У нас есть 23 ответов на вопрос Сколько зарабатывают те кто работает в морге? Вопрос о том, зарабатывают ли патологоанатомы достаточно от того, на сколько они оценивают свою профессию, можно отнести к неординарной категории. Очередей в моргах нет, и родственники вполне самостоятельно могут получить необходимую справку. Главная Доходы в разных сферах Доходы по профессиямВ морг — значит, в морг: сколько зарабатывает патологоанатом.
Как работает и сколько зарабатывает судмедэксперт в России
Сколько зарабатывают сотрудники морга. Работа в морге – крайне сложная в моральном плане, поэтому работать в качестве патологоанатома может далеко не каждый. Морг московский. Сколько там получают санитары? Говорят, что места очень лакомые, устроиться можно только по знакомству или "купить" место. В данной статье мы рассмотри, сколько зарабатывают работники морга в среднем.
Сколько зарабатывают те кто работает в морге
Главная Доходы в разных сферах Доходы по профессиямВ морг — значит, в морг: сколько зарабатывает патологоанатом. Главная» Новости» Сколько зарабатывают люди работающие в морге. У нас есть 23 ответов на вопрос Сколько зарабатывают те кто работает в морге? Сколько зарабатывают работники морга в России: зарплата и условия работы.
Как живет врач-патологоанатом в Петербурге с доходом 102 000 ₽
| Как работает и сколько зарабатывает судмедэксперт в России | О завтраке в морге, отпуске в 2 месяца, корпоративах и зарплате. |
| Умереть в России: сколько стоят похороны и как зарабатывают ритуальные агентства? | Сколько зарабатывают патологоанатомы в России. |
| Подозреваемые сотрудники морга в Брянске. Сколько заработали на чужом горе? | АиФ Брянск | Монолог читательницы «Ножа», молодого российского судмедэксперта, о том, что действительно происходит в моргах, а что сценаристы американских процедуралов взяли с потолка. |
| Сколько платят за работу в морге | Сколько зарабатывают патологоанатомы в странах СНГ? В ближайших к России государствах представители профессии получают ещё меньше. |
Как работает и сколько зарабатывает судмедэксперт в России
Заполняю свидетельства о смерти на своих покойников, иду обедать. В столовой лаборантки обсуждают новость о том, что зарплата за декабрь придет в январе. Странно, что это их беспокоит, и странно, что у них вообще возникают какие-то возмущения по этому поводу. Зарплату в нашей больнице выдают в середине месяца. В январе это рабочие дни.
Где же повод переносить сроки? К тому же в нынешней ситуации с зарплатой есть несколько других поводов повозмущаться. Например, непонятки с выплатой ковидных денег. Выплаты бывают федеральные и региональные, последние мы называем губернаторскими.
Раньше они облагались налогом, а значит, их учитывали при выплате больничных. Сейчас же их превращают в соцвыплаты, которые налогом не облагаются. Это может сыграть злую шутку. Кроме того, перед Новым годом нам выплатили губернаторские деньги сразу за ноябрь и декабрь.
Приказ, регламентирующий выплату, был написан настолько злым канцеляритом, что было вообще непонятно, входим ли мы в него и сколько получим. В итоге все оказалось хорошо, деньги мы получили, причем как врачи. Но за январь и февраль выдали только федеральные выплаты, без сладких 40 тысяч в месяц от губернатора. Ходят слухи, что региональные выплаты снова будут, но когда и в каком объеме — неизвестно.
Так что основной повод для недовольства — нестабильность выплат. Мы все сидим и боимся, что рано или поздно останемся в той же луже, но за обычные деньги. А еще есть такое понятие, как ставка. Все мы, врачи, оформлены на одну ставку.
Ставка — это не только отработанные часы, но и количество вскрытий. У последних есть пять категорий сложности, которые зависят от болезней умершего. Вскрытия ковидных пациентов считаются как самые сложные. На ставку таких должно быть всего восемь.
Как я уже говорила, у нас выходит по 60—100 вскрытий на врача. Это значит, что каждый из нас вырабатывает 7—12 ставок. Получаем мы зарплату как за одну. Делайте неутешительные выводы.
Возвращаюсь к работе: пишу протоколы. Работа большинства врачей в основном состоит из писанины, и мы не исключение. Даже сейчас, в период пандемии, на бумаги уходит куда больше времени, чем на непосредственную работу ножом в секционной. Если там мы находимся максимум два часа, то за компьютером и микроскопом отсиживаем четыре-шесть.
Говорят, люди демонизируют патологическую анатомию и врачей-патологоанатомов. Сама я с этим не сталкивалась, но несколько раз в жизни приходилось объяснять, чем я занимаюсь, зачем это нужно людям и почему патологоанатом — это тоже врач. Обычно после такой вводной слушателю хочется услышать страшные и чернушные истории, но таких у меня особо и нет, либо я не умею их рассказывать. Известный в широких кругах анекдот про теплую гречку пару раз всплывал в разговорах с не очень тактичными людьми.
Реагировать на это бессмысленно. С предрассудками насчет неприятного запаха, исходящего от патологоанатомов, я встречалась лишь один раз — и те были развеяны на месте. С чего бы нам плохо пахнуть? Цинизм присущ всем врачам в той или иной степени, это защитный механизм.
Нам все равно бывает жалко пациентов, но это бледная и тусклая жалость. В ней нет особого смысла, и потому она так редуцирована. Это и многое другое я вижу в микроскоп каждый день Меня каждый раз задевают случаи смерти с такой гистологической картиной в легких, как на фото выше. Это основное морфологическое проявление ковида.
В норме легкие представляют собой тоненькую сеточку межальвеолярных перегородок, остальное — это пустоты, сами альвеолы, которыми мы дышим. В острой фазе смерть драматична и проста: альвеолы заполнены отечной жидкостью, кровью, слущенными пораженными вирусом альвеолоцитами и клетками воспаления. У диффузного альвеолярного повреждения, о котором здесь речь, две фазы: острая, она же фаза экссудации, и фаза пролиферации, заживления. Поврежденные ткани восстанавливаются, но перегибают палку, организм начинает латать раны не тем, чем надо, не новой легочной тканью, а грубой рубцовой.
Организм старался, залечивал повреждения, человек вроде бы шел на поправку, но что-то пошло не так — и легкие превратились в недышащую ткань. Есть ли на фотографии выше пустые белые места? Похожи ли легкие на сеточку с ячейками? Практически нет.
Нормальных альвеолоцитов — клеток, которые выстилают альвеолы, — там тоже не разглядеть. Для сравнения — вот фото легких, которые дышат. Они тоже не очень здоровые, есть к чему придраться, но эта ткань воздушна, в отличие от той, что на фото выше Немного пугает перспектива роста онкологических заболеваний на таком фоне. Организм заживляет повреждения не той тканью, что нужна.
Кроме того, делает это быстро. Ткань воспроизводится за счет деления составляющих ее клеток, и чем больше делений, тем больше ошибок. Обычно дефектные клетки либо гибнут сами, либо уничтожаются клетками иммунитета, но чем больше ошибок, тем выше вероятность, что где-то там останется дефектная и жизнеспособная клетка. Она может начать плодиться дальше, порождая уже совсем не то, что нужно, а рак.
Такой вот онкогенез на пальцах. Заканчиваю и еще минут сорок просто сижу и залипаю в пространство, в телефон, прогуливаюсь по отделению. Выясняю, как дела у заведующей и не нужна ли ей моя помощь с отчетами. Заглядываю в аквариум с рыбками в рекреации и в банки с макропрепаратами.
Бывает, мозг встает на рельсы монотонной работы, и вылезти из этого потока не так просто. Выхожу из отделения. Ужинаю чаем и бутербродом с форелью, залегаю с котами и ноутбуком в кровать, пишу дневник, слушаю «Яндекс-музыку». Чувствую, что не дождусь мужа, если буду так сидеть, прошу его купить творога и хлеба и задремываю.
Приходит муж. Пьем вместе чай, обсуждаем прошедший день и ложимся спать. День шестой, среда 07:20. Это утро ничем не отличается от других.
Все так же печатаю вчерашние протоколы и пишу шпаргалку. Потом сажусь за следующие по списку секции. Наверное, в режиме и есть секрет выносливости. Мне, по крайней мере, гораздо спокойнее делать одно и то же в одно и то же время.
