На интернет-портале "Книга памяти блокадного Ленинграда" — юбилейном проекте о жителях и героях блокадного Ленинграда, приуроченному к 75-летию со Дня полного освобождения города от фашистских захватчиков. О проекте Памятник Книги памяти Рубрики Документы Контакты.
Книга Памяти погибших и пропавших без вести в ВОВ 1941-1945 поиск по фамилии
Народная книга памяти читать онлайн бесплатно целиком (полностью) без регистрации на телефоне или компьютере. Блокадная книга памяти ленинграда поиск по фамилии Архив блокадников ленинграда официальные списки. Блокада Алфавитный список погибших Война конфликт между политическими образованиями государствами племенами политическими группировками и так далее происходящий в форме вооружённого противоборства военных боевых действий между их вооружёнными силами Цель. Публикуемые списки составлены на основе Блокадной книги памяти г. Ленинграда и Информационно-справочной системы «Книга памяти г. Санкт-Петербурга». Фамилия, имя, отчество. Год рождения.
Книга памяти блокадного ленинграда поиск по фамилии
Серия книг памяти о репрессированных в советское время жителях Ленинграда, издаваемая Центром «Возвращённые имена» при Российской Национальной библиотеке (Санкт-Петербург). Картографический поиск запустили на портале «Книга Памяти блокадного Ленинграда». На интернет-портале "Книга памяти блокадного Ленинграда" — юбилейном проекте о жителях и героях блокадного Ленинграда, приуроченному к 75-летию со Дня полного освобождения города от фашистских захватчиков. Во время блокады Ленинграда погибло и пропало без вести около миллиона человек. Книга памяти блокады Ленинграда. На доме установлено цифровое табло, на котором в режиме нон-стоп идет бегущая строка с именами, фамилиями, датами рождения и смерти погибших во время блокады ленинградцев.
Страницы в категории «Ленинградский мартиролог»
- Урочище Зенино
- Добрый человек лучше каменного моста.
- Как искать пропавших без вести солдат ВОВ по фамилии в интернете
- КНИГА ПАМЯТИ БЛОКАДНОГО ЛЕНИНГРАДА
- КНИГА ПАМЯТИ БЛОКАДНОГО ЛЕНИНГРАДА
- Архивы Ленинградской области – Архивы Ленинградской области
Они пережили блокаду. Ленинград Книга Памяти
Результат поиска доступен пользователю на встроенной карте Яндекса в виде метки с адресом и ссылки на страницу дома, где собраны все жители, имеющие аналогичный адрес. На сегодняшний день на сайт загружено около 410 тысяч записей, имеющих адрес и отображающихся на карте при поиске. Кроме адресов жителей и защитников, на карте привязаны к местам событий фотографии того времени, дневниковые записи и другие дополнительные материалы. Эти работы, как и общий сбор информации для наполнения сайта продолжаются в 2023 году. Вектор развития портала направлен на уточнение максимального количества адресов, сведение данных в привязке к месту проживания ленинградцев.
Таким образом, можно будет узнать о судьбе каждого защитника и жителя города, - где он воевал, был ли он эвакуирован, куда именно, где был захоронен, если ему не довелось пережить страшные военные годы.
Где искать сведения о человеке, погибшем в блокаду Ленинграда в ополчении? Торжественная церемония передачи на вечное хранение музею 12 томов Книг памяти "Ленинград. Как рассказал корреспонденту БЕЛТА председатель организации "Защитники и жители блокадного Ленинграда" Марк Байрашевский, книги издаются в Санкт-Петербурге по инициативе Международной ассоциации общественных организаций блокадников города-героя Ленинграда. Вес одного тома составляет порядка 5 кг. Переданные в дар минскому музею тома являются печатным вариантом электронной базы данных, собранной за последние годы : фамилии и имена погибших с указанием мест их захоронений во время блокады города на Неве, а также адреса и другие сведения о переживших эту трагедию.
Копии документов взяты с электронных Книг памяти, которые в настоящее время находятся на Пескаревском кладбище в Санкт-Петербурге, где похоронены блокадники. Благодаря им родственники отыскивают места захоронений погибших ленинградцев. Найдите эту книгу в своём городе. Блокада, 1941-1944. Ленинград: Книга Памяти. Щербаков В.
Книга памяти «Ленинград. Подготовка к выпуску Книги памяти «Ленинград. Безграничное мужество, стойкость и высочайшее чувство долга жителей блокадного Ленинграда по праву приравнены к воинскому подвигу защитников города. Документальной основой Книги памяти являются сведения, предоставленные многочисленными архивами. В их числе Центральный государственный архив Санкт-Петербурга, Государственный городской и областной архив и архивы районных отделов ЗАГС Санкт-Петербурга, архив городских кладбищ, а также архивы различных учреждений, организаций, предприятий, учебных заведений и др. Мемориальные записи об умерших располагаются в алфавитном порядке и содержат следующие сведения: фамилию, имя, отчество умершего, год его рождения, место проживания на момент смерти , дату смерти и место захоронения.
