новости Ростова и области. Статья автора «Филиал Карамзина» в Дзене: Все мы, безусловно, знаем о восстании декабристов, которое произошло 14 декабря 1825 года. Слайд 10 В Мотовиловке были часты случаи грабежей жителей рядовым составом декабристской армии. Смогут-ли декабристы победить? прокламация восставших, составленная Муравьёвым-Апостолом и М. П.
«Союз спасения. Время гнева» обосновался в этнокомлексе «Кумжа»
прокламация восставших, составленная Муравьёвым-Апостолом и М. П. На следующий день декабристами была занята Мотовиловка. Так, уже на следующий день декабристы занимают село Мотовиловка. Здесь руководители восстания, построив полк, зачитали перед строем прокламацию, носящую название.
Декабристы
В ролях: Леонид Бичевин, Максим Матвеев, Иван Колесников и др. в Мотовиловке был не еврейский, а интернациональный погром. Декабристы. Возле 1950 года 15 января (по нов. стилю) 1826 года полным разгромом завершилось второе восстание декабристов. Лишь в одном только трактире в Мотовиловке солдаты мятежного Черниговского пехотного полка употребили 360 вёдер «водки и прочих питий» – Самые лучшие и интересные новости.
Правила комментирования
- Лента новостей
- Забытый момент из истории восстания декабристов
- Правила комментирования
- «Я возложил начать возмущение»: как было подавлено второе восстание декабристов
- Первое выступление восставших
Декабристы.
Опять снарядил Сергей Муравьёв-Апостол разведку. Старшим послал офицера. Через час офицер вернулся. А вместе с ним пришёл и солдат в егерской форме. Собралось их больше тысячи. Это были крестьяне окрестных сёл. Узнав, что восстали черниговцы, они хотели примкнуть к солдатам.
Доложил офицер и про егерей: — Арестованы наши, Сергей Иванович. Солдат же, боясь возмущения, полковой командир срочно увёл на Сквиру. Офицер сделал паузу, переступил с ноги на ногу, глянул на Муравьёва-Апостола. Может, призвать их для общего дела? Солдатский кум оживился: — Так-с точно. Они-с с удовольствием.
Не ответил ничего Сергей Муравьёв-Апостол. Лишь задумчиво глянул вдаль. Да и что бы он смог ответить? Поднимать на борьбу народ не входило в замысел декабристов. Так было на севере. Так было и тут - на юге.
И вот снова идут по снежным полям черниговцы. Шли на Мотовиловку. Потом на Белую Церковь. Повернули теперь назад. Слева сёла вдали видны. Снег - впереди и справа.
Ни души. И вдруг за холмом верстах в двух, не более, зарябило от тёмных точек. Всмотрелись солдаты: люди, кони, а рядом пушки. Приободрились черниговцы. Сразу теплее стало. Вверх полетели солдатские шапки.
И правда, к черниговцам приближалась Пятая конноартиллерийская рота. Этой ротой и командовал Пыхачёв. Помнит Щепилло тот день. Было это незадолго до восстания декабристов. Собрались члены Южного тайного общества... Решали вопрос, кому и когда начинать восстание.
Горячился тогда Пыхачёв. Пятой конной роте такую честь. Членом тайного общества был не только один Пыхачёв, но и все остальные офицеры Пятой артиллерийской роты. Рота была надёжной. Всё ближе и ближе подходят к черниговцам артиллеристы.
Поэтому она с искренней привязанностью и любовью, какую имела ко мне, своему супругу, надела мне на шею частицу дерева из святого креста и бирюзовый перстень, что я и по сей день ношу с твердой решимостью носить и далее эту дорогую памятку. Разве только смерть разлучит меня с ней.
Когда я из Киева вернулся домой, то в первых числах февраля получил известие от расположенных ко мне людей, что по приказу главнокомандующего главной армией генерала Саке на были собраны обо мне секретные сведения или, как это называют русские, «повальный обыск», путем которого хотели узнать, не имел ли я знакомства или тайных сношений с Муравьевым. Об этом допрашивали преимущественно у священников православной веры, местных и соседних, и у людей, служивших у меня во дворе. Для этого допроса были специально назначены офицеры. И таки они ничего не открыли, что могло бы меня скомпрометировать и дать повод при влечь к ответственности. Напротив, мнение обо мне русского духовенства было доброжелательно и далеко от всяких несправедливых поклепов. Тогда-то были созданы Следственные комиссии. Они имели между собой постоянную связь, и если одна из них открывала что-либо важное, то в одно мгновение все комиссии извещались об этом и предпринимали дальнейшие расследования в местах своего пребывания.
Однако с самого начала расследование о восстании Черниговского полка производилось только в дивизионной квартире в Белой Церкви, откуда шло рапортами обычным порядком до самого царя57. Царь Николай I, рассмотрев внимательно и подробно донесения, какие были ему сделаны, прежде всего в награду за проявленную верность, перевел в гвардию всю гренадерскую роту Черниговского полка. Ее начальника капитана Козлова он сделал полковником старой гвардии. Солдат, которые участвовали в восстании, назначил в Кавказский корпус58. Унтер-офицеров и офицеров, разжалованных в солдаты, оставил в Белой Церкви под военным судом и стражей до того времени, как будет закончено все следствие о восстании Черниговского полка. Капитана Ульферта он произвел в майоры, хотя военные власти, подавая списки лиц, которые заслужили повышения в чине, промолчали о нем. Однако Ульферт сейчас же, после того как был сделан майором и дал присягу, был откомандирован как самый молодой майор полка в дальние старорусские губернии для проверки солдат, присланных в гарнизоны и после выслуженной отставки годных еще к военной службе в линейных полках.
Одновременно с этим были взяты из своих квартир в селе Гребенках и отвезены в главную квартиру в Могилеве майор Лебедев и мужественный полковник артиллерии, разжалованный в солдаты Башмаков. Лебедев, хотя и неизвестный мне лично, но, как все говорили, был человеком прекрасного образования, писатель, женатый на польке. Когда началось восстание в Трилесах, он поехал в Белую Церковь в поисках врачебной помощи от сильных ревматических болей костей. Там врач Деляфлиз 59 дал ему совет и прописал рецепт на лекарство, которое выдала ему белоцерковская аптека. И когда со временем его схватили, повезли в Могилев и там позвали к генералу, производившему следствие, то этот рецепт Деляфлиза спас его, так как свидетельствовал, что в день начала восстания он был не в Трилесах, а в Белой. Однако, хотя он и не был ни в чем уличен, он все же вследствие сильных на него подозрений отсидел семь месяцев тюрьмы, заключенный в иезуитском монастыре в Могилеве, в помещении с надписью шестого класса школы. Когда он вернулся, то говорил, что прошел курс наук шестого класса.
Что же касается несчастного полковника артиллерии Башмакова, который так славно отличился во время французской кампании, то мне неизвестно, что с ним произошло. Знаю только, что строгий приказ главного командира Первой армии снизил его до простого солдата, к великому огорчению офицеров. Мне очень трудно сохранить в рассказе точную последовательность, потому что это происходило почти одновременно,- Следственные комиссии открыли разные революционные организации, как в России, так и в Польше, тайные общества под разными названиями, каждое из коих имело совсем иные задания, иные намерения и стремления, между собой несогласованные и даже противоположные. Так вот по вышеназванным причинам арестовали на Киевщине жителя Липовецкого повета, помещика села Острожан, Игнатия Гродецкого, депутата Киевского гражданского суда, а также бывшего депутата Станислава Йотейко и Ивашкевича, отставного офицера польских войск60. А так как арестовали многих людей в обоих краях и из обеих народностей, то долгое время преимущественно с почтовых дорог расходились печальные известия, что снова и снова кого-то везли под военной стражей. И число этих несчастных жертв увеличивалось все более и более. Несмотря на шпионаж и надзор военной и гражданской полиции, совершенно естественно и неминуемо среди населения распространялись известия, часто ни на чем не основанные, сказочные.
