Изредка вдалеке вспыхивает молния и слышится слабый гул, постепенно усиливающийся, приближающийся и переходящий в прерывистые раскаты, обнимающие весь небосклон.
Почему так плохо выполнили задание 16 на ЕГЭ по русскому языку в 2022 году
Едва самолет приземлился, погасло табло «Не курить», из динамиков тихо полилась инструментальная музыка. Оркестр исполнял «Norwegian Wood» «Битлз». И эта мелодия, как всегда, разбередила меня. Даже не так: она разбередила меня намного сильнее, чем обычно. Чтобы голова не раскололась на части, я нагнулся, прикрыл лицо ладонями и замер.
Вскоре подошла немецкая стюардесса, спросила по-английски: — Вам плохо? Следующей зазвучала мелодия Билли Джоэла. Разглядывая плывшие над Северным морем мрачные тучи, я думал о потерях в своей жизни: упущенном времени, умерших или ушедших людях, канувших мыслях. Пока самолет не остановился, пассажиры не отстегнули ремни и не начали доставать с багажных полок свои вещи, я мысленно перенесся на ту поляну.
Вдыхал запах травы, кожей чувствовал дыхание ветерка, слышал пение птиц. Было это осенью 1969 года, накануне моего двадцатилетия. Подошла та же стюардесса, присела рядом, опять поинтересовалась, как я себя чувствую. I only felt lonely, you know [1] , — сказал я и улыбнулся.
I know what you mean [2] , — кивнула она, встала и тоже приятно улыбнулась. Auf Wiedersehen! Даже сейчас, спустя восемнадцать лет, я могу до мельчайших подробностей вспомнить ту поляну. Переливался яркой зеленью лесной покров, с которого за несколько дней подряд дождь смыл всю летнюю пыль.
Октябрьский ветер покачивал колосья мисканта. На голубом небосводе словно застыли продолговатые облака. Высокое небо. Настолько высокое, что глазам больно смотреть на него.
Ветер проносился над поляной и, слегка ероша волосы Наоко, терялся в роще. Шелестели кроны деревьев, вдалеке слышался лай собаки — тихий, едва различимый, словно из-за ворот в иной мир. Кроме него — ни звука. И ни единого встречного путника.
Лишь две кем-то потревоженные красные птицы упорхнули к роще. По пути Наоко рассказывала мне о колодце. Какая странная штука — наша память… Пока я был там, почти не обращал внимания на пейзаж вокруг.
Красивые верхушки деревьев. Додонский дуб. Одинокий дуб Фет. Орлиное дерево. Священный дуб пруссов. Дуб кермесовый.
Нанму дерево. Дуб Вардана Мамиконяна. Дуб палестинский. Лес Крыма не профи. Крым лес сохры. Одинокое дерево. Дерево у дороги. Пейзаж одинокое дерево. Одинокое дерево в поле.
Небо сквозь кроны деревьев. Лес верхушки деревьев. Дерево арчед-роуд. Деревья вдоль дороги. Пейзаж с деревьями. Летнее дерево. Деревья летом. Дубрава Орел осенью. Пейзаж Дубрава.
Дубрава осень. Дубравы Самарской области. Ветви деревьев. Ветка дерева. Ветка дерева в лесу. Нависающие деревья. Дуб солнце. Сильное дерево. Дерево на Холме.
Красивые деревья с ветром. Деревья вдалеке. Пейзаж с деревьями вдали. Картинка дерево вдали. Пошёл погулять в поле п. Картас Южный дерево. Dreamcore дерево. Картас дерево друидов. Дерево в облаках.
Дерево на фоне неба. Дерево на фоне голубого неба. Елово Сосновый лес. Ельник зеленомошник. Сосновый Бор и еловый Бор. Пихтовый лес Сосновый Бор. Дьяковский лес деревья береза Ива. Дерево на берегу реки. Дерево над рекой.
Природа река деревья. Сильный ветер в лесу. Сильный ветер деревья.
Запишите номера этих предложений. Объясните, почему в данном предложении не нужно ставить запятую. В начале апреля уже шумели скворцы и летали в саду желтые бабочки.
Будем ставить запятую в этих предложениях? В библиотеке открыли окна и в комнату Вчера было тепло,. Кровать стояла у стены,. Пришла зима,. Учитель задал вопрос,. Идёт приём заявок Для учеников 1-11 классов и дошкольников 9 класс.
Русский язык. Контрольная работа по теме «Сложносочинённые предложения» 1 вариант. В библиотеке открыли окна, и в комнату влился вечерний воздух, чистый и прохладный. Первое зимнее утро односоставное предложение, настоящее время. Вся земля укрыта белым пушистым покрывалом двусоставное предложение, настоящее время. Пять часов дня односоставное предложение, настоящее время.
Близится вечер двусоставное предложение, настоящее время. Простые предложения, входящие в сложносочинённое предложение, отделяются друг от друга запятыми. Запятая не ставится в сложносочинённом предложении, если в нём имеется общий второстепенный член, относящийся к обеим частям данного предложения. Изредка пропоёт комар да ветерок качнёт вершину.
