Read "Мост через Вечность" Ричард Бах from the story Мысли великих by Daromira (Дарина Тимофеева) with 2,992 reads. разное, советы, мысли. Закажите книгу «Мост через вечность» от автора Бах Ричард ISBN: 978-5-906686-46-6, с доставкой и по низкой цене. Читать полную книгу «Мост через вечность» автора Ричард Бах онлайн бесплатно и без регистрации в электронной библиотеке. Как утверждают знающие, жизненный энергетический тонус Ричарда Баха остался на прежнем, очень высоком уровне, а Лесли сдала, жизненный тонус уменьшился и поэтому они разошлись.
Ричард Бах "Мост через вечность" | Читает Мария Макарова
Удивительную книга «Мост через вечность», тесно связанную сюжетом с «Единственной». Писатель Ричард Бах утверждает, что он прямой потомок Джонатана Себастьяна Баха, что технически не доказано. Мы — мост через вечность, возвышающийся над морем времени, где мы радуемся приключениям, забавляемся живыми тайнами, выбираем себе катастрофы, триумфы, сверше. Мы — мост через вечность, возвышающийся над морем времени, где мы радуемся приключениям, забавляемся живыми тайнами, выбираем себе катастрофы, триумфы, свершения, невообразимые происшествия, проверяя себя снова и снова, обучаясь любви. Мост через вечность: идеальная любовь и развод Ричарда Баха и Лесли Пэрриш.
Ричард Бах, Мост через вечность
Но на этот раз без хот-фаджа, печенья и прочих гадостей! Если ты хочешь, можешь есть все эти нехорошие лакомства, но я возвращаюсь на диету, чтобы искупить свои грехи! Пока мы ехали, я рассказал ей о своих удивительных предчувствиях этим утром, о моей мысленной проверке самолета и его готовности к полету, о тех странных случаях в прошлом, когда результаты оказывались удивительно точными. Она вежливо и внимательно слушала меня. Так было всегда, когда я рассказывал о чем-то сверхъестественном.
Я чувствовал при этом, что за ее вежливостью по отношению ко мне в такие минуты, стоит желание найти калейдоскоп событий и интересных случайностей, которые она не осмеливалась рассматривать раньше. Она слушала так, будто я был каким-то ее знакомым Лефом Эриксоном, вернувшимся из путешествия со снимками тех мест, о которых она слышала, но которых никогда не исследовала. Припарковав машину возле здания, где располагалась администрация Кинематографической Академии, она сказала: — Я буду там не больше минуты. Пойдешь со мной или останешься?
Не спеши. Я смотрел на нее из машины и видел, как она идет в толпе по освещенному солнцем тротуару. Она была скромно одета — белая летняя блузка поверх белой юбки, — но, Боже мой, как поворачивались головы прохожих! Каждый мужчина, проходивший в радиусе ста футов, замедлял шаг, чтобы посмотреть на нее.
Волосы цвета пшеничного меда свободно рассыпались у нее на плечах и засияли, когда она поторопилась, чтобы успеть перебежать улицу за последние несколько секунд до переключения светофора. Она помахала шоферу, который подождал ее, в знак благодарности, и он махнул ей в ответ, польщенный наградой. Какая пленительная женщина, думал я. Жаль, что в этом мы не похожи.
Она вошла в здание, а я растянулся на сидении и зевнул. Чтобы как-то использовать это время, думал я, почему бы не наверстать весь сон, пропущенный предыдущей ночью? Для этого потребуется аутогенный отдых в течение пяти минут. Я закрыл глаза и один раз глубоко вдохнул.
Мое тело полностью расслаблено: сейчас. Еще один вдох. Мой ум полностью расслаблен: сейчас.
Получайте бонусные баллы и повышайте свой кешбэк, совершая покупки в приложении и в розничных магазинах. При оформлении заказа в приложении доставка в выбранный вами магазин бесплатная.
София Подробнее Похожие книги Чтобы сделать ваше взаимодействие с сайтом немного удобнее мы используем cookies. Почитать об этом подробнее можно тут Ok Подписка на рассылку Раз в месяц будем присылать вам обзоры книг, промокоды и всякие-разные новости Подписаться Вы успешно подписались!
Это рассказ об одном приключении, которое, я уверен, является самым важным в любом возрасте. Фактически, в жизни все было почти так, как здесь описано.
В нескольких местах я вольно обошелся с хронологией, некоторые персонажи составлены из ряда реальных людей, большинство имен выдуманы. Остальное я бы не смог придумать, даже если бы постарался — реальность была настолько невероятной, что не укладывалась в рамки никакой выдумки. Вы как читатели, конечно, увидите, заглянув за писательскую маску, что заставило меня поместить эти слова на бумагу. Но иногда, когда свет лучится точно как сейчас, писатель тоже может заглянуть за маску читателя.
Может быть, в лучах этого света мы с вами встретимся где-нибудь на страницах этой книги, — я и моя любовь, вы — и ваша. Один Сегодня она будет здесь. Я глянул из кабины вниз — сквозь ветер и мерцание винта, сквозь полмили осеннего дня — вниз на арендованное мною поле, на кубик сахара — вывеску «Полеты за три доллара», которую я привязал к открытым воротам. Рядом со знаком дорога с обеих сторон была сплошь заставлена машинами.
Их собралась штук, пожалуй, под шестьдесят. И, соответственно, толпа народу, прикатившего поглазеть на полеты. Она вполне могла уже быть там, подъехав несколько мгновений назад. Я улыбнулся.
Вполне возможно! Я перевел двигатель на малый газ, поддернул нос Флайта немного вверх, чтобы он потерял скорость.
Органная программа «Мост через вечность» свяжет двух Бахов - композитора и философа
- Бах Р.: Мост через вечность
- Ричард Бах: цитаты, афоризмы, высказывания и мысли великих и умных людей — страница 2
- Мост через вечность. Ричард Бах. | форум Babyblog
- Сорок семь
- Мы мост через вечность...
Ричард Бах
- "Мост через Вечность",Ричард Бах.
- Мост через вечность Ричард Бах
- Ричард Бах - Мост через вечность: Глава 45
- ЛЮБИМОЕ. МОСТ ЧЕРЕЗ ВЕЧНОСТЬ. Ричард Бах — Natali Antares — NewsLand
- «Мост через вечность» Ричард Бах - Умные статьи
Ричард Бах. Мост через вечность
При этом автор при написании этой книги использовал факты из своей биографии. Посвящено это произведение поиску автором своей женщины. Даже имя у главной героини — Лесли, как у одной из жён Ричарда Дэвиса Баха. К встрече с ней он шёл всю свою жизнь. О том, как он её искал через века и миры, рассказывается в этой книге. Автор говорит в ней не только о том, как найти свою вторую половинку, но и о том, как сохранить отношения в браке.
Так же в этом произведении есть огромное количество гордости и убеждений главного героя, которые мешают ему при построении отношений. Бах доказывает, что иногда стоит перешагнуть через себя, через свои убеждения, разрушить стены, что бы быть счастливым. Герой внезапно разбогател … но нужно жить так, как прежде, не превращаясь в свинью. И вообще, деньги — зло, которое обесценивает всё. Тот самый мост через вечность Бах предполагает, что мы живем в одной плоскости, а в других живут такие же мы, только другой жизнью… В своё время они свернули в другую сторону на распутице. А вы задумывались, что было бы, если бы вы когда-то давно приняли другое решение, как сложилась бы ваша жизнь, кем бы вы были… Я задумалась, за что Баху огромное спасибо, пусть эту тему он раскрыл не так , как мне бы хотелось Ну вот, набралось на 3 звезды. Меня мучила бессонница, а я замучила её Бахом. Ещё одна звездочка за сладкий сон. И дело не в корявейшем переводе. Автор, пытающийся прикинуться наивным подростком, на самом деле престарелый скряга, одержимый сексом и деньгами, пишет автобиографию. Не роман, где свобода вымысла и самовыражения торжествует, а именно описывает свою жизнь и мысли. Ни слова о шестерых оставленных детях и бывшей жене, изображает из себя чуть ли ни не испорченного социумом девственника-пилота. Разлагольствует на тему «а что мне делать с такими деньгами? А не самолеты покупай и не вини «друга» в разгильдяйстве и обмане. А как автор описывает женщин! Женщина суть личность с достоинствами и недостатками, а не бесплатное приложение к болезненно раздутому эго мистера Баха. Я захлопнула книгу с омерзением и брезгливостью.
