Новости курт цейтцлер

Курт Цейтцлер прослужил в должности начальника штаба сухопутных сил Германии до июля 1944 года.

МАРИОНЕТКИ

Генерал Курт Цейтцлер (справа) беседует с Адольфом Гитлером. Цейтцлер, Курт — статья из Интернет-энциклопедии для Курт Цейтцлер с 1947 года служил в Историческом отделе армии США, а Адольф Хойзингер стал председателем военного комитета НАТО, расположенного в Вашингтоне. Kurt perez was my dad & he was a grip on the blacklist for a few years he passed in march Курт Цейтцлер прослужил в должности начальника штаба сухопутных сил Германии до июля 1944 года. A Russian court has ordered a journalist for the Russian edition of Forbes, Sergei Mingazov, to be placed under house arrest, Russia's state-owned RIA news agency reported on Saturday.

Власовцы и георгиевская лента: правда и мифы

"Не надо ли побольше артиллерии?" — спросил начальник штаба сухопутных войск Курт Цейтцлер. биография, дата рождения. Цейтцлер рекомендовал 6-й армии немедленно прорваться и отойти от Сталинграда в излучину Дона, чтобы восстановить прорванный фронт. Цейтцлер попросил Гитлера о личной встрече и стал настаивать на выводе северной группы армий из Прибалтийских республик прежде, чем они будут окружены. сентябрь 25, 1963) был начальником генерального штаба армии в вермахте из нацистской Германии во время Второй мировой войны. Цейтцлер был по. Скачать бесплатно книги Цейтцлер Курт в формате fb2, txt, epub, pdf, mobi, rtf или читать онлайн без регистрации.

Курт Рассел сыграет в «Кинокритике» Квентина Тарантино — инсайдер

Former MTV News head Dave Sirulnick looks back at the historic moments of the division, including the reign of "The Week in Rock," as it shuts down. Турецкие журналисты, которые изо всех сил старались написать новости, которые подорвут успешность нового сериала «Семья» с участием Кыванча Татлытуга и Серенай Сарыкай. Above the map, from the left: Marshal Erich von Manstein, General Richard Ruoff, Adolf Hitler, General Kurt Zeitzler, Marshal Ewald von Kleist.

Russian court places Forbes journalist Mingazov under house arrest, says RIA

Запад» РОССИЯ В ВОСПРИЯТИИ ЗАПАДА» ЗАПАД О РОССИИ XX века» Курт Цейтлер Сталинградская битва. Цейтцлер, Курт — статья из Интернет-энциклопедии для известного инсайдера Джеффа Снейдера, специализирующегося на киноиндустрии, в «Кинокритике» Квентина Тарантино появится ещё один культовый актёр — Курт Рассел. Участвовали в анжуйском подписании Южной Италии и Сицилии, курт цейтцлер, и в дальнейшем занимали хорошее положение в Неаполитанском помещении в период правления. сентябрь 25, 1963) был начальником генерального штаба армии в вермахте из нацистской Германии во время Второй мировой войны. Цейтцлер был по. Курт Цейтцлер Archive. «Без марганца война будет проиграна». Как освобождали родные места Владимира Зеленского.

Война и неправда

Съёмки планировалось начать этой осенью, но забастовка нарушила планы Тарантино. Пока что у ленты нет даже примерной даты выхода. Когда стартуют съёмки, неизвестно.

Утром 24 ноября был озвучен доклад командования ВВС о том, что немецкая авиация обеспечит снабжение окруженных войск по воздуху.

В результате главное командование — Гитлер, глава ОКВ верховное главнокомандование вермахта Кейтель и начальник штаба оперативного руководства ОКВ Иодль, — окончательно склонилось к мнению, что 6-я армия продержится в районе окружения до ее освобождения путем деблокирования крупными силами извне. Гитлер сообщил 6-й армии: «Армия может поверить мне, что я сделаю все от меня зависящее для ее снабжения и своевременного деблокирования... Таким образом, Гитлер и верховное командование вермахта надеялось не только освободить 6-ю армию из окружения, но и восстановить волжский фронт.

Паулюс предлагал отвести войска, но сам в то же время признавал, что «при известных условиях имелись предпосылки для запланированной операции по деблокированию и восстановлению фронта». Немецкому командованию необходимы были позиции на Волге, чтобы сохранить стратегическую инициативу, и как основа для дальнейшего ведения наступательной войны. Верховное военно-политическое руководство Третьего рейха по-прежнему недооценивало противника.

Гитлер и его генералы чётко видели обстановку и угрозу катастрофы. Однако они не верили в наступательные возможности русских и, считали, что имеющиеся силы и резервы силы Красной армии были брошены в Сталинградскую битву, что их не хватит, чтобы одержать полную победу. Ценой больших усилий немецкому командованию удалось восстановить фронт и остановить дальнейшее наступление советских войск юго-западнее и южнее Сталинграда на внешнем фронте окружения.

Части немецкого 48-го танкового корпуса, разгромленного советскими войсками при осуществлении операции окружения, заняли промежуток между 3-й румынской армией и 17-м армейским корпусом. Таким образом, на рубеже р. Чир командование врага создало новый фронт обороны недалеко от Сталинграда.

Немецким войскам также удалось создать устойчивую линию обороны в районе окружения. Однако в районе Тормосина немцам не удалось создать такой сильной деблокирующей группировки, какая сосредоточивалась в районе Котельниково. Попытки атаковать в этом направлении оказывались неудачными.

В непрерывных боях понесла большие потери немецкая 11-я танковая дивизия.

Жанр: Документальная литература Книга «Роковые решения вермахта», впервые изданная небольшим тиражом в 1958 г. Это — не обычные мемуары.

Его наибольший успех пришел в Операция Барбаросса вторжение 1941 г. Советский союз.

В течение первых двух месяцев Барбаросса1-я танковая армия двинулась на восток, на советскую территорию, затем двинулась на юг, к Черному морю, чтобы отрезать советские войска от Битва за Умань , затем на север в окружить советские войска под Киевом , затем снова на юг через Днепр , а затем еще дальше на юг, чтобы отрезать советские войска от Азовское море. По достоинству оценив Цейтцлера, Клейст прокомментировал: «Самая большая проблема при расстановке армий таким образом заключалась в поддержании припасов». Он сыграл важную роль в ответе на Рейд союзников на Дьепп 19 августа 1942 г. Альберт Шпеер заявляет, что Гитлеру нужен был надежный помощник, который «не отрывался и не размышлял о моих приказах, но энергично следил за их выполнением». Его работа во главе Генерального штаба была очень респектабельной, но его напор и инициатива в конечном итоге были парализованы все более необоснованными требованиями и иррациональными приказами Гитлера.

Цейтцлер рекомендовал 6-й армии немедленно прорваться и отойти от Сталинграда к излучине Дона, где можно было восстановить сломанный фронт. Вместо этого Гитлер устроил истерику, отклонил Цейтцлера и лично приказал Шестой армии крепко держаться под Сталинградом, где она была разрушена. Его армейские коллеги убеждали Цейтцлера лично отдать приказ о прорыве, но он отказался действовать непослушным образом перед главнокомандующим. В знак солидарности с голодающими войсками в Сталинграде Цейтцлер сократил свой рацион до их уровня.

От Сталинграда до Курской дуги

Цейтцлер был выбран одним из 4000 офицеров, отобранных для службы в Рейхсвер , небольшая немецкая армия, разрешенная в пределах Версальский договор. В январе 1928 года он был произведен в капитаны. В 1929 году он начал трехлетнюю службу штабным офицером 3-го дивизиона. В феврале 1934 г. В 1937 году он стал штабным офицером в оперативном офисе Oberkommando des Heeres ОКХ , штаб немецкой армии. В апреле 1939 года он принял командование 60-м пехотным полком, а в июне получил звание полковника. Вовремя Битва за Францию , Цейтцлер блестяще организовал и руководил танковой атакой через Арденны. Цейтцлер был награжден орденом Рыцарский крест Железного креста. Его наибольший успех пришел в Операция Барбаросса вторжение 1941 г.

Советский союз. В течение первых двух месяцев Барбаросса1-я танковая армия двинулась на восток, на советскую территорию, затем двинулась на юг, к Черному морю, чтобы отрезать советские войска от Битва за Умань , затем на север в окружить советские войска под Киевом , затем снова на юг через Днепр , а затем еще дальше на юг, чтобы отрезать советские войска от Азовское море.

Шредер также акцентировал внимание на том, что Киев не ведет переговоры с Москвой из-за поручений Вашингтона. По словам политика, Белому дому выгоден длительный конфликт, который якобы позволит «сдержать русских». Соединенные Штаты делают всё, чтобы Украина не начала переговоры, добавил он.

Теперь дело обстоит так, что два игрока, Китай и Россия, которых ограничивают США , объединяют свои силы. Американцы считают, что они достаточно сильны, чтобы держать обе стороны под контролем.

В это время мы как раз резали собаку, и водка явилась очень кстати. В общей сложности зарезали уже четырёх собак, а товарищи никак не могут наесться досыта. Однажды я подстрелил сороку и сварил её», — строки из письма солдата Отто Зехтига.

В каком-то отношении попавшим в котел немцам помогли советские войска, в целях пропаганды засылая к ним кошек снабженных агитационными листовками. Очень кстати такой подарок оказался к Рождеству. Скудный рацион, переохлаждение и антисанитария — вот главные факторы заболеваемости в рядах вермахта под Сталинградом. Наиболее частыми болезнями, косившими немцев, были гепатит, дизентерия и тиф. Переносчиком наиболее страшного из перечисленных заболеваний — сыпного тифа — были вши, которые буквально заедали германских солдат.

Факт остается фактом. Немцы, чей уровень медицины превосходил советский, так и не смогли полностью избавиться от этой напасти. Все дело в том, что для борьбы с паразитами германское руководство использовало почти бесполезные химические порошки, в то время как красноармейцы прибегали к паровой обработке одежды, бане и стрижке наголо. Советские источники свидетельствуют, что за один день с двенадцати немецких военнопленных в полевом госпитале было снято 1,5 кг вшей! Обычно с каждого немецкого солдата набиралось до 130 тысяч паразитов.

И в плену жизни нет Из 91 тысячи попавших в советский плен немецких солдат в живых осталось лишь 5 тысяч. Немецкая сторона во всем обвиняла русских, утверждая, что к такому большому числу потерь привели невыносимые условиях существования в советских лагерях для военнопленных.

На шум прибежали люди — это оказались бойцы санитарного взвода 162-й танковой бригады старшина Василий Порецкий и медсестра Полина Губарева. Выяснилось, что Губарева не только знает где генерал Павлов, более того, она почти каждый день скрытно ходит в деревню Николаевка и делает ему перевязку. Наступило утро. Летчик и разведчик, замаскировав самолет у скирды соломы, пошли искать гвозди, щипцы и другие материалы, необходимые для ремонта У-2. Медсестра получила задание — скрытно пройти к Павлову и сообщить ему место нахождения самолета. Уже в 8 утра она зашла в здание, в котором находился генерал. Удивительное совпадение — Павлов прятался в доме Павляковых по некоторым данным хозяйка была учительницей.

