Одним из наиболее известных примеров данного типа является знаменитая «Кружевница» (1823). Сети кружевницы слушать на видеосервисе Wink. читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Константин Паустовский. «Кружевница» принесла Тропинину широкую известность, и он сделал несколько повторений этой работы. кружевница Настя, художник Балашов, раненый лейтенант-рассказчик.
Меню сайта
- Константин Паустовский - Кружевница Настя краткое содержание
- Форма поиска
- В.А. Тропинин. "Кружевница"
- О книге "Кружевница Настя"
- Кружевница Настя — рассказ Константина Паустовского
- Аудиокниги слушать онлайн
Кружевница и вольная Василия Тропинина
Он был, как и все тогдашние простые люди, безграмотный, и, должно быть, много хлопот и издержек то письмо ему стоило! Ну, пишет: «Хвораю, тоскую, терпи, молись…» Много бессонных ночей проплакала над тем письмом его хворая жена!.. А от дочки она всегда свои горести таила. Арина сама пришла бывшей фрелине эту новость поведать, но та перед ней даже не заплакала, только побелевшим лицом поникла, да тихо-тихо вымолвила: — Буди ми воля Господня! Успокоил Ты, Господи, душу его неспокойную. Благодарю Тебя, Создатель! Арина больше ничего и сказать не смогла, только головой покачала да из избы вышла, а потом и барыне, и по всему селу рассказывала, что «парикмахерша-то своего мужа никогда не любила, а как умер он, даже Бога благодарить принялась».
Слушали ее добрые люди и, — кто честен был, — молча от нее отворачивался, а кто духом послабее, да поничтожнее, — даже поддакивать ей да дивиться принимался. С отъездом барина и мужа жизнь бывшей фрелины пошла еще тошнее! Говорят, что Арина бывало, ее даже при народе поколачивала. Но у нее был уж свой клад, который она заслоняла от врага своей собственной плотью и кровью. Понимала она, что Арина хочет ей сделать самое большое зло, какое только может; а наибольшим-то злом была бы для нее обида ее Маши. Ну, и делала она, как делает птица перед охотниками: и вьется она, и кричит, и крыльями машет над пустым местом, лишь бы отвлечь их внимание от своего гнездышка с птенчиками… Пусть, дескать, стреляют в меня, а их-то, — клада моего бесценного — не заметят и не тронут!
Сердце от страха кровью обливается, в глазах от ужаса рябит: видит она, как стволы ружей под солнцем блестят, знает, какая смерть быстрая из этих золотых черточек вылетит, а все вьется и трепыхает… И кто знает, чего в этом трепыханье над пустым местом больше: хитрости ли животного, или мольбы до отчаяния дошедшего материнского сердца? Кто их знает, как у них все это было, только и весна и половина лета прошла — а никто об Машутке даже и не вспомнил. Всю злобу Арины выносила больная камердинерша на себе величаво и безропотно… И чего-чего не заставляли ее делать, каких обид она не терпливала, каких мук не выносила! И все это лишь из-за того, чтобы, муча ее, враг не заметил ее гнездышка с беспредельно-любимым птенчиком. Ни одного супротивного, укоризненного слова не высказывала злой мучительнице! Зато и Маша росла у ней смелая, прямая и гордая!
А уж добрая-то какая! Всюду эта девчонка поспеет: кого приласкает и до слез примирительных доведет, кого так рассмешит и потешить, что тот со смеху и горе позабудет! Однако, и до нее добралась судьба ее горькая. Было это в месяце июле, когда все лучшие грибы и цветы поспевают. Бывшая фрелина ходила везде, где ее по работам посылали, а Машутка на свободе летала, куда Бог пошлет: то в поля, то в луга, то в болото заберется. И, как на беду, задайся в ту пору чудно какой грибной год.
Бабы с ребятишками просто не успевали их обирать! Даже мужики с возами за ними по лесам езживали. Их и жарили, и варили, и в пирогах ели, и сушили, и солили, целыми деревнями собирали, а все переводу им нет! Прослышала о том барыня — а она очень уж без барина-то скучала. Вот и вздумалось ей самой со своим бабьим штатом за грибами поехать. Запрягли три охотничьих брички, насажали туда и горничных, и девчонок, и прачек с кузовками и корзинками, и двинулись в лес.
Рядом с барыней, в рессорной коляске, сидит Арина и, поглядывая на лесную дорогу, веселые речи про огромные старинные грибные сборы ведет. Барыня дышит свежей лесной влагой так отрадно. Наконец, остановилась коляска у самого грибного места. Кучера уж заранее научены были, и целую неделю вокруг того места нарочитые сторожа бродили, чтоб народ туда не ходил и раньше барыни грибов не обобрал. Барыня, благодушно посмеиваясь, вышла из коляски. Арина раньше ее выскочила, две корзиночки захватила, и барыне, вместе с выездным лакеем, выходить помогла.
Очень барыне настоящая лесная глушь понравилось! Спустилась она к оврагу и вдруг слышит: поет кто-то веселую, превеселую песню; голос чистый, звонкий, но совсем еще детский: — Кто это, Ариша? Барыня и грибы забыла. Точно я от них молодею. И детство, и девические годы воскрешают! Кряхтит Арина и бесится, а все идет — барыню подпирает.
Наконец, они к непроходимой топи подошли и обе чуть не по пояс загрузли. Грязно ипрохладно, а барыне — все нипочем. Чудный голос с чарующими песнями чуть не в двух шагах слышится. Ступила она на гнилой стволок, что погряз в болоте и почти совсем перегнил; он хрустнул под нею, она крякнула, и голос вдруг оборвался и замолк. Хоть умри, да сыщи! Ищет Арина, без оглядки и жалости тростник приминает, а голос, как назло, стих и затаился.
Вдруг она, уж с очень большого зла, толстейший сноп тростника отогнула, и перед барыней, с одного ее маху, крошечный болотный островок открылся. А на островке там сидит девочка свежая, румяная из себя; на темно-русой кудрявой головке у нее синий венок из васильков. Девочка, видно, думала, что с нею добрые люди в прятки играют, и притаилась, но даже когда барыню увидела, у ней страху не проявилось: смотрит на нее с Ариной, да так весело и лукаво посмеивается. Чья она? Как же это я ее до сих пор не видала? А девчонка-то балованная, дикая; сами извольте видеть, куда одна-одинешенька забралась, да и на вашу милость без всякого почтения смотрит.
