16.01.2017 Постпраздничные размышления о стране и людях нашего постоянного автора, писателя и философа Михаила Жванецкого. Где были новости! Жизнь в России чем старше, тем счастливее! пространстве завирусилась цитата Жванецкого в адрес Аллы Пугачевой, в рамках которой он посоветовал Примадонне ни о чем не переживать и позволить окружающим искупать ее в заботе и внимании. «Жратва и одежда есть»: Михаил Жванецкий доволен уровнем жизни в России.
Жванецкий о России и ее ненависти к США
Всенародно любимый писатель Михаил Жванецкий традиционно ответил на вопросы известного ведущего Андрея Максимова в телепрограмме «Дежурный по стране». Михаил Жванецкий о стремительных переменах. Умер Михаил Жванецкий. В прошлом месяце сатирик объявил о прекращении публичных выступлений, а сегодня его не стало. ТАЛАНТЛИВЫЙ Жванецкий - гнилая продажная шкура, потому что только такой человек может позволять себе высказывания, о которых много уже написали выше.
Жванецкий Дежурный по стране Смотреть онлайн
разровнять место, где была Россия”. Теперь вдова народного артиста России призналась, что ей было сложно смириться с его ограничениями. честь, ум и совесть нашей эпохи. Михаил Жванецкий три десятка лет прожил с женой Натальей, которая была младше его на 32 года. ТАЛАНТЛИВЫЙ Жванецкий - гнилая продажная шкура, потому что только такой человек может позволять себе высказывания, о которых много уже написали выше.
Михаил Жванецкий о России
Жванецкий отметил, что в настоящий момент Россия живет более чем прекрасно, и не стоит верить тем, кто утверждает обратное. По словам Жванецкого, он помнит, что такое голод и хорошо знает истину: для счастья человеку нужно быть сытым и одетым. Я помню макуху — куски жмыха после того, как всё масло из семечек отжали.
В церемонии приняли участие вдова Жванецкого Наталья и сын Дмитрий, спецпредставитель президента РФ по международному культурному сотрудничеству Михаил Швыдкой и замминистра культуры РФ Андрей Малышев. Автором барельефа стал скульптор Владимир Соскиев, который также делал памятник на могиле Жванецкого на Новодевичьем кладбище. Лилось много патоки, Жванецкого сравнивали с кем угодно. У кого-то даже повернулся язык упомянуть имена Булгакова и Гоголя рядом с его именем. Говорилось о каком-то вкладе сочинителя эстрадных миниатюр и абсурдистских мемов в русскую культуру. Хотя, при чем тут Жванецкий и русская культура! И вообще, культура.
Как говорят в народе: «Прокатило». А раз «прокатило» один раз, значит, «прокатит» снова. И мало кто задумывается, что подобными статьями, как в «Коммерсанте», Жванецкий уже пытается «ровнять» Россию.
Под себя, так сказать. Терпимость - это и сильное, и слабое место русского человека одновременно. С точки зрения морали и нравственности, это, наверное, очень хорошо.
А вот исходя из логики информационной войны - не очень. У нас на глазах в чашу, из которой мы пьем, накапали яду.
Сейчас соревнуемся в этих гадостях! Кто эти «мы» и «они», одессит не пояснил. Но блогеры мигом намек раскусили: Жванецкий назвал гадостью воссоединение Крыма с Россией.
Михаил Жванецкий – о Борисе Ельцине
Парадоксальное очень мышление и умение найти взгляд необидный, смешной на все, что угодно. Дело даже не в том, что он критиковал ту власть или другую власть, критиковал наше российское, общечеловеческое, каждый в себе находил те черты, о которых он нам рассказывал. Я давно слушал его, сначала, может быть, не понимая, что Райкин его миниатюры использует, что это звучит у Карцева и Ильченко, потом, когда появились записи, мы все стали воспринимать его практически напрямую. Потом появление его на телеэкране из залов в Доме литераторов и других местах, деловых каких-то клубах. Я никогда не был с ним знаком близко, хотя встречался неоднократно в разных ситуациях.