Петр Петрович был трижды ранен: «осколком снаряда в левое бедро, пулевые — в левую руку и левую кисть руки», ходить не мог. При генерале находились его «адъютант старший лейтенант Домрацкий [22] и командир 2-го батальона 162-й танковой бригады капитан Пантелеев» [23] оба также ранены. Павлов приказал чтобы при его разговоре с Губаревой также присутствовали капитан Пантелеев и квартирная хозяйка. Кроме сообщения о самолете и прилетевших в нем офицерах, медсестра также предложила генералу поменять квартиру — перейти или в деревню Михайловка или Украинка, дома она уже подобрала. В Николаевке многие уже прослышали, что в доме Павляковых прячется раненый советский генерал, надо сказать, первое время Петр Петрович форму не снимал и не маскировался. Позже он переоделся и стал всем говорить, что является военным врачом по фамилии Генералов… Павлов менять место жительства отказался, сказав, что находится в «квартире советского человека в полной безопасности» и приказал капитану и медсестре найти подводу для переезда к самолету. Но, по всей видимости, появление самолета заметили и местные полицейские. Медсестра и Пантелеев еще находились в хате, как туда вошел николаевский староста, некто Антон Тягло «изменник Родине, находившийся до этого у немцев» вместе со своей женой, которые сели у кровати генерала и не уходили до тех пор, пока в дом не вошли два местных полицейских. Эти полицейские, видимо, оповещенные старостой, приехали из села Орельки [24] , старшим среди них был агроном «бывший майор инженерных войск, фамилия не известна».

Предчувствуя столь печальный исход, Павлов попросил квартирную хозяйку дать ему спрятанный револьвер или нож — он хотел покончить жизнь самоубийством. Но женщина не смогла этого сделать — полицаи тщательно за всеми следили. Все же генерал тихо сказал ей, чтобы старший лейтенант Доморацкий взял его партийный билет, ордена и документы, садился на самолет и сообщил в штабе 6-й армии о его пленении. Летчик лейтенант Яковлев и разведчик младший лейтенант Ерликов прибыли в Николаевку в тот момент, когда полицейские вывозили Павлова из деревни. Для того, чтобы не потерять его след, офицеры попросили знакомую девушку [25] местная жительница, «советски настроена», имела незаконченное медицинское образование поехать вместе с генералом в качестве медсестры. Девушка оказалась сообразительной, мигом поняла что к чему, она догнала подводу на которой везли Павлова, и запрыгнула на нее. Для связи с ней в Николаевке находились Порецкий и Губарева. Ночью летчик, разведчик и адъютант вернулись в штаб 6-й армии. Заслушав их доклад, генерал-майор Харитонов принял решение: направить еще одного, более опытного разведчика, который уточнит место пребывания командира 25-го танкового корпуса.

И одновременно приказал подготовить из десантников «активную группу в количестве 25-30 человек, при помощи которой освободить из плена генерал-майора тов. В ночь на 17 марта летчик лейтенант Яковлев доставил в тыл противника разведчицу Валентину Шелепову [26] , «с задачей доразведки и уточнения местонахождения тов. Павлова, условий его расположения, охраны, выбор посадочной площадки вблизи размещения тов. Павлова для посадки Дугласов [27] с десантом». Обратно лейтенант Яковлев вывез комбата капитана Пантелеева. Прошли сутки в течении которых десант в количестве 25 человек, под командованием лейтенанта Ширина, находился в ожидании на аэродроме. Однако подвела техника: забарахлил мотор у Яковлева — тот вернулся обратно, сменил самолет, но и эта машина «не полетела». Тогда генерал Харитонов приказал взлетать самолету с десантом, садится и, опираясь на информацию Шелеповой и «Кати», освободить генерала Павлова. Он также приказал еще одному Дугласу быть в готовности на аэродроме.

Казалось, операция вступила в заключительную фазу и генерал Павлов вот-вот окажется на воле. Однако «тщательный осмотр и облет указанного района» результата не дал, сигналов с земли не последовало и 02. Дабы понять, что происходит в ночь на 19 марта в район Николаевки были отправлены разведчики: старшина Иван Гарлюков [29] и Вера Кононенко. Кроме получения информации о генерале Павлове, Гарлюков должен был также «уточнить нахождение в районе х. Веселый начальника особого отдела 25 ТК — подполковника тов. Чекист был ранен в ногу и красноармейцу предстояло оказать ему помощь в эвакуации на «Большую землю». В этот раз летчики Мироненко и Яковлев доставили разведчиков в тыл врага без происшествий. Десант все также находился в готовности на аэродроме. Но никаких сигналов из района Николаевки не поступило.

В ночь на 20 марта, как романтически написано в рапорте, «с восходом Луны» летчики Мироненко и Яковлев снова улетели в немецкий тыл. С ними был капитан Пантелеев, который «в случае отсутствия наших разведчиков, уточнил бы обстановку накоротке через бывших хозяев тов. Павлова и других знакомых». Казалось, операция по спасению генерала Павлова приобрела новое дыхание и его эвакуация — дело ближайших часов. Но в эту же ночь, в 02. Вот их доклад, основанный на свидетельстве «Кати». Вначале полицаи доставили генерала в Артельное [31] , потом, 16 марта, его перевезли в село Орельки, где разместили в доме местного коменданта, этот комендант был уже немцем. Фашист сразу же обрушился на Павлова, утверждая, что он не «военный врач по фамилии Генералов», как себя называет, а советский генерал, командир корпуса. В подтверждение своих слов комендант сослался на показания двух водителей санитарного взвода 162 танковой бригады Тимофеева и Алешина.

Эту ночь генерал Павлов провел уже под охраной немецких часовых. Тем временем, «Кате» удалось узнать, что комендант планирует отправить Павлова в госпиталь на станцию Лозовую или в Днепропетровск. Она поспешила в Николаевку и сообщила об этом разведчикам. Кроме того, она принесла данные о гарнизоне села Орельки и расположении немецких постов. Гарнизон был малочисленным не более взвода солдат и разведчики принимают единственно верное в этих условиях решение — идти в село и силой оружия отбить генерала, спрятать его до ночи у надежных людей, а потом доставить к своим. У них была надежда, что в нужный момент им окажет помощь десант, подготовленный генералом Харитоновым. Однако, как и в первом случае, разведчики опоздали. За час-два до их появления в Орельках немцы поездом отправили Павлова в Лозовую. Расстроенные этим разведчики потеряли бдительность — возвращаясь они были «задержаны немецким патрулем и отведены в местную полицию для уточнения личности».

Разведчик Шелепова у которой находилось оружие, гранаты, карты, светосигнальные фонари, компас, сумела убежать из-под стражи, а «Катя», Губарева и Порецкий были освобождены утром. Видимо, некоторые местные полицаи уже понимали, что немцам скоро «капут» и освободили задержанных. Кстати, этот арест и объяснил отсутствие сигналов во время вылета Дугласа с десантом в ночь на 18 марта… Находящаяся в Николаевке Шелепова, как опытный разведчик, берет на себя организацию работы по освобождению Павлова. Об этом своем решении она информирует штаб 6-й армии. Обе разведчицы должны вернуться в Николаевку 22 марта, поэтому 21 марта самолеты в немецкий тыл для поиска Павлова не отправлялись. Но не смогли они вылететь и 22, 23, 24 марта — из-за плохих метеоусловий «сильный туман с восходом Луны». Только в ночь на 25 марта летчик Яковлев смог доставить в немецкий тыл двух разведчиков — старшину Ивана Гарлюкова и Веру Кононенко. Основной задачей их было — организация условий для освобождения Павлова, а попутной — добыть данные о местонахождении начальника особого отдела корпуса подполковника Леонова. В ночь на 26 марта авиаторы доставили из вражеского тыла старшину Василия Порецкого, старшину Ивана Гарлюкова и медсестру Полину Губареву разведчик Вера Кононенко «была оставлена в тылу противника для дальнейшей агентурной работы».

Прибывшие сообщили, что 21 марта генерал Павлов на автомашине под усиленным конвоем фашистов был отвезен в Днепропетровск. Заключительные абзацы доклада выглядят так: «На этом разведка и действия по спасению генерал-майора Павлова и подполковника тов. Леонова [32] были прекращены. ВЫВОД: Арест полицейскими Леонова, [33] а отсюда невозможность вывоза его на нашу территорию — явились следствием игнорирования элементарной конспирации со стороны самого тов. Необходимо отметить отличную работу в этой операции летчиков Яковлева [34] , Мироненко [35] и Зайкова [36] , штурмана Петрушина [37] и разведчиков Шелеповой [38] , Губаревой, Кононенко, Гарлюкова [39] и Парецкого, которые за смелую работу в тылу противника награждены мною правительственными наградами [40] ». Подписан доклад двумя военачальниками — командующим 6-й армией генерал-майором Харитоновым и членом Военного совета этой же армии — генерал-майором авиации Клоковым Василием Яковлевичем. Эти генералы приняли в судьбе 25 танкового корпуса и особенно в спасении Петра Петровича столь важное значение, что они достойны более подробного рассказа. Командарм-6 Харитонов родился в 1889 году городе Рыбинске Ярославской области в многодетной семье. Революцию и советскую власть принял всей душой — рано вступил в партию и в анкетах с гордостью писал, что является членом ВКП б с 1918 года.

Вначале делал революцию в своей Ярославской губернии, а потом ушел на Гражданскую войну. Недолгое время его эскадрон входил в состав 25-й Чапаевской дивизии и он лично встречался с прославленным героем, потом рассказывал об уроках военного дела, полученных им от Василия Ивановича. Харитонов хорошо знал Запорожье в начале прошлого века город назывался Александровск и его окрестности: в годы Гражданской войны он служил здесь в должности командира кавалерийского отряда особого назначения при штабе 13-й армии и одновременно являлся заместителем председателя революционного комитета. А в первые месяцы Великой Отечественной войны организовывал оборону Запорожья от прорвавшихся немецких танков. Но между этими двумя датами пролегла жизнь Харитонова — командование полком, учеба в Военной академии имени М. Харитонов некоторое время командовал 2-м воздушно-десантным корпусом — он хорошо знал возможности «крылатой пехоты», отсюда была его ставка на спасение Павлова с помощью десанта. Начало Великой Отечественной войны Харитонов встретил в звании генерал-майора на должности заместителя начальника штаба Южного фронта и постоянно находился там, где складывалась исключительно опасная для наших войск. Потом командовал 9-й армией и осуществил ряд блестящих операций. Так, в трудные дни, когда гитлеровцы рвались к Москве, Харитонов отвоевал у врага Ростов-на-Дону.

