Ольга Мироновна с 2015 года является вице-президентом Международного общественного движения «Мы любим Россию». В ходе дискуссии наиболее ярко выступила Зиновьева Ольга Мироновна, руководитель Российско-Баварского исследовательского центра им. ева, почётный наставник университета рга (Германия), главный редактор журнала «ЗИНОВЬЕВ».
Философские науки
- ВИЗИТ НЕДЕЛИ. ОЛЬГА ЗИНОВЬЕВА ПОСЕТИЛА АКАДЕМИЮ СВЯТИТЕЛЯ АЛЕКСИЯ
- Рейтинг ГлобалМСК.ру
- Честным и стойким быть тяжело
- Зиновьева, Ольга Мироновна — Энциклопедия
- Ольга Мироновна Зиновьева выдвинута на пост президента Общества дружбы “Россия – Германия”
Зиновьева Ольга Мироновна: биография, карьера, личная жизнь
Назад Ольга Мироновна Зиновьева Президент Биографического института, Почетный президент Международного общества «Россия — Германия», сопредседатель Зиновьевского клуба Международной медиагруппы «Россия сегодня», директор Международного научно-образовательного центра им. Зиновьева философского факультета МГУ им.
После экскурсии гостей пригласили в преподавательскую аудиторию семинарии для традиционного русского чаепития и беседы. На встрече с преподавателями семинарии Ольга Мироновна Зиновьева рассказала о проектах Биографического института Александра Зиновьева, о планах по празднованию 90-летияА. Зиновьева в 2012 году. Между участниками встречи состоялся обмен мнениями о ходе философского конгресса в Нижнем Новгороде, в том числе об итогах работы «круглого стола», который был посвящен предстоящему юбилею. Со стороны Семинарии во встрече приняли участие иеромонах Лаврентий Собко , заведующий кафедрой Церковной истории, кандидат философских наук Даниил Викторович Семикопов, кандидат богословия, заведующий библиотекой Алексей Владимирович Дьяконов, которые познакомили собравшихся с насыщенной интеллектуальной жизнью Семинарии, рассказали об образовательной деятельности в учебном заведении.
Я прожил страшную жизнь. Я не хочу детей. Я не хочу семьи. Я ничего не хочу».
Он просто отрывал меня от себя… Уже потом мне стало известно, что его мама, Аполлинария Васильевна, после знакомства со мной сказала ему: «Санюшка, это твоя судьба. Она тебя на руках носить будет». У меня нет рецептов счастья. Наш особенный опыт не тиражируется, все всегда индивидуально. Нужно очень любить и одновременно очень уважать человека, с которым тебя соединила судьба. Слышать и быть чуткой. Не гоняться за мишурой. Так и было, после двух курсов химиотерапии. Эти 23 года разницы — не случайны. Наверное, их я сейчас и отрабатываю, пытаясь довести до асимптотического, скажем, исполнения того, что он мне завещал.
У нас была очень яркая, очень сложная, драматическая жизнь, по крайней мере, большую половину от совместных 40 лет. И это счастье.
Когда мы познакомились с Александром Александровичем, это было очень давно, 50 лет тому назад, 1 октября 1965 года.
Александр Чаленко: Вы сейчас очень молодо выглядите. Аж не верится. Да, я это знаю, меня Александр Александрович хранил, а я — его.
Он в силу своей академической, университетской загруженности регулярно выезжал в Киев. Там серией проходили защиты кандидатских и докторских диссертаций. Не столько по философии, сколько по логике, по логике науки.
Знаменитые люди, со знаменитыми именами защищались у него, и знаменитые друзья у него там были. То есть, люди, имена которых, безусловно, сейчас на слуху. Это Крымский, Сергей Крымский, чудный, совершенно фантастический человек.
Это Мирослав Попович. Александр Чаленко: Мирослав Попович — самостийник. Читал мне лекции в Киевском университете.
Ольга Зиновьева: Да, именно. Мы еще к этой теме вернемся. Дышлевый, он был директором киевского Института философии.
Ну и так далее, и так далее. И каждый раз для нас приезд в Киев всегда был красивым и желанным поводом встреч с людьми, которые исповедовали те же интеллектуальные ценности, которые были нам близки. Всегда было очень много разговоров и размышлений о литературе, искусстве живописи, музыке.
Незабываемые встречи с фантастическим композитором Грабовским кинофильм «Тени забытых предков» — он тоже для нас был знаковой фигурой. Знаете, по-своему то были встречи на Олимпе. И неоднократно, наблюдая за Мирославом Поповичем — человеком тонким и, безусловно, изысканным — мы стали замечать, что у него стали проскакивать какие-то «вышиваночные» настроения… Александр Чаленко: Это в шестидесятых годах было?
Ольга Зиновьева: Шестидесятые годы, да. Александр Чаленко: «Вышиваночные» настроения. Интересное определение.
Ольга Зиновьева: И вдруг он стал говорить с придыханием обо всем об этом, у него без конца слетали с языка «гречаники с медом». Александр Чаленко: Гречаники с медом, да? Ольга Зиновьева: Понимаете, дело-то не в том, что если вы любите грузинское блюдо «цыпленок табака», это вовсе не значит, что вы поддерживаете Саакашвили, да?
Это был просто один из раздражителей, на который ты реагируешь. Прозвучал один сигнал, второй, третий, а потом стали появляться какие-то такие националистические настроения. Причем, он не один, он рассказывал о группе людей, которые поддерживают эти его тенденции и установки.
Нас с Александром Александровичем это удивляло. Александр Чаленко: Какой это год был? Ольга Зиновьева: 1966-67, это было очень давно.
Мы с мужем, конечно, прежде всего, Александр Александрович, относили это к тому, что да, Советская власть, все-таки была сильна в своем давлении на местах. Но с другой стороны, это даже вошло в поговорку — что более преданных государственных людей, чем украинские служаки, трудно придумать. Их не надо принуждать, они сами все сделают, как положено.
Таково было наше мнение и сложившееся впечатление. В этом Зиновьев мог убедиться и во время своей службы в армии с 1941 по 1946 годы. Нам казалось, что весь этот украинизм носит всего лишь декоративный, самоутверждающийся характер.
