Иранская ядерная программа, комплекс научно-производственных мероприятий по развитию атомной энергетики в Иране. Пойдет ли Израиль на новое обострение, применит ли свое ядерное оружие или ударит по иранским ядерным объектам (такой вариант в Тель-Авиве тоже рассматривают), а, возможно, стороны будут действовать в тех рамках, которые в спорте называют договорными матчами? Есть ли у Ирана ядерная бомба или нет?
Ядерное оружие Исламской Республики Иран: стратегическая триада КСИР
Июль 2015 года: Иран и шесть мировых держав заключили долгосрочное соглашение о проверке и значительном сокращении возможностей Ирана по производству материалов для ядерного оружия. Пять признанных ядерных держав и Индия вряд ли будут торговать ядерным оружием, но Пакистан и Северная Корея – это другое дело. Организация по атомной энергии Ирана (ОАЭИ) сообщила о том, что в стране удалось произвести уран, обогащенный до 20%. Иран так и не дал по-настоящему серьезного ответа ни на убийство генерала Касема Сулеймани, ни на убийство прямо в Тегеране «отца иранской ядерной программы» физика Мохсена Фахризаде. Северная Корея может передать Ирану ядерное оружие для удара по Израилю, предположил в беседе с NEWS. ru военный обозреватель, военный эксперт Алексей Суконкин. Иран стал ядерной державой. Ажиотаж вокруг ядерной программы Ирана взошел на новый виток после того как президент страны Махмуд Ахмадинежад распорядился увеличить уровень обогащения урана с 3,5 % до 20%.
новостной сайт о событиях в курдском регионе
Такое развитие событий подтолкнуло бы Иран к ускорению испытаний своей атомной бомбы, а Израиль предпочитает, чтобы Иран оставался пороговой, а не официально провозглашенной ядерной державой. 3. Политолог Вароли рассказал, есть ли риск ядерной войны. Иран не разрабатывал ядерное оружие, исследования касались исключительно мирного использования атомной энергии. Но видели ли мы, чтобы у Ирана был ядерный материал, который можно легко использовать в качестве оружия? Пойдет ли Израиль на новое обострение, применит ли свое ядерное оружие или ударит по иранским ядерным объектам (такой вариант в Тель-Авиве тоже рассматривают), а, возможно, стороны будут действовать в тех рамках, которые в спорте называют договорными матчами?
Удар ниже пояса
- ВЗГЛЯД / Ядерная сделка Израиля и саудитов изменит Ближний Восток :: В мире
- Iran′s nuclear program and the West
- Журнал Международная жизнь - Вокруг иранской ядерной проблемы: между эскалацией и деэскалацией
- One moment, please...
Персидский путь: сможет ли Иран стать государством-ядром на Ближнем Востоке?
Иран как никогда близок к созданию ядерного оружия, что стало следствием выхода США из ядерной сделки в 2018 году. С таким утверждением выступила газета The Washington Post WP со ссылкой на чиновников и конфиденциальные документы. Источники издания утверждают, что в настоящее время у Тегерана достаточно запасов обогащенного урана для как минимум трех атомных бомб, создание которых может занять от нескольких дней до нескольких недель. На создание боеголовки для ракеты на базе примитивной ядерной бомбы может уйти два и более года, уточнили они. Как рассказали газете на условиях анонимности сотрудники Международного агентства по атомной энергии МАГАТЭ , а также бывшие и нынешние члены американского и европейского разведсообществ, Иран накапливает необходимые средства для создания атомного оружия, не предпринимая слишком явных шагов в направлении этой цели. Американские чиновники отметили, что Тегеран в последнее время стремится разбавить определенный процент имеющегося у него обогащенного урана, чтобы избежать эскалации конфликта с Западом.
Для нас это прежде всего США и их неизменный союзник - Великобритания, которая, будучи членом ЕС, тем не менее все эти годы является евроскептиком и которая периодически наносит Объединенной Европе чувствительные удары типа того, что она сделала в начале декабря 2011 г. Запад для нас, естественно, это и остальная Европа, увы, не имеющая сегодня в мировом раскладе сил своего геополитического лица и едва ли не во всем подыгрывающая США. Те времена, когда Европа могла бы стать реальным центром силы глобального уровня, увы, прошли. Мы имеем в виду ситуацию с агрессией США против Ирака в марте 2003 г. Но, как тонко заметил по этому поводу известный российский экономист М. Делягин, «связанная с этим ответственность смертельно напугала тогдашние европейские элиты, отвыкшие от нее, и их паническое возвращение под комфортный контроль "старшего брата" которого можно всласть порицать и винить во всех смертных грехах, включая свои собственные ошибки стало сутью "трансатлантического ренессанса"» [Делягин М.
Но к Западу мы также относим Израиль, который играет очень важную роль в кризисе вокруг Ирана и его ЯП1. В его лице мы имеем едва ли не самое сильное в экономическом и воен- 1 Отличительной манерой поведения этой страны в условиях кризиса является постоянное и сильное давление на Вашингтон с требованием введения против иранцев ни много ни мало «парализующих», или, как их еще иногда называют в Тель-Авиве, «травмирующих» санкций. И это на фоне того, что Вашингтон сам постоянно использует санкционное оружие против Тегерана. Сатановского , территориально присутствующее на Ближнем Востоке. Не будем также забывать, что жесткое и давнее противостояние именно Ирана и Израиля, их неприкрытая конфронтация как сильных и амбициозных акторов регионального уровня во многом обусловливает внутреннюю тектонику «Великого Пятиморья», является тем фактором, который определяет сегодня геополитическое лицо Ближнего и Среднего Востока в мировом раскладе сил. Иначе говоря, нас интересует вопрос урегулирования кризисной ситуации вокруг Ирана, наличные и потенциально новые механизмы и способы воздействия на нее.
И здесь важна как полная и точная ревизия дел в данной области, так и взвешенный и аргументированный прогностический анализ, взгляд на перспективы распутывания современной персидской «головоломки». Исходя из вышесказанного, мы ставим перед собой задачу рассмотреть пять основных вопросов. Как выглядит кризис вокруг Ирана и его ЯП, если взять его внешний видимый глазу план? Что представляет собой «шестерка» великих держав и можно ли ее считать механизмом международного посредничества в урегулировании СИК? Можно ли в принципе развязать такой «узел противоречий», как иранский, методами обычной дипломатии? В чем все-таки видится геополитическая подоплека СИК и каковы его основные черты?
От чего в конечном счете будет зависеть дальнейшее развитие событий и какие варианты исхода СИК при этом вообще просматриваются? Для удобства читателя мы разбили свой текст на пять смысловых блоков, обозначив их соответствующими цифрами. Наличие ЯО у соседних государств, прежде всего у Израиля, кризис режима его нераспространения, агрессивная политика США на Ближнем и Среднем Востоке, полномасштабные боевые действия американцев в Ираке и Афганистане, заметная активность США и НАТО на Южном Кавказе и многое другое заставили иранское руководство сделать однозначный вывод: единственным надежным средством защитить свой национальный суверенитет является обладание ЯО [см. И надо сказать, что по этому вопросу в Иране существует консенсус практически между всеми сегментами политической элиты, между политической элитой и духовными лидерами этой страны. Излишне жесткая, с постоянными обвинениями Тегерана во всех смертных грехах позиция США только еще больше консолидирует политический класс современного Ирана. В этой связи известный российский ученый-востоковед А.
