Всё творчество Бунина, поэта и прозаика, было подчинено одной цели — найти вечное в человеке и человеческое в вечности. Бунин, творчество которого только проходит апробацию у публики, создает лирические зарисовки — своеобразный пролог к будущим рассказам и повестям. Творчество И.А. Бунина в историко-литературном контексте (биография, источниковедение, текстология) / Ред.-сост. В ходе занятия пользователи смогут узнать о первых годах жизни Ивана Бунина, обстоятельствах его семейной жизни, оказавших влияние на творчество писателя. В библиотеках подготовлены литературные чтения «Встреча с творчеством Бунина» (с. Даппы), «Жизнь и творчество Бунина» (п. Молодежный).
Иван Бунин получил Нобелевскую премию за то, что помог разгадать русскую душу
| Жизнь и творчество | Литература представлена в двух основных разделах: «Произведения Ивана Бунина» и «Литература о жизни и творчестве Ивана Бунина». |
| Бунин Иван Алексеевич. | Герой произведения Бунина в значительной степени автобтографичен. |
| Бунин Иван | Читать биографии известных личностей РФ для школьников и студентов | Значительный отпечаток в жизни и творчестве Ивана Бунина оставили знакомства с величайшими писателями (Горьким, Толстым, Чеховым и др.). |
| Бунин Иван Алексеевич. | Классик литературы Бунин часто использовал в произведениях старинные слова в знак уважения к русскому языку. |
| Раннее критико-публицистическое и журналистское творчество И. А. Бунина (1888–1900 гг.) | Литературную деятельность Бунин начал как поэт, но очень скоро главное место в его творчестве заняла проза. |
Статья: И.А.Бунин. Очерк творчества
Хотя творчество Бунина получило широкое международное признание, его жизнь на чужбине была нелегкой. Но Бунин — настоящий мастер, Бунин — создатель разных по мысли, но одинаково превосходно написанных произведений русской литературы. Итак, творчество Бунина прошло испытание поколениями.
По номерам
- «Блестящий редактор и виртуозный матерщинник». 10 фактов о Иване Бунине от воронежских филологов
- Центральная Научная Библиотека - Статья: И.А.Бунин. Очерк творчества
- Судьба Бунина - Вопросы литературы
- «Есть нечто большее даже России. Это — мой Бог и моя душа»
- Сообщить об опечатке
- Иван Бунин получил Нобелевскую премию за то, что помог разгадать русскую душу
Бунин, которого мы теряем
Оценивая четвертую книгу «Жизни Арсеньева», Г. Адамович обратил внимание на особняком стоящие главы о русской революционной интеллигенции, которые написаны «едко и блестяще, хочется сказать "антологически"»23. Бунин не любил Достоевского. Но чтение некоторых страниц этой части произведения напомнило критику «Бесы»: «Тон и природа насмешки и там и здесь одинаковы». Адамович также отметил, что писатель просто «восхищен бытием» и «соединяет восторг с горечью»24. В рецензии на первые четыре книги, изданные в Париже в 1930 г. Демидов определил их как «музыкальную поэму» «в исполнении большого оркестра под руководством большого дирижера»25.
В книге «речь идет о жизни, которая больше "текучей повседневности"». На музыкальность произведения указывали и другие критики. Так, например, Ф. Степун отмечал, что новизну книги составляет «не пластика, а музыка»: «Некое непередаваемое звучание тверди не- бесной, той тверди духовной, под которой развертывается судьба России и судьба Арсеньева»26. Автобиографичность книги оценивалась по-разному. Одни, как, например, тот же Ф.
Степун, полагали, что книга не является «автобиографическим романом»27. Седых Я. Цвибак , как литературный секретарь близкий к Бунину в нобелевские дни, также свидетельствовал, что сам писатель «очень огорчался, когда эту вещь называли "автобиографической"»28. Алданов, назвав «Жизнь Арсеньева» «самым лучшим произведением» писателя, книгой о дореволюционной России, целиком написанной по памяти, высказывал другую точку зрения: он полагал, что Арсеньев, конечно же, «не весь Бунин», но в герое «от Бунина очень многое, его мысли, его чувства, его взгляды на жизнь, его отношение к людям»29 курсив М. На присуждение Бунину Нобелевской премии по литературе30 9 ноября 1933 г. Информационная заметка на первой странице газеты была снабжена заголовком: «Премия по литературе присуждена автору "Жизни Арсеньева"».
В ней приведены краткие биографические сведения о новом лауреате, всероссийская известность которого «превратилась в мировую славу. Это большая моральная победа и русской литературы, и русской эмиграции», - подчеркивалось в газете. Ее главный редактор П. Милюков, присоединяясь к многочисленным поздравлениям, отметил «основную тему», развиваемую в статьях о творчестве лауреата - «о любви к отечеству и народной гордости» говоря старым «карамзинским» стилем 32. Но сегодняшняя мысль эмиграции, писал Милюков, не о нем в первую очередь и не о его творчестве за это он просит Бунина всех извинить : «Мы в самом деле преисполнены сегодня чувства народной гордости: один из наших лучших и первейших писателей получил наконец международное признание и формально перешагнул ту черту, которая отделяет репутацию писателя национального от писателя мирового», и «мы приветствуем его в новом звании поэта-лауреата - и вместе с тем, приветствуем самих себя с его помощью». Так Милюков констатировал важнейшую особенность этих торжеств - эмиграция праздновала не только национальную победу, но и политическую: именно «литература» и писатель эмиграции, а не советской России впервые получили наиболее влиятельную мировую премию.
Алданов в статье «Об искусстве Бунина»33 обратил внимание на лучшее, на его взгляд, короткое произведение Бунина - рассказ «Петлистые уши», в котором отметил мастерство описания Невского проспекта, «изобразительную силу» и сравнил Бунина с Л. Толстым и Ф. Критик утверждал, что Бунин - «писатель без фабулы», «не лежит у него к ней душа», как «не лежит и к "психологическому анализу"». Ал-данов заинтересовался профессиональным вопросом, о том, «чем же тот работает», и попытался показать совершенство «художественного аппарата» писателя, его «безошибочный инстинкт» и вкус, «точность физического прибора», смену тона и ритма языка; а из произведений крупной формы самым замечательным назвал «Жизнь Арсеньева», ибо такой «словесной ткани» «нет ни у одного из живущих ныне беллетристов». Алда-нов согласился с мнением А. Куприна, назвавшего Бунина «писателем для писателей», а главной темой Бунина признал тему смерти.
Гиппиус в статье «В сей час»34 писала, что Бунин - достойный хранитель русского языка - «является для зарубежья как бы олицетворением той последней, ценнейшей части России, которую отнять у нас уже нельзя». Тему прекрасного языка и стиля писателя продолжил и В. Вейдле статья «Полдень» , сравнив Бунина с Н. Гоголем, И. Тургеневым и Л. Толстым: «.
Бунин здесь превосходит тех, с кем всего естественней его сравнивать: Тургенева и Толстого»35. Писатель «видит слово вблизи, также вблизи, как его видел Гоголь; но он меньше поддается соблазну с ним играть». Все это, однако, не означает, что проза Бунина «превосходит все остальное в русской литературе, но ему принадлежит самое зрелое и законченное ее мастерство», - резюмировал критик. В этом же, юбилейном номере газеты со словами о лауреате и его творчестве выступили и Г. Адамович, М. Осор-гин, Л.
Зуров, А. Цвибак , в газете подробно освещалась поездка и пребывание Бунина в Стокгольме на торжественной церемонии вручения пре-мии36. Вдогонку нобелевским торжествам вышла книга К. Зайцева - первое монографическое исследование жизни и творчества Бунина37. На нее с настороженностью, переходящей в открытое недовольство, откликнулся рецензией Г. Адамович, констатировавший, что книг о Бунине «до сих пор у нас не было» и это «первая большая работа такого рода»38.
По мнению критика, бунинская жизнь уже и теперь «принадлежит исследователю, как материал подлежащий изучению»: нельзя забывать «эпоху, в которую сложился писатель, нельзя забывать борьбу, которую выдержал он с господствовавшими тогда литературными течениями, и всю вообще сложнейшую сеть влияний, отталкиваний, притяжений и противодействий, которой окутана и опутана бывает творящая личность». Однако из книги К. Зайцева, по мысли критика, невозможно узнать, почему Бунин оказался единствен- ным из больших художников своей эпохи, не поддавшимся символистским и декадентским соблазнам; «не узнаем и того, почему не по пути пришлось Бунину и с традиционным народничеством», ибо в книге нет попытки дать «панораму времени», а это важно в качестве «фона для бунинской творческой несговорчивости, для его веры в себя». Кроме того, в процессе исследования творчества писателя мысль автора рецензируемой книги оказалась «оттеснена чувством на второй план»: «Восклицательный стиль - самый неубедительный стиль», а дело критика -«холодное, рассудочное», он «берется за перо лишь тогда, когда впечатления остыли, и разум успел в них разобраться». Но сам Бунин «не провоцирует» разума. В этом он прямой наследник Толстого - в противоположность наследникам Достоевского, который при личной своей глубине и гениальности породил целую плеяду беллетристов, лишь играющих в глубину и гениальность.
Бунин умен в своем общем ощущении мира, в своем остром и беспощадном взгляде на мир, а вовсе не в выдумывании вопросов, без которых огромное большинство людей жило, живет и будет жить». Вывод критика: поспешность, преждевременность публикации книги К. Зайцева, еще не вполне «созревшей». Неудовлетворенность от этого незрелого, еще зачаточного буниноведения побудила Г. Адамовича самого высказаться о Бунине более определенно. Статья «Перечитывая Бунина» была написана им о начальных двух томах собрания сочинений писателя, изданных берлинским издательством «Петрополис».
Тот, кто захочет «постичь "философию" Бунина», должен обратиться к его маленьким рассказам, где «в остроте непосредственного столкновения с каким-нибудь фактом, в самой случайности возникновения этих размышлений, все озарено ослепительным светом», - утверждал критик. Бунин -«молодеет в зрелости»; он долго вглядывался в мир, «долго и внимательно изображал его, - и только после этого сказал: "что мы знаем, что мы понимаем, что мы можем? Революция каждого как бы вернула к «сути вещей», «к основным вопросам и нитям существования», и Бунин помолодел именно ей в ответ, «утверждая над временным поражением - бессмертные победы». Критик тонко подметил особенности мастерства писателя в описании природы: «. Но это уже не «равнодушная природа», сияющая «вечной красой», и не лермонтовские «торжественные и чудные» небеса над кем-то, кому «больно и трудно». У Бунина происходит слияние, соединение, продолжение одного в другом.