Кстати, он не выступал непрерывно, был достаточно молчаливым человеком. Это, видимо, профессиональное. Хотел оставаться самим собой, но выступать только как профессионал. Вещи, которые с ним можно было обсуждать, гораздо шире юморесок, он очень хорошо понимал людей и то, что происходит вокруг в стране».
И у каждого уйдет частичка души, частичка своей жизни. Я первый раз его услышал на магнитофоне, мне удалось побывать на его концертах, абсолютно неповторимых и непередаваемых, на телевизионном экране. Надо сказать, что Жванецкий и в жизни, даже вот в последние годы, когда уже сильно болел, в личном общении, в компании был такой же, как на записи или в телевизионной передаче. Он, по сути, был очень естественным человеком.
Сам образ писателя, который достает стопку страниц из своего портфельчика и неподражаемо читает эти большие рассказы, скетчи, я думаю, навсегда останется с нами.
Деньги требуют, чтобы их скрывали. А как? Это же твое достижение, как ты можешь это скрывать? Познер: А для тебя лично деньги — это что? Жванецкий: Престиж.
Это вопрос престижа. Я не могу позволить себе быть с концертом в том городе, где был, ну, кто-то из юмористов… Торговаться я не люблю, но если мне заранее известно, что он получил больше, чем я — то это уже вопрос престижа, как и вопрос, наверное, награды, о которой я только что говорил. Это вопрос престижа: мне становится неудобно за себя, и я тогда не соглашаюсь туда ехать. Познер: Мы знаем, что такое 60 — ты как-то очень точно однажды описал. А 75 — это что? Жванецкий: Это испуг в ее глазах, все остальное — то же самое.
Познер: Как и 60? Жванецкий: Это 60, и так же точно 75. Познер: Ну, это приятно узнать. Мы же с тобой на пару имеем 150. Жванецкий: Нет. Сейчас, слава Богу, видимо, состояние фармацевтической промышленности и лекарственное обеспечение, и все вместе.
И женщины стали позже рожать. А мужчины — чуть позже стареть. Познер: Да, это очень правильная формула. Сейчас мы уйдем на рекламу — вынужденная вещь, ничего не попишешь. Подумай вот над чем. Много раз ты упоминал в разных своих интервью Чехова.
Что-то он для тебя особое, видимо, да? Я хотел бы узнать, почему? Сейчас реклама, а ты пока подумай. Жванецкий: Если я какой-то пафосный такой — у меня же эстрадность какая-то есть. Познер: Это замечательно: ты какой есть, ты такой есть. Познер: Итак, Антон Павлович Чехов.
Жванецкий: Антон Павлович Чехов и Сэлинджер. Антон Павлович Чехов — нежность и юмор, то есть как будто человек пишет двумя руками. От этого рождается глубина — вот, все. Когда юмор есть, рождается глубина. Там не надо быть специально глубоким человеком. Несешь это все, и у тебя рождается глубина.
И я перечитываю бесконечно. Вот, для меня рассказы — во-первых, кратко. Извини меня, сейчас тяжело читать такие кирпичи, сил нет. Ты какое-то время терпишь себя, его. Потом ты закрываешься, потом опять — как бы обязан прочесть, чтобы слыть, но ты не можешь. Антон Павлович дает тебе такой формат, который все время умещается в твоем сердце.
И Сэлинджер дает такой же формат. Мужчина и девочка у Сэлинджера — вот солдат и девочка — прыгает она с тротуара, и это такое сочетание силы и нежности. Для меня это лучшее, что может быть. Познер: Почему не пошел в политику? Казалось бы, мог бы? Жванецкий: Звали довольно часто.
Не могу оскорбления переносить. Для меня кажется, что политика — это… Ну, по крайней мере, тогда, когда звали — это межпартийная борьба, это значит — отвечать на оскорбления, которые почему-то всегда переходят на личности. Я не могу это все переносить. То есть, допустим, командовать людьми — это я не могу, но еще не могу в дебатах участвовать. Если бы я против кого-то стоял в дебатах,во-первых, я бы сказал, что он врет, и я чувствую это, и поэтому не хочу уже на эту тему говорить. Во-вторых, в дебатах не могу участвовать — ну, не знаю, что происходит.
