Сочинение егэ по тексту лотмана а мне наплевать. По тексту С. А. Пророковой «Ночь была особенно тяжёлой. Больной страдал. Сердце так болело, что казалось будто сквозь него протягивают такие верёвки». Сочинение к варианту №10 сборника «36 типовых вариантов» под редакцией И.П. Цыбулько, Р.А. Дощинского по тексту а " Это происходило в большой оранжерее, принадлежавшей очень странному человеку ". Это приём экспрессивного синтаксиса (слишком эмоционально для сочинения ЕГЭ).
Ночь давно а я все еще бреду по горам к перевалу сочинение
| Ночь шла в редкой артиллерийской перестрелке сочинение егэ платонов | Готовые сочинения ЕГЭ по тексту К. Г. Паустовскому 9 варианта Цыбулько ЕГЭ 2023-2024 русский язык 36 тренировочных вариантов, проблема текста, позиция автора, вывод. |
| Ночь шла в редкой артиллерийской перестрелке - сочинение по Платонову 24 балла ЕГЭ 2019 – deltaLAMA | Пример сочинения ЕГЭ №3 Примеров проявления трусости в человеческом обществе немало. |
Сочинение я хочу вам рассказать какая перемена произошла во мне егэ по русскому
Сочинения на ЕГЭ - ЕГЭ по русскому. Сочинение ЕГЭ проходит во второй половине экзамена по русскому языку, после выполнения заданий по грамматике и лексике. На форуме сайта завершена работа над сочинениями по сборнику текстов ЕГЭ 2020 года под редакцией ой.
Исходный текст.
- Ночь давно а я все еще бреду по горам к перевалу сочинение - Граматика и образование на
- Тысячи сочинений по русскому, обществознанию, истории, итоговое сочинение
- В чём заключается смысл жизни? По А. П. Чехову - Сочинения ЕГЭ - Подготовка к ЕГЭ и ОГЭ
- Сочинение №2
- Анализ сочинения по тексту А. Лиханова
Ночь была особенно тяжелой сочинение егэ
| Сочинение по тексту В. Тендрякова | по картинам Лучшие сочинения Примеры сочинений Сочинения ЕГЭ — Итоговое сочинение ЕГЭ — Аргументы к сочинению ЕГЭ — Историческое сочинение Анализ произведения ЕГЭ по обществознанию Топики по английскому — Эссе по английскому. |
| Задача №59089: 22. Цыбулько-2023 — Каталог задач по ЕГЭ - Русский язык — Школково | Больше всего на свете я любил музыку больше всех в ней скрябина сочинение егэ 11 класс. |
| Сочинение по тексту В. Тендрякова | Сочинения по зарубежной литературе. |
Сочинение я хочу вам рассказать какая перемена произошла во мне егэ по русскому
Никогда еще чувство общности волны с морем — человеческой жизни с человеческой историей — не было полнее, чем сейчас. Несмотря на быстролетность минут и дней и ошеломляющую изменчивость мира. А может быть, именно из-за изменчивости и быстролетности. Я вошел в зал с накрытыми для чаепития столами, когда оно уже началось. Я опоздал, не рассчитывал, что они начнут минута в минуту, полагая, что будет именно чаепитие: старые люди, сидя, пьют чай и негромко беседуют. А они начали, видимо, абсолютно точно, и чаепитие их, как я понял, было особым. В России траур. Студенты и курсистки отменили лекции…» Наступила тишина; я стоял растерянно на пороге. Я быстро и неловко занял место рядом с ней. Завтра на курсах сходка в десять часов утра…» Она опустила листки, посмотрела на собравшихся.
Никто не ел, и никто не пил. Женщины сидели не шелохнувшись, с выражением величайшей серьезности, Особенно серьезна, даже торжественна была сама читавшая. Сегодня в шесть утра умер Л. Все влюблялись. Но, собственно, о любви я не услышал. Женщина, сообщившая о кончине Толстого как о самом последнем, величайшей важности событии — теперь уже не торжественно и строго, а с какой-то веселой искрой в голосе, — читала о посещениях Мариинского театра, операх с участием Шаляпина, литературных вечерах, загородных экскурсиях и пикниках. Она называла имена Юрия, Аркадия, Петра рядом с женскими именами, и по какой-то еле уловимой печали, темнившей лица бестужевок, я догадывался, что и Юрий, и Аркадий, и Петр давно умерли. Они остались в той жизни, где пели Собинов и Шаляпин. А женщины, чьи имена назывались рядом с их именами, сейчас, через бездну лет, сидят за этим столом — это тоже было ясно по взглядам, которые устремлялись то туда, то сюда.
И я вдруг ощутил, что самая реальная вещь в мире — чувства. И чувства — самая юная, единственно юная вещь в мире. Стареют пирамиды, горы, земля и небо; чувства не стареют. И я вдруг почувствовал, что в этом зале со столом, уставленным скромным угощением, нет старости. Играли в шарады, — расхохоталась Амалия. И та вдруг, застеснявшись, — не меня ли? Та посерьезнела, видимо забыв ключ в шараде — забавный ответ. И Амалия думала, сощурившись лукаво, думала, молчала. Три тысячи лет веселились, печалились, думали, три тысячи лет пили чай, уминали бутерброды; время сгустилось и улыбалось, время шутило и не старело.
