A Russian court has ordered a journalist for the Russian edition of Forbes, Sergei Mingazov, to be placed under house arrest, Russia's state-owned RIA news agency reported on Saturday.
От Сталинграда до Курской дуги
Все дело ограничилось ударами немецкой авиации правда, иногда весьма чувствительными по английским портовым городам, караванам торговых судов, промышленным центрам, военным базам и аэродромам. Вернер Крейпе достаточно подробно сообщает о характере и результатах воздушных налётов на всех трёх этапах битвы за Англию. По подсчётам Крейпе, в воздушных операциях участвовало около 1500 истребителей и 1350 бомбардировщиков. Это внушительная воздушная армада. Правда, Крейпе преувеличивает количество самолётов, имевшихся во 2-м и 3-м воздушных флотах.
По данным Гальдера, их было значительно меньше. К октябрю 1940 г. В воспоминаниях Крейпе следует обратить внимание на один весьма примечательный факт. Как видно из статьи, большинство армейских, флотских и авиационных офицеров были убеждены в том, что они готовятся к вторжению в Англию и что, как только выпадет несколько погожих дней, операция начнётся.
Неоднократно назначались дни начала вторжения, но каждый раз сроки изменялись, а день высадки десанта переносился якобы из-за плохой погоды. Рейхсмаршал Геринг всё время требовал усилить налёты на жизненные центры Великобритании. В феврале 1941 г. В таком заблуждении армейские офицеры пребывали долгое время.
В действительности же от операции «Морской лев» в имперской канцелярии отказались давно. После оккупации Франции иные мысли одолевали Гитлера, другими делами занимались его военные советники Кейтель, Йодль, Браухич и Гальдер. Их взоры были обращены на Восток.
Сюжет «Кинокритика» развернётся в 1977 году и будет крутиться вокруг кинокритика, который пишет для порножурнала.
Съёмки планировалось начать этой осенью, но забастовка нарушила планы Тарантино. Пока что у ленты нет даже примерной даты выхода.
Разгромлены были и армии гитлеровских союзников. Действовавшая на советско-германском фронте 8-я итальянская армия потеряла убитыми, ранеными и пленными 185 тыс. В составе венгерских войск, насчитывавших в начале 1942 года 203 тыс. В своем интервью итальянской газете «Стампа» главнокомандующий румынской армии Ион Антонеску признал, что из миллиона солдат и офицеров в его войсках уцелело лишь полмиллиона.
Почти полностью были разбиты части Хорватского легиона, участвовавшие в боях в Сталинграде. В ходе отступления немецко-фашистские войска утратили контроль почти над всеми землями, которые были захвачены после начала их наступления в конце июня 1942 года. Началось освобождение и советских областей, оккупированных фашистами еще в 1941 году. Победой завершилась продолжительная и кровопролитная Ржевская битва. После упорных боев город был полностью очищен от врагов 14 февраля. В тот же день был освобожден Ростов.
Огромные потери в живой силе и технике и не прекращавшееся отступление немецко-фашистских войск вызвало смятение в германском руководстве. Вместо него к народу обратился Геринг, призвав немцев отомстить за Сталинград. Свое выступление 18 февраля в берлинском «Спортпаласте» Йозеф Геббельс начал речь словами: «Сталинград был и остается великим тревожным знаком судьбы германского народа! Он требовал: «Тотальная мобилизация всех людских и промышленных ресурсов на войну — вот веление времени!.. Самые суровые меры нельзя считать слишком суровыми, когда на карту поставлена победа». Очевидцы свидетельствовали: «Геббельс говорил почти час, и его аудитория пришла в полное исступление».
Собравшиеся яростно выкрикивали «да! В порыве энтузиазма слушатели подхватили Геббельса на плечи и унесли его с трибуны. Хотя в своей речи Геббельс призывал «верить фюреру» и «подчиняться ему», вскоре министр пропаганды провел совещание с рядом видных государственных деятелей Германии, на котором заявил: «У нас не кризис руководства, у нас кризис руководителя! Присутствовавший на этом совещании министр вооружений Альберт Шпеер позже писал: «Его критика показала, что означал Сталинград. Геббельс стал сомневаться в звезде Гитлера, а поэтому и в его победе. И мы также сомневались вместе с ним».
Участники совещания предложили восстановить деятельность Геринга на посту председателя совета министров, как это было предусмотрено постановлением, принятом в начале войны. Полномочия же Гитлера решили урезать. Еще раньше Геббельса и Геринга в руководстве СС, обладавшем обширной разведывательной информацией, стали осознавать обреченность авантюристичность планов Гитлера. Участник антигитлеровского заговора среди военных Хассель писал в сентябре 1941 года: «Совершенно ясно, что окружение Гиммлера всерьез обеспокоено и ищет выхода». Весной 1942 года Чиано в своем дневнике записал, что Гиммлер «ощущает пульс страны и хочет компромиссного мира». Судя по воспоминаниям начальника разведки СД Шелленберга, он в августе 1942 года убеждал Гиммлера, что добиться выгодного для Германии результата возможно сейчас, пока ее руководители могут действовать с позиции силы.
Гиммлер согласился с доводами Шелленберга и приказал ему немедленно приступить к подготовке тайных переговоров. Гиммлер и Шелленберг решили, что Германия могла бы отказаться от большей части оккупированных территорий, но сохранить власть в регионах, считавшихся исконно германскими. Во второй половине 1942 года Гиммлер настаивал на использовании адвоката Лангбена и его связей в поисках сепаратного мира. Хассель записал в дневнике, что в декабре «Лангбен имел беседу с английским официальным лицом в Цюрихе и американским чиновником Хоппером в Стокгольме с одобрения СД».
Автор не только создает захватывающий мир сверхспособностей, но и исследует фундаментальные вопросы человеческой природы и возможностей нашего разума. Книга бросает вызов привычным представлениям о том, что значит быть человеком. Она заставляет задуматься о границах нашего сознания и потенциале, который таится в наших собственных умах. Рекомендую эту книгу всем, кто интересуется интеллектуальной фантастикой, психологическими исследованиями или просто хочет задуматься о том, на что мы способны как вид. Взгляд Деревянко на жестокий и безжалостный мир преступности оказался одновременно захватывающим и ужасающим.
Каждый персонаж, от безжалостных бандитов до их жертв, был изображен с поразительной глубиной и нюансами.
Похожие авторы
- К 76-летию ПОБЕДЫ НАД ФАШИЗМОМ ЧТОБЫ ПОМНИЛИ...
- Миражи вермахта на Волге / Новости | Байкальские вести
- Newsweek reporter goes after Twitter after user triggers seizure
- Убежище зла: куда делись главные нацисты после 1945?
- Курт Цейтцлер Сталинградская битва
Цейтцлер Курт - список книг по порядку, биография
Он и сам это ощущал и даже писал: «Если бы я обладал такими качествами, какие имелись у товарища Фрунзе, мне легко было бы выполнить свои партийные обязанности на той работе, которой я руковожу». В ноябре 1927 года, беседуя с французской делегацией, он откровенно говорил: «Я — рабочий, слесарь по профессии, и не имею специальной военной подготовки. Я не служил в старой, царской армии. Моя военная карьера началась с того, что в 1906—1907 годах я перевозил нелегально оружие». Казалось бы, такая критическая самооценка должна была побудить Ворошилова к энергичной учебе. Но по каким-то причинам он так и не собрался повысить свои военные знания. В 1930 е годы Ворошилов полностью утратил черты самостоятельной личности и целиком подпал под влияние Сталина, который мастерски использовал в своих целях тщеславие наркома. Именно в этот период культ «рабочего-полководца» приобрел наибольшие масштабы. Город Луганск был торжественно переименован в Ворошиловград, Ставрополь — в Ворошиловск, еще несколько поселков и крупных населенных пунктов стали носить его имя.
Появились заводы, колхозы и горные вершины имени Ворошилова. Лучшие стрелки получали почетное звание «Ворошиловский стрелок». В честь Ворошилова был назван тяжелый танк «КВ». В 1934 году Наркомат по военным и морским делам был преобразован в Наркомат обороны. В Красной Армии давно назрели серьезные перемены и преобразования. Даже в 1938 году он все еще настаивал: «Конница во всех армиях мира переживает кризис и во многих армиях почти что сошла на нет… Мы стоим на иной точке зрения… Мы убеждены, что наша доблестная конница еще не раз заставит о себе говорить, как о мощной и победоносной Красной кавалерии…» Исследователи этого периода отечественной истории сходятся во мнении, что Ворошилов несет прямую ответственность за уничтожение командирских кадров в период Большого террора. Нарком давал санкцию на аресты и подписывал большую часть проскрипционных списков. Никто из видных военачальников не мог быть взят под стражу без ведома и согласия наркома обороны.
И Ворошилов почти всегда давал такое согласие. Он способствовал разжиганию шпиономании в армии и на флоте. В ряде случаев маршал выступал и в роли прямого соучастника репрессивных органов. Ворошилов утверждал: «Органами Наркомвнудела раскрыта в армии долго существовавшая и безнаказанно орудовавшая, строго законспирированная контрреволюционная фашистская организация, возглавлявшаяся людьми, которые стояли во главе армии». Спустя год Ворошилов отчитался о результатах чистки: «Никому и в голову из нас не могло прийти, что эта мерзость, эта гниль, это предательство так широко и глубоко засело в рядах нашей армии. Весь 1937 и 1938 годы мы должны были беспощадно чистить наши ряды… Мы вычистили больше 4 десятков тысяч человек». Красная Армия крайне ослабла в результате массовых репрессий. И это особенно сказалось в период Советско-финляндской войны.