Еще бы наладить питание — если не по часам, то хотя бы без закидонов и странных желаний, — и было бы вообще восхитительно. Но пока имею то, что имею. В этот день 20 вскрытий, все ковидные. Дополнительно — рак прямой кишки и ковид, острый инфаркт миокарда и ковид.
Иду обедать. Ем все тот же рис с индейкой: муж наготовил сразу по кастрюле того и другого. Без четверти два возвращаюсь в свой кабинет. Заведующая озадачивает меня графиком на новогодние праздники — выбираю первое и девятое января, практически не думая.
Возвращаюсь к работе, попутно подкинув мужу думы о подарках родственникам. Обычно мы в новогодние праздники ездим к его родне, но в этом году он поедет один, если все будет хорошо и не отменят поезда дальнего следования. Муж радует меня новостью, что наша входная дверь готова и завтра утром приедет с бригадой монтажников. Мы заказывали дверь еще в начале декабря, но из-за большой нагрузки производство затянулось на неделю.
Ну хоть так, а не после Нового года, как вышло у наших друзей А. Муж работает из дома, потому что вечером планировал встретиться в баре с коллегами. Решаю поехать сама. К тому же с моей карты делали и первый платеж — и он прошел по категории с повышенным кэшбэком.
Почему бы не заработать таким образом еще немного денег? Квартира досталась нам с двумя старыми деревянными дверями, не внушающими никакого доверия. Поэтому замена дверей стояла первоочередной задачей в списке ремонтно-строительных дел. Но тогда я работала в другом учреждении с другой зарплатой, выложить такие деньги было сложно.
Возникает вопрос: а почему муж не платит за дверь? Это что-то вроде сговора и спора: когда я нашла хорошую дверную контору и привела его в офис, его шокировал уровень цен. Мои слова о том, что это стандартная цена для двери под заказ, под размер конкретно нашего дверного проема, со всеми пожеланиями к фурнитуре и отделке, его не убедили. Он нашел еще несколько контор, в одну из них мы даже съездили.
Получили там черствый ответ: наш суперуникальный дверной проем придется либо закладывать, либо ломать по краям, потому что двери у них уже готовых размеров — без вариантов. И стоили они, к слову, дороже — около 80 тысяч. Моя маленькая победа! Сговор здесь вот в чем: так как сейчас я зарабатываю больше мужа, плачу за большинство вещей тоже я.
Муж откладывает то, что остается от зарплаты после ипотечных и коммунальных платежей. В обычное время на мне лежат траты на еду, бытовую химию, животных и свои нужды любого формата. Крупные покупки оплачиваем пополам или в каких-то других долях. Иногда мужа переклинивает и он начинает считать мои деньги.
Так было в истории с дверью и еще с парой мелочей, которые я собиралась купить на свои деньги и для себя. Но мои аргументы быстро его успокаивают. Выхожу с работы, чтобы успеть добраться до офиса дверной компании. Он расположен вроде бы рядом, а вроде бы и в дикой промзоне у двух кладбищ.
Непривычно уходить с работы, когда еще светло. Вышла с работы в светлое время суток, а тут снег. Плачу не онлайн, потому что как-то так вышло. Еще был вариант платить наличными мастеру при установке.
Но все равно нужно приходить, чтобы подписать бумажный договор. Двигаю домой через «Пятерочку»: мне нужно сливочное масло, а там повышенный кэшбэк. Отвлекаю мужа от работы и веду на кухню пить чай. Ужинаю бутербродом с маслом и последним кусочком форели.
После сажусь за дневник. Муж уходит на свою тусовку, а я остаюсь дома. Пока ехала домой, увидела в «Инстаграме» афишу концерта Perturbator, запланированного на ноябрь 2021 года. Думаю, отличное вложение денег.
Покупаю билеты через «Яндекс-афишу». У нас еще есть билеты на The Hatters на 16 января — перенесли на июнь; на «Аффинаж» на 13 марта — обещают, что состоится; на Bring Me the Horizon на 28 мая — тоже, наверное, состоится. Присоединяюсь к котам и задремываю до прихода мужа из бара. Он встречался с коллегами в Neighbours на «Пролетарской».
Вернулся домой около одиннадцати в смешанных чувствах: пиво оказалось невкусным — хотя ему практически все невкусно, бургер тоже подкачал. Коллеги весь вечер обсуждали какие-то взрослые вопросы вроде ремонта, инвестиций и сериалов. Не знаю даже, чего он хотел от встречи не пересекающихся в офисе коллег и что они должны были обсуждать. Ну не работу же?
Пьем чай, я клюю вчерашний творог. К полуночи ложимся спать. Еще одно ничем не отличающееся от других утро. Ложась вчера спать, я загадывала проснуться пораньше — и даже проснулась, но не смогла поднять себя с кровати.
Завтракаю все никак не кончающимися буквами «Несквик». Принимаю душ. Собираюсь, одеваюсь, выхожу в промозглое питерское утро в нейтральном настроении. Не чувствую ни наступающего Нового года, хотя гирлянды в окнах мне очень нравятся, ни течения времени и смены дней недели, ничего.
По пути на работу размышляю о протоколах, которые планирую закончить и сдать сегодня. Вроде бы там только рутинные коронавирусные случаи. Прикидываю, как лучше поступить с моей очередью вскрывать: я уже отработала в секционной свою норму, сегодня стоит сделать перерыв, чтобы завтра, если что-то пойдет не так с вакцинацией ребят, прикрыть их. В день вакцинации и день после нее чувствуешь себя не очень: слабость, вялость, температура, ломота в теле, место инъекции противно болит.
На работе меня, да и всю сегодняшнюю бригаду ждет сюрприз: покойников всего 10 — в два раза меньше, чем было в последние дни. Даже интересно, что случилось. Наша бывшая заведующая все списывает на положение планет и звезд в небе. Мы с нынешней заведующей считаем, что дело в смене атмосферного давления.
Мужчины-коллеги воздерживаются от комментариев. Успеваем вернуться из секционной еще до двенадцати. Времени для работы с протоколами у меня выше крыши. Муж отписывается, что монтажники приехали вовремя и начали ставить дверь.
Правда, не без приключений: оказалось, что она шире, чем нужно. И есть два варианта: либо перезаказывать дверь, либо расширять проем. После недолгих дум и обсуждений с монтажниками муж дает добро на расширение. Не спеша сдаю оставшиеся четыре случая, почитывая жалобы мужа на то, что вся квартира в кирпичной пыли, несмотря на закрытые двери.
Потом помогаю заведующей с годовым отчетом, который представляет собой гигантскую таблицу в «Экселе» с информацией обо всех прошедших через отделение покойниках. Мы вместе пишем его набегами, потому что у каждой хватает другой работы. Сегодня я отмечаю в отчете все посевы, операции и досуточную летальность за первое полугодие. Досуточная летальность — это умершие в течение первых суток после поступления в больницу.
Отмечаю интересный и мистический момент: досуточные смерти ходят парами, а то и тройками. Причем в журнале, а значит, и в отчете покойники записаны по порядку, по времени смерти. К слову, мистики в морге нет. По крайней мере, о ней не говорят и я ни с чем таким не сталкивалась.
Не могу сказать, что это очень комфортное место, тем более что наше отделение давно уже нуждается в капитальном ремонте, но здесь я чувствую себя спокойно. Вообще, среди патологоанатомов вряд ли найдутся суеверные люди. Единственное поверье, которое существует в нашей специальности, — покойники привлекают покойников. Если зашел в секционную, нужно доработать до конца и не оставлять на завтра.
Иначе на следующий день велика вероятность оказаться в завале. Особенно это актуально сейчас, когда и без того хватает забот. Приближаюсь к концу первого полугодия по журналу. Спрашиваю у мужа, как дела.
Отвечает, что все перемыл, распсиховался, устал и так и не поел. Поработать у него тоже не вышло, но эту проблему он решил: договорился, что сегодня будет выходной, а отработает в воскресенье. Пораскинув мозгами, заказываю суши в «Токио-сити». Против кортизола нет ничего лучше еды, причем не самой полезной.
Наказываю мужу заплатить с моей карты, если курьер придет раньше, чем я вернусь домой. Выдвигаюсь с работы. Добираюсь до дома, пару минут стою на лестничной площадке и изучаю новую дверь. Гигантскую новую дверь.