Существует еще одно запасное кольцо, на случай, если основной парашют подведет. Ты можешь потянуть сейчас, если хочешь, но тогда ты должен откатиться испытать радость свободного падения. Я взглянул на высотомер на запястье. Восемь тысяч футов, семь тысяч, пять… Дорога внизу на земле была мишенью из белого гравия, в которую я попаду через несколько минут. Но посмотри на все это пустое небо между сейчас и тогда! О, мой… Какая-то часть в нас всегда является наблюдателем, и не имеет значения, за чем он наблюдает. Следит за нами. Не заботится, счастливы мы или несчастливы, хорошо нам или плохо, живы Мы или мертвы. Его единственная работа — сидеть у нас на плечах и выносить, приговор: стоящие мы человеческие особи или нет. В данный момент наблюдатель уселся на мои резервные доспехи, одетый в свою собственную куртку для прыжков и парашют, и комментирует мое поведение. Больше нервов, чем следует при такой сцене. Глаза слишком широко раскрыты; слишком учащенное сердцебиение. Приятное возбуждение смешано со слишком большой дозой испуга. Степень качества весьма далекая от прыжка 29: С-минус. Мой наблюдатель оценивает жестко. Высота пять тысяч двести… четыре тысячи восемьсот. Выброшу руки перед собой в штормовой ветер — и я приземлюсь на ноги: руки назад — и я нырну головой в землю. Именно так, должно быть, и летают, — думал я, — без самолета, только нет безнадежного желания подниматься так же быстро, как и спускаться. Лететь вверх было бы чудесно даже на третьей скорости. Витание в облаках во время свободною падения. Мысли бесцельно блуждают. Изменение качества: Д- плюс. Высота три тысячи семьсот футов. Еще высоко, но моя рука потянулась к кольцу, я подцепил его правым большим пальцем, резко дернул. Фал свободно выскользнул; я слышал дребезжание за спиной, — и это должно было означать, что вытяжной парашютик открылся. Рано дернул. Слишком рано лезть под купол. Дребезжание продолжалось. Но сейчас я мог получить шок от рывка при открывании основного купола. Вместо этого я безудержно падал. Без всяких причин мое тело стало вращаться. Что-то…, — думал я, — что-то не так? Я посмотрел через плечо туда, где дребезжание. Вытяжной парашют бился и распластывался, пойманный стропами. Там, где должен быть основной парашют, был узел спутанного нейлона, красное, и голубое, и желтое шумело радостным водоворотом. Шестнадцать секунд — пятнадцать — фиксировать, пока я не ударил землю. Она, вращаясь, смотрела на меня, а я собирался ударить это сияние оранжевой рощицы. Может, в деревья, но скорее нет. Срезать, — я должен выучиться этому на практике. Меня осенило, что нужно сейчас срезать основной парашют и развернуть резервный из укладки на груди. Хорошо ли это — неудача с парашютом на моем двадцать девятом прыжке? Не думаю, что это хорошо. Сознание вышло из-под контроля. Никакой дисциплины. Было редкостной удачей, что время шло так медленно. Секунда проходила как минута. И, вообще, почему это так трудно поднять руки к защелкам и отделаться от развалин купола? Мои руки весили тонны, и я по дюйму, медленно, с невероятными усилиями тянулся к застежкам на плечах. И чего стоит это племя? Они не объяснили мне, как это будет трудно — дотянуться до защелок! В дикой ярости на своих инструкторов я, преодолев последних полдюйма, внезапно ухватился за защелки и, рванув, открыл. Медленно, медленно. Слишком медленный путь. Я прекратил вращаться, перевернулся спиной вниз, чтобы развернуть резерв, и к своему немалому удивлению обнаружил, что спутанный нейлон остался при мне. Я был стремительно летящей падающей римской свечой, уставшей от яркого горения, падающей материей, горящей ракетой, летящей с неба. Будет что-то вроде вывески парикмахерской, украшенной вымпелами, и это даже не замедлит вашего падения! Но я действительно сбросил, но вот он — спутанный основной продолжает болтаться на стропах. Мой наблюдатель со своего места фыркнул от отвращения. Теряет рациональность под давлением обстоятельств. Это может привести к поражению. Я почувствовал землю, падающую на меня. Трава могла бы врезаться мне в шею со скоростью 125 миль в час. Быстрый способ умереть. Почему я не вижу свою жизнь, как тряпку перед глазами, почему я не покинул тело перед тем, как брякнусь, так, как об этом сказано в книге? Действие запоздало. Вопросы не имеют отношения к ответам. В общем, — жалкое существо. Я дернул аварийное кольцо, и немедленно перед лицом взорвался запасной, вверх из укладки в виде шелковой снежной раковины, выгнутой в небо. Он устремился вверх, мимо тряпки основного; не сомневайтесь, — усталости во мне было на две сгоревшие римские свечки. Потом, как белый оглушительный выстрел, — эта штука открылась, раскрылась полностью, я дернулся, остановившись в воздухе на высоте всего четырехсот футов над оранжевой рощей, поломанная марионетка, в последнюю секунду подхваченная на свою нитку. Время снова сжалось, переключившись на высокую передачу; отхлестанный деревьями, я ударил землю ботинками и оказался на траве не мертвым, а только тяжело дышащим. Может быть, я уже упал вниз головой и разбился насмерть, думал я, а затем запасной парашют смог оттащить меня во времени на две секунды назад и таким образом спас меня? Мне едва удалось избежать выбора такого альтернативного будущего, где меня ожидала смерть, от удара о землю. И теперь, когда это будущее удалялось от меня, мне захотелось, помахать ему на прощанье. Помахать почти с грустью. В том будущем, которое уже стало для меня альтернативным прошлым, я внезапно получил ответ на давно интересовавший меня вопрос об умирании. Пережил прыжок. Кое-как справился благодаря удаче и действиям ангелов-хранителей. Ангелы-хранители: А. Ричард: F. Я подтащил к себе резервный парашют, собрал его в аккуратную пышную груду, с признательностью обнял его и положил рядом с основным. Потом я сидел на земле возле деревьев, снова переживал последние минуты, записывая в карманную записную книжку все, что случилось, все, что я увидел и подумал, все, что сказал маленький наблюдатель, грустное прощание со сменною, все, что я помнил. Когда я писал, рука не дрожала. Или я не получил шока от прыжка, или беспощадно подавил его. И вот я снова дома. Кэти ушла куда-то с кем-то, чтобы провести свободный вечер. У детей Бриджит в школе спектакль. Джилл устала после работы. Лучшее, до чего я смог додуматься, — это междугородний звонок Рейчел в Южлую Каролину. Ей было приятно поговорить со мной, сказала она, и я могу приехать к ней погостить, как только смогу. Я не упомянул прыжок, нераскрывшийся парашют и другое будущее — свою смерть в оранжевой роще. Чтобы отпраздновать этот вечер, я приготовил себе картофельную запеканку точно в соответствии с рецептом своей бабушки: картофель и пахта, яйца и мускатный орех, ваниль — все это потом охлаждают до заиндевения и покрывают шоколадной глазурью. В одиночестве я съел третью часть еще теплой запеканки. Я подумал о прыжке и в конце концов пришел в выводу, что я не должен им рассказывать о случившемся, не должен рассказывать о нем вообще никому. Боюсь, это было бы с моей стороны просто хвастовством, — рассказывать, что я избежал смерти. И что бы они сказали мне в ответ? Я скосил глаза и наблюдал. Он изменяется. С каждым днем он все сильнее. Он выдумывает испытания для родственной души, которую еще не нашел, строит стены, лабиринты и огромные крепости на пути той, что отважится искать его и центре всей этой путаницы. Он получает оценку «А» по самозащите от той единственной в мире, которую мог бы любить и которая однажды могла бы полюбить его. Он не находит себе места сейчас… Найдет ли она его до того, как он покончит с собой? Убить себя? Даже наши наблюдатели не знают нас. Нераскрывшийся парашют не был моим недосмотром. Случайная неудача, которая больше не повторится! Тогда я не потрудился вспомнить, что парашют укладывал я сам. Неделю спустя я приземлялся для заправки во второй половине дня. На этот раз большие неприятности случились