Отзывы о книге Марсианские хроники, лучшие моменты, общее впечатление, обсуждение автора.
Марсианские хроники. Полное издание
Непопулярный взгляд на героическую профессию — с точки зрения не того, кто уходит, а тех, кто остаётся, чтобы ждать его и в то же время «думать о нём как о мёртвом». Я остановился. Так что лучше и не начинать. Чтобы тебя не захватило. Залитый солнцем провинциальный городишко, где ничего никогда не происходит, полусонный старик на платформе — и первый за много лет чужак, которому просто захотелось сойти с поезда именно здесь. Что из этого может получиться? Например, сценарий идеального убийства и почти классическая ковбойская дуэль — только не на оружии, а на словах.
Не покидает ощущение, что из этого рассказа можно было бы сделать нечто большее, но и в таком виде, лаконичном и парадоксальном, он почти по-хемингуэевски хорош. Вы же меня ни разу в жизни не видели. Сказал только, что ждал. Но дело не только в нём. История о космонавтах, которые летят к Солнцу, чтобы ковшом зачерпнуть его вещества, совершенно лишена логики и правдоподобной физики — зато через край наполнена лирикой. Это почти миф о новых Икарах, поэма о героизме — на этот раз без тёмных сторон, ослепительном, как само Солнце, и даже смерть в этих обстоятельствах становится возвышенной и прекрасной, как жертва всесильному божеству.
Нора Галь блестяще перевела ритмичную прозу Брэдбери, и этот рассказ читается почти как стихотворение. Сердце корабля билось тише, тише… Стрелки приборов побежали вниз, убавляя счёт сотен. Термометр вещал о смене времён года. И все думали одно: «Лети, лети прочь от пламени, от огня, от жара и кипения, от жёлтого и белого. Лети навстречу холоду и мраку». Через двадцать часов, пожалуй, можно будет отключить часть холодильников и изгнать зиму.
Скоро они окажутся в такой холодной ночи, что придётся, возможно, воспользоваться новой топкой корабля, заимствовать тепло у надёжно укрытого пламени, которое они несут с собой, словно неродившееся дитя. Они летели домой. Но это лишь часть его обаяния. Это жизнерадостная история о шестерых молодых бедных мексиканцах, которые покупают один костюм на всех и носят его по графику. Предполагается, что костюм приносит им удачу, — но главной удачей, конечно, оказывается нечаянно обретённая дружба. Рассказ заражает оптимизмом: на последних строках ловишь себя на том, что улыбаешься вместе с героями, которым так мало, оказывается, нужно для счастья.
В центре комнаты на манекене висело фосфоресцирующее чудо, белое, сияющее видение с необыкновенно отутюженными лацканами, с потрясающе аккуратными стежками и безукоризненной петлицей.
Много мудрых и интересных фраз в этой книге, которые заставляют задуматься. Столько можно было бы выписать в блокнот, но даже не хотелось отрываться на это. Вера на все находила ответ. Но с приходом Дарвина и Фрейда она вылетела в трубу. Как был род человеческий заблудшим, так и остался.
Да, она легко читается, да, фантастика, но так это все неправдоподобно, что ни на минуту в процессе прочтения Хроников я не забыла, что это- всего лишь выдумка автора. Курят на Марсе, разговаривают с марсианами, не понимая, что это телепатия у марсиан же, судя по описаниям, есть рот!!! Они не видели, что губы не двигаются у марсиан или как? И если есть телепатия, то зачем им рты? Видимо, это из той же серии вопросов, зачем мужчинам соски. Первая партия космонавтов стояла у дверей марсиан, которые были намного ниже землян, но есть у них рост такой высокий по сравнению с марсианами, то почему они не имели возможность заглянуть прямо в окно всяким профессорам, от которых ждали какие-то записочки, и как они свободно двигались в комнатах, которые были бы для них очень низкими и тесными.
Спасибо автору за пропаганду бережного отношения к природе и памятникам истории, это мне очень понравилось. Многие темы, которые мне бы хотелось увидеть в книге и прочитать поподробнее, не раскрылись. Например, ситуация со смешением времен и тем, почему мужик не помню, кто конкретно увидел ИМЕННО ЭТОТ призрак марсианина, а никакой другой, хотя там их, видимо, было море и почему получилось такое «наложение времен», мне интереснее было бы прочитать больше о жизни марсиан и о том, почему марсиане не могли закрыть доступ чужих мыслей, мыслей землян, в свои головы-они же могли как-то контролировать, что люди могут от них слышать когда они беседовали и попали в психушку , а когда нет.
Лыжи и санки вдруг стали не нужны.
Снег, падавший на городок с холодного неба, превращался в горячий дождь, не долетев до земли. Ракетное лето. Высунувшись с веранд под дробную капель, люди смотрели вверх на алеющее небо. Ракета стояла на космодроме, испуская розовые клубы огня и печного жара.
В стуже зимнего утра ракета творила лето каждым выдохом своих мощных дюз. Ракета делала погоду, и на короткий миг во всей округе воцарилось лето… Нет, дети, это не обыденный запуск ракеты на Марс. Это ракетное лето, в котором слились надежды и мечты человечества о познании мира и знакомство с братьями по разуму, наша вера в науку и технику, наше вдохновение и наши страхи. Это образ, который больше подходит перу поэта, нежели ручке прозаика.
И в подобной стилистике выдержано всё произведение. Каждый рассказ — отдельный мирок, отдельная объёмная метафора, одновременно смешная и грустая, веселящая и пугающая, вдохновляющая и способная опечалить. Будь то история простой марсианской ревности, которая привела к злодейскому преступлению, или о таинственной ночной встрече выходцев из двух разных миров, или о холодных ночах у мёртвого моря, где в лачуге горит бессменный огонёк — это больше, чем просто очередная глава романа, и в то же время одна из разноцветных бусинок, из которых складывается потрясающая воображение панорама марсианского мира. Отрадно, что «Марсианским хроникам» повезло с переводом.