Территориальные границы Книги - большое блокадное кольцо: города Ленинград, Кронштадт, часть Слуцкого, Всеволожского и Парголовского районов Ленинградской области - и малое кольцо блокады: Ораниенбаумский плацдарм. В нее включены сведения об умерших в годы блокады мирных жителях этих территорий. В их числе наряду с коренным населением названных мест и многочисленные беженцы из Карелии, Прибалтики и отдаленных районов Ленинградской области, оккупированных врагом. Хронологические рамки Книги памяти: 8 сентября 1941 года - 27 января 1944 года. Первая дата - трагический день начала блокады. В этот день вражеские войска перерезали сухопутные коммуникации города со страной.
Вторая дата - день полного освобождения от блокады. Сведения о мирных жителях, чья жизнь оборвалась в период, обозначенный этими датами, - и занесены в Книгу памяти. Публикуемые списки составлены на основе Блокадной книги памяти г. Ленинграда и Информационно-справочной системы «Книга памяти г. Помимо данных Блокадных книг имеются многочисленные свидетельства очевидцев. В настоящее время нам удалось установить имена: 92-х человек, погребённых на Митрофаниевском некрополе, и 47-ми блокадников, погребённых на Громовском старообрядческом кладбище.
В блокадном Ленинграде известны случаи погребения умерших жителей от голода и обстрелов и на других уничтоженных кладбищах, помимо Митрофаниевского и Громовского, а также в скверах, садах, парках и пустырях. Во многих случаях имеются подлинные документальные свидетельства, по другим — рассказы очевидцев. К сожалению, сегодня многие такие неизвестные братские могилы находятся под жилыми домами, детскими площадками, улицами и проспектами. Книга Памяти «Блокада.
Имена ». Оно отображает карту современного Петербурга с адресами ленинградцев, погибших во время страшной осады.
Как отметила традиционной акции «День памяти жертв блокады — 8 сентября» Анастасия Принцева, карта «живая» — и это не просто формальность. Можно узнать историю своего дома, дополнить историю своего дома, внести имена своих близких, — пояснила активистка. У карты три режима: обычный, спутниковый и в виде немецкой аэрофотосъёмки — через снимки, которые нацисты делали в первые годы блокады для прицельной бомбёжки Ленинграда. Приложение беспристрастно документирует: люди погибали целыми семьями, целыми парадными. Часть домов сегодня не существует — они так и не были восстановлены после войны. И, что примечательно, базу данных может пополнить каждый желающий.
Чтобы внести своих близких в приложение, надо нажать «плюс» внизу экрана. После появляется форма, которую нужно заполнить.
Муж и старший сын моей тети умерли от голода. Младший сын умер в госпитале.
Когда в марте 1942 года наш факультет эвакуировался в Саратов — я осталась с тетей в Ленинграде. Поступила работать в почтовое отделение на Васильевском острове. Страшная выдалась зима. В комнате к тому времени дом тети разбомбили немцы, и мы жили в комнате эвакуированных нет ни одного стекла, окна забиты фанерой.
В подвале дома капает вода, за водой стоит очередь. Люди делятся фронтовыми новостями. Поразительно: ни одной жалобы, недовольства, малодушия — только надежда. Вера и надежда на то, что прорвут блокаду, что дождемся, что доживем.
Чувства стали тупыми. Я иду через мост, впереди медленно, шатаясь идет высокий мужчина. Шаг, другой — и он падает. Я тупо прохожу мимо него, мертвого, — мне все равно.
Я вхожу в свой подъезд, но подняться по лестнице не могу. Тогда беру двумя руками одну ногу и ставлю на ступеньку, а затем — вторую ногу на следующую ступеньку… Тетя открывает дверь и тихо спрашивает: «Дошла? А потом весна. Из подтаявших сугробов торчат ноги мертвецов, город замерз в нечистотах.
Мы выходили на очистительные работы. Лом трудно поднимать, трудно скалывать лед. Но мы чистили дворы и улицы, и весной город засиял чистотой. Можно есть листья деревьев.
Мы проворачиваем их через мясорубку и лепим лепешки. У нас пухнут животы. Пришло время, когда я почувствовала, что сил уже больше нет. Ну день, ну два… и я лягу, как ложились все блокадники перед смертью.
Меня вывезли через Ладожское озеро. Я попала в Уфу к своей эвакуированной из Москвы тете. Она откормила меня. Я осталась жива… После эвакуации вместе с тетей я приехала в Москву, а в 1945 году — в Севастополь.
В 1946 году вышла замуж. Алаева Лидия Павловна По ошибке причислили к мертвым Лейтенант запаса. Защитник Ленинграда. Ударник восстановления Севастополя, исследователь его истории.
Когда началась война, Лидия Павловна была студенткой. С первых же дней она участвовала в строительстве оборонительных сооружений. Голодала, как все. Когда силы кончились, то она оказалась в тяжелом состоянии, слегла.
По ошибке ее причислили к мертвым и вместе с трупами отправили на платформе к дальней окраине Ленинграда — месту массовых захоронений. Только случайность спасла ее за несколько минут до захоронения. Она застонала, ее услышали, вытащили из кучи трупов и отправили в госпиталь. А дальше — опять на защиту родного Ленинграда.
