Окончил колледж ордена августинцев в Эскориале (в это время Асанья расстался с религиозными взглядами). Роль Мануэля Асанья и его ответственность в начале гражданской войны в Испании являются предметом споров среди историков.
История Гражданской войны в Испании
Воспоминания об Асанье в Монтобане После его смерти перед местом захоронения последнего президента Испанской Республики прошло много поминовений. По этому случаю Жан-Мишель Байле , президент Генерального совета Тарн-и-Гаронна , объявил о скором открытии в Монтобане педагогического колледжа, который впервые в мире будет носить имя «Мануэль Асанья». Это ультрасовременное заведение, отвечающее последним экологическим стандартам, было открыто 23 октября 2009 г. Первоначально идея принадлежит Уилфриду Гарсиа, внуку испанского беженца, и песня будет выпущена в Монтобане в сотрудничестве с Франком Дейтосом, Пако Руисом и Элиасом Руисом.
Офицеры не приняли назначение масона, уволенного из армии, поверх отличившихся в войне; командующий авиацией Альфредо Кинделон отправил о том Франко письменный протест. Погиб Рамон в авиакатастрофе, пытаясь бомбардировать республиканцев в Валенсии. Возможно, в его самолет подложили взрывчатку. Его сестра утверждала, что его убили масоны, т. Он ссылался на вмешательство «иностранных держав и лож» и критиковал военных масонов в рядах националистов за «колебания», в то же время называя мирные предложения Диего Мартинеса Баррио в 1936 г. Позже в том же году в интервью прессе он утверждал, что лидеры республики в большинстве своем — масоны и что «их обязательства перед Великим Востоком идут впереди их обязанностей перед страной». Он обвинял масонство за то, что это «организация принципиально ответственна за политическое разрушение Испании» и за убийство Кальво Сотело «по приказу великого секретаря масонства в Женеве».
Сотело франкисты называли «Первомучеником Крестового похода» и «Первомучеником Национального движения». Франко посмертно присвоил ему титул герцога. Франко распорядился о том, что все символы, связанные с масонством, должны быть удалены с масонских могил в Испании. В 1939 г. Это, однако, не относилось к его коллегам по армии вроде генерала Кабаньельяса и генерала Кейпо де Льяно; карьера ни одного из них не пострадала, хотя они были бывшими масонами и имели республиканские симпатии. В марте 1940 г. Франко издал указ, запрещавший коммунизм и масонство за то, что они были ответственны за потери Испанской империи в 19 в. В том же году был создан особый военный суд для подавления масонства. К заключению сроком до 30 лет было приговорено ок. Более детальное исследование Великой Ложи Испании сообщает, что 1.
В то же время министр юстиции Франко утверждал, что в заключении было 950 масонов, из которых 500 были освобождены к 1945 г. Франко пошёл дальше, соорудив в Саламанке масонскую ложу, чтобы демонстрировать предполагаемые пороки и зло масонства. Первоначально эта ложа предполагалась быть частью музея масонства. Эта комната так и не была открыта публике, и сейчас она часть Испанского национального архива. Она была замужем за одним видным масоном. В 1942 г. Он «донёс» на масонов своего времени: генерала Прима, умершего в 1870 г. Франко сообщил трём своим старшим шефам армии, что раскрыт масонский заговор с целью реставрации монархии. Возможно, это отражало его осведомленность о группе монархического лобби внутри верховного командования националистов, которую, возможно, возглавлял генерал Андрес Саликет Сумета. Среди арестованных в связи с «заговором» 1943 г.
В 1936-37 гг. После окончания Гражданской войны Аранда Мата возглавил Высшую военную школу и стал председателем Королевского географического общества. В 1941 г. Франко, вспомнив, что Аранда Мата был до войны масоном, издал указ, отправивший его в отставку. В 1943 г. Аранда Мата пережил Франко, умерев в 1979 г. В 1976 г. Воспитанник Франко после смерти «наставника» часто поступал вопреки «вкусам» каудильо. Это повышение «врага» Франко не случайно. Молодой король был осведомлён о том, кто такой Аранда Мата.
В речи перед Женской секцией Фаланги он играл в слова, говоря о «дезориентированном масонстве» в котором важен Восток, т. Orient , и заявлял, что разрушил «масонское супергосударство». Он утверждал, что виной враждебности западной прессы к его режиму были «дьявольские махинации масонов, враждебных Богу». Он говорил, что необходимо уничтожить масонство, чтобы возродить Испанию. В том году 11 человек приговорили к срокам от 12 до 16 лет за то, что они написали памфлет в защиту масонства. В 1946 г. Он был однофамильцем известного испанского писателя Висенте Бласко Ибаньеса, автора «Четырёх всадников Апокалипсиса» и масона имя «Дантон» , оставившего после себя Валенсии масонскую библиотеку; сын писателя Сигфидо Бласко Ибаньес был министром в правительстве Лерруса. Франко проклинал исключение Испании из ООН [резолюции 1946 и 1950 гг. Все свои претензии масонству каудильо изложил в серии 49 статей для фалангистского издания Arriba под псевдонимом Хакин Боор [Jakin Boor]. Франко казалось, что псевдоним спрятал истинную личность автора, но она была волшебным образом очевидна и испанцам, и иностранцам.
Статьи вышли в виде книге в 1952 г. В 1981 г. Когда 20 декабря 1973 г. Утверждение это повторил в 1986 г. Даже в прощальном обращении к испанской нации 1 октября 1975 г. Франко утверждал, что коммунизм и масонство были врагами Испании, а Европейское Экономическое Сообщество было левым масонским заговором. В 1953 г. Франко завершил переговоры, позволившие США основать в Испании военные базы. К 1969 г. Все эти ложи получили хартии от Национальной Великой Ложи Франции, и в 1969 г.