Ждет своего Смерть - дело одинокое. Романтичное и одинокое - вырастают вокруг мечтателя-творца тысячи деревьев на Марсе. Ждет своего ветра Лето, прощай. Жестокое и не человечное - падает убитая выстрелом девушка-марсианин перед лицом колонизатора. А тем временем проступают черты столь многих рассказов-рассуждений о том, где же грань гуманности и что способен сотворить человек. Неуемное от убийства - и разразилась Третья Мировая. Романтичное и для двоих - и находят две души друг друга, когда могли бы не найти. Улыбаются частички Кошкиной пижамы. Слишком долго я бегала от чтения этого романа, все думала, глупая, что не мое и не пойму. Книга из тех, что не оторваться, пока не дочитаешь до последней страницы, причем ее можно читать везде - в дороге, на ночь глядя или под ливнем в ожидании друга, любимой или бабушки.
О чем она в большей степени: о человеке, истории или том, есть ли жизнь на Марсе? Не знаю, скажу я вам и пожму плечами, каждый найдет здесь что-то свое. Пойду-ка я посмотрю на такое чернильное сегодня небо, 2013 год на дворе, а мы все еще тут, кому скажи. Хотя может оно и к лучшему. Он создает невероятные миры, в которые окунаешься с головой и плывешь по волнам повествования, испытывая целый калейдоскоп чувств и эмоций. От грустной ностальгии до светлой радости. В этот раз автор предлагает нам совершить путешествие на Марс, освоить новую планету и заглянуть в сердце Человека. Фантастика в чистом виде? Конечно, нет. Это очень глубокая философская книга, в которой найдется место тонким мыслям и размышлениям о вечном.
О смысле жизни, о цивилизации, о прошлом, настоящем и будущем. История состоит из рассказов, вместе они составляют целую Вселенную, а каждый из них - это кусочек человеческой души. Ведь все начинается с нее. Если хочешь построить мир - перестрой заново свою душу. А это не так-то просто, а может и невозможно. Даже переменить свою точку зрения относительно какой-нибудь бытовой вещи, мы не всегда охотно соглашаемся. А уж изменить себя полностью, разрушить вековые стандарты и построить новые... Как был род человеческий заблудшим, так и остался. Заблуждения и "необычный дар" привели к трагедии. Случилось неизбежное и непоправимое.
Люди разрушали самое прекрасное, что у них было. Себя и свою историю. Я искал земную логику, здравый смысл, разумное правление, мир и ответственность. Не нашел. Их больше нет на Земле. И, пожалуй, не будет никогда. Возможно, мы только сами себя обманывали, а их вообще и не было. Может конечно не все потеряно. Крохотный шанс еще есть что-то исправить. Другой вопрос - это цена.
За все надо платить. Искренняя и величественная книга. И скажу сразу, что я сомневалась в количестве звезд - сколько поставить, четыре или пять? Все же пять. Начну с того, что поначалу рассказы мне понравились не все, а может просто не все мне были сразу же понятны... Но теперь, когда книга немного улеглась в голове, когда я ее пообдумывала, я даже не могу назвать те самые непонравившиеся мне рассказы. Все-таки Бредбери покорил меня мудростью своего сборника. Цитаты можно выписывать до бесконечности, чуть ли не каждая фраза - очередная прекрасно сформулированная мысль, поражающая своей точностью: У нас, землян, есть дар разрушать великое и прекрасное. Когда жизнь хороша, спорить о ней незачем. Ненавижу это чувство правоты, когда в глубине души я не уверен, что прав.
Лучшие комментарии
- о прочитанном — Марсианские хроники. Рэй Брэдбери.
- More you might like
- See, that’s what the app is perfect for.
- «Марсианские хроники»
- Брэдбери Рэй - Марсианские хроники
- Другие материалы редакции
Марсианские хроники. Рэй Брэдбери
Tierry Fences 30 августа 2009, 23:15 Свершенно случайно наткнулась на эту книгу на даче у подруги... Меня никто не мог оторвать от книги, но её надо читать сразу, иначе теряется то ощущение волшебства. Просто и понятно. Как люди разрушают сами себя и других, хоть и показано на примере Марса.
Сюзанна 16 июня 2009, 01:20 Да гениальная книга...
А мне почему-то не хочется ее забывать. Хочется помнить ее всегда. Потом откинулась в кресле. Она заплакала. Мне грустно, и я не знаю почему, плачу — не знаю почему, но плачу. Ее ладони стиснули виски, плечи вздрагивали. Она не глядела на него, глядела только на нагую пустыню и на яркие-яркие звезды, которые высыпали на черном небе, а издали доносился крепнущий голос ветра и холодный плеск воды в длинных каналах.
Она закрыла глаза, дрожа всем телом. Август 1999 Летняя ночь Люди стояли кучками в каменных галереях, растворяясь в тени между голубыми холмами. Звезды и лучезарные марсианские луны струили на них мягкий вечерний свет. Позади мраморного амфитеатра, скрытые мраком и далью, раскинулись городки и виллы, серебром отливали недвижные пруды, от горизонта до горизонта блестели каналы. Летний вечер на Марсе, планете безмятежности и умеренности. По зеленой влаге каналов скользили лодки, изящные, как бронзовые цветки. В нескончаемо длинных рядах жилищ, извивающихся по склонам, подобно оцепеневшим змеям, в прохладных ночных постелях лениво перешептывались возлюбленные. Под факелами на аллеях, держа в руках извергающих тончайшую паутину золотых пауков, еще бегали заигравшиеся дети.