Ворошилов лично руководил боевыми действиями, часто выезжая на фронт. Однако каждый километр занятой у противника территории приходилось буквально устилать телами убитых и замерзших солдат. Раненые и обмороженные исчислялись сначала десятками, а потом и десятками тысяч. Неудачи Красной Армии вызывали раздражение у Сталина. В январе 1940 года он отстранил Ворошилова от руководства военными операциями, назначив командующим действующей армией маршала Семёна Тимошенко, который в конечном итоге сумел добыть победу. Итоги Финской кампании рассматривались в апреле 1940 года на заседании Высшего военного совета. На этот пост был назначен Тимошенко. Чтобы как-то смягчить удар по престижу Ворошилова его наградили орденом Ленина и назначили заместителем председателя Совета народных комиссаров.
В феврале 1941 года имя Ворошилова присвоили академии Генштаба. Однако его реальное влияние в партийной и военной иерархии явно уменьшилось. У него было вполне беззаботное детство, но уже в юные годы в характере мальчика проявились те качества, которые в будущем определят всю его карьеру: послушание и довольно посредственные способности. Больше всего ему хотелось пойти по стопам предков и заняться крестьянским трудом. Отец Вильгельма после смерти первой жены вторично обзавелся семьей, и небольшое поместье было не в состоянии прокормить разросшееся семейство. По этой причине Кейтель-старший определил сына в армию, надеясь, что тот со временем станет офицером. В 1901 году Вильгельм, повинуясь отцовской воле, вступил в 46 й полк полевой артиллерии в Вольфенбюттеле, в котором когда-то служил и его отец. Возможно, сам юноша предпочел бы кавалерию, но отцу было не по карману купить ему лошадь.
Он был покладист, энергичен, хотя и не блистал умом — словом, младший офицер, который умел ладить буквально со всеми. Он любил поесть и выпить, обожал охоту и верховую езду, развлечения и свежий воздух. В 1906 году Вильгельм поступил в Военную кавалерийскую академию и научился прекрасно держаться в седле. В 1908 году Кейтель был назначен полковым адъютантом, в 1910 м получил лейтенантские погоны, а 8 октября 1914 года ему присвоили звание капитана. Лиза была хороша собой, умна и болела душой за карьеру мужа, которому подарила трех сыновей все они в будущем также стали военными и трех дочерей, одна из которых умерла в детстве. Лиза обладала гораздо более решительным характером, чем ее муж. Она стала рьяной почитательницей Гитлера, и не в последнюю очередь благодаря ее усилиям карьера Кейтеля неуклонно продвигалась вверх. Весной 1914 года Кейтель начал посещать курсы офицеров резерва Генерального штаба при 10 м корпусе, однако вскоре началась Первая мировая война, и он со своим полком ушел воевать в Бельгию и Францию.
В сентябре Кейтель был серьезно ранен в предплечье осколком снаряда. После выздоровления он вернулся в 46 й полевой артиллерийский полк, где в ноябре получил под свое командование батарею. В 1915—1917 годах Кейтель служил при штабе 15 й резервного корпуса и в 199 й пехотной дивизии, после чего был переведен в Генеральный штаб в Берлине. В 1919 году он находился в добровольческом корпусе на польской границе. Служба Кейтеля в период Веймарской республики протекала вполне удачно. Три года он провел в качестве преподавателя в Ганноверской кавалерийской школе, после чего получил назначение в полевой штаб 6-го артиллерийского полка. Его карьера круто пошла вверх в 1925 году, когда полковник фон Бусше-Иппенбург, глава управления кадров, приписал его к организационному отделу военного ведомства, как в ту пору именовался засекреченный Генеральный штаб. Кейтелю было поручено формирование резервных сил, что было явным нарушением Версальского договора.
В отличие от Ворошилова Кейтель был профессиональным военным. Ему довелось служить не только в Генеральном штабе, но и в войсках. Так, в течение двух лет, с 1927 по 1929 год, он командовал батальоном 6-го артиллерийского полка в Мюнстере. Даже его злейший враг, фельдмаршал Эрих фон Манштейн, впоследствии признавал, что Кейтель в ту пору отлично справлялся с возложенными на него обязанностями. Кейтель слишком много курил и работал до изнеможения. Это в конечном итоге стало причиной сердечного приступа, осложненного двусторонней пневмонией. Когда 30 января 1933 года к власти пришел Адольф Гитлер, Кейтель находился в Чехословакии, выздоравливая в горной клинике, расположенной в Высоких Татрах. Старый приятель Кейтеля, генерал Вернер фон Бломберг, в этот же день получил пост военного министра.
Немного подлечившись, Кейтель вернулся в Берлин к своей прежней работе и 13 июля 1933 года в Бад-Рейхенхалле познакомился с Адольфом Гитлером. Он был буквально очарован фюрером и продолжал его боготворить до последнего дня своей жизни. В августе 1935 года Бломберг предложил Кейтелю пост руководителя одного из подразделений военного министерства.
Она написана группой генералов немецко-фашистской армии по заданию министерства обороны США. О цели её издания откровенно говорит в своём предисловии главный историк Европейского театра военных действий С. Мы, американцы, должны извлечь пользу из неудачного опыта других». Кто же эти генералы и какой опыт передают они своим покровителям? Из семи авторов шесть — представители германского генерального штаба, в прошлом видные деятели гитлеровского вермахта, занимавшие во время второй мировой войны высокие штабные посты.
Среди них начальник генерального штаба сухопутных сил генерал-полковник Курт Цейтцлер, начальник штаба Западного фронта генерал-лейтенант Зигфрид Вестфаль, начальник штаба военно-воздушных сил генерал авиации Вернер Крейпе, начальник штаба 4-й армии генерал Гюнтер Блюментрит, начальник штаба Африканского корпуса генерал-лейтенант Фриц Байерлейн и начальник оперативного отдела Штаба Западного фронта генерал-лейтенант Бодо Циммерман. И лишь генерал Хассо фон Мантейфель не принадлежал к штабным генералам. Мантейфель выступает как «герой» Арденнского сражения, в котором он — тогда командующий 5-й танковой армией — сыграл весьма заметную роль. Таким образом, вслед за Манштейном, Кессельрингом, Гудерианом и Типпельскирхом — бывшими командующими армиями и группами армий — слово предоставлено начальникам штабов. Но если в «Утраченных победах» Манштейна, «Мыслях о второй мировой войне» Кессельринга, «Воспоминаниях солдата» Гудериана и «Истории второй мировой войны» Типпельскирха больше говорится о победах немцев во второй мировой войне и меньше — о неудачах, то в «Роковых решениях» авторы повествуют только о чёрных днях немецко-фашистской армии. Книга состоит из шести самостоятельных статей: 1 Битва за Англию, 2 Московская битва, 3 Эль-Аламейн, 4 Сталинградская битва, 5 Франция, 1944 год и 6 Арденны. Статьям предшествует краткое предисловие американского военного историка С. Комментарии генерала Вестфаля, сопровождающие каждую статью, по замыслу издателей, призваны придать книге характер последовательного повествования о важнейших военных событиях второй мировой войны.
Свой рассказ немецкие генералы ведут в форме воспоминаний участников описываемых ими военных событий. Увлечение гитлеровских генералов воспоминаниями о минувшей войне объясняется отнюдь не тем, что эти воспоминания приятны им. Конечно, нет.
Как будто среди сторонников авантюрного Drang nach Osten не было ни одного германского генерала и фельдмаршала! Но вернемся к мемуарам Цейтцлера, который подчеркивает: Гитлер видел, что наступление повсеместно застопорилось. Однако с упрямством настаивал на проведении хотя бы небольших наступательных действий: «В Сталинграде он приказал провести серию атак с целью захвата города квартал за кварталом и даже здание за зданием.
На Кавказе войскам тоже было приказано непрерывно атаковать противника. Гитлер настаивал, чтобы, несмотря ни на какие потери, наступление продолжалось хотя бы в миниатюре». Далее Цейтцлер живописует свой первый доклад Гитлеру после тщательного изучения обстановки на Восточном фронте: «Я приводил многочисленные статистические данные, таблицы и карты. Например, была сделана таблица соотношения сил обеих сторон на один километр фронта. В ней указывались точные данные о количестве немецких солдат и солдат наших союзников, артиллерийских стволов, противотанковой артиллерии и т. Здесь же приводились аналогичные цифровые данные о русских войсках.
Таким образом, эта таблица доходчиво и внушительно убеждала в численном превосходстве противника». Отметим для себя этот пункт о численном превосходстве советских войск: мы еще вернемся к этому выводу начальника генштаба. Цейтцлер с гордостью пишет: «Я был удовлетворен тем, что сказал Гитлеру голую правду сразу же после вступления на пост начальника генерального штаба». Но это чувство удовлетворения было, по крайней мере, преждевременным: предстояло еще не только огласить выводы из анализа обстановки, но и добиться нужной реакции Гитлера. Выводы были такими: «1. В связи с летним наступлением территория, захваченная на Востоке, больше не соответствует размерам оккупирующей ее армии.
Другими словами, слишком мало солдат находится на таком огромном пространстве. Если эти два фактора не будут приведены в соответствие, катастрофа неизбежна. Самым опасным участком Восточного фронта, несомненно, является левое крыло группы армий «Б», занимающее участок фронта от Сталинграда до стыка с левым соседом — группой армий «Центр». Количество войск здесь незначительно. Кроме того, этот участок фронта удерживается самыми слабыми и самыми ненадежными солдатами: румынами, итальянцами и венграми. Итак, здесь создалась серьезная опасность, которую необходимо ликвидировать.
Приток людского состава, боевой техники, оружия и боеприпасов на Восточный фронт явно недостаточен и не может возместить потери наших войск. Это должно привести к гибельным последствиям. В 1942 г. Этот факт следует принимать в расчет. Мы должны проявлять значительно большую осторожность. В этом пункте я коснулся необходимости улучшения работы тыла, повышения пропускной способности железных дорог и других, главным образом технических, проблем».
