1905 (одна тысяча девятьсот пятый) год — невисокосный год, начинающийся в воскресенье по григорианскому календарю. У меня уже есть к 1980 году коммунизм и к 2000 году квартира. Лента новостей: Актуальные новости, объективный анализ и эксклюзивные комментарии о важнейших событиях и трендах.
Тема 6. Морфологические нормы. В двухстах журналах как правильно
1985 (одна тысяча девятьсот восемьдесят пятый) год — невисокосный год, начинающийся во вторник по григорианскому календарю. и фоторепортажи. 1905 (одна тысяча девятьсот пятый) год — невисокосный год, начинающийся в воскресенье по григорианскому календарю. 1909 (тысяча девятьсот девятый) год по григорианскому календарю — невисокосный год, начинающийся в пятницу. Пользователь6 лет назад. 1. их письма 2. в обоих руках 3. уважаемые директоры.
К нескольким тысячам найдите ошибку
После распада СССР первый военный парад на Красной Площади состоялся в 1995 году в честь юбилея Победы, после чего праздничное шествие стало ежегодным. С 2008 года парад проводят с участием военной техники. К основным традициям дня победы относится: Возложение цветов к памятнику героев войны или неизвестного солдата; Минута молчания в память о погибших воинах; Праздничный парад, который проводят во всех крупных городах; Праздничный салют в вечернее время, как правило, в 22 часа. Георгиевская лента На картинке изображена Георгиевская лента.
Новым атрибутом Дня Победы стала Георгиевская лента из двух цветов: оранжевого и черного. Считается, что черный цвет символизирует порох, а оранжевый — огонь, но сама лента непосредственного отношения к ВОВ не имеет. История ленты уносит нас во времена правления императрицы Екатериной II, которая учредила солдатский орден Георгия Победоносца, а вместе с ним и Георгиевскую ленту в 1769 году во время русско-турецкой войны.
Дополнением ленты служил девиз: «За службу и храбрость» и вручалась она самым отважным и верным воинам Российской империи в качестве поощрения. Лента была не просто символом — к ней прилагались пожизненные выплаты владельцу, после смерти которого лента передавалась по наследству. Изъять ее у владельца могли в самом исключительном случае, например, при грубом нарушении закона.
Данное сочетание цветов стало символом отваги и мужества, поэтому широко использовалось в оформлении военных орденов и наград после окончания правления императрицы. С 2005 года Георгиевские ленточки стали бесплатно раздавать в общественных местах всем желающим почтить память павших воинов и выразить восхищение мужеством ветеранов Великой Отечественной войны. История Георгиевской ленты Источник видео: Ru VideoNews 9 мая в нашей стране празднуется день победы СССР над нацистской Германией в Великой Отечественной войне, которая длилась долгих четыре года с июня 1941-го по май 1945 года.
Девятого мая 1945 года в 0:43 по московскому времени во французском городе Реймсе был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии. Так закончилась самая страшная война в истории нашей страны. Чтобы этот день настал, четыре года лилась кровь, солдаты гибли на передовой, а их матери, жены и дети, забыв о голоде и усталости, работали в тылу, снабжая фронт оружием и хлебом.
Победа в этой долгой и жестокой войне далась нашей стране ценой огромных потерь и ежедневного подвига всех — и совсем юных мальчишек, сбегавших на фронт, и молодых девушек- медсестер, выносивших раненых из-под обстрела, и женщин, истощенных бесконечными сменами на заводах и колхозных полях, недоеданием и постоянным ожиданием писем с фронта. Они отвоевали для нас мир, и в признательность за это мы должны всегда помнить о той войне и стараться узнать о ней всю правду, какой бы горькой и жестокой она ни была, потому что ложь и забвение страшнее смерти. Из всех официальных праздников 9 мая остается в нашей стране самым теплым и неофициальным.
В этот день каждый по-своему старается выразить свою личную благодарность немногим оставшимся в живых ветеранам: кто-то дарит гвоздики незнакомым седовласым людям с орденами на груди, кто-то преподносит им самодельные открытки и подарки, кто-то просто подходит и благодарит. А недавно появилась хорошая традиция повязывать на одежду, сумки и даже машины георгиевские ленточки как символ памяти и глубокого уважения ко всем павшим и выжившим на той страшной и такой далекой теперь войне. Можно прочитать также детям стихи и поиграть в интеллектуальные игры Интеллектуальные игры.
Столбовые шашки Тебе потребуется: шахматная доска и шашки. Если тебе надоело играть в обычные шашки и поддавки, можешь освоить их довольно забавную разновидность — русские столбовые шашки! Сделать это совсем не трудно, учитывая, что играют в столбовые шашки по обычным шашечным правилам с некоторыми дополнениями.
Все шашки остаются на поле до самого конца игры. Побитая шашка соперника не снимается с доски, а забирается под бьющую шашку. Когда под ударом оказывается сложенная из шашек башня, то с нее снимается только верхняя шашка, и шашка, находившаяся под ней, вступает в игру в соответствии со своим цветом.
Побивая несколько шашек соперника, ты не снимаешь их с поля, а по порядку забираешь одну за другой под бьющую фигуру и на конечном поле складываешь из них столб, или башню. Такие башни передвигаются целиком и ходят по правилам своей верхней шашки, как самая обычная шашка или дамка. Башня, как и одиночная шашка, может проходить в дамки, но дамкой при этом становится только верхняя шашка.