Вишь, глазища-то так и скачут. Барыня Арину точно и не слышит. Вот только цветы соберу. Встала она, — рубашечка на ней беленькая, сарафанчик красненький, — ну, настоящий цветочек! Барыня смотрит да любуется. Маша из водяных лилий огромный букет сделала и к барыне подошла.
Это барыня; ты должка в ножки поклониться! Оробела девочка от этого окрика, букет опустила и глазки потупила. Слышала — люди пели, я у них и переняла. Давайте я вас по хорошему месту проведу. Я тут все знаю. Во всю прогулку барыня не отпускала от себя Машу, а к вечеру решила и совсем ее к себе в горницы взять.
Задрожала парикмахерша, когда ей сказали, что барыня ее к себе с дочкой требует! Бросилась она к Маше своей, обхватила ее руками и рыдает над ней, как над милым покойником. Вокруг барыни царит Арина, а разве пощадит она сокровище врага своего? Однако все-таки приодела Машутку и в дом за ручку повела. Вот и я хочу твоей дочке милость сделать: она с этого дня при мне останется, а потом поприучится — и в горничные попадет. Кабы знала барыня, сколько слез и горя стоила эта ее милость сердцу парикмахерши — наверное, отказалась бы взять Машу!
Барыня она была добрая. Побледнела парикмахерша, низко поклонилась, благодаря за милость, да и вышла, пошаты-ваясь. В девичьей уж ее ждали горничные. Ее все любили за то, что при ней всем в доме жилось спокойно и привольно. Ну, что? Долго отливали и отпаивали ее водой девушки; наконец, она очнулась, поднялась на ноги и тихо промолвила: — Не обидьте сиротку; защитите в беде!
Потом поклонилась всем и тихонько поплелась вон. Как она первую ночь в опустелой избе без дочери провела — то ведает один Бог да ее подушка; только с тех пор она стала еще быстрее чахнуть. Барыня ее все около себя держит да с нею пошучивает, так, что даже Арина — на что уж змея была — и та ее пальцем тронуть не смела. Прибежит Машутка иной раз в девичью: горничные ей, как празднику, рады, ласкают, целуют. Аринины каверзы наперерыв рассказывают. Иные, которых в этот день старая ведьма прибила, плакать примутся.
Пригорюнится и Маша, вместе с ними повздыхает, а потом вдруг и рассмеется весело. Ну, одно слово — настоящая Арина! Девушки все так и покатятся со смеху, стараясь, чтобы смеха их веселого никто не услышал. Даже и те, которые плакали, горе свое забудут и, вместе с другими, проказить начнут. Истинной отрадой для всех в доме эта Маша была! Барыня ее от себя просто не отпускала.
Маша, прогони-ка муху! Маша, подвинь-ка скамейку под ноги! Маша, что ты молчишь? Говори что-нибудь, а то скучно! Маша, спой что-нибудь! Другой бы ребенок от этакого житья либо зачах, либо обозлился, а этой — ничего!
Она и барыне угодит, и в девичью свой смех и веселье занесет, и к матери на село слетать ухитрится. А не скучала она еще и вот почему: век эта девчонка была чем-нибудь да занята. То она рисует, то кроит, то шить примется, то воску притащит, да такой цветок или собачку, либо коровку вылепит, что все только удивляются. Барыня ею просто не нахвалится. Какая она умная да обходительная! Пока Маша ребенком была, Арина хоть в душе и недолюбливала ее, а все же не обижала.
Ей даже на руку было, что у барыни такая забава завелась, а забавляясь, та ее к себе не часто требовала. Но как Маша подвыросла, и барыня начала даже о важных делах с нею разговаривать — стало то Арине невтерпеж! И начала она к бедной Маше привязываться: «И то не так, и это не эдак; из-за тебя шум, хохот, гвалт да леность в господском доме! Бранит Машу, а сама старается погромче крикнуть, чтобы барыня слова ее язвительные услышала. Только барыню и это не пронимало. Девкам работать надо, а она такой смех да шум каждый день затевает, что хоть святых вон выноси.
Ведь все они господский хлеб каждый день едят, а какой ждать от них работы, коли они все только хохотать будут? А смешит да забавляет их все ваша же Марья. Да и Маша еще почти дитя, пусть повеселится! Пошли-ка ты ее ко мне; может, и мне повеселее станет. Придет Маша, про селовые новости рассказывать начнет: тот такой-то, да вот этак ходит; этот вон на такое-то дело плох, да зато на такое-то мастер. Из каждой речи Маши выходит, что если и плох в чем-нибудь человек, то зато в другом он хорош и ловок, что для господского хозяйства сущий клад составляет.
Да и рассказывала все это Маша барыне не просто, а каждого, про кого говорит, так хорошо да живо передразнивает, что барыня только покатывается-хохочет, и не только не гневается на такого человека, а даже интересоваться им начнет: про его нужды, беды и привычки расспрашивать примется. В такие минуты он перед нею прав, а коли и виноват кто, то скорей пожалеть, чем карать его следует. А как придет вечером Арина барыню спать класть, да про те же дела ехидно рассказывать примется, барыня, слушая ее, только хохочет и приговаривает: — Знаю, знаю, все знаю, старая, злая ты дура! Только не так ты это все рассказываешь. Не виноват тот человек, а просто глуп был. Ты рассуди-ка… И начнет с Машиных слов передавать дело.
Видит Арина, что барыня от ее рук отбивается: уж не ее глазами на людей смотрит, не по ее советам приказания и наказания раздает, — и порешила она, что жива не останется, а Машу перед барыней очернит и из дому совсем выживет. А барыня с каждым днем к Маше все больше привязывается: шутит с нею, наряды свои ей показывает, а то посмотрит на нее, посмотрит, да и спросит: «Ну что, Маша, любишь ли ты барыню свою старуху? Барыня и довольна. Ведь всякому сердцу ласка нужна. А была барыня еще смолоду большая охотница до кружевов. Тогда на них, говорят, такая мода была, что даже мужчины их носили, и господа ими друг перед другом щеголяли и чванились.