Картины яркие и гармонические меньше удаются Бунину не потому, полагает Г. Адамович, что они меньше его вдохновляли, а потому, что ему в них труднее найти отзвук современной, почти всегда «ущербной» человеческой души. Человека Бунин всегда ищет, но, в противоположность большинству теперешних писателей, не приступает к нему сразу, а идет издалека, снизу - от безмолвных, вечных, сонных жизненных пластов. Ему чужд человек, вырванный из лона бытия, ему нужен мир с человеком в центре его. Оттого, может быть, само собой получается, что оживление приходит, когда язык природы нам ближе и доступнее», - продолжает критик. Слово «описание» в применении к Бунину - не совсем точно: человек и природа у него представляют собой как бы «острие и основание одной и той же сущности».
Повесть «Деревня» спустя двадцать пять лет после того, как была написана, поражает предчувствием революции - «и какой-то своей исторической правдивостью». Впечатление, ею оставляемое, согласно критику, «похоже на ощущение катастрофы или проигрыша. Проиграли Россию». Возможно это же почудилось в «Деревне» и четверть века тому назад, что и вызвало бесконечные толки об излишнем пессимизме, даже о клевете. Бунин мог ошибиться, но не ошибся и все оказалось «вещим сном», - обобщает Г. До Второй мировой войны в Берлине вышло самое полное собрание сочинений Бунина - в 11 томах изд-во «Петрополис»; 1934-1936.
В предваряющей издание заметке «От автора» Бунин писал о том, что текст «окончательно установлен» и он просит «читателей, критиков и переводчиков пользоваться только этим текстом» Т. В собрание не вошли стихотворные переводы, большое количество ранних стихотворений и рассказов. Последняя часть «Жизни Арсеньева» -«Лика», датированная 1933-1938 гг. Первыми, по свидетельству В. Ходасевича, появились второй «Деревня. Суходол»41, включавший также и 31 стихотворение этого же периода 1908-1911 гг.
Солнечный удар»42, то есть произведения, датированные 1924-1926 гг. Интересно, что выход первых томов собрания сочинений из печати совпал с годовщиной «вручения премии Нобеля»43. По мнению В. Ходасевича, в рассказе «Дело корнета Елагина» 1925 писателя интересует «не психологическая, а иррациональная сторона любви, та ее непостижимая сущность, которая настигает, как наваждение, налетает Бог весть откуда и несет героев навстречу судьбе»44. Не внешние, но внутренние события этих рассказов, по мнению критика, «иррациональны, и характерно для Бунина, что такие иррациональные события всегда им показаны в самой реалистической обстановке и самых реалистических тонах. Быть может, именно на этом контрасте у Бунина все построено, тут из этого контраста все у него и возникает», - высказывает свою догадку В.
Именно между «Деревней» и «Суходолом», полагает критик, и произошел в творчестве Бунина «тот толчок, который впоследствии столь очевидно выдвинул его на первое место среди современных русских писателей». Сразу несколько рецензий появилось на страницах журнала «Современные записки» - отклики В. Вейдле45, П. Бицил-ли46, М. Литературные критики обращали внимание на еще большее совершенствование творческой манеры Бунина в эмиграции и поэтому оценивали его произведения этого периода значительно выше дореволюционных. Десятый том 1935 Собрания сочинений - «Окаянные дни» каждый том имеет общее название - состоит из прозы 19141927 гг.
Писатель, работавший над своим прославленным дневником сначала в Москве, а затем в Одессе, рассказывал о зиме 1917-1918 гг. Сами же дневниковые записки датированы с 1 января ст. Крыжицкий подчеркнул, что революция в России означала для Бунина «конец исторической России, ее культуры, веками установившихся традиций, ее духовного облика»; в революционное время «все худшие черты русского человека, самые отрицательные стороны его души, о которых Бунин не раз писал до революции, выплеснулись наружу. Писатель был «живым и зорким свидетелем кровавого начала новейшего смутного времени». Со свойственной его натуре правдивостью, непосредственностью и мастерством он передал в этих дневниковых записях все виденное им и пережитое, писал критик. Мейер в статье «У истоков русской революции: Перечитывая "Окаянные дни" Бунина», в свою очередь, утверждал, что писатель чувствовал революцию как «некую тайную злую силу», «стремящуюся осмыслить по-своему бессмысленный народный бунт и направить его к неведомой и страшной цели»50.
Адамович отозвался и на книгу И. Бунина «Освобождение Толстого»51, отрывки из которой в 1937 г. Как показалось Адамовичу, в своей книге Бунин пересматривает сложившиеся в критике представления о писателе, которым сам он восхищался всю жизнь, он стремится убрать с портрета Толстого некий налет «сусальности», опровергнуть известное утверждение Д. Мережковского о Толстом как «тайновидце плоти», в отличие от Достоевского - певца духа. Сам «уход» Толстого предстает в эссе как 52 торжество духа. По определению Г.
Адамовича Бунин был «художником пушкинско-толстов-ского склада», что и позволило ему понять Толстого «не разумом, а жизнью». Как ни старался Адамович соединить несоединимое - высказать свое понимание литературных явлений и не поколебать пьедестала «первого писателя эмиграции», но статья его вызвала неудовольствие Бунина, припомнившего в личной переписке десять лет спустя свое несогласие с выводами Адамовича53. Последний новеллистический сборник, составленный самим Буниным, но изданный уже после его смерти - «Петлистые уши и другие рассказы» - вышел в Нью- Йорке в Издательстве им. Чехова в 1954 г. В сборник входят 11 рассказов, написанных в эмиграции. Среди них и опубликованные впревые в «Последних новостях» -«Обреченный дом»54, «К роду отцов сво-их»55, «Первая любовь»56.
К рассказу «К роду отцов своих» критики эмиграции, пишущие о Бунине, обращались неоднократно. Степун отметил, что этот рассказ потрясает «громадною художественною силою, с которой в нем слиты воедино два неслиянных, хотя и нераздельных лика смерти: лик ее неземной красоты и лик ее земного зловония...
Известный во всем мире, основательно переведенный на европейские языки, но бедствующий и не имеющий гражданства классик на церемонии в Стокгольме представлял ушедшую Российскую империю.
Представлял достойно русского человека, дворянина и писателя — уверен сотрудник Отдела новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья ИМЛИ РАН кандидат филологических наук Сергей Морозов. Кузнецова, И. Троцкий, В.
Бунина, Андрей Седых, И. На церемонии вручения Нобелевской премии, Стокгольм, 1933. Фото: Государственный литературный музей — Сергей Николаевич, сам Бунин считал, что получил «нобеля» за роман «Жизнь Арсеньева», но доподлинно это же неизвестно?
Была еще поэзия и целый массив бунинской прозы. Это дословный перевод филолога Татьяны Марченко со шведского языка, то есть с подлинника. В литературе часто публиковали двойной перевод с французского, в принципе, почти то же самое, но это наиболее точная версия.
Почему точность важна? Нобелевский комитет обычно очень долго думает над формулировкой, подходит к ней очень тщательно. Как видим, здесь речь идет исключительно о прозе.
Сам Бунин отвечал журналистам, что его наградили за совокупность произведений, но, возможно, таким образом была отмечена «Жизнь Арсеньева». Эти слова я могу подтвердить, потому что это была главная книга, причем самая свежая на тот момент.
Библиотекарь с. Новоильиновка подготовила и провела виртуальную экскурсию для пожилых людей «Прикосновение к Бунинской строке», рассказала о малоизвестных страницах жизни и творчества Бунина, где поэт раскрывается как незаурядная, многогранная личность с непростой судьбой. В библиотеках подготовлены литературные чтения «Встреча с творчеством Бунина» с. Даппы , «Жизнь и творчество Бунина» п. В социальных сетях представлены онлайн-выставки книг «Бунин: знакомый и незнакомый» п.
Юг, солнце, свет, необъятная ширь, запах лаванды, тмина — порождение Прованса — и вообще дух поэзии, окружавший жизнь Ивана, Веры, молодых писателей-друзей, с ними живших Л.
Зуров, Галина Кузнецова. Все в нем земное, в некотором смысле языческое. Бунин Толстого обожал. Ему нравилась даже форма лба его. В юности, как это ни странно, Иван был даже одно время толстовцем о чем сам писал. С годами это ушло, преклонение же перед Толстым — толстовской зоркостью, изобразительностью осталось. У самого Ивана внешней изобразительности чуть ли не больше, чем у Толстого. Почти звериный глаз, нюх, осязание.
Не хочу сказать, что был для него закрыт высший мир — чувство Бога, вселенной, любви, смерти: он это все тоже чувствовал с неким азиатско-буддийским оттенком. Будда был ему чем-то близок. Но вот чувство греха, виновности вполне отсутствовало. В общем же «тайновидец плоти» был ему ближе Будды. А к концу жизни самая эта плоть, которая у него к старости и ослабела, существом его как раз и завладела очень, стала как бы даже душить объятиями своими. Зайцев Б. Голубая звезда. Зинаида Гиппиус: « Бунин- король изобразительности» Нина Берберова.
Здесь было что-то древнее, феодальное, а ему вместе с тем всегда хотелось быть с молодыми, самому быть молодым. Как я любила его рассказы взятые готовыми из старых повестей о собаках — муругих, брудастых… ; о трактирах на главной орловской улице — поди, проверь их, вероятно, половина выдумана вот сейчас, на месте, а все вместе — чудо как хорошо! А ну еще? А это как? Он немного тянул слова по-барски или по-московски? Это было его больное место, я еще тогда не знала этого. Но уже через год он вернулся в наших разговорах к теме стихов и прозы, наболевшему вопросу всей его жизни. Он сказал мне однажды в Грассе, куда я ездила к нему: - Если бы я захотел, я бы смог любой из моих рассказов написать стихами.
Я почувствовала неловкость, но сказала, что верю. Характер у него был тяжелый, домашний деспотизм он переносит и в литературу. Он не то что раздражался, сердился, он приходил в бешенство и ярость, когда кто-нибудь говорил, что он похож на Толстого или Лермонтова или еще какую-нибудь глупость. Но сам возражал на это еще большей нелепицей. Никто ничего не понимает, Я из Гоголя вышел. Окружающие испуганно и неловко молчали. Часто бешенство его переходило внезапно в комизм, в этом была одна из самых милых его черт.
«Есть нечто большее даже России. Это — мой Бог и моя душа»
Семеновой, В. Сузи, Е. Шириной и мн. Немаловажную грань изучения творчества Бунина составляет лингвистический анализ произведений писателя, внимание к его идиостилю, к особенностям стилистики художественного текста, особенностям его синтаксического строя, ритма речевой организации, языка и проч.
В этом направлении много сделано учеными лингвистами и литературоведами: изучению композиционных уровней текста и повествовательной манеры Бунина посвящены работы Н. Николиной, О. Сливицкой, Т.
Стойковой, Т. Щербицкой, лингвостилистическим особенностям нарратива Бунина — статьи Н. Баландиной, Д.