Получается, что в процессе игры ты можешь освобождать свои шашки, захваченные соперником в башни, причем взятая в плен и потом освобожденная дамка сохраняет свой «дамочный» статус.
Оба текста совершенно сходны; но, в случае разногласия в толковании, Французский текст будет обязательным. В удостоверение чего, обоюдные Уполномоченные подписали настоящий Мирный Договор и приложили к нему свои печати.
Учинено в Портсмуте Ньюгэмпшир двадцать третьего Августа пятого Сентября тысяча девятьсот пятого года, что соответствует пятому дню девятого месяца тридцать восьмого года Мейджи. Подписал : Ютаро Комура М. Подписал : Сергей Витте М.
Подписал : К. Такахира М. К Статье III Императорские Правительства Российское и Японское взаимно обязуются начать вывод своих военных сил из территории Маньчжурии одновременно и немедленно по введении в действие Мирного Договора; и в течение восемнадцати месяцев с того дня войска обеих Держав будут совершенно выведены их Маньчжурии, за исключением арендной территории Ляодунского полуострова.
Войска обеих Держав, занимающие фронтальные позиции, будут отведены первыми. Высокие Договаривающиеся Стороны представляют себе право сохранить стражу для охраны своих железнодорожных линий в Маньчжурии. Количество этой стражи не будет превышать пятнадцати человек на километр; и, в пределах этого максимального количества, Командующие русскими и японскими войсками установят, по обоюдному соглашению, число стражников, которые будут назначены, в возможно меньшем количестве, согласно действительным потребностям.
Командующие русскими и японскими войсками в Маньчжурии условятся обо всех подробностях, относительно выполнения эвакуации, согласно вышеуказанным началам и примут, по обоюдному соглашению, меры, необходимые для осуществления эвакуации в возможно скорейший срок и во всяком случае не позднее как в течение восемнадцати месяцев. К Статье IX В возможно скорейший срок по введении в действие настоящего Договора, Разграничительная Комиссия, составленная из равного числа членов, назначенных каждой из Высоких Договаривающихся Сторон, обозначить на месте постоянными знаками точную линию между владениями русскими и японскими на острове Сахалине. Комиссия будет обязана, насколько топографические условия позволяют, придерживаться 50-ой параллели сереной широты для проведения разграничительной линии и, в случае, если отклонения от таковой линии на некоторых пунктах будут найдены необходимыми, должные компенсации будут установлены соответственными отклонениями в других местах.
Упомянутая Комиссия обязана будет также изготовить перечень и описание прилегающих островов, входящих в состав уступленного, а в заключение Комиссия изготовит и подпишет карты, устанавливающие пределы уступленной территории. Работы Комиссии будут представлены на утверждение Высоких Договаривающихся Сторон. Вышеупомянутые дополнительные Статьи будут считаться ратифицированными путём ратификации Мирного Договора, к коему они приложены.
Булыгину с выражением намерения привлечь «достойнейших, доверием народа облечённых, избранных от населения людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предположений». На основании рескрипта комиссия министра внутренних дел А. Булыгина начала разработку положения о Государственной Думе [4].
И именно поэтому Нюрнберг стал партийной столицей нацистов… Раздумывая и рассуждая о всех этих причудах истории, мы незаметно подошли к окраине города. И тут вдруг вспомнилась французская пословица: «когда говорят о волке, видят его хвост». Перед нами открылся вид на так называемое Партейленде — традиционное место фашистских съездов и парадов. Огромный асфальтированный стадион с трибунами из серого камня. Грубо и тяжело попирая землю, господствуя над всем, высилась махина центральной трибуны, со множеством ступеней и скамей, с черными чашами на крыльях, где в дни фашистских сборищ горел огонь. Словно рассекая эту махину пополам, снизу вверх проходит широкая темно-синяя стрела, указывающая своим острием, где следует искать Гитлера. Отсюда он взирал на марширующие войска и штурмовые отряды. Отсюда под рев осатанелой толпы призывал их к разрушениям чужих очагов, к захватам чужих земель, к кровопролитиям. В такие дни город содрогался от топота тысяч кованых сапог. А вечерами вспыхивал, как гигантский костер. Дым от факелов застилал небо. Колонны факельщиков с дикими возгласами и визгом проходили по улицам. Теперь огромный стадион был пуст. Лишь на центральной трибуне стояло несколько дам в темных очках, очевидно американских туристок. Они по очереди влезали на место Гитлера и, щелкая фотоаппаратами, снимали друг друга… На одной из улиц Нюрнберга — широкой и прямой Фюртштрассе — остался почти невредимым целый квартал зданий, и среди них за безвкусной каменной оградой с овальными выемками, с большими двойными чугунными воротами — массивное четырехэтажное здание с пышным названием Дворец юстиции. Первый его этаж без окон представляет собой крытую галерею с овальными сводами, опирающуюся на короткие, круглые, тяжелые, как бы вросшие в землю колонны. Выше — два этажа, оформленных гладким фасадом. А на четвертом этаже — в нишах статуи каких-то деятелей германской империи. Над входом — четыре больших лепных щита с различными эмблемами. Редкая полоска деревьев с внутренней стороны ограды