К.м.н., доцент кафедры патологической анатомии НГМУ врач-патологоанатом Михаил Травин.
Профессор Олег Зайратьянц: От диагноза патолога зависит лечение пациента
Спросили у ассистента патологоанатома Марии Николайчук, которая последние 4 года работает в морге, о первом дне работы, жутких случаях и цинизме. Патологоанатом, вопреки всем стереотипам — не только врач, который со скальпелем в руках работает с телом умершего. Более того из-за нехватки кадров в маленьких городах патологоанатом и судмедэксперт – это один и тот же человек. Патологоанатом – это врач, который вскрывает трупы с установленной причиной смерти и либо подтверждает смертельный диагноз, либо опровергает его, констатируя врачебную ошибку. Человеку, который желает стать патологоанатомом, сначала следует узнать обо всех тонкостях профессии.
«Вскрытие покажет». Патологоанатом – о своей профессии и врачебных ошибках
Работа патологоанатома очень ответственна, несмотря на предубеждения, что мертвому пациенту невозможно навредить. Патологоанатом[1] — врач[2], занимающийся прижизненной и посмертной диагностикой заболеваний в ходе изучения патологических изменений в строении органов и тканей пациента. Патологоанатом или прозектор, таинственный древнейший врач, вызывает не меньше жути и любопытства, чем покойники, с которыми он работает.
Профессия: патологоанатом. Что на самом деле происходит в морге
В этот день мы встретились с Евгением Коцюрбием, исполняющим обязанности заведующего кафедрой патологической анатомии судебной медицины ТГМУ. Он рассказал о студентах, болезнях приморцев и, конечно, о самой профессии. Многие не подозревают о том, чем занимаются специалисты данного направления медицины. Поэтому мы решили расставить все по своим местам и объяснить читателям «ВВ», кто же эти люди, чем они занимаются. На наши вопросы ответил Евгений Коцюрбий — начальник Приморского краевого патологоанатомического бюро, главный внештатный специалист по патологической анатомии министерства здравоохранения Приморского края, исполняющий обязанности заведующего кафедрой патологической анатомии и судебной медицины ТГМУ, кандидат медицинских наук. Самый главный стереотип о патологоанатомах заключается в том, что они работают в морге и исключительно с мертвыми людьми, но это не так. Мы поинтересовались, действительно ли практически каждый житель Приморья был пациентом патологоанатома?
Численность населения Владивостока составляет порядка шестисот тысяч, за прошлый год прижизненных исследований было 24 тысячи. Большая часть работы патологоанатома — это прижизненная диагностика. Зачастую спрашивают от обратного: «Правда ли, что вы — врачи для мертвых? Мы — врачи для живых», — отметил Евгений Коцюрбий. В конце XIX века патологоанатом стал врачом для живых, когда начала развиваться микроскопическая патологическая анатомия. Ни одна врачебная специальность не обходится без участия патологоанатома.
Как утверждает Евгений Анатольевич, каждого пациента обследуют как минимум три специалиста, и среди них — патологоанатом. Они работают с живыми пациентами, исследуя биологический объект, который берется в анализах пациентов у врачей разной специализации. Патологоанатомы, как и привычные нам врачи, изучают историю болезни и амбулаторную карту, биологический объект, а затем ставят свое заключение. Без него невозможно становление патологоанатома: каждый врач, который начинает работать в нашей специальности, проходит данный раздел. Он изучает умерших людей, к сожалению, в стационаре, смерть которых наступила во время болезни. В этом заключается главное отличие между патологоанатомом и судебным медиком — нас часто путают.
Мы с судебными экспертами стараемся распутать эту путаницу. Судебные медики занимаются случаями внешних воздействий — не только с летальным исходом — для определения степени тяжести повреждений. Патологоанатомы определяют, правильно ли был поставлен клинический диагноз, насколько верно было назначено лечение», — объяснил начальник Приморского краевого патологоанатомического бюро. Патологоанатом — врач для живых, который проводит исследования. За границей, наоборот, законодательство ограничивает эти исследования. От нашего института в качестве обмена опытом мы ездили в институт имени Луи Пастера в Страсбург Франция.
Мы были удивлены тем, что патологоанатомических и аутопсийных исследований у них чрезвычайно мало. Хотя Франция и Германия — это те страны, которые можно отнести к основоположникам патологоанатомической службы».
В результате экспертиз выясняло, что они были отравлены. Был самоубийца. Правда, позже выяснилось, что самоубийство подстроили». Ростовчане, добавляет медик, чаще всего умираю от заболеваний сердечно-сосудистой системы, онкологии, выхода из строя органов ЖКТ и дыхания.