Не могу объяснить — не знаю. Все-таки, видимо, это писательство. Познер: А польстило, что позвали? Какое-то время… День я находился в хорошем настроении. Всем рассказал — девочкам знакомым, всем сказал — и отказался. Но оповестил всех.
Познер: А политик — это кто тогда? Политик — это какой человек? Жванецкий: Я еще закончу… У меня ткая работа — что я наедине. Я не мог бы. Я Антона Павловича не знаю — смог бы он в дебатах участвовать с кем-то? Познер: Ему не интересно, наверное, было бы.
Жванецкий: Не интересно. Нет, я думаю, Антон Павлович проиграл бы просто… Вдрызг и вдрабадан! Причем автоматически. Мы бы увидели взлет голосов с той стороны, и абсолютно несколько — с этой. Что ты еще хотел спросить? Познер: Политик — это кто такой?
Вообще, какие люди, по-твоему, идут в политику? Жванецкий: Те, которые ползут наверх, чувствуют — там их компания. Он когда снизу начинает идти, он чувствует — там их компания. Чтобы человек пошел в политику, мне кажется, что-то должно в нем либо надломиться, либо вырасти. Либо что-то исчезнуть, либо какой-то нарост должен образоваться. Наверное, есть люди, которые чувствуют, что нужно что-то менять в этой стране.
Но пока я таких не встречал — которые чувствуют, что что-то менять надо в стране, и которые бы об этом говорили. Может, еще придет что-то мне. В политике особенно необходимость скрывать что-то, говорить неправду — это очень тяжело действует, на меня лично. Вот у нас свободная страна? Люди свободные? Люди не свободные.
Страна, может быть, свободная, люди — не свободные. Познер: А как это может быть? Страна тоже, конечно, не свободна. Люди не свободны — это факт. Мы пытаемся. Либо в парламенте появляется кто-то в красном пиджаке.
Помнишь, был такой? Фигура в красном пиджаке. И он раздражал всех. И какое-то было ощущение, что цирк. Сейчас наоборот — абсолютно одинаковые лица. Я не могу выделить никого.
Сейчас бесцветность и есть цвет этого парламента. Вот он бесцветен. Правительство как всегда более цветное — там есть характеры. А в парламенте — нет. Ну, разве что Жириновский там чего-то. Познер: А как ты понимаешь свободу вообще?
Мне кажется, в России свободу понимают как волю — что хочу, то и ворочу — вот это свобода. Жванецкий: Я тебе скажу честно: я всегда был свободен. И в советское время был свободен, и сейчас свободен. Я пишу то, что хочу, и говорю, что хочу. Я понимаю, что я не попадаю с этим в эфир, но говорю — что хочу. Я не могу отвечать за население нашей страны.
Я не могу, я не понимаю сам, что они хотят, кого они хотят. Может быть, действительно, нужно какое-то еще время… Но в то же время я чувствую уже среди молодежи вот этот интернет, технические какие-то вещи — они уже слышат друг друга и что-то их сплачивает. Познер: Интернет — это хорошо? Жванецкий: Интернет — да, хорошо. Во-первых, потому что они обмениваются информацией. Если даже в газетах нет, то в интернете есть.
Если там что-то запрещено, то в интернете это есть. Но в интернете есть большой минус — они сталкиваются с такими же и воспитывают друг друга, значит, они вырастают похожие. Познер: Они не из тех, кто любит Сталина? Который вдруг возник… А может, и не вдруг, но возник, тем не менее. С какой-то ностальгией. Жванецкий: Сталин был самым эффективным руководителем для советского человека.
Каким образом? Советский человек никогда не чувствовал такую быструю отдачу от своих действий. Советский человек писал донос на соседа, и уже вечером соседа вели. Это поразительная быстрота. Причем это — удовлетворение именно народного волеизъявления. Либо — часто бывало, что из-за квартиры, часто бывало, из-за должности — не важно!