Как известно, в 1942 году Красная Армия потерпела сокрушительное поражение под Харьковом. Вина генерала Харитонова в этом была, но не самой большая. Командование же Юго-Западного направления выставило генерала основным виновником и решило предать его суду. Ставка утвердила это решение. Харитонова вызвали в Москву, началось следствие, однако передавать дело в трибунал, вопреки обыкновению, не торопились. Вот что впоследствии писал об этом Александр Михайлович Василевский [41] : «После неудачной Харьковско-Барвенковской операции, проводившейся войсками Юго-Западного и Южного фронтов в мае 1942 года, генерал-майор Харитонов, командовавший тогда 9-й армией Южного фронта, был отстранен от обязанностей и по настоянию командования Юго-Западного направления привлечен к судебной ответственности. Подробно зная всю историю этой операции и истинные причины ее неудач [42] , я доложил Сталину, что вина Харитонова в данном случае является относительной, и просил не только не отдавать его под суд, а как хорошего военачальника назначить командующим войсками армии». Так в том же 1942 году генерал оказался во главе 6-й армией… Если бы не ранний уход из жизни Федор Михайлович несомненно мог бы вырасти в военачальника крупного масштаба, мог стать бы одним из советских маршалов-победителей. Это был, как говорят, генерал суворовского типа: небольшого роста, смуглый, энергичный он поражал бойцов выносливостью и отвагой и они шли за ним, презирая опасность.

Но судьба распорядилась так, что Харитонов заболел и скоропостижно скончался 28 мая 1943 года, в полном расцвете сил и военного таланта. Под стать командарму был и его комиссар. Член военного совета 6-й армии генерал Клоков Василий Яковлевич 1902-1968 отличался храбростью, спокойствием и хладнокровием даже в самой напряженной боевой обстановке. Он был уроженцем города Мариуполя Донецкой области и очень рано приобщился к революционной деятельности — участник Гражданской войны. В ряды Коммунистической партии вступил в 1924 году, по так называемому «ленинскому призыву» в дни смерти В. Участник советско-финской войны. Указанное в рапорте звание «генерал-майора авиации» было присвоено ошибочно, присвоение в последующем звания генерал-лейтенант обошлось уже без приставки «авиации». В шестидесятые годы Василий Яковлевич стал известен тем, что после создания отряда космонавтов пришел «за квартирами» в Моссовет: «Космонавтов надо где-то поселить». Работы эти были настолько секретными, что столичное руководство даже не подозревало об них.

Ему ответили: «Какие космонавты? Это будет лет через 20! Космонавты «гагаринского набора» любили и ценили Клокова его за деловитость и энергию. А возможности их были ограничены, ведь и сама 6-я армия попала под удар немецкого «бронированного кулака» — танкового корпуса СС и 48 танкового корпуса, прорвавшего нашу оборону. Казалось, что в такой обстановке командованию 6-й армии было бы не до командира 25-го корпуса, но старые вояки делали все, чтобы спасти раненого генерала Павлова. Впрочем, для тех, кто помнит выражение: «Русские своих не бросают! Но не только командиры Павлова, но и подчиненные боролись за его спасение. Один только поступок командира 2-го танкового батальона 162-й танковой бригады капитана Пантелеева о много говорит. Константин Константинович, по сути инвалид, да еще и раненый, находит в себе силы и летит во вражеский тыл — спасать комкора.

Вообще, близкое знакомство с этой историей, свидетельствует об удивительном оптимизме и самого Петра Петровича и тех людей, которые его знали. Когда весть о его пленении, точнее, о том, что он пропал без вести, достигла семьи, супруга генерала Анна Андреевна, которая в это время находилась в Горьком в эвакуации, оставила сына Вячеслава у родителей и поехала в Москву — «спасать мужа». Она прорвалась к командующему бронетанковыми и механизированными войсками Красной армии генерал-полковнику танковых войск Якову Николаевичу Федоренко [43] , с которым семья Павловых познакомилась еще в предвоенные годы во время службы в Киевском военном округе. Яков Николаевич, выслушав встревоженную Анну Андреевну и сказал: — Аннушка, не волнуйся, не пропадет твой Петр! Обязательно вернется! Как мне кажется заключительная часть рапорта нуждается в неком комментарии. Во-первых, трудно не согласиться с высокой оценкой действий летчиков и разведчиков. Эти, в основном очень молодые люди, действительно проявили чудеса храбрости и находчивости. Согласитесь, не так это просто сажать самолет во вражеском тылу, идти в разведку и постоянно пренебрегать опасностью.

Ведь ворвавшиеся в Запорожье гитлеровцы продолжили террор в отношении местного населения, расстреливая за каждого своего убитого по «десять коммунистов», хватая первых попавшихся людей. Кстати, для летчиков и разведчиков участие в операции по освобождению генерала Павлова — также было заметным событием. К примеру, в личных делах авиаторов эти эпизоды прописаны с подробностями. Но, и это во-вторых, вывод генералов Харитонова и Клокова о том, что «невозможность вывоза его Павлова — авт. Павлова» — вызывает резкое возражения. Конечно, генерал Харитонов и генерал Клоков много сделали для освобождения Павлова, но ведь спасти его не смогли. И видимо опасаясь упреков старших начальников захотели себя хоть как-то реабилитировать — и вписали про «элементарную конспирацию». Конечно, себя они «обелили», хотя, как сейчас мы понимаем, их и не в чем было упрекать. Как нельзя, на мой взгляд, также упрекнуть в чем-то и трижды раненого генерала.

Но Петру Петровичу, как можно предположить, эта запись впоследствии аукнулась не раз. Показательно, что в рапорте строчки подчеркнуты толстой черной линией, сделанной, видимо, в послевоенные годы… Петр Петрович Павлов появился на свет в слободе Уразово Курской области, ныне Валуйского района Белгородской области, в многодетной крестьянской семье. Несмотря на то, что его родители занимались сельскохозяйственным трудом, они хорошо понимали важность образования и сумели выучить всех своих восьмерых детей. Петр учился в Уразовском коммерческом училище [44] , но не закончил — началась революция. Павлов родился в 1902 году, на момент начала Гражданской войны ему исполнилось 15 лет — воевать было еще рано. Но парнем он был не по годам крепким, а потому решился на «революционный подлог», добавил себе четыре года и новая дата рождения 1898 год сопровождала его до конца жизни. Уже в октябре 1917 года он становится бойцом Купянского [45] пролетарского красногвардейского отряда. Крупный железнодорожный узел Купянск в годы Гражданской войны побывал в нескольких «государствах»: входил в красную «Донецко-Криворожскую Республику», Украинскую державу гетмана Скоропадского был оккупирован немцами, приглашенными гетманом , входил в Украинскую ССР, в состав белогвардейского Юга России и опять вернулся в УССР. Такая же бурная участь была и у бойцов сформированного в нем отряда.

Так, в феврале 1918 года Петр становится отделенным командиром 12 стрелкового полка 42 стрелковой дивизии Южного фронта. А уже в мае того же года — командиром взвода Отдельного кавалерийского эскадрона Южного фронта. Потом он вытянул «счастливый билет» — стал командиром эскадрона и начальником хозяйственной команды в 23 Кавалерийском полку 1-й Конной армии. Именно служба в этой прославленной армии, командиры которой возглавили впоследствии вооруженные силы страны, служила ему «защитным зонтиком» в годы службы, оберегая от репрессий и других неприятностей. После Гражданской войны Павлов остался в армии и служил командиром эскадрона в 24-м Донском кавалерийском полку, потом — в 19-м Кавалерийском Манычском полку. В октябре 1927 года, как опытного командира, его назначают временно исполняющим должность начальника учебной полковой школы и к нему приходит понимание о необходимости учиться, знаний не хватало. После годичной учебы возвращается в полк и два года служит на разных должностях в 4-й Ленинградской кавалерийской дивизии, расквартированной в Петергофе. В 1932 году дивизию перебазировали в Белорусский военный округ, в город Слуцк, но Петр Петрович остается в Северной столице. В его судьбе наступили большие перемены: из кавалериста он становится танкистом.

Пришлось снять шпоры, малиновым звоном отдающие при каждом шаге, и учить материальную часть танка. Павлов имел рост 183 сантиметра, был крупным в плечах — трудно даже сказать как помещался в боевой машине, но он очень увлекся бронетанковым делом, понимая, что именно новый род войск будет определять исход предстоящей войны. Учился хорошо, его старания были оценены — Павлова направили преподавателем тактики и типографии в Горьковскую бронетанковую школу имени Сталина. Но как говорится, суха теория, а древо жизни пышно зеленеет, с января 1939 года Павлов, в качестве помощника командира 38-й легкотанковой бригады Киевского военного округа, на практике воплощает те принципы, которые он провозглашал в качестве преподавателя. Бригада, командиром которой являлся полковник Михаил Ефимович Катуков 1900 — 1976 , будущий маршал бронетанковых войск и дважды Герой Советского Союза, была вооружена лёгкими танками Т-26 и дислоцировалась в Шепетовке. В ее составе Петр Петрович принял участие, как тогда писали, «в освободительном походе рабочих и крестьян от гнёта капиталистов и помещиков в сентябре-октябре 1939 года в восточных районах Польши». Служба ладилась и уже в августе 1940 года он становится помощником генерал-инспектора Бронетанковых войск Красной армии, эту должность тогда занимал генерал Вершинин Борис Георгиевич 1899 — 1953 недавний военный атташе при посольстве СССР в Германии. Вскоре Павлов вернулся на должность командира 38-й легкотанковой бригады, но возглавлял ее недолго — в преддверии приближающейся войны в танковых войсках начались структурные изменения. В начале 1941 года на основе 38-й и 36-й танковых бригад приступили к формированию 41-й танковой дивизии и в марте того же года Павлова назначили ее командиром.

Дивизия входила в 22-й механизированный корпус и располагалась в небольшом городке Владимире-Волынском, буквально на границе с Польшей, которая уже была захвачена немцами. Такое расположение дивизии способствовало тому, что уже в 4. Несмотря на превосходство противника, 41-я дивизия не только оборонялась, но участвовала в контрнаступлениях — под Дубно, уничтожив до трёх батальонов пехоты противника, 10 противотанковых орудий и 2 артбатареи. Бои были настолько тяжелыми, что через месяц в строю остался только один танк из 415 начинавших войну и полтысячи солдат и офицеров. В сентябре из оставшихся в живых бойцов была сформирована 143-я танковая бригада.

Миражи вермахта на Волге

Soon, we knew it was time to expand what MTV News could do. It worked. We brought the opening nights of world tours into viewers home, with artists including Janet Jackson, U2, the Rolling Stones, and Madonna. MTV News grew up with Madonna. She was and is a force of artistry, embracing change as almost no other artist before or since has done. As she changed what she was doing, we worked to keep up. Madonna and Kurt Loder had a great relationship born out of respect and humor. They got each other and when we filmed the two of them together it was sparkling.

She needled him and he gave it right back. She made him blush; he made her laugh. Upon hearing this, we immediately offered to produce a live special and got to work collaborating with her and her team. Madonna let it be known that everyone in the club was going to need to wear pajamas, even our producers and most certainly, Kurt Loder. I think she had the idea just to see if Kurt would do it. In a conversation, Madonna let it be known that she really hoped that our producing team in the video truck would also be wearing pajamas. Since I would be going in and out of the club to talk with her during rehearsals and soundcheck, I knew this especially meant me.