И диагноз поставят, и красоту наведут Кроме научно-медицинских исследований врачи в морге занимаются созданием причесок, макияжей и подбирают наряды. Конечно, не для себя, а для пациентов. Но очень часто родственники просят подготовить тело к погребению, чтобы человек выглядел прилично. Сложнее всего, признается, врач, готовить к выдаче родственникам тела молодых девушек.
Сначала мне придется пройти курс переподготовки по специальности «Судебно-медицинская экспертиза». Курс солидный — 576 академических часов. В переводе на месяцы из расчета «шесть часов в день, пять дней в неделю это почти пять месяцев. То же самое придется сделать судебно-медицинскому эксперту, пожелавшему стать патологоанатомом. И пусть вас это не удивляет. Другую специальность можно приобрести только путем обучения. Задайте десяти патологоанатомам вопрос: «Чем ваша работа отличается от работы судмедэксперта? Наиболее лаконичным вариантом будет такой: «Наша работа спокойнее». Да, так оно и есть на самом деле. Судебно-медицинским экспертам приходится иметь дело с живыми людьми, которые нуждаются в освидетельствовании по поводу полученных телесных повреждений. Эти люди часто пребывают в возбужденном состоянии, иногда находятся под воздействием алкоголя или наркотиков. Короче говоря, с ними бывает сложно работать. Кроме этого, судмедэкспертам приходится выезжать на место происшествия в составе следственно-оперативной группы. Патологоанатом с живыми людьми дела не имеет, он исследует трупы и биологический материал. Так что ответ может быть и таким: «патологоанатом работает только с мертвыми, а судмедэксперт — и с мертвыми, и с живыми». Третий вариант ответа: «Патологоанатом не участвует в следственном и судебном процессах». Так оно и есть, меня могут пригласить в суд в качестве свидетеля, но не в качестве эксперта.
А заодно и получше разобраться в человеческой анатомии. Называлось это некропсией аутопсией , что означало вскрытие тела. Первое зафиксированное вскрытие относится к тринадцатому веку. В то время было очень много подробных описаний процесса, но большинство из них проводилось скорее с судебно-медицинской целью. Подобные деяния не очень хорошо воспринималось церковью, а даже карались определённое время, однако это не мешало сделать значительный скачок в познаниях анатомии, признаков патологий благодаря людям, занимающимся некропсией. В шестнадцатом веке Андреас Везалий внёс вклад в познание анатомии благодаря вскрытиям. В этом же веке Теофил Боне сделал много полезных описаний. В восемнадцатом веке появился врач-основатель патологической анатомии Джованни Морганьи и автор патологоанатомического атласа — М. С появлением улучшенного микроскопа в девятнадцатом веке патологоанатомические и судебно-медицинские вскрытия вышли на новый уровень. В этом же веке появилась теория клеточной патологии, созданная Рудольфом Вихровом. С тех самых пор специалисты по анатомической патологии стали неотъемлемой частью каждой больницы. Деятельность врача-патологоанатома очень широка, и заключается она не только во вскрытии тел в морге. На такой профессии работают люди, закончившие высшее учебное медицинское учреждение, получившие высшее медицинское образование по специальности «патологическая анатомия».
«День начинается с живых!»: сахалинский врач-патологоанатом рассказала о своей профессии
Коронавирус слишком быстро появился и стал развиваться. Поэтому у нас очень неуверенный международный консенсус о том, что является характерными признаками смерти при COVID-19. Молодые люди внезапно умирали от инфарктов. Считать ли это смертью от коронавируса? Мы не знали. По мере поступления новой информации ситуация проясняется. Это не цинизм, а объектное отношение к предмету исследования.
Это наша основная работа: все, что забирается у больного в процессе оперативного вмешательства, в процесс исследования, должно подвергаться последующему гистологическому исследованию, которое проводим мы», — рассказала РИА «Сахалин-Курилы» Елена Веселко. Основная работа патологоанатомов связана с исследованием материалов опухолей и других новообразований в организме человека. На сегодняшний день это очень актуально: рак все чаще и чаще проявляется у людей. От исследований зависит то, насколько успешно будет лечение онкобольного и как смогут продлить ему жизнь — даже в случае тяжелого протекания заболевания. Страшно ли? Анатомию будущие врачи изучают еще студентами, для наглядности их возят в морг. Там завтрашние медики знакомятся с органами уже умерших людей. Как рассказала врач-патологоанатом, на подносах им приносят тот орган, который они должны изучить. Это может быть желудочно-кишечный тракт, сердце, печень или желудок. И приходят к нам девочки. В принципе работа становится достаточно женской, она требует усидчивости и терпения. На это чаще всего способны именно женщины. И ко всем трупам, внутренностям мы привыкаем еще в институте. От страха здесь еще никто не умирал», — поделилась врач.
