Всего в день аукциона с молотка ушли пять писем, в трех из которых (от 1921, 1934 и 1939 года) Эйнштейн делится своими мыслями о пришествии во власть Гитлера. Об этом пишет РИА «Новости» со ссылкой на пресс-релизе аукционного дома. В расследовании, кроме Гитлера, упоминаются еще 50 нацистов и членов их семей, которые на двух субмаринах добрались до Южной Америки, после чего продолжили путь на лошадях. Личные письма Альберта Эйнштейна, в которых он высказывается по поводу "безумия Гитлера", "единства еврейского народа" и теории относительности, были проданы в РИА Новости, 29.03.2019. После переезда в Германию Эйнштейн завершил свою общую теорию относительности (ОТО), где добавил к электромагнитным и механическим явлениям гравитацию.
Поиск по сайту
- Информация
- Как Эйнштейн сбежал от Гитлера? | Популярная наука | Дзен
- Газета «Суть времени»
- Письмо Эйнштейна о «безумии Гитлера» ушло с молотка
«Продано!» — письма Эйнштейна о безумии Гитлера ушли с молотка
Эйнштейн под "колпаком" у ФБР Федор Лукьянов Почему создателя теории относительности так и не допустили к американскому атомному проекту? ДОЛГОЕ время оставалось загадкой, почему Альберт Эйнштейн, эмигрировавший в США после прихода Гитлера к власти, так и не принял участия в "манхэттенском проекте" - работах по созданию американской атомной бомбы. Лишь сегодня, после того как в европейскую прессу попали рассекреченные недавно документы ФБР из досье на Эйнштейна, появился ответ и на этот вопрос. Физик-эмигрант, долгое время находившийся "под колпаком" ФБР, считался американскими спецслужбами неблагонадежным и потому просто не был допущен к атомным секретам... Женщины-патриотки против... Это заключение знаменитого Эдгара Гувера, директора и создателя ФБР, в послании американской разведке в 1940-м, можно сказать, предопределило многое в судьбе Эйнштейна. Это был ответ контрразведки на запрос разведки: может ли немецкий физик быть допущен к работам над атомной бомбой? Ответ, как видим, был отрицательный. Причины, по которым создатель теории относительности не был привлечен к "манхэттенскому проекту", до самого последнего времени были неизвестны широкой публике.
Не знал о них и сам Эйнштейн. Может, только догадывался. Впервые о существовании досье ФБР на гениального физика ХХ века заговорили спустя 30 лет после его смерти, в середине 1980-х. Тогда о нем упомянул профессор Международного университета во Флориде Алан Швартц. Однако для широкой общественности документы ФБР стали доступны лишь совсем недавно, после того как независимый журналист Фред Джером, ссылаясь на закон о свободе информации, выиграл судебный процесс у ФБР и секретное ведомство буквально вынуждено было снять гриф "совершенно секретно" с "досье Эйнштейна"... Как явствует из рассекреченных документов, частично опубликованных недавно в венгерском журнале "ХВГ", в поле зрения американской контрразведки Эйнштейн попал еще в 1932-м, когда приехал в США для преподавания в Калифорнийском университете. Это забавная история.
В письме учёный рассказывал о Холокосте и ужасе, который охватил Германию. Он отметил, что "безумие Гитлера" полностью разрушило жизнь всех, кто его окружал. На торги были выставлены и другие письма физика. Среди них были те, которые он написал в период с 1921 по 1939 год. В них Эйнштейн поделился воспоминаниями о том, как он видел приход Гитлера к власти в Германии, а также сопротивление евреев.
Главным его итогом стала передача последней стране Судетской области — исторического региона бывшей Чехословакии, где компактно проживали этнические немцы. Подпишитесь на «Москва-Баку» в «Телеграм».
В конце мая 1933 года отряд СА снова совершил набег на квартиру Эйнштейна, забрав оттуда картины, ковры и все более или менее ценные предметы. К счастью, бумаги их не интересовали, и архив ученого с помощью французского посла Андре Франсуа-Понсэ удалось дипломатической почтой переправить во Францию, а оттуда — кораблем в Америку. С одной стороны, ему нравился Берлин возможностью контактов с лучшими физиками планеты. Он ценил место профессора Прусской академии, позволявшее ему сконцентрироваться на научных исследованиях и не тратить время и силы на преподавание. Эльза вспоминала, что, возвращаясь домой с физических семинаров, Альберт говорил: «Такого количества выдающихся физиков нигде больше не найти». Еще в 1932 году, когда стало известно, что во вновь организуемом Абрахамом Флекснером Институте перспективных исследований будет несколько месяцев в году работать создатель теории относительности, Эйнштейн подчеркнул в интервью газете The New York Times: «Я не покину Германию. Моим постоянным местом жительства и дальше будет оставаться Берлин». Приход Гитлера к власти подтолкнул сделать решительные шаги. С другой стороны, у Эйнштейна было ощущение, что в Берлине на него постоянно что-то давит «и всегда было предчувствие, что добром это не кончится». В воспоминаниях Филиппа Франка, которого Эйнштейн рекомендовал на свое место профессора пражского Немецкого университета в 1912 году, говорится об обостренном чувстве опасности, присущем великому физику. Еще тогда, когда национал-социалистическое движение только зарождалось, Альберт одним из первых предвидел, чем это закончится и для евреев, и для самой Германии. Когда в 1921 году автор теории относительности делал доклад в Праге, между ним и Франком состоялся обстоятельный разговор, во время которого Эйнштейн поделился с другом опасениями. Франк пишет: «Он считал тогда, в 1921 году, что вряд ли пробудет в Германии больше десяти лет. В своей оценке он ошибся всего на два года». Нужно отдать должное пророческому дару Альберта Эйнштейна, раньше многих своих современников предсказавшего печальную судьбу для Германии, ведомой Гитлером к катастрофе. Ведь Третий рейх делал только первые шаги, многие верили, что самого страшного не произойдет, что угрозы Гитлера останутся словесной риторикой. Но Эйнштейн уже твердо знал, что прежней Германии не будет. Знакомому физику из Англии Фредерику Линдеману, будущему советнику Черчилля по науке Эйнштейн написал 1 мая 1933 года: «В страну, где я родился, я больше не вернусь». Редко какой