Климова) (4 [16] июля 1859г., г. Санкт-Петербург - 16 октября 1938г., г. Москва) - русская и советская актриса театра и кино. Мария Блюменталь-Тамарина стала одной из немногих актрис старой театральной школы, сумевших принять и полюбить кинематограф. Мария Блюменталь-Тамарина. фото: с сайта Блюменталь-Тамарина Мария Михайловна. 16 июля 1859 г. — 16 октября 1938 г. 79 лет рак.
а также третий акт, в котором стреляет пистолет (1)
16 октября 1938г., г. Москва) - русская и советская актриса театра и кино. Блюменталь-Тамарина Мария Михайловна (урождённая Климова) (1859, Петербург — 1938, Москва), актриса, народная артистка СССР (1936). Здесь пока нет отзывов к персоне Мария Блюменталь-Тамарина, хотите написать? Мария Михайловна Блюменталь-Тамарина (родилась 16 июля 1859 года в Санкт-Петербурге в семье бывшего крепостного крестьянина, принадлежавшего помещику Кашину.
Auf Russisch: из личного архива Всеволода Блюменталь-Тамарина
В 1887 году дебютировала в профессиональном Летнем театре в Петровском парке Москвы роль Китти в спектакле «Кин, или Беспутство и гений» по пьесе А. В 1889 году играла в «Театре мелодрам и разных представлений» бывший театр «Скоморох» , возглавляемом М. Могила Блюменталь-Тамариной на Новодевичьем кладбище Москвы. В 1890—1901 годах много гастролировала, играя в провинциальных театрах Тифлиса, Владикавказа, Ростова-на-Дону, Харькова. Комедия», с 1925 — «Комедия бывший Корш », позднее Московский драматический театр. В 1914—1915 годах — актриса Театра Суходольских, в 1918—1920 — Показательного государственного театра.
Часами отделывает каждую фразу, поворот головы, движение руки.
Часами нельзя заставить ее присесть, отдохнуть. И только тогда, когда роль казалась ей отшлифованной, она присаживалась отдохнуть. Действительно, через минуту она снова стояла собранная, подтянутая, готовая к дальнейшей работе. Она маленьким комочком забивалась куда-нибудь в уголок и сжимала руки. Но стыдно никогда не было. Была большая радость правдивого творчества, неувядаемое мастерство и теплая человеческая ясность».
За большие заслуги на ниве театрального искусства М. Блюменталь-Тамарина в 1936 году была удостоена звания народного артиста СССР она оказалась в числе первых 13 человек, получивших это звание , стала кавалером орденов Ленина и Трудового Красного Знамени. Личная жизнь актрисы не задалась. Брак с А. Блюменталь-Тамариным распался, единственной радостью и опорой для нее был сын Всеволод, которого она обожала. Он тоже стал актером, и весьма неплохим, в 1926-м получил звание заслуженного артиста России.
Ей нужна была проверка проделанной ею работы. Она часто не доверяла себе, сомневалась в своих силах. Хорошо, что ей посчастливилось в раннюю пору своей сценической жизни работать под внимательным наблюдением такого режиссера,, как Николай Николаевич Синельников. Она никогда не останавливалась в: своей работе над ролью, и каждый спектакль вносил в нее что-нибудь новое. Всегда прислушивалась к отзывам критики, и дружественной и недружелюбной, и проверяла справедливость делаемых замечаний, снова и снова обдумывая свое исполнение. Особенно ценила и любила она статьи Николая Ефимовича Эфроса, вкусу которого верила, восхищалась его пониманием актерской души, дорожила его похвалами и горячо благодарила за указанные недостатки.
Прием публики оказывал большое слияние на ее игру. Она расцветала и загоралась, почувствовав контакт между собой и зрительным залом, и увядала, если такого контакта не устанавливалось по вине аудитории, потому что сама она всегда была, как говорят актеры,, в «игральном» настроении. Реакция публики вносила много изменений в исполнение ею роли. На публичной генеральной и на спектакле она всегда сильно волновалась, уже с утра ни о чем другом не думала и жила жизнью изображаемого лица. В эти дни лучше было не попадаться ей на глаза — все равно не заметит или рассердится и скажет: «Не до вас мне теперь, отвяжитесь, у меня сегодня генеральная» или спектакль , — и все кругом старались не беспокоить и не отвлекать ее. Когда мы служили в театре Корша, Марья Михайловна всегда торопила меня на репетицию: «Надя, скорей, скорей, да бросьте вы ваш кофе, опоздаем, срам-то какой».
И если я не очень торопилась, она убегала, не дождавшись меня. На репетициях она, поглощенная ролью, ничем не отвлекалась и до слез огорчалась, если роль не ладилась. В пьесе Юшкевича «В городе» у нее не выходила маленькая роль нищей «Машке». Помню, как она мучилась, а Синельников сердился, горячился в своей будке, сжимая кулачки. Марья Михайловна робела, смущалась и терялась. Выходя за кулисы, восклицала: «Что делать, что делать!