Алиева Валентина Васильевна Люди шли по улице, падали и умирали Когда началась война, мне было 12 лет, я все хорошо помню. Во-первых, конечно, начался голод, особенно зимой. Зимой давали по 125 грамм хлеба в день и ничего больше. Шли непрерывные бомбежки — все ночи напролет, днем немножко меньше, а ночью — непрерывно.
Одни самолеты прилетали, сбрасывали бомбы, затем прилетали другие и снова бомбили. Мы не успевали даже спускаться в бомбоубежище. Только спустимся — дают отбой, поднимаемся в квартиру — новая тревога. Ночью даже не могли спать.
Потом привыкли и перестали спускаться в бомбоубежище. Обстреливали и из дальнобойных орудий, так как немцы были прямо на окраине Ленинграда. Не было электричества, не было тепла, не было воды, за ней ходили на Неву. Было очень страшно.
Люди умирали ежедневно, особенно зимой. Погибали от обстрелов, бомбежек, от голода… трупы лежали на улицах, и некому было их убрать. Люди шли по улице, падали и умирали. Не дай Бог никому такое пережить.
Я хочу, чтобы молодежь знала нашу историю и делала все, чтобы такое не повторилось. Александрова Маргарита Борисовна Помню постоянный голод и бомбежки Родилась в 1935 году. В блокаду я ходила в детский сад на Каменном острове. Там же работала моя мама.
Помню, как в сад поступил умирающий от голода младенец. Чтобы его спасти, мы заворачивали в марлю кусочек хлеба, получалась соска, и так кормили его. Выкормили, ребенок выжил. Помню постоянный голод и бомбежки.
Однажды один из ребят рассказал другу свою заветную мечту — это бочка с супом. Мама услышала и отвела его на кухню, попросив повариху придумать что-нибудь. Повариха разрыдалась и сказала маме: «Не води сюда больше никого… еды совсем не осталось.
Ленинградский мартиролог. Том 1
В апреле улицы были уже чистыми и, наконец, пошел первый трамвай. Я не могу передать вам, какой это был праздник для всех! Люди выходили на стук рельсов, радовались, аплодировали. Когда отогнали немцев от Москвы, у нас салюта еще не было, а вот когда одержали победу под Курском и Орлом — был.
Он вселял в людей радость и надежду. Где-то в мае или июне ко мне пришла мамина сослуживица и предложила работать на маминой работе, так что вскоре я устроилась работать помощницей в лабораторию. Но в августе мой папа, узнав, что мама умерла, вызвал меня в Саратов.
Три недели я добиралась из Ленинграда до Саратова. Когда я приехала, папа привел меня к профессору медицинских наук, чтобы тот меня осмотрел. Тот сказал, что в 17 лет весить 32 кг — ненормально.
Тогда меня отправили в санаторий, и после этого мое здоровье улучшилось. Через какое-то время папа снова привел меня к тому же профессору. А у отца была еще одна дочь от первого брака, старше меня на 10 лет.
Так вот, я вошла в кабинет, профессор меня осмотрел, и я вышла. Потом профессор спросил у папы: «Это ваша старшая дочь? А та девочка, которую вы приводили ко мне, она что, умерла?
Когда я была в 9-м классе, нас отправили в семхоз семенное хозяйство , там мы помогали сажать растения. Нам давали арбузы, дыни, картофель, капусту, и мы все это увозили домой. А профессорский состав, в том числе мой отец, получал в качестве дотации масло и сахар.
Я была в 10-м классе, когда блокада была прорвана. Весной 1944 года мы с папой вернулись из Саратова в Ленинград, и там я поступила в университет на искусствоведческий факультет. Через год война закончилась.
Айзин Маргарита Владимировна Бриллиантовое ожерелье — за буханку хлеба Когда началась война, я была в пионерском лагере. Мама приехала и забрала меня домой, мы тогда жили на Моховой, на седьмом этаже. В начале войны, когда все стали эвакуироваться, уезжать, она меня спросила: «Может, и нам стоит уехать?
Некуда было. Мы жили на седьмом этаже, и нам предлагали переехать вниз. Но я подумала, что, если мы перевезем вещи, а потом хозяева той квартиры вернутся обратно, им негде будет жить.
Так мы там и остались. Осенью начались бомбежки, обстрелы. Как только объявляли воздушную тревогу, мы спускались с седьмого этажа в бомбоубежище, потом, когда был отбой, мы поднимались наверх.
Бывало так, что налет повторялся через пять часов, а бывало, что и через полчаса. Только поднимешься, хочешь перекусить, опять тревога, опять спускаться, и так весь день. Однажды объявили воздушную тревогу, а нам с мамой надоело по двадцать раз спускаться, и мы остались дома.
Мы сидели на углу стола, перед нами стояло налитое в блюдечко подсолнечное масло, мы макали в него кусочки хлеба с солью и ели. Вдруг слышим — летит немецкий самолет, мы уже по звуку научились отличать, и потом какой-то шум и глухой стук. Дом закачался, а так как это был седьмой этаж, то было очень ощутимо.