Возили те кружева им из-за границы, и деньги за них они платили большущие. В старости Машина барыня кружев, понятно, не носила, но все-таки берегла их пуще глаза, внучкам оставить собиралась, а сама часто на них любовалась и Маше их показывала. И запало девушке в голову: самой такие же кружева делать начать. Она сначала к ним все присматривалась, у барыни расспрашивала да на бумажках что-то вырисовывала, а раз и говорит барыне: — А что, сударыня, ведь и дома можно бы такие же кружева сделать. Все перепутала и бросила? Очень уж она и Машу и кружева любила.
Постепенно заслуги Тропинина как художника все больше привлекали внимание общества, и став полноправным академиком, он снял квартиру в Москве в доме на Ленивке близ Большого Каменного моста, где и был написан знаменитый портрет поэта Александра Пушкина. Себя как в зеркале я вижу, но это зеркало мне льстит Ещё в XIX веке исследователи творчества Пушкина отмечали, что «русская публика остается недовольною почти всеми портретами поэта, сделанными при его жизни». В 1827 году один из современников писал о портрете Тропинина: «Физиономия Пушкина, столь определенная, выразительная, что всякий хороший живописец может схватить её, вместе с тем и так изменчива, зыбка, что трудно предположить, чтобы один портрет Пушкина мог дать о ней понятие». Очевидно, публике хотелось видеть на портрете не только внешнее сходство, но и материальное воплощение того поэтического дара, которым обладал Александр Сергеевич. В то же время, Иван Тургенев заметил: «Отличительная черта поэзии Пушкина — изящная и умная простота, и эта именно простота должна проявляться в самом изображении поэта». Кажется, что именно этой простоте и следует в своей работе Тропинин. Так Риму, Дрездену, Парижу известен впредь мой будет вид Вообще, отличительные черты многих портретов Тропинина — это камерность, теплота и уют.
Его модели подчас предстают не в мундирах и фраках, а в простой домашней одежде. Художника так и называли — «халатный живописец», а когда заказывали портрет, уточняли: «только непременно в халате». Вот и Александр Сергеевич кисти Тропинина по-домашнему растрёпан, непринужденно свободен и расслаблен. Из-под его халата виднеется ворот белой рубахи, а на шее небрежно повязан платок. Широкие складки халата, напоминая античные одеяния, создают при этом впечатление некоторой торжественности. Во всей его позе чувствуется внутреннее достоинство и гордость за своё призвание. Лёгкий разворот и застывшее импульсивное движение вносит в изображение эффект динамики: он величав и в то же время порывист.
Гордо приподнятая голова направлена вправо, лицо внимательно и сосредоточенно. Взгляд широко раскрытых глаз вдохновенно устремлен вдаль. Иными словами, в этом портрете воплотилось и состояние творческого вдохновения, и внутренней собранности, и человеческой теплоты. Портрет Пушкина работы Тропинина до сих пор висит в последней квартире поэта на Мойке, 12 Всероссийский музей А. Пушкина Музей-квартира на Мойке. Помимо портретов на заказ художник писал своих друзей, приятелей и хороших знакомых. К этим дружеским работам художника относятся портреты: гравёра Е.
Скотникова, владельца багетной мастерской П. Карташёва, скульптора И. Витали, гравёра Н. Уткина, любителя-гитариста П. Перед нами идиллический портрет: молодой человек приятной наружности, в распахнутом на груди халате, с гитарой в руках. Он как бы изливает в романсе чувствительность своей души, свои мечты, свою печаль или радость. В это время в обществе, в городском быту большое место стал занимать лирический романс, и этот образ как бы явился откликом на полюбившееся пение под гитару.
После академической выставки художник приобрёл известность, круг его клиентов расширился. Тропинин писал портреты московских дворян, купцов, деятелей культуры. Часто это были персонажи из простонародья — люди, близкие и понятные мастеру, а также небогатые московские дворяне. Изображённая Тропининым «Женщина в окне» — героиня поэмы М. Лермонтова «Тамбовская казначейша». Каждый портрет кисти Тропинина сюжетен и демонстрирует интерес художника к будничной стороне жизни человека. Теплый колорит полотна, мягкий, естественный свет рождают ощущение реальности и создают уют и доброе настроение.
Герои Тропинина привлекают своей простотой и непосредственностью, располагая к себе открытостью и задушевностью. Этот портрет был представлен Русским музеем в Москве в стенах музея Тропинина. Женщина в окне Казначейша. Русский музей, Санкт-Петербург В творчестве Тропинина периода расцвета 1820-1830-е годы наблюдается эволюция живописной манеры: колорит произведений приобретает насыщенность, форма становится более объёмной. Усиливаются жанровые мотивы, характерные для всего искусства Тропинина. С годами начинают появляться реалистические тенденции, наиболее отчётливо проявившиеся на закате творчества художника. Тщательно проработанные Тропининым детали жанрового портрета сделали из молодой девушки, занятой тяжелым кропотливым трудом, настоящую портретную модель.
Художник выписал до мельчайших подробностей каждую деталь — от элементов одежды девушки до стола, за которым она работает. Благодаря такому кропотливому труду и необыкновенному мастерству художника, картина больше похожа на художественную фотографию. Красный платок, покрывающий плечи швеи, и ее вышивка с золотым орнаментом выглядят как живые, готовые всколыхнуться от малейшего ветерка. Уделяя столь большое внимание объектам окружающей обстановки, художник не обделяет и образ молодой девушки. Колорит картины очень свеж и ярок, Тропинин смело играет светом и тенями, вследствие этого не только фигура швеи, но и все остальные элементы интерьера оживают на холсте. В 1833 году с образованием публичного художественного класса началась педагогическая деятельность Тропинина. Однако Василий Андреевич никогда официально не числился преподавателем.