с моим большим скоростным Мустангом Р-51. Отказала радиосвязь, не сработал левый тормоз, сгорел генератор, датчики температуры непонятно почему зашкалили до красной черты, а затем неожиданно снова заработали нормально. Определенно это был не лучший день, и было ясно, что это худший самолет из всех тех, на которых я когда-либо летал. Мне правятся почти все самолеты, но с некоторыми я просто никогда не смогу ужиться. Посадка и заправка, подтягивание тормозов и снова как можно скорее на взлет. Длительный полет, и вот я замечаю по датчикам состояния двигателя, что сразу же за этом огромным пропеллером творится что-то не то. Многие детали самолета стоят не меньше ста долларов, а если учесть, что они ломаются как спички, — они стоят тысячи. Шасси большого военного самолета плыли в футе над посадочной полосой в Мидленде, Техас; потом они коснулись земли. В то же мгновение левая покрышка лопнула, и самолет отбросило в направлении бровки, которая в один миг превратилась в пыль. Время остановилось. Самолет продолжал двигаться достаточно быстро, чтобы оторваться от земли, и я выжал газ до отказа, стараясь поднять машину в воздух. Неправильный выбор. Скорости не достаточно для взлета. Самолет на секунду или что-то около этого задрал нос, но это было последнее, что он смог сделать. Под нами волновалась полынь; самолет ударился о землю и левая стойка шасси немедленно сломалась. Огромный винт взрыхлил землю, и, как только он согнулся, двигатель внутри заклинило, он заревел и разорвался внутри своего кожуха. Это было так знакомо — вялотекущее время. И смотри-кa кто здесь! Мой наблюдатель, с бортовым журналом и карандашом. Как поживаешь, приятель, давно не виделись. Болтает с наблюдателем в то время, как самолет разваливается на куски среди полыни. Похоже, что хуже тебя пилота я не видел. Я хорошо знал, что аварии Мустангов — это вам не обычная будничная авария самолета. Эти машины так велики, быстроходны и опасны. Они сметают все на своем пути и взрываются красочными фейерверками желтого и оранжевого пламени, как динамит, превращаясь, в роковой черный дым и разлетающиеся в радиусе полмили от эпицентра болты и обломки. Пилот при этом ничего не успевает почувствовать. Взрыв приближался ко мне со скоростью восемьдесят миль в час… Оранжево-белый клетчатый корпус дизель-генератора, находящегося в самом центре всего этого хаоса, подумал, что он сможет уцелеть во время аварии сверхскоростного самолета. И был не прав. Еще несколько ударов о землю, и другое шасси тоже было потеряно, половина правого крыла и кожух развеялись без следа. Почему я не покидаю свою тело? Во всех книгах говорится… Меня бросило вперед на ремнях безопасности, когда мы врезались, и мир потемнел в моих глазах. Несколько секунд я ничего не видел. Полное отсутствие боли. Очень спокойно здесь на небесах, думал я, тряся головой, распрямляясь. Совсем не больно. Спокойное, тихое шипение… Что там может на небесах шипеть, Ричард? Я открыл глаза и обнаружил, что небеса выглядят как списанный правительством Соединенных Штатов корпус дизель-генератора, сокрушенный обломками крушения очень большого самолета. Происходящее доходит до него, как до жирафа. Одну минуту! Может… это не Тот Свет? Я не мертв! Я сижу внутри того, что осталось от этой кабины, а самолет все еще не взорвался! Спустя десять, секунд бежал со скоростью чемпиона по спринту на двести ярдов от дымящихся обломков, которые когда-то были если не надежным, дешевым и удобным, то по крайней мере красивым самолетом. Я споткнулся и бросился лицом вниз в песок, как это делают пилоты в кино перед тем, как на экране произойдет взрыв. Лицом вниз, в ожидании удара прикрыть руками голову. Способен передвигаться с замечательной скоростью, когда наконец до него доходит. Ничего не случилось. Еще пол. Я поднял голову и осторожно оглянулся. Потом встал на ноги, небрежно отряхнул песок и полынь, с одежды. Непонятно почему, старый рок-н-ролльный мотив забарабанил у меня в ушах. Я почти не обратил на него внимания. Попытка быть бесстрастным? Вот паршивец! Я никогда не слышал, чтобы 51 не взорвался, как полная бочка с порохом, но он не взорвался, и единственным исключением из общего правила было то, что катастрофа произошла с машиной, пилотом которой был я. Теперь придется долго давать объяснения, заполнять бумажки, которые пойдут в архив… Пройдет много времени, прежде чем я смогу взять билет на самолет, летящий на запад. Мелодия продолжала звучать. Достаточно быстро оправился от шока. Польщенный, насвистывая мелодию, я подошел к останкам того, что осталось от Мустанга, нашел саквояж, сумку и бритвенный прибор и бережно отложил их в сторону. Крепкая кабина, можно сказать после случившегося. И естественно! Самолет не взорвался потому, что когда я садился, в баках уже почти не было горючего. В это время наблюдатель, покачав головой, покинул меня, а в поле зрения появилось пять пожарных машин. Их совсем не интересовало все, что я им говорил об отсутствии топлива. Они залили обломки пеной безо всяких причин для этого. Мне было жаль радиоаппаратуру, часть которой осталась целой в кабине и стоила дороже золота. Там аппаратура…» Слишком поздно. Боясь, что может начаться пожар, они заполнили кабину ценой до самого верха. И что теперь делать, — беспомощно думал я. Что-теперь, что-теперь, что-теперь? Я прошел милю до аэропорта, купил билет на ближайший рейс, как можно короче описал в рапорте происшедшее, объяснил аварийщикам куда стаскивать обломки безнадежно искореженной машины. В этот момент, когда я писал для них свой адрес, сидя за столом в ангаре, мне припомнилась, мелодия, которая бубнила в моей голове с момента аварии. Ш-бум, ш-бум… и множество йя-т-та, йя-т-та. Почему я напеваю чту песню? Через двадцать лет, почему бы и нет? Песне не было дела до что-то, она продолжала звучать: жизнь только сон! И я возьму тебя в рай выше всех! Ш-бу-ум… Эта песня! Это пел призрак Мустанга, со всеми соответствующими звуковыми эффектами. Жизнь — это только сон, любовь моя… Конечно жизнь — это сон, ты, жестяное помело! И ты чуть не забрал меня в свой рай выше всех! Ш-бу-ум; ты, разворованный на куски увалень! Нет ничего такого, что, появившись в нашем уме, не имело бы смысла. Этот самолет, я никогда не принимал его всерьез. Рейсовый самолет выруливал на взлетную полосу мимо полыни. Я наблюдал со своего места через иллюминатор. Залитое пеной тело Мустанга возлежало на платформе, как на ложе, кран поднимал кусок крыла. Ты захотел поиграть, самолет? Тебе нравилось, что-нибудь, ломать при каждом полете, теперь ты захотел и вовсе пойти против моей воли? Ты проиграл! Может, ты и найдешь, кого-нибудь, кто забудет твое прошлое и сколотит тебя когда-нибудь, лет через сто после сегодняшнею дня. Может, ты вспомнишь этот день и будешь в нему добр! Клянусь тебе, машина, — сколачивать тебя буду не я. Сначала случай с парашютом, теперь еще и авиакатасторофа. Я думал об этом, улетая на Запад, и через какое-то время решил, что меня вели Свыше, и я вышел невредимым из ситуации, которая оказалась немного более опасной, чем я мог предположить. Кто-нибудь другой мог бы увидеть в этом что-то иное. Катастрофа не была проявлением моей защиты в действии, этот случай был скорее свидетельством того, что она иногда бывает ненадежной. Десять Мы загорали на палубе. Донна и я, вдвоем, на моей спокойной яхте, дрейфующей вместе с течением в трехстах милях севернее Ки Ужт. Это для меня очень важно. Я обещаю: никаких посягательств на меня — никакой ревности с моей стороны. У нее были короткие черные волосы, карие глаза прикрыты от солнца. Она загорела до цвета покрытого лаком тикового дерева, за годы лета, приобретенного благодаря разводу с далеким севером. Я живу как хочу. Я остаюсь, если я захочу. И я уйду, если не захочу. Это тебя не пугает? Она передвинула бретельки бикини, чтобы загар был сплошным. Это меня утешает! Никаких цепей, или канатов, или узлов, никаких дискуссий, никакой