Малашенко подчеркивает: «В самом Иране развитие ядерного потенциала мирного или могущего быть использованным в военной сфере - "священная корова", и эта идея не ставится под сомнение никем, включая местных либералов. Здесь Иран можно сопоставить с Россией, для которой ядерный потенциал является гарантом ее геополитического влияния. Без раздражающей мир перспективы создания ядерного оружия Иран будет низведен до уровня заурядной нефтедобывающей страны» [Малашенко А. Вот почему власти этой страны абсолютно не намерены отказываться от работ по всему ядерному циклу, включая обогащение урана. Они резонно задаются вопросом: если этим занимаются чуть ли не 60 стран мира, то почему в угоду Вашингтону и - шире - Западу мы должны прекратить свои работы в этой области? Это звучит тем более убедительно, если учесть, что Иран продемонстрировал способность вполне самостоятельно осуществить все этапы этого сложнейшего цикла.
Официально Тегеран декларирует чисто мирный характер своих ядерных исследований и разработок и настаивает, что он избрал одобренную всем иранским народом стратегию развития атомного комплекса, далекую от военных целей. Мотивация при этом у Тегерана вполне определенная: в современных условиях развивать атомную энергетику необходимо в принципе, поскольку по некоторым иранским прогнозам через 2030 лет запасы нефти и газа в стране закончатся, а население к этому времени достигнет 100 млн.! Именно по этой причине, а также учитывая отсутствие возможностей для наращивания мощностей гидроэнергетики и увеличения добычи угля, иранское руководство в свое время и сделало ставку на развитие атомной энергетики. Развернутое обоснование необходимости ее развития было представлено вице-президентом ИРИ Реза Агазаде в документе «Ядерная политика Ирана», датированном маем 2003 г. В нем, в частности, говорилось: «Иран рассматривает приобретение, разработку и применение ядерных вооружений как антигуманные, аморальные, незаконные действия, противоречащие самим принципам человечности. Им нет места в оборонительной доктрине Ирана.
Стоит также добавить, что, исходя из этих соображений, руководство страны выступало и выступает в поддержку развития безъядерных зон. Применительно к региону Ближнего и Среднего Востока соответствующая инициатива была выдвинута Ираном еще в 1974 г. Он также поддержал проект соглашения о зоне, свободной от ЯО, в Центральной Азии, выдвинутый в сентябре 2002 г. Однако многие государства сомневаются в мирных намерениях Ирана, считая, что значительную часть своей ЯП Иран ведет втайне. И надо сказать, что эти подозрения небеспочвенны. Здесь во вред Ирану пошло то, что до 2003 г.
Приход к власти во второй 1 Речь идет прежде всего о комплексе по обогащению природного урана в Натанзе, который строился без малого 20 лет втайне от МАГАТЭ и был почти случайно обнаружен в 2002 г. Еще один подозрительный объект — завод по производству тяжелой воды в Араке и атомный реактор на тяжелой воде, использующий в качестве топлива природный уран и способный вырабатывать повышенное количество плутония в облученном ядерном цикле. Оба эти факта стали достоянием гласности благодаря «бдительности» оппозиционного Совета национального сопротивления — организации, базировавшейся в соседнем Ираке. Ахмадинежадом только укрепил это сомнение, поскольку официальный Тегеран взял курс на возобновление работ по обогащению урана и, более того, прекратил осуществлять положения Дополнительного протокола МАГАТЭ. Отсюда и кризис доверия в отношениях между Ираном и международным сообществом. В этой связи известный специалист по проблемам международной безопасности А.
Арбатов отмечает: «Обретение Ираном ядерного оружия вслед за КНДР нанесло бы еще один, может быть, фатальный удар по Договору и по режиму ядерного нераспространения в целом со всеми вытекающими поистине катастрофическими последствиями» [Арбатов А. Отдельные западные эксперты полагают, что на территории этой страны существует пусть и недостаточно мощный, но вполне дееспособный реактор, который может производить оружейный плутоний. Соответствующие подозрения появились еще летом 2002 г. Оценки алармистски мыслящих военных аналитиков вообще тревожат. Они считают, что создание иранского ядерного оружия - дело ближайшего будущего ему, дескать, для этого от силы понадобится 5-7 лет! Другие эксперты, правда, высказывают большие сомнения относительно такого рода перспектив [см.
Самих же разработчиков иранской ЯП волнует другая проблема - нехватка необходимого сырья. В этом главная проблема иранцев, поскольку своего урана у них практически нет. Поэтому Тегеран возлагает надежды на Москву, хотя ищут уран иранские эмиссары по всему свету даже в Нигере и Намибии. Как бы к этому ни относиться, но это официальная позиция нынешних властей в Тегеране. И она свидетельствует о том, что Иран хочет всячески закрепить свое влияние на Ближнем и Среднем Востоке, стремится упрочить свои позиции в этом стратегически важном регионе мира. И помогает ему в этом национальная ЯП, которая прошла в своем развитии достаточно долгий путь и которая в последнее время явно интенсифицируется.
То, что мы сегодня наблюдаем во взаимоотношениях великих ядерных держав, мало напоминает былую стратегическую стабильность. Иначе как глобальным кризисом это не назовешь. Буквально трещит по швам режим нераспространения ЯО, под которым понимается совокупность международных договоренностей и организаций с участием как ядерных, так и неядерных государств, а также национальных законодательств стран-участниц, целью которых является предотвращение ситуации, когда ядерный статус приобрели бы те из них, которые не имели его к 1967 г. Ядром же его, как известно, является самый масштабный из всех многосторонних международных договоров по разоружению - ДНЯО, подписанный в 1968 г. На сегодняшний день именно ДНЯО является краеугольным камнем глобального режима нераспространения и существенной основой для достижения ядерного разоружения [см. Функцию же мировой инспекции по вопросам ядерных гарантий и мониторинг программ использования ядерной энергии в мирных целях обеспечивает МАГАТЭ.
В этом смысле его гарантии по ДНЯО являются составной частью международного режима нераспространения и неотъемлемым элементом в обеспечении выполнения самого договора. Сегодня эти фундаментальные институции, призванные обеспечивать стратегическую стабильность, явно пошатнулись, следствием чего является нарастание элементов хаотизации в системе международных отношений. И в самом деле: практически всеми сильными мира сего, причем молчаливо, в качестве ядерной державы признан Израиль1; давно уже имея такое оружие и по- 1 Наличие у Израиля ЯО стало общепризнанным фактом после широко известной и достаточно скандальной истории с израильским физиком М. Однако официальный Тель-Авив этот факт ни подтверждает, ни опровергает. Такое поведение вполне объяснимо: во-первых, многозначительное молчание позволяет держать в напряжении и страхе вероятных противников, во-вторых, это не вызывает особых нареканий со стороны международного сооб- прежнему оставаясь вне ДНЯО, время от времени «поигрывают мускулами» Индия и Пакистан; международное сообщество всерьез обсуждает возможность попадания ядерной бомбы в руки разного рода террористов; оно все еще не может отойти от того шока, которое испытало осенью 2006 г. Одним словом, хотя гонка вооружений периода «холодной войны» и закончилась, но развитие ядерных потенциалов ряда держав продолжается.
В этой связи увеличиваются опасения многих государств по поводу того, что Иран стремительно приближается к созданию своего ЯО, хотя повторимся руководство этой страны официально не декларирует такой цели. Однако подспудно официальный Тегеран дает понять: если по меньшей мере 20 стран мира, добрая половина которых находится на Ближнем и Среднем Востоке и в Южной Азии, или уже имеют оружие ОМУ, или имеют возможность для его создания, а также соответствующих средств доставки, то чем же мы хуже? Почему мы не можем таким образом повысить свою национальную мощь и, как результат, повысить свой статус в мировой табели о рангах? Действительно, вопросы резонные. Как бы там ни было на самом деле, но за действиями Ирана внимательно, иногда с тревогой следят все государства особенно соседние , которых не может радовать появление рядом с ними такого сильного и непредсказуемого игрока. И в то же время в ситуации с иранским ядерным досье сталкиваешься с чем-то, подобным эффекту заразительности.