Павел Губарев: Многие, даже сильнейшие умы, заблуждались относительно декоративности украинства. Ольга Зиновьева: Павел, понимаете, в чем дело, у нас не было повода и времени разбираться, что истина, а что нет. Мы были гостями, мы приезжаем в Киев, Александр Александрович участвует в защите — либо оппонентом, либо руководителем какой-то работы, а после мы возвращаемся обратно.
Все эти настроения носили характер колорита и экзотики. Но, в конце концов, вас же не удивит, когда в Грузии на каком-то празднике с газырями танцуют — это совершенно нормально. Вот также и Украина, по нашему мнению, должна была иметь свое лицо.
Но, боже упаси, чтобы предположить, что может быть что-то страшное, что-то клубящееся и уходящее глубокими корнями в «западенские настроения». Нам это было не видно. Мы это относили именно на счет… Знаете, когда интеллигенция встречается на кухне, или в другом месте — ну принято ерничать, немножко повоображать, немножко вообразить из себя, знаете, «видал я этот Кремль».
А на самом деле, и на работу бежит по часам, и выполняет задание, которое придет из Кремля, и встанет на цыпочки, и не будет власть осуждать, но поерничать, попижонить немножко, это бывает. И поэтому, у нас не было ни повода, ни возможности наблюдать и изучать все эти настроения в глубинном срезе. Мы ездили в Грузию тоже на все эти защиты, были в Молдавии, в Казахстане, Узбекистане.
Более-менее везде мы сталкивались с такими настроениями, и относили это на счет национальной специфики. И вся страна это разнообразие приветствовала. Ольга Зиновьева: Нет, насколько я помню.
Павел Губарев: Да они, западенцы, все по-русски говорили, западенца от киевлянина было не отличить. Ольга Зиновьева: Конечно, вот эта та специфика, это та змея, которая выползает потом, но сначала вы не видите ее. Тем более, все-таки с менталитетом всех республик, без исключения, работали очень интересно.
И вы это прекрасно понимаете. И мы в этом убедились, когда нас выставили из Советского Союза, 6 августа 1978 года. В аэропорту Франкфурта была гигантская толпа, нашего прилета ожидали несколько сотен журналистов.
И один из первых вопросов, заданных Александру Александровичу, был такой: «Скажите, пожалуйста, господин профессор, а насколько явно ощущается национальная борьба и межнациональные конфликты»? Александр Чаленко: В Советском Союзе? Ольга Зиновьева: Да, именно в Советском Союзе.
Ну, вы понимаете, во-первых, мы не имели отношения к диссиденту Петру Григоренко, мы не занимались крымскими татарами и Мустафой Джемилевым. У нас была своя сфера жизни, деятельности, но это не значит, что мы были слепы и глухи. Мы читали все эти выпуски самиздата, но все равно не считали себя экспертами по этим вопросам.
Поэтому ответить на этот вопрос Александр Александрович не смог. Он сказал так: «Для меня ваш вопрос полная неожиданность», потому что мы думали, что нас спросят о притеснении интеллектуалов, о проблемах в театре, о проблемах в кино — а они были. Это как раз была наша сфера, и мы об этом могли рассказать гораздо больше.
Знаете, что свойственно человеку, когда он эмигрирует, и наш хороший знакомый по Мюнхену Володя Малинкович, который эмигрировал из Киева, это подтвердит? Когда люди оказываются в эмиграции, почему-то у эмигрантов происходит какая-то «сшибка» сознания. Тот, кто в СССР был лейтенантом, уже в эмиграции рассказывает всем, что он был капитаном, а недоучившийся студент становится кандидатом наук.
То есть, наступает мания грандиозо, как будто мы живем не в информационном мире, где все можно проверить. Один заявляет, а вы знаете, я специалист по вопросам притеснения северных ненцев или ханты-манси. И западная публика, которая по своему была простодушна просто в силу того, что тоже, по-своему жила на информационном пайке и разных идеологических впрыскиваниях, которые получала со стороны западного общества, верила этим «специалистам».
Когда утверждают, что на Западе нет идеологии, это неправда, это вранье. Запад переполнен идеологией. Только про нее не говорится, что вот это идеология западного мира, а Зиновьев писал об этом, говорил об этом, за что был сильно нелюбим.
И вот когда в аэропорту этот вопрос про национальные отношения прозвучал, мы на него среагировали, естественно, очень трезво, по принципу «эврика». Мы поняли, если это был один из первых вопросов, то это было неспроста. Значит, национальные отношения — это один из векторов западной пропаганды.
Мы это понимали, так как все-таки работали в СССР в идеологической сфере, каким был Институт философии. Павел Губарев: У меня в классе, в северодонецком коллегиуме, учебном заведении, который патронировала Киево-Могилянская Академия, этот рассадник украинского национализма, училась родственница Мирослава Поповича. Там же учился кто-то из родственников одного из средненьких украиноязычных поэтов Луганщины, живший в Лисичанске.
Он какое-то время даже с украинским поэтом Владимиром Сосюрой, бывшим петлюровцем, автором стихотворения «Любите Украину! Так вот от этих людей я и узнал о существовании всех этих кружков в советские годы, и о том, что все они были сильно идеологически накачаны украинским национализмом. Александр Чаленко: С шестидесятых годов, ты имеешь в виду?
Павел Губарев: Да, с шестидесятых годов. Ольга Зиновьева: Представляете? Павел Губарев: Они были действительно националистически настроены, и они действительно работали с западной резидентурой.
Павел Губарев: И это факты, которые сегодня уже не модно даже скрывать.