скуки. Сердечный подарок: я здесь, не потому, что должен быть, здесь, или потому, что меня заманили в ловушку, но лишь потому, что мне лучше быть, с тобой, чем где-нибудь еще и мире. Вода мягко плескалась о борта. Вместо теней по кораблю разбегались яркие солнечные пятна. Я очень чувствителен. Если вдруг я только коснусь тебя, склоняя к тому, чего тебе скорее не хотелось бы делать, тебе достаточно еле слышно прошептать «нет». Я не выношу вторжения и покушения на личное. Тебе достаточно мне намекнуть, и я буду уже готов, — до того, как ты закончишь свой намек. Она перекатилась на бок, головой на руку, и открыла глаза. В моем случае одного замужества вполне хватило. Некоторым людям это нужно, мне — нет. Я кое-что рассказал ей про брак, к чему я пришел, о счастливых годах, которые могут превращаться в тягостные и мрачные. Я внимательно изучил и те уроки, которые получила она. Я нарушил хрупкую стеклянную гладь залива рябью. Море было ровным, как теплый лед. Мы дрейфовали еще час перед тем, как ветер поймал паруса и яхта рванулась вперед. Через какое-то время мы снова ступили на сушу, уже хорошими знакомыми, крепко обнялись на прощание, пообещав друг другу увидеться на днях. Так, как было с Донной, было и с другими женщинами в моем жизни. Уважение к отдельности, к личностному, к полной независимости. Вежливые связи от одиночества, они были холодным подобием любовных отношений без любви. Некоторые из моих подруг так никогда и не были замужем, но в большинстве все они были в разводе. Едва уцелевшие после несчастливых отношений, покалеченные грубыми мужчинами, доведенные постоянным стрессом до бесконечной депрессии. Для них любовь была чем-то вроде трагического недоразумения, любовь была пустой оболочкой, из которой вышибли смысл все эти супруг-как-владыка-любовник-становится-ревнивцем. Если б я заставил себя мысленно просмотреть пройденный путь, я должен был бы обнаружить, головоломку: любовь между мужчиной и женщиной — это слово, которое больше не работает. Но, Ричард, разве в этом суть? Я не собирался получить ответ. Летели месяцы, и так как я потерял интерес к любви, есть она там или нет, то потерял интерес и к родственной душе. Львиная доля ее места была отдана различным идеям разбогатеть, идеям настолько рациональным и безупречным, насколько они опирались на представление, что мои деловые отношения никогда не изменятся. Если совершенный партнер, — думал я, — это тот, кто всегда принимает все твои пожелания, и если одно из твоих пожеланий безумно по своей природе, следовательно, никто никогда не может быть совершенным партнером. Единственная истинно родственная душа может быть собрана из многих людей. Моя совершенная женщина обладает интеллектом и яркостью этой подруги; она обладает красотой, разбивающей сердца, — такой, как у другой, частично — черт-знает-какими достоинствами третьей. Если ни одна из этих женщин не в состоянии отвечать этим требованиям на сегодняшний день, стало быть моя родная душа искрится в других телах, где-нибудь еще; быть замечательной — не означает быть несуществующей. Она не сработает! Если бы тот, что внутри меня, выкрикнул это, то я точно заткнул бы ему рот кляпом.
Остальное я бы не смог придумать, даже если бы постарался — реальность была настолько невероятной, что не укладывалась в рамки никакой выдумки. Вы как читатели, конечно, увидите, заглянув за писательскую маску, что заставило меня поместить эти слова на бумагу. Но иногда, когда свет лучится точно как сейчас, писатель тоже может заглянуть за маску читателя. Может быть, в лучах этого света мы с вами встретимся где-нибудь на страницах этой книги, — я и моя любовь, вы — и ваша. Один Сегодня она будет здесь. Я глянул из кабины вниз — сквозь ветер и мерцание винта, сквозь полмили осеннего дня — вниз на арендованное мною поле, на кубик сахара — вывеску «Полеты за три доллара», которую я привязал к открытым воротам. Рядом со знаком дорога с обеих сторон была сплошь заставлена машинами. Их собралась штук, пожалуй, под шестьдесят. И, соответственно, толпа народу, прикатившего поглазеть на полеты. Она вполне могла уже быть там, подъехав несколько мгновений назад. Я улыбнулся. Вполне возможно! Я перевел двигатель на малый газ, поддернул нос Флайта немного вверх, чтобы он потерял скорость. Затем до отказа вывел руль направления влево, и выжал ручку на себя до упора. С земли это должно было выглядеть так, словно старая этажерка вдруг вышла из повиновения. Нос самолета рванулся вниз, цветные штрихи смерча, в который вдруг превратился мир, все быстрее и быстрее вертелись вокруг моих летных очков.
1bestlife.ru
Потом я оставил эту затею. Такой книги, как та, которая была мне нужна, не существовало! В растерянности и сомнений я вышел на солнышко, ощутив фотоны, бета-частицы и космические лучи, которые роились и отскакивали от всего, в тишине со скоростью света вжикая сквозь утро и сквозь меня. Я уже почти дошел до той части городка, где находилось мое утреннее кафе, когда обнаружил исчезновение своего злополучного свертка. Вздохнув, я развернулся и отправился обратно в библиотеку по солнышку, ставшему еще теплее, за своей постелью, оставшейся лежать возле шкафа с каталогами. Сколько у нас книг, и сколь, многим еще предстоит быть написанными! Как свежие темные сливы на самой верхушке. Не слишком большое удовольствие - карабкаться по хлипкой лесенке, извиваться среди ветвей, превосходя самого себя в попытках до них дотянуться. Но сколь восхитительны они, когда работа закончена! А телевидение, это - восхитительно!? Или работа по рекламе моей книги усилит мою боязнь толпы?
Как мне удастся ускользнуть, если у меня не будет биплана, в который можно вскочить, и улететь на нем над деревьями прочь? Я направился в аэропорт - единственное место в любом незнакомом городе, где летчик чувствует себя в своей тарелке. Я определил, где он находится по посадочной сетке - незаметным следам, которые большие самолеты оставляют, заходя на посадку. Я находился практически под участком между третьим и четвертым поворотами перед посадкой, так что до аэропорта было совсем недалеко. Деньги - это одно, а вот толпы, и когда тебя узнают, а ты хочешь тишины и одиночества - это совсем другое. Честь и слава? В малых дозах - может быть, даже приятно, ну а если ты уже не в состоянии все это пресечь? Если после всех этих телевизионных штучек повсюду, куда только ни пойдешь кто-нибудь, обязательно говорит: "Я знаю вас! Ничего не говорите... Я был практически невидим.
Они не знали меня, я был всего лишь, прохожим, направляющимся в сторону аэропорта с аккуратно свернутой подстилкой в руках, некто, имеющий право свободно ходить по улицам, не привлекая к себе всеобщего внимания. Приняв решение сделаться знаменитостью, мы лишаемся этой привилегии. Но писателю это вовсе не обязательно. Писатель может оставаться неузнаваемым где угодно, даже когда множество людей читает его книги и знает его имя. Актеры так не могут. И ведущие телепередач не могут. А писатели - могут! Если мне предстоит стать, Личностью - буду ли я об этом сожалеть? Я всегда знал - да. Вероятно, в каком-то прошлом воплощении я старался приобрести известность.
Это - не захватывающе, не привлекательно, - предупреждало то воплощение, - иди на телевидение - и ты об этом пожалеешь. Мигалка с зелено-белым вращающимся стеклянным колпаком - ночная отметка аэропорта. Задрав нос, на посадку заходил "Аэронка-Чемпион" - двухместный тренировочный самолет с тканво-лаковой обшивкой и задним колесом под килем вместо ностового спереди. Мне заочно понравился aэропорт, - только по "Чемпиону", зaxoдящему на посадку. А как некоторая известность отразиться на моем поиске любви? Первый ответ возник мгновенно, без малейшей тени колебания: это смертельно! Ты никогда не узнаешь, Ричард, любит она тебя или твои деньги. Послушай, если ты вообще намерен ее отыскать, - ни в коем случае никогда не становись знаменитостью. Ни в каком виде. Все это - на одном дыхании.