Все фальшиво, бездарно, не вижу я ее, эту «Машке». Она никогда не гнушалась самыми маленькими ролями, играя их с такой же любовью и увлечением, как большие. В пьесе Оскара Уайльда «Веер леди Уиндермер» она играла роль ровно в два слова, но сколько внимания потратила она на ее оформление. Специально сшила себе роскошное серое платье с кружевом, заказала парик и в выходе на балу не только обратила на себя внимание публики, но была упомянута почти во всех рецензиях о спектакле. Всем нам и молодежи она подавала пример бескорыстного служения делу, уменья трудиться,, подчиняться дисциплине и не зазнаваться от успеха. Марья Михайловна не любила фарса, гротеска и для комических ролей пользовалась красками своего мягкого юмора.
Из драматических ей особенно удавались роли тихих, забитых любящих женщин, матерей и слуг. О созданном ею классическом образе Ванюшиной в пьесе Найденова «Дети Ванюшина» много сказано в театральной литературе. Мне пришлось с ней играть Людмилу. В роли Ванюшиной она была бесподобна, и нам, актерам, игравшим с ней, доставляло художественную радость слушать ее тихие, ласковые,, умиротворяющие речи, смотреть на страдальческое, недоуменное лицо, когда она не понимала, почему же дети ее вышли такими плохими, почему в доме царит ложь и даже разврат, когда они с отцом оба такие добродетельные и так полны любви к ним. Марья Михайловна ярко изображала наивную, простую, немудрящую женщину, неспособную понять всю сложность отношений, создавшихся в семье благодаря крутому, деспотическому нраву мужа, который с ней был даже ласков, которого она любила и жалела всем сердцем,, хотя и побаивалась. Она любила детей, баловала их и скрывала от отца все дурное, что она узнавала о них, чтобы он не расстраивался и не гневался.
На моих глазах создавала она в пьесе Леонида Андреева «Дни нашей жизни» свою замечательную роль матери-сводни, продающей прелестную, нежную, хрупкую несчастную Оль-Оль, любящую студента, то развратному старику, отвратительному немцу фон-Ранкен, то пьяному офицеру. Она боялась ходить одна и просила кого-нибудь из молодых актеров сопровождать ее. Из наблюдений, собранных во время этих прогулок, Марья Михайловна и создала незабываемый образ. Она была одета, как очень приличная дама, ходила, шаркая больными, подагрическими ногами, утомленными долгой ходьбой в поисках за «покупателем», разговаривала заискивающим, подобострастным голосом с грубыми мужчинами, посылавшими ей вслед насмешки, и смотрела глазами изголодавшейся, испуганной собаки на: тех, с кем торговалась за свой живой товар. Слегка подвыпив в третьем действии, она мурлыкала какую-то легкомысленную песенку или цыганский романс и жадно лакомилась своим любимым мармеладом, купленным на деньги, вырученные за дочь. Она сюсюкала, как маленькая девочка, выпивая «валивоцку» и закусывая «соколаткой» шоколадкой.
И даже становилось жалко, когда горячий юноша студент называл ее оскорбительными именами, а она беспомощно плакала и не понимала, за что. В пьесе Гордина «Мирра Эфрос»,, которую мне много раз приходилось играть с Марьей Михайловной, она изображала старую простую еврейку. Она очень хорошо передавала легкий акцент и напевность еврейской речи и вносила в роль характерные черточки, подмеченные ею во время бесчисленных поездок по еврейским городам и местечкам. Она знала в мельчайших деталях жизнь и мелкого и богатого купечества и мещанства, гениально раскрытую в пьесах Островского. Все многочисленные образы, созданные Марьей Михайловной в его пьесах, она взяла из жизни. Она бывала в купеческих и мещанских домах, знакомилась со свахами, приживалками и «странными» людьми, делала свои наблюдения на базарах в приволжских городах, бродила по церквам,, где рассматривала старушек богомолок, нищих и странниц.
Галлерея сыгранных Марьей Михайловной типов Островского громадна. Все изображаемые ею женщины были разные, но во всех проглядывала ее индивидуальность: доброе отношение к людям, сочувствие к их страданиям, ласковый смех над их смешными сторонами. Подобно тому, как в жизни не бывает сплошь черного или сплошь белого, так и Марья Михайловна видела людей многокрасочными и многогранными вне масок и схем, с изменчивыми переливами живых красок. Недаром ее так любили зрители: она, обращала» их внимание на разносторонность и противоречия человеческого существа, вовлекая в жизнь творимого ею образа. Ей верили и узнавали в этих старушках своих матерей, тетушек, нянюшек и знакомых. Она неподражаемо талантливо рассказывала почерпнутый ею из жизни материал, с точностью передавая жесты, походку, мимику изображаемых ею лиц.
В нашей актерской компании мы слушали и смотрели ее рассказы по многу раз, прося еще и еще раз повторить эти шедевры изобразительно-повествовательного мастерства. Она никогда не отказывалась и любила, чтобы ее слушали. Откуда бы она ни приходила, всегда приносила с собой несколько новых рассказов, новых анекдотов. Марья Михайловна трогательно относилась к животным. Она любила их, как детей, и много возилась с ними. Последнюю ее привязанность — дворовую собачонку — я шутя назвала Дюдька.