Один из первых его учеников писал о нём: «Какой прекрасный человек, он как отец принимал нас…» Живописец всегда отказывался от частных уроков, а вернее, от оплаты за них. Он всегда стремился помочь и поддержать начинающих художников. Важную часть наследия Тропинина составляют его рисунки, в особенности карандашные портретные наброски, выделяющиеся остротой наблюдений. Проникновенная задушевность и поэтически-бытовой, гармонический лад его образов не раз воспринимались как специфическая черта старомосковской художественной школы. На 1830-1840-е годы приходится наибольшее количество портретов, написанных Тропининым. Про художника говорили, что он переписал «буквально всю Москву». У него сложился широкий и разнообразный круг заказчиков.
Тут и первые лица в городской иерархии, люди государственные, а также духовно близкие Тропинину актёры, писатели, художники. Тропинина и московских художников его времени Музей В. Тропинина и московских художников его времени Работы В. Тропинина в экспозиции Музея В. Тропинина и московских художников его времени Фотограф Андрей Лобанов Мирное течение московской жизни всколыхнул приезд Карла Павловича Брюллова в декабре 1835 года. Обеды в честь знаменитого живописца устраивали Московский художественный класс, любитель искусства и коллекционер Егор Иванович Маковский, скульптор Витали. Маковский же и привёл Брюллова в мастерскую Тропинина.
Биограф художника Рамазанов вспоминает: «Карл Брюллов, поражённый в старце необыкновенной ясностью ума, свежей памятью всего былого, теплотою чувств, живительным взглядом на искусство и удивительным о нём разговором, полюбил Тропинина всей душой и редкий день не навещал его. Не один раз случалось, что, приглашённый на роскошный обед аристократа, Брюллов изменял данному слову и приходил разделить за столом Василия Андреевича простые щи и кашу». Брюллов высоко оценил искусство и человеческое обаяние первого московского портретиста. И Тропинин был в восторге от своего знаменитого собрата по ремеслу. Общение с Карлом Павловичем не прошло для него бесследно. У Тропинина появляются произведения большого размера со всеми приёмами и аксессуарами большого парадного портрета. В портрете самого Брюллова артистическую незаурядность художника Тропинин подчёркивает пышным фоном античными развалинами, увитыми виноградными лозами, дымящимся Везувием.
Заслуги Василия Андреевича Тропинина перед русским изобразительным искусством не остались незамеченными. В 1843 году он получил официальное признание — Московское художественное общество избрало его своим почётным членом за «ревностное содействие к пользе и процветанию Общества и училища, при нём состоящего». Это Общество было создано в 1833 году усилиями художников и любителей искусства и благодаря «просвещённому сочувствию частных лиц». Его председателем стал московский генерал-губернатор князь Д. Учредителями Общества были Е. Маковский, Ф. Кюнель, К.
Рабус, скульптор И. В начале 1850-х годов небывалая популярность Василия Тропинина стала угасать, но привычка к ежедневному труду не позволяла Василию Андреевичу Тропинину оставить кисть. Он продолжал писать, пробовать различные варианты портретных композиций салонного направления.
Ясный и радостный душевный мир девушки легко читается на ее лице, юношеским задором светится лукавый взгляд. Очень детально художник нарисовал руки мастерицы, кисти с детства работающего человека. Они словно живут своей собственной жизнью, привычно продолжая работу, хотя девушка смотрит в сторону.
Ногти на руках кружевницы аккуратно подстрижены, чтобы не дай Бог!
Кто я? Девушка, такси нужно? Она лишь отчаянно мотала головой, непроизвольно ускоряя шаг. Перспектива ехать куда-нибудь с абсолютно чужим мужчиной пугала. Инга ездила только с Петром Васильевичем. Или с Антоном на машине Петра Васильевича. Один из особо назойливых водителей поймал Ингу за локоть.
Она вскрикнула, одернула руку, попятилась, наткнулась на кого-то и, оглянувшись, увидела перед собой полицейского. Так быстро? Ей казалось, что она слышит за спиной топот ног, поэтому, вместо того чтобы направиться на автобусную остановку, понеслась по Артиллерийской, свернула на Советскую. Еще три квартала — и она оказалась на улице Лазаревской, перед входом в магазин под вывеской «Антикварная лавка». Магазин этот принадлежал Петру Васильевичу Бородину, бабушкиному другу, которого та перед смертью попросила помочь Инге отыскать мать. Из последних сил Инга толкнула дверь и фактически ввалилась в жаркое помещение. Господи, ты вся дрожишь! В кабинете за директорским столом расположился Антон Волынкин, единственный продавец.
Он был студентом, готовился к сессии и старался воспользоваться каждой мало-мальской оказией, чтобы подтянуть свои многочисленные хвосты. При виде шефа он вскочил. Вдруг кто придет, а я тут… Сам понимаешь. Зубы Инги выбивали дрожь, размазанная вокруг глаз тушь напоминали синяки. Сердце, казалось, пульсировало уже в глазах, отчего мир вокруг подпрыгивал в такт его ударам. Может, в полицию?.. Последнее слово вызвало у Инги очередной приступ истерики. Она обхватила стакан обеими руками, сжав его, словно хотела раздавить.
Она сказала, что я украла свидетельство о рождении ее дочери. Как-то не верилось, что Галина действительно сменила имя и отчество. Прости, я, наверное, должен был поехать с тобой. Или хочешь чаю? Как можно думать о еде в таком состоянии? Инга с трудом сдерживалась, чтобы не выплеснуть на старика душившую ее обиду на жизнь. Надо что-то делать, иначе мозг взорвется. Она обхватила голову руками.
Ну зачем она согласилась на эту авантюру? Зачем искать мать, которой и без нее вполне хорошо! Только из-за того, что этого хотелось бабушке? Но бабушке теперь по большому счету все равно. Неужели даже после смерти она не разомкнет кольцо своей опеки? Он бывший банкир. Я еще с матушкой его был знаком, милейшая женщина. Так вот, банкир этот сейчас работает в детективном агентстве.
Название такое замечательное — «Кайрос». Знаешь, что оно означает? Говорил он медленно, задушевным тоном, слегка растягивая слова, и сердце Инги невольно замедлялось, успокаиваясь и возвращаясь на место. У греков было два бога времени — Хронос и Кайрос. Хронос — это бог времени, прошедшего и всепожирающего. А Кайрос — бог удачи, бог счастливого случая. Я еще когда с ним пообщался, пожалел, что не назвал так свой магазин. Может, к нему обратиться за помощью?