Кроме того, гаданием на биопсии биоптате занимаются именно патологи, от их решения зависит дальнейшая тактика ведения поциента. А ведь еще существует такая прекрасная вещь, как медстатистика, в частности, процент расхождения диагноза лечившего врача и патологоанатома, которую патологоанатомы ведут в том числе. И она весьма осложняет жизнь тем терапоидам, которые путают печень с легкими. Кроме того, патологоанатом шутит самые смешные шутки на вышеупомянутой КИЛИ. Ноблесс оближ. Выходят из больницы патологоанатом и проктолог. На улице весна! Патологоанатом: — Смотри, кругом люди! Живые люди! Проктолог: — И лица! Как правило, патологи — феноменально эрудированные люди, способные поддерживать разговор на любые темы. Учитывая, что работа во многом требует анализа, имеют гипертрофированную логику , из-за которой вынуждены носить костюмы свободного покроя и высокие головные уборы. Своеобразное чувство юмора и презрение к смерти нашло выражение в специфических шутках патологоанатомов. Так, они любят зашить в брюшную полость тапочки поциэнта. А в случае трепанации не преминут завернуть его фимозный мозг в трусы где ему в общем-то и место.
Второе — это преодоление внешних барьеров, которые делают нашу службу непрестижной, я имею в виду работу с трупами. Прежде всего, нужно преодолеть этот барьер. Когда он преодолевается, появляется интерес профессиональный и появляется чувство своей востребованности. Сколько я встречал специалистов, которые недовольны своей профессией. Это несчастные люди. И один из немаловажных факторов — я бы назвал его элитарность. Хирургов и терапевтов — пруд пруди. А патологоанатомы больницах — это единицы. В крупных больницах, например в Боткинской, их может быть 10-15 человек, но все равно — это несоизмеримо мало с общим количеством врачей. Еще один привлекательный для нашей профессии фактор — наглядность и доказательность изучаемого материала — это тоже очень привлекает. Каждая болезнь имеет свой неповторимый и образный вид, на вскрытии это — и вес, и консистенция, и цвет, и размер органа. Микроскопически тоже каждый вид патологии выглядит по своему, причем микроскопические изображения иногда имеют красочный художественный вид. Эта наглядность создает уверенность в профессиональных выводах. В силу малочисленности сотрудников нашей профессии, нас не очень сильно пугают регулярные акции по сокращению штатов. Патологоанатома можно, например, поставить ассистировать к хирургическому столу, и он будет держать крючки. Но ни один хирург не сможет провести вскрытие, а тем более работать с биопсией. А биопсия — это настолько ответственное дело! Он нашего диагноза зависит лечение и соответственно судьба больного. Если ошибется патологоанатом, тогда возникает очень серьезные конфликты вплоть до очень серьезных разбирательств. И патологоанатом может даже сесть на скамью подсудимых, если он поставил неправильный диагноз, повлекший смерть больного. Например, он поставил доброкачественную опухоль, а у больного через месяц метастазы во всех органах. А ему говорят: ну-ка давайте пересмотрим ваши стекла, а стекла гистологические хранятся очень долго. Их нельзя выкидывать в течение многих лет. И вдруг патологоанатому говорят, да вы ошиблись. Вы не заметили, не обратили внимание на этот участок, где идет перерождение в злокачественную опухоль. И все, патологоанатом садится на скамью подсудимых. Юридический пробел — Насколько государство вам помогает? В то же время она очень востребована. И примером того, что она не пользуется вниманием, является, например, то, что в законе об охране здоровья населения, который вышел несколько лет назад, есть раздел «патологоанатомические вскрытия», которые составляет 10-15 процентов работы патологоанатома, и отсутствует раздел, посвященный прижизненной биопсийной диагностике. Это пробел юридический. Чтобы ликвидировать этот пробел, биопсийные исследования включаются в протоколы клинических исследований разных специальностей, хирургии, терапии, онкологии и др. Все здравоохранение плохо финансируется, а уж наша служба финансируется по остаточному принципу. При этом потребность в высокотехнологичной диагностике очень высока. Сейчас мы подошли к тому, что многие заболевания мы диагностируем благодаря применению современных и сложных методов. Они требуют дорогостоящей аппаратуры, которой, к сожалению, нет. Онкологическая диагностика — это наиболее востребованная часть нашей работы. Потому что опухолей много, но они лечатся по-разному. Химиотерапия и радиотерапия — это методы очень грубые, которые сами по себе могут свести человека в могилу. Химиотерапия резко подавляет иммунитет. Опухоль может и исчезнет, но и иммунитет пропадает — человек умирает, например, от пневмонии. Крысы в экспериментально-биологической клинике подопытных животных часть Института морфологии человека Сейчас на смену приходят методы таргетной терапии, когда на каждую опухоль есть свое специфическое лекарство, направленное именно на данный вид опухоли. У женщин рак молочной железы — это самый распространенный вид опухоли. У мужчин — рак предстательной железы. Оказалось, что примерно в одной трети всех случаев рака молочной железы на поверхности опухолевых клеток содержатся особые белки, рецепторы, при воздействии на которые можно убить эту опухоль. Даже если у человека появились метастазы, можно значительно продлить его жизнь — до 10-20 лет. Это новое направление — таргетная терапия, препараты здесь очень дорогие. И для их применения нужна точная диагностика, а ее дает наша патологоанатомическая служба. Денег для этого нельзя жалеть, потому что жизнь человека дороже.