Однако они интересовали, вносили беспокойство и раздражение, особенно среди простого люда, до сих пор такого спокойного. С тех пор этот люд начал понимать, думать и чувствовать то состояние неравенства с иными людьми, в каком он находится. И естественно, что то, о чем знал и понимал один, узнавали теперь тысячи. По этим причина м постепенно становилось заметным какое-то глухое кипение и брожение среди народа. Когда же этот люд проницательно заметил и среди шляхты тревогу, то еще более начал распускать разные запугивающие слухи. Он, конечно, не брал за них ответственности, но в каждом случае легко мог пояснить их, тем более что эти слухи казались часто только более или менее удачной выдумкой или шуткой, которая как будто невинная по сути хранила в себе тайную и глубокую мысль. Из этих сказок и выдумок, которые в то время распускались в народе, некоторые дошли ко мне.
Я их тут и сообщаю. По всей губернии и по краю, а через корреспондентов и в заграничных газетах, распространилась весть, что царь собирается в мае месяце устроить большой лагерь на целую армию на белоцерковских степях, а именно возле могилы, называемой Перепятиха. Она известна из стародавних преданий, связанных с ней и недавно возобновленных пророчествами Вернигоры, и пользуется большим значением среди жителей Украины61, Так вот, к этой могиле подрядчики должны были будто бы свозить лес для будущего лагеря. Курганы Перепятиха и Перепять находятся в нескольких верстах от моих земель. Эта местность хорошо мне известна. Со стратегической стороны она совершенно непригодна для армии, и хотя представляет собой ровную и открытую степь, но безводна и потому непригодна для лагеря и смотра. Не придавая значения этим россказням, я спросил одного из своих слуг - украинца, возят ли через Мотовиловку дрова из казенных лесов и складывают ли их саженями возле кургана Перепятиха.
А он мне ответил: «Да это, пан, сказка с реки». Про эту сказку уже говорят недели две, и каждый из проезжающих о ней расспрашивает. Большое войско, говорят, царь имеет намерение собрать возле курганов Перепятихи и Перепять. Он намеревается построить в воспоминание церковь около самой Перепятихи, разыскать и откопать старинный колодезь, и там он найдет «закон», называемый «русской правдой», который деды там спрятали и засыпали землей. Как только царь эту правду получит, то объявит народу волю, и панщины больше не будет»62. Между тем дело с дровами возле Перепятихи было таково. Крестьянин казенной Мотовиловки тайно вывез из казенного леса двое саней дров.
А так как снег в степи растаял, то сложил их около Перепятихи. Когда же ездить на колесах стало легче, чем на санях, он взял дрова на воз и повез на продажу в Белую Церковь. Из этого маленького, незначительного случая народ, охочий к выдумкам, которые всегда были не без глубокой мысли, придумал такую невероятную историю. Затем в то же время иное необыкновенное происшествие действительно произошло на Уманщине. Солдат Днепровского полка, имевший свою военную квартиру в Тетиеве, взял на некоторое время отпуск, чтобы проведать свою родню63. Когда же он пробыл дольше, то, опасаясь наказания в полку, решил раздобыть каким-либо способом денег, чтобы с помощью их избежать ответственности. Придя в одно село недалеко от Умани, он призвал сотского и десятских, показал им свой отпуск с полковой печатью и заявил, что он - майор, жандарм и одновременно курьер и имеет приказ забирать жителей-арендаторов и шляхтичей и отправлять в Петербург, как про это все знают, так как их уже много повезли туда.
Взяв на помощь крестьян, он напал на дом арендатора в том же селе, арестовал его и отдал крестьянам под стражу, а сам сделал в помещении тщательный обыск, будто бы отыскивая бумаги и оружие. Когда же не нашел денег, то со своим отрядом отправился в другое село, где также был арендатор. Там раздобыл денег и стал забирать столовое серебро. Наконец отправился и к третьему посессору и там, отыскивая для себя добычу, нашел штоф ликера, называемого брусиловским. Сладкий напиток пришелся ему по вкусу и, выпив его больше, чем следовало, по дороге, направляясь за дальнейшей добычей, упал с коня совсем без сознания. Крестьяне его стерегли, пока он очнется. Однако после первых его посещений дали уже знать в Умань.
Заседатель, наскоро собравши вооруженную шляхту, поспешил на место, нашел авантюриста спящим и взял его. Крестьяне же, которые помогали авантюристу, оправдывались: теперь берут и везут панов, он показывал нам царский указ с печаткой, потому мы послушно и выполняли то, что он приказывал. А крестьянки утешали посессорских жен, что, быть может, даст бог, их мужья вернутся, если они невиновны, так как теперь одинаково берут и виновных, и невиновных. Такие-то и им подобные события и происшествия нагнали панический ужас на жителей: шляхту, ксендзов и евреев, которые припомнили ту страшную уманскую резню, что произошла в 1768 г. По этой причине много богатых панов выхлопотало себе воинскую охрану. Иные обеспечили себя ночной охраной, составленной из чиншевой шляхты.
Уже в Мотовиловке появились первые недовольные. Солдаты были деморализованы, бежали некоторые офицеры. Около села Устимовки 3 января 1826 года Черниговский полк встретился с силами верного властям генерала Федора Гейсмара. В первом же бою бунтовщики потерпели поражение. Перед столкновением Муравьев верил, что солдаты Гейсмара перейдут на его сторону. Первые уверенные залпы рассеяли эту надежду. Щепило был убит, Кузьмин и еще один брат Муравьева Ипполит застрелились. Лидера восстания ранили в голову и вместе с другими декабристами арестовали. Мятеж Черниговского полка был подавлен. Казненные декабристы Муравьева-Апостола и Бестужева-Рюмина вместе с Пестелем, Рылеевым и Каховским два последних — члены Северного общества казнили 13 июля 1826 года. Погибшие в январском бою были похоронены в общей могиле. Выжившие лишились чинов, а избежавших тяжелых ранений телесно наказали, пропустив через строй. Более 800 человек отправились рядовыми на Кавказ. Матвей Муравьев всю николаевское царствование провел в Сибири, в 1856 году дождался амнистии и, поселившись в Москве, несколько раз встречался с Львом Толстым, собиравшимся тогда писать роман о декабристах: «Декабрист мой должен быть энтузиаст, мистик, христианин, возвращающийся в 56-м году в Россию с женой, сыном и дочерью и примеряющий свой строгий и несколько идеальный взгляд к новой России.