университет мира не хотел бы заполучить в свой штат признанного лидера среди физиков-теоретиков, нобелевского лауреата и автора основополагающих работ новой физики. Не следует забывать, что Эйнштейн был связан обязательством проводить несколько месяцев в году в Институте перспективных исследований в Принстоне, и Абрахам Флекснер, основавший в 1930 году этот институт и бывший его первым директором, тоже горел желанием сделать Альберта постоянным сотрудником. К удивлению многих, Эйнштейн нередко принимал новые предложения, о чем с восторгом писали газеты, но потом, по зрелому размышлению, брал свое согласие назад. Многие университеты, предлагая Эйнштейну место профессора, так выражали свой протест против волны увольнений еврейских ученых в Германии. Альберт понимал эту подоплеку, и ему трудно было отказать приглашавшим. Об этом он писал в Париж другу Ланжевену 5 мая 1933 года: «Вы будете теперь думать, что я должен был как испанские, так и французские предложения вежливо отклонить, так как то, что я действительно могу делать, не вяжется с тем, чего от меня ждут. Однако такой отказ при современных обстоятельствах был бы неправильно понят, так как оба приглашения носили хотя бы отчасти характер политической манифестации, чей успех поначалу важнее всего». Альберт охотно согласился прочитать несколько лекций в Брюсселе, Париже и Оксфорде. Скоро предложений стало так много, что он жаловался в апреле 1933 года другу молодости Соловину: «У меня больше профессорских мест, чем разумных мыслей в голове». Речь идет о предложении великому физику стать профессором этого учебного заведения. Приглашение исходило от Гавриила Константиновича Хворостина, влиятельного человека в городе и имевшего, как говорят, высокопоставленного покровителя в Москве. Надо сказать, что Саратов не был Эйнштейну совсем незнакомым городом, — здесь жил и работал профессор Милош Марич, с 1930 года заведующий университетской кафедрой гистологии, брат Милевы, первой жены Альберта Эйнштейна. По словам Бориса Шайна, Эйнштейн ответил, что ему никогда не выучить русский язык. Тогда Хворостин придумал хитрый план: создать Академию наук автономной республики немцев Поволжья, где делопроизводство велось бы на немецком, сделать Эйнштейна ее президентом с хорошей зарплатой, а жить и работать физик будет в Саратове. Хворостину было, конечно, известно, что Академии наук автономным республикам не положены, они существовали только в союзных республиках, но он надеялся этот вопрос уладить с помощью своего покровителя в ЦК ВКП б. Из этого плана ничего не вышло, но сама идея приглашения в СССР ученых евреев из Германии, искавших спасения от преследования нацистов, была не нова. Только в Томском государственном университете им. Им удалось за два года осуществить уникальное по тем временам в Сибири издание «Известий НИИ математики и механики» на немецком языке, в котором печатался даже Альберт Эйнштейн. Большинство из них были коммунисты, спасавшиеся от репрессий гитлеровцев. Среди эмигрантов из Германии немалую часть составляли и евреи. Судьба большинства из них сложилась трагически. Бежав от одной диктатуры, они пали жертвами другой. Не исключено, что и Эйнштейну грозила подобная судьба, прими он предложение переехать в Саратов. Трудности с русским языком были не единственной причиной, по которой Эйнштейн отказался переехать в Советский Союз. Из-за его левых взглядов, пацифистских настроений, неприятия нацизма многие считали его убежденным коммунистом, сторонником Коминтерна.
Что еще почитать
- Интересные факты о Вольфе Мессинге, человеке которого боялся Гитлер. | Пикабу
- Письма Эйнштейна о безумии Гитлера ушли с молотка — 29.03.2019 — В мире на РЕН ТВ
- С добрейшим утром: Эйнштейн, переживший две войны, двух жен и Гитлера - 11.03.2020, Sputnik Грузия
- Содержание номера
- На аукционе продали письмо Эйнштейна о «безумии» Гитлера
- Гитлер жив..?
Эксперты раскрыли тайну неудачи Гитлера с созданием атомной бомбы
До прихода Гитлера к власти Эйнштейн не мог решить однозначно, уезжать ли ему из Германии окончательно или нет. В отличие от Планка, который не разделял нацистскую идеологию, но выполнял всё, чего от него ожидали (например, раскритиковал Эйнштейна, когда тот объявил, что не вернется в Германию при Гитлере), фон Лауэ и в переписке с друзьями. По правде говоря, наш балкончик стал таким серьезным совершенно напрасно, поскольку Альберт Эйнштейн отнюдь не был похож на большинство своих коллег. Личные письма Альберта Эйнштейна, в которых он высказывается по поводу "безумия Гитлера", "единства еврейского народа" и теории относительности, были проданы в РИА Новости, 29.03.2019.
На аукционе продали письмо Эйнштейна о «безумии» Гитлера
| Эйнштейн предсказал ужасы нацизма за 11 лет до прихода Гитлера к власти | Приведенные ниже цитаты принадлежат либо Альберту Эйнштейну, либо Адольфу Гитлеру. |
| Письма Эйнштейна о «муках евреев» и «безумии Гитлера» проданы на аукционе | Также в письме другу Эйнштейн сообщил о своей последней работе и трудностях, которые испытывает его первая жена (Милева) с ипотечными платежами. |
| Как Эйнштейн от Гитлера ушел // — Глобальный еврейский онлайн центр | Эйнштейн находился с Ратенау в дружеских отношениях и предлагал ему отказаться от поста главы германского МИДа, предупреждал о смертельной опасности этого поста для еврея в условиях роста антисемитизма. |
| Письмо Эйнштейна С Предупреждением О Гитлере Выставлено На Аукцион - 2024 | История | Несколько писем Альберта Эйнштейна, в том числе то, в котором он рассказал о "безумии Гитлера", охватившем Германию, было продано на аукционе. |
Жириновский: Настоящий политик должен иметь гены Эйнштейна, Гитлера и Наполеона.
Кстати, современным Эйнштейнам не угрожает Гитлер, но почему-то они продолжают «нажимать на кнопки». В игре 14-летний Альберт Эйнштейн спасает Чарльза Дарвина, Николу Тесла, Таппути, Зигмунда Фрейда и Марию Кюри из лап Адольфа Гитлера. Гитлер и Эйнштейн. Через несколько месяцев к власти в Германии пришел Гитлер, и Эйнштейн таким образом больше на родину не вернулся. По их мнению, главная потеря Гитлера – это Альберт Эйнштейн и его круг физиков-теоретиков.