отделяет здание от улицы. Если присмотреться внимательно, то и здесь видны следы войны. На многих колоннах выщерблен камень не то очередью крупнокалиберного пулемета, не то осколками снарядов. Пусты некоторые ниши в четвертом этаже, очевидно освобожденные от статуй внезапным ударом взрывной волны. Рядом с Дворцом юстиции — соединенное с ним переходом другое административное здание. А со двора перпендикулярно внутреннему фасаду вплотную к Дворцу примыкает длинный четырехэтажный тюремный корпус. Тюрьма как тюрьма. Как все тюрьмы мира. Гладкие оштукатуренные стены и маленькие зарешеченные окна, налепленные рядами почти вплотную одно к другому. Капризная военная судьба пощадила этот мрачный квартал будто специально для того, чтобы здесь могло свершиться самое справедливое в истории человечества правосудие. С ноября 1945 года во Дворце юстиции помещался Международный военный трибунал, разбиравший дело по обвинению главных немецких военных преступников. Здесь же, в тюрьме, они содержались под стражей в ожидании приговора. Это шуцманы, новые немецкие полицейские, одетые в темно-синюю форму. Увидев советских офицеров, они вытягиваются — руки по швам, носки врозь. Затем нас встречают «МР» — американские военные полицейские. Предъявляем пропуска. Перед самым входом в здание — советские часовые. Здесь нас несколько задержала смена караула. Печатая шаг, прошли наши гвардейцы. Рослые, здоровые ребята с орденами и медалями на мундирах, с желтыми и красными нашивками, свидетельствующими о ранениях в боях. Мы поднимаемся на второй этаж и оказываемся в помещении, отведенном для советской делегации. Но нам, конечно, не терпелось скорее очутиться в зале суда, увидеть тех, кто столько лет терроризировал Европу и мир, тех, по чьей вине миллионы ни в чем не повинных людей сложили свою голову. Как часто во время войны приходилось слышать их имена, всегда сопровождаемые весьма нелестными эпитетами. Теперь к этим многочисленным и очень выразительным эпитетам прибавился последний, предусмотренный уголовными законами всех стран мира, — подсудимые. В судебном зале Наконец мы в зале, где заседает Международный военный трибунал. Первое, что бросается в глаза, — отсутствие дневного света: окна наглухо зашторены. А мне почему-то хотелось, чтобы этот зал заливали веселые, солнечные лучи и через широкие окна, нарушая суровую размеренность судебной процедуры, сюда врывались бы многообразные звуки улицы. Пусть преступники чувствуют, что жизнь вопреки их стараниям не прекратилась, что она прекрасна. Зал отделан темно-зеленым мрамором. На стенах барельефы — символы правосудия. Здесь неторопливо, тщательно, с почти патолого-анатомической точностью вскрывается и изучается политика целого государства и его правительства. Судьи и все присутствующие внимательно слушают прокуроров, свидетелей, подсудимых и их защитников. Каждые 25 минут меняются стенографистки к концу дня должна быть готова полная стенограмма судебного заседания на четырех языках. Кропотливо трудятся фотографы и кинооператоры многих стран мира. Чтобы не нарушать в зале тишину и торжественность заседаний, съемки производятся через специально проделанные в стенах застекленные отверстия. На возвышении — длинный стол для судей. За ним слева направо разместились генерал-майор юстиции И. Никитченко, подполковник юстиции А. Ниже судейского стола, параллельно ему, расположился секретариат. Еще ниже — стенографистки. Справа — большие столы сотрудников прокуратуры четырех держав, руководимых главными обвинителями: от СССР — государственным советником юстиции второго класса Р. Позади обвинителей — места для представителей прессы. Слева от входа — скамья подсудимых. Перед каждым судебным заседанием их доставляют сюда по одному. Под усиленным конвоем они следуют через новый подземный ход, соединяющий тюрьму с Дворцом юстиции, и поднимаются в пустой еще зал. Бесшумно открывается узкая дубовая дверь, и подсудимые, как злые духи, будто возникают прямо из стены. Некоторые здороваются друг с другом. Другие озлобленно, по-волчьи шмыгают на свои места, ни на кого не глядя. Скамью подсудимых окружают солдаты американской военной полиции. Впереди нее на специально отведенных местах — одетые в мантии адвокаты. На втором этаже зала — балкон для гостей… В этой обстановке мне предстояло работать без малого год. Судебный процесс начался 20 ноября 1945 года и закончился 1 октября 1946 года. Трибунал провел 218 судебных заседаний. Протоколы его насчитывают 16 тысяч страниц. Обвинители предъявили 2630 документов, защитники — 2700. Свидетелей было заслушано 240 и, кроме того, изучено 300 тысяч письменных показаний, данных под присягой. Этот беспримерный судебный процесс поглотил 5 миллионов листов бумаги, весившей 200 тонн. В ходе его было израсходовано 27 тысяч метров звуковой кинопленки и 7 тысяч фотопластинок. Стенограмма каждого судебного заседания для обеспечения максимальной точности дублировалась звукозаписью и затем сверялась с ней. В первый же день процесса в своем кратком вступительном слове о правовых основах деятельности Международного военного трибунала председательствующий заявил: — Процесс, который должен теперь начаться, является единственным в своем роде в истории мировой юриспруденции, и он имеет величайшее общественное значение для миллионов людей на всем земном