Даже подумала включить на телефоне композицию Mike Serbee — Song for Denise, чтобы соответствовать ее масштабам и войти в квартиру аки wide Putin, но решаю оставить эту деградантскую шутку при себе и просто захожу домой. Буквально через пару минут после этого курьер приносит наш сегодняшний ужин. Муж платит моей картой. За чаем с суши обсуждаем монтаж двери, прошедший, со слов мужа, куда лучше монтажа окон.
Хотя в обоих случаях не обошлось без косяков со стороны замерщиков. После ужина сажусь за дневник. У мужа еще во время уборки заболела голова, и он решил подремать полчасика. С субботы я ежедневно думаю о том, что мне нужны джинсы.
В итоге все равно каждое утро надеваю протертые старые: ведь мне нужно только добежать до работы и обратно. Каждый вечер у меня нет ни сил, ни времени поехать за джинсами в магазин. И даже терпения, чтобы выбрать новые онлайн. Мужа отпускает головная боль, и он звонит маме — рассказать про дверь и спросить, как дела.
В девять часов приезжает А. Заодно помогает мужу вынести старую дверь на помойку. Я в это время продолжаю разговор с мамой мужа. Хотела обогатиться идеями для подарков родне, но свекровь говорит, что в этом году они решили обойтись без подарков.
Ладно, придумаю что-нибудь сама. Хотя и посылаю мужа написать двоюродной сестре. Впрочем, и разговор с ней не прибавил нам идей. Муж отправляется смотреть какие-то увлекательные для себя видео на «Ютубе», а я мечусь между Va-11 Hall-A и новым выпуском «Пацанок».
Но разжижающее мозг шоу перевешивает — и я, обложившись котами, укладываюсь с ноутбуком.
Города: Москва, Санкт-Петербург и другие города-миллионники. Заработок ритуального агента: в среднем 100 000 рублей. Заработок копщика могил: в среднем 1000—4000 рублей за одну могилу. Заработок танатопрактика: в среднем 80 000 рублей. Заработок церемониймейстера: в среднем 50 000 рублей.
Рабочий график: ненормированный. Особенности работы: взаимодействие с мёртвыми людьми, запах ладана и частые поездки в морг. Форма занятости: официальная работа. Индекс работы: 5—7 Как мы считаем? Сложность работы оценивается по пяти пунктам. За каждый из критериев мы ставим от нуля до двух баллов: сложность обучения — 1; конкуренция на рынке труда — 2; возможность карьерного роста — 1; условия работы — 1—2 у танатопрактика есть риск заражения от инфицированных тел ; зарплата — 1.
С чего начать? Обучение и подготовка Копать могилы и быть ритуальным агентом можно и без специального образования но в последнем случае желательно иметь свою машину. Обеим профессиям обычно учат на месте — устраиваетесь на работу и проходите стажировку. Правила копки могил подскажут опытные коллеги, а про тонкости профессии ритуального агента охотно расскажет руководитель. Чтобы стать танатопрактиком или церемониймейстером, базовое образование также не важно но может оказаться на руку, особенно медицинское. Но вот курсы пройти придётся.
В России не так много мест, где можно получить эти специальности. Одно из них — новосибирский крематорий. Курсы танатопрактика и церемониймейстера обойдутся примерно в 40 000 рублей за 5 дней обучения. Церемониймейстеров обучают основным обязанностям — выступлению перед скорбящими родственниками и проведению церемонии прощания. Основы психологии здесь также важны, но дать их за несколько дней невозможно, поэтому придётся самостоятельно добирать знания. В программе обучения танатопрактиков — санитарные нормы, порядок подготовки тела, основы психологии и пр.
Специалист должен уметь восстанавливать лица умерших людей после повреждений или биологических изменений, а также подготавливать тело к прощанию — бальзамировать и одевать покойного. Для начала работы танатопрактиком нужно купить набор специальной косметики. Опрошенные «Секретом» эксперты оценивают его стоимость в 60 000—200 000 рублей. Первые клиенты копщика могил Здесь два самых распространённых варианта — устраиваетесь работать на местное кладбище либо в ритуальное агентство. Все заказы вы будете получать от своего руководства. В первом случае вы будете работать на муниципальные власти органы местного самоуправления заведуют общественными кладбищами.
Если идёте в частную организацию, то первые клиенты — это заказчики ритуального агентства. В небольших поселениях вы можете работать на себя. Просто вызовитесь копать могилу для похорон в какой-то знакомой семье. И зарекомендуйте себя как хорошего исполнителя. Дальше будет работать сарафанное радио. Первые клиенты танатопрактика.
Для начала можно устроиться в морг санитаром. Заниматься приёмкой и транспортировкой трупов, помогать врачу-патологоанатому, обмывать тела, следить за документами. Помните, что при трудоустройстве обязательна медкнижка. В морге вы наберётесь опыта и полезных знакомств. Если всё будет складываться, то дальше можно брать заказы на макияж покойных, а также вести соцсети и получать клиентов через сарафанное радио. Оксана Томилина танатопрактик До этой профессии я была ритуальным агентом.
Проводила много времени в морге и в свободное время общалась с сотрудниками. Один раз я попросила показать мне, как бальзамируют тело. Попробовала — всё получилось.
С гнилыми все ясно: степень гнилостных изменений бывает разной, но когда она выражена, труп зеленый, все отслаивается и осмотр, мягко говоря, не очень приятен. После осмотра составляется протокол, затем следователь ставит перед экспертом вопросы, на которые тот должен ответить в своем заключении. Вопреки стереотипу об умных детективах с опытом и гениальным чутьем, реальные следователи бывают разные, в том числе и не особо дружащие с логикой. К примеру, человек очевидно задушен, но следователь ставит вопрос: «Могла ли смерть наступить в результате отправления ядами?
На судах эксперты присутствуют довольно часто, если требует суд или об этом ходатайствует адвокат. Обычно это происходит в случаях с насильственными смертями. Сериалы вроде CSI, «Кости» и прочие подобные — это восхитительные сказки, по отношению не только к российской реальности, но и к судебной медицине в целом. К примеру, их герои называют давность наступления смерти — 2 часа 15 минут, осмотрев только глазницы. В реальности подобную точность невозможно установить, тем более, на месте. В худших образцах жанра извлекают уже скелетированный труп из озера и определяют давность смерти в 4 дня. Еще в подобных сериалах любят делать из судмедэксперта мастера на все руки: он и вскрывает, и гистологию смотрит, да еще и убийцу успевает искать.
Это не наша работа, более того — делать этого мы не имеем права. Наша главная задача — установить причину наступления смерти, механизм и характер образования повреждений. Все, мы ни с кем не беседуем и не преследуем потенциальных преступников. Возьмем тот же сериал «Следствие по телу» Body of proof , там миленькая женщина-судмедэксперт вскрывает труп без шапочки. Сценаристы не понимают, что это могло бы отразиться на работе. Некоторые считают, что герой сериала «Декстер» — судебно-медицинский эксперт, на самом деле он просто эксперт-криминалист. Но я с завистью смотрю на прекрасно оснащенные помещения, секционные столы и инструменты своих «коллег» в сериалах.
Что в фильмах достаточно точно отражает реальность, так это практика поиска преступника по биоматериалу. Если на месте происшествия найдена, например, слюна или сперма, и есть возможность сравнить ее с образцом подозреваемого, то так и делается. В России тоже. Сейчас еще распространена тенденция поднимать давние уголовные дела с сохранившемся биоматериалом и расследовать их. В нашем бюро ставка — 9 тысяч рублей. В эту сумму входит выполняемая норма в 9 экспертиз, далее идет оплачиваемая переработка, доплаты за вредность, бальзамацию, дежурства. В итоге, моя месячная зарплата составляет 20—25 тысяч.
Конечно, в Москве иной порядок цифр. Если эксперт опытный стаж более 5 лет , с квалификацией, то и доверяют ему приличное количество экспертиз различной сложности, соответственно, и зарплата больше. Ну и конечно, важны хорошие отношения с начальством. Судебная медицина — специальность узкая, если не приживешься в своем региональном бюро, то придется менять место жительства. Особых перспектив профессионального роста нет, ты либо эксперт, либо заведующий отделом, а в идеале — начальник судебного бюро. Добиться этого весьма сложно, особенно в нашей стране, специальность, повторюсь, очень узкая и без влиятельных знакомых не обойтись. В научном плане тоже весьма туго, ведь чтобы о чем-то писать, нужно проводить исследование, а для этого необходимо финансирование.