И тут же забылось. Второй ответ был настолько толковым, что стал единственным, к которому я прислушался. Родная душа - светлая и милая - она ведь не путешествует из города в город в поисках некоего парня, который катает пассажиров над пастбищами. И не повысятся ли мои шансы с ней встретиться, когда она узнает, что я существую? Редкая возможность, специальное стечение обстоятельств в тот самый момент, когда мне так необходимо ее встретить! И, несомненно, стечение обстоятельств приведет мою подругу прямо к телевизору как раз во время демонстрации нужной программы и подскажет, как нам встретиться. А публичное признание постепенно рассеется. Разве это так уж плохо? Я открыл дверь конторы аэропорта. Она заполняла бланки счетов за конторкой, и улыбка ее была ослепительна.
Мой "привет" увяз где-то между ее улыбкой и вопросом. Я не знал, что сказать. Как ей объяснить, что я - свой, что аэропорт, и маячок, и ангар, и "Аэроника", и даже традиция дружески говорить, "привет" тому, кто приземлился - это все часть, моей жизни, что все это было моим так долго, а теперь вот ускользает и меняется из-за того, что я сделал, и что я вовсе не уверен, что хочу перемен, так как знаю: все это - мой единственный дом на земле? И что могла сделать она? Напомнить мне, что дом - это все известное нам и нами любимое и что домом становится все, что мы выбираем в качестве дома? Сказать мне, что она знает ту, которую я ищу? Или что парень на бело-золотистом "Тревл Эйр" приземлялся час назад и оставил для меня записку с именем женщины и адресом? Или предложить план, сообразно которому я мог бы мудро распорядиться миллионом четырьмястами тысячами долларов? Чем она могла быть мне полезна? А у вас в ангаре есть старые аэропланы?
У Морриса Джексона - "Уэко", но он запирает машину в отдельном Т-образном ангаре... Она засмеялась, - "Чемпионы" уже довольно старые. Вы ищете "Чемпион"? Ее глаза сузились: - Нет, я шучу! Не думаю, что мисс Рид когда-нибудь станет продавать свои "Чемпионы". Наверное, я был похож на покупателя. Как люди чувствуют, что у незнакомца есть миллион? Она вновь занялась счетами, и я заметил обручальное кольцо витого золота. Я прошел через зал и открыл дверь, ведущую в ангар. Я был дома.
Кремово-красная "Чессна-172" на техосмотре - колпаки двигателя открыты, свечи сняты, замена масла проведена наполовину. Самые разные легкие самолеты - я знал их все. В тишине ангара зависла напряженность того же типа,что чувствуется на лесной поляне... Там стоял большой гидросамолет "Груммэн Виджен" с двумя трехсотсильными радиальными двигателями, новым одельным лобовым стеклом, зеркалами на концах крыльев, позволяющими летчику проверить, убраны ли колеса шасси при посадке на воду. Если на такой машине сесть на воду с выпущенными колесами, то от брызг у пилотов в глазах скачут мириады солнечных зайчиков. Я стоял возле "Виджа" и смотрел на его кокпит, почтительно держа руки за спиной. В авиации никому не нравится, когда незнакомый человек без разрешения трогает самолет. Не столько но причине возможных повреждений, сколько потому, что такое действие является неправомерной фамильярностью. Это - примерно то же самое, что, проходя мимо, потрогать жену незнакомого человека, чтобы посмотреть на его реакцию. Позади меня, у двери ангара, - виднелся "Тигровый мотылек".
Его верхнее крыло возвышалось над всеми остальными аэропланами как платок, которым друг машет вам над толпой. Крыло было раскрашено в те же цвета, что и самолет Шимоды - белый и золотистый! Чем ближе я подходил, пробираясь сквозь путаницу крыльев, хвостов, станков и приспособлений, тем в большей степени я был поражен цветом этой машины. Целый пласт живой истории! Для меня всегда были героями мужчины и женщины, совершившие на "Тигровых мотыльках", "Мотыльках" и "Лисах-мотыльках" кругосветный перелет из Англии. Какой милый маленький биплан! Белый с золотистыми шевронами шириной в десять дюймов, направленными остриями вперед, похожими на наконечники стрел на золотых полосах, протянувшихся до самых концов крыльев и горизонтального стабилизатора. Включатели зажигания снаружи, верно, и если самолет восстановлен точно, то... Я с трудом удержал руки за спиной, настолько красивой была эта машина. Так, теперь педали руля поворота - на них должны быть...
Я чуть не вскрикнул от неожиданности. Человек уже, вероятно, с полминугы стоял рядом, вытирая руки от масла ветошью и наблюдая за тем, как я разглядываю "Мотылька". Я закончил ее год назад. Восстановил, начиная с самых колес. Я присмотрелся к обшивке... Сквозь краску слабо проступала фактура ткани. Это было сказано в качестве необходимого вступления. За один день не научишься отличать хлопок классна А от секонитовой обшивки старых аэропланов. Его ты где нашел? Он улыбнулся, довольный тем, что я заметил: - Ты не поверишь: в комиссионном магазине в Дотхэне, Алабама!
Прекрасный компас королевских ВВС выпуска 1942 года. Семь долларов с полтиной. Как он там оказался? Это я у тебя могу спросить. Но я его оттуда изалек, можешь не сомневаться! Мы обошли вокруг Мотылька. Он говорил, я слушал. И знал, что цепляюсь за свое прошлое, за известную и потому простую жизнь в полете. Может быть, я поступил чересчур импульсивно, продав Флита и обрубив все концы, связывавшие меня со вчерашним днем, чтобы отправиться на поиски неведомой любви? Там, в ангаре, у меня возникло ощущение, что мой мир как бы превратился в музей или старое фото.
Отвязанный плот, который легко уплывает прочь, медленно уходя в историю... Я тряхнул головой, нахмурился и перебил механика: - Чет, Мотылек продается? Он не отнесся к вопросу серьезно: - Любой самолет продается. Как говорится, все дело в цене. Я скорее самолетостроитель, чем летчик, но за Мотылька запрошу уйму денег, это уж точно. Я присел на корточки и заглянул под самолет. Ни единого следа масла на обтекателе двигателя. Год назад восстановлена авиамехаником и с тех нор так и стоит в ангаре. Этот Мотылек - действительно особая находка. Я никогда ни на минуту не допускал и мысли, что перестану летать.
На Мотыльке я могу пересечь, страну. Летая на телевизионные интервью и всюду, куда потребуется, я, может быть, найду родную душу! Я положил на пол свою сложенную подстилку и сел на нее. Она хрустнула. Чет Дзвидсон ушел обедать с полуторачасовым опозданием. С формулярами и техническими инструкциями на Мотылька я направился в контору. Местный звонок? У вас замечательная улыбка. Хороший обычай - обручальные кольца. Я позвонил в Нью-Йорк Элеоноре и сообщил ей, что согласен появиться на телевидении.
Шесть Сон под крылом в полях порождает безмятежность познания. Звезды и дождь, и ветер раскрашивают сны в реальность. В гостиницах же, как я обнаружил, нет ни познания, ни безмятежности. Наилучшим образом сбалансированное питание - блинная мука, замешенная на воде из ручья среди цивилизованной дикой природы фермерской Америки. Запихивание в себя жареного арахиса в такси, галопирующем в направлении телецентра, - не столь сбалансировано. Гордое "ура" пассажира, целым и невредимым сошедшего на землю со старого биплана, страх высоты, сменившийся чувством победы. Вымученное телеинтервью в промежутке между коммерческой рекламой и тиканьем секундной стрелки - ему не хватает этого духа совместного триумфа. Но она стоит гостиниц, арахиса, интервью в жестком режиме текущего времени, она - моя иллюзорная родственная душа, и встретить ее мне доведется, если я буду продолжать-движение, наблюдение, поиск в телестудиях по городам и весям. Я ни на мгновение не усомнился в ее существовании, потому что почти-ее я встречал повсюду. Немало постранствовав, я знал, что Америку осваивали удивительно привлекательные женщины, ведь миллионы их дочерей населяют эту страну сегодня.
