третий Рим", с кощунственным обожествлением Сталиина, идеей божественности всех без исключения русских помазанников. Москва третий Рим. События Последнего времени. Что грядет и как к этому подготовиться. Новости канала Москва-Третий Рим @moskva3rim. Статистика просмотров, подписчиков. В начале XVI века эту идею сформулировал псковский инок Филофей: Москва есть третий Рим. Сайт москва третий рим главные новости.
Форма поиска
- Историческая конференция (+ВИДЕО +ФОТО)
- МОСКВА - ТРЕТИЙ РИМ. Что скрывает православная церковь?
- Смотрите также
- «МОСКВА́ – ТРЕ́ТИЙ РИМ»
Москва - третий Рим (Теория)
Третий Рим. Отрывок из книги американского журналиста, историка Уильяма Ширера (1904-1993) «Взлет и падение Третьего Рейха», т. 1, из главы «Фашизация Германии: 1933-1934 годы». МОСКВА ТРЕТИЙ РИМ † информ-но новостной портал (06.07.2017): Царская контрразведка против банкиров. Третий Рим», как к желтой прессе, от лица братии скита недавно высказал кавказский пустынник, монах Константин: «Мы не рекомендуем посещать сайт «Москва - Третий Рим». Третий Рим», как к желтой прессе, от лица братии скита недавно высказал кавказский пустынник, монах Константин: «Мы не рекомендуем посещать сайт «Москва - Третий Рим». Новости Москвы.
Москве передала Византия Третий Рим
- Монах Филофей открывает Третий Рим
- Последние сообщения
- Форма поиска
- Содержание
- Портал Москва Третий Рим,цели хорошие,а что внутри?: shabdua — LiveJournal
- Судьба концепции «Москва — Третий Рим»
"Москва - Третий Рим" - жидовский сайт
Звучная формула «Москва — Третий Рим» регулярно появляется в современном инфополе. Ее, как какую-то странную мантру, то и дело повторяют в новостях и социальных сетях, упоминают политики и различные деятели науки и искусства. Формулу "Москва — третий Рим" придумали при Иване III после падения Византии. События Последнего времени. Новости проекта Продвижении телеграмм каналов ПОДПИШИСЬ ОБЯЗАТЕЛЬНО. третий Рим Москва – третий Рим Исповедь трезвого ГАИшника нетрезвому Батюшке | Вечерний Квартал от 17.09.2016 Слово о русской философии. Москва 3 рим новости.
Судьба концепции «Москва — Третий Рим»
Похожие запросы для москва третий рим православный сайт новости. это НЕПРАВОСЛАВНЫЕ ресурсы, это волки в овечьей шкуре! Meta Data Analysis. Главная» Новости» Москва третий рим сайт новости.
Москва - третий Рим (Теория)
третий Рим Москва – третий Рим Исповедь трезвого ГАИшника нетрезвому Батюшке | Вечерний Квартал от 17.09.2016 Слово о русской философии. Выражение «Москва — Третий Рим» известно всем еще из школьного курса истории: якобы под этим девизом Иван III собирал русские земли, а его преемники расширяли и укрепляли православную власть. Новости канала Москва-Третий Рим @moskva3rim. «МОСКВА – ТРЕТИЙ РИМ» («Третий Рим»), теория, обосновывавшая закономерность перемещения политич. и религ. центра православного мира в Рус. гос-во. Москва 3 Рим, информационный сайт: адреса со входами на карте, отзывы, фото, номера телефонов, время работы и как доехать. Подписка на новости.
Отзывы и оценки сайта 3rm.info
Константинопольский патриарх заглянул достаточно глубоко в историю, вспомнив о роли Российской империи в отторжении от Оттоманского государства балканских народов славянского происхождения. Церковный взгляд на прошлое оказался отличным от традиционного дискурса национальной борьбы за независимость. С точки зрения Константинополя, произошло отпадение православных народов от единой церкви возглавляемой греками, о чем Варфоломей умолчал. Если учесть последние события в Болгарии, где с визитом недавно побывал главный дипломат РПЦ митрополит Антоний Севрюк , это мнение разделяют и некоторые политические силы в регионе. Сначала митрополита вместе с послом РФ заблокировали протестующие в одном из храмов Софии, а затем прозападная партия ГЕРБ потребовала от Болгарской церкви разорвать отношения с Московским патриархатом и признать ПЦУ, автокефальную церковь, созданную Варфоломеем в Украине. Константинопольский патриарх заявил, что речь идет об идеологии панславизма, которой на протяжении двух веков одержима Россия. По мнению Варфоломея, эта идея имеет своим истоком пангерманизм, националистическую концепцию XIX века, и отсылка к худшим примерам немецкой политической культуры добавляет яда упрекам Вселенского патриарха.