шаре. По этой причине на всяком, кто принимает в нем какое-либо участие, лежит огромная ответственность, и он должен честно и добросовестно выполнять свои обязанности без какого-либо попустительства, сообразно со священными принципами закона и справедливости. Мы еще увидим, насколько вняли этому призыву некоторые участники процесса, как отнеслась к нему защита, как вели себя многочисленные и очень не одинаковые по своему положению и политическим взглядам свидетели. А пока мне хотелось бы задержать внимание читателя на скамье подсудимых. Нацистские главари стараются держаться непринужденно. Они переговариваются между собой, пишут записки адвокатам, делают довольно пространные записи для себя. Особенно усердствует Риббентроп. Он буквально завалил защитника своими «инструкциями» и, пожалуй, с самого начала процесса прямо в зале суда стал сочинять «мемуары», которые очень скоро после его казни были изданы на Западе. Казалось бы, зачем? Ни один еще из буржуазных государственных деятелей не получал возможности столь обстоятельно поведать миру о своей жизни и своих делах, как это довелось в Нюрнберге бывшим членам правительства гитлеровской Германии. Стенографический отчет процесса явился уникальным собранием правдивых биографий нацистских политиков. Но это противоречило их желаниям и намерениям. Нет, не такие «мемуары» хотелось им оставить для истории. И каждый старался по-своему. Одни сами взялись за перо. Другие попытались использовать в этих целях перо многочисленных агентов буржуазной прессы. Уже в первые дни процесса я заметил, что с подсудимыми часто беседует молодой американский офицер с повязкой «ISO» [Internal security office Служба внутренней безопасности ]. То был судебный психиатр доктор Джильберт. В Нюрнберге этому человеку завидовали журналисты всего мира. Как все они, Джильберт мог слушать и наблюдать происходящее в зале суда. Как никто из них, он имел возможность без всяких ограничений в любое время общаться с подсудимыми и в зале суда, и в камерах тюрьмы, и публично, и наедине. Доктор Джильберт хорошо владел немецким языком, который, как рассказывали, был для него родным. Это еще больше расширяло возможности. Он знал многое, чего не знали другие. Журналисты буквально охотились за ним, надеясь выудить что-нибудь сенсационное для прессы. Но Джильберт умел держать язык за зубами. Перед самым концом процесса он сообщил мне, что заканчивает обработку своих дневников и несколько западных издательств очень торопят его с этим. Ему очень хотелось, чтобы и советские издательства приобрели эту рукопись. Джильберт передал мне первую ее половину для ознакомления. А полностью его книгу «The Nuremberg diary» [«Нюрнбергский дневник»] я прочел позже. Она была издана в США и во многих европейских странах. По-своему это очень любопытный документ, особенно для участников процесса. Джильберт дополняет общую картину увиденного в Нюрнберге рядом ярких деталей, о которых подсудимые поведали ему в частных беседах. Это как бы ежедневный комментарий самих подсудимых ко всем сколько-нибудь значительным событиям процесса, в какой-то степени объясняющий их собственное поведение в суде. Джильберт оказался тонким наблюдателем. Галерею для гостей всегда переполняли офицеры союзных армий, преимущественно американской. Как-то во время обеда у судей меня познакомили с одним толстяком, очень живым и экспансивным. То был Фиорелло Лагардиа, губернатор Нью-Йорка. Не раз в зале суда появлялись весьма расфранченные дамы, каким-то образом получившие пропуска на длительный срок. Некоторые из них — жены подсудимых, другие — супруги крупных государственных деятелей западных стран. Однажды в перерыве между заседаниями я очутился рядом с двумя такими дамами. В тот день обвинитель предъявлял доказательства, касавшиеся немецко-фашистской агрессии против Австрии, но не успел закончить своих объяснений. Дамы были огорчены этим обстоятельством. Одна из них спросила другую, придет ли она на следующий день. Ответ был умилительным: — Конечно приду, моя милая, ведь я так хочу узнать, чем же закончилась эта агрессия против Австрии. Даме было под пятьдесят, но она, увы, как-то не успела вовремя узнать, каким это образом Австрия вдруг перестала существовать… Говорили, что в Нюрнберг приезжала жена Рудольфа Гесса. Проживая во время процесса в американской зоне, она только и делала, что рассказывала всем о «великих достоинствах» своего мужа и своем намерении издать собственный дневник. Под стать фрау Гесс была и жена Гиммлера. Эта тоже не пропускала ни одной возможности поговорить с иностранными корреспондентами и поведать им, что она «считает своего мужа великим немецким вождем». В той же шеренге шествовала жена Квислинга, которая громогласно объявила, что ее муж «мученик, умерший за нордическую свободу». Но оставим в стороне дам. Не они, в конечном счете, определяли лицо публики на галерее для гостей и в кулуарах Дворца юстиции. И там и здесь куда больше было «деловых» людей. Вот ведут беседу два человека. Один, на вид лет пятидесяти, весьма респектабельный джентльмен небольшого роста — представитель какого-то издательства. Второй, в черной мантии — адвокат Альфреда Розенберга, высокий и массивный Тома. Доктор Серватиус — адвокат Заукеля, наблюдая за собеседниками со стороны, понимающе качает головой. Несколько позже он