Спектакль по роману Ф. Достоевского Преступление и наказание – первая работа на александринской сцене режиссера современной Восточной Европы – Аттилы Виднянского. Александринский театр. В Санкт-Петербурге открыта новая сцена Александринского театра. Форум-открытие прошел накануне вечером в Александринском театре. лучший подарок Александринскому театру к его 260-летию.
ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ (X МЕЖДУНАРОДНЫЙ ТЕАТРАЛЬНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ
Сцены из романа Фёдора Михайловича Достоевского «Преступление и наказание» от режиссёра Искандера Сакаева на сцене театра "Левендаль". «Преступление и наказание» в МХТ — спектакль о людях, потерявших Бога, фотолента «РИА-Новости», 20.03.2012. "Преступление и наказание" по роману Ф.М. Достоевского (выпущен в 2016 году). Ну а публика уверена: спектакль «Преступление и наказание» — лучший подарок Александринскому театру к его 260-летию. Решили сходить с подругой в Александринский театр, выбор пал именно на этот спектакль, так как мы обе очень любим произведение Достоевского "Преступление и наказание". В 2016 году режиссер Аттила Виднянский, художественный руководитель венгерского национального театра, поставил на сцене Александринского театра спектакль «Преступление и наказание».
"Преступление и наказание" от Александринки
Преступление и наказание от Александринского театра по акции. Театральное представление «Спектакль «Преступление и наказание»» прошло в Александринском театре 24 декабря 2023 года. Смотрите онлайн видео «Александринский Театр "ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ" Аттилы ВИДНЯНСКОГО» на канале «Легкие блины с клюквеной заправкой» в хорошем качестве, опубликованное 24 ноября 2023 г. 15:55 длительностью 00:17:19 на видеохостинге RUTUBE. 10 сентября премьерой спектакля художественного руководителя Национального театра Венгрии Аттилы Виднянского «Преступление и наказание» по роману Ф. М. Достоевского Александринский театр открывает. Первой премьерой Александринского театра в новом театральном сезоне станет спектакль по философскому роману Франца Кафки "Процесс" венгерского режиссера Аттилы Виднянского.
В Александринском театре поставили "Преступление и наказание"
Проблема, однако, в том, что режиссер, пожалуй, слишком рационалистично, не без некоторого схематизма, пролагает для героя путь к спасительному выходу. Холодность, в которой не без оснований упрекнула критика спектакль, обусловлена заметным пренебрежением режиссера живой и полнокровной актерской эмоцией. Картина мучительных человеческих страданий, разворачиваемая перед нами на протяжении пяти с половиной часов, странным образом мало трогает и мало волнует. Крик, вызванный отчаянием, остается только громким звуком, метания по сцене — всего лишь чисто внешней физической динамикой. В значительной мере эта особенность спектакля, крайне затрудняющая его непосредственное восприятие, обусловлена не только опасением его создателя скатиться в мелодраму, но и важной составляющей режиссерской концепции. Потому что почти все они являются и палачами исключение одно — Соня Мармеладова.
Доведенные до крайней униженности, они самоутверждаются за счет других. И чем глубже унижение, тем сильнее жажда выместить свою обиду на ближнем, властвовать над ним. Логика, надо признать, не противоречащая Достоевскому, а вполне согласующаяся с его беспощадным психологическим анализом. Но у Достоевского к ней всё не сводится, человек у него слишком «широк», чтобы поместиться в эту логику без остатка, и сострадание к несовершенному человеку — один из столпов, на которых держится художественный мир русского писателя. Виднянский куда менее щедр на сострадание, слишком, пожалуй, отстранен и сдержан.
Порой даже может возникнуть подозрение, что он поддерживает озвученную Лебезятниковым максиму: «Сострадание в наше время даже наукой запрещено» и, кстати сказать, Лебезятников в исполнении молодого актера Ивана Ефремова сохраняет верность этому тезису, даже разоблачая «благотворительность» Лужина, ибо решается на это разоблачение не из добрых чувств к Соне, а скорее из жажды насладиться унижением своего чванливого визави. Раскольникова, который зорко следит за всеми событиями, происходящими с другими персонажами, режиссер проводит не через опыт сострадания этот путь для героя закрыт до финальной сцены , а через осознание того, что каждый, кто категорично настаивает на своем праве, может в любую минуту оказаться униженной и беззащитной жертвой — какой бы силой и уверенностью в себе он не обладал. Только это и может вызвать у современного героя сомнения в незыблемости «теории». Трудно представить себе что-либо подобное в сознании Раскольникова-Паламишева. Соня для него — не поддающаяся никакому рациональному объяснению загадка, и по отношению к ней он чувствует изумление и растерянность.