Время отступило, отхлынуло, как океанская волна, оставив на песке нечто совершенно бесценное, чему названия нет в человеческом языке, а если бы нашлось, то вопрос о смысле жизни был бы, вероятно, решен. О чем я думал, возвращаясь с традиционного вечера бестужевок? Нет, нет, о чем я думаю сейчас, через десять лет, при воспоминании об этом вечере? Потому что тогда я, в сущности, не думал ни о чем и думал обо всем в мире: о мимолетности и фантастической емкости человеческой жизни, о том, что и человеку, и человечеству часто кажется: что-то кончилось, ушел первоначальный восторг перед жизнью, или умерли великие страсти, или померкла духовность, а на самом деле это не кончается никогда, это уходит и возвращается, как уходит и возвращается солнце. Я уходил с вечера бестужевок с переполненным сердцем: мои чувства можно было бы назвать мыслями, мои мысли можно было бы назвать чувствами. Я и не хотел разбираться в них тщательно, я радовался им. А сегодня думаю об историческом времени. Историческое время? Останавливаясь на минуту перед особняком, где жил некогда Пушкин, или идя мимо дома, в котором умер Гоголь, мы переносимся в эпоху, когда они писали, любили, шутили, путешествовали, и старые стены вызывают в нашем сердце чувство не менее сложное и волнующее, чем в детстве, — занавес в театре при медленно потухающей люстре… Мы, сами не осознавая того, переживаем большие, важные минуты, наша душа наслаждается особым богатством; она живет одновременно в двух веках — сегодняшнем и минувшем.
Она вошла в историческое время — совершенно особое, потому что в нем мы становимся вездесущими и бессмертными, как античные боги. Мы можем услышать живой голос Пушкина и увидеть живую улыбку Гоголя и можем пережить ни с чем не сравнимое чувство освобождения от остросегодняшнего, сиюминутного, чтобы потом, вернувшись к нему, по-новому его увидеть, понять и новым смыслом наполнить. Историческое время — это сегодня плюс века, плюс тысячелетия; это я плюс миллионы людей, которые до меня жили. Было бы наивно утверждать, что этих чувств люди не испытывали раньше, что историческое время стало доступным лишь человеку второй половины XX столетия. Конечно, во все века сердце человека хотело вобрать в себя больше, чем отпущено на одну человеческую жизнь. Но, кажется мне, именно сегодня, когда рождается переживание истории человечества как чего-то личного и сама история делается живой человеческой общностью, развивается в человеке совершенно новое чувство, которое можно назвать историческим, — именно сегодня мы входим в историческое время, как входят в море… Я пишу эти строки на берегу Балтийского моря, недавно было оно покрыто льдом, и не верилось, что это море, думалось: белое холмистое поле. Но вот утром к вышел на балкон, и меня ослепило резко-синее, живое. За одну ночь южный ветер съел лед — море раскрылось. А через несколько дней в старых соснах, на берегу, пели соловьи.
На вечере бестужевок, когда уже все собрались расходиться и говорили стоя самое последнее, кто-то из женщин рассказал, что ее родственница училась в гимназии с дочерью Анны Керн и она видела ее — дочь возлюбленной Пушкина — летом на даче сидели за одним столом на веранде, пили из самовара чай… Это мимолетное и, в сущности, малозначительное воспоминание поразило меня не меньше, чем если бы я увидел человека, стоящего рядом с Лаурой, воспетой Петраркой, в Авиньонской церкви. Меня оно поразило потому, что я подумал, ощутил: если дотронусь сейчас до руки старой бестужевки, то почувствую тепло руки Пушкина. Я с каким-то суеверным чувством дотронулся, коснулся. И почувствовал в самом деле тепло пушкинской ладони. Мне хотелось бы рассказать в этом эссе о стихах Баратынского и Третьяковской галерее, о переулках старого Арбата и о том, как шумит дождь летом в яснополянском лесу, потому что все это имеет, по-моему, самое непосредственное отношение к историческому времени. С особой силой наслаждаешься им на родной, национальной почве. Тот, кто не испытал особого чувства при виде старинной тургеневской усадьбы на Орловщине, ничего особенного не ощутит и в готическом соборе. Когда я ощутил нежное, сухое тепло руки Пушкина, коснувшись старой-старой руки руки у них, у бестужевок, одряхлели больше лиц , я подумал, что бессмертие не выдумано философами и поэтами. Иногда достаточно легко, почти неслышно дотронуться до чьей-то ладони, чтобы утвердиться в его реальности.
Текст 11 Сочинение 1 Как и когда родилась моя страсть к путешествиям, любовь к природе, к своей земле? Описанные в книге, волновали меня необычайно. Через поле битвы я гордо возвращался в заветный свой уголок. Иван Сергеевич Соколов-Микитов. Текст 12 В это время я стал писать из тщеславия, корыстолюбия и гордости. В писаниях своих я делал то же самое, что и в жизни. Для того чтобы иметь славу и деньги, для которых я писал, надо было скрывать хорошее и выказывать дурное. Я так и делал. Сколько раз я ухитрялся скрывать в писаниях своих, под видом равнодушия и даже легкой насмешливости, те мои стремления к добру, которые составляли смысл моей жизни.
И я достигал этого: меня хвалили. Двадцати шести лет я приехал после войны в Петербург и сошелся с писателями. Меня приняли как своего, льстили мне. И не успел я оглянуться, как сословные писательские взгляды на жизнь тех людей, с которыми я сошелся, усвоились мною и уже совершенно изгладили во мне все мои прежние попытки сделаться лучше. Взгляды эти под распущенность моей жизни подставили теорию, которая ее оправдывала. Взгляд на жизнь этих людей, моих сотоварищей по писанию, состоял в том, что жизнь вообще идет развиваясь и что в этом развитии главное участие принимаем мы, люди мысли, а из людей мысли главное влияние имеем мы — художники, поэты. Наше призвание — учить людей. Для того же, чтобы не представился тот естественный вопрос самому себе: что я знаю и чему мне учить, — в теории этой было выяснено, что этого и не нужно знать, а что художник и поэт бессознательно учит. Я считался чудесным художником и поэтом, и потому мне очень естественно было усвоить эту теорию.
