Насколько сложно было осуществить вывод советских войск из Афганистана с технической и тактической точек зрения? Об этом заявил генерал-полковник, Герой Советского Союза Борис Громов в интервью ТАСС, посвященном 35-летней годовщине вывода советских войск из Афганистана. Накануне 30-летия вывода советских войск из Афганистана легендарный командующий 40-й армией генерал-полковник Борис Громов обстоятельно ответил на вопросы обозревателя Sputnik. 15 февраля 1989 года 45-летний командарм Борис Громов последним из советских военных перешел через мост, соединяющий берега СССР и Афганистана. Первая: трагедия произошла уже после того, как Советский Союз объявил о готовности полного вывода своих войск из Афганистана.
Борис Громов поздравил боевых друзей с 34-й годовщиной вывода войск из Афганистана
Он рассказал, что только в 1982 году 40-я армия провела 127 гражданских операций, которые включали в себя ремонт домов, строительство дорог, раздачу пищи и медикаментов местным жителям и проведение культурных мероприятий. Он указал также на различие между оперативным подходом Советской армии и военных США, которые увязли в Афганистане уже почти на 17 лет. Громов также подчеркнул, что, в отличие от США, Советский Союз не стремился навязать свою политическую и экономическую систему Афганистану.
Освобожден от должности и откомандирован из МО. Заместитель министра обороны РФ генерал-полковник Георгий Кондратьев. Командующий Тихоокеанским флотом адмирал Георгий Гуринов. Снят с должности с сомнительной формулировкой, которую пытался безуспешно опротестовывать. Командующий Черноморским флотом адмирал Эдуард Балтин. Снят с должности без внятных для армии и общества мотивов.
Командующий 14-й армией генерал-лейтенант Александр Лебедь. Освобожден от должности после длительного конфликта с министром обороны по собственному рапорту. Заместитель министра обороны РФ генерал-полковник Борис Громов. Освобожден от должности и откомандирован из МО… И еще добрый десяток отлученных от армии. Никто из них не «враг народа». И сейчас не 37-й. Русские мужики, многозвездные генералы, горбом своим и мозолями добившиеся высокого положения в армии, познавшие инфаркты и инсульты, матюки и оскорбления начальства, покочевавшие по десяткам гарнизонных дыр и столиц, рассеявшие по стране детей и даже всерьез повоевавшие за советский Вьетнам и демократический Афганистан, а некоторые уже и за российский конституционный порядок в центре Москвы и на Кавказе , имеющие ордена и даже Звезды Героев, тем не менее оказались за пределами армии… Генерал Громов в их числе. Его вместе с ними вырвала из армейского строя политика. Она же и призвала под свои знамена.
Стоило генералу прикоснуться к ней, сказать слово поперек «официальной точки зрения» власти, усомниться в правильности ее решений, — прощай, должность. Когда полного сил и уникального опыта боевого генерала выталкивают из армии в политику, мне так и хочется сказать какому-нибудь юному лейтенанту: «Не мечтай стать генералом или Героем, — можешь оказаться на думской скамье. Как Громов». Генерал Лев Серебров, хорошо знакомый с Громовым, сказал мне однажды о нем: — Громов не востребован. Дай Бог, чтобы «пока». А ведь это «пока» уже тянется три года. Даже самый талантливый генерал, созерцающий армию со стороны, становится полковником. Появление Громова и других генералов в большой политике один из феноменов нынешней российской демократии. Когда высшие государственные интересы власть не может совместить с интересами армии, в стране неизбежно появляется генеральский отстойник, в котором представителей военной элиты учат забывать запах оружейной смазки и правила оформления штабных карт.