Когда я вошел в помещение Проскуры, то застал только его жену, двух молодых племянников 3аленских да еще менял, которые разменивали деньги. Какая-то странная тишина и глубокая печаль были ясно видны на лицах присутствующих. Я сообразил, что какое-то важное обстоятельство явилось причиной так явно выраженной тревоги, и спросил об этом пани Проскуру. Поэтому меняем деньги на ассигнации, чтобы он имел чем удовлетворить свои житейские потребности. Имея столь большой опыт, разве он мог запутаться в подобном деле? Тогда его схватили и продержали несколько месяцев в тюрьме в Смоленске. Что касается причины, по какой Проскура теперь был арестован, то она выяснилась лишь со временем и была такова. Когда майор Трухин после усмирения восстания, замещая полковника, командовал остатками Черниговского полка и производил следствие над солдатами, бывшими с Муравьевым в Мотовиловке, он узнал, что к Муравьеву приезжали какие-то помещики вместе с капитаном польской службы. Вот этих-то людей майор Трухин, по своей догадке, совершенно неверно и назвал Проскурой и Олизаром из Коростышева. Между тем эти помещики на деле, как об этом была уже речь, были арендаторы из моего имения, Букоемский, Цишевский и Пиотровский, которые прибыли в день Нового года на богослужение в костел. Они вместе с капитаном Куровицким получили приглашение от Муравьева посетить его на квартире, которая была тут же возле костела в доме ксендза. Каэтан Проскура, пробыв несколько месяцев в Петербурге, был оправдан Следственной комиссией и вернулся домой. Густав Олизар, которого возили в Варшаву, очень много имел неприятностей, благодаря напрасной и лживой выдумке майора Трухина. В самом конце того же месяца января был арестован и отправлен в Петербург Станислав Проскура, человек спокойный, тихий и издавна слабого здоровья. Он лежал тогда в постели, больной назойливой подагрой. Его взяли только за то, что он дал Бестужеву книжку со своей подписью. Когда пересматривали бумаги Бестужева, то среди них нашли и эту книжку. Допрошенный Следственной комиссией в Петербурге и не имея иных провинностей, он был освобожден, при содействии придворных врачей вылечился и после нескольких месяцев отсутствия вернулся домой. Итак, мы находились в такой долговременной неуверенности про самих себя, тем более что хватали на основании какого-нибудь вздорного доноса, какой только могли выдумать людская злоба, ничтожество и жажда корысти. Мою жену поразило, что столько невинных людей привлечено к ответственности, и она тем более беспокоилась обо мне, что это было сделано без оснований, а у меня пребывал Муравьев и иные. Поэтому она с искренней привязанностью и любовью, какую имела ко мне, своему супругу, надела мне на шею частицу дерева из святого креста и бирюзовый перстень, что я и по сей день ношу с твердой решимостью носить и далее эту дорогую памятку. Разве только смерть разлучит меня с ней. Когда я из Киева вернулся домой, то в первых числах февраля получил известие от расположенных ко мне людей, что по приказу главнокомандующего главной армией генерала Саке на были собраны обо мне секретные сведения или, как это называют русские, «повальный обыск», путем которого хотели узнать, не имел ли я знакомства или тайных сношений с Муравьевым. Об этом допрашивали преимущественно у священников православной веры, местных и соседних, и у людей, служивших у меня во дворе. Для этого допроса были специально назначены офицеры. И таки они ничего не открыли, что могло бы меня скомпрометировать и дать повод при влечь к ответственности. Напротив, мнение обо мне русского духовенства было доброжелательно и далеко от всяких несправедливых поклепов. Тогда-то были созданы Следственные комиссии. Они имели между собой постоянную связь, и если одна из них открывала что-либо важное, то в одно мгновение все комиссии извещались об этом и предпринимали дальнейшие расследования в местах своего пребывания. Однако с самого начала расследование о восстании Черниговского полка производилось только в дивизионной квартире в Белой Церкви, откуда шло рапортами обычным порядком до самого царя57. Царь Николай I, рассмотрев внимательно и подробно донесения, какие были ему сделаны, прежде всего в награду за проявленную верность, перевел в гвардию всю гренадерскую роту Черниговского полка. Ее начальника капитана Козлова он сделал полковником старой гвардии. Солдат, которые участвовали в восстании, назначил в Кавказский корпус58. Унтер-офицеров и офицеров, разжалованных в солдаты, оставил в Белой Церкви под военным судом и стражей до того времени, как будет закончено все следствие о восстании Черниговского полка. Капитана Ульферта он произвел в майоры, хотя военные власти, подавая списки лиц, которые заслужили повышения в чине, промолчали о нем. Однако Ульферт сейчас же, после того как был сделан майором и дал присягу, был откомандирован как самый молодой майор полка в дальние старорусские губернии для проверки солдат, присланных в гарнизоны и после выслуженной отставки годных еще к военной службе в линейных полках. Одновременно с этим были взяты из своих квартир в селе Гребенках и отвезены в главную квартиру в Могилеве майор Лебедев и мужественный полковник артиллерии, разжалованный в солдаты Башмаков. Лебедев, хотя и неизвестный мне лично, но, как все говорили, был человеком прекрасного образования, писатель, женатый на польке. Когда началось восстание в Трилесах, он поехал в Белую Церковь в поисках врачебной помощи от сильных ревматических болей костей. Там врач Деляфлиз 59 дал ему совет и прописал рецепт на лекарство, которое выдала ему белоцерковская аптека. И когда со временем его схватили, повезли в Могилев и там позвали к генералу, производившему следствие, то этот рецепт Деляфлиза спас его, так как свидетельствовал, что в день начала восстания он был не в Трилесах, а в Белой. Однако, хотя он и не был ни в чем уличен, он все же вследствие сильных на него подозрений отсидел семь месяцев тюрьмы, заключенный в иезуитском монастыре в Могилеве, в помещении с надписью шестого класса школы. Когда он вернулся, то говорил, что прошел курс наук шестого класса. Что же касается несчастного полковника артиллерии Башмакова, который так славно отличился во время французской кампании, то мне неизвестно, что с ним произошло. Знаю только, что строгий приказ главного командира Первой армии снизил его до простого солдата, к великому огорчению офицеров. Мне очень трудно сохранить в рассказе точную последовательность, потому что это происходило почти одновременно,- Следственные комиссии открыли разные революционные организации, как в России, так и в Польше, тайные общества под разными названиями, каждое из коих имело совсем иные задания, иные намерения и стремления, между собой несогласованные и даже противоположные. Так вот по вышеназванным причинам арестовали на Киевщине жителя Липовецкого повета, помещика села Острожан, Игнатия Гродецкого, депутата Киевского гражданского суда, а также бывшего депутата Станислава Йотейко и Ивашкевича, отставного офицера польских войск60. А так как арестовали многих людей в обоих краях и из обеих народностей, то долгое время преимущественно с почтовых дорог расходились печальные известия, что снова и снова кого-то везли под военной стражей. И число этих несчастных жертв увеличивалось все более и более. Несмотря на шпионаж и надзор военной и гражданской полиции, совершенно естественно и неминуемо среди населения распространялись известия, часто ни на чем не основанные, сказочные. Однако они интересовали, вносили беспокойство и раздражение, особенно среди простого люда, до сих пор такого спокойного. С тех пор этот люд начал понимать, думать и чувствовать то состояние неравенства с иными людьми, в каком он находится. И естественно, что то, о чем знал и понимал один, узнавали теперь тысячи. По этим причина м постепенно становилось заметным какое-то глухое кипение и брожение среди народа. Когда же этот люд проницательно заметил и среди шляхты тревогу, то еще более начал распускать разные запугивающие слухи. Он, конечно, не брал за них ответственности, но в каждом случае легко мог пояснить их, тем более что эти слухи казались часто только более или менее удачной выдумкой или шуткой, которая как будто невинная по сути хранила в себе тайную и глубокую мысль. Из этих сказок и выдумок, которые в то время распускались в народе, некоторые дошли ко мне. Я их тут и сообщаю. По всей губернии и по краю, а через корреспондентов и в заграничных газетах, распространилась весть, что царь собирается в мае месяце устроить большой лагерь на целую армию на белоцерковских степях, а именно возле могилы, называемой Перепятиха. Она известна из стародавних преданий, связанных с ней и недавно возобновленных пророчествами Вернигоры, и пользуется большим значением среди жителей Украины61, Так вот, к этой могиле подрядчики должны были будто бы свозить лес для будущего лагеря. Курганы Перепятиха и Перепять находятся в нескольких верстах от моих земель. Эта местность хорошо мне известна. Со стратегической стороны она совершенно непригодна для армии, и хотя представляет собой ровную и открытую степь, но безводна и потому непригодна для лагеря и смотра. Не придавая значения этим россказням, я спросил одного из своих слуг - украинца, возят ли через Мотовиловку дрова из казенных лесов и складывают ли их саженями возле кургана Перепятиха. А он мне ответил: «Да это, пан, сказка с реки». Про эту сказку уже говорят недели две, и каждый из проезжающих о ней расспрашивает. Большое войско, говорят, царь имеет намерение собрать возле курганов Перепятихи и Перепять. Он намеревается построить в воспоминание церковь около самой Перепятихи, разыскать и откопать старинный колодезь, и там он найдет «закон», называемый «русской правдой», который деды там спрятали и засыпали землей. Как только царь эту правду получит, то объявит народу волю, и панщины больше не будет»62. Между тем дело с дровами возле Перепятихи было таково. Крестьянин казенной Мотовиловки тайно вывез из казенного леса двое саней дров.