Мы побледнели, посмотрели друг на друга и решили, что сейчас все рухнет. Тут мы уж все бросили, масло это, и побежали в бомбоубежище, там нам сказали, что в соседнем дворе упала неразорвавшаяся бомба. Когда мы сидели в бомбоубежище во время налетов, все вечно вспоминали, как мы вкусно кушали до войны.
И моя подружка мне говорит: «Когда кончится война, я буду самая богатая, буду шикарно одеваться. Буду есть чечевичную кашу, хлеб и сладкий чай, а все остальные деньги потрачу на тряпки! Было очень холодно, в комнате стояла самодельная металлическая буржуйка, и труба от нее выходила в окно.
Почему-то ветер всегда дул в окно, весь дым валил в комнату, и мы ходили чумазые, со слезами на глазах. Спали, накрывшись и одеялом, и пальто, и всем, чем только можно. Холод нас очень мучил.
Мама работала на мебельной фабрике на другом конце города, там накопились всякие стружки, деревянные отходы, чем и топили печку. А у нас дома печки не было, только центральное отопление. Мама предложила переехать туда.
Там был «красный уголок», его заняли под жилье: поставили козлы, диваны с матрасами, набитыми стружками, вот там мы и спали. Между дверей стояло ведро, параша, куда люди ходили ночью. Рядом была маленькая кладовка, стоял какой-то стол.
Там мы снимали с себя все, что было надето для тепла, раздевались догола и молотком отбивали одежду, убивали вшей. На какое-то время помогало. Утром надо было идти брать по карточкам хлеб.
У мамы была служебная карточка, у меня иждивенческая. Однажды был такой случай: я стояла в очереди за хлебом, получила на свою карточку маленький кусочек хлеба, 125 грамм, и сверху маленький довесок — точность тогда на весах была аптечная. Продавщица подает мне этот хлеб, и в этот момент какой-то мальчишка, который стоял рядом, хватает этот довесок и сует в рот.
Он его моментально съел — что с ним сделаешь? Когда мы жили в этом «красном уголке», то нам давали папиросы. Недалеко, на Обводном канале, была барахолка, и мама послала меня туда поменять пачку «Беломора» на хлеб.
Помню, как женщина там ходила и просила за бриллиантовое ожерелье буханку хлеба. Потом ко мне подскочил милиционер, спрашивает: «Ты что тут делаешь? Пришла домой — ни папирос, ни хлеба.
Еще делали четверговую соль: ее надо было бросить в мешочке в золу, чтобы она почернела, и тогда она приобретала запах сваренного вкрутую яйца. Ее сыпали на хлеб, и казалось, как будто ешь хлеб с яйцом. Мы ели столярный клей, как-то его растапливали и делали студень, это еще на Моховой.
А в октябре — ноябре мы ходили на сгоревшие Бадаевские склады. Там песок перемешался со сгоревшим сахаром, и вот этот песок мы где-то доставали и разводили в чае. Песок отстоится и осядет на дно, а чай становится сладким.
Была всякая дуранда выжимки от растительного масла. Очень любили чечевичную кашу, тогда это был деликатес. Может, потому, что я всегда мало ела, мне было немного легче.
Мама переживала блокаду тяжелее, у нее был хороший аппетит. У нее началась ужасная дистрофия, ее определили в стационар для дистрофиков, она там недели две была. А у меня начался голодный понос с кровью, но как-то обошлось.
Воды дома не было, за ней ходили с ведром. Людям, которые брали воду из Невы, еще повезло, она была чистая. А мы жили рядом с Обводным каналом, воду приходилось брать оттуда.
Она была ужасно грязная, и, может быть, именно из-за этой воды у меня открылся понос. Мама в это время лежала в стационаре, а меня почему-то взял к себе домой один ее сотрудник. И когда у меня начался понос, он меня выгнал, а мне идти было некуда.
Ходили в туалет тогда в ведро, и у людей потом не было сил спуститься на улицу, чтобы вынести его. Выливали прямо от дверей по лестнице, потом все это замерзало, и лестницы были покрыты замерзшими нечистотами. Запаха особого не было, стояли страшные морозы, до — 30 градусов и даже ниже.
В бомбоубежище мы тогда обсуждали, что вот ожидаются крещенские морозы, потом сретенские, потом еще какие, все приметы выучили. Мама узнала, что один ее дальний родственник работает в госпитале в помещении Лесотехнической академии. И она сказала мне: «Собирайся и иди туда.
Дойдешь, значит, дойдешь, нет — значит, судьба такая». Она хотела, чтобы я там устроилась на работу, и вот я собралась, надела валенки, замоталась потеплее. Вышла я с Лиговского проспекта, было еще рано, и пошла пешком в академию.
Когда я дошла, было уже темно, все закрыто, это был конец февраля, зима. Я позвонила, говорю, что попросите такого-то, он там врачом работал. Я жду, а его все нет и нет.
Звоню еще раз, а мне отвечают, что тот врач сказал, что у него нет никакой племянницы, что все в эвакуации. А я была ему не родная племянница, седьмая вода на киселе. Потом он, наконец, спустился и все-таки узнал меня.