Тут и там на столах, булькающих серебристой лавой, готовился поздний ужин. В амфитеатрах сотен городов на ночной стороне Марса смуглые марсиане с глазами цвета червонного золота собирались на досуге вокруг эстрад, откуда покорные музыкантам тихие мелодии, подобно аромату цветов, плыли в притихшем воздухе. На одной эстраде пела женщина. По рядам слушателей пробежал шелест. Пение оборвалось. Певица поднесла руку к горлу. Потом кивнула музыкантам, они начали сначала. Музыканты заиграли, она снова запела; на этот раз публика ахнула, подалась вперед, кто-то вскочил на ноги — на амфитеатр словно пахнуло зимней стужей.
Потому что песня, которую пела женщина, была странная, страшная, необычная. Она пыталась остановить слова, срывающиеся с ее губ, но они продолжали звучать: Идет, блистая красотой В соревнованьи света с тьмой Изваяны чело и очи. Руки певицы метнулись ко рту. Она оцепенела, растерянная. Когда же они опять принялись дуть в свои золотые трубы, снова родилась эта странная музыка и медленно поплыла над публикой, которая теперь громко разговаривала, поднимаясь со своих мест. Женщина расплакалась и убежала с эстрады. Публика покинула амфитеатр. Повсюду, во всех смятенных марсианских городах, происходило одно и то же.
Холод объял их, точно с неба пал белый снег. В темных аллеях под факелами дети пели: …Пришла, а шкаф уже пустой, Остался песик с носом! Где вы ее выучили? Какие-то непонятные слова! Захлопали двери. Улицы опустели. Над голубыми холмами взошла зеленая звезда. На всей ночной стороне Марса мужчины просыпались от того, что лежавшие рядом возлюбленные напевали во мраке.
В тысячах жилищ среди ночи женщины просыпались, обливаясь слезами, и приходилось их утешать: — Ну, успокойся, успокойся же. Дурной сон? Судорожное всхлипывание. Спи… Тихо на предутреннем Марсе, тихо, как в черном студеном колодце, и свет звезд на воде каналов, и в каждой комнате дыхание свернувшихся калачиком детей с зажатыми в кулачках золотыми пауками, и возлюбленные спят рука в руке, луны закатились, погашены факелы, и безлюдны каменные амфитеатры. И лишь один-единственный звук, перед самым рассветом: где-то в дальнем конце пустынной улицы одиноко шагал во тьме ночной сторож, напевая странную, незнакомую песенку… Август 1999 Вот привязались, стучат и стучат! Миссис Ттт сердито распахнула дверь. Человек был одет в какую-то форму. За ним стояли еще трое; все они были заметно взволнованы — сияющие, измазанные с головы до ног.
Так говорят у нас, на Земле. Я — капитан Уильямс. Мы всего час назад сели на Марсе. Вот прибыли. Вторая экспедиция! До нас была Первая экспедиция, но ее судьба нам не известна. Так или иначе, мы прилетели. И вы — первый житель Марса, которого мы встретили!
Верно, ребята? Но скажите же, добрая женщина, как объяснить, что вы так великолепно говорите по-английски? Всего хорошего! И она хлопнула дверью. Мгновение спустя этот ужасный человек уже снова стучал. Она распахнула дверь. Он стоял на том же месте и силился улыбнуться, но уже без прежней уверенности. Он протянул к ней руки.
Его глаза округлились от изумления. На сей раз стук был уж совсем неприличным. Он ворвался в прихожую, словно решил взять неожиданностью. Убирайтесь прочь! Если хотите войти в мой дом, сперва почистите обувь. Человек испуганно посмотрел на свои грязные башмаки. Его нужно отпраздновать! Он упорно глядел на нее, словно это могло заставить ее понять, чего они хотят.
И она поспешила к маленькой, пышущей жаром печке. Потом вернулась — раскрасневшаяся, потная. Ярко-желтые глаза, смуглая кожа, худенькая и юркая, как насекомое… Резкий, металлический голос. Я пойду посмотрю, может быть, и позволю вам на минутку зайти к мистеру Ттт. Какое там у вас дело к нему? Человек выругался так, словно она ударила его молотком по пальцу. Я сейчас. Звуки ее шагов прошелестели по переходам каменного дома.
А снаружи было невероятно синее, жаркое марсианское небо — недвижное, будто глубокое теплое море. Над марсианской пустыней, словно над огромным кипящим котлом, струилось марево. На вершине пригорка неподалеку стоял, покосившись, небольшой космический корабль. От него к двери каменного дома протянулась цепочка крупных следов. Сверху, со второго этажа, донеслись возбужденные голоса. Люди у двери поглядывали друг на друга, переминались с ноги на ногу, поправляли пояса. Наверху что-то прорычал мужской голос. Женский голос ответил.
Через четверть часа земляне от нечего делать стали слоняться взад-вперед по кухне. Другой достал сигареты, они закурили. Они выдыхали неторопливые бледные струйки дыма. Разгладили складки курток, поправили воротнички. Голоса наверху продолжали гудеть и журчать. Командир глянул на свои часы. Он подошел к окну и выглянул наружу. Гул голосов наверху сменился глухим бормотанием, потом и вовсе стих.
Во всем доме — ни звука. Только собственное дыхание слышно. Целый час прошел в безмолвии. Мисс Ттт стояла посреди комнаты, поливая цветы. Она вышла на кухню. Пойдите с этой запиской на соседнюю усадьбу возле голубого канала, там мистер Ааа расскажет вам все, что вы хотите знать. Больше они ничего не могли от нее добиться. Ему все еще не хотелось уходить.
Он стоял с таким видом, будто чего-то ждал. Точно ребенок, глядящий на голую рождественскую елку. И все четверо вышли из дома в душное безмолвие летнего дня. Полчаса спустя мистер Ааа, который восседал в своей библиотеке, прихлебывая электрическое пламя из металлической чаши, услышал голоса снаружи, на мощеной дорожке. Он высунулся из окна и уставился на четверку одетых в одинаковую форму людей, которые, щурясь, глядели на него. У меня накопилась куча книг, их нужно прочесть. Мистер Ттт совсем не считается с другими. Он не впервые ведет себя так бесцеремонно по отношению ко мне.