Декабристы.
Тем временем, получив записку С. Они быстро заручились согласием стоявших в карауле солдат освободить арестованных Сергея и Матвея Муравьевых-Апостолов. Нет сомнения, что «караул» был распропагандирован ими раньше. С помощью караульных солдат они с оружием в руках освободили из-под ареста Муравьевых, ранили Гебеля. В этих условиях Сергей Муравьев, освобожденный из-под ареста, принял решение начать восстание.
Дата его начала—утро 29 декабря 1825 г. Маршрут восстания сложился следующим образом: первой восстала 5-я рота Черниговского полка, стоявшая в Трилесах. Вечером того же 29 декабря она пришла в деревню Ковалевку, где соединилась с другой ротой того же полка — 2-й гренадерской. Ранним утром 30 декабря С.
Муравьев-Апостол во главе двух рот вступил в Васильков, где к нему присоединились другие -роты Черниговского полка. Полк оказался, таким образом, почти весь в сборе. Из Василькова 31 декабря после полудня восставшие войска двинулись в деревню Мотовиловку, куда пришли к вечеру. Это вызвало недовольство солдат, требовавших быстрых действий.
Из Мотовиловки восставшие двинулись на Белую Церковь, но, не доходя до нее, остановились в селении Пологи, откуда, еще раз, резко переменив маршрут, стали дви- [ 124 ] гаться к Трилесам и, пройдя деревню Ковалевку, не дойдя до Трилес, встретили отряд генерала Гейсмара, который их разбил. Таков маршрут восстания. Если взглянуть на карту местности, видно, что этот маршрут имеет приблизительную форму восьмерки. Этот зигзаг становится понятен, если с помощью документов вникнуть в мотивы изменения маршрутов.
Все движение восстания состоит из осколков начатых и брошенных маршрутов, изучение которых раскрывает надежду на присоединение новых полков что было характерно и для 14 декабря и борьбу противоречий во внутренней жизни восстания. Движение из Трилес в Васильков было целесообразным и неизбежным: там стояла основная масса полка. Днем 30 декабря 1825 г. Оставшийся на стороне правительства майор Трухин старший в Черниговском полку после Муравьева бросился навстречу авангарду и «начал еще издалека приводить его в повиновение угрозами и обещаниями», пишет мемуарист Общества соединенных славян, но, «когда он подошел поближе, его схватили Бестужев и Сухинов, которые, смеясь над его витийством, толкнули его в середину колонны.
Мгровенно изчезло миролюбие солдат. Они бросились на ненавистного для них майора, сорвали с него эполеты, ра- [ 125 ] зорвали на нем в клочья мундир, осыпали его ругательствами, насмешками и, наконец, побоями». Подоспевший С. Муравьев приказал арестовать майора Трухина.
Восставшие захватили город Васильков. Приехавший из Белой Церкви подпоручик Вадковский из 17-го егерского полка обещал С. Муравьеву поднять на восстание если не весь полк, то, по крайней мере, батальон и с этим намерением отправился в Белую Церковь, но был арестован ври въезде на заставу. Полк собрался на площади.
Полковые знамена, полковая казна — все было в руках восставших. Восторг был всеобщий; офицеры и солдаты изъявили готовность следовать всюду, куда поведет их любимый и уважаемый начальник». Подъем духа достиг в Василькове особенно высокой точки. Муравьев позвал полкового священника Даниила Кейзера, и тот по его поручению прочел перед полком сочиненный С.
Муравьевым революционный политический катехизис, который, по словам «славян», «состоял из чистых республиканских правил, приноровленных к понятиям каждого». В революционном движении того времени например, испанском была распространена подобная «катехизисная» форма прокламаций, составленная из вопросов и ответов. Вот некоторые его вопросы и ответы: «Вопрос: Какое правление сходно с законом божиим? Ответ: Такое, где нет царей.
Бог создал нас всех равными и, сошедши на землю, избрал апостолов из простого народа, а не из знатных и царей. Вопрос: Стало быть, бог не любит царей? Ответ: Нет! Они прокляты суть от него, яко притеснители народа.
Вопрос: Отчего же упоминают о царях в церквах? Ответ: От нечестивого приказания их самих, для обмана народа» 6 [ 126 ] Но уже в Василькове проявилась борьба двух направлений в руководстве восстанием: штаб восстания состоял из четырех офицеров-«славян» Сухинова, Щепило, Кузьмина и Соловьева , с одной стороны, и Сергея Муравьева-Апостола, его брата Матвея и Бестужева-Рюмина — с другой. Муравьев-Апостол и его сторонники придерживались выжидательной тактики. Муравьев медлил, потому что ждал присоединения других восставших полков под командованием членов Южного общества.
В Василькове славяне умоляли Муравьева немедленно идти на Киев: там были сочувствующие офицеры и распропагандированные «славянами» части например, пропаганду среди рабочих арсенала вел Андреевич 2-й ; этот план имел некоторые реальные основания. Муравьев не решился принять этот план и предпочел выжидать. Осколок замысла «славян»—идти на Киев—видев в небольшой уступке Муравьева: он послал в Киев офицера Мозалевского с записками к «верным людям» и с экземплярами цитированного выше революционного «катехизиса» для распространения в народе. Позже в 1861 г.
Движение из Василькова на Мотовиловку имело своей целью Брусилов, место, которое С. Муравьев-Апостол, веря в присоединение других полков, полагал удобным сборным пунктом для восставших войск: в том же районе стояли Алексопольский полк и уже упомянутый гусарский Ахтырский, на которые С. Муравьев продолжал рассчитывать. В случае удачи Муравьев предполагал идти дальше, на Житомир, вокруг которого были расположены [ 127 ] воинские части под командой членов Общества соединенных славян.
Но в Мотовиловке новые полки не присоединились.
Пока он пил, в квартиру ворвались несколько офицеров из его батальона и со штыками кинулись на Гебеля, которому нанесли несколько ранений. Гебель сумел убежать и спрятаться в погребе благодаря помощи одного из рядовых. Двое жандармов были арестованы. Муравьев-Апостол, обойдя окрестные села, собрал свой батальон и двинулся с ним на Васильков, где был захвачен оружейный арсенал и полковая касса. Роты, находившиеся в Василькове не стали вступать в столкновения с восставшими. Майор Трухин старший офицер полка после бегства Гебеля и мятежа Муравьева был захвачен, избит и под угрозой оружия принужден издать полковой приказ о сборе всех полковых рот в полном снаряжении в Мотовиловке. Утром следующего дня в Мотовиловке состоялся торжественный молебен с участием полкового священника позднее он был расстрижен за это, хотя и утверждал, что его принудили к молебну силой , после чего солдат привели к присяге. Не все солдаты поняли, что вообще происходит, поэтому им объяснили, что законный император Константин силой свергнут с престола, и они, как и большинство верной законному императору армии, выступают против злодеев и негодяев, поправших права государя. Во всяком случае наблюдавший восставших в Мотовиловке Иосиф Руликовский именно так описывал происходившее.
Тем временем число восставших уменьшилось. Фельдфебель гренадерской роты понял, что происходит что-то странное, и сумел убедить Муравьева вернуть гренадеров на квартиры, чтобы забрать забытое снаряжение. Гренадеры ушли в Белую Церковь и более не возвращались. За это они позднее были вознаграждены переводом в лейб-гвардии Московский полк. Никакого хотя бы условного плана у восставших не было. Из Мотовиловки они двинулись на Житомир, но передумали и пошли на Белую Церковь, однако из-за ошибочных сведений не решились атаковать поселение, думая, что там есть превосходящие силы. Видимо, первоначальный расчет был в том, что восстание спровоцирует последовать этому примеру и ряд других частей. Тем более что у Южного общества имелись неплохие связи с Обществом соединенных славян, которое действовало на Украине и, как считается, поддерживало идею независимости всех славянских государств с потенциальным преобразованием в республиканскую федерацию. Ряд наиболее активных членов общества в тот момент находились неподалеку: в Киеве, Житомире и Новограде-Волынском.
