Does Scholz have the right to prohibit anyone from quoting Kant? Emmanuel Kant is a figure of world heritage, not a Scholtz pocket dog! French President Emmanuel Macron on Thursday urged Europe to wake up to the fact that it was not sufficiently armed in the face of global threats such as Russian aggression that pose an existential.
Daily Mail: Канте хочет перейти в «Интер»
Experts at Emmanuel Kant Baltic Federal University (BFU) believe this would be caused by so-called “acceleration of dark matter”. It is based on three key theories about what impacts dark energy would. 3 monthly listeners. Et l'activité mentale, Filosofia, Kant (Emmanuel). Etudes. Эммануэль (а именно такое имя при рождении получил будущий гений философии) Кант родился 22 апреля 1724 года в Кёнигсберге в семье шорника – мастера по изготовлению. Эммануэль Кант, 07.08.2001. Доступны для просмотра фотографии, лайки, образование.
«Эммануил Кант скачать все альбомы»: в социальных сетях шутят о философе
3 monthly listeners. Хиты и новинки в хорошем качестве. Чтобы скачать песни исполнителя Immanuel Kant, установите приложение Звук и слушайте бесплатно оффлайн и онлайн по подписке Прайм. не столько повествование о «последних днях» немецкого философа, сколько собрание любопытных фактов, легенд и баек об
Последние дни Иммануила Канта (1994) Les derniers jours d Emmanuel Kant
Во-первых , он не терпит фамильярности. В отличие от заполонивших современные гаджеты голосовых ассистенток, никакие «Ок», «Привет» или «Слушай» не привлекут внимание профессора. Активировать образ мыслителя следует, назвав ученое звание и прибавив «Здравствуйте» или «Добрый день». Во-вторых , не стоит задавать ему вопросы, пока внизу горит красная полоса-бегунок — кант в это время размышляет, копаясь в своем выдающемся искусственном интеллекте. Алексей Быков, руководитель цифрового экспоната «Беседа с Кантом»: «Встречаемся с разными сложностями из-за того, что искусственный интеллект работает с библиотеками распознавания речи с открытым кодом.
Иногда бывают у нас сбои из-за этого.
Or by navigating to the user icon in the top right. Follow Daily Star.
However, many EU officials believe there is currently no credible alternative to the US military umbrella, and some suspect Macron of pushing French industrial interests. Macron said Europe also risks falling behind economically in a context where global free-trade rules are being challenged by major competitors, and he said it should aim to become a global leader in artificial intelligence, quantum computing, space, biotechnologies and renewable energy. Europe needs less fragmented markets for energy, telecoms and financial services, and must also cut red tape, he added.
И как учения философа помогут современному человеку бороться с фейками и информационными атаками?
Гости: Александр Федоров, ректор Балтийского федерального университета имени Иммануила Канта, и Алексей Козырев, исполняющий обязанности декана философского факультета Московского государственного университета имени М. Лаб: все выпуски.
Канте купил клуб в Бельгии после подписания контракта «Аль-Иттихадом»
emmanuelle_kant. ·@emmakant·. Loving life. Name: Emmanuel Kant Duarte. Type: User. Bio: Learning a little piece of code every day and drinking coffee. Hi there, my name is Emmanuel Kant Duarte and welcome to my profile. 3 monthly listeners.
Иммануил Кант: философ, присягнувший на верность Российской империи
There were several journals devoted solely to defending and criticizing Kantian philosophy. Despite his success, philosophical trends were moving in another direction. In what was one of his final acts expounding a stance on philosophical questions, Kant opposed these developments and publicly denounced Fichte in an open letter in 1799. Kant always cut a curious figure in his lifetime for his modest, rigorously scheduled habits, which have been referred to as clocklike.
Heinrich Heine observed the magnitude of "his destructive, world-crushing thoughts" and considered him a sort of philosophical "executioner", comparing him to Robespierre with the observation that both men "represented in the highest the type of provincial bourgeois. Nature had destined them to weigh coffee and sugar, but Fate determined that they should weigh other things and placed on the scales of the one a king, on the scales of the other a god. Originally, Kant was buried inside the cathedral, but in 1880 his remains were moved to a neo-Gothic chapel adjoining the northeast corner of the cathedral.
Over the years, the chapel became dilapidated and was demolished to make way for the mausoleum, which was built on the same location. The tomb and its mausoleum are among the few artifacts of German times preserved by the Soviets after they captured the city. This new evidence of the power of human reason, called into question for many the traditional authority of politics and religion.
In particular, the modern mechanistic view of the world called into question the very possibility of morality; for, if there is no agency, there cannot be any responsibility. What should I do? What may I hope?
It argues that even though we cannot, strictly know that we are free, we can—and for practical purposes, must—think of ourselves as free. In brief, Kant argues that the mind itself necessarily makes a constitutive contribution to knowledge , that this contribution is transcendental rather than psychological, and that to act autonomously is to act according to rational moral principles. First, Kant makes a distinction in terms of the source of the content of knowledge: Cognitions a priori: "cognition independent of all experience and even of all the impressions of the senses".
Cognitions a posteriori: cognitions that have their sources in experience—that is, which are empirical. These can also be called "judgments of clarification". Synthetic proposition: a proposition whose predicate concept is not contained in its subject concept; e.
These can also be called "judgments of amplification". All analytic propositions are a priori it is analytically true that no analytic proposition could be a posteriori. By contrast, a synthetic proposition is one the content of which includes something new.
The truth or falsehood of a synthetic statement depends upon something more than what is contained in its concepts. The most obvious form of synthetic proposition is a simple empirical observation. This is because, unlike a posteriori cognition, a priori cognition has "true or strict...
It is the twofold aim of the Critique both to prove and to explain the possibility of this knowledge. In general terms, the former is a non-discursive representation of a particular object, and the latter is a discursive or mediate representation of a general type of object. Knowledge generated on this basis, under certain conditions, can be synthetic a priori.
In this "transcendental dialectic", Kant argues that many of the claims of traditional rationalist metaphysics violate the criteria he claims to establish in the first, "constructive" part of his book. Something is "transcendental" if it is a necessary condition for the possibility of experience, and "idealism" denotes some form of mind-dependence that must be further specified. It argues that all genuine knowledge requires a sensory component, and thus that metaphysical claims that transcend the possibility of sensory confirmation can never amount to knowledge.
On this particular view, the thing-in-itself is not numerically identical the phenomenal empirical object.
The politician was speaking at the "Vth Congress of Political Scientists" in Svetlogorsk, a coastal city on the Baltic Sea belonging to the same Russian enclave. The affirmation, a priori and without concept, can make a philosopher smile or choke up. But a geographer will see it as a sign of an old grudge.
У него сложились хорошие отношения с членами местной общины, и ему даже несколько раз предлагали стать крёстным отцом.