Эйнштейн и фашизм
По правде говоря, наш балкончик стал таким серьезным совершенно напрасно, поскольку Альберт Эйнштейн отнюдь не был похож на большинство своих коллег. Коллекционеры получили возможность приобрести письмо Альберта Эйнштейна, которое он написал спустя десять дней после заключения Мюнхенского соглашения. Вряд ли он напрямую знакомился с работами Эйнштейна, не тот уровень. Также в письме другу Эйнштейн сообщил о своей последней работе и трудностях, которые испытывает его первая жена (Милева) с ипотечными платежами.
"Медовые ловушки" спецслужб: как попался Эйнштейн, Гитлер и Кеннеди
Второе письме немецкого физика было написало в апреле 1934 года, где Эйнштейн пишет о своем браке и о сыне, у которого выявили шизофрению. Он высказал свое мнение о Гитлере и обвинил его в «уничтожении жизни всех», кто был в узком окружении ученого. Третье письмо датировано 12 июн 1939 года.
Егор Левин 2019-03-29 15:06:00 Поделиться: Личные письма ученого Альберта Эйнштейна его сестре, в которых он говорит о «безумии Гитлера» в контексте страданий еврейского народа и теории относительности, продали на аукционе Nate D. Sanders в четверг, 28 марта. Тексты были написаны физиком в разное время начиная с 1921 года. Аукционными лотами стали пять писем Эйнштейна, в трех из которых он излагает собственные суждения на тему периода гитлеровской власти в Германии.
По мнению физика, надежды Чемберлена на то, что Гитлер "спустит пар, напав на Россию", приведут к потере Восточной Европы, а вследствие политики британского премьера относительно Франции власть в стране получили те, чей девиз "лучше Гитлер, чем красные". Адресовано близкому другу ученого, швейцарскому инженеру Мишелю Бессо. Двухстраничное письмо вложено в оригинальный конверт Postmarked Princeton, на котором стоит штемпель за 11 октября 1938 года.
Тексты были написаны физиком в разное время начиная с 1921 года. Аукционными лотами стали пять писем Эйнштейна, в трех из которых он излагает собственные суждения на тему периода гитлеровской власти в Германии. В письме, датированном 1921 годом, когда Гитлер пришел к главенству в Национал-социалистической немецкой рабочей партии, Эйнштейн пишет, что не поедет в Мюнхен, потому что подобная поездка станет угрозой для его жизни. В следующем своем письме физик отправил жене деньги на лечение сына, при этом во многом ограничивая себя.
Обнаружены письма Эйнштейна о тяготах евреев при Третьем рейхе
Ru Три письма из тех, что были выставлены на торги, физик написал с 1921 по 1939 год. В них он описал приход Гитлера к власти, а также сопротивление евреев. Как отмечается, в одном письме ученый обратился к Морису Ленцу, лидеру лучевой терапии в Колумбийском университете в Нью-Йорке, чтобы поздравить его с работой, приносящей пользу еврейским беженцам во время Второй мировой войны.
Когда процветание нацизма стало очевидным, Эйнштейн сказал: «Поскольку фашистская опасность все усиливается, я не верю больше в действенность пассивного пацифизма. Всеобщий мир невозможно сохранить до тех пор, пока в Европе господствует фашизм». Еврейский ученый стал неугодным для Гитлера не только из-за едких высказываний в его сторону. Больше всего фюрера раздражали его исследования, точнее их гениальность.
Нацисты опровергали теорию относительности и распространяли посыл о «лженаучности» Эйнштейна. И все же, несмотря на такие громкие заявления, понравившиеся труды еврейского ученого нацисты присваивали своей стране, приписывая их арийским ученым. Альберт Эйнштейн продолжал говорить о нацистских преступлениях даже после того, как фашисты пригрозили ему расправой.
В некоторых репортажах их встречу описывали как спокойную и взвешенную дискуссию, в других упоминалось о том, что Планку, который модерировал разговор, несколько раз приходилось успокаивать аудиторию и защищать Альберта от очередных нападок. Утверждать наверняка можно было лишь то, что исход дебатов не удовлетворил ни одного из участников.
Эйнштейн после съезда находился в крайне взвинченном состоянии, а его жена Эльза, судя по некоторым источникам , испытала нервный срыв. Австрийский физик Феликс Эренхафт сразу после дискуссии повел Эйнштейна в парк, чтобы тот немного успокоился. Ленард же демонстративно отказался от членства в Немецком математическом сообществе и еще долгое время не пускал тех, кто в нем состоял, к себе в кабинет в Гейдельбергском университете. Единомышленников он начал убеждать в том, что Эйнштейн поддерживает тесные связи с Москвой и рассылает противникам теории относительности письма с угрозами. Попытки возобновить диалог между коллегами, предпринятые Планком и еще одним физиком — Францем Химштедтом, не привели ни к каким результатам.
Примерно тогда же Ленард сблизился со Штарком. Оба придерживались националистических взглядов, обоих пугало и злило то, что математика начинала играть всё более значимую роль в физике. Оба считали, что их доминированию в немецкой науке мешает «еврейская каббала» во главе с Эйнштейном. Оппоненты Ленарда и Штарка шутили, что для них «еврейская наука» — это всё то, в чем им не хватает способностей разобраться самим. И всё же, несмотря на то, что многие ученые не воспринимали ненавистников Эйнштейна всерьез, в последующие годы их попытки настроить как можно больше людей против евреев продолжились, а риторика ужесточилась.
В 1922 году Эйнштейн отказался выступать на сессии Общества немецких естествоиспытателей и врачей, поскольку небезосновательно опасался за свою жизнь. Ранее в том же году хорошо знакомого ему либерального политика, министра иностранных дел Веймарской республика Вальтера Ратенау убили три боевика из националистической организации «Консул». Поводом для покушения послужили Рапалльский договор об установлении дипломатических отношений с Советской Россией, решение властей соблюсти все условия Версальского договора и еврейское происхождение жертвы. Ленард отказался опускать флаг над физическим институтом в Гейдельберге в память о Ратенау, за что толпа разъяренных студентов вышвырнула его из здания. Руководство университета объявило ему выговор за нетерпимость.