Я говорю: «Устройте меня на работу». А он: «Куда же тебя устроить? Это был 1942 год, нас тогда в лаборатории работало человека три.
Потом госпиталь стали перебрасывать то на Флюгов переулок, то на улицу Мира, размещали по-разному — в землянках, в палатках. Наконец нас перевели на Ладогу, а после снятия блокады — в Красное Село. Жителей там не было, Село стояло пустое.
Рядом была Воронья Гора, с нее нас обстреливали немцы. В Селе находились бывшие казармы, и вот в этих казармах расположился госпиталь. Фронт располагался от нас километрах в пяти, и мы принимали раненых с передовой.
Их привозили на машинах типа фургонов, внутри крепились носилки в три ряда. Стояла целая вереница фургонов, и мы их разгружали. Носилки надо было снять с петель: я снимала с одной стороны, в ногах, там полегче было, а в головах стояла девочка-рентгенолог.
Мы подавали эти носилки вниз, на улицу, где стояли врачи. На животе у раненых лежала очень коротко написанная история болезни, где было указано, куда его ранило. Сил не было, и однажды я, снимая носилки с петель, уронила верхнего раненого на нижнего.
Нижний ругался на меня как только можно, многоэтажно, всеми известными словами. Когда я подала его из машины на улицу, врач у него спрашивает: «Куда ранение? Посмотрели в историю, а там написано «ранение в пах».
А я ведь на него еще и другого уронила. Вот эта история мне запомнилась. В казармах был широченный коридор, мы осматривали раненых и развозили по палатам — кто ранен в руку — в одну сторону, в ногу — в другую и так далее.
Бинтов не хватало, их приходилось стирать. Это было где-то в 1943 году. Потом наш госпиталь отправили в Польшу, уже в январе 1945 года.
Это было под Варшавой, зимой. Нас выгрузили на вокзале, мы поставили самодельные брезентовые палатки, разложили кровати. У нас были грелки для больных: такой пакетик, куда клали угли, и вода нагревалась.
И вот мы ложились спать на этих железных кроватях и обкладывались грелками. Так мы прожили примерно неделю, прямо на вокзале. До конца войны мы работали в Польше, потом часть работников госпиталя направили на войну с Японией, а нас, тридцать человек, отправили обратно в Ленинград.
У нас был всего один вагончик-теплушка, и мы ехали очень долго. Прицепят к составу, сколько-то проедем, потом загоняют в тупичок, и стоим неизвестно где. Собирали по рублю, шли к начальнику станции и просили прицепить нас, чтобы ехать в Ленинград.
И вот мы пересекли границу Украины, проснулись — солнце, тепло, смотрим — подошел какой-то эшелон. Нам надо идти просить, чтобы нас подцепили, и ехать дальше. И вдруг из этого эшелона выбегают военные в непонятной форме — в куртках, беретах.
Потом мы узнали, что это едут освобожденные американцами пленные, их везли в Сибирь на проверку. Они услышали, что стоит вагончик медсестер и врачей из Ленинграда, и они захотели узнать, как идут дела в городе. Мы им стали рассказывать, потом нашим девочкам надоело, и они ушли в вагончик, осталась только я.
Один из них оказался директором моей школы, он у нас работал историком. Он тогда сказал мне: «То, что я вам рассказывал про рабовладельческий строй на истории, это ерунда по сравнению с тем, что мне пришлось пережить в плену». Вот такой был момент.
Потом мы 13 суток добирались до Ленинграда. Город изменился. Там, где были газоны, разбили огороды: на Марсовом поле, везде, где только был кусочек земли.
Делали грядки и сажали все, что только можно, — и картошку, и морковку, один раз посадили огурцы, а выросли какие-то маленькие арбузики. Потом открыли бани. Мы как-то пришли мыться: вот как показывают Освенцим, вот такое же зрелище было в этой бане.
Мы мылись и наслаждались горячей водой. Сейчас я помню все как во сне. Блокаду не описать: представьте, что вас не будут кормить неделю, что будет холодно и голодно.
Люди ходили еле-еле, падали и умирали. Когда мы жили на мебельной фабрике, там стоял кожаный диван. Люди приходили, садились, помню, сел один мужчина и вроде как заснул, а потом оказалось, что он умер.
Смерть была, в общем-то, легкой. Нас жило там человек пятнадцать, и на козлах спала мама с ребенком. Однажды слышим, он плачет: «Мама, мама!
У меня вот был кровавый понос от голода. Не знаю, как пережили. Родители уехали в Казахстан по месту службы отца, Людочка осталась с бабушкой в Тосно.
При отступлении наших войск уехала в Ленинград с теткой сестра мамы , в блокадном городе оставались до 1943 года. Проживали на Московском проспекте, д. Людмила Владимировна рассказывала, как «пошла погулять» и началась «воздушная тревога», сандружинница схватила её и бросила в подвал бомбоубежища, а туда, где она стояла, — упала бомба.