Семья Бернхарда фон Хюльсена общалась с Кантом и после его отъезда, они считали Канта практически членом семьи. Позже двое из учеников Канта делили с ним жильё в Кёнигсберге, когда поступили в университет, а он оказывал им помощь. Несмотря на любовь его работодателей, сам Иммануил Кант критически относился к себе как к учителю, да и вовсе полагал профессию учителя слишком хлопотной. На протяжении своей работы частным учителем Кант делал наброски для будущих научных трудов и, вероятно, всегда рассматривал возможность возвращения в университет, поскольку не прекращал процесс обучения и не отказывался от «академического гражданства» [58]. Возвращение[ править править код ] Спустя шесть лет отсутствия, в августе 1754 года, Кант возвращается в Кёнигсберг для защиты диссертации и издания новых работ.
Он постепенно возвращается к университетской жизни и, возможно, становится научным руководителем для одного из своих учеников из Кейзерлингов. В течение этого года он опубликовал два сочинения о космогонии в местном еженедельнике в преддверии выхода своего второго произведения — « Всеобщая естественная история и теория небес [en] ». Изначально он отвечал на конкурсный вопрос, выдвинутый Прусской академией наук : «изменяла ли Земля движение вокруг своей оси со времён возникновения? Кант опасался гонений со стороны духовенства, а потому приступил к работе над книгой только когда убедился, что будет в безопасности. Однако опасения были напрасны, поскольку произведение вышло практически незамеченным.
У издателя в то время были проблемы в связи с банкротством. Кант решил продолжить свою университетскую карьеру. Своё пробное сочинение для допуска на магистерский экзамен «Краткий очерк некоторых размышлений об огне», написанное на латыни, он представил 17 апреля 1755 года. Кант выступил на публичном экзамене и 12 июня получил титул магистра философии [60]. Обязательная публикация работы не требовалась, и она впервые была напечатана лишь в 1838 году с копии черновика и в 1839 году с оригинала текста, хранящегося в мемориальном отделе библиотеки Альбертины [61].
Учёное общество Кёнигсбергского университета хорошо приняло Канта и многое от него ожидало. Чтобы иметь возможность преподавать в университете, Канту пришлось написать ещё одну диссертацию, которая имела название «Каковы окончательные границы истины? В этой работе поднимались вопросы о том, что считать истинным, критиковались модели истинности Вольфа и Лейбница, дополнялся принцип достаточного основания [60]. Титульный лист немецкого издания «Всеобщей истории», 1755 Космогония[ править править код ] В изданной анонимно [62] в 1755 году книге «Всеобщая естественная история и теория небес» Кант отвечает на вопрос о происхождении Солнечной системы. Вероятно, источником вдохновения для написания труда послужил выпущенный в 1750 году труд Томаса Райта «Теория вселенной».
Кант пытается объяснить происхождение закономерностей, по которым движутся тела в Солнечной системе, тем, что нет оснований полагать, что правила, по которым взаимодействуют небесные тела сейчас, действовали точно так же всегда. Кант заключает, что пространство, на месте которого ныне находится Солнечная система, могло быть заполнено частицами пыли различной плотности, после чего наиболее плотные частицы стали притягивать окружающие. Наряду с силой тяготения он вводит «силу отталкивания» между наиболее мелкими частицами, что объясняет, почему частицы не сложились в единое целое. Под постоянным действием сил притяжения и отталкивания объекты начали вращаться, и этот процесс занимал миллионы лет. Он также допускал возможность жизни и в других галактиках и считал, что у мира есть начало, но нет конца [63].
По Канту, Солнце начало нагреваться из-за трения между вращающимися массами материи [64]. Солнечная система продолжает развитие всё время и однажды все планеты и спутники «упадут» на Солнце, что вызовет увеличение его теплоты и расщепление тел на мелкие частицы. Туманности же, которые часто видны в телескоп, как считал Кант, являются такими же галактиками, как Млечный Путь , но они являются скоплениями более высокого порядка. Кант высказал предположение, что за Сатурном скрываются другие планеты, что было подтверждено через много лет [65]. Этот труд Канта не был математически точным, однако был опубликован по просьбам знакомых, которые полагали, что таким образом можно привлечь внимание короля и получить финансирование на подтверждение этой гипотезы, поэтому работа была посвящена Фридриху II.
Произведение не вызвало ажиотажа: большая часть тиража была либо уничтожена ввиду банкротства издателя, либо продана лишь в 60-е годы. Вряд ли Фридрих II видел эту работу [63]. Уже после публикации произведения, в 1761 и 1796 годах, гипотеза Канта была независимо от первоисточника воспроизведена учёными Пьер-Симоном Лапласом и Иоганном Генрихом Ламбертом , не знавшими о своём предшественнике [66]. Преподавание[ править править код ] В 1755 году Кант становится преподавателем Кёнигсбергского университета, но не получает заработной платы. Он довольствуется гонорарами, получаемыми от студентов, посещающих его курсы.
Таким образом, доход преподавателя определялся количеством студентов, записанных на лекции [67]. Свою первую публичную лекцию Кант дал в переполненном студентами доме профессора Кипке, где он в то время жил [68]. Занятия проводились в отдельных лекционных залах, которыми преподаватели либо владели, либо арендовали. Каждый преподаватель должен был строго следовать учебным пособиям, прилагаемым к университетской программе, однако сам Кант лишь соблюдал порядок тем, намеченных в учебниках, в то время как на лекциях давал студентам свой собственный материал. На лекциях философ часто демонстрировал так называемый «сухой юмор».
Его редко видели улыбающимся, даже во время смеха аудитории от его собственных шуток. Людвиг Боровски, ученик и биограф Канта, отмечал, что Кант вёл свои занятия «свободно и остроумно», часто шутил, но «не позволял себе шуток с сексуальным подтекстом, которыми пользовались другие преподаватели». Своим ученикам преподаватель советовал «систематизировать свои знания у себя в голове под разными рубриками». С самого начала своей преподавательской деятельности Кант был весьма популярным лектором — его аудитории всегда были заполнены. В этот период Иммануил Кант интересовался этикой Фрэнсиса Хатчесона и философскими исследованиями Давида Юма , что во многом было продиктовано временем.
Оба мыслителя были известны в те времена в столице. Со времён выпуска из гимназии богословие в его спектр интересов практически не попадало. Чтобы заработать на жизнь, Канту приходилось брать изнурительное количество занятий. Он преподавал математику и логику, физику и метафизику. В 1756 году он также добавил и географию, а следующем году — этику [ком.
Университетские учебники имели пустые страницы, на которых Кант писал собственные заметки. Эти книги сохранились, что позволило исследователям лучше понимать генеалогию философии Канта. Он также носил с собой блокнот для записей. Первые два-три года преподавания были тяжелы для Канта. Он имел запас денег на крайний случай, но предпочитал при нужде продавать свои книги.
Носил одежду до тех пор, пока она окончательно не обветшает.
