Либертарианство отстаивает право на свободное перемещение людей, в том числе для иностранцев. Либертарианство (либертаризм) – политическая философия, в основе которой лежит предоставление человеку возможности делать всё за исключением действий, направленных против свобод других людей и имущества. Либертарианская мысль распространена сегодня настолько широко, а американское правительство стало настолько разбухшим и нелепым, что два самых остроумных писателя Америки либертарианцы.
Либерализм и либертарианство
Либертарианство — политическая философия, в основе которой лежит запрет на «агрессивное насилие», то есть запрет на применение силы или угрозы к другому лицу, или его имуществу, вопреки воле этого лица. Что такое либертарианство? Что такое ЛИБЕРТАРИАНСТВО? Чем либертарианство отличается от либерализма? Другие критики говорят о том, что либертарианство поощряет развитие капитализма до уровня, когда самый богатый сможет срастись с властью и организовать олигархию, а от несогласных он сможет защититься за счёт личной армии. ↑ [ СНИМАТЬ НЕЛЬЗЯ РЕГИСТРИРОВАТЬ — Материалы — Новости — Либертарианская партия России]. Либертарианская партия состоит из людей свободных профессий и безработных, в своих рядах насчитывает около 300 человек.
Либертарианство и политическая теория Роберта Нозика
В англоязычном либертарианском сообществе и тех, кто называет себя «либертарными» в других странах мира, термин «левое либертарианство» может быть связан с попыткой Мюррея Ротбарда и Карла Хесса вступить в альянс с анархистами со Студентами за демократическое. Либертарианцы поэтапно отказываются от нынешней системы социального обеспечения, финансируемой правительством, и переходят к частной добровольной системе. Либертарианство — политическая философия, в основе которой лежит запрет на «агрессивное насилие», то есть запрет на применение силы или угрозы к другому лицу, или его имуществу, вопреки воле этого лица.
Либертарианство и политическая теория Роберта Нозика
Либертарианство не является ни какой-нибудь разновидностью левого крыла или либеральной мысли, ни разновидностью правого крыла или консервативной мысли. Либертарианство — это семейство концепций в политической философии. Другие критики говорят о том, что либертарианство поощряет развитие капитализма до уровня, когда самый богатый сможет срастись с властью и организовать олигархию, а от несогласных он сможет защититься за счёт личной армии. Таким образом, либертарианцы, которые включают пацифизм в свои понятия о либертарианстве, являются поддельными либертарианцами.
Украина как Свободный штат: что означает либертарианство Зеленского
Либертарианство (из Французский: либертер, «либертарианец»; из латинский: либертас, "свобода") есть политическая философия и движение что поддерживает Свобода как основной принцип.[1] Либертарианцы стремятся максимизировать автономия и политическая свобода. Россия — страна латентных либертарианцев, потому что люди не надеются на государство и воспринимают его как опасность, просто слова “либертарианство” не знают». Тем не менее, многие сторонники либертарианских идей не называют себя либертарианцами, настаивая на традиционном обозначении своей идеологии («либерализм») или определяя себя как «классических либералов». 10.1 Принципы либертарианства. Два принципа либертарианского устройства общества: самоорганизация общества и принцип неагрессии. Новости, вопросы, ответы. Несмотря на блокировку нашего канала и некоторые проблемы с издательством, мы справились со всеми сложностями и снова вместе с вами! И сразу новость: вышел в свет второй том сочинений Ганса-Германа Хоппе «Правое либертарианство». все это термины, которые активисты с различных точек зрения применяли к своим взглядам.[132] Анархист-коммунистический философ Жозеф Дежак был первым человеком.
Две проблемы либертарианства
Либертарианство — общественно-политическая философия, в основе которой лежит запрет на любое проявление «агрессивного насилия». We are dedicated to organizing a grassroots movement across the country powered by volunteers like you. Get involved by joining the LP now! Recent News from the Libertarian Party. Bylaws and Rules Committee and Platform Committee Survey (Part One). ЛПР — это партия принципов. Главным и основным принципом для всех либертарианцев является свобода, основанная на отсутствии агрессии и принуждения. Либертарианцы поэтапно отказываются от нынешней системы социального обеспечения, финансируемой правительством, и переходят к частной добровольной системе. 10.1 Принципы либертарианства. Два принципа либертарианского устройства общества: самоорганизация общества и принцип неагрессии. ЛПР — это партия принципов. Главным и основным принципом для всех либертарианцев является свобода, основанная на отсутствии агрессии и принуждения.
Катехизис. Критика либертарианства
Сама идеология появилась после ряда изменений в классическом либерализме и его изрядного «полевения». Либерализм со временем начал терять всё больше и больше свобод. Те же, кто выступал за эти потерянные либерализмом свободы, со временем стали ассоциировать себя с либертарианством. Главные и основные принципы либертарианства: 1.
Самопринадлежность — естественное право человека на обладание своим телом и разумом. Каждый человек обладает некоторой собственностью, включающей и его собственную личность, на которую никто, кроме него самого, не имеет никаких прав. NAP non-aggression principle — принцип ненападения.
Белшама Belsham. В качестве политического термина использовался во Франции 19 в. В середине 20 в. Либертарианство не является единой теорией, тем не менее между различными либертарианскими теориями существует определённое родство, которое может служить основой для обобщений. При множестве разногласий о деталях, либертарианцев, как правило, объединяет принятие ряда принципов и политических рекомендаций. Наиболее популярным выражением этой концепции являются теории «минимального государства» минархизм Р. Нозика, А. Рэнд и других авторов Нозик. Любое дальнейшее расширение сферы вмешательства со стороны государства — призыв на военную службу, оказание поддержки бедным за счёт налогоплательщиков или даже строительство дорог общего пользования — нарушает права человека и, следовательно, незаконно.
Сторонников строгой концепции «минимального государства» следует отличать от двух других групп либертарианцев, которые выступают за меньшую или большую роль правительства и могут не называть себя либертарианцами. С одной стороны, это анархо-капиталисты , которые считают, что даже минимальное государство слишком велико и что надлежащее уважение прав личности требует полной отмены правительства, а предоставление услуг любого рода защита права собственности и жизни гражданина, поддержание общественного порядка, образование, медицина и т. С другой стороны, это те, кто идентифицирует себя классическими либералами, разделяет убеждённость либертарианцев в необходимости полной свободы рынка и их скептицизм по поводу государственной власти, но одобряет более широкий набор видов принуждения со стороны государства, считая допустимым, например, государственное регулирование предоставления общественных благ или даже ограниченные социальные выплаты, финансируемые за счёт налогов. Анархо-капитализм может быть консеквенциалистским либо деонтологическим, хотя иногда имеет место сочетание обоих типов. С точки зрения консеквенциализма, полицейская защита, судебные системы и даже сам закон могут предоставляться гражданам добровольно, по цене, аналогичной цене любого другого рыночного товара Фридман. Рынки не только могут предоставлять эти традиционно поставляемые государством товары, но даже предпочтительнее, чтобы это делали они, учитывая, что конкурентное давление на таком рынке, как и на других рынках, приведёт к производству множества товаров более высокого качества и достаточно разнообразных, чтобы удовлетворить потребности и предпочтения отдельных граждан.