Вдыхал запах травы, кожей чувствовал дыхание ветерка, слышал пение птиц. Было это осенью 1969 года, накануне моего двадцатилетия. Подошла та же стюардесса, присела рядом, опять поинтересовалась, как я себя чувствую. I only felt lonely, you know [1] , — сказал я и улыбнулся. I know what you mean [2] , — кивнула она, встала и тоже приятно улыбнулась. Auf Wiedersehen! Даже сейчас, спустя восемнадцать лет, я могу до мельчайших подробностей вспомнить ту поляну. Переливался яркой зеленью лесной покров, с которого за несколько дней подряд дождь смыл всю летнюю пыль. Октябрьский ветер покачивал колосья мисканта. На голубом небосводе словно застыли продолговатые облака. Высокое небо. Настолько высокое, что глазам больно смотреть на него. Ветер проносился над поляной и, слегка ероша волосы Наоко, терялся в роще. Шелестели кроны деревьев, вдалеке слышался лай собаки — тихий, едва различимый, словно из-за ворот в иной мир. Кроме него — ни звука. И ни единого встречного путника. Лишь две кем-то потревоженные красные птицы упорхнули к роще. По пути Наоко рассказывала мне о колодце. Какая странная штука — наша память… Пока я был там, почти не обращал внимания на пейзаж вокруг. Ничем не примечательный — я даже представить себе не мог, что спустя восемнадцать лет буду помнить его так отчетливо. Признаться, тогда мне было не до пейзажа. Я думал о себе, о шагавшей рядом красивой девушке, о нас с ней и опять о себе. В таком возрасте все, что видишь, чувствуешь и мыслишь, в конечном итоге, подобно бумерангу, возвращается к тебе же. Вдобавок ко всему, я был влюблен. И любовь эта привела меня в очень непростое место. Поэтому я не мог позволить себе отвлекаться на какой-то пейзаж. Однако сейчас в моей памяти первым всплывает именно это: запах травы, прохладный ветер, линия холмов, лай собаки. И вспоминается прежде всего остального — отчетливее некуда.
Отзывы, вопросы и статьи
- Упражнение 252 - ГДЗ Русский язык 4 класс Канакина учебник часть 2
- Вдалеке шелестели кроны
- ГДЗ к заданию 5 ВПР по русскому языку 4 класс с ответами
- ГДЗ к заданию 5 ВПР по русскому языку 4 класс с ответами
Цыбулько задание 16 ЕГЭ 2023 практика с ответами по русскому языку
Варианты задания 4 из открытого банка заданий ФИПИ и из сборников на пунктуационный анализ с ответами к ОГЭ по русскому языку. Вдалеке шелестели кроны деревьев и слышался тихий лай собаки Трудность: общий второстепенный член Вывод: предложение сложносочиненное, так две грамматические основы, НО запятая не нужна, так как есть общий второстепенный член ВДАЛЕКЕ. Ветер проносился над поляной и, слегка ероша волосы Наоко, терялся в роще. Шелестели кроны деревьев, вдалеке слышался лай собаки – тихий, едва различимый, словно из-за ворот в иной мир.
ЛУЧШАЯ ВЕРСИЯ ЕГЭ 2023 ЦЫБУЛЬКО РУССКИЙ
Б Определение, выраженное причастным оборотом, стоящим после определяемого слова, обособляется. Пушкин писал о М. Ломоносове: «Он создал первый университет, он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом». А Б В Ответ: 534 А Если вторая часть бессоюзного сложного предложения обозначает причину, то между частями предложения ставится двоеточие.
Номер: 0AB21E Установите соответствие и впишите ответ. Гончаров, по мнению критика Н. Добролюбова, является прежде всего художником, умеющим выразить полноту явлений жизни.
А Б В Ответ: 351 А Если обобщающее слово стоит перед однородными членами предложения, то после него ставится двоеточие. Номер: 77FF1D Установите соответствие и впишите ответ. В Между частями сложного бессоюзного предложения ставится запятая.
Номер: 2B1812 Установите соответствие и впишите ответ. В Обстоятельство, выраженное деепричастным оборотом, обособляется. А Б В Ответ: 143 А Если в первой части бессоюзного сложного предложения указывается на время условие совершения действия, то между частями предложения ставится тире.
Номер: 95A51D Установите соответствие и впишите ответ. В Если вторая часть бессоюзного сложного предложения обозначает причину, то между частями предложения ставится двоеточие. Чуковский писал: «А.
Пушкин на веки веков чудотворно преобразил нашу речь, придав ей прозрачную ясность, золотую простоту и музыкальность». А Б В Ответ: 352 А Определение, выраженное причастным оборотом, стоящим после определяемого слова, обособляется. Б Если вторая часть бессоюзного сложного предложения поясняет первую, то между частями предложения ставится двоеточие.
Толстого, восстановлен уникальный сад из старинных российских сортов яблонь, многие из которых считались утраченными. Номер: 6A171A Установите соответствие и впишите ответ. Б Если вторая часть бессоюзного сложного предложения дополняет первую, то между частями предложения ставится двоеточие.
Плот медленно плыл по течению реки Ответ: В слове «медленно» все согласные звуки звонкие. Ответ: медленно 33. Лучи солнца осветили опушку леса. Ответ: В слове «опушку» все согласные звуки глухие. Ответ: опушку 34.
До озера оставалось всего шесть километров. Ответ: В слове «шесть» все согласные звуки глухие. Ответ: шесть 35. На ветке дерева сидела маленькая птичка. Ответ: В слове «птичка» все согласные звуки глухие.
Ответ: птичка 36. Среди игрушек стояли модели паровозов. Ответ: В слове «модели» все согласные звуки звонкие. Ответ: модели 37. Весной светла и прозрачна берёзовая роща.