Ленард, лишь укрепившийся в конспирологическом мировоззрении и фанатичной ненависти к евреям, подал в отставку. Через несколько дней он узнал о том, что список кандидатов ему на замену включает «неарийцев» Джеймса Франка и Густава Герца, а также «англофила» Ханса Гейгера, и спешно отозвал заявление. В 1929 году Ленард всё же покинул Гейдельберг, но оставил много сторонников, которые затравили его преемника Вальтера Боте. Влияние Ленарда в этом университете было настолько велико, что в 1935-м местный физический институт даже назвали его именем. Организованный Гитлером и генералом Эрихом Людендорфом Пивной путч в ноябре следующего года хоть и провалился, но вселил в сторонников «немецкой науки» надежду на светлое будущее без евреев и их теоретической физики.
И Ленард, и Штарк публично поддержали будущего фюрера. А когда в конце 1924 года Гитлера досрочно освободили, несмотря на приговор в пять лет за измену, Штарк и его жена предложили молодому политику пожить у них в гостях. Несколькими месяцами раньше Ленард и Штарк опубликовали статью под названием «Дух Гитлера и наука», в которой написали , что Гитлер и его соратники «явились к нам как дары Господни из прежних времен, когда расы были чище, люди величественнее, а сознание — незамутненным». Мы должны последовать за ним». Руководство НСДАП подобная поддержка настолько впечатлила, что в 1926 году благодарный Гитлер и его личный секретарь Рудольф Гесс несколько раз приходили к Ленарду в гости.
Так движение за «немецкую науку» окончательно слилось с пока еще маргинальной праворадикальной политической группировкой. Штарк утратил авторитет среди коллег еще раньше, чем Ленард: в 1922 году он принял к защите докторскую диссертацию своего подопечного Людвига Глазера, которая, по мнению большинства других влиятельных физиков, представляла собой набор инженерных вычислений, но никак не полноценное научное исследование. Обиженный Штарк ушел из Вюрцбургского университета, где тогда преподавал, основал частную лабораторию в заброшенном фарфоровом заводе и в обход правил Нобелевского комитета использовал деньги от премии, чтобы возобновить производство. Параллельно он выпустил книгу «Кризис в немецкой физике», которая стала популярной лишь среди тех, кто и так уже разделял его взгляды. К концу 1920-х фарфоровый завод снова закрылся.
Штарк пытался возобновить академическую карьеру, но во всех университетах ему предпочитали кандидатов, более восприимчивых к современной теоретической физике. Когда Зоммерфельд отказался брать его на ставку профессора в Мюнхене, Штарк лишний раз уверился, что тот — один из «пауков», засевших в самом центре еврейской паутины. В 1930 году Штарк перестал поддерживать нацистов со стороны и присоединился к их партии. Так он обеспечил себе место среди «старых бойцов» — тех, кто вступил в НСДАП еще до назначения Гитлера на пост канцлера и чья преданность не вызывала сомнений. Историк Марк Уокер отмечает, что для Штарка такой союз оказался взаимовыгодным: среди нацистов он наконец обрел признание, которого недополучал со стороны коллег, якобы зараженных вирусом либерализма и еврейской пропаганды.
Они начали разрабатывать теорию, в соответствии с которой существовало фундаментальное различие в том, как занимались наукой евреи и арийцы. Представители «нордической расы», как писал Ленард, предпочитают экспериментальную физику, поскольку ими движут «уважение к фактам и способность к точному наблюдению». Германский дух позволяет им наблюдать и фиксировать внешний мир таким, какой он есть, без примеси собственных идей и стремлений. Врожденная любовь «подлинных» немцев к природе способствует их исследованиям в области естествоиспытания. Эта «конкретная» наука якобы соответствовала самому внутреннему устройству представителей арийской расы.
Ссылаясь на книгу Ленарда «Великие исследователи природы» 1929 года, Штарк в свою очередь отмечал, что все перечисленные там ученые выделялись «германо-нордическими чертами». Ученые-евреи же в интерпретации Штарка и Ленарда концентрировались на «собственном эго, собственном понимании и собственных интересах». Натура и врожденные качества евреев якобы подталкивали их к тому, чтобы «смешивать факты и переворачивать всё вверх дном для получения желаемого результата». Принципы немецкой науки подразумевали, что еврей, конечно, мог подражать нордическому стилю и с его помощью эпизодически показывать достойные результаты, но всё равно оставался не способен на «самостоятельное творческое созидание». Ленард и Штарк утверждали, что Германия нуждается в подлинно германской, «арийской физике», основанной на строгом экспериментальном подходе, свободной от математических и релятивистских фантазий.
По этим причинам руководящие научные должности в национал-социалистическом государстве должны занимать не элементы, чуждые народу, а исключительно национально-сознательные немцы». В последние годы существования Веймарской республики большинство местных воспринимали его прежде всего как представителя нацистской партии. С установлением диктатуры в первой половине 1933 года началось и восхождение идеологов «немецкой науки»: за несколько месяцев более 15 процентов физиков покинули страну добровольно или по принуждению. В последующие несколько лет ситуация в академической среде продолжила ухудшаться — формально ученые считались государственными служащими и в соответствии с новыми законами не могли занимать должность, если не были арийцами. Некоторые из них, включая Эйнштейна, на момент прихода к власти нацистов уже находились за границей и не стали возвращаться.
Другие, как Лиза Мейтнер, со значительным риском для себя оставались в Германии до конца 1930-х. Покинули страну и некоторые «чистокровные» ученые, не желавшие сотрудничать с новой властью. В их число вошел, например, Эрвин Шрёдингер, чья жена по законам рейха не считалась арийкой и могла подвергнуться преследованиям. Сокращения часто проводились грубо и бесцеремонно. Биохимику Хансу Кребсу во Фрайбурге без малейшего предупреждения приказали убираться из лаборатории и больше ни разу не пустили его внутрь.