Проходящий мимо бродяга, я знал их лишь в роли клиентов, наблюдать за которыми в перерывах между полетами - такое наслаждение. Мои беседы с ними имели практический характер. Аэроплан гораздо более надежен, чем кажется на первый взгляд. Если вы завяжете волосы, мэм, прежде, чем мы поднимемся в воздух, то после приземления вам гораздо легче будет их расчесать. Да, там очень ветрено - как-никак десять минут в открытой кабине на скорости в восемьдесят миль в час. С вас три доллара, пожалуйста. К вашим услугам! Мне тоже полет доставил удовольствие. Телепередачи, успех книги, новый счет в банке, или просто я перестал безостановочно летать? Я вдруг начал относиться к встречам с привлекательными женщинами совсем не так, как раньше.
Намеренный поиск - я смотрел на каждую из них теперь сквозь призму надежды. Каждая была той самой единственной до тех пор, пока не доказывала мне обратное. Шарлен - телеведущая - могла бы быть родственной мне душой, если бы не была слишком хорошенькой. Невидимые недостатки, которые видела лишь она, глядя на себя в зеркало, напоминали ей, что Бизнес жесток, что у нее осталось всего несколько лет на то, чтобы заработать пенсию и скопить кое-какие деньги. С ней можно было бесседовать и о других вещах, но недолго. Она неизменно возвращалась к Бизнесу. Контакты, переезды, деньги, агенты. Это было ее способом говорить, что она испугана и не может придумать, как ей выбраться из-под убийственного зеркального колпака. У Джейни страх отсутствовал. Джейии любила вечеринки, ей нравилось пить.
Очаровательная, как восходящее солнце, она хмурилась, и вздыхала, когда обнаруживала, что я не знаю, где будет какое-нибудь, мероприятие подобного рода. Жаклин не пила и не увлекалась, вечеринками. Быстрая и смышленая, она не могла поверить в собственный ум. Исключили, - говорила она, - не нашлось на мое имя диплома. Без диплома человек не может быть образованным. Ведь правда, не может. И без научной степени. Вот и приходится болтаться, полагаясь на надежность, ремесла официантки коктейль-холла. И не важно, насколько это задевает за живое. Деньги хорошие.
Нет образования. Из школы пришлось уйти, понимаешь. Лиэнн ни капельки не беспокоили ни степень, ни работа. Она хотела выйти замуж, и лучший способ выйти замуж видела в том, чтобы почаще появляться со мной на людях. Ее экс-муж, видя это, должен был, по ее замыслу, захотеть, чтобы она к нему вернулась. Из ревности возникает счастье. Тамара любила деньги. В своем роде она была просто ослепительна - женщина вполне достойная высокой цены. Лицо натурщицы, ум, просчитывавший все даже тогда, когда она смеялась. Хорошо начитанная, много путешествовавшая, владеющая множеством языков.
Ее бывший муж был биржевым брокером, и Тамара теперь хотела открыть собственную брокерскую контору. На то, чтобы поднять свой бизнес, ей хватило бы ста тысяч долларов. Всего сто тысяч, Ричард, ты мне не поможешь? Но дело в том, что лицо Шарлен было неотделимо от ее страхов, а тело Лиэнн - от проблем Лиэн. Каждая новая встреча была интригующей, но проходили дни, и цвета тускнели, загадочность, заблудившись, исчезала в лесу идей, которые мы не разделяли. Мы все были друг для друга ломтями пирога, неполными и незавершенными. Неужели не существует женщины, - подумал я наконец, - которая не способна в первый же день доказать, что она - не та, кого я ищу? У большинства тех, кого я встречал, было трудное прошлое, большинству нужно было больше денег, чем у них было. Мы были готовы принять уловки и недостатки друг друга, и, едва познакомившись, тут же начинали называть себя друзьями. Это был бесцветный калейдоскоп, и в нем каждый был настолько же изменчивым и серым, насколько шумным.
К тому времени, когда на телевидении от меня устали, я купил короткокрылый биплан с мощным двигателем, который составил компанию Мотыльку. Я очень много тренировался и через некоторое время начал за плату давать шоу по высшему пилотажу. На летных авиационных представлениях собираются многотысячные толпы, и если я не могу найти ее на телевидении, я, наверное, найду ее на летном празднике. С Кэтрин я познакомился после своего третьего выступления. Это было в Лэйк Уэльс, Флорида. Она возникла из толпы, собравшейся вокруг самолета, словно была старой знакомой. Улыбнувшись нежной интимной улыбкой, прохладной и одновременно близкой, насколько это было возможно. Неизменно спокойный взгляд, даже в сиянии яркого полудня. Длинные темные волосы, темно-зеленые глаза. Чем темнее глаза, тем, говорят, легче переносить яркое солнце.
Вы катаете пассажиров или только выступаете? Немного катаю. Если поверишь, что не вывалишься из самолета, то даже приятно так носиться. Она невинно улыбнулась, - Пожалуйста? Оставшуюся часть дня она постоянно крутилась поблизости, время от времени исчезала в толпе, опять появлялась, улыбаясь и делая заговорщицкие знаки. Когда солнце уже почти зашло, возле аэроплана не осталось никого, кроме нее. Я помог ей забраться в передний кокпит маленькой машины. Я рассказал ей, как пользоваться парашютом, если придется прыгать, подтянул мягкие ремни, чтобы они плотно облегали ее плечи и пристегнул их внизу замком, укрепленным на втором ремне безопасности. У вас красивая грудь. Я чуть было не сказал это в качестве комплимента.
Но вместо этого произнес: - Нужно всегда проверять - все должно быть, затянуто как можно туже. Когда аэроплан перевернется вверх колесами, вам покажется, что все ремни держат намного слабее, чем сейчас. Она усмехнулась мне с таким видом, будто я остановил свой выбор на комплименте. Гул двигателя - кособокое солнце пылает на краю мира, вверх колесами над облаками - невесомость тройной петли между небом и землей. Она была прирожденным летчиком, она была в восхищении от полета. Я привязал аэроплан к кабелям, протянувшимся в траве. Она настояла на том, чтобы мы поужинали за ее счет в уплату за полет. Она рассказала мне, что разведена и работает старшей официанткой в ресторане неподалеку от домика на сваях, который я купил. Заработок и алименты - денег ей вполне хватало. Она теперь подумывала о том, чтобы вернуться в институт изучать, физику...
А что привело вас к физике, расскажоите... Такая притягательная личность - положительная, прямая, с "царем в голове". Ее вопрос меня ошарашил. Но мой собственный ответ - вообще лишил дара речи: - Что вы, конечно не возражаю. Она закурила и принялась рассуждать о физике, не замечая, какой кавардак творился по ее милости в моем уме. ТЫ ЧТО? Ты знаешь, о чем это говорит? Каковы ее ценности и ее будущее в твоей жизни? Это говорит о том, что путь закрыт, о том... Яркая личность, не похожа на других, прекрасна, как зеленоглазая молния, ее приятно слушать, она прелестна, тепла, возбуждает, а я так устал думать, в одиночестве и спать с хорошенькими чужими.
Потом когда-нибудь, я поговорю с ней насчет курения. Но не сегодня. Мои принципы исчезли так быстро, что я даже испугался. Я пожалею? Дым вился и тянулся, как и положено любому табачному дыму, прямо ко мне. Я выставил против него ментальный экран стеклянной мыслеформы, и тут же обрел над собой контроль. Тогда мне придется плать только за обучение, а не за аренду аэроплана с инструктором. При длительном обучении так будет дешевле? Вам не кажется, что это - мудро? Мы поговорили об этом и через некоторое время я предложил ей время от времени летать со мной на одном из моих самолетов.
Через два часа я уже растянулся на кровати, представляя себе, как она будет выглядеть, когда я встречусь с ней в следующий раз. Долго ждать мне не пришлось. Она была восхитительна - гибкое загорелое тело, прикрытое махровой тканью. Потом полотенце упало, она скользула под одеяло и прильнула ко мне в поцелуе. Но это не был поцелуй, говаривший: Я-знаю-кто-ты-и-я-тебя-люблю. Он означал: давай займемся любовью сегодня, а там будет видно. Как приятно было просто наслаждаться, а не желать кого-то, кого невозможно отыскать! Семь - Ты бы лучше не курила в доме, Кэти. Она удивленно взглянула на меня, зажигалка замерла в дюйме от сигареты. Я поставил тарелки в мойку, прошелся губкой по кухонной стойке.