Сотников, может сложиться такая ситуация, когда прогресс Ирана на пути создания мощного ядерного потенциала подтолкнет арабские государства Ближнего и Среднего Вос- щества и, в-третьих, заявить об обладании ядерным оружием означает получить. Последнее особенно важно для Израиля. Ведь при подобном варианте развития событий Вашингтон будет вынужден действовать против Израиля, ибо, согласно американскому законодательству, на страну, которая заявляет об обладании ЯО, автоматически распространяются жесткие экономические санкции. Интересные суждения о явной и тайной стороне разработки Израилем своего ЯО приводит академик Е. Примаков [см. Судя по тем заявлениям о готовности быстрыми темпами развивать свою атомную программу и желании ввести в строй 16 реакторов чуть ли не к 2030 г.
В итоге мы можем оказаться в ситуации, когда с целью того, чтобы любой ценой справиться с иранской ядерной угрозой, арабские суннитские государства региона могут обратиться к единственному суннитскому государству, имеющему ЯО, -Пакистану и тогда «Большой Ближний Восток» будет охвачен гонкой ядерных вооружений, которая еще больше подорвет международный режим нераспространения. Увы, такой вариант развития событий исключить нельзя. Со стороны США все шаги Тегерана в ядерной области и, что много важнее, стремительное возвышение Ирана в качестве крупного регионального игрока вызывают самое настоящее раздражение. Не стесняясь в выражениях, официальный Вашингтон открыто высказывает свое недовольство. Вот что заявил, например, выступая в феврале 2006 г. Ратуя за демократические перемены в Иране и делая при этом ставку на определенные круги политической оппозиции, он открыто поставил в вину иранскому руководству наряду с поощрением и финансированием международного терроризма стремление уничтожить израильское государство, для чего-де Ирану и нужно обладание ЯО.
Но главу американского государства беспокоило также 1 О своих ядерных амбициях Эр-Рияд заявил еще в 2009 г. При этом любопытно, что атомная программа короля Абдаллы является составной частью его грандиозного плана по созданию «городов будущего» — поселений с атомными и возобновляемыми источниками энергии. Этот план власти Саудовской Аравии были намерены развивать при помощи извне. И она вскоре пришла. Уже в июне 2010 г. Обострение и без того непростых отношений США и Ирана началось после событий 11 сентября 2001 г.
В известном послании Дж. Буша в январе 2002 г. Иран был объявлен одним из трех членов так называемой оси зла. После вторжения в Ирак в 2003 г. Будучи озабоченным при этом «благородным» желанием сохранить режим нераспространения ядерного оружия, Вашингтон всячески стремится изолировать Иран, оказывает беспрецедентное давление на него с требованием незамедлительного прекращения работ по обогащению урана, используя для этого как свои собственные возможности, так и возможности международных структур - МАГАТЭ, СБ ООН. Но в то же время конкретно говоря, в 2006 г.
Вообще в своем «неприятии» Ирана официальный Вашингтон доходит порой до абсурда. Чего стоит, например, прозвучавшее однажды из Белого дома заявление о том, что США не исключают возможности серии бомбовых ударов по территории этой страны с применением тактического ЯО, что, как уверяют американские эксперты, позволит уничтожить находящиеся под землей ядерные объекты! Какова бы ни была мотивировка такого рода суждений и намерений руководителей США, их политический цинизм очевиден [см. Интересно, как отнеслись бы США к тому, что кто-то всерьез обсуждал вопрос о возможности и целесообразности нанесения бомбовых ударов по объектам ядерной инфраструктуры Израиля скажем, по исследовательскому центру и реактору в Димоне? Он просто еще больше засекретит свою ЯП, народ же еще теснее сплотится вокруг правящего режима во главе со своим харизматическим лидером. Ведь любому серьезному аналитику или человеку, более или менее разбирающемуся в хитросплетениях американо-иранских отношений, понятно, что так разговаривать со страной, имеющей древнюю историю и чувство национальной гордости, нельзя.
И Вашингтону стоит прислушиваться к тем американским специалистам, кто знает толк в этих делах. Вот, например, что пишет Зб. Бжезинский: «. Пойдет ли это на пользу США? Несмотря на все свои возможности и геополитические амбиции, с нашей точки зрения, Вашингтон едва ли может рассчитывать на быстрый успех на иранском направлении. Постоянное же муссирование в официальном дискурсе темы ЯП Тегерана многим просто уже начинает набивать оскомину.
Одновременно с этим у международного сообщества растет озабоченность относительно того, что и как со всем этим делать, какой механизм кризисной дипломатии здесь можно и нужно предложить. Формально за те годы, что длится СИК, на этом направлении мировой политики такого рода механизм постепенно сложился. Он существует и по сей день. Мы имеем в виду «шестерку» великих держав, созданную весной 2003 г. Учитывая тот факт, что три последних государства представляют собой ведущие державы ЕС, 1 В мае 2010 г. Но их желание пока осталось без ответа.
Однако, несмотря на присутствие в этом образовании, внешне существующем как механизм кризисного регулирования, практически всех грандов мировой политики, с нашей точки зрения, он не может рассматриваться как полноценная и эффективно действующая структура международного посредничества. Почему это так и почему в данном случае мы имеем целый ряд аргументов в пользу «не может»? Подойдем к этому с разных точек зрения. Начнем с того, что «шестерка» отличается особым внутренним качеством. Это международно-политическое образование во многом виртуально, оно как бы вообще повисает в воздухе. По сути, это никакой не посреднический механизм, который по идее реализуется конкретным политическим субъектом, даже если таковым является группа государств.
Более того, это даже не механизм фасилитации1. Иначе говоря, степень ее институционализации весьма и весьма невысока. Судя по тем действиям, которые иногда совершают члены «шестерки», по тем заявлениям, которые они делают время от времени чаще порознь и очень редко - вместе и то, обращаясь только к Ирану , создается впечатление, что о ней не приходится говорить даже как о сколько-нибудь устоявшейся и четко работающей сети коммуникаций посредников. Естественно, что в этой ситуации напрочь отсутствует, условно говоря, механизм принуждения к согласию в отношении основных фигурантов иранского кризиса - Вашингтона и Тегерана, который от лица международного сообщества применяла бы команда посредников. Есть другой механизм принуждения - со стороны ООН, но он од-нонаправлен, поскольку адресатом всякого рода ограничений, санкций оказывается только Иран и исключительно он один. Но насколько вообще эффективен данный механизм?
Это вопрос. Процесс фасилитации приводит к повышению эффективности групповой работы, вовлеченности и заинтересованности участников, раскрытию их потенциала. Арбатов отмечает, что «символические, "мягкие" санкции отказ в визах, замораживание зарубежных счетов неэффективны, по-разному затрагивают интересы ведущих держав и лишь провоцируют Иран на ужесточение позиции. Эффективные санкции прекращение закупок нефти и поставок нефтепродуктов, запрет на авиасообщение, морская и воздушная блокада, остановка Бушерского проекта и т. Гораздо более эффективным средством давления на Иран являются не символические санкции, а единство позиций ведущих держав по условиям возможной договоренности» [Арбатов А. Чего, увы, пока нет.
Более того, даже когда вовлеченные в процесс державы речь идет прежде всего, естественно, о членах «шестерки» выходят на согласованное решение, как это было, например, в ходе встречи «шестерки» 22 января 2008 г. Разночтения между членами «шестерки» оказываются порой столь значительными, что, к примеру, российская сторона в отличие от американской вообще старается избегать термина «санкции». Иные члены «шестерки» по-разному расставляют акценты в уже согласованных положениях: одни в санкциях против Ирана больше усматривают возможность наказания «строптивых персов»; другие - видят в них возможность поддержать усилия МАГАТЭ по прояснению белых пятен прошлой ядерной деятельности Ирана и т. Ничего этого нет и в помине. Нет даже того, с чего обычно начинают свою работу международные посредники - с организации консультаций и встреч конфликтующих сторон, когда главным становится простой обмен мнениями и поддержание элементарных контактов в условиях кризиса с использованием обеими сторонами приемов кризисной дипломатии. И не только с организации такого рода консультаций и встреч, но и поддержания подобных взаимодействий в постоянном режиме.
