О кино WTF 5 сильных женских монологов советского кино. Монолог Женщины. Роберт Рождественский. Читает Алиса Фрейндлих. это монолог чудом спасшейся женщины, проведшей в условиях советской несвободы почти тридцать лет жизни. В ней впервые зазвучали голоса женщин, прошедших через войну.
"Утром встаешь – кто-нибудь среди нас мертвый": монолог узницы Освенцима
Монологи женщин зал в слезах от смеха юмористические монологи лучшие эстрадные монологи=12. Роберт РОЖДЕСТВЕНСКИЙ (1932-1994) ОЖИДАНИЕмонолог женщины М. ведь как! Сохранено в МИР ЖЕНЩИНЫ Саморазвитие. Открытый показ литературно-драматической композиции «Монолог женщины» состоялся в Южнопортовом. 1:56 Женский монолог из фильма «Скрытые фигуры». прилагаю примеры классических монологов, которые можно использовать для выступлений или для тренировки актерских. Comic Con Germany "Монолог Женщины"-Алиса Агуреева.
Экстрасистолы любви. Монолог Женщины
Настоящая женщина. Если вам понравилось бесплатно смотреть видео монолог женщины онлайн которое загрузил MissNatalika 03 декабря 2013 длительностью 00 ч 06 мин 31 сек в хорошем качестве. В Мурманском областном драматическом театре прошла премьера спектакля «Монолог женщины». Монолог медсестры — Ангелина, Астраханская область город Ахтубинск. Монолог женщины. Околофутбольное. 224430 июня 2018.
Монолог женщины
Все творчество Роберта Рождественского пронизано пониманием и сочувствием к женщинам и из судьбам. Поэму «Монолог женщины» читает актриса Анастасия Стежко. Монологи женщин зал в слезах от смеха юмористические монологи лучшие эстрадные монологи=12. Открытый показ литературно-драматической композиции «Монолог женщины» состоялся в Южнопортовом. Огромная женская компания, где можно найти ответы на любые вопросы, откровенно поговорить о наболевшем и найти единомышленников.
Монолог женщины
Главная» Новости» Монолог для выступления на сцене женские. Европа» публикует монологи женщин, которые служат в ВСУ — это медик штурмовой роты в Бахмуте, повар морской пехоты и военный бухгалтер. Европа» публикует монологи женщин, которые служат в ВСУ — это медик штурмовой роты в Бахмуте, повар морской пехоты и военный бухгалтер. Четыре женских монолога о 8 Марта и феминизме.
Автора проекта "Изнанка. Женщины" наградили за международный вклад по защите прав женщин
Опять меня по рукам ударила, еще сильнее. Тогда уже мне объяснили, чтобы я руки опустила. Пришла немка-айвазерка. Стали проверять, кто утонул в туалете, пока проверяют, мужской и женский лагерь стоят. Стояли по три часа.
После этого давали нам пол-литра теплого "кофе", сваренного непонятно из чего. Потом гнали на работу по центральной улице, лагерштрассе. Шли через площадку, на которой оркестр из узников играл марш. Барабан, контрабас и скрипка их марши играли, а эти командовали: "Левой, левой".
Я один раз ошиблась, меня вытащили и стали бить костылем. Уж не знаю сколько — я потеряла сознание, до вечера лежала. Вечером опомнилась, на карачках доползла до своего барака. Потом уже не ошибалась.
Международный красный крест всем помогал, посылки передавал, а русским — нет. Освенцим на польской территории находился, полякам даже посылку передавали. Вечером, когда приходишь с работы, с пяти часов до восьми стоишь на разводе и потом дают "гербату" по-польски — чай , и буханку хлеба на 12 человек, твой кусочек тебе на вечер и на утро. Хочешь — ешь сразу, хочешь — дели, хочешь — оставляй на утро.
Ну, мы, русские, ели сразу: кто знает, доживешь до утра или нет. Утром пили пустой кофе, днем ели баланду, а вечером — чай с хлебом. Перед музыкантами был детский барак. Женщин же забирали и беременных, и с детьми, детей отбирали для доктора Менгеле.
Он всякие опыты на них делал. У детей постарше кровь брали для солдат. Менгеле, сволочь, сбежал, в 1974 году умер трагически. Ему легкая смерть была.
Я слышала по телевизору передавали, что он утонул, а сын его говорит: "Слава богу, у меня камень сошел с души". У работавших на химической фабрике специальный барак был. Они ходили в красных косынках, что они там делали — не знаю, но у них лица такие желтые-желтые были. Нас охраняли солдаты СС с собаками, командовала немка, на руке черная повязка, на ней желтым написано "каппа", она только кричала: "Работайте быстрей!
Вот сейчас там лес, это я его сажала кустиками. Тогда было там болото. Идешь в туалет, чуть нога по колено в грязи, и все. Полька один раз кричит "Пани, вытащи!
На работу привозили баланду с брюквой, цветом как репа, желтая, и по форме как сахарная свекла. Порезана кубиками. Брюква и вода — и все, вот такая баланда. По пол-литра привозили на работу.
С работы, на работу пешком 1,5—2 километра. Еле ноги тащишь, не приходишь, а приползаешь. Меня в лагере с Надей разлучили, ее отправили в другой барак, а к нам привели Реню и Эмму — новеньких. Их мать и за связь с партизанами расстреляли, а их троих — две сестры и брата — в минскую тюрьму, а из тюрьмы — в Освенцим.
У Эммы был номер 81460 — у Эммы, а ренин уже забыла. Царство небесное, обе умерли. Вот наша пятерка. Дорога смерти Освенцим наши советские войска освободили 27 января 1945 года, но нас, кто был трудоспособен, накануне ночью подняли и погнали куда-то.