Из жизни патологоанатома
Вскрываем как правило в первой половине дня, потом работаем с биопсиями и оформляем документы. Каждая болезнь имеет свой неповторимый вид — Работа не для слабонервных. Как вы справляетесь? Когда я был студентом и увидел первый раз вскрытие, я испытал отторжение. Я считал, что нормальный человек не может заниматься этим делом. Только человек с психическим сдвигом. В процессе погружения в специальность, сам интерес профессии перевешивал настолько, что внешний антураж отходил в сторону. Я с трепетом, даже с суеверным чувством страха смотрю на покойника в гробу.
Это таинство. А здесь исследовательская работа. Мы находим болезни, которые имеют свои проявления. Мы ставим диагноз, который очень нужен врачам. Сопоставляем клинический диагноз с нашим диагнозом. Инструменты для вскрытия: пила, линейка, пуговчатый зонд, черпак, разные виды ножниц. Старые механические весы за спиной профессора работают лучше современных электронных И конечная цель вскрытий — это посмертная диагностика, но самое главное — это выявление дефектов оказания медицинской помощи.
Мы выявляем, все ли было правильно сделано, потому что, если диагноз не совпадает, значит и лечили не так, как надо. Потом уже проводятся коллективные разборы патологоанатомов на разных комиссиях, их несколько и на клинико-анатомических конференциях. Бывают конфликты между родственниками умершего и врачами, нужно всегда найти истину. Причем делается это коллегиально. Некоторых людей, которые в такой ситуации готовы отдать деньги, работники моргов просто вводят в заблуждение. И многие дефекты работы этих служб переносятся на врачей, хотя мы не имеем к ним отношения. Есть перечень услуг, утвержденный приказами органов здравоохранения, согласно которому оказывается минимум бесплатных услуг.
А есть дополнительные услуги — косметические, по сохранению тела умершего, по оформлению похорон — их оказывают ритуальные службы. Часто к ним бывают претензии со стороны родственников умерших, и эти претензии распространяются на патологоанатомов, которые не имеют к этому отношения. Это очень плохо, потому что на нас падает тень. Поэтому мы отстаиваем позицию относительно их выведения из лечебных учреждений, чтобы, как в советское время, они принадлежали службе быта. В Петербурге некоторые ритуальные службы были связаны с криминалом. Там их возглавили санитары. Были случаи, когда заведующих патолого-анатомических отделений убивали, которые не шли на поводу у бандитов.
В Москве до такого, слава Богу, не доходило. Потому что наша специальность — мультидисциплинарная. Мы вскрываем умерших и получаем биопсии при разных заболеваниях от терапевтов, от хирургов, от кардиологов, и от онкологов. Поэтому патологоанатом должен разбираться во всех этих болезнях. Это очень большой объем знаний. Даже опытный патологоанатом не всегда может похвастаться тем, что он полностью владеет специальностью. Биопсийная диагностика — она неисчерпаема и безбрежна.
Мы до конца жизни друг у друга учимся. И сплошь и рядом маститые специалисты идут советоваться к коллегам, устраивают консилиум, чтобы установить точный диагноз. Второе — это преодоление внешних барьеров, которые делают нашу службу непрестижной, я имею в виду работу с трупами. Прежде всего, нужно преодолеть этот барьер. Когда он преодолевается, появляется интерес профессиональный и появляется чувство своей востребованности. Сколько я встречал специалистов, которые недовольны своей профессией. Это несчастные люди.
И один из немаловажных факторов — я бы назвал его элитарность. Хирургов и терапевтов — пруд пруди. А патологоанатомы больницах — это единицы. В крупных больницах, например в Боткинской, их может быть 10-15 человек, но все равно — это несоизмеримо мало с общим количеством врачей. Еще один привлекательный для нашей профессии фактор — наглядность и доказательность изучаемого материала — это тоже очень привлекает.