Донос — и он уже сидит. Где ты еще видел? Простой человек в жизни страны играет такую роль! Причем, а донос на академика? А донос на заместителя министра? То есть 2-3 человека — и сидит.
Я считаю, что от этого- я серьезно говорю — от этого такая любовь к Сталину по памяти тех, кто выжил из тех, кто доносил. Ощущение участия в управлении страной. Познер: А как ты понимаешь власть? Власть — это что? Жванецкий: Власть все время делает вид, что она знает то, чего ты не знаешь. Какое-то время я верил.
Потому что у них карты, флажки, они же стрелы вот эти, боевые действия — они же знают, чего здесь нет, чего там нет… И мне все время казалось, что они знают. Потому я понял, что я знаю не меньше их, потому что это все через меня проходит. Жизнь проходит через меня, управление страной проходит через них. Но власть нужна, чтобы я почувствовал себя защищенным. Сейчас власть такая, что я себя защищенным не чувствую. Что такое власть?
Это же она замещает КПСС в идеологической сфере, проникая все глубже в жизнь общества и государства, несмотря на конституционное отделение её от последнего. Православие, таким образом, становится государственной религией. Может это нравиться приверженцам других религий? Вопрос праздный. И мог бы хоть кто-нибудь, хоть ты и Жванецкий, и тебе, как придворному шуту дозволено многое, сказать это открытым текстом? Это второй праздный вопрос. Так вот, если наложить эту схему Жванецкого на реальную жизнь, то станет понятным, что он имел в виду вовсе не СССР, и не царскую Россию. Он говорил о сегодняшней буржуазной России. О предельной безнравственности, малограмотности, бескультурье, формируемое в обществе всеобщего хаоса и неуправляемости, но прямо говорит: "Если власть не может возглавить, то не надо дать ей предотвратить"!
О какой власти он говорит? Жванецкий вспоминает Киплинга: "железная свобода армии". Это о чем? А тогда о чьей? Четвертый праздный вопрос. Он говорит: "От этой мирной в кавычках, конечно жизни в окопах расстояния ну никакого.... Это о какой жизни он говорит, что в СССР? Да он уже и забыл про него. Тогда о чьей?
Пятый праздный вопрос. Вот теперь давайте и посмотрим, какую Россию он предлагает "разровнять". А если посчитать, разных Россий было не три за прошлое нынешнее столетие, а пять или даже шесть. С совершенно различными ценностями. И это шестой праздный вопрос», - подчёркивает эксперт. Он ведь предлагает не просто разровнять и уехать в Израиль, Америку или на Северный полюс. Он же понимает, ТАМ выступать ему не перед кем, и гонорары получать не от кого. Он же предлагает построить новую, другую Россию!
Михаил Жванецкий назвал воссоединение Крыма с Россией «гадостью» 07 февраль, 2016, 08:51 Опубликовал: Руслан Ниязов 2 8 930 -2 Об этом пишет главный редактор газеты «Новый Крым» Игорь Азаров в авторской колонке на страницах издания. Популярный писатель Михаил Жванецкий называет воссоединение Крыма с Россией «гадостью» и никак не осудил массовое убийство людей в своей родной Одессе. Есть у нас такой обласканный всеми режимами «сатирик-мыслитель», «философ на эстраде», «дежурный по стране» — Михаил Жванецкий. Ругать его очень опасно: во-первых, сразу же запишут в тупицы; во-вторых, определят в ватники, совки, сталинисты, шовинисты, черносотенцы и антисемиты. Но попробуем.
Жванецкий: Россия так хорошо еще не жила, как сейчас
И ты сосёшь эту макуху и хочешь только одного — жрать», — рассказал писатель. Сегодня же в России живет счастливый народ, без голодного блеска в глазах. Единственное, что, по его мнению, требует улучшения — медицинское обслуживание.
И вот они пошли в народ. Да так пошли, что не остановишь! Большой писатель малых произведений. Уже мало кто помнит, где Жванецкий, а где — народное творчество.