И прошу не размахивать руками, сударь, дайте мне кончить. Вам следует быть повнимательнее. Я привык к тому, что люди слушают, когда я говорю. И потрудитесь выслушать меня с должным почтением, иначе я вообще не стану с вами разговаривать. Четверо людей внизу растерянно топтались, разинув рты. У капитана на лбу вздулись жилы и даже блеснули слезы на глазах. Четверка недоуменно смотрела на него сквозь дымку знойного дня. Капитан не стерпел: — Мы прилетели с Земли!
Мы прилетели на ракете. Вот она! Было слышно, как по какому-то неведомому аппарату завязалась перебранка. Капитан и его команда стояли во дворе, тоскливо поглядывая на свою красавицу ракету — такую изящную, стройную и родную. Мистер Ааа вынырнул в окошке, торжествуя: — Я его на дуэль вызвал, клянусь честью! Слышите — дуэль! Мы пролетели шестьдесят миллионов миль. Мистер Ааа впервые обратил внимание на капитана.
Лицо капитана осветилось белозубой улыбкой. Он шепнул своим: — Наконец-то, теперь все в порядке! Мистер Ааа зевнул. Заберите свою дурацкую записку, хотя я не понимаю, какой вам от нее прок, и ступайте через вон тот бугор в городок, он называется Иопр, там изложите все мистеру Иии. Он именно тот человек, который вам нужен. А не мистер Ттт, этот кретин, — уж я позабочусь о том, чтобы его прикончить. И не я — это не по моей линии. И он помчался по дорожке, точно взбесившийся кронциркуль.
Космонавты были совершенно ошарашены. Наконец капитан сказал: — Нет, мы все-таки найдем кого-нибудь, кто нас выслушает. Чтобы дать им время очухаться и подготовить встречу. Городок бурлил. Марсиане входили и выходили из домов, они приветствовали друг друга, на них были маски — золотые, голубые, розовые, ради приятного разнообразия, маски с серебряными губами и бронзовыми бровями, маски улыбающиеся и маски хмурящиеся, сообразно нраву владельца. Земляне, все в испарине после долгого перехода, остановились и спросили маленькую девочку, где живет мистер Иии. Капитан нетерпеливо, осторожно опустился на одно колено и заглянул в ее милое детское личико. Он посадил ее себе на колено и ласково сжал своими широкими ладонями ее смуглые ручонки, словно приготовился рассказать ей сказку на ночь, сказку, которую складывают в уме не торопясь, с множеством обстоятельных и счастливых подробностей.
В ней был человек по имени Йорк со своим помощником. Мы не знаем, что с ними случилось. Быть может, они разбились. Они прилетели на ракете. И мы, мы тоже прилетели на ракете. Вот бы ты на нее посмотрела! Большая-пребольшая ракета! Так что мы — Вторая экспедиция, а перед нами была Первая.
Мы долго летели, с самой Земли… Девочка бездумно высвободила одну руку и опустила на лицо золотую маску, выражающую безразличие. Потом достала игрушечного золотого паука и уронила его на землю, а капитан все твердил свое. Игрушечный паук послушно вскарабкался ей на колени, она же безучастно наблюдала за ним сквозь щелочки равнодушной маски: капитан ласково встряхнул ее и продолжал втолковывать ей свою историю. Ты веришь? Девочка сунула в нос палец. Как ты угадала? Неужели это тебе ничуть не интересно? И она убежала, сопровождаемая по пятам игрушечным пауком.
Командир сидел на корточках, протянув руку к девочке и глядя ей вслед. Он почувствовал, как на глаза навертываются слезы. Посмотрел на свои пустые руки, беспомощно открыв рот. Товарищи стояли рядом, глядя на собственные тени. Они сплюнули на камни мостовой… Мистер Иии сам отворил дверь. Он торопился на лекцию, но готов был уделить им минуту, если они побыстрее войдут и скажут, что им надо… — Немного внимания, — сказал капитан, устало поднимая опухшие веки. И пусть кто-нибудь вручит нам ключи от города или что-нибудь в этом роде, пусть нам пожмут руки, крикнут «ура», скажут: «Поздравляем, старики! Мистер Иии был долговязый ипохондрик, желтоватые глаза спрятаны за толстыми синими кристаллами очков.
Наклонившись над письменным столом, он задумчиво перелистывал какие-то бумаги, то и дело пронизывая своих гостей пытливым взглядом. Прошу вас! Толстые стекла очков воззрились на капитана. В таком случае вам остается только подписать. Капитан поставил свою подпись. Мистер Иии поглядел на него, поглядел на трех остальных и разразился издевательским смехом. Это великолепно! Они… они… — У него катились слезы по щекам.
Он хлопнул себя рукой по колену и согнулся, давясь смехом, рвущимся из широко разинутого рта. Он уцепился за стол. Космонавты нахмурились. Я обязательно расскажу об этом мистеру Ыыы! У меня для вас кое-что есть. Возьмите этот ключ. Капитан вспыхнул. Ступайте по коридору, отоприте большую дверь, войдите и хорошенько захлопните за собой.
Можете там переночевать. А утром я пришлю к вам мистера Ыыы. Капитан нерешительно взял ключ. Он стоял понурившись. Его товарищи не двигались с места. Казалось, из них выкачали всю их кровь, всю ракетную лихорадку. Они совершенно выдохлись. В чем дело?
Чего хотите? Мистер Иии небрежно сунул ему руку. Не забудьте про ключ. И, не обращая на них больше никакого внимания, словно они растаяли, мистер Иии заходил по комнате, набивая какими-то бумагами маленький портфель. Это длилось не меньше пяти минут, и все это время он ни разу больше не обратился к четверке угрюмых людей, которые стояли на подкашивающихся от усталости ногах, понурив головы, с потухшими глазами. Выходя, мистер Иии сосредоточенно разглядывал свои ногти… В тусклом предвечернем свете они побрели по коридору. Они оказались перед большой блестящей серебристой дверью и отперли ее серебряным ключом. Вошли, захлопнули дверь и осмотрелись кругом.