И какой же была реакция Гитлера? Вот как ее описал Цейтцлер: «Когда я кончил, он улыбнулся и сказал: «Вы отчаянный пессимист. Здесь, на Восточном фронте, мы пережили куда худшие времена и то остались живы.
На румын шли массы танков с пехотой, находившейся на танках или двигавшейся позади них. Повсюду русские имели огромное численное превосходство. Румынский фронт представлял собой печальную картину полного хаоса и беспорядка. Штаб группы армий "Б" теперь получал поток часто совершенно противоречивых сведений, которые тут же препровождались в генеральный штаб. Одни донесения рисовали общую картину панического бегства румынских войск и появления русских танков глубоко в нашем тылу.
В других же говорилось о героическом сопротивлении румын и уничтожении множества советских танков. Наконец, обстановка прояснилась. Русские прорвали румынский фронт в двух местах. Между участками этих прорывов, а также на левом фланге румынские войска и немецкие части усиления продолжали вести упорные бои с превосходящими силами противника. Как только командование группы армий "Б" осознало, что произошло, оно приказало танковому корпусу "X" контратаковать те русские части, которые достигли наибольших успехов. Я непрерывно информировал Гитлера по телефону об изменении обстановки на фронте. Снова и снова я указывал ему на то, что наступило время провести в жизнь основное решение, то есть отступить из Сталинграда, или хотя бы подготовиться к его выполнению в ближайшем будущем. Это только раздражало Гитлера.
Как обычно, он цеплялся за каждую соломинку. Он хотел увидеть, какой эффект произведет ввод в бой танкового корпуса.
Книги Цейтцлер Курт
Однако Гитлер не желал и слушать об этом. Он уверял: «Сталинград надо удерживать. Это ключевая позиция. Разрывая транспорт по Волге, мы создаем русским огромные трудности. Как они будут перевозить свое зерно с юга России на север? В ответ Гитлер кричал: «Я не оставлю Волгу! Я не уйду назад от Волги! Фельдмаршалы Манштейн и Клюге даже собирались посетить ставку Гитлера в Растенбурге, чтобы потребовать передачи в их руки ведение операций на Восточном фронте. К более решительным действиям решил прибегнуть ряд военачальников, которые с середины 1930-х годов готовили заговор против Гитлера.
На март 1943 года было намечено осуществление операции «Вспышка», предусматривавшее убийство Гитлера и осуществление военного переворота. Однако бомба не взорвалась. Тогда было решено взорвать мину, которая должна была уничтожить Гитлера, а также сопровождавших его Гиммлера, Геринга и Кейтеля 21 марта во время церемонии в день поминовения героев германских войн. Однако от этой попытки уничтожить виднейших руководителей Третьего рейха отказались. Не выступили со своим демаршем фельдмаршалы Манштейн и Клюге. Прекратили свои фрондерские высказывания Гудериан и Цейтцлер. Йодль перестал рассказывать анекдоты про Гитлера. Дело в том, что к середине марта 1943 года ситуация на советско-германском фронте резко изменилась.
Попытка взять реванш за Сталинград Пока члены нацистского руководства и военачальники готовили заговоры против Гитлера, тот принимал судорожные меры для того, чтобы спасти свой режим и лично себя от краха. Еще 22 января 1943 года Гитлер опубликовал обращение «Ко всем работникам танкостроения». Гудериан писал, что «новые полномочия на расширение производства танков, предоставленные министру Шпееру, свидетельствовали о все растущей тревоге в связи с понижающейся боевой мощью германских бронетанковых войск перед лицом постоянно увеличивавшегося производства, старого, но прекрасного русского танка Т-34». Военным заводам Германии и оккупированных государств Европы было приказано резко увеличить производство. Пользуясь отсутствием второго фронта и неспешным продвижением англо-американских войск в Северной Африке, германское командование перебрасывало из западной части Европы на советско-германский фронт вооружение и целые дивизии из Бельгии, Голландии, Франции и балканских стран. Руководство вермахта создало группу «Юг» под управлением фельдмаршала Манштейна, в составе которой было 30 дивизий. Эти дивизии были пополнены новыми тяжелыми танками «Тигр». Об этом стало известно в Москве.
В своем послании Черчиллю от 16 февраля Сталин писал: «Немцы за период времени с конца декабря, когда действия англо-американских сил в Тунисе почему-то приостановились, перебросили из Франции, Бельгии, Голландии и самой Германии на советско-германский фронт 27 дивизий, в том числе пять танковых дивизий. Таким образом, вместо помощи Советскому Союзу путем отвлечения германских сил с советско-германского фронта получилось облегчение Гитлеру, который ввиду ослабления англо-американских операций в Тунисе получил возможность перебросить дополнительные свои войска против русских». Осудил Сталин и решение союзников открыть второй фронт лишь в августе—сентябре 1943 года. Он настаивал на том, чтобы «удар с Запада не откладывался на вторую половину года, а был бы нанесен еще весной или в начале лета». На другой день после этого послания в Запорожье открылось совещание высших военных руководителей Германии в Запорожье с участием Гитлера, Кейтеля, Йодля. План контрнаступления предусматривал разгром советских войск, вышедших к Днепропетровску, окружение войск Юго-Западного фронта в районе Харькова и развертывание наступления на Курск. Одновременно было решено развернуть контрнаступление южнее Орла.
Советским частям противостояли войска немецких групп армий «А» и «Юг», общая численность которых, по информации Василевского, составляла 1,76 миллиона солда т и офицеров , 16 800 орудий и минометов, 2200 танков и штурмовых орудий, 1460 самолетов. Генерал армии Николай Ватутин К середине января 1944 года армии 1-го Украинского фронта генерала Николая Ватутина и 2-го Украинского фронта гене рала Ивана Конев а, проведя Житомирско-Бердичевскую и Кировоградс кую наступательные операции, прорвали оборону группы армий «Юг» и, продвинувшись до 200 километров в глубину, создали серьезную угрозу южной группировке германских сил. После этого войска Ватутина и Конева приступили к окружению и уничто жению в рай оне го рода Корсунь-Шевченковский двух немецких армейских корпусов.
Однако если 2-й Украинский фронт привлек к операции все свои силы, то 1-й Украинский мог участвовать только своим левым крылом. Правый был задействован в операции, которая получила в отечественной историографии название Ровно-Луцкой. Москва учитывала, что между флангами групп армий «Центр» и «Юг» в болотистом Полесье образовался опасный для вермахта разрыв, и желала его углубить. А для этого необходимо было овладеть важными узлами дорог — городами Ровно, Шепетовка, Здолбунов, Луцк. Немецкий генерал Альфред Филиппи, воевавший в Полесье в Первую и Вторую мировые войны, вспоминал: Войскам западных стран действовать в этой области труднее, так как оснащение, техника, общая тяжеловесность снижают их подвижность. Поэтому люди западного типа особенно не любят болотистые условия и стремятся от них избавиться. Русские же чувствуют себя здесь в своей стихии Другой главной задачей операции было освобождение города Ровно, который с 1941 года стал столицей немецкой оккупационной администрации на Украине. Перед этим нацисты уничтожили в городе все нежелательные элементы. Командир советского партизанского отряда «Победители» полковник Дмитрий Медведев писал: «В Ровно и ближайших районах была п роизведена ликви дация еврейского населения. Большими группами гитлеровцы выводили евреев за город, заставляли их копать себе могилы, потом расстреливали; не разбирая, кто мертв, а кто еще жив, сталкивали в ямы и закапывали.
Никого не щадили людоеды: ни стариков, ни младенцев. Лишь очень немногим удавалось бежать». Немецкий полицейский добивает выживших после массовой казни еврейских женщин и детей у села Мизоч Ровенской области, 14 октября 1942 года Рейхскомиссаром Украины был назначен гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох, чье правление отличалось исключительной жестокостью. Во мног их городах Правобережной Украины были созданы лагеря смерти, где безжалостно убивали сотни тысяч человек. Всего же за годы оккупации Кох был причастен к гибели более четырех миллионов советских г раж дан, в первую очередь евреев. Неожиданный для немцев фланговый удар конницей Бойцу отряда «Победители» Николаю Кузнецову, который в совершенстве знал немецкий и выдавал себя в Ровно за с таршего лейтенанта вермахта Пауля Зиберта, в июне 1943 года удалось добиться аудиенции у Коха — с просьбой разрешить боевому германскому офицеру женитьбу н а ме стной девушке. Советский разведчик Николай Кузнецов в форме военнослужащего люфтваффе Убить палача не получилось. Насколько Кох был жесток, настолько же и труслив. На конспиративной квартире Куз нецов объяснил разведчице Валентине Довгер, которая изображала его невесту, почему не стрелял: «Это было бы безумием. Три охранника, да еще за драпировкой — ты, вероятно, не заметила — стоял кто-то.
Проклятая собака у ног. Да если б я только шевельнулся, меня бы схватили». Ровенско-Луцкая операция началась 27 января 1944 года. Перед ними оборонялись г лавные силы 4-й гер манской танковой армии генерала Эрхарда Рауса, вместе с приданными полицейскими и охранными частями, численностью до двух дивизий. Пухов вспоминал: «В начале 1944 года стояли небывалые для зимних месяцев теплые дни. Шли дожди. Много неудобств стали доставлять солдатам валенки, которые в другую погоду спасали от холода». Генералы Николай Пухов справа и Марк Козлов Температура колебалась от минус пяти до плюс пяти градусов. Сильнейшая распутица резко снижала темп наступления: в непролазной грязи вязли даже тягачи и тракторы, артиллеристам приходилось вручную носить снаряды к своим батареям за несколько километров.