И сегодня миф о «филофействе» как программе «русского и советского империализма» представляет штамп в либерально-западнической литературе, и даже в постсоветской России. Так, К. Гаджиев в очень объемной и в целом очень серьезной академической книге повторяет клише, будто бы учение «Москва — Третий Рим» послужило основой территориального формирования Российской империи. Такой подход отражает непонимание равно принадлежащего как восточному, так и западному христианству учения о Риме, о Царстве. Это одно из глубочайших учений о связи духовной, вселенской и земной истории, которое не разделяет, но, наоборот, подтверждает эсхатологическое единство Востока и Запада христианской ойкумены. Поэтому в старину идея и весь комплекс понятий о «всемирной империи» принадлежали вовсе не светскому, политическому, но религиозному мировоззрению, и это отражает именно учение о спасении. Первые сочинения и интерпретация видений пророка Даниила и его толкований сна царя Навуходоносора о четырех царствах, последнее из которых — царство антихриста, первые зачатки учения о Риме как царстве Христианской Истины пронизаны вовсе не идеей мирового господства, или торжества, или превосходства, а спасения и относятся к эсхатологической литературе. Карташев говорит, что в эсхатологическом сознании христиан «Римская империя становится рамой, сосудом, броней и оболочкой вечного царства Христова и поэтому сама обретает некоторое символическое подобие этой вечности в истории».
Наряду с историографическим значением, Рим как императорский и царский град, где совершается всемирно-историческая борьба добра и зла, вошел в символику христианского художественного сознания. И такое понимание встречается не только в духовной, но и в светской литературе. Рим стал аллегорией мистического центра, оплота всемирно-исторической борьбы добра и зла, от выстраивания которого зависит конец мира. Но послание Филофея относится исключительно к эсхатологической литературе, оно совершенно не может трактоваться как призыв к господству над какой-то территорией. Заметим, что все толкователи и интерпретаторы доктрины о Третьем Риме не обращались к первоисточнику — посланию инока Филофея. А оно удивительно кратко и сжато, умещается в 10—15 строках, и в нем нет ни слова о мировой гегемонии или поощрении территориального расширения, отсутствует даже сама формула «Москва — Третий Рим». Русская же концепция Третьего Рима была сформулирована в сочинениях эпистолярного жанра 1523—1524 годов и изложена в официальном документе 1589 года, когда учреждалось Патриаршество на Руси. Там Третьим Римом именовалась даже не Москва, а великая Россия в целом, царство.
Это свидетельствует о связи концепции с событиями церковной истории, о неразделимости судеб священства и царства, о чисто религиозном осмыслении этой парадигмы. Тем не менее, в публицистике и историографии особенно распространены два клише: характеристика этой идеи как официальной государственной доктрины России и подмена ее понятием второго Рима — то есть Константинополя: сведение этой концепции к идее византийского наследия. Знакомство же западной историографии с данной концепцией русской публицистики начинается после Русско-турецкой войны 1877—1878 годов. Именно тогда появляются на Западе утверждения, что после крушения Византии Россия претендует на ее роль и господство на ее территории. Однако для средневековых мыслителей сводить концепцию Рима к Византии было бы опасным и двусмысленным, означало бы повторить ее печальную судьбу. И Филофей вызывает призрак не только второго, но первого Рима, и тем самым углубляется историческая и духовная ретроспектива и перспектива, национальное сознание не замыкается на византиноцентризме и вовлекает в свою перспективу европейское и восточносредиземноморское географическое и христианское временное пространство. Однако нет и намека на проповедь высокомерного подчинения себе других, в то время как на Западе идея Рима уже за несколько веков до этого обосновывала недвусмысленное стремление к географически всемирной империи. Полное равнодушие русских царей к византийскому наследию не вызывает сомнения.