В период обучения в интернатуре у меня была небольшая научная работа, которая так и осталась только на бумаге, реализовать ее не получилось.
Так что не надо вводит людей в заблуждение. У меня друг в моем городе, который вполне маленький, получает 150 тысяч. Михаил ПетровичУченик 153 8 лет назад какой бред! Михаил ПетровичУченик 153 8 лет назад при чем тут следователь и патологоанатом???? СЛедователь имеет контакт с судебным медицинским экспертом. А патологоанатом и судмед. Ogni FeuerЗнаток 274 7 лет назад К патологоанатома зп 100-150к Миленочка Мастер 2489 7 лет назад Бред видимо вы помощником следователя не работали, а сочинили тут.
Вакансии и резюме по запросу «морг»
С каждым годом все больше возрастает вероятность того, что они смогут полноценно и профессионально передать собственные заметки и наработки новому поколению. Как уже отметили ранее, востребованность в подобных специалистах только растет. Возможно, что и платить начнут достойно. Поэтому студентам, которые не повторяют шутку «с бородой» при первом посещении морга, а также склонны к исследовательской деятельности, можно задуматься о приобретении спокойной специальности. Преимущества и недостатки профессии Стать хорошим патологоанатомом можно. Скептически к сказанному относятся те, кто знает о профессии немного, да и то на обывательском уровне. В их глазах патологоанатом — это стоящий у операционного стола человек со скальпелем, чего-то там вырезающий в неживом теле.
Человек, имеющий представление о работе, понимает, что с телом умершего просто так никаких манипуляций делать не будут, если не стоит вопрос определения причины смерти. От патологоанатома требуются не только хирургические манипуляции, но главным образом умение качественно выполнять биопсийные исследования. Вскрытие позволяет не только установить точный диагноз, но и сравнить его с клиническим диагнозом. При этом лечащий врач может увидеть свои ошибки и в дальнейшем не повторить их.
Муж по натуре скряга, ему тяжело тратить деньги, хотя в последнее время — видимо с возрастом — у него появилось больше уверенности в своих решениях. Небольшое предупреждение Это дневник трат патологоанатома. С соответствующими подробностями. На всякий случай предупреждаем: если вы брезгливы, за едой этот дневник лучше не читать. День первый, пятница 06:30. Звонит первый будильник. Выключаю, переворачиваюсь, дремлю до второго. Звонит второй будильник. Выключаю, переворачиваюсь, лежу, собираюсь с силами для подъема. Все же встаю, иду завтракать. Вчера муж выпил все молоко и не сказал, пока я была вне дома и могла зайти в магазин. Вечером идти уже было невмоготу, а заказывать доставку ради одного только молока нерационально. Поэтому сегодня обойдусь без «Несквик-алфавита». Я брала этот завтрак по акции в «Ленте», надеялась сделать смешные фотографии со всякими словами для своего охлаждающегося инстаграма. Но буквы оказались слипшимися и трудночитаемыми, а я — не способной на юмор в семь утра. В моем инстаграме ничего не происходит: у меня нет ни времени, ни сил, ни настроения что-то туда постить. Поэтому, по аналогии с умершим, я и называю его охлаждающимся. Завтракаю двумя кусочками сырного пирога, оставшимися со вчера, зеленым чаем и витаминкой. Обычно я стараюсь питаться более или менее правильно, но в последнее время сказывается усталость. Голод пропадает либо становится избирательным — когда есть-то хочется, но только что-то конкретное, на что замкнет. В моем случае это обычно белый хлеб со сливочным маслом и сыром и сладкий чай. Позавтракав, иду в душ, собираюсь, бужу мужа, одеваюсь. Сегодня он едет в офис, а на следующей неделе все дни, кроме среды, будет работать из дома. Выхожу в открытый космос, то есть на улицу. Погода радует жидкой холодной грязью, поэтому иду в сапогах-луноходах. Не особо удобно, зато практично и тепло. Доезжаю до работы на автобусе. Плачу «Подорожником». За его балансом я не слежу, и иногда это ставит меня в неловкое положение, когда там пусто. Но в этот раз со счетом все хорошо. На месте. Иду по территории больницы на самые задворки, где находится мое отделение. Каждое рабочее утро у меня начинается одинаково. Я прихожу в то время, когда заведующей еще нет в нашем общем кабинете, и включаю дезар, если он еще не включен. Дезар — это облучатель-рециркулятор. Он прогоняет через себя воздух и обрабатывает его ультрафиолетом. Подобные вещички разных форм и конфигураций есть практически во всех кабинетах медицинских учреждений, где бывают пациенты или их материал. Сейчас дезары можно иногда встретить и в аптеках, и в магазинах, и даже в салонах красоты. Обычно это такой тихо шумящий пластиковый короб, который висит на стене или стоит на подставке с колесиками, иногда он светится голубоватым. После этого я обычно переодеваюсь и запускаю рабочую программу, чтобы посмотреть, сколько поступлений у нас сегодня. Потом печатаю написанные в предыдущий рабочий вечер протоколы: в кабинете только один принтер, да и тот подключен к компьютеру заведующей. Это утро не исключение. Пока я разбираюсь со своей кипой бумаг и скрепляю протоколы с результатами ПЦР, в кабинет на утренний кофе заходит мой коллега и сенсей О. С него, наверное, и началась моя история, связанная со специальностью патологоанатома и конкретно этим отделением. Ее я расскажу дальше в дневнике. Я усмехаюсь, спрашиваю, что именно — и понравилось ли ему. Вопросы в лоб про музыкальный вкус ставят меня в тупик. Я стесняюсь раскрывать такие глубины, но по касательной обсуждать то, что знакомо и любимо, готова всегда. Подтягиваются коллеги, заведующая возвращается с конференции. В нашем кабинете находится точка сбора и термопот — чайник на пять литров, всегда поддерживающий заданную температуру. Приходит санитар, просит заведующую связаться с одним из отделений и поругать их за нечитаемые бирки. Потом приглашает нас через полчаса спуститься поработать. Как правило, тело поступает в морг без одежды, колечек, цепочек, вставных зубов, но с биркой, на которой указан номер истории болезни, ФИО пациента, отделение, где он умер, дата и время смерти. В кино бирка висит на большом пальце ноги, но это дико непрактично. В жизни ее вешают на руку или ногу, а самые классные отделения — но не в этой больнице — для надежности подписывают тела маркером, указывая хотя бы просто фамилию и номер истории болезни. Бирка представляет собой кусок обычной клеенки, часто оранжевой, как в нашем постсоветском детстве. Бирки подписывают медицинские сестры, они же раздевают пациента и вызывают санитаров для транспортировки тел в морг. Но не все сестры в курсе, что происходит с телом дальше, поэтому иногда делают бирки из простыней или полиэтилена. С таких материалов надписи стираются, бирка становится нечитаемой, мы не можем опознать тело — и начинаются угадайки. Иду вниз чуть раньше, потому что на мне лежит ежедневная ответственная задача — организовать работу врачей в секционной. В большом потоке должен оставаться хотя бы один человек, понимающий, что и куда должно двигаться, здесь это я. Сегодня — и каждый день — на мне обработка очков и щитков с прошлого дня, контейнеры для материала, предназначенного на ПЦР и бактериологические исследования, доска с записями, банки с формалином под фрагменты тканей, чистые посевные инструменты, порядок на нашем столе в секционной и еще несколько мелочей. Облачаюсь в скафандр, резиновые сапоги, маску, щиток. Фото из секционной показать не могу. Раньше, в доковидные времена, мы одевались легче и иногда фотографировали разные находки. Сейчас берем с собой один из личных врачебных телефонов, по ходу вскрытий ведем записи маркером на доске, эту доску и фотографируем. Иногда созваниваемся с заведующей, если что-то идет не так. Телефон, конечно, тоже облачен в свой скафандрик — чехол с «Алиэкспресса» для подводной съемки. Ребята подтягиваются чуть позже. Начинается работа. Имеющихся покойников мы делим примерно поровну на троих. Вчера я спускалась сюда исключительно как ассистент-организатор, а сегодня по совести и чести стараюсь догнать старших коллег по количеству вскрытий. Во вторую волну у нас было от 8 — но такое случалось буквально пару раз — до 26 вскрытий в сутки на всех. Обычно в секционную на работу заходят три врача, два из которых проводят вскрытия, а третий ассистирует на банках и записях. Он подает стерильный инструмент и тару для забора ткани на ПЦР-исследования и бактериологию, меняет баночки с формалином под секционный материал, ведет записи на доске под диктовку вскрывающих. Секционный материал — это кусочки органов, которые потом становятся стеклами. Их мы исследуем с помощью микроскопа. До моего прихода вниз третьим специалистом в секционную ходила заведующая, а врачи поделились на две устоявшиеся бригады. Сейчас третьей хожу я. В особо тяжелые дни я забираю на себя часть работы, но чаще иду вскрывать одна или с кем-то из врачей, отбившимся от общего счета и отстающим. Объем работы сейчас очень большой, вскрытие в скафандре делать тяжело, все устали и напряжены. Поэтому мы уже не так досконально изучаем каждого умершего. Да и смерти в ковидное время стереотипные. Конечно, бывают люди с другими диагнозами, но сейчас эти диагнозы не убивают человека, а помогают ковиду это сделать либо вообще никак не влияют. Вскрытие начинает и заканчивает санитар, наша партия в этой постановке не так уж велика и выразительна. Санитар вскрывает тело, извлекает органокомплекс. Грубое, но