Луговской, О. Селементьевой, Е. Тарланова, фразеологическим единицам языка Бунина — работы Г.
Абреимовой и А. Аверьяновой, ассоциативным аспектам ритма речи — исследования В. Ефремова, Н.
Ипполитовой, анализу морфологических языковых средств письма Бунина — наблюдения B. Сидорец, семантике синтаксических структур его текстов — статьи Т. Мониной, языковых средств и способов выражения эмоций в лирике — работы И.
Морозовой и др. Серьезным шагом в изучении языка Бунина стал «Частотный словарь рассказов И. Среди наиболее важных аспектов освещения творчества Бунина находятся проблемы творческого мировоззрения писателя, идейных предпочтений художника, вопросы его религиозно-философских исканий.
И хотя сам Бунин писал в дневниках — «…никакой ортодоксальной веры не держусь» [2, c. Обширный пласт современных исследований по религиозно-философским аспектам творчества писателя составляет тема «Бунин и христианская духовная традиция», «Бунин и православие», особенно глубоко и последовательно проанализированная в работах В. Агафоновой, С.
Андреевой, О. Донской, М. Дунаева, Н.
Желтовой, Т. Жирмунской, А. Закуренко, А.
Злочевской, Ю. Иншаковой, И. Карпова, Т.
Кошемчук, А. Меня, О. Пороль, А.
Пронина, Т. Скрипниковой, О. Талалаевой и др.
Исследователи ориентированы на разнообразные области православной онтологии и антропологии с целью более глубокого понимания личности художника и, как следствие, выявления своеобразия его художественного творчества, необычности и оригинальности его мировоззрения. Кажется, трудно спорить с утверждением О. Однако в данном научном направлении остается целый ряд спорных вопросов и неоднозначных ответов.
Так, уже в начале ХХ века среди современников Бунина если К. Зайцев признавал «христианскую доминанту» мировоззрения писателя, то И. Ильин, наоборот, отказывал художнику в близости православному миропониманию.
Самостоятельную грань научных изысканий по вопросам библейских ракурсов в творчестве Бунина составляют работы, которые, наряду с христианстовм, обращаются к обнаружению и осмыслению мотивов Ветхого Завета в произведениях прозаика, подвергая интерпретации именно эти ракурсы в наследии художника. Среди исследователей, более других обращенных к указанным аспектам, — Г. Карпенко, В.
Котельников и др. Особое и важное место идей христианства и, прежде всего, православия в бунинском наследии убедительно прослежены и доказаны в работах многих российских и зарубежных литературоведов и культурологов. Между тем это положение не отменяет возможности выявления иных граней мировоззренческих ракурсов художественной философии Бунина, и в частности — обращение к вопросам буддизма, глубокое увлечение которым пережил писатель в определенные годы.
Одним из достаточно емких ракурсов исследовательской проблемы «Философские взгляды писателя» становится выделение аспекта «Бунин и восточная философия», в различных направлениях изучаемого аналитиками, литературоведами и культурологами. Так, В. Крапивин, Г.
Марулло, Ю. Мальцев, О. Сливицкая, Е.
Смольянинова, О. Солоухина, Тянь Хунминь, О. Чебоненко и др.
Проблема, кажется, подтверждается дневниками и суждениями самого Бунина, однако ряд исследователей если не отрицает, то оспаривает определенность и непосредственность этой связи Г. Курляндская , то есть прямую и непосредственную зависимость взглядов художника от буддизма. Ряд ученых — среди них Дж.
Конноли, В. Крапивин, Э. Каримириаби, А.
Саянова, П. Тартаковский — рассматривают еще один, более локальный, но не менее важный ракурс научной дискуссии, в частности, непосредственно ориентируя свои наблюдения на проблему связи Бунина и идей другой ветви восточной философии, ислама. В связи с изучением философской направленности творчества Бунина не обойдена вниманием и проблема его связи с пантеизмом, космизмом, экзистенциализмом, с онтологическими ракурсами учения писателя-мыслителя Л.
Толстого, философа-мистика В.
Поступление в гимназию и сама учеба стали для него неким переломным моментом, ведь мальчику, который всю свою жизнь до этого жил с родителями и практически не имел каких-то ограничений, было действительно сложно привыкнуть к новой городской жизни. Новые правила, строгости и запреты вошли в его жизнь. Позднее он жил на съемных квартирах, но тоже не чувствовал себя уютно в этих домах. Учеба в гимназии продлилась относительно недолго, потому что уже через 4 года его исключили. Причиной была неуплата за обучение и неявка с каникул. Путь экстерна После всего пережитого Иван Бунин поселяется в имении своей умершей бабушки в Озерках. Руководствуясь указаниями старшего брата Юлия, он достаточно быстро проходит курс гимназии. Некоторые предметы он учил более усердно.
И по ним прошел даже курс университета. Юлий, старший брат Ивана Бунина, всегда отличался образованностью. Поэтому именно он и помогал младшему брату в учебе. У Юлия с Иваном были достаточно доверительные отношения. По этой причине именно он и становился первым читателем, а также критиком самого раннего творчества Ивана Бунина. Первые строки По словам самого писателя, его будущий талант сформировался под влиянием рассказов родных и знакомых, которые он слышал в том месте, где прошло его детство. Именно там он и познавал первые тонкости и особенности родного языка, заслушивался рассказами и песнями, которые в будущем помогли писателю находить неповторимые сравнения в своих произведениях. Всё это наилучшим образом повлияло на талант Бунина. Стихи он начал писать в очень раннем возрасте.
Творчество Бунина родилось, можно сказать, когда будущему писателю исполнилось всего семь лет. Когда все остальные дети только учились грамоте, маленький Иван уже начал писать стихи. Он очень хотел достичь успеха, мысленно сравнивал себя с Пушкиным, Лермонтовым. С увлечением читал произведения Майкова, Толстого, Фета. В самом начале профессионального творчества Впервые выступил в печати Иван Бунин тоже в достаточно юном возрасте, а именно в 16 лет. Жизнь и творчество Бунина вообще всегда тесно переплетались между собой. Ну а начиналось все, конечно, с малого, когда были опубликованы два его стихотворения: «Над могилой С. Надсона» и «Деревенский нищий». В течение года были напечатаны десять лучших его стихотворений и первые рассказы «Два странника» и «Нефедка».
Эти события и стали началом литературной и писательской деятельности великого поэта и прозаика. Впервые обозначилась главная тема его сочинений - человек. В творчестве Бунина тема психологии, загадок души останется ключевой до последней строчки. В 1889 году молодой Бунин, под влиянием революционно-демократического движения интеллигенции - народников, переезжает к своему брату в Харьков. Но в скором времени он разочаровывается в этом движении и достаточно быстро отходит от него. Вместо сотрудничества с народниками он уезжает в город Орел и там начинает свою работу в «Орловском вестнике». В 1891 году издается первый сборник его стихотворений. Первая любовь Несмотря на то что на протяжении жизни темы творчества Бунина были разнообразны, практически весь первый стихотворный сборник пропитан переживаниями молодого Ивана. Как раз в это время у писателя была первая любовь.
Он жил в гражданском браке с Варварой Пащенко, которая и стала музой автора. Так впервые проявилась любовь в творчестве Бунина. Молодые часто ссорились, не находили общего языка. Всё, что происходило в их совместной жизни, каждый раз заставляло его разочаровываться и задумываться, а стоит ли любовь таких переживаний? Иногда казалось, что кто-то свыше просто не хочет, чтобы они были вместе. Сначала это был запрет отца Варвары на свадьбу молодых людей, потом, когда они всё-таки решили жить в гражданском браке, Иван Бунин неожиданно для себя находит массу минусов в их совместной жизни, а затем и вовсе разочаровывается в ней. Позднее Бунин делает для себя выводы, что они с Варварой не подходят друг другу по характеру, и в скором времени молодые люди просто расстаются.
Произошла метаморфоза некоторых лиц, раньше известных. И появились совершенно новые лица, раньше не встречавшиеся в русском народе.
Появился новый антропологический тип…». Убежден — без творческого наследия Ивана Алексеевича Бунина наше знание о России девятнадцатого века было бы неполным. Той России, которую француз Поль Валери назвал, наряду с Элладой и Итальянским ренессансом, «одним из трех чудес мировой истории». Тексты приведены без купюр. Все разделы, включенные в том, сопровождаются подробными комментариями, примечаниями и археографическими описаниями. С первых же страниц тома открывается «Вселенная Бунина», где содержится множество тайн его творчества и судьбы. Биография писателя сегодня изучена достаточно подробно, множество авторов внесли вклад в осмысление феномена классика. Однако архивные тексты, любая запись, даже краткая, приоткрывают очень многое — не опосредованно, а «напрямую» воздействуя на сознание. С первых же текстов оказываешься, образно говоря, рядом с Буниным, возникают ассоциативные связи с его произведениями, его биография наполняется живыми образами, деталями, ситуациями.
Другими словами, корпус документов, представленных в томе, вводит нас во внутренний мир писателя, в его творческую лабораторию, где приоткрываются тайны «технологии» создания шедевров и понятней становится магия его произведений. Чрезвычайно важны предисловия и комментарии авторов, готовивших тексты. Они талантливы, написаны с любовью, отличаются высоким профессионализмом и глубиной научных оценок. В начальный период увлечения творчеством Бунина, когда было прочитано все доступное из его произведений, я решил поглубже познакомиться с поэзией Есенина. И был поражен: некоторые стихотворения его показались не совсем технически отделанными, «неряшливыми». Не то было у Бунина — строгая отточенность строф, безукоризненность рифмы. Потом, конечно, пришло понимание — магия поэзии в другом, не только в блеске и совершенстве строф. Эта тайная магия была и в стихах Бунина, и в стихах Есенина — при всем их различии. Давнее наблюдение вспомнилось при чтении раздела «Неопубликованные тексты и наброски.
Здесь представлены 67 стихотворений Бунина, почти все опубликованы впервые. Это первые юношеские опыты периода 1886—1896 годов. Стихотворения несовершенны, в них Бунин-поэт только «проявляется». Но они хорошо иллюстрируют, как зреет творческий дар юного поэта: год от года поэтические тексты обретают если не совершенство, то более отточенную форму. А также отражают дух времени, литературные тенденции тех лет, юношеский максимализм автора — во взглядах на мир, на себя в мире, на жизнь, ее быстротечность. Это пока «не совсем» Бунин, но ранние тексты, несомненно, указывают на его огромный поэтический дар, которому еще предстоит раскрыться, достичь высот подлинной поэзии. Не менее интересна в этом же контексте повесть «Увлечение», написанная Буниным в шестнадцатилетнем возрасте. В этом прозаическом опыте, отмечает в предисловии С. Морозов, затрагивается ключевая тема писателя, которая волновала его всю жизнь, — любовь и смерть.