Я — художник, поэт — писал, учил, сам не зная чему. Мне за это платили деньги, у меня было прекрасное кушанье, помещение, женщины, общество, у меня была слава. Стало быть, то, чему я учил, было очень хорошо. Быть жрецом ее было очень выгодно и приятно. И я довольно долго жил в этой вере, не сомневаясь в ее истинности. Но на второй и в особенности на третий год такой жизни я стал сомневаться в непогрешимости этой веры и стал ее исследовать. Первым поводом к сомнению было то, что я стал замечать, что жрецы этой веры не все были согласны между собою. Одни говорили: мы — самые хорошие и полезные учители, мы учим тому, что нужно, а другие учат неправильно. А другие говорили: нет, мы — настоящие, а вы учите неправильно.
И они спорили, ссорились, бранились, обманывали, плутовали друг против друга. Кроме того, было много между нами людей и не заботящихся о том, кто прав, кто не прав, а просто достигающих своих корыстных целей с помощью этой нашей деятельности. Всё это заставило меня усомниться в истинности нашей веры. Кроме того, усомнившись в истинности самой веры писательской, я стал внимательнее наблюдать жрецов ее и убедился, что почти все жрецы этой веры, писатели, были люди безнравственные и, в большинстве, люди плохие, ничтожные по характерам — много ниже тех людей, которых я встречал в моей прежней разгульной и военной жизни — но самоуверенные и довольные собой, как только могут быть довольны люди совсем святые или такие, которые и не знают, что такое святость. Люди мне опротивели, и сам себе я опротивел, и я понял, что вера эта — обман. Но странно то, что хотя всю эту ложь веры я понял скоро и отрекся от нее, но от чина, данного мне этими людьми, — от чина художника, поэта, учителя, — я не отрекся. Я наивно воображал, что я — поэт, художник, и могу учить всех, сам не зная, чему я учу. Из сближения с этими людьми я вынес новый порок — до болезненности развившуюся гордость и сумасшедшую уверенность в том, что я призван учить людей, сам не зная чему. Теперь, вспоминая об этом времени, о своем настроении тогда и настроении тех людей таких, впрочем, и теперь тысячи , мне и жалко, и страшно, и смешно, — возникает именно то самое чувство, которое испытываешь в доме сумасшедших.
И тысячи нас, отрицая, ругая один другого, все печатали, писали, поучая других. И, не замечая того, что мы ничего не знаем, что на самый простой вопрос жизни: что хорошо, что дурно, — мы не знаем, что ответить, мы все, не слушая друг друга, все враз говорили, иногда потакая друг другу и восхваляя друг друга с тем, чтоб и мне потакали и меня похвалили, иногда же раздражаясь и перекрикивая друг друга, точно так, как в сумасшедшем доме. Тысячи работников дни и ночи из последних сил работали, набирали, печатали миллионы слов, и почта развозила их по всей России, а мы всё еще больше и больше учили, учили и учили и никак не успевали всему научить, и всё сердились, что нас мало слушают. Ужасно странно, но теперь мне понятно. Настоящим, задушевным рассуждением нашим было то, что мы хотим как можно больше получать денег и похвал. Для достижения этой цели мы ничего другого не умели делать, как только писать книжки и газеты. Мы это и делали. Но для того, чтобы нам делать столь бесполезное дело и иметь уверенность, что мы — очень важные люди, нам надо было еще рассуждение, которое бы оправдывало нашу деятельность. И вот у нас было придумано следующее: всё, что существует, то разумно.
Всё же, что существует, всё развивается. Развивается же всё посредством просвещения. Просвещение же измеряется распространением книг, газет. А нам платят деньги и нас уважают за то, что мы пишем книги и газеты, и потому мы — самые полезные и хорошие люди. Рассуждение это было бы очень хорошо, если бы мы все были согласны; но так как на каждую мысль, высказываемую одним, являлась всегда мысль, диаметрально противоположная, высказываемая другим, то это должно бы было заставить нас одуматься. Но мы этого не замечали. Нам платили деньги, и люди нашей партии нас хвалили, — стало быть, мы, каждый из нас, считали себя правыми. Теперь мне ясно, что разницы с сумасшедшим домом никакой не было; тогда же я только смутно подозревал это, и то только, как и все сумасшедшие, — называл всех сумасшедшими, кроме себя. Текст 13 Сочинение Андрей родился и рос в Калуге.
На окраине стоял бревенчатый просторный дом. Запах смолы не выветривался, не уходил из него, хотя бревна, из которых он был сложен, были очень старые. Когда приходила весна, весь дом наполнялся запахами земли, листвы, сада. Комнаты были прохладные, полы крашеные, чисто вымытые, а в раскрытые окна бежал ветер. И теперь, когда Андрей стал взрослым, каждая новая весна несла ему эти незабываемые запахи его детства — земли, травы, ветра. Окна в их доме распахивались рано, гораздо раньше, чем у других. В кабинете отца стоял массивный письменный стол, резной, огромный, и глубокое кожаное кресло. По стенам стояли шкафы — очень старые, полные старинных медицинских книг. Их читал еще прадед Андрея, он и положил начало этой библиотеке.