Сейчас все эти военные ложи вошли в ложу John J. Там же встречается ложа Св. Другой инициативой Франко было открытие туристического бума в 1950-е. Франко и его жена поддержали туристические планы мэра Бенидорма Педро Сарагосы, которые включали в себя разрешение носить бикини на пляжах. Эксперимент Бенидорма распространился на всю Испанскую Ривьеру, что привлекло тысячи туристов, гл. В результате в Испании возникло 26 лож, работавших на английском языке, а также по [немецкому] ритуалу Шредера, шведскому и голландскому ритуалам. Великая Ложа Испании не выжила.
Беженцы После падения Каталонии в феврале 1939 года огромная волна беженцев пересекла границу с Францией. Более полумиллиона граждан Республики, солдат, членов интернациональных бригад сделали этот бесповоротный шаг, спасаясь от наступающей армии Франко. По ту сторону границы измученные и запуганные беженцы были помещены французскими властями в лагеря для интернированных. Они страдали от невыносимых условий, многие умерли от болезней и голода. Среди наиболее известных беженцев был поэт Антонио Мачадо, который умер через несколько дней после пересечения границы и был похоронен у моря в городке Кольюр. Одно из его самых знаменитых стихотворений "Путник" Caminante no hay Camino передает горькое ощущение утраты, мужества и бесприютности.
Этот пост он занимал в течение 2 лет 1931-33 , прилагая усилия к укреплению Испанской республики. Вследствие усиления реакционных элементов А. В 1934 реакционное правительство Леруса - Хиль Роблеса привлекло А. После парламентских выборов 1936, давших победу демократическим элементам, А.
Начало карьеры
- Биография Мануэля Асаньи
- Manuel Azana
- Мануэль Асанья - Manuel Azaña
- Асанья-и-Диас Мануэль: Удивительная история жизни
- Описание Улицы Серрано
Борьба с пандемией COVID-19 станет основной темой франко-испанского саммита в Монтобане
Вы — легенда. Вы — героический пример солидарности и всемирной демократии... Мы не забудем вас. И когда оливковое дерево мира распустит листья, когда лавр увенчает победу испанской республики, возвращайтесь!
Беженцы После падения Каталонии в феврале 1939 года огромная волна беженцев пересекла границу с Францией. Более полумиллиона граждан Республики, солдат, членов интернациональных бригад сделали этот бесповоротный шаг, спасаясь от наступающей армии Франко.
Республика не рассчитывала на помощь со стороны демократий, но премьер-министр Хуан Негрин вывел из боевых действий интернациональные бригады, надеясь, что Франко также выведет немецкие и итальянские войска. Этот последний призыв к международной дипломатии не был услышан. Зимой 1938 года Франко обратил выбрал следующей целью Каталонию, в январе 1939 года его войска вошли в Барселону. Вы — история. Вы — легенда. Вы — героический пример солидарности и всемирной демократии...
В конце ноября 1938 года Франко решил, что надо нанести окончательный удар и взять Каталонию. Но не хватало боеприпасов и техники. Тогда он обратился за помощью к Германии. Та все необходимое предоставила, но за это получила до 70 процентов добывающей промышленности. Республиканцы в свою очередь попросили у Советского Союза продать недостающую им технику. Она была предоставлена, и в большом количестве. Но в Испанию так и не попала. Дело в том, что западные правительства на словах поддерживая законную власть, все же симпатизировали мятежникам и не хотели усиления коммунистического влияния. Поэтому, когда советская техника зашла в порт Франции Бордо, то ее там задержали под предлогом моратория на поставки оружия воюющим. Республика оказалась ни с чем. Тогда как Франко отлично вооружился и был полон оптимизма. А вот на стороне республиканцев началось уныние. Еще в сентябре 1938 года Интербригады потеряли боеспособность и были распущены. Кстати, в одной из них воевал такой популярный сейчас писатель как Джордж Оруэлл. Она насчитывала 340 тысяч солдат и офицеров, имела сотни танков, тысячу орудий и 500 самолетов.
Публиковался в изданиях «El Imparcial» и «El Sol». С 1914 г. Во время Первой мировой войны работал корреспондентом во Франции, в т. В 1918 и 1923 гг. В 1918 г. В 1920-1924 гг. Был известным писателем, автор художественных произведений «Vida de don Juan Valera» 1926, за эту книгу был удостоен Национальной премии по литературе , «El Jard? Кроме того, он переводил труды Джорджа Борроу , Бертрана Рассела , Стендаля , занимался литературной критикой, публицист, эссеист. В 1920-е гг. В 1926 г. В 1930 г.
Асанья-и-Диас, Мануэль
Во время Первой мировой войны работал корреспондентом во Франции, в т. В 1918 и 1923 гг. В 1918 г. В 1920-1924 гг. Был известным писателем, автор художественных произведений «Vida de don Juan Valera» 1926, за эту книгу был удостоен Национальной премии по литературе , «El Jard? Кроме того, он переводил труды Джорджа Борроу , Бертрана Рассела , Стендаля , занимался литературной критикой, публицист, эссеист. В 1920-е гг. В 1926 г. В 1930 г. После свержения монархии в апреле 1931 г.
В октябре 1931 — сентябре 1933 гг.
После свержения монархии в апреле 1931 г. В октябре 1931 — сентябре 1933 гг. Во время своей правительственной деятельности проводил ярко выраженную антиклерикальную политику. После того, как 11 мая 1931 г. Был одним из инициаторов принятия республиканской Конституции, согласно которой церковь отделялась от государства, священники лишались государственной зарплаты, запрещались монашеские ордена, члены которых давали дополнительные обеты. Его правительство провело аграрную и образовательную реформы, провело через парламент устав каталонской автономии. Кроме того, в качестве военного министра он стал инициатором проведения преобразований в армии.
В 1932 г. На муниципальных выборах 1933 г. Во время работы в правительстве продолжал заниматься литературной деятельностью, написав драму «Корона». После победы правоцентристских сил на парламентских выборах в ноябре 1933 г.
На саммите предполагается уделить внимание пакту об условиях миграции и предоставления убежища, проект которого готовился последние пять лет. Париж и Мадрид заинтересованы в этих дискуссиях, поскольку для мигрантов Испания нередко является страной первого въезда в Шенгенскую зону, а Франция - финальной точкой этого маршрута. В 2015 году в ЕС начался острый миграционный кризис. Перед лицом мощного потока мигрантов страны ЕС с сентября 2015 года начали одна за другой вводить пограничный контроль внутри сообщества.