ХХI век. Но патологоанатом не только исследует трупы и вскрывает умерших людей, чтобы определить причину смерти. Он делает заключение о степени повреждений у живых людей, пострадавших в различных ситуациях.
При планировании хирургических операций и для уточнения диагноза исследует ткани пациентов под микроскопом для выявления злокачественных клеток или подтверждения доброкачественности опухоли. На враче лежит огромная ответственность — не просмотреть зарождения злокачественных клеток. Исследование биопсии считается более ответственным и сложным, чем посмертное вскрытие. Образцы тканей после каждой операции попадают к патологоанатому для исследования на доброкачественность, определения, присутствует ли в клетках какая-либо патология. Если необходимо он подготавливает и отправляет образцы тканей для дополнительного исследования в других лабораториях. Работа патологоанатома связана с немалым риском. Он постоянно работает с болезнетворными бактериями, инфекционным материалом. Наравне с микробиологами, работающими с микробами, вирусами, должен постоянно быть начеку и соблюдать ТБ.
Ведь нередки случаи инфицирования врачей, медсестер серьезными болезнями, иногда заканчивающиеся летальным исходом. Соблюдение правил предосторожности — обязательно. Основные риски: Неосторожность при вскрытии пациентов, умерших от болезней, заразиться которыми можно через кровь: ВИЧ, туберкулез, венерические заболевания, гепатиты. Отсутствие маски и несоблюдение стерильности при вскрытии трупов с заболеваниями, передающимися воздушно-капельным способом, поскольку микробы и вирусы остаются активными и после смерти в течение нескольких суток: вирусные патологии, атипичные пневмонии, бронхиты. Трупные яды и химические вещества, которыми обрабатывается помещение для вскрытия: ими вынужден дышать патологоанатом. Постоянные психологические нагрузки, требующие особой стрессоустойчивости врача. Вскрытие проводится не всегда — родственники имеют право отказаться от процедуры. Профессиональный жаргон.
И уж тем более не воспевает и не популяризирует. Однако после нашего первого интервью прошло довольно много времени. И за этот период времени у меня произошло много изменений в жизни. Я успел развестись, пожить и поработать по специальности в Израиле, вернуться в Россию, поработать в ряде московских лабораторий, в том числе — Боткинской больнице и в конце 2020 года стать заведующим патологоанатомическим отделением Видновской больницы. Сегодня я так или иначе вижу позитивные тенденции. Например, есть толковые ординаторы в нашей специальности. Я веду образовательные модули в ситуационном центре Боткинской больницы и вижу желающих получать знания. А знаниями обязательно надо делиться. На занятиях я всегда говорю и о том, что нужно изучать английский язык, чтобы свободно читать иностранные исследования и быть в курсе научных событий. До политической ситуации я вел профессионально-ориентированный аккаунт в инстаграме, который пользовался спросом.
И часто через него на меня выходили пациенты, которым нужно было второе мнение, или врачи, которым нужно было посоветоваться. Я с удовольствием это делал. Сейчас у нас в сетях есть сообщества патологоанатомов, где врачи делятся новыми исследованиями, научными работами, клиническими случаями. Это тоже важно. Как известно, показательный разбор клинического случая стоит выше по значимости, чем просто мнение эксперта. Для меня еще стало показателем, что врач, с которым мы знакомы по инстаграму и Израилю, тоже приехал работать в Боткинскую больницу. В этой больнице ГКБ им. Боткина , кстати, очень современное оборудование и всегда много интересной работы. Количество сложных и интересных биопсийных исследований там постоянно растет. Микроскоп, гистопроцессор, станция для заливки в парафин и многое другое фирмы MtPoint МедТехникаПоинт.
Кстати, это первый российский производитель гистологического оборудования и реагентов. Получаю и от коллег хорошие отзывы по нему. Кроме того, коллеги из Московской области связываются со мной по перспективам работы с оборудованием данной компании, я с радостью их консультирую, приглашаю посмотреть, как все работает. Что удалось там подсмотреть, какой опыт перенять, что осуществить? Рамат-Ган и в научном институте Хаима Вайцмана г. За время работы в Израиле я поучаствовал в написании двух научных статей, опубликованных в журналах Sience и Nature.
А здесь исследовательская работа.