Отец — Николай Петрович — редко снимал их с полки, но дорожил ими. И все вместе — стол, кресло, книжные шкафы — уважительно называлось «папина библиотека». В папиной библиотеке всегда было чисто, прохладно и чуть сумрачно: окна выходили на север, да еще у самых окон росли кусты бузины. У мамы тоже была своя комната и свои книги. Но у мамы все было другое. Ее комнату заливал яркий свет, и в окна заглядывала сирень. Солнце кочевало от одного окна к другому. Тут не было штор, только легкие светлые занавески. И казалось, что комната вплывает прямо в сад.
На мамином кресле всегда лежала какая-нибудь книга, а любила она книги, которые в детстве казались Андрею скучными: Чехов, Гончаров, Ибсен и Гамсун. Все в мире открывала Андрею мать. И он понял, что тишину можно слушать. Однажды поздней осенью они шли по лесу, по желтым лесным дорожкам. Только выпал первый снег — тонкий, редкий, словно не снег, а изморось. И вдруг мама сказала: — Посмотри, березовые листья как золотые пятаки на снегу. А кленовые — как будто след птичьей лапки. А вот дубовый, распластанный — погляди. Мать ответила радостным смехом: — Да, да!
Как будто медведь прошел! Да, видеть это, радоваться этому тоже научила его она. Он не мог бы рассказать, как она воспитывала его, он и не знал, что его «воспитывают». Однажды, вернувшись из школы, он сказал: — Мама, Елена Федоровна говорит: «Москвин, ты ведешь себя примерно, я поручаю тебе после уроков приносить мне фамилии ребят, которые плохо ведут себя на перемене». Что же мне делать? Не стану я записывать Мать ответила: — Отчего же? Да только всегда одну фамилию — спою собственную. Андрею стало весело — в самом деле, как хорошо и просто она придумала. А в другой раз было так.
Мать работала в саду — она сама выращивала цветы: ранней весной — незабудки, анютины глазки, летом — розы и флоксы, осенью — астры и георгины. Вернувшись из городского сада, где он играл с ребятами в казаки-разбойники, Андрей стоял и задумчиво глядел, как, сидя на корточках, она копается в земле. Оба молчали И вдруг, вскинув на него глаза, она спросила с мягкой насмешкой: — А ты не устал стоять? Ему было тогда лет семь. Пожалуй, никакой самый беспощадный укор не запечатлелся бы в его памяти так глубоко, как эти насмешливые слова. Всю домашнюю работу они делали вдвоем: мыли полы, летом белили стены мать не признавала маляров. Когда она стирала, Андрей приносил из колодца воду. А полоскать ходили на речку. Они вместе несли корзину с бельем, и по дороге он мог спрашивать обо всем на свете.
Она никогда не отвечала: «Тебе это рано знать» или: «Ты этого не поймешь». Однажды она рассказала Андрею историю английского капитана Скотта, который открыл Южный полюс на пятнадцать дней позже норвежца Амундсена. Андрея долго не оставляла мысль о том, как они шли обратно — пятеро друзей по снежной пустыне на отяжелевших лыжах, обманутые в своей надежде, в своей мечте. Подумать только — опоздать на пятнадцать дней! Он видел капитана, который, лежа в палатке, окоченевшей рукой выводил на бумаге последние слова друзьям и родным. Их нашли мертвыми. Кажется, через год. Они лежали так, как их застала смерть, — обманутые, обессиленные, но не сдавшиеся. Тогда не было самолетов, — думал Андрей.
Я бы сел на самолет и полетел бы к ним. Я приземлился бы и — вот она, палатка, я бегу, бегу туда, ноги вязнут в снегу… — Капитан Скотт, — говорил он дрогнувшим голосом, — вы спасены! Я советский летчик! Я прилетел за вами! Этот ответ казался Андрею легкомысленным, он ожидал Слов более высоких, красивых, торжественных, а все же он радовался, что она так быстро, так легко вошла в игру, не придирается, не говорит: «Тогда еще не было советских летчиков», — нет, ей ничего не надо объяснять. Да, да! Именно так должен был отвечать капитан! Пер Вое его слово не о себе — о друзьях! И Андрей поил отважных исследователей вином, давал им лекарства, сажал их в самолет, и они летели высоко над бескрайней снежной равниной.
Проснувшись утром, Андрей слышал: — Здравствуй, милый! Так говорила она и проводила рукой по его щеке. И звук этого голоса он вызывал в своей памяти всякий раз, когда ему бывало трудно, уже много времени спустя после ее смерти. И сейчас, уже взрослым, увидев чашку с молоком, он вспоминал ту, белую в красных горошинах чашку, которая ждала его когда-то на кухонном столе. Придя из школы, он останавливался у порога и переобувался, чтобы не наследить в комнатах. И горячая плита, и потрескиванье дров, и чашка с молоком, и простое слово «Здравствуй! Главным человеком в доме была она. Андрей вырос с этим чувством и не понимал, как может быть иначе. В их доме все комнаты постоянно — даже поздней осенью — были полны цветов.
Цветы стояли в банках, кувшинах, ведрах. Они стояли повсюду и часто мешали отцу, но он никогда не забывал сказать, разводя большими руками: — Какая прелесть твои цветы, Анюта! Когда мать играла на старом пианино, где «до-диез» не откликалось вообще, а «фа» простужено дребезжало, отец слушал задумчиво и благоговейно. Он был старше матери, и Андрей с детства помнил его сутулым, с седыми висками, в очках. Даже на детской фотографии Николай Петрович походил на себя взрослого — сутулый подросток в очках. И так было странно, что его когда-то называли Колей. Мама хоть и говорила ему «ты», но называла Николай Петрович. А отец говорил ей Анюта или «дитя мое». И Андрею это нисколько не казалось смешным.