Причем, в отдельных случаях эти меры действовали до года, несмотря на то что предельный срок временного возобновления пограничного контроля в экстренных обстоятельствах, согласно Шенгенскому соглашению, не может превышать двух месяцев. Вторая волна тотального закрытия границ началась в марте прошлого года в связи с пандемией коронавируса. В этот раз границы удалось открыть к июню того же года, однако в условиях очередной волны пандемии в Европе риски введения новых ограничений сохраняются. Связи по военной линии Ожидается, что стороны подпишут в Монтобане соглашение о создании совместного оперативного подразделения правоохранительных органов и документ по вопросам борьбы с терроризмом. Источники в Елисейском дворце отметили "значительное совпадение" подходов Парижа и Мадрида к проблемам общеевропейской обороны.
Я познал преследование и ссылку. Но не прекращал бороться, шел до конца. С энтузиазмом приветствовал приход Испанской Республики, рассвет новой эры. Испания ожила, но затем снова оказалась на грани гибели. Очень скоро марксизм разделил граждан. Я узнал, что такое классовая борьба. Это царство спущенной с цепи ненависти и злобы. Мы познали период грабежа и преступлений. Наша цивилизация шла к разрушению». Охвативший испанскую политику хаос подтолкнул бывшего противника традиционализма и национализма Унамуно в тот лагерь, с представителями которого он страстно полемизировал еще в середине прошлого десятилетия. Стоявший на левоцентристских позициях президент Мануэль Асанья раздражал философа настолько, что в одном интервью последний даже предложил номинальному главе государства совершить самоубийство в качестве акта патриотизма. К середине 1936 года, когда конфликт между монархистами, аристократами, военными, церковниками с одной стороны и Народным фронтом союзом левых и либеральных партий с другой достиг кульминации и перешел в Гражданскую войну, Унамуно подошел на стороне путчистов. Однако потребовалось всего несколько недель, чтобы чары правых сил ослабли, а затем и вовсе рассеялись. Унамуно понял, что организаторы мятежа рассчитывали не «исправить Республику», а полностью изменить государственный строй и добиться полного контроля над всеми политическими процессами. Еще в середине августа 1936 года баск в интервью утверждал, что националисты бьются не против либерального устройства, а за сохранение родной каждому испанцу цивилизации. За провокационные слова мадридское правительство лишило его ректорской должности в университете и сняло со всех государственных постов. Националисты, наоборот, ухватились за философа как за подходящего для популяризации их движения представителя интеллектуальной элиты и, установив контроль над Саламанкой, оставили его «пожизненным ректором». Спустя еще два с половиной месяца кровавой бойни Унамуно оценивал происходящее совсем по-другому. Храня преданность правым или хотя бы сохраняя нейтралитет, пожилой интеллектуал мог рассчитывать на все возможные почести со стороны франкистов. Однако Унамуно не был бы собой, если бы не высказался против тех, кого теперь считал главной угрозой для страны, находясь в окружении этих самых людей. В тот день, 12 октября, он нашел в себе силы вступить в прямую конфронтацию с целым залом мечтавших о падении Республики военных, дворян и академиков, пока приближенные каудильо скандировали ему в лицо лозунг Иностранного легиона: «Да здравствует смерть! Иногда смолчать — значит солгать, потому что молчание могут принять за согласие. Я хочу высказаться о речи, назовем это так, профессора Мальдонадо. Оставим без внимания личное оскорбление, содержавшееся в потоке брани в адрес басков и каталонцев. Сам я родом из Бильбао. Епископ, нравится ему это или нет, — каталонец из Барселоны. Проходившими на глазах Унамуно чистками в Саламанке руководили те же офицеры, которые жестоко подавляли восстание в Астурии. Жертвами расправ лета и осени 1936 года стали близкий друг философа Касто Прието, мэр города, профессор арабского и иврита Сальвадор Вила и пользовавшийся огромным уважением среди испанских интеллектуалов поэт Федерико Гарсиа Лорка. Культ насилия среди националистов и их желание любой ценой уничтожить оппонентов возмутили Унамуно настолько, что за несколько недель он перестал поддерживать организаторов военного мятежа и тех, кто объединился ради развала Республики. Поощрявший жестокость подчиненных генерал Мильян Астрай олицетворял всё то, против чего выступал ректор Саламанкского университета. В отличие от Унамуно, для которого собственная смерть была тем, что определяло индивидуальное существование и придавало ему смысл, высокопоставленный военный упивался чужими смертями. Мириться с тем, что такие люди будут управлять его любимой Испанией, философ не собирался, поэтому следующий выпад, предположительно, адресовал лично генералу. Как Сервантес. Увы, нынче в Испании слишком много калек. Скоро их станет еще больше, если нам на помощь не придет Господь. Мне больно думать, что массовую психологию определяет генерал Мильян Астрай. Калека, лишенный величия Сервантеса, станет искать зловещего утешения, сея вокруг себя увечья. Генералу Мильяну Астраю захочется перекроить Испанию заново, и это будет отрицательное творение по его образу и подобию. Вот почему он жаждет увидеть Испанию увечной, как сам ненароком дал понять». На речь Унамуно, по воспоминаниям некоторых очевидцев, разъяренный генерал ответил очередным выкриком: «Смерть интеллигенции! Да здравствует смерть! Тот не смутился и закончил выступление, предположив, что даже если националисты одержат победу благодаря грубой силе, у них так и не получится убедить население Испании в своей правоте. Британский специалист по Испании периода Гражданской войны и правления Франко Пол Престон рассказывал о случившемся после скандального выступления философа подробнее: «Телохранители Мильяна Астрая стали угрожать Унамуно, но тут вмешалась донья Кармен. Проявив разум и немалую смелость, она взяла профессора за руку, вывела его из зала и отвезла домой на официальном автомобиле. Правда, двое свидетелей утверждали, что Мильян Астрай сам велел Унамуно уйти. В Саламанке в то время царила такая атмосфера страха, что от Унамуно отвернулись все его знакомые». Спустя два дня после конфликта между Унамуно и фалангистами Совет университета единогласно проголосовал за то, чтобы ректор в очередной раз покинул должность, хоть