Ответ: В слове «берёзовая» все согласные звуки звонкие. Ответ: берёзовая 38. Долго бежит ручеёк по дорожке. Ответ: В слове «долго» все согласные звуки звонкие. Ответ: долго 39.
Нашей давней мечтой был горный поход. Ответ: В слове «поход» все согласные звуки глухие. На конце слова происходит оглушение согласного: вместо Д произносится [т]. Ответ: поход 40. В поле у деревни растут васильки.
Ответ: В слове «деревни» все согласные звуки звонкие. Ответ: деревни 41. Дети спрятались от солнца под яблоней. Ответ: В слове «яблоней» все согласные звуки звонкие: [й], [б], [л], [н], [й]. Ответ: яблоней.
Ранней осенью краснеют пышные кисти рябины. Ответ: В слове «кисти» все согласные звуки глухие: [к], [с], [т]. Ответ: кисти. Под звонкую песню капели уходит зима. Ответ: В слове «зима» все согласные звуки звонкие: [з], [м].
Ответ: зима. От леса к нашей деревне тянется тропка. Ответ: В слове «деревне» все согласные звуки звонкие: [д], [р], [в], [н]. Ответ: деревне. После дождика раскинулась по небосклону радуга.
Ответ: В слове «радуга» все согласные звуки звонкие: [р], [д], [г]. Ответ: радуга. Из-под снега выходит земля с пожухлой травой. Ответ: В слове «земля» все согласные звуки звонкие: [з], [м], [л]. Ответ: земля.
Вдруг по крыше застучали крупные градины. Ответ: В слове «градины» все согласные звуки звонкие: [г], [р], [д], [н]. Ответ: градины. От станции к озеру бежит тропинка. Ответ: В слове «озеру» все согласные звуки звонкие: [з], [р].
Ответ: озеру. От ветерка чуть шелестит листва дерева. Ответ: В слове «дерева» все согласные звуки звонкие: [д], [р], [в]. Ответ: дерева. По чёрным проталинам важно ходят грачи.
Ответ: В слове «важно» все согласные звуки звонкие: [в], [ж], [н]. Ответ: важно. Хомячок прячет за толстые щёчки семечки. Ответ: В слове «щёчки» все согласные звуки глухие: [щ], [ч], [к]. Ответ: щёчки.
Плод каштана похож на крошечный сундучок. Ответ: В слове «похож» все согласные звуки глухие: [п], [х], [ш]. Ответ: похож. Могучий дуб в парке виден издалека. Ответ: В слове «виден» все согласные звуки звонкие: [в], [д], [н].
Ответ: виден. Тишину сада потревожил щебет птиц. Ответ: В слове «птиц» все согласные звуки глухие: [п], [т], [ц]. Ответ: птиц. На крыльце чёрный щенок грызёт косточку.
Ответ: В слове «косточку» все согласные звуки глухие: [к], [с], [т], [ч]. Ответ: косточку.
Кроме него — ни звука. И ни единого встречного путника. Лишь две кем-то потревоженные красные птицы упорхнули к роще. По пути Наоко рассказывала мне о колодце. Какая странная штука — наша память… Пока я был там, почти не обращал внимания на пейзаж вокруг.
Ничем не примечательный — я даже представить себе не мог, что спустя восемнадцать лет буду помнить его так отчетливо. Признаться, тогда мне было не до пейзажа. Я думал о себе, о шагавшей рядом красивой девушке, о нас с ней и опять о себе. В таком возрасте все, что видишь, чувствуешь и мыслишь, в конечном итоге, подобно бумерангу, возвращается к тебе же. Вдобавок ко всему, я был влюблен. И любовь эта привела меня в очень непростое место. Поэтому я не мог позволить себе отвлекаться на какой-то пейзаж.
Однако сейчас в моей памяти первым всплывает именно это: запах травы, прохладный ветер, линия холмов, лай собаки. И вспоминается прежде всего остального — отчетливее некуда. Настолько, что кажется: протяни руку — и до всего можно дотронуться.
Розенталь указывается, что в таких конструкциях обычно!!! Но при этом допускаются случаи, как и в классической ситуации с неоднородными определениями, что прилагательное относится ко всей последующей конструкции и запятая не ставится: чёрные появившиеся на скатерти пятна; заячий наполовину потёртый воротник; большой собранный автором материал примеры из Д. Розенталь «Справочник по пунктуации» 1997 г. Кроме того, в подобных конструкциях, по мнению кодификаторов, у причастного оборота может быть уточняющий характер. Тогда он будет выделен с двух сторон: - Не отдашь, ладно? Тургенева, как фиксирует Д.
Розенталь в «Справочнике по пунктуации» 1997 года, таких уточняющих причастных оборотов после прилагательного очень много. Таким образом, пунктуация в таких конструкциях сильно зависит от контекста и воли автора. А теперь рассмотрим некоторые предложения из сборника ФИПИ, где под. Дощинского представлены 36 вариантов. Сначала возьмем пример из второго варианта вариант 2, стр.