So, for the only time in my career, myself and many well-established veteran TV personnel worked the night away in a small video truck in our pajamas! I saw another opportunity to invite viewers into the world of music even further through the Video Music Awards. Remarkably, no one was broadcasting live from the red carpet of major awards shows at the time, but I had the idea for MTV News to broadcast a pre-show before the annual VMAs, giving viewers the chance to hear from the performers and nominees live as they arrived. With every step forward, we took the same focus of consistently respecting the audience and bringing them into worlds they would not have normally been part of. Hip-hop had always been a mainstay of MTV News. Chuck was a viewer. We had long discussions about the intersection of hip-hop and media, perception and reality, politics and lyrics.

I spent time with Chuck during recording sessions, tours and music video sets. NWA burst onto the scene and changed music, pop culture and the world. Dre, and MC Ren, and they welcomed us to share their story in many ways over the years. As MTV News was earning trust with viewers, we were earning trust with the musicians who were shaping the world. In minutes we gathered in the MTV newsroom to sort through the information that was coming in. At this time, MTV did not have a studio in the Times Square headquarters, nor was there a daily live show. To get on the air quickly meant having our TV crew set up as fast as possible.

With writers supplying the known info, Kurt wrote the script as the crew set up. We conferred on the language, made a few adjustments, and I sat on the floor next to the camera as we taped the news. As the segment was edited and prepared for air, the feeling inside the halls of MTV was shock, disbelief and overwhelming sadness. Many of us had worked with Kurt Cobain over the prior three years, or his music had touched us deeply. Tears flowed as co-workers hugged and consoled one another. I briefed everyone on what we knew so far and when the MTV News report would be on the air, as well as frequency of it airing.

Он недостаточно проникнут долгом службы и не придерживается элементарных правил командования войсками». Еще более категоричным было мнение членов революционного трибунала, разбиравшего обстоятельства вторичной сдачи Харькова летом 1919 года. От наступающих деникинских войск город обороняли части 14 й армии, которой также командовал Ворошилов. Члены трибунала пришли к выводу, что военные познания командарма не позволяют доверить ему даже батальон. Абсолютная некомпетентность Ворошилова была настолько очевидна, что даже стала смягчающим вину обстоятельством, и трибунал ограничился только снятием его с должности. Тем не менее благодаря своей близости к Сталину Ворошилов продолжил командовать крупными формированиями Красной Армии. Он участвовал в боях с отрядами атаманов Николая Григорьева и Нестора Махно. После образования Первой конной армии Ворошилов был назначен членом ее военного совета. Вместе с Семёном Будённым и Ефимом Щаденко он осенью 1919 года вел ожесточенные бои с кавалерийскими дивизиями белых в Центральной России. Вообще же в годы Гражданской войны Ворошилов отличился не столько на полях сражений, сколько как фанатично преданный «делу партии» политработник. Он, Щаденко и Будённый были причастны к аресту, суду и расстрелу знаменитого в то время организатора первых конных частей Рабоче-крестьянской Красной Армии РККА , «первой шашки республики» Бориса Думенко. Лживые и даже нелепые показания Ворошилова дали основание вынести поспешный и несправедливый приговор. Хотя Ворошилов отнюдь не блистал на военном поприще, его имя стало активно «раскручиваться» большевистской пропагандой. В песнях, книгах, картинах, а затем и в художественных фильмах он представал в образе героического полководца, «первого красного офицера» и гения новой «советской стратегии». Очевидно, по соображениям «политической целесообразности» после окончания Гражданской войны Ворошилова было решено оставить на военной работе. В 1921—1924 годах он командовал Северо-Кавказским военным округом. После смерти в 1925 году Михаила Фрунзе он был назначен на пост народного комиссара по военным и морским делам. Как у главы такого ключевого ведомства, у Ворошилова было много дел и обязанностей. Однако лучше всего он справлялся с исполнением чисто представительских функций. Он мало занимался вопросами военной науки и не был озабочен изучением проблем военной стратегии. Этим он явно отличался от таких советских военных деятелей, как, скажем, Борис Шапошников и Михаил Тухачевский. В сущности, Ворошилов так и не стал профессиональным военным. В последующем ему остро не хватало как общего, так и специального военного образования. Он и сам это ощущал и даже писал: «Если бы я обладал такими качествами, какие имелись у товарища Фрунзе, мне легко было бы выполнить свои партийные обязанности на той работе, которой я руковожу». В ноябре 1927 года, беседуя с французской делегацией, он откровенно говорил: «Я — рабочий, слесарь по профессии, и не имею специальной военной подготовки. Я не служил в старой, царской армии. Моя военная карьера началась с того, что в 1906—1907 годах я перевозил нелегально оружие». Казалось бы, такая критическая самооценка должна была побудить Ворошилова к энергичной учебе. Но по каким-то причинам он так и не собрался повысить свои военные знания. В 1930 е годы Ворошилов полностью утратил черты самостоятельной личности и целиком подпал под влияние Сталина, который мастерски использовал в своих целях тщеславие наркома. Именно в этот период культ «рабочего-полководца» приобрел наибольшие масштабы. Город Луганск был торжественно переименован в Ворошиловград, Ставрополь — в Ворошиловск, еще несколько поселков и крупных населенных пунктов стали носить его имя. Появились заводы, колхозы и горные вершины имени Ворошилова. Лучшие стрелки получали почетное звание «Ворошиловский стрелок». В честь Ворошилова был назван тяжелый танк «КВ». В 1934 году Наркомат по военным и морским делам был преобразован в Наркомат обороны. В Красной Армии давно назрели серьезные перемены и преобразования. Даже в 1938 году он все еще настаивал: «Конница во всех армиях мира переживает кризис и во многих армиях почти что сошла на нет… Мы стоим на иной точке зрения… Мы убеждены, что наша доблестная конница еще не раз заставит о себе говорить, как о мощной и победоносной Красной кавалерии…» Исследователи этого периода отечественной истории сходятся во мнении, что Ворошилов несет прямую ответственность за уничтожение командирских кадров в период Большого террора. Нарком давал санкцию на аресты и подписывал большую часть проскрипционных списков. Никто из видных военачальников не мог быть взят под стражу без ведома и согласия наркома обороны. И Ворошилов почти всегда давал такое согласие. Он способствовал разжиганию шпиономании в армии и на флоте. В ряде случаев маршал выступал и в роли прямого соучастника репрессивных органов. Ворошилов утверждал: «Органами Наркомвнудела раскрыта в армии долго существовавшая и безнаказанно орудовавшая, строго законспирированная контрреволюционная фашистская организация, возглавлявшаяся людьми, которые стояли во главе армии». Спустя год Ворошилов отчитался о результатах чистки: «Никому и в голову из нас не могло прийти, что эта мерзость, эта гниль, это предательство так широко и глубоко засело в рядах нашей армии. Весь 1937 и 1938 годы мы должны были беспощадно чистить наши ряды… Мы вычистили больше 4 десятков тысяч человек». Красная Армия крайне ослабла в результате массовых репрессий. И это особенно сказалось в период Советско-финляндской войны. Ворошилов лично руководил боевыми действиями, часто выезжая на фронт. Однако каждый километр занятой у противника территории приходилось буквально устилать телами убитых и замерзших солдат. Раненые и обмороженные исчислялись сначала десятками, а потом и десятками тысяч. Неудачи Красной Армии вызывали раздражение у Сталина. В январе 1940 года он отстранил Ворошилова от руководства военными операциями, назначив командующим действующей армией маршала Семёна Тимошенко, который в конечном итоге сумел добыть победу. Итоги Финской кампании рассматривались в апреле 1940 года на заседании Высшего военного совета. На этот пост был назначен Тимошенко. Чтобы как-то смягчить удар по престижу Ворошилова его наградили орденом Ленина и назначили заместителем председателя Совета народных комиссаров. В феврале 1941 года имя Ворошилова присвоили академии Генштаба. Однако его реальное влияние в партийной и военной иерархии явно уменьшилось. У него было вполне беззаботное детство, но уже в юные годы в характере мальчика проявились те качества, которые в будущем определят всю его карьеру: послушание и довольно посредственные способности. Больше всего ему хотелось пойти по стопам предков и заняться крестьянским трудом. Отец Вильгельма после смерти первой жены вторично обзавелся семьей, и небольшое поместье было не в состоянии прокормить разросшееся семейство. По этой причине Кейтель-старший определил сына в армию, надеясь, что тот со временем станет офицером. В 1901 году Вильгельм, повинуясь отцовской воле, вступил в 46 й полк полевой артиллерии в Вольфенбюттеле, в котором когда-то служил и его отец. Возможно, сам юноша предпочел бы кавалерию, но отцу было не по карману купить ему лошадь. Он был покладист, энергичен, хотя и не блистал умом — словом, младший офицер, который умел ладить буквально со всеми. Он любил поесть и выпить, обожал охоту и верховую езду, развлечения и свежий воздух. В 1906 году Вильгельм поступил в Военную кавалерийскую академию и научился прекрасно держаться в седле. В 1908 году Кейтель был назначен полковым адъютантом, в 1910 м получил лейтенантские погоны, а 8 октября 1914 года ему присвоили звание капитана.

Зимой 1942-го во главе войск Южного фронта Малиновский нанес поражение противнику под Харьковом, спустя несколько месяцев под этим же городом вверенные ему войска ожидала серьезная неудача, обернувшаяся для Родиона Яковлевича понижением до командарма, но вместе с неудачами будущий маршал приобрел и опыт. После Котельникова Малиновский уже не знал поражений. Противник был остановлен, действия Малиновского одобрены Ставкой. Немцы же убедились: русские научились воевать, проявляя не только свойственный им героизм, но и инициативу и тактическое мастерство. В этой ситуации Сталин и его военачальники оказались перед дилеммой: либо, следуя первоначальному замыслу, нанести удар в направлении Ростова, либо сосредоточить силы на решении более скромных, но, как казалось, важнейших задач — нанести удар в левый фланг ГА «Дон», заставив прекратить наступление на помощь 6-й армии. Сторонником первого варианта был Рокоссовский. Талантливейший и решительный военачальник — уже в июне 1941-го, командуя 9-м механизированным корпусом, бил немцев под Дубно. Он считал, что игра стоила свеч. Выход советских войск в тыл и на коммуникации ГА «Дон» и «А», как изначально планировалось и чего очень боялись немцы, в любом случае заставил бы Манштейна прекратить наступление на помощь 6-й армии. Как спустя полгода наступление Западного и Брянского фронтов заставило его остановить успешно развивавшийся удар на южном фасе Курской дуги. В этой ситуации дивизии Паулюса, сколь бы боеспособны они ни были, оказывались в патовой ситуации, из которой выход только один — капитуляция. Однако Василевский, более близкий к Сталину в силу служебного положения, считал иначе. Его аргументы сводились к тому, что 6-я армия — слишком мощная сила, чтобы не обращать на нее должного внимания. Сталин поддержал Василевского. Жуков вспоминал: «В первой половине декабря операция по уничтожению окруженного противника войсками Донского и Сталинградского фронтов развивалась крайне медленно. Сталин нервничал и требовал от командования фронтов быстрейшего завершения разгрома окруженной группировки». Удовлетворились «Малым» Вероятно, нервозность Верховного и то, что не удалось быстро разгромить группировку противника в Сталинграде, заставили отказаться от операции «Сатурн», бросить все силы против левого фланга ГА «Дон» — на «Малый Сатурн». В сущности позиция начальника Генштаба являлась обоснованной — если бы не известный нам приказ Гитлера Паулюсу не покидать город и ждать помощи извне. Безусловно, невозможной в случае удара на Ростов-на-Дону, как предлагал Рокоссовский. Таким образом, казалось бы, напрашивается вывод: отказ от операции «Сатурн» стал ошибкой, не позволившей завершить войну раньше мая 1945 года. Быть может, это и так. Но нужно учитывать еще один важный момент: способность командования РККА проводить масштабные операции на окружение и последующее уничтожение противника. Под Сталинградом удалось блокировать 6-ю армию, разгромив сравнительно слабые румынские и венгерские войска. При реализации плана «Сатурн» необходимо было замкнуть кольцо вокруг по сути целого фронта, включая две танковые армии. Позволим себе отступление: в последние два десятилетия много пишут о том, что было бы, упреди Красная армия вермахт в нанесении удара летом 1941-го. Указывают на выгодное для наступления стратегическое расположение развернутых на границе войск РККА. Однако в данном случае не уделяется должного внимания едва ли не самому важному вопросу: умению советского командования на всех уровнях осуществлять сложные наступательные операции против хорошо подготовленного противника. Так и в данном случае. Но удалось бы разгромить их? Предоставим слово генералу Сергею Штеменко, в рассматриваемый период первому заместителю начальника Оперативного управления Генштаба. Вспоминая о действиях Закавказского фронта зимой 1943 года против ГА «А», он, в частности, пишет: «Главным силам 1-й танковой армии удалось оторваться от нашей Северной группы войск. Преследование отходящего противника началось недостаточно организованно и с опозданием.