Хотя и это лишь первый шаг, за которым должен последовать другой - более серьезный. Ведь посредник по идее должен вести дело к урегулированию конфликта через организацию переговоров, для чего он готовит заранее и затем предлагает сторонам свой план урегулирования. Здесь это условие также не выполняется. Если какие-либо переговоры формально имели место в прошлом и имеют место в настоящем, то, во-первых, все они не выходили и не выходят за рамки обычных консультаций, то есть взаимного информирования, и, во-вторых, выстраиваются в двустороннем формате, где одной из сторон всегда является Иран, который при этом шел и идет на известные уступки, но стороной переговоров никогда не были США. Нельзя не сказать еще об одном аргументе в пользу «не может». Дело в том, что, будучи особой модификацией посредничества, которое по мандату международного сообщества применяет конкретный актор не важно какой: индивидуальный или групповой , кризисное регулирование есть не что иное, как система строго последовательных, процедурно обставленных и опирающихся на определенную правовую базу действий третьей стороны, преследующей своей основной целью урегулирование кризисной, конфликтной или спорной ситуации, а стало быть, и особое воздействие на тех, кто ее непосредственно вызвал.
Имея соответствующие полномочия, третья сторона и приступает к работе по вовлечению участников конфликта или кризиса в переговорный процесс или оказанию им помощи в уже идущем переговорном процессе. При этом настоящая третья сторона должна сохранять в данной ситуации статус нейтрального и объективного игрока, а иногда даже строго бескомпромиссного арбитра. Выполняется ли данное условие в ситуации современного иранского кризиса? Думается, ответ ясен: нет, не выполняется. Если что мы и можем четко зафиксировать, то лишь демонстрацию национального эгоизма членов «шестерки», когда они исходят не из логики распутывания донельзя запутанного «узла противоречий», то есть решения общими усилиями этой сложнейшей мировой головоломки, а из логики своих собственных интересов. Тот же А.
Арбатов резонно замечает: «В этих условиях не удивительно, что ведущие державы не могут согласовать свои позиции, что раз-122 ногласия между ними подчас больше, чем между ними и Ираном. Тегеран в традициях восточного торга ловко пользуется этим, постоянно меняя тактику, попеременно ужесточая или смягчая свою линию, сталкивая партнеров по переговорам и при этом последовательно продвигаясь в программе ЯТЦ» [Арбатов А. В итоге кризис вокруг иранского ядерного досье, протекающий заметим в условиях ухудшающейся мировой политической конъюнктуры, становится разменной картой в геополитических играх и геостратегических калькуляциях великих держав и иных акторов, вовлеченных в этот процесс. Особенно это касается сил, представляющих евроатлантический лагерь во главе с США. Надо ли удивляться в этой связи жесткой критике иранского руководства Организации Объединенных Наций прежде всего Совбеза , которая и должна была бы вплотную и по существу заниматься не Ираном или не одним лишь Ираном , а урегулированием кризиса, возникшего вокруг этой страны. Выступая еще в сентябре 2007 г.
Ахмадинежад, например, публично заявил: «Некоторые из постоянных членов Совета Безопасности, которые сами являются одной из сторон международных конфликтов, по сути, используя Совет Безопасности, угрожают безопасности других стран. Они заранее объявляют об осуждении Советом Безопасности своего противника. Отсюда вопрос: чем можно оправдать использование Совета Безопасности в качестве такого инструмента? Разве такие действия не лишают Совет Безопасности дееспособности и не ущемляют его авторитет? Насколько способствуют такие действия эффективности Совета Безопасности в плане установления подлинной безопасности? Так что здесь мы склонны к такому выводу: члены «шестерки» используют свое присутствие в ней для того, чтобы лишний раз напоминать о себе, обращаясь прежде всего к Ирану, но желая подчеркнуть свой мировой статус.
Одновременно с этим они используют свое членство в «неформальном клубе по Ирану», для того чтобы наблюдать друг за другом, внимательно отслеживать действия «партнеров». Цель здесь одна: не упустить что-то важное в такой сложной ситуации, как иранская, из-под своего контроля, «быть постоянно со всеми» на этом игровом поле, хотя и действовать в своих интересах. И еще один, пожалуй, самый важный аргумент. В «шестерке» присутствуют США - один из основных участников СИК, более того, наиболее активная сторона в нем, поддерживающая высокий «градус напряжения» во взаимоотношениях с иранским режимом и постоянно выдвигающая разного рода «инициативы» в плане давления на Иран с вовлечением в этот процесс и международного сообщества, и ведущих евроатлантических держав особая ставка при этом делается на Францию и Германию. В итоге это приводит к тому, что само присутствие США в «шестерке» изначально парализует ее работу как механизма регулирования, то есть не позволяет ей быть равноудаленной от участников кризиса и равноприближен-ной к той проблеме, которая фигурирует в качестве основного «детонатора» международной стабильности. Более того, желание Вашингтона перетянуть на свою сторону Париж и Берлин, которые, увы, в этом плане идут у него на поводу и в последнее время все более ужесточают свою позицию по иранской проблеме, фактически раскалывает «шестерку», создавая в ней три полюса два явных, четко фиксируемых и один - неявный, аморфный : а США плюс Великобритания Лондон, как всегда, в одном лагере с Вашингтоном ; б Франция и Германия она, кстати сказать, недавно занимала второе после Китая место по торговому обороту с Ираном все более склоняются к позиции первых двух держав прежде всего, естественно, США ; в Россия и Китай.
Если в этой ситуации и можно говорить о «шестерке» как более или менее целостном образовании, то только в одном смысле: в том, что она представляет собой некую контактную группу великих держав по иранской ЯП, то есть выступает в качестве «площадки» для взаимных консультаций и время от времени - от имени международного со-124 общества с увещеваниями в адрес тегеранских властей на предмет недопустимости милитаризации их ЯП.
Это относительно современные газовые центрифуги — реплики европейских и советских образцов середины 80-х — начала 90-х годов. Такие центрифуги позволяют получать оружейный уран-235, который можно использовать в энергетических ядерных установках, либо для наработки в реакторе оружейного плутония для создания ядерных боезарядов», — говорит Алексей Анпилогов, эксперт в сфере атомной энергетики. От производства и получения собственного ядерного оружия Тегеран останавливают только политические аргументы, «которые могут исчезнуть или получить иную трактовку теми, кто принимает решения в Иране». Тем не менее конвертация мирной ядерной программы в военную — это серьезный технический процесс. Как пояснил Анпилогов, для этого необходимо создать серьезное производство, «но в целом все необходимые компоненты по отдельности уже находятся в распоряжении Тегерана».
Анпилогов считает, что если Саудовская Аравия все-таки решит обзавестись своей ядерной программой, то она это сделает, причем это же касается приобретения любых средств доставки таких вооружений. Если политическое руководство принимает решение создать ядерное оружие, то международных механизмов удержать страну от этого, кроме физического уничтожения, что было сделано с Ираком, нет. Как только Зеленский выступил на конференции в Мюнхене с идиотской речью, России пришлось начинать СВО, потому что нацисты с ядерным оружием у наших границ — это не тот сценарий, который необходим РФ», — указал Анпилогов.
Ru Эрдоган совершил исторический визит в Эрбиль 2024-04-23 Kurdistan. Ru Ирак и Турция подписали новое соглашение о сотрудничестве в сфере водных ресурсов 2024-04-23 tass. Ru В Курдистане чествуют 126-летие со дня выхода первой курдской газеты 2024-04-22 Kurdistan. Ru Иракская "Хезболла" угрожает возобновить нападения на американские войска 2024-04-22 Kurdistan.