жаловался, что вся защита подсудимых, и без того перегруженная по горло, почти ежедневно должна была вести переговоры с заполонившими Нюрнберг американскими и английскими издателями, решившими, что можно неплохо заработать на публикации мемуаров подсудимых. И результаты этих переговоров проявились незамедлительно: сразу же по окончании процесса в Америке были опубликованы мемуары Розенберга и Риббентропа, написанные в Нюрнбергской тюрьме. Американцы не зря утверждают, что время — деньги. В ходе Нюрнбергского процесса мы не раз имели возможность убедиться, что некоторые из них пускались здесь во все тяжкие, лишь бы к концу каждого дня подсчитывать доходы от мелких спекуляций. Впрочем, не всегда мелких. Однажды, когда мы с помощником главного обвинителя от СССР Львом Романовичем Шейниным направлялись в буфет, нас остановил американский полковник. Помнится, он работал в отделе хозяйственного обслуживания американской делегации. Полковник обратился ко мне с просьбой познакомить его с Шейниным, а затем стал расспрашивать Льва Романовича, действительно ли тот на несколько дней вылетает в Москву. Шейнин подтвердил. Это будет хороший бизнес. Привезите из Москвы партию сибирских мехов. Поверьте, я их неплохо реализую. Я перевел Шейнину эту тираду, и от меня не ускользнуло, как он побагровел от ярости и изумления. Таким мне давно не приходилось видеть Льва Романовича. Может быть, вы не знаете, что я юрист, а не меховщик. Я не понимаю, почему вы обиделись. Он так горячо произнес эти слова и с таким искренним удивлением посмотрел на Шейнина, что тот в конце концов расхохотался. Пробормотав слова извинения, американец отошел в сторону, но на следующий день, встретив меня, снова вернулся к старой теме. Только на этот раз пытался представить свой вчерашний разговор с Л. Шейниным как шутку. Другие американцы, помельче рангом, усиленно спекулировали часами. Очень часто они совершали вояж из Нюрнберга в Женеву и, возвращаясь обратно, обвешивались часами, как завзятые контрабандисты. От некоторых из них не было отбоя. Они ловили людей в коридорах, отводили в сторону и предлагали свой товар на выбор. Мне рассказывали о весьма любопытном инциденте с советским писателем Борисом Полевым. Один энергичный продавец часов, молодой американский парень, как-то остановил его в коридоре и стал навязывать часы. Полевой показал американцу свои собственные и ответил, что других часов ему не нужно. Тогда американец опустил часы в стакан с водой, продержал их там несколько секунд и поднес к уху Полевого. Они тикали нормально. Но Полевой и после этого отказался приобрести их. Раздосадованный такой несговорчивостью, американец зажал часы в кулак и со всего размаха швырнул в мраморную колонну. Затем опять проделал привычную манипуляцию с опусканием их в стакан с водой и снова поднес к уху Полевого. Перед такой рекламой устоять уже было нельзя — Борис Полевой купил у этого парня часы, в которых совсем не нуждался. Своеобразный колорит вносят своим появлением в коридорах Дворца юстиции пленные эсэсовцы. Использовали их для всякого рода подсобных работ: перетаскивания мебели, уборки помещения. Этих эсэсовцев каждое утро привозили сюда в крытой машине. Потом они как-то сразу исчезли. Это совпало с появлением в длинных коридорах Дворца юстиции дзотов, в которых постоянно дежурили американские солдаты, вооруженные пулеметами и автоматами. Были также установлены зенитные посты на крыше, и вся американская охрана приведена в боевую готовность. При случае спрашиваю начальника охраны полковника Эндрюса, кто угрожает Международному трибуналу. Оказывается, пленные эсэсовцы. Они будто бы разбежались из лагеря, захватили оружие и идут на Нюрнберг. Относительно целей этого похода циркулировали различные слухи. Одни утверждали, что эсэсовцы решили силой освободить гитлеровских главарей. Другие доказывали, что они собираются линчевать их за проигрыш войны. Вскоре, однако, выяснилось, что все эти слухи сильно преувеличены. Дзоты были убраны. Но корреспонденты буржуазных газет ликовали: им представилась счастливая возможность сообщить в свои газеты, журналы и агентства еще одну сенсацию из Нюрнберга. Не забуду и еще одного эпизода. Однажды утром я вошел в зал суда вместе с Л. До начала заседания осталось минут двадцать. Мы стояли недалеко от скамьи подсудимых и разговаривали. Ввели фон Папена, и я заметил, как он вдруг остановился, встретившись взглядом с моим собеседником. Лев Романович тоже всматривался в Папена с каким-то особым выражением. Когда этот зрительный поединок кончился и Папен сел на свое место, а мы с Львом Романовичем вышли в коридор, мне, естественно, захотелось узнать, чем обусловлен их взаимный повышенный интерес друг к другу. И он рассказал мне, как в 1942 году был командирован советским правительством в Турцию в связи с делом о покушении на Папена. По этому делу без всяких оснований привлекались к суду советские граждане Павлов и Корнилов. Льву Романовичу предстояло возглавить их защиту. Но перед тем турецкое МИД устроило хитрую шутку: Л. Шейнина пригласили вместе с нашим тогдашним послом в Анкаре С. Виноградовым на спортивный праздник и усадили их рядом с Папеном. Там-то и состоялось первое «знакомство» нацистского дипломата и разведчика с видным советским следователем и литератором. А теперь вот в Нюрнберге