Между тем Соня в исполнении Анны Блиновой — единственный персонаж спектакля, излучающий правда, лишь с конца первого действия мощное душевное тепло. Внешне невзрачная, она поначалу мало приметна и выделяется из толпы «черных ватников» лишь тем, что выйдя на авансцену в исподнем белом белье, устало, неумело и стыдливо выставляет обнаженную ногу видно, наглым манерам уличной научиться так и не смогла. Но чтение ею истории о воскрешении Лазаря — эта сцена подводит итог первому акту — неожиданный эмоциональный взрыв, особенно сильно поражающий после долго царившего на сцене холода. Одетая во все черное, даже не взяв в руки книгу и глядя в темное пространство зала, молодая актриса произносит евангельский текст слегка дрожащим грудным голосом, очень просто, без пафоса, без слезливо сентиментальных интонаций и с такой предельно сосредоточенной, искренней, непоколебимо твердой уверенностью в чуде, что сопротивляться духовной силе ее героини, кажется, невозможно. Но нет — Раскольников отвечает ей во втором акте тем, что выйдя на авансцену, длинным гвоздем приколачивает Новый Завет к дощатому полу… Силой, более эффективно воздействующей на Раскольникова, обладает Порфирий Петрович.
Виталий Коваленко почти целиком строит роль на одной краске, извлеченной из далеко не единственной в романе автохарактеристики персонажа: «буффон-с». Он надсадно паясничает, развязно фиглярствует, откровенно издеваясь над своей потенциальной жертвой; а после реплики «Кто ж у нас на Руси себя Наполеоном теперь не считает? Красная шапка на голове Порфирия начинает восприниматься как шутовской и одновременно палаческий убор, и жертва уже не может не понять, что она в ловушке. Не удивительно, что хохот Порфирия получает продолжение в последующем видении Раскольникова — над ним смеются уже сама убитая старуха-процентщица и народная толпа, как будто продолжая начатую следователем казнь разоблачения. Тем не менее, образ Порфирия Петровича не сводится в спектакле к гротескной буффонаде.
В романе он сложен, многомерен и таит в себе едва ли вполне разрешимую загадку. Виднянский и Коваленко разгадывают ее, отталкиваясь от слов Разумихина о Порфирии, звучащих в одном из эпизодов первого акта они произносятся бегло, будто в проброс, но оказываются далее ключом к пониманию скрытой сути персонажа : «Прошлого года уверил нас для чего-то, что в монахи идет: два месяца стоял на своем! Когда Порфирий является перед Раскольниковым с намерением впрямую предложить саморазоблачение, он возникает в темном стенном проеме облаченным в черную католическую монашескую сутану. Что это? Фиглярство, уже доводимое до какого-то кощунственного инфернального карнавала?
Может быть, очередной мираж Раскольникова? Но в спектакле миражи и реальность так прочно сплавлены, так похожи друг на друга, что различить их трудно, пожалуй, невозможно. Да и в поведении Порфирия уже не заметить никаких следов прежней «буффонады». Разговор с преступником он проводит без малейшего нажима, предельно просто и с неподдельно доброжелательным спокойствием. Как многоопытный пастырь, знающий темные закоулки человеческих душ.
И вдруг становится ясно, почему Порфирий прежде назвал себя «человеком законченным», акцентируя в последнем слове его приставку и очерчивая руками в воздухе какие-то узкие границы. Границы самого себя, точнее — выбранной им когда-то социальной роли, в которую уже не вмещается его внутреннее «я», изменившееся под грузом печального жизненного опыта — опыта много чего насмотревшегося следователя. Теперь натужное фиглярство отброшено, и появляется усталый от нелегкой ноши человек, хотя бы ненадолго берущий на себя другую миссию — миссию отшельника и наставника. И когда Порфирий отдирает клещами от пола Новый Завет и протягивает его Раскольникову, веришь, что это не просто очередная уловка расчетливого актера-сыщика и не иезуитское captatio benevolentiae, а чистосердечное предложение ближнему принять единственный якорь спасения. Когда же он называет себя в этой сцене «человеком поконченным» с другой уже приставкой , то в самой его интонации чувствуется сожаление: миссия подходит к концу, желанная роль сыграна.