максимально приближенное к правде сравнение — гирлянда: все органы держатся друг за друга, поэтому вполне можно взять все нутро человека одной рукой. Обычно сначала на специальном маленьком столике врач в установленном порядке изучает органы макроскопически, то есть глазами, а также на ощупь и на запах. Потом забирает маленькие — до полутора сантиметров — кусочки органов и тканей в банку с формалином. После некоторых хитрых манипуляций лаборантов эти кусочки становятся тончайшими срезами между двух стекол. На них врач смотрит уже под микроскопом, то есть изучает микроскопически. Есть обязательный список того, что нужно взять на микроскопический анализ: легкие — в ковидное время кусочков 6—8, почки, сердце, печень. В случае рака мы отбираем кусочки опухоли, ткани рядом, метастазы, лимфоузлы. В общем, все, что посчитаем нужным. После вскрытия органы возвращают в тело. Так как диафрагму, которая разделяет грудную и брюшную полости, тоже извлекают, органокомплекс просто кладут внутрь человека. Сейчас, в ковидные времена, в моей больнице не вскрывают головы. У нас нет для этого технической возможности. Но обычно после органокомплекса врач достает и мозг умершего, чтобы точно так же изучать, резать, забирать фрагменты для микроскопического исследования. Мозг после вскрытия кладут вместе с органами внутрь тела. Не в голову, иначе он вытечет и всем в этой ситуации будет очень неприятно и некрасиво. Чтобы тело не потекло, в уже пустой череп закладывают ветошь. Ее подкладывают и к органам. Так жидкость впитается и родственникам выдадут тело в приличном виде. Выхожу из секционной. Щиток — в ведро с дезинфицирующим раствором, скафандр, маску, перчатки — в красный пакет. Поднимаюсь в кабинет, перевожу дыхание, конспектирую наблюдения по своим сегодняшним случаям. Заполняю медицинские свидетельства о смерти. Эти свидетельства потом получат родственники. Хотя вообще-то этот документ выдадут любому, кто предъявит свой паспорт и паспорт умершего. В свидетельстве о смерти помимо паспортных и статистических данных указана в развернутом виде ее причина: состояние, приведшее к смерти, состояние, которое привело к смертельному состоянию, и первоначальная причина смерти. В случае с ковидом все просто: вирусная пневмония, коронавирусная инфекция. Поскольку пациенты попадаются возрастные, есть и заболевания, которые помогли ковиду в его темном деле. Для этого у нас есть отдельный пункт в свидетельстве, куда мы вписываем все, что считаем нужным и весомым в генезе смерти: хронические и острые заболевания и состояния. Например, инфаркты, инсульты, гипертоническую болезнь, сахарный диабет, онкологические заболевания и тому подобное. В загсе родственник или человек, который забрал медицинское свидетельство, меняет этот документ на гербовое свидетельство о смерти. С последним уже можно организовывать похороны, заниматься наследством и так далее. Что касается наблюдений — мне, молодому специалисту, интересно все. Пока санитары томно вздыхают, а старшие коллеги изучают плитку на стенах, я могу самозабвенно копаться в каком-нибудь диком раке. Но с таким потоком все случаи довольно быстро смешиваются в одного большого больного человека, со всех сторон умершего. Не так давно мне на вскрытии достался умерший с аномалией развития. У него была одна почка, расположенная в малом тазу. Она снабжалась кровью двумя почечными артериями, которые отходили от бифуркации аорты. Почка имела два мочеточника. В норме почек должно быть две, располагаются они гораздо выше, почечные артерии отходят тоже выше. На жизнь человека это вряд ли влияло, он, скорее всего, и не знал о своей исключительности, но меня такое наблюдение порадовало. Иду стремительно обедать. Сегодня рис и индейка в сметане с чесноком. Возвращаюсь к работе. Теперь пишу предварительные патолого-анатомические диагнозы, которые в коронавирусную эпоху мы обязаны выдать сразу же после вскрытия. Это нужно не столько нам и клиницистам, похоронившим своего пациента, сколько структурам над нами, контролирующим ситуацию в городе и стране. В ковидной больнице основная масса людей умирает от осложнений коронавируса и от его сочетания с осложнениями уже имеющихся хронических заболеваний. Есть залетные пациенты, которых в суматохе направили сюда с подозрением на ковид, но это единичные случаи. Бывают пациенты с острыми заболеваниями и ковидом. Убивает их все равно осложнение — так строится диагноз. В коротких перерывах между писаниной переписываюсь с мужем. Напоминаю, что магазин «Двадцать восьмой», в который я попросила его сходить за календарем на следующий год, работает до 20:00. Муж отвечает, что в курсе и собирается сходить в обеденный перерыв. Практически всю коронавирусную эпоху муж сидел дома на удаленке, только в последнее время он начал раз в неделю-две выбираться в офис. Нужный мне магазин находится как раз рядом с его работой. В выходные у нас обоих нет времени ехать в центр города, а упускать возможность я не хочу. Желанный календарь с маргиналиями «Страдающего Средневековья» уже два раза ушел у меня из рук: сначала на «Озоне», потом в одном из книжных интернет-магазинов. К слову, сейчас его уже нет и в «Двадцать восьмом». Просматривая иллюстрации, мы признали февраль лучшим месяцем года еще до того, как он начался 14:30. Из предварительных патолого-анатомических диагнозов через пару кружек чая перетекаю в протоколы вскрытий с их макроскопической частью. Иными словами, пишу то, что видела глазами в трупе: описываю легкие с пневмонией, другие органы и их изменения. Всего в протоколе три части: макро, микро и диагноз, в котором я объединяю все свои наблюдения в финальный аккорд. Никуда не тороплюсь. После этого думаю пойти домой. Микроскоп в кабинете пока что всего один, и он занят заведующей, которая пишет свои протоколы. И вообще, сегодня пятница. Впрочем, смысл пятницы стерся уже давно. Кроме того, и стекол для микроскопического исследования у меня пока нет. На вскрытии мы набрали кусочки органов, но в тонкие полупрозрачные срезы, заключенные между двумя стеклами, они превратятся благодаря лаборантам только через пять-семь дней. Для микрочасти протокола я посмотрю стекла, опишу то, что вижу, и сформулирую окончательный патолого-анатомический диагноз. Потом сравню его и посмертный диагноз клиницистов. Если они совпали и не нужно выставлять расхождение диагнозов, то протокол готов. Сами вскрытия занимают от получаса до двух часов в день, практически все остальное время мы работаем с микроскопом и бумагами, точнее с компьютером. Написав все, что можно написать, не спеша собираюсь домой. Захожу по пути в «Пятерочку» за молоком и бананами. Маму встречает только молодой кот. Старый лежит на кровати и смотрит сонным взглядом — этому коту уже 11 лет. Оповещение от Сбера: пришла так называемая специальная социальная выплата медицинским работникам. Она считается исходя из количества отработанных смен. Я получила ровно то, что отработала по часам в ноябре. Наверное, мне повезло: в больнице, где я работаю, всем платят как положено. На предыдущем месте работы я вскрыла двоих ковидных, но не получила за это ничего. Поначалу меня подавали в списках на оплату, но после увольнения решили, что уже и не нужно. Немножко грустно будет выйти из ковида и сесть на обычную зарплату, но и жить в нем невозможно. Сажусь за вязание. Решила подарить подруге шапку, связанную своими руками, на день рождения или Новый год. В общем, как пойдет: эти два праздника рядом. На днях купила классную эстонскую шерстяную пряжу, подготовила ее для вязания и последние два дня борюсь с собой: пытаюсь начать работу. Позавчера психанула и передумала насчет шапки — набрала петель побольше и решила связать снуд. Сегодня распустила, прикинула, набрала петли на шапку и засела за работу под мозгоразжижающих «Пацанок». После серьезных умственных нагрузок на работе хочется просто позалипать во что-то тупое, побаловаться умственной жвачкой. Это шоу хорошо подходит. Отдыхаю со своими пацанами 19:30. Когда эпизод кончился, включаю музыку. Раньше вязание мне нравилось тем, что я могла передумать кучу мыслей, прокрутить десятки внутренних диалогов, помечтать — в общем, все вот эти женские дела. Но сейчас я просто сижу и вяжу как робот, даже ничего про себя не считая. Тоже, кстати, расслабляет. Но не шею и пальцы, увы. Устала, решила немного поиграть. Мне сложно найти игры на свой вкус, поэтому я их и не ищу, а только изредка реагирую на что-то по артам и мемам. Сейчас прохожу Va-11 Hall-A. Хотя «игра» — это громко сказано для микса симулятора с визуальной новеллой. Муж возвращается с работы. Календарь принести не забыл. Идем ужинать. Я пью чай и ем детскую пюрешку «Фрутоняня». Ничего особенного, просто эти банки мне нужны на работу для секционного материала. Баночки на 250 г идеально подходят для кусочков органов со вскрытий. Муж ест мюсли с молоком. Странный выбор: он вроде как наелся на работе и не хотел плотно ужинать, но это явно плотнее чечевичного супа на копченых ребрах, который стоит в холодильнике. Сажусь писать дневник. Сложно собрать мысли в кучу, но я стараюсь как могу. Муж смотрит что-то на «Ютубе». В череде рабочих дней в это время я уже обычно крепко сплю, но завтра выходной — второй в этом месяце и последний в этом году. Засиделась за дневником. Принимаю таблетку мелатонина: засыпаю я и без него отлично, набегавшись за день, но с ним в целом легче жить. Умываюсь, укладываюсь.