Запад признал Иран ядерной державой
Вот что заявил, например, выступая в феврале 2006 г. Ратуя за демократические перемены в Иране и делая при этом ставку на определенные круги политической оппозиции, он открыто поставил в вину иранскому руководству наряду с поощрением и финансированием международного терроризма стремление уничтожить израильское государство, для чего-де Ирану и нужно обладание ЯО. Но главу американского государства беспокоило также 1 О своих ядерных амбициях Эр-Рияд заявил еще в 2009 г. При этом любопытно, что атомная программа короля Абдаллы является составной частью его грандиозного плана по созданию «городов будущего» — поселений с атомными и возобновляемыми источниками энергии. Этот план власти Саудовской Аравии были намерены развивать при помощи извне. И она вскоре пришла. Уже в июне 2010 г. Обострение и без того непростых отношений США и Ирана началось после событий 11 сентября 2001 г.
В известном послании Дж. Буша в январе 2002 г. Иран был объявлен одним из трех членов так называемой оси зла. После вторжения в Ирак в 2003 г. Будучи озабоченным при этом «благородным» желанием сохранить режим нераспространения ядерного оружия, Вашингтон всячески стремится изолировать Иран, оказывает беспрецедентное давление на него с требованием незамедлительного прекращения работ по обогащению урана, используя для этого как свои собственные возможности, так и возможности международных структур - МАГАТЭ, СБ ООН. Но в то же время конкретно говоря, в 2006 г. Вообще в своем «неприятии» Ирана официальный Вашингтон доходит порой до абсурда.
Чего стоит, например, прозвучавшее однажды из Белого дома заявление о том, что США не исключают возможности серии бомбовых ударов по территории этой страны с применением тактического ЯО, что, как уверяют американские эксперты, позволит уничтожить находящиеся под землей ядерные объекты! Какова бы ни была мотивировка такого рода суждений и намерений руководителей США, их политический цинизм очевиден [см. Интересно, как отнеслись бы США к тому, что кто-то всерьез обсуждал вопрос о возможности и целесообразности нанесения бомбовых ударов по объектам ядерной инфраструктуры Израиля скажем, по исследовательскому центру и реактору в Димоне? Он просто еще больше засекретит свою ЯП, народ же еще теснее сплотится вокруг правящего режима во главе со своим харизматическим лидером. Ведь любому серьезному аналитику или человеку, более или менее разбирающемуся в хитросплетениях американо-иранских отношений, понятно, что так разговаривать со страной, имеющей древнюю историю и чувство национальной гордости, нельзя. И Вашингтону стоит прислушиваться к тем американским специалистам, кто знает толк в этих делах. Вот, например, что пишет Зб.
Бжезинский: «. Пойдет ли это на пользу США? Несмотря на все свои возможности и геополитические амбиции, с нашей точки зрения, Вашингтон едва ли может рассчитывать на быстрый успех на иранском направлении. Постоянное же муссирование в официальном дискурсе темы ЯП Тегерана многим просто уже начинает набивать оскомину. Одновременно с этим у международного сообщества растет озабоченность относительно того, что и как со всем этим делать, какой механизм кризисной дипломатии здесь можно и нужно предложить. Формально за те годы, что длится СИК, на этом направлении мировой политики такого рода механизм постепенно сложился. Он существует и по сей день.
Мы имеем в виду «шестерку» великих держав, созданную весной 2003 г. Учитывая тот факт, что три последних государства представляют собой ведущие державы ЕС, 1 В мае 2010 г. Но их желание пока осталось без ответа. Однако, несмотря на присутствие в этом образовании, внешне существующем как механизм кризисного регулирования, практически всех грандов мировой политики, с нашей точки зрения, он не может рассматриваться как полноценная и эффективно действующая структура международного посредничества. Почему это так и почему в данном случае мы имеем целый ряд аргументов в пользу «не может»? Подойдем к этому с разных точек зрения. Начнем с того, что «шестерка» отличается особым внутренним качеством.
Это международно-политическое образование во многом виртуально, оно как бы вообще повисает в воздухе. По сути, это никакой не посреднический механизм, который по идее реализуется конкретным политическим субъектом, даже если таковым является группа государств. Более того, это даже не механизм фасилитации1. Иначе говоря, степень ее институционализации весьма и весьма невысока. Судя по тем действиям, которые иногда совершают члены «шестерки», по тем заявлениям, которые они делают время от времени чаще порознь и очень редко - вместе и то, обращаясь только к Ирану , создается впечатление, что о ней не приходится говорить даже как о сколько-нибудь устоявшейся и четко работающей сети коммуникаций посредников. Естественно, что в этой ситуации напрочь отсутствует, условно говоря, механизм принуждения к согласию в отношении основных фигурантов иранского кризиса - Вашингтона и Тегерана, который от лица международного сообщества применяла бы команда посредников. Есть другой механизм принуждения - со стороны ООН, но он од-нонаправлен, поскольку адресатом всякого рода ограничений, санкций оказывается только Иран и исключительно он один.
Но насколько вообще эффективен данный механизм? Это вопрос. Процесс фасилитации приводит к повышению эффективности групповой работы, вовлеченности и заинтересованности участников, раскрытию их потенциала. Арбатов отмечает, что «символические, "мягкие" санкции отказ в визах, замораживание зарубежных счетов неэффективны, по-разному затрагивают интересы ведущих держав и лишь провоцируют Иран на ужесточение позиции. Эффективные санкции прекращение закупок нефти и поставок нефтепродуктов, запрет на авиасообщение, морская и воздушная блокада, остановка Бушерского проекта и т. Гораздо более эффективным средством давления на Иран являются не символические санкции, а единство позиций ведущих держав по условиям возможной договоренности» [Арбатов А. Чего, увы, пока нет.
Более того, даже когда вовлеченные в процесс державы речь идет прежде всего, естественно, о членах «шестерки» выходят на согласованное решение, как это было, например, в ходе встречи «шестерки» 22 января 2008 г. Разночтения между членами «шестерки» оказываются порой столь значительными, что, к примеру, российская сторона в отличие от американской вообще старается избегать термина «санкции». Иные члены «шестерки» по-разному расставляют акценты в уже согласованных положениях: одни в санкциях против Ирана больше усматривают возможность наказания «строптивых персов»; другие - видят в них возможность поддержать усилия МАГАТЭ по прояснению белых пятен прошлой ядерной деятельности Ирана и т. Ничего этого нет и в помине. Нет даже того, с чего обычно начинают свою работу международные посредники - с организации консультаций и встреч конфликтующих сторон, когда главным становится простой обмен мнениями и поддержание элементарных контактов в условиях кризиса с использованием обеими сторонами приемов кризисной дипломатии. И не только с организации такого рода консультаций и встреч, но и поддержания подобных взаимодействий в постоянном режиме. Хотя и это лишь первый шаг, за которым должен последовать другой - более серьезный.
Ведь посредник по идее должен вести дело к урегулированию конфликта через организацию переговоров, для чего он готовит заранее и затем предлагает сторонам свой план урегулирования. Здесь это условие также не выполняется. Если какие-либо переговоры формально имели место в прошлом и имеют место в настоящем, то, во-первых, все они не выходили и не выходят за рамки обычных консультаций, то есть взаимного информирования, и, во-вторых, выстраиваются в двустороннем формате, где одной из сторон всегда является Иран, который при этом шел и идет на известные уступки, но стороной переговоров никогда не были США. Нельзя не сказать еще об одном аргументе в пользу «не может». Дело в том, что, будучи особой модификацией посредничества, которое по мандату международного сообщества применяет конкретный актор не важно какой: индивидуальный или групповой , кризисное регулирование есть не что иное, как система строго последовательных, процедурно обставленных и опирающихся на определенную правовую базу действий третьей стороны, преследующей своей основной целью урегулирование кризисной, конфликтной или спорной ситуации, а стало быть, и особое воздействие на тех, кто ее непосредственно вызвал. Имея соответствующие полномочия, третья сторона и приступает к работе по вовлечению участников конфликта или кризиса в переговорный процесс или оказанию им помощи в уже идущем переговорном процессе. При этом настоящая третья сторона должна сохранять в данной ситуации статус нейтрального и объективного игрока, а иногда даже строго бескомпромиссного арбитра.