Так за ней и осталось это прозвище. Марья Михайловна держала ее в комнате и трогательно любила. Дюдька отвечал ей тем же, но он был бродяга и не мог отказаться от удовольствия самостоятельно подолгу гулять по московским улицам. Марья Михайловна надела ему ошейник, выправила собачий паспорт, но всегда страшно боялась, что Дюдька пропадет, его украдут или он падет жертвой уличного движения. А Дюдька был пестрый песик — белый с коричневыми пятнами, на коротких ножках, помесь таксы с грифоном, с длинным хвостом и большой головой, но с большими черными чудесными собачьими глазами, которые он с обожанием устремлял на свою хозяйку. Когда Дюдька заболел экземой, Марья Михайловна, придя усталая со спектакля или концерта, никогда не забывала намазать ему спину мазью, прописанной ветеринаром, и укрыть его мохнатой тряпкой.
Бывало, приду откуда-нибудь домой, Марья Михайловна встречает тревожным вопросом «Не встретила ли ты, Надечка, моего Дюдьку? И чего это он так любит туда ходить, сколько раз ловила я его! Дюдька, действительно, выбирал для своих уличных наблюдений самые многолюдные места и часто сиживал около трамвайных остановок. Когда он состарился, его пришлось усыпить, потому что он очень страдал, покрылся ранами и хрипел. Марья Михайловна долго плакала и не захотела уже больше заводить собаки. Марья Михайловна боялась пятидесятилетнего юбилея своей сценической деятельности.
Ею владел суеверный страх, что она не переживет всех волнений, связанных с этим днем. Ее действительно замучили интервьюеры, репортеры всяческих газет и журналов, бесконечные звонки по телефону, просьбы написать что-нибудь о себе, о своих взглядах на искусство. Я пришла к ней утром накануне юбилея; несчастная Марья Михайловна лежала в изнеможении на диване, прося никого больше к ней не впускать. В передней раздался резкий, настойчивый звонок, и кто-то рвался, уверяя, что необходимо ее видеть.
Мария Павловна Никитина была известной актрисой. Она обладала необычайной красотой и прекрасным голосом.
Ей посвящались стихи и романсы, а студенты забрасывали ее цветами.
Мария Блюменталь-Тамарина: Новости
- Мария Блюменталь-Тамарина. «Пленительный и теплый талант» (1859–1938)
- Блюменталь-Тамарина Мария Михайловна - Молодежное театральное искусство
- Фильмография
- Когда Сейфуллина запила, её пьесу дописал Правдухин
Фильмография
- ОТРАДНЕНСКАЯ ГОРОДСКАЯ БИБЛИОТЕКА | Отступники Родины
- Блюменталь-Тамарина, Мария Михайловна — Энциклопедия
- СОДЕРЖАНИЕ
- Фильмография
- Двойник Сталина в Третьем рейхе закончил жизнь на дереве
"Давал живое лицо"
- Блюменталь-Тамарина Мария Михайловна
- Алфавитный указатель
- Всеволод Блюменталь-Тамарин. "Прощенный" Ельциным предатель.: ua_katarsis — LiveJournal
- Блюменталь-Тамарина Мария Михайловна
Всеволод Блюменталь-Тамарин. "Прощенный" Ельциным предатель.
До 1901 года М. Блюменталь много гастролирует, выступая в провинциальных театрах Тифлиса, Владикавказа, Ростова-на-Дону, Харькова. Возвратившись в Москву, актриса поступает в труппу антрепренёра Корша Столичный театр «Комедия» , где работает до 1915 года. Потом М.
Блюменталь-Тамарина играет в Театре Суходольского, а через три года в Показательном муниципальном театре. В 1933 году актриса приходит в Малый театр, где и играет прямо до собственной погибели. Гигантскую роль в творчестве М.
Блюменталь-Тамариной сыграл режиссёр Н.
Работала в провинции. В 1901—1914 и 1921—1933 гг. В 1914—1915 гг. С 1933 г.
Созданные Блюменталь-Тамариной образы преимущественно в амплуа комедийной и драматической старухи отличались искренностью, задушевностью, мягким юмором.
В отличие от многих других изменников Всеволод Блюменталь-Тамарин закончил жизнь так, как этого заслужил. Начало 1990-х годов — кошмарный период в отечественной истории. После падения СССР началась кампания, в рамках которой практически все, кто был осужден в годы советской власти за предательство, шпионаж, сотрудничество с гитлеровцами, реабилитировались как «невинно осужденные». Реабилитированные списком В общий поток умело встраивались даже уголовники. Так, один известный спортивный деятель советской поры, в начале войны пойманный на спекуляции и отсидевший за это срок, сумел при Борисе Ельцине добиться реабилитации.
Каким-то чудом тогда не реабилитировали генерала Власова, хотя попытки делались. А вот некоторых коллаборационистов рангом поменьше действительно фактически объявили жертвами советского режима. В решении о реабилитации говорилось, что он реабилитируется «по формальным обстоятельствам». Кем же был этот человек, которого сегодня причисляют к жертвам сталинизма? Предатель из актерской династии Он родился в 1881 году в театральной семье. Отец его — известный режиссёр и актёр Александр Эдуардович Блюменталь-Тамарин.