Вдалеке шелестели кроны
5) Вдалеке шелестели кроны деревьев и слышался тихий едва различимый лай собаки. Как выглядит общее обстоятельство места и времени Всегда подставляй к обеим частям предложений и проверяй таким образом Помни, это только обстоятельство Примеры: Вдалеке шелестели кроны деревьев и слышался тихий, едва различимый лай собаки. Кроны деревьев снизу. Деревья вверх. Дерево в лесу вид снизу. Кроны деревьев снизу. Деревья вверх. Дерево в лесу вид снизу. 10) Издали слышался шум мокрых деревьев, будто вдалеке шумела вода в шлюзах (придаточное сравнительное). Кроны деревьев покачиваются и еле слышно шелестят, открывая желтое небо.
В начале апреля уже шумели скворцы и летали в саду желтые бабочки какое это предложение
Видимо, с удивлением я перестарался. Она сначала закатала оба рукава олимпийки выше локтей, потом снова разгладила их. В электрическом свете пушок у нее на лице стал красивым, желто-золотистым. Наоко облокотилась на стол и принялась рассматривать настенный календарь. Будто надеялась найти в нем подходящее объяснение.
Но, естественно, ничего не нашла. Потом вздохнула, закрыла глаза и потрогала заколку. Только сам не знаю, как это сказать. Причем, давно.
Соберусь что-нибудь сказать, а в голове какие-то неуместные слова всплывают. Или совершенно наоборот. Собираюсь поправить себя, начинаю еще больше волноваться и говорю что-то лишнее. Оп — и уже не помню, чего хотела в самом начале.
Такое ощущение, что мое тело разделено на две половины, которые играют между собой в догонялки. А в центре стоит очень толстый столб, и они вокруг него бегают. И все правильные слова — в руках еще одной меня, но здешняя «я» ни за что не могу догнать себя ту. Наоко посмотрела мне в глаза.
Наоко мои слова, похоже, несколько разочаровали. Да и пешком ходить — полезно для здоровья. Мы сели на кольцевую линию Яманотэ. На Синдзюку Наоко пересела на Центральную.
Она снимала маленькую квартиру в Кокубундзи. Даже непонятно, что именно. Мы тогда встречались нередко, но я, признаться, не помню, чтобы мы разговаривали. Буду ждать...
Впервые я встретился с ней, когда перешел во второй класс старшей школы. Наоко тоже училась во втором классе женской гимназии — миссионерского лицея «для благородных девиц». Настолько благородных, что прилежным ученицам тыкали в спину пальцем и говорили «Вон мамзель какая пошла! В общем, даже не приятель, а прямо скажем — мой единственный друг.
И у него была подруга — Наоко. Они с пеленок росли вместе и жили по соседству, менее чем в двухстах метрах друг от друга. Как это часто бывает с подобными парами, отношения у них были очень открытыми — даже не возникало стремления уединиться. Они часто ходили друг к другу в гости, ужинали семьями, играли в маджан.
Несколько раз устраивали для меня парные свидания. Наоко приводила с собой какую-нибудь одноклассницу, и мы вчетвером ходили в зоопарк, в бассейн или в кино. Признаться, одноклассницы Наоко при всей своей симпатичности были слишком хорошо воспитаны для общения со мной. Мне больше подходили девчонки из нашей муниципальной старшей школы, с которыми я мог беззаботно болтать, не обращая внимания на их угловатость.
О чем думали хорошенькие девицы из круга Наоко, я совершенно не понимал. Как и они вряд ли могли понять меня. Поэтому Кидзуки, в конце концов, отказался от парных свиданий, и мы стали просто ходить куда-нибудь втроем: Кидзуки, Наоко и я. Странное дело — так было приятнее всего, и получалось вполне сносно.
Появлялся кто-нибудь четвертый — и атмосфера накалялась. А так, пока мы были втроем, я чувствовал себя гостем, Кидзуки — компетентным ведущим, а Наоко — его ассистенткой в телевизионной программе «Беседы со знаменитостью». В центре нашей компании всегда находился Кидзуки. Это он умел: была в нем, сказать по правде, немалая доля сарказма, и потому окружающие считали его высокомерным.
На самом же деле, он был добр и справедлив. Когда мы оставались втроем, он одинаково внимательно разговаривал и шутил и с Наоко, и со мной и вообще старался, чтобы мы оба не скучали. Как только Кидзуки замечал, что кто-нибудь долго молчит, он обращался к нему и вытягивал собеседника на разговор. Глядя на него, я думал: как, должно быть, это трудно.
Но на самом деле, пожалуй, все было намного проще. Кидзуки умел мгновенно оценивать тональность беседы и действовал по ситуации. Вдобавок, у него имелся редкостный талант извлекать из посредственного в целом собеседника что-нибудь интересное. Потому мне и казалось, что я — очень интересный человек и веду не менее интересный образ жизни.
Но общительным человеком назвать его было нельзя. И в школе он ни с кем не дружил — если не считать меня. Я же никак не мог понять, почему этот дерзкий и талантливый человек не направляет свои способности в более широкий мир, а довольствуется нашим тесным кругом. Как и причину того, почему он выбрал себе в приятели именно меня.
Да, я любил в одиночестве почитать или послушать музыку, но считал себя человеком обычным и неприметным. Ну не было во мне ничего выдающегося. Несмотря на это, мы сразу же сошлись характерами и подружились. Его отец был зубным врачом и славился высоким мастерством и не менее высокими расценками.
Не против сходить куда-нибудь вчетвером? Моя подруга из женского лицея приведет симпатичную девчонку, — предложил Кидзуки, едва мы успели познакомиться. Я согласился. Так я и встретился с Наоко.