они встретились вновь, и Папен, конечно, узнал Шейнина. В богатой контрастами картине Дворца юстиции особое место занимали переводчики. Теперь мы уже привыкли к тому, что во время международных встреч и конгрессов, где дискуссии ведутся на многих языках, ораторы не прерывают своих речей для перевода. Перевод осуществляется синхронно: с помощью радиоаппаратуры немцы и болгары, французы и арабы, англичане и итальянцы сразу слышат на доступных им языках любое высказывание. Но тогда, в Нюрнберге, такая система перевода была в новинку, особенно для наших советских переводчиков. С микрофоном они работали впервые, и можно себе представить, как все мы волновались, имея в виду, какое огромное значение придается в судебном разбирательстве буквально каждому слову. Однако волнения эти оказались напрасными. Наши ребята я называю их так потому, что почти все переводчики были еще в комсомольском возрасте не ударили в грязь лицом. Технически синхронный перевод был организован так. Рядом со скамьей подсудимых стояли четыре стеклянные кабины. В них размещались по три переводчика. Каждая такая группа переводила с трех языков на свой родной — четвертый. Соответственно переводческая часть аппарата советской делегации включала специалистов по английскому, французскому и немецкому языкам, а все они вместе переводили на русский. Говорит, например, один из защитников разумеется, по-немецки — микрофон в руках Жени Гофмана. Председательствующий неожиданно прерывает адвоката вопросом. Женя передает микрофон Тане Рузской. Вопрос лорда Лоуренса переведен. Теперь должен последовать ответ защитника, и микрофон снова возвращается к Гофману… Но работа нашего «переводческого корпуса» не ограничивалась только этим. Стенограмму перевода надо было затем тщательно отредактировать, сличив ее с магнитозаписями, где русская речь чередовалась с английской, французской и немецкой. А кроме того, требовалось еще ежедневно переводить большое количество немецких, английских и французских документов, поступавших в советскую делегацию. Да, дел оказалось уйма, и я благодарил судьбу за то, что наши переводчики были не только достаточно квалифицированными большинство из них имело специальное языковое образование , но, что не менее важно, людьми молодыми и физически крепкими. Это и помогло им выдержать столь значительную нагрузку. В их добросовестном и квалифицированном труде — немалая доля успеха Нюрнбергского процесса. Им очень обязаны ныне многие советские историки и экономисты, философы и юристы, имеющие возможность пользоваться на родном языке богатыми архивами Нюрнбергского процесса. Среди переводчиков у нас были и такие, чья деятельность выходила за рамки обычной работы с текстами и у микрофона. Скажем, Олег Трояновский и Энвер Мамедов номинально считались только переводчиками, и они действительно оказали большую помощь нашей делегации своим участием в переводах. Но у них имелся еще и опыт дипломатической работы, который тоже, конечно, не остался втуне. Летом 1945 года, когда в Лондоне на четырехсторонней конференции разрабатывалось соглашение о наказании военных преступников и Устав Международного военного трибунала, О. Трояновский впервые вступил в деловые контакты с И. Никитченко и А. Он был прикомандирован к ним в помощь из аппарата нашего лондонского посольства и сразу зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. В этом еще молодом тогда помощнике отличное знание иностранных языков счастливо сочеталось с эрудицией в области международных отношений, большой культурой, личным обаянием и исключительным тактом. Все это, вместе взятое, очень способствовало успешному решению сложных задач, стоявших перед советской делегацией. Иона Тимофеевич Никитченко рассказывал мне, как много полезных советов получал он в те дни от Олега Александровича Трояновского. Неудивительно, что впоследствии, оказавшись судьей в Международном трибунале, И. Трояновского в Нюрнберг. Здесь Олег сидел за судейским столом, обеспечивая контакт советских судей Международного трибунала с судьями других держав. Он же участвовал и во всех закрытых судебных заседаниях. Мамедов прибыл на процесс из советского посольства в Риме и тоже, как говорится, очень пришелся ко двору. Советские судьи и обвинители высоко ценили его как переводчика, но в то же время привлекали к поручениям и совсем иного характера, требовавшим от исполнителя определенной политической зрелости.
Военная операция на Украине
Самые настойчивые, я бы сказал напористые - те, кого вы можете видеть вокруг себя - получат достойное вознаграждение. Нужно закрыть запятой придаточное предложение: Самые настойчивые, я бы сказал напористые — те, кого вы можете видеть вокруг себя, — получат достойное вознаграждение. Правильно ли расставлены знаки препинания в следующем предложении? Вы, конечно, достигли успехов, но, как вы, наверное, понимаете, это далеко не предел.
Ответ на вопрос Ответ на вопрос дан dzhulyetta1 В тысяча девятьсот восемьдесят первом году в Москве проживало восемь миллионов триста две тысячи человек, в Новосибирске - около одного миллиона трехсот шестидесяти тысяч человек. В Среднем Поволжье днем возможно усиление морозов до восемнадцати — двадцати двух градусов, ночью — до двадцати пяти — двадцати семи. Бои продолжались до двенадцатого мая тысяча девятьсот сорок пятого года.