Деньги есть у меня. Инге ничего не оставалось, как кивнуть, — не сидеть же истуканом. Старик может обидеться, а обижать его совсем не хотелось. Уж очень он был славным, заботился об Инге с тех самых пор, когда она появилась в Кулишках. А еще он организовал в своем магазине небольшую витрину с бабушкиными кружевами. Тогда ассортимент был небогатым — воротнички, салфеточки, дорожки. Это уже Инга, учась в старших классах, обнаружила в библиотеке книгу по кружевоплетению и предложила плести браслеты, серьги, колье, перчатки, зонтики, палантины и даже кардиганы. Но кардиганы — это уже исключительно под заказ.
А заказчики были постоянно, и порой количество их явно превышало возможности Инги. Но она не жаловалась — уж очень ей нравилось то, что она делала. Она любила песню коклюшек и постепенно растущий на валике узор. Нет, конечно, бывали и рутинные заказы. Например, сплести десять метров кружева на свадебное платье. Но тогда Инга надевала наушники и слушала радио, а в последнее время — аудиокниги. Она очень любила трогательные истории непременно со счастливым концом. Будь ее воля, она бы всю жизнь так и просидела за валиком с наколотым на него сколком[1 - Сколок — выполненная в натуральную величину схема будущего плетения.
Но воли не было. Сначала бабушке непременно нужно было, чтобы она окончила школу. Инга к тому времени уже сплела свой первый плетешок[2 - Плетешок — основной элемент кружева: туго сплетенный шнур из 4 нитей на двух парах коклюшек. В мечтах она представляла, как плетет кружева не хуже мастериц из их деревни, о которых так любила рассказывать бабушка. Они порой всем миром собирали деньги за возможность перерисовать — «сколоть» сколок. Бралась для этого любая мало-мальски подходящая бумага. Письма, конверты, газеты сшивались нитками для получения нужного размера. Тогда кружевниц в деревне было десятка два.
Сейчас осталась одна бабушка. Да и вообще в деревне постоянно проживало только пять семей. Остальные наведывались преимущественно летом, в пору ягодно-фруктово-грибного изобилия, чтобы в преддверии осени снова вернуться в лабиринты городских улиц. А потому школы в Кулишках не было. То есть само здание осталось, но, лишенное обитателей, оно постепенно старело, ветшало, болело. Инге приходилось ходить за три километра в Екатеринино. Причем спуску бабушка ей не давала. Дождь, снег, ветер — ничто не могло стать предлогом для пропуска занятий.
Инга пробовала было сетовать, но бабушка выдвигала альтернативное предложение — интернат в Рослани, за полторы сотни километров от Кулишек. Ездить оттуда домой не то чтобы каждый день, а даже на выходные, денег, по бабушкиному выражению, не настачишься. Только на каникулы. Конечно же, Инга выбрала Екатеринино. Училась ровно, но без особого интереса — главный интерес дожидался ее дома. А потому она старалась как можно внимательнее слушать на уроках и делать письменные домашние задания на переменках, чтобы, вернувшись из школы, не тратить зря время. Окончив школу, Инга с облегчением вздохнула — теперь можно всецело отдаться любимому занятию. Вопрос о работе не стоял — Петр Васильевич устроил ее в свою фирму.
Заказы давали нормальный, по меркам Кулишек, заработок. Чего еще желать? Но тут Петр Васильевич заявил, что Инге просто необходимо получить высшее образование. И бабушка, которая до этого никогда ни о чем подобном не заикалась, горячо его поддержала. Учеба в городе страшила. Ведь для этого нужно было разорвать привычно тесный круг общения и впустить в него новую, пугающую жизнь. Умения отстаивать свою позицию у Инги не было — не учили этому в Екатерининской школе. Поэтому противостоять совместному натиску бабушки и Петра Васильевича она даже не пыталась и в сентябре стала студенткой заочного отделения Института культуры в Рослани по специальности «Декоративно-прикладное искусство и народные промыслы».
И хотя многие ее сокурсники рассматривали учебу на заочном отделении как очередь за дипломом, который не факт, но, может быть, и принесет какую-нибудь пользу в дальнейшей жизни, Инге учеба дала очень много. Теперь она сама могла создавать сколки будущих кружев — сначала рисовать эскизы на бумаге, а потом переносить их с помощью сканера в компьютер. Взяв лучшее от различных школ кружевоплетения — елецкой, вологодской, михайловской, вятской, белевской, — она выработала свой собственный неповторимый стиль. Получив диплом, она по-прежнему обитала в Кулишках. В ее маленькой комнатке поселился компьютер и дорогущий широкоформатный принтер для печати сколков — подарок Петра Васильевича. Теперь она могла целиком отдаться любимому делу. А потом заболела бабушка. Все началось с обычной простуды, дальше — больше.
В декабре катерининский доктор заподозрил у нее пневмонию и, несмотря на бабушкины протесты, настоял на госпитализации. В день, когда «Скорая» увозила бабушку и сопровождающую ее Ингу в больницу, Кулишки накрыл мощный снегопад. Водитель что есть силы крыл транспортников, которых зима, как всегда, застала врасплох. Возвращалась Инга пешком по знакомой с детства дороге. Снег все падал и падал, и она подумала, что нужно сплести бабушке такой вот снежный палантин. Почему-то за столько лет она ни разу не сплела для нее что-нибудь стоящее. Все на продажу, будь она неладна. А для самого дорогого в ее жизни человека — нет.
И хотя дома на валике у нее был наколот заказ — большая скатерть, Инга, в первый раз в жизни, отложила ее. Рисунок палантина уже жил в воображении, оставалось только набросать его на экране компьютера, а умная программа, подхватив идею, создаст прообраз будущего изделия. Рассвет застал Ингу за работой. Она отвлеклась, только чтобы сварить бабушке куриный бульон. Бабушка, когда Инга болела, всегда поила ее куриным бульоном, считая его панацеей от практически всех известных медицине болезней. Сварить бульон оказалось не так уж просто — стряпуха из Инги никакая. Готовила всегда бабушка, а продуктами регулярно забивал холодильник Петр Васильевич. К старости у бабушки уже не получалось плести кружева — глаза не те, да и пальцы не такие ловкие.