И тогда начинает популяризироваться новая «чисто рыночная» утопия — либертарианство. Что еще может решить рынок? Скажем, можно ли упрекнуть в недостаточном антикоммунизме экс-президента Украины Петра Порошенко и его правительство?
Очень сложно. И вот его сменяет команда «Слуг народа», чуть ли не официальной идеологией которых является либертарианство. При этом правящий класс получает сразу двойное подспорье. Моральное — в формате сеющей новые надежды утопии. И материальное, в виде распродажи едва ли не последнего ресурса многострадальной Украины — земли. В других постсоветских республиках вопрос об ребрендинге идеологии также стоит весьма остро. Знамя неолиберализма, к тому же ныне весьма далекого от классических либеральных ценностей, изрядно поистрепалась. Сами идеи — порядочно дискредитированы фактическим провалом неолиберального проекта на постсоветском пространстве. Власти при этом пытаются подправить дело консерватизмом и дозированным впрыскиванием национализма.
Этим же, в разных вариациях, занимается и оппозиция — в зависимости от коньюктуры в том или ином постсоветском государстве. Но после событий в Украине у национал-консервативной альтернативы возникают определенные проблемы. И вот тут то либертарианство начинает играть важную роль. Как это работает? Важной особенностью либератрианской идеологии является ее псевдоновизна и радикализм. Не помогли прежние «рыночные» рецепты? Так это потому, что реформы были недостаточно решительны. Нужно вообще убрать государство отовсюду — и тогда уже точно «рыночек все порешает». На Западе, богатейшей цитадели капитализма, тоже кризис?
Во Франции «желтые жилеты» бунтуют и продолжается всеобщая стачка? Так это потому, что нигде в мире нет настоящего «свободного рынка». Уберите налоги, любое социальное регулирование и все профсоюзы — и вы увидите, как все расцветет. Непременный спутник капитализма — коррупция? Так запретим чиновникам вмешиваться в экономику, и тогда взяток вообще не будет. Набор подобных популистских постулатов достаточно большой. Но все их можно свести к одному: «Долой государственное и общественное регулирование! Вся и вся — частнику! Это как если бы доктор прописал пациенту лекарство, а ему от этого стало хуже.
У больного уже начались судороги, а эскулап вместо отмены ядовитого снадобья призывает увеличить его дозу. При этом прямую популярность либертарианских идей не следует преувеличивать. Например, в России по опросам из всех предлагаемых идеологических номинаций либератрианство набирает наименьшую поддержку. Но побочный эффект от воздействия такого рода идей — нельзя сбрасывать со счета. Опасная утопия По Беларуси такие данные не известны. Однако популяризация соответствующей идеологии, разумеется, ведется. Ранее крупнейшим проповедником либертарианства вплоть до введения частных денег был журналист-«экономист» Ярослав Романчук, в 2010 году выступавший в качестве кандидата в президенты РБ от партии ОГП. Ныне центр пропаганды стало модно переносить в интернет-каналы, такие, как Telegram. Состав белорусских «либертарианцев» очень пестрый.
Правда, в адекватности такого механизма погашения долгов возникают некоторые сомнения. Либертарианцы также свято верят в добрых владельцев крупного капитала, готовых творить благотворительность по любому поводу, поэтому они, помимо прочего, предлагают, например, упразднить государственную помощь малообеспеченным. Дескать, глупое государство платит слишком мало, а между тем, деньги на эту помощь идут из налогов которые выплачивают несчастные бизнесмены. Поэтому ЛПР предлагают распустить государственную социальную службу, и предоставить заботу о малоимущих этим же самым бизнесменам разумеется, без всяких обязательств и принудиловки со стороны государства.
Да, некоторые бизнесмены любят тратить деньги на благотворительность, но на мой взгляд, несколько наивно предполагать, что благотворительность особенно в современной России сможет заменить государственные льготы и поддержку. Конечно, есть в программе ЛПР и более-менее адекватные пункты, вроде «упразднения ЦПЭ» — но все они относятся к обще-демократическим, и их можно найти в программах большинства несистемных партий в России. Остальное в программе ЛПР — ультра-капитализм, с приватизацией земли, воды, солнца, луны, неба и всего остального. Поэтому, совершенно неудивительно, что за десять лет деятельности, либертарианцы так и не заручились сколько-нибудь заметной поддержкой со стороны общества.
Граждане России очень настороженно и негативно относятся к идее приватизации в принципе, что показывали самые разные опросы в разное время. Да и в целом, очевидно, что подавляющее большинство россиян разделяет скорее социал-демократические взгляды в экономике, но никак не либертарианские. Основная проблема ЛПР — в её идеологии, которая просто не может «взлететь» в России. Конечно, у ЛПР есть какая-то группа поддержки хотя, разумеется, не достигающая указанной в статье на Википедии тысячи человек , но это в основном студенты из Москвы и Петербурга.
В регионах активистов ЛПР единицы. Да и «столичные» группировки, конечно же, сложно переоценить. Целевая аудитория партии — студенты из среднего класса, жители столиц, хорошо обеспеченные и не имеющие заметных экономических проблем. Но даже в среде этой целевой аудитории гораздо большей популярностью пользуется социал-либеральный популизм в духе Навального, чем ультра-рыночная утопия, которую предлагают либертарианцы.
Необходимо отметить, что либертарианцы, вдобавок, страдают общей болезнью всей нашей либеральной оппозиции — неумением договариваться даже с союзниками.
Либертарианство
Либертарианская идеология полагает, что такое положение дел в порядке вещей и не должно смущать ни политиков, ни обывателей. В каком-то смысле в своей социальной части либертарианство выступает как абсолютно безжалостная система, оправдывающая любые действия по «усмирению» класса экономических лузеров. Главное — высокая эффективность, которая является основой решения всех проблем, в том числе социальных. Для иллюстрации сказанного можно обратиться к периоду первоначального накопления капитала. Здесь, прежде всего, следует напомнить динамику душевого ВВП в Великобритании.
Как оказывается, на протяжении 1500—1800 гг. И это на фоне промышленной революции и колоссального роста производительности труда! По некоторым оценкам, темп роста ВВП в Англии периода 1500—1800 гг. Данные факты говорят о том, что в эпоху первоначального накопления капитала происходил рост неравенства — богатые богатели, а бедные беднели.
При этом сам процесс первоначального накопления капитала, будучи по своей сути переходным периодом между режимом мальтузианской ловушки и режимом экономического роста, продлился примерно 300 лет. Лишь после прохождения этого «черного этапа» в жизни страны начался рост благосостояния обычного населения. Что же означал рост нищеты в период первоначального накопления капитала? Имеющиеся данные поистине впечатляющи.