Мать — Мария Михайловна Блюменталь-Тамарина, дочь крепостного крестьянина, была гениальным самородком. Начав с любительской сцены, она блистала на театральных подмостках еще в дореволюционные годы. Но при большевиках Мария Михайловна стала звездой первой величины. На склоне лет она была удостоена высшей советской награды: ордена Ленина. Высокий статус матери не раз помогал и сыну. К счастью, Мария Михайловна не застала самых грязных страниц биографии своего отпрыска.
Репродукция фотографии писателя Алексея Николаевича Толстого с артистами Московского драматического театра. Во время постановки пьесы «Нечистая сила» 20 января 1916 года. Оригинал в Государственном литературном музее. Сам он в воспоминаниях писал, что играть в маленьких ролях начал еще в возрасте семи лет. Уже после революции Блюменталь-Тамарин будет рассказывать, что в царские годы участвовал в студенческих волнениях, за что был изгнан из театрального училища с «волчьим билетом». Было это или нет, но профессии он не лишился, будучи задействованным в театральных постановках отца.
В 1917-1918 годах Блюменталь-Тамарин играл на сцене Харьковского театра, выражая полную лояльность красным.
В 1875 году окончила Мариинскую женскую гимназию в Санкт-Петербурге, получив диплом домашней учительницы. С 1885 года начала играть на любительской сцене. В 1887 году дебютировала в профессиональном Летнем театре в Петровском парке Москвы роль Китти в спектакле «Кин, или Беспутство и гений» по пьесе А. В 1889 году играла в «Театре мелодрам и разных представлений» бывший театр «Скоморох» , возглавляемом М.
Могила Блюменталь-Тамариной на Новодевичьем кладбище Москвы. В 1890—1901 годах много гастролировала, играя в провинциальных театрах Тифлиса, Владикавказа, Ростова-на-Дону, Харькова.
Зачем актёр Блюменталь-Тамарин имитировал голос Сталина, и как ему удалось избежать расстрела
Отрывок из книги Н. А. Смирновой «Воспоминания», посвящённый Марии Михайловна Блюменталь-Тамариной. Существует также версия, что Блюменталь-Тамарин покончил с собой. актрисе, в числе первых удостоенной звания народной артистки СССР.
Блюменталь-Тамарина Мария Михайловна, народная артистка СССР
В 2024 году на этот факт обратила внимание депутат фракции «Единая Россия» в Госдуме, председатель парламентского комитета по культуре Елена Ямпольская. Она направила запрос в Генпрокуратуру РФ, откуда пришел ответ, что после анализа истребованного из архива уголовного дела был сделан вывод: «Блюменталь-Тамарин перешел на сторону врага, стал сотрудничать с немецкими оккупантами, призывал по радио к борьбе против Советского государства. Таким образом, его действия образуют состав инкриминированного преступления». Английский «клон»: с «Лордом Хау-Хау» британцы не церемонились Если кому-то кажется, что это излишне жестоко, то давайте вспомним об истории английского «коллеги» Блюменталя-Тамарина. Уильям Брук Джойс, уроженец Бруклина, вместе с семьей перебрался в Великобританию. Там он стал членом Британского союза фашистов, а в 1940 году присоединился к Третьему Рейху. Джойс по кличке «Лорд Хау-Хау» являлся голосом англоязычной пропаганды нацистов. В мае 1945 года он был пойман британцами, осужден Центральным уголовным судом Англии, и в январе 1946 года повешен в лондонской тюрьме Уандсворт. Так что никаких перегибов в отношении Блюменталя-Тамарина совершено не было — что заслужил, то и получил. Депутат Ямпольская в своем Telegram-канале написала: «В реабилитации предателю отказано.
Потрясающее ощущение, когда восстанавливается историческая справедливость». Сложно с этим не согласиться.
Однако, как только в 1919-м Харьков заняли деникинцы, Блюменталь-Тамарин заявил о готовности бороться с Советами и начал активную общественную работу в этом направлении. В частности, он занялся организацией грандиозного концерта, театральных вечеров и уличных представлений в честь армии Деникина. По свидетельству очевидцев, Всеволод Блюменталь-Тамарин лично собирал пожертвования для так называемых освободителей родины, разъезжая по городу на белом коне с церковной кружкой и царским триколором. Естественно, такой яркий перфоманс не остался незамеченным, и как только в Харьков вернулась Красная армия, актёр был арестован. Кроме того, ходили слухи о том, что Блюменталь-Тамарин выдал белогвардейской контрразведке членов подпольного обкома партии. Все это грозило Всеволоду расстрелом. От смерти его спасла мать, лично обратившаяся к слывшему покровителем искусств наркому просвещения Анатолию Луначарскому. Влияние последнего было настолько сильным, что Блюменталь-Тамарину не только простилось участие в Белом движении, но и было позволено продолжать актёрствовать.
Рупор фашистской агитации, или как оказался в Берлине и как зарабатывал на жизнь Блюменталь-Тамарин Актёр Всеволод Блюменталь-Тамарин в начале 1940-х годов. Прервав выступления, он вернулся домой и поселился на даче, куда перевёз личный архив и семейные ценности. Эвакуироваться отказался, а на все увещевания отвечал, что его не тронут, подразумевая свои немецкие корни по отцовской линии. Когда пришли оккупанты, Блюменталь-Тамарин явился к ним и, рассказав о своём происхождении, сообщил, что желает служить великой Германии. Деятельность его на этом поприще была весьма разнообразна.