Ольга Мироновна Зиновьева
- Брак с Александром Зиновьевым
- Ольга Зиновьева. Александр Зиновьев - рисующий писатель
- Биография философа сохранена в «Лицах Победы» - Пресса в образовании
- ДЛЯ ЧЕГО? Глава 11 Зиновьевы (Надежда Дьяченко) / Проза.ру
Зиновьева Ольга Мироновна: биография, карьера, личная жизнь
Директор МНОЦ им. А.А. Зиновьева при философском факультете МГУ Зиновьева Ольга Мироновна награждена медалью ордена "За заслуги перед Отечеством" II степени. Sputnik Абхазия. Сопредседатель «Зиновьевского клуба» МИА «Россия сегодня» Ольга Зиновьева призвала философов вступить в интеллектуальное сражение за Россию, сопротивляться идеологическому насилию со стороны Запада. Сведения о 8 организациях, где Зиновьева О. М. является или являлась руководителем или учредителем. Накануне Дня Победы Ольга Мироновна Зиновьева, вдова великого русского мыслителя, классика русской литературы, ветерана войны Александра Александровича Зиновьева (1922 – 2006). Зиновьева Ольга Мироновна, Жена и соратник Александра Александровича Зиновьева (1922—2006 гг.), на канале Радио Патриот.
Ольга Зиновьева откроет Республике Коми наследие Александра Зиновьева
Впервые юбилей русского философа отмечается на государственном уровне. Зиновьева «Иди на Голгофу» в хореографии звезды мирового балета Андрея Меркурьева, которая пройдет 28 и 29 октября 2023 года в Академическом театре оперы и балета Республики Коми. Ольга Зиновьева является президентом Биографического института Александра Зиновьева, почетным президентом Международной общественной организации — Общества «Россия — Германия». На встрече Ольга Мироновна познакомит слушателей с научным, творческим и литературным наследием великого русского мыслителя Александра Зиновьева, который стоит в числе ярких интеллектуальных явлений XX века.
Он мерзавец. Он проходимец.
Он жулик. Он бандит с "Большой Дороги". И вот, когда страна оказывается в руках таких Бандитов, то удивляться, конечно, не приходится. Что тут можно добавить?
А в провинции думают.
Ангелина Грохольская: Поэтому у вас есть проекты в Орске и в Костроме, да? Ну, Кострома — это понятно, это историческая родина моего мужа. Там стоит великолепный памятник, красивейший памятник работы нашего выдающегося русского… российского скульптора Андрея Ковальчука. Там проходит масса мероприятий. Там проходит заседание нашего Зиновьевского клуба.
Мы там проводились "Зиновьевские чтения". Вот в следующем году мы будем проводить их опять там. Там работает Молодежный театр имени Зиновьева, и они ставят свои спектакли. И приезжали эти спектакли в Москву. Спасибо Сергею Михайловичу Миронову, который оплатил им дорогу.
Понимаете, это все инициативы, которые идут на таком на человеческом уровне. Ангелина Грохольская: А Орск? Я в свое время работала на общественных началах в Администрации президента и мне приходилось ездить по разным командировкам. И вот в силу каких-то обстоятельств я оказалась в Орске. Начало поездки было многообещающим, когда я вышла на поле и увидела самолет, который, знаете, вот такой он стоял.
Я думала так: "Ну, смерть бывает разная. Надо полететь и посмотреть, что получится". Села я в этот самолет с разбитыми сиденьями. Ну, это был 2001 год, еще далеко было до роскошных самолетных линий. Мы прилетели в Орск.
И поселили в какой-то совершенно сногсшибательной гостинице по контрасту с тем, что я видела вокруг. Это была пятизвездочная гостиница, которую построил в свое время Черномырдин. А он уроженец этих мест. Ну, то есть он отдал то, что он считал нужным и возможным. И вот эта сногсшибательной красоты постройка на фоне разбитых домов, на фоне таких хороших породистых крыс, которые гуляли просто, знаете, как у себя дома днем.
Ангелина Грохольская: Какой диссонанс! На фоне больших задолженностей перед бюджетниками, на фоне пешей демонстрации, протеста работников "скорой помощи", врачей "скорой помощи" зимой из Орска в Оренбург. Вы знаете, я прилетела туда, насыщенная такой вот информации. Как-то узнали, что прилетел человек из Москвы. Клянусь, я не давала объявления в газетах, это просто не в моих правилах.
Ангелина Грохольская: Новости в маленьких городах расходятся быстро. И мне стали поступать письма в огромном количестве — и анонимные, и письма с подписью. И среди большого этого потока писем я увидела письмо от директора музыкальной школы. И я встретилась с этой школой, которая была… Зимой ее не топили. Ну, наверно, не было необходимости.
А Орск — это такое место, где мороз бывает и 40, и 43, и 45 градусов. И преподаватели… Вот что меня потрясло? Вот эта интеллигенция, настоящая интеллигенция, провинциальная интеллигенция. Преподаватели, сидя в шубах, с завязанными платками, занимались с детьми на ледяных клавишах. Они отдавали детям то, что они могли дать, не получая зарплаты.
Жизнь, вот интеллектуальная духовная жизнь продолжалась там, а не в Куршевеле, как вы догадываетесь. Ангелина Грохольская: В отсутствие экономики. Ольга Зиновьева: Именно, именно в отсутствие. Не благодаря тому, что она отсутствовала, а просто ее не было как таковой. И, увидев все это, я ужаснулась, как вы можете себе представить, и, наверное, еще дополнительно, особенно, потому что у меня дочь музыкант.
Как раз то время она училась в музыкальной школе при Мерзляковском училище. У нее фантастический был преподаватель Андрей Юрьевич Джангваладзе с удовольствием произнесу его имя , энтузиаст. И я сказала: "Надо, чтобы вы приехали к нам". Ну, естественно, я услышала ожидаемый ответ: "На что же мы поедем? Рассказываю Андрею Юрьевичу о том, что я наблюдала.
Я говорю: "Андрей Юрьевич, нам надо собраться и ехать в Орск". Он говорит: "Ольга Мироновна, а откуда средства? И мы собрались, мы поехали. Мы привезли наших детей туда. Мы давали концерт, в котором принимали участие и дети, вот те самые дети, которые учились в этой школе.
Зал был битком набит! Ну, я вам не смогу даже дать какое-то определение, сравнение.
Но, в конце концов, вас же не удивит, когда в Грузии на каком-то празднике с газырями танцуют — это совершенно нормально. Вот также и Украина, по нашему мнению, должна была иметь свое лицо. Но, боже упаси, чтобы предположить, что может быть что-то страшное, что-то клубящееся и уходящее глубокими корнями в «западенские настроения». Нам это было не видно. Мы это относили именно на счет… Знаете, когда интеллигенция встречается на кухне, или в другом месте — ну принято ерничать, немножко повоображать, немножко вообразить из себя, знаете, «видал я этот Кремль».