Но спешка агентов в таком вопросе вполне понятна. Зачем ждать трое суток? Чем быстрее закончатся похороны одного клиента, тем быстрее можно заняться другим. Фото: Depositphotos По части соблюдения этики и морали представителям этой сферы вообще нет равных. Нина Петрова полгода назад похоронила свекра, до сих пор с дрожью вспоминает отдельные моменты некоторых «похоронных ритуалов». Свекор умер дома, поскольку давно и часто болел. Родственники вызвали бригаду медиков, которые констатировали смерть и порекомендовали обратиться в полицию, чтобы тело осмотрел участковый. Ходатайство о досрочном освобождении для находящихся в СИЗО, жесткий контроль медиков за каждым синяком заключенного и изоляция несовершеннолетних от взрослых преступников — такие изменения планируются для гуманизации уголовного наказания в России «Едва медицинские работники вышли за порог, мне на сотовый тут же раздался звонок. Это был представитель ритуального агентства, предлагал свои услуги, тут же назвал стоимость и заверил: сделают всё быстро, проблем не будет. Мол, вам даже из дома выходить не нужно, все бумаги оформим сами, а если начнете делать это самостоятельно — возникнут сложности», — вспоминает женщина. За полчаса ей позвонили из трех разных ритуальных агентств. А некоторые даже перезванивали и уточняли: точно ли у вас похороны, ведь Нина от услуг навязчивых похоронщиков отказалась сразу. Переживали, вероятно, что их осведомитель мог подвести. Для родственников смерть, конечно, удар. Именно на чувствах близких и играют агенты, отсюда и ценообразование. В Омске средняя цена на организацию похорон составляет 25—30 тысяч. Если учесть, что, к примеру, за январь—август 2018 года в Омской области, по данным Омскстата, скончалось 16,9 тыс.
Мыслитель 9007 14 лет назад Спасибо вам просто огромное за такой интересный рассказ! Оракул 79741 ну правильно,я думаю! Анна ЛёвочкаУченик 165 9 лет назад Очень грустно, что подобные опусы оставляют люди, совершенно не имеющие никакого отношения к работе патологоанатома и близко не знающие его работу. Узкость мышления и недостаток знаний приводят к подобным заключениям. Уж лучше бы самостоятельно сходили в отделении патологической анатомии и посмотрели бы наглядно в чем суть данной профессии. В основном, все считают, что это работа с трупами и говорят о разных запахах. Бред и еще раз бред.
Сколько стоит одеть покойника в морге
Какая зарплата у патологоанатома. Зарплата работника морга. Должностные обязанности санитара патологоанатомического отделения. Санитар в морге обязанности. Что входит в обязанности санитара морга. Тела человека морг Москва. Поступление тела в морг.
Вопросы патологоанатому. Функции санитара патологоанатомического отделения. Обязанности санитара патологоанатомического отделения. Санитар в морг устроится. Зарплата сотрудников морга. Мужчина проснулся в морге.
Профессия патологоанатом презентация. Профессия патологоанатом информация. Морг 1 городской больницы Брянск. Ричард Шепард судмедэксперт. Судмедэксперт Челябинск. Патологоанатомы Москвы.
Патологоанатом зарплата в Москве. Учебное вскрытие трупа. Приколы про патологоанатомов. Сумасшедший патологоанатом. Юмор патологоанатом фото. Новокузнецкий морг ковидный.
Судмедэксперт функции.
Мы оставляем это приятное развлечение на более поздний вечер и идем ужинать. Муж ест лапшу с последней порцией моей индейки со сметаной, режет мне салат из капусты и жарит рагу. Правда, «жарит» — это громко сказано: я люблю мясо с кровью. После ужина пьем чай, разбредаемся по спальне: наша волшебная двухкомнатная квартира превратилась в однокомнатную, потому что в большой комнате уже поселился дух ремонта.
Сейчас там лежат некоторые вещи, не распакованные c июля — с того момента, как мы переехали из съемной квартиры. Там же стоят доски от самодельной вешалки друзей, которые А. Другого подходящего места не нашлось. Еще здесь живут три куста перцев — им не нашлось места в спальне, а также всякие ремонтные штучки. Когда я работала в часе езды от дома, удовлетворяла свой музыкальный голод практически полностью.
Сейчас приходится слушать музыку урывками, это меня немного расстраивает. Приезжает курьер из «Перекрестка». Доставка оформлена на мужа, так что он отвечает на телефон и домофон, открывает дверь и проверяет, что нам привезли. С заказом все хорошо. Зову мужа ставить стиралку на ноги.
В этот раз персонаж в его игре бегает в плаще и машет факелом. Тратим полчаса на борьбу с кривым полом, выставляем стиралку практически идеально по уровню, производим первый запуск. Программа оказывается на два с половиной часа и с отжимом на тысяче оборотов. Интересно, далеко ли машинка ускачет с картона и деревяшек, на которых типа ровно стоит? Стоило бы лечь спать, но сегодня воскресенье, а это значит, что вышла новая серия второго сезона «Метода».
Ложусь с котами в кровать. Засыпаем около полуночи. Утро началось стандартно: два будильника, подъем. Потом завтрак из «Несквика», чая и витаминки, душ, каша для Товарища Майора. Я на работе.
Из дома пишет муж, осваивающий новую стиральную машинку и ее программы. Не спеша начинаю рабочий день. Сегодня иду в секционную в составе другой бригады — и на мне не висит составление шпаргалки. Да и вскрывать сегодня мне не обязательно. На утренний кофе приходят коллеги О.
Они сегодня сдавали кровь на антитела к коронавирусу. Как работники красной зоны, мы каждую неделю сдаем мазки, раз в месяц — на антитела. Кроме того, у ребят есть веский повод сдавать антитела отдельно и вне графика: им предстоит вакцинация вторым компонентом. Я уже вакцинировалась обоими компонентами того самого «Спутника V». В таком же промежуточном анализе между введениями вакцины у меня были обнаружены антитела IgG, правда, без титра.