официально и не связал это решение с критикой националистов. В конце октября 1936 года философа отправили в отставку с сохранением жалования. Унамуно превратился в изгоя среди коллег: даже те, кто не разделял идеологию франкистов, опасались открыто поддерживать близкие отношения с опальным академиком. Произошедшее сильно повлияло на философа. Политические и профессиональные потрясения последних лет совпали с личными: с 1932 по 1934 год скончались его сестра, одна из дочерей и жена. Оставшись без работы в университете, Унамуно впал в состояние, близкое к отчаянию. Мрачные размышления, которым он часто предавался и в более молодом возрасте, овладели им без остатка, но на этот раз рядом не оказалось никого, кто мог бы внушить ему надежду на более светлое будущее и для себя, и для Испании. Однако идти на попятную Унамуно не собирался: в ноябре и декабре он разорвал любые связи с фалангистами и их сторонниками. Военная администрация города в ответ поместила его под домашний арест. В последние месяцы жизни философ пришел к выводу, что противоборствующие политические силы, которые поочередно подвергали его преследованиям, одинаково заблуждались в своем стремлении не убедить оппонентов в правоте, а победить их. Арестовать, изгнать, казнить, задавить, уничтожить. Унамуно считал, что, к несчастью для Испании, в этом смысле правые ничем не отличаются от левых. Обе стороны никак не соответствовали демократическим идеалам, приверженность которым он считал необходимой для национального процветания. Уверен, что когда всё закончится, я как всегда столкнусь с победителями». Так и случилось, хотя окончательного разрешения конфликта философ уже не застал. В середине декабря его самочувствие ухудшилось.
Внезапное помилование. Зачем Мадрид решился на хитрый план с амнистией каталонцев?
Ее бойцов, asaltos, расквартировывали в мелких и крупных городах, тогда как под контролем гражданской гвардии осталась сельская местность. Также в числе самых важных тем в повестке дня была автономия Каталонии. О ее недопущении очень пеклись каталонские централисты, видевшие в любой уступке регионам угрозу испанскому единству. Апрельские выборы принесли победу партии каталонских левых «Esquerra Republicana de Catalunya» — организации, объединявшей в основном представителей среднего класса во главе с Франческо Масией и Луисом Компанисом. Это было не совсем то, о чем говорилось в Сан-Себастьянском пакте, поэтому через три дня в Барселону отправились из Мадрида три министра для обсуждения с Масией и Компанисом способов добиться от кортесов одобрения статуса автономии. Отношения между светской республикой и католической церковью не могли быть простыми, пока оставался в силе Конкордат 1851 года. Уже через полмесяца после провозглашения республики кардинал Педро Сегура, примас Испании, издал пастырское послание с осуждением намерения нового правительства учредить свободу вероисповедания и отделить Церковь от государства. Кардинал призвал католиков голосовать на предстоящих выборах против политиков, покушающихся на веру, и католическая пресса поддержала этот призыв.
Орган Католической ассоциации «El Debate» яростно отстаивал привилегии Церкви, ежедневное издание монархистов «ABC» выступало с самых консервативных позиций. Столкнувшись с противодействием важнейшей фигуры испанской Церкви, министры-республиканцы распорядились выслать из страны кардинала Сегуру и еще одного церковника, епископа Витории[45] Матео Мугику. Кардинал поселился на юге Франции и велел своим подчиненным, испанским священникам, распродавать церковное имущество, не переводя выручку в песеты[46]. Фанатичный мистицизм Церкви вызвал в Испании волну антиклерикальных настроений: особенно подействовали «чудеса», которые в 1930-е годы часто сводились к тому, что «красный», якобы виновный в каком-нибудь кощунстве, «внезапно» падал замертво. Романист Рамон Сендер объяснял вандализм левых против церквей в частности, осквернение мощей реакцией на навязанный церковью обычай прикладываться к «святым костям» и их чрезмерным почитанием в испанской церковной традиции. Женщины во всем черном, следовавшие любому слову своего священника, готовы были поверить во все, даже в самое невероятное: в Испании психические расстройства на религиозной почве встречались чаще любых других. Эта атмосфера причудливым образом воздействовала даже на неверующих: рабочие придумывали небылицы о пытках в монастырях, многие естественные катаклизмы приписывались иезуитам — по примеру самой Церкви, неустанно клеймившей масонов, евреев и коммунистов.
Собравшаяся толпа подожгла здание монархической газеты «АВС», пострадала кармелистская церковь на площади Испании; в следующие два дня настал черед множества других церквей. Беспорядки прокатились вдоль Средиземноморского побережья и достигли Андалусии: поджоги имели место в Аликанте, Малаге, Кадисе и Севилье. В конце концов правительство нехотя ввело военное положение. Правые крепко запомнили приписанные Асанье слова, что он предпочел бы, чтобы сгорели все церкви Испании, лишь бы не пострадал ни один республиканец. Но напор на правительство усиливался и с противоположной, левой стороны, особенно старались крайне левые. Были парализованы линии связи, протянутые из Барселоны и Севильи, предпринимались акты саботажа против линий «Телефоники», проданной диктатурой Примо де Риверы североамериканской ITT. Посол США потребовал вмешательства сил безопасности, мадридское правительство прибегло к услугам штрейкбрехеров из ВСТ.
НКТ объявила общенациональную всеобщую забастовку; в Севилье Гражданская гвардия разогнала собравшихся на похороны убитого штрейкбрехером рабочего. Завязался уличный бой, жертвами которого стали семь человек, в том числе трое гвардейцев. Армия и Гражданская гвардия, традиционные силы законности и порядка, по привычке прибегли к насилию, применив легкую артиллерию и «ley de fugas» — стрельбу по заключенным «при попытке к бегству». Потери составили еще 30 убитых и 200 раненых, сотни были арестованы. Испанские трудящиеся, ранее возлагавшие на республику большие надежды, пришли к выводу, что по своей жестокости они ничем не лучше монархии. НКТ объявила республике открытую войну, не скрывая намерения свергнуть ее методом социальной революции. После выборов 28 июня начали заседать кортесы[48]: на первой их сессии 14 июля председательствовал социалист-интеллектуал Хулиан Бестейро.