А на самом деле, и на работу бежит по часам, и выполняет задание, которое придет из Кремля, и встанет на цыпочки, и не будет власть осуждать, но поерничать, попижонить немножко, это бывает. И поэтому, у нас не было ни повода, ни возможности наблюдать и изучать все эти настроения в глубинном срезе. Мы ездили в Грузию тоже на все эти защиты, были в Молдавии, в Казахстане, Узбекистане. Более-менее везде мы сталкивались с такими настроениями, и относили это на счет национальной специфики. И вся страна это разнообразие приветствовала. Ольга Зиновьева: Нет, насколько я помню. Павел Губарев: Да они, западенцы, все по-русски говорили, западенца от киевлянина было не отличить.
Ольга Зиновьева: Конечно, вот эта та специфика, это та змея, которая выползает потом, но сначала вы не видите ее. Тем более, все-таки с менталитетом всех республик, без исключения, работали очень интересно. И вы это прекрасно понимаете. И мы в этом убедились, когда нас выставили из Советского Союза, 6 августа 1978 года. В аэропорту Франкфурта была гигантская толпа, нашего прилета ожидали несколько сотен журналистов. И один из первых вопросов, заданных Александру Александровичу, был такой: «Скажите, пожалуйста, господин профессор, а насколько явно ощущается национальная борьба и межнациональные конфликты»? Александр Чаленко: В Советском Союзе?
Ольга Зиновьева: Да, именно в Советском Союзе. Ну, вы понимаете, во-первых, мы не имели отношения к диссиденту Петру Григоренко, мы не занимались крымскими татарами и Мустафой Джемилевым. У нас была своя сфера жизни, деятельности, но это не значит, что мы были слепы и глухи. Мы читали все эти выпуски самиздата, но все равно не считали себя экспертами по этим вопросам. Поэтому ответить на этот вопрос Александр Александрович не смог. Он сказал так: «Для меня ваш вопрос полная неожиданность», потому что мы думали, что нас спросят о притеснении интеллектуалов, о проблемах в театре, о проблемах в кино — а они были. Это как раз была наша сфера, и мы об этом могли рассказать гораздо больше.
Знаете, что свойственно человеку, когда он эмигрирует, и наш хороший знакомый по Мюнхену Володя Малинкович, который эмигрировал из Киева, это подтвердит? Когда люди оказываются в эмиграции, почему-то у эмигрантов происходит какая-то «сшибка» сознания. Тот, кто в СССР был лейтенантом, уже в эмиграции рассказывает всем, что он был капитаном, а недоучившийся студент становится кандидатом наук. То есть, наступает мания грандиозо, как будто мы живем не в информационном мире, где все можно проверить. Один заявляет, а вы знаете, я специалист по вопросам притеснения северных ненцев или ханты-манси. И западная публика, которая по своему была простодушна просто в силу того, что тоже, по-своему жила на информационном пайке и разных идеологических впрыскиваниях, которые получала со стороны западного общества, верила этим «специалистам». Когда утверждают, что на Западе нет идеологии, это неправда, это вранье.
Запад переполнен идеологией. Только про нее не говорится, что вот это идеология западного мира, а Зиновьев писал об этом, говорил об этом, за что был сильно нелюбим. И вот когда в аэропорту этот вопрос про национальные отношения прозвучал, мы на него среагировали, естественно, очень трезво, по принципу «эврика». Мы поняли, если это был один из первых вопросов, то это было неспроста. Значит, национальные отношения — это один из векторов западной пропаганды. Мы это понимали, так как все-таки работали в СССР в идеологической сфере, каким был Институт философии. Павел Губарев: У меня в классе, в северодонецком коллегиуме, учебном заведении, который патронировала Киево-Могилянская Академия, этот рассадник украинского национализма, училась родственница Мирослава Поповича.
Там же учился кто-то из родственников одного из средненьких украиноязычных поэтов Луганщины, живший в Лисичанске. Он какое-то время даже с украинским поэтом Владимиром Сосюрой, бывшим петлюровцем, автором стихотворения «Любите Украину! Так вот от этих людей я и узнал о существовании всех этих кружков в советские годы, и о том, что все они были сильно идеологически накачаны украинским национализмом. Александр Чаленко: С шестидесятых годов, ты имеешь в виду? Павел Губарев: Да, с шестидесятых годов. Ольга Зиновьева: Представляете? Павел Губарев: Они были действительно националистически настроены, и они действительно работали с западной резидентурой.
Павел Губарев: И это факты, которые сегодня уже не модно даже скрывать. Ольга Зиновьева: Бессмысленно это как-то отрицать, правда? Тем более, опять же, мы обнаружили, что количество организацией и количество институтов, центров, кружков на Западе, которые занимались кремленологией, советологией, антисоветизмом на разных уровнях, начиная от каких-то солдатских школ в американских казармах, где будущее пушечное мясо надо было нашпиговать антисоветской и антироссийской идеологией. И делалось это весьма успешно. Павел Губарев: И до сих пор такие школы существуют. Ольга Зиновьева: Конечно! Они на Западе от этого не отказываются.
Александр Чаленко: Кстати, а каким был первый вопрос, который вам заняли, когда вы только прилетели в Америку? Меня встречали друзья Александра Александровича. Помню, совершенно гигантских размеров негр склоняется надо мной, и спрашивает: «Мэм, вы счастливы прилететь в Америку»? Я отвечаю: «Нет». И вижу, что у него там что-то изменилось внутри, он еще раз повторяет: «Мэм, вы счастливы прилететь в Америку, самую свободную, самую демократическую страну»? А меня встречал один сенатор, друг Александра Александровича, который сделал крест руками, мол, все, не связывайся. Они же все зомбированы, они не умеют думать, им и не надо думать — это идеальный материал для того, чтобы одним щелчком перенаправить сознание таких вот людей.