На следующий день декабристами была занята Мотовиловка. В селе декабристы сплошь и рядом грабили местных жителей. Кроме того, рядовые все чаще стали пьянствовать. Первого января повстанцы покинули Мотовиловку. После выхода их Василькова роты планировали попасть на Житомир. Там они хотели воссоединиться с членами Общества соединенных славян. Однако понимая, что противник армия правительства имеет огромное превосходство над ними, декабристы решили повернуть на Белую Церковь город в восьмидесяти километрах от Киева. К тому же среди рядовых появлялось все больше дезертиров. Наконец, третьего января 1826 года близ Устимовки декабристы были разгромлены армией правительства. Сам Муравьев-Апостол приказывал своим идти вперед, буквально «на смерть», при этом не стреляя. Пушки противника на глазах истребляют восставших, значительно уменьшая размер войска. Ранили и главу восстания. Наказания и расплата Муравьева-Апостола арестовали, как и 895 солдат и шесть офицеров. Около сотни солдат были телесно наказаны, а восемьсот сосланы на Кавказ. Сергея Муравьева-Апостола казнили 13 июля 1826 года. При повешении его тело сорвалось с петли, поэтому пришлось вешать его повторно. Кстати, ошибочно считать, что нельзя второй раз исполнить смертную казнь. Причины разгрома декабристов Отсутствие четких целей и задач. Это подтверждается их нерациональным маршрутом. Не достигнув одной цели, армия Муравьева-Апостола переходила к другим. Кроме того, многие участники восстания не осознавали, что от них требуется, да и в ряды повстанцев попадали случайно. Их завлекали деньгами, насильно, обманным путем, обещаниями лучшей жизни. В рядах декабристов властвовало пьянство и разбой. Воровали водку, деньги и даже одежду простых жителей. Также у рядового состава не было уважения к руководителям восстания. Это особенно четко прослеживается в последних событиях, третьего января. После всех событий Черниговский полк переформировали. Таким образом, декабристам так и не удалось добиться отмены крепостного права и самодержавного строя. Восстание Черниговского полка. Члены Южного и Северного обществ наряду с конституционными, программными проектами выработали и конкретный план действий. Они намеревались летом 1826 г. Их должны были поддержать Польское патриотическое общество и Общество соединенных славян, объединившиеся с Южным обществом. В ноябре 1825 г. Детей у него не было. По старшинству новым царем должен был стать его брат Константин. Но еще в начале 20-х годов он отрекся от престола в связи с женитьбой на польской княгине Лович. Поскольку его отречение осталось необнародованным, Сенат и армия присягнули Константину, однако он отказался от престола. Была назначена переприсяга другому брату Александра - Николаю. В стране сложилась своеобразная ситуация - междуцарствие. Этим решили воспользоваться руководители Северного общества, чтобы произвести государственный переворот. В сложной политической обстановке они продемонстрировали подлинную революционность, готовность пожертвовать всем для воплощения в жизнь плана государственного устройства России. Рылеева произошло последнее совещание членов Северного общества. Они решили вывести войска Петербургского гарнизона на Сенатскую площадь и принудить не присягать Николаю, а принять «Манифест к русскому народу» см. Приложение 4 , составленный на совещании. В нем провозглашалось уничтожение самодержавия, крепостного права, сословий, рекрутчины и военных поселений, введение широких демократических свобод. Ранним утром 14 декабря 1825 г. К 11 часам братья Александр и Михаил Бестужевы и Д. Щепин-Ростовский вывели на Сенатскую площадь лейб-гвардии Московский полк. В час дня к восставшим присоединились матросы гвардейского морского экипажа во главе с Николаем Бестужевым и лейб-гвардии гренадерский полк. Всего на Сенатской площади выстроилось в боевом порядке около 3 тыс. Однако к этому времени выяснилось, что рано утром Сенат уже присягнул Николаю, после чего сенаторы разошлись. Некому было предъявить «Манифест». Трубецкой, узнав об этом, к восставшим не присоединился. Восстание осталось на время без руководства. Эти обстоятельства породили колебания в рядах декабристов и обрекли их на бессмысленную тактику выжидания. Тем временем Николай собирал на площади верные ему части. Генерал-губернатор Петербурга М. Милорадович пытался уговорить восставших разойтись, но был смертельно ранен декабристом П. Слух о восстании распространился по городу, и на Сенатской площади собралось до 30 тыс. Но декабристы не воспользовались этим. Две конные атаки правительственных войск были отбиты восставшими. Боясь, что с наступлением темноты покончить с восстанием будет труднее, Николай дал приказ открыть артиллерийский огонь. Несколько залпов картечью произвели сильное опустошение в рядах восставших. Пострадало и мирное население, окружавшее их. Солдат и офицеров, пытавшихся скрыться с площади, арестовывали.
Инициаторы рассчитывали на присоединение к их выступлению других частей, которыми командовали члены Полуденного общества. Однако из-за спонтанности восстания и по другим причинам особой поддержки офицеры Черниговского полка не нашли. Члены Общества соединенных славян спрашивали привлечь на свою сторону крестьян. Муравьевы-Апостолы придерживались в данном вопросе выжидательной тактики. Известна стычка декабристов с майором Сергеем Трухиным, который был старшим по должности после Сергея Муравьева-Апостола и остался на сторонке правительства. Он попытался привести восставших в повиновение угрозами и обещаниями, но был схвачен Бестужевым-Рюминым и Сухиновым. Как уточнял один из очевидцев, несложные солдаты «бросились на ненавистного для них майора, сорвали с него эполеты, разорвали на нем в клочья мундир, осыпали его ругательствами, насмешками и, наконец, побоями». Трухина взяли. Все движение восстания состоит из осколков начатых и брошенных маршрутов, изучение каких раскрывает надежду на присоединение новых полков что было характерно и для 14 декабря и борьбу противоречий во внутренней жизни бунты». Вопреки ожиданиям, встреченные по пути полки не перешли на их сторону. Кроме того, властями был арестован офицер, обещавший Муравьеву-Апостолу возвысить свой полк. Настроение солдат, которые поначалу поддержали своих офицеров, между тем изменилось. Они не понимали смысл похода и опасались за свое грядущей. Произошли случаи дезертирства. Были свидетельства массового пьянства солдат и грабежей местного населения. Те желали им удачи, но к восстанию не присоединялись. В конце концов, декабристы направились к Трилесам — отправному пункту восстания. Сергей Муравьев-Апостол был уверен, что отряд примет их сторону. Однако Гейсмар приказал залучить восставших в засаду. Подпустив полк на расстояние выстрела, генерал велел артиллеристам открыть огонь на поражение. Залпы картечи посеяли панику среди боец, но большинство офицеров шли за своим командиром.
Восстание Черниговского полка.Декабристы в Мотовиловке
Старшим послал офицера. Через час офицер вернулся. А вместе с ним пришёл и солдат в егерской форме. Собралось их больше тысячи. Это были крестьяне окрестных сёл. Узнав, что восстали черниговцы, они хотели примкнуть к солдатам. Доложил офицер и про егерей: — Арестованы наши, Сергей Иванович. Солдат же, боясь возмущения, полковой командир срочно увёл на Сквиру. Офицер сделал паузу, переступил с ноги на ногу, глянул на Муравьёва-Апостола. Может, призвать их для общего дела? Солдатский кум оживился: — Так-с точно.
Они-с с удовольствием. Не ответил ничего Сергей Муравьёв-Апостол. Лишь задумчиво глянул вдаль. Да и что бы он смог ответить? Поднимать на борьбу народ не входило в замысел декабристов. Так было на севере. Так было и тут - на юге. И вот снова идут по снежным полям черниговцы. Шли на Мотовиловку. Потом на Белую Церковь.