Если приотстаешь — сил нет, два шага в сторону — выстрел в висок, а колонна дальше гонит, мы шли — трупы лежали. Как я все это вынесла? Господь силы дал. Я верующая с пяти лет, молилась, Реня с Эммой тоже.
Они католички, по-своему молились. Нас гонят, а я колодками ноги растерла, не могу идти, прошу: "Реня, оставьте меня! Ну будет выстрел в висок, и все". Реня мне: "Может, где-нибудь привал будет".
А привала нет трое суток! Гонят куда-то, разведка докладывает, что это место русские заняли, и они, как мыши, не знают, куда бежать. Наконец, привели в какое-то поместье, сказали: "Располагайтесь, где хотите". В каком-то курятнике легли.
Потом нашли в доме обувь гражданскую, достали мужские туфли, надели. А Надя моя с подругами на сеновале закопались в сено. Когда утром все ушли, немцы с собаками сено на сеновале штыками истыкали, собаки тянут туда, мол, там человек. А девочки трое суток сидели под сеном и не выходили.
Вышли, только когда услышали русскую речь. В дорогу нам дали по буханке хлеба — и все, конечно, голодные, все съели в первые сутки. А мы нашли маленький горшок с топленым салом, видно, хозяин спрятал. Ну, а есть-то как?
Хлеба нет. А у некоторых оставались кусочки. Мы, значит, им вот такой кусок сала, они нам вот такусенький — хлебушка. Берген-Бельзен Пригнали на какую-то станцию, загнали в открытые вагоны — пульманы.
Мы так плотно были прижаты друг к другу — поезд остановится, начинается давка. Нас привезли куда-то под Гамбург в концлагерь Берген-Бельзен. Это был лазарет для наших военнопленных, пустой. Пришел комендант Йозеф Крамер и вся его лагерная администрация.
Ну, тут, уже конечно, не по 1000 человек было в бараке, а режим такой же. Крематория нет, а люди умирали каждый день. Там живых сжигали, а тут мертвых некуда деть. Складывали в кучу.
Февраль, март, апрель — самая весна, потепление. Умрет человек — в кучу. А до того были обессиленные, что труп крючком цепляли ниже пупка и вдвоем тащили. Я еще тут вдобавок заболела тифом.
В Освенциме меня бы, конечно, сожгли, а тут пока сам не подохнешь. Реня и Эмма свои порции хлеба за стакан чая-гербаты отдавали и молились, когда айвазерка делает проверку, я лежала спокойно. Рассказывали, что иногда я доску брала из-под себя — и доской размахивала, буровила бог знает кого. Если бы при айзерке это, она бы меня пристрелила.
Бог дал, выкарабкалась! Очнулась, пришла в сознание. Стали доноситься залпы. Мы соберемся и мечтаем: "Если освободят лагерь, накормят нас хоть картошкой в мундире?
И мы достойно вручаем ей эту награду за вклад в международную деятельность по защите прав женщин", — рассказал Life. Торжественное вручение премии проходило 24 апреля в Villa Barvikha. Приз за Татьяну Денесюк получила продюсер проекта "Изнанка. Женщины" Елизавета Студеникина. Речь также идёт о программе "Изнанка.
Место попадания — в голеностоп, для красной обычно нужно выше.
Но и игрок «Енисея» шел безрассудно, поэтому решение Опейкиной понятно». Ни Тихонов, ни Семшов мало говорят о деталях, они сознательно делают акцент на половой принадлежности судьи. При этом Семшова вообще никто не тянет за язык, в матче играли команды, которые не имеют к нему никакого отношения. В этой истории меня смущают три вещи. Казалось, в 2024-м не нужно напоминать, что оценивать работу по гендерному или другим признакам, а не по профессиональным качествам — стыд. И Тихонов, и Семшов были крутыми футболистами, но что с тренерскими успехами?
У Семшова ноль достижений за семь лет. У Тихонова три медали за 14: бронза и серебро Первой лиги и второе место в чемпионате Казахстана. Значит ли это, что из мужиков плохие тренеры и что им нужно тренироваться на детях? Молчание босса российских судей Павла Каманцева. Он никак не защитил сотрудника, который дебютировал в Первой лиге. Да, возможно, это не лучший матч Опейкиной, но — еще раз — ее ругают не за ошибки, а за то, что она женщина.
Молчание комитета по этике. Он спал очень давно, а зашуршал бумагами, только когда бывшему боссу «Зенита» не понравилась шутка игрока «Рубина». Получается, Опейкина не достойна защиты, а во фразе «Почему нас судит женщина? Отправьте ее в Махачкалу» нет ничего предосудительного.
Ты в форме, когда твое тело получает умеренную физическую нагрузку, ты заботишься о своем организме, правильно питаешься, избегаешь стрессов и находишься в прекрасном настроении от всего этого. Настоящая гармония начинается там, где исчезает потребность кому-то что-то доказывать. А постоянная работа над собой делает меня профессионалом в своем деле. Именно поэтому я не прекращаю совершенствовать свои навыки на тренингах по косметологии в Москве, Санкт-Петербурге и Европе. Мои дети — лучшие мотиваторы на свете.
Только они способны подпитывать мои творческие способности. Благодаря им я никогда не сдаюсь и справляюсь с любыми трудностями. А когда их ручки обнимают меня за шею, все на свете обретает особый смысл. Элина Гатауллина, кандидат медицинских наук, пластический хирург Чтобы стать счастливее, надо сделать шаг в сторону счастья Как бы банально это не звучало, но для меня источником энергии и вдохновения являются мои пациентки. Я спешу на работу, чтобы увидеть их счастливые глаза, узнать, как через несколько дней после операций изменится их отношение к себе, к окружающим, к жизни. Работа над собой это не только тренировки, но и в некоторых случаях постепенное осознание того, что даже огромные усилия не всегда приводят к желаемому результату. И тогда необходимо сделать уже не физическое, а эмоциональное усилие и решиться на шаг к той же цели, но по другой дороге. Для меня важно постоянно совершенствоваться и развиваться, чтобы иметь возможность предложить пациенткам современные, эффективные и безопасные методики. При этом быть уверенной, что на сегодняшний день это максимально возможный результат, который они могут получить.
Гульнара Валиева, заместитель управляющего по малому и среднему бизнесу в г. Уфа ПАО Банк «ФК Открытие» Для меня женственность — это чувственность, нежность, внутреннее сияние, особая женская энергия, походка, движение рук, еле уловимая улыбка Принимать себя — значит разрешать себе быть такой, какая ты есть сегодня, доверять своей интуиции и собственному выбору. Дать право на грусть, радость, быть счастливой, любить себя так, как хотелось бы, чтобы тебя любили, быть в гармонии с самой собой. Комфортно проводить время наедине с собой: заварить чай, когда домашние разбежались по делам, включить музыку, красиво оформить завтрак и прожить момент со своими мыслями. Любовь к себе — это точно не про эгоизм. Одним ее привили в детстве, к другим — она пришла позже. В любом случае ее нужно постоянно поддерживать, ухаживать за внутренним ребенком, порой быть строгим, не разрешая ему капризы, стараться справляться с негативными эмоциями и не раздражаться. А если не получается, все равно продолжать любить себя. Важно поддерживать себя в форме, подбирать правильные продукты и стараться вкусно готовить, уделять внимание сну.
Тренировка тела дает мгновенный результат — повышается уровень эндорфинов, ты чувствуешь гордость и любовь к себе после интенсивных занятий спортом. Но настоящая работа происходит внутри, когда пытаешься договориться с собой, воспитывая себя, развивая эмоциональный интеллект и терпимость. В нашей жизни много токсичных факторов и людей, много противоречий и информации, которые могут привести к внутренним конфликтам, раздражительности, ненужным эмоциям и мыслям, а гормоны предательски поддерживают нарастающий дисбаланс. Если источником энергии для меня служит моя семья ребенок и супруг , то источником вдохновения являются женщины, такие же, как я: со своими внутренними демонами и музами, красивые, мудрые и не очень. Те, кто ежедневно на связи, и кто звонит раз в месяц, но в нужный момент, кто далеко и очень близко. Среди них могут быть и незнакомые мне женщины: они блистают в инстаграмной жизни или в красивом журнале. Настоящую любовь к себе может дать только сама женщина, а понять ее и вдохновить — другая такая же женщина. Карина Гагина, стоматолог-имплантолог Женственность — это не уязвимость и покорность, это способность мурлыкать, когда хочется рычать Женщины давно перестали быть зависимыми от мужчин. Главное — все-таки не забывать, что ты женщина.
Принимать себя — это свобода быть собой без оценки, без критики. Источниками энергии и вдохновения могут стать люди, которые нас окружают, мысли, которые нас посещают, любимая работа, семья, желания, которые исполняются. В общем, источник вдохновения — в удовлетворенности своей жизнью. Достаточное количество энергии приводит к успеху, и одно без другого не получается. Уважение к себе воспитывается в человеке.
Публицистика
Кстати, об асфальте... Ты второй год обещаешь меня с детишками в Испанию отправить, и? Ну что замолчал? Я, между прочим, уже второй год испанский язык учу, в надежде, что не зря. Не зря, понимаешь? Ах, мой дон! Ответь же своей сеньорите, своей эрмоза мухер!
Сам ты, это слово... Это переводится, как «прекрасная женщина». Красивая женщина! Ну да, от тебя и по-русски не дождёшься, не то что по-испански… Каброн кон балалайка... Ну-ка, ещё раз, по слогам?! Парэ аки пор фавор!
Чуть помедленнее, кони... Если наши выиграют у испанцев, то, после финального свистка, я пакую чемоданы?! С испанцами? Пакую чемоданы?! Ты сам это сказал! Муй бьен!
Так, ну-ка дай мне турнирную таблицу. Три игры - 6 очков... Фернандо Йерро… Послематчевые пенальти... Сильва, Коста, Серхио...
Уйду в монастырь! Не решила в какой: Надо бы в женский, но тянет в мужской! Все думaют, что мечтa любой девушки - нaйти идеaльного пaрня.
Как бы не тaк! Нaшa мечтa - жрaть и не попрaвляться!
На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации ".
Полный перечень лиц и организаций, находящихся под судебным запретом в России, можно найти на сайте Минюста РФ.
С другой - это монолог чудом спасшейся женщины, проведшей в условиях советской несвободы почти тридцать лет жизни.. Чудо ее спасения - результат многолетней кропотливой работы Шведской миссии в Москве, смелость десятков людей в СССР и немного везения... Многое покажется молодому читателю страшной сказкой, но люди пожилые еще помнят то, недоброе время, и подтвердят, что все, о чем здесь рассказано - суровая правда тех дней. Городок наш находился на границе с Латвией, в нем мирно жили люди многих национальностей: литовцы и латыши, немцы, поляки. Жили дружно, соседям не завидовали, каждый был занят своим делом.
Мой отец, родившийся в Швеции, переселился в этот городок в конце прошлого века по причинам экономического характера. Всю свою жизнь папа с большой любовью вспоминал о родине, и до последнего дня сохранил шведское подданство. Пока Литва, как Великое княжество Литовское, входила в Российскую Империю, шведское подданство не осложняла папиного, а стало быть, и нашего с мамой и сестрами существования. Задолго до моего рождения, папа открыл небольшой магазинчик. Как подданный шведской короны, мог ввозить разные шведские товары, которые с удовольствием покупали жители городка и окрестных хуторов. Не скажу, что жили богато, но на жизнь хватало.
Папа придерживался прогрессивных взглядов на торговлю и, нагрузив фургон разными товарами, сам ездил по окрестным небольшим усадьбам умело предлагая хозяевам совершить покупку. В те времена, если человек не ленился, он мог себе позволить купить хорошую вещь. Костюм, велосипед, швейную машинку. Наша семья была не особенно большой по тем меркам: папа, мама, две старших сестры Алма и Августа, я, младшие: братик Ёхан и сестричка Анита. Как и положено благовоспитанной девочке, я с раннего детства помогала родителям управляться в доме и в огороде, ухаживала за цветами и приглядывала за младшими. В восемь лет я пошла в русскую народную школу, единственную не только в нашем городке, но и в округе.
Как бы не ругали теперь царскую власть, но учили нас очень хорошо. Особенно много времени уделяли изучению истории, географии, языкам. Дома мы свободно разговаривали на литовском, немецком или шведском языке. Так неторопливо длилось мое детство. Длилось до тех пор, пока не началась война. Сейчас, при слове война, все вспоминают вторую Мировую войну, но я говорю о первой Мировой - войне 1914 года.
Все мы были ужасно напуганы. Нашего папу, как шведского подданного, в русскую армию не взяли и мы, опасаясь больших сражений, уехали в небольшой хутор, где папе удалось арендовать немного земли. Здесь всем нам пришлось привыкать к нелегкому крестьянскому труду. Трудно приходилось, но все же то, что смогли вырастить, позволило нам не умереть с голода. Вот, пожалуй, и все мои воспоминания о той войне. В 1918 году, как-то незаметно для нас, война прекратилась.
До хуторов новости добирались скупо. Говорили о какой-то революции, которая произошла в Петербурге, или, как его переименовали по-новому - Петрограде. Говорили и о каких-то большевиках, но кто это такие мы не знали. Только-только стали налаживаться дела, как объявилась новая власть - появились у нас в Литве большевики. Однажды большевики приехали на трех повозках к нам на хутор. Вначале они хотели забрать у нас только продукты, объяснив что реквизирую наши запасы, якобы для голодных рабочих.
Но когда папа резко ответил им, назвав это грабежом, они вместе с продуктами забрали и папу. Больше мы его не видели. Позже нам рассказали, что чекисты, узнав о его шведском подданстве расстреляли его в марте 1919 года в Ковно, как иностранного шпиона. Но истинная причина, мы все до сих пор уверены в этом, была в том, что он навал их грабителями. Так папина любовь к Родине, которая нисколько не мешала нам жить в Литве до прихода большевиков, невольно стала официальной причиной его смерти. Отобрав продукты и папу, большевики больше не беспокоили нас.
Оставаться зимой на хуторе, без мужчины и без продуктов мы не могли и поэтому мама повезла нас обратно. Вернулись в мой родной город, к счастью наш дом уцелел. Больших сражений в нашей местности не было, гарнизон в городке не стоял, по-видимому, это и уберегло дом от разрушения и грабежа. Для семьи наступили трудные времена, часто не было денег для покупки еды, не на что было купить хоть мало-мальски теплую одежду. Нужно было искать работу. Люди сочувствовали нам, зная, что случилось с нашим отцом и меня взяли работать на фабрику вязальщицей.
Времена были тяжелые, это был сложный период становления государственности независимой Литвы. Когда в 1920 году большевиков изгнали, на семейном совете было решено вернуться на папину родину в Швецию в Маркаруд. Но случилось так, что уехали только брат и сестры. Я, по некоторой личной причине, не могла ехать, а мама, не захотела оставить меня одну. В это время я встречалась с очень симпатичным молодым человеком. Наши встречи обещали, со временем, перерасти в нечто большее, чем простая дружба.
Надеюсь, вы меня понимаете? Ухаживал он за мной по-литовски обстоятельно и неторопливо. Мы дали нашим чувствам вырасти, окрепнуть и только в 1923 году обвенчались. С тех пор я ношу эту фамилию. Муж служил государственным чиновником - в секретариате бургомистра нашего городка. После венчания я переехала на квартиру мужа, а мама осталась в милом отчем доме одна.
Мы, конечно, ходили друг к другу в гости, но я уже всецело принадлежала мужу. Мы поклялись, и любить и разделять. Мы прожили вместе восемнадцать лет и не разу за все эти годы ни он, ни я, не пожалели о своем выборе. Я продолжала работать на фабрике, муж служил в муниципалитете, бабушка ждала внуков. Что еще нужно людям для счастья? После рождения дочери я оставила работу на фабрике, но продолжала вязать красивые и модные изделия на дому.
Мне тоже хотелось пополнять наш семейный бюджет, да и времени вязание отнимало немного. Домашние заботы, воспитание и уход за малышкой, посильный труд, все это делалось с радостью. Мы еще не знали, к каким испытаниям нас готовит жизнь. Но, очевидно, Всевышнему был известен наш дальнейший путь и Он, по великому милосердию, призвал к Себе нашу малютку дочь. Как молилась я тогда, как просила: « Господи, Не забирай!!! Яви милость!!!
И только потом я поняла Его милосердие. Через три года после нашей свадьбы мужа перевели по службе на такую же работу в другой литовский город Шаулинай. Это было не так далеко от моей родины, и мы часто ездили в гости к маме и родным мужа. В 1936 году окончился срок его командировки, и мы вернулись домой. Муж снова приступил к исполнению своих обязанностей в секретариате бургомистра. Так в работе, домашних заботах в кругу родных и друзей плавно текли дни нашей счастливой совместной жизни.
Наступил зловещий 1940 год. Литва была снова оккупирована большевиками. Мужа, как буржуазного чиновника, лишили службы, хоть и не уволили совсем, но перевели на мало оплачиваемую работу. Нам с большими трудностями, нам удалось отправить маму к сестрам и брату в Швецию. Как мы радовались потом, что хоть маме удалось уехать. Нас с мужем новая литовская власть не выпустила.
Муж был литовским гражданином, а я стала ею после заключения брака. Потянулись безрадостные будни. С тревогой, каждый день мы прислушивались к нововведениям Советской власти. Мне опять пришлось идти на работу. Тех рублей, которые платили мужу, не хватало даже на питание. Никогда не забуду день 17 июня 1941 года.
Ранним утром, когда муж уже ушел на работу, в двери квартиры позвонили двое в гражданском платье. Они бесцеремонно вошли в дом и по-русски объявили, что я арестована. От волнения я плохо понимала русский язык, а они вовсе не говорили по-литовски. Вначале, единственное что я поняла, из их разговора, это раздражение от того, что не застали дома мужа. Им теперь придется ехать за ним на работу. Затем они еще раз объявили мне, что я арестована по подозрению в шпионаже, так как по их сведениям я веду переписку со Швецией.
Мои доводы, что я пишу и получаю письма от родных, их не интересовали. Они дали пять минут на сборы, настоятельно порекомендовали взять с собой еду, белье и теплую одежду. Наскоро побросав в чемодан кое-какую одежду и немного еды, под нетерпеливые окрики агентов НКВД, я вышла из дома. Запереть квартиру мне не дали. Один из них наклеил узенькую полоску бумаги украшенную печатями на дверной косяк. На улице уже ждала машина на которой «нас» довезли до городской тюрьмы.
Я раньше никогда не бывала в тюрьме, и всегда считала, что там сидят преступники, но в это утро мое наивное представление было развеяно самым печальным образом. В тюрьме уже находилось много моих знакомых литовцев, мужчин, женщин, были и дети. В течение дня на машинах подвозили все новых и новых. Наконец, под вечер, привели моего мужа. Его арестовали на работе. Никто не знал причины наших арестов.
С недоумением расспрашивали друг друга, высказывали различные предположения, гадали о своей судьбе. Теснота в тюремных камерах была страшная, а народ все прибывал и прибывал. Ни о каком отдыхе лежа можно было не думать, на деревянных нарах разместили женщин и детей, а остальные устраивались сидя на полу. Наконец, через несколько часов, нас вывели на двор, оцепленный вооруженными солдатами. Пересчитали, сверили по списку, погрузили в большие грузовики. В каждый грузовик сели несколько конвоиров и предупредили, что убьют каждого, кто осмелится хотя бы крикнуть.
Нам с мужем удалось попасть на одну машину и все время, что заняла дорога, мы не выпускали сцепленных рук. Мы не могли говорить, но наши взгляды были красноречивее нашего молчания. И я, глядя в глаза дорого мне человека, на трясущейся и отвратительно фыркающей машине, прошептала - "Клянусь». Мы не знали, куда нас везут, где, как и чем окончится для нас эта дорога. Было ясно только одно - счастливая прежняя жизнь закончилась. С любовью и болью смотрели мы в глаза друг друга, видимо предчувствуя, что это последние мгновения нашей совместной жизни.
На железнодорожной станции Ионишкис мужчин отделили и куда-то увели, а женщин и детей стали распределять по товарным вагонам, вытянувшимся на запасном пути в длинный состав. Поначалу загоняли в вагон по норме выдуманной каким-то «умником» еще царского генерального штаба - восемь лошадей или сорок человек. Поскольку лошадей среди нас не было, то загоняли по сорок человек, причем двое детей до четырнадцати лет считались за одного взрослого.
Женские монологи-жалобы и способы противостояния им
Загадка таланта! Рядом с бронзой царей, разжиревших на лжи и крови. Рядом с бронзой героев, рискнувших собой в одночасье Должен высится памятник женщине, Светлый памятник женщине, ждущей обычного счастья.
Так он всеми своими поступками кричал о ней. Не замечала, не ценила. Считала, что так и должно быть. Черт меня дернул связаться с Вадимом!
И как ему удалось меня обаять так быстро? Влюбилась как девчонка. Подумаешь, цветочки подарил, в кафе пригласил, комплиментами осыпал. А я и растаяла, развесила уши. И зачем я согласилась к нему в гости зайти? Там все и случилось.
Вино, признания в любви, ласки. Не заметила, как в постели очутились… Да, он, конечно в этом деле хорош, но это, пожалуй, единственное его достоинство, как оказалось. А тогда… Я поняла, что хочу быть только с ним. Особо не думала, когда сказала Диме, что ухожу от него. Внутри такая страсть кипела, что мозги напрочь отключились. Думала: «Вот оно, счастье!
Мой Вадим! Ему надоело ухаживать, страсть изображать. Да и зачем?
Жулька утыкается в меня мокрым носом, смотрит в глаза, и я для неё краше и умнее всех на свете. Она ждёт меня так, как никогда не ждал мужчина, ради которого я была готова на всё. Нарушение будет в кратчайшие сроки устранено, виновные наказаны.
О, если бы знал ты, любимый, как страшно и дико давать о себе объявленье в газету: «Блондинка, вполне симпатичная, добрая, среднего роста… Её интересы: домашний уют и природа. Имеет профессию. Ищет надёжного друга…» О, если бы знал ты, как всё это пошло! И - трудно… Порой, в темноте, рассуждаю я очень спокойно: пройдёт одиночество это, наступит - другое.
Настанет пора, и закружатся листья из меди. В окошко моё постучит одиночество смерти. Нет, я не пугаюсь. Я знаю, что время жестоко. Я всё понимаю. И всё принимаю. Но только тому одиночеству я не желаю сдаваться! Хочу быть любимой! Живою хочу оставаться. Смеюсь над другими и радуюсь дням и рассветам.
И - делаю глупости! И - не жалею об этом. Дышу и надеюсь… О, господи, как это больно!.. Ты видишь, любимый: я вот она - вся пред тобою. Слова мне скажи!.. Ну, пожалуйста. Нет больше мочи!.. Чтоб - только не молча, не молча. Чтоб только - не молча!.. Слова говори мне, слова говори мне - любые!
Какие захочешь, чтоб только — не молча, любимый! Слова говори мне. Без этого радость - не в радость… Скажи, что со мной хорошо. И что я тебе нравлюсь. Скажи, что ты любишь меня. Притворись на мгновенье!.. Соври, что меня не забудешь. Соври, я поверю. А может, просто плюнуть и уйти? И пусть его терзают угрызенья!..
Ну-ну, шути, родимая, шути! Нашла ты славный повод для веселья. Останусь, чтобы волю испытать!.. Ещё немного подождём. Помедлим… Ведь женщины давно привыкли ждать. Чего-чего, а это мы умеем… Птицы спрятаться догадаются и от снега укроются… Одинокими не рождаются. Ими после становятся. Ветры зимние вдаль уносятся и назад возвращаются. Почему, зачем, одиночество, ты со мной не прощаешься? Пусть мне холодно и невесело, - всё стерплю, что положено… Одиночество - ты профессия до безумия сложная!
Ночь пустынная. Слёзы затемно. Тишина безответная… Одиночество - наказание. А за что - я не ведаю… Ночь окончится. Боль останется.
Смотрите также
- Эм Ка. Монолог отчаявшейся женщины (Фонд Ника) / Проза.ру
- «Я буду жить…»: Монолог сильной женщины. Новости Краснодара, Краснодарского края и Юга России
- Открытый показ литературно-драматической композиции «Монолог женщины» состоялся в Южнопортовом
- Открытый показ литературно-драматической композиции «Монолог женщины» состоялся в Южнопортовом
5 сильных женских монологов советского кино
От потери крови… И я поползла за ним. Я продолжала тащить их обоих… Это же Сталинград… Самые страшные бои. Самые-самые… Не может быть одно сердце для ненависти, а второе — для любви. У человека оно одно.
А получение знаний и общение с уникальными людьми, которые мне встречались, всегда доставляло удовольствие. Являясь профессором классического университета нашей республики, я горжусь тем, что имею возможность делиться научными знаниями с подрастающим поколением, транслировать им свой практический опыт, получать обратную связь и готовить высококвалифицированных специалистов для региона и всей страны. Земфира Юсупова, владелица стоматологии «Белое Золото» Для того чтобы научиться принимать себя, пришлось приложить очень много усилий Я на сто процентов женщина: эмоциональная, уязвимая, слабая, я плачу и бываю без сил. И в то же время могу вести себя как ребенок: восхищаться, видеть во всем красоту, терять голову от эмоций. Когда кто-то пытается навесить на меня ярлык сильной, слабой, умной или глупой, я с этим не согласна. Я могу быть разной. В бизнесе гендерные различия не играют большой роли. Ведение своего дела требует от любого человека прежде всего стрессоустойчивости и умения отвечать за свои поступки и поступки людей, которые с ним работают. Они должны видеть в руководителе решимость, знать, что руководитель их не бросит. И эти качества справедливы как для женщин, так и для мужчин.
Добиться такой решимости и уверенности можно, находясь в хорошей форме, в состоянии спокойствия и радости. Я достигаю этого состояния, когда сама себе нравлюсь. Если, выходя из дома, вижу, что мое лицо, волосы, ногти, глаза в порядке, перестаю думать о них ежеминутно и сосредотачиваюсь на деловых вопросах. Самое главное предназначение любого человека — стать счастливым и здоровым, услышать самого себя. Надо жить в гармонии со своим внутренним миром, а не пытаться впихнуть себя в рамки, которые кто-то устанавливает. Ни в телесные, ни в сознательные, ни в моральные. Лия Мифтахова, ведущий врач-косметолог Jolie clinic Мои дети — лучшие мотиваторы на свете Принимать себя — это быть постоянно в ресурсе, в движении, созидать и реализовывать новые идеи, не идти вразрез со своими ценностями и правилами мира. Быть в хорошей форме — значит иметь полную гармонию. Ты в форме, когда твое тело получает умеренную физическую нагрузку, ты заботишься о своем организме, правильно питаешься, избегаешь стрессов и находишься в прекрасном настроении от всего этого. Настоящая гармония начинается там, где исчезает потребность кому-то что-то доказывать.
А постоянная работа над собой делает меня профессионалом в своем деле. Именно поэтому я не прекращаю совершенствовать свои навыки на тренингах по косметологии в Москве, Санкт-Петербурге и Европе. Мои дети — лучшие мотиваторы на свете. Только они способны подпитывать мои творческие способности. Благодаря им я никогда не сдаюсь и справляюсь с любыми трудностями. А когда их ручки обнимают меня за шею, все на свете обретает особый смысл. Элина Гатауллина, кандидат медицинских наук, пластический хирург Чтобы стать счастливее, надо сделать шаг в сторону счастья Как бы банально это не звучало, но для меня источником энергии и вдохновения являются мои пациентки. Я спешу на работу, чтобы увидеть их счастливые глаза, узнать, как через несколько дней после операций изменится их отношение к себе, к окружающим, к жизни. Работа над собой это не только тренировки, но и в некоторых случаях постепенное осознание того, что даже огромные усилия не всегда приводят к желаемому результату. И тогда необходимо сделать уже не физическое, а эмоциональное усилие и решиться на шаг к той же цели, но по другой дороге.
Для меня важно постоянно совершенствоваться и развиваться, чтобы иметь возможность предложить пациенткам современные, эффективные и безопасные методики. При этом быть уверенной, что на сегодняшний день это максимально возможный результат, который они могут получить. Гульнара Валиева, заместитель управляющего по малому и среднему бизнесу в г. Уфа ПАО Банк «ФК Открытие» Для меня женственность — это чувственность, нежность, внутреннее сияние, особая женская энергия, походка, движение рук, еле уловимая улыбка Принимать себя — значит разрешать себе быть такой, какая ты есть сегодня, доверять своей интуиции и собственному выбору. Дать право на грусть, радость, быть счастливой, любить себя так, как хотелось бы, чтобы тебя любили, быть в гармонии с самой собой. Комфортно проводить время наедине с собой: заварить чай, когда домашние разбежались по делам, включить музыку, красиво оформить завтрак и прожить момент со своими мыслями. Любовь к себе — это точно не про эгоизм.
Ее читала Алиса Бруновна Фрейндлих. И меня как будто загипнотизировали. Она прочитала эти стихи великолепно, очень по-женски, чувственно и с душой.
Мы, конечно, ходили друг к другу в гости, но я уже всецело принадлежала мужу. Мы поклялись, и любить и разделять. Мы прожили вместе восемнадцать лет и не разу за все эти годы ни он, ни я, не пожалели о своем выборе. Я продолжала работать на фабрике, муж служил в муниципалитете, бабушка ждала внуков. Что еще нужно людям для счастья? После рождения дочери я оставила работу на фабрике, но продолжала вязать красивые и модные изделия на дому. Мне тоже хотелось пополнять наш семейный бюджет, да и времени вязание отнимало немного. Домашние заботы, воспитание и уход за малышкой, посильный труд, все это делалось с радостью. Мы еще не знали, к каким испытаниям нас готовит жизнь. Но, очевидно, Всевышнему был известен наш дальнейший путь и Он, по великому милосердию, призвал к Себе нашу малютку дочь. Как молилась я тогда, как просила: « Господи, Не забирай!!! Яви милость!!! И только потом я поняла Его милосердие. Через три года после нашей свадьбы мужа перевели по службе на такую же работу в другой литовский город Шаулинай. Это было не так далеко от моей родины, и мы часто ездили в гости к маме и родным мужа. В 1936 году окончился срок его командировки, и мы вернулись домой. Муж снова приступил к исполнению своих обязанностей в секретариате бургомистра. Так в работе, домашних заботах в кругу родных и друзей плавно текли дни нашей счастливой совместной жизни. Наступил зловещий 1940 год. Литва была снова оккупирована большевиками. Мужа, как буржуазного чиновника, лишили службы, хоть и не уволили совсем, но перевели на мало оплачиваемую работу. Нам с большими трудностями, нам удалось отправить маму к сестрам и брату в Швецию. Как мы радовались потом, что хоть маме удалось уехать. Нас с мужем новая литовская власть не выпустила. Муж был литовским гражданином, а я стала ею после заключения брака. Потянулись безрадостные будни. С тревогой, каждый день мы прислушивались к нововведениям Советской власти. Мне опять пришлось идти на работу. Тех рублей, которые платили мужу, не хватало даже на питание. Никогда не забуду день 17 июня 1941 года. Ранним утром, когда муж уже ушел на работу, в двери квартиры позвонили двое в гражданском платье. Они бесцеремонно вошли в дом и по-русски объявили, что я арестована. От волнения я плохо понимала русский язык, а они вовсе не говорили по-литовски. Вначале, единственное что я поняла, из их разговора, это раздражение от того, что не застали дома мужа. Им теперь придется ехать за ним на работу. Затем они еще раз объявили мне, что я арестована по подозрению в шпионаже, так как по их сведениям я веду переписку со Швецией. Мои доводы, что я пишу и получаю письма от родных, их не интересовали. Они дали пять минут на сборы, настоятельно порекомендовали взять с собой еду, белье и теплую одежду. Наскоро побросав в чемодан кое-какую одежду и немного еды, под нетерпеливые окрики агентов НКВД, я вышла из дома. Запереть квартиру мне не дали. Один из них наклеил узенькую полоску бумаги украшенную печатями на дверной косяк. На улице уже ждала машина на которой «нас» довезли до городской тюрьмы. Я раньше никогда не бывала в тюрьме, и всегда считала, что там сидят преступники, но в это утро мое наивное представление было развеяно самым печальным образом. В тюрьме уже находилось много моих знакомых литовцев, мужчин, женщин, были и дети. В течение дня на машинах подвозили все новых и новых. Наконец, под вечер, привели моего мужа. Его арестовали на работе. Никто не знал причины наших арестов. С недоумением расспрашивали друг друга, высказывали различные предположения, гадали о своей судьбе. Теснота в тюремных камерах была страшная, а народ все прибывал и прибывал. Ни о каком отдыхе лежа можно было не думать, на деревянных нарах разместили женщин и детей, а остальные устраивались сидя на полу. Наконец, через несколько часов, нас вывели на двор, оцепленный вооруженными солдатами. Пересчитали, сверили по списку, погрузили в большие грузовики. В каждый грузовик сели несколько конвоиров и предупредили, что убьют каждого, кто осмелится хотя бы крикнуть. Нам с мужем удалось попасть на одну машину и все время, что заняла дорога, мы не выпускали сцепленных рук. Мы не могли говорить, но наши взгляды были красноречивее нашего молчания. И я, глядя в глаза дорого мне человека, на трясущейся и отвратительно фыркающей машине, прошептала - "Клянусь». Мы не знали, куда нас везут, где, как и чем окончится для нас эта дорога. Было ясно только одно - счастливая прежняя жизнь закончилась. С любовью и болью смотрели мы в глаза друг друга, видимо предчувствуя, что это последние мгновения нашей совместной жизни. На железнодорожной станции Ионишкис мужчин отделили и куда-то увели, а женщин и детей стали распределять по товарным вагонам, вытянувшимся на запасном пути в длинный состав. Поначалу загоняли в вагон по норме выдуманной каким-то «умником» еще царского генерального штаба - восемь лошадей или сорок человек. Поскольку лошадей среди нас не было, то загоняли по сорок человек, причем двое детей до четырнадцати лет считались за одного взрослого. Как мы роптали тогда, какими обидными словами обзывали неведомого нам царского генерала. Боже, какими наивными мы были. Эшелон простоял на станции два дня и все это время к нему подвозили новые партии несчастных. Под конец, «царские нормы» во всех вагонах были перевыполнены, как минимум в два раза. Пока стояли на станции, раз в день давали немного хлеба и по литру воды на человека. Этой водой надо было, и утолить жажду и умыться. Пикантная подробность: тюремную парашу нам в вагоне заменяла дыра в полу, но такого небольшого размера, что попасть в нее «по снайперски» редко кому удавалось, из-за этого в вагоне стоял жуткий смрад. Не менее изощренной пыткой нашей гордости была в первое время и сама процедура «пользования» этим «сантехническим приспособлением». Полный вагон народа, а деваться не куда... Наконец нас снова выгнали из вагона, пересчитали и затолкали обратно. Зазвенели вагонные буфера, состав дернулся, и нас повезли в неизвестность. Все плакали прощаясь с родными местами, с милой Литвой. Увидим ли мы ее еще хоть раз? Плакала и я, переживая боль, стыд, унижение, разлуку с любимым. Лишь одно чуть вселяло надежду, наши мужчины тоже едут в этом составе, значит, возможно, увидимся. Везли нас ужасно долго и медленно. В день - из еды все та же пайка хлеба и литр воды. О том, что нас везут в Сибирь, мы стали догадываться, узнавая разными путями названия станций, где останавливался наш состав. Хоть окна вагона и были заколочены досками, перевитыми колючей проволокой, там, все же, были небольшие щели, в которые мы жадно, по очереди смотрели, пытаясь определить, где мы находимся. О том, что началась война, мы узнали, когда нас перевезли за Урал. Мы тогда еще и не догадывались, что задержись наша отправка еще на три дня и совсем по-другому обернулась наша судьба... Наконец поезд втянулся на какую-то маленькую станцию, лязгнул буферами и остановился. С противным скрежетом отъехала в сторону вагонная дверь - «Выходи с вещами». Не вышли - выползи. Так измучались за дорогу, что сил стоять уже не было. Пересчитали, отвели от станции на десять шагов и посадили прямо в степи. За попытку к бегству будете отвечать по всей строгости советских законов» - объявил нам какой-то начальствующий военный и добавил - «Сидеть стройными рядами, не расползаться! Спрашивают сидящих о чем-то, по-хозяйски за руки хватают, мускулы щупают. И, переговорив с конвоирами, уводят целые семьи и усаживают на грузовики. Оказалось, что это бригадиры из местных совхозов набирают так рабочую силу. Меня выбрал один «начальник», посадил с другими товарищами по несчастью в кузов старенького грузовичка и повез еще за сто километров в совхоз «Предгорный». В совхозе, которому суждено было стать местом нашего специального поселения, мне с другими женщинами предписали заниматься сельскохозяйственными работами. Мы трудились на сенокосе, на уборке зерна. Все работы выполнялись вручную, при помощи самых примитивных инструментов, самого скверного качества. Работа начиналась рано утром с восходом солнца и продолжалась до позднего вечера. На весь совхоз было только несколько мужчин, так как все остальные были призваны на военную службу. Это были старики-инвалиды, они руководили нами. Работы было столько, что многие женщины не справлялись с установленными нормами. Платили нам за работу очень плохо. Сейчас я уже не помню точно, сколько рублей нам начисляли за труд. Но после обязательных налогов и «добровольных» отчислений, таких, например, как «заем обороны», «красный крест» и других, оставалось совсем чуть-чуть. Кроме того, с нас как со спецпоселенцев, удерживали еще налог на содержание администрации, то есть на содержание наших тюремщиков. В течение первых трех месяцев денег нам не давали вовсе. В совхозе надо было платить за еду и, чтобы выжить, мы вынуждены были продавать часть одежды которую взяли с собой. Зная о нашем бедственном положении, по утрам на поле приезжали машины из расположенных вблизи колхозов. Колхозники охотно давали нам хлеб, картошку, зерно в обмен на вещи которые нам удалось привезти с собой. В отличие от совхозов, где за выполненную работу платили небольшие деньги, в колхозе, тоже сельскохозяйственном предприятии, за работу, тоже очень скупо, наделяли продуктами. В совхозе «Предгорный» нас было примерно тридцать женщин на спецпоселении. Для проживания нам был выделен отдельный барак. Какой-либо специальной охраны для нас не было. Первое время по ночам приходили бригадиры и пересчитывали нас, но потом очевидно поняли, мы не убежим. Посредине чужой страны, почти без знания языка, без документов и денег - при побеге мы не смогли бы долгое время оставаться незамеченными. Осенью, неподалеку от нашего барака, совхоз выделил для нас кусок земли под огород. Жить стало терпимее, так как можно было выращивать овощи и цветы. Земля была очень хорошая и нашими трудами дала бы большой урожай. Мы, наблюдая как живут рабочие совхоза и колхозники, очень удивлялись, как в такой богатой стране, возможна такая бедность? Попробую рассказать подробнее, как я его отыскала. В совхозе, где я работала, на спецпоселении жили несколько женщин из Польши. И вот, что-то там повернулось в большой политике в Москве и всех поляков Советская власть освободила.