Он уехал в Кембридж и через 20 лет выиграл Нобелевскую премию». Всего через неделю после назначения Гитлера канцлером Штарк написал Ленарду восторженное письмо о том, что их время пришло и что они наконец могут внедрить свои представления о физике на самом высоком уровне. Чтобы добиться этого, Штарк обратился к министру внутренних дел Вильгельму Фрику и вызвался консультировать его по вопросам реформы в науке. Ленард лично посетил фюрера и заверил его, что вся университетская система стараниями евреев прогнила до основания. Однако, добавил Ленард, несмотря на плачевную ситуацию, он мог бы отобрать чистокровных и патриотичных арийцев, чтобы закрыть бреши, образовавшиеся из-за массовых увольнений и эмиграции.
Себе он присмотрел роль руководителя, который переформатировал бы всю германскую науку в соответствии с новой идеологией. Разработав основные положения «немецкой физики», Ленард и Штарк постарались объединить государственный антисемитизм со своими личными предрассудками, обидами и амбициями. Теперь они утверждали, что теория относительности представляет экзистенциальную угрозу для всей арийской цивилизации и для германского мировосприятия. К ним присоединился еще один противник теоретической физики — Бруно Тюринг. Необоснованно заявив, что теория относительности подразумевает отказ от понятия энергии, он провозгласил Эйнштейна не преемником Коперника, Галилея, Кеплера и Ньютона, а их «непримиримым противником».
Тюринг писал : «[Теория относительности] представляет собой не краеугольный камень развития, а тотальную войну, развязанную для уничтожения всего, что лежит в основе развития, а именно мировоззрения германского человека. Эта теория не могла расцвести нигде, кроме как на почве марксизма, научное выражение которого напоминает кубизм в пластическом искусстве и немелодичную, негармоничную тональную музыку последних лет. По своим последствиям теория относительности представляет в меньшей степени научную и в большей — политическую проблему». Изначально Гитлер отреагировал на идеи «немецкой науки» с энтузиазмом. Весьма вероятно, что существует нордическая наука и национал-социалистическая наука.
Они противостоят либерально-еврейской науке, которая больше не выполняет никакой функции, кроме как уничтожения самой себя». В июле 1933 года остававшийся в Германии фон Лауэ пожаловался приятелю, что его влияние ослабло: теперь, чтобы продвинуть любое решение или назначение в академической среде, требовалось сначала получить одобрение Ленарда или Штарка. А в ноябре того же года руководство партии и страны пообещало основателям «немецкой физики», что распределение профессорских должностей не будет проводиться без предварительного согласования с ними. Штарк рассчитывал, что расположение фюрера позволит добиться смещения Макса Планка с поста президента Общества кайзера Вильгельма и полной трансформации всего научного сообщества. Среди других его планов можно выделить получение полного редакционного контроля над всеми журналами по физике.
Такие полномочия позволили бы Штарку решать, какая статья будет опубликована и в каком издании. Поначалу казалось, что реализация планов Штарка — вопрос времени. Его назначили президентом престижного берлинского Института физики и техники, в то время как недовольные происходящим либеральные ученые не находили в себе достаточно сил, чтобы объединиться и выступить против произвола. Казалось, вся академическая среда поддалась ощущению беспомощности и фатализма. Некоторые очевидцы и исследователи объясняли молчаливую реакцию ученых на массовое изгнание коллег и возвышение антисемитов страхом, другие — цинизмом.
Скоро предложений стало так много, что он жаловался в апреле 1933 года другу молодости Соловину: «У меня больше профессорских мест, чем разумных мыслей в голове». Речь идет о предложении великому физику стать профессором этого учебного заведения. Приглашение исходило от Гавриила Константиновича Хворостина, влиятельного человека в городе и имевшего, как говорят, высокопоставленного покровителя в Москве. Надо сказать, что Саратов не был Эйнштейну совсем незнакомым городом, — здесь жил и работал профессор Милош Марич, с 1930 года заведующий университетской кафедрой гистологии, брат Милевы, первой жены Альберта Эйнштейна. По словам Бориса Шайна, Эйнштейн ответил, что ему никогда не выучить русский язык.
Тогда Хворостин придумал хитрый план: создать Академию наук автономной республики немцев Поволжья, где делопроизводство велось бы на немецком, сделать Эйнштейна ее президентом с хорошей зарплатой, а жить и работать физик будет в Саратове. Хворостину было, конечно, известно, что Академии наук автономным республикам не положены, они существовали только в союзных республиках, но он надеялся этот вопрос уладить с помощью своего покровителя в ЦК ВКП б. Из этого плана ничего не вышло, но сама идея приглашения в СССР ученых евреев из Германии, искавших спасения от преследования нацистов, была не нова. Только в Томском государственном университете им. Им удалось за два года осуществить уникальное по тем временам в Сибири издание «Известий НИИ математики и механики» на немецком языке, в котором печатался даже Альберт Эйнштейн.
Большинство из них были коммунисты, спасавшиеся от репрессий гитлеровцев. Среди эмигрантов из Германии немалую часть составляли и евреи. Судьба большинства из них сложилась трагически. Бежав от одной диктатуры, они пали жертвами другой. Не исключено, что и Эйнштейну грозила подобная судьба, прими он предложение переехать в Саратов.
Трудности с русским языком были не единственной причиной, по которой Эйнштейн отказался переехать в Советский Союз. Из-за его левых взглядов, пацифистских настроений, неприятия нацизма многие считали его убежденным коммунистом, сторонником Коминтерна. Во время поездки в Америку он не раз сталкивался с протестами против его якобы сталинистских пристрастий. На самом деле любая диктатура, будь то сталинская или гитлеровская, одинаково были для ученого неприемлемыми, хотя он не ставил между ними знак равенства. Собираясь в сентябре 1933 года в Америку, Эйнштейн дал интервью газете The New York World Telegram, в котором подчеркнул: «Я убежденный демократ, и именно поэтому я не еду в Россию, хотя получил очень радушное приглашение.
Мой визит в Москву наверняка был бы использован советскими правителями в политических целях. Сейчас я такой же противник большевизма, как и фашизма. Я выступаю против любых диктатур». В том же месяце в другом интервью, опубликованном одновременно в двух газетах — «The Times of London» и в «The New York Times», — Эйнштейн признался, что «иногда бывал одурачен организациями, представлявшимися чисто пацифистскими или гуманитарными, а на самом деле занимавшимися не чем иным, как закамуфлированной пропагандой на службе русского деспотизма». И далее еще откровенней: «Я никогда не одобрял коммунизм, не одобряю его и сейчас».