Повернули теперь назад. Слева сёла вдали видны. Снег - впереди и справа. Ни души. И вдруг за холмом верстах в двух, не более, зарябило от тёмных точек. Всмотрелись солдаты: люди, кони, а рядом пушки. Приободрились черниговцы. Сразу теплее стало. Вверх полетели солдатские шапки. И правда, к черниговцам приближалась Пятая конноартиллерийская рота.
Этой ротой и командовал Пыхачёв. Помнит Щепилло тот день. Было это незадолго до восстания декабристов. Собрались члены Южного тайного общества... Решали вопрос, кому и когда начинать восстание. Горячился тогда Пыхачёв. Пятой конной роте такую честь. Членом тайного общества был не только один Пыхачёв, но и все остальные офицеры Пятой артиллерийской роты. Рота была надёжной. Всё ближе и ближе подходят к черниговцам артиллеристы.
Эх, молодец, - поминает Щепилло полковника Пыхачёва.
Он, конечно, не брал за них ответственности, но в каждом случае легко мог пояснить их, тем более что эти слухи казались часто только более или менее удачной выдумкой или шуткой, которая как будто невинная по сути хранила в себе тайную и глубокую мысль. Из этих сказок и выдумок, которые в то время распускались в народе, некоторые дошли ко мне. Я их тут и сообщаю. По всей губернии и по краю, а через корреспондентов и в заграничных газетах, распространилась весть, что царь собирается в мае месяце устроить большой лагерь на целую армию на белоцерковских степях, а именно возле могилы, называемой Перепятиха.
Она известна из стародавних преданий, связанных с ней и недавно возобновленных пророчествами Вернигоры, и пользуется большим значением среди жителей Украины61, Так вот, к этой могиле подрядчики должны были будто бы свозить лес для будущего лагеря. Курганы Перепятиха и Перепять находятся в нескольких верстах от моих земель. Эта местность хорошо мне известна. Со стратегической стороны она совершенно непригодна для армии, и хотя представляет собой ровную и открытую степь, но безводна и потому непригодна для лагеря и смотра. Не придавая значения этим россказням, я спросил одного из своих слуг - украинца, возят ли через Мотовиловку дрова из казенных лесов и складывают ли их саженями возле кургана Перепятиха.
А он мне ответил: «Да это, пан, сказка с реки». Про эту сказку уже говорят недели две, и каждый из проезжающих о ней расспрашивает. Большое войско, говорят, царь имеет намерение собрать возле курганов Перепятихи и Перепять. Он намеревается построить в воспоминание церковь около самой Перепятихи, разыскать и откопать старинный колодезь, и там он найдет «закон», называемый «русской правдой», который деды там спрятали и засыпали землей. Как только царь эту правду получит, то объявит народу волю, и панщины больше не будет»62.
Между тем дело с дровами возле Перепятихи было таково. Крестьянин казенной Мотовиловки тайно вывез из казенного леса двое саней дров. А так как снег в степи растаял, то сложил их около Перепятихи. Когда же ездить на колесах стало легче, чем на санях, он взял дрова на воз и повез на продажу в Белую Церковь. Из этого маленького, незначительного случая народ, охочий к выдумкам, которые всегда были не без глубокой мысли, придумал такую невероятную историю.
Затем в то же время иное необыкновенное происшествие действительно произошло на Уманщине. Солдат Днепровского полка, имевший свою военную квартиру в Тетиеве, взял на некоторое время отпуск, чтобы проведать свою родню63. Когда же он пробыл дольше, то, опасаясь наказания в полку, решил раздобыть каким-либо способом денег, чтобы с помощью их избежать ответственности. Придя в одно село недалеко от Умани, он призвал сотского и десятских, показал им свой отпуск с полковой печатью и заявил, что он - майор, жандарм и одновременно курьер и имеет приказ забирать жителей-арендаторов и шляхтичей и отправлять в Петербург, как про это все знают, так как их уже много повезли туда. Взяв на помощь крестьян, он напал на дом арендатора в том же селе, арестовал его и отдал крестьянам под стражу, а сам сделал в помещении тщательный обыск, будто бы отыскивая бумаги и оружие.
Когда же не нашел денег, то со своим отрядом отправился в другое село, где также был арендатор. Там раздобыл денег и стал забирать столовое серебро. Наконец отправился и к третьему посессору и там, отыскивая для себя добычу, нашел штоф ликера, называемого брусиловским. Сладкий напиток пришелся ему по вкусу и, выпив его больше, чем следовало, по дороге, направляясь за дальнейшей добычей, упал с коня совсем без сознания. Крестьяне его стерегли, пока он очнется.
Однако после первых его посещений дали уже знать в Умань. Заседатель, наскоро собравши вооруженную шляхту, поспешил на место, нашел авантюриста спящим и взял его. Крестьяне же, которые помогали авантюристу, оправдывались: теперь берут и везут панов, он показывал нам царский указ с печаткой, потому мы послушно и выполняли то, что он приказывал. А крестьянки утешали посессорских жен, что, быть может, даст бог, их мужья вернутся, если они невиновны, так как теперь одинаково берут и виновных, и невиновных. Такие-то и им подобные события и происшествия нагнали панический ужас на жителей: шляхту, ксендзов и евреев, которые припомнили ту страшную уманскую резню, что произошла в 1768 г.
По этой причине много богатых панов выхлопотало себе воинскую охрану. Иные обеспечили себя ночной охраной, составленной из чиншевой шляхты. Другие, которые имели много оружия, вооружили своих дворовых людей, которые были большей частью из собственных крестьян. А зажиточная чиншевая шляхта свою защиту на случай всеобщего бунта крестьян видела в собственной силе. Когда об этом только и говорили, то ясно, что крестьяне, православное духовенство, а также так называемые поповичи для большего устрашения распространяли басни и пугали уже назначенными сроками общего призыва к резне.
Такими днями должны были явиться: «сорок мучеников», Благовещение, Верба, Пасха и Фомина неделя. Когда же они, одни за другими, проходили, то это еще не уменьшало общей тревоги, пока со временем они все не миновали. Сообразительный украинский народ понял, что он может быть грозным для высших сословий. Но в то время как одни, возможно, были готовы восстать на призыв какого-либо смелого человека, другие, более осторожные, обратили это дело в шутки, остроумные и смешные, которые, однако, не влекли за собой ответственности. В селе Сидорах Васильковского повета один молодой украинец просил совета у старого солдата прежнего польского войска, который теперь был сапожником, что ему следует делать, когда настанет время резни.
Солдат ему посоветовал, чтобы он этому не верил и молчал. Когда же украинец не хотел слушать совета и продолжал дальше, то сапожник предупредил эконома, молодого человека, очень напуганного общими россказнями о резне, которая должна вскоре начаться. Тот немедленно поспешил уведомить об этом управляющего Пиотровского, жившего в селе Устимовке. Этот приказал ему вернуться в экономию. Эконом, опасаясь крестьянского бунта, приказал своему кучеру, чтобы тот сидел в экипаже и держал вожжи в руках.
Когда собрался сход, то эконом стал допрашивать обвиняемого и, признавши его виновным, приказал скинуть с него одежду и выпороть его. Тогда несколько почтенных крестьян выступили с просьбой простить на этот раз виновного. Эконом, не ожидая, что они ему скажут, вскочил в экипаж и как можно скорее поспешил к управляющему с донесением, что сход бросился на него и что он едва успел убежать. Управляющий в то же мгновение уведомил земскую полицию в Белой Церкви. Однако, пока исправник с заседателями и шляхтой прибыли на лошадях в Устимовку, управляющий, поставив казаков возле экономии, застал на том же месте крестьян, которые и разъяснили ему все дело.