Социалисты из ИСРП — редкий случай! Ларго Кабальеро согласился на участие социалистов в правительстве, считая, что это отвечает интересам ВСТ, о которых он заботился прежде всего. Несмотря на быстрый рост ВСТ, НКТ по-прежнему превосходила его численностью, снова обретя годом раньше легальный статус. В конце августа был вынесен на обсуждение первый проект конституции, один из пунктов которой гласил: «Испания — демократическая республика трудящихся всех классов». В самых спорных разделах — статьях 26 и 27 — говорилось о роспуске религиозных орденов. Это ускорило кризис, разрешенный лишь благодаря умению убеждать, проявленному Мануэлем Асаньей. Запрету и национализации собственности теперь подлежал один орден иезуитов[49].
При этом статья 26 предусматривала прекращение не позднее чем через два года государственного финансирования Церкви. Перед Церковью вставала острейшая проблема. Впервые она столкнулась с администрацией, отвергавшей традиционное представление о синонимичности Церкви и Испании. Тот факт, что посещаемость церквей в Испании было ниже, чем в любой другой христианской стране, не помешал кардиналу Сегуре заявить, что в Испании «ты либо католик, либо никто». К мессе ходило менее 20 процентов всего населения Испании. В большинстве районов южнее Гвадаррамы эта цифра не достигала даже 5 процентов. Но эта статистика не влияла на убеждение церковных иерархов в Испании и в Риме, будто республика взялась их преследовать[50].
Дебаты по 44-й статье об экспроприации земель в «национальных интересах», которой требовали социалисты, привели к новому обострению, и Алькала Самора снова как и из-за 26-й статьи чуть не подал в отставку. Без экспроприации была неосуществима аграрная реформа — и хотя безземельным батракам предполагалось передать только необрабатываемые земли, центристы и правые опасались дальнейших шагов в этом направлении[51]. Наконец, 9 декабря кортесы проголосовали за конституцию. Нисето Алькала Самора был официально избран президентом республики. Мануэль Асанья, виднейший либеральный республиканец, был интеллектуалом, настроенным решительно антиклерикально, человеком блестящего ума — и мрачным пессимистом. Себя самого он считал сильным лидером республики, но был лишен последовательности и силы духа, необходимых для этой роли. Поддержку он черпал главным образом среди прогрессивного среднего класса, врачей и учителей, а также в низшем сегменте среднего класса — у лавочников и клерков.
Глава радикальной партии Алехандро Леррус, надеявшийся возглавить правительство вместо Асаньи, был забаллотирован социалистами, которые не без основания считали его партию погрязшей в коррупции. С тех пор Леррус стал искать союзников в правом лагере: в основном его поддерживали консерваторы и бизнесмены, не любившие короля Альфонсо, но не отличавшиеся внутренним неприятием монархии. Противники республиканской реформы, сторонники крупных землевладельцев, духовенства и армии, имели незначительное меньшинство мест в кортесах, что не снижало их пыл в отстаивании ценностей традиционной Испании[53]. Фашизм на этом этапе был совсем незаметен: писали о нем немного, вокруг Хосе Антонио Примо де Риверы, сына покойного диктатора, группировалась всего лишь горстка правых интеллектуалов[54]. После провозглашения республики анархисты раскололись: одни пошли путем синдикализма, или профсоюзов, как «treintistas» Анхеля Пестаньи и Хуана Пейро, другие примкнули к ФАИ Федерации анархистов Иберии. Последних, в том числе Хуана Гарсиа Оливера и Буэнавентуру Дуррути, страстно веривших в борьбу против государства, в стачки и восстания, прозвали «gimnasia revolucionaria», готовившей социальную революцию. Однако первой серьезной угрозой правительству стало незначительное на первый взгляд событие в одной отдаленной деревне.
Когда кортесы встретились в апреле, они отстранили президента Алькала-Самора от должности. К этому времени Асанья был глубоко подавлен нарастающим беспорядком, но не видел способа противостоять ему. Асанья неоднократно предупреждал своих товарищей-республиканцев, что отсутствие единства в правительстве является серьезной угрозой стабильности республики. Продолжалось политическое насилие: с февраля по начало июля было совершено более 200 убийств. К июлю военный заговор с целью свержения республики был в разгаре, но ничего определенного не было запланировано. Затем 13 июля Хосе Кальво Сотело , лидер небольшой монархической группировки в Кортесах, был арестован и убит смешанной группой боевиков-социалистов и штурмовой гвардии. Асанья и Кирога не действовали эффективно против убийц. Однако восстание в Мадриде провалилось. Азанья заменил Кирогу на посту премьер-министра своим союзником Диего Мартинесом Баррио , и правительство попыталось найти компромисс с повстанцами, который был отвергнут генералом Мола. Негрин отправил его в Советский Союз, который потребовал его в качестве оплаты за оружие, поставленное в республику.
В 1938 году Асанья переехал в Барселону с остальной частью республиканского правительства и был отрезан там, когда монархические силы двинулись к морю между Барселоной и Валенсией. Когда 26 января 1939 года Барселона пала перед мятежниками, Асанья бежал во Францию. Он прошел через Пиренеи пешком 5 февраля 1939 года. Комментаторы-националисты и республиканцы осудили это решение как «дезертирство». Он умер 3 ноября 1940 года в Монтобане , Франция. Перед смертью он получил последние обряды католицизма. В Виши французские власти отказались допустить, чтобы его гроб быть покрыты испанской республиканской флаг. Вместо этого гроб был покрыт флагом Мексики , правительство которой предоставило ему мексиканское гражданство и назначило его Почетным послом, чтобы предоставить ему дипломатический иммунитет. Его резиденция была официально расширением посольства Мексики и, следовательно, находилась под мексиканской юрисдикцией. Было предпринято несколько попыток арестовать его, чтобы отвезти обратно в Мадрид, но все они потерпели неудачу из-за его неприкосновенности и присутствия мексиканских военнослужащих.