Оруэлла помните? Он все же создавал свою антиутопию, отталкиваясь от западного мира, а вовсе не от СССР. Александр Чаленко: В Мюнхене вы сталкивались непосредственно с украинскими националистами? Ольга Зиновьева: Когда мы оказались в Мюнхене, насыщенном, напичканном эмиграцией, эмигрантами всех сортов, всех видов, всех расфасовок и всех цветов радуги, то обратили внимание на то, что у украинской диаспоры были разного рода мощнейшие «исследовательские» институты. Они великолепно финансировалось, в этом мы убедились, когда увидели один из особняков, где проходили какие-то мероприятия украинской эмиграции. Естественно, в Александра Александровича все вцепились сразу — и крымские татары, и башкиры, и евреи, и русские, и украинцы, но все вскоре поняли, что Зиновьев не для межпартийных выяснений отношений. Павел Губарев: Его не втянешь.
Ольга Зиновьева: Нет, невозможно втянуть. Его главная установка — бороться за истину и ее высказывать. Но нас с Александром Александровичем поражала такая вот махровость настроений. Это было особенно дико, учитывая то, что мы оказались в цивилизованной Европе. Как-то не представлялось возможным вообразить нечто подобное, когда нас выбрасывали из Советского Союза. Понимаете, это слишком как-то по-киношному выглядело, как будто детская игра, вот я такой зюзюка, я такой страшилка. А оказывается, это была правда.
Александр Чаленко: То есть, очень тяжелое впечатление на вас все это произвело? Ольга Зиновьева: Тяжелое, да. Я дружила и дружу по сей день с замечательным человеком Ксенией Михайловной Антич, очень близким мне человеком. Александр Чаленко: А кто это? Ольга Зиновьева: Нет, не в украинской, в русской, и занималась вопросами религии, вместе с отцом Александра Рара, с Глебом Александровичем Раром. Она из Миллерово сама, с Дона, глубокие очень семейные корни. Отец ее был профессором археологии, они ушли из Советского Союза во время войны, ушли вместе с немцами.
Было много разных нареканий, но семья очень благородных корней поэтому у них были свои счеты с Советской властью. Но мы дружили, так сказать, поверх барьеров, тут трудно было даже утверждать, чей род был благородней, не в этом был смысл наших отношений. Она, я повторяю еще раз, глубоко порядочный и очень отзывчивый человек, по-христиански очень отзывчивый. Помогала массе людей, которые приезжали, оказывались в эмиграции, бескорыстно совершенно, в доме было много людей, и в том числе, конечно, и с Украины. Но Ксения Михайловна обладала, слава богу, она жива, обладает по сей день большой тонкостью и тактом, чтобы говорить, «а вот это украинцы, гонимые вами, коммунистами». У нас таких, конечно, разговоров не было. Я знаю, как подогревались украинские националистические настроения, как это все оплачивалось.
Чем страшнее, чем гаже высказывались отношения к Советскому Союзу, тем выше были ставки. Увы, я тут не могу опровергнуть ничего. Ольга Зиновьева: Вы знаете, интеллигентные люди как-то все-таки находят друг друга.
«ЗИНОВЬЕВУ - 100»
Президент России В.В. Путин наградил МЕДАЛЬЮ ОРДЕНА «ЗА ЗАСЛУГИ ПЕРЕД ОТЕЧЕСТВОМ» II СТЕПЕНИ Зиновьеву Ольгу Мироновну за большой вклад в развитие гражданского общества, сохранение российской культуры за рубежом. Ольга Мироновна Зиновьева – жена, соратник, хранитель творческого и интеллектуального наследия Александра Александровича Зиновьева. Все годы эмиграции Ольга Зиновьева совмещала активное участие в творческом процессе А.А. Зиновьева с преподавательской деятельностью, работой в мюнхенском бюро радиостанции «Свобода» в исследовательском отделе «Самиздат».
Метили в коммунизм, а попали в Россию
Ольга Мироновна Зиновьева никогда не регистрировалась в качестве индивидуального предпринимателя. Уважаемая Ольга Мироновна! Искренне и сердечно поздравляем Вас с награждением орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени за большой вклад в развитие гражданского общества и сохранение российской культуры за рубежом! С 1978 по 1980 годы основным занятием Ольги Мироновны является участие в литературном процессе ева. В ходе лекции Ольга Мироновна Зиновьева рассказала о творческом пути Александра Александровича, о его художественном и публицистическом наследии, его исследованиях по актуальным вопросам общественно-политической жизни СССР и России, а также подробно. Жизнь Ольги Мироновны до предела насыщена решением множества проблем – как семейной, так и государственной важности. Экспертные темы: 100-летие великого русского мыслителя Александра Зиновьева (впервые в истории России юбилей русского философа отмечается на государственном уровне).
Ольга Мироновна Зиновьева о политических проститутках
В интервью 1993г. Зиновьев не апологет советской системы. Он ее критиковал. Писателем стал случайно. Написав "Зияющие высоты", он нарушил правила своего общества. Эти правила были для него приемлемы, он предпочитал бы жить в СССР. Он не был политиком, не был диссидентом. В своей профессиональной деятельности он был совершенно свободен. То, что за слово могли отправить в Сибирь, это идеологическая ложь. Живет он в Германии не по своей воле. У него не было выбора: принесли паспорта и сказали, если не уедешь, то тебе 7 лет лагерей и 5 лет внутренней ссылки, твоя жена и дочь будут сосланы куда-нибудь в Сибирь.
Причин разрушения советской системы много, но основную роль в ее разрушении изнутри сыграло подлейшее предательство политических элит и либеральной интеллигенции, которая находилась под влиянием диссидентов. Он не либерал, не интеллектуальный интеллигент, а работяга в определенной сфере науки. Он никогда не лез в политику, не диссидент и не писатель, а социолог и логик. Тут же заявляет, что сделал серьезный вклад во все сферы, в которых работал: и в логику, и в социологию, и в литературу 59. А в мемуарах пишет, что обращение к литературе для него не было чем-то неожиданным, случайным, так как литературным творчеством в разных формах занимался с ранней юности. Ему хотелось написать книгу необычную, сделать в литературе что-то свое, специфически "зиновьевское". Название "Зияющие высоты" он придумал еще в 1945 году. Во времена сталинских репрессий писать такую книгу опасался. Он делает успешную карьеру советского ученого, но давние отрицательные высказывания по некоторым вопросам теории марксизма-ленинизма и контакты с американскими логиками делают его "невыездным". Он дружил с диссидентами, свои неподписанные статьи распространяет в самиздате, пересылает на Запад 58.