Никогда Иван Грозный не ссылался на свой брак с Софьей Палеолог. Когда исчезло всё потомство Палеологов и нашим царям напоминали, что по брачному праву они могут быть наследниками, они проявляли полное равнодушие к этому факту. Иван Грозный, личность которого на Западе трактуется как символ необузданной экспансии, антиреформы, ярче всех выразил отношение к созданию великой восточной империи под эгидой русского царя. Он сказал: «Мы в нынешнем царстве земном не хотим государства во Вселенной, ибо это будет ко греху поползновение». А та Цареградская земля, по его мнению, была землей Божией. Расширение Московии пробуждало в Западной Европе ревнивое отношение к ней. После монгольского нашествия, после того, как труд восьми поколений не служил национальной истории, Русь настолько быстро расширилась и стала могучей, что в изумленной Европе этого не смогли пережить. С тех пор и начинается поношение России как агрессора.
Наши отношения с Европой всегда сопровождались ее ревностью к нам, и мы должны сегодня этот новый виток ревности рассматривать как доказательство того, что мы становимся более сильными духовно, едиными, самостоятельными, что изумляем мир своей самостоятельностью в выборе исторического пути. Ведь, несмотря на то, что Запад построил свой рай на земле, он так и не освободился от страха перед самостоятельностью России. Ломоносова, обратил внимание на то, что сегодня очень часто слово «империя» употребляется всуе. Под словом империя подразумевают и добро, и зло, в зависимости от политических пристрастий. Но многое, что называют империй, по сути империей не являлось и не могло являться. В докладе «Идея империи. От Византии к Руси», он подчеркнул: — Я решительно возражаю против всякого употребления понятия «империя» в негативном смысле. В одном из словарей империя определяется даже как «крупное государство, обладающее обширными колониями».
Но ничего неправильнее, ничего ошибочнее такой трактовки придумать нельзя, потому что понятие «империя» имеет совершенно иной смысл. Рассматривая истоки Византийской цивилизации, докладчик выделил три — библейский, эллинистический и римский: — В их сплаве рождалась великая культура и рождалась великая идея. И эта идея была перенесена на три константы, три краеугольных представления о природе и сущности императорской власти. Ими были: учение о Божественной природе этой власти, полученное от библейской эсхатологии; об универсальности и вселенском характере власти, полученное от эллинизма, и о правовом принципе этой власти, отчеканенном римским законом. Источником власти императора является народ: «то, что угодно принцепсу, имеет силу закона, поскольку народ посредством царского закона, относящегося к его власти, вверил ему всю свою власть и силу».
И в равной степени является Главою как Гражданской, так и Церковной Власти. Сообразно сему и Христос Господень, в земном своем Царстве, если сие Царство строится по образу и подобию Небесного Первообраза, является главою как Государственных Служащих, так и Церковнослужителей.
В начале — Гражданская Власть, потом — Власть Священническая. И только потом Власть Священническую. И проблема была в том, что Второй Рим — Константинополь — его не осилил. Русская Симфония Властей есть Икона Неба. В Русской Симфонии нет места противоестественному противопоставлению и противоборству Государства и Церкви.
Она была связана с философской концепцией о переносе «центра мира» в столицу Русского государства.
Ее автором традиционно считается монах псковского Елеазарова монастыря Филофей. Эта идея, получившая в науке название translatio imperii с лат. После распада Западной Римской империи в результате нашествия варваров новым, «вторым», Римом стал Константинополь. В столице Византийской империи, которую сами жители именовали не иначе как Восточная Римская империя, эта философия пополнилась христианскими смыслами. Новый центр мироздания стал местом паломничества жаждущих отмолить грехи и получить прощение. Но и «второму» Риму было не суждено существовать долго: в 1453 году турки-османы захватили город, и он перестал быть средоточием христианской власти.
Вновь возник вопрос — кто станет хранителем и опорой христианской веры на земле. В интеллектуальной среде православных народов стали возникать прообразы центра — хранителя заветов православия: сербы, например, считали будущим «третьим Римом» Белград, болгары — Великое Тырново.
МОСКВА - ТРЕТИЙ РИМ. Что скрывает православная церковь?