Пока что у ленты нет даже примерной даты выхода. Когда стартуют съёмки, неизвестно. Материалы по теме.

Фото | Германия. Полководцы (маршалы, генералы, адмиралы). Часть 9

Высоко оценивая Цейтцлера, фон Клейст заметил: «Самой большой проблемой при таком рассредоточении армий было обеспечение снабжения» [2]. В январе 1942 года был назначен начальником штаба генерала Герда фон Рундштедта , главнокомандующего войсками на Западе и командующего группой армий D. Он сыграл важную роль в отражении рейда союзников на Дьепп 19 августа 1942 года. Начальник штаба ОКХ[ править править код ] 24 сентября 1942 года получил звание генерал пехоты и назначен начальником Генерального штаба ОКХ , заменив Франца Гальдера [3]. Гитлер был впечатлен оптимистичными отчётами Цейтцлера. Альберт Шпеер вспоминал, что Гитлеру нужен был надёжный помощник, который, по словам Гитлера, «не размышляет о моих приказах, а энергично следит за их выполнением» [4]. После повышения Цейтцлера Гитлер сначала был впечатлён его работоспособностью и боевым духом [5]. В ноябре 1942 года советские войска окружили 6-ю армию в Сталинграде.

Цейтцлер рекомендовал 6-й армии немедленно прорваться и отойти от Сталинграда в излучину Дона , чтобы восстановить прорванный фронт.

Безуспешно пытался спасти остатки окружённой в Сталинграде 6-й армии , однако его усилия не увенчались успехом из-за разногласий с Гитлером. Участвовал в разработке планов операции Цитадель , окончившейся поражением немецких войск на Курской дуге.

Оставался на должности начальника штаба ОКХ до июля 1944 года, когда был снят с должности из-за очередных разногласий с Гитлером. Цейтцлер попросил Гитлера о личной встрече и стал настаивать на выводе северной группы армий из Прибалтийских республик прежде, чем они будут окружены.

Прошли сутки в течении которых десант в количестве 25 человек, под командованием лейтенанта Ширина, находился в ожидании на аэродроме. Однако подвела техника: забарахлил мотор у Яковлева — тот вернулся обратно, сменил самолет, но и эта машина «не полетела». Тогда генерал Харитонов приказал взлетать самолету с десантом, садится и, опираясь на информацию Шелеповой и «Кати», освободить генерала Павлова. Он также приказал еще одному Дугласу быть в готовности на аэродроме. Казалось, операция вступила в заключительную фазу и генерал Павлов вот-вот окажется на воле. Однако «тщательный осмотр и облет указанного района» результата не дал, сигналов с земли не последовало и 02. Дабы понять, что происходит в ночь на 19 марта в район Николаевки были отправлены разведчики: старшина Иван Гарлюков [29] и Вера Кононенко.

Кроме получения информации о генерале Павлове, Гарлюков должен был также «уточнить нахождение в районе х. Веселый начальника особого отдела 25 ТК — подполковника тов. Чекист был ранен в ногу и красноармейцу предстояло оказать ему помощь в эвакуации на «Большую землю». В этот раз летчики Мироненко и Яковлев доставили разведчиков в тыл врага без происшествий. Десант все также находился в готовности на аэродроме. Но никаких сигналов из района Николаевки не поступило. В ночь на 20 марта, как романтически написано в рапорте, «с восходом Луны» летчики Мироненко и Яковлев снова улетели в немецкий тыл. С ними был капитан Пантелеев, который «в случае отсутствия наших разведчиков, уточнил бы обстановку накоротке через бывших хозяев тов. Павлова и других знакомых».

Казалось, операция по спасению генерала Павлова приобрела новое дыхание и его эвакуация — дело ближайших часов. Но в эту же ночь, в 02. Вот их доклад, основанный на свидетельстве «Кати». Вначале полицаи доставили генерала в Артельное [31] , потом, 16 марта, его перевезли в село Орельки, где разместили в доме местного коменданта, этот комендант был уже немцем. Фашист сразу же обрушился на Павлова, утверждая, что он не «военный врач по фамилии Генералов», как себя называет, а советский генерал, командир корпуса. В подтверждение своих слов комендант сослался на показания двух водителей санитарного взвода 162 танковой бригады Тимофеева и Алешина. Эту ночь генерал Павлов провел уже под охраной немецких часовых. Тем временем, «Кате» удалось узнать, что комендант планирует отправить Павлова в госпиталь на станцию Лозовую или в Днепропетровск. Она поспешила в Николаевку и сообщила об этом разведчикам.

Кроме того, она принесла данные о гарнизоне села Орельки и расположении немецких постов. Гарнизон был малочисленным не более взвода солдат и разведчики принимают единственно верное в этих условиях решение — идти в село и силой оружия отбить генерала, спрятать его до ночи у надежных людей, а потом доставить к своим. У них была надежда, что в нужный момент им окажет помощь десант, подготовленный генералом Харитоновым. Однако, как и в первом случае, разведчики опоздали. За час-два до их появления в Орельках немцы поездом отправили Павлова в Лозовую. Расстроенные этим разведчики потеряли бдительность — возвращаясь они были «задержаны немецким патрулем и отведены в местную полицию для уточнения личности». Разведчик Шелепова у которой находилось оружие, гранаты, карты, светосигнальные фонари, компас, сумела убежать из-под стражи, а «Катя», Губарева и Порецкий были освобождены утром. Видимо, некоторые местные полицаи уже понимали, что немцам скоро «капут» и освободили задержанных. Кстати, этот арест и объяснил отсутствие сигналов во время вылета Дугласа с десантом в ночь на 18 марта… Находящаяся в Николаевке Шелепова, как опытный разведчик, берет на себя организацию работы по освобождению Павлова.

Об этом своем решении она информирует штаб 6-й армии. Обе разведчицы должны вернуться в Николаевку 22 марта, поэтому 21 марта самолеты в немецкий тыл для поиска Павлова не отправлялись. Но не смогли они вылететь и 22, 23, 24 марта — из-за плохих метеоусловий «сильный туман с восходом Луны». Только в ночь на 25 марта летчик Яковлев смог доставить в немецкий тыл двух разведчиков — старшину Ивана Гарлюкова и Веру Кононенко. Основной задачей их было — организация условий для освобождения Павлова, а попутной — добыть данные о местонахождении начальника особого отдела корпуса подполковника Леонова. В ночь на 26 марта авиаторы доставили из вражеского тыла старшину Василия Порецкого, старшину Ивана Гарлюкова и медсестру Полину Губареву разведчик Вера Кононенко «была оставлена в тылу противника для дальнейшей агентурной работы». Прибывшие сообщили, что 21 марта генерал Павлов на автомашине под усиленным конвоем фашистов был отвезен в Днепропетровск. Заключительные абзацы доклада выглядят так: «На этом разведка и действия по спасению генерал-майора Павлова и подполковника тов. Леонова [32] были прекращены.

ВЫВОД: Арест полицейскими Леонова, [33] а отсюда невозможность вывоза его на нашу территорию — явились следствием игнорирования элементарной конспирации со стороны самого тов. Необходимо отметить отличную работу в этой операции летчиков Яковлева [34] , Мироненко [35] и Зайкова [36] , штурмана Петрушина [37] и разведчиков Шелеповой [38] , Губаревой, Кононенко, Гарлюкова [39] и Парецкого, которые за смелую работу в тылу противника награждены мною правительственными наградами [40] ». Подписан доклад двумя военачальниками — командующим 6-й армией генерал-майором Харитоновым и членом Военного совета этой же армии — генерал-майором авиации Клоковым Василием Яковлевичем. Эти генералы приняли в судьбе 25 танкового корпуса и особенно в спасении Петра Петровича столь важное значение, что они достойны более подробного рассказа. Командарм-6 Харитонов родился в 1889 году городе Рыбинске Ярославской области в многодетной семье. Революцию и советскую власть принял всей душой — рано вступил в партию и в анкетах с гордостью писал, что является членом ВКП б с 1918 года. Вначале делал революцию в своей Ярославской губернии, а потом ушел на Гражданскую войну. Недолгое время его эскадрон входил в состав 25-й Чапаевской дивизии и он лично встречался с прославленным героем, потом рассказывал об уроках военного дела, полученных им от Василия Ивановича. Харитонов хорошо знал Запорожье в начале прошлого века город назывался Александровск и его окрестности: в годы Гражданской войны он служил здесь в должности командира кавалерийского отряда особого назначения при штабе 13-й армии и одновременно являлся заместителем председателя революционного комитета.

А в первые месяцы Великой Отечественной войны организовывал оборону Запорожья от прорвавшихся немецких танков. Но между этими двумя датами пролегла жизнь Харитонова — командование полком, учеба в Военной академии имени М. Харитонов некоторое время командовал 2-м воздушно-десантным корпусом — он хорошо знал возможности «крылатой пехоты», отсюда была его ставка на спасение Павлова с помощью десанта. Начало Великой Отечественной войны Харитонов встретил в звании генерал-майора на должности заместителя начальника штаба Южного фронта и постоянно находился там, где складывалась исключительно опасная для наших войск. Потом командовал 9-й армией и осуществил ряд блестящих операций. Так, в трудные дни, когда гитлеровцы рвались к Москве, Харитонов отвоевал у врага Ростов-на-Дону. Как известно, в 1942 году Красная Армия потерпела сокрушительное поражение под Харьковом. Вина генерала Харитонова в этом была, но не самой большая. Командование же Юго-Западного направления выставило генерала основным виновником и решило предать его суду.