Сочинения В своих дневниках и мемуарах, над которыми он кропотливо работал, Асанья ярко описывает различные личностные и идеологические конфликты между собой и различными республиканскими лидерами, такими как Ларго Кабальеро и Негрин. Произведения Азанья во время Гражданской войны были источником для изучения учеными работы республиканского правительства во время конфликта. Наряду со своими обширными мемуарами и дневниками Асанья также написал ряд известных речей. Его речь 18 июля 1938 года - одна из самых известных, в которой он умоляет своих товарищей-испанцев искать примирения после окончания боевых действий и подчеркивает необходимость «мира, сострадания и прощения». Работая над пьесой в течение предыдущих недель, Асанья продиктовал окончательную версию, когда он был в ловушке в Барселоне во время беспорядков в «Майских днях». В пьесе Асанья использует различных персонажей, чтобы отстаивать различные идеологические, политические и социальные точки зрения, существовавшие в Республике во время войны. Он изображал и исследовал соперничество и конфликты, подрывающие политическую сплоченность республики.
При этом в позиции каталонских сепаратистов присутствовало откровенное лукавство. Диалог с центральным правительством, «согласованный» референдум и другие подобные мероприятия имели для них смысл только как средство добиться своей цели, то есть легализовать процесс отделения от Испании. Другая перспектива их вряд ли устроила. Пострадали от действий национальной полиции и гражданских гвардейцев около 900 человек. Кадры массовых избиений безоружных людей, вламывания полицейских в школы, где должно было пройти голосование, и при этом орудовавших увесистыми кувалдами и т. Все это действо очень напоминало сцены из голливудских блокбастеров про будущее, когда угрожающего вида служители закона в неких тоталитарных государствах жестоко разгоняют участников мирных протестов. Надо в этой связи отдать должное каталонцам, которые не ответили насилием на насилие и сохранили терпение и присутствие духа. Сейчас трудно сказать, как эти события скажутся на дальнейшем развитии ситуации в Каталонии, но обычно подобные эпизоды надолго сохраняются в народной памяти и со временем обретают форму легенды или ее подобия. Нельзя исключить, что и события 1 октября 2017 года будут в дальнейшем трактоваться как эпизод мини-гражданской войны и использоваться в качестве свидетельства подавления Мадридом глубоко засевших в душу каталонского народа во всяком случае, значительной его части чаяний когда-то получить независимость. Каталония - одна из самых развитых частей Испании. При этом налоги, отчисляемые Каталонией в общенациональный бюджет, существенно превышают обратные выплаты Мадрида. Иными словами, Каталония - это регион-донор, за счет которого покрываются расходы менее развитых областей Испании. Там это называется политикой солидарности между национальностями и регионами, закрепленной в статье 2 Конституции страны. Это, однако, дает основание местным сепаратистам утверждать, что Испания, дескать, грабит, обирает Каталонию, и если та станет независимым государством, то каталонский народ будет жить лучше. Естественно, подобные доводы сторонников независимости основаны на песке. Как показывает опыт других стран, переживших последствия распада единых государств, лишь некоторые из них смогли приспособиться к условиям самостоятельного существования, да и то не сразу и с существенными издержками для жизненного уровня населения. Большинство же таких государств по-прежнему пребывает между небом и землей в поисках своей национальной идентичности, а их население страдает от резкого снижения экономического, культурного и образовательного стандартов жизни. Так что каких-то гарантий, что Каталония и ее население что-то выиграли бы в экономическом плане от обретения независимости, нет - это не более чем иллюзия. Свидетельством же того, что крупный бизнес был не в восторге от сепаратистских планов руководства Женералитата, стало бегство из Каталонии крупнейших банков и компаний, спешно переведших свои штаб-квартиры в другие регионы Испании. Так, в течение октября из Каталонии передислоцировалось более 1,5 тыс. Если этот процесс продолжится, то, как считают ведущие испанские экономисты, такое развитие неминуемо приведет к резкому сокращению инвестиций в каталонскую экономику и созданию условий для начала рецессии, для выхода из которой потребуются годы. Переживаемые Каталонией события в целом представляют собой крайне неоднозначное, многоцветное полотно, эпизоды на котором каждодневно рисует неизвестный художник по одному ему ведомому замыслу. На этом полотне нет ни отпетых злодеев, ни носителей истины в последней инстанции. Лидеры каталонских сепаратистов, видимо, искренне верят в то, что обретение их родиной независимости пошло бы на пользу Каталонии и ее народу. Но так ли это и стоит ли ради призрачной мечты, сильно напоминающей утопию, разрушать нормальную жизнь миллионов каталонцев, вновь делить собственный народ на две непримиримые части, как это было в годы гражданской войны, разжигать ненависть каталонцев к испанцам, с которыми им делить нечего? При всей самобытности и уникальности нынешних каталонских событий, наблюдая за ними, возникает устойчивое чувство дежавю. Сотни тысяч людей на улицах, море развевающихся над ними флагов, пылкие речи ораторов с импровизированных городских трибун и в парламентах, жаркие дискуссии политологов в телевизионных и радиостудиях - как все это нам знакомо из нашей собственной истории последних трех десятилетий и из истории других стран и народов, некоторые из которых были для нас еще совсем недавно братскими. Никогда, за очень редкими исключениями, распады стран не приводили к однозначно позитивным результатам. Скорее, к трагедиям, для преодоления последствий которых требовались не годы, а десятилетия. Как совершенно справедливо сказал в свое время Президент России В. Эвентуальный выход Каталонии из Испании, конечно, не был бы сопоставим по своим масштабам и возможным последствиям с коллапсом Советского Союза, но это тоже могло бы быть очень серьезным катаклизмом, по крайней мере европейского уровня. Испанские и в целом европейские политики и эксперты-политологи стремятся при анализе ситуации в Каталонии и вокруг нее уходить от аналогий с распадом СССР, указывая на то, что, дескать, нельзя сравнивать авторитарное и демократическое государства и, соответственно, ставить