Приведем некоторые из них. В немецких духовных территориях на 1 тыс. Например, в Кельне при числе жителей в 50 тыс. Сосредоточием голодных и нищих во Франции был Париж, в котором число этих лиц достигало четверти всего населения города; на улицах их было столько, что было невозможно пройти.
Писатели того времени даже считали развитие бродяжничества и нищенства признаком богатства страны, необходимым последствием развития цивилизации [5, с. Как относились к нищим и что с ними делали в означенный период? Либертарианская логика невмешательства государства в жизнь беднейших слоев населения была примерно такова: коль скоро имеет место человеческая «склонность к безделью», то и социальная поддержка бедных способствует «бездельничанью» и «развращенности», тем самым не искореняя нищету, а распространяя ее [2, с. Принудительный образ действия в интересах развития промышленности в те времена считался вполне допустимым.
Классической иллюстрацией этого принципа служит приказ ландграфа Гессенского в 1616 г. Развитием данного подхода явилось широкое внедрение особых заведений — работных домов, домов призрения и тюрем. С этими заведениями соединялись нередко в том же здании сиротские приюты и дома для умалишенных. Так появилась особая разновидность домов-мануфактур, в которых принудительно насаждался научно-технический прогресс.
Подобные принудительные мануфактуры были коммерческими учреждениями, ибо они сдавались на откуп тому или иному промышленнику [5, с. В дальнейшем происходила интеграция исправительных домов в рамках одного заведения. Например, в Париже в 1656 г. При этом обеспечение кадрами этого учреждения велось самым бескомпромиссным образом: «Все нищенствующие, трудоспособные и нетрудоспособные всякого возраста и пола, которые будут найдены в пределах города и предместий Парижа, будут заключены в Hopital и находящиеся в его ведении места и будут употреблены на общественные работы, на промышленный труд и на обслуживание самого учреждения, по распоряжению директоров его» [5, с.
Покидать данное заведение было запрещено, но, несмотря на это, некоторые постояльцы осуществляли бегство; Hopital разыскивал их, подвергал телесному наказанию за побег и водворял обратно. Трудовая повинность в Hopital была тотальной: работали даже старики, калеки и парализованные [5, с. Однако даже такая антигуманная система исправительных домов со временем стала казаться слишком либеральной и чрезмерно терпимой к маргинальным слоям населения. В связи с этим «Новый закон о бедных», принятый в Англии в 1834 г.
Новые правила должны были отвратить бедных от желания обращаться за общественной поддержкой, а те, кто все же сделал это, должны были быть заклеймены позором: их помещали в работные дома, заставляли носить особый наряд, отделяли от своих семей, от общения с нищими вовне; когда же они умирали, их тела передавались в анатомический театр [2, с. Можно сказать, что «Новый закон о бедных» стал апофеозом антигуманной борьбы против бедности. Помимо института работных домов в Британии действовали и иные механизмы «разгрузки» рынка труда: казни, эмиграция свободных граждан в Америку, вывоз осужденных в Австралию, убийства и рост смертности [4, с. В любом случае в основе всех описанных экономических институтов лежит примерно следующая либертарианская логика.
Ты — личность, индивидуум, и все, что ты имеешь, — результат твоих личных усилий. Если ты преуспел в жизни, то никто не вправе претендовать на твой успех — твои доходы и собственность священны; если же ты оказался на социальном дне, то это твои личные проблемы и ты не вправе перекладывать их на чужие плечи. И в том, и в другом случае вмешательство извне считается контрпродуктивным. Данный экскурс в историю был сделан только с одной целью — показать социальную сущность либертарианства.
Если перенести принципы либеральной философии на российскую почву, то можно ожидать дальнейшего возрастания социального неравенства, увеличения числа маргиналов всех мастей, подчинение всей государственной политики интересам крупного капитала, обострение классовых противоречий, создание все более современной и эффективной экономики. Все эти результаты способствуют формированию все более жестокого и бездушного общества. При этом «смутное время», как показывает история, может длиться веками. В этом смысле оппоненты либертарианства не так уж неправы, опасаясь негативного хода событий.
Следует признать, что дальнейшее последовательное внедрение в России либертарианской модели экономики чревато для страны серьезными испытаниями. Теперь можно задать еще один сакраментальный вопрос: почему в России либертарианская модель экономики всегда вызывала отторжение? И почему в других странах, несмотря на все препоны, эта модель была не только принята, но и последовательно внедрена в жизнь? И есть ли основания для внедрения этой модели в современной России?
Рынок и либертарианская модель экономики: особенности взаимодействия Если посмотреть на политическую карту мира, то не трудно заметить следующие факты. В США возобладала жесткая либертарианская модель экономики, тогда как совсем рядом, в Канаде, имеет место так называемое государство всеобщего благосостояния, то есть система с большими социальными гарантиями, по своей сути очень близкая к социалистической. В Европе скандинавские страны построили рафинированную систему социальной поддержки и социальной справедливости, апофеозом которой является пресловутая модель «шведского социализма». Англия является оплотом либертарианской модели развития, а Россия никогда не могла «переварить» либертарианские принципы организации экономики.
В Северной Корее до сих пор социализм, а в Южной Корее — откровенный капитализм. Австралия тяготеет к сильному государству всеобщего благосостояния. Хотя сегодня нигде в мире нет стран с идеальной либертарианской моделью, все они существенно различаются по степени приверженности либертарианским традициям. Чем вызваны такие различия?
Экономистами уже давно осознан тот факт, что для социального и институционального прогресса основополагающее значение имеет наличие избытка благ [6, с. Однако наличие излишка порождает институциональную бифуркацию дилемму развития — либо строить индивидуалистическую систему права на принципах либертарианства, либо строить коллективистскую систему права на принципах справедливости социализма [4]. Но какова внутренняя логика всей этой схемы? Попытаемся раскрыть ее в самых общих чертах.
Исходной точкой развития является товарный дефицит, который, продуцируя неудовлетворенный спрос, инициирует и спрос на технологии, которые могли бы помочь в преодолении имеющегося товарного дефицита. Применительно к каменному веку это означает, что нехватка пищи заставляет людей искать эту пищу и придумывать различные ловушки и орудия, с помощью которых человек смог бы добыть эту пищу. Например, придумывается копье, которым можно на расстоянии поразить животное. Далее с этим орудием человек идет на охоту и убивает кабана.
Именно в этот момент возникает институциональная развилка. Строго говоря, человеку, убившему кабана, достаточно отрезать у него кусок мяса, а все остальное для него является лишним; ситуация сохраняется и для случая нескольких охотников. Однако они не поступают так, а несут тушу кабана в племя, где происходит деление продукта на всех членов сообщества. И здесь возникают различия в принципах данного деления.