Они были в просторном, залитом солнцем зале. Мужчины и женщины сидели за столами, стояли кучками разговаривали. Щелчок замка заставил их обернуться, и все воззрились на четверых людей, одетых в форму. Один марсианин подошел к ним и поклонился. Мгновенно зал точно взорвался! Потолок задрожал от криков и возгласов. Марсиане, размахивая руками, восторженно крича, опрокидывая столы, толкая друг друга, со всех концов зала кинулись к землянам, стиснули их в объятиях, подняли всю четверку на руки. Шесть раз они пронесли их на плечах вокруг всего зала, шесть раз бегом совершили ликующий круг почета, прыгая, приплясывая, громко распевая.
Земляне до того опешили, что целую минуту молча ехали верхом на качающихся плечах, прежде чем начали смеяться и кричать друг другу: — Вот это да! Совсем другое дело! Сразу бы так! Ух ты! Они торжествующе подмигивали друг другу, они вскинули руки, хлопая в ладоши. Марсиане поставили землян на стол. Крики смолкли. Капитан чуть не разрыдался.
Это замечательно… — Расскажите о себе, — предложил мистер Ууу. Капитан откашлялся. Слушатели восторженно охали и ахали.
Кстати, «Марсианские хроники» вполне могу отнести к книгам, которые будет интересно прочесть и ребёнку лет от 9-10. Но как литературно мощен он здесь! Я вообще очень высокого мнения о мастерстве и таланте Брэдбери. Считаю его непревзойдённым мастером слова, сюжета, ситуаций. Книга увлекает с самого первого слова.
И это не преувеличение. Чего стоят сами названия глав: «Ракетное лето», «Илла», «И по-прежнему лучами серебрит простор луна», «Безмолвные города»… Само повествование очень мягкое, уносит читателя в удивительные миры, созданные мастером Брэдбери. А это как раз автор делать умеет: придумывать удивительные сюжеты, наполнять их яркими образами, с ловкостью фокусника извлекать из потока слов то самое, что способно надолго остаться в памяти, а главное, в душе читателя.
Это книга-впечатление о жизни во дворце, о суровых законах гарема, о культуре и обычаях Сиама. В 1870 году Анна опубликовала свои воспоминания о загадочной азиатской стране, в которой правят два короля, поклоняются белому слону и кремируют царственных покойников через год после их смерти. Сказания о Сиаме поразили современников, и книга тут же стала бестселлером. В XX веке по мотивам автобиографии Анны поставили бродвейский мюзикл «Король и я» и сняли несколько одноименных фильмов.
Король фантастики: 7 книг Рэя Брэдбери, которые должен прочесть каждый
Фактически содержание книги представляет собой нечто среднее между собранием коротких историй и эпизодических новелл, включая ранее опубликованные в литературных журналах во второй половине 40-х годов рассказы. В «Марсианских хрониках» отражены основные проблемы, волнующие американское общество в начале 1950-х: угроза ядерной войны, тоска по более простой жизни, реакции против расизма и цензуры.
Фактически содержание книги представляет собой нечто среднее между собранием коротких историй и эпизодических новелл, включая ранее опубликованные в литературных журналах во второй половине 40-х годов рассказы. В «Марсианских хрониках» отражены основные проблемы, волнующие американское общество в начале 1950-х: угроза ядерной войны, тоска по более простой жизни, реакции против расизма и цензуры.
Просто было ощущение: вырасту — напишу. Тот был домоседом и выбраться с west st 914, было для него сильнейшем потрясеним, но и... НЕ понравилось.
Буковски Чарльз - или он подпалит нам? Геомант 1 час назад.
Это книга-впечатление о жизни во дворце, о суровых законах гарема, о культуре и обычаях Сиама. В 1870 году Анна опубликовала свои воспоминания о загадочной азиатской стране, в которой правят два короля, поклоняются белому слону и кремируют царственных покойников через год после их смерти. Сказания о Сиаме поразили современников, и книга тут же стала бестселлером. В XX веке по мотивам автобиографии Анны поставили бродвейский мюзикл «Король и я» и сняли несколько одноименных фильмов.
Марсианские хроники. Рэй Брэдбери
Вскоре она получила приглашение от короля Сиама преподавать английский его 82 отпрыскам и 39 женам. Это книга-впечатление о жизни во дворце, о суровых законах гарема, о культуре и обычаях Сиама. В 1870 году Анна опубликовала свои воспоминания о загадочной азиатской стране, в которой правят два короля, поклоняются белому слону и кремируют царственных покойников через год после их смерти. Сказания о Сиаме поразили современников, и книга тут же стала бестселлером.
Конечно, это не развлекательная фантастика, да и сам жанр фантастика здесь не определяющий момент. Книга скорее философская. Не скажу, что была в восторге, как прочла в большинстве отзывов.
Но точно, равнодушной эта книга не оставит никого. Есть над чем подумать.
Над высохшими реками и сухими озерами пролетали они, будто лунный блик, будто горящий факел. Она глядела только на небо. Муж что-то сказал. Сегодня ты просто не отрываешь глаз от неба, — сказал он. Договориться, что мы приедем — на недельку, не больше! Чем не идея?.. Пожить в тиши, в покое. Словом, сама понимаешь.
У тебя ведь нет других планов? Поедем, решено? Она вздохнула, помедлила, потом ответила: — Нет. Балдахин дернулся. Он посмотрел на нее. Разговор был окончен. Она отвернулась. Птицы летели дальше — десять тысяч гонимых ветром угольков. На рассвете солнце, пронизав лучами хрустальные колонны, растворило туман, на котором покоилась спящая Илла. Всю ночь она парила над полом, как бы плавая на мягком ложе из тумана, который пролился из стен, едва Илла прилегла.