Выполняется ли данное условие в ситуации современного иранского кризиса? Думается, ответ ясен: нет, не выполняется. Если что мы и можем четко зафиксировать, то лишь демонстрацию национального эгоизма членов «шестерки», когда они исходят не из логики распутывания донельзя запутанного «узла противоречий», то есть решения общими усилиями этой сложнейшей мировой головоломки, а из логики своих собственных интересов. Тот же А. Арбатов резонно замечает: «В этих условиях не удивительно, что ведущие державы не могут согласовать свои позиции, что раз-122 ногласия между ними подчас больше, чем между ними и Ираном. Тегеран в традициях восточного торга ловко пользуется этим, постоянно меняя тактику, попеременно ужесточая или смягчая свою линию, сталкивая партнеров по переговорам и при этом последовательно продвигаясь в программе ЯТЦ» [Арбатов А. В итоге кризис вокруг иранского ядерного досье, протекающий заметим в условиях ухудшающейся мировой политической конъюнктуры, становится разменной картой в геополитических играх и геостратегических калькуляциях великих держав и иных акторов, вовлеченных в этот процесс.
Особенно это касается сил, представляющих евроатлантический лагерь во главе с США. Надо ли удивляться в этой связи жесткой критике иранского руководства Организации Объединенных Наций прежде всего Совбеза , которая и должна была бы вплотную и по существу заниматься не Ираном или не одним лишь Ираном , а урегулированием кризиса, возникшего вокруг этой страны. Выступая еще в сентябре 2007 г. Ахмадинежад, например, публично заявил: «Некоторые из постоянных членов Совета Безопасности, которые сами являются одной из сторон международных конфликтов, по сути, используя Совет Безопасности, угрожают безопасности других стран. Они заранее объявляют об осуждении Советом Безопасности своего противника. Отсюда вопрос: чем можно оправдать использование Совета Безопасности в качестве такого инструмента? Разве такие действия не лишают Совет Безопасности дееспособности и не ущемляют его авторитет?
Насколько способствуют такие действия эффективности Совета Безопасности в плане установления подлинной безопасности? Так что здесь мы склонны к такому выводу: члены «шестерки» используют свое присутствие в ней для того, чтобы лишний раз напоминать о себе, обращаясь прежде всего к Ирану, но желая подчеркнуть свой мировой статус. Одновременно с этим они используют свое членство в «неформальном клубе по Ирану», для того чтобы наблюдать друг за другом, внимательно отслеживать действия «партнеров». Цель здесь одна: не упустить что-то важное в такой сложной ситуации, как иранская, из-под своего контроля, «быть постоянно со всеми» на этом игровом поле, хотя и действовать в своих интересах. И еще один, пожалуй, самый важный аргумент. В «шестерке» присутствуют США - один из основных участников СИК, более того, наиболее активная сторона в нем, поддерживающая высокий «градус напряжения» во взаимоотношениях с иранским режимом и постоянно выдвигающая разного рода «инициативы» в плане давления на Иран с вовлечением в этот процесс и международного сообщества, и ведущих евроатлантических держав особая ставка при этом делается на Францию и Германию. В итоге это приводит к тому, что само присутствие США в «шестерке» изначально парализует ее работу как механизма регулирования, то есть не позволяет ей быть равноудаленной от участников кризиса и равноприближен-ной к той проблеме, которая фигурирует в качестве основного «детонатора» международной стабильности.
Более того, желание Вашингтона перетянуть на свою сторону Париж и Берлин, которые, увы, в этом плане идут у него на поводу и в последнее время все более ужесточают свою позицию по иранской проблеме, фактически раскалывает «шестерку», создавая в ней три полюса два явных, четко фиксируемых и один - неявный, аморфный : а США плюс Великобритания Лондон, как всегда, в одном лагере с Вашингтоном ; б Франция и Германия она, кстати сказать, недавно занимала второе после Китая место по торговому обороту с Ираном все более склоняются к позиции первых двух держав прежде всего, естественно, США ; в Россия и Китай. Если в этой ситуации и можно говорить о «шестерке» как более или менее целостном образовании, то только в одном смысле: в том, что она представляет собой некую контактную группу великих держав по иранской ЯП, то есть выступает в качестве «площадки» для взаимных консультаций и время от времени - от имени международного со-124 общества с увещеваниями в адрес тегеранских властей на предмет недопустимости милитаризации их ЯП. Резюмируя эту позицию, можно сказать, что «шестерка» весьма далека даже до того малоэффективного, слабоинституцио-нализированного, но все-таки до недавнего времени работавшего механизма посредничества, который международное сообщество использовало в урегулировании арабо-израильского конфликта; механизма, который одно время позволял «ко-спонсорам» в лице США, России, ЕС и ООН вести дело к проведению масштабной конференции по Ближнему Востоку, в чем, естественно, наиболее активной была американская сторона не будем забывать, что именно Вашингтон разрабатывал базовые принципы урегулирования донельзя запутанных и глубоко конфликтных палестино-израильских отношений - «план Б. Клинтона» 2000 г. И если режим взаимоотношений основных участников СИК будет оставаться прежним - конфронтационным с явной тенденцией к эскалации конфликтности, а деятельность основных заинтересованных сторон будет характеризоваться дальнейшим нарастанием противоречий между ними, то международное сообщество может в одночасье оказаться перед перспективой возникновения новой горячей точки. И не где-нибудь, а в таком сложнейшем регионе, как Ближний и Средний Восток. Ко всему прочему переговоры Ирана с «шестеркой» в 2009 г.
И прерваны они были после того, как Совет управляющих МАГАТЭ осудил тегеранские власти за строительство второго завода по обогащению урана и призвал их не строить впредь другие ядерные объекты. Она предполагала введение жестких санкций в отношении Тегерана, вызвавших серьезные экономические проблемы для страны и прекращение работы на иранском рынке целого ряда крупных компаний. Тогда о своем решении прекратить работы в Иране заявили французская «Total», англо-голландская «Royal Dutch Shell», BP, ENI, а турецкая компания «Tupas» разорвала контракт на поставку в Иран бензина, в результате чего резко выросли цены на продукты, транспортные перевозки, Иран был вынужден начать производство собственного топлива и т. Еще одна «жертва» этих санкций - падение не самого слабого министра иностранных дел ИРИ М. Моттаки и назначение на эту должность руководителя Национальной организации по атомной энергии Али Акбара Са-лехи, имеющего славу технократа, но в то же время опытного и искусного переговорщика. Как видно, Тегеран по-своему «ответил» Западу, предложив для общения с «шестеркой» более серьезную и еще менее удобную для Запада фигуру, чем М. Моттаки [см.
Свое «общение» с Ираном «шестерка» возобновила лишь 14 месяцев спустя - в начале декабря 2010 г. В конце января 2011 г. Никакого прорыва на них достигнуто не было, если не сказать больше - они закончились провалом [см. Позиции сторон оказались непримиримыми: Иран потребовал от «шестерки» отмены санкций ООН и соглашения, в соответствии с которым он смог бы продолжить свои исследования и разработки в области ядерной энергетики; «шестерка» же под председательством комиссара ЕС по иностранным делам и политике безопасности К. Вообще говоря, складывается следующая ситуация. Во-первых, в поведении сторон не просматривается ориентация на достижение компромиссного решения. Выражаясь словами В.