А ведь всерьез хотел уйти в монахи, хотел… Да не смог.
Венгерский режиссер Аттила Виднянский не просто создал шестичасовое исследование истории человека, решившего исправить мир при помощи топора, - он разбил сознание вдребезги. Здесь благодаришь Бога за каждую минуту тишины - после сплетенных в какофонию Баха, Гласса, Вивальди, Кастальского, Сабадоша, Канчели, Моцарта, Шнитке - именно этой музыкой погружал Виднянский в ад покаявшегося Раскольникова, застрелившегося Свидригайлова, убиенную старушку-процентщицу… В Александринке случился форс-мажор, с которым в театре смирились в силу его неизбежности. Приглашенный Валерием Фокиным на постановку худрук Венгерского национального театра Аттила Виднянский в своей любви к каждой букве Достоевского и каждой десятой линии романа, в стремлении обласкать каждое слово подготовил не просто вдумчивое прочтение русской классики - полифоническое мистериальное действо.
С такими многосложными мизансценами, которых хватило бы на три спектакля как минимум. Он и так старался до конца рассказать историю всех персонажей и всем предоставить возможность выговориться, а тут еще - по александринским легендам - "хитрые" артисты, в своем желании сыграть все по полной программе, "натаскали" ему собрание сочинений Федора Михайловича и заставили вставить в спектакль и то, и это... И размахнулось. И понеслось - у каждого своя достоевщина… Первое действие Виднянский выстраивает по принципам массовой психической атаки - в мир Достоевского он вталкивает зрителя силой, оглушив, закрутив, растворив в петербургском романе, обрушив лавиной сначала весь кошмар сновидений Раскольникова.
И только потом "выплескивает" на авансцену основных действующих лиц его истории - Сонечку Анна Блинова и Свидригайлова Дмитрий Лысенков. Мармеладова Сергей Паршин и Лебезятникова Иван Ефремов … Пространство - раздроблено: чтобы параллельно шли сразу три линии сюжета; потому что если каждый раз возвращаться, это был бы уже пятнадцатичасовой спектакль.
Его постановки уже хорошо знакомы российскому зрителю — несколько лет подряд театр Виднянского показывал свои спектакли в рамках театрального фестиваля «Александринский». И вот теперь у нас есть возможность купить билеты на спектакль «Преступление и наказание» в Александринке, в котором играют самые лучшие артисты театра. Несомненно, такое событие не может пропустить ни один настоящий театрал — билеты на «Преступление и наказание» Виднянского сейчас являются одной из самых обсуждаемых тем в Петербурге. Роман Достоевского «Преступление и наказание» всегда был и остается самым известным произведением писателя для зарубежных читателей и зрителей. Вот уже более полутора веков он волнует умы и души людей, и каждый режиссер почитает за счастье возможность поработать с такой серьезным, сильным материалом. Аттила Виднянский попробовал заново переосмыслить вопросы, заданные Достоевским, и понять, в чем же предназначение человека, что есть свобода и несвобода, что нужно для счастья. Виднянский признается, что никогда не ставил до этого Достоевского, и это был интересный для него эксперимент. Ну а публика уверена: спектакль «Преступление и наказание» - лучший подарок Александринскому театру к его 260-летию.
Вместе с режиссером ответы на вечные вопросы ищут ведущие актеры Александринки: это и Сергей Паршин, и Вячеслав Захаров, и Виталий Коваленко, и Мария Кузнецова, и многие другие. Зрители, уже имевшие возможность купить билеты на спектакль «Преступление и наказание», особо отмечают игру молодого актера Александра Поламишева — именно он играет Раскольникова. Билеты на спектакль «Преступление и наказание» пока еще можно купить онлайн на Bileter. Если любите драму - 5,5 часов пройдут незаметно. Близко к Достоевскому по содержанию и атмосфере. Если наличие кроссовок и худи не вызывают у вас желания брызгать слюной - идите на спектакль.