Хотелось бы верить, что это сработала вакцина, а не я переболела бессимптомно и без выделения вируса. Сегодня планируется дикая по количеству выдача тел — около 30. Поэтому мы долго ждем вестей от санитаров: их у нас не так много, в авральных ситуациях вскрытия начинают смещаться на все более позднее время. Уходим вскрывать. На одно вскрытие у врача уходит от десяти минут до получаса.
Еще минут пять санитар тратит на то, чтобы вскрыть тело, и минут десять — чтобы зашить. После чая и яблочной пюрешки сажусь за протоколы. Параллельно обсуждаем с мужем дневник трат контент-маркетолога из Омска. Чувствую себя немного некомфортно от перспективы быть распятой в комментариях, но интерес побеждает. Приходит премия.
Рутинная работа, если речь идет о чисто коронавирусных пациентах. Увидеть можно не так много вариантов: пневмония «ни о чем» — когда она как бы есть, но не такая, чтобы от нее одной умирать, либо диффузное альвеолярное повреждение в одной из двух своих фаз — это уже достойно первого места в списке осложнений и статуса причины смерти. Мне больше нравятся случаи с раком. Хотя стоять у секционного стола на них — дело не из приятных: надо ничего не забыть, не упустить, все записать и запомнить. Не всегда в истории болезни есть какая-либо информация, а мы — последняя инстанция.
Моя профессиональная деятельность в этой специальности началась с операционно-биопсийного материала, и он для меня интереснее, чем секционный. Мертвому я уже вряд ли помогу своим суперклассным описанием гистологии. Я люблю работать с эффектом, а не в стол и не в ящик, как выходит с протоколами вскрытий. Это все тщеславие: я хочу быть героем — в плаще и маске, в тумане и ночи, почти анонимным. С материалом от живых это вполне получается: пока клиницисты ломают голову, я просто смотрю, думаю и своим заключением направляю их мысли и руки в нужное русло.
Пора домой. Думаю, не прийти ли завтра пораньше, чтобы осуществить свой воскресный план по массовому написанию протоколов. Пришли стекла от лаборантов — с шести вскрытий сразу. Завтра их станет двенадцать, а я не могу спокойно жить, зная, что у меня копится материал. Муж работает, коты спят.
Пока жду мужа с работы, решаю засолить хвост форели: купили месяц назад полуторакилограммовую рыбину и разделили пополам. Хвост ждал своего часа в морозилке. Потом сажусь за дневник и «Яндекс-музыку». Муж закончил работать и отправляется в магазин за томатной пастой. Она нужна ему для свинины, которую привезли вчера в заказе из «Перекрестка».
Попутно прошу его дойти до метро и пополнить «Подорожник» с моей карты. Муж возвращается минут через двадцать с чудесной новостью: в нашей парадной под лестницей спит бездомный. Муж вообще очень чувствителен к нарушениям общественного порядка. Не так давно он боролся со всеми, с кем только было можно, из-за приезжающего в пять утра мусоровоза. Вроде как даже победил.
Еще пару раз вызывал полицию из-за шумных ночных компаний во дворе. Сейчас же он пребывает во фрустрации. Предлагаю ему позвонить в полицию. Но когда мы жаловались на шум, никто не приезжал. Скорее всего, никто не приедет и сейчас, поэтому решаем проверить бездомного через час, а пока — заняться кухонными делами.
Я по-быстрому потушила индейку в сметане и сварила рис, как на прошлой неделе. Параллельно с готовкой поужинала кружкой чая с бутербродом из белого хлеба, сливочного масла и небольшого кусочка свежепросоленной форели. Свежепросоленная она настолько, что это было скорее сашими. Муж тушит свинину с картошкой и томатной пастой. Заканчивает с готовкой и проверяет бездомного.
Тот исчез — и оставил после себя вонь и мусор. Мы живем на «Елизаровской», в Невском районе. Идея купить квартиру в этом районе и доме была исключительно моя. Муж не особо хотел ни покупать квартиру сейчас, ни выбирать ее, ни ходить по просмотрам, поэтому все было на мне. А я просто решила в начале 2020 года, что следующий год мы встретим уже в собственной квартире.
В марте я начала активно листать «Яндекс-недвижимость», «Авито» и «Циан». Это был второй наш живой просмотр. Мне нравятся сталинки. Лучше них только двух- и трехэтажные дома, которые, как мне говорили в детстве, строили пленные немцы. Эту информацию я не проверяла, но о своем нынешнем доме знаю, что его строили рабочие ткацкого комбината для себя же, так что раньше это был коммунальный дом.
С трудом представляю себе это, учитывая микрометражи. Муж регулярно беззлобно ругает меня — и себя, что послушал меня и согласился на этот дом. Ему больше нравятся новостройки с консьержами, свежими стенами, новыми коммуникациями и умными лифтами. Следующую квартиру он хочет купить именно в таком доме. Истории знакомых и друзей про дикую слышимость в человейниках, проблемы с коммунальными услугами и прочим его не впечатляют.
Пока же о другой новой квартире говорить еще слишком рано: в этой ремонт только-только начинается. Решаю перед сном посмотреть новую серию «Внутри Лапенко» и повязать. Принимаю мелатонин и ложусь спать. Пока вязала, муж успел немного поиграть, но уже лег и читает. День пятый, вторник 07:20.
Рутинное начало дня. Я на работе, печатаю вчерашние протоколы, пишу шпаргалку для сегодняшних вскрытий. Сегодня муж собрался ехать в офис. Но прежде решает вопросы с уборкой парадной после вчерашнего гостя: звонит мастеру участка, телефон которой оказывается заблокированным, и оставляет жалобу на мусор в парадной в приложении «Наш Санкт-Петербург». Посмотрим, что будет дальше.
За утро успеваю посмотреть и оформить три секции: макрочасть написала заранее, смотрю стекла, дописываю микрочасть и сдаю готовые протоколы — печатаю, подписываю, кладу на полку и забываю о них. Хорошо бы после вскрытий и писанины остались силы еще для трех протоколов. Захожу в секционную и работаю. Сегодня 23 тела, вскрывали что-то долго. Все это ковид и пара онкологических: рак яичника и рак желудка.
Заполняю свидетельства о смерти на своих покойников, иду обедать. В столовой лаборантки обсуждают новость о том, что зарплата за декабрь придет в январе. Странно, что это их беспокоит, и странно, что у них вообще возникают какие-то возмущения по этому поводу. Зарплату в нашей больнице выдают в середине месяца. В январе это рабочие дни.
Где же повод переносить сроки? К тому же в нынешней ситуации с зарплатой есть несколько других поводов повозмущаться. Например, непонятки с выплатой ковидных денег. Выплаты бывают федеральные и региональные, последние мы называем губернаторскими. Раньше они облагались налогом, а значит, их учитывали при выплате больничных.
Сейчас же их превращают в соцвыплаты, которые налогом не облагаются. Это может сыграть злую шутку. Кроме того, перед Новым годом нам выплатили губернаторские деньги сразу за ноябрь и декабрь. Приказ, регламентирующий выплату, был написан настолько злым канцеляритом, что было вообще непонятно, входим ли мы в него и сколько получим. В итоге все оказалось хорошо, деньги мы получили, причем как врачи.
Но за январь и февраль выдали только федеральные выплаты, без сладких 40 тысяч в месяц от губернатора. Ходят слухи, что региональные выплаты снова будут, но когда и в каком объеме — неизвестно. Так что основной повод для недовольства — нестабильность выплат. Мы все сидим и боимся, что рано или поздно останемся в той же луже, но за обычные деньги. А еще есть такое понятие, как ставка.
Все мы, врачи, оформлены на одну ставку. Ставка — это не только отработанные часы, но и количество вскрытий. У последних есть пять категорий сложности, которые зависят от болезней умершего. Вскрытия ковидных пациентов считаются как самые сложные. На ставку таких должно быть всего восемь.
Как я уже говорила, у нас выходит по 60—100 вскрытий на врача. Это значит, что каждый из нас вырабатывает 7—12 ставок. Получаем мы зарплату как за одну. Делайте неутешительные выводы. Возвращаюсь к работе: пишу протоколы.
Работа большинства врачей в основном состоит из писанины, и мы не исключение. Даже сейчас, в период пандемии, на бумаги уходит куда больше времени, чем на непосредственную работу ножом в секционной. Если там мы находимся максимум два часа, то за компьютером и микроскопом отсиживаем четыре-шесть. Говорят, люди демонизируют патологическую анатомию и врачей-патологоанатомов. Сама я с этим не сталкивалась, но несколько раз в жизни приходилось объяснять, чем я занимаюсь, зачем это нужно людям и почему патологоанатом — это тоже врач.