Такую непозволительную роскошь может позволять себе слишком богатая или недальновидная власть… Когда я слышу в кабинетах и коридорах Минобороны, что Фортуна повернулась к генералу Громову задницей, то категорически не соглашаюсь. Это ее так к нему повернули. Поздней осенью 1986 года мне довелось быть там, «за Черной речкой», как принято было тогда говорить по телефонам спецсвязи и писать в войсковых документах. Уже тогда многие генералы и офицеры, знавшие Громова и видевшие его в деле, предрекали ему очень высокие служебные посты. На той войне Громов был трижды, но акцентов на этом никогда не делал. Выходить из Афгана было, пожалуй, тяжелее, чем входить. Когда входили, на нашей стороне еще были хоть какая-то внезапность и один враг. Когда выходили, врагов уже было с дюжину: бестолковое Женевское соглашение, подписанное Горбачевым, «духи», пытающиеся прихватить высоты у дорог, обмороженные снежные перевалы… Все маршруты вывода вели на Север. А это все равно что вас удобнее всего сторожить у входа в квартиру — через соседский балкон на работу вряд ли уходить будете.
Горбачев, рассказывал кто-то из генштабистов, слепил на сей счет четкий афоризм: «Воевали неважно, так хоть уйти хорошо сумейте». И то, считай, было уже указание покруче президентского указа. Когда Горбачев готовился подписывать «Соглашение о выводе ограниченного контингента», то первоначально замышлялось, что мы будем уходить из Афгана в течение года. Американцы сказали — нет, 9 месяцев: с 15 мая 1988 года по 15 февраля 1989 года. А иначе они не были бы американцами. Для чего мы просили год? Для того, чтобы выйти в два этапа: с весны по осень 1988 года и весной 1989-го. Именно в то время, когда с перевалов сойдут снега, когда температура воздуха благоприятная. Подложив нам «девятимесячную свинью», американцы были довольны.
Громову предстояло помучиться со своим войском на скользких, как ледяной каток, перевалах. Она практически без потерь в течение трех дней достигла Амударьи в районе Термеза. И дома. Ад начался зимой. Огневое воздействие душманских банд и снайперов. Не то, что колесная — гусеничная техника сползала с дорог. Громов ломал голову, как быть с «броней». Воевать было легче, чем тащить войска через Саланг. А к зиме в Союз ушло только процентов тридцать войск… Попытались часть техники пребросить по воздуху с аэродрома в Ваграме.
Не получается: самолет тяжеленный, а взлетная полоса хилая. Пустили два самолета и глаза зажмурили… А время шло. Москва требовала докладов об успешном выходе. А уже январь на носу. Громов костерил афганские снега на перевалах и морозы, которые превращали войсковые колонны в мертвые бронированные колбасины, ворочающиеся на месте. Все шло по американскому сюжету. Громов шифровкой доложил маршалу Язову все как есть. Язов прилетел уже вскоре. Убедился, что при таком положении мы к 15 февраля не выйдем.
В Союз пробились еще только процентов шестьдесят. Что делать? А не помочь ли нам еще раз, на прощание, Апрельской революции? Уже вскоре афганские командиры летели с перевалов на наших колесных и гусеничных машинах. Шурави большой. Он себе техники еще наделает. Техника дело наживное. Главное, офицеров и солдат ни одного не потерять… Командарм-40 выжимал из подчиненных все соки, но чтобы ни одного трупа домой не привезли. Громов знал, что там, на советском берегу Амударьи, уже по месяцу ждут своих детей и мужей родные.
Со своим штабом все толково продумал. Сначала подразделения бокового охранения до основания выбивали духов из командных высот у дорог, затем в очищенную зону входила под авиационным зонтиком наша колонна. И так до самой госграницы. В Генштабе даже самые большие циники стратеги согласно кивали головами: в той ситуации более толкового решения не было. Хотя нашлись то ли завистники, то ли педанты, схватились за калькуляторы, стали «обсчитывать» горючее, которое сжигала авиация, прикрывающая вывод. И гундели: — У Громова что там, свой нефтезавод? Им ответили, что сейчас Громов в таком положении: больше бензина — меньше трупов. Маршал Язов начинал и заканчивал тогда рабочий день с докладов Горбачеву о ходе вывода колонн из Афганистана. Дмитрий Тимофеевич с особым удовольствием говорил президенту в трубку: — Жертв нет.