With what effects on learning? However, we should not forget other harmful effects of the use of social networks in general and cell phones in particular, effects which are increasingly well documented. Credible researchers take seriously the hypothesis that these are very likely to play a role in the increase observed in Generation Z in feelings of loneliness, depression and even suicides. In the case of feelings of loneliness, PISA surveys indicate that this is indeed the case in 36 of the 37 countries studied , where this feeling has been increasing since 2012. One of the recommended strategies by two of these researchers Jonathan Haidt and Jean M. Twenge is to ban cellphones in class, which would improve the quality of relationships between people. Kant would undoubtedly add that this would also facilitate learning and would say how.
Kant and the educational benefits of immobility Kant is such an important name in so many areas of philosophy that one might forget that he was also interested in education. One of his ideas concerns the importance of keeping still for children. Let us translate: through this window created by immobility and listening, and by the attention it allows, ideas can come to their senses.
Последние дни Иммануила Канта (1996)
Kant also spoke of the thing in itself or transcendent object as a product of the human understanding as it attempts to conceive of objects in abstraction from the conditions of sensibility. Following this line of thought, some interpreters argue that the thing in itself does not represent a separate ontological domain but simply a way of considering objects by means of the understanding alone; this is known as the "two-aspect" view. Whereas the former was concerned with the contributions of the sensibility, the latter is concerned, first, with the contributions of the understanding "Transcendental Analytic" and, second, with the faculty of reason as the source of both metaphysical errors and genuine regulatory principles "Transcendental Dialectic". The "Transcendental Analytic" is further divided into two sections. The first, "Analytic of Concepts", is concerned with establishing the universality and necessity of the pure concepts of the understanding i. The second, "Analytic of Principles", is concerned with the application of those pure concepts in empirical judgments. This second section is longer than the first and is further divided into many sub-sections. These twelve basic categories define what it is to be a thing in general—that is, they articulate the necessary conditions according to which something is a possible object of experience. These, in conjunction with the a priori forms of intuition, are the basis of all synthetic a priori cognition. The first, known as the "metaphysical deduction", proceeds analytically from a table of the Aristotelian logical functions of judgment. As Kant was aware, this assumes precisely what the skeptic rejects, namely, the existence of synthetic a priori cognition.
For this reason, Kant also supplies a synthetic argument that does not depend upon the assumption in dispute. Kant himself said that it is the one that cost him the most labor. The task of the "Analytic of Principles" is to show both that they must universally apply to objects given in actual experience i. The second book continues this line of argument in four chapters, each associated with one of the category groupings. In some cases, it adds a connection to the spatial dimension of intuition to the categories it analyzes. Some commentators consider this the most significant section of the Critique. He argues that the unity of time implies that "all change must consist in the alteration of states in an underlying substance, whose existence and quantity must be unchangeable or conserved. That was the end of the chapter in the A edition of the Critique. The B edition includes one more short section, "The Refutation of Idealism". In this section, by analysis of the concept of self-consciousness, Kant argues that his transcendental idealism is a "critical" or "formal" idealism that does not deny the existence of reality apart from our subjective representations.
Against this, Kant reasserts his own insistence upon the necessity of a sensible component in all genuine knowledge. In particular, it is concerned to demonstrate as spurious the efforts of reason to arrive at knowledge independent of sensibility. This endeavor, Kant argues, is doomed to failure, which he claims to demonstrate by showing that reason, unbounded by sense, is always capable of generating opposing or otherwise incompatible conclusions. Like "the light dove, in free flight cutting through the air, the resistance of which it feels", reason "could get the idea that it could do even better in airless space". He presents the speculative excesses of traditional metaphysics as inherent in our very capacity of reason. Moreover, he argues that its products are not without some carefully qualified regulative value. They are different from the concepts of understanding in that they are not limited by the critical stricture limiting knowledge to the conditions of possible experience and its objects. Kant replaces the first with the positive results of the first part of the Critique. He proposes to replace the following three with his later doctrines of anthropology, the metaphysical foundations of natural science, and the critical postulation of human freedom and morality. He does this by developing contradictions in each of the three metaphysical disciplines that he contends are in fact pseudosciences.
In this context, it not possible to do much more than enumerate the topics of discussion.
Противопоставить ему, на наш взгляд, можно было бы нашу, русскую, интерпретацию Канта. Именно поэтому нам нужна мощная ревизия, пересмотр всего кантовского наследия исходя из нынешних задач». Что я должен делать?
На что я смею надеяться? И что такое человек?
На рубеже XIX века здоровье уже немолодого учёного пошатнулось. К тому времени он уже дважды избирался ректором Кёнигсбергского университета — в 1786 году и в 1788 году. Учёный реагировал на всё более прогрессирующие болезни в своём духе, жалуясь, что не знает, зачем и как ему жить, если он больше ничего не может принести в этот мир. Но, даже находясь при смерти, из-за деменции мало что соображая, он преображался на глазах, когда с ним пытались заговорить на научные темы, пытаясь вести диспуты с приходившими его навестить коллегами и учениками. Философ тихо отошёл в мир иной 12 февраля 1804 года. На похороны учёного пришли тысячи людей, одних только студентов были сотни — столь велик был авторитет Канта.
Похоронили его у северной стены Кафедрального собора Кёнигсберга. Несмотря на все перипетии истории, в том числе разрушительные бои за Кёнигсберг 1945 года, могила сохранилась до наших дней, и является одним из мест паломничества в современном Калининграде. Кант в советской и российской науке Хотя сочинения Канта проникли в Россию ещё при жизни автора, достаточно долгое время массово они не издавались на русском языке. А в первые десятилетия Советской власти к нему стало иметь место довольно настороженное отношение, как и вообще ко всем классикам немецкой философии. Особенно это ярко проявилось в годы Великой Отечественной войны. Кроме того, в публикациях тех лет припоминались некоторые его высказывания, которые можно при определённом подходе расценить как предтечу германского милитаризма и нацизма. Но всё это было налётом времени — даже тогда не отрицалось, что из кантианства черпали и Гегель, и Маркс, и Энгельс, и другие классики философии. В 1960-е годы на русском языке впервые было издано собрание сочинений великого философа в шести томах.
В предисловии издатели отмечали, что труды Канта- одни из теоретических источников марксизма, без изучения которых невозможно понять диалектику, а также полноценно критиковать «современную буржуазную философию». Выпущенные в дальнейшем не вошедшие в собрание малоизвестные работы, а также записи лекций, письма и прочие материалы в целом довершили дело издания на русском языке всего наследия философа. Приблизительно в те же годы в значительной степени был возбуждён интерес исследователей к научному наследию Канта. В рамках дисциплины «Немецкая классическая философия» значение его как учёного и мыслителя признавалось, бесспорно, но он рассматривался как хоть и первый, но всё же в общем ряду немецких философов: Кант-Гегель-Маркс. Упор делался на материализм и диалектику Канта, но в советское время всё же они затенялись величиной Гегеля — в современной же философии гораздо большее внимание уделяется как раз Канту. Наиболее крупные исследования Канта появились в середине 1980-х годов. После распада СССР научное сообщество отошло от рассмотрения научной проблематики через материалистическую или религиозную призму. Появились новые фундаментальные исследования, которые смотрят на кантианство под другим углом.