Поэтому они разделили обязанности — Инга работала, а бабушка, по ее выражению, «подносила патроны», то есть тарелки с едой, чашки с чаем-кофе-молоком.
В мемуарах Тропинин благодарил хозяина
- Книга - Сети кружевницы
- Account Options
- Картина «Кружевница» Тропинина
- «Кружевница»
Владимир Дружинин «Кружевница Амелия»
«Кружевница» — картина русского художника Василия Андреевича Тропинина, написанная в 1823 году. музейные новости (64). Одним из наиболее известных примеров данного типа является знаменитая «Кружевница» (1823). Картина «Кружевница» В.А. Тропинина стала экзаменационной работой живописца для получения звания художника. Автор музыки. Евгений Николаевич Птичкин.
Кружевница Настя - Константин Паустовский
| кружевница автор картины | Да ещё кружевница отменная: никто в деревне не умел так кружева плести, даже из соседних сёл и деревень ей заказывали. |
| Владимир Дружинин «Кружевница Амелия» | Цикл «Трилогия о русском театре». 1. Повесть о кружевнице Насте и великом русском актёре Фёдоре Волкове. |
| 038 Тропинин Кружевница | Сказки русского писателя Евгения Пермяка о труде и трудолюбии читайте здесь и сейчас текст полностью книжка онлайн. |
Сети кружевницы. Ирина Грин 2020 слушать онлайн
Главная» Новости» История происхождения картина кружевница. Как только статус живописца изменился, он показал в академии несколько работ, в том числе и «Кружевницу», после которой о Тропинине заговорили как о знатоке женских типажей и. КРУЖЕВНИЦА (1823 г.).
Слушать «Кружевница Настя»
Тропинин, происходивший из семьи крепостных крестьян графа Миниха, в 1823 году в возрасте 47 лет получил вольную. Скотникова» для соискания звания художника. Картина «Кружевница» принесла ему славу мастера женских образов и стала значительным явлением в живописном искусстве того времени. Кроме этого полотна в 1820—1830-х годов.
В своих произведениях автор старается уходить от стандартных понятий, развивать новые мысли, вести читателей к тому, чтобы они задумались — правильно ли они живут, относятся к своим близким, к своим детям. Может кто-то найдет в книгах подсказку, как поступить в той или иной жизненной ситуации, или узнает что-нибудь новое, так как Ирина включает во все свои романы сведения из разных областей знаний — истории, литературы, искусства. У него есть собственные соображения по поводу тайны происхождения девушки, но он не спешил ими делиться… У Инги сохранились смутные воспоминания о матери, ведь ее вырастила бабушка.
Реки широко разлились и все никак не хотели входить в берега. Только в начале июня прошел мимо деревушки, не останавливаясь, первый пароход. Настя решила тайком от отца бежать в Ленинград и разыскать там Балашова. Она ушла ночью из деревушки. Через два дня она дошла до железной дороги и узнала на станции, что утром этого дня началась война. Через огромную грозную страну никогда не видавшая поезда крестьянская девушка добралась до Ленинграда и разыскала квартиру Балашова. Насте отворила дверь жена Балашова, худая женщина в пижаме, с папироской в зубах. Она с недоумением осмотрела Настю и сказала, что Балашова нет дома. Он на фронте под Ленинградом. Настя узнала правду Балашов был женат. Значит, он обманул ее, насмеялся над ее любовью. Насте было страшно говорить с женой Балашова. Ей было страшно в городской квартире, среди шелковых пыльных диванов, рассыпанной пудры, настойчивых телефонных звонков. Настя убежала. Она шла в отчаянии по величественному городу, превращенному в вооруженный лагерь. Она не замечала ни зенитных пушек на площадях, ни памятников, заваленных мешками с землей, ни вековых прохладных садов, ни торжественных зданий. Она вышла к Неве. Река несла черную воду в уровень с гранитными берегами.
Картина «Кружевница» принесла ему славу мастера женских образов и стала значительным явлением в живописном искусстве того времени. Кроме этого полотна в 1820—1830-х годов. Тропинин написал ещё несколько работ, посвящённых образам тружениц-горожанок и их кропотливому труду «Пряха», «За прошивками», «Золотошвейка». Василий Андреевич Тропинин создал новый тип жанрового портрета, где важнейшую роль играют дух интимности, домашнего быта и радости повседневной жизни.
Откройте свой Мир!
| Кружевницу Тропинина восприняли восторженно - Независимая Окружная Газета | Отзывы читателей о книге Кружевница Настя, автор: Паустовский Константин Георгиевич. |
| В.А. Тропинин. "Кружевница" / Централизованная библиотечная система Канавинского района | Читать онлайн Кружевница Настя (Паустовский Константин) бесплатно и без регистрации. |
| Картина «Кружевница» Василия Тропинина — нежный образ трудолюбивой крестьянки | В 1823 году в жизни Тропинина произошло еще одно важное событие, за картину «Кружевница» он получил звание «назначенного в академики». |
Паустовский Константин - Кружевница Настя
Наступило утро. Грозовое желтое небо все еще дымилось за окном. Две радуги-подруги опрокинулись над вершинами. Мокрые цветы диких пионов горели на подоконнике, как раскаленные угли. Было душно. Пар подымался над сырыми скалами. В пропасти рычал и перекатывал камни ручей. И плела его какая-нибудь красавица Настя. Руднев улыбнулся.
Оказалось, Балашов женат и ушёл на войну. Настя хотела утопиться в Неве, но её остановил полотер. Девушка закончила курсы медсестёр и попала на фронт. Там она спрашивала всех о Балашове. Легенда о верной девушке Насте расходилась среди бойцов. Все завидовали неизвестному солдату.
Удивительно чувственный роман, затрагивающий тонкие струны души, воспевающий дружбу, милосердие и сострадание к тем, кому повезло в жизни меньше, чем другим. Ее детство прошло в провинции в глубоко религиозной семье с деспотичным отцом, слепо следующим законам Корана. Не выдержав диктата отца, Лейла убегает из дому в Стамбул, где оказывается втянутой в секс-индустрию.