Ученый подчеркнул, что он против любой власти, «порабощающей личность с помощью террора и насилия, проявляются ли они под флагом фашизма или коммунизма». Свои симпатии к идеям равенства и отсутствия эксплуатации Эйнштейн никогда не скрывал. Он был членом пацифистской организации «Союз нового отечества», которая после Первой мировой войны ставила перед собой задачу улучшения немецко-российских отношений. Осенью 1919 года три члена Союза — Альберт Эйнштейн, лауреат Нобелевской премии мира Альфред Фрид и граф Гарри Кесслер — выступили с протестом против экономической блокады советской России, объявленной странами Антанты в октябре 1919 года. Было бы чертовски интересно на эти вещи посмотреть разок вблизи.
Во всяком случае, движущая сила их лозунгов велика, так как военная машина Антанты, которая перемолола немецкие армии, растаяла в России, как снег на мартовском солнце. У них в руководстве сидят толковые люди. Я читал недавно одну брошюру Радека — полное уважение, он свое дело понимает! Он тогда, как и многие, верил, что большевистская революция принесет истинное освобождение от пороков нашего времени: милитаризма, бюрократического насилия, плутократии, и он надеялся на улучшение состояния коммунистами — как бы ни были смешны их теории… Во всяком случае, его надежда на русскую революцию покоилась больше на ненависти к господствовавшим на Западе властям, чем на рациональном рассмотрении правильности коммунистических идей». Руководствуясь своим общественным темпераментом, Эйнштейн не отказывался от самых диковинных предложений войти в некий комитет, возглавить какое-нибудь общество или подписать петицию против чего-то или в защиту кого-то.
Для него было важно помочь слабым, преследуемым и угнетенным, поддержать борьбу с насилием, нарушением прав человека, разжиганием новой войны. Так он оказался членом, а то и почетным председателем нескольких десятков обществ, комитетов, советов… С 1918 года Эйнштейн входил в Наблюдательный совет «Международного союза молодежи», основанного Леонардом Нельсоном. Без колебаний великий физик присоединился к Международному комитету рабочей помощи Межрабпом голодающим в России, созданному по призыву Ленина от 2 августа 1921 года. Деятельность Межрабпома координировалась Коминтерном. Секретарем Комитета рабочей помощи был коммунист Вилли Мюнценберг, известный в Берлине издатель, глава отдела пропаганды Коминтерна.
Эйнштейн поддерживал с Мюнценбергом близкие отношения вплоть до своего окончательного отъезда из Германии. Вилли Мюнценберг. Wikipedia Многие историки называют Мюнценберга самым эффективным пропагандистом первой половины ХХ века, гением дезинформации.
На аукционе продали письмо Эйнштейна о «безумии» Гитлера
| Эйнштейн и фашизм | результат безумия Гитлера, которое полностью разрушило жизни всех, кто меня окружает», - цитирует РИА Новости текст письма ученого. После чего Эйнштейн подчеркивает, что, несмотря ни на что, еврейский народ готов «выдержать это испытание». |
| Как прекратить на земле войны: из переписки А. Эйнштейна и З. Фрейда. | В этой книге действительно есть фото ладони, которую автор называет ладонью Гитлера и анализирует ее, но непонятно, откуда взялось это изображение. |
| Письмо Эйнштейна о «безумии Гитлера» ушло с молотка | Эйнштейн не ожидал, что письмо с предупреждением нацистам о разработке ядерной бомбы, которое он отправил президенту США, приведет к трагедии. |
Письмо Эйнштейна о Гитлере, России и Чемберлене выставлено на аукцион
Личные письма Альберта Эйнштейна о приходе Адольфа Гитлера к власти и «единстве еврейского народа» продали на аукционе Nate D. Sanders 28 марта, пишет CNN. После взятия советскими войсками Берлина оказалось, что любимица Гитлера и не думала уезжать. Домой Наука и технологии Продано письмо, в котором Эйнштейн размышляет о «безумии Гитлера». На аукционе за $134 тыс. было продано письмо Альберта Эйнштейна, в котором он рассказал о «безумии Адольфа Гитлера», охватившем Германию, передает CNN. Кстати, современным Эйнштейнам не угрожает Гитлер, но почему-то они продолжают «нажимать на кнопки».
Альберт Эйнштейн vs. Адольф Гитлер
Осталось собрать: 3113 долларов из 5 тысяч за 5 дней. По пути учёному предстоит сразиться с не менее примечательными историческими личностями: Томасом Эдисоном и Генри Фордом, Матой Хари, папой римским, а также Карлом Юнгом. Разработчики обещают, что в игре будет 12 уровней, действие каждого из которых происходит в разных локациях и временных периодах — от доисторического леса до советской марсианской колонии, построенной в середине XX века. Освобождая учёных, игрок получает возможность играть за них. У каждого из персонажей собственный набор способностей. Так, Фрейд может натравливать врагов друг на друга, Эйнштейн — перемещаться со сверхзвуковой скоростью, а Дарвин — превращаться в животных.
А ещё в игре будут разные виды оружия и кооператив на двух человек. Выход Super Science Friends запланирован на декабрь 2018 года. На itch. Что можно получить: копию игры, саундтрек, комиксы, артбук, футболку, наклейки Осталось собрать: 27,6 тысячи долларов из 39,6 тысячи за семь дней.
Под «иностранным» он предсказуемо подразумевал «еврейский». Параллельно с Ленардом еще в 1910-е годы аналогичными взглядами проникся другой немецкий физик — Йоханнес Штарк. Как пишет американский историк науки Марк Уокер, «Первая мировая война преобразила Штарка духовно и идеологически, сделав радикальным германским националистом». Такая позиция была далеко не уникальна, наоборот, многие ученые поддерживали действия властей и даже участвовали в разработке оружия.