Однако слова, высказанные иноком Филофеем, не имели широкого политического значения, это были, прежде всего, опасения, ведь Руси, Москве досталась роль столпа восточного христианства, роль той силы, которая должна сберечь Православие от полного разрушения и гибели. И Филофей ужасается: какое же нужно иметь благочестие, чтобы выполнить столь значительную роль, чтобы соответствовать ей! Однако впоследствии, не во времена Василия III, когда писал инок Филофей, а через много десятилетий, именно московское иночество сумело придать этой идее иное звучание — политическое. Это произошло уже при государе Федоре Иоанновиче и связано с утверждением Московской патриаршей кафедры. Именно тогда идея «Москва — Третий Рим» впервые зазвучала как нечто принадлежащее если не политике, то идеологии. И совершенно ясно, что это работа московского монашества. Но когда на Руси появился этот замечательный по своей интеллектуальной силе слой — иноки-книжники?
Южная Русь — Киевщина выработала иноческую традицию в XI—XII веках, вскоре появилась своя мощная монашеская традиция на Новгородской земле, а следовательно — и на Псковской земле. К ней принадлежал и сам инок Филофей. Здесь было лишь несколько незначимых монастырей. И надо было создать мощный слой иночества, чтобы он постепенно, в течение многих поколений вырос в эту интеллектуальную силу, чтобы поднять громаду столь значительных и до сих пор живущих в русском сознании историософских идей. Когда же это произошло? В середине — второй половине XIV века.
И рождение московской иноческой традиции связано с деятельностью двух светочей нашего монашества — святителя Алексия, митрополита Московского, и преподобного Сергия Радонежского. Именно при святом Алексии появился Чудов монастырь, который стал интеллектуальным средоточием московского монашества. А от обители Сергия Радонежского, по образному выражению одного из наших классиков, словно лучи, разошлись его ученики и соратники, основывая новые обители по Московской Руси и за ее пределами — на Севере. Тогда Москва украсилась многими монастырями, которые станут впоследствии чрезвычайно влиятельными в духовной жизни. И конечно же, нашему монашеству нужно было пройти путь восприятия интеллектуальных традиций поздней Византии. Московское монашество активно вбирало в себя всё, чему его могли научить византийские книжники.
Необходимо понимать, что византийская культура — это не просто один из корней культуры древнерусской. Это один из корней культуры собственно старомосковской. Именно Русская Православная Церковь и в особенности московское иночество дали Русской державе возможность мыслить себя в столь высоких богословски обоснованных, исторически фондированных категориях, как Третий Рим, Второй Иерусалим, Удел Пречистой. Александр Гельевич Дугин, к. Есть империя — нет антихриста, нет империи — есть антихрист. Империя — это не просто земная организация жизни, это — священная миссия, это часть фундаментального экклезиологического периода.
Дугин подчеркнул: — Полноценными наследниками империи мы стали как раз при кульминации династии Рюриковичей, при Иване Грозном. В этом мы видим исполнение судьбы русского народа и русской государственности. Мы сподобились в XVI веке стать империей. Помазание Ивана IV на царство и проведение Стоглавого собора в 1551 году — это, конечно, было вступлением в права империи. Империя — это наш религиозный православный русский дом. Как мы можем двигаться в этом направлении для восстановления полноты христианского бытия?
Нам дана только одна линия. Только одна линия действительно соединяет нас с изначальным христианством — это аскетическая традиция, традиция старчества, традиция монашества. И неслучайно именно монашество было той средой, которая напомнила о необходимости трансляции идеи, переноса империи на Москву — Третий Рим. Христиане многие века могут жить и в неправильном политическом государстве, как первые христиане жили в языческом Риме. Но живя в неправильной политической системе, противной христианскому принципу, христиане никогда не должны говорить этому «да». Они не должны признавать глубинную религиозную легитимность любого политического устройства, кроме имперского.
Не империалистического, не националистического, а именно духовно-имперского. Только империя — политическая родина христианина. И сегодня очень важно отозвать легитимность от либеральных, демократических, светских и даже националистических политических моделей. Они могут быть, они есть сейчас. Мы можем быть и оставаться христианами внутри этих систем, но они — аномалия. К чему они ведут, показывает нам Богом проклятый Запад, который, отпав от этой имперской онтологии много веков назад, дошел до абсолютных извращений, до Кончиты Вурст, до легализации всех пороков.
И это путь всех тех, кто вступил на тернистую дорогу отрицания империи. Это кара за потерю империи, за ее искажение.