Главный результат — немецкое Просвещение окончательно реабилитировано в глазах научного сообщества, а кантианство окончательно осознано им как самостоятельно значимое течение. Кант в России сегодня Застрельщиком в деле продвижения кантианства в современной российской науке выступает Калининградский государственный университет, где логическое кантоведение — одно из ведущих направлений исследований на местном философском факультете. Ещё с 1975 года здесь, правда, периодически меняя название и с разной регулярностью, выпускается «Кантовский сборник». На базе университета проводятся научно-практические конференции с международным участием «Кантовские чтения», на которых ведущие специалисты представляют результаты своих исследований кантовской философии. Проводятся подобные конференции и в других вузах, но там, как правило, они приурочены к юбилейным датам — в Институте философии Российской академии наук, Московском государственном университете имени М. Ломоносова, Российском государственном гуманитарном университете, Санкт-Петербургском государственном университете, ряде региональных вузов. Международный характер этих конференций ознаменовал заодно и постепенное налаживание связей между российскими и зарубежными кантоведами. В день, когда читатель увидит эту статью, в Балтийском федеральном университете, который, кстати, носит имя великого философа, состоится Международный Кантовский конгресс — масштабнейшее мероприятие, совмещающее в себе научную конференцию, философский симпозиум, различные научно-популярные и культурные мероприятия.
Конгресс станет важной частью празднования 300-летия со дня рождения Канта, Указ о праздновании которого подписан ещё 20 мая 2021 года Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин.
Несмотря на то, что Кнутцен ни разу не упоминается в трудах Иммануила Канта, принято считать, что он оказал значительное влияние, наибольшее из всех его университетских преподавателей. Кант любил своего преподавателя больше всех остальных и не пропустил ни одного занятия [46]. В 1738 году Кнутцен предсказал появление кометы зимой 1744-го [ком. В этом же году был издан его труд «Rational Thoughts on the Comets». Это подтолкнуло Канта к науке и, вероятно, послужило в будущем источником вдохновения для книги «Всеобщая естественная история и теория небес». Иммануил Кант увлечённо следил за академическими диспутами вокруг предсказания Кнутцена, что в итоге развило у мыслителя интерес к космогонии [47]. Кроме того, именно Кнутцен познакомил Канта с трудами Исаака Ньютона [48]. Сам Кнутцен при этом не выделял Канта: перечисляя выдающихся учеников в переписке с Эйлером , он ни разу не упомянул его имя [49]. Начало творчества[ править править код ] Обложка немецкого издания первого труда И.
Канта Разум Канта «созрел» в 1744 году, когда он берётся за написание своей первой работы — « Мысли об истинной оценке живых сил». Кант публикует эту работу независимо, в то время как имел шанс написать её на латыни и представить как магистерскую диссертацию. Однако, обходя барьеры академического рецензирования, пишет её на немецком языке в весьма надменном тоне, намереваясь посягнуть на авторитет Ньютона и Лейбница. Вероятно, он преследовал цель привлечь внимание к своей персоне, а не добиться успеха в академическом сообществе [50] , хотя некоторые комментаторы Канта ложно приняли эту работу за его диссертацию, в то время как до защиты диссертации Канту оставалось по меньшей мере 10 лет [51]. Произведение было окончено в 1746 году, когда Канту было 22 года, а в следующем году он написал введение и предисловие к труду [52]. Кант выставил свой труд на рецензирование ещё в 1746 году, и он был одобрен, но официально был опубликован только в 1749 году. В своей работе Кант исследует феномен силы в физике с точки зрения метафизики , полагая, что любая подобная проблема должна рассматриваться в таком ключе. В работе Кант вступает в полемику по поводу живой и мёртвой сил между Декартом и Лейбницем. Таким образом, книга была посвящена в первую очередь научному сообществу, а именно участникам дискуссии вокруг феномена силы. При прочтении сейчас трактат изобилует нестандартными для современной физики натурфилософскими терминами.
Профессор философии Мартин Шёнфельд называет «Мысли об истинной оценке живых сил» худшей работой Канта, критикуя, в частности, стиль изложения и излишнюю многословность [53]. Иммануил Кант пытался урегулировать дебаты, найдя компромисс в обеих позициях, видя часть правды с обеих сторон, оставаясь при этом беспристрастным. Во введении он отвергает безусловный авторитет великих учёных и свободно высказывает как аргументы «за», так и «против» обеих сторон конфликта [54]. В работе был и ряд фактологических ошибок. Например, Кант не всегда правильно понимал аргументы сторон, делал ошибки в формулах, из чего Шёнфельд делает вывод, что на момент написания познания Канта в области механики были поверхностными [56]. На произведение было написано несколько рецензий, среди которых была критика от Готхольда Эфраима Лессинга , который заявил, что Кант «…исследует живые силы, но свои собственные оценить не может» [57]. Рассматривая свою работу в более зрелом возрасте, Кант испытывал чувство неловкости [51]. Отъезд из Кёнигсберга[ править править код ] В конце 1744 года тяжело заболел Георг Кант. Ранее переживший инсульт, отец Иммануила скончался 24 марта 1746 года, оставив без присмотра трёх детей: сестёр 17 и 14 лет и 9-летнего брата. Пока отец болел, Канту приходилось проводить долгое время у себя дома.
Вероятно, значительная часть «Мысли об истинной оценке живых сил» была написана именно в этот период, когда посещения лекций в университете было затруднено. В течение двух лет после смерти отца Кант вынужден заботиться о доме, в котором он жил. Потребовалось много времени, чтобы продать имущество отца и позаботиться о сёстрах. Погрязнув в домашних делах, он потерял возможность продолжать обучение в университете и вскоре, в 1748 году, покидает Кёнигсберг. Иммануил Кант становится частным учителем для трёх семей: детей из баронского рода Кейзерлингов , Бернхарда Фридриха фон Хюльсена, а также троих детей пастора реформатской церкви в деревне Юдшен сегодняшняя Весёловка. У него сложились хорошие отношения с членами местной общины, и ему даже несколько раз предлагали стать крёстным отцом. Семья Бернхарда фон Хюльсена общалась с Кантом и после его отъезда, они считали Канта практически членом семьи. Позже двое из учеников Канта делили с ним жильё в Кёнигсберге, когда поступили в университет, а он оказывал им помощь. Несмотря на любовь его работодателей, сам Иммануил Кант критически относился к себе как к учителю, да и вовсе полагал профессию учителя слишком хлопотной. На протяжении своей работы частным учителем Кант делал наброски для будущих научных трудов и, вероятно, всегда рассматривал возможность возвращения в университет, поскольку не прекращал процесс обучения и не отказывался от «академического гражданства» [58].