Плеханова, в свое время досконально проанализировавшего тупиковую ситуацию вокруг Нагорного Карабаха, можно сказать так: «Стороны не ищут компромисса, они предъявляют требования друг к другу в расчете на их невыполнимость» [Плеханов В. Во-вторых, поведение «шестерки», которая, пусть формально, но все же выступает в роли посредничающей структуры, все больше напоминает поведение конфликтующей стороны - стороны, которая не помогает разрешить кризис, а сама все больше входит в него, предъявляя Ирану заведомо невыполнимые требования. В-третьих, присутствие в «шестерке» США, которые еще в январе 2002 г. Наконец, невооруженным глазом видно, что нужны переговоры внутри самой команды посредников, прежде всего между США и Китаем, что по понятным причинам весьма затруднительно. Если Великобританию, Францию, в меньшей мере Германию США без особого труда могут склонить на свою сторону например, в вопросе санкций в отношении Ирана и вышеуказанные страны вряд ли рискнут проводить самостоятельную политику, противоречащую генеральной линии США; если к мнению Вашингтона стала прислушиваться Москва по крайней мере, так было до недавнего времени , то в отношении Китая, имеющего весомые экономические интересы в Иране, этого не скажешь. Угрозы США в его адрес исключены, попытки же давить на него - малоэффективны. Здесь будет не лишним вспомнить, что в феврале 2011 г.
США предприняли попытку надавить на несговорчивый Китай путем расшатывания тайваньской проблемы. Вашингтон обозначил в качестве своих планов осуществление поставки вооружений не признаваемому Пекином Тайваню на сумму 6,4 млрд. Однако данное действие не принесло желаемого результата, поскольку Китай вместо предполагаемого замешательства выступил с резкими заявлениями в адрес США, обвинив их во вмешательстве в свои внутренние дела и даже пригрозил ввести санкции против американских компаний, поставляющих Тайваню вооружения. Наблюдатели расценили данный политический маневр США как «политическую игру вокруг Ирана», которая, однако, не привела к уступкам со стороны Китая [см. Так или иначе, но в переговорном процессе по ядерному досье Ирана наступил период неопределенности, открывающий перспективу для силового варианта развязки кризиса. В мае 2011 г. Иран, правда, послал сигнал о своей готовности к новому раунду переговоров с «шестеркой», что стало его ответной реакцией на письмо в свой адрес той же К.
Правда, при этом он огово- рил один момент: «переговоры должны состояться без давления третьих сторон» [см. То есть опять ничего определенного. И тут же в июне 2011 г. Иран объявляет о планах перевода работ по обогащению урана с мощностей в Натанзе на подземный объект в Фордо с одновременным троекратным! Плюс к этому на сайте Корпуса стражей исламской революции появляется некое сообщение утка? Некоторый просвет в переговорном процессе наступил в середине августа 2011 г. И связан он был не с усилиями «шестерки», а с усилиями Москвы, которая де-факто попыталась взять на себя функцию единоличного посредника.
Видя полный тупик в переговорном процессе с Тегераном, российская сторона предложила свой собственный план урегулирования ситуации вокруг иранской ядерной программы. Речь идет о так называемом «плане Лаврова», озвученном российским министром еще в июле. Это план пошагового подхода к решению проблемы, что можно интерпретировать таким образом: «Двигаться вперед, разбивая проблему на этапы, оговаривая при этом на каждом из них взаимные действия и возможные уступки». По большому счету, Россия не отвергает прежние предложения «шестерки», обращенные к Тегерану. Она лишь предлагает обозначить последовательность шагов, следуя принципу «от простого к сложному», и установить между ними временной промежуток, с тем чтобы можно было проверить исполняемость принятых решений. После этого можно переходить к следующему этапу. При этом уступки сторон должны быть последовательными и взаимными.
Уточним: «план Лаврова» содержит только те шаги, которые могут снять озабоченность междуна-128 родного сообщества в отношении характера ЯП Ирана. Не более того. Права Ирана обогащать уран он не касается. Заметим, предложения российской стороны были позитивно восприняты Тегераном. Однако, как подчеркивают специалисты например, директор Центра по изучению современного Ирана Р. Сафаров , с реализацией новой инициативы Москвы могут возникнуть проблемы. Помимо такого фактора, как искренность официального Тегерана и глубина его согласия с позицией Москвы, есть те игроки в той же «шестерке», но в данной ситуации - в остающейся «пятерке» , которые не очень-то хотели бы такого развития событий вокруг Ирана и не выражают желания отказаться от своих завышенных требований.
США, например, вступившие в предвыборный период, явно не готовы к компромиссу и рассчитывают на ослабление иранского режима, которое может его подтолкнуть к серьезным уступкам [см. Но и Тегеран верит в себя, рассчитывая на свою силу и настойчивость в отношении Запада. В общем, складывается впечатление, что и в случае с последней инициативой Москвы вокруг Ирана и его ядерной программы ничего не изменится, то есть рано или поздно все вернется на «круги своя». Каких именно? Во всей ситуации вокруг Ирана суть дела, с нашей точки зрения, не в его ЯП как таковой. Полагаем, что это всего лишь повод предъявить Ирану претензии. Не было бы у Ирана ядерной, нашли бы химическую, бактериологическую, геотектоническую или еще какую-нибудь программу.
В этом серьезнейшем вопросе мировой политики России следует быть крайне осторожной и просчитывать все шаги и их последствия. Как справедливо замечает известный российский эксперт Д. Рюриков, происходящее ныне вокруг Ирана - «дежа вю» 2003 г. Обвиняя С. Хусейна во всех смертных грехах в «наличии неких тайных лабораторий, где производилось это ОМУ, и недопуске в свои дворцы, где оно-де складировалось», в «секретных урановых сделках с Нигером», в «связях с одиозной "Аль-Каидой"» и т. Искали долго и кропотливо, прикрываясь инспекторами ООН. Не находили ядерного.
Помимо опыта «урегулирования» Западом иракского кризиса во многом инспирированного им же самим , у всех на слуху сегодня афганский «узел противоречий» с неясными перспективами его урегулирования. На подходе еще одна «площадка» для кризисного регулирования - сирийская. Как же ему в этой ситуации можно наладить переговорный процесс с Ираном? Или, скажем точнее, пойдет ли Иран на переговоры, осознавая, что его базовые интересы все равно Западом не будут учтены. Если что и подталкивает его на это, то скорее присутствие в «шестерке» России и Китая, которые хоть как-то, но учитывают иранские заинтересованности. В меньшей мере иранские власти заботит мировое общественное мнение и «правила хорошего тона» - предпочтительность ведения международных дел с помощью дипломатии, а не танков и ракет. Давно уже пора понять: официальный Тегеран - это весьма искушенный игрок и политическое зрение его пока не подводит.
Тегеран же видит, что четыре из шести участников «команды посредников» - это те же самые западные страны, которые на словах, призывая его к переговорам и даже обвиняя за постоянную обструкцию своих дипломатических усилий, за неуступчивость в вопросах транспарентности его ядерной программы и т. Так что диалога, а любой настоящий переговорный процесс -это именно диалоговая или даже полилоговая, если говорить о многосторонних переговорах форма общения равноправных сторон, и не получается. Как не получается и посредничества в исполнении «шестерки», ибо посредничество - это строго нейтральная, равноудаленная от участников противостояния и ориентирован-130 ная на решение проблемы, а не на что-либо другое, линия поведения третьей стороны. И «вечный тупик» в переговорах по иранской ЯП - лишнее тому подтверждение. Иначе говоря, тупик в переговорах - не отсутствие адекватных природе и сложности обсуждаемой проблемы технологий и техник работы переговорщиков, а отсутствие доверия со стороны Тегерана к западным «партнерам». В конечном же счете это отсутствие смысла вести с ними диалог по существу. Амано в ноябре 2011 г.