Это заметили органы госбезопасности. Его вызвали в "Органы" для профилактической беседы. Чуткий работник госбезопасности узнав, что он, известный ученый, не имеет квартиры, позвонил при нем какому-то ответственному лицу, и жилищным отделом Академии наук ордер на квартиру ему был выдан незамедлительно. Зиновьев пытается объяснить свои отношения с "Органами": отношения с КГБ были неоднозначные, все перепуталось. Он как ученый, выделяющийся способностями и работающий лучше других, стал объектом интереса ЦРУ еще в 48 году. Как советский человек он должен был донести властям на агентов ЦРУ, но как человек, создавший себя по своим образцам, не мог донести, у него принцип - не доноси. В себе он был уверен: работать со шпионами не будет. Влиятельные люди из органов власти его защищали, благодаря им он получил в один день квартиру. Те, кто принимали в этом участие, сделали карьеру, вошли в окружение Горбачева. Одновременно КГБ и защищало его и преследовало, посетовал философ.
Нет, квартирой они его не покупали, не надо так вульгаризировать 59. В мемуарах он рассказывает о своих связях с органами госбезопасности иначе: попал в агенты ЦРУ в середине шестидесятых годов, заполнив по просьбе американского профессора анкету шпионского характера, но лишь сведениями, которые были общеизвестны. В отличие от других заполняющих эту анкету, он не сообщил в КГБ об американском шпионе. Его вызвали на Лубянку. Он объяснился и ему поверили, помогли друзья. Он был реабилитирован 57. Такие неточности стоят Солженицыну обвинений в лживости, но в случае с Зиновьевым допускаются. Зиновьев разъясняет, что марксизм - не научная теория, это не законы, а идеологические измышления, они в реальности не функционируют. Через несколько минут он уже утверждает, что коммунистическая идеология, какая бы она не была, прививала народу нравственность, благодаря ей была создана сверхдержава СССР и одержана победа в Великой отечественной войне 60. Он объясняет противоречивость своих мыслей: "Я могу в одной ситуации высказать и обосновать одно суждение, а в другой — нечто противоположное ему.
Это не беспринципность. Это — желание взглянуть на дело с другой точки зрения, рассмотреть другой аспект проблемы. Иногда — просто из духа противоречия. Дело в том, что я не доктринер, не пророк, не политик, не благопристойный профессор. Я живу в языке, как в особой реальности, причём — в реальности сложной, противоречивой, текучей. Тут губителен всякий догматизм.
Ломоносова», Директор НП по содействию в изучении творчества А. Зиновьева «Биографический институт Александра Александровича Зиновьева» Российский общественный деятель, философ и публицист, жена и соратник российского мыслителя, логика, социолога и писателя Александра Александровича Зиновьева. Зиновьева О.
Сначала через науку забрасывали различные концепты, которые подтачивали систему, прорастали сквозь нее и впоследствии обеспечивали торжество наших врагов. Если вспомнить историю, Отечественную войну 1812 г. Он добавил, что накануне этих войн это самосознание находилось в деформированном и парализованном состоянии. В 1812 г. Только при прямом столкновении с французами общество вспомнило о своих традициях, в результате чего началось возрождение русской культуры и литературы. Это академики М. Тихомиров и Е.
Люди должны понимать, что есть величайшее понятие — Родина, и пропускать через сердце ощущение, что ты и твой народ - это одно целое».
Автор выставки и вице-президент Библиографического института Александра Зиновьева Алексей Сергеевич Блинов выразил признательность сотрудникам библиотеки за прекрасную организацию выставки: «Все наши выставки в Москве проходят в закрытом формате, а здесь, в библиотеке, публичное пространство. Выставка наша в добрых руках, и нам очень важно, чтобы читатель нашел сюда дорогу».
Вдова философа Зиновьева назвала Институт философии РАН прибежищем русофобов и призвала к проверкам
Зиновьевым , фронтовиком, гвардии капитаном авиации [3]. В 1969 г. В их семье родились две дочери — Полина 1971 г. С 1978 по 1999 гг. Причиной послужила публикация А. Зиновьевым за рубежом первого в мировой литературе социологического романа «Зияющие высоты». Книга была переведена на многие языки, стала бестселлером и принесла его автору многочисленные литературные премии. Находясь в эмиграции, О. Зиновьева занималась преподаванием, работала в мюнхенском бюро радиостанции «Свобода» , в исследовательском отделе «Самиздата» [2].
Помимо того, она вела несколько крупных финансовых проектов и помогала в творчестве А. Зиновьеву [5]. В 1999 г. С 1965 по 2006 гг. Зиновьева принимала активное участие в научной работе и в творчестве мужа всего им написано более 40 книг, которые переведены на 26 языков и вышли общим тиражом более 3 млн экземпляров [6]. Похоронен на Новодевичьем кладбище. Общественная деятельность С 1978 г. В 2001 г.
Зиновьева принимала участие в специальных проектах Администрации Президента РФ и в ряде программ культурного обмена и политического диалога Россия — Германия , в том числе в визитах Президента России в Германию во время передачи российским государством картин в Дрезденскую галерею и в ходе Российско-Германского диалога в г. Кроме того, она участвовала в программе содействия развитию Интернета в России. С 2003 г.
Она последовала в изгнание вслед за своим мужем, которого выслали из Советского Союза за инакомыслие. Супруг никого не убил и не ограбил, а только мыслил не так, как окружающие. Обычная русская женщина, каких в России миллионы, не могла поступить иначе.
В текущий хронологический период она авторитетный общественный деятель. Продолжает отстаивать те идеи и принципы, которые проповедовал самый близкий ей человек. Ольга Мироновна появилась на свет 17 мая 1945 года в семье крупного организатора производства. Родители на тот момент проживали в подмосковном городке Орехово-Зуево. Отец Мирон Георгиевич Сорокин трудился главным специалистом в министерстве цветной металлургии. Мать занималась домашним хозяйством и воспитанием детей.