Больше тетя не отпускала её от себя ни на шаг, боялась. После войны Людмила Владимировна окончила 283 школу в Ленинском районе, жила с матерью, которая вернулась из Франции, где почти всю войну содержалась в концлагере. Трудовой стаж Людмилы Владимировны более 40 лет, Ветеран труда.
Вырастила дочь, есть два внука. В Стрельне поселилась в начале 50-х годов, сейчас живет в Петергофе. Ведет большую общественную работу, казначей в Обществе жителей блокадного Ленинграда 2-го микрорайона.
Артюхевич Галина Александровна Война пришлась на мою юность У войны свои дороги, и каждому досталось сполна… Великая Отечественная пришлась на нашу юность. В 1941 году я как раз окончила школу в Ленинграде и решила поступать в пединститут, но вместо этого получила направление на работу в детский сад воспитателем. В тот год была создана комиссия по выявлению детей, потерявших родителей, и начали массово открываться детские дома.
На долю воспитателей выпали тяжелые испытания. Ежедневно в детские учреждения поступало огромное количество истощенных ребятишек, а потом началось сокращение продуктов и хлеба. Город уже находился под огнем артиллерии врага.
Да, это уже была ленинградская блокада… Опасаясь вражеских налетов на Ленинград, детей начали вывозить в южные районы области, однако не учли угрозы оккупации этих районов. Наш детский сад получил направление на станцию Неболочи в Ленинградскую область. Детям сказали, что едем на дачу, но жить там пришлось недолго.
Однажды, гуляя с воспитанниками на нашей любимой поляне у леса, я услышала немецкую речь и поняла, что надо быстро возвращаться к дому. Передо мной стояла задача — быстро собрать детей. Тогда я сказала ребятам: «Кто быстрее добежит до дома, получит приз».
Я их только и видела! Проходя мимо вышки воинской части, я увидела солдата, несшего дежурство. Предупредила его, что в лесу немцы.
Он сказал, чтобы мы собирали вещи и что в ночь на подводах нас отвезут на вокзал. Дачники в поездах покатили обратно на свою родину. А нас там встретили частые обстрелы и бомбежки.
Детей из сада уже не разбирали по домам, и нас всех распределили по интернатам. Приближалась зима. В тот год она была очень холодной, а отопления не было.
Наш детский дом занимал помещение бывшей школы на Полюстровском проспекте. Обогревались буржуйкой, которую топили школьными партами. Ночевали только в бомбоубежищах.
Ко всему привыкли, кроме голода. Голод косил всех: и взрослых, и детей. Работникам детских учреждений пришло специальное распоряжение: «Отвлекать детей от разговоров и рассказов о пище».
Но, как ни старались это делать, не получалось. Шести— и семилетние детишки, как только просыпались, начинали перечислять, что им варила мама и как было вкусно. В итоге все шишки сыпались на нашего повара.
Тогда она придумала свой рецепт и назвала его «витаминчики». Повар жила у лесопарка и по дороге на работу рвала сосновые иголки, кипятила их. Я же вечерами ходила в госпиталь, который располагался в здании Лесотехнической академии, помогала раскладывать порционно для раненых бойцов сахарный песок и масло.
За это мне давали две столовых ложки песку, который мы добавляли в «витаминчики». Давали детям по полстакана этого напитка, и все были довольны. Но и это вскоре прекратилось, а следовательно, возобновились разговоры о «маминой еде».
Тогда я нашла решение: сказала детям, что знаю, почему у нас нет прежней еды. Все притихли, а я продолжила: потому что все съел Гитлер и его армия. И они мне поверили.
А когда кто-то забывался, на него все ополчались, и он замолкал. В 1942 году для ослабленных детей стали выделять диетическое питание. Спасала Дорога жизни, через которую со всех сторон Большой земли приходило подкрепление.
Зимой на подводах, а летом — баржами. Борьба за сохранность жизни детей блокадного Ленинграда была трудной, но благородной. Сейчас стесняются писать и говорить о многом: например, правду о количестве детей и взрослых, лежащих на дне Ладожского озера, о массовой вшивости и дистрофических поносах.
Но для нас, работников детских учреждений, это навсегда осталось в памяти. В третий этап эвакуации в 1942 году наш детский дом отправился по Дороге жизни, пролегавшей по льду Ладожского озера. Работа проходила в темпе — медлить было подобно смерти.
Строй солдат образовал живой коридор, по которому из рук в руки передавали каждого ребенка и укладывали в барже на матрасы. Вот так мы отправились на противоположный берег, где нас ждал вкусный обед. Дальше путь пролегал по Большой земле на поезде до реки Волги, а оттуда — на красивом пароходе до Ульяновска.
Свое 19-летие я встретила, проплывая мимо живописного местечка Жигули. Детей поместили в детский дом ульяновского села Бекетовка, а нас расселили по избам. Местные жители, зная, что мы ленинградцы, очень сердечно к нам относились, старались чем-нибудь угостить, много помогал и местный совхоз — снабжал парным молоком.
Однажды нам привезли подарки из Америки. Слух быстро разнесся по селу, и все пришли посмотреть, чем пожертвовали «господа». Когда распечатали тюки, нашему удивлению не было предела.