Фраза стала крылатой, взлетела после долгого пути, а автор затерялся в народной памяти... Жванецкого можно открывать как автора, как явление и… как глоток свежего воздуха. И надо уметь. Надо уметь уходить с плохого фильма.
Окончил Одесский институт инженеров морского флота. С 1962 по 1970 год служил заведующим литературной частью Ленинградского театра эстрады и миниатюр под руководством Аркадия Райкина. С 1988 по 2020 год занимал должность художественного руководителя Московского театра миниатюр. Прославился благодаря исполнению собственных произведений и телепередаче «Дежурный по стране». Скончался 6 ноября 2020 года в возрасте 86 лет. Похоронен на Новодевичьем кладбище Москвы.
В день 90-летия писателя на доме по адресу Лесная улица, 4 в Москве, где Жванецкий прожил тридцать лет, была открыта мемориальная доска. Сегодня это отдельные афоризмы и фразы из монологов Михаила Жванецкого, как всегда злободневные и пропитанные глубоким смыслом, хоть и были написаны много лет назад. Всякий раз, когда я вспоминаю о том, что Господь справедлив, я дрожу за свою страну. Наша власть всегда путала причину и следствие. Она придвигала к народу динамики, а надо было придвигать микрофон.
Познер: Что ты ценишь кроме голоса, который все ценят? Жванецкий: Мне кажется, что голос и талант ей просто были даны для знакомства с этим народом. А потом она пошла дальше. Вот я видел, когда был путч, и мы в Одессе, и она на пляже подняла людей.
Познер: Это в 1991 году? Давайте все в воду! Она так иронически относилась к этому путчу, к этим всем крикам. Но самое главное — я увидел, как ей подчиняются эти толпы. Она шла, окруженная огромной толпой. И я тоже шел там рядом. Перешли на другой пляж. И в этом тоска нашего человека по сильной женской руке. Сильную мужскую руку они уже испытывали.
Познер: Вообще Россия — страна женская? Жванецкий: Мне кажется, да. Я чувствую, люди тоскуют по женскому управлению, по женской руке. Вот, в любви к Алле Борисовне. Ты знаешь, перестанет она петь — она не станет менее популярной совершенно. Потому что уже последнее время я не скажу, что были особенно какие-то хиты новые, а все равно — обожание со всех сторон. Внимание к ее жизни, внимание ко всем извивам этой личной жизни. Но в основном — тоска по сильной… по характеру женскому. По этой женской харизме.
Женщин-красавиц полно, с харизмой — единицы. Познер: Ты сказал, что она с иронией относилась. Вообще, ирония не очень как-то в ходу у нас. Жванецкий: В последнее время просто публика отвыкла совершенно. Принимает все всерьез и все в лоб. Извернулся — дал в лоб, пошутил… Смешно. А если ты говоришь иронично о чем-нибудь, ты же не серьезно говоришь — ну, пойми это! Я же не серьезно! Я вообще большую часть говорю не серьезно!
Вот ты пару вопросов задал, где серьезно — и я просто в тупик. А иронично — это моя область. Познер: Когда ты говорил, что ждешь от кризиса много хорошего — это была ирония? Жванецкий: Конечно, была ирония. Познер: Нет, не понимаю. Жванецкий: И я не понимаю. Это, вот, я сделал — оно обязано выйти это кино, даже если это дерьмо дикое, которое чаще всего и бывает. Но отбить затраты — значит, кино выходит. Значит, выходит все.
Спектакль выходит, чтобы отбить затраты. Познер: А кризис это прекратит, ты говоришь? Теперь я думаю, что не будут вкладывать деньги в барахло всякое — что теперь деньги, наверное, приобрели другую ценность. И я сам чувствую. Сейчас я приехал из Краснодара, сейчас я приехал из Днепропетровска. Огромные толпы людей на концерт идут, хотят услышать то, что говорю я. Познер: Значит, ты не потерял публику? Был разговор такой, вроде бы стали меньше ходить, меньше реагировать? Жванецкий: Мне не приходится ее искать.