Порфирий Петрович — засл. Громкое возвращение Константина Богомолова на сцену театра «Приют комедианта», которое получило два «Золотых Софита», семь номинаций на «Золотую Маску» и приз за лучший спектакль. Константин Богомолов о спектакле: «В этом спектакле вы не увидите Достоевского кричащего, страдающего, рыдающего. Здесь Достоевский спокойный, скорее рациональный, а не эмоциональный.
Вторая сцена Александринского театра открылась "Преступлением и наказанием"
Александринский театр. Преступление и наказание. «Преступление и наказание» — новая драматическая постановка Ступинского театра, основанная на одноимённом произведении Ф.М. Достоевского. Журналист Ольга Комок, сходив в Александринский театр на "Преступление и наказание", констатирует, что спектакль — настоящее испытание для зрителя. Спектакль по роману Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» – первая работа на Александринской сцене одного из самых значительных режиссёров современной Восточной Европы, художественного руководителя Венгерского Национального театра Аттилы Виднянского. «Преступление и наказание» в МХТ — спектакль о людях, потерявших Бога, фотолента «РИА-Новости», 20.03.2012.
"Преступление и наказание" Александринский театр, С-П., реж. А. Виднянский (Золотая Маска).
Мир потихоньку стал атеистом и от этого не сделался счастливым, не нашел утешающих ответов на самые существенные вопросы. У Достоевского это так тонко написано, так многосторонне раскрыто, столько ассоциаций, разветвлений тем, что так или иначе роман касается фактически всего сущностного в человеческой жизни. Его и можно читать всю жизнь, и каждый раз он будет звучать немного иначе. Через пару лет я обязательно хочу поставить «Преступление и наказание» в Венгрии. Я считаю, что это произведение должно быть в репертуаре. Потому что это ответ театра, на все те вопросы, которые нас окружают.
Правильный ответ». Аттила Виднянский.
Соня Мармеладова Анна Блинова не только радуется самой возможности спасти постоянно рефлексирующего Раскольникова, но и обладает способностью к действию. В ее хрупкой, почти детской фигурке есть сила веры, стремления к добру, которые помогают ей ждать, терпеть любые страдания и простить даже последнего грешника. Те, кто знаком с работами Виднянского, узнают в «Преступлении и наказании» его настойчивость, его принципы, его интеллектуальный посыл, возможно, даже идейный стимул, резонирующий с напряженной полифонией русского романа. Но невозможно не заметить и иное. Спектакль предназначен для Александринской сцены.
И за это предназначение режиссер ответил не столько зрелищностью и мощью, сколько особым отношением к главному: Александринка — традиционно «театр прославленных мастеров». В композиции Виднянского звучат темы ее сегодняшних артистов. Звучат эффектно, ярко и в то же время точно, проникновенно. Виднянский определил территории, словно сами собой возникли жанровые разграничения, стилистические находки. Театральность постановки — в актерской разноплановости, в игре — лукавой, непростой, небанальной, с подчеркнутым смыслом и неподдельным ощущением боли. Тут в актере — все непросто, по Достоевскому… В отличие от Раскольникова, Порфирий Петрович Виталий Коваленко — уже «человек законченный», лишенный будущего, этакий Гэри Олдман из фильма «Леон», гипнотизер и буффон, любитель классической музыки, психологического насилия и экспериментов над своими жертвами. Голос Порфирия Петровича то срывается на гомерический, дьявольский хохот, то становится вкрадчивым, отстраненно серьезным.
Хамелеон, фиглярствующий палач в красной шапке и монах-исповедник в одном лице. Но именно он выдирает гвоздодером гвоздь, который Раскольников вбил в Священное Писание, а значит — в Тело Христа, совершив от отчаяния и усталости еще одно страшное преступление. Накануне премьеры Аттила Виднянский много говорил об утрате веры. Да, глобальный вопрос.
Постановка, представленная зрителям на новой сцене Александринского театра, являет собой скрупулезную иллюстрацию видения Свидригайлова перед тем, как герой принимает решение о самоубийстве. Материал, только что снятый, сразу же монтируется в 17-минутный фильм, сопровождающийся читкой романа Достоевского «Преступление и наказание». Достоевский Преступление и наказание театр театральные постановки ТЦ Достоевский Подпишитесь на рассылку!