Для детей-сирот прислали туфли на каблуках, поношенные платья с кринолинами, шляпы с перьями и посуду с фашистскими знаками. Посуду мы сразу разбили, а детей нарядили и выпустили к народу, чтобы все знали, что нам дарят. В марте 1945 года я получила повестку и мобилизационный листок.
Мне было предписано в трехдневный срок явиться в Ленинград на восстановительные работы на завод металлоконструкций. Со мной в дорогу собирались еще несколько ленинградцев. Расставание с детьми было очень печальным.
Отправились в путь, но до Ленинграда так и не доехали, только до Волховстроя, что на реке Волхов. От нас потребовали пропуск для проезда по мосту, но у нас его не было. В результате нас оставили на местном заводе, сказав, что это филиал головного.
Мы чувствовали, что это обман, но в военное время рабочие руки были нужны везде. Нас определили в общежитие и отправили в литейный цех плавки на работу. У некоторых женщин были дети, и они, уходя на работу, оставляли своих чад в общежитии.
Однажды, возвращаясь со смены, мы увидели у здания большую толпу. Оказалось, что все дети погибли, — в куче мусора они нашли снаряд, постучали по нему камнем, и все взлетело на воздух. Мы собрали все куски в ящик и похоронили ребятишек, а на следующий день не вышли на работу.
Я составила телеграмму в Ленинград, написала про гибель детей, но ее не приняли. Тогда я решила в ответ на обман придумать хитрость. Познакомилась с девушкой, которая работала на телеграфе.
Погуляла с ней, разработали обоюдный план за моей подписью, и телеграмма была отправлена в Министерство цветных металлов в Москву. Спустя четыре дня в общежитие зашли двое мужчин и приказали нам собираться. Мы решили, что это конец, а оказалось — спасение.
Нас усадили в грузовик, повезли через мост, на середине у патруля сделали остановку, выставили ящик с водкой и поехали в Ленинград. На заводе всех определили на работы и предлагали обеспечить жильем. Я отказалась и поехала на свою квартиру, но она была занята новыми жильцами, а вещи мои разграблены.
В итоге вернулась на завод и определилась в общежитие на Обводном канале. В отделе кадров мне сказали: раз сумела послать такую телеграмму, будешь работать помощницей коммерческого директора. Так я получила новую специальность.
День Победы я встречала в Ленинграде с огромным букетом полевых цветов.
Проезд: метро Елизаровская, метро Ломоносовская Прием администрации архива: вт. Списки содержат следующие данные: фамилия, имя, отчество, год рождения, национальность, причина смерти. В комментарии сообщается, что сорок с лишним томов именных списков, использованных при подготовке этого документа, хранятся в ЦГА Санкт- Петербурга.
По ним можно проследить военную судьбу защитников города, - выяснить обстоятельства службы, подробности подвигов, ранений и дальнейшую судьбу уроженцев Ленинграда, которые героически сражались за свой город в период блокады. Судьбы гражданских жителей, также по-своему сражавшихся за город, свою жизнь и жизнь своих близких, проясняют более 3 млн записей, - только за 2022 год специалистам удалось выявить совершенно новые данные о судьбах еще 239 тыс. Помимо наполнения портала «Книга Памяти блокадного Ленинграда» новыми данными и документами, была продолжена работа по разработке и усовершенствованию нового функционала, переработаны поисковые алгоритмы. Специалистами проекта разработан картографический сервис с возможностью поиска на главной странице сайта данных о жителях и защитниках города через адрес их проживания в период блокады. Сервис создан на базе размещенных документов, которые содержат информацию о месте проживания персоналии с точностью до квартиры.
Результат поиска доступен пользователю на встроенной карте Яндекса в виде метки с адресом и ссылки на страницу дома, где собраны все жители, имеющие аналогичный адрес.
База данных военнослужащих, призванных из Молотовской области Пермского края , погибших в Великой Отечественной войне» создана на основе «Книги Памяти Пермской области края » в 16 томах , подготовленной и изданной Пермским областным краевым отделением Российского фонда мира в 1994—2007 гг. В базу данных включены биографические сведения о 212 640 советских военнослужащих, призванных в ряды Красной Армии с территории современного Пермского края и погибших в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.
Блокада Ленинграда. Народная книга памяти
В блокадном Ленинграде известны случаи погребения умерших жителей от голода и обстрелов и на других уничтоженных кладбищах, помимо Митрофаниевского и Громовского, а также в скверах, садах, парках и пустырях. Во многих случаях имеются подлинные документальные свидетельства, по другим — рассказы очевидцев. К сожалению, сегодня многие такие неизвестные братские могилы находятся под жилыми домами, детскими площадками, улицами и проспектами.
Захоронен увековечен : Мемориальный комплекс на братской могиле советских воинов , Черняховский муниципальный округ , г. Черняховск , ул.
Спортивная, в сквере. Абакумов Иван Зиновьевич 1922-19. Место рождения или адрес места жительства: Свердловская обл. Егорчино, ул.
Пушкина, 38. Дата и место призыва: 12. Первичное захоронение место выбытия : Домтау - Штаблак, южнее, военный городок - запад. Долгоруково , ул.