Гитлер говорил и как верховный главнокомандующий, и как партийный агитатор. Нельзя было не опасаться, что Гитлер, заявив однажды о своих намерениях на всю Германию и на весь мир, откажется когда-либо изменить их, так как выполнение этих намерений станет для него вопросом личного престижа. А когда речь идет о престиже, диктаторы, как известно, всегда проявляют повышенную чувствительность. Более того, Гитлер был политиком, а не солдатом. Объявляя о своих намерениях, он думал дать ясные цели своим командирам и войскам и таким образом укрепить их решимость. Гитлер считал, что его речи повышают стойкость солдат. Он не знал, как будут звучать его слова в ушах высших командиров, младших офицеров и солдат, ожесточенно сражавшихся и умиравших в Сталинграде. Он не знал, какое впечатление могут произвести его слова на генеральный штаб сухопутных сил и его начальника. Кстати, мне никто не сообщил об этой речи до того, как она была произнесена, — впервые я услышал ее по радио. В течение первых недель ноября я снова и снова представлял свои основные требования Гитлеру. Благодаря данным нашей разведки картина становилась яснее с каждым днем. Мы работали в тесном взаимодействии с военно-воздушными силами, подвергая районы сосредоточения русских войск ударам с воздуха. Большего мы не могли сделать. Оставалась единственная надежда. Несмотря на все, еще можно было в самый последний момент убедить Гитлера принять основное решение. Я беспрестанно приводил ему все новые и новые доказательства. Весь генеральный штаб — от старшего начальника до рядового сотрудника — разделял мои мрачные предчувствия и с тревогой ожидал неизбежного, как мы все понимали, русского наступления. Если оно будет успешным, оно поставит всю сталинградскую армию в отчаянное положение. Ужасно предвидеть надвигающуюся катастрофу и в то же время не иметь возможности предотвратить ее. Тяжело видеть, что единственное в тех условиях средство излечения отвергается единственным человеком, который может принимать решения, — Гитлером. Командующий группой армий «Б» и его начальник штаба дали такую же оценку обстановки, как я. Они тоже считали, что избежать надвигающейся катастрофы можно, только приняв кардинальное решение. Они чувствовали себя несчастными, так как были не в состоянии влиять на ход событий. Они могли только заострить внимание Гитлера на действительном положении дел, представляя свои донесения с оценкой обстановки. Сосредоточивая внимание на самом опасном участке фронта, они старались не пропустить критического момента. Конечно, мы пытались наносить удары по движущимся колоннам и районам сосредоточения русских войск авиацией и дальнобойной артиллерией. Но самое большее, что могли дать такие действия, это отсрочить день наступления. Предотвратить наступление можно только тогда, когда обороняющийся имеет абсолютное превосходство в воздухе и способен беспрерывно наносить мощные удары по железным и шоссейным дорогам, а также по районам сосредоточения противника. Мы не обладали военно-воздушными силами необходимых для этого размеров. Такова была обстановка, когда на нас со всей яростью обрушилась суровая русская зима. Теперь мы знали, что наступления русских придется ждать недолго. Русское наступление началось Ранним утром 19 ноября 1942 г. Наша группа связи проследила за тем, чтобы эта телеграмма пришла к нам через штаб группы армий «Б» без задержки. Итак, наступление началось, и мы были уверены, что оно будет развиваться так, как мы не раз говорили об этом Гитлеру. Теперь нам предстояло убедиться, правильно ли мы подсчитали силы русских. Гитлер дал согласие на вывод его из резерва». Этот единственный резервный корпус мог быть введен в бой только по личному приказанию Гитлера. Как только я услышал о русской артиллерийской подготовке и понял, что обстановка будет развиваться, как и предполагалось, я обратился к Гитлеру с просьбой о выводе корпуса из резерва. Если же события не примут опасного оборота, такая предосторожность не повредит. В это время Гитлера в Восточной Пруссии не было — он находился в своем поезде на пути в Мюнхен или Берхтесгаден. Его сопровождал личный штаб, в который входили фельдмаршал Кейтель и генерал Йодль. По телефону я сообщил фюреру об этой новости и с большим трудом убедил его вывести танковый корпус «X» из резерва верховного главнокомандующего и передать его в распоряжение группы армий «Б». Даже тогда он хотел отложить принятие решения по этому вопросу и дождаться дальнейших сообщений с фронта. Как обычно, с немалым трудом мне удалось убедить его, что потом будет слишком поздно. Добившись согласия Гитлера на вывод танкового корпуса из резерва, я почувствовал себя прямо-таки победителем. Командование группы армий «Б» было от этого в восторге. Артиллерийская бомбардировка румынских позиций становилась все более интенсивной. И вот под прикрытием сильной снежной метели, в двадцатиградусный мороз Красная Армия перешла в наступление. На румын шли массы танков с пехотой, находившейся на танках или двигавшейся позади них. Повсюду русские имели огромное численное превосходство. Румынский фронт представлял собой печальную картину полного хаоса и беспорядка. Штаб группы армий «Б» теперь получал поток часто совершенно противоречивых сведений, которые тут же препровождались в генеральный штаб. Одни донесения рисовали общую картину панического бегства румынских войск и появления русских танков глубоко в нашем тылу. В других же говорилось о героическом сопротивлении румын и уничтожении множества советских танков. Наконец обстановка прояснилась. Русские прорвали румынский фронт в двух местах. Между участками этих прорывов, а также на левом фланге румынские войска и немецкие части усиления продолжали вести упорные бои с превосходящими силами противника. Как только командование группы армий «Б» осознало, что произошло, оно приказало танковому корпусу «X» контратаковать те русские части, которые достигли наибольших успехов. Я непрерывно информировал Гитлера по телефону об изменении обстановки на фронте. Снова и снова я указывал ему на то, что наступило время провести в жизнь основное решение, то есть отступить из Сталинграда, или хотя бы подготовиться к его выполнению в ближайшем будущем. Это только раздражало Гитлера. Как обычно, он цеплялся за каждую соломинку. Он хотел увидеть, какой эффект произведет ввод в бой танкового корпуса. Когда я сказал ему, что этот корпус может только замедлить темп русского продвижения, но ни в коем случае не задержать наступления русских, он воспринял это как пессимистическое заявление. Тем временем обстановка продолжала ухудшаться. Русские расширили участки своих прорывов, а их танки продвинулись глубоко в наш тыл. Танковый корпус «X», который готовился к контратаке, сам был атакован передовыми танковыми частями русских. Кроме того, ему мешали действовать толпы бегущих румын и ужасная погода. На успех контратаки теперь почти не было надежды, особенно потому, что те части и соединения, которые все еще удерживали фронт, оказались в критическом положении. Обстановка становилась опасной. С точки зрения группы армий «Б» и главного командования сухопутных сил, обстановка должна была ухудшиться. Мы знали, что танковый корпус «X» не сможет стабилизировать положение и будет вовлечен в общий беспорядок. Если он будет разгромлен, мы потеряем свое единственное резервное соединение. В штабе главнокомандующего сухопутными силами атмосфера становилась мрачной. Я делал все, чтобы объяснить это Гитлеру. Однажды я опять предложил ему отвести 6-ю армию на запад, так как это единственно возможный путь избежать крупной катастрофы. Эта армия должна была повернуться фронтом на запад, обеспечив свой тыл арьергардами, и атаковать русские части, которые прорвали фронт румынских войск. Затем нужно было создать новый крепкий фронт. Такие действия не только ликвидировали бы угрозу 6-й армии, но и поставили бы в трудное положение прорвавшиеся русские войска. По крайней мере в данном случае мы могли ожидать хотя бы местных успехов. Если это не будет сделано, поражение станет неизбежным. Свежих сил для восстановления контакта с 6-й армией и закрытия этого разрыва не было. Каждый день задержки затруднял возможность восстановить положение на фронте и избежать катастрофы. Гитлер отверг это смелое решение. Несмотря на все мои требования и предупреждения, он оставался непреклонным. Вместе со своими военными советниками Гитлер решил вернуться из Баварии в Восточную Пруссию. Я этого не ожидал. Раньше мне как-то не приходилось с ним встречаться. Его штаб ведал Южным и Западным фронтами. Восточным фронтом занимались главнокомандующий сухопутными силами и начальник генерального штаба сухопутных сил. В моем присутствии Йодль воздерживался давать Гитлеру советы по вопросам, касавшимся Восточного фронта, и ограничивал свою деятельность управлением двумя другими театрами военных действий, осуществлением общего руководства по ведению войны и вопросами военной политики. Теперь, однако, стало очевидно, что в поезде в отсутствие начальника генерального штаба