Но, несмотря на это, лживый слух быстро и широко разошелся во все стороны. Чем больше украинский народ замечал страха и тревоги среди шляхты, тем более смелел. На многолюдных собраниях, особенно в шинках, когда там был кто-нибудь из незнакомых проезжих, раздавался голос из среды беседующих, который выкрикивал такие слова: «Бог и царь - этого нам достаточно. Зачем нам эти паны, панки и подпанки? Зачем нам судебные взяточники и евреи?
Обойдемся без них. Это особенно сильно пугало и тревожило. Когда приблизился самый главный срок ожидаемого восстания - день предпасхального воскресенья, называемого в народе Вербным, то уманский маршалок, перепуганный этими слухами, обратился к дивизионному генералу, квартировавшему в Уманском повете, в местечке Соколове, чтобы тот принял предварительные и решительные меры для обеспечения спокойствия и безопасности. В результате генерал уведомил об этом главнокомандующего Второй армией князя Витгенштейна, находившегося в Гульчине. А тот через курьера уведомил главнокомандующего Первой армией и донес об этом царю и Великому князю Константину, который командовал польской армией.
Тогда все армии вооружились и полки собрались на тесных квартирах. Во время этих приготовлений, которые были и в Василькове, и в Белой Церкви, особенно же в Василькове, где стоял Черниговский полк, наново созданный из батальонов иных полков, этот полк неожиданно собрался на тесные квартиры в субботу перед Вербным воскресеньем. Испуганные васильковские евреи и мои арендаторы, несмотря на шабаш, приходивший к концу, прибежали ко мне с известием, что в Москве началась большая революция, что князь Константин нас защищает и что он поставил такую охрану, что солдат смотрит на солдата от Варшавы до Ярмолинец. Меня рассмешила эта выдумка, и я сказал: «Посмотрите на небо, не стоят ли и там в воздухе солдаты, так как этого не может быть. Успокойтесь и ожидайте, должна быть какаято иная причина подобной предосторожности».
На следующий день, в самое Вербное воскресенье, вечером приехала моя жена, которая возвращалась из другого нашего имения - Галаек Таращанского повета. Когда она проезжала через Белую Церковь и остановилась, чтобы покормить лошадей, то видела ужасную тревогу среди еврейского населения, вызванную тем, что полк внезапно выступил и батальон с заряженным оружием упражнялся на выпасе под самым городом, в то время как множество ярмарочного люда собралось на обычный торг на рынке.
Прошли прекрасные, весенние дни светлого праздника. Прошли они спокойно, без обещанных волнений среди украинского населения, и уже на Фоминой неделе все опасения по этому поводу рассеялись, как вдруг поздно вечером я увидел бричку, подъехавшую к экономической конторе, которая помещалась в службах на черном дворе. Я догадался, что это, вероятно, исправник с предложением мне явиться в Следственную комиссию в Белую Церковь. И я не ошибся. Я пригласил его к себе и спросил, отчего он так поздно приехал. Он стал заговаривать мне зубы, что приехал за подводами для проходящих войск и тому подобное. Скажи лучше сразу, что приехал за мной, чтобы везти меня в Белую Церковь».
Тогда исправник признался, что это так и что необходимо мне завтра явиться в комиссию да еще взяв с собой и двух моих слуг, которые наиболее прислуживали Муравьеву во время его пребывания в Мотовиловке. Моя жена проснулась и, узнав, что я разговариваю с исправником, догадалась о причине его посещения. Я сказал ей, что еду в Белую Церковь и чтобы она была спокойна. Молча пошел я спать и делал вид, будто сплю спокойно, но целую ночь слышал всхлипывания, плач, вздохи и молитвы моей жены. На рассвете, как только засерело на дворе, я разбудил исправника, чтобы пораньше выехать и избежать стечения народа, который мог собраться, и велел ехать со мной моим слугам. Вместо двух, которые прислуживали Муравьеву, я взял для выбора всех девятерых, что у меня служили. Прибывши в Белую Церковь, исправник тотчас же пошел с рапортом к генералу Антропову, который был председателем Белоцерковской следственной комиссии, и сообщил, что привез меня. Он быстро возвратился от генерала с известием, что я не арестован, могу принимать гостей, получать письма и на них отвечать. Не могу только выехать из Белой Церкви в связи с делом о восстании Черниговского полка.
Следственная комиссия, кроме председателя Антропова, состояла из двух полковников - Гурьева и Красовского, живших в том же еврейском заезде, что и я, полковника Гинтовта, земляка из древней Холмекой земли, полковника Голохвастова, майора Скакуна, полковника и аудитора, фамилии которых я позабыл. Всех их было восьмеро: генерал - председатель, шесть членов, заседавших в комиссии, и аудитор, исполнявший обязанности секретаря и руководителя порядком следствия66. Прежде всего комиссия потребовала от меня, чтобы я всех своих слуг, которые были у меня в доме во время восстания, представил для допроса и следствия. Так как я всех их взял с собой, то просил, чтобы выбрали тех, кто им нужен, а остальным разрешили бы вернуться домой. Тех же, которые будут еще нужны для допроса, в дальнейшем можно вызывать поочередно. И они с этим согласились. Когда мои слуги пришли в комиссию, то люди Муравьева, которые там были спрятаны, указали на двоих, что особенно часто приходили на квартиру к Муравьеву. То были старый лакей Степан Белодуб и Иван Донец, молодой двадцатилетний парень, высоченного роста, силач, недавно взятый ко двору и еще не обученный как следует. Этих двух оставили для следствия, а остальных я отослал назад.
Оставленных слуг вскоре позвали в комиссию. Все дело было в том, чтобы выяснить, кто были те гости Муравьева, о которых упомянул в рапорте Трухин и которых назвали Проскурой и Олизаром. Однако это были мои посессоры, которых Степан Белодуб не считал чужими; потому-то он и заявил, что никого чужого там не было. Потом о том же расспрашивали Ивана Донца, но он был нерасторопный и ничего не мог сказать, а только признался, что Муравьев, обратив внимание на его высокий рост, оставил его у себя, угощал водкой и долго с ним беседовал, но о чем - не знает, так как, укомплектовавшись водкой, заснул до самого вечера и не видел, куда девался Муравьев. Когда же одних уже допросили, то вызвали других, но все единодушно говорили, что никого чужого у Муравьева не видели. Тем временем пришла ко мне па ни Куровицкая с известием, что ее супруга жандармы привезли из Киева в Белую Церковь, что она приехала сюда вслед за ним, но что стража не позволяет им видеться. Я стал убеждать ее быть спокойной и терпеливой. Если ее супруг ни в чем не замешан, но лишь как-то причастен к делу, о котором производится следствие, то он сможет оправдаться. То, что происходит,- это обычные формы следствия, которое должно идти своим порядком.
Однако время шло, и я удивлялся, почему меня не допрашивают официально. Наконец и меня вызвали в Следственную комиссию. Когда я вошел в помещение Следственной комиссии, то увидел генерала-председателя и членов комиссии, сидевших за столами. Тут же стоял капитан Куровицкий, а далее губернский стряпчий Всдинский, присланный сюда Киевским губернским правлением как член комиссии от гражданских властей. Я же занял место напротив входа. Мне предложили вопросы, которые состояли из нескольких пунктов: знал ли я Муравьева перед тем, не было ли между нами каких-либо отношений, по собственной ли охоте я угощал Муравьева. Много было и других вопросов, на которые я должен был дать письменный ответ, не выходя из Следственной комиссии. Хотя русский язык мне был хорошо знаком, но в правописании я ошибался. Поэтому согласились с тем, что на все эти вопросы я буду отвечать на польском языке.
Для этого мне разрешили сесть в соседней комнате, чтобы я мог на все вопросы ответить не спеша. Когда я это выполнил, то прочитал перед комиссией. На этом закончилось мое следствие, и больше меня не допрашивали. После меня взяли на допрос капитана Куровицкого. Он также дал письменные ответы на вопросы. Главной причиной их подозрений было то, зачем он завернул в Мотовиловку во время восстания. Зачем бывал у Муравьева. Произошло это с его стороны намеренно или случайно. Куровицкий в своих ответах пояснил, что завернул ко мне в Мотовиловку, чтобы меня навестить.