Чем ближе придвигались наши колонны к границе, тем яснее становилось, что и эта проклятая операция Громову хорошо зачтется. Духам так ни разу и не удалось использовать свой самый сильный козырь — внезапность кинжального удара. И они от этого зверели. Из-за невозможности расстреливать наши колонны по излюбленной схеме часто долбили вслепую. К сожалению, нескольких бойцов мы все же потеряли… СЛЕЗЫ …У меня и сейчас перед глазами тот эпизод почти десятилетней давности. Его пыльную броню забрасывали цветами и целовали очумевшие от счастья матери и отцы всех национальностей. А потом появился на мосту и последний советский воин в камуфляже. Навстречу ему, прорвав пограничный кордон, рванулся паренек. И люди замерли от недоумения и любопытства: кто же это?
И все стало ясно. Потом генерала Громова пытались качать на руках отцы уцелевших солдат. А некоторые матери, на щеках которых смешались слезы и бэтээровская пыль, целовали его с благодарной женской яростью. Командующий 40-й армией поднялся на «торжественную» трибуну в виде разбросавшего борта грузовика и долго не мог вымолвить ни слова. Потом снял шапку, вытер ею то ли грязь, то ли слезы и сказал совсем не по-уставному: — Вот мы и дома… Потом в огромную армейскую палатку с наскоро сколоченными из свежих досок столами и лавками командарм-40 пригласил московскую и местную пишущую братию. Были алюминиевые армейские кружки с почему-то слабой, будто разбавленной водкой, и был первый тост. За командарма. Кружки были «штатные», по 0,5. Для иного хилого — смертельная доза.
А невыпитое «За командира! Хотя в Союзе тоже. Штатские и военные кто в один, кто в пять приемов все влили в себя до дна. Третий тост, как водится, «За тех, кто…». Сколько наших бойцов наколотили, изранили и увели в плен душманы, до той поры не знали даже самые пронырливые московские журналюги. Но профессиональное любопытство их мучило. Порядком захмелевший газетчик зычно спросил: — Борис Всеволодович, сколько наших там погибло? Бывают вопросы, которые иногда и самые храбрые генералы с удовольствием заменили бы на еще одну ходку в душманскую «зеленку». Особенно тогда, когда дружно клацают под носом включатели диктофонов, когда вопрос политически опасен, а отступать нельзя.
Надо либо говорить правду, либо очень правдиво врать. В хмельных глазах журналиста жадный интерес. А в строгих глазах «товарища из ЦК» бериевские зрачки. И будет тебе плохо, товарищ Громов. За то, что вывел армию с минимальными потерями, спасибо. А насчет потерь скажешь, служба может пойти наперекосяк. А ведь ждет тебя блестящая карьера. Не надо народу еще больнее делать, ему и так тяжело. Он ЦК начнет материть.
И Громов громко ответил: — Почти полторы дивизии. На обыкновенном языке это значило: свыше 15 тысяч. До того момента, когда Горбачев официально объявит о количестве наших потерь в Афганистане, стране еще предстояло дожить… В самый разгар афганской войны мне удалось дозвониться до министра обороны СССР маршала Сергея Соколова. Среди прочих задал ему и этот наивный вопрос: «Сколько наших там…» На 99 процентов был уверен, что это то же, что спросить у начальника ГРУ о количестве наших резидентов за рубежом. Соколов ответил так: — Время еще не пришло. Не много в Советской Армии было генералов, которые могли себе позволить сказать больше… Наверное, только у нас власть вроде как бы обречена постоянно делать с армией глупости. Одной из таких глупостей в 1989 году стало решение об откомандировании многих офицеров-афганцев на службу в дорожно-строительные отряды, прокладывавшие в то время дороги в Нечерноземье. Представьте себе: вызывают в отдел кадров дивизии боевого командира роты и говорят: — Иван Иванович, надо бы народному хозяйству помочь. И этого боевого командира роты назначают командиром дорожно-строительной роты.