Мы находим болезни, которые имеют свои проявления. Мы ставим диагноз, который очень нужен врачам. Сопоставляем клинический диагноз с нашим диагнозом. Инструменты для вскрытия: пила, линейка, пуговчатый зонд, черпак, разные виды ножниц. Старые механические весы за спиной профессора работают лучше современных электронных И конечная цель вскрытий — это посмертная диагностика, но самое главное — это выявление дефектов оказания медицинской помощи. Мы выявляем, все ли было правильно сделано, потому что, если диагноз не совпадает, значит и лечили не так, как надо. Потом уже проводятся коллективные разборы патологоанатомов на разных комиссиях, их несколько и на клинико-анатомических конференциях.
Бывают конфликты между родственниками умершего и врачами, нужно всегда найти истину. Причем делается это коллегиально. Некоторых людей, которые в такой ситуации готовы отдать деньги, работники моргов просто вводят в заблуждение. И многие дефекты работы этих служб переносятся на врачей, хотя мы не имеем к ним отношения. Есть перечень услуг, утвержденный приказами органов здравоохранения, согласно которому оказывается минимум бесплатных услуг. А есть дополнительные услуги — косметические, по сохранению тела умершего, по оформлению похорон — их оказывают ритуальные службы. Часто к ним бывают претензии со стороны родственников умерших, и эти претензии распространяются на патологоанатомов, которые не имеют к этому отношения.
Это очень плохо, потому что на нас падает тень. Поэтому мы отстаиваем позицию относительно их выведения из лечебных учреждений, чтобы, как в советское время, они принадлежали службе быта. В Петербурге некоторые ритуальные службы были связаны с криминалом. Там их возглавили санитары. Были случаи, когда заведующих патолого-анатомических отделений убивали, которые не шли на поводу у бандитов. В Москве до такого, слава Богу, не доходило. Потому что наша специальность — мультидисциплинарная.
Мы вскрываем умерших и получаем биопсии при разных заболеваниях от терапевтов, от хирургов, от кардиологов, и от онкологов. Поэтому патологоанатом должен разбираться во всех этих болезнях. Это очень большой объем знаний. Даже опытный патологоанатом не всегда может похвастаться тем, что он полностью владеет специальностью. Биопсийная диагностика — она неисчерпаема и безбрежна. Мы до конца жизни друг у друга учимся. И сплошь и рядом маститые специалисты идут советоваться к коллегам, устраивают консилиум, чтобы установить точный диагноз.
Второе — это преодоление внешних барьеров, которые делают нашу службу непрестижной, я имею в виду работу с трупами. Прежде всего, нужно преодолеть этот барьер. Когда он преодолевается, появляется интерес профессиональный и появляется чувство своей востребованности. Сколько я встречал специалистов, которые недовольны своей профессией. Это несчастные люди. И один из немаловажных факторов — я бы назвал его элитарность. Хирургов и терапевтов — пруд пруди.
А патологоанатомы больницах — это единицы. В крупных больницах, например в Боткинской, их может быть 10-15 человек, но все равно — это несоизмеримо мало с общим количеством врачей. Еще один привлекательный для нашей профессии фактор — наглядность и доказательность изучаемого материала — это тоже очень привлекает. Каждая болезнь имеет свой неповторимый и образный вид, на вскрытии это — и вес, и консистенция, и цвет, и размер органа. Микроскопически тоже каждый вид патологии выглядит по своему, причем микроскопические изображения иногда имеют красочный художественный вид. Эта наглядность создает уверенность в профессиональных выводах. В силу малочисленности сотрудников нашей профессии, нас не очень сильно пугают регулярные акции по сокращению штатов.
Патологоанатома можно, например, поставить ассистировать к хирургическому столу, и он будет держать крючки. Но ни один хирург не сможет провести вскрытие, а тем более работать с биопсией. А биопсия — это настолько ответственное дело! Он нашего диагноза зависит лечение и соответственно судьба больного. Если ошибется патологоанатом, тогда возникает очень серьезные конфликты вплоть до очень серьезных разбирательств.
Не благодаря, а вопреки: кто такие патологоанатомы на самом деле
Нечасто в морге оказываются трупы детей. В основном это бывает в случае долгой болезни ребенка. Но встречаются и несчастные случаи. Работа с «ковидными» трупами Объем работы патологоанатомов вырос за последние два года. Работа с умершими, гибель которых может быть связана с коронавирусом, очень объемная и опасная. Врачи исследуют такой материал только в специальных защищенных костюмах. Можно спокойно отличить труп человека, болевшего ковидом. У него будут очень тяжелые легкие — в несколько раз больше, чем у «здорового» умершего. Тяжелейшая пневмония вызвана коронавирусом.
Все, что мы подаем в статистику, — это действительно смерть от ковида. У нас нет никаких целей и задач, никто над нами не доминирует. Сколько трупов с коронавирусом вскроем, столько в статистику и подадим. Скажу, что коронавирус «любит» людей с лишним весом и больными почками. К ним он, к сожалению, чаще всего и цепляется», — дополнила Веселко.