И это так: все последующее творчество Бунина — как бы развитие того, что является ядром ранней повести. И мистическим образом накладывается на судьбу автора. Особенно ярко тема любви и смерти отражена в бунинских шедеврах, составляющих цикл рассказов, объединенных многозначительным названием «Темные аллеи». Написанные в драматические, психологически трудные годы жизни писателя рассказы волнуют и тревожат душу — тайнами взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Приоткрывая завесу, Бунин творит и дарит читателям волнующую душу «энциклопедию любви». Как шла эта работа а тема подспудно оставалась внутренним содержанием всего творчества писателя , можно зримо судить по разделу «Проза. Неоконченные рассказы», где сосредоточены произведения, входящие в «круг «Темных аллей» новое понятие в буниноведении , тематически близких опубликованным рассказам, но не включавшихся писателем в издания. Пономарев, объединяет произведения, наброски, близкие текстовым единством. Читая их, становится ясней, как создавались шедевры «Темных аллей», что являлось побудительным импульсом для написания рассказов, как «вызревала» окончательная их форма условно, конечно, поскольку Бунин никогда не ставил точку, постоянно продолжая совершенствовать свои произведения.
Читая рассказы, оставшиеся в архиве неопубликованными, глубже осознаешь, как шел их отбор для публикаций, какие требования предъявлял мастер к их содержанию и что для него являлось «табу». Несомненно, эти экспериментальные произведения остаются правдой жизни, правдой творчества. А то, что они не стали, по воле автора, достоянием широкой читательской аудитории, указывает, что для Бунина «свобода творчества» не являлась «свободой вообще» как у многих сегодняшних авторов , а свободой, неразрывной с ответственностью.
А исчезновение неповторимого запаха яблок - это как бы угасание всего того, что приносило писателю массу наслаждений. Упреки в дворянском происхождении Многие неоднозначно расценивали значение аллегории «запах яблок» в произведении «Антоновские яблоки», поскольку этот символ очень тесно переплетался с символом дворянства, которое, ввиду происхождения Бунина, было ему вовсе не чуждо.
Эти факты стали причиной того, что многие его современники, например М. Горький, подвергали произведение Бунина критике, сказав, что хорошо пахнут антоновские яблоки, но пахнут они вовсе не демократично. Однако тот же Горький отметил изящество словесности в произведении и талант Бунина. Интересно, что для Бунина упреки в его дворянском происхождении ничего не значили. Ему было чуждо чванство или высокомерие.
Очень многие в то время искали подтексты в произведениях Бунина, желая доказать, что писатель сожалеет об исчезновении крепостного права и о нивелировании дворянства как такового. Но Бунин в своем творчестве преследовал совершенно другую идею. Ему было не жаль смены системы, а жаль того, что вся жизнь проходит, и того, что все мы любили когда-то полным сердцем, но и это уходит в прошлое... Он грустил о том, что больше не наслаждается природой родного края и его красотой. Странствования писателя Иван Бунин всю жизнь был в душе творческой личностью.
Наверное, это и стало причиной того, что надолго он нигде не задерживался, любил путешествовать по разным городам, где часто черпал идеи для своих произведений. Начиная с октября 1900 года он путешествовал с Куровским по странам Европы. Посетил Германию, Швейцарию, Францию. Буквально через 3 года уже с другим своим другом - драматургом Найденовым - он был снова во Франции, посетил Италию. В 1904 году, заинтересовавшись природой Кавказа, он решает туда съездить.
Путешествие не оказалось напрасным. Эта поездка через много лет вдохновила Бунина на целый цикл рассказов «Тень птицы», которые связаны с Кавказом. Эти рассказы мир увидел в 1907-1911 гг. В это время ярче всего отражается природа в творчестве Бунина. Это была ещё одна грань таланта писателя — путевые очерки.
Некоторые проходили и уходили из жизни, другие оставались надолго. Примером тому была Вера Николаевна Муромцева. Бунин познакомился с ней в ноябре 1906 года, в доме товарища. Умная и образованная во многих отраслях, женщина действительно была его лучшим другом, и даже после смерти писателя готовила к изданию его рукописи. Написала книгу «Жизнь Бунина», в которую поместила самые важные и интересные факты из жизни писателя.
Он не раз говорил ей: «Без тебя я ничего не написал бы. Пропал бы! Наверное, именно в тот момент к Бунину пришло осознание того, что он нашел ту, которую искал долгие годы. Он нашел в этой женщине свою любимую, человека, который всегда его поддержит в трудную минуту, товарища, который не предаст. С тех пор как его спутницей жизни стала Муромцева, писателю с новой силой захотелось творить и сочинять что-то новое, интересное, безумное, это давало ему жизненные силы.
Именно в тот момент в нем снова просыпается путешественник, и с 1907 года Бунин объездил половину Азии и Африки. Мировое признание В период с 1907 по 1912 год Бунин не прекращал творить. И в 1909 году удостоился второй Пушкинской премии за свои «Стихотворения 1903-1906». Здесь вспоминается о человеке в творчестве Бунина и о сути человеческих поступков, которые писатель старался понять. Также отмечены были многие переводы, которые он делал не менее блистательно, чем сочинял новые произведения.
Ему пришло письмо, извещавшее, что Бунину присуждается Нобелевская премия. Иван Бунин - первый русский писатель, который был удостоен этой высокой награды и премии. Его творчество достигло своего пика — он получил мировую известность. С этих пор его начали признавать как лучшего из лучших в своей области. Но Бунин не прекращал своей деятельности и, как действительно знаменитый писатель, работал с удвоенной энергией.
Иван Бунин: «Ни символист и ни романтик»
Лучше всего об этом сказано в предисловии к разделу: «Сама форма набросков воплощает ту форму дискретного повествования, к которой Бунин так или иначе стремился на протяжении всей жизни. Возможно, настоящие наброски и есть главный бунинский текст, еще не известный широкому читателю». Переписка делится на две части — дореволюционный и эмигрантский периоды — и включает почти 800 писем. Для исследователей и просто читателей их открывается ретроспектива жизни писателя почти за полвека совместного проживания с женой. Письма не просто уточняют многие нюансы непростой судьбы писателя, но и, что особенно важно, представляют «психологический путеводитель по семейной истории» из предисловия к переписке. Если говорить о восприятии писем, то они читаются как высокохудожественная драма, творец которой — Судьба художника. Внешняя канва жизни Бунина хорошо известна исследователям. Но переписка с женой воссоздает внутреннее содержание ее, психологическую картину пережитого семьей, высвечивает движение душ Ивана Алексеевича и Веры Николаевны. И, в частности, пути спасения, выхода из драматического тупика, в котором они оказались в годы творческого взлета писателя в период создания «Жизни Арсеньева», получения Нобелевской премии и сокрушительного падения на вершине мировой славы. Велика здесь роль Веры Николаевны, она спасла себя, а также мужа — верой, молитвами и помощью Спасителя, сам Иван Алексеевич — творчеством и поддержкой жены. Шедевры «Темных аллей» — своего рода катарсис художника, очищение его души после пережитой но не изжитой драмы, связанной с Галиной Кузнецовой.
Уход Галины Николаевны после получения Буниным Нобелевской премии , которую Бунин страстно любил, ее последующий «противоестественный» союз с певицей Маргаритой Степун был воспринят им не просто как трагедия иллюзорной по сути любви, но и как унизительное крушение в глазах мировой литературной общественности. Натура страстная, находясь в тисках собственных представлений о произошедшем, Бунин видел лишь один иррациональный выход — разрушить нелепый союз, «спасти» бывшую возлюбленную и вернуть ее в семью, в мир творческого труда, вернуть себе. Но это был психологический тупик, а никак не выход. Письма его за 1933-34 годы дают возможность понять — в какой темной бездне, плененная мрачными страстями, оказалась душа Бунина. А письма Веры Николаевны, напротив, показывают величие ее души, уже перестрадавшей, вынесшей тяжкие испытания и одинокие душевные муки на протяжении почти десятилетия — с 1926 года, когда начался роман Ивана Алексеевича с Галиной Кузнецовой и Бунин ввел ее в семью. Писатель тогда работал над романом «Жизнь Арсеньева». Можно с уверенностью сказать — любовь к Галине, ее присутствие рядом во многом оказали плодотворное влияние на создание этого уникального произведения. Осознавал ли Бунин в эти годы, какую страшную рану нанес Вере Николаевне? Думается, вряд ли. Еще и потому, что в эти же годы весь был сосредоточен на цели стать лауреатом Нобелевской премии.
И вот Галины нет. Да и была ли она той, какая представлялась Бунину — ученицей, преклонявшейся перед Мастером? Вера Николаевна в одном из писем мужу сформулировала, пожалуй, наиболее верное наблюдение: «Связала она свою судьбу с твоей не ради любви к тебе, не ради тебя, как большого писателя, — не ее стиль сидеть у ног учителя, а связала потому, что ей казалось, что близость с тобой поможет ей для нее самой стать писателем и жить для себя, а не для тебя, хотя и рядом с тобой…». А в другом письме дает еще более категоричные оценки: «У ней, я сто раз говорила, мещанские взгляды. Ей нужен муж, правда, из первосортных, нужна квартира, она хотела бы быть всегда первой. Она очень честолюбива…». Но разве это могло погасить любовь Бунина к Галине и его страстное негодование ее поступком? Жажду «мести», которая в подобных ситуациях невозможна? И снова на помощь приходит Вера Николаевна: «Прими это как искупление. И не мсти Гале за то, что она сделала и делает тебе больно, — без тебя за все расплатится.
Как это люди редко понимают!.. Пойди в церковь, помолись, чтобы у тебя хватило сил переносить взятое…». И далее — величие христианского смирения: «Это письмо я пишу с молитвою. Для себя лично я ничего не хочу». Тут не слова увещевания, в них — преображенная душа самой Веры Николаевны. Это очень ярко показывают ее письма. Вот фрагмент из письма от 23 января 1934 года: «За семь лет я очень изменилась с момента «удочерения» Галины — и срок такой, когда человек даже телесно почти весь меняется. Много ценного приобрела я за этот срок, от многого, чего жаждала моя душа с несказанной болью, отказалась. До конца поняла, что человек родится один, страдает один, умирает один и жить, значит, должен один, не физически, а душевно, духовно, психически. Поняла, что жить без Бога, без личной ответственности нельзя, и еще больше поняла, и это за самое последнее время, что ни на кого, даже на самого близкого человека, надеяться нельзя, и он может тебя оскорбить тем, что тебе не верит, как люди оскорбляют Бога своим неверием.