Абакумов Георгий Федорович 1910-14. Дата и место призыва: 15. Первичное захоронение место выбытия : Мараунен к БМ Корнево, центр. Абалаков Василий Яковлевич 1926-16.
Место рождения или адрес места жительства: Чкаловская обл. Первичное захоронение место выбытия : Фридланд, госпитальное кладбище. Захоронен увековечен : Братская могила советских воинов , Правдинский муниципальный округ , г. Правдинск , ул.
Абаленцев Аким Васильевич 1906-10. Дата и место призыва: 17. Первичное захоронение место выбытия : Гросс Хольштайн. Захоронен увековечен : Братская могила советских воинов , г.
Награжден: Медаль "За боевые заслуги". Абалмасов Николай Иванович 1924-12. Место рождения или адрес места жительства: Воронежская обл. Первичное захоронение место выбытия : Динге, лесничество - Цинтен, в 8 км восточнее, лес к БМ Корнево, центр.
Абалов Иван Александрович 1925-23. Место рождения или адрес места жительства: Азербайджанская ССР, г. Баку, ул. Басина, 96.
Первичное захоронение место выбытия : Вальтеркемен, в 400-500 м северо-западнее станции. Захоронен увековечен : Братская могила советских воинов , Гусевский городской округ , п. Ольховатка , в центре поселка у дороги. Абалов Александр Васильевич 1922-20.
Место рождения или адрес места жительства: Пензенская обл. Первичное захоронение место выбытия : Валлелишкен. Приозерное , в центре поселка, на развилке дорог. Абальмасов Иван Васильевич 1922-10.
Место рождения или адрес места жительства: Саратовская обл. Первичное захоронение место выбытия : Вальдкайм. Награжден: Медаль "За отвагу", Медаль "За боевые заслуги". Абанин Николай Петрович 1924-21.
Дивово, с. Первичное захоронение место выбытия : Бладиау, восточная окраина, высота 81,1. Абанкаиров Мадин 1915-14. Первичное захоронение место выбытия : Альт Будупёнен.
Абаренов Иван Андреевич 1925-31. Полоцкое; Сталинградская обл.
Возможно, в ближайшем времени «Книгу памяти» опубликуют и в Интернете. Архивы есть и во многих библиотеках Петербурга. Архив располагается по адресу: 142100 г. Подольск Московской области, ул.
Кирова, 74. Время его работы: понедельник - четверг - 08. Многие обращались сюда с запросами о родных и близких, не вернувшихся с полей сражений Великой Отечественной. В Ленинградской области их чуть меньше - 24. Когда-то великий русский полководец Александр Суворов справедливо сказал, что войну можно считать законченной лишь тогда, когда похоронен последний погибший на ней солдат. Увы, но в жестоких боях под Ленинградом погибло так много людей с обеих сторон, что предать тела всех павших земле как положено просто не успевали.
Поэтому вновь и вновь отправляются в свои экспедиции поисковики. Эту работу называют «Вахтой памяти». Медицинские документы мы требуем для того, чтобы определить, какую работу можно поручить новобранцу. В отряде трудятся не только молодые люди, но и девушки. У нас семь «боиц», как мы их называем. Сначала ребята сидят в библиотеках, читают книги, изучают архивы.
Затем начинают раскопки, используя как обычные лопаты и щупы, так и современные металлоискатели.
Хорошо, что с нами по соседству жила бабушка, которая иногда заходила и приглядывала за мной и братом. Мы жили в Ломанском переулке теперь это улица Комиссара Смирнова , в доме, где находился Выборгский Дворец культуры. В первые дни войны, когда начиналась бомбежка, все убегали с детьми в бомбоубежище.
У нас у всех за спиной были рюкзачки, в которых лежали подушки. Кушать уже было практически нечего. В 1941 — 1942 годах на город обрушивались сильные обстрелы и бомбежки. Около нас находилось здание Военно-медицинской академии, которую очень часто бомбили.
В нашем доме тоже был военный госпиталь. Часто, когда мы бежали в бомбоубежище, мы видели в небе зеленые цепочки — это были следы от ракетниц, из которых пускали специальные снаряды, сигнализирующие летчикам, какие дома надо бомбить. То есть госпиталь был для фашистов как раз нужным объектом. В нашем доме все время было очень холодно.
Мы жили в комнате площадью 26 метров.
Книга Памяти
Память народа – Министерство обороны РФ и Корпорация ЭЛАР представляют крупнейший в мире Интернет-портал подлинных документов о Второй мировой 1939-1945 и Великой Отечественной войне 1941-1945. Главная страница» Записи» Интернет-портал «Книга памяти блокадного Ленинграда» расскажет о блокадниках в период Великой Отечественной войны. Книга памяти Ленинград. О проекте Поиск Ссылки Контакты. Поиск по книге. Фамилия: Имя: Отчество. Севастопольской общественной организации «Жители блокадного Ленинграда» в лице председателя Ивановой Галины Александровны. Читать онлайн книгу «Блокада Ленинграда. Народная книга памяти» полностью, на сайте или через приложение Литрес: Читай и Слушай.