Потерял, потом вернулся на то место, где я ее потерял — и она там еще лежит. Познер: Ты что-то сказал где-то, что ты рабочих потерял, что рабочих больше нет. Я сказал где-то, что мне не хватает… И всем нам не хватает не рабочих — не хватает инженеров, не хватает ученых молодых. Это были мало оплачиваемые советские люди, но очень умные. Познер: Которые уехали многие? Жванецкий: Которые уехали. Огромное количество уехало. Но они заполняли зал. Познер: Они уехали за деньгами что ли?
Жванецкий: А почему бы им не уехать за деньгами? Во-первых, они уехали за деньгами — раз. Во-вторых, они уехали за хорошим оборудованием — два. В-третьих, они уехали за огромным уважением — три. В-четвертых, они уехали туда, куда уже уехали многие. А это ж всегда вопрос стадный. От чего уехали? У тебя есть на это ответ? Жванецкий: Есть на это ответ.
От жлобства. Не от нищеты, не от еды. Давайте мы вам привезем какой-нибудь фильм о жизни там, давайте мы покажем. Вы сумеете, вот лично вы там приспособиться? Или вам будет тяжело? И вот уезжали люди не за колбасой, они уезжали от жлобства. Познер: А чего ты не уехал от жлобства? Жванецкий: Ты понимаешь, самое главное — черт с ним, с голодом. Но жлобство, когда тебе говорят в лицо или не берут из-за национальности, или ты… Знаешь, каждое предприятие, каждое учреждение — суд, райком партии — суд, при ЖЭКе — суд.
Куда бы ты ни попал, всюду тебя судят. Вот от этого люди уезжают — невозможно было вынести. Познер: Но ты-то не уехал от жлобства? Я не уехал, потому что для меня этого было мало. Жлобство — этого было мало, чтобы я расстался со своей страной. Меня здесь слишком много связывает: меня великая литература связывает, я здесь почувствовал успех, я почувствовал вот эту огромную связь. Ты знаешь, я где-то писал, что я обожаю не веревки, а нити. Вот веревки, которые меня связывали с этой родиной — черт с ними. Но нити у меня были сильнее.
Я не могу в этой стране жить. Я не могу слышать их, я не могу видеть, я не могу это радио слышать. А меня здесь запрещали, а я — все равно, я остался здесь. Ты представляешь? Она уехала, я остался. Остался здесь, в этой стране, где меня запрещали, пожертвовав всем. Ну вот, объяснить это… Наверное, объяснил — потому что нити были гораздо сильнее, чем веревки. Познер: Ты знаешь, когда говорят о других странах — ну, как правило, говорят об Америке, о Франции, об Израиле. Я впервые у тебя встретил — ты рассуждал об Ирландии и об ирландцах, которые тебе страшно понравились.
Что ты имел в виду? Что это такое? Жванецкий: Я их как-то видел. Я выступал в Дублине. Один раз я видел, они шли на футбольный матч. Они шли строем почему-то. Дети там шли, с песней какой-то, или оркестр был. Они в масках, в нарядах. Ну вот ощущение… Я же интуитивный человек.
Я почувствовал — их не сомнешь. Ну, не сомнешь их! Они не дадут! Как в Америке старушка с винчестером. Старушка с винтовкой появляется, когда уже невозможно. Когда кто-то давит слишком, появляется старушка с винчестером. И так там в этой Ирландии то же самое. Когда наши там сидели в этой Ирландии в пабе, — я записку получил про этот случай, — вдруг пожарная тревога — все наши эмигранты выскочили, те остались и заняли их места и продолжали разговаривать и пить. Познер: Что для тебя Ельцин?
Жванецкий: Почему-то я в нем видел правдивого, искреннего, страдающего от всех нас человека. Я видел эту жуткую фотографию или в разрезе сердце его в газете перед операцией. И я понял, как ему смотреть на это. И он это все разрешал. Глубоко симпатичен мне. Познер: А Путин? Жванецкий: Путина я считаю очень умным человеком. Я когда слышу, когда он говорит — он убедителен. Во-первых, его приход к власти через Собчака и через Ельцина — для меня это два авторитета были — вот такой приход к власти Путина.