У вас бывают опознания? Но сейчас бывает, тело выдаем, а родные говорят: «не наш». Смерть сильно изменяет человека. Плюс санитары его готовят к похоронам — крема, мазилки всякие.
Было, мама узнает дочь, а отец говорит — нет, не она. Врачебная тайна действует так же. Если больной не указал, что кому-то из родных можно рассказывать о диагнозе после смерти, я не имею право говорить. И документацию выдать не могу, только по запросу, через главного врача. Как организована работа морга, когда у вас выходной? Я выбивал когда-то эти ставки. Что творилось в старом морге в 90-е! И залезали в морг, и с трупов одежду снимали! Сейчас все нормально организовано.
От чего она зависит? Но специальность не престижная, дефицит кадров в стране огромный. Учиться долго, работать сложно. Если не уверен, надо смотреть и еще раз смотреть. Чем больше работаю, тем меньше права на ошибку. Должен быть педантизм, даже скрупулезность. Вот пять кусочков из желудка, и только в одном может оказаться рак. А я посмотрю четыре и напишу гастрит. Дотошность, тщательность важны.
Когда человек умер — его не воскресишь, а насчет живых ошибаться нельзя. Но когда мы учились в мединституте, то препарировали трупы без кожи и жира. Откуда их взяли? Скорее всего, на законных основаниях были изъяты. Сколько времени на него уходит? Она устроена как операционная. И час, и полтора может длиться, если, например, человек за сто кило весит, попробуй достань до органов. Должно вскрываться все: и полость черепа, и все органы, измененные и не измененные. Смотрим всё.
Онкология — Иван Яковлевич, вы давно работаете. В вашей личной практике, как ощущаете, количество больных раком увеличилось? Когда начинал, были единичные случаи. Диагностика стала хорошая. В начале 90-х гастробиоптаты были единичные, сейчас есть врачи-эндоскописты, ФГС, колоноскопия, хорошая аппаратура. Бывает, с одного лотка 2-3 злокачественных опухоли выявляется. И в целом количество случаев возросло. У нас же увеличивается продолжительность жизни, об этом часто говорят. А чем человек старше, тем больше вероятности онкологии, тем больше рака будет.
Бывает, мужчина год дома сидит. Уже и похудел на 30 килограмм, и кровит, его жена в больницу гонит, а он не идет. Лучше диагноз ставить на стадии предрака, на стадии дисплазии или микрокарциномы. Это показание к удалению, что и будет предотвращением рака. Бывает, врач ставит рак, а мы не находим; бывает и наоборот. Человек ставится на учет в случае положительного диагноза. Вот такие стеклышки тщательно изучаются врачом перед тем, как он напишет свой диагноз. На одном лотке могут встречаться 2-3 случая рака Особенность патанатомии в том, что у нас хранится все: стекла, блоки, журналы. Можно поднять через три года материалы и еще раз пересмотреть.
И не вы сообщаете им про диагноз. Многое поменялось в течение последних десятилетий. В каждой больнице вам могут рассказать случаи, как пациенты выбрасывались, как кончали жизнь самоубийством в туалете больницы, узнав о диагнозе. И в нашей больнице такие случаи были. Но сегодня рак не приговор: и врачам легче говорить об этом, и люди проще воспринимают; понимают, что всё лечится. У мужчин рак легкого, особенно у курильщиков, простаты — у тех, кто постарше. Хронические язвы, гастриты могут привести к раку желудка. Если выявили папилломавирус, это группа риска, нужно наблюдаться. В толстой кишке каждый второй полип идет с дисплазией, это предраковое состояние — через пару лет будет опухоль.
Сейчас эти нормы перекрываются в несколько раз. Новых нормативных документов не появилось, врачи работают на износ, от этого страдает качество. На лечащем враче, который работает с данными, или на патологоанатоме, которые делает биопсию? Представляете, как можно подставить лечащего врача в случае ошибки патологоанатома? Мы для него являемся консультантами. Но и в этом случае ответственность всё равно распространяется и на патологоанатома. Обязательно есть секционный нож, обязательно пила, сейчас для вскрытия черепа используют дисковою пилу, в ходе вскрытия иногда нужно вскрывать ребра, грудину, тела позвонков, зонд пуговчатый, для определения хода трубчатых образований — свищей, раневых каналов, сосудов и т. Ножницы разных калибров.