Можно позволить самым сильным охотникам есть до отвала и оставить наиболее слабых членов племени без пищи, а можно по возможности равномерно разделить пищу. Как поступить? Оказывается, если дичи в лесах много, а охотники удачливы, то можно без всяких проблем разрешить самым сильным наедаться вволю, а что останется отдавать слабым. Но даже при таком несправедливом подходе относительный избыток дичи позволит всем получить пропитание; если же пища в относительном дефиците, то есть ее еле-еле хватает на всех, то такой примат силы приведет к тому, что кто-то будет объедаться, а кто-то — голодать.
В этом случае несправедливая система распределения приведет к вымиранию части социума, а, быть может, и всего социума. Поэтому либертарианская модель с неограниченным правом собственности может быть эффективной только в условиях относительного избытка благ, тогда как в условиях их относительного недостатка должны формироваться институты на основе более справедливой, коллективистской модели собственности, в которой само частное право ограничено общественной целесообразностью. Таким образом, состояние товарного рынка во многом предопределяет то институциональное устройство, которое выбирается обществом. В дальнейшем разные институты по-разному оказывают обратное влияние на рынок.
Так, коллективистские институты приводят к сглаживанию индивидуальных противоречий и на этом, строго говоря, заканчивают свою работу. Индивидуалистические институты, наоборот, закрепляют неравенство и стимулируют владельцев капитала к дальнейшим действиям по его эффективной циркуляции. При этом чтобы повысить отдачу от капитала, его собственник заинтересован во внедрении новых производственных технологий, которые будут вытеснять рабочую силу, вести к экономии издержек и росту нормы прибыли. Следовательно, в индивидуалистических институтах внутренне содержится стремление к внедрению научно-технического прогресса, на основе которого происходит постоянный рост эффективности производства.
В свою очередь рост производства и его эффективности ведет к образованию избытка на соответствующем товарном рынке, что ведет к новому витку роста спроса на жесткое частное право. В этом смысле индивидуалистические институты по сравнению с коллективистскими институтами обладают гораздо большим потенциалом роста производства. Общая схема институциональной бифуркации приведена на рис. Таким образом, состояние товарного рынка, степень его насыщенности, почти автоматически предопределяет выбор той или иной институциональной модели.
При этом подчеркнем, что речь идет именно об относительном избытке и дефиците. То есть в условиях абсолютного избытка блага, когда, например, каждому члену племени мяса кабана вполне хватит, имеется его относительный дефицит, то есть не каждый может наесться до отвала. В этом случае ограниченность мяса приведет к тому, что при его несправедливом сильно неравном распределении кому-то его может просто не хватить. В таких условиях сосуществование обжорства одних людей на фоне умирания от голода других является вопиющей несправедливостью и, как правило, вызывает сопротивление.
Тем самым при таких начальных экономических условиях нет разумных оснований для внедрения индивидуалистических институтов. В противном случае даже самое беспардонное присвоение благ не будет вызывать ожесточенного сопротивления, ибо это не затрагивает самого процесса выживания индивидов. Схема реализации институциональной дилеммы.
Предложение появится, чтобы удовлетворить спрос. Это понятие свободных рынков занимает центральное место в либертарианстве. Основным доводом против подобных идей является опасение того, что данная форма управления не имеет целостной и контролируемой структуры, и может превратиться в хаос.
Достаточно процитировать с некоторыми сокращениями, не меняющими смысла текста «Уложение о принципах» - основной документ небольшой Либертарианской партии США, кандидаты которой регулярно, но без особого успеха участвуют в президентских выборах. Итак, либертарианцы говорят: «Мы утверждаем, что всякая личность имеет право единолично распоряжаться собственной жизнью и право на образ жизни по своему выбору, пока она не вмешивается насильственно в право других на образ жизни по их выбору… Мы… утверждаем, что там, где существуют правительства, они не должны подвергать насилию права какой бы то ни было личности, а именно: 1 право на жизнь - соответственно мы поддерживаем запрет на инициирование физической силы по отношению к другим; 2 право на свободу слова и действия, а значит, мы против всяких попыток правительств урезать свободу слова и печати, равно как и против государственной цензуры в любой форме; и 3 право на собственность, а значит, мы против всякого государственного вмешательства в частную собственность, такого как конфискация, национализация и отчуждение, и поддерживаем запрещение кражи, нарушения чужого владения, мошенничества и умышленный обман». Понятно, что либертарианство — это полный запрет государству выполнять свою функцию защиты общественных интересов, которая так же важна, как и защита интересов отдельно взятой личности. Это свойственно как политическому, так и экономическому аспекту жизни государства и общества. Запрет на применение физической силы по отношению к другим предусматривает невозможность для государства вмешаться в том случае, если некто, в полном соответствии со своим образом жизни, занимается распространением наркотиков а другие люди, также по своему выбору, потребляют эту отраву. Кроме того, группа граждан, в соответствии со своими убеждениями занимающаяся идеологической подготовкой к теракту, также должна быть вне поля зрения государства — по крайней мере, до того времени, как эти граждане начнут закладывать взрывчатку в подвал общественного здания или жилого дома. Понятно, что такая безбрежная свобода хороша для кабинетных дискуссий о правах и свободах, а не для реальной политики. Полный запрет цензуры в любой форме имеет мало общего с тем запретом цензуры, который прописан в любой демократической конституции. Если всякая попытка государства регулировать отношения в медийной сфере признается нарушением священных и неотъемлемых прав, то речь может идти об отмене ограничений на распространение порнографической продукции и нацистской подстрекательской литературы. Нет нужды много распространяться на тему о том, что растление общества и его отдельных членов нуждается в пресечении государственной волей. Запрет конфискации, национализации и отчуждения собственности, уравниваемых с банальной кражей — не является ли это догмой, которая нуждается в корректировке в ситуациях, когда общество нуждается в ограничении права собственности, разумеется, на основе справедливого возмещения собственнику? Такие ситуации случаются нередко — начиная от военных действий и заканчивая вполне мирной необходимостью проложить новое шоссе через находящиеся в частной собственности земли. Другое дело, что национализация не должна быть смешиваема с произвольным конфискационным отъемом собственности, пусть даже и проведенном в рамках судебных и иных юридических процедур, формально соответствующих букве закона, но противоречащих его духу.