Всю ночь она проспала на этой недвижной реке, точно челн среди немого потока. Теперь туман улетучивался, и наконец река спала, оставив Иллу на берегу пробуждения. Она открыла глаза. Над ней стоял муж. Было похоже, что он стоит тут, наблюдая, уже не один час. Почему-то Илла не могла смотреть ему в глаза. Тебе непременно надо показаться врачу. В комнате было холодно. Серый утренний свет проявил черты Иллы. Она молчала, вспоминая.
Он снова спустился с неба, и из него вышел высокий человек и заговорил со мной. Он шутил, смеялся, и мне было хорошо. Мистер К коснулся рукой колонны. Окутанные паром струйки теплой воды вытеснили холодок из комнаты. Лицо мистера К было бесстрастно. Мгновение спустя тихо рассмеялась. На нее смотрело сверху его мрачное, суровое лицо. Конечно, чепуха… — Вот именно, чепуха! Послушала бы себя! Где он опустится на своем проклятом корабле?
Но это же только сон! Я слышал все, что ты говорила во сне, каждое слово. Ты сама назвала и долину, и время. Тяжело дыша, он побрел между колоннами, будто ослепленный молнией. Постепенно его дыхание успокоилось. Она не отрывала от него глаз — уж не сошел ли он с ума!.. Наконец встала и подошла к нему. Прости меня, дорогая. Я, пожалуй, пойду, прилягу… — Ты так вспылил. Да, я вчера слышал анекдот про Уэла, хотел тебе рассказать.
Ты приготовишь завтрак, я расскажу анекдот, а об этом больше не будем говорить, ладно? В полдень солнце палило, и очертания гор струились в его лучах. Цветы зашевелились и раскрыли голодные желтые рты. Он захлопнул книгу. Слишком жарко. И поздно. Ты куда? Она была уже в дверях. Она пригласила меня! Это же недалеко.
Он поймал ее за локоть и решительно втащил в комнату. Мы должны принять Нлле. Он отрицательно качнул головой. К тому же до них очень далеко идти. Через всю Зеленую долину, за большой канал, потом вниз… И сегодня очень, очень жарко, и доктору Нлле будет приятно увидеть тебя. Она не ответила. Ей хотелось вырваться и убежать. Хотелось кричать. Но она только сидела в кресле, словно пойманная в западню, и с окаменевшим лицом разглядывала свои пальцы, медленно шевеля ими. Ее голос звучал глухо: — Весь день.
Шли часы, а доктор Нлле все не появлялся. Казалось, муж Иллы не очень-то удивлен этим. Уже под вечер он, пробормотав что-то, подошел к стенному шкафу и достал зловещее оружие — длинную желтоватую трубку с гармошкой мехов и спусковым крючком на конце. Он обернулся — на его лице была лишенная всякого выражения маска, вычеканенная из серебристого металла, маска, которую он всегда надевал, когда хотел скрыть свои чувства; маска, выпуклости и впадины которой в точности отвечали его худым щекам, подбородку, лбу. Поблескивая маской, он держал в руках свое грозное оружие и разглядывал его. Оно непрерывно жужжало — оружие, способное с визгом извергнуть полчища золотых пчел. Страшных золотых пчел, которые жалят, убивают своим ядом и падают замертво, будто семена на песок. Пойду, поохочусь. Скоро вернусь. А ты останешься здесь, и никуда отсюда, ясно?
Только поохочусь. Треугольная дверь затворилась. Его шаги удалились вниз по откосу. Она смотрела, как муж уходит в солнечную даль, пока он не исчез. Потом вернулась к своим делам: наводить чистоту магнитной пылью, собирать свежие плоды с хрустальных стен. Она работала усердно и расторопно, но порой ею овладевала какая-то истома, и она ловила себя на том, что напевает эту странную, не идущую из ума песню и поглядывает на небо из-за хрустальных колонн. Она затаила дыхание и замерла в ожидании. Приближается… Вот-вот это произойдет. Бывают такие дни, когда слышишь приближение грозы, а кругом напряженная тишина, и вдруг едва ощутимо меняется давление — это дыхание непогоды, летящей над планетой, ее тень, порыв, марево. Воздух давит на уши, и ты натянут как струна в ожидании надвигающейся бури.
Тебя охватывает дрожь. Небо в пятнах, небо цветное, тучи сгущаются, горы отливают металлом. Цветы в клетках тихонько вздыхают, предупреждая. Волосы чуть шевелятся на голове. Где-то в доме поют часы: «Время, время, время, время…» Тихо так, нежно, будто капающая на бархат вода. И вдруг — гроза! Электрическая вспышка, и сверху непроницаемым заслоном рушатся всепоглощающие волны черного прибоя и громовой черноты. Так было и теперь. Близилась буря, хотя небо было ясным. Назревала молния, хотя не было туч.
Илла бродила по комнатам притихшего летнего дома. В любой миг с неба может пасть молния, и будет раскат грома, клуб дыма, безмолвие, шаги на дорожке, стук в хрустальную дверь — и она стрелой метнется навстречу… «Сумасшедшая Илла! Порыв жаркого воздуха, точно мимо пронеслось могучее пламя. Вихревой стремительный звук. В небе блеск, сверкание металла. У Иллы вырвался крик. Она побежала между колоннами, распахнула дверь. Она уставилась на горы. Но там уже ничего… Хотела ринуться вниз по откосу, но спохватилась. Она обязана быть здесь, никуда не уходить.