знак равенства между центробежными процессами тогда и теперь в силу их неоднородности. Приведем для подтверждения этой мысли цитату из передовицы во влиятельной испанской газете «Эль Паис» за 7 октября 2017 года под заголовком «Антиевропейский процесс: вызов сторонников независимости создает угрозу стабильности Евросоюза». В статье дословно сказано следующее: «Ссылаться на то, что другие маленькие страны получили независимость и вошли в Евросоюз, значит извращать историю: если европейский процесс дал приют прибалтийским и балканским странам, то только потому, что это был единственный выход для одних территорий, залитых кровью усилиями ксенофобского национализма или вследствие коллапса империи-окупанта, подавлявшей свободы, как бывший Советский Союз»5. Понятно, что речь идет о желании каталонских националистов после отделения от Испании остаться в Евросоюзе, где им, однако, нет места, в отличие от новых независимых государств, образовавшихся после драматического распада Югославии и СССР. Но так ли все просто, как пишет уважаемая газета? Сам факт того, что многонациональная Испания формировалась веками, ни у кого не вызывает сомнений, равно как и тот факт, что Каталония оказалась в составе этого государства в силу исторических процессов. Поэтому отделение сегодня Каталонии от Испании выглядело бы во многом неестественно. Приходится констатировать, что отношение цивилизованного Запада к этим двум событиям, которые разделяет между собой четверть века, прямо противоположное - от скрытой или явной радости, в одном случае, до отказа сегодня поддержать устремления Каталонии получить независимость - в другом. Хотя именно четверть века назад, как можно полагать, под фундамент многонациональных государств была заложена сепаратистская бомба с часовым механизмом. И эскапады Мадрида по поводу того, что демократическое, правовое государство только в силу самого факта своего существования является гарантией от сепаратизма, - это не более чем фигуры речи или наивные иллюзии. Каталонский сепаратизм существовал и при монархии, и при диктатуре, и в условиях демократии, и, соответственно, у него - глубокие, исторические корни. И испанским властям, видимо, следовало бы глубже разобраться в причинах этого явления, чем просто сводить дело исключительно к проискам группы сепаратистов-мятежников. Комментируя каталонские события, В. Путин подчеркнул, что с объявлением независимости Каталонии было проявлено «единодушное осуждение сторонников независимости Евросоюзом и целым рядом других государств». Однако в свое время фактически приветствовали распад целого ряда государств в Европе, не скрывая радости по этому поводу». Президент назвал это проявлением двойных стандартов, которые таят в себе серьезную опасность для развития Европы и других континентов, для продвижения интеграционных процессов во всем мире6. В качестве иллюстрации сказанного В. Путиным сошлемся на заявления руководителей Евросоюза, озаботившихся тем, что «в том случае, если Каталония получит независимость, другие сделают то же» и что в течение 15 предстоящих лет численность ЕС может возрасти до 98 членов. Если сейчас трудно совладать с 27 членами не считая Великобританию после брекзита , то «с 98 это будет вообще невозможно»7. При этом факт удвоения численного состава Евросоюза после 1991 года их почему-то совсем не смутил, а, напротив, вызвал глубокое удовлетворение.
На местных выборах, состоявшихся в начале 1933 года, большинство мест досталось консервативным и центристским партиям. Выборы в «Трибунал конституционных гарантий» «Верховный суд республики» прошли по этой схеме. Таким образом, Асанья вступил в конфликт как с правыми, так и с крайне левыми. Он позвонил вотум доверия , но две трети кортесов воздержались, и 8 сентября 1933 г. Алькала-Замора приказал Асанье уйти в отставку. Восстание имело временный успех в Астурия и Барселона , но закончилось через две недели. Он был арестован и обвинен в соучастии в восстании. Он был освобожден из тюрьмы в январе 1935 года. Затем Асанья помог организовать Frente Popular «Народный фронт» , коалиция всех основных левых партий на выборах 16 февраля 1936 года. Фронт выиграл выборы, и 19 февраля Асанья снова стал премьер-министром. В его парламентскую коалицию входили PSOE и коммунисты. Это встревожило консерваторов, вспомнивших о своей попытке захвата власти всего 17 месяцев назад. Правительство Асанья объявило немедленную амнистию для всех заключенных, участвовавших в восстании, что усилило обеспокоенность консерваторов. Социалисты и коммунисты были назначены на важные должности в штурмовой гвардии и гражданской гвардии. Азанья предпочел узаконить эти действия, чем оспорить их. Радикальные социалисты соперничали с коммунистами в призывах к насильственной революции и насильственному подавлению правых. Политические убийства коммунистов, социалистов и анархо-синдикалистов были частыми, равно как и ответные меры со стороны все более радикальных консерваторов. Асанья был человеком очень сильных убеждений. Стэнли Дж. Пэйн предварительно описал его как «последнюю великую фигуру традиционного кастильского высокомерия в история Испании. CEDA, который был прокатолическим, поэтому он считал нелегитимным, а также всех без исключения монархистов, даже тех, кто поддерживал парламентскую демократию. По мнению Пол Престон , ничто не указывает более прямо на ценность услуг, оказываемых Азаней Республике, чем ненависть, которую испытывают к нему идеологи и пропагандисты франкистского дела. Когда в апреле собрались кортесы, они отстранили президента Алькала-Самора от должности.
«Осасуна» арендовала защитника «Атлетико»
Он также работал корреспондентом во Франции во время Первой мировой войны, и его материалы имели профранцузскую направленность. Однако его политические проекты не увенчались успехом, и после неудачи он вернулся во Францию, где работал журналистом в газете Figaro. Он основал партию Республиканское действие и активно участвовал в политической жизни страны. В 1930 году он стал военным министром во временном правительстве республики и затем премьер-министром. Во время своей правительственной деятельности он проводил антиклерикальную политику и внес значительные реформы в армию, образование и аграрную сферу. Однако его правительство столкнулось с оппозицией и критикой, и после провала на муниципальных выборах в 1933 году Асанья отошел от политики и занялся литературной деятельностью.