Адамович в ближайшей из «Литературных бесед»: сцена «падения», на его взгляд, «очень хороша в своем жестоком реализме и психологически верна безупречно. Митя до последней минуты не знает, что впереди. Со стороны же его смерть очевидна и неизбежна»12. Рецензируя «Литературную часть» журнала «Современные записки», где, прежде чем выйти отдельным изданием, печаталась повесть 1925. В другой своей рецензии, на 29-й номер журнала, где были напечатаны фрагменты из бунинской книги «Воды многие», она заметила, что «в смысле преобладания "жизненности" над мыслью и воображением - Бунин типичный русский беллетрист» и здесь его следует поставить первым14. И дальше З.
Гиппиус писала, что мастерство Бунина -«лишь средство доводить описательство до совершенства, до наглядности, до воссоздания самого предмета», а очерк Бунина «Воды многие» - один из ярких примеров такого, на одном элементе построенного, «жизненного-только-жизненного», русского искусства. И это самый подлинный, самый настоящий Бунин: «Читая его морской дневник, совершенно забываешь, что в этом "беллетристическом" произведении нет ни мысли, ни воображения. Такова сила "жизненности" художника... Гиппиус коварно вопрошала: «. Зайцева и Бунина, она утверждала: «Если Бунин сидит с головой в жизни, ворочается в ее бессмысленной гуще, то Зайцев полулегко, полуосторожно прикасается к ней, а иной раз даже около ходит... Следующий сборник его рассказов, «Божье дерево» Париж: Современные записки, 1931 состоял из 51 рассказа, датированного 1927-1930 гг.
Рассказ, давший название сборнику, был впервые опубликован в «Современных записках» 1927. Иванов в своей рецензии писал, что это не рассказ, а «род деревенского дневника: несколько записей ни о чем». И дальше он полемизировал с З. Гиппиус: «"Описательство", как модно теперь выражаться... Но вот "описательство" это узнаешь без подписи с первой же строки. И с первой до последней - читаешь "Божье дерево" с тем волнением, с тем "холодком в сердце", какое дает только искусство самое строгое, самое чистое.
Другой критик газеты -С. Литовцев - даже соотносил название сборника с «древом жизни» Гёте и полагал, что в книге рассказов Бунина появилось нечто более ценное, чем художественное мастерство - «дух внутренней тревоги», а также «сознательная попытка со стороны Бунина дать. Герой рассказа «Божье дерево», по мысли критика, становится носителем философии «приемлемости мира», ему «весело жить и не страшно умирать», ибо все имеет «какое-то высшее 16 Божье намерение». В очередной раз рецензируя книгу Бунина, А. Даманская в отклике на его сборник рассказов «Последнее свидание» Париж: Т-во Н. Карбасникова, 1927 констатировала: «Из всех находящихся теперь вне России русских писателей И.
Бунин без всяких оговорок воспринят европейским читателем и без оговорок признан европейской критикой. И не о сочувственности критических отзывов приходится говорить. Они обычно тона восторженного и подписаны именами корифеев европейской крити-ки»17. Европейская оценка творчества Бунина, которую приводила А. Даманская, базировалась, разумеется, на откликах французской печати и была гораздо сдержаннее, нежели в передаче Даманской -«совершенство формы, доведенное до предельности, художественная убедительность описаний, стройность, четкость в развитии сюжета». Не удержавшись от сравнения прежних рассказов Бунина с его произведе- ниями последних лет то есть 1923-1926 гг.
Можно сказать, что А. Даманская здесь проницательно подметила начавшуюся в творчестве Бунина смену акцентов, присущую всей литературе русского зарубежья: поэтизацию, в какой-то мере даже мифологизацию прошлого. И далее она утверждала, что «любая страница этой книги гордо опровергает все теоретические рассуждения о том, от подлинной ли литературы "описательство"». А тайну мастерства художника усматривала в «правдивости жизненности образов Бунина»: «. Сборник «Солнечный удар» Париж: Родник, 1927 , куда вошли 11 рассказов 1925-1926 гг. Цетлин, который писал о рассказе, давшем название всему сборнику, что не помнит в литературе такой, почти физически ощущаемой передачи солнечного света, удававшейся ранее лишь художникам импрессионистам: «По напряженности чувства, по насыщенности светом, счастьем и болью любви этот маленький рассказ - чудо»18.
В 1928-1929 гг. Журнальный вариант выходил в «Современных записках» с 1928 по 1933 г. Отдельное издание первых четырех книг с подзаголовком «Истоки дней» было опубликовано в 1930 г. Произведение получило восторженные оценки критики, признавшей его наиболее значительным из всего того, что было создано писателем. В центре развернувшейся дискуссии оставался вопрос о жанре произведения и его автобиографичности. Как известно, сам Бунин жанровую принадлежность определял как «роман» в кавыч- 20 ках.
Рецензируя «Литературную часть» «Современных записок», критики «Последних новостей» приветствовали выход каждой части книги «Жизни Арсенье-ва». Цетлин в отклике на первую книгу отметил, что в ней нет характерной для русского романа «жизненности», она резко отклоняется от путей, по которым шло развитие художественного повествования и которым следовали и Стендаль, и Толстой. По мнению критика, роман шел ко все большему устранению личности рассказчика, что справедливо даже по отношению к таким повествованиям, ведущимся от первого лица, как толстовские «Детство» и «Отрочество». Между тем в «Жизни Арсеньева» «мы все время слышим самого повествователя, его интонации, его рассуждения», все, о чем он рассказывает, «живет не само по себе, а от- 21 раженным в его душе, в его рассказе». В «Жизни Арсеньева», по словам критика, есть много автобиографического, но произведение «не похоже ни на одну из знакомых нам автобиографий», хотя и «дает ценнейший материал для понимания личности и творчества Бунина». Цетлин, «не роман и не автобиография, она написана не о жизни, а о смысле жизни» курсив М.
Это как бы «рассуждение о Божьем величии», о прелести всего земного, удесятиренной его бренностью: в книге есть и необыкновенная чуткость к мгновенному, и желание закрепить его в тончайших деталях, вызванные «страхом перед гробом беспамятства». Адамович размышлял о том, что первые две части романа останутся в нем, по-видимому особняком, ибо эти «необыкновенно прекрасные главы представляют собой "плач об исчезнувшей России" - гораздо больше, чем биографию какого-то мальчика»22. Бунин, немало «покритиковавший» в свое время старую русскую жизнь, «когда пришел час проститься с ней, нашел для нее только добрые слова, как бы ото всех благодаря ее за то, что она, плохо ли, хорошо, все-таки всем давала» «пропел отходную» старой России. Оценивая четвертую книгу «Жизни Арсеньева», Г. Адамович обратил внимание на особняком стоящие главы о русской революционной интеллигенции, которые написаны «едко и блестяще, хочется сказать "антологически"»23. Бунин не любил Достоевского.
Но чтение некоторых страниц этой части произведения напомнило критику «Бесы»: «Тон и природа насмешки и там и здесь одинаковы». Адамович также отметил, что писатель просто «восхищен бытием» и «соединяет восторг с горечью»24. В рецензии на первые четыре книги, изданные в Париже в 1930 г. Демидов определил их как «музыкальную поэму» «в исполнении большого оркестра под руководством большого дирижера»25. В книге «речь идет о жизни, которая больше "текучей повседневности"». На музыкальность произведения указывали и другие критики.
Так, например, Ф. Степун отмечал, что новизну книги составляет «не пластика, а музыка»: «Некое непередаваемое звучание тверди не- бесной, той тверди духовной, под которой развертывается судьба России и судьба Арсеньева»26. Автобиографичность книги оценивалась по-разному. Одни, как, например, тот же Ф. Степун, полагали, что книга не является «автобиографическим романом»27. Седых Я.
Цвибак , как литературный секретарь близкий к Бунину в нобелевские дни, также свидетельствовал, что сам писатель «очень огорчался, когда эту вещь называли "автобиографической"»28. Алданов, назвав «Жизнь Арсеньева» «самым лучшим произведением» писателя, книгой о дореволюционной России, целиком написанной по памяти, высказывал другую точку зрения: он полагал, что Арсеньев, конечно же, «не весь Бунин», но в герое «от Бунина очень многое, его мысли, его чувства, его взгляды на жизнь, его отношение к людям»29 курсив М. На присуждение Бунину Нобелевской премии по литературе30 9 ноября 1933 г. Информационная заметка на первой странице газеты была снабжена заголовком: «Премия по литературе присуждена автору "Жизни Арсеньева"». В ней приведены краткие биографические сведения о новом лауреате, всероссийская известность которого «превратилась в мировую славу. Это большая моральная победа и русской литературы, и русской эмиграции», - подчеркивалось в газете.
Ее главный редактор П. Милюков, присоединяясь к многочисленным поздравлениям, отметил «основную тему», развиваемую в статьях о творчестве лауреата - «о любви к отечеству и народной гордости» говоря старым «карамзинским» стилем 32. Но сегодняшняя мысль эмиграции, писал Милюков, не о нем в первую очередь и не о его творчестве за это он просит Бунина всех извинить : «Мы в самом деле преисполнены сегодня чувства народной гордости: один из наших лучших и первейших писателей получил наконец международное признание и формально перешагнул ту черту, которая отделяет репутацию писателя национального от писателя мирового», и «мы приветствуем его в новом звании поэта-лауреата - и вместе с тем, приветствуем самих себя с его помощью». Так Милюков констатировал важнейшую особенность этих торжеств - эмиграция праздновала не только национальную победу, но и политическую: именно «литература» и писатель эмиграции, а не советской России впервые получили наиболее влиятельную мировую премию. Алданов в статье «Об искусстве Бунина»33 обратил внимание на лучшее, на его взгляд, короткое произведение Бунина - рассказ «Петлистые уши», в котором отметил мастерство описания Невского проспекта, «изобразительную силу» и сравнил Бунина с Л. Толстым и Ф.
Критик утверждал, что Бунин - «писатель без фабулы», «не лежит у него к ней душа», как «не лежит и к "психологическому анализу"». Ал-данов заинтересовался профессиональным вопросом, о том, «чем же тот работает», и попытался показать совершенство «художественного аппарата» писателя, его «безошибочный инстинкт» и вкус, «точность физического прибора», смену тона и ритма языка; а из произведений крупной формы самым замечательным назвал «Жизнь Арсеньева», ибо такой «словесной ткани» «нет ни у одного из живущих ныне беллетристов». Алда-нов согласился с мнением А. Куприна, назвавшего Бунина «писателем для писателей», а главной темой Бунина признал тему смерти. Гиппиус в статье «В сей час»34 писала, что Бунин - достойный хранитель русского языка - «является для зарубежья как бы олицетворением той последней, ценнейшей части России, которую отнять у нас уже нельзя». Тему прекрасного языка и стиля писателя продолжил и В.
Вейдле статья «Полдень» , сравнив Бунина с Н. Гоголем, И. Тургеневым и Л. Толстым: «. Бунин здесь превосходит тех, с кем всего естественней его сравнивать: Тургенева и Толстого»35. Писатель «видит слово вблизи, также вблизи, как его видел Гоголь; но он меньше поддается соблазну с ним играть».