Те же вопиющие социальные контрасты, обесценивающие как «государственническую» риторику власти, так и «либеральную» риторику ее квазиоппонентов; та же разъедающая общественный организм атомизация, устанавливающая господство примитивного социал-дарвинизма; та же утрата ценностных ориентиров, грозящая стране культурно-цивилизационным крахом. Теперь, в канун столетия русской революции, которая подвела черту под той эпохой, мы вправе повторить слова Достоевского, обратив их к нашему времени. И сохранилась ли она, эта идентичность? А если да — сохранима ли далее? До недавнего времени эти и подобные им вопросы всерьез занимали лишь тех, кого принято называть «остатками позднесоветской интеллигенции». Теперь — далеко не только. Но волнуют ли эти вопросы современную российскую сцену? К сожалению, почти никак, и проза Достоевского используется ею с совсем иными целями. Поэтому не стоит удивляться, что заметных художественных прорывов в выявлении связей проблематики Достоевского с важнейшими болевыми узлами сегодняшней российской жизни отечественная режиссура пока не демонстрирует. И не видит, что в изменившихся условиях «проклятые вопросы» Достоевского нисколько не устарели. Правда, формулировать их приходится заново и по-новому. Как там сказано у одного философа? В таком контексте спектакль, поставленный в Александринском театре венгром Аттилой Виднянским, выглядит обнадеживающим исключением и оказывается на редкость актуальным. Причем не только для России. Если сравнить его с другими прочтениями романов «великого пятикнижия», предложенными петербургской сценой в последние годы, то трудно не заметить, что позицию режиссера выгодно отличает отказ от игры на понижение — будь то давно «обкатанное» театром редуцирование прозы Достоевского до содержания детективно-мелодраматического триллера либо «эпатажные» фантазии «по мотивам», за коими не скрывается, как правило, ничего, кроме банального подросткового нигилизма или столь же инфантильного бегства за вчерашней интеллектуальной модой. Виднянскому, для которого важен императив сохранения европейской а стало быть, и русской культурной идентичности, определяемой в первую очередь христианством, не грозит сомнительный комплимент, подобный тому, который заслужила Евгения Сафонова за своих «Братьев» в театре «Приют Комедианта»: «Начиная спектакль с попытки установить коммуникацию с текстом «Карамазовых», в финале Сафонова приходит к выводу о невозможности всякого с ним контакта» [3]. Режиссер не склонен к порядком всем надоевшему «деконструктивистскому» шарлатанству; он движется в обратном направлении — не рвет связи между нашей современностью и художественным миром Достоевского, а заново устанавливает их. Причем сопрягая это намерение с трудно решаемой сегодня «сверхзадачей» — перебрасыванием мостов от современного «профанного» театра к религиозному театру Средневековья. Замах, согласитесь, впечатляющий, требующий убедительного контрапунктического переплетения «языков разных веков». Результат оказался интересным, хотя художественно противоречивым и слишком трудным для восприятия зрителем, неподготовленным для такого рода экспериментов. Первые рецензенты спектакля высказались против него, сочтя аморфной, даже бессмысленной всю выстроенную Виднянским театрально-драматургическую конструкцию. Согласиться не могу. Идея есть, причем достаточно самостоятельная, не позволяющая упрекать спектакль в иллюстративности по отношению к роману. Режиссер высказался не только определенно, но даже с избыточной категоричностью… Впрочем, на этом пока остановлюсь, чтобы мысль режиссера, взятая вне образно-смыслового строя спектакля, не показалась читателю чересчур плоской и прямолинейной. Вместе с тем признаю частичную правоту предъявленных критикой претензий. Массивный, громоздкий, длящийся пять с половиной часов спектакль перегружен подробностями, не всегда складывающимися в единое целое. Разрывая узы этого естественного деспотизма, явление гибнет» [6]. Выходя из театра, невольно