Однако, к несчастью для Штарка, заведующий кафедрой теоретической физики Мюнхенского университета и, пожалуй, самый влиятельный немецкий физик того времени Арнольд Зоммерфельд критически относился к националистической и антисемитской пропаганде. Разногласия между Зоммерфельдом и Штарком привели к тому, что последний не получил приглашения занять должность профессора в Геттингенском университете, на которую рассчитывал. Вместо него в 1915 году руководство назначило ученика Зоммерфельда Петера Дебая. Ожесточившись, Штарк обвинил в профессиональной неудаче «еврейский и проеврейский круг» математиков и теоретических физиков под руководством «предприимчивого управляющего» Зоммерфельда. А в 1917 году Йоханнес перебрался в университет в городке Грайфсвальд, примерно в 200 километрах к северу от Берлина, где застал поражение Германии в войне и последующую революцию. Исход Первой мировой стал для многих немцев, включая Штарка, полной неожиданностью, поскольку пропаганда до последнего момента обещала оглушительную победу. А когда ветераны вернулись на родину, они обнаружили там бедность, разруху и кризис привычных институтов власти. По всей стране левые организации — советы коммунистически настроенных солдат и рабочих — брали под контроль местные руководящие органы.
Многие немцы в тот момент ожидали и боялись повторения в Германии Октябрьской революции. Для нейтрализации «красной угрозы» консерваторы и реваншисты начали создавать парамилитаристские формирования. Когда же после нескольких месяцев ожесточенных столкновений между левыми и правыми в качестве компромисса образовалась либеральная Веймарская республика, радикально настроенные националисты посчитали, что политические и финансовые элиты предали их дважды: сначала капитулировали в войне, затем проигнорировали запрос части населения на очищение от «предателей» и образование национального государства. Такие взгляды царили и в Грайфсвальдском университете, где работал Штарк. Чувство обиды за поражение в войне и за тупиковый, по его мнению, путь развития страны наложилось у физика на глубокую обиду за то, как абстрактные «евреи» во главе с Зоммерфельдом испортили ему карьеру. Тем самым он начал свою политическую карьеру как идеолог консерватизма и национализма задолго до того, как кто-то услышал об Адольфе Гитлере или о Национал-социалистической немецкой рабочей партии». Тот факт, что в 1919 году Штарку вручили Нобелевскую премию за открытие явления расщепления оптических линий в электрическом поле, вроде бы сам по себе свидетельствовал об отсутствии еврейского заговора: никто не мешал ученому-националисту публиковать исследования, преподавать и налаживать международные связи. Однако для самого Штарка это событие стало лишь поводом продвигать свои идеи в академической среде с новой силой.
В апреле 1920-го он начал агитировать коллег за вступление в Немецкое профессиональное общество университетских физиков. По задумке Штарка эта организация должна была выступить альтернативой Немецкому физическому обществу, где доминировали берлинские ученые либеральных взглядов. Штарк же хотел сплотить вокруг себя специалистов из других регионов Германии, которые часто разделяли его политические взгляды. Однако его усилия оказались тщетны. Немецкое физическое общество заручилось поддержкой правых, назначив президентом Вильгельма Вина — тоже консерватора, но намного более умеренного, чем Штарк. Спонсировавшие организацию фонды также продемонстрировали непредвзятость, поддержав ученых с разными убеждениями. В понимании Штарка такие действия научного и околонаучного сообщества в первую очередь свидетельствовали не о том, что в академической среде найдется место и для националистов, и для либералов, а о том, что евреи и другие предатели Германии всё активнее подминают под себя немецкую физику. Одним из ключевых участников этого заговора он, как и Ленард, считал Альберта Эйнштейна.
Впрочем, первый выпад в сторону автора теории относительности осуществил не кто-то из его коллег, а правый публицист, участник консервативной Немецкой национальной народной партии Пауль Вейланд, обвинив того в статье от 6 августа 1920 года в плагиате и попытках запутать других ученых с помощью смешения физики и математики. По словам Вейланда, Эйнштейн так красиво продвигал свою концепцию, что она заворожила многих его коллег и несведущих обывателей, хотя в действительности представляла собой не более чем обман и фантазию. Спустя пять дней после публикации статьи с нападками на Эйнштейна в его защиту выступил нобелевский лауреат Макс фон Лауэ. Он опроверг предположения в том, что его коллега украл свою теорию у других ученых, и заверил, что его признание абсолютно заслуженно, а заодно раскритиковал аргументы Ленарда, выступившего в материале Вейланда в качестве эксперта. Именно тогда Вейланд анонсировал серию лекций, на которых пообещал разоблачить Эйнштейна. Все аргументы Вейланда относились к двум категориям: он либо ссылался на ученых-антисемитов, чтобы принизить Эйнштейна, либо сыпал оскорблениями в сторону соратников Эйнштейна, чтобы лишить убедительности их рассуждения. Теорию относительности же он критиковал за иррациональность, приблизительность и невозможность проверить ее «наглядно». Учение Эйнштейна в интерпретации Вейланда представало «дадаизмом от науки» — то есть чем-то сюрреалистичным и бессистемным, а значит, не имеющим отношения к «настоящей» физике.
После Вейланда за кафедру встал единомышленник Ленарда Эрнст Герке, который объявил теорию относительности непоследовательным и ведущим к солипсизму «массовым гипнозом». Физик рассуждал не так яростно и экспрессивно, как журналист, но всё равно высказывался резко и даже грубо — особенно с учетом того, что Эйнштейн присутствовал в аудитории. Впрочем, сам автор теории относительности хоть и расстроился, но не воспринял нападки всерьез. Для него было очевидно, что они носили политизированный характер. Такое мнение подтверждалось форматом мероприятия: на лекции продавались значки со свастикой и буклеты Ленарда, в которых воспроизводились конспирологические теории о засилье евреев в науке. Собрание против Эйнштейна получило широкую огласку в прессе. Ходили слухи, что разочарованный и обиженный ученый собирается покинуть Германию. Многим, даже среди тех, кто не разбирался во всех нюансах теоретической физики, обвинения в адрес Эйнштейна показались предвзятыми и несправедливыми.
Желая настроить общественность против ненавистного еврея, Вейланд, Ленард и Герке невольно произвели обратный эффект: в последующие недели после лекции, которая так и осталась единственной, коллеги и почитатели засыпали Эйнштейна письмами со словами поддержки. Макс Планк назвал мероприятие «неправдоподобной грязью». Многие физики осознавали, насколько серьезной потерей для немецкого научного сообщества станет отъезд Эйнштейна, и сделали всё, чтобы его предотвратить. Как и многие другие авторы, Дикманн называла Эйнштейна немецким ученым и просила его остаться в Германии. В берлинских газетах опубликовали послание будущему нобелевскому лауреату от его друзей фон Лауэ, Генриха Рубенса и Вальтера Нернста с выражением благодарности и восхищения. Арнольд Зоммерфельд призвал Эйнштейна «не выбрасывать белый флаг» и сообщил о своем намерении требовать, чтобы руководство Немецкого физического общества публично осудило «демагогию» в его адрес. Также Зоммерфельд вызвался выступить посредником между Эйнштейном и Ленардом на съезде Общества немецких естествоиспытателей и врачей в сентябре 1920 года. Встреча двух ученых задумывалась как возможность для цивилизованных дебатов и примирения.