А командир этот был «караванщиком» — кто бывал в Афгане, тот знает, что это слово на войсковом арго читается еще как «смертник». Кто перехватывал душманские караваны с оружием или наркотиками, знает, что дух дорогую поклажу отдаст лишь в случае, если ему армейский тесак по самую ручку в сердце загонят либо разрежут его пополам очередью из АКМ. Дух из каравана тоже был смертником. Многих наших «караванщиков» надолго не хватало: от силы на две-три охоты. Но если они выходили из Афгана живыми, то один-два ордена Красной Звезды имели в самом худшем случае. И вот таких офицеров посылали в степи Нечерноземья принимать под свое командование что-то очень похожее на зэковскую бригаду с лопатами и грейдерами. Помогать народному хозяйству после походов на караваны было страшно скучно. Поставив задачу подчиненным, офицер возвращался в палатку или во времянку — жилья не давали. А там кидал в себя стакан, отламывал кусок хлеба и падал на койку.
И вспоминал серьезную службу, и стонал по ней, словно волк, которого из леса выгнали в бесплодную пустыню… Многие «караванщики» спивались. Кто-то, чаще всего безуспешно, просился в войска. Кто-то подавал рапорт на увольнение и уходил снова в бесквартирную жизнь, ничего не умея на гражданке. Хотя вру. Некоторые стали отличными бойцами банд, перехватывавших караваны иномарок в ту пору, когда это потрепанное железо бесконечным потоком бежало к нам из Германии через Польшу и Прибалтику. В смоленских и подмосковных лесах очень ценился опыт бесстрашных афганских «караванщиков»… Когда Громов узнал о таком подходе кадровиков к его бойцам, раскалился так, что от него можно было прикуривать. Не одна телефонная трубка в Москве и в штабах военных округов много раз слышала очень «горячий» громовский голос. Даже после того как он перестал быть командармом, для своих людей он им оставался. Кто хочет понять, откуда такое уважение у афганцев к генералу и сегодня, пусть знает.
Из командирского домика, предоставленного ему командующим ТуркВО, Громов не показывался долго. Его покой охраняли лучшие узбекские стражники. А к нему рвались журналисты. Громов должен отдыхад. Когда я смотрел на черный глазок ствола и на палец солдата, пляшущий на спусковом крючке, охота все же пробиться к Громову мигом пропадала… КИЕВ После Афганистана он получил назначение на должность командующего войсками Киевского военного округа. Меня назначили на округ сразу с должности командующего армией… Меня не прельщало место в Москве, хотя, конечно, было бы интересно послужить, скажем, в Генштабе. Но почти все командиры, вернувшиеся из Афганистана, стремились в войска, а не в столичные кабинеты. Я уже слишком хорошо знал Громова, чтобы не понять, в чей огород он бросал камешки, особо подчеркивая слова о службе в должностях командующего армией и округом. Угадывался упрек Грачеву, «проскочившему» ступени командарма, командующего войсками военного округа, да и в штабе вида Вооруженных Сил Павел Сергеевич не служил и дня.
О головокружительном взлете Грачева Громов позже скажет так: — Настоящий военачальник, а тем более министр, должен пройти все ступени. Дивизия — это тактическое звено, а армия, округ — это уже оперативное звено, совершенно другая сфера деятельности для командира. Отсутствие служебного опыта порой приносит только вред. За эти годы у Грачева появилось много… таких сторон, которые пользы не приносят. В этом отношении «покровители» сделали ему медвежью услугу… Объективности ради нельзя не сказать, что были покровители и у Громова. Ему заметно симпатизировал Михаил Горбачев. Он не был в восторге от предложения Язова послать Громова в Киев.
Американцы называли афганскую армию своим союзником. С союзниками так не поступают.
США оставляют и правительство Афгана и его армию на произвол судьбы», — считает Громов. Он также рассказал, чем принципиально отличался вывод советских войск в феврале 1989-го от нынешнего американского. Это было предопределено в Женеве. Главное, что мы не бежали, как американцы бегут сейчас, а с достоинством уходили, с развернутыми боевыми знаменами.