Хотя виделись мы часто и проводили втроем немало времени, когда Кидзуки однажды пришлось отлучиться, и мы с Наоко остались наедине, разговор никак не складывался. Мы просто не знали, о чем говорить: на самом деле, у нас не было ни одной общей темы. Что уж тут? Мы молча пили воду и двигали стоявшие на столе предметы.
В общем, ждали, когда вернется Кидзуки. А с его появлением беседа возобновилась. Наоко была не из самых разговорчивых, да и мне больше нравилось слушать, чем говорить самому. Поэтому оставаясь с нею наедине, я чувствовал себя неуютно.
Вовсе не значит, что мы не подходили друг другу. Просто нам не о чем было говорить. Через две недели после похорон Кидзуки один раз мы с Наоко встретились. Оставалось небольшое дело, и мы договорились о свидании в кафе.
А когда все обсудили, больше и разговаривать оказалось не о чем. Я попытался разговорить ее, но беседа постоянно обрывалась на полуслове. Плюс ко всему, отвечала она резковато. Будто бы сердилась на меня, но почему — я не знал Мы расстались, и до случайной встречи год спустя в электричке не виделись ни разу.
Может, Наоко сердилась, что не она, а я был последним, кто разговаривал с Кидзуки? Может, это звучит неэтично, но я, кажется, понимал ее настроение. И будь это возможно, хотел бы, чтобы на моем месте оказалась она. Однако что случилось, то случилось.
И что бы мы себе ни думали, уже ничего не изменить. В тот погожий майский день мы пообедали, и Кидзуки предложил вместо оставшихся занятий покатать шары. Я тоже не испытывал к остававшимся урокам особой симпатии, и мы, выйдя из школы, спустились с пригорка до порта, зашли в бильярдную и сыграли четыре партии. Когда я легко выиграл первую, Кидзуки сразу стал играть всерьез и в оставшихся трех отыгрался.
По уговору я заплатил за игру. За все время он ни разу не пошутил — а для него это большая редкость. Закончив игру, мы сели перекурить. Той же ночью он умер в гараже собственного дома.
Протянул от выхлопной трубы «N-360» Сама Ночь резиновый шланг, залепил окна в салоне липкой лентой и запустил двигатель. Долго ли он умирал, я не знаю. Родители уезжали навестить кого-то в больнице, а когда вернулись и открыли двери гаража, Кидзуки уже был мертв. И только радио играло в машине, да дворники прижали к стеклу чек с автозаправки.
Ни предсмертной записки, ни очевидных причин. Поскольку я был последним, кто встречался и разговаривал с ним, меня вызвали в полицию на допрос. Видимо, ни я, ни Кидзуки на следователя положительного впечатления не произвели. В его глазах читалось: «Что может быть странного в самоубийстве человека, который вместо занятий катает шары?
Некоторое время на парте Кидзуки стояли белые цветы. Оставшиеся десять месяцев до окончания школы я не мог найти себе места в окружающем мире. Сблизился с одной девчонкой, но не выдержал и полугода. Она так и не вызвала у меня никаких чувств.
Я выбрал частный токийский институт, куда наверняка можно было поступить без особой подготовки. И совершенно спокойно стал студентом. Девчонка просила не уезжать в Токио, но мне хотелось непременно покинуть Кобэ. И начать новую жизнь в городе, где меня никто не знает.
Просто мне хотелось уехать подальше от своего города, но она этого не понимала. И мы расстались. В кресле «синкансэна» в Токио я вспоминал все хорошее, что было в ней, и раскаивался от того, какую подлость совершил. Но было уже поздно.
Лучше забыть о ней. Когда я поселился в токийском общежитии и начал новую жизнь, мне требовалось лишь одно: не брать в голову разные вещи и как можно лучше постараться отстраниться от них. Я решил насовсем забыть зеленое сукно бильярдного стола, красный «N-360», белые цветы на парте, дым из трубы крематория и тяжелое пресс-папье на столе следователя. Первое время казалось, что мне это удается.
Но сколько бы я ни пытался все забыть, во мне оставался какой-то аморфный сгусток воздуха, который с течением времени начал принимать отчетливую форму. Эту форму можно выразить словами. На словах звучит просто, но тогда я чувствовал это не на словах, а упругим комком внутри своего тела. Смерть закралась и внутрь пресс-папье, и в четыре шара на бильярдном столе.
И мы жили, вдыхая ее, словно мелкую пыль. До тех пор я воспринимал смерть как существо, полностью отдаленное от жизни. Иными словами: «Смерть рано или поздно приберет нас к рукам. Однако до того дня, когда смерть приберет нас к рукам, она этого сделать не может».
И такая мысль казалась мне предельно точной теорией. Жизнь — на этой стороне, смерть — на той. Я нахожусь по эту сторону, и там меня нет. Однако после смерти Кидзуки я уже не мог так просто воспринимать смерть как и жизнь тоже.
Смерть — не полярная жизни субстанция. Смерть изначально существует во мне. И как ни пытайся, устраниться от нее невозможно. Унеся Кидзуки в ту майскую ночь семнадцатилетия, смерть одновременно схватила и меня.
С таким вот сгустком внутри я проводил свою восемнадцатую весну. И при этом старался не горевать, потому что в глубине души понимал: горевать — не значит непременно приближаться к истине. Хотя, если подумать, смерть оставалась горькой правдой. В этой удушливой противоречивости я продолжал свое бесконечное странствие.