Ставка утвердила это решение. Харитонова вызвали в Москву, началось следствие, однако передавать дело в трибунал, вопреки обыкновению, не торопились. Вот что впоследствии писал об этом Александр Михайлович Василевский [41] : «После неудачной Харьковско-Барвенковской операции, проводившейся войсками Юго-Западного и Южного фронтов в мае 1942 года, генерал-майор Харитонов, командовавший тогда 9-й армией Южного фронта, был отстранен от обязанностей и по настоянию командования Юго-Западного направления привлечен к судебной ответственности. Подробно зная всю историю этой операции и истинные причины ее неудач [42] , я доложил Сталину, что вина Харитонова в данном случае является относительной, и просил не только не отдавать его под суд, а как хорошего военачальника назначить командующим войсками армии». Так в том же 1942 году генерал оказался во главе 6-й армией… Если бы не ранний уход из жизни Федор Михайлович несомненно мог бы вырасти в военачальника крупного масштаба, мог стать бы одним из советских маршалов-победителей. Это был, как говорят, генерал суворовского типа: небольшого роста, смуглый, энергичный он поражал бойцов выносливостью и отвагой и они шли за ним, презирая опасность. Но судьба распорядилась так, что Харитонов заболел и скоропостижно скончался 28 мая 1943 года, в полном расцвете сил и военного таланта. Под стать командарму был и его комиссар. Член военного совета 6-й армии генерал Клоков Василий Яковлевич 1902-1968 отличался храбростью, спокойствием и хладнокровием даже в самой напряженной боевой обстановке.

Он был уроженцем города Мариуполя Донецкой области и очень рано приобщился к революционной деятельности — участник Гражданской войны. В ряды Коммунистической партии вступил в 1924 году, по так называемому «ленинскому призыву» в дни смерти В. Участник советско-финской войны. Указанное в рапорте звание «генерал-майора авиации» было присвоено ошибочно, присвоение в последующем звания генерал-лейтенант обошлось уже без приставки «авиации». В шестидесятые годы Василий Яковлевич стал известен тем, что после создания отряда космонавтов пришел «за квартирами» в Моссовет: «Космонавтов надо где-то поселить». Работы эти были настолько секретными, что столичное руководство даже не подозревало об них. Ему ответили: «Какие космонавты? Это будет лет через 20! Космонавты «гагаринского набора» любили и ценили Клокова его за деловитость и энергию.

А возможности их были ограничены, ведь и сама 6-я армия попала под удар немецкого «бронированного кулака» — танкового корпуса СС и 48 танкового корпуса, прорвавшего нашу оборону. Казалось, что в такой обстановке командованию 6-й армии было бы не до командира 25-го корпуса, но старые вояки делали все, чтобы спасти раненого генерала Павлова. Впрочем, для тех, кто помнит выражение: «Русские своих не бросают! Но не только командиры Павлова, но и подчиненные боролись за его спасение. Один только поступок командира 2-го танкового батальона 162-й танковой бригады капитана Пантелеева о много говорит. Константин Константинович, по сути инвалид, да еще и раненый, находит в себе силы и летит во вражеский тыл — спасать комкора. Вообще, близкое знакомство с этой историей, свидетельствует об удивительном оптимизме и самого Петра Петровича и тех людей, которые его знали. Когда весть о его пленении, точнее, о том, что он пропал без вести, достигла семьи, супруга генерала Анна Андреевна, которая в это время находилась в Горьком в эвакуации, оставила сына Вячеслава у родителей и поехала в Москву — «спасать мужа». Она прорвалась к командующему бронетанковыми и механизированными войсками Красной армии генерал-полковнику танковых войск Якову Николаевичу Федоренко [43] , с которым семья Павловых познакомилась еще в предвоенные годы во время службы в Киевском военном округе.

Яков Николаевич, выслушав встревоженную Анну Андреевну и сказал: — Аннушка, не волнуйся, не пропадет твой Петр! Обязательно вернется! Как мне кажется заключительная часть рапорта нуждается в неком комментарии. Во-первых, трудно не согласиться с высокой оценкой действий летчиков и разведчиков. Эти, в основном очень молодые люди, действительно проявили чудеса храбрости и находчивости. Согласитесь, не так это просто сажать самолет во вражеском тылу, идти в разведку и постоянно пренебрегать опасностью. Ведь ворвавшиеся в Запорожье гитлеровцы продолжили террор в отношении местного населения, расстреливая за каждого своего убитого по «десять коммунистов», хватая первых попавшихся людей. Кстати, для летчиков и разведчиков участие в операции по освобождению генерала Павлова — также было заметным событием. К примеру, в личных делах авиаторов эти эпизоды прописаны с подробностями.

Но, и это во-вторых, вывод генералов Харитонова и Клокова о том, что «невозможность вывоза его Павлова — авт. Павлова» — вызывает резкое возражения. Конечно, генерал Харитонов и генерал Клоков много сделали для освобождения Павлова, но ведь спасти его не смогли. И видимо опасаясь упреков старших начальников захотели себя хоть как-то реабилитировать — и вписали про «элементарную конспирацию». Конечно, себя они «обелили», хотя, как сейчас мы понимаем, их и не в чем было упрекать. Как нельзя, на мой взгляд, также упрекнуть в чем-то и трижды раненого генерала. Но Петру Петровичу, как можно предположить, эта запись впоследствии аукнулась не раз. Показательно, что в рапорте строчки подчеркнуты толстой черной линией, сделанной, видимо, в послевоенные годы… Петр Петрович Павлов появился на свет в слободе Уразово Курской области, ныне Валуйского района Белгородской области, в многодетной крестьянской семье. Несмотря на то, что его родители занимались сельскохозяйственным трудом, они хорошо понимали важность образования и сумели выучить всех своих восьмерых детей.

Петр учился в Уразовском коммерческом училище [44] , но не закончил — началась революция. Павлов родился в 1902 году, на момент начала Гражданской войны ему исполнилось 15 лет — воевать было еще рано. Но парнем он был не по годам крепким, а потому решился на «революционный подлог», добавил себе четыре года и новая дата рождения 1898 год сопровождала его до конца жизни. Уже в октябре 1917 года он становится бойцом Купянского [45] пролетарского красногвардейского отряда. Крупный железнодорожный узел Купянск в годы Гражданской войны побывал в нескольких «государствах»: входил в красную «Донецко-Криворожскую Республику», Украинскую державу гетмана Скоропадского был оккупирован немцами, приглашенными гетманом , входил в Украинскую ССР, в состав белогвардейского Юга России и опять вернулся в УССР. Такая же бурная участь была и у бойцов сформированного в нем отряда. Так, в феврале 1918 года Петр становится отделенным командиром 12 стрелкового полка 42 стрелковой дивизии Южного фронта. А уже в мае того же года — командиром взвода Отдельного кавалерийского эскадрона Южного фронта. Потом он вытянул «счастливый билет» — стал командиром эскадрона и начальником хозяйственной команды в 23 Кавалерийском полку 1-й Конной армии.

Именно служба в этой прославленной армии, командиры которой возглавили впоследствии вооруженные силы страны, служила ему «защитным зонтиком» в годы службы, оберегая от репрессий и других неприятностей. После Гражданской войны Павлов остался в армии и служил командиром эскадрона в 24-м Донском кавалерийском полку, потом — в 19-м Кавалерийском Манычском полку. В октябре 1927 года, как опытного командира, его назначают временно исполняющим должность начальника учебной полковой школы и к нему приходит понимание о необходимости учиться, знаний не хватало. После годичной учебы возвращается в полк и два года служит на разных должностях в 4-й Ленинградской кавалерийской дивизии, расквартированной в Петергофе. В 1932 году дивизию перебазировали в Белорусский военный округ, в город Слуцк, но Петр Петрович остается в Северной столице. В его судьбе наступили большие перемены: из кавалериста он становится танкистом. Пришлось снять шпоры, малиновым звоном отдающие при каждом шаге, и учить материальную часть танка. Павлов имел рост 183 сантиметра, был крупным в плечах — трудно даже сказать как помещался в боевой машине, но он очень увлекся бронетанковым делом, понимая, что именно новый род войск будет определять исход предстоящей войны. Учился хорошо, его старания были оценены — Павлова направили преподавателем тактики и типографии в Горьковскую бронетанковую школу имени Сталина.

Но как говорится, суха теория, а древо жизни пышно зеленеет, с января 1939 года Павлов, в качестве помощника командира 38-й легкотанковой бригады Киевского военного округа, на практике воплощает те принципы, которые он провозглашал в качестве преподавателя. Бригада, командиром которой являлся полковник Михаил Ефимович Катуков 1900 — 1976 , будущий маршал бронетанковых войск и дважды Герой Советского Союза, была вооружена лёгкими танками Т-26 и дислоцировалась в Шепетовке. В ее составе Петр Петрович принял участие, как тогда писали, «в освободительном походе рабочих и крестьян от гнёта капиталистов и помещиков в сентябре-октябре 1939 года в восточных районах Польши». Служба ладилась и уже в августе 1940 года он становится помощником генерал-инспектора Бронетанковых войск Красной армии, эту должность тогда занимал генерал Вершинин Борис Георгиевич 1899 — 1953 недавний военный атташе при посольстве СССР в Германии. Вскоре Павлов вернулся на должность командира 38-й легкотанковой бригады, но возглавлял ее недолго — в преддверии приближающейся войны в танковых войсках начались структурные изменения. В начале 1941 года на основе 38-й и 36-й танковых бригад приступили к формированию 41-й танковой дивизии и в марте того же года Павлова назначили ее командиром. Дивизия входила в 22-й механизированный корпус и располагалась в небольшом городке Владимире-Волынском, буквально на границе с Польшей, которая уже была захвачена немцами. Такое расположение дивизии способствовало тому, что уже в 4. Несмотря на превосходство противника, 41-я дивизия не только оборонялась, но участвовала в контрнаступлениях — под Дубно, уничтожив до трёх батальонов пехоты противника, 10 противотанковых орудий и 2 артбатареи.

Бои были настолько тяжелыми, что через месяц в строю остался только один танк из 415 начинавших войну и полтысячи солдат и офицеров. В сентябре из оставшихся в живых бойцов была сформирована 143-я танковая бригада. Павлов получил новую должность — в сентябре 1941 года его назначили заместителем командира 46-й танковой бригады, которая располагалась в подмосковной Кубинке. Командиром соединения являлся генерал-майор танковых войск Василий Алексеевич Копцов, [46] удостоенный звания Героя Советского Союза за бои с японскими милитаристами на реке Халхин-Гол Монголия в 1939 году. Бригада была направлена на Волховский фронт, отлично воевала и впоследствии стала 7-й гвардейской. В этих боях Петр Петрович зарекомендовал себя смелым, инициативным командиром, умеющим быстро ориентироваться в любой обстановке. Под Тихвином он заменил раненого командира бригады и за умелое руководство боем, мужество и отвагу был представлен к награждению орденом Красного Знамени. Правда, позже начальство рассудило иначе — Павлова удостоили Красной Звезды орден Красного Знамени получил комбриг Копцов , но, как бы в виде компенсации, Петра Петровича назначили заместителем командующего 59-й армией Волховского фронта по автобронетанковым войскам и представили к генеральскому званию. Кстати, этим же документом был «произведен в генералы» еще один знаменитый советский танкист — Черняховский Иван Данилович 1907-1945 , впоследствии дважды Герой Советского Союза, генерал армии и командующий фронтом.