Взято в плен двести пятьдесят две тысячи шестьсот шестьдесят один солдат противника, захвачено около шестисот пятидесяти танков, три тысячи шестьдесят девять орудий, семьсот девяносто самолетов, сорок одна тысяча сто тридцать один автомобиль.
Равным образом они взаимно обязуются не принимать никаких военных мер, которые могли бы препятствовать свободному плаванию в проливах Лаперузовом и Татарском. Статья X Русским подданным, жителям уступленной Японии территории, предоставляется продавать своё недвижимое имущество и удаляться в свою страну, но, если они предпочтут остаться в пределах уступленной территории, за ними будут сохранены и обеспечены покровительством, в полной мере, их промышленная деятельность и права собственности, при условии подчинения японским законам и юрисдикции. Япония будет вполне свободна лишить права пребывания в этой территории всех жителей, не обладающих политической или административной правоспособностью, или же выселить их из этой территории. Она обязуется, однако, вполне обеспечить за этими жителями их имущественные права. Источник: Pinterest Статья XI Россия обязуется войти с Японией в соглашение в видах предоставления японским подданным прав по рыбной ловле вдоль берегов русских владений в морях Японском, Охотском и Беринговом. Условлено, что таковое обязательство не затронет прав, уже принадлежащих русским или иностранным подданным в этих краях.
Статья XII Так как действие Договора о торговле и мореплавании между Россией и Японией упразднено было войной, Императорские Правительства Российское и Японское обязуются принять в основание своих коммерческих сношений, впредь до заключения нового Договора о торговле и мореплавании на началах Договора, действовавшего перед настоящей войной , систему взаимности на началах наибольшего благоприятствования, включая сюда тарифы по ввозу и вывозу, таможенные обрядности, транзитные и тоннажные сборы, а также условия допущения и пребывания агентов, подданных и судов одного Государства в пределах другого. Статья XIII В возможно скорейший срок по введении в действие настоящего Договора все военнопленные будут взаимно возвращены. Императорские Правительства Российское и Японское назначат каждое со своей стороны особого комиссара, который примет на своё попечение пленных. Все пленные, находящиеся во власти одного из Правительств, будут переданы комиссару другого Правительства или его представителю, надлежащим образом на то уполномоченному, который примет их в том числе и в тех удобных портах передающего Государства, кои будут заблаговременно указаны последним комиссару принимающего Государства. Российское и Японское Правительства представят друг другу в скорейшем по возможности времени, после окончания передачи пленных, документами оправданный счёт прямых расходов, произведённых каждым из них по уходу за пленными и их содержанию со дня пленения или сдачи до дня смерти или возвращения. Россия обязуется возместить Японии в возможно скорейший срок по обмене этих счетов, как выше установлено, разницу между действительным размером произведенных таким образом Японией расходов и действительным размером равным образом произведённых Россией издержек. О таковой ратификации, в возможно короткий срок и во всяком случае не позднее, как через пятьдесят дней со дня подписания Договора, будет взаимно сообщено Императорским Правительствам Российскому и Японскому через посредство Посла Американских Соединенных Штатов в С.
Формальный размен ратификаций последует в Вашингтоне в возможно скорейшем времени. Оба текста совершенно сходны; но, в случае разногласия в толковании, Французский текст будет обязательным. В удостоверение чего, обоюдные Уполномоченные подписали настоящий Мирный Договор и приложили к нему свои печати. Учинено в Портсмуте Ньюгэмпшир двадцать третьего Августа пятого Сентября тысяча девятьсот пятого года, что соответствует пятому дню девятого месяца тридцать восьмого года Мейджи.
Витте к барону Владимиру Борисовичу Фредериксу копия и черновиик , со справкой об манифест... Витте к барону Владимиру Борисовичу Фредериксу копия и черновиик , со справкой об манифест Манифест 17 октября 1905 года составленный в Петергофе в Запасном дворце. Манифест 17 октября 1905 года составленный в Петергофе в Запасном дворце. Манифеста 17 октября 1905 : 17 ноября 1905 г. Печатный, машинописный, рукописный текст.... Чернила, карандаш. В деле содержится также брошюра: Высочайший манифест 17 октября 1905 г... Манифест 17 октября 1905 года... Фонд Совета Министров 1905-1917... Об издании Манифеста 17 октября 1905... Об издании Манифеста 17 октября 1905 Экземпляр фотографических снимков с рукописных черновиков, относящихся до составления манифеста 17 октября 1905 года и записки, излагающей ход событий подписания его величеством манифеста и кроме того 5 экземпляров снимков лишь с черновиков по составлению манифеста.
Тринадцать раз по пять. Из истории советских пятилеток
А.П. Гайдар «Тимур и его команда»-Ответить на вопросы викторины: Фамилия Ольги и Жени?-Сколько лет Ольге?-Кто помог Ольге. Главная» Новости» Новости 1985 года. Смотрите онлайн самые последние и важные новости канала ОТР на официальном сайте. Двенадцатое мая тысяча девятьсот пятого года. 1905 год – время начала и наивысшего подъема первой русской революции (1905–1907 гг.). Под влиянием неудачной для России войны с Японией в стране нарастала напряженность. до тысяча восемьсот двенадцатого года.