Все это, однако, не означает, что проза Бунина «превосходит все остальное в русской литературе, но ему принадлежит самое зрелое и законченное ее мастерство», - резюмировал критик. В этом же, юбилейном номере газеты со словами о лауреате и его творчестве выступили и Г. Адамович, М. Осор-гин, Л. Зуров, А. Цвибак , в газете подробно освещалась поездка и пребывание Бунина в Стокгольме на торжественной церемонии вручения пре-мии36.
Вдогонку нобелевским торжествам вышла книга К. Зайцева - первое монографическое исследование жизни и творчества Бунина37. На нее с настороженностью, переходящей в открытое недовольство, откликнулся рецензией Г. Адамович, констатировавший, что книг о Бунине «до сих пор у нас не было» и это «первая большая работа такого рода»38. По мнению критика, бунинская жизнь уже и теперь «принадлежит исследователю, как материал подлежащий изучению»: нельзя забывать «эпоху, в которую сложился писатель, нельзя забывать борьбу, которую выдержал он с господствовавшими тогда литературными течениями, и всю вообще сложнейшую сеть влияний, отталкиваний, притяжений и противодействий, которой окутана и опутана бывает творящая личность». Однако из книги К.
Зайцева, по мысли критика, невозможно узнать, почему Бунин оказался единствен- ным из больших художников своей эпохи, не поддавшимся символистским и декадентским соблазнам; «не узнаем и того, почему не по пути пришлось Бунину и с традиционным народничеством», ибо в книге нет попытки дать «панораму времени», а это важно в качестве «фона для бунинской творческой несговорчивости, для его веры в себя». Кроме того, в процессе исследования творчества писателя мысль автора рецензируемой книги оказалась «оттеснена чувством на второй план»: «Восклицательный стиль - самый неубедительный стиль», а дело критика -«холодное, рассудочное», он «берется за перо лишь тогда, когда впечатления остыли, и разум успел в них разобраться». Но сам Бунин «не провоцирует» разума. В этом он прямой наследник Толстого - в противоположность наследникам Достоевского, который при личной своей глубине и гениальности породил целую плеяду беллетристов, лишь играющих в глубину и гениальность. Бунин умен в своем общем ощущении мира, в своем остром и беспощадном взгляде на мир, а вовсе не в выдумывании вопросов, без которых огромное большинство людей жило, живет и будет жить». Вывод критика: поспешность, преждевременность публикации книги К.
Зайцева, еще не вполне «созревшей». Неудовлетворенность от этого незрелого, еще зачаточного буниноведения побудила Г. Адамовича самого высказаться о Бунине более определенно. Статья «Перечитывая Бунина» была написана им о начальных двух томах собрания сочинений писателя, изданных берлинским издательством «Петрополис». Тот, кто захочет «постичь "философию" Бунина», должен обратиться к его маленьким рассказам, где «в остроте непосредственного столкновения с каким-нибудь фактом, в самой случайности возникновения этих размышлений, все озарено ослепительным светом», - утверждал критик. Бунин -«молодеет в зрелости»; он долго вглядывался в мир, «долго и внимательно изображал его, - и только после этого сказал: "что мы знаем, что мы понимаем, что мы можем?
Революция каждого как бы вернула к «сути вещей», «к основным вопросам и нитям существования», и Бунин помолодел именно ей в ответ, «утверждая над временным поражением - бессмертные победы». Критик тонко подметил особенности мастерства писателя в описании природы: «. Но это уже не «равнодушная природа», сияющая «вечной красой», и не лермонтовские «торжественные и чудные» небеса над кем-то, кому «больно и трудно».
Несколько лет он вел беспокойный образ жизни, нигде не задерживаясь надолго.
В январе 1894 года Бунин посетил в Москве Льва Толстого. Отголоски этики Толстого, его критики городской цивилизации слышны в рассказах Бунина. Пореформенное оскудение дворянства вызывало в его душе ностальгические ноты «Антоновские яблоки», «Эпитафия», «Новая дорога». Бунин гордился своим происхождением, но был равнодушен к «голубой крови», а ощущение социальной неприкаянности переросло в стремление «служить людям земли и Богу вселенной, — Богу, которого я называю Красотою, Разумом, Любовью, Жизнью и который проникает все сущее».
В 1896 году вышла в переводе Бунина поэма Г. Лонгфелло «Песнь о Гайавате». В 1897 году в Петербурге издана книга Бунина «На край света» и другие рассказы. Фильмы о жизни и творчестве, биография Бунина И.
Перебравшись на берег Черного моря, Бунин стал сотрудничать в одесской газете «Южное обозрение», печатал свои стихи, рассказы, литературно-критические заметки. Издатель газеты Н. Цакни предложил Бунину принять участие в издании газеты. Но жизнь у молодых не сложилась.
В 1900 году они развелись, а в 1905 году скончался их сын Коля. В 1898 году в Москве вышел сборник стихов Бунина «Под открытым небом», упрочивший его известность. Восторженными отзывами был встречен сборник «Листопад» 1901 , отмеченный вместе с переводом «Песни о Гайавате» Пушкинской премией Петербургской Академии наук в 1903 году и снискавший Бунину славу «поэта русского пейзажа». Продолжением поэзии явилась лирическая проза начала века и путевые очерки «Тень птицы», 1908 год.
Но она обладала только ей присущими качествами. Так, Бунин тяготеет к чувственно-конкретному образу; картина природы в бунинской поэзии складывается из запахов, остро воспринимаемых красок, звуков. Особую роль играет в бунинской поэзии и прозе эпитет, используемый писателем как бы подчеркнуто субъективно, произвольно, но одновременно наделенный убедительностью чувственного опыта». Не приемля символизм, Бунин вошел в объединения неореалистов — товарищество «Знание» и московский литературный кружок «Среда», где читал чуть ли не все свои произведения, написанные до 1917 года.
В то время Горький считал Бунина «первым писателем на Руси». На революцию 1905—1907 годов Бунин откликнулся несколькими декларативными стихотворениями. Писал о себе как о «свидетеле великого и подлого, бессильном свидетеле зверств, расстрелов, пыток, казней». Адамович, много лет хорошо знавший Буниных во Франции, писал, что Иван Алексеевич нашел в Вере Николаевне «друга не только любящего, но и всем существом своим преданного, готового собой пожертвовать, во всем уступить, оставшись при этом живым человеком, не превратившись в безгласную тень».
С конца 1906 года Бунин и Вера Николаевна встречались почти ежедневно. Так как брак с первой женой не был расторгнут, повенчаться они смогли лишь в 1922 году в Париже. В 1910—1911 годах он посетил Египет и Цейлон. В 1909 году Бунину во второй раз присудили Пушкинскую премию и он был избран почетным академиком, а в 1912 году — почетным членом Общества любителей русской словесности до 1920 года — товарищ председателя.
В 1910 году писатель написал повесть «Деревня». По словам самого Бунина, это было начало «целого ряда произведений, резко рисующих русскую душу, ее своеобразные сплетения, ее светлые и темные, но почти всегда трагические основы».
Иван Алексеевич работал над главным произведением всей жизни — романом «Жизнь Арсеньева». Это «автобиографическое» путешествие в собственное прошлое и былое ушедшей России принадлежит к высшим завоеваниям русской прозы XX века. Нобелевский комитет Шведской академии впервые присудил премию по литературе русскому писателю, и им стал Бунин. Это знаменательное событие имело огромный резонанс в эмигрантской среде. Актриса, играющая святую, пожимает руку супруге писателя Вере Николаевне, а сам он погружен в какие-то размышления. Многие, как композитор С. Рахманинов, с воодушевлением приветствовали лауреата, некоторые считали более достойными А.
Горького, Д. Мережковского или И. Шмелёва, но все соглашались, что русская литература давно заслуживала своего лауреата. Стоит упомянуть, что не слишком обеспеченный финансово писатель истратил пятую часть полученной премии на помощь нуждающимся русским эмигрантам. После всемирного признания писатель не переставал работать. Среди главных трудов последнего двадцатилетия жизни и творчества Бунина — философское размышление «Освобождение Толстого» 1937 , сборник новелл «Тёмные аллеи» 1943 , книга о Чехове 1950-е гг. В сборник «Тёмные аллеи» вошли 38 эстетически безупречных рассказов о любовной страсти, составив уникальную в русской литературе книгу, где чудо любви передано через трагизм существования. Последние годы жизни 1947—1953 гг. После вышедшего в 1946 году в СССР «Указа о восстановлении в гражданстве СССР подданных бывшей Российской империи, а также лиц, утративших советское гражданство, проживающих на территории Франции» Бунина навещали Константин Симонов и Илья Эренбург, которые уговаривали его вернуться на Родину, но тяжело больной писатель не решился на этот шаг.
Тем не менее, запрет на публикации произведений Бунина в Советском Союзе был снят. Семья и личная жизнь Современники вспоминают Бунина как человека среднего роста, стройного, изящно одетого, барских манер. В общении, особенно в молодости, он был остроумен и находчив, любил хорошую кухню, имел множество знакомств в литературном обществе — среди его лучших друзей можно отметить К. Бальмонта, А. Куприна, Н. По темпераменту Бунин был непоседой, объездившим полмира: Иван Алексеевич посетил Палестину, Цейлон, Египет, Турцию, гулял по русской глуши и блистал в парижских салонах. Выражаясь словами самого писателя, он стремился обозреть лицо мира. Большую часть жизни Бунин прожил по съёмным апартаментам, гостиницам, квартирам друзей, так и не обзаведясь собственным жильём. Даже виллы в Грасе, где он прожил в общей сложности более 20 лет, арендовались.
Иван Бунин и его творчество. Произведения "Господин из Сан-Франциско", "Антоновские я
«Вселенная Бунина содержит множество тайн его творчества и. Творчество И.А. Бунина в историко-литературном контексте (биография, источниковедение, текстология) / Ред.-сост. Сама В.Н. Бунина лояльно относится к СССР и с удовлетворением воспринимает то, что в СССР издаются произведения Бунина. Редакция портала "Узнай Москву" совместно с москвоведом Юлией Мезенцевой подготовили квест по жизни и творчеству
От первой любви до «брака втроём». Четыре женщины в жизни Ивана Бунина
Темы творчества Бунина в основном посвящены человеку, тайнам славянской души, величественной русской природе и самоотверженной любви. Творчество И.А. Бунина в историко-литературном контексте (биография, источниковедение, текстология) / Ред.-сост. Творчество И.А. Бунина вызывало не только восхищение поклонников или неодобрение коллег по цеху, но и отклики в виде «творческих переработок» мотивов, образов его произведений.