Уже не секрет, что еще до вывода мы договорились с крупными полевыми командирами о так называемом нейтралитете: мы их не трогаем — они нас. Естественно, в первую очередь договорились с Ахмад-Шахом. Неожиданно получаю из Москвы приказ нанести артиллерийский удар по его позициям. Причем даже цели расписали — с координатами. Якобы на нас готовятся напасть. Но мы уже опытными были: удар нанесли по пустым ущельям. Нас для чего-то пытались столкнуть лбами. Могла пролиться большая кровь. А перед выводом вы якобы снабжали бывших врагов оружием, боевой техникой и боеприпасами в обмен на лояльность? В том числе и подкуп их. У меня как у командующего была соответствующая статья расходов на эти цели. Подобные статьи были у руководства разведки и контрразведки. Технику мы оставляли, но не полевым командирам, а афганской армии. Она тогда была достаточно боеспособной. Моджахедам оружие не передавалось никогда. Мы же понимали, что стрелять из него будут в нас. Наджибулла как президент Афганистана был обязан руководить своей страной, своим народом. Армия у него, повторю, была подготовлена и вооружена нормально, боеприпасов мы оставили ей достаточно.
Сегодня исполнилось 34 года со дня вывода советских войск из Афганистана
По мнению генерала Громова, советская власть могла бы вывести войска из Афганистана, начиная с 1986 года или даже с 1985 года. Завершился вывод советских войск из Афганистана 15 февраля 1989 года, последние Советские части покинули территорию Афганистана. Планировалось вывести войска в течение года, но со стороны Америки пришло — «9 месяцев». Накануне 30-летия вывода войск СССР из Афганистана генерал-полковник Борис Громов обстоятельно ответил на вопросы агентства Sputnik.
Вышли без потерь: ветераны вспоминают вывод советского контингента из Афганистана
Биография советского и российского военачальника и политика Бориса Громова: фото, военная карьера, генерал-полковник, Афганистан, вывод советских войск, губернатор Московской области, депутат Госдумы, интервью в передаче «Судьба человека». Так закончился вывод советских войск из Афганистана. Сегодня в сквере "Ровесникам, ушедшим в бой" прошел митинг. «Во-первых, мы все-таки сдержали свое слово и действительно вышли из Афганистана, как и обещали, в то время как США продолжают присутствовать в стране даже после объявленного «вывода» в 2014 году», – заявил Громов. В Афганистане наши солдаты и офицеры снискали глубокое уважение советских людей, искреннюю признательность и благодарность афганского народа. Так закончился вывод советских войск из Афганистана. Сегодня в сквере "Ровесникам, ушедшим в бой" прошел митинг.
Громов Борис Всеволодович
Поддерживать стотысячную армию в конце 1980-х СССР уже не мог. Женевские соглашения об урегулировании ситуации в Афганистане заключались под гарантии: Советский Союз выводит свои войска, США и Пакистан перестают поддерживать местных исламистов-моджахедов. И надо было в кратчайший срок вывести из Афганистана 103 тысячи войск. В мировой практике такого не было. Моисеев из Москвы поручил операцию по выводу войск из Афганистана командующему 40-й армией генералу Громову. На вывод последних 30 тысяч из Кабула оставался всего месяц.
Он и его водитель были убиты, а их тела обезображены.
Это были первые жертвы войны, с которыми я столкнулся. Жили, конечно, афганцы очень бедно. Еще я бы отметил, что они к центральной власти относятся без большой любви. Кто является президентом, большинство не знает и не хочет знать. Страна разделена на племена, которые веками друг с другом воюют. В том числе и те народности, большая часть которых проживала в некоторых советских республиках — Таджикистане и Узбекистане.