Сейчас уже можно сказать: то было странное время. В самом водовороте жизни все вращалось вокруг смерти. Глава 3 Наоко позвонила в следующую субботу, и мы условились о свидании на воскресенье. Пожалуй, наши встречи можно назвать свиданиями, поскольку другие слова в голову не приходят.
Как и в прошлый раз, мы гуляли по городу, зашли в какое-то кафе, опять гуляли, вечером поужинали и, попрощавшись, расстались. Наоко по-прежнему лишь изредка роняла отдельные слова и особо не обращала на это внимание. Я тоже не припомню за собой осмысленного разговора. Когда совпадало настроение, мы рассказывали о своей жизни и учебе, но все эти рассказы получались бессвязными.
Прошлое оставалось для нас табу. Мы лишь бродили по городу, благо Токио — город большой, и весь его не исходишь. Мы встречались почти каждую неделю и продолжали гулять. Она шагала впереди, я немного отставал.
У Наоко имелось большое количество заколок разных форм, и всеми она непременно открывала правое ухо. Тогда я видел перед собой лишь ее затылок, и прекрасно помню его до сих пор. Когда Наоко стеснялась, она вертела заколку в руках. И часто вытирала платком рот.
Была у нее такая привычка: промакивать рот, прежде чем что-нибудь сказать. Глядя на нее, я постепенно проникался к ней симпатией. Она училась в институте на окраине Мусасино. Укромное учебное заведение славилось преподаванием английского языка.
Вблизи ее дома располагался живописный водоем, и мы иногда гуляли вокруг него. Наоко приглашала меня к себе, готовила еду и, похоже, нисколько не обращала внимания на то, что мы оставались наедине. Уютная комната, ничего лишнего. Если бы не сохшие на окне колготки, трудно было поверить, что здесь живет девушка.
Наоко существовала очень просто и аккуратно, и подруг почти не имела. Помня ее со школьной поры, я не мог предположить в ней такие перемены. В те годы Наоко одевалась изысканно, и ее всегда окружали подружки. У нее дома я понял, что Наоко, так же как и я, после школы хотела уехать на учебу в другой город, чтобы начать жизнь в таком месте, где ее никто не знает.
Догадываешься, какие? Нельзя сказать, что в наших отношениях не было прогресса. Постепенно Наоко привыкала ко мне, а я — к ней. Закончились летние каникулы, начался новый семестр, и она очень естественно — как само собой разумеется — начала ходить рядом со мной.
Думаю, так она дала понять, что признала меня своим другом, и мне было очень приятно гулять с такой красивой девушкой. Мы продолжали бесцельные прогулки по Токио: взбирались на холмы, переправлялись через реки, переходили дороги и продолжали куда-то идти. У нас не было цели. Нам было достаточно просто идти куда-нибудь.
Мы увлеченно шагали, будто выполняли некий ритуал для успокоения души. Когда лил дождь, ходили под зонтиком. Вскоре наступила осень, и весь внутренний двор общежития усыпали листья дзельквы. Надевая свитер, я почувствовал запах нового времени года.
Истопталась обувь, и я купил новую пару — из замши. Мне трудно припомнить, о чем мы тогда говорили. Думаю, вряд ли о чем-то серьезном. И по-прежнему не касались прошлого.
Имя Кидзуки почти не всплывало в наших разговорах. Мы вообще говорили нечасто, и привыкли просто молча смотреть друг на друга в каком-нибудь очередном кафе. Наоко хотела больше узнать о Штурмовике, и я часто рассказывал о нем. Один раз он сходил на свидание с однокурсницей разумеется, с факультета географии , но вечером вернулся очень унылый.
Было это в июне. Штурмовик спросил меня: — Послушай, Ватанабэ, ты с де-девчонками о чем говоришь... Я не помню, что ответил ему тогда, но одно могу сказать точно: он явно задал вопрос не по адресу. В июле, пока его не было, кто-то содрал фотографию амстердамского канала и наклеил вид моста Золотые ворота в Сан-Франциско — видимо, из чистого любопытства: сможет ли Штурмовик дрочить, разглядывая мост?
Стоило мне сообщить, что делал он это с радостью, в следующий раз наклеили ледники. Однако после каждой такой смены декораций Штурмовик сильно расстраивался: — В конце концов, к-к-кто это делает? А что плохого? Фотографии-то все красивые, как на подбор.
Кто бы это ни был, мы должны радоваться. Но все равно — противно. Эти истории смешили Наоко. Она смеялась редко, и я старался веселить ее байками о Штурмовике, хотя, по правде говоря, мне вовсе не хотелось выставлять его посмешищем.
Он просто был чересчур серьезен: третий сын в совсем не богатой семье. Лишь карты были скромной мечтой его скромной жизни. Кто вправе над этим смеяться? При этом «байки о Штурмовике» уже стали одной из постоянных тем для разговоров в общежитии.
Даже если б я попытался в тот момент их прекратить, сделать это оказалось бы невозможно. К тому же, мне было приятно видеть улыбку на лице Наоко. Поэтому я продолжал снабжать окружающих новыми историями о Штурмовике. Лишь один раз Наоко поинтересовалась, есть ли у меня подруга.
Я рассказал о той, с которой расстался. Но почему-то она мне была не по сердцу. Видимо, сердце прячется в твердой скорлупе, и расколоть ее дано немногим. Может, поэтому у меня толком не получается любить.