Есть еще черпак, при помощи которого мы измеряем жидкости, которые обнаруживаются на вскрытии. И лапчатый пинцет, которым мы захватываем ткани. Вскрываем как правило в первой половине дня, потом работаем с биопсиями и оформляем документы. Каждая болезнь имеет свой неповторимый вид — Работа не для слабонервных. Как вы справляетесь? Когда я был студентом и увидел первый раз вскрытие, я испытал отторжение. Я считал, что нормальный человек не может заниматься этим делом. Только человек с психическим сдвигом.
В процессе погружения в специальность, сам интерес профессии перевешивал настолько, что внешний антураж отходил в сторону. Я с трепетом, даже с суеверным чувством страха смотрю на покойника в гробу. Это таинство. А здесь исследовательская работа. Мы находим болезни, которые имеют свои проявления. Мы ставим диагноз, который очень нужен врачам. Сопоставляем клинический диагноз с нашим диагнозом. Инструменты для вскрытия: пила, линейка, пуговчатый зонд, черпак, разные виды ножниц.
Старые механические весы за спиной профессора работают лучше современных электронных И конечная цель вскрытий — это посмертная диагностика, но самое главное — это выявление дефектов оказания медицинской помощи. Мы выявляем, все ли было правильно сделано, потому что, если диагноз не совпадает, значит и лечили не так, как надо. Потом уже проводятся коллективные разборы патологоанатомов на разных комиссиях, их несколько и на клинико-анатомических конференциях. Бывают конфликты между родственниками умершего и врачами, нужно всегда найти истину. Причем делается это коллегиально. Некоторых людей, которые в такой ситуации готовы отдать деньги, работники моргов просто вводят в заблуждение. И многие дефекты работы этих служб переносятся на врачей, хотя мы не имеем к ним отношения. Есть перечень услуг, утвержденный приказами органов здравоохранения, согласно которому оказывается минимум бесплатных услуг.
А есть дополнительные услуги — косметические, по сохранению тела умершего, по оформлению похорон — их оказывают ритуальные службы. Часто к ним бывают претензии со стороны родственников умерших, и эти претензии распространяются на патологоанатомов, которые не имеют к этому отношения. Это очень плохо, потому что на нас падает тень. Поэтому мы отстаиваем позицию относительно их выведения из лечебных учреждений, чтобы, как в советское время, они принадлежали службе быта. В Петербурге некоторые ритуальные службы были связаны с криминалом. Там их возглавили санитары. Были случаи, когда заведующих патолого-анатомических отделений убивали, которые не шли на поводу у бандитов. В Москве до такого, слава Богу, не доходило.
Потому что наша специальность — мультидисциплинарная. Мы вскрываем умерших и получаем биопсии при разных заболеваниях от терапевтов, от хирургов, от кардиологов, и от онкологов. Поэтому патологоанатом должен разбираться во всех этих болезнях. Это очень большой объем знаний. Даже опытный патологоанатом не всегда может похвастаться тем, что он полностью владеет специальностью. Биопсийная диагностика — она неисчерпаема и безбрежна. Мы до конца жизни друг у друга учимся. И сплошь и рядом маститые специалисты идут советоваться к коллегам, устраивают консилиум, чтобы установить точный диагноз.
Кроме того, патологоанатом шутит самые смешные шутки на вышеупомянутой КИЛИ. Ноблесс оближ. Выходят из больницы патологоанатом и проктолог. На улице весна!
Патологоанатом: — Смотри, кругом люди! Живые люди! Проктолог: — И лица! Как правило, патологи — феноменально эрудированные люди, способные поддерживать разговор на любые темы.
Учитывая, что работа во многом требует анализа, имеют гипертрофированную логику , из-за которой вынуждены носить костюмы свободного покроя и высокие головные уборы. Своеобразное чувство юмора и презрение к смерти нашло выражение в специфических шутках патологоанатомов. Так, они любят зашить в брюшную полость тапочки поциэнта. А в случае трепанации не преминут завернуть его фимозный мозг в трусы где ему в общем-то и место.
Впрочем, выделив моск, назад в черепную коробку его вложить и зашить — не судьба. Моск, как и прочие органы, зашивают в брюшную полость, а черепную коробку как раз «фаршируют» трусами, носками и прочими тряпками. Дабы «клиент» потом не «потёк», радуя своих родных и близких.
Чем на самом деле занимаются патологоанатомы
Патологоанатом занимается вскрытием тех, кто умер в больницах от заболеваний. Еще важно отметить тот факт, что патологоанатомы чаще, чем другие медики совмещают практическую деятельность с научной. Кто такой «патологоанатом» и чем он занимается. Патологоанатомы, или патанатомы – это медработники, которые вскрывают тела умерших людей. Патологоанатом Кактурский: «Нормальные лёгкие я почти не встречал».