Локку , полагал, что лишь естественные права собственности на нашу личность могут обосновывать естественные права частной собственности за пределами личности и указывать на то, что рыночная экономическая система справедлива. Право собственности на себя означает, что индивиды обладают очень строгим возможно, самым строгим из возможных набором прав на свою личность, дающим им такой же контроль над собой, какой человек имеет над имуществом, которым владеет как частной собственностью. Это включает в себя 1 права контроля над использованием объекта как право свободы его использования, так и право требования, чтобы другие не использовали его без согласия субъекта ; 2 права передавать эти права другим путём продажи, сдачи в аренду, дарения или займа ; 3 иммунитет от потери этих прав без согласия; и 4 права на компенсацию, если кто-то использует объект без чьего-либо разрешения. Центральное место в этой идее собственности на самого себя занимает право контролировать себя и не позволять другим использовать нас. Тем самым право собственности на себя обеспечивает защиту от того, чтобы другие поступали с нами против нашей воли если не в нашей воле нарушать чьё-либо право собственности на самого себя Нозик. В то время как либертарианство Р. Нозика черпает вдохновение у Дж. Локка и И. Канта , существует утилитаристская разновидность либертарианства, которая основывается на идеях Д. Юма , А. Смита и Дж. Представители этой разновидности либертарианства считают, что политические принципы либертарианства основаны не на праве собственности на самого себя или естественных правах человека, а на благотворных последствиях, к которым ведут либертарианские институты по сравнению с возможной альтернативой. Утилитаристская защита либертарианства обычно состоит из двух частей: аргументов в поддержку частной собственности и свободного обмена и аргументов против государственной политики, выходящей за рамки «минимального государства» Hardin. Либертарианцы-утилитаристы убеждены, что отдельные лица и группы должны иметь право свободно торговать практически всем, чем они пожелают и с кем пожелают, без каких-либо государственных ограничений. Поэтому они выступают против законов, запрещающих определённые виды активностей рыночных игроков таких как законы о минимальной заработной плате , которые фактически запрещают трудовые соглашения с низкой заработной платой, и т.
Катехизис. Критика либертарианства
Авторы Либертарианство - это политическая философия, выводящая принципы устройства общества из аксиомы самопринадлежности права собственности человека на собственное тело. Исходя из убеждения, что человек сам должен распоряжаться своей жизнью и имуществом и имеет право самостоятельно решать, как ему жить, при условии, что он признает такое же право за другими людьми, либертарианцы отстаивают максимально широкие права личности и требуют сведения роли государства к необходимому минимуму защите жизни и собственности граждан. Автору удалось в популярной форме представить весь комплекс либертарианских идей в области философии, экономики и права в их историческом развитии.
На своем втором съезде в феврале 1937 г. FIJL организовал пленум региональных организаций. FIJL существует до сегодняшнего дня. Когда республиканские силы проиграли гражданскую войну в Испании, город Мадрид был передан франкистским силам в 1939 году последним нефранкистским мэром города, анархистом Мельчором Родригесом Гарсиа. Их называли treintismo, и они призывали к либертарианскому поссибилизму, который выступал за достижение либертарианских социалистических целей с участием внутри структур современной парламентской демократии. В 1932 году они учредили Синдикалистскую партию, которая участвует во всеобщих выборах в Испании в 1936 году и продолжает быть частью левой коалиции партий, известной как Народный фронт, получив двух конгрессменов Пестанья и Бенито Пабон. В 1938 году Горацио Прието, генеральный секретарь CNT, предлагает, чтобы Иберийская анархическая федерация преобразовалась в Либертарианскую социалистическую партию и приняла участие в национальных выборах.
Мюррей Букчин , американский либертарианский социалистический теоретик и сторонник либертарианского муниципализма Манифест Либертарного коммунизма был написано в 1953 годом Жорж Fontenis для Федерации Коммюнистой Libertaire Франции. Это один из ключевых текстов анархистско-коммунистического течения, известного как платформизм. В 1968 году во время международной анархистской конференции в Карраре , Италия, был основан Интернационал анархистских федераций для продвижения либертарианской солидарности. Он хотел сформировать «сильное и организованное рабочее движение, согласное с либертарианскими идеями». В Соединенных Штатах Либертарианская лига была основана в Нью-Йорке в 1954 году как лево-либертарианская политическая организация, основанная на Либертарианском книжном клубе. В Австралии Sydney Push была преимущественно левой интеллектуальной субкультурой в Сиднее с конца 1940-х до начала 1970-х годов, которая стала ассоциироваться с ярлыком сиднейского либертарианства. Среди ключевых интеллектуальных фигур в дебатах о Push были философы Дэвид Дж. В 1969 году французский платформер- анархо-коммунист Даниэль Герен опубликовал в 1969 году эссе под названием «Либертарианский марксизм? Либертарианские марксистские течения часто берут начало в более поздних работах Маркса и Энгельса, особенно в « Грундриссе» и «Гражданской войне во Франции».
Они подчеркивают марксистскую веру в способность рабочего класса определять свою судьбу без необходимости создания революционной партии или государства. Либертарианский марксизм включает такие течения, как автономизм , коммунизм советов , левый коммунизм , леттризм , новые левые , ситуационизм , социализм или варварство и операизм , среди других. В 1974 году журнал « Либертарианский коммунизм» был основан в Соединенном Королевстве группой внутри Социалистической партии Великобритании. В 1986 году анархо-синдикалист Сэм Долгофф основал и возглавил издание Libertarian Labor Review в Соединенных Штатах, которое решило переименовать себя в Anarcho-Syndicalist Review , чтобы избежать путаницы с право-либертарианскими взглядами. Индивидуалистический анархизм в США Основная статья: Индивидуалистический анархизм в Соединенных Штатах Джозайя Уоррен , которого некоторые считают первым американским анархистом Коренные анархистские традиции в Соединенных Штатах были в значительной степени индивидуалистическими. В 1825 году Джозия Уоррен узнал о социальной системе утопического социалиста Роберта Оуэна и начал говорить с другими в Цинциннати об основании коммунистической колонии. Когда эта группа не смогла прийти к соглашению о форме и целях предлагаемого ими сообщества, Уоррен «продал свою фабрику всего через два года работы, собрал свою молодую семью и занял свое место в качестве одного из 900 или около того овенитов, которые имели решил стать частью населения, основавшего Нью-Хармони , штат Индиана ". Уоррен назвал фразу « стоить предельную цену » и «предложил систему оплаты людям сертификатами, указывающими, сколько часов они отработали. Они могли обменивать купюры в магазинах по местному времени на товары, на изготовление которых уходит столько же времени.
Он проверил свои теории, основав экспериментальный магазин «труд за труд» под названием « Магазин времени в Цинциннати», где торговля велась с помощью трудовых купюр. Магазин оказался успешным и проработал три года, после чего был закрыт, чтобы Уоррен мог продолжить создание колоний, основанных на мутуализме, включая Утопию и Новое время. После того, как New Harmony потерпела неудачу, Уоррен сместил свою «идеологическую лояльность» с социализма на анархизм, «что не было большим скачком, учитывая, что социализм Оуэна основывался на анархизме Годвина». Уоррен широко известен как первый американский анархист, и четырехстраничная еженедельная газета «Мирный революционер», которую он редактировал в 1833 году, была первым издаваемым анархистским периодическим изданием, для предприятия, для которого он построил свою собственную типографию, отлил свой собственный шрифт и произвел собственную типографию. Каталонский историк Ксавье Диес сообщает, что преднамеренные общинные эксперименты, впервые начатые Уорреном, оказали влияние на европейских анархистов-индивидуалистов конца 19-го и начала 20-го веков, таких как Эмиль Арман, и на созданные ими преднамеренные сообщества. Уоррен сказал, что Стивен Перл Эндрюс, анархист-индивидуалист и его близкий соратник, написал наиболее ясное и полное изложение собственных теорий Уоррена в «Науке общества» , опубликованной в 1852 году. Эндрюс ранее был связан с движением фурьеристов , но после того, как стал познакомился с творчеством Уоррена. Как и Уоррен, он считал принцип «индивидуального суверенитета» чрезвычайно важным. Он синкретизировал аболиционизм в Соединенных Штатах, свободную любовь, духовный универсализм, Уоррена и Фурье в грандиозную утопическую схему, которую он назвал универсальной пантархией.