Литературный четверг. Иван Бунин - «классик без ретуши»
Да, Бунин был последним представителем той славной когорты русских дворянских писателей, феномен творчества которых уникален и неповторим в мировой культуре. редкое качество для русской культуры 20 века, несмотря на то, что после катастрофических событий 1917 года писатель не. Творчество Бунина проложило тропу к новой мировой литературной школе, которая после него стала стремиться «расширить реальность» бытия. Иван Бунин не принял Октябрьскую революцию 1917 г., расценивал ее как трагедию русской национальной культуры и крах традиционного уклада. В эмиграции, куда Бунин уехал после известных Октябрьских событий, за годы одиночества и медленного забвенья в его творчестве появляются произведения на темы любви. В библиотеках подготовлены литературные чтения «Встреча с творчеством Бунина» (с. Даппы), «Жизнь и творчество Бунина» (п. Молодежный).
Причины, по которым Бунин оказался под запретом
Вскоре творчество Бунина получает известность. Следующие стихотворения Ивана Бунина были опубликованы в сборниках «Под открытым небом» 1898 г. Значительный отпечаток в жизни и творчестве Ивана Бунина оставили знакомства с величайшими писателями: М. Горьким, Л.
Толстым, А. Осенью 1909 года писатель становится почетным академиком Академии наук в Санкт-Петербурге. Бунин довольно резко отнесся к идеям революции, и навсегда покинул Россию.
И это одна из самых трагичных страниц в биографии поэта. В эмиграции Бунин активно продолжает заниматься литературной деятельностью, пишет лучшие свои произведения: «Митина любовь» 1924 г. Бунин имел разносторонние способности.
Он был и писателем, и поэтом, и прозаиком, и переводчиком, и критиком. Также Бунин обладал неплохим актерским талантом и славился прекрасной мимикой. Перед смертью писатель часто болел, но при этом не переставал творить.
В последние несколько месяцев жизни Бунин был занят работой над литературным портретом А. Чехова, но работа так и осталась неоконченной Умер Иван Алексеевич Бунин 8 ноября 1953 года. Его похоронили на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа в Париже.
Уважаемые читатели!
Бунин удостоился почетного звания Праведника мира за его помощь евреям в период войны. Куприн и Бунин были друзьями, но в их дружбе всегда присутствовал элемент соперничества. Однажды, обидевшись на резкое высказывание приятеля, Куприн написал пародию на его рассказ. Сатирический шедевр начинался фразой: «Сижу я у окна, задумчиво жую мочалку…». Шафером на венчании писателя со второй женой, которое произошло уже за границей, был Александр Куприн. Почти вся жизнь этого писателя состояла из переездов.
Бунин побывал во множестве стран Европы. Путешествия в жизни Бунина стали важной её частью. Африка и Азия также очень нравилась данному легендарному писателю. Иван Алексеевич Бунин был почетным членом Общества словесности. Пушкинская премия не раз присуждалась Бунину. Иван Алексеевич Бунин считается заслуженным членом Петербургской академии наук. К Советскому Союзу этот писатель относился достаточно доброжелательно.
Бунин увлекался коллекционированием. Ему нравилось собирать флаконы и фармацевтические коробки. Ивану Бунину нравилось определять внешность людей по их затылку, ногам и рукам. Прожил Иван Алексеевич довольно долгую и плодотворную жизнь. Бунин на протяжении всей своей жизни часто болел. Несмотря на страшную и длительную болезнь Иван Алексеевич Бунин не бросал творчество. Бунин умер в Париже, в собственной квартире.
Накануне своей кончины, Бунин попросил супругу почитать ему письма Антона Чехова. Незаконченным остался литературный портрет Чехова, который Бунин начал создавать, но так и не успел. Когда умер Бунин, на его кровати была найдена книга Толстого. Последние свои годы жизни великий писатель провёл в полной нищете. Могила Бунина находится в Сент-Женевьев-де-Буа. Несмотря на то, что большую часть своей часть жизни Бунин провел на чужбине, он все равно по духу остался русской личностью. Тема одиночества и предательства часто появлялась в творчестве Бунина.
Также часто Бунин писал о природе. Бунин прославился ещё при жизни своими стихами, рассказами и романами, особенно романом «Жизнь Арсеньева».
Со стороны же его смерть очевидна и неизбежна»12.
Рецензируя «Литературную часть» журнала «Современные записки», где, прежде чем выйти отдельным изданием, печаталась повесть 1925. В другой своей рецензии, на 29-й номер журнала, где были напечатаны фрагменты из бунинской книги «Воды многие», она заметила, что «в смысле преобладания "жизненности" над мыслью и воображением - Бунин типичный русский беллетрист» и здесь его следует поставить первым14. И дальше З.
Гиппиус писала, что мастерство Бунина -«лишь средство доводить описательство до совершенства, до наглядности, до воссоздания самого предмета», а очерк Бунина «Воды многие» - один из ярких примеров такого, на одном элементе построенного, «жизненного-только-жизненного», русского искусства. И это самый подлинный, самый настоящий Бунин: «Читая его морской дневник, совершенно забываешь, что в этом "беллетристическом" произведении нет ни мысли, ни воображения. Такова сила "жизненности" художника...
Гиппиус коварно вопрошала: «. Зайцева и Бунина, она утверждала: «Если Бунин сидит с головой в жизни, ворочается в ее бессмысленной гуще, то Зайцев полулегко, полуосторожно прикасается к ней, а иной раз даже около ходит... Следующий сборник его рассказов, «Божье дерево» Париж: Современные записки, 1931 состоял из 51 рассказа, датированного 1927-1930 гг.
Рассказ, давший название сборнику, был впервые опубликован в «Современных записках» 1927. Иванов в своей рецензии писал, что это не рассказ, а «род деревенского дневника: несколько записей ни о чем». И дальше он полемизировал с З.
Гиппиус: «"Описательство", как модно теперь выражаться... Но вот "описательство" это узнаешь без подписи с первой же строки. И с первой до последней - читаешь "Божье дерево" с тем волнением, с тем "холодком в сердце", какое дает только искусство самое строгое, самое чистое.
Другой критик газеты -С. Литовцев - даже соотносил название сборника с «древом жизни» Гёте и полагал, что в книге рассказов Бунина появилось нечто более ценное, чем художественное мастерство - «дух внутренней тревоги», а также «сознательная попытка со стороны Бунина дать. Герой рассказа «Божье дерево», по мысли критика, становится носителем философии «приемлемости мира», ему «весело жить и не страшно умирать», ибо все имеет «какое-то высшее 16 Божье намерение».
В очередной раз рецензируя книгу Бунина, А. Даманская в отклике на его сборник рассказов «Последнее свидание» Париж: Т-во Н. Карбасникова, 1927 констатировала: «Из всех находящихся теперь вне России русских писателей И.
Бунин без всяких оговорок воспринят европейским читателем и без оговорок признан европейской критикой. И не о сочувственности критических отзывов приходится говорить. Они обычно тона восторженного и подписаны именами корифеев европейской крити-ки»17.
Европейская оценка творчества Бунина, которую приводила А. Даманская, базировалась, разумеется, на откликах французской печати и была гораздо сдержаннее, нежели в передаче Даманской -«совершенство формы, доведенное до предельности, художественная убедительность описаний, стройность, четкость в развитии сюжета». Не удержавшись от сравнения прежних рассказов Бунина с его произведе- ниями последних лет то есть 1923-1926 гг.
Можно сказать, что А. Даманская здесь проницательно подметила начавшуюся в творчестве Бунина смену акцентов, присущую всей литературе русского зарубежья: поэтизацию, в какой-то мере даже мифологизацию прошлого. И далее она утверждала, что «любая страница этой книги гордо опровергает все теоретические рассуждения о том, от подлинной ли литературы "описательство"».
А тайну мастерства художника усматривала в «правдивости жизненности образов Бунина»: «. Сборник «Солнечный удар» Париж: Родник, 1927 , куда вошли 11 рассказов 1925-1926 гг. Цетлин, который писал о рассказе, давшем название всему сборнику, что не помнит в литературе такой, почти физически ощущаемой передачи солнечного света, удававшейся ранее лишь художникам импрессионистам: «По напряженности чувства, по насыщенности светом, счастьем и болью любви этот маленький рассказ - чудо»18.
В 1928-1929 гг. Журнальный вариант выходил в «Современных записках» с 1928 по 1933 г. Отдельное издание первых четырех книг с подзаголовком «Истоки дней» было опубликовано в 1930 г.
Произведение получило восторженные оценки критики, признавшей его наиболее значительным из всего того, что было создано писателем. В центре развернувшейся дискуссии оставался вопрос о жанре произведения и его автобиографичности. Как известно, сам Бунин жанровую принадлежность определял как «роман» в кавыч- 20 ках.
Рецензируя «Литературную часть» «Современных записок», критики «Последних новостей» приветствовали выход каждой части книги «Жизни Арсенье-ва». Цетлин в отклике на первую книгу отметил, что в ней нет характерной для русского романа «жизненности», она резко отклоняется от путей, по которым шло развитие художественного повествования и которым следовали и Стендаль, и Толстой. По мнению критика, роман шел ко все большему устранению личности рассказчика, что справедливо даже по отношению к таким повествованиям, ведущимся от первого лица, как толстовские «Детство» и «Отрочество».
Между тем в «Жизни Арсеньева» «мы все время слышим самого повествователя, его интонации, его рассуждения», все, о чем он рассказывает, «живет не само по себе, а от- 21 раженным в его душе, в его рассказе». В «Жизни Арсеньева», по словам критика, есть много автобиографического, но произведение «не похоже ни на одну из знакомых нам автобиографий», хотя и «дает ценнейший материал для понимания личности и творчества Бунина». Цетлин, «не роман и не автобиография, она написана не о жизни, а о смысле жизни» курсив М.
Это как бы «рассуждение о Божьем величии», о прелести всего земного, удесятиренной его бренностью: в книге есть и необыкновенная чуткость к мгновенному, и желание закрепить его в тончайших деталях, вызванные «страхом перед гробом беспамятства». Адамович размышлял о том, что первые две части романа останутся в нем, по-видимому особняком, ибо эти «необыкновенно прекрасные главы представляют собой "плач об исчезнувшей России" - гораздо больше, чем биографию какого-то мальчика»22. Бунин, немало «покритиковавший» в свое время старую русскую жизнь, «когда пришел час проститься с ней, нашел для нее только добрые слова, как бы ото всех благодаря ее за то, что она, плохо ли, хорошо, все-таки всем давала» «пропел отходную» старой России.
Оценивая четвертую книгу «Жизни Арсеньева», Г. Адамович обратил внимание на особняком стоящие главы о русской революционной интеллигенции, которые написаны «едко и блестяще, хочется сказать "антологически"»23. Бунин не любил Достоевского.
Но чтение некоторых страниц этой части произведения напомнило критику «Бесы»: «Тон и природа насмешки и там и здесь одинаковы». Адамович также отметил, что писатель просто «восхищен бытием» и «соединяет восторг с горечью»24. В рецензии на первые четыре книги, изданные в Париже в 1930 г.