В самом начале моего пребывания там я старался все сделать для того, чтобы одерживать победы в локальной операции или в войсковой. Но когда я достаточно изучил эту страну, то понял, что задачи, которые ставит перед нами руководство, были невыполнимыми. Поэтому, после того как я был назначен командующим 40-й армией, стремился не к победам, а вообще к сокращению боевых действий и минимизации потерь. Только сам министр обороны Дмитрий Устинов был за. Возможно, потому, что он был членом Политбюро. Командование 40-й армии начало готовить документы и отправлять их в Министерство обороны СССР и в Центральный комитет.
Так мы пытались «пробить» идею вывода. Но всерьез об этом заговорили только после 1985 года, когда Горбачев подписал Женевские соглашения соглашения по урегулированию вооруженного конфликта в Афганистане, подписанное 14 апреля 1988 года правительствами Пакистана и Афганистана при участии США и СССР в качестве гарантов. Вы согласны?
Главное, что они, эти события, коренным образом повлияли на судьбу нашей большой страны — СССР. Об этом очень мало говорят. А моя книга — результат того, что я пережил и видел в Афганистане собственными глазами, что я извлёк после длительного изучения архивов по этой теме. Переоценка могущества — Решение ввести советские войска в Афганистан было правильным? Во-первых, война в Афганистане привела к многочисленным жертвам, проглотила огромные материальные ресурсы, дестабилизировала положение в мире, Центральной Азии и усилила политическую радикализацию ислама. Реально она явилась одним из факторов, серьёзным толчком к началу распада великой страны — СССР.
Во-вторых, в конце 1970-х гг. Отсутствовали для этого причины, хотя желание у СССР сохранить эту «дружественную» страну под своим контролем было большим. Главным в принятии решения оказался «личностный», субъективный фактор. Со стороны руководства СССР была допущена явная переоценка собственного могущества и недооценка способности афганцев к сопротивлению. Плохо проработана общая ситуация в регионе, и особенно возможное влияние внешнего фактора — США и их союзников. Задачи нашим руководством были поставлены по максимуму, а силы для их выполнения выделены по минимуму. И в-третьих, решение советского руководства о вводе войск было принято без надлежащей оценки обстановки, без анализа масштабов и способов предстоящих боевых действий. У лидеров СССР было смутное представление о конечном результате. Так планировать и начинать войну — полное безумие.
К счастью для них, в течение всего хода войны наши войска «подправляли» волюнтаристские решения московских «полководцев». Он сразу же почувствовал выгоду США и решил воспользоваться предоставленным уникальным шансом для усиления подрывной деятельности против Союза.
Он всегда держал свое слово, если пообещал — никогда не обманывал. Мы договорились, чтобы во время вывода наши войска никто никого трогать не будет. Это уже известная история, как артиллерия и авиация нанесли удар по пустым горам и ущельям, откуда Ахмад Шах заранее отвел своих людей. И мы, и он слово свое сдержали. Его брат — Ахмад Зия, когда был послом в России, навещал меня уже в бытность мою губернатором Московской области. Он говорил, что советские войска никогда не воевали подло.
Поэтому простые афганцы до сих пор относятся к нам с огромным уважением. Их не любят. После терактов 11 сентября 2001 года я общался с представителями дипмиссии, командования НАТО. И я им советовал вообще в эту страну не соваться. Они не послушали. На другие эмоции не было сил. В 1965 году окончил Ленинградское высшее военное общевойсковое командное училище им. Кирова, был направлен в Прибалтийский военный округ.
Прошел должности командира взвода, роты, батальона, полка, дивизии. Воинские звания «майор», «подполковник», «полковник» получил досрочно.
«Мы не проиграли». Как последние советские солдаты уходили из Афганистана
Насколько сложно было осуществить вывод советских войск из Афганистана с технической и тактической точек зрения? Громов руководил выводом советских войск из Афганистана. 15 февраля 1989 г. Командующий ограниченным контингентом советских войск в Афганистане, генерал-лейтенант Борис Громов докладывает генералу армии Попову о завершении вывода советских войск из Афганистана. Операция по выводу войск постоянно подвергалась атакам со стороны душманов.