Затеяны были грандиозный концерт в цирке и ряд вечеров в других театральных помещениях.
И его мать кинулась к наркому просвещения Анатолию Луначарскому. Всеволода выпустили, несмотря на то, что было обнаружено несколько его доносов на коллег в белую контрразведку. В 1926-м в Москве торжественно отмечалось 25-летие сценической деятельности Всеволода Блюменталя-Тамарина. Луначарски й огласил п равительственное постановление о присвоении юбиляру звания заслуженного артиста РСФСР. В 1940 г. Блюменталь-Тамарин в фильме «На дальней заставе» блестяще сыграл диверсанта-предателя, а через год и сам стал таковым.
Претензий к Советской власти у него быть не могло. В 1919-м ему персонально оставили хутор, в 1920-м простили проделки в деникинской армии, доносы на коллег и т. Как и мать, Всеволод был осыпан наградами. Луначарский по дарил ему р оскошную дачу в элитном посёлке НИЛ «Наука. Литература» под Новым Иерусалимом. Предположим, Блюменталь-Тамарин ненавидел Советскую власть по идейным соображениям.
Так он, оказавшись 22 июня 1941-го в Черновцах, где собирал материалы о творчестве Лермонтова, мог бы там и остаться. Однако Блюменталю-Тамарину нужны были только «бабки» и слава. От красных, белых, нацистов — какая разница?! Посему Всеволод рванул в Москву, где собрал наиболее ценные вещи и архивы и свёз всё в НИЛ, хотя ему предлагалось место в спальном вагоне для эвакуации в Среднюю Азию. В ноябре в Новом Иерусалиме появились немцы, и Блюменталь-Тамарин с женой Инной Александровной, урождённой Лащилиной, предложили им свои услуги.
Синельников , с которым она работала с 1894 по 1910 годы [4].
В 1933—1938 годах — актриса Малого театра в Москве. Характерной особенностью сценической деятельности актрисы было то, что она играла возрастные роли. Дебют в кино состоялся в 1911 году.
Мария Блюменталь-Тамарина. Любимица Москвы (2009)
За свою карьеру Блюменталь-Тамарина снялась более чем в 20 фильмах. Она умерла 16 октября 1938 года в Москве. Похоронена на Новодевичьем кладбище.
Синельников, с которым она работала в течение ряда лет 1894-1910 сначала в провинции, затем в московском Театре Корша. Блюменталь-Тамарина выступала главным образом в ролях старух. Свои лучшие сценические образы преимущественно в русской классической драматургии актриса создала уже в ранний период своего творчества в провинции и в театре Корша: Галчиха «Без вины виноватые», 1891 , Домна Пантелевна «Таланты и поклонники», 1894 , Анфуса «Волки и овцы», 1896 , Матрена «Власть тьмы» , няня Марина «Дядя Ваня», 1896 ; играла также Феклушу и Кабаниху «Гроза», 1894, 1896 , Елизавету Антоновну «Дни нашей жизни» Андреева, 1909.
Созданные ею образы отличались искренностью, задушевностью, мягкостью. Мария Михайловна обладала филигранной актерской техникой, высоким мастерством, искусством внутреннего перевоплощения. Она играла как комедийные роли, проникнутые мягким юмором Пошлепкина — «Ревизор» , так и драматические роли Ванюшина — «Дети Ванюшина» Найденова, 1901.
Затем М. Блюменталь-Тамарина играет в Театре Суходольского, а через три года в Показательном государственном театре. В 1933 году актриса приходит в Малый театр, где и играет вплоть до своей смерти. Огромную роль в творчестве М. Блюменталь-Тамариной сыграл режиссёр Н. Синельников, с которым она работала с 1894 по 1910 гг. Характерной особенностью сценической деятельности М.
Блюменталь-Тамариной было то, что она играла возрастные роли. Среди них наиболее яркими были роли: из произведений А.
Благодаря его произведениям приоткрылась завеса тайны над многими неизвестными страницами работы отечественных разведчиков, диверсантов и контрразведчиков. Операция «Ринг» — так называется книга Николая Лузана, о которой поговорим сегодня. Он не жалел слов, чтобы извалять их в грязи, а вместе с ними и социалистический строй. На обомлевшего слушателя обрушился не просто ушат словесных помоев, а водопад самых гнусных измышлений. В своих выступлениях предатель призывал их не поддерживать «кровавый режим палача Сталина» и переходить на сторону «несущей свободу и европейские культурные ценности армии Великой Германии», а население оккупированных территорий убеждал в необходимости «всемерного содействия установлению нового порядка на землях, освобождённых от тирании большевиков». Столь невероятный нравственный и политический кульбит Блюменталь-Тамарина не могли представить не только его поклонники, но и коллеги по сцене. Всего полгода назад этот баловень судьбы и Мельпомены купался в лучах славы и пел оды советской власти и её вождям.