Больше она ничего не спрашивала. Когда задули холодные осенние ветры, она, бывало, прижималась к моей руке. Через толстый ворс ее пальто я ощущал тепло. Она брала меня под руку, ладошкой залезала мне в карман, а когда холодно становилось невыносимо, дрожала, крепко уцепившись за меня.
Но это ни о чем не говорило. В ее поведении не было ничего двусмысленного. Я продолжал идти как ни в чем ни бывало, руки в карманах. Обувь у нас была на резиновой подошве, и шаги почти не слышались.
Лишь сухо шуршало под ногами, когда мы наступали на опавшие листья огромных платанов. Я вслушивался в шуршание листьев, и мне становилось жаль Наоко. Ей была нужна не моя, а чья-нибудь рука. Ей требовалось не мое, а чье-нибудь тепло.
И я начал чувствовать себя виновным за то, что я — это я. Чем больше зима вступала в свои права, тем прозрачнее казались глаза Наоко. Такая безысходная прозрачность. Иногда Наоко без всякой причины всматривалась в мои глаза, будто что-то искала в них.
И каждый раз мне становилось невыносимо грустно. Я начал подумывать, что она, видимо, хочет мне что-то сообщить, но не может найти слов. Нет, даже не так. Прежде чем выразить словами, она не может сформулировать мысль в себе.
Поэтому и на словах ничего не выходит. Она лишь то и дело сжимает заколку, вытирает платком рот и бессмысленно всматривается в мои глаза. Иногда мне хотелось обнять ее, но я всякий раз сомневался да так и не решился. Мне казалось, что тем самым я могу ее обидеть.
И мы по-прежнему продолжали гулять по Токио, а Наоко — выискивать в пустоте слова. Общежитские поддразнивали меня, когда звонила Наоко или я по утрам в воскресенье собирался уходить. Они, разумеется, полагали, что у меня завелась подружка. Я не собирался им ничего объяснять, и даже не видел в этом необходимости, а потому оставлял все как есть.
Когда я возвращался вечером в общагу, кто-нибудь непременно интересовался, какая была поза, как у нее там внутри, какого цвета трусики. Мне оставалось лишь что-нибудь выдумывать в ответ на эти пошлости. Незаметно мне исполнилось девятнадцать. Всходило и заходило солнце, спускался и поднимался флаг, а я по воскресеньям встречался с подругой покойного друга.
Я не осознавал, ни что сейчас делаю, ни как быть дальше. На лекциях я слушал про Клоделя, Расина и Эйзенштейна, но мне они ничего не дали. Товарищей среди однокашников я себе не завел, с соседями по общаге только здоровался. Я постоянно читал книги, и общежитские считали, что я собираюсь стать писателем.
А я не собирался становиться писателем. Я вообще не собирался становиться никем. Несколько раз я порывался рассказать о своих мыслях Наоко. Мне казалось, она должна правильно понять мое настроение.
Но подобрать слова, чтобы выразить свои чувства, не мог. В субботу вечером я садился на стул в коридоре возле телефона и ждал звонка от Наоко.
Дерево на фоне неба. Дерево на фоне голубого неба. Елово Сосновый лес. Ельник зеленомошник. Сосновый Бор и еловый Бор.
Пихтовый лес Сосновый Бор. Дьяковский лес деревья береза Ива. Дерево на берегу реки. Дерево над рекой. Природа река деревья. Сильный ветер в лесу. Сильный ветер деревья.
Ветви дерева на ветру. Сильный ветер деревья гнутся. Заря прощается с землею Фет. Фет Заря. Стихотворение Фета Заря прощается с землею. Афанасий Фет земля прощается с землею. Шелестит под ногами листва опавшая с деревьев.
Подчеркнуть грамматическую основу в предложении деревья пожелтели. Шуршат под ногами опавшие листья синтаксический разбор. Синтаксический разбор предложения шелестит под ногами листва. Тополь диаметр высота дерева. Схема обрезки тополей. Омолаживающая обрезка тополя схема. Диаметр кроны тополя обыкновенного.
Иван Саввич Никитин звёзды меркнут и гаснут. Стихотворение утро Никитин. Стих утро Иван Саввич Никитин. Иван Никитин стихотворение утро. Звёзды меркнут и гаснут. Стихотворение про утро 3 класс. Стихотворение утро звезды меркнут и гаснут.
Лес снизу. Лес и небо вид сверху. Небо сквозь ветви деревьев. Ветви деревьев ночью. Ветка дерева ночью. Ночное небо сквозь ветви. Красиыфк кроны деревьев.
Красивый ствол дерева. Зеленый ствол дерева. Лес Конюшенный овраг. Сиверский овраг. Лесистая Лощина. Овраг в лесу. Деревья в степи.
Одиноко стоящее дерево. Береза снизу вверх. Березы вид снизу вверх. Поляна с деревьями. Деревья на горизонте. Застенчивость крона. Стеснительность кроны.
И ни единого встречного путника. Лишь две кем-то потревоженные красные птицы упорхнули к роще. По пути Наоко рассказывала мне о колодце. Какая странная штука — наша память… Пока я был там, почти не обращал внимания на пейзаж вокруг. Ничем не примечательный — я даже представить себе не мог, что спустя восемнадцать лет буду помнить его так отчетливо. Признаться, тогда мне было не до пейзажа. Я думал о себе, о шагавшей рядом красивой девушке, о нас с ней и опять о себе. В таком возрасте все, что видишь, чувствуешь и мыслишь, в конечном итоге, подобно бумерангу, возвращается к тебе же. Вдобавок ко всему, я был влюблен. И любовь эта привела меня в очень непростое место.