Доктор должен прийти с минуты на минуту, и муж рассердится, если она убежит. Она остановилась в дверях, часто дыша, протянув вперед одну руку. Попыталась рассмотреть что-нибудь там, где простерлась Зеленая долина, но ничего не увидела. Ничего не было. Просто птица, листок, ветер или рыба в канале. Приди в себя». Она села. Ясный, отчетливый, зловещий звук. Она содрогнулась. Выстрел донесся издалека.
Далекое жужжание быстрых пчел. Один выстрел. А за ним второй, четкий, холодный, отдаленный. Она опять вздрогнула и почему-то вскочила на ноги, крича, крича и не желая оборвать этот крик. Стремительно пробежала по комнатам к двери и снова распахнула ее. Эхо стихало, уходя вдаль, вдаль… Смолкло. Несколько минут она простояла во дворе, бледная. Наконец, медленно ступая, опустив голову, она побрела сквозь обрамленные колоннами покои, из одного в другой, руки ее машинально трогали вещи, губы дрожали; в сгущающемся мраке винной комнаты ей захотелось посидеть одной. Потом взяла янтарный бокал и стала тереть его уголком шарфа. И вот издалека послышались шаги, хруст мелких камешков под ногами.
Она поднялась, стала в центре тихой комнаты. Бокал выпал из рук, разбился вдребезги. Шаги нерешительно замедлились перед домом. Воскликнуть: «Входи, входи же! Она подалась вперед. Вот шаги уже на крыльце. Рука повернула щеколду. Она улыбнулась двери. Дверь отворилась. Улыбка сбежала с ее лица.
Это был ее муж. Серебристая маска тускло поблескивала. Он вошел и лишь на мгновение задержал на ней взгляд. Резким движением открыл мехи своего оружия, вытряхнул две мертвые пчелы, услышал, как они шлепнулись о пол, раздавил их ногой и поставил разряженное оружие в угол комнаты, а Илла, наклонившись, безуспешно пыталась собрать осколки разбитого бокала. Он снял маску. Два раза. Потянет иногда на охоту… Доктор Нлле пришел? Мы же условились с ним на завтра. Я все перепутал. Они сели за стол.
Она глядела на свою тарелку, но руки ее не прикасались к еде. Не хочется есть, — сказала она. В небе родился ветер; солнце садилось. Комната вдруг стала маленькой и холодной. Эту красивую, чудесную песню. А мне почему-то не хочется ее забывать. Хочется помнить ее всегда. Потом откинулась в кресле. Она заплакала. Мне грустно, и я не знаю почему, плачу — не знаю почему, но плачу.
Ее ладони стиснули виски, плечи вздрагивали. Она не глядела на него, глядела только на нагую пустыню и на яркие-яркие звезды, которые высыпали на черном небе, а издали доносился крепнущий голос ветра и холодный плеск воды в длинных каналах. Она закрыла глаза, дрожа всем телом. Август 1999 Летняя ночь Люди стояли кучками в каменных галереях, растворяясь в тени между голубыми холмами. Звезды и лучезарные марсианские луны струили на них мягкий вечерний свет. Позади мраморного амфитеатра, скрытые мраком и далью, раскинулись городки и виллы, серебром отливали недвижные пруды, от горизонта до горизонта блестели каналы. Летний вечер на Марсе, планете безмятежности и умеренности. По зеленой влаге каналов скользили лодки, изящные, как бронзовые цветки. В нескончаемо длинных рядах жилищ, извивающихся по склонам, подобно оцепеневшим змеям, в прохладных ночных постелях лениво перешептывались возлюбленные. Под факелами на аллеях, держа в руках извергающих тончайшую паутину золотых пауков, еще бегали заигравшиеся дети.
Тут и там на столах, булькающих серебристой лавой, готовился поздний ужин. В амфитеатрах сотен городов на ночной стороне Марса смуглые марсиане с глазами цвета червонного золота собирались на досуге вокруг эстрад, откуда покорные музыкантам тихие мелодии, подобно аромату цветов, плыли в притихшем воздухе. На одной эстраде пела женщина. По рядам слушателей пробежал шелест. Пение оборвалось. Певица поднесла руку к горлу. Потом кивнула музыкантам, они начали сначала. Музыканты заиграли, она снова запела; на этот раз публика ахнула, подалась вперед, кто-то вскочил на ноги — на амфитеатр словно пахнуло зимней стужей. Потому что песня, которую пела женщина, была странная, страшная, необычная. Она пыталась остановить слова, срывающиеся с ее губ, но они продолжали звучать: Идет, блистая красотой В соревнованьи света с тьмой Изваяны чело и очи.
Руки певицы метнулись ко рту. Она оцепенела, растерянная. Когда же они опять принялись дуть в свои золотые трубы, снова родилась эта странная музыка и медленно поплыла над публикой, которая теперь громко разговаривала, поднимаясь со своих мест. Женщина расплакалась и убежала с эстрады. Публика покинула амфитеатр. Повсюду, во всех смятенных марсианских городах, происходило одно и то же. Холод объял их, точно с неба пал белый снег. В темных аллеях под факелами дети пели: …Пришла, а шкаф уже пустой, Остался песик с носом! Где вы ее выучили? Какие-то непонятные слова!
Захлопали двери. Улицы опустели. Над голубыми холмами взошла зеленая звезда. На всей ночной стороне Марса мужчины просыпались от того, что лежавшие рядом возлюбленные напевали во мраке. В тысячах жилищ среди ночи женщины просыпались, обливаясь слезами, и приходилось их утешать: — Ну, успокойся, успокойся же. Дурной сон? Судорожное всхлипывание. Спи… Тихо на предутреннем Марсе, тихо, как в черном студеном колодце, и свет звезд на воде каналов, и в каждой комнате дыхание свернувшихся калачиком детей с зажатыми в кулачках золотыми пауками, и возлюбленные спят рука в руке, луны закатились, погашены факелы, и безлюдны каменные амфитеатры. И лишь один-единственный звук, перед самым рассветом: где-то в дальнем конце пустынной улицы одиноко шагал во тьме ночной сторож, напевая странную, незнакомую песенку… Август 1999 Вот привязались, стучат и стучат! Миссис Ттт сердито распахнула дверь.