Последние стали такими же известными, как и самые известные фурьеристские коммуны Брук-Фарм в Массачусетсе и Северо-Американская Фаланга в Нью-Джерси - фактически, Новое время стало откровенно печально известным за «Свободную любовь» и, наконец, рухнуло под волной скандалов. Эндрюс и Виктория Вудхалл были членами печально известной секции 12 Первого Интернационала, изгнанной Марксом за анархистские, феминистские и спиритуалистические тенденции.
Foreign Policy Libertarians seek a United States at peace with the world. Libertarians believe that American foreign policy should focus more heavily on developing communications among peoples and finding peaceful resolutions to disagreements.
Civil Liberties Libertarians believe in equal rights for all people matter all the time. Libertarians value the right of all to live in whatever manner they choose, so long as they do not forcibly interfere with the equal right of others to live in whatever manner they choose.
Конечно, либертарианцы за отмену любых запретов и социальных обязательств — за свободу владения оружием, против всеобщей воинской повинности и за профессиональные и даже частные служащие олигархам армии. Нужно ли добавлять, что социализм с таких позиций — абсолютное зло, прямо-таки «рабство», как его, собственно, и охарактеризовал их кумир австрийский экономист фон Хайек.
Послушаем, что говорит о своих взглядах молодой человек, который стал лицом летних протестов, — студент ВШЭ и популярный молодежный видеоблогер Егор Жуков, арестованный и обвиняемый в организации массовых беспорядков. Год назад, в августе 2018-го, он дал интервью сетевому изданию The Vyshka. Вот отрывки из него: «Наиболее популярная версия либертарианства основана на принципе самопринадлежности, то есть идее о том, что человеку принадлежит полное право на его тело. Из этого вытекают и основные принципы: неприкосновенность частной собственности, запрет на насилие.
Естественные права должно гарантировать нечто внешнее, но, как говорил Сартр, цитируя Достоевского, если Бога нет, то все дозволено». Это кредо Жукова и его друзей: Бога нет, государство не нужно или почти не нужно, все позволено, кроме того, что ущемляет свободу и наносит ущерб частной собственности. Свое отношение к социализму Егор также объясняет без обиняков: «Как говорил один из моих любимых политических американских блогеров Стивен Краудер: «Со временем главным врагом социализма становится реальность». Именно та реальность, в которой общество разделяется на людей, которые усердно работают, и людей, которые ленивы, но постоянно думают, что им все вокруг что-то должны курсив мой.
Они утверждают, что богатые люди их угнетают. Однако, если ты глуп и ленив, то это только твои проблемы, а не тех, кто, в отличие от тебя, чего-то добился курсив мой. К тому же, широкое вмешательство в экономику под предлогом увеличения финансирования социальных программ гарантированно подрывает предпринимательскую инициативу. Расширение социальных программ увеличивает количество тех, кто считает, что кто-то обязан о них заботиться.
В итоге в обществе становится меньше предпринимателей и больше нахлебников, а это очень сильно подрывает экономику». Итак, социализм по Жукову — это общество, где «инициативные, предприимчивые и кое-что в жизни добившиеся люди» вынуждены делиться «честно заработанными» доходами с «глупыми и ленивыми неудачниками». Себя студент ВШЭ, конечно, относит к умным, работящим и уже достигшим многого. По его мнению, гораздо лучше капитализм.
Дескать, причина того, что некоторые в обществе капитализма бедны — лишь их собственная лень и врожденная тупость. Помогать им не надо, потому что это подорвет экономику. Конечно, Егор Жуков не заслуживает того, чтобы его бросали в тюрьму. Агрессия наших силовиков против мирных демонстрантов возмутительна, и требование коллег и педагогов Егора освободить юношу совершенно справедливо.
Но насколько это верно, настолько верно и другое — взгляды его совершенно отвратительны и по праву могут называться человеконенавистническими. Если перед нами не юношеская бравада вроде «Путин лицемерно жалеет бедных, а я сделаю все наоборот», а продуманная позиция, то остается только удивляться моральному уродству этого молодого человека, снобистски любующегося своим неплохим социальным положением и откровенно презирающего всех, кому в этой жизни повезло меньше кто родился не в Москве, кто не учится в супердорогой и ультрапрестижной ВШЭ, кто вынужден тяжелым трудом зарабатывать себе на хлеб, а не «зависать» со смартфоном в столичных кафе. И дело ведь не в самом Егоре, а в том социальном слое, который он представляет, в молодняке средней московской и провинциальной российской буржуазии.
Хайп на пенсиях. Как либертарианцы позабыли собственную программу
Другие берут за точку отсчета концепцию Ролза, также утверждая, что дух теории справедливости Джона Ролза особенно в том, что касается заботы о наименее обеспеченных требует гораздо большего уважения к индивидуальной свободе, чем обычно думают Tomasi 2012. В то же время другие считают, что классические либеральные требования вытекают из общественного разума или джастификационистского подхода Gaus 2010, 2012. Власть присвоения Либертарианские и классические либеральные теории рассматривают распределительную справедливость во многом а иногда исключительно как историческую по своей природе. Вопрос о том, существует ли справедливость в мире, — это главным образом вопрос о том, справедливо ли обращались с людьми, прежде всего, соблюдались ли их права на свою личность и имущество. Даже если вопросы распределения могут быть актуальны для оценки уровня справедливости обществе см. Вследствие этого они отвергают теории, которые интересуются только результатами или конечным распределением. Наиболее распространенным способом справедливого приобретения является легитимная передача активов, ранее приобретенных справедливым способом. Вот почему либертарианцы обычно защищают непринудительные и честные рыночные отношения как справедливые. Конечно, не все способы легитимного приобретения могут зависеть от приобретенных ранее справедливых активов — должна быть и отправная точка, первоначальное приобретение.