Тегеран прекрасно понимает желание США и Великобритании плюс подыгрывающей им почти во всем Франции навязать ему свои правила игры, за чем скрываются более серьезные вещи, а именно: сделать «режим аятолл» покладистым, а еще лучше вообще заменить его на удобный для Запада. Естественно, не стоит идеализировать и Иран, договороспособность которого по крайней мере формально, то есть с точки зрения канонов официальной дипломатии оставляет желать лучшего. Но не все факторы, осложняющие эту способность иранской дипломатии, - внутриполитические. Договороспособность официального Тегерана осложняют и международные факторы, в том числе и необязательность отдельных игроков, работающих на иранской «площадке» например, той же России, которая после «перезагрузки» своих отношений с США и под влиянием протестов со стороны Израиля «заморозила» поставки в Иран комплексов С-300. Потеря доверия к ним, увы, тоже налицо [см. И все же сегодня слишком много козырей у Запада.
Международные наблюдатели обнаружили в Иране на прошлой неделе уран, обогащенный до этого уровня. Возможно, Иран скоро ее создаст. Считается, что для интеграции ядерной начинки с ракетной системой потребуется около года. Таким образом, с большой вероятностью Иран может стать через год ядерной державой.
Нынешняя обстановка в мире в немалой степени способствует этому. Великие державы совершенно по-разному общаются с теми, кто имеет ядерное оружие, и с теми, у кого его нет. Правда, обратная сторона медали - санкции, которые разрушают экономику некоторых стран, создавших ЯО. Но все же, оно делает их менее вероятными. Похоже, Иран намерен стать ядерной державой. Однако, есть группа стран, крайне незаинтересованных в том, чтобы это случилось.
Индия впервые испытала ядерное взрывное устройство в 1974 году. Это испытание побудило Пакистан активизировать работу над своей секретной программой создания ядерного оружия. Индия и Пакистан публично продемонстрировали свои возможности в области ядерного оружия, проведя серию ядерных испытаний "око за око" в мае 1998 года. Израиль публично не проводил ядерных испытаний, не признает и не отрицает наличие ядерного оружия и заявляет, что он не будет первым, кто применит ядерное оружие на Ближнем Востоке.
Тем не менее, повсеместно считается, что Израиль обладает ядерным оружием, хотя точно неясно, сколько его. Приведенные ниже оценки арсеналов основаны на количестве расщепляющегося материала — высокообогащенного урана и плутония, — которое, по оценкам, произвело каждое из государств. Расщепляющийся материал является ключевым элементом для создания ядерного оружия. Считается, что Индия и Израиль используют плутоний в своем оружии, в то время как Пакистан, как полагают, использует высокообогащенный уран. Индия: приблизительно 156 ядерных боеголовок. Израиль: по оценкам, 90 ядерных боеголовок с расщепляющимся материалом до 200. Пакистан: примерно 165 ядерных боеголовок. Северная Корея испытала ядерные устройства и баллистические ракеты, способные нести ядерное оружие. Сохраняется неопределенность относительно того, сколько ядерных устройств собрала Северная Корея. Северная Корея По оценкам, по состоянию на январь 2021 года у них будет примерно 40-50 боеголовок.
Несмотря на высокую степень неопределенности, связанную с запасами и производством расщепляющихся материалов в Северной Корее, особенно в области обогащения урана, Северная Корея, по оценкам, располагает 20-40 килограммами плутония и 250-500 килограммами высокообогащенного урана. Предполагаемого годового производства расщепляющегося материала достаточно для 6-7 единиц оружия. Северная Корея эксплуатирует свой 5-мегаваттный тяжеловодный реактор с графитовым замедлителем для извлечения плутония для своих ядерных боеголовок и делает это с перерывами с августа 2013 года. Кроме того, с 2016 года на заводе по переработке в Северной Корее наблюдается периодическая активность, указывающая на то, что Пхеньян, вероятно, отделил плутоний от отработанного топлива реактора. Северная Корея открыла центрифужную установку в 2010 году.
Сайт использует IP адреса, cookie и данные геолокации Пользователей сайта, условия использования содержатся в Политике по защите персональных данных Любое использование материалов допускается только при соблюдении правил перепечатки и при наличии гиперссылки на vedomosti. На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети «Интернет», находящихся на территории Российской Федерации.
Ядерное оружие Исламской Республики Иран: стратегическая триада КСИР
Итак, каковы же «ужасные последствия» получения Тегераном ядерного оружия, и главное, есть ли нам, россиянам, до этого дело? Во-первых, это будет крупнейшее дипломатическое и имиджевое поражения Вашингтона. Не можем удержаться от цитирования господина Такея: Появление ядерного Ирана, располагающего даже не ядерным арсеналом, а только материалами и инфраструктурой, необходимыми для срочного изготовления атомной бомбы, будет истолковано как крупное дипломатическое поражение США. Друзья и недруги станут открыто оспаривать способность и решимость Соединенных Штатов определять ход событий на Ближнем Востоке. Друзья дистанцируются от Вашингтона, вызов его политике со стороны недругов станет более агрессивным. Вот беда-то… «Гегемон» получит еще одну публичную «оплеуху» после Афганистана и перестанет быть бесспорным лидером и авторитетом. А может быть, это не так уж и плохо? Во-вторых, этот американский аналитик сетует, что обладание Тегераном ядерного оружия приведет к усилению его влияния в регионе и появлению у него чувства «эйфории», поскольку ядерный арсенал — это серьезнейший фактор сдерживания потенциальной внешней агрессии.
И вновь зададимся вопросом, а так ли это плохо, если в мире станет на одну по-настоящему суверенную державу больше? Тем более, державу, которая является геополитическим противником Соединенных Штатов. Враг моего врага - мой друг, разве нет? В-третьих, появление у Ирана ядерной бомбы станет сдерживающим фактором для Израиля, печально знаменитого своими убийствами граждан Исламской Республики, задействованных в ее ядерной программе, и регулярными авиационными атаками по объектам иранской военной инфраструктуры в Сирии.
И сейчас Иран уже не нуждается в поставках ядерных компонентов для того, чтобы обогащать уран.
Другое дело, насколько Ирану это нужно. Руководство Ирана говорит, что Ирану это не нужно и он на это не пойдёт. Но, в принципе, есть все условия и возможности. Если Запад не будет провоцировать своими действиями, то я думаю, что Иран не пойдёт на дальнейшее обогащение урана до более высоких процентов, близких к оружейному плутонию.
Об этом в разговоре с Lenta. По мнению эксперта, в реальности ядерных держав больше, чем официально принято считать. Так, наличие подобного вида вооружений подозревают у Израиля, который в этом не признаётся, у Северной Кореи и ряда других стран. Политолог отметил, что открытым остаётся вопрос, каким именно способом наблюдатели обнаружили 84-процентный уран, а также напомнил, что ядерная угроза со стороны Ирана — это повод обвинять страну во всём. Асафов не исключил, что рассказы об обогащении урана до 84 процентов — это подготовка к обострению со стороны Израиля, попытка надавить на Иран ещё сильнее.
Между тем накануне западные СМИ сообщили , что США тайно разместили ракеты, которые способные вывести из строя электронику ядерных объектов Ирана. Подчеркивалось, что эти ракеты не несут угрозы мирному населению.
Иран – de facto ядерная держава
Документ существенно ограничивает, сокращает и перестраивает иранский ядерно-технический комплекс, программу его развития, запасы и качество ядерных материалов, а также запрещает деятельность потенциально военного характера. По всей видимости, лучшей надеждой Израиля и мира на предотвращение превращения Ирана в ядерную державу является заключение того или иного международного соглашения. Есть ли погибшие в результате этих двух атак и другие их последствия пока неизвестны. Статус Ирана как региональной "великой державы" и даже регионального гегемона, тем более обладающего ядерным оружием, несовместим с концепцией управляемости региона Соединенными Штатами. Иран в ближайшие недели может завершить разработку ядерного оружия.