Поиск библиотечных материалов
• Упоминается, что историки спорят о том, была ли революция тысяча девятьсот пятого-тысяча девятьсот седьмого годов самой успешной российской революцией. • Упоминается, что историки спорят о том, была ли революция тысяча девятьсот пятого-тысяча девятьсот седьмого годов самой успешной российской революцией. Новости сайта , телеканалов ''Россия 24'' и ''Россия 1''. Цитата из книги«Петербург» Андрея Белого — «октябре тысяча девятьсот пятого года «Дневник происшествий». У меня уже есть к 1980 году коммунизм и к 2000 году квартира.
Оглавление:
Апрель Править 17 [30] апреля — российский император Николай II дал Указ об укреплении начал веротерпимости. В нём впервые в истории России декларируется свобода вероисповедания и свобода смены религиозной конфессии для христиан.
These cookies will be stored in your browser only with your consent. You also have the option to opt-out of these cookies. But opting out of some of these cookies may have an effect on your browsing experience. Necessary Always Enabled Necessary cookies are absolutely essential for the website to function properly.
Договор был подписан Сергеем Витте, за что он получил прозвище «графа Полусахалинского». Мирный договор между Россией и Японией, заключённый в Портсмуте 23 августа 5 сентября 1905 года Его Величество Император Всероссийский, с одной стороны, и Его Величество Император Японии, с другой, будучи одушевлены желанием восстановить пользование благами мира для их стран и народов, решили заключить мирный договор и назначили для сего Своими Уполномоченными, а именно: Его Величество Император Всероссийский — Его Высокопревосходительство г. Статья II Российское Императорское Правительство, признавая за Японией в Корее преобладающие интересы политические, военные и экономические, обязуется не вступаться и не препятствовать тем мерам руководства, покровительства и надзора, кои Императорское Японское Правительство могло бы почесть необходимым принять в Корее. Условлено, что русско-подданные в Корее будут пользоваться совершенно таким же положением, как подданные других иностранных государств, а именно, что они будут поставлены в те же условия, как и подданные наиболее благоприятствуемой страны. Равным образом установлено, что, во избежание всякого повода к недоразумениям, обе Высокие Договаривающиеся Стороны воздержатся от принятия на русско-корейской границе каких-либо военных мер, могущих угрожать безопасности русской или корейской территории. Статья III Россия и Япония взаимно обязуются: 1 Эвакуировать совершенно и одновременно Маньчжурию, за исключением территории, на которую распространяется аренда Ляодунского полуострова, согласно постановлениям дополнительной I Статьи, приложенной к сему договору, и 2 Возвратить в исключительное управление Китая вполне и во всем объёме все части Маньчжурии, которые ныне заняты русскими или японскими войсками или которые находятся под их надзором, за исключением вышеупомянутой территории. Российское Императорское Правительство объявляет, что оно не обладает в Маньчжурии земельными преимуществами либо преференциальными или исключительными концессиями, могущими затронуть верховные права Китая или несовместимыми с принципом равноправности. Статья IV Россия и Япония взаимно обязуются не ставить никаких препятствий общим мерам, которые применяются равно ко всем народам и которые Китай мог бы принять в видах развития торговли и промышленности в Маньчжурии. Статья V Российское Императорское Правительство уступает Императорскому Японскому Правительству, с согласия Китайского Правительства, аренду Порт-Артура, Талиена и прилегающих территорий и территориальных вод, а также все права, преимущества и концессии, связанные с этой арендой или составляющие её часть, и уступает равным образом императорскому японскому правительству все общественные сооружения и имущества на территории, на которую распространяется вышеупомянутая аренда. Обе Высокие Договаривающиеся Стороны взаимно обязуются достигнуть упоминаемого в вышеуказанном постановлении согласия Китайского Правительства. Императорское Японское Правительство заверяет, со своей стороны, что права собственности русско-подданных на вышеупомянутой территории будут вполне уважены. Статья VI Российское Императорское Правительство обязуется уступить Императорскому Японскому Правительству, без вознаграждения, с согласия Китайского Правительства, железную дорогу между Чан-чунь Куан-чен-цзы и Порт-Артуром и все её разветвления со всеми принадлежащими ей правами, привилегиями и имуществом в этой местности, а также все каменноугольные копи в названной местности, принадлежащие означенной железной дороге или разрабатываемые в её пользу. Обе Высокие Договаривающиеся Стороны взаимно обязуются достигнуть упоминаемого в приведённом постановлении согласия Китайского Правительства. Статья VII Россия и Япония обязуются эксплуатировать принадлежащие им в Маньчжурии железные дороги исключительно в целях коммерческих и промышленных, но никоим образом не в целях стратегических. Установлено, что это ограничение не касается железных дорог на территории, на которую распространяется аренда Ляодунского полуострова. Статья VIII Императорские Правительства Российское и Японское, в видах поощрения и облегчения сношений и торговли, заключат, в скорейшем по возможности времени, отдельную Конвенцию, для определения условий обслуживания соединённых железнодорожных линий в Маньчжурии. Статья IX Российское Императорское Правительство уступает Императорскому Японскому Правительству в вечное и полное владение южную часть острова Сахалина и все прилегающие к последней острова, равно как и все общественные сооружения и имущества, там находящиеся.
На основании рескрипта комиссия министра внутренних дел А. Булыгина начала разработку положения о Государственной Думе [4]. Апрель Править 17 [30] апреля — российский император Николай II дал Указ об укреплении начал веротерпимости.