Однако, он бы меня и не повидал, если бы Ульферт не забрал тогда его собственных лошадей, чтобы отвезти в Белую Церковь жену с ребенком. Что касается посещений Муравьева, то это произошло совершенно неожиданно, о чем я и писал в своих ответах. Куровицкий пошел в костел на службу в день Нового года, и там Муравьев пригласил его вместе с моими посессорами на квартиру, которая находилась в доме ксендза, возле самого костела, где недолго из приличия пробывши, вернулся в мой дом. Капитан после этого допроса быстро вернулся с женой в Киев, но недолго пользовался там покоем. Надо знать, что Следственные комиссии при содействии курьеров имели между собой постоянные сношения. Так вот из Варшавы был получен приказ от Великого князя Константина, чтобы Куровицкого, который выдает себя за капитана, задержать под строгим арестом. Если и не будет доказано, что он был соучастником восстания Черниговского полка, но у него не будет документальных доказательств на чин капитана, то отдать его как самозванца под суд, потому что в канцелярии нет его в списках военнослужащих ни до войны, ни после войны 1812 г. Члены Следственной комиссии, однако, не призывали его вторично, а только снеслись с киевской полицией, чтобы она спросила Куровицкого, имеет ли он какие-либо удостоверения на чин капитана. По удивительной воле Провидения год назад он ездил с женой в Варшаву.
Там Куровицкий встретил своего давнишнего военного начальника генерала Сераковского, который оставался на действительной службе. Под его начальством капитан Куровицкий во время так называемой костюшковой революции отступал из-под Вильно через Брест на Литве к Варшаве. Встретившись под Крупчицами с корпусом Суворова, после мужественного ему отпора и потеряв свой обоз, они дошли до Варшавы. Так вот, отыскавши своего давнишнего генерала, Куровицкий попросил его для личного воспоминания дать ему удостоверение, что он действительно был капитаном бывшего польского войска, так как все его аттестаты о военной службе где-то пропали. Генерал выдал ему почетное удостоверение, которого было достаточно для защиты его спокойствия в дальнейшем. Однако эти тяжелые переживания не прошли без болезненных утрат для семьи Куровицких. Отец Куровицкой, восьмидесятилетний старик князь Булыга-Кориятович-Курович, который до тех пор был в добром здоровье, доживая свой век с зятем и дочерью, теперь, в дни беспокойства и волнений, окончил свою жизнь. Я же, немного успокоившись, что меня уже не будут более таскать и допрашивать, и не допуская, чтоб меня могли о чем-либо еще допрашивать, воспользовавшись свободным временем, отправился навестить гетманшу Браницкую, которая жила в так называемой Александрии, на окраине Белой Церкви67. Я застал ее в саду в полотняной палатке, где она меня радостно приветствовала и с большим любопытством расспрашивала о всяких случаях с Муравьевым и о его пребывании в Мотовиловке.
Не менее интересовалась она также и моим нынешним делом в Следственной комиссии.
Когда пришло известие о смерти Александра I, книготорговцы в витринах своих лавок выставили портреты Константина. Министр финансов Е.
Канкрин приказал выпустить монеты с изображением императора Константина. Константин не захотел занимать трон и от престола отказался. Дело в том, что ещё в 1823 г.
Александр I составил завещание, по которому престол переходил Николаю I 1796—1855 , третьему сыну Павла I. В престолонаследии произошёл династический кризис, то есть нарушение установленного порядка передачи верховной власти при наследственной монархии вследствие отсутствия прямых наследников. Причиной, послужившей отказом от престола Константина, стала его любовь к польской аристократке Иоанне Грудзинской, не принадлежавшей ни к одной из правящих династий того времени.
Таким образом, их брак был неравный, и это не позволяло Константину Павловичу наследовать престол. Николай же был женат на прусской принцессе, в православии получившей имя Александры Фёдоровны. Александр I по поводу того, кто будет править страной после его смерти, не поставил в известность никого, кроме нескольких доверенных лиц.
Составленное им завещание хранилось в двух экземплярах: один в Москве, другой в Петербурге. На них значился гриф «Хранить в Успенском соборе с государственными актами, до востребования моего, а в случае моей кончины открыть московскому епархиальному архиерею и московскому генерал-губернатору, в Успенском соборе, прежде всякого другого действия». Александр I доверился только своей матери Марии Фёдоровне, московскому архиепископу Филарету, у которого хранилось завещание, и своим единомышленникам А.
Аракчееву и князю А. Членов Государственного совета о существовании завещания оповестил А. Голицын после смерти Александра I.
Секретное завещание, а также то, что о его содержании в точности не знал даже сам великий князь Николай Павлович, послужили поводом к ситуации междуцарствия 1825 г. Междуцарствие — династический кризис в Российской империи, во время которого российский престол оказался без императора. Междуцарствие длилось со дня смерти императора Александра I 19 ноября 1825 г.
После смерти Александра I начались переговоры с целью выяснения обстоятельств наследования престола. Состояние усугублялось огромными расстояниями между Таганрогом, где умер Александр I, Варшавой, столицей Царства Польского, где в тот момент находился Константин в качестве наместника, и Петербургом, где жил Николай Павлович. Портрет Николая Павловича Романова.
Сверчков После получения известия о смерти Александра I Николай сам присягает Константину и приводит к присяге дворцовые караулы. Константин Павлович провозглашается императором. Николай ещё не знал о существовании завещания.
Его знакомят с содержанием последнего, и он узнаёт, что теперь он император. Николай Павлович ждёт от Константина Манифест об его отречении от престола, то есть официальный документ о добровольном отказе от власти, чтобы не было сомнений в истинности притязаний Николая на престол. Манифест был получен, и переприсяга назначена на 14 декабря 1825 г.
Узнав о грядущей переприсяге, члены Северного общества решили воспользоваться обстоятельствами в полной мере. С точки зрения членов Северного общества, переприсяга, которая для них так же, как и для всей страны явилась полной неожиданностью, открывала путь к свержению самодержавия и задуманным заговорщикам реформам. Восставшие надеялись, что солдаты гвардейских полков не поймут и не примут переприсягу.
Действительно, нелегко было объяснить солдатам, которые считали что «всякий царь от Бога», почему Константина вдруг лишают престола. Переприсяга при живом и вполне законном царе легко могла быть воспринята как государственный переворот в пользу непопулярного среди солдат-гвардейцев Николая. Члены Южного и Северного обществ давно готовились к военному выступлению, но оно должно было произойти позднее, по их замыслам, в мае 1826 г.
Узнав о его скоропостижной смерти и сумятице вокруг наследника престола, члены Северного общества решили вывести 14 декабря на Сенатскую площадь Петербурга Московский и Гренадерский гвардейские полки и Гвардейский морской экипаж. По их замыслам, войска должны были отказаться от присяги Николаю Павловичу, а Государственный совет должен был провозгласить Манифест к русскому народу об уничтожении самодержавия, крепостного права, введении гражданских свобод для всего населения России и созыве Учредительного собрания. Кондратий Фёдорович Рылеев, руководитель Северного общества, стал главным организатором восстания декабристов.
На тайном совещании Северного общества диктатором восстания был назначен князь Сергей Петрович Трубецкой 1790—1860 , заместителем — князь Евгений Петрович Оболенский 1796—1865.
Декабристы.
Декабристы. Возле 1950 года 15 января (по нов. стилю) 1826 года полным разгромом завершилось второе восстание декабристов. Смогут-ли декабристы победить? Черниговского полка восстание вооруженное выступление декабристов на юге России 29 декабря 1825 г. – 3 января 1826 г. Организаторы и руководители – С.И. Черниговского полка восстание вооруженное выступление декабристов на юге России 29 декабря 1825 г. – 3 января 1826 г. Организаторы и руководители – С.И.