вспоминаешь это определение Константина Леонтьева — едва ли не лучшее из всех, какие когда-либо давались понятию формы. Увы, приходится признать: режиссерской мысли не хватило «деспотизма» на все пять с половиной часов, из-за чего сценическая «материя» то там, то здесь «разбегается», подчас ставя всю постановку на грань распада. Обилие чисто эпических монологов не всегда оправдано, поскольку не все они работают на мысль режиссера стремление по максимуму загрузить спектакль романным текстом, «эпизируя» его на манер средневековых мистерий, сыграло с Виднянским злую шутку. Некоторые сцены оказываются просто лишними особенно — не прибавляющий смыслов, а только рвущий и без того непрочную стилевую и жанровую ткань спектакля «интерактив» в начале второго действия, когда под аккомпанемент поющих и пританцовывающих на авансцене девиц из массовки Виталий Коваленко, играющий роль Порфирия, разгуливает по освещенному залу с большим бутафорским топором и, ёрничая, предлагает подержать его в руках то одному, то другому зрителю. В итоге получилось так, что одного просмотра слишком мало для «считывания» логики режиссерской мысли. Только заранее зная финальную сцену, можно разглядеть подготовившее ее «сквозное действие», то там, то здесь «пробуксовывающее». Хронотоп спектакля резко отличается от хронотопа романа. Здесь нет никаких примет Петербурга XIX века, с которым неразрывно связаны в нашем восприятии события «Преступления и наказания». Впрочем, здесь нет и примет какого-либо другого конкретного города. Ясно одно — перед нами предельно обобщенная картина той реальности, пленниками которой являемся все мы. Герои Достоевского жили в пограничье между миром традиционным и миром современным. Персонажи спектакля — потомки тех, кто давно перешагнул этот рубеж. Их мир — распахнутое во все стороны огромное холодное черное пространство, заполненное хаотично громоздящимися стенами и балками из белого пластика. Это мир, утративший все признаки единства, мир, в котором все мертво, все разрушено, все разъято на части, в буквальном смысле разрублено — и потому так странно сходны между собой вертикально ополовиненные большие белые пластиковые стулья и так же вертикально разъятая на части огромная белая тоже пластиковая лошадь из сна Раскольникова. Вся эта сюрреалистическая «архитектура», выстроенная сценографами Марией и Алексеем Трегубовыми, — как будто последствие ударов гигантского белого топора, который является на сцене в начале и в конце спектакля.
Вторая сцена Александринского театра открылась "Преступлением и наказанием"
Порфирий Петрович — засл. Громкое возвращение Константина Богомолова на сцену театра «Приют комедианта», которое получило два «Золотых Софита», семь номинаций на «Золотую Маску» и приз за лучший спектакль. Константин Богомолов о спектакле: «В этом спектакле вы не увидите Достоевского кричащего, страдающего, рыдающего. Здесь Достоевский спокойный, скорее рациональный, а не эмоциональный.
Они голосуют по ходу разбирательства и их голосование решает исход дела.
Художник Фемистокл Атмадзас создал пространство, отсылающее к телевизионной студии, которое трансформируется в зависимости от хода рассматриваемого дела. Пьесы для проекта были написаны специально, их автор — писатель Саша Филипенко, лауреат «Русской премии», финалист «Большой книги», «Ясной поляны» и других литературных премий, автор романов «Красный крест», «Травля», «Бывший сын», «Замыслы», «Возвращение в Острог». Идейное начало циклу и программе положил онлайн-перформанс по пьесе Бориса Акунина «Драма на шоссэ».
Его создатель подчеркнул это, одев персонажей в современную одежду. Хотя часть зрителей досмотрела спектакль до конца из-за его продолжительности, скучным его не назвал никто. Зрители, покидавшие театр после финала постановки, в половине первого ночи, называли её «шикарной» и «потрясающей». Прозвучали также просьбы перенести начало спектакля на более раннее время. В фестивальной афише предусмотрено несколько показов каждого театра.