Судьба — эта дорога, простирающаяся за горизонт: призраки пронеслись по ней в далеком прошлом и скрылись из виду... Фотографии из свободного интернета. Видео не для коммерческого использования.
Том 2 - Мост через Вечность. Эти книга о полетах и людях, сумевших понять небо, познать его законы, о летчике и писателе Ричарде Бахе, посвятившем свою жизнь поискам ответов на многочисленные вопросы о том, кто мы, зачем пришли в этот мир и как научиться жить в гармонии с миром, чтобы обрести истинную свободу. Все это и многое другое. Это повесть о рыцаре, который умирал, и о принцессе, спасшей ему жизнь. Это история о красавице и чудовищах, о волшебных заклинаниях и крепостных стенах, о силах смерти, которые нам только кажутся, и силах жизни, которые есть. Это рассказ об одном приключении, которое является самым важным в любом возрасте.
Любовь и свобода, выбор и верность себе, ежечасно происходящий поиск собственного места в мире и ощущение счастья... Поразмыслить еще раз, увидеть новые стороны вопроса, себя в нем, оценить трезво и принять очередное важное решение касательно направления вектора своей жизни - вот что предлагает нам Ричард Бах в своих книгах. Сама книга, насколько можно судить по переводу, написана живым и ловким языком. Не знаю, сколько редакций совершили автор и его друзья корректоры, но слог получился стройным, ладным и не слишком "книжным". Многие отзывы о ней ругают Баха за так называемую "ванильность", сладкий привкус отображения событий. Одновременно соглашусь и не соглашусь с этим. Соглашусь, ведь таковые вкусовые нотки имеются в небольшом количестве. Не соглашусь в силу того, что это количество не успевает приесться или замучить приторностью.
Стены не защищают. Они изолируют.Ричард Бах, "Мост через вечность
Ричард -пилот, в небе он свободен словно земле он также ревностно охраняет свою независимость, ярый противник брака и прочих оков. первое мое знакомство с Ричардом Бахом. парусами, самолетами, идеями - и неудержимый магический поток прокладывает нам путь, вперед, низводя до нуля значительность правил, здравый смысл и разногласия, перенося. Читать полную книгу «Мост через вечность» автора Ричард Бах онлайн бесплатно и без регистрации в электронной библиотеке.
Ричард Бах - "Мост через вечность"
Автобиографическая книга «Мост через вечность» американского летчика, популярного писателя и философа Ричарда Баха стала настоящим подарком для каждого, кто искал в этом мире свою родственную душу. Книги Ричарда Баха "Мост через вечность" - Читает Александр Кочубей. Сегодня у нас художественная литература, а именно и его "Мост через вечность". Ричард Бах Мы — мост через вечность, возвышающийся над морем времени, где мы радуемся приключениям, забавляемся живы. Удивительную книга «Мост через вечность», тесно связанную сюжетом с «Единственной». Автобиографическая книга «Мост через вечность» американского летчика, популярного писателя и философа Ричарда Баха стала настоящим подарком для каждого, кто искал в этом мире свою родственную душу.
Бах Р. Мост через вечность
И, соответственно, толпа народу, прикатившего поглазеть на полеты. Она вполне могла уже быть там, подъехав несколько мгновений назад. Я улыбнулся. Вполне возможно! Я перевел двигатель на малый газ, поддернул нос Флайта немного вверх, чтобы он потерял скорость.
Затем до отказа вывел руль направления влево, и выжал ручку на себя до упора. С земли это должно было выглядеть так, словно старая этажерка вдруг вышла из повиновения. Нос самолета рванулся вниз, цветные штрихи смерча, в который вдруг превратился мир, все быстрее и быстрее вертелись вокруг моих летных очков. Как долго тебя не было рядом со мной, мой дорогой друг — родная душа, моя милая, мудрая и таинственная прекрасная леди?
Ты подойдешь к краю толпы, не вполне осознавая, зачем, с любопытством созерцая живой, ярко раскрашенный кусок истории, вертящийся в воздухе. Взбрыкивая и глухо подвывая, биплан несся вниз. С каждой секундой вихрь становился круче, плотнее и громче. Вращение: а теперь: стоп.
Ручка — вперед, жестким нажатием на правую педаль перебрасываем руль слева направо. Размытые очертания делаются четче, скорость растет, один, два оборота, после чего вращение прекращается, и мы мчимся прямо вниз с максимально возможной скоростью. Сегодня она должна здесь появиться, — думал я, — ведь она тоже одинока.
Это был я-из-прошлого, выглядевший несчастным. Это был я-пять-лет-назад, закованный в скорлупу своих желаний, которые стали броней, и пытающийся понять, куда он попал. Почему-то было приятно увидеть этого человека, и меня охватил порыв любви к нему. Но мне с разу же стало жаль его: он был одиноким на грани отчаяния, и это было заметно. Он так много хотел спросить, но так мало отваживался понять. Я встал и улыбнулся ему, вспоминая это время в прошлом. Он боялся встреч за пределами обычного времени, но никогда не опаздывал. Он чувствовал себя не в своей тарелке, сомневаясь, кто я. Если ты не уверен, думал я, почему бы тебе не спросить? Я вышел с ним наружу, зная, что он будет чувствовать себя более по-домашнему возле аэроплана. У меня были все ответы на его вопросы, я мог указать ему причину его страданий и одиночества, мог объяснить ему все его ошибки. Однако эти ключи, которые творили волшебство в моих руках, были для его рук подобны раскаленному докрасна железу. Что мне оставалось сказать? Я показал ему самолет, рассказал об управлении им. Забавно, подумал я. О полетах рассказывает ему тот, кто сам годами уже не летал ни на чем, кроме сверхлегких машин. Возможно, он одинок, но несомненно, что он - намного лучше управляет аэропланом, чем я. Когда он уселся на свое место, я крикнул "От винта! Эта произошло так спокойно и так не похоже на то, что было раньше, что на мгновенье он забыл, зачем решил встретиться со мной, забыл, что аэроплан - это декорация, а не цель нашего сновидения. Как мне описать его жизнь? Игра, думал я. Парень переживает соблазнительную эпопею внезапного приобретения денег и наблюдает последствия того, что происходит с невинным ее героем и его друзьями, когда все это раздувается вокруг него, а его мир разваливается на куски. Однако в эту минуту он, как ребенок с игрушкой, ведь он так сильно любит аэропланы. Как легко быть сострадательным, думал я, когда ты видишь, что неприятности не у кого нибудь другого, а у тебя. На высоте тысяча футов я отпустил рычаги управления. Он летал с легкостью, осторожно и мягко в машине, всей прелести которой даже не мог себе вообразить. Я знал, что эти события во сне - как бы мое шоу, и что он ждет, чтобы я что-то рассказал ему. И все же этот человек был так уверен в том, что понял все, что мог когда-либо понять! Я чувствовал, что в нем будто скрыта сжатая пружина, которая отталкивает от него все знания, которые освободили бы его. В ответ я прикоснулся к кнопке глушения на рычаге газа. Пропеллер завращался медленнее, остановился, и мы стали планеристами. Урокам управления аэропланом он не оказывал сопротивления. Несколько минут полета - и он был готов побежать и купить Птеродактиль. У него было для этого достаточно денег; он мог приобрести сотню Птеродактилей, если не принимать во внимание то, что в его время эта было невозможно, не было даже чертежа на бумаге. Купить этот аэроплан не было никакой возможности, и это было хорошим поводом для того, чтобы я мог начать разговор о его сопротивлении изменениям. Я попросил его сказать мне все, что он знает об этом аэроплане и об этом парне, который сидит в нем в снегозащитном костюме. Я не был удивлен, когда он ответил на этот вопрос. Он знал, и только ждал, пока его спросят. Через некоторое время по ходу нашего полета я сказал ему прямо,что знаю ответы на все его вопросы и что не сомневаюсь в том, что он не будет слушать их. Это то, что ты сделаешь, - сказал я ему. При этом ты получишь совсем другую свободу, которая так прекрасна, что ты даже не можешь себе вообразить... Он не слышал ничего, что я сказал после слов "жениться на Лесли"; он едва не вывалился из кабины - так он был удивлен. Какой долгий путь предстоит ему пройти, думал я, тогда как он глотал воздух и переводил дыхание. И он пройдет его всего лишь за пять лет. Упрямый, замкнутый сукин сын, но в общем мне нравился этот парень. Он справится с трудностями, и все будет хорошо, думал я... Может быть, это голос того, кто разбился на планере, или того, кто сбежал в Монтану? Предстоит ли ему в будущем потерпеть неудачу? Его одиночество, которое было так хорошо защищено, стало моей надеждой. Когда я говорил о Лесли, он внимательно слушал и даже соглашался и принимал некоторые истины о своем будущем.
Нет такой проблемы, которую мы не смогли бы разрешить, спокойно и рационально обсудив ее. Если мы будем не согласны друг с другом, что плохого в том, чтобы сказать: «Лесли, я не согласен, вот мои соображения по этому поводу? Тут и конец разногласиям. И не нужно будет подметать осколки посуды и чинить поломанные двери. То, что очаровывает нас, также ведет и защищает. Страстная одержимость чем-нибудь, что мы любим - парусами, самолетами, идеями - и неудержимый магический поток прокладывает нам путь, вперед, низводя до нуля значительность правил, здравый смысл и разногласия, перенося нас через глубочайшие ущелья различий во мнениях. Без силы этой любви, мы становимся лодками, увязшими в штиле на море беспросветной скуки, а это смертельно... Почему обязательно случается так, что самые продвинутые из людей, те, чьи учения живут веками, пусть в несколько извращенной форме религий, почему эти люди непременно должны оставаться одинокими? Почему мы никогда не встречаем лучащихся светом жен или мужей, или чудесных людей, которые на равных делят с ними их приключения и их любовь? Те немногие, кем мы так восхищаемся, неизменно окружены учениками и любопытными, на них давят те, кто приходит за исцелением и светом. Но как часто мы встречаем рядом с кем-нибудь из них родственную душу, человека сильного, в славе своей равного им и разделяющего их любовь? Ошибок не бывает. События, которые мы притягиваем в нашу жизнь, какими бы неприятными для нас они ни были, необходимы для того, чтобы мы научились тому, чему должны научиться. Каким бы ни был наш следующий шаг, он нужен для того, чтобы достичь того места, куда мы выбрали идти. В кино, когда звонят и на том конце вешают трубку, слышны сигналы «занято». Но в жизни, когда на том конце вешают трубку, телефон просто хранит тишину. Жуткую тишину. Мы стоим там и слушаем ее долгое время. Между нами существует некоторое различие.
Внешний вид нынче стал так обманчив, что рыцарям и принцессам трудно узнать друг друга, трудно узнать даже самих себя. Вы как читатели, конечно, увидите, заглянув за писательскую маску, что заставило меня поместить эти слова на бумагу. Но иногда, когда свет лучится точно как сейчас, писатель тоже может заглянуть за маску читателя. Может быть, в лучах этого света мы с вами встретимся где-нибудь на страницах этой книги, — я и моя любовь, вы — и ваша. Говорят, что когда закрывается одна дверь, другая — отворяется. Я огляделся во тьме. С небом всё было в порядке. Что может быть, не так в небе, испещрённом сверканием взрывающихся алмазами удалённых на тысячи световых лет звёзд?
Ричард Бах - Мост через вечность
Бесплатная доставка от 2000 руб Курьером по Москве 235 руб, 2-5 рабочих дней Пункты выдачи по России от 149 руб Почтой от 176 руб Точная стоимость расчитывается при оформлении заказа Оплата Наличными или картой курьеру при получении Безопасная оплата банковскими картами онлайн О книге Об авторе О книге "Мост через вечность" Биография? Возможности Ричарда Баха беспредельны...
Мы — мост через вечность, возвышающийся над морем времени, где мы радуемся приключениям, забавляемся живыми тайнами, выбираем себе катастрофы, триумфы, свершения, невообразимые происшествия, проверяя себя снова и снова, обучаясь любви, любви и любви. Что в отдалении и отдельно, что вместе и отдельно — всё равно мы будем слишком несчастливы. Я ощущаю себя существом которое много плачет, существом, которое даже обязано плакать, потому что счастье нужно выстрадать. А я знаю, что мне ещё рано превращать жизнь в сплошное страдание. Пройди через стену, которая отделяет то, что ты знаешь, и то, о чем осмеливаешься говорить... Если хочешь, чтобы волшебство вошло в твою жизнь, откажись от своих защитных приспособлений. Волшебство во много раз сильнее, чем сталь! Родная душа - это тот, у кого есть ключи от наших замков, и к чьим замкам подходят наши ключи.
Когда мы чувствуем себя настолько в безопасности, что можем открыть наши замки, тогда наши самые подлинные «я» выходят навстречу друг другу, и мы можем быть полностью и искренне теми, кто мы есть. Тогда нас любят такими, какими мы есть, а не такими, какими мы стараемся быть. Каждый открывает лучшие стороны другого. И невзирая на все то, что заставляет нас страдать, с этим человеком мы чувствуем благополучие как в раю. Родная душа - это тот, кто разделяет наши глубочайшие устремления, избранное нами направление движения. Если мы вдвоем подобно воздушным шарикам движемся вверх, очень велика вероятность того, что мы нашли друг в друге нужного человека. Родная душа - это тот, благодаря кому вы начинаете жить подлинной жизнью. Единственное, что имеет значение в конце нашего пребывания на земле, это то, как сильно мы любили, каким было качество нашей любви. До тех пор, пока мы верим во время как последовательность событий, мы видим становление, а не бытие.
Вне времени все мы — одно. Мы забываем днем, а во сне мы помним все сны прошлых лет.
Ни слова о шестерых оставленных детях и бывшей жене, изображает из себя чуть ли ни не испорченного социумом девственника-пилота.
Разлагольствует на тему «а что мне делать с такими деньгами? А не самолеты покупай и не вини «друга» в разгильдяйстве и обмане. А как автор описывает женщин!
Женщина суть личность с достоинствами и недостатками, а не бесплатное приложение к болезненно раздутому эго мистера Баха. Я захлопнула книгу с омерзением и брезгливостью. Мелочно, низко, отвратительно.
Ни в коем случае не тратьте время на прочтение этой макулатуры. Позор автору «Чайки.... Оценка: 1 [ 4 ] D.
Kot , 25 февраля 2010 г. Всё впечатление от книги было испорченно биографией автора. Получается, что в книге — просто слова.
Пустые и ничего не значащие. Оценка: 8 E. Flory , 7 июля 2010 г.
Не думаю. Да, биография напрягает: оставленная первая жена, шестеро детей, нигде нет упоминания о том, что он несет за детей отвественность, а само понятие «ответственность» при упоминании о браке тяжестью якорной цепи давит на шею. Омерзительный тип.
Омерзительный тип меняется во времени. И в итоге, у читателя появляется радость познавания и узнавания себя. Да, меня тоже как-то напрягло внтуренне, когда я увидела книгу Сабрины Бах.
А Лессли?
В одном из них Ричард и Лесли не встретились; в другом они - единое целое, волшебная и всемогущая женщина Пай; в третьем Лесли гибнет и Ричард ищет смерти; в четвертом Ричард - военный летчик, который должен сбросить атомную бомбу на Киев; в пятом... Ветвятся и множатся под их гидропланом световые дорожки, ведущие в новые пространства, - как им вернуться домой?
Купите Единственная.
Ричард Бах: Мост через вечность
Скачать книгу Мост через вечность, автор Ричард Бах бесплатно в fb2 формате. Мост через вечность — купить сегодня c доставкой и гарантией по выгодной цене. Ричард Бах, "Мост через вечность". Высшей формой отношений между людьми является дружба, а когда появляется любовь, дружбе приходит конец. Здравствуйте подскажите с какой повести\рассказа нужно читать Ричарда Баха, сначала Единственная или Мост через Вечность? в изданных книгах они идут в таком порядке, но по дате написания в обратном. «Мы — мост через вечность, возвышающийся над морем времени, где мы радуемся приключениям, забавляемся живыми тайнами, выбираем себе катастрофы, триумфы, свершения, невообразимые происшествия, проверяя себя снова и снова, обучаясь любви.