В теории «приобретения права собственности» Нозика распределительная справедливость состоит только из этих двух способов приобретения и принципа ректификации исправления за их нарушение. В более широком смысле либертарианцы, как правило, признают, что индивиды могут совершать такие акты первоначального приобретения. Точнее, они признают, что отдельные лица могут приобретать бесхозные вещи в одностороннем порядке, не спрашивая согласия у других людей, какого-либо руководящего органа или кого-либо еще. Аргумент в пользу того, что для использования и присвоения внешнего мира не требуется разрешение других людей, довольно прямолинеен. Моральные преимущества частной собственности имеют важное значение, и если есть веские оправдания для существования системы частной собственности, то также должна быть возможность найти оправдание и для действий, которые приводят к возникновению таких прав. Любая концепция, которая требует согласия других или какой-либо государственной легитимации, создает барьеры для приобретения и, тем самым, угрожает этим моральным преимуществам Van der Vossen 2009, 2015; Mack 2010. Наиболее известным объяснением того, как возможно первоначальное одностороннее приобретение, остается трудовая теория Локка. Согласно Локку, когда люди работают над ранее не принадлежащими никому объектами, при соблюдении определенных условий они превращают эти объекты в свою частную собственность.
Сама сущность аргументации Локка, то есть связь между трудом и приобретением, а также сущность этих условий, широко оспариваются. Самое известное толкование также стремится обосновать собственность в предшествующих ей правах самопринадлежности. С этой точки зрения, когда люди трудятся, они в буквальном смысле слова расширяют свои притязания на право самопринадлежности на внешние объекты, тем самым перетягивая их в свою защищенную правами сферу. Как выразился Локк Локк 1988, глава V , поскольку трудовая деятельность смешивает труд, которым человек владеет, с чем-то, что ему не принадлежит, то ранее бесхозная вещь становится собственностью. Этот аргумент порождает хорошо известные проблемы. Например, если труд — это деятельность, идея смешения его с объектом кажется в лучшем случае метафорой для чего-то другого. Но в таком случае аргумент неполон: нам по-прежнему необходимо знать, что в действительности обосновывает права собственности Waldron 1988. И, что еще более важно, просто-напросто неверно утверждать, что смешение чего-то принадлежащего с чем-то не принадлежащим достаточно для присвоения.
Как заметил Нозик, если я выливаю банку томатного сока, которым я владею, в никому не принадлежащий океан, я теряю свой томатный сок — но я не получаю океан Nozick 1974: 174—5. Третий момент заключается в том, что если для предъявления претензий на объект действительно достаточно примешивания к нему труда, то почему это должно ограничиваться бесхозными благами? Что мешает нам сказать, что смешение моего труда с чем-то уже принадлежащим кому-то порождает притязание на совместное владение Thomson 1990: 326—327? В свете этих и других возражений многие предлагали различные способы защиты частной собственности. Эти аргументы не зависят ни от принятия предшествующего тезиса о самопринадлежности, ни от сопутствующего тезиса о том, что права самопринадлежности могут быть расширены вовне посредством труда. Вместо этого данные аргументы указывают на моральное значение того, что люди могут рассчитывать на защиту внешних ресурсов независимо от того, понимается ли это в смысле поддержки политических и гражданских свобод Gaus 2010 , нашей способности преследовать свои цели или быть целеполагающими агентами Lomasky 1987; Mack 2010 , или способности быть авторами своей жизни Tomasi 2012. Одна влиятельная линия аргументации связывает оправдание собственности с материальным процветанием и благополучием, которые она приносит. Права частной собственности служат для того, чтобы разделить внешний мир на ряд отдельных, индивидуальных частей, каждая из которых контролируется исключительно своим конкретным владельцем.
Такая организация социального мира предпочтительнее коллективного использования или владения, поскольку помогает избежать проблем, связанных с коллективными действиями. Когда вещи остаются в открытом доступе для общего пользования, у всех нас есть стимул использовать столько, сколько мы можем, что приводит к общей тенденции использования, которая в конечном итоге истощает ресурс в ущерб каждому. Права на частную собственность не только позволяют избежать подобной «трагедии общих ресурсов», но и стимулирует людей сохранять свои части, повышать производительность труда и обмениваться тем, чем они владеют, с другими на взаимовыгодных условиях Schmidtz 1994; Buchanan 1993. Поскольку эти обоснования собственности не опираются на предварительный принцип самопринадлежности, они не стремятся рассматривать права собственности как во всех отношениях абсолютные, не подлежащие справедливому регулированию или даже исключающие любые формы налогообложения. Несмотря на отдельные утверждения Freeman 2001 , практически все либертарианцы, отвергающие самопринадлежность в качестве отправной точки, также признают, что права собственности нуждаются в уточнении, что они могут быть представлены в достаточно сильно отличающихся, но морально приемлемых формах, и могут быть аннулированы другими моральными положениями. Однако из таких взглядов также не следует вывод о принципиальной невозможности первоначального одностороннего присвоения. Либертарианцы и их критики озабочены вопросом о первоначальном присвоении главным образом потому, что он обозначает собой главную линию раскола в политической философии. Историческая либертарианская концепция справедливости и сопутствующее ей настаивание на том, что правительства должны воздерживаться от проектов перераспределения, требует, чтобы права собственности не зависели от правительства, позитивного права или согласия других на их моральную обоснованность.
Такая точка зрения жизнеспособна, только если возможно установить возможность одностороннего присвоения без принципиальной ссылки на существование государства или закона. Левое и правое либертарианство Либертарианцы являются приверженцами надежного гарантирования базовой свободы действий. Однако даже те точки зрения, что поддерживают самую сильную из возможных форм самопринадлежности, не гарантируют такой свободы. Ибо если весь остальной мир природные ресурсы и артефакты полностью принадлежит другим, то без их согласия нельзя ничего сделать — поскольку это будет связано с использованием их собственности. И поскольку человек вынужден использовать природные ресурсы занимать место в пространстве, дышать воздухом и т. Тогда возникает вопрос, какие ограничения если таковые имеются существуют в отношении владения и присвоения собственности. Либертарианские теории могут быть размещены в непрерывном спектре между правым либертарианством и левым либертарианством, в зависимости от позиции в отношении того, каким образом можно владеть природными ресурсами. Проще говоря, в зависимости от того, с какой силой она настаивает на ограничениях, направленных на сохранение какого-то равенства, либертарианская теория движется от «правого» к «левому».
На одном конце спектра находится позиция, максимально терпимая к первоначальному присвоению. Согласно этой точке зрения, не существует никаких ограничений, требующих минимальной компенсации, которые накладывались бы на использование или присвоение Rothbard 1978, 1982; Narveson 1988, ch. Агенты могут присваивать, использовать или даже уничтожать любые природные ресурсы, какие захотят до тех пор, пока они не нарушают чью-либо самопринадлежность , что означает, что природные ресурсы изначально неохраняемы. Однако это не самая популярная точка зрения, поскольку она просто игнорирует вышеизложенную проблему: имущественные отношения могут угрожать свободе людей и даже их самопринадлежности, независимо от их собственных волевых выборов или правонарушений. Такая теория не слишком соответствует либертарианским идеалам. Поэтому большинство либертарианцев принимают тот или иной вариант того, что получило известность как «оговорка Локка». Эта оговорка гласит, что присвоение допустимо, если «столько же и такого же качества» будет оставлено другим. По поводу того, как именно следует понимать эту оговорку, идет широкая дискуссия.