Ее изделия прославили вологодский промысел, а кружевная птичка с панно «Вологда» стала символом региона. Сама она говорит: «Кружево — моя судьба, и я хочу, чтобы оно и дальше процветало». Сегодня кружевница отмечает 75-летний юбилей. Ангелина Николаевна родилась 3 декабря 1947 года в Кировской области. В детстве вместе с семьей переехала в село Красавино Великоустюгского района. После работы учеником гравера на заводе «Северная чернь» она поступила в Московское художественно-промышленное училище имени М.
Информация
- Персоналия \ Тропинин, Василий Андреевич (1776 - 1857) \ Произведения \ "Кружевница" (0)
- Автор книги
- Автор книги
- Аудиокниги слушать онлайн
КРУЖЕВНИЦА, Тропинин В.А.
Читать онлайн Кружевница Настя (Паустовский Константин) бесплатно и без регистрации. Читать интересный рассказ писателя Константина Паустовского Кружевница Настя, для детей полностью онлайн бесплатно. 038 Тропинин Кружевница. Скачать файл в 3. Здесь есть возможность читать онлайн «Константин Паустовский: Кружевница Настя» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию).
Книга - Сети кружевницы
Экспозиционное пространство представлено девятью разделами. В зале с портретами крестьянок выставлена «Кружевница» Тропинина. В разделе об аристократках — парадные портреты кисти Брюллова, в разделе о музах — «Портрет неизвестной» Серова.
Цветовая аранжировка, в которой приглушенные оттенки умбристых и жемчужно-серых меняются на розовато-сиреневатые, привносит новое звучание известному жанровому портрету. Девушка, плетущая кружева. Музей В. Тропинина и московских художников его времени. Авторское повторение знаменитой картины представлено в коллекции музея В,А. Оно идентично по размеру, композиционному и цветовому решению первоначальному варианту «Кружевницы».
Имя — будто песня соловья, птицы пусть и невзрачной, но с чистой нежной душой. Хотя, судя по фотографии, невзрачной Лилию Леонидовну не назовешь. Блондинка с короткими волосами, уложенными перышками, она, скорее, похожа на венценосного журавля и совсем не напоминает бабушку. Бабушка — та скорее сродни вороне. Белой — сколько Инга себя помнила, две бабушкины косички, которые она сплетала на макушке в виде венка, были совершенно седыми. А еще бабушка была ни на кого не похожей. Небольшого росточка, сухонькая, она обладала воистину фантастической особенностью заполнять собой все окружающее пространство, обволакивать, находиться одновременно в каждой точке их небольшого домика в Кулишках. Порой бабушки было так много, что Инге хотелось убежать, спрятаться, скрыться, чтобы хоть на несколько минут вырваться из-под опеки, накрывшей, казалось, всю деревню разноцветным лоскутным одеялом. В такие минуты Инга отлично понимала свою мать, сбежавшую из дома после девятого класса и отбросившую всю свою предыдущую жизнь, как змея ставшую тесной кожу. Очевидно, выходя замуж, она сменила не только фамилию, но и имя с отчеством, превратившись из Галины Семеновны Гусевой в Лилию Леонидовну Дунаеву. Хотя с замужеством не очень понятно — в свидетельстве о рождении у Инги в графе «Отец» стоит прочерк. Аккуратненький такой и очень обидный, потому что отец у Инги точно был. Она, конечно, мало что помнит — к моменту, когда мама привезла ее к бабушке ненадолго, и, как потом оказалось, насовсем, ей было всего пять лет. Но отец — вечно мрачный, недовольный, пугающий — сохранился в памяти. Нет, он не приходил в снах, как мама, не напоминал о себе случайно пойманным в воздухе отголоском аромата знакомых духов, мягкой интонацией чьего-то голоса. Он просто был. На десятом этаже Инга остановилась — не для того, чтобы перевести дух, нет. Просто с каждым шагом страх перед предстоящей встречей становился все сильнее. Лестница каким-то непонятным способом превратилась в болото. Каждая ступенька затягивала, и для нового шага приходилось буквально выдирать ногу из трясины. Хотя бы ради бабушки! Ведь она так этого хотела! Но как это претворить в жизнь? У Инги в запасе имелись два волшебных слова, ее своеобразная мантра, позволяющая на время выпасть из реальности. Наверное, именно благодаря ей она выстояла в атмосфере всеобъемлющей бабушкиной опеки и не сбежала, как мать, полностью обрубив концы, сменив имя, отчество и фамилию. Слова эти, многократно произнесенные, избавляли голову от ненужных мыслей, суеты и тревог, помогали сконцентрироваться и обрести пусть слабую, но все-таки уверенность в своих силах. Перевить-сплести»… Трясина отступила, превратившись в проселочную дорогу после дождя. Ноги все еще вязли, но не так, как раньше. Вообще-то, перевить-сплести — это два основных приема плетения кружев на коклюшках. Перевить — перебросить правую коклюшку одной пары через левую. Сплести — поменять местами внутренние коклюшки, из правой руки подсунуть под левую и натянуть. И вот так, перевивая и сплетая, сотни лет кружевницы плели кружева, передавая свой дар детям. Вот только мама не захотела принять этот дар у своей мамы, и он достался Инге. Почему так получилось? Может, мама обижалась на кружева, считая, что бабушка любит их больше, чем свою дочь? А может, имелась еще какая-то причина? Еще пара ступенек, и Инге представится возможность это узнать. На лестничной клетке перед дверью квартиры, где жила мать, Инга машинально пригладила волосы, смахнула невидимые пылинки с плеча, выдохнула и решительно нажала на кнопку звонка. В глазке свинцово-серой металлической двери произошло какое-то движение. Инга поняла, что кто-то внимательно рассматривает ее. Затем дверь приоткрылась. На пороге стояла невысокая темноволосая девушка, судя по всему, ровесница Инги. Уверенность, приобретенная два лестничных пролета тому назад, разом покинула Ингу, и ноги словно превратились в русалочий хвост — вроде они и есть, но невозможно сделать ни шагу. Позовите ее, пожалуйста. Но звать не пришлось. Инга заметила, что они очень