В доме уже подрастали старшие три сестры и брат. Каждый ребенок получал свою порцию ласки и внимания.
Мать занималась пением в церковном хоре г. Дмитрова и обладала редчайшим женским голосом — контральто, однако, по семейным обстоятельствам отказалась от учебы в Московской консерватории. Любимый преподаватель литература и русский язык — Николай Степанович Харламов. Знаменательным фактом является ее участие с 9 до 16 лет в качестве музыканта домра в деятельности оркестра Ансамбля Владимира Локтева Городского Дома пионеров. Все дочери получили высшее профессиональное образование. Тореза факультет английского языка. В 1967 году Ольга Мироновна перешла учиться на философский факультет Московского государственного университета им.
Ломоносова, где закончила кафедру истории зарубежной философии в 1972 году. Ее дипломная работа на тему: «Проблема человека: от Паскаля до Руссо» была высоко отмечена на философском факультете научный руководитель — профессор Геннадий Георгиевич Майоров. Полина Александровна Зиновьева родилась 24 ноября 1971 года в Москве. Выехала вместе с родителями в вынужденную эмиграцию в ФРГ. Закончила языковую гимназию в Мюнхене. В детские годы посещала студию изобразительных искусств, прошла обучение у известных академических художников Мюнхена. Окончила Мюнхенский университет по специальности «Романистика». Работала главным художником муниципального театра в Аугсбурге, художником в городском театре «Гертнерплатц» баварская народная опера. Принимала участие в многочисленных художественных фестивалях.
Проводила персональные выставки в Милане, Париже, Мюнхене. Выставляла свои художественные работы в Москве вместе с картинами А. Автор нескольких обложек к книгам Александра Зиновьева. Занимается интернет-проектами по популяризации опер, а также подготовкой, переводом и изданием книг академика А. Фоменко на Западе. Свободно владеет немецким, английским, французским, итальянским языками. В настоящее время проживает с семьей в Германии с двумя детьми — Григорием-Александром 2003 и дочерью Лидией-Ольгой 2005. В это время идет совместная работа над книгами А. Зиновьева по логике.
Ольга Мироновна становится главным помощником Александра Зиновьева, она — первый слушатель, единственный стенографист, наборщик текстов, корректор и редактор. На 1974 — 1975 годы приходится трудоемкая и конспиративная работа над книгой «Зияющие высоты», первым в истории литературы социологическим романом. О выходе книги сообщают все главные западные радиостанции. Книга получает ошеломляющий успех и расходится многотысячными тиражами, занимая первые позиции в лидерах книжных продаж. С этого момента семья находится в опале. Александра Зиновьева лишают всех должностей, научных званий и боевых наград. С 1978 года она и по сегодняшний день — старейший участник процесса защиты прав соотечественников-эмигрантов из стран бывшего СССР, пройдя с мужем через все тревоги и переживания 21-летней вынужденной эмиграции. Зиновьева» в одностороннем порядке. А 6 августа 1978 года, то есть до появления публикации в «Ведомостях Верховного Совета СССР» — день насильственного выдворения семьи Зиновьевых из страны.
Руководство страны ломало голову над вопросом «Что же с ним делать? Создавать еще один прецедент по высылке, как это было с Солженицыным? Там был целый спектакль разыгран. Но Зиновьев в спектаклях никогда участия не принимал. С другой стороны, оставить его на свободе для них тоже было невозможно. Осложнялась ситуация и тем, что у Зиновьева было имя в науке.
Его выставляли из страны не как одного из трех ведущих логиков мира, а как автора «Зияющих высот». Решение об изгнании было принято в начале 1978 года, после того как сюда приехал Геншер в 1974-1992 годах — министр иностранных дел и вице-канцлер ФРГ — авт. Так вот, вторым протокольным вопросом со стороны Геншера был вопрос о судьбе Александра Зиновьева. Зиновьев издавался в Германии, Австрии, в Швейцарии, он был известен как выдающийся советский логик. Вопрос был поставлен без скандала, дипломатически вежливо, но он прозвучал так: «Нас беспокоит судьба выдающегося советского логика Александра Александровича Зиновьева». И Политбюро начало судорожно искать выход из ситуации.
Брежневу было все равно. Суслов был за то, чтобы поставить Зиновьева «к стенке». А Андропов принял казуистическое решение — высылка. Представляете, что значит лишить Родины 56-летнего человека против его желания? Тем более что за нее он проливал кровь на войне. Замечу, что Андропов этим решением все-таки спас жизнь Зиновьеву.
Если бы мы в той ситуации остались, то ничем хорошим бы это не кончилось. Однако Александра Александровича провели через «гражданскую казнь». Лишили всех званий, степеней, наград в том числе воинских , разжаловали в рядовые. Так поступают только с человеком, приговоренным к смерти. Даже у Солженицына наград не отобрали. С Зиновьевым же поступили особенно по-садистски.
В мае 1978 года к нам приходил, друживший с Андроповым, Евгений Амбарцумов и сказал, что готовится решение о лишении нас гражданства. Я удивилась: «Но человека, лишенного гражданства, обычно расстреливают? В конце июля 1978 года нам вручили повестку в ОВИР. Мы пришили туда в неприемное время, и нам сказали: «Вы получаете паспорта и летите в Германию». Поразила срочность. Мы просто еще не знали, что 6 августа выходит постановление Верховного Совета о лишении Александра Александровича советского гражданства.
Один раз. Однажды мы получили вызов из Черемушкинского райисполкома, явиться туда в неприемный день. Нас везде тащили по неприемным дням, чтобы не создавать ажиотажа. Да и легко человека «укатать» куда угодно в неприемный день. Сан Саныч остался работать дома, а я пошла на прием со старшей дочерью Полиной. Чиновник, председатель этого исполкома, сообщил мне, что по советским законам Александр Зиновьев — тунеядец.
То, что он занимается наукой и пишет книги дома — это не считается работой. В связи с этим нам идут навстречу, заявил глава райисполкома, и предлагают моему мужу место лаборанта в Омском университете. Я говорю: «Ой, не знаю, справится ли доктор наук, профессор, академик финской академии наук с такой нагрузкой». Он с гаденькой ухмылочкой продолжает так запанибратски: «Ольга Мироновна, что вы с ним живете, разводитесь, а? Что он вам сдался? Пусть уедет, куда он хочет.