Обычно после такой вводной слушателю хочется услышать страшные и чернушные истории, но таких у меня особо и нет, либо я не умею их рассказывать. Известный в широких кругах анекдот про теплую гречку пару раз всплывал в разговорах с не очень тактичными людьми. Реагировать на это бессмысленно. С предрассудками насчет неприятного запаха, исходящего от патологоанатомов, я встречалась лишь один раз — и те были развеяны на месте. С чего бы нам плохо пахнуть?
Цинизм присущ всем врачам в той или иной степени, это защитный механизм. Нам все равно бывает жалко пациентов, но это бледная и тусклая жалость. В ней нет особого смысла, и потому она так редуцирована. Это и многое другое я вижу в микроскоп каждый день Меня каждый раз задевают случаи смерти с такой гистологической картиной в легких, как на фото выше. Это основное морфологическое проявление ковида.
В норме легкие представляют собой тоненькую сеточку межальвеолярных перегородок, остальное — это пустоты, сами альвеолы, которыми мы дышим. В острой фазе смерть драматична и проста: альвеолы заполнены отечной жидкостью, кровью, слущенными пораженными вирусом альвеолоцитами и клетками воспаления. У диффузного альвеолярного повреждения, о котором здесь речь, две фазы: острая, она же фаза экссудации, и фаза пролиферации, заживления. Поврежденные ткани восстанавливаются, но перегибают палку, организм начинает латать раны не тем, чем надо, не новой легочной тканью, а грубой рубцовой. Организм старался, залечивал повреждения, человек вроде бы шел на поправку, но что-то пошло не так — и легкие превратились в недышащую ткань.
Есть ли на фотографии выше пустые белые места? Похожи ли легкие на сеточку с ячейками? Практически нет. Нормальных альвеолоцитов — клеток, которые выстилают альвеолы, — там тоже не разглядеть. Для сравнения — вот фото легких, которые дышат.
Они тоже не очень здоровые, есть к чему придраться, но эта ткань воздушна, в отличие от той, что на фото выше Немного пугает перспектива роста онкологических заболеваний на таком фоне. Организм заживляет повреждения не той тканью, что нужна. Кроме того, делает это быстро. Ткань воспроизводится за счет деления составляющих ее клеток, и чем больше делений, тем больше ошибок. Обычно дефектные клетки либо гибнут сами, либо уничтожаются клетками иммунитета, но чем больше ошибок, тем выше вероятность, что где-то там останется дефектная и жизнеспособная клетка.
Она может начать плодиться дальше, порождая уже совсем не то, что нужно, а рак. Такой вот онкогенез на пальцах. Заканчиваю и еще минут сорок просто сижу и залипаю в пространство, в телефон, прогуливаюсь по отделению. Выясняю, как дела у заведующей и не нужна ли ей моя помощь с отчетами. Заглядываю в аквариум с рыбками в рекреации и в банки с макропрепаратами.
Бывает, мозг встает на рельсы монотонной работы, и вылезти из этого потока не так просто. Выхожу из отделения. Ужинаю чаем и бутербродом с форелью, залегаю с котами и ноутбуком в кровать, пишу дневник, слушаю «Яндекс-музыку». Чувствую, что не дождусь мужа, если буду так сидеть, прошу его купить творога и хлеба и задремываю. Приходит муж.
Пьем вместе чай, обсуждаем прошедший день и ложимся спать. День шестой, среда 07:20. Это утро ничем не отличается от других. Все так же печатаю вчерашние протоколы и пишу шпаргалку. Потом сажусь за следующие по списку секции.
Наверное, в режиме и есть секрет выносливости. Мне, по крайней мере, гораздо спокойнее делать одно и то же в одно и то же время. Еще бы наладить питание — если не по часам, то хотя бы без закидонов и странных желаний, — и было бы вообще восхитительно. Но пока имею то, что имею. В этот день 20 вскрытий, все ковидные.
Дополнительно — рак прямой кишки и ковид, острый инфаркт миокарда и ковид. Иду обедать. Ем все тот же рис с индейкой: муж наготовил сразу по кастрюле того и другого. Без четверти два возвращаюсь в свой кабинет. Заведующая озадачивает меня графиком на новогодние праздники — выбираю первое и девятое января, практически не думая.
Возвращаюсь к работе, попутно подкинув мужу думы о подарках родственникам. Обычно мы в новогодние праздники ездим к его родне, но в этом году он поедет один, если все будет хорошо и не отменят поезда дальнего следования. Муж радует меня новостью, что наша входная дверь готова и завтра утром приедет с бригадой монтажников. Мы заказывали дверь еще в начале декабря, но из-за большой нагрузки производство затянулось на неделю. Ну хоть так, а не после Нового года, как вышло у наших друзей А.
Муж работает из дома, потому что вечером планировал встретиться в баре с коллегами. Решаю поехать сама. К тому же с моей карты делали и первый платеж — и он прошел по категории с повышенным кэшбэком.
При этом, официальная часть дохода может составлять меньшую часть от всего заработка. Кроме санитаров здесь работают врачи-патологоанатомы с высшим медицинским образованием. Их официальная зарплата намного больше, чем у простого санитара. И, естественно, есть еще директора моргов — их доходы на порядок выше, чем у рядовых сотрудников. Заработок работников моргов в РФ Самыми низкооплачиваемыми работниками морга являются санитары. Очень часто, особенно в регионах страны, на этой должности работают студенты и не всегда медицинских колледжей или ВУЗов.
Предыдущие попытки использовать тарифную систему ОМС двигались с трудом, ведь основные параметры зарплаты врачей в регионах зависели от действий местных властей. Поэтому специалисты аналогичных областей, имеющие равный стаж и уровень профессионализма, выполняющие похожие трудовые обязанности, так отличаются в плане дохода. Окончательные параметры готовой реформы уже представлены Госдуме и когда будут введены точно неизвестно. Ориентировочный срок — середина будущего года.
Правительство уже озвучило задачу перед Минздравом: по возможности снизить дисбаланс между заработком медиков, найдя «единый знаменатель». Пока неясно, как это используют на практике, ведь при расчете все равно берется МРОТ с региональным коэффициентом, который по России варьируется 1 — 3,08. Разница все равно останется. Повышение зарплаты медикам в 2022 году в России: последние новости Слухи подтвердились — ожидается повышение зарплаты врачам в 2022 году, согласно указу Президента и заявлениям представителей Госдумы.
Обновления коснуться всех 4 категорий персонала, имеющих специальность «медик»: младший персонал; простые доктора; должностные лица с высшим образованием. Зарплаты медиков будут приравнены вне зависимости от региона и политики местных властей. По факту заработок каждого специалиста получится индивидуальный, так как учтут его текущий доход, стаж, местоположение и иные факторы. Зато итоговая сумма точно получится выше прежней.
Законодательством установлены рамки для размера дохода руководства медицинских организаций. Его зарплата должна быть выше, чем у простого сотрудника в 6 раз максимум. Зависит от сложности, уровня загруженности учреждения и количества персонала. По последним новостям создаются условия, что войдут в содержание подзаконных актов.
Чтобы оклады соответствовали профессионализму специалистов. Разрабатывается иерархия занимаемых должностей, где «ступеньки» равны степени сложности условий труда. Строя профессиональную карьеру, человек будет видеть, как его заслуги отражаются на ежемесячных выплатах. Изменения коснутся и сотрудников сельских медучреждений, не только городских.
Выплаты врачам за коронавирус в 2022 году: кому продлят пособия Медики России 2 года сражаются против мировой пандемии COVID-19, рискуя собственным здоровьем и жизнью.
Как живет врач-патологоанатом в Петербурге с доходом 102 000 ₽
тэги: зарплата в морге, какая зарплата, морг, работа в морге, сколько платят, сколько получают. Сколько зарабатывают патологоанатомы в России в 2020 году. Зарплата в профессии в морге зависит от нескольких факторов, таких как опыт работы, уровень образования и местоположение работы. Сколько зарабатывают патологоанатомы в России. то выбор профессии ВЕРНЫЙ. Кто такой судмедэксперт: описание профессии. Сколько зарабатывают сотрудники морга? По данным исследований, средняя зарплата работника морга в России составляет около 50 000 — 100 000 рублей в месяц.