Нозик трактует ее как требование, согласно которому ни одно лицо не должно пострадать в результате использования или присвоения природного ресурса по сравнению с тем, как если бы он не был использован или присвоен. Но эта интерпретация проблематична по меньшей мере по двум причинам. Во-первых, такое ограничение на реализацию естественного права людей на присвоение, обосновываемое всеобщим благополучием, кажется плохо мотивированным в рамках теории Нозика. Говоря в целом, реализация наших прав обычно не ограничивается требованием не-ухудшения. Во-вторых, оговорка Нозика уязвима по отношению к возражению выдвинутому Коэном в Cohen 1995 о том, что пока владельцы собственности хотя бы незначительно компенсируют издержки не-собственникам по сравнению с исходным уровнем до присвоения который, скорее всего, довольно низок , права не-собственников не будут нарушены. И это было бы верно даже в том случае, если бы владельцы извлекли почти все выгоды от сотрудничества для самих себя, и это-то представляется нечестным. Другие интерпретируют оговорку Локка как требование чего-то вроде достаточностного sufficientarian условия, например, что люди должны иметь доступ к адекватной доле природных ресурсов Lomasky 1987; Wendt 2017. Эта точка зрения может вести к различным концепциям адекватности, таким как благополучие или способность быть самоуправляемым как в концепции Симмонса, см.
А кто-то мог бы рассматривать эту оговорку как обеспечение способности реализовывать свои права на самопринадлежность Mack 1995. На другом конце спектра левые либертарианцы утверждают, что неправильно считать, будто те, кто первыми воспользовался природным ресурсом или заявил о притязаниях на него, имеют право на получение существенно больших благ по сравнению с другими. Природные ресурсы не были созданы никаким человеческим существом, и их ценность, с точки зрения левых либертарианцев, принадлежит всем нам так или иначе в равной степени. Таким образом, левые либертарианцы считают, что природные ресурсы изначально принадлежат каждому в равной степени, или что узаконенные владения со временем могут подвергаться некоторым ограничениям с целью сохранения равенства. То, что мы можем назвать лево-либертарианской теорией равной доли, отстаиваемой, например, Генри Джорджем George 1879 и Гилелем Штайнером Steiner 1994 , — интерпретирует оговорку Локка как требование, чтобы один человек оставил равноценную долю природных ресурсов для других. С точки зрения морали люди могут свободно использовать или присваивать природные ресурсы, но те, кто использует или присваивает больше, чем доля, причитающаяся на душу населения, должны выплатить другим компенсацию за свою избыточную долю. Это ограничение применяется не только в момент присвоения при том, что последующие владения совершенно не ограничены , но и должно соблюдаться с течением времени. Другие утверждают, что требование равенства также компенсирует недостатки в независящих от нас врожденных дарованиях например, влияние генов или среды, в которой мы росли.
Так, Оцука Otsuka 2003 трактует оговорку Локка как требование, чтобы один человек оставлял другим столько, чтобы им этого было достаточно, чтобы иметь возможность для благополучия, которое было бы, как минимум, таким же, как и та возможность для благополучия, что была приобретена посредством использования или присвоения природных ресурсов. Тем не менее в качестве интерпретации требования Локка — чтобы собственники оставляли «столько же и такого же качества» — лево-либертарианские концепции звучат неправдоподобно. В своих рассуждениях о присвоении Локк упоминает идею о распределении долей лишь трижды разделы 31, 37 и 46. Она всегда появляется в контексте не вполне с ней связанного запрета на допущение того, чтобы те или иные вещи не были испорчены. В этих и только этих случаях Локк рассматривает присвоение как изъятие того, что принадлежит другим. Его позиция здесь ясна: когда мы берем, но не используем вещи, мы не позволяем этим вещам быть взятыми и использованными другими — именно это, в первую очередь, и являлось целью разрешения одностороннего присвоения.
Это связано с тем, что отдельные течения либертарианства выступают за ликвидацию налогообложения и государства, за что выступают и определённые «левые» идеологии, но в то же время либертарианство выступает за ликвидацию каких-либо ограничений, за либеральную экономику, а потому данную идеологию можно относить и к «правым» идеологиям. Либертарианство, отстаивающее полную свободу человека, скорее способно деморализовать общество, так как в свободном доступе окажутся оружие и наркотики. Также ликвидация контроля над качеством произведённой продукции и отсутствие закона о минимальном размере заработной платы способны привести к крайне негативным последствиям. В обществе, где присутствует эксплуатация, нельзя ликвидировать контроль государства над качеством продукции, а также над минимальными заработными платами, так как это может привести к увеличению низкокачественной продукции на рынке и усилению эксплуатации рабочих. Наличие же в свободном доступе оружия и наркотиков может понести за собой рост преступности и наркомании.
Для Киева это посильная задача, убеждён Стефанчук. Для этого «достаточно каждую бабушку в селе обеспечить смартфонами», пояснил член команды Зеленского. О «стране в смартфоне» мечтает и сам новоизбранный президент. Поэтому я правда мечтаю о нашей «стране в смартфоне», чтобы мы были первыми в мире», — сказал он. Налоги и антимонопольное законодательство считаются насилием, совершаемым государством. Согласно концепции, практически все вопросы социального обеспечения и жизни страны регулируются «невидимой рукой рынка», государство же обеспечивает правовую и военную защиту населения. Отдельный вопрос идеологии либертарианства — это вопрос собственности. Так как государству назначена весьма скромная роль, то первый, кто обнаружит природный ресурс, тот и останется его собственником. Государство же не будет заниматься перераспределением в пользу менее обеспеченных слоёв населения. Все эти пункты противоречат основным постулатам либертарианства — государству нужно устраниться от регулирования, а бизнес и люди могут и должны зарабатывать любым способом любые средства. Новость о либертарианской идеологии партии «Слуга народа» удивила и самих представителей этого движения.
Имущий класс нуждался в том, чтобы подчинить себе класс неимущий, и с этой целью он создавал машину принуждения — государство. Есть один способ покончить с государством — покончить с классовым делением общества. Там, где нет классов, нет и государства. В первобытном обществе не было государства — потому что не было классов. А для того, чтобы покончить с классовым делением общества — нужно покончить с частной собственностью, которая его порождает. Но либертарианцы как раз-таки выступают за сохранение частной собственности — и таким образом, и за сохранение государства. Прийти к своему идеалу они мечтают через всеобщий отказ от государства — который в классовом обществе в принципе невозможен. Ведь нынешний угнетающий класс, буржуазия, который хочет сохранить свою собственность и возможность эксплуатировать угнетенный класс, пролетариат — ни за что не откажется от машины подавления и принуждения — то есть, от государства. Все пожелания либертарианцев «отказаться от государства» — просто сотрясание воздуха безо всяких последствий для существования государства.