Он же гораздо старше вас. Мы вас поддержим, дочку в хороший детский сад устроим». Бросайте вы его. Он же старик». Я посмотрела на него и говорю: «Да это вы старик». Вас никто не примет!
Честным и стойким быть тяжело
| Жена диссидента | Дефиниция: Жена и соратник А.А. Зиновьева – русского мыслителя, философа, логика, социолога и писателя. |
| Вдова философа Зиновьева назвала Институт философии РАН прибежищем русофобов и призвала к проверкам | Зиновьева Ольга Мироновна, ИНН 772601231144. |
| 26.11.2014 - Ольга Зиновьева: Человек без мечты слеп и ограничен - 26 Ноября 2014 | Зиновьева Ольга Мироновна в молодости. |
| ВИЗИТ НЕДЕЛИ. ОЛЬГА ЗИНОВЬЕВА ПОСЕТИЛА АКАДЕМИЮ СВЯТИТЕЛЯ АЛЕКСИЯ | Дефиниция: Жена и соратник А.А. Зиновьева – русского мыслителя, философа, логика, социолога и писателя. |
Зиновьева Ольга Мироновна: судьба жены великого мыслителя
Ольга Мироновна Зиновьева (урожденная Сорокина), русская по национальности, родилась 17 мая 1945 года в Подмосковье, в Орехово-Зуево, в семье инженера и медсестры. Нам удалось встретиться с Ольгой Зиновьевой, узнать ее впечатления об Омске, поразмышлять о превратностях судьбы, поговорить о жизни в Советском Союзе и современной России и, конечно же, вспомнить Александра Зиновьева. юбилей у Ольги Мироновны Зиновьевой, уникального человека, поражающего современников не только своими творческими талантами, но и неуемной, искренней и позитивной энергией.
«Александра Зиновьева оклеветали»: вдова философа об использовании его имени Академией наук
Искренне и сердечно поздравляем Вас с награждением орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени за большой вклад в развитие гражданского общества и сохранение российской культуры за рубежом! Как сопредседатель Зиновьевского клуба и редактор-консультант МИА «Россия сегодня» вы проделали многолетнюю плодотворную работу на благо общества. Мы высоко оцениваем и уважаем ваш добросовестный труд и огромный личный вклад в развитие российской культуры.
Ольга Зиновьева Колумнист Зиновьева Ольга Мироновна, российский общественный деятель, философ и публицист, жена и соратник всемирно известного российского философа, логика, социолога и писателя Александра Александровича Зиновьева. Ольга Зиновьева руководит Биографическим Институтом Александра Зиновьева, почетный наставник университета Аугсбурга Бавария , руководитель Международного научно-образовательного центра имени А. Зиновьева факультета глобальных процессов Московского государственного университета имени М.
Впервые юбилей русского философа отмечается на государственном уровне. Зиновьева «Иди на Голгофу» в хореографии звезды мирового балета Андрея Меркурьева, которая пройдет 28 и 29 октября 2023 года в Академическом театре оперы и балета Республики Коми. Ольга Зиновьева является президентом Биографического института Александра Зиновьева, почетным президентом Международной общественной организации — Общества «Россия — Германия». На встрече Ольга Мироновна познакомит слушателей с научным, творческим и литературным наследием великого русского мыслителя Александра Зиновьева, который стоит в числе ярких интеллектуальных явлений XX века.
Первый вопрос звучал так: «Господин профессор, вы счастливы, что наконец оказались на свободе? А когда кто-то назвал его полковником КГБ, он рассмеялся: «Полковник? После развала страны он много говорил о том, что критика советскими гражданами советского строя была использована Западом против СССР. Сожалел ли Зиновьев, что в 1975 году переправил на Запад рукопись своего первого романа «Зияющие высоты»? Кто-то извратил процитированную вами фразу — мол, «мы целились в коммунизм, а попали в Россию», — нет, себя Александр Александрович в виду не имел, он в коммунизм не целился.
Когда Горбачёв, совершив первую поездку в Англию, не посетил могилу Маркса посещать её первым делом — тогдашняя традиция для партийно-правительственных делегаций СССР , муж сказал мне: «Оля, начинается эпоха великого исторического предательства». О людях, совершивших это предательство, он впоследствии высказался так: «Эти люди были героями моей первой книги «Зияющие высоты». Я это поколение знал хорошо». Я встрепенулась: «Ты автор — тебе и решать». Он ответил, что не боится и что уже повидал все ужасы жизни: войну, Лубянку, Лефортово с 16 лет Зиновьев, не принимая несправедливостей сталинского строя, состоял в террористической группе, намеревавшейся убить Сталина; был арестован, бежал и находился на нелегальном положении до тех пор, пока в 1940 году не вступил в армию, объяснив отсутствие документов утерей.
Много времени на принятие решения мне не потребовалось, ведь речь шла о литературном шедевре. Я сказала: «Как ты будешь жить, зная, что есть такая книга и она спрятана в коробке подальше от глаз? Сможешь дальше работать, как будто ничего не произошло? И я решила: нужно публиковать. Разжаловали гвардии капитана авиации в рядовые.
А после опубликования тем же издательством. Запад ценил фигуру мыслителя мирового масштаба: стоит упомянуть избрание в академии Германии, Италии и Финляндии, многочисленные международные научные и литературные премии, в том числе элитарную премию Алексиса де Токвиля. Книги Александра Зиновьева издавались на 28 языках громадными тиражами и всегда были бестселлерами. Но всё это происходило до публикации им первых аналитически беспощадных книг о Западе, западнистском обществе, глобализме. Александр Александрович впоследствии вспоминал: «Любопытно, что и на Западе ситуация для меня изменилась незначительно.
Пока я писал критические работы о советском обществе, меня там превозносили и издавали мои произведения огромными тиражами на всех языках планеты. Стоило мне начать исследования западного общества, руководствуясь моими принципами — «истина во что бы то ни стало, истина любой ценой», — как отношение ко мне мгновенно изменилось.