Такого же мнения придерживался и Пётр Смирнов , указывая, что подобные идеи повлияли на развитие становление представлений об антихристе в старообрядчестве [14]. Шапка Мономаха Политическая теория «Москва — третий Рим» обосновывается также легендой конца XV — начала XVI веков о византийском происхождении шапки Мономаха , бармы и других предметов например, коробочка из слоновой кости, якобы принадлежавшая римским цезарям , присланных императором Константином Мономахом великому князю киевскому Владимиру II Мономаху , и целым рядом иных текстов. В киевских текстах об этих «подарках» нет и упоминания. В дальнейшем словосочетание «Третий Рим» появляется в « Повести о белом клобуке » где относится к Новгороду , « Казанской истории », декларации о провозглашении Московского патриархата в 1589 году где «Третьим Римом» именуется не Москва, а «Российское царство»; по мнению Дональда Островского, эта вставка произошла по инициативе новгородских иерархов , надписи на принадлежавшей Дмитрию Годунову Псалтыри 1594 года, «Повести о начале Москвы» XVII век и челобитных старообрядцев на имя российских императоров XVIII век [15].
Представление о Москве как о третьем Риме сложилось среди русских людей XVI века на почве политических и религиозных воззрений в связи с явлениями общеевропейской истории. Историк Николай Ульянов отмечал, политическая идея Москвы как третьего Рима в реальности восходит к общественно-политическому дискурсу царствования Александра II , то есть связана с « восточным вопросом » и развитием русского империализма Нового времени [16]. Профессор Московской духовной академии А.
В конференции приняли участие ведущие российские ученые, общественные деятели, политики, представители духовенства: архимандрит Тихон Шевкунов , ответственный секретарь Патриаршего совета по культуре, Константин Валерьевич Малофеев , учредитель Фонда Святителя Василия Великого, Наталия Алексеевна Нарочницкая , д. Ломоносова, Дмитрий Михайлович Володихин , д. Ломоносова, писатель, Юрий Александрович Петров, д. Наталия Алексеевна Нарочницкая, д.
Отражение в общественной мысли. Нарочницкая отметила: — Сегодня Запад постоянно использует концепцию «Москва — Третий Рим» в качестве идейной основы русского империализма. На самом деле развитие русской государственности от Московского царства, а потом к империи неразрывно шло вместе с духовным осмыслением самого этого понятия как служения прежде всего. Тем не менее, западная историография XX века заполнена клише о том, что большевизм вытекает из природы истории России. Хотя великий консерватор Освальд Шпенглер однозначно написал: «Победивший в России дух исходит не из Москвы. Родина большевизма — Западная Европа. Демократия XIX века — это уже большевизм».
Но либеральная мысль побуждает искать истоки революционного деспотизма именно в концепции монаха Филофея, который якобы зовет к мировому господству. И сегодня миф о «филофействе» как программе «русского и советского империализма» представляет штамп в либерально-западнической литературе, и даже в постсоветской России. Так, К. Гаджиев в очень объемной и в целом очень серьезной академической книге повторяет клише, будто бы учение «Москва — Третий Рим» послужило основой территориального формирования Российской империи. Такой подход отражает непонимание равно принадлежащего как восточному, так и западному христианству учения о Риме, о Царстве. Это одно из глубочайших учений о связи духовной, вселенской и земной истории, которое не разделяет, но, наоборот, подтверждает эсхатологическое единство Востока и Запада христианской ойкумены. Поэтому в старину идея и весь комплекс понятий о «всемирной империи» принадлежали вовсе не светскому, политическому, но религиозному мировоззрению, и это отражает именно учение о спасении.
Первые сочинения и интерпретация видений пророка Даниила и его толкований сна царя Навуходоносора о четырех царствах, последнее из которых — царство антихриста, первые зачатки учения о Риме как царстве Христианской Истины пронизаны вовсе не идеей мирового господства, или торжества, или превосходства, а спасения и относятся к эсхатологической литературе. Карташев говорит, что в эсхатологическом сознании христиан «Римская империя становится рамой, сосудом, броней и оболочкой вечного царства Христова и поэтому сама обретает некоторое символическое подобие этой вечности в истории». Наряду с историографическим значением, Рим как императорский и царский град, где совершается всемирно-историческая борьба добра и зла, вошел в символику христианского художественного сознания. И такое понимание встречается не только в духовной, но и в светской литературе. Рим стал аллегорией мистического центра, оплота всемирно-исторической борьбы добра и зла, от выстраивания которого зависит конец мира. Но послание Филофея относится исключительно к эсхатологической литературе, оно совершенно не может трактоваться как призыв к господству над какой-то территорией. Заметим, что все толкователи и интерпретаторы доктрины о Третьем Риме не обращались к первоисточнику — посланию инока Филофея.