похожи: темноволосые, смуглые, с большими карими глазами и крупными ртами, они чем-то напоминали двух галок. У Инги промелькнула мысль, что прошедшие годы были не слишком добры к матери, превратив ее из венценосного журавля в галку. Но все-таки прошло почти двадцать лет. Неизвестно, в кого она сама превратится в этом возрасте. На несколько секунд на лестничной площадке воцарилась немая сцена, вроде той, из гоголевского «Ревизора», а потом молодая галка выкрикнула: — Что? Какая еще дочь? Сейчас узнаем, кто украл твои документы! Не ожидавшая такой прыти галка слегка ослабила хватку. Инга ухитрилась выскользнуть из ее цепких пальцев и рвануть вниз по лестнице. Бывшая трясина превратилась теперь в батут, каждая ступенька пружинила, благодаря чему Инга не перебирала ногами, а взлетала и переносилась через несколько ступенек со скоростью быстрокрылого стрижа. Вот за спиной хлопнула дверь подъезда, и холодный зимний ветер обжег пылающее лицо. Она неслась, не видя ничего вокруг. Сердце бешено колотилось, под ногами оглушительно скрипел снег, а в ушах продолжал звенеть надрывный крик: «Дочка! Звони срочно в полицию!.. Мошенница… Украла!.. В полицию!.. То ли от колючего ветра, то ли от отчаяния из глаз текли слезы. Кто-то попытался остановить ее. Кто-то ухватил за локоть и спросил, все ли в порядке. Кто-то разразился вслед замысловатой бранью. А она все неслась, подгоняемая стыдом и отчаянием, пока не оказалась на вокзале. Ближайший поезд через полтора часа. Инге повезло — билеты в кассе еще остались. Расплатившись и уточнив, с какого пути отправляется состав, она вышла на перрон. Морозный воздух щипал щеки. В воздухе пахло чем-то мерзким — то ли горелой резиной, то ли смазкой. Конечно, можно было подождать в зале ожидания, но Инга боялась — вдруг Лилия Леонидовна осуществила свою угрозу и позвонила в полицию. Она же показала свой паспорт при покупке билета, и полиции не составит труда вычислить похитительницу чужого свидетельства о рождении. И не только свидетельства. По сути, она, Инга, присвоила себе чужую личность. Конечно же, сделала она это не нарочно, не отдавая себе отчета в своих действиях. Но, как известно, незнание не освобождает от ответственности. Меряя шагами перрон, местами опасно покрытый наледью, Инга заранее морально готовила себя к предстоящей дороге. Казалось бы, что сложного в путешествии поездом? Смотри себе в окно, мечтай и слушай вполуха болтовню случайных попутчиков. Но именно этого Инга и опасалась больше всего — не столько чужих разговоров, сколько продиктованной элементарной вежливостью необходимости подбрасывать хоть какие-то реплики в костер беседы. Сюда она ехала в купе с очень разговорчивой женщиной, не умолкавшей буквально ни на минуту. Речь попутчицы напоминала бесконечный тропический ливень. К концу пути Инга, казалось, уже знала всю ее подноготную. Сейчас она не была готова к подобному испытанию. Ей хотелось сидеть в темноте и бередить свои раны, раз за разом извлекая на белый свет неудавшуюся попытку встретиться с матерью. Однако судьба сжалилась над девушкой — в новеньком плацкартном вагоне, в котором Инга возвращалась домой, набралось от силы человек десять. В своем купе Инга была одна. По-хорошему, нужно было лечь, постараться выбросить из головы все мысли и поспать. Но сон не шел. Инга смотрела на свое отражение в вагонном окне, встревоженное и несчастное, а в голове крутился навязчивый вопрос: «Кто я? Кто я? Девушка, такси нужно? Она лишь отчаянно мотала головой, непроизвольно ускоряя шаг. Перспектива ехать куда-нибудь с абсолютно чужим мужчиной пугала. Инга ездила только с Петром Васильевичем. Или с Антоном на машине Петра Васильевича. Один из особо назойливых водителей поймал Ингу за локоть. Она вскрикнула, одернула руку, попятилась, наткнулась на кого-то и, оглянувшись, увидела перед собой полицейского. Так быстро? Ей казалось, что она слышит за спиной топот ног, поэтому, вместо того чтобы направиться на автобусную остановку, понеслась по Артиллерийской, свернула на Советскую. Еще три квартала — и она оказалась на улице Лазаревской, перед входом в магазин под вывеской «Антикварная лавка». Магазин этот принадлежал Петру Васильевичу Бородину, бабушкиному другу, которого та перед смертью попросила помочь Инге отыскать мать. Из последних сил Инга толкнула дверь и фактически ввалилась в жаркое помещение. Господи, ты вся дрожишь! В кабинете за директорским столом расположился Антон Волынкин, единственный продавец. Он был студентом, готовился к сессии и старался воспользоваться каждой мало-мальской оказией, чтобы подтянуть свои многочисленные хвосты. При виде шефа он вскочил. Вдруг кто придет, а я тут… Сам понимаешь. Зубы Инги выбивали дрожь, размазанная вокруг глаз тушь напоминали синяки. Сердце, казалось, пульсировало уже в глазах, отчего мир вокруг подпрыгивал в такт его ударам. Может, в полицию?.. Последнее слово вызвало у Инги очередной приступ истерики. Она обхватила стакан обеими руками, сжав его, словно хотела раздавить. Она сказала, что я украла свидетельство о рождении ее дочери. Как-то не верилось, что Галина действительно сменила имя и отчество. Прости, я, наверное, должен был поехать с тобой. Или хочешь чаю? Как можно думать о еде в таком состоянии? Инга с трудом сдерживалась, чтобы не выплеснуть на старика душившую ее обиду на жизнь.
В ее романах всегда есть любовная линия, но это не обязательно любовь с первого взгляда. В своих произведениях автор старается уходить от стандартных понятий, развивать новые мысли, вести читателей к тому, чтобы они задумались — правильно ли они живут, относятся к своим близким, к своим детям. Может кто-то найдет в книгах подсказку, как поступить в той или иной жизненной ситуации, или узнает что-нибудь новое, так как Ирина включает во все свои романы сведения из разных областей знаний — истории, литературы, искусства.