Возвращение[ править править код ] Спустя шесть лет отсутствия, в августе 1754 года, Кант возвращается в Кёнигсберг для защиты диссертации и издания новых работ. Он постепенно возвращается к университетской жизни и, возможно, становится научным руководителем для одного из своих учеников из Кейзерлингов. В течение этого года он опубликовал два сочинения о космогонии в местном еженедельнике в преддверии выхода своего второго произведения — « Всеобщая естественная история и теория небес [en] ». Изначально он отвечал на конкурсный вопрос, выдвинутый Прусской академией наук : «изменяла ли Земля движение вокруг своей оси со времён возникновения? Кант опасался гонений со стороны духовенства, а потому приступил к работе над книгой только когда убедился, что будет в безопасности. Однако опасения были напрасны, поскольку произведение вышло практически незамеченным. У издателя в то время были проблемы в связи с банкротством. Кант решил продолжить свою университетскую карьеру. Своё пробное сочинение для допуска на магистерский экзамен «Краткий очерк некоторых размышлений об огне», написанное на латыни, он представил 17 апреля 1755 года. Кант выступил на публичном экзамене и 12 июня получил титул магистра философии [60].
Обязательная публикация работы не требовалась, и она впервые была напечатана лишь в 1838 году с копии черновика и в 1839 году с оригинала текста, хранящегося в мемориальном отделе библиотеки Альбертины [61]. Учёное общество Кёнигсбергского университета хорошо приняло Канта и многое от него ожидало. Чтобы иметь возможность преподавать в университете, Канту пришлось написать ещё одну диссертацию, которая имела название «Каковы окончательные границы истины? В этой работе поднимались вопросы о том, что считать истинным, критиковались модели истинности Вольфа и Лейбница, дополнялся принцип достаточного основания [60]. Титульный лист немецкого издания «Всеобщей истории», 1755 Космогония[ править править код ] В изданной анонимно [62] в 1755 году книге «Всеобщая естественная история и теория небес» Кант отвечает на вопрос о происхождении Солнечной системы. Вероятно, источником вдохновения для написания труда послужил выпущенный в 1750 году труд Томаса Райта «Теория вселенной». Кант пытается объяснить происхождение закономерностей, по которым движутся тела в Солнечной системе, тем, что нет оснований полагать, что правила, по которым взаимодействуют небесные тела сейчас, действовали точно так же всегда. Кант заключает, что пространство, на месте которого ныне находится Солнечная система, могло быть заполнено частицами пыли различной плотности, после чего наиболее плотные частицы стали притягивать окружающие.
Собрались с мыслями. 300 лет Иммануилу Канту. В чем причины русского "антикантианства"? 25.04.2024
Что страдание иногда оправданно и необходимо. Поэтому использовать алкоголь или другие средства для того, чтобы убежать от жизни , неэтично. Вы используете свой рассудок и свободу как средство для достижения определённой цели. В данном случае — чтобы в очередной раз словить кайф. Желание угодить другим Что же тут неэтичного, скажете вы. Разве старание сделать людей счастливыми не проявление нравственности?
Не в том случае, когда вы делаете это ради одобрения. Когда вы хотите угодить, ваши слова и поступки больше не отражают настоящие мысли и чувства. То есть вы используете самого себя для достижения цели. Но дальше — хуже. Вы меняете своё поведение, чтобы понравиться другим.
Манипулируете их представлениями о вас, чтобы получить одобрение. А значит, используете их как средство для достижения цели. Это основа токсичных отношений. Манипуляции и принуждение Даже когда вы не лжёте, но общаетесь с человеком, чтобы получить от него что-то без его чётко выраженного согласия, вы ведёте себя неэтично. Кант придавал много значения согласию.
Он считал, что это единственная возможность для здоровых взаимоотношений между людьми. Для того времени это была радикальная идея, да и сегодня нам трудно её принять. Сейчас вопрос согласия острее всего стоит в двух сферах. Во-первых, секс и романтические отношения. По правилу Канта, всё, кроме чётко выраженного и трезвого согласия , этически неприемлемо.
Сегодня это особенно наболевший вопрос. Лично у меня впечатление, что люди его слишком усложняют. Уже начинает казаться, что на свидании нужно 20 раз спросить разрешения, прежде чем что-то сделать. Это не так. Главное — проявлять уважение.
Скажите, что вы чувствуете, спросите, что чувствует другой человек, и с уважением примите ответ. Никаких сложностей. Уважение занимает важное место в системе ценностей Канта. Он утверждал, что у всех разумных существ есть достоинство и с этим нужно считаться. Вопрос о согласии — это демонстрация уважения.
Любые действия без согласия между двумя людьми в какой-то степени неуважительны. Всё это звучит несколько старомодно, но проблема согласия затрагивает любые человеческие отношения, и её последствия огромны. Другая проблематичная сфера — продажи и реклама. Почти все маркетинговые стратегии строятся на отношении к людям как к средству для получения денег. Кант назвал бы это неэтичным.
Он с сомнением относился к капитализму, считая, что невозможно накопить состояние, не прибегая к каким-то манипуляциям и принуждению. Он не был антикапиталистом коммунизма тогда ещё не существовало , но ошеломляющее экономическое неравенство его беспокоило. По его мнению, моральный долг каждого, кто накопил значительное состояние, — раздать большую часть нуждающимся. Предубеждения У многих мыслителей эпохи Просвещения были расистские взгляды, в то время это было распространено. Хотя Кант тоже высказывал их в начале карьеры, позднее он сменил мнение.
Он понял, что ни у одной расы нет права порабощать другую, ведь это классический пример отношения к людям как к средству для достижения цели. Кант стал яростным противником колониальной политики. Он говорил, что жестокость и угнетение, необходимые для порабощения народа, разрушают человечность людей независимо от их расы. Для того времени это была настолько радикальная идея, что многие называли её абсурдной. Но Кант считал, что единственный способ предотвратить войны и угнетение — это международное правительство, объединяющее государства.
Несколько веков спустя на основе этого была создана Организация Объединённых Наций. Саморазвитие Большинство философов Просвещения считали, что лучший способ жить — как можно больше увеличивать счастье и сокращать страдания. Такой подход называется утилитаризмом. Это и сегодня самый распространённый взгляд.
Новая экспозиция, первая книга, премьера лекции и стендап 24 апреля 2024 г. Или о том, как в Кафедральном соборе отметили 300-й день рождения Иммануила Канта 22 апреля 2024 года гению немецкой философии, известному и почитаемому во всем мире, исполнилось бы 300 лет. Иммануил Кант родился в Кенигсберге в 1724 году, прожил в городе всю жизнь, не покидая его пределов, и был похоронен у северной стены Собора в профессорском склепе. Сегодня его могила - место паломничества последователей учения со всего света. День рождения философа Кафедральный собор отмечает каждый год, но только в этот раз празднику посвятили три дня, презентовав новую экспозицию в музее Иммануила Канта и даже представив книгу, изданную Кафедральным собором и рассказывающую об идеях великого мыслителя просто. Изменилось не только содержание, но и оформление - в залах установили новый профессиональный свет, заменили травмоопасные лестницы и сделали косметический ремонт. Сегодня экспозиция насчитывает более 2000 предметов и решена с использованием современных технологий - появились монофоны, игры, мультимедийные инсталляции. Есть несколько залов, где мы интерактивные приемы используем.
But talk, like philosophy, gets us so far and no further. But what he cannot and should not do is encourage the Nazi regime in Estonia to attack their Orthodox Christian monasteries because they will not break with the Moscow Patriarchy. And, if Scholz wants to go all Kant on us, he should refresh his mind on what both Kant and Mendelssohn had to say on the sort of religious oppression we see the Estonian, Ukrainian and similar states meting out to Orthodox Christians. Scholz and those Americans he must answer to have no interest in Kant, in Mendelssohn or in any German or other philosopher worth their salt. If Westerners want to cite Pushkin, Dostoevsky, Tolstoy or any other great Russian to have a pop at Putin, well then they should, as the Yanks say, bring it on. But engagement no longer seems to be their thing. Gone are the days of the greatest of Germans and Europeans like Leibniz gracing the court of Peter the Great and in are drag clowns like Zelensky dancing like a cut price Salome to titillate, for a price, Scholz and his uncultured ilk.
Emmanuel Kant, responsible for the outbreak of war in Ukraine, according to the governor of Kaliningrad 2024-02-12T21:28:44. The politician was speaking at the "Vth Congress of Political Scientists" in Svetlogorsk, a coastal city on the Baltic Sea belonging to the same Russian enclave. The affirmation, a priori and without concept, can make a philosopher smile or choke up.
Top sellers
- Emmanuel Kant | Ethics Alarms
- Иммануил Кант
- Иммануил Кант: философ, присягнувший на верность Российской империи
- Use saved searches to filter your results more quickly
- Search code, repositories, users, issues, pull requests...
Search code, repositories, users, issues, pull requests...
How is a perception of beauty possible? How are living creatures possible? These questions are transcending because their point is not to get an understanding of one definite being from other being; rather, it is an understanding of existence itself that each question seeks at the boundary of existence, from principles that do not belong to existence as objects of cognition.
Сегодня его могила - место паломничества последователей учения со всего света.
День рождения философа Кафедральный собор отмечает каждый год, но только в этот раз празднику посвятили три дня, презентовав новую экспозицию в музее Иммануила Канта и даже представив книгу, изданную Кафедральным собором и рассказывающую об идеях великого мыслителя просто. Изменилось не только содержание, но и оформление - в залах установили новый профессиональный свет, заменили травмоопасные лестницы и сделали косметический ремонт. Сегодня экспозиция насчитывает более 2000 предметов и решена с использованием современных технологий - появились монофоны, игры, мультимедийные инсталляции.
Есть несколько залов, где мы интерактивные приемы используем. В зале "Кенигсбергское время", например, можно услышать цитаты известных людей определенной эпохи - мы о пяти веках Кенигсберга говорим. Надели мононаушник — слышим Иммануила Канта, который рассуждает о городе.
Впоследствии свой опыт обучения в гимназии Кант нещадно поносил — вероятно, именно из своего опыта учёбы в классической немецкой школе он вынес свои педагогические идеи. Как бы то ни было, делавший успехи в учении хотя своих учителей он не уважал, за исключением учителя латыни Иммануил всего шестнадцати лет от роду поступил в Кёнигсбергский университет. Студенчество позволило ему освободиться от родительской опеки, а также вести завидный свободный образ жизни — в ту пору в Пруссии студиозусы получали статус «гражданина академии», и могли до определённых пределов, конечно не исполнять даже требования городских властей. Юноша быстро определился со своим призванием, увлёкшись философскими идеями и так преуспел в них, что даже стал подрабатывать, репетиторствуя с менее одарёнными сокурсниками. В 1746 году Иммануил публикует свою первую работу — «Мысли об истинной оценке живых сил».
Он не мог оформить её как научный труд, поскольку в ту пору обязательно все научные работы было писать на латинском языке, но молодой человек решил публиковаться на немецком. Работа, посвящённая дискуссии о живой и мёртвой силах между Рене Декартом и Готфридом Лейбницем, вызвала живейший интерес в университете и породила немалую полемику. Кант отверг безусловный авторитет обоих учёных, и занял до известной степени центристскую позицию, находя в аргументах обоих сторон определённую правоту. И, хотя работа, по мнению последующих исследователей жизни и деятельности Канта, была небезупречной и небесспорной, но молодой учёный заявил о себе, что уже было немалым достижением. В том же 1746 году отец Канта умер, и на Иммануила как старшего сына легла ответственность за судьбу трёх младших детей — двух сестёр и брата.
Ему пришлось прервать учёбу и уехать из родного города, чтобы устроиться частным учителем в зажиточных семьях. В ту пору это было особой профессией — домашний учитель жил в семье, практически становясь её членом. Те, кто учился у него, вспоминали его преподавание с любовью, хотя сам Кант скептически относился к себе как к педагогу. И, как только появилась возможность, спустя шесть лет после своего отъезда, Иммануил вернулся в Кёнигсберг и снова занялся научной деятельностью. В 1755 году он защитил магистерскую диссертацию по теме «Краткий очерк некоторых размышлений об огне».
На этом его многолетняя эпопея с учёбой завершилась, но, по правилам того времени, чтобы быть допущенным к преподаванию в университете, ему нужно было создать ещё один научный труд, и для него Кант избрал довольно сложную философическую тему, которая и сейчас не имела бы проблем с обоснованием актуальности научной проблематики — «Каковы окончательные границы истины? Интересно, что, став преподавателем, он не получал от университета заработной платы, лишь гонорары от студентов. Впрочем, с последним проблем у него не было — Кант от природы оказался наделён способностями лектора. Умея доступно объяснять сложные вещи, систематизировать подаваемый материал, одарённый изящным чувством юмора, он быстро стал пользоваться популярностью, и на его лекциях, особенно публичных, всегда были аншлаги. Гонорары, правда, были не очень большими, и Канту, помимо философии, пришлось навесить на себя также логику, математику, физику, метафизику, географию, этику — уже хотя бы это позволяет понять, каким разносторонним был Иммануил Кант, чьи реальные заслуги перед наукой до известной степени даже выходят за рамки чистой философии.
Периодически Канта «подсиживали» на преподавательских должностях, из-за чего он даже пытался жаловаться прусскому королю Фридриху II. Вообще, несмотря на периодические финансовые подарки судьбы, он всю жизнь страдал от нехватки средств, и, скорее всего, потому так и не обзавёлся семьёй — боялся, что не сможет содержать её. В нашей стране довольно широко известен тот факт, что четыре года Кант прожил под властью русской короны. Случилось это в разгар Семилетней войны. Русская армия, одержав блистательную победу в Гросс-Егерсдорфском сражении, погнала прусские войска на запад, и генерал Виллим Фермор занял Кёнигсберг.
Положение для Пруссии тогда было угрожающее, скоро русская армия займёт Берлин, а Фридрих Великий в отчаянии даже хотел отречься от престола. По существовавшей тогда традиции, население города привели к присяге русской императрице, присягу дал тогда и Кант, ставший на несколько лет русским подданным. И если бы не смерть Елизаветы Петровны и не воцарение Петра III, может, и древний славянский Кролевец, превратившийся со временем в Кёнигсберг, стал бы частью русского государства ещё тогда. Русские офицеры, образованные люди, с удовольствием ходили на лекции Канта, и даже брали у него частные уроки. А в 1762 году философа избрали членом Петербургской Академии наук.
Философ и мыслитель В тот период Кант был столь загружен, что ему некогда было заниматься собственно наукой.
So according to the Critique, a priori knowledge is possible only if and to the extent that the sensible world itself depends on the way the human mind structures its experience. Kant characterizes this new constructivist view of experience in the Critique through an analogy with the revolution wrought by Copernicus in astronomy: Up to now it has been assumed that all our cognition must conform to the objects; but all attempts to find out something about them a priori through concepts that would extend our cognition have, on this presupposition, come to nothing. Hence let us once try whether we do not get farther with the problems of metaphysics by assuming that the objects must conform to our cognition, which would agree better with the requested possibility of an a priori cognition of them, which is to establish something about objects before they are given to us. This would be just like the first thoughts of Copernicus, who, when he did not make good progress in the explanation of the celestial motions if he assumed that the entire celestial host revolves around the observer, tried to see if he might not have greater success if he made the observer revolve and left the stars at rest. Now in metaphysics we can try in a similar way regarding the intuition of objects.
If intuition has to conform to the constitution of the objects, then I do not see how we can know anything of them a priori; but if the object as an object of the senses conforms to the constitution of our faculty of intuition, then I can very well represent this possibility to myself. Yet because I cannot stop with these intuitions, if they are to become cognitions, but must refer them as representations to something as their object and determine this object through them, I can assume either that the concepts through which I bring about this determination also conform to the objects, and then I am once again in the same difficulty about how I could know anything about them a priori, or else I assume that the objects, or what is the same thing, the experience in which alone they can be cognized as given objects conforms to those concepts, in which case I immediately see an easier way out of the difficulty, since experience itself is a kind of cognition requiring the understanding, whose rule I have to presuppose in myself before any object is given to me, hence a priori, which rule is expressed in concepts a priori, to which all objects of experience must therefore necessarily conform, and with which they must agree. Bxvi—xviii As this passage suggests, what Kant has changed in the Critique is primarily his view about the role and powers of the understanding, since he already held in the Inaugural Dissertation that sensibility contributes the forms of space and time — which he calls pure or a priori intuitions 2:397 — to our cognition of the sensible world. But the Critique claims that pure understanding too, rather than giving us insight into an intelligible world, is limited to providing forms — which he calls pure or a priori concepts — that structure our cognition of the sensible world. So now both sensibility and understanding work together to construct cognition of the sensible world, which therefore conforms to the a priori forms that are supplied by our cognitive faculties: the a priori intuitions of sensibility and the a priori concepts of the understanding. This account is analogous to the heliocentric revolution of Copernicus in astronomy because both require contributions from the observer to be factored into explanations of phenomena, although neither reduces phenomena to the contributions of observers alone.
For Kant, analogously, the phenomena of human experience depend on both the sensory data that we receive passively through sensibility and the way our mind actively processes this data according to its own a priori rules. These rules supply the general framework in which the sensible world and all the objects or phenomena in it appear to us. So the sensible world and its phenomena are not entirely independent of the human mind, which contributes its basic structure. First, it gives Kant a new and ingenious way of placing modern science on an a priori foundation. In other words, the sensible world necessarily conforms to certain fundamental laws — such as that every event has a cause — because the human mind constructs it according to those laws. Moreover, we can identify those laws by reflecting on the conditions of possible experience, which reveals that it would be impossible for us to experience a world in which, for example, any given event fails to have a cause.
From this Kant concludes that metaphysics is indeed possible in the sense that we can have a priori knowledge that the entire sensible world — not just our actual experience, but any possible human experience — necessarily conforms to certain laws. Kant calls this immanent metaphysics or the metaphysics of experience, because it deals with the essential principles that are immanent to human experience. In the Critique Kant thus rejects the insight into an intelligible world that he defended in the Inaugural Dissertation, and he now claims that rejecting knowledge about things in themselves is necessary for reconciling science with traditional morality and religion. This is because he claims that belief in God, freedom, and immortality have a strictly moral basis, and yet adopting these beliefs on moral grounds would be unjustified if we could know that they were false. Restricting knowledge to appearances and relegating God and the soul to an unknowable realm of things in themselves guarantees that it is impossible to disprove claims about God and the freedom or immortality of the soul, which moral arguments may therefore justify us in believing. Moreover, the determinism of modern science no longer threatens the freedom required by traditional morality, because science and therefore determinism apply only to appearances, and there is room for freedom in the realm of things in themselves, where the self or soul is located.
We cannot know theoretically that we are free, because we cannot know anything about things in themselves. In this way, Kant replaces transcendent metaphysics with a new practical science that he calls the metaphysics of morals. Transcendental idealism Perhaps the central and most controversial thesis of the Critique of Pure Reason is that human beings experience only appearances, not things in themselves; and that space and time are only subjective forms of human intuition that would not subsist in themselves if one were to abstract from all subjective conditions of human intuition. Kant calls this thesis transcendental idealism. What may be the case with objects in themselves and abstracted from all this receptivity of our sensibility remains entirely unknown to us. We are acquainted with nothing except our way of perceiving them, which is peculiar to us, and which therefore does not necessarily pertain to every being, though to be sure it pertains to every human being.
We are concerned solely with this. Space and time are its pure forms, sensation in general its matter. We can cognize only the former a priori, i. The former adheres to our sensibility absolutely necessarily, whatever sort of sensations we may have; the latter can be very different. Space and time are not things in themselves, or determinations of things in themselves that would remain if one abstracted from all subjective conditions of human intuition. Space and time are nothing other than the subjective forms of human sensible intuition.
Two general types of interpretation have been especially influential, however. This section provides an overview of these two interpretations, although it should be emphasized that much important scholarship on transcendental idealism does not fall neatly into either of these two camps. It has been a live interpretive option since then and remains so today, although it no longer enjoys the dominance that it once did. Another name for this view is the two-worlds interpretation, since it can also be expressed by saying that transcendental idealism essentially distinguishes between a world of appearances and another world of things in themselves. Things in themselves, on this interpretation, are absolutely real in the sense that they would exist and have whatever properties they have even if no human beings were around to perceive them. Appearances, on the other hand, are not absolutely real in that sense, because their existence and properties depend on human perceivers.