сухопутных сил он и фельдмаршал Кейтель сочли удобным давать Гитлеру советы и относительно Восточного фронта. Возможно, он сам обратился к ним за советом. Во всяком случае, они дали ему совет, и что это был за совет, вскоре стало ясно. Генерал Йодль сказал по телефону, что главному командованию сухопутных сил следовало бы рассмотреть возможность изъятия одной танковой дивизии из состава группы армий «А», действовавшей на Кавказе, и переброски ее в распоряжение группы армий «Б» для использования в качестве подвижного резерва. Такое решение было принято в поезде Гитлера. Переброска этой танковой дивизии в угрожающий район боевых действий должна была занять много времени, и трудно было сказать, как сложится обстановка, когда эта дивизия прибудет туда. Я был крайне удивлен и сказал Йодлю, что хочу говорить лично с Гитлером. Опять я стал упрашивать Гитлера отдать приказ об отходе 6-й армии. Тон ответа был холодным и непреклонным: «Мы нашли другой выход из создавшегося положения. Йодль сообщил вам о нем. Обо всем остальном мы поговорим завтра». И это было все. Позже меня официально информировали, что Гитлер желает видеть меня в полдень на следующий день, чтобы обсудить со мной обстановку. Я ответил, что это будет слишком поздно. Тогда мне было сказано, что видеть Гитлера раньше невозможно, так как ему необходимо отдохнуть после продолжительного путешествия. Следует заметить, что этот разговор происходил в то время, когда весь фронт пылал в огне и каждый час гибли сотни храбрых солдат. Я игнорировал это предупреждение и в полночь, когда должен был прибыть поезд Гитлера, приехал в штаб верховного главнокомандующего. Я настоял, чтобы Гитлер принял меня немедленно, так как задержка даже на несколько часов могла катастрофически отразиться на ходе боевых действий. Гитлер и его окружение были взбешены тем, что я появился там в полночь, не дожидаясь полудня следующего дня. Наконец меня все же впустили к нему. Эта встреча настолько важна для хода боевых действий в районе Сталинграда и так характерна для методов Гитлера, что я опишу ее как можно подробнее. Гитлер вышел мне навстречу, протянув руку, с сияющей улыбкой, которая должна была изображать уверенность и надежду. Он пожал мне руку и сказал: «Благодарю вас. Вы сделали все, что могли. Если бы я был здесь, я не смог бы сделать большего». Затем, так как выражение моего лица оставалось печальным, он продолжал с некоторым пафосом в голосе: «Не расстраивайтесь. В несчастье мы должны показать твердость характера. Нужно помнить Фридриха Великого». Несомненно, он хотел ободрить меня и надеялся, что, если он сможет вселить в меня эту «твердость характера», я отброшу свои «пораженческие» аргументы и перестану настаивать на отступлении 6-й армии. Вероятно, он также хотел, чтобы я восхитился твердостью его духа перед лицом такого несчастья. Мне кажется, Гитлер не мог понять, что во время величайшей опасности актерская игра не только бесполезна, но, пожалуй, может иметь даже пагубный эффект. Наш разговор начался с моего доклада об обстановке северо-западнее Сталинграда. Я сообщил Гитлеру о последних донесениях с фронта и о моих предположениях относительно развития событий в ближайшем будущем. Я представил ему доклады, полученные мною от командующего группой армий «Б» фельдмаршала фон Вейхса и его начальника штаба генерала фон Зоденштерна, которые разделяли мое мнение. Свой доклад я закончил заявлением, что, если ход событий не изменится, 6-я армия неизбежно будет окружена. Это нужно предотвратить любой ценой, так как, если 6-я армия будет окружена, мы не сможем ни деблокировать, ни снабжать ее. Здесь Гитлер прервал меня. Вне себя от ярости он сослался на решение, выработанное им совместно с Йодлем. Оно заключалось всего лишь в переброске одной танковой дивизии с Кавказа. Я ожидал этого и заранее приготовился дать подробный обзор транспортных возможностей и назвать приблизительную дату прибытия дивизии в район Сталинграда, а также самый ранний срок ввода ее в бой. Этого можно было ожидать не раньше чем через две недели. Трудно сказать, какая обстановка сложится к тому времени, известно только одно: она катастрофически ухудшится, если мы будем бездействовать в течение двух недель. К тому времени одна дивизия, кстати даже не полного состава, оказалась бы совершенно бесполезной и неспособной оказать влияние на ход боевых действий. Более того, эта дивизия едва ли смогла бы вступить в бой как цельное соединение. Вероятно, отдельные ее части и подразделения пришлось бы вводить в бой по мере выгрузки их с железнодорожных платформ. Мне показалось, что эти заявления, а особенно предположение о дате прибытия дивизии, произвели на Гитлера некоторое впечатление. Но он не хотел отказаться от своего плана. Немного подумав, он сказал: «В таком случае мы перебросим с Кавказа две дивизии». Я ответил, что и это не дало бы хороших результатов. Опасность существовала сейчас, и ввод в бой двух дивизий именно теперь еще мог бы благоприятно сказаться на ходе боевых действий. Но перебросить их своевременно с Кавказа не представлялось возможным. Железные дороги не позволили бы перебросить вторую дивизию раньше, чем они освободятся после выгрузки первой дивизии. К тому времени и две дивизии не смогут восстановить положение, и 6-я армия определенно попадет в окружение. Гитлер опять вышел из себя и стал прерывать меня, но я продолжал: «Поэтому и есть только одно возможное решение. Вы должны немедленно приказать сталинградской армии повернуть фронт и атаковать в западном направлении. Этот маневр спасет 6-ю армию от окружения, нанесет большие потери прорвавшимся русским войскам и даст нам возможность использовать 6-ю армию для создания нового фронта далее на запад».
Они могли только заострить внимание Гитлера на действительном положении дел, представляя свои донесения с оценкой обстановки. Сосредоточивая внимание на самом опасном участке фронта, они старались не пропустить критического момента. Конечно, мы пытались наносить удары по движущимся колоннам и районам сосредоточения русских войск авиацией и дальнобойной артиллерией. Но самое большее, что могли дать такие действия, это отсрочить день наступления. Предотвратить наступление можно только тогда, когда обороняющийся имеет абсолютное превосходство в воздухе и способен беспрерывно наносить мощные удары по железным и шоссейным дорогам, а также по районам сосредоточения противника. Мы не обладали военно-воздушными силами необходимых для этого размеров. Такова была обстановка, когда на нас со всей яростью обрушилась суровая русская зима. Теперь мы знали, что наступления русских придется ждать недолго. Русское наступление началось Ранним утром 19 ноября 1942 г. Наша группа связи проследила за тем, чтобы эта телеграмма пришла к нам через штаб группы армий «Б» без задержки. Итак, наступление началось, и мы были уверены, что оно будет развиваться так, как мы не раз говорили об этом Гитлеру. Теперь нам предстояло убедиться, правильно ли мы подсчитали силы русских. Гитлер дал согласие на вывод его из резерва». Этот единственный резервный корпус мог быть введен в бой только по личному приказанию Гитлера. Как только я услышал о русской артиллерийской подготовке и понял, что обстановка будет развиваться, как и предполагалось, я обратился к Гитлеру с просьбой о выводе корпуса из резерва. Если же события не примут опасного оборота, такая предосторожность не повредит. В это время Гитлера в Восточной Пруссии не было — он находился в своем поезде на пути в Мюнхен или Берхтесгаден. Его сопровождал личный штаб, в который входили фельдмаршал Кейтель и генерал Йодль. По телефону я сообщил фюреру об этой новости и с большим трудом убедил его вывести танковый корпус «X» из резерва верховного главнокомандующего и передать его в распоряжение группы армий «Б». Даже тогда он хотел отложить принятие решения по этому вопросу и дождаться дальнейших сообщений с фронта. Как обычно, с немалым трудом мне удалось убедить его, что потом будет слишком поздно. Добившись согласия Гитлера на вывод танкового корпуса из резерва, я почувствовал себя прямо-таки победителем. Командование группы армий «Б» было от этого в восторге. Артиллерийская бомбардировка румынских позиций становилась все более интенсивной. И вот под прикрытием сильной снежной метели, в двадцатиградусный мороз Красная Армия перешла в наступление. На румын шли массы танков с пехотой, находившейся на танках или двигавшейся позади них. Повсюду русские имели огромное численное превосходство. Румынский фронт представлял собой печальную картину полного хаоса и беспорядка. Штаб группы армий «Б» теперь получал поток часто совершенно противоречивых сведений, которые тут же препровождались в генеральный штаб. Одни донесения рисовали общую картину панического бегства румынских войск и появления русских танков глубоко в нашем тылу. В других же говорилось о героическом сопротивлении румын и уничтожении множества советских танков. Наконец обстановка прояснилась. Русские прорвали румынский фронт в двух местах. Между участками этих прорывов, а также