Ставка приняла решение о создании танковых корпусов [47]. Всего предполагалось сформировать 25 таких соединений: 11 — на фронтах и 14 — в резерве. Петру Петровичу поручалось сформировать 25-й танковый корпус. Штаб корпуса размещался в Москве, а 111-я танковая бригада — под Тамбовом, 162-я танковая бригада — в лесах под Муромом, 175-я танковая бригада — в районе Куйбышева, 16-я мотострелковая бригада — в Гороховецких лагерях Горьковской области. Несмотря на такую разбросанность, работа по формированию корпуса были завершены быстро и уже в начале 1942 года соединение было передислоцировано на Брянский фронт. После раздела, 8 июля 1942 года, Брянского фронта на Брянский и Воронежский, корпус вошел в состав Воронежского фронта и продолжил комплектование. Для иллюстрации дальнейшего боевого пути генерала и возглавляемого им корпуса обратимся к изданному Главным управлением кадров Министерства обороны России справочнику «Комкоры». В нем о 25 корпусе говорится: «Корпус участвовал в Воронежско-Ворошиловградской оборонительной операции, прочно удерживал оборону на чижовском [48] плацдарме южнее г. Воронеж, затем в Среднедонской наступательной операции.

В ходе последней части корпуса наносили удар в направлении городов Богучар, Слобода, Кашары и за 10 дней боев прошли свыше 350 км, вышли западнее г. Морозовск, задержав продвижение противника, пытавшегося деблокировать окруженную группировку войск под Сталинградом. С февраля 1943 г. В этой операции корпус в течение 13 суток действовал в отрыве от главных сил армии, ведя тяжелые бои с превосходящими силами противника». Красноречиво об этом говорят наградные документы — за небольшой период генерал был награжден двумя орденами Красного Знамени. Так, 7 октября 1942 года, по результатам боев за Воронеж, заместитель командующего войсками Воронежского фронта генерал-майор танковых войск Яркин Иван Осипович 1900-1967 представил Петра Петровича к награждению орденом Красного Знамени. В этом документе отмечается: «25 Танковый корпус, действуя на северной окраине Воронеж против 594 пехотной дивизии нанес противнику следующие потери в живой силе и технике: 2000 солдат и офицеров, 7 самолетов, 22 ПТО, 47 пулеметов и в районе Подклетное — рабочий поселок уничтожено: 5 танков, 1 самолет, 700 солдат и офицеров, захвачены трофеи: 3 грузовые машины, 1 пулемет, 2000 патронов. Павлов в военном отношении подготовлен отлично, систематически занимается вопросам боевой подготовки личного состава корпуса. Требовательный к себе и к подчиненным.

Пользуется заслуженным, деловым и политическим авторитетом среди всего личного состава корпуса». Любопытно, что генерал Яркин в тот же октябрьский день также оформлял представление на командира 17-го танкового корпуса полковника Павла Павловича Полубоярова, [49] и сделал в его наградном листе «описку» — назвал 17 танковый корпус «25 танковым корпусом», документ так и утвердили. Как говорится, оговорка по Фрейду… Анализ награждения вторым орденом позволяет еще больше убедиться в высочайшей оценке командованием фронта его достижений. Павлов Петр Петрович командует корпусом, который успешно совершил прорыв оборонительной полосы противника и рейдом в глубокий тыл содействовал разгрому и уничтожению 8-й Итальянской армии и румынских частей. Показал искусство вождения корпуса в рейде.

Как только я услышал о русской артиллерийской подготовке и понял, что обстановка будет развиваться, как и предполагалось, я обратился к Гитлеру с просьбой о выводе корпуса из резерва. Если же события не примут опасного оборота, такая предосторожность не повредит.

В это время Гитлера в Восточной Пруссии не было - он находился в своем поезде на пути в Мюнхен или Берхтесгаден. Его сопровождал личный штаб, в который входили фельдмаршал Кейтель и генерал Йодль. По телефону я сообщил фюреру об этой новости и с большим трудом убедил его вывести танковый корпус "X" из резерва верховного главнокомандующего и передать его в распоряжение группы армий "Б". Даже тогда он хотел отложить принятие решения по этому вопросу и дождаться дальнейших сообщений с фронта. Как обычно, с немалым трудом мне удалось убедить его, что потом будет слишком поздно. Добившись согласия Гитлера на вывод танкового корпуса из резерва, я почувствовал себя прямо-таки победителем. Командование группы армий "Б" было от этого в восторге.

Артиллерийская бомбардировка румынских позиций становилась все более интенсивной. И вот под прикрытием сильной снежной метели, в двадцатиградусный мороз Красная Армия перешла в наступление. На румын шли массы танков с пехотой, находившейся на танках или двигавшейся позади них. Повсюду русские имели огромное численное превосходство. Румынский фронт представлял собой печальную картину полного хаоса и беспорядка. Штаб группы армий "Б" теперь получал поток часто совершенно противоречивых сведений, которые тут же препровождались в генеральный штаб.

Война и неправда

Оставался на должности начальника штаба ОКХ до июля 1944 года, когда был снят с должности из-за очередных разногласий с Гитлером. Цейтцлер попросил Гитлера о личной встрече и стал настаивать на выводе северной группы армий из Прибалтийских республик прежде, чем они будут окружены. Гитлер отказался, последовала шумная ссора. Поскольку его отставка уже несколько раз отвергалась, Цейтцлер сказался больным, что давало ему возможность снять с себя ответственность, груз которой он категорически не желал нести. Гитлер не остался в долгу: он лишил Цейтцлера всех привилегий, даваемых званием, после чего отдал унизительный приказ уволить непокорного генерала из армии без права ношения формы.

Книга уникальна по подбору материалов и дает реальную...

Немецкие приготовления Мои пять требований произвели на Гитлера гораздо большее впечатление, чем я ожидал. Прежде всего, он отдавал себе полный отчет об опасности на огромном участке Восточного фронта между Сталинградом и группой армий «Центр».

Следовательно, его советники могли внушить ему ту или иную мысль, если они часто повторяли ее, твердо придерживаясь своей точки зрения. Ведь заставил же я Гитлера осознать опасность положения, создавшегося на левом фланге группы армий «Б». Теперь, когда он знал об этой опасности, следовало избрать один из трех возможных путей, чтобы избежать ее.

Первый путь — кардинальный и наиболее эффективный — отвести войска Сталинградского фронта на запад, таким образом укоротить опасный левый фланг и высвободить большое количество дивизий, которые можно затем использовать в другом месте. В этом случае мы имели бы сильный новый фронт и одновременно создали бы в своем тылу необходимый нам подвижной резерв. Достоинства данного решения, которое было, несомненно, самым лучшим, должны быть очевидны каждому.

Но это привело бы к оставлению Сталинграда — основной цели нашего летнего наступления, то есть явилось бы запоздалым исправлением первоначальных ошибок, допущенных верховным командованием при планировании данного наступления. Этот путь оказался совершенно неприемлемым для Гитлера. Он выходил из себя, когда на подобное решение проблемы только намекали в его присутствии.

Несмотря ни на какие обстоятельства, Гитлер всегда принципиально отказывался соглашаться на оставление какой бы то ни было территории. На этом принципе, если его так можно назвать, Гитлер особенно упорно настаивал в своей знаменитой речи о Сталинграде, с которой он обратился к немецкому народу в октябре 1942 г. Он сказал: «Немецкий солдат остается там, куда ступит его нога».

И далее: «Вы можете быть спокойны — никто не заставит нас уйти из Сталинграда». Эти утверждения укрепили его упрямство, и удержать Сталинград стало теперь для Гитлера вопросом его личного престижа. Ничто не могло заставить его передумать.

Второй путь являлся, в сущности, вариантом первого. Предполагалось, что в течение некоторого времени мы будем удерживать свои позиции в Сталинграде. Проведя необходимые мероприятия, мы оставим город перед самым контрнаступлением русских войск.

Это было компромиссное решение. Оно имело все недостатки, свойственные компромиссам, и все-таки это было решение, хотя оно и содержало в себе одно большое «но», не поддающееся учету. Позволит ли нам русский климат осуществить такой отход, когда наступит критический момент?

Поэтому второй путь казался опасным. Впрочем, Гитлер не принял его, хотя казалось, что это решение ему понравилось по той простой причине, что оно давало возможность отложить рассмотрение вопроса. Он никогда не принимал неприятного решения сразу, если мог вернуться к нему позже.

Свойственную ему нерешительность Гитлер прикрывал тем, что он якобы «дает обстановке возможность созреть». Третий путь состоял в замене ненадежных армий наших союзников, удерживавших опасный участок фронта, хорошо оснащенными немецкими дивизиями, поддержанными мощными резервами. Для проведения этого решения в жизнь немецкое верховное командование не располагало ни достаточными резервами войск, ни боевой техникой.

Чтобы заменить венгров, румын и пр. Переброска их вдоль фронта была бы очень трудна, а если учесть плохую систему коммуникаций в России, то проведение этого мероприятия было бы сопряжено с невероятными осложнениями. Вполне вероятно, что русские, контрнаступления которых мы теперь ожидали, нанесли бы удар по нашему левому флангу как раз во время смены войск.

Итак, это решение тоже не было принято. Таким образом, ни один из трех путей выбран не был: первые два — из-за упрямства Гитлера, третий — как неосуществимый в тех обстоятельствах. Вместо этого решено было провести отдельные незначительные мероприятия, которые, по признанию генерального штаба, не могли кардинальным образом повлиять на сложившуюся обстановку.

Многие сомневались, что проведение этих мероприятий принесет какую-либо пользу. Если бы опасность, о которой мы говорим, не была сначала чисто предположительной, Гитлер, по всей вероятности, одобрил бы это решение. Некоторые из проводимых нами мероприятий заключались в следующем.

На опасном левом фланге был создан небольшой резерв. В него входил один танковый корпус в составе двух дивизий — одной немецкой и одной румынской. Во всех отношениях этот корпус был очень слаб.

В промежутках между дивизиями наших союзников были расположены небольшие немецкие части, такие, как противотанковые дивизионы, взятые из резерва ОКВ. Предполагалось, что этими частями будут усилены войска, расположенные на опасных участках фронта. Посредством подобной «тактики усиления» командование надеялось укрепить дивизии наших союзников, воодушевить их и оказать им помощь в отражении наступления противника.

В случае если соединения наших союзников будут смяты, части усиления удержат свои позиции и ограничат прорыв противника. Тогда создадутся благоприятные условия для нашего контрудара. Это был хорошо продуманный план, но и он имел очевидные изъяны.

Если войска союзников, находящиеся между нашими частями усиления, будут разгромлены слишком быстро и если мы своевременно не будем располагать достаточными силами для нанесения контрудара, части усиления окажутся в безнадежном положении и в конце концов будут списаны со счета. Следовательно, и «тактика усиления» была весьма сомнительным выходом из положения. К штабам крупных соединений наших союзников была прикомандирована группа связи, состоявшая из офицеров генерального штаба и подразделений связи.