А оно удивительно кратко и сжато, умещается в 10—15 строках, и в нем нет ни слова о мировой гегемонии или поощрении территориального расширения, отсутствует даже сама формула «Москва — Третий Рим». Русская же концепция Третьего Рима была сформулирована в сочинениях эпистолярного жанра 1523—1524 годов и изложена в официальном документе 1589 года, когда учреждалось Патриаршество на Руси. Там Третьим Римом именовалась даже не Москва, а великая Россия в целом, царство. Это свидетельствует о связи концепции с событиями церковной истории, о неразделимости судеб священства и царства, о чисто религиозном осмыслении этой парадигмы. Тем не менее, в публицистике и историографии особенно распространены два клише: характеристика этой идеи как официальной государственной доктрины России и подмена ее понятием второго Рима — то есть Константинополя: сведение этой концепции к идее византийского наследия. Знакомство же западной историографии с данной концепцией русской публицистики начинается после Русско-турецкой войны 1877—1878 годов. Именно тогда появляются на Западе утверждения, что после крушения Византии Россия претендует на ее роль и господство на ее территории.
Однако для средневековых мыслителей сводить концепцию Рима к Византии было бы опасным и двусмысленным, означало бы повторить ее печальную судьбу. И Филофей вызывает призрак не только второго, но первого Рима, и тем самым углубляется историческая и духовная ретроспектива и перспектива, национальное сознание не замыкается на византиноцентризме и вовлекает в свою перспективу европейское и восточносредиземноморское географическое и христианское временное пространство. Однако нет и намека на проповедь высокомерного подчинения себе других, в то время как на Западе идея Рима уже за несколько веков до этого обосновывала недвусмысленное стремление к географически всемирной империи. Полное равнодушие русских царей к византийскому наследию не вызывает сомнения. Никогда Иван Грозный не ссылался на свой брак с Софьей Палеолог. Когда исчезло всё потомство Палеологов и нашим царям напоминали, что по брачному праву они могут быть наследниками, они проявляли полное равнодушие к этому факту. Иван Грозный, личность которого на Западе трактуется как символ необузданной экспансии, антиреформы, ярче всех выразил отношение к созданию великой восточной империи под эгидой русского царя.
Он сказал: «Мы в нынешнем царстве земном не хотим государства во Вселенной, ибо это будет ко греху поползновение». А та Цареградская земля, по его мнению, была землей Божией. Расширение Московии пробуждало в Западной Европе ревнивое отношение к ней. После монгольского нашествия, после того, как труд восьми поколений не служил национальной истории, Русь настолько быстро расширилась и стала могучей, что в изумленной Европе этого не смогли пережить. С тех пор и начинается поношение России как агрессора. Наши отношения с Европой всегда сопровождались ее ревностью к нам, и мы должны сегодня этот новый виток ревности рассматривать как доказательство того, что мы становимся более сильными духовно, едиными, самостоятельными, что изумляем мир своей самостоятельностью в выборе исторического пути.
Картина представлялась очень торжественная и трогательная: это было одно из самых лучших и радостных событий в земной жизни Спасителя. Сопровождавшие и встречавшие Иисуса Христа приветствовали Его восторженными возгласами, восклицая: Осанна Сыну Давидову! Так торжественно и радостно встречал израильский народ Мессию, столь давно им ожидаемого. И было о чём радоваться израильскому народу, встречая своего Царя.
Это был не обыкновенный земной царь, который силою оружия покоряет себе народы. Но это был Тот Царь, о Котором ещё в древности пророчествовал святой пророк Захария, говоря: Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на молодом осле, сыне подъяремной Зах. Вступал в Иерусалим Царь праведный, не только Сам в Себе праведный, но и несущий с Собою правду вечную для всего человечества, несущий для него оправдание от терзающего его греха.