Человек был одет в какую-то форму. За ним стояли еще трое; все они были заметно взволнованы — сияющие, измазанные с головы до ног. Так говорят у нас, на Земле. Я — капитан Уильямс. Мы всего час назад сели на Марсе. Вот прибыли. Вторая экспедиция! До нас была Первая экспедиция, но ее судьба нам не известна. Так или иначе, мы прилетели. И вы — первый житель Марса, которого мы встретили!
Верно, ребята? Но скажите же, добрая женщина, как объяснить, что вы так великолепно говорите по-английски? Всего хорошего! И она хлопнула дверью. Мгновение спустя этот ужасный человек уже снова стучал. Она распахнула дверь. Он стоял на том же месте и силился улыбнуться, но уже без прежней уверенности. Он протянул к ней руки. Его глаза округлились от изумления. На сей раз стук был уж совсем неприличным.
Автор orfeus На чтение 5 мин Опубликовано 22. Все-таки автор крайне популярный, талантливый и достойный места на алее славы писательства. Так что сегодня поговорим о смысле его самом популярном сборнике рассказов «Марсианские хроники». Усаживайтесь поудобнее, будет интересно! Кратко о книге Фото: kino-teatr. С одной стороны, это загадочные марсиане, которые живут совершенно не так и не с теми целями, что преследуют более прозаичные и напористые земляне. Однако по ходу прочтения рассказов становится понятно, что в этом столкновении, по итогу, не будет победителей.
Фото: voin-zen. Это отдельные и самостоятельные фрагменты с собственным сюжетом. Прочитай вы один рассказ из сборника, уверены, вы бы посчитали его вполне законченной историей. Однако при дальнейшем прочтении становится понятно, что каждый рассказ датируется и их совокупность создает целостную картину завоевания Марса человечеством. Это столкновение двух цивилизаций продолжалось 28 лет.
о прочитанном — Марсианские хроники. Рэй Брэдбери.
Бредбери хочет сказать своим произведением, что во главе угла у людей насилие и смерть, а это никогда ни к чему хорошему не приводило. Полное издание "Марсианские хроники". Одна из тех книг, которые вспоминаются вдруг при каких-то жизненных обстоятельствах - в частности рассказ "Они были смуглые и золотоглазые". У меня был сосед, который уехал в Америку.
Техника спрей пейнт арт идеальна для создания космических пейзажей и фантастических сюжетов. Она позволяет передать глубину и красоту космоса, сделать картину красочной и неповторимой. Рисование в этой технике нередко преподносится как уличное шоу, где картина создается на глазах у зрителей. Художник по слоям формирует сюжет таким образом, что зрителю практически до самого финала может быть неясна его задумка. И только в самом конце картина, как пазл, складывается воедино.
Чтобы покупать книги вам было ещё приятнее, мы регулярно проводим акции и конкурсы. Книжный интернет-магазин «Читай-город» «Читай-город» — сеть книжных магазинов, успешно работающих в Москве и других регионах России. А ещё это — крупный интернет-магазин книг.
Но в романе "Марсианские хроники" все обстоит немного иначе - здесь рассказы являются пазлами общей картины, составляющей основной сюжет. А с другой стороны - каждая история может быть самостоятельной, так как носит в себе осмысленный сюжет и глубокие мысли. Он улыбнулся, мысленно оценивая свою выдумку. Неплохая мысль. А на самом деле: чем пахнет Время? Пылью, часами, человеком. А если задуматься, какое оно — Время то есть — на слух? Оно вроде воды, струящейся в темной пещере, вроде зовущих голосов, вроде шороха земли, что сыплется на крышку пустого ящика, вроде дождя. Пойдём ещё дальше, спросим, как выглядит Время?
ТАЙНЫЙ СМЫСЛ КНИГИ (РЭЙ БРЭДБЕРИ "МАРСИАНСКИЕ ХРОНИКИ").
литература, отзывы, отзывы и критика, рецензия, рэй брэдбери. Роман Рэя Брэдбери – Марсианские хроники издан в 1950 году, состоит из ряда эпизодических новелл и рассказов. Автор: Рэй Брэдбери. Рэй Дуглас Брэдбери — американский писатель, известный по антиутопии «451 градус по Фаренгейту», циклу рассказов «Марсианские хроники» и частично автобиографической повести «Вино из одуванчиков».
Марсианские хроники (сборник)
Читая книги Рэя Брэдбери, невольно удивляешься тому, на что оказывается способен твой организм. «Марсианские хроники» — одна из книг, наглядно демонстрирующих, что фантастика способна затрагивать самые сложные проблемы и на равных конкурировать с «большой» литературой. В 1997 году время действия «Марсианских хроник» было перенесено на 31 год в будущее, теперь события книги происходят с 2030 по 2057 год (изначально временем действия был период с 1999 года по 2026 год).
Напоминаем, что такое Легальное Чтиво
- Брэдбери Рэй - Марсианские хроники
- Брэдбери Рэй - Марсианские хроники+
- Марсианские хроники / The Martian Chronicles, 1950
- Брэдбери Рэй. Марсианские хроники
- Книги: Классическая зарубежная фантастика Эксмо
Рецензии на книгу «Марсианские хроники» Рэй Брэдбери
В книгу вошли сами "Марсианские хроники", впервые выходящие на русском языке в самом полном составе, включая новеллы и предисловия, изъятые или добавленные автором в разное время, а также "Иные марсианские хроники" и "Неканонические хроники". Из творчества Рэя Брэдбери я читала (пробовала читать) только: "Улыбку", "Над пропастью во ржи" и, конечно, "Марсианские хроники". Новости и СМИ. Обучение. Подкасты. Новости и СМИ. Обучение. Подкасты.