Появились у матери седые волосы и морщины прорезали высокий, чистый лоб, а отец все говорил «дитя мое». Фрида Вигдорова. Это естественное и — в сущности — очень скромное желание, незаметно выросло у меня в неодолимую потребность и, со всей энергией юности, я стал настойчиво обременять знакомых «детскими» вопросами. Одни искренно не понимали меня, предлагая книги Ляйэля и Леббока; другие, тяжело высмеивая, находили, что я занимаюсь «ерундой»; кто-то дал «Историю философии» Льюиса; эта книга показалась мне скучной, — я не стал читать ее. Среди знакомых моих появился странного вида студент в изношенной шинели, в короткой синей рубахе, которую ему приходилось часто одергивать сзади, дабы скрыть некоторый пробел в нижней части костюма. Близорукий, в очках, с маленькой, раздвоенной бородкой, он носил длинные волосы «нигилиста»; удивительно густые, рыжеватого цвета, они опускались до плеч его прямыми, жесткими прядями. В лице этого человека было что-то общее с иконой «Нерукотворенного Спаса». Двигался он медленно, неохотно, как бы против воли; на вопросы, обращенные к нему, отвечал кратко и не то угрюмо, не то — насмешливо. Я заметил, что он, как Сократ, говорит вопросами.
К нему относились неприязненно. Я познакомился с ним, и, хотя он был старше меня года на четыре, мы быстро, дружески сошлись. Звали его Николай Захарович Васильев, по специальности он был химик. Помни то, что уж чувствуешь: свобода мысли — единственная и самая ценная свобода, доступная человеку. Ею обладает только тот, кто, ничего не принимая на веру, все исследует, кто хорошо понял непрерывность развития жизни, ее неустанное движение, бесконечную смену явлений действительности. Он встал, обошел вокруг стола и сел рядом со мною. Я не хочу вбивать мои мнения в твой мозг; я вообще никого и ничему не могу учить, кроме математики, впрочем. Я особенно не хочу именно тебя учить, понимаешь. Я — рассказываю.
А делать кого-то другого похожим на меня, это, брат, по-моему, свинство. Я особенно не хочу, чтобы ты думал похоже на меня, это совершенно не годится тебе, потому что, брат, я думаю плохо. Он бросил папиросу на землю, растоптав ее двумя слишком сильными ударами ноги. Но тотчас закурил другую папиросу и, нагревая на огне спички ноготь большого пальца, продолжал, усмехаясь невесело: — Вот, например, я думаю, что человечество до конца дней своих будет описывать факты и создавать из этих описаний более или менее неудачные догадки о существе истины или же, не считаясь с фактами — творить фантазии. В стороне от этого — под, над этим — Бог. Но — Бог — это для меня неприемлемо. Может быть, он и существует, но — я его не хочу. Видишь — как нехорошо я думаю. Да, брат… Есть люди, которые считают идеализм и материализм совершенно равноценными заблуждениями разума.
Они — в положении чертей, которым надоел грязный ад, но не хочется и скучной гармонии рая. Он вздохнул, прислушался к пению виолончели. Ищи сам… Я был глубоко взволнован его речью, — я понял в ней столько, сколько надо было понять для того, чтоб почувствовать боль души Николая. Взяв друг друга за руки, мы с минуту стояли молча. Хорошая минута! Вероятно — одна из лучших минут счастья, испытанного мною в жизни. Текст 2 Сочинение 1 На полярных зимовках в Арктике, как и во всех многолюдных экспедициях, бывают дельные люди и бездельники, скучные и весёлые, бодрые и унылые, здоровые и больные. Соколов-Микитов Иван Сергеевич. Величайшую, казалось, самую несбыточную мечту о справедливом переустройстве жизни мы первыми осуществили в нашей стране: на полях списка исторических мечтаний у раздела «Социализм» мы уже поставили отметку о выполнении.
И ничто на свете не сможет покол: нашу уверенность в том, что недалека пора, когда сбудутся один за другим все самые смелые помыслы человечества. Завоевать межпланетные пространства, проникнуть в иные миры — одно из давнишних мечтаний обитателей земного шара. В самом деле, неужели человек обречен довольствоваться лишь одной крупинкой мироздания — маленькой Землей? Фантасты бередили самолюбие обитателей нашей планеты. Ученые искали способов достичь звездных миров или по крайней мере Луны. В отважных умах рождались различные догадки, то научные, то фантастические. Он, например, предлагал, как пишет Эдмонд Ростан, «сесть на железный круг и, взяв большой магнит, забросить вверх его высоко, пока не будет видеть око: он за собой железо приманит. Вот средство верное. А лишь он вас притянет, схватить его быстрей и вверх опять… Так поднимать он бесконечно станет».
Или, заметив, что от Луны зависят приливы и отливы, рекомендовал: «В тот час, когда волна морская всей силой тянется к Луне», выкупаться, лечь на берегу и ждать, пока сама Луна не притянет вас к себе. Ru Но один из советов Бержерака был не так уж далек от истины. Это способ номер три: «…Устроивши сперва кобылку на стальных пружинах, усесться на нее и, порохом взорвав, вмиг очутиться в голубых равнинах». Жюль Верн послал своих выдуманных героев на Луну в пушечном ядре. Герберт Уэллс заставил своего героя изобрести особое вещество, не пропускающее будто бы земного притяжения. Окружив этим веществом «кэворитом» летательный аппарат, герой Уэллса покинул Землю и устремился к Луне, открыв для этого «кэворитовые» заслонки на той стороне своего снаряда, которая была обращена к древнему спутнику Земли. Ученые с сомнением покачивали седыми головами, вооружались очками и цифрами и доказывали, что, например, в пушечном снаряде человеку лететь никак нельзя: ядро вылетит из пушки сразу с огромной скоростью, необходимой для совершения дальнейшего полета, толчок будет столь ужасен, что никакие матрацы, пружины или ванны со специальной жидкостью, амортизирующей удар, не спасут пассажиров. Собственный вес расплющит их в момент выстрела. И затем, ну хорошо, допустим, этого каким-то чудом не случится и вы долетите до Луны.