Если бы не война…» Так начинается эта книга. История жизни Блюменталь-Тамарина у нормального человека вызывает как минимум неприязнь, скорее даже брезгливость. Известный театральный деятель, воспитанник и любимец богемы и убеждённый монархист, после революции он мгновенно переметнулся к большевикам.
Всеволод Блюменталь-Тамарин. "Прощенный" Ельциным предатель.
Однако мама его, Мария Михайловна, оказавшаяся впоследствии в числе первых обладателей звания «Народный артист СССР», выхлопотала для сына прощение. Блюменталь-Тамарин предоставленной возможностью воспользовался вполне, влившись в ряды советской творческой интеллигенции. В 1926 году, когда он служил в Театре Корша, шумно было отмечено 25-летие его творческой деятельности. Артиста приветствовали титулованные коллеги, а нарком просвещения Луначарский со сцены зачитал постановление правительства о присвоении Блюменталю-Тамарину звания «Заслуженный артист РСФСР». Отказавшись под разными предлогами от эвакуации, он ждал гитлеровцев в подмосковном дачном поселке НИЛ. Когда территорию захватили гитлеровцы, он вышел к ним, сообщил, что является наполовину немцем и хочет помогать «великой Германии». Уже в январе 1942 года он оказался в Берлине. А 2 февраля 1942 года он впервые выступил по радио, обращаясь с призывом к советским гражданам не защищать сталинский режим и подчиниться «немцам-освободителям». С этого момента его пропагандистские выступления стали регулярными. Иногда, имитируя голос Иосифа Сталина, он зачитывал несуществующие приказы и распоряжения советского командования. В общем, ведомство Геббельса было им очень довольно.
В СССР тоже оценили его действия.
Так лучше для самого Миклашевского. Ему предстоит пройти многочисленные проверки и выдержать нелегкие испытания — гитлеровская контрразведка была одной из сильнейших в то время.
В период подготовки Миклашевского, генерал Ильин неоднократно приглашал его к себе домой на чашку чая, где познакомил со свой женой и матерью. Генерал не мог и предполагать, что эти неформальные встречи через несколько лет окажутся спасительными для Игоря. И вот — Германия.
Блюменталь-Тамарин был очень осторожен, на него уже совершали покушения, он никого к себе не подпускал близко, но помог Игорю легализоваться и переправил подальше от Восточного фронта. На севере Франции, в портовом городе Булонь-сюр-Мер, расположенном на побережье Ла-Манша, солдат ост-легиона Игорь Миклашевский при первой возможности вышел на ринг, заявил о себе и стал известен в кругу профессиональных боксеров. В газетах появилась краткая информация о его поединке с чемпионом Франции.
Из Берлина пришел приказ: откомандировать в столицу. Свой вызов в Берлин Игорь приписал заботе родственника-предателя, но когда с ним провели беседу в особом отделе Главного управления имперской безопасности, он понял, что его опекают другие люди, которые в столице рейха занимают высокое положение и пользуются большими правами. Он вышел на своих.
Выполнил ряд заданий, проявил себя с лучшей стороны. В 1943 году летом, после поражения под Сталинградом, в Германии для поднятия духа был проведен официальный чемпионат Европы по боксу. Кстати, Интернациональная федерация боксеров-любителей — ФИБА за связь с нацистами в 1946 году была распущена и создана новая — АИБА — Международная ассоциация любительского бокса, которая действует и ныне.
На том чемпионате блестяще выступил Миклашевский. Почетным гостем на соревнованиях был знаменитый боксер Макс Шмелинг — чемпион мира в тяжелом весе, гордость нации и любимец самого фюрера. Ему очень понравился чемпион Ленинграда, и он приблизил его к себе, стал лично опекать.
Перед Миклашевским открывались широкие возможности для реализации операции чрезвычайной важности. Но в ходе войны наступил перелом. Сталин вызвал на дачу в Кунцево генералов Судоплатова и Меркулова и к удивлению обоих неожиданно отменил операцию, сказав: «Этого не надо делать».
Он раскрыл свои соображения. Пока жив Гитлер, исключены переговоры Берлина с западными столицами о сепаратном мире. А если же Геринг или военная верхушка Германии после гибели фюрера возьмут власть в свои руки, тогда за спиной Советского Союза может быть достигнуто сепаратное соглашение между немцами и западными союзниками.
Живой Гитлер таким образом становился своего рода надежным гарантом сохранения антигитлеровской коалиции.
За годы войны «Винета» сильно разрослась, на январь 1944-го в её состав входило 932 сотрудника. До августа 1943-го она имела штаб-квартиру в Берлине, но после разрушения её союзной авиацией перебралась в Кёнигсберг. Блюменталь-Тамарин быстро сделал карьеру в «Винете». Уже 2 февраля 1942 г. Передачи стали регулярными: они выходили в эфир каждый вторник и четверг в 18:00. Имитируя голос Сталина, Блюменталь-Тамарин озвучивал фальсифицированные указы советского правительства. А он продолжал играть на берлинской сцене, писал антисемитские брошюры. В декабре 1942-го немцы сообщили Блюменталю, что к ним перебежал красноармеец, представившийся его племянником Игорем Миклашевским.