В 1934 году он стал лидером Лево-республиканской партии и активно участвовал в создании левой коалиции Народный фронт.
Департамент финансовых расследований Комитета государственного контроля Белоруссии возбудил 13 уголовных дел в отношении должностных лиц предприятий системы ЖКХ. Согласно сообщению уголовные дела возбуждены в каждой из областей и в Минске. Фигурантами «причинен существенный вред государственным и общественным интересам в жилищно-коммунальной сфере, в том числе нанесен ущерб гражданам Белоруссии в особо крупном размере», проинформировало информагентство, не уточняя, будут ли произведены перерасчёты за оплаченные жилищно-коммунальные услуги. В сообщении сказано, что уголовные дела возбуждены по статье 426 Уголовного кодекса превышение власти или служебных полномочий.
Родился в состоятельной семье, рано осиротел. Окончил колледж ордена августинцев в Эскориале. Лиценциат права университета Сарагосы 1897 , доктор права Центрального университета Мадрида 1900. В молодости работал помощником адвоката Луиса Диаса Кобеньи другим помощником в это же время был будущий предшественник Асаньи на посту президента Испании Нисето Алькала Самора. Затем ввязался в неудачное предприятие с организацией электрической фабрики, но, потеряв состояние, с 1910 г.
С 1911 г. В 1913-1920 гг. Публиковался в изданиях «El Imparcial» и «El Sol». С 1914 г. Во время Первой мировой войны работал корреспондентом во Франции, в т. В 1918 и 1923 гг.
Премьер-министр После свержения монархии в апреле 1931 -го Асанья стал военным министром во временном правительстве республики. В октябре 1931 — сентябре 1933 г. Во время своей правительственной деятельности Асанья проводил ярко выраженную антиклерикальную политику. После того, как 11 мая 1931 г. Из страны был выслан примас католической церкви Испании кардинал Сегура, выступивший с критикой республики. Асанья был одним из инициаторов принятия республиканской Конституции , согласно которой церковь отделялась от государства, священники лишались государственной зарплаты, запрещались монашеские ордена, члены которых давали дополнительные обеты, кроме трёх обычных таким образом, из Испании изгонялись иезуиты, которые давали четвёртый обет — верности Папе Римскому. Правительство Асаньи провело аграрную и образовательную реформы в рамках последней были закрыты церковные школы и открыто большое количество светских , провело через парламент устав каталонской автономии. Кроме того, в качестве военного министра он стал инициатором проведения преобразований в армии, опираясь на поддержку либерально настроенных артиллеристов и военных инженеров, недовольных своим медленным продвижением по службе по сравнению с офицерами, отличившимися во время войны в Марокко. Асанья инициировал создание специальной комиссии, которая занялась пересмотром обоснованности внеочередного присвоения чинов офицерам, воевавшим в Африке , что вызвало резкое недовольство с их стороны. В 1936 г. Франко был недоволен деятельностью Асаньи ещё и из-за закрытия военным министром в целях экономии Военной академии в Сарагосе, которой тогда он руководил. В то же время преобразования Асаньи не носили революционного характера — так, несмотря на его громкое заявление о намерении «растереть в порошок» военную касту, офицеры, не присягнувшие республике, получили возможность выйти в отставку с полной пенсией. В армии было существенно сокращено количество генералов, которое было приведено в соответствие с численностью армии. В 1932 правительство Асаньи смогло подавить военное восстание под руководством генерала Хосе Санхурхо так называемую «санхурхаду» , что укрепило его позиции. В то же время расстрел анархистов, выступивших против правительства в деревне Касас-Вьехас в январе 1933, разочаровал многих республиканцев, ранее поддерживавших Асанью. На муниципальных выборах 1933 правительственные партии потерпели неудачу, что способствовало отставке правительства в сентябре того же года и проведению досрочных выборов. Во время работы в правительстве Асанья продолжал заниматься литературной деятельностью, написав драму «Корона».
Как завершилась Гражданская война в Испании
Здесь пока нет отзывов к персоне Мануэль Асанья, хотите написать? Амнистию проводил диктатор Примо де Ривера в 1924 году, а также экс-лидер Мануэль Асанья — в 1936-м. Защитник «Атлетико» Мануэль Санчес перешел в «Осасуну» на правах аренды.
Мероприятия короля Испании
Асанья Мануэль (полн. Мануэль Асанья-и-Диес, Manuel Azana y Diez) (10 января 1880. Алькала-де-Энарес — 4 ноября 1940, Монтобан, Франция) — испанский государственный и. В 38-м году, во времена Второй Испанской республики, жил Мануэль Асанья. Новый премьер — Мануэль Асанья — восстанавливает действие конституции 1931 года. биография, дата рождения. АСАНЬЯ Мануэль (1880-1940), президент Испанской республики в 1936-39, один из лидеров правого крыла Народного фронта.
Асанья-и-Диас, Мануэль
| Исторические личности Испании. Мануэль Асанья. | 6 ноября правительство покинуло столицу страны, его сопровождали и президент Мануэль Асанья, и автомобили советского посольства. |
| Beach soccer in Russia and the world | Президент Испании Мануэль Асанья утвердил премьер-министром Хуана Негрина — ученого-физиолога, занимавшего до этого пост министра финансов. |
| АСАНЬЯ Мануэль (1880-1940) | Мануэль Асанья Написать комментарий Нашли ошибку? |
История Гражданской войны в Испании
Асанья (далее А) (Azana) Мануэль (10.1.1880. Алькала-де-Энарес, — 4.11.1940, Монтобан, испанский политический деятель и литератор. После свержения монархии в апреле 1931-го Асанья стал военным министром во временном правительстве республики. Амнистию проводил диктатор Примо де Ривера в 1924 году, а также экс-лидер Мануэль Асанья — в 1936-м.