Демидов определил их как «музыкальную поэму» «в исполнении большого оркестра под руководством большого дирижера»25. В книге «речь идет о жизни, которая больше "текучей повседневности"». На музыкальность произведения указывали и другие критики.
Так, например, Ф. Степун отмечал, что новизну книги составляет «не пластика, а музыка»: «Некое непередаваемое звучание тверди не- бесной, той тверди духовной, под которой развертывается судьба России и судьба Арсеньева»26. Автобиографичность книги оценивалась по-разному.
Одни, как, например, тот же Ф. Степун, полагали, что книга не является «автобиографическим романом»27. Седых Я.
Цвибак , как литературный секретарь близкий к Бунину в нобелевские дни, также свидетельствовал, что сам писатель «очень огорчался, когда эту вещь называли "автобиографической"»28. Алданов, назвав «Жизнь Арсеньева» «самым лучшим произведением» писателя, книгой о дореволюционной России, целиком написанной по памяти, высказывал другую точку зрения: он полагал, что Арсеньев, конечно же, «не весь Бунин», но в герое «от Бунина очень многое, его мысли, его чувства, его взгляды на жизнь, его отношение к людям»29 курсив М. На присуждение Бунину Нобелевской премии по литературе30 9 ноября 1933 г.
Информационная заметка на первой странице газеты была снабжена заголовком: «Премия по литературе присуждена автору "Жизни Арсеньева"». В ней приведены краткие биографические сведения о новом лауреате, всероссийская известность которого «превратилась в мировую славу. Это большая моральная победа и русской литературы, и русской эмиграции», - подчеркивалось в газете.
Ее главный редактор П. Милюков, присоединяясь к многочисленным поздравлениям, отметил «основную тему», развиваемую в статьях о творчестве лауреата - «о любви к отечеству и народной гордости» говоря старым «карамзинским» стилем 32. Но сегодняшняя мысль эмиграции, писал Милюков, не о нем в первую очередь и не о его творчестве за это он просит Бунина всех извинить : «Мы в самом деле преисполнены сегодня чувства народной гордости: один из наших лучших и первейших писателей получил наконец международное признание и формально перешагнул ту черту, которая отделяет репутацию писателя национального от писателя мирового», и «мы приветствуем его в новом звании поэта-лауреата - и вместе с тем, приветствуем самих себя с его помощью».
Так Милюков констатировал важнейшую особенность этих торжеств - эмиграция праздновала не только национальную победу, но и политическую: именно «литература» и писатель эмиграции, а не советской России впервые получили наиболее влиятельную мировую премию. Алданов в статье «Об искусстве Бунина»33 обратил внимание на лучшее, на его взгляд, короткое произведение Бунина - рассказ «Петлистые уши», в котором отметил мастерство описания Невского проспекта, «изобразительную силу» и сравнил Бунина с Л. Толстым и Ф.
Критик утверждал, что Бунин - «писатель без фабулы», «не лежит у него к ней душа», как «не лежит и к "психологическому анализу"». Ал-данов заинтересовался профессиональным вопросом, о том, «чем же тот работает», и попытался показать совершенство «художественного аппарата» писателя, его «безошибочный инстинкт» и вкус, «точность физического прибора», смену тона и ритма языка; а из произведений крупной формы самым замечательным назвал «Жизнь Арсеньева», ибо такой «словесной ткани» «нет ни у одного из живущих ныне беллетристов». Алда-нов согласился с мнением А.
Куприна, назвавшего Бунина «писателем для писателей», а главной темой Бунина признал тему смерти. Гиппиус в статье «В сей час»34 писала, что Бунин - достойный хранитель русского языка - «является для зарубежья как бы олицетворением той последней, ценнейшей части России, которую отнять у нас уже нельзя». Тему прекрасного языка и стиля писателя продолжил и В.
Вейдле статья «Полдень» , сравнив Бунина с Н. Гоголем, И. Тургеневым и Л.
Толстым: «. Бунин здесь превосходит тех, с кем всего естественней его сравнивать: Тургенева и Толстого»35. Писатель «видит слово вблизи, также вблизи, как его видел Гоголь; но он меньше поддается соблазну с ним играть».
Все это, однако, не означает, что проза Бунина «превосходит все остальное в русской литературе, но ему принадлежит самое зрелое и законченное ее мастерство», - резюмировал критик. В этом же, юбилейном номере газеты со словами о лауреате и его творчестве выступили и Г. Адамович, М.
Осор-гин, Л. Зуров, А. Цвибак , в газете подробно освещалась поездка и пребывание Бунина в Стокгольме на торжественной церемонии вручения пре-мии36.
Вдогонку нобелевским торжествам вышла книга К. Зайцева - первое монографическое исследование жизни и творчества Бунина37. На нее с настороженностью, переходящей в открытое недовольство, откликнулся рецензией Г.
Адамович, констатировавший, что книг о Бунине «до сих пор у нас не было» и это «первая большая работа такого рода»38. По мнению критика, бунинская жизнь уже и теперь «принадлежит исследователю, как материал подлежащий изучению»: нельзя забывать «эпоху, в которую сложился писатель, нельзя забывать борьбу, которую выдержал он с господствовавшими тогда литературными течениями, и всю вообще сложнейшую сеть влияний, отталкиваний, притяжений и противодействий, которой окутана и опутана бывает творящая личность». Однако из книги К.
Зайцева, по мысли критика, невозможно узнать, почему Бунин оказался единствен- ным из больших художников своей эпохи, не поддавшимся символистским и декадентским соблазнам; «не узнаем и того, почему не по пути пришлось Бунину и с традиционным народничеством», ибо в книге нет попытки дать «панораму времени», а это важно в качестве «фона для бунинской творческой несговорчивости, для его веры в себя». Кроме того, в процессе исследования творчества писателя мысль автора рецензируемой книги оказалась «оттеснена чувством на второй план»: «Восклицательный стиль - самый неубедительный стиль», а дело критика -«холодное, рассудочное», он «берется за перо лишь тогда, когда впечатления остыли, и разум успел в них разобраться». Но сам Бунин «не провоцирует» разума.
В этом он прямой наследник Толстого - в противоположность наследникам Достоевского, который при личной своей глубине и гениальности породил целую плеяду беллетристов, лишь играющих в глубину и гениальность. Бунин умен в своем общем ощущении мира, в своем остром и беспощадном взгляде на мир, а вовсе не в выдумывании вопросов, без которых огромное большинство людей жило, живет и будет жить». Вывод критика: поспешность, преждевременность публикации книги К.
Зайцева, еще не вполне «созревшей». Неудовлетворенность от этого незрелого, еще зачаточного буниноведения побудила Г. Адамовича самого высказаться о Бунине более определенно.
Статья «Перечитывая Бунина» была написана им о начальных двух томах собрания сочинений писателя, изданных берлинским издательством «Петрополис». Тот, кто захочет «постичь "философию" Бунина», должен обратиться к его маленьким рассказам, где «в остроте непосредственного столкновения с каким-нибудь фактом, в самой случайности возникновения этих размышлений, все озарено ослепительным светом», - утверждал критик. Бунин -«молодеет в зрелости»; он долго вглядывался в мир, «долго и внимательно изображал его, - и только после этого сказал: "что мы знаем, что мы понимаем, что мы можем?
Революция каждого как бы вернула к «сути вещей», «к основным вопросам и нитям существования», и Бунин помолодел именно ей в ответ, «утверждая над временным поражением - бессмертные победы». Критик тонко подметил особенности мастерства писателя в описании природы: «. Но это уже не «равнодушная природа», сияющая «вечной красой», и не лермонтовские «торжественные и чудные» небеса над кем-то, кому «больно и трудно».
У Бунина происходит слияние, соединение, продолжение одного в другом. Картины яркие и гармонические меньше удаются Бунину не потому, полагает Г.
Сирин В. Рецензия на кн. Избранные стихи, 1900—1925. Берлин, 1929.. Орион днем! Как благодарить Бога за все, что дает Он мне, за всю эту радость, новизну! И неужели в некий день все это, мне уже столь близкое, привычное, дорогое, будет сразу у меня отнято, — сразу и уже навсегда, навеки, сколько бы тысячелетий ни было еще на земле? Как этому поверить, как с этим примириться?
Ориентироваться в звездном небе писателя научил двоюродный племянник Николай Пушешников. Запись сделана в Красном море — именно поэтому Орион был виден на небе до того, как стемнело. О путешествиях «Что касается вообще странствований, то у меня сложилась относительно этого даже некоторая философия. Я не знаю ничего лучше, чем путешествие». Из интервью газете «Голос Москвы».
«Есть нечто большее даже России. Это — мой Бог и моя душа»
| Жизнь и творчество И. А. Бунина - ДОБРИНСКАЯ ЦЕНТРАЛИЗОВАННАЯ БИБЛИОТЕЧНАЯ СИСТЕМА | Литературным дебютом Ивана Бунина было стихотворение «Над могилой Надсона», напечатанное в петербургском еженедельном журнале «Родина» в одном из майских. |
| Бунин Иван Алексеевич | Он глубоко и образно анализирует поэтическое творчество Ивана Бунина, отмечая присутствие души в каждой строчке. |
| Иван Бунин: тайны творчества и судьбы | Личность и творчество Ивана Бунина в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей. |
Бунин Иван
| Поэт русского пейзажа — Комиссия Российской Федерации по делам ЮНЕСКО | Отвергая возможность постичь тайны бытия посредством какой-либо конкретной религиозной или философской доктрины, Бунин в своём творчестве явил некий мировоззренческий синтез. |
| ТВОРЧЕСТВО ИВАНА АЛЕКСЕЕВИЧА БУНИНА | Сложней всего приходилось исследователям творчества Ивана Бунина, которые должны были как-то увязать антибольшевистские высказывания автора с признанием его величайшим. |
| Иван Бунин: последний классик | Отвергая возможность постичь тайны бытия посредством какой-либо конкретной религиозной или философской доктрины, Бунин в своём творчестве явил некий мировоззренческий синтез. |
Биография Бунина
В этих важных словах, многое проясняющих в характере послереволюционного творчества Бунина, отразилось, однако, не одно только состояние депрессии. Бунинские произведения, глубокие по смыслу и мало кого оставляют равнодушными. Через несколько недель после этого известия из Академии наук поступило ещё одна новость — об избрании Бунина почётным академиком по разряду изящной словесности. Иван Бунин собирал коллекцию фармацевтических флаконов и коробочек, которая заполняла до краев несколько чемоданов. (1870-1953). Без преувеличения можно сказать, что личность и творчество Ивана. Творчество Ивана Алексеевича Бунина отличается особым стилем и художественными особенностями, которые делают его произведения уникальными и неповторимыми.