Штабы наших союзников не имели такого опыта и дисциплины, как немецкие. Кроме того, их структура командования и система связи были громоздки и медлительны. Мы надеялись, что созданные нами группы связи компенсируют эти недостатки.

В широких масштабах мы практиковали радиообман с целью скрыть от противника тот факт, что на левом фланге не было немецких войск, и создать у него неправильное представление о наших силах на этом участке фронта. Выше были перечислены лишь некоторые из намеченных нами мероприятий. Проведение их в жизнь потребовало большой и весьма сложной штабной работы, исключительно внимательного отношения к деталям и хорошей организации дела.

Специалисты прекрасно понимали, что одних этих мероприятий совершенно недостаточно. Но по указанным мною причинам мы старались обеспечить наибольшую их эффективность. В самом проведении этих мероприятий таилась, однако, опасность: если Гитлер убедится, что подготовка проведена, он забудет об осторожности.

Поэтому приходилось снова и снова заострять внимание Гитлера на серьезности создавшейся у Сталинграда обстановки, напоминая ему о тех пяти требованиях, которые я перечислил выше, и о возможности только двух правильных решений. Делать это, несмотря на гнев Гитлера, было моим служебным долгом. Что касается пунктов 1, 3, 4 и 5, которыми я закончил свой доклад и к которым неоднократно возвращался, то в конце концов Гитлер принял их и начал действовать в соответствии с ними.

К несчастью, он вообще был склонен к компромиссным решениям, которые зачастую осуществлялись слишком поздно. Одно из проведенных нами мероприятий заключалось в создании в целях прикрытия левого фланга постоянной системы разведки, располагающей необходимыми средствами связи. Это потребовало организации тесного взаимодействия между соответствующими отделами генеральных штабов сухопутных и военно-воздушных сил и разведывательных частей со штабом группы армий «Б».

Командующий группой армий и его начальник штаба разделяли нашу точку зрения. Это было видно из их донесений Гитлеру об обстановке и намерениях противника. Комплексные разведывательные мероприятия вскоре подтвердили наши опасения.

Противник медленно, но настойчиво увеличивал свои силы перед нашим левым флангом. Теперь это уже не вызывало сомнений. Более того, показания пленных начали раскрывать наличие на этом участке фронта весьма боеспособных русских дивизий.

Из этого можно было сделать только один вывод — наступление русских неизбежно. Намерения русских Теперь стало очевидно, что ход мыслей русского Верховного Командования был тот же, что и немецкого генерального штаба. Русские решили начать свое зимнее наступление, нанеся удар по левому флангу группы армий «Б».

В случае успеха эта операция принесла бы им большие выгоды. Наши обманные мероприятия не ввели русских в заблуждение. Они хорошо знали, что этот участок фронта удерживается войсками наших союзников, которые, по их расчетам, были менее стойки в обороне.

Мы все еще не знали, на каком участке растянутого левого фланга русские нанесут удар — на румынском, находившемся близ Сталинграда, на более западном итальянском или, наконец, на венгерском, который протянулся еще дальше на запад. С чисто тактической точки зрения наиболее результативным был бы удар по самой западной оконечности фланга. Но это было бы исключительно смелое решение, а русское Верховное Командование, по-видимому, не хотело рисковать.

Казалось, оно предпочитало придерживаться более осторожного плана. В течение первой половины ноября в это время ставка Гитлера и главное командование сухопутных сил передислоцировались из Винницы в Восточную Пруссию картина будущего русского наступления становилась все яснее. Русские собирались нанести удар северо-западнее Сталинграда, вероятно, на участке, занимаемом румынскими войсками.

Но на какой день намечено русскими начало наступления, мы еще не знали. Перед наступлением Упорно отказываясь принять какое-либо из основных решений, Гитлер, однако, разрешил провести мероприятия, направленные на усиление войск, занимавших участок фронта, над которым нависла русская угроза. Но даже теперь он не терял надежды захватить Сталинград.

Он гневно отдавал приказы продолжать бои в городе за каждый дом, за каждый квартал, и 6-я армия несла напрасные потери. Последние резервы ОКВ — первоклассные штурмовые саперные батальоны — были переброшены в Сталинград, где они должны были захватить застроенный район, прибегнув к «новой штурмовой тактике». Эти батальоны были уничтожены.

А тем временем северо-западнее Сталинграда все явственнее надвигалась угроза. В начале ноября Гитлер выступил с политической речью, в которой заявил: «Я хотел выйти к Волге в определенном месте, возле определенного города. Случилось так, что этот город носит имя самого Сталина… Я хотел взять этот город.

Не делая преувеличенных заявлений, я могу теперь сказать вам, что мы его захватили. Только небольшая его часть пока еще не в наших руках. Время в данном случае не имеет никакого значения».

Это была странная речь. Гитлер говорил и как верховный главнокомандующий, и как партийный агитатор. Нельзя было не опасаться, что Гитлер, заявив однажды о своих намерениях на всю Германию и на весь мир, откажется когда-либо изменить их, так как выполнение этих намерений станет для него вопросом личного престижа.

А когда речь идет о престиже, диктаторы, как известно, всегда проявляют повышенную чувствительность. Более того, Гитлер был политиком, а не солдатом. Объявляя о своих намерениях, он думал дать ясные цели своим командирам и войскам и таким образом укрепить их решимость.

Гитлер считал, что его речи повышают стойкость солдат. Он не знал, как будут звучать его слова в ушах высших командиров, младших офицеров и солдат, ожесточенно сражавшихся и умиравших в Сталинграде. Он не знал, какое впечатление могут произвести его слова на генеральный штаб сухопутных сил и его начальника.

Кстати, мне никто не сообщил об этой речи до того, как она была произнесена, — впервые я услышал ее по радио. В течение первых недель ноября я снова и снова представлял свои основные требования Гитлеру. Благодаря данным нашей разведки картина становилась яснее с каждым днем.

Мы работали в тесном взаимодействии с военно-воздушными силами, подвергая районы сосредоточения русских войск ударам с воздуха. Большего мы не могли сделать. Оставалась единственная надежда.

Несмотря на все, еще можно было в самый последний момент убедить Гитлера принять основное решение. Я беспрестанно приводил ему все новые и новые доказательства. Весь генеральный штаб — от старшего начальника до рядового сотрудника — разделял мои мрачные предчувствия и с тревогой ожидал неизбежного, как мы все понимали, русского наступления.

Если оно будет успешным, оно поставит всю сталинградскую армию в отчаянное положение. Ужасно предвидеть надвигающуюся катастрофу и в то же время не иметь возможности предотвратить ее. Тяжело видеть, что единственное в тех условиях средство излечения отвергается единственным человеком, который может принимать решения, — Гитлером.

Командующий группой армий «Б» и его начальник штаба дали такую же оценку обстановки, как я. Они тоже считали, что избежать надвигающейся катастрофы можно, только приняв кардинальное решение. Они чувствовали себя несчастными, так как были не в состоянии влиять на ход событий.

Они могли только заострить внимание Гитлера на действительном положении дел, представляя свои донесения с оценкой обстановки. Сосредоточивая внимание на самом опасном участке фронта, они старались не пропустить критического момента. Конечно, мы пытались наносить удары по движущимся колоннам и районам сосредоточения русских войск авиацией и дальнобойной артиллерией.

Но самое большее, что могли дать такие действия, это отсрочить день наступления. Предотвратить наступление можно только тогда, когда обороняющийся имеет абсолютное превосходство в воздухе и способен беспрерывно наносить мощные удары по железным и шоссейным дорогам, а также по районам сосредоточения противника. Мы не обладали военно-воздушными силами необходимых для этого размеров.

Такова была обстановка, когда на нас со всей яростью обрушилась суровая русская зима. Теперь мы знали, что наступления русских придется ждать недолго. Русское наступление началось Ранним утром 19 ноября 1942 г.

Наша группа связи проследила за тем, чтобы эта телеграмма пришла к нам через штаб группы армий «Б» без задержки. Итак, наступление началось, и мы были уверены, что оно будет развиваться так, как мы не раз говорили об этом Гитлеру. Теперь нам предстояло убедиться, правильно ли мы подсчитали силы русских.

Гитлер дал согласие на вывод его из резерва». Этот единственный резервный корпус мог быть введен в бой только по личному приказанию Гитлера. Как только я услышал о русской артиллерийской подготовке и понял, что обстановка будет развиваться, как и предполагалось, я обратился к Гитлеру с просьбой о выводе корпуса из резерва.

Если же события не примут опасного оборота, такая предосторожность не повредит. В это время Гитлера в Восточной Пруссии не было — он находился в своем поезде на пути в Мюнхен или Берхтесгаден. Его сопровождал личный штаб, в который входили фельдмаршал Кейтель и генерал Йодль.

По телефону я сообщил фюреру об этой новости и с большим трудом убедил его вывести танковый корпус «X» из резерва верховного главнокомандующего и передать его в распоряжение группы армий «Б». Даже тогда он хотел отложить принятие решения по этому вопросу и дождаться дальнейших сообщений с фронта. Как обычно, с немалым трудом мне удалось убедить его, что потом будет слишком поздно.

Добившись согласия Гитлера на вывод танкового корпуса из резерва, я почувствовал себя прямо-таки победителем. Командование группы армий «Б» было от этого в восторге. Артиллерийская бомбардировка румынских позиций становилась все более интенсивной.

И вот под прикрытием сильной снежной метели, в двадцатиградусный мороз Красная Армия перешла в наступление. На румын шли массы танков с пехотой, находившейся на танках или двигавшейся позади них. Повсюду русские имели огромное численное превосходство.

Румынский фронт представлял собой печальную картину полного хаоса и беспорядка.

Зоной политического и торгового сотрудничества с британцами была прежде всего Португалия. Но ключевую роль в этом англо-американо-германском сотрудничестве все же играла Швейцария. Причина в том, что в швейцарской юрисдикции был зарегистрирован Банк международных расчетов BIS. Эта банковская структура была создана задолго до мировой войны — в 1930 году. Ее учредителями выступили центробанки Германии, Великобритании, Франции, Италии и Бельгии, а также частные американские банки во главе с банкирским домом J. Morgan, являвшимся совладельцем ФРС. Начало мировой войны в Европе нисколько не повлияло ни на состав учредителей, ни на формат их сотрудничества. Один из таких вопросов — об имуществе жертв нацистских концлагерей. Золотые зубные протезы и другие ценности миллионов замученных в Собиборе, Майданеке, Треблинке, Освенциме и др.

В то же время Германия, заинтересованная в приобретении военных технологий и стратегического сырья через нейтральные страны, испытывала дефицит валюты. Поэтому директорат BIS принял следующее решение. В руководство банка были введены нацистские чиновники Вальтер Функ и Эмиль Пухль. В самом рейхе они отвечали за обработку золота, добытого в концентрационных лагерях. По их распоряжению переработанные таким путем драгоценности репатриировались в хранилища Банка международных расчетов.

Похожие новости: