Еженедельник "Аргументы и Факты" № 41. Спектакль Московского драматического театра им. А. С. Пушкина «Бесы» поставлен по пьесе «Одержимые», написанной А. Камю по знаменитому роману Ф. М. Достоевского. Полупомешанный энтузиаст и главный революционный бес Петруша Верховенский — в центре внимания. Учитывая новые знакомства Богомолова и любовь Суркова (знаменитого создателя движения «Наши») к роману «Бесы», такая коллаборация была ожидаема. Сначала роман пишется вяло, как злободневная «вещица», «шамфлет», потом «посещает вдохновение»: «Житие» откладывается, «Бесы» вырастают в большой роман; первая переделка; летом выступает но вый герой и происходит вторая переделка.
«Бесы» Богомолова: Сурков, православные нацболы и хруст французской булки
| В воскресенье из телевизора полезут «Бесы» | «Бе́сы» — шестой роман Фёдора Михайловича Достоевского, изданный в 1871—1872 годах. Один из наиболее политизированных романов Достоевского был написан им под. |
| Роман «Бесы»: какую проблему скрыли за памфлетом? | ИА Красная Весна | If you have Telegram, you can view and join вский "Бесы" right away. |
| Виртуальная выставка одной книги "Ф. М. Достоевский «Бесы»" | Роман «Бесы» относится к направлению реализма, так как в нем автор изображает действительность в ее многообразии. |
Сейчас популярны
- "Бесы" Ф.М. Достоевский
- Роман-предупреждение. «Бесы» Ф. Достоевского
- История создания романа "Бесы" Достоевского
- Комментарии
- Достоевский изгоняет бесов
В воскресенье из телевизора полезут «Бесы»
Достоевского в 60-80-е годы XX века - выпустил ряд глобальных исследований: «Реализм Достоевского», «Достоевский и мировая литература». Фридлендер искренне считает, что история опровергла критику в «Бесах» исканий передовой русской молодежи, а потому необходимо безоговорочно отделять революционных «овец» от псевдореволюционных «козлищ», самоотверженных борцов за социализм от люмпенизированных авантюристов. Он пишет: «Святое дело революции не терпит грязных рук Верховенских и Шигалевых, не имело и не имеет с деятелями подобного рода ничего общего». Но не обстоит ли дело как раз наоборот? И не являются ли «ошибки» Достоевского открытием подспудных закономерностей последующего развития и наблюдаемого позже перерождения социалистической теории, той мудростью, которая позволяет предвидеть неизбежное негативное действие «грязных рук» в подобном «святом деле»?
Любищев в 1991 году опубликовал в журнале «Вече» статью «О «Бесах» Достоевского». Об этом же романе пишет Ю. Карякин в книге «Достоевский и канун XXI века»; исследователь наряду с объективным анализом творчества Достоевского делает ссылку на время и на изменение социально-политической обстановки в России от времени создания романа «Бесы» до конца ХХ века, говорит об ошибочной трактовке писателем революционных резких социальных преобразований. Мнение Г.
Фридлендера о предвзятом отношении Достоевского к 12 революционерам поддерживает и В. Твардовская, и Ю. Карякин в книге «Достоевский и канун XXI века». Твардовская подчеркивает якобы тенденциозные предубеждения писателя против атеизма, материализма и революции.
По ее мнению, желая разоблачить социализм, писатель «разоблачил лишь примитивно-уравнительные его идеи, искажавшие самое суть вековечной мечты о равенстве и братстве». И в книге Ю. Карякина «Достоевский и канун XXI века» в главах о романе «Бесы» наблюдается та же логика размежевания истинных революционеров и мошенников от социализма, самоотвержение борцов за народное счастье и циничных фанатиков, добивающихся любой ценой лишь собственной безграничной власти. Однако трудно согласиться с его мнением, будто писатель «никогда не переходил так далеко ту черту, никогда не позволял бесу сыграть с собой такую шутку, как в момент зарождения «Бесов».
В статье «Прозрения и ослепления О «Бесах» » из этой же книги мы читаем: «Осознание опасности «шигалевщины-верховенщины» было столь глубоким, что у Достоевского поначалу наступило ослепление вследствие прозрения - бесами стали казаться все подряд. Но это ослепление постепенно преодолевалось писателем - изначальную тенденцию удалось подавить. Первое, анафемское, слово не сделалось последним». Думается, что скорее наоборот: автор «Бесов» вскрыл причинно-следственные связи перерастания «невинной либеральной болтовни» в махровый нигилизм, связанный с отрицанием иерархического устройства мира, что приводит к бесовству в прямо смысле слова.
Если не управляют миром идеи добра, милосердия и всепрощения, то им начинают управлять противоположные силы: нейтральным по духовному состоянию не может быть ни одно общество. Более того, на основании очерков из «Дневника писателя» за 1873 год «Нечто личное» и «Одна из современных фальшей», написанных в достаточно примирительном тоне, Карякин делает вывод, что неприятие «Бесов» обществом задело Достоевского за живое и заставило объяснить «публично свое отношение к социалистам, революционерам... И возникает вопрос: не оправдывается ли? Не мучила ли его мысль, рожденная высшей совестью и высшим мужеством: «Воистину и ты виноват, что не хотят тебя слушать?
Трифоновым: «Левый лагерь категорически признал книгу «Бесы» антиреволюционной, хотя она была анти псевдореволюционной». Правда, в этой же книге Трифонов предупреждает: «Не забудем, что Петр Верховенский бесследно скрылся, чтобы вынырнуть где-нибудь... Подробно проанализировав вопрос: был ли хроникер очевидцем всех событий произведения, Карякин пишет: «В действительности хроникер прежде всего творец, имеющий право на вымысел. С этой точки зрения снимается его фиктивность, объясняется, почему он способен рассказывать о самых интимных сценах тет-а-тет, передавать внутренние монологи героев, интерпретировать слухи и сплетни.
В известном смысле хроникеры Достоевского - сотворцы автора. По существу они являются профессиональными писателями, во многом схожими с самим художником: недаром они компонуют время и пространство, создают и описывают внутренний мир героев». Об этом же образе в данном романе и в других романах Достоевского можно прочитать у А. Галкина в статье «Пространство и время в произведениях Ф.
Тарасов утверждает, что «фрейдистская или структуралистская методология, экзистенциалистская, либеральная или социалистическая идеологии, несмотря на существенную разницу между ними, одинаково оказываются в плену предвзятых схем и укороченных подходов к творчеству Достоевского, «вчитывают» в его произведения собственные представления о мире и человеке. Решению этой задачи в тех или иных аспектах посвящены, например, книги Иустина Поповича «Достоевский о Европе и славянстве», Н. Лосского «Достоевский и его христианское миропонимание» или статьи целого ряда авторов в издающихся в Санкт-Петербурге, Москве, Старой Руссе и Петрозаводске периодических сборниках «Ф. Особого внимания здесь заслуживают труды заведующего кафедрой русской классической литературы Петрозаводского государственного университета доктора филологических наук профессора В.
Захарова, который проанализировал структуру романа, выпустил «Примечания» к роману, анализировал роман по наличию в нем христианских мотивов. В 1992 году в Новосибирске вышла интересная работа М. Кушниковой «Черный человек сочинителя Достоевского. Загадки и толкования », где, в частности, говорится об образах бесов и бесенят в некоторых произведениях Достоевского не только в романе «Бесы».
В свое время В. Зеньковский, представитель Русского Зарубежья, подчеркивал, что исключительная значительность творчества Достоевского заключается в том, что он «с огромной силой и непревзойденной глубиной вскрывает религиозную проблематику в темах антропологии, этики, эстетики, историософии. Другими словами, всякое явление жизни в мире Достоевского, оставаясь самим собой, вместе с тем выходит за свои границы, как бы обнажает собственные корни, определяющие его смысл и судьбу. Изучение огромной силы и непревзойденной глубины данной религиозной «точки зрения» - одна из самых насущных целей современного достоевсковедения.
Тихомиров утверждал, что у Достоевского «между верой и знанием, верой и анализом, нет противоречия, а есть сложные, напряженные отношения, но в целом - отношения взаимодействия». Несколько лет назад критик С. Жожикашвили категорически утверждал в журнальной статье об исследовании творчества Достоевского следующее: «И все же в целом, при том, что сегодняшнее состояние науки о Достоевском никак нельзя признать удовлетворительным, думается, что мы наблюдаем затишье перед бурей. Исторически недавно завершен колоссальный труд по созданию академического полного собрания сочинений.
Хочется верить, что, пока просвещение еще не «прекратило течение свое», все перегибы очень легко объяснимы и вполне закономерны. Думается, что когда спадет, а она уже спадает, первая волна воспоминаний, пророчеств и эксплуатации «выигрышных» тем, появятся новые работы». Анализируя новый подход к творчеству Достоевского, этот же автор писал: «О православии Достоевского пишут очень многие, однако специальных работ, которые бы анализировали христианство Достоевского, почти нет. А ведь одно дело, что декларирует писатель, и другое - что представлено в его творчестве.
Да и вряд ли можно решать вопрос о христианстве в отрыве от общих вопросов поэтики, а как речь заходит о религии, все остальное обычно забывается: полифонизм ли, специфика сюжета. К тому же, серьезных специалистов по богословию у нас не так много, а среди литературоведов - и вовсе наперечет, многие занялись религией совсем недавно». Безусловно, за последнее десятилетие означенная ситуация существенно изменилась. Кашина считает, что «чем дальше мы уходим во времени от Достоевского, тем больше мы понимаем, что мир его искусства - это не только мрачный, суровый, жестокий и загадочный мир, хотя все это правда, - но это и мир гармонии».
В критике последней трети XX века заслуживает внимания и труд К. Мочульского книга «Достоевский. Жизнь и творчество», переизданная в Париже , в котором он говорит о необычном видении мира, даре воплощения у Достоевского. Хотя работа написана в первой половине ХХ века, но она привлекла внимание исследователей сравнительно недавно.
Это критическое произведение дает новый, необычный для первой половины ХХ века подход к жизненному и творческому пути писателя. В предисловии к своей работе Мочульский, в частности, говорит о переоценке творческого наследия Достоевского в послереволюционной критике: «С самодовольным «культурным» благополучием XIX века было навсегда покончено. Россия, а с нею и весь мир вступали в грозную эру неведомых социальных и духовных потрясений; предчувствия автора «Бесов» оправдались. Катастрофическое мировоззрение «больного таланта» становилось духовным климатом эпохи».
Это не просто монографический труд, рассматривающий новые подробности биографии писателя. Мочульский помечает: «Жизнь и творчество Достоевского не и мы. Он «жил в литературе»; она была его жизненным делом и трагической судьбой. Во всех своих произведениях он решал загадку своей личности, говорил только о том, что им лично было пережито.
Достоевский всегда тяготел к форме исповеди; творчество его раскрывается перед нами как одна огромная исповедь, как целостное откровение его универсального духа. Это духовное единство жизни и творчества мы пытались сохранить в нашей работе». Фаликова рассматривает этот аспект исследования творчества Достоевского с обратной стороны: исследователь анализирует отражение зарубежной культуры в глобальных трудах писателя. Об этом можно прочитать в ее работе «Американские мотивы в поздних романах Достоевского», где она говорила и о биографических вехах Достоевского, пробуждавших в нем религиозность.
Исследовательница аргументировано доказывает, что писатель «был убежден в окончательной цели развития человечества». По-настоящему, только в последние 15-20 лет роман Достоевского «Бесы» снова начал обсуждаться. К этому роману обращается и Ю. Сохряков в своей книге «Творчество Ф.
Достоевского и русская проза XX века». В работе подробно рассматривается тема «бесовства», ставшая традиционной в русской литературе минувшего, XX, века. Сохряков в своей книге анализирует проблему личностной воли героев Достоевского. Об этой теме в романе «Бесы» он, в частности, говорит: «Проблема трагических последствий атеистического своеволия находится в центре романа «Бесы».
В программе будущего переустройства общества, которую излагает один из героев романа, много общего с теорией Раскольникова. Шигалев делит людей на две категории: «Одна десятая доля получает свободу личности и безграничное право над остальными девятью десятыми. Те же должны потерять личность и обратиться вроде как в стадо». Эти шигалевские идеи берет на вооружение главарь «бесов» Петр Верховенский, призывающий всякого гения потушить в младенчестве, все свести к одному знаменателю и полному равенству в безликом стаде».
О действии безграничной свободы на личность исследователь делает следующий вывод: «Формула Шигалева «Выходя из безграничной свободы, я заключаю безграничным деспотизмом» по-своему многозначительна. Безграничное своеволие отнюдь не ведет к расцвету личности. Доказательство тому - судьба Ставрогина и Кириллова, чей трагический конец лишь подтверждает бесперспективность их теорий». Осуждая «бесплодность и саморазрушительность атеистического своеволия», Сохряков утверждает: «Все попытки Ставрогина вырваться из-под власти бесовского духа оказываются тщетными.
В финале, не вынеся нелепости своего существования, он кончает жизнь самоубийством.
Гроссман же и назвал второго из возможных прототипов Ставрогина - Николая Спешнева; если Бакунина писатель даже не знал лично, то Спешнев был хорошо знаком ему по кружку Петрашевского. Личные и биографические черты Ставрогина местами напоминают Спешнева до такой степени, что вопрос о прототипах можно считать в основном решенным. Место действия романа по мнению Л.
Гроссмана -Тверь: "Анализ показывает, что Достоевский очень верными чертами описал последний город своей ссылки - Тверь, где он провел осень 1859 года" Тихон, которому Ставрогин передает свою - Тихон Задонский, живший в монастыре на берегах Тверды и Тьмаки. Губернатора Лембке и его жена Юлия Михайловна - прототипами возможно являются тогдашний тверской губернатор П. Баранов и его жена Возможно, что и сама фамилия также связана с фамилией его прототипа - Баранова: Lamm по-немецки, lamb по-английски - Чиновник особых поручений Н. Левенталь является прототипом чиновника особых поручений при Лембке - А.
Прототип Шигалева - Варфоломей Александрович Зайцев. Достоевского будущий Шигалев так прямо и называется Зайцевым, с постоянным эпитетом.
Степан Трофимович стал ей как сын, стал её мечтой он видный гражданский деятель, а она его покровительница , пусть и несбыточной, она содержала своего друга двадцать два года, на её деньги жил его сын Пётр Степанович, она собиралась ему Степану Трофимовичу оставить наследство, которого бы ему хватило до конца жизни.
Но чуть ли не насильно собралась женить его на Дарье Павловне при малейшем подозрении в том, что у неё роман с Николаем. В отношениях со своей старой подругой Прасковьей Ивановной Дроздовой тоже занимает главенствующее положение, часто ей помогает, но при этом считает её безнадёжной дурой и не скрывает этого. В то же время её привязанность, любовь к своим подопечным не разрушается даже после полного разочарования в них С.
Верховенский тому яркое подтверждение. А иногда Ставрогина сажает людей в «золотую клетку» своей любви вообще против их воли. В конце романа наполовину предлагает, наполовину приказывает Софье Матвеевне, попутчице своего умершего друга, навеки поселиться в её имении на том основании, что нет у неё «теперь никого на свете».
Степан Трофимович Верховенский — учитель Николая Ставрогина и Лизаветы Николаевны, отец Петра Степановича единственный сын от первого брака, женат был дважды. Как пишет автор, в молодости при Николае Первом какое-то время, впрочем, всего «самую маленькую минуточку», он для многих стоял в одном ряду с Белинским , Герценом , Грановским. Но недолго, так как после обнаружения полицией его поэмы на мифологический сюжет, которую сочли опасной, он поспешил бросить свою короткую преподавательскую деятельность и уехать в имение Варвары Петровны, чтобы учить её сына она давно приглашала , хотя мог бы отделаться просто объяснениями.
Но уверял всех, что его отправили в ссылку и держат под наблюдением. Сам же настолько в это верил, что даже обиделся бы, если бы его в этом разубеждали. Действительно воспитывал и учил маленького Николая, а также Лизавету, дал ему представление «вековечной, священной тоски», которую не променять на «дешёвое удовлетворение», но, по мнению Рассказчика, ученику сильно повезло, что в 15 лет его оторвали от не в меру чувствительного и слезливого учителя и отправили учиться в лицей.
После этого бывший преподаватель остался на положении покровительствуемого друга и приживальца в имении Ставрогиной. Изначально приехал с намерением изучать словесность, историю, писать научные труды, но тратил время больше за картами, шампанским и пустыми разговорами с Рассказчиком, Шатовым, Липутиным и пр. Всё время старается подать себя как интеллигента и мученика за убеждения, которого лишили карьеры, места в обществе и шанса чего-то добиться, но люди на это не реагируют.
В конце 50-х во время поездки в Петербург попытался напомнить о себе. Сначала его принимали с успехом, так как он «представляет идею», но сама бывшая «знаменитость» прекрасно понимала, что никто из слушателей о нём ничего не знает и не помнит. Поездка закончилась полным провалом после стычки между радикально настроенным юношей и генералом на вечере у Ставрогиной.
Публика заклеймила Варвару Петровну за то, что генерала не выгнали, а Степана Трофимовича ещё и за превозношение искусства. Затем Степан Трофимович съездил, чтобы развеяться, за границу, но через четыре месяца вернулся в Скворешники, не вытерпев разлуки с Варварой Петровной. После приезда Николая Варвара Петровна, подозревая, что между её сыном и Дарьей Павловной есть связь, чуть ли не силой попыталась женить своего друга на ней, но отказалась от этой идеи, оскорблённая тем, что Степан Трофимович посчитал, что его женят на «чужих грехах».
После этого происходит ссора между ними.
Современниками писателя, придерживавшимися радикальных взглядов, он воспринимался как роман-памфлет, злая карикатура на революционное движение. События истории России последующих десятилетий показали, что Достоевский первым увидел грозные симптомы разрастания зла, стал пророком революционных событий и войн. Но «Бесы» не политический роман «на злобу дня».
Достоевский показал, что истоки трагедии общества не только в преступной воле отдельных людей, собравшихся наподобие «наших» в радикальные ячейки, но в тех нравственных шатаниях, страстях, в мелком тщеславии и эгоизме, которые присущи людям. Тема борьбы добра и зла в сердцах людей показана как борьба Бога и дьявола.
Издание «Бесов», запрещённое в СССР, выставят на торги
Уверь кто-нибудь тогда честнейшего Степана Трофимовича неопровержимыми доказательствами, что ему вовсе нечего опасаться, и он бы непременно обиделся. А между тем это был ведь человек умнейший и даровитейший, человек, так сказать, даже науки, хотя, впрочем, в науке... Но ведь с людьми науки у нас на Руси это сплошь да рядом случается. Он воротился из-за границы и блеснул в виде лектора на кафедре университета уже в самом конце сороковых годов. Успел же прочесть всего только несколько лекций, и, кажется, об аравитянах; успел тоже защитить блестящую диссертацию о возникавшем было гражданском и ганзеатическом значении немецкого городка Ганау, в эпоху между 1413 и 1428 годами, а вместе с тем и о тех особенных и неясных причинах, почему значение это вовсе не состоялось.
Диссертация эта ловко и больно уколола тогдашних славянофилов и разом доставила ему между ними многочисленных и разъяренных врагов. Потом — впрочем, уже после потери кафедры — он успел напечатать так сказать, в виде отместки и чтоб указать, кого они потеряли в ежемесячном и прогрессивном журнале, переводившем из Диккенса и проповедовавшем Жорж Занда, начало одного глубочайшего исследования — кажется, о причинах необычайного нравственного благородства каких-то рыцарей в какую-то эпоху или что-то в этом роде. По крайней мере проводилась какая-то высшая и необыкновенно благородная мысль. Говорили потом, что продолжение исследования было поспешно запрещено и что даже прогрессивный журнал пострадал за напечатанную первую половину.
Очень могло это быть, потому что чего тогда не было? Но в данном случае вероятнее, что ничего не было и что автор сам поленился докончить исследование. Прекратил же он свои лекции об аравитянах потому, что перехвачено было как-то и кем-то очевидно, из ретроградных врагов его письмо к кому-то с изложением каких-то «обстоятельств», вследствие чего кто-то потребовал от него каких-то объяснений. Не знаю, верно ли, но утверждали еще, что в Петербурге было отыскано в то же самое время какое-то громадное, противоестественное и противогосударственное общество, человек в тринадцать, и чуть не потрясшее здание.
Говорили, что будто бы они собирались переводить самого Фурье. Как нарочно, в то же самое время в Москве схвачена была и поэма Степана Трофимовича, написанная им еще лет шесть до сего, в Берлине, в самой первой его молодости, и ходившая по рукам, в списках, между двумя любителями и у одного студента.
Владислав Юрьевич играет в спектакле в записанном на видео формате и помогает герою создать ячейки «наших».
Учитывая новые знакомства Богомолова и любовь Суркова знаменитого создателя движения «Наши» к роману «Бесы», такая коллаборация была ожидаема. Режиссер любит нетеатральные скандальные камео. В одном из интервью Богомолов обмолвился, что поставить «Гамлета» готов, если ему позволят, чтобы монолог «Быть или не быть» записал на видео террорист Андерс Брейвик.
Судя по тому, что «Гамлета» Богомолова мы пока не увидели, Сурков оказался и доступнее, и сговорчивее. Что, впрочем, точно попадает в цель — и смешно, и страшно. Собственно, собирает Верховенский-младший теперь не революционеров, а православных нацболов.
И «заигрывания с Сурковым» уже выглядят не столь однозначно. Пожалуй, «бесов» страшнее фанатичных бритоголовных качков с крестами на шеях в современной России нет. Досталось и «рублевской элитке».
Варвара Петровна стала просто богатой вдовой-благотворительницей Варварой Александра Виноградова. Ее креативности хватило на то, чтобы свой фонд назвать также «Варварой». Больше, чем помогать детям, она любит пластические операции.
Вставила новые зубы, а старые отдала на погремушки детям. Сделала искусственную грудь и дает ее пососать детям, без молока, но хоть для удовольствия. Лишнюю кожу после очередной пластики натянула на барабаны, опять же для деток.
Такие желчные выпады в адрес современных российских филантропов Богомолову не новы, свежее и выразительнее они смотрелись в его единственной оперной постановке «Триумф времени и бесчувствия». Похоже, сказывается личный опыт. В кругу своих знакомств подобных «пластиковых» благотворительниц Богомолов, видимо, встречал чаще, чем нормальных и человечных.
Возможно, это не проблема индустрии, а проблема личных знакомств, но оставим. Не менее карикатурной показана и современная оппозиция. Для ее портрета пришлось пожертвовать одним из самых очаровательных персонажей романа, Алексеем Нилычем Кириловым Дмитрий Куличков.
Тема борьбы добра и зла в сердцах людей показана как борьба Бога и дьявола. Эпиграфы из Евангелия от Луки об исцелении гадаринского бесноватого и из стихотворения Пушкина «Бесы» с первой страницы обращают читателя от сиюминутного плана к вечному, религиозному и общечеловеческому. Выставка дает многообразное представление об этом сложном, гениальном произведении Достоевского. Выставочное пространство разделено на две части. В первой рассказывается об истории публикации романа, о постепенном формировании авторского замысла, по мере публикации в журнале «Русский вестник» частей романа.
Не менее странным кажется то, что подобную авантюру он решился провести не где бы то ни было, а практически у себя дома. Верховенский-старший — интереснейший и симпатичнейший человек, неглупый, обаятельный, но слабый и жутко непрактичный. Русско-французские диалоги были весьма утомительны, а несколько попыток «бунта» этого витающего в облаках человека, неизменно обращались в глупое сотрясание воздуха и слезы. Даже последняя, самая серьезная попытка, все равно получилась карикатурной и нелепой. Однако персонаж Степана Трофимовича, пожалуй, один из наиболее важных, ибо именно через него раскрывается моя «любимая» тема художественных произведений — тема ответственности. Ведь если копнуть поглубже, становится ясно, что во всех бедах косвенно виновен именно этот добрейший человек. Неправильное, недостаточное воспитание Ставрогина, наплевательское отношение к сыну — все это вылилось в настоящую трагедию для целого города. Не отошли Верховенский Петрушу, займись его воспитанием всерьез — и не увлекся бы юноша «неправильными» идеями.
То же касается Ставрогина, которому старик привил широту взглядов, но не удосужился задать некие рамки, направления. Ну и, конечно, Николай Всеволодович Ставрогин. Персонаж центральный, загадочный и даже после прочтения не до конца понятный. Этакий «Печорин «на максималках». Крайне сложная и даже странная личность — человек без целей, приоритетов, как сам признается, не видящий разницы между добром и злом. И если, например, Раскольников периодически вызывал то симпатию, то неприязнь, Ставрогин практически всегда неприятен. Все без исключения приступы великодушия его обращались еще большим малодушием — хотел признать Лебядкину женой, а в итоге совсем загубил. Хотел спасти Шатова — уехал, просто уехал.
Относительно заговорщиков его позиция так же до конца не ясна — не поддерживает, не препятствует, потом вдруг присутствует на собрании и громко уходит. И вот тут мне кажется, снова прокол Достоевского — великий Ставрогин, от которого без ума и матушка, и Лизавета, и практически все горожане, которого едва ли не боготворит Верховенский-младший, настолько он всем нужен, настолько все жаждут его общения, Петр Степанович не видит смысла в революции без образа своего «Ивана-царевича», который посвящен во все тайны общества, но в то же время формально Ставрогин создатель сообщества с ним не связан и ничем не рискует. Как такое возможно? Разве что в силу одержимости Верховенского-младшего Ставрогиным, но не совсем это все, на мой взгляд, правдоподобно. И ведь понимает Ставрогин собственную калечность, но продолжает, продолжает губить окружающих. Он, ученик Степана Трофимовича, сам предстает учителем сразу нескольким — младшему Верховенскому, Шатову и Кириллову, и что же мы видим — каждого он учил иначе, порой даже противоположному, и тут очередная загадка — не то Ставрогин просто играл этими людьми, проводя эксперимент, не то его собственные взгляды настолько переменялись буквально за несколько лет. И дополнительная глава «У Тихона» значительно раскрывает нам его, без нее а ведь она неканонична образ кажется совсем неполным и даже несколько иным. И что же мы видим?
Ставрогин страдает от праздности, от нехватки чувств и ощущений, его внутренний компас не работает, у него нет деления на хорошо и плохо, есть только сильные, острые ощущения, и слабые, тщетные. Заблудший, неприкаянный, он и покаяться не может, а его попытка написать признание скорее похожа на вызов. Мечущиеся души всегда интересны, часто читатель ловит себя на неком сходстве с ними тут так же , но в данном случае ощущается заведомо некая даже обреченность. Как оказывается, не напрасно. На самом деле, помимо политики и ответственности, роман затрагивает множество иных тем разной степени важности, одно только освобождение крепостных и его последствия дают повод для размышлений. Кроме того, не могу не упомянуть характерый язык — несколько витиеватый, но приятный, в меру сочный. А вот «живописательства» в «Бесах» очень мало, описаны, конечно, особняки Ставрогиных, Лембке, сам городок, но все они очень быстро теряются за нагромождениями образов и событий. Впрочем, это сомнительный недостаток.
И сам роман есть сочетание некоторых вышеупомянутых неправдоподобностей с потрясающе сложными, смутными образами героев. Конечно, позже, необходимо будет перечитать, переосмыслить, да и сейчас я не претендую на истину в последней инстанции, но из-за однобокости и чернушности роман все-таки несколько страдает. Так уж мне кажется. Даже само прочтение было странным — тяжелым, но доставляющим удовольствие. Крайне неоднозначная вещь. У меня завелась привычка при чтении книг делать заметки, если, конечно, в книге есть над чем подумать. По поводу «Бесов» накатал страницы четыре печатного текста. Но не буду утомлять вероятных читателей моего отзыва.
Книга — однозначный шедевр всех времен и народов, но сказать о нем сегодня следует прежде всего вот что. В левой блогосфере стало принято ругмя ругать Ф. Если это и «грязный пасквиль», то на всю Россию. Достоевский четыре года просидел за границей, среди чужих людей и без гроша в кармане. И это при его-то любви к России, к тяге ко всему в ней вечному и сиюминутному. А любимая Родина будто нарочно отталкивает его, в то время как в ней такие эпохальные дела делаются! Реакция и контрреформы закручивают общественные гайки, молодежь бунтует, крестьяне стонут под игом выкупных платежей, у большинства думающих русских уже мозги кипят после десяти лет эпохи Великих реформ. А Достоевский, с его взрывным темпераментом, не может поучаствовать во всей этой катавасии.
И поговорить-то не с кем, кроме как с жеманным сюсюкой Тургеневым, сиречь Степаном Егоровичем Кармазиновым. Вот наш гений и озлобился. В «Бесах» злостной сатире преданы все слои и типажи российского общества, всех Ф. Старики, молодежь, почтенные матроны, девицы и девочки. Достоевский издевается и над великосветской прециозностью Кармазинов, Верховенский-старший и генерал в клубе , и над христианским милосердием и самопожертвованием Дарья Шатова и Софья Матвеевна , Мария Шатова вообще пародия на Богородицу! Он даже лютого душегуба Федьку ухитрился в сатирических тонах изобразить. Любая идея, выдвинутая персонажем книги, немедленно возгоняется до абсурдного абсолюта, а потом втаптывается в неиссякаемую тверскую грязь. Что социализм, что либерализм, что охранительство — все Федору Михайловичу смешно и отвратительно.
И сделано-то как хитро.
Сериальные «Бесы»: В зоне подмен
Роман Ф. Достоевского «Бесы» с иллюстрациями Н. Каразина, 1893. «Бесы» — один из самых важных романов Фёдора Михайловича Достоевского. Наверное, почти ни у кого не возникает сомнений по поводу того, что господин Чубайс – из разряда тех «бесов», о которых писал Достоевский.
Фёдор Достоевский «Бесы»
| Роман Достоевского «Бесы» в оценке литературной критики ХХ века | Бердяев пишет, что «"Бесы" – роман, написанный не о настоящем, а о грядущем». |
| Бесы | Русская Литература вики | Fandom | Роман «Бесы» Достоевского написан в 1872 году. |
| "Бесы" и буржуазная революция | Учитывая новые знакомства Богомолова и любовь Суркова (знаменитого создателя движения «Наши») к роману «Бесы», такая коллаборация была ожидаема. |
Достоевский Федор Михайлович
Спектакль Московского драматического театра им. А. С. Пушкина «Бесы» поставлен по пьесе «Одержимые», написанной А. Камю по знаменитому роману Ф. М. Достоевского. И вышли жители смотреть случившееся, и пришедши к Иисусу, нашли человека, из которого вышли бесы, сидящего у ног Иисусовых, одетого и в здравом уме и ужаснулись. Хотя в легендарной трилогии «Бесы» Льва Додина, поставленной в 1990-х в Малом драматическом театре, ее просто не существовало. «Бесы» — роман о трагедии русского общества, в котором революционные настроения, по мнению Достоевского, являются следствием утраты веры.
«Вьются бесы рой за роем...»
«Бесы» писались на злободневную тему — катализатором к написанию послужило убийство в парке Петровской (ныне Тимирязевской) академии студента Иванова членами подпольной организации «Народная расправа» по главе с Сергеем Нечаевым. Цикл лекций к 200-летию со дня рождения Ф.М. Достоевского. Совместный проект «Стрела-ТВ» и Библиотеки № 180 им. Н.Ф. Федорова ЦБС ели войдут в. «Литфонд» продал советский экземпляр «Бесов» Достоевского за 2,2 млн рублей. Культовый роман «Бесы» Федора Достоевского презирали его бывшие товарищи по кружку Петрашевского — он описал их как «скотское сладострастное общество». «Бесы» — роман Фёдора Михайловича Достоевского, написанный в 1871—1872 годах. И вышли жители смотреть случившееся и, пришедши к Иисусу, нашли человека, из которого вышли бесы, сидящего у ног Иисусовых, одетого и в здравом уме, и ужаснулись.
«Бесы» Богомолова: Сурков, православные нацболы и хруст французской булки
| Достоевский изгоняет бесов | Другие факты Роман "Бесы" Достоевский закончил во время летних приездов в Старую Достоевских в Старой Руссе Дом в Старой Руссе. |
| «Бесы» и Россия - Всемирный Русский Народный Собор | Видя, как «бесы» гонят свиней в пропасть гражданской войны, он в 1919 году писал. |
| Театр «Мастерская» переосмыслил «Бесов» Достоевского | Роман "Бесы" Достоевский начал писать как остро современную вещь, в прямой связи с событиями "нечаевского процесса". |
Издание «Бесов», запрещённое в СССР, выставят на торги
О Бесах в двух словах: бесы-революционеры вселились в Россию, но, как и в евангельской притче, произойдет чудесное исцеление, главное верить в Христа и его дело. В январе 1873 года вышло из печати первое и единственное при жизни вского отдельное издание романа «Бесы». «Бесы» — роман Фёдора Михайловича Достоевского, написанный в 1871—1872 годах. Предпосылкой к написанию романа «Бесы» для Федора Михайловича послужили материалы из уголовного дела Нечаева – организатора тайного общества, целью которого были подрывные политические акции. »Бесы» написаны о грядущем, скорее о нашем времени, чем о том времени», — писал Н. Бердяев,[653] точно передавая особый характер восприятия романа Достоевского в современной культуре. Бывший помощник президента Владислав Сурков появился в премьерном спектакле Театра на Малой Бронной «Бесы» по роману Достоевского.