А обратно?.. Кто вами выстрелит? Так же расправилась наука и с «кэворитом» Уэллса. Законы физики напомнили, что если бы даже и можно было найти вещество, «заслоняющее» тело от притяжения Земли, то, чтобы задвинуть такую заслонку, понадобилось бы затратить столько же энергии, сколько требуется, чтобы вынести тело за пределы земного тяготения, то есть забросить его на такое расстояние от нашей планеты, где сила ее притяжения равна нулю. Иначе это противоречило бы одному из основных законов природы — закону сохранения энергии. А кроме того, над таким веществом, способным «заслонять» тела от тяготения Земли, образовался бы в атмосфере вихревой колодец, в котором воздух, не удерживаемый земным притяжением, стал бы уходить в космическое пространство и вся атмосфера бы «вытекла» через такую воздушную шахту. Что же, значит, человечество навсегда приковано к Земле и надо оставить все попытки оторваться от нее?
На ее глазах были убиты муж и сын, но это не сломило ее. Она смогла сохранить человечность: приютила эвакуированных детей, помогла молодому раненому немцу восстановиться после ранения. Благодаря этому качеству она выжила в суровые военные годы. Не факт Но не все люди обладают этим качеством. Противоречит позиции автора, с которой ты, кстати, согласилась. Вспомним повесть А. Приставкина «Ночевала тучка золотая». Автор повествует о жизни воспитанников детского дома братьев Кузьменышей, эвакуированных на Кавказ. На Кавказе творится страшное: местных жителей держат в страхе чеченцы, которые грабят поселения и издеваются над мирным населением.
Вспомним повесть А. Приставкина «Ночевала тучка золотая». Автор повествует о жизни воспитанников детского дома братьев Кузьменышей, эвакуированных на Кавказ. На Кавказе творится страшное: местных жителей держат в страхе чеченцы, которые грабят поселения и издеваются над мирным населением. Эти люди бесчеловечны, они зверски убивают одного из Кузьменышей и вешают его тело на забор. Человечность в этих людях не уничтожена, она отсутствовала в них с самого начала. Заключение: Таким образом, человечность нельзя уничтожить. Малая доля ее есть в каждом из нас, нужно только открыть ее и выпустить наружу. Итоги: Хорошее сочинение, видно, что очень старалась, но лично ты можешь еще лучше!
Именно об этом явлении пишет В. К сожалению, проблема эта в нашем обществе слишком велика. Шагу не ступишь, чтобы не столкнуться с проявлением пакости: надписи на стенах, грязь на улицах, грубость, хамство, повсеместное бескультурье. Что же такое пакость? Автор цитирует В. Почему же столь отвратительное явление может иметь и своих сторонников?
Сочинение на ЕГЭ "Глава 7. Поработайте писателями"
| Сочинение на ЕГЭ "Глава 7. Поработайте писателями" скачать | Новости ЕГЭ и ОГЭ. |
| Примеры сочинений ЕГЭ 2024 по русскому языку | Сочинение на ЕГЭ по русскому Текст(1)То была первая тихая ночь в разбитом Сталинграде. (2)Поднялась тихая луна над руинами, над заснеженн. |
| Ночь была особенно тяжелой сочинение | (10)Особенно тяжело было ночью. (11)Мне постлали постель в комнате рядом со спальней брата, и мне было слышно, как он не спал и как вставал и подходил к тарелке с крыжовником и брал по ягодке. |
| В час ночи, зимней, деревенской, до кабинета доносится Школа и ВУЗ Народный портал 2023-2024 год | Сочинение за эти месяцы тяжелой борьбы решающей 13 вариант. |
Ночь давно а я все еще бреду по горам к перевалу сочинение
Полный текст(1)Ночь была особенно тяжёлой. Сочинение ЕГЭ о бесчеловечности войны по тексту Паустовского. Проверенное сочинение по тексту «То была первая тихая ночь в разбитом Сталинграде. Поднялась тихая луна над руинами, над заснеженными пепелищами». Человек проявляет лучшие свои качества в самых тяжелых жизненных условиях.
Примеры сочинений ЕГЭ по русскому языку части С – часть 1.
Итоги: Хорошее сочинение, видно, что очень старалась, но лично ты можешь еще лучше! Сочинение егэ по тексту лотмана а мне наплевать. Сочинение за эти месяцы тяжелой борьбы решающей 13 вариант.
Сочинение ЕГЭ о бесчеловечности войны по тексту Паустовского
Сочинение ЕГЭ 2021. О, какая странная была эта ночь! Тысячи сочинений по русскому, обществознанию, истории, итоговое сочинение. Сочинение если прийти в библиотеку ночью или. Главная ⇒ Школьные сочинения ⇒ Сохранение человечности в самых страшных условиях. После тяжелого сталинградского сражения загорелся немецкий госпиталь, где находилось много раненых.
Ночь давно а я все еще бреду по горам к перевалу сочинение
ЗЗ Давайте, бабушка, мы вам поможем... Васильеву Мельников Ростислав. Как важно уделять внимание тем, кто преодолел тяготы военного времени? Как мы можем помочь этим людям?