Матерью Игоря была гречанка Августа Миклашевская, урождённая Спиро. Вся жизнь её прошла в театре. В 1911-м Августа обвенчалась с адвокатом Сергеем Миклашевским, но в том же году его бросила. В 1918-м прижила от танцовщика Льва Лащилина сына Игоря. Однако артист был женат, Игорю дали отчество Львович, но фамилию — Миклашевский. Поскольку сестра Льва Инна была замужем за Всеволодом Блюменталем-Тамариным, мальчик с 8 лет с 1926 г. При этом молодой человек блестяще владел немецким. Оказавшись в плену, Миклашевский успешно прошёл все проверки, и ему разрешили встретиться с любимым дядей. У них установились дружеские отношения.
Игорь начал выполнять обязанности охранника дяди. Блюменталь-Тамарин познакомил племянника с государственной актрисой Третьего рейха Ольгой Чеховой.
И она никому не доверяла поддерживать эту чистоту и порядок. Друзья и знакомые дарили ей эти, любимые ею, вещицы. Она любила, чтобы у нее в квартире было красиво и уютно. Она успевала сама вышивать какие-то красивые подушки и салфеточки, украшавшие диваны, кресла и столы.
Когда мы жили вместе, то в нашей квартире у нее было дзе комнаты — спальня и гостиная, она же столовая. Мне до сих пор, когда приезжаю в свою квартиру в Мамоновском переулке теперь переулок Садовских , все кажется, что за дверью раздастся ее милый голос, выскочит она, куда-то бегущая, спешащая, на ходу крепко обнимет меня и проговорит: «Некогда, Надя, некогда, иду на репетицию, только после спектакля увидимся,, тогда поужинаем вместе и наговоримся досыта». С особенным умилением вспоминаю я ее подвижную, сухонькую, маленькую фигурку в восемнадцатом-двадцатом годах, когда в квартире не действовало центральное отопление и мы во всех комнатах поставили нещадно дымившие железные печки. Марья Михайловна ходила в теплом капоре, в меховой кофте, в валенках, с утра она топила печку в своей комнате, ставила чайник, чтобы погреться чайком или кофейком, если таковой имелся, плакала от- дыма, щипавшего глаза, а потом забывала все неудобства тогдашней жизни, взявшись за изучение роли и увлекшись она весело смеялась над текстом и прибегала поделиться со мной радостью что ей удалось найти нужные краски для роли. Тут же она бежала она всегда бегала, а не ходила в кладовую где стояли сундуки с платьями и париками, быстро находила нужные ей вещи, одевалась и «приходила показаться мне сразу в ее воображении возникал весь внешний облик творимого ею образа. Она не могла работать над ролью не поглядев на себя в зеркало.
Все орудия производства были у нее под рукой. Она никогда не играла итак называемых «казенных» костюмах и париках. Даже после революции, когда наступило- счастливое для актрис время и за них обдумывал и осуществлял костюмы театр, она предпочитала играть в своих платьях. Они все у нее были «настоящие», строго соответствовавшие эпохе, в которую происходило действие пьесы. В свое. Она владела такими замечательными шалями, наколками и чепцами для пьес Островского, какие и в Малом театре не всегда найдешь.
В эпоху увлечения формализмом, условным театром гротеском, когда режиссеры и художники требовали точного выполнения костюмов по эскизам, часто вычурным, утрированным и непонятным, Марья Михайловна с большим трудом расставалась со своими «настоящими» костюмами Но она привыкла подавать пример дисциплины, уважения к режиссеру и художнику и подчинялась их требованиям. Кроме того, очень гибкая, она под напором буйствующих новаторов готова была признать, что ее взгляды немного устарели и может быть, молодежь права в поисках новых форм. Но все-таки она чувствовала себя как-то не по себе в этих новых формах и была несказанно счастлива, когда в театре наступило главенство социалистического реализма. Она поклонялась Художественному театру, Константину Сергеевичу Станиславскому и все жалела, что у нее нехватает времени вплотную заняться его «системой». Когда в 1933 году был расформирован бывший театр Корша и артисты, составлявшие его труппу, приглашены в разные театры, окружавшие Марью Михайловну считали что она должна попасть в МХАТ, так как в этом театре нет равной ей актрисы на ее амплуа. Сама Марья Михайловна, будучи исключительно скромным человеком, всегда сомневалась в себе, несмотря на популярность и на ту оценку, которую ей дали партия и правительство, наградив высоким почетным званием и орденами.
Все же и она думала, что в Художественном театре она найдет большее применение своему таланту, чем в Малом, где есть такие сильные артистки на ее роли, как Рыжова, Массалитинова, Турчанинова. Я видела, как она «боялась» вступить в труппу Малого театра, робела, как девочка, смущалась, что кому-нибудь помешает, лишит кого-то роли, вызовет неудовольствие. Ведь вот я люблю играть, я жадная на роли. Если отдают роль другой актрисе, я огорчаюсь, беспокоюсь, иногда ночь не сплю из-за этого, но на нее не сержусь, понимаю, что ей тоже охота играть, вхожу в ее положение. Такие ли они? Или они свое недовольство будут переносить на меня и будут дуться, косо смотреть?