Поэтому я не мог позволить себе отвлекаться на какой-то пейзаж. Однако сейчас в моей памяти первым всплывает именно это: запах травы, прохладный ветер, линия холмов, лай собаки. И вспоминается прежде всего остального — отчетливее некуда. Настолько, что кажется: протяни руку — и до всего можно дотронуться. Однако в пейзаже этом не видно людей. Никого нет: ни Наоко, ни меня. Куда мы могли исчезнуть?.. И почему такое происходит? Все, что мне тогда представлялось важным: и она, и я, и мой мир — все куда-то подевалось. Да, сейчас я уже не могу сразу вспомнить лицо Наоко.
У меня остался лишь бездушный пейзаж. Конечно, спустя время я припоминаю ее черты. Маленькая холодная рука, прямые и гладкие волосы, мягкая округлая мочка уха и под ней — точечка родинки, дорогой верблюжий свитер, который она надевала с приходом зимы, привычка задавать вопросы, всматриваясь в лицо собеседника, голос, который временами почему-то кажется дрожащим… Будто она разговаривает на вершине продуваемого всеми ветрами холма. Все эти черточки наслаиваются друг на друга — и вдруг, само по себе, вспоминается ее лицо. Причем, не как-нибудь, а в профиль. Может, потому, что я всегда ходил сбоку? Повернувшись ко мне, она весело улыбается, слегка наклоняет голову и начинает говорить, вглядываясь в мои глаза. Будто бы ищет скользящую по дну прозрачного источника рыбешку.
Картинка продолжает настойчиво пинать в одну и ту же точку моей головы. Эй, очнись, я еще здесь, вставай, вставай и ищи, ищи причину, почему я до сих пор еще здесь.
Боли нет. Боли совершенно нет. И только при каждом пинке голова гулко гудит. Но и этот гул рано или поздно исчезнет, как исчезло, в конце концов, все остальное. Однако в аэропорту Гамбурга, в салоне самолета «Люфтганзы» пинки оказались дольше и сильнее обычного. Очнись, ищи… Поэтому я пишу. Просто я отношусь к такому типу людей, которые ничего не могут понять, пока не попробуют записать это на бумаге. Вот… она рассказывала мне о полевом колодце. Существовал ли такой колодец на самом деле, я не знаю. Может, он — лишь плод ее фантазии.
Часть того, что роилось в ее голове в те мрачные дни. Но она рассказала мне о том колодце, и я уже не мог вспоминать поляну без него. Я никогда его не видел, но он остался в моей памяти прочно вписанным в тот пейзаж. Смешно: я помню его до последней детали, прямо на границе поляны и рощи. Трава искусно прикрывает темную дыру в земле, метр диаметром. Ограждения нет. Просто разинула свою пасть дыра. Кое-где потрескались и начали откалываться потемневшие от ветра и дождей камни. В щель между ними ныряет проворная зеленая ящерка. Загляни внутрь — все равно ничего не увидишь.
Мне известно только одно: это жутко глубокий колодец. Настолько, что даже трудно представить. И вся дыра эта наполнена мраком — густым, впитавшим в себя все виды мраков этого мира. Я иногда замечал за ней такую манеру: Наоко говорила очень медленно, подыскивая нужные слова. Ясно только одно — где-то поблизости. Она сунула руки в карманы твидового жакета и взглянула на меня. Улыбнулась: мол, я серьезно.
В начале апреля уже шумели скворцы и летали в саду желтые бабочки
5 Вдалеке шелестели кроны деревьев и слышался тихий, едва различимый лай собаки. Вдалеке шелестели кроны деревьев и слышался тихий едва различимый лай собаки. тихий, едва различимый, словно из-за ворот в иной мир. Кроны деревьев снизу. Деревья вверх. Дерево в лесу вид снизу. Шелестели кроны деревьев, вдалеке слышался лай собаки — тихий, едва различимый, словно из-за ворот в иной мир.
Вдалеке шелестели кроны деревьев
В тишине леса шелестели только кроны деревьев, и не было слышно ни одной птицы. 5) Вдалеке шелестели кроны деревьев и слышался тихий, едва различимый лай собаки. 10) Издали слышался шум мокрых деревьев, будто вдалеке шумела вода в шлюзах (придаточное сравнительное). Кроны деревьев снизу. Деревья вверх. Дерево в лесу вид снизу.
Предложения со словосочетанием «лес шелестел»
| Предложения со словосочетанием «лес шелестел» | Но вдалеке уже слышались раскаты грома. |
| Итоговый диктант 6 класс по русскому языку » Рустьюторс | В тишине леса шелестели только кроны деревьев, и не было слышно ни одной птицы. |
| Вдалеке шелестели кроны деревьев и слышался тихий - фото сборник | Шелестели кроны деревьев, вдалеке слышался лай собаки – тихий, едва различимый, словно из-за ворот в иной мир. |
Вдалеке шелестели кроны деревьев и слышался
Но вдалеке уже слышались раскаты грома. Небо кроны деревьев солнце снизу вверх. Крона дерева снизу. Шелестели кроны деревьев, вдалеке слышался лай собаки – тихий, едва различимый, словно из-за ворот в иной мир.