Над этими и другими вопросами задумывается автор данного для анализа текста, поднимая проблему должного отношения к пережившим Великую Отечественную Войну. Эта проблема особенно актуальна в настоящее время, так как на войне многие потеряли своих родных и близких. Такие люди очень нуждаются в поддержке и внимании окружающих.
На примере из жизни главной героини автор хотел показать, как трудно живется в современном обществе тем, кто пережил войну. Мария Тихоновна - одинокая женщина, потерявшая сыновей и внуков на войне, - сталкивается с равнодушным отношением окружающих.
Она смогла сохранить человечность: приютила эвакуированных детей, помогла молодому раненому немцу восстановиться после ранения. Благодаря этому качеству она выжила в суровые военные годы. Не факт Но не все люди обладают этим качеством.
Противоречит позиции автора, с которой ты, кстати, согласилась. Вспомним повесть А. Приставкина «Ночевала тучка золотая». Автор повествует о жизни воспитанников детского дома братьев Кузьменышей, эвакуированных на Кавказ. На Кавказе творится страшное: местных жителей держат в страхе чеченцы, которые грабят поселения и издеваются над мирным населением.
Эти люди бесчеловечны, они зверски убивают одного из Кузьменышей и вешают его тело на забор.
Таким образом, В. Богомолов показывает, что люди исполняли свою работу с риском для жизни, поэтому они являются настоящими героями.
Второй пример к проблеме находится в предложениях 21-49. В нем рассказывается о героическом рейсе «Ласточки». Бойцам нужно было переправить баржу с боеприпасами на другой берег.
Для этого «Ласточка» взяла ее на буксир и потащила, но только они вышли на плёс, как их начали атаковать немцы. Один снаряд попал на баржу, и начался пожар. Но никто не испугался, все быстро начали тушить огонь, даже не задумываясь о том, что в любой момент ящик с боеприпасами может взорваться.
Но все обошлось: снаряды были спасены и доставлены на берег. Итак, автор показывает, что каждый будний день на войне для человека может стать героическим. Позиция автора предельно ясна.
Он пишет: «Таких рейсов у всех баркасов и катеров Волжской флотилии было столько, что не счесть. Героических рейсов. Богомолов подчеркивает типичность ситуации.
Люди рискуют своей жизнью и не боятся исполнять свою работу. Я полностью согласна с автором. Действительно, выполнение будничных обязанностей на войне можно считать героизмом, потому что они связаны с риском для жизни.
Человек в любой момент может быть убит, но он все равно идет на это, чтобы сделать свою работу и защитить свою Родину. Подтверждение позиции автора можно найти в художественной литературе. В произведении «Вася Конаков» В.
Некрасов рассказывает читателю о суровых буднях войны. Василий был командиром пятой роты, участок его обороны был трудный и ничем не защищенный. Но никто не мог представить, насколько все было плохо, пока рассказчик однажды его не навестил.
Тогда стало известно, что солдат вообще не было, только Вася, старшина и связист. Конаков рассказал, что ему приходилось давать очередь из разных автоматов, чтобы обмануть немцев, говорил, что было очень страшно находится одному, когда старшина уходил за обедом, но он знал, что сдаваться и отступать было нельзя. Тем самым В.
Некрасов показывает нам, как выглядит героизм во время исполнения повседневных обязанностей на войне. В качестве другого аргумента можно привести произведение «Линия связи» Л. Действие рассказа происходило зимой на войне.
Надо было срочно связаться с главной частью и сообщить, что враг наступал, но на линии произошел обрыв. Тогда человек, который вчера разматывал кабель, поднялся и попросил разрешения начальника пойти и все исправить. Он еле добрался до места, потому что по дороге его ранило осколком, но он сумел найти место обрыва.
Солдат, тяжело раненный, лежал на земле, пытаясь соединить концы провода. Тогда он взял одну часть в зубы, а другую резко дернул и тоже зажал. Человек почувствовал кисловато-соленый вкус, что означало наличие тока.
Но вдруг он увидел четырех немцев. Солдат из последних сил достал винтовку и выпустил в них свою обойму. В это время он думал лишь о том, как бы ему не разжать челюсть.
Таким образом, Л. Кассиль представил читателю настоящего героя военных дней, который отдал жизнь ради спасения товарищей. В заключение хочется сказать о том, что на войне человек часто совершает героические поступки, даже не задумываясь об этом.
Он готов принести себя в жертву ради спасения Родины. Только благодаря труду таких самоотверженных людей мы победили в войне. Сочинение 2 — о книгах во время Великой Отечественной войны.
В истории человечества были периоды, когда массово уничтожались книги, например, во время Великой Отечественной войны. Фашисты сжигали произведения литературы, думая, что тем самым уничтожают инакомыслие. В приведённом для анализа тексте рассказывается о том, как две женщины спасали библиотечные книги, которые фашисты намеревались уничтожить.
И тогда возникает вопрос: а можно ли на самом деле избавиться раз и навсегда от книг? Почему они вечны? В чем секрет из бессмертия?
Над этими вопросами задумывается В. В данном тексте автор раскрывает проблему бессмертия книги. События происходили во время Великой Отечественной войны, когда книги массово уничтожались.
В качестве первого примера, иллюстрирующего данную проблему, можно привести рассказ одной из двух главных героинь. Немцы приказали уничтожить книги по составленному списку. Но учительница русского языка и библиотекарь не могли даже допустить такой мысли.
Они нашли выход: стали переклеивать заглавные страницы со старых учебников. Так женщины спасли почти все книги. На примере поведения этих двух женщин автор показывает, что человек, который ценит литературу, будет отчаянно сопротивляться уничтожению книг.