Вот этого я не переношу, это для меня нож; острый». Сама Марья Михайловна всегда признавала талант и мастерство таких прекрасных актрис, как Бурдина, с которой она делила роли у Корша, или Е. Шебуева, с которой встретилась в Московском драматическом театре где служила с 1915 по 1922 год. У нее установились с ними самые теплые, дружественные отношения. Перед О. Садовской она преклонялась и никогда не позволяла даже другим сравнивать их таланты.
Она всегда ставила Ольгу Осиповну выше себя и искренно и горячо восхищалась ею. А между тем в сравнении ее с Ольгой Осиповной нет большого преувеличения. Правда, Ольга Осиповна была незаменима в русских пьесах, но зато она никогда не играла иностранного репертуара, а Марья Михайловна замечательно играла и немок, англичанок, евреек. Прекрасно владея русской речью, она в то же время мастерски передавала акцент и ритм каждого иностранного языка. Диапазон ее был огромен: Матрена во «Власти тьмы» Л. Толстого, изящная английская леди в пьесе «Мисс Гоббс» Дж.
Джерома, старая дева немка — тетя Франциска в «Родине» Зудермана, сваха в «Женитьбе» Гоголя, еврейка из черты оседлости, — и каждый образ передавался ею с тончайшими характерными чертами. Я старалась рассеять опасения Марьи Михайловны, что в Малом театре ее встретит недружелюбный прием, и говорила, что мой собственный опыт и наблюдения убедили меня в том, что в Малом театре нового пришельца встречают, как пассажира, вошедшего в Курске в купе вагона, идущего из Сочи в Ленинград. Все уже удобно устроились, познакомились, подружились, и вдруг кто-то нарушает покой. На него косятся, ему неохотно указывают место, отодвигают свои вещи, отмалчиваются,, но потом понемногу начинают разговаривать, угощать бутербродами и конфетами и к концу пути уже жалеют расставаться, просят записать адреса и телефоны и зовут к себе в гости. Она очень смеялась над этим сравнением и потом признала мою правоту. Когда я перешла из провинции в театр Корша, Марья Михайловна была уже любимицей московской публики.
В провинции я тоже слыхала о ней много хорошего, но служить с ней мне не приходилось. Она внимательно и ласково отнеслась ко мне,, была очень приветлива на репетициях, столь волновавших меня, говорила, что московская публика восприимчива, отзывчива, особенно молодежь, и что мне бояться нечего. Я сразу почувствовала к ней большую симпатию,, очевидно взаимную, потому что мы с ней быстро сошлись и подружились. Она посвятила меня во все подробности своей интимной жизни. Больше всего меня поразила ее беззаветная, самоотверженная любовь к мужу — талантливому актеру и режиссеру, в то время директору театра Московской оперетты. Он был ее первой и единственной любовью, несмотря на горе, которое он причинил ей, уйдя к другой женщине и бросив ее с двумя маленькими детьми без всяких средств к жизни.
Марье Михайловне пришлось жить одной в дешевеньких номерах, обмывать и обшивать детей, за которых вечно болела душа из-за невозможности воспитать их, как хотелось,. До конца жизни сохранила Марья Михайловна беззаветную любовь к детям, заботясь о них и переживая с ними все их радости и печали. Отец никак не поддерживал их — ни материально, ни нравственно. Но Марья Михайловна продолжала так же преданно и верно любить его и помогать ему во всех затруднениях и горестях его новой жизни. Она говорила мне: «Раз он полюбил другую, значит я не сумела дать ему всего, чего требовала его сложная, талантливая натура». Он часто приезжал к ней жаловаться на свою новую жену, Марья Михайловна разбирала их ссоры, выслушивала и того и другого, вместе с ними плакала и в конце концов мирила.
Жена Александра Эдуардовича, Мария Павловна Никитина, исключительно хорошенькая и способная женщина, из которой он сделал недурную опереточную актрису, обожала Марью Михайловну и считала ее святой. Я помню, как волновалась Марья Михайловна, когда Александр Эдуардович извещал ее о своем приходе. Она вела себя, как влюбленная девушка, спешила приготовить для него любимые им блюда, вина и фрукты, по-праздничному накрывала стол и ежеминутно смотрела на часы, ожидая его прихода. До слез трогательно было глядеть на нее. А он приезжал утомленный, расстроенный, жаловался и требовал сочувствия. Он умер внезапно, и на мою долю выпала печальная обязанность сообщить ей об этом.
Весть пришла рано утром. По моему лицу Марья Михайловна поняла, что случилось что-то страшное, и воскликнула: «С Блюменталем что-нибудь? Ради бога, говорите правду! Она не заплакала, не растерялась, только смертельно побледнела и после нескольких минут молчания засуетилась, начала спешно одеваться, приговаривая: «Боже мой, боже мой, что же это? Как же? Кто пришел сказать?
Отмена реабилитации Блюменталя-Тамарина
Зато Мария Блюменталь-Тамарина и Панас Саксаганский появились на свет еще до отмены крепостного права, в далеком 1859 году. Мать — Мария Михайловна Блюменталь-Тамарина, дочь крепостного крестьянина, была гениальным самородком. Родилась 16 июля 1859 года в Санкт-Петербурге. На сцену юную учительницу Марию Климову в 1887 году привел её супруг.