И когда он сегодня говорит — я свободный человек, я не оппозиционер — но если он говорит правильно, я это понимаю. Я это ощущаю. Познер: Художник должен обязательно противостоять власти, не принимать ничего от власти? Конечно, нет. Я вижу, я понимаю, о чем Владимир Владимирович говорит. Я иногда не понимаю эти толпы выбранных в Думу и так далее физкультурников — это я не понимаю, не иногда, а все время. Я не понимаю, когда преследование идет. Но я понимаю его, когда он говорит об экономике, когда он называет цифры, когда он по памяти это говорит. И он логичен, и я это слышу, я это понимаю.
А если это зло названо, может — уже путь к устранению? И все-таки, такое количество машин в этой стране, такое количество пробок автомобильных в городах разных — Краснодар весь в пробках, Ростов весь в пробках — это же не олигархи, это же люди обычные на этих машинах. И это же мобильные телефоны, пробки, одета толпа. И я понимаю человека нашего, который соскучился по комфорту — от туалета с завыванием вьюги в задницу снизу до унитаза, нормального, теплого. Человек соскучился. Познер: Сейчас Марсель Пруст будет задавать тебе вопросы. Знаменитый опросник Марселя Пруста. Абсолютное счастье — что такое? Для тебя.
Все для тебя. Жванецкий: Абсолютное счастье — я думаю, что жить так, как я сейчас живу. То есть сейчас, вот именно сейчас публика идет — тьфу-тьфу-тьфу. Когда я к ней выхожу — тьфу-тьфу-тьфу.
Жванецкий Дежурный по стране Смотреть онлайн
Этим «кем-то» и стал писатель Жванецкий, который появился на советской сцене и телевидении и разрешил всем облегченно рассмеяться. Михаил Жванецкий родился в 1934 году в Одессе в семье врачей. Учиться пошел в местный институт инженеров морского флота: большее ему с пятой графой вряд ли светило. Закончив институт, работал в одесском порту механиком по кранам. Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.
Как рассказывал Райкин, его покорила «острота и парадоксальность жизнеощущения Жванецкого». В 1988 году Жванецкий основал Московский театр миниатюр, где прошли его спектакли «Птичий полёт», «Избранное», а также «Политическое кабаре». За вклад в развитие литературы Жванецкий был удостоен множества наград, а в 2012 году ему было присвоено звание народного артиста РФ. RT вспоминает тех, кого не стало в 2020 году.
Потому что от этой мирной жизни к окопам почти нет диапазона, расстояния никакого, один шаг - и ты в окопе, и ты живешь почти так же, как жил, может быть, даже лучше, потому что тебя кормят, и ты как-то с людьми, и ты можешь там где ограбить, где-то там с кем-то переспать, неожиданно, на бегу. Ты мчишься с автоматом, в компании таких же.
В Киплинга я прочитал - удивительный писатель, гениальный - "железная свобода армии" называет он такие вещи. Поэтому наши люди, те, которые воюют сейчас, не хотят возвращаться, они хотят этим заниматься дальше", - рассказал писатель-сатирик.
И в ином вы меня не убедите. Потому что я помню макуху — куски жмыха после того, как всё масло из семечек отжали. У нас в Одессе работал маслозавод.
И ты сосёшь эту макуху и хочешь только одного — жрать. Между тем Ростов для своей первой гастроли сатирик выбрал не просто так. Ментально ростовчане и одесситы очень близки, понимают южный юмор, интонацию. Среди артистов считалось, что если Ростов как ворота Кавказа хорошо принимает гастроли, то и в Центральной России, и на Кавказе успех будет обеспечен. И потом, побывав на Дону, Жванецкий просто полюбил наш город.
В этом он неоднократно признавался.
Жванецкий дал совет Пугачевой: «Алла, ничего не делай. Страна сама к тебе придет»
Get to know everything Vimeo can do for your business. Watch now. Михаил Жванецкий — все самые свежие новости по теме. Михаил Жванецкий о жизни в СССРСкачать.