Moreover, whenever appearances do exist, in some sense they exist in the mind of human perceivers. So appearances are mental entities or mental representations. This, coupled with the claim that we experience only appearances, makes transcendental idealism a form of phenomenalism on this interpretation, because it reduces the objects of experience to mental representations. All of our experiences — all of our perceptions of objects and events in space, even those objects and events themselves, and all non-spatial but still temporal thoughts and feelings — fall into the class of appearances that exist in the mind of human perceivers. These appearances cut us off entirely from the reality of things in themselves, which are non-spatial and non-temporal. In principle we cannot know how things in themselves affect our senses, because our experience and knowledge is limited to the world of appearances constructed by and in the mind.
Things in themselves are therefore a sort of theoretical posit, whose existence and role are required by the theory but are not directly verifiable. The main problems with the two-objects interpretation are philosophical. Most readers of Kant who have interpreted his transcendental idealism in this way have been — often very — critical of it, for reasons such as the following: First, at best Kant is walking a fine line in claiming on the one hand that we can have no knowledge about things in themselves, but on the other hand that we know that things in themselves exist, that they affect our senses, and that they are non-spatial and non-temporal. At worst his theory depends on contradictory claims about what we can and cannot know about things in themselves. Some versions of this objection proceed from premises that Kant rejects. But Kant denies that appearances are unreal: they are just as real as things in themselves but are in a different metaphysical class.
But just as Kant denies that things in themselves are the only or privileged reality, he also denies that correspondence with things in themselves is the only kind of truth. Empirical judgments are true just in case they correspond with their empirical objects in accordance with the a priori principles that structure all possible human experience. But the fact that Kant can appeal in this way to an objective criterion of empirical truth that is internal to our experience has not been enough to convince some critics that Kant is innocent of an unacceptable form of skepticism, mainly because of his insistence on our irreparable ignorance about things in themselves. The role of things in themselves, on the two-object interpretation, is to affect our senses and thereby to provide the sensory data from which our cognitive faculties construct appearances within the framework of our a priori intuitions of space and time and a priori concepts such as causality. But if there is no space, time, change, or causation in the realm of things in themselves, then how can things in themselves affect us? Transcendental affection seems to involve a causal relation between things in themselves and our sensibility.
If this is simply the way we unavoidably think about transcendental affection, because we can give positive content to this thought only by employing the concept of a cause, while it is nevertheless strictly false that things in themselves affect us causally, then it seems not only that we are ignorant of how things in themselves really affect us. It seems, rather, to be incoherent that things in themselves could affect us at all if they are not in space or time. On this view, transcendental idealism does not distinguish between two classes of objects but rather between two different aspects of one and the same class of objects. That is, appearances are aspects of the same objects that also exist in themselves. So, on this reading, appearances are not mental representations, and transcendental idealism is not a form of phenomenalism. One version treats transcendental idealism as a metaphysical theory according to which objects have two aspects in the sense that they have two sets of properties: one set of relational properties that appear to us and are spatial and temporal, and another set of intrinsic properties that do not appear to us and are not spatial or temporal Langton 1998.
This property-dualist interpretation faces epistemological objections similar to those faced by the two-objects interpretation, because we are in no better position to acquire knowledge about properties that do not appear to us than we are to acquire knowledge about objects that do not appear to us. Moreover, this interpretation also seems to imply that things in themselves are spatial and temporal, since appearances have spatial and temporal properties, and on this view appearances are the same objects as things in themselves. But Kant explicitly denies that space and time are properties of things in themselves. A second version of the two-aspects theory departs more radically from the traditional two-objects interpretation by denying that transcendental idealism is at bottom a metaphysical theory. Instead, it interprets transcendental idealism as a fundamentally epistemological theory that distinguishes between two standpoints on the objects of experience: the human standpoint, from which objects are viewed relative to epistemic conditions that are peculiar to human cognitive faculties namely, the a priori forms of our sensible intuition ; and the standpoint of an intuitive intellect, from which the same objects could be known in themselves and independently of any epistemic conditions Allison 2004. Human beings cannot really take up the latter standpoint but can form only an empty concept of things as they exist in themselves by abstracting from all the content of our experience and leaving only the purely formal thought of an object in general.
So transcendental idealism, on this interpretation, is essentially the thesis that we are limited to the human standpoint, and the concept of a thing in itself plays the role of enabling us to chart the boundaries of the human standpoint by stepping beyond them in abstract but empty thought. One criticism of this epistemological version of the two-aspects theory is that it avoids the objections to other interpretations by attributing to Kant a more limited project than the text of the Critique warrants. There are passages that support this reading. The transcendental deduction The transcendental deduction is the central argument of the Critique of Pure Reason and one of the most complex and difficult texts in the history of philosophy. Given its complexity, there are naturally many different ways of interpreting the deduction. The goal of the transcendental deduction is to show that we have a priori concepts or categories that are objectively valid, or that apply necessarily to all objects in the world that we experience.
To show this, Kant argues that the categories are necessary conditions of experience, or that we could not have experience without the categories. For they then are related necessarily and a priori to objects of experience, since only by means of them can any object of experience be thought at all. The transcendental deduction of all a priori concepts therefore has a principle toward which the entire investigation must be directed, namely this: that they must be recognized as a priori conditions of the possibility of experiences whether of the intuition that is encountered in them, or of the thinking. Concepts that supply the objective ground of the possibility of experience are necessary just for that reason. Here Kant claims, against the Lockean view, that self-consciousness arises from combining or synthesizing representations with one another regardless of their content. In short, Kant has a formal conception of self-consciousness rather than a material one.
Since no particular content of my experience is invariable, self-consciousness must derive from my experience having an invariable form or structure, and consciousness of the identity of myself through all of my changing experiences must consist in awareness of the formal unity and law-governed regularity of my experience. The continuous form of my experience is the necessary correlate for my sense of a continuous self. There are at least two possible versions of the formal conception of self-consciousness: a realist and an idealist version. On the realist version, nature itself is law-governed and we become self-conscious by attending to its law-governed regularities, which also makes this an empiricist view of self-consciousness. The idea of an identical self that persists throughout all of our experience, on this view, arises from the law-governed regularity of nature, and our representations exhibit order and regularity because reality itself is ordered and regular. Kant rejects this realist view and embraces a conception of self-consciousness that is both formal and idealist.
According to Kant, the formal structure of our experience, its unity and law-governed regularity, is an achievement of our cognitive faculties rather than a property of reality in itself. Our experience has a constant form because our mind constructs experience in a law-governed way. In other words, even if reality in itself were law-governed, its laws could not simply migrate over to our mind or imprint themselves on us while our mind is entirely passive. We must exercise an active capacity to represent the world as combined or ordered in a law-governed way, because otherwise we could not represent the world as law-governed even if it were law-governed in itself. Moreover, this capacity to represent the world as law-governed must be a priori because it is a condition of self-consciousness, and we would already have to be self-conscious in order to learn from our experience that there are law-governed regularities in the world. So it is necessary for self-consciousness that we exercise an a priori capacity to represent the world as law-governed.
But this would also be sufficient for self-consciousness if we could exercise our a priori capacity to represent the world as law-governed even if reality in itself were not law-governed.