Также, комментируя данную проблему, автор приводит в качестве второго примера процесс восстановления этих самых книг уже после войны. Женщины собирали разбросанные в библиотеке книги и снова переклеивали переплеты из них. Таким образом, можно сделать вывод о том, что любовь и осознание важности книг как духовного наследия этими женщинами сделали книги бессмертными.
По мнению автора, книги ни в коем случае нельзя уничтожать. Ради из спасения люди готовы на все, даже рисковать жизнью, ведь книги-это духовное наследие, которое нельзя уничтожить. Я согласна с автором.
Действительно, книги нельзя уничтожать. Без них у человечества не будет духовного наследия, а без него уже мы просто перестанем развиваться, станем деградировать, ведь человек, который лишён духовного наследия, имеет бедный внутренний мир. Он ничего не знает, не исследует окружающий мир, не пытается узнать что-то новое для своей жизни.
Но тем не менее есть ещё люди, которые берегут книги, ценят их. И благодаря им книги бессмертны. В качестве первого примера из художественной литературы, доказывающего то, что книги бессмертны, можно привести произведение Маркуса Зузака "Книжный вор".
Главная героиня-маленькая девочка Лизель Мемингер, жившая во времена фашистской Германии. Она воровала книги, запрещённые фашистским режимом. Запрещенную литературу должны были сжигать на главной площади, но девочка, думая, что её никто не видит, потихоньку таскала книги к себе домой, где читала их с приемным отцом.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что книги действительно бессмертны, раз из под страхом казни спасают люди. В качестве второго примера можно привести произведение Рэя Брэдбери "451 градус по Фаренгейту". Действие происходит в далёком будущем, когда людям книги и чтение заменили телевизоры и другая электронная техника.
Книги ненавидели, появилась даже профессия наподобие пожарника, только наоборот-такие люди узнавали, в каких домах находятся книги, и сжигали их. Но однажды главный героя по имени Монтэг унёс к себе в дом книгу, которую прочитал и стал мыслить совершенно иначе. Он понял, что книги -это действительно важно, что их нельзя уничтожать, они развивают людей, дают им пищу для размышлений.
Конечно, Монтэгу приходилось скрывать то, что в его доме стали появляться книги, ведь правительству были не нужны умные и читающие люди. Таким образом, мы опять видим, что люди любой ценой стараются спасти книги, ценят их и, соответственно, делают из бессмертными. В заключение хочется добавить, что книги нужно беречь, ведь они самые лучшие учителя, которые могут помочь человеку развиваться и стать настоящей личностью.
Каждый человек должен ценить и тщательно оберегать книги, ведь благодаря именно им наше общество становится более культурно развитым, и, соответственно, становится намного лучше. Сочинения 3 и 4 писали по одному тексту части С две разные ученицы. Сочинение 3 — взаимоотношения матери и дочери.
Проблема взаимоотношения отцов и детей всегда привлекала внимание философов и писателей. Из-за того что у каждого поколения свои ценности и взгляды на жизнь, нередко возникают ссоры и споры. Иногда родителям очень трудно найти общий язык с дочерью или сыном.
А как избежать недопонимания во взаимоотношениях между отцами и детьми? Вот вопрос, который волнует Л. В данном тексте автор рассматривает эту проблему на примере взаимоотношений семнадцатилетней Натки со своей мамой.
Они, подобно его брату, радуются собственному комфорту и не замечают несчастий вокруг себя. Самодовольные и счастливые в своём эгоизме люди образуют безразличное, равнодушное к несчастным общество. В нём никто не протянет руку помощи обездоленным, жалобы страдающих останутся невысказанными. Такое счастье, по мнению рассказчика, достойно лишь осуждения. Данные примеры связаны с помощью детализации: на фоне счастливого большинства людей выделяется частная история брата, радующегося исполнению мечты о собственном крыжовнике.
Так автору удаётся и обозначить широкую общественную проблему, и показать частный случай торжествующего эгоизма. Позиция автора такова: человек не может и не должен чувствовать себя счастливым, когда вокруг есть несчастные.
«Перевал», анализ рассказа Бунина
- Сочинение ЕГЭ по тексту Паустовского «Сверкающий дуговыми фонарями...»
- Проблема влияния жизненных трудностей на человека по тексту И. А. Бунина (ЕГЭ по русскому)
- Навигация по записям
- Итоговое сочинение
- Сочинение на ЕГЭ "Глава 7. Поработайте писателями"
Проблема влияния жизненных трудностей на человека по тексту И. А. Бунина (ЕГЭ по русскому)
- Привет! Нравится сидеть в Тик-Токе?
- Ночь давно а я все еще бреду по горам к перевалу сочинение
- Задача №59089: 22. Цыбулько-2023 — Каталог задач по ЕГЭ - Русский язык — Школково
- Похожие работы
- Похожие файлы
- Ответы : Какова основная проблема текста? Помогите с 27 номером ЕГЭ.
Ночь шла в редкой артиллерийской перестрелке сочинение егэ платонов
по картинам Лучшие сочинения Примеры сочинений Сочинения ЕГЭ — Итоговое сочинение ЕГЭ — Аргументы к сочинению ЕГЭ — Историческое сочинение Анализ произведения ЕГЭ по обществознанию Топики по английскому — Эссе по английскому. Главная ⇒ Школьные сочинения ⇒ Сохранение человечности в самых страшных условиях. После тяжелого сталинградского сражения загорелся немецкий госпиталь, где находилось много раненых. Сочинение ЕГЭ о бесчеловечности войны по тексту Паустовского. Главная ⇒ Школьные сочинения ⇒ Сохранение человечности в самых страшных условиях. После тяжелого сталинградского сражения загорелся немецкий госпиталь, где находилось много раненых.