И хотя эмоциональное открытое письмо Эйнштейна свидетельствовало о том, что нападки его задели, он всё же поддался на уговоры и передумал уезжать. Я играю ту же роль, что и мощи святого, которые обязательно должны быть в любом уважающем себя монастыре. Мой отъезд восприняли бы как проигранную битву». В некоторых репортажах их встречу описывали как спокойную и взвешенную дискуссию, в других упоминалось о том, что Планку, который модерировал разговор, несколько раз приходилось успокаивать аудиторию и защищать Альберта от очередных нападок. Утверждать наверняка можно было лишь то, что исход дебатов не удовлетворил ни одного из участников. Эйнштейн после съезда находился в крайне взвинченном состоянии, а его жена Эльза, судя по некоторым источникам , испытала нервный срыв. Австрийский физик Феликс Эренхафт сразу после дискуссии повел Эйнштейна в парк, чтобы тот немного успокоился. Ленард же демонстративно отказался от членства в Немецком математическом сообществе и еще долгое время не пускал тех, кто в нем состоял, к себе в кабинет в Гейдельбергском университете.
Единомышленников он начал убеждать в том, что Эйнштейн поддерживает тесные связи с Москвой и рассылает противникам теории относительности письма с угрозами. Попытки возобновить диалог между коллегами, предпринятые Планком и еще одним физиком — Францем Химштедтом, не привели ни к каким результатам. Примерно тогда же Ленард сблизился со Штарком. Оба придерживались националистических взглядов, обоих пугало и злило то, что математика начинала играть всё более значимую роль в физике. Оба считали, что их доминированию в немецкой науке мешает «еврейская каббала» во главе с Эйнштейном. Оппоненты Ленарда и Штарка шутили, что для них «еврейская наука» — это всё то, в чем им не хватает способностей разобраться самим. И всё же, несмотря на то, что многие ученые не воспринимали ненавистников Эйнштейна всерьез, в последующие годы их попытки настроить как можно больше людей против евреев продолжились, а риторика ужесточилась. В 1922 году Эйнштейн отказался выступать на сессии Общества немецких естествоиспытателей и врачей, поскольку небезосновательно опасался за свою жизнь.
Ранее в том же году хорошо знакомого ему либерального политика, министра иностранных дел Веймарской республика Вальтера Ратенау убили три боевика из националистической организации «Консул». Поводом для покушения послужили Рапалльский договор об установлении дипломатических отношений с Советской Россией, решение властей соблюсти все условия Версальского договора и еврейское происхождение жертвы. Ленард отказался опускать флаг над физическим институтом в Гейдельберге в память о Ратенау, за что толпа разъяренных студентов вышвырнула его из здания. Руководство университета объявило ему выговор за нетерпимость. Ленард, лишь укрепившийся в конспирологическом мировоззрении и фанатичной ненависти к евреям, подал в отставку. Через несколько дней он узнал о том, что список кандидатов ему на замену включает «неарийцев» Джеймса Франка и Густава Герца, а также «англофила» Ханса Гейгера, и спешно отозвал заявление. В 1929 году Ленард всё же покинул Гейдельберг, но оставил много сторонников, которые затравили его преемника Вальтера Боте. Влияние Ленарда в этом университете было настолько велико, что в 1935-м местный физический институт даже назвали его именем.
Организованный Гитлером и генералом Эрихом Людендорфом Пивной путч в ноябре следующего года хоть и провалился, но вселил в сторонников «немецкой науки» надежду на светлое будущее без евреев и их теоретической физики. И Ленард, и Штарк публично поддержали будущего фюрера. А когда в конце 1924 года Гитлера досрочно освободили, несмотря на приговор в пять лет за измену, Штарк и его жена предложили молодому политику пожить у них в гостях. Несколькими месяцами раньше Ленард и Штарк опубликовали статью под названием «Дух Гитлера и наука», в которой написали , что Гитлер и его соратники «явились к нам как дары Господни из прежних времен, когда расы были чище, люди величественнее, а сознание — незамутненным». Мы должны последовать за ним». Руководство НСДАП подобная поддержка настолько впечатлила, что в 1926 году благодарный Гитлер и его личный секретарь Рудольф Гесс несколько раз приходили к Ленарду в гости.
Когда на улице его останавливали за автографом, он обычно говорил: "Простите меня, извините. Меня все путают с Эйнштейном". Хотя впоследствии он и из этой ситуации нашел выход - стал брать за автограф 1 доллар, а собранную сумму тратил на благотворительность. Нобелевскую премию по физике присудили за раскрытие тайн Вселенной 8 октября 2019, 14:34 Несмотря на свой талант, Эйнштейн был человеком рассеянным.
Забывал все, что по его мнению, было неважно. В проливной дождь ходил без зонта, мог надеть разные носки. А под конец заявил: "Когда я был молодым, я узнал, что большой палец всегда заканчивается дыркой в носке. Так что я перестал носить носки". В 1952 году, когда скончался первый президент Израиля Хаим Вейцман, премьер-министр предложил Эйнштейну быть президентом, на что гениальный ученый ответил: "Боюсь, у меня нет природных способностей и опыта, чтобы иметь дело с политиками и правильно управлять государством".
Также физику, как и другим евреям, было запрещено преподавать в университете. Второе письмо датировано апрелем 1934 года. В нем Эйнштейн пишет о своем браке и о сыне, у которого обнаружили шизофрению, а также высказывается о Гитлере, обвиняя его в «уничтожении жизни всех» из близкого окружения ученого. В третьем письме от 12 июня 1939 года Эйнштейн изложил свои мысли о «силе сопротивления», которую еврейский народ использовал для «выживания на протяжении тысяч лет».