В этом времени, в этом ритме, в этом расколе замученная до смерти белоснежная лошадь из ночных кошмаров Родиона Романовича, также распавшаяся на несколько частей, являет собой — нет, не немой, а громогласный — упрек расхристанному и утратившему высокую цель «сверхчеловечеству». Достоевский, Россия, Петербург… Аттила Виднянский предлагает свой взгляд — чуть со стороны, немного издалека. В его спектакле нет желтого и желчного от липкой июльской духоты и пыли города с узкими улицами и затхлыми каморками. Есть с зимним холодком, гораздо более абстрактное, сюрреалистичное в своей разорванности и неровности пространство, которое оказывает, однако, не менее «мрачные, резкие и странные влияния на душу человека». Есть почти зловещий контраст между бесконечной, беспросветной петербургской ночью и монументальной «белизной» сцены. Есть обобщенный и все же, как говорили в старину, полный «электричества» чувств город полусумасшедших, в котором мертвые погребают своих мертвецов не только в евангельском, но и в буквальном смысле. Поминки по Мармеладову Сергей Паршин постепенно перерастают в фантастический, почти что булгаковский бал у Сатаны с участием самого виновника события и прочих убиенных. В роли черта неожиданно выступает добрая и благодетельная в миру Пульхерия Александровна, мать Раскольникова Мария Кузнецова в вызывающе красном корсете. Звучит музыка Баха и Моцарта. И бесцельно разглагольствует совестливый нигилист Лебезятников Иван Ефремов , готовится к необыкновенному космическому полету влюбленный в простодушную Дуню Василиса Алексеева Разумихин Виктор Шуралев , изощренно мстит Раскольникову Лужин Валентин Захаров , требует свои деньги Амалия Людвиговна Юлия Соколова , плачут беззащитные дети-зайчата Мармеладовых. Лизавета, в бесплодных муках родившая старуху — точную копию своей сестры-мучительницы, и после смерти продолжает страдать. А Семен Захарович Мармеладов все так же не прочь выпить, пусть и за упокой собственной души. Апогеем становится душераздирающий предсмертный монолог Катерины Ивановны Виктория Воробьева и ее трагический танец с воображаемой шалью, с которой она некогда танцевала при губернаторе. Сатанинский бал, поставленный Аттилой Виднянским, — бал похороненных надежд. Настойчиво, последовательно, пусть даже с толикой уверенной монотонности режиссер выстраивает «вИденье — видЕнье», в котором Родион Романович Александр Поламишев оказывается совсем не главным действующим лицом спектакля. Романтичный, слабый, растерянный юноша, он больше наблюдает за остальными, скользит тенью на фоне абстрактных очертаний города, чем действует и формулирует для себя сложные наполеоновские комплексы-концепции.
Преступление и наказание, Александринский
Постановка «Преступления и наказания» с российским театром позволила Виднянскому глубже вникнуть в философию Достоевского, который является одним из самых почитаемых зарубежных писателей в Венгрии. Ключевым вопросом, которого касается режиссер в своем спектакле, становится актуальная для Старого мира проблема утраченной веры. Вы можете купить билет на спектакль «Преступление и наказание» 24. Санкт-Петербург, пл.
На Западе это актуальнейшая проблема. Мир потихоньку стал атеистом и от этого не сделался счастливым, не нашел утешающих ответов на самые существенные вопросы. У Достоевского это так тонко написано, так многосторонне раскрыто, столько ассоциаций, разветвлений тем, что так или иначе роман касается фактически всего сущностного в человеческой жизни.
Его и можно читать всю жизнь, и каждый раз он будет звучать немного иначе. Через пару лет я обязательно хочу поставить «Преступление и наказание» в Венгрии. Я считаю, что это произведение должно быть в репертуаре. Потому что это ответ театра, на все те вопросы, которые нас окружают. Правильный ответ».
Достоевский Актёры: н. России С.
Паршин, з. России Е. Зимина, з. Немзер, з. России В. Коваленко, з. России М.
Кузнецова, А.
Спектакль — лауреат премии «Золотая Маска» 2016 в номинации «Мужская роль второго плана». Если письма нет во «Входящих» — проверьте папку «Спам», оно могло попасть туда по ошибке.
Заслуживает ли Родион Раскольников более сурового наказания?
- «ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ». ПОЛНАЯ ВЕРСИЯ | Петербургский театральный журнал (Официальный сайт)
- Как купить билеты?
- Билеты на спектакль «Преступление и наказание»
- Пресса о спектакле
- Преступление и наказание (2016)
- Отзывы о спектакле «Преступление и наказание» — Яндекс Афиша Санкт-Петербург
Популярное сейчас
- В Калининграде сыграют «Преступление и наказание» с «грустной улыбкой»
- Подписаться
- Рецензия на спектакль «Преступление и наказание». Авангардный мрак
- Александринский Театр "ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ" Аттилы ВИДНЯНСКОГО - YouTube