на левом фланге румынские войска и немецкие части усиления продолжали вести упорные бои с превосходящими силами противника. Как только командование группы армий «Б» осознало, что произошло, оно приказало танковому корпусу «X» контратаковать те русские части, которые достигли наибольших успехов. Я непрерывно информировал Гитлера по телефону об изменении обстановки на фронте. Снова и снова я указывал ему на то, что наступило время провести в жизнь основное решение, то есть отступить из Сталинграда, или хотя бы подготовиться к его выполнению в ближайшем будущем. Это только раздражало Гитлера. Как обычно, он цеплялся за каждую соломинку. Он хотел увидеть, какой эффект произведет ввод в бой танкового корпуса. Когда я сказал ему, что этот корпус может только замедлить темп русского продвижения, но ни в коем случае не задержать наступления русских, он воспринял это как пессимистическое заявление. Тем временем обстановка продолжала ухудшаться. Русские расширили участки своих прорывов, а их танки продвинулись глубоко в наш тыл. Танковый корпус «X», который готовился к контратаке, сам был атакован передовыми танковыми частями русских. Кроме того, ему мешали действовать толпы бегущих румын и ужасная погода. На успех контратаки теперь почти не было надежды, особенно потому, что те части и соединения, которые все еще удерживали фронт, оказались в критическом положении. Обстановка становилась опасной. С точки зрения группы армий «Б» и главного командования сухопутных сил, обстановка должна была ухудшиться. Мы знали, что танковый корпус «X» не сможет стабилизировать положение и будет вовлечен в общий беспорядок. Если он будет разгромлен, мы потеряем свое единственное резервное соединение. В штабе главнокомандующего сухопутными силами атмосфера становилась мрачной. Я делал все, чтобы объяснить это Гитлеру. Однажды я опять предложил ему отвести 6-ю армию на запад, так как это единственно возможный путь избежать крупной катастрофы. Эта армия должна была повернуться фронтом на запад, обеспечив свой тыл арьергардами, и атаковать русские части, которые прорвали фронт румынских войск. Затем нужно было создать новый крепкий фронт. Такие действия не только ликвидировали бы угрозу 6-й армии, но и поставили бы в трудное положение прорвавшиеся русские войска. По крайней мере в данном случае мы могли ожидать хотя бы местных успехов. Если это не будет сделано, поражение станет неизбежным. Свежих сил для восстановления контакта с 6-й армией и закрытия этого разрыва не было. Каждый день задержки затруднял возможность восстановить положение на фронте и избежать катастрофы. Гитлер отверг это смелое решение. Несмотря на все мои требования и предупреждения, он оставался непреклонным. Вместе со своими военными советниками Гитлер решил вернуться из Баварии в Восточную Пруссию. Я этого не ожидал. Раньше мне как-то не приходилось с ним встречаться. Его штаб ведал Южным и Западным фронтами. Восточным фронтом занимались главнокомандующий сухопутными силами и начальник генерального штаба сухопутных сил. В моем присутствии Йодль воздерживался давать Гитлеру советы по вопросам, касавшимся Восточного фронта, и ограничивал свою деятельность управлением двумя другими театрами военных действий, осуществлением общего руководства по ведению войны и вопросами военной политики. Теперь, однако, стало очевидно, что в поезде в отсутствие начальника генерального штаба сухопутных сил он и фельдмаршал Кейтель сочли удобным давать Гитлеру советы и относительно Восточного фронта. Возможно, он сам обратился к ним за советом. Во всяком случае, они дали ему совет, и что это был за совет, вскоре стало ясно. Генерал Йодль сказал по телефону, что главному командованию сухопутных сил следовало бы рассмотреть возможность изъятия одной танковой дивизии из состава группы армий «А», действовавшей на Кавказе, и переброски ее в распоряжение группы армий «Б» для использования в качестве подвижного резерва. Такое решение было принято в поезде Гитлера. Переброска этой танковой дивизии в угрожающий район боевых действий должна была занять много времени, и трудно было сказать, как сложится обстановка, когда эта дивизия прибудет туда. Я был крайне удивлен и сказал Йодлю, что хочу говорить лично с Гитлером. Опять я стал упрашивать Гитлера отдать приказ об отходе 6-й армии. Тон ответа был холодным и непреклонным: «Мы нашли другой выход из создавшегося положения. Йодль сообщил вам о нем. Обо всем остальном мы поговорим завтра». И это было все. Позже меня официально информировали, что Гитлер желает видеть меня в полдень на следующий день, чтобы обсудить со мной обстановку. Я ответил, что это будет слишком поздно. Тогда мне было сказано, что видеть Гитлера раньше невозможно, так как ему необходимо отдохнуть после продолжительного путешествия. Следует заметить, что этот разговор происходил в то время, когда весь фронт пылал в огне и каждый час гибли сотни храбрых солдат. Я игнорировал это предупреждение и в полночь, когда должен был прибыть поезд Гитлера, приехал в штаб верховного главнокомандующего. Я настоял, чтобы Гитлер принял меня немедленно, так как задержка даже на несколько часов могла катастрофически отразиться на ходе боевых действий. Гитлер и его окружение были взбешены тем, что я появился там в полночь, не дожидаясь полудня следующего дня. Наконец меня все же впустили к нему. Эта встреча настолько важна для хода боевых действий в районе Сталинграда и так характерна для методов Гитлера, что я опишу ее как можно подробнее. Гитлер вышел мне навстречу, протянув руку, с сияющей улыбкой, которая должна была изображать уверенность и надежду. Он пожал мне руку и сказал: «Благодарю вас. Вы сделали все, что могли. Если бы я был здесь, я не смог бы сделать большего». Затем, так как выражение моего лица оставалось печальным, он продолжал с некоторым пафосом в голосе: «Не расстраивайтесь. В несчастье мы должны показать твердость характера. Нужно помнить Фридриха Великого». Несомненно, он хотел ободрить меня и надеялся, что, если он сможет вселить в меня эту «твердость характера», я отброшу свои «пораженческие» аргументы и перестану настаивать на отступлении 6-й армии. Вероятно, он также хотел, чтобы я восхитился твердостью его духа перед лицом такого несчастья. Мне кажется, Гитлер не мог понять, что во время величайшей опасности актерская игра не только бесполезна, но, пожалуй, может иметь даже пагубный эффект. Наш разговор начался с моего доклада об обстановке северо-западнее Сталинграда. Я сообщил Гитлеру о последних донесениях с фронта и о моих предположениях относительно развития событий в ближайшем будущем. Я представил ему доклады, полученные мною от командующего группой армий «Б» фельдмаршала фон Вейхса и его начальника штаба генерала фон Зоденштерна, которые разделяли мое мнение. Свой доклад я закончил заявлением, что, если ход событий не изменится, 6-я армия неизбежно будет окружена. Это нужно предотвратить любой ценой, так как, если 6-я армия будет окружена, мы не сможем ни деблокировать, ни снабжать ее. Здесь Гитлер прервал меня.
Цейтцлер Курт - 2 книг. Главная страница.
A Russian court has ordered a journalist for the Russian edition of Forbes, Sergei Mingazov, to be placed under house arrest, Russia's state-owned RIA news agency reported on Saturday. The Supreme Court considers Donald Trump’s assertion of total immunity from criminal charges over his attempt to overturn the 2020 election results. Читать 2 книги Курт Цейтцлер — немецкий генерал-полковник, участник Второй мировой войны. Турецкие журналисты, которые изо всех сил старались написать новости, которые подорвут успешность нового сериала «Семья» с участием Кыванча Татлытуга и Серенай Сарыкай. Читать 2 книги Курт Цейтцлер — немецкий генерал-полковник, участник Второй мировой войны. Цейтцлер рекомендовал 6-й армии немедленно прорваться и отойти от Сталинграда в излучину Дона, чтобы восстановить прорванный фронт.
Роковые решения вермахта - Цейтцлер Курт (читаемые книги читать .TXT) 📗
Бои в новом формате начались 30 января. В наступление на Кривой Рог перешла 37-я, а на Никополь — 6-я армия 3-го Украинского фронта. Чтобы парировать их удары немецкое командование группы армий «А» бросило им навстречу свои резервы — две танковые дивизии. Но эти действия были отвлекающими. Вскоре в немецкой обороне образовалась брешь, в которую устремились танки и мотострелки 4-го гвардейского механизированного корпуса. Уже 5 февраля они взял Апостолово. Над «группой Шёрнера» нависла реальная угроза, остаться на левом берегу Днепра в полном окружении. С фронта его теснил 4-й Украинский фронт, на одном участке прорвавший оборону и зашедший на 11 километров вглубь порядков противника.
Будучи написана в 1946 — 1948 гг. Книга рассчитана на массового читателя, который получает уникальную возможность из первых уст узнать о том, как принимались германским верховным командованием «роковые решения», и познакомиться с точкой зрения представителей военной элиты третьего рейха на причины неудач и сокрушительных поражений германской армии в 1940 — 1945 гг.
Сосредоточивая внимание на самом опасном участке фронта, они старались не пропустить критического момента. Конечно, мы пытались наносить удары по движущимся колоннам и районам сосредоточения русских войск авиацией и дальнобойной артиллерией. Но самое большее, что могли дать такие действия, это отсрочить день наступления. Предотвратить наступление можно только тогда, когда обороняющийся имеет абсолютное превосходство в воздухе и способен беспрерывно наносить мощные удары по железным и шоссейным дорогам, а также по районам сосредоточения противника. Мы не обладали военно-воздушными силами необходимых для этого размеров. Такова была обстановка, когда на нас со всей яростью обрушилась суровая русская зима. Теперь мы знали, что наступления русских придется ждать недолго. Русское наступление началось Ранним утром 19 ноября 1942 г. Наша группа связи проследила за тем, чтобы эта телеграмма пришла к нам через штаб группы армий «Б» без задержки. Итак, наступление началось, и мы были уверены, что оно будет развиваться так, как мы не раз говорили об этом Гитлеру. Теперь нам предстояло убедиться, правильно ли мы подсчитали силы русских. Гитлер дал согласие на вывод его из резерва». Этот единственный резервный корпус мог быть введен в бой только по личному приказанию Гитлера. Как только я услышал о русской артиллерийской подготовке и понял, что обстановка будет развиваться, как и предполагалось, я обратился к Гитлеру с просьбой о выводе корпуса из резерва. Если же события не примут опасного оборота, такая предосторожность не повредит. В это время Гитлера в Восточной Пруссии не было — он находился в своем поезде на пути в Мюнхен или Берхтесгаден. Его сопровождал личный штаб, в который входили фельдмаршал Кейтель и генерал Йодль. По телефону я сообщил фюреру об этой новости и с большим трудом убедил его вывести танковый корпус «X» из резерва верховного главнокомандующего и передать его в распоряжение группы армий «Б». Даже тогда он хотел отложить принятие решения по этому вопросу и дождаться дальнейших сообщений с фронта. Как обычно, с немалым трудом мне удалось убедить его, что потом будет слишком поздно. Добившись согласия Гитлера на вывод танкового корпуса из резерва, я почувствовал себя прямо-таки победителем. Командование группы армий «Б» было от этого в восторге. Артиллерийская бомбардировка румынских позиций становилась все более интенсивной. И вот под прикрытием сильной снежной метели, в двадцатиградусный мороз Красная Армия перешла в наступление. На румын шли массы танков с пехотой, находившейся на танках или двигавшейся позади них. Повсюду русские имели огромное численное превосходство. Румынский фронт представлял собой печальную картину полного хаоса и беспорядка. Штаб группы армий «Б» теперь получал поток часто совершенно противоречивых сведений, которые тут же препровождались в генеральный штаб. Одни донесения рисовали общую картину панического бегства румынских войск и появления русских танков глубоко в нашем тылу. В других же говорилось о героическом сопротивлении румын и уничтожении множества советских танков. Наконец обстановка прояснилась. Русские прорвали румынский фронт в двух местах. Между участками этих прорывов, а также на левом фланге румынские войска и немецкие части усиления продолжали вести упорные бои с превосходящими силами противника. Как только командование группы армий «Б» осознало, что произошло, оно приказало танковому корпусу «X» контратаковать те русские части, которые достигли наибольших успехов. Я непрерывно информировал Гитлера по телефону об изменении обстановки на фронте. Снова и снова я указывал ему на то, что наступило время провести в жизнь основное решение, то есть отступить из Сталинграда, или хотя бы подготовиться к его выполнению в ближайшем будущем. Это только раздражало Гитлера. Как обычно, он цеплялся за каждую соломинку. Он хотел увидеть, какой эффект произведет ввод в бой танкового корпуса. Когда я сказал ему, что этот корпус может только замедлить темп русского продвижения, но ни в коем случае не задержать наступления русских, он воспринял это как пессимистическое заявление. Тем временем обстановка продолжала ухудшаться. Русские расширили участки своих прорывов, а их танки продвинулись глубоко в наш тыл. Танковый корпус «X», который готовился к контратаке, сам был атакован передовыми танковыми частями русских. Кроме того, ему мешали действовать толпы бегущих румын и ужасная погода. На успех контратаки теперь почти не было надежды, особенно потому, что те части и соединения, которые все еще удерживали фронт, оказались в критическом положении. Обстановка становилась опасной. С точки зрения группы армий «Б» и главного командования сухопутных сил, обстановка должна была ухудшиться. Мы знали, что танковый корпус «X» не сможет стабилизировать положение и будет вовлечен в общий беспорядок. Если он будет разгромлен, мы потеряем свое единственное резервное соединение. В штабе главнокомандующего сухопутными силами атмосфера становилась мрачной. Я делал все, чтобы объяснить это Гитлеру. Однажды я опять предложил ему отвести 6-ю армию на запад, так как это единственно возможный путь избежать крупной катастрофы. Эта армия должна была повернуться фронтом на запад, обеспечив свой тыл арьергардами, и атаковать русские части, которые прорвали фронт румынских войск. Затем нужно было создать новый крепкий фронт. Такие действия не только ликвидировали бы угрозу 6-й армии, но и поставили бы в трудное положение прорвавшиеся русские войска. По крайней мере в данном случае мы могли ожидать хотя бы местных успехов. Если это не будет сделано, поражение станет неизбежным. Свежих сил для восстановления контакта с 6-й армией и закрытия этого разрыва не было. Каждый день задержки затруднял возможность восстановить положение на фронте и избежать катастрофы. Гитлер отверг это смелое решение. Несмотря на все мои требования и предупреждения, он оставался непреклонным. Вместе со своими военными советниками Гитлер решил вернуться из Баварии в Восточную Пруссию. Я этого не ожидал. Раньше мне как-то не приходилось с ним встречаться. Его штаб ведал Южным и Западным фронтами. Восточным фронтом занимались главнокомандующий сухопутными силами и начальник генерального штаба сухопутных сил. В моем присутствии Йодль воздерживался давать Гитлеру советы по вопросам, касавшимся Восточного фронта, и ограничивал свою деятельность управлением двумя другими театрами военных действий, осуществлением общего руководства по ведению войны и вопросами военной политики. Теперь, однако, стало очевидно, что в поезде в отсутствие начальника генерального штаба сухопутных сил он и фельдмаршал Кейтель сочли удобным давать Гитлеру советы и относительно Восточного фронта. Возможно, он сам обратился к ним за советом. Во всяком случае, они дали ему совет, и что это был за совет, вскоре стало ясно. Генерал Йодль сказал по телефону, что главному командованию сухопутных сил следовало бы рассмотреть возможность изъятия одной танковой дивизии из состава группы армий «А», действовавшей на Кавказе, и переброски ее в распоряжение группы армий «Б» для использования в качестве подвижного резерва. Такое решение было принято в поезде Гитлера. Переброска этой танковой дивизии в угрожающий район боевых действий должна была занять много времени, и трудно было сказать, как сложится обстановка, когда эта дивизия прибудет туда. Я был крайне удивлен и сказал Йодлю, что хочу говорить лично с Гитлером. Опять я стал упрашивать Гитлера отдать приказ об отходе 6-й армии. Тон ответа был холодным и непреклонным: «Мы нашли другой выход из создавшегося положения. Йодль сообщил вам о нем. Обо всем остальном мы поговорим завтра». И это было все. Позже меня официально информировали, что Гитлер желает видеть меня в полдень на следующий день, чтобы обсудить со мной обстановку. Я ответил, что это будет слишком поздно. Тогда мне было сказано, что видеть Гитлера раньше невозможно, так как ему необходимо отдохнуть после продолжительного путешествия. Следует заметить, что этот разговор происходил в то время, когда весь фронт пылал в огне и каждый час гибли сотни храбрых солдат. Я игнорировал это предупреждение и в полночь, когда должен был прибыть поезд Гитлера, приехал в штаб верховного главнокомандующего. Я настоял, чтобы Гитлер принял меня немедленно, так как задержка даже на несколько часов могла катастрофически отразиться на ходе боевых действий. Гитлер и его окружение были взбешены тем, что я появился там в полночь, не дожидаясь полудня следующего дня. Наконец меня все же впустили к нему. Эта встреча настолько важна для хода боевых действий в районе Сталинграда и так характерна для методов Гитлера, что я опишу ее как можно подробнее. Гитлер вышел мне навстречу, протянув руку, с сияющей улыбкой, которая должна была изображать уверенность и надежду. Он пожал мне руку и сказал: «Благодарю вас. Вы сделали все, что могли. Если бы я был здесь, я не смог бы сделать большего». Затем, так как выражение моего лица оставалось печальным, он продолжал с некоторым пафосом в голосе: «Не расстраивайтесь. В несчастье мы должны показать твердость характера. Нужно помнить Фридриха Великого». Несомненно, он хотел ободрить меня и надеялся, что, если он сможет вселить в меня эту «твердость характера», я отброшу свои «пораженческие» аргументы и перестану настаивать на отступлении 6-й армии. Вероятно, он также хотел, чтобы я восхитился твердостью его духа перед лицом такого несчастья. Мне кажется, Гитлер не мог понять, что во время величайшей опасности актерская игра не только бесполезна, но, пожалуй, может иметь даже пагубный эффект. Наш разговор начался с моего доклада об обстановке северо-западнее Сталинграда. Я сообщил Гитлеру о последних донесениях с фронта и о моих предположениях относительно развития событий в ближайшем будущем. Я представил ему доклады, полученные мною от командующего группой армий «Б» фельдмаршала фон Вейхса и его начальника штаба генерала фон Зоденштерна, которые разделяли мое мнение. Свой доклад я закончил заявлением, что, если ход событий не изменится, 6-я армия неизбежно будет окружена. Это нужно предотвратить любой ценой, так как, если 6-я армия будет окружена, мы не сможем ни деблокировать, ни снабжать ее. Здесь Гитлер прервал меня. Вне себя от ярости он сослался на решение, выработанное им совместно с Йодлем.
Тут уже делать больше было нечего, только уходить в глухую оборону. Гитлер пытался хотя бы совсем не потерять своего союзника — фашистскую Италию. После захвата Сицилии союзниками, Муссолини был свергнут Большим фашистским советом и арестован, эсэсовец Скорцени его вызволил, после чего власть в Италии перешла к немцам. Но и после приказа Гитлера о переброске 4-й армии в Италию не тут-то было. Ее пришлось срочно задержать у Киева — там для немцев назревала катастрофа. А потом, при взятии Киева и при освобождении Украины и Польши в 1944 году эту армию так потрепали, что уже можно было и не говорить о каких-то ее перебросках. В конце сентября то, что осталось от 4-й армии под другими номерами, было переброшено во Францию, а вскоре эта армия закончила свое бесславное существование в разваливающейся Германии. Американцы взяли в плен 317 тыс. Так что россказни Попова о подвигах немецких дивизий, переброшенных из-под Курска в Италию, — чистый бред. Курская битва по количеству задействованных войск и техники не идет ни в какое сравнение с захватом Сицилии. Здесь — несколько десятков дивизий в одной операции, там — просто несколько дивизий. А сколько войск имел второй фронт в лице Сицилии? Примерно из 110 дивизий, сражавшихся в составе трех групп армий, свыше одной трети было настолько ослаблено, что они обозначались на картах просто дивизионными группами. Это означало, что численность каждой из дивизий уменьшилась до нескольких неполных батальонов. Этим ослабленным группам армий противостояло свыше 400 русских дивизий, большое число кавалерийских корпусов и значительно больше 100 танковых полков, сведенных частично в танковые корпуса, частично в отдельные танковые бригады. Вот где таилась причина победы и на Курско-Орловской дуге, и вообще в Великой Отечественной войне. Попов же выглядит со своим запоздавшим и нелепым диссидентством заскорузлым манкуртом. Начну с легкой разминки. Только часть материала пошла статьями. Последние статьи Попова, посвященные 60-летию Победы, появились в МК 1-7 февраля 2005. В апреле 2005 г. Приступаем к самой важной части книжки Попова — к его позитивным идеям. Позитивным очень условно: он излагает, что должен был бы сделать Сталин, чтобы войти в историю с положительным знаком и чтобы победа в Великой Отечественной войне действительно осталась победой, а не поражением. Теперь перед Сталиным уже как практическая задача встал вопрос — что дальше? Как закончить войну? В другом месте Попов поясняет, что лучший вариант для страны был бы — остановиться на границе СССР 1939 года. Как максимум — для проведения в СССР глобальных реформ с учетом главного факта — факта поражения социалистического строя в 1941 году. Этот выбор ничего не прибавил к его славе коммунистического вождя, а вот перспектива стать великим героем русской нации была упущена. Отвергнув вариант войны, вытекающий из ее отечественного характера, направив заключительную стадию войны по пути экспансии социализма, Сталин упустил свой великий личный шанс. Итак, главная идея Попова, его немеркнущий вклад в исправление истории заключается в том, что Советская армия должна была остановиться на границе 1939 года, притом на той, которая существовала до пакта Риббентропа-Молотова, то есть без Западной Украины, Буковины и пр. Если бы Сталин это сделал, то, согласно Попову, в СССР настали бы живительные социальные, политические и экономические реформы, вся старая номенклатура плавно перешла бы в класс новых собственников а не какая-то ее худшая часть, как при Ельцине , а сам Сталин стал бы первым строителем в СССР социализма с человеческим лицом, опередив всех и сделав ненужными ни Горбачева, ни Ельцина, ни Путина... Давайте посмотрим, возможно ли было остановить Советскую армию на старой границе 1939 года, даже если Сталин и очень захотел стать великим преобразователем советского социализма в американский капитализм. Рузвельт еще до вступления США в войну провозгласил идею крестового похода против нацизма см. После начала войны с СССР, 12 июля 1941 г. В сентябре 1941 года военная оппозиция Германии, которой стал ясен крах блицкрига в России и это еще задолго до зимнего удара по вермахту под Москвой стала нащупывать контакты с Черчиллем — с Москвой у них не было ни малейших надежд, да и никаких ниточек для связи со Сталиным. Рузвельт и Черчилль говорили не просто о ликвидации нацизма, но — о полном сокрушении германского милитаризма. То есть, прусской военной машины и самого духа пруссачества. После Первой мировой войны этого не было сделано, и именно из этих истоков вырос новый германский милитаризм и реваншизм, именно отсюда на службу к Гитлеру рекрутировались офицеры и генералы. В том числе та ее часть, которая осуществила покушение на Гитлера 20 июля 1944 года — фельдмаршал Вицлебен, генералы Бек, фон Мольтке, Фельгибель, фон Клейст, Роммель, Ольбрихт, фон Тресков, выдающийся полковник, эрудит и красавец Штауфенберг потомок Гнейзенау, основателя прусского генерального штаба и еще тысячи других. Независимо от их места рождения. Получалось, что заговор против Гитлера был изначально обречен: если бы он удался, то союзники все равно потребовали бы от заговорщиков БК. Если бы они согласились, то тогда в глазах народа заговорщики выглядели безусловными предателями, и не причастные к заговору офицеры а таких было в вермахте подавляющее большинство просто не подчинились бы их приказу капитулировать. А если бы заговорщики не согласились с БК и продолжали борьбу, то… тогда какая разница, убит ли Гитлер и удался заговор или нет? Дело в том, что заговорщики совершенно не представляли себе характера взаимоотношений между лидерами Большой Тройки. Не знали, что к моменту осуществления покушения на Гитлера ни о каких сепаратных переговорах не могло быть и речи. Заговорщики хотели авансом получить от премьер-министра заверения в том, что союзники заключат с Германией мир, если они арестуют Гитлера и свергнут нацистский режим. Валленберг ответил, что, насколько ему известно, от английского правительства получить такие заверения невозможно… Планы заговорщиков: немедленное заключение перемирия с западными союзниками, а не безоговорочная капитуляция. Отвод немецких войск на Западе в пределы границ Германии. Арест Гитлера и предание его немецкому суду. Упразднение нацистского правления. Исполнительная власть в Германии временно переходит в руки сил Сопротивления, представляющих все классы общества, во главе с генералом Беком, Гёрделером и представителем профсоюзов Лойшнером. Никакой военной диктатуры. Продолжение войны на Востоке выделено мною —В. Взлет и падение третьего рейха, М. Нельзя сказать, что Черчилль не знал о названных опасностях требования БК. О том, что это требование приведет к фанатичному сопротивлению и ослабит попытки убрать Гитлера и изменить политический режим Германии. Знал, но считал, что плюсов больше — зато никогда не возродится германский милитаризм в любой его форме. При этом для смягчения негатива от БК Черчилль все время подчеркивал, что после БК победители не станут злодействовать и бесчинствовать на оккупированной территории. Говорят, что это затянуло борьбу и сделало восстановление в дальнейшем более трудным. Я не считаю, что это так. Под этим мы подразумеваем, что их воля к сопротивлению должна быть полностью сломлена и что они должны целиком отдать себя на нашу милость и правосудие. Это означает также, что мы должны принять все дальновидные меры, необходимые для того, чтобы не допустить повторения их заговоров и свирепых агрессий, которые могут снова потрясти, разрушить и омрачить мир. Сталин как лидер союзной страны в антигитлеровской коалиции не только принял жесткие условия БК, но еще в кое в чем ужесточил было включено требование о направлении 4 миллионов немецких пленных на работы в СССР, кроме того, во многих городах СССР на центральных площадях прошли показательные казни немецких офицеров через повешение. Черчилль был признанным специалистом пропаганды в самой Англии, знал он и о том, что Геббельс ему в этом не уступал. Поэтому Черчилль не верил в то, что победу над нацизмом можно ускорить путем разъяснения населению Германии благотворных последствий для них принятия БК. Дело не в психологическом воздействии на народ Германии полагал Черчилль , ибо народ слишком закоснел в своей вере в фюрера и верит бредням Геббельса про новое чудо-оружие, а в усиленном долблении этого народа по темечку массированным ковровым бомбометанием по площадям немецких городов. Так немецкий народ скорее поймет, что его спасение — только в БК. Вернемся в 1944 год, в котором в сентябре , по идее Попова, Сталину нужно было бы в одностороннем порядке выйти из войны и остановить армию в границах середины 1939 года. Солидные источники сообщают, что в январе 1944 года в Лондоне собралась Европейская консультативная комиссия ЕКК , созданная в 1943 году на Московской конференции министров иностранных дел, в которую вошли по одному представителю от трех великих держав: США, СССР и Великобритании позже добавился представитель Франции. В соответствии с соглашением, подготовленным Европейской консультативной комиссией 14 ноября 1944 г. Жуков, от США — генерал армии Д. Эйзенхауэр, от Великобритании — фельдмаршал Б. Монтгомери, от Франции — генерал П. Далее следуют отдельные военные политические условия капитуляции. Гитлер и слышать не хотел о БК. Всякие разговоры на эту тему особенно после покушения 20 июля 1944 г. Но точно также и большинство офицеров и генералов вермахта не могли и мыслить о капитуляции. Даже заговорщики против Гитлера. Еще после покушения на Гитлера 20 июля 1944 года Дениц прилетел в Растенбург где и произошел врыв и обрушился с гневными обвинениями в адрес изменников в армии. Райнер Гансен. Но вернемся в сентябрь 1944 года. Протокол соглашения между правительствами СССР, США и Великобритании о зонах оккупации Германии и управлении большим Берлином, принятого в европейской консультативной комиссии 12 сентября 1944 г. Германия в границах, существовавших на 31 декабря 1937 г. Если быть логичным и следовать Попову, то это кошмарный документ. Он отдал Восточную Европу, включая Восточную Германию, в руки тоталитарного диктатора, монстра Сталина. Но ведь под ним стоят подписи глав западных демократий! Тех самых, на которых уповает и делает ставку Попов. Тех, которые не должны были бы ни в коем случае допустить Советы в Европу. Стоять стеной.
Убежище зла: куда делись главные нацисты после 1945?
Генерал Курт Цейтцлер (справа) беседует с Адольфом Гитлером. Турецкие журналисты, которые изо всех сил старались написать новости, которые подорвут успешность нового сериала «Семья» с участием Кыванча Татлытуга и Серенай Сарыкай. Сталинград: К 60-летию сражения на ВолгеВидер Иоахим, Дёрр Ганс, Цейтцлер Курт, Паулюс Фридрих Вильгельм Эрнст. Сталинград: К 60-летию сражения на Волге, Роковые решения вермахта. Все книги Цейтцлер Курт доступные для скачиванив в fb2, а также для чтения онлайн • Сортировка по дате добавления ⇣.
Цейтцлер Курт - 2 книг. Главная страница.
1963) был кадровым офицером рейхсвера, а затем в вермахте. Тем временем Цейтцлер снова и снова предлагал Гитлеру начать вывод войск из Сталинграда. Ганс Дёрр Курт Цейтцлер Иоахим Видер Фридрих Паулюс. Цейтцлер, Курт — статья из Интернет-энциклопедии для Читайте книгу Роковые решения вермахта автора Цейтцлер Курт на нашем сайте
Навигация по записям
- Курт Цейтцлер Сталинградская битва. Сталинград: К 60-летию сражения на Волге
- Курт Цейтцлер Сталинградская битва. Сталинград: К 60-летию сражения на Волге
- Сталинград: К 60-летию сражения на Волге
- Красная Армия глазами врага. Часть IV: На пути к Берлину | ИА Красная Весна
- Слабое звено. Что румыны делали под Сталинградом: gusev_a_v — LiveJournal
Цейтцлер Курт - список книг по порядку, биография
Скачать бесплатно книги Цейтцлер Курт в формате fb2, txt, epub, pdf, mobi, rtf или читать онлайн без регистрации. Курт Цейтцлер Archive. «Без марганца война будет проиграна». Как освобождали родные места Владимира Зеленского. Цейтцлер, Курт — статья из свободной большой энциклопедии.