Подборка зажигательных танцев под весёлую музыку. Это очень веселая игра, которая предполагает участие 2 команд по 5 человек в каждой. Сохранено в МУЗЫКА Музыка. зажигательные танцевальные песни. Очень громкая музыка, шумная, громыхающая.
Результаты поиска
Скачать танцевальную музыку на DriveMusic. Reactor – это очень яркая, простая и веселая игра. Зажигательная танцевальная музыка! Крутые песни для танцев! ЛУЧШИЕ ХИТЫ ТАНЦЕВАЛЬНОГО ШАНСОНА САМЫЕ ЗАЖИГАТЕЛЬНЫЕ ТАНЦЕВАЛЬНЫЕ ПЕСНИ ВОЗЬМИ С СОБОЙ В ДОРОГУ. Heartaches — Очень весёлая и зажигательная песня о таком недуге, как душевная сердечная боль. Скачай греческая зажигательная и mix свадебная лезгинка зажигательная.
Энергичная музыка
Радио Дача подходит ценителям музыки в стиле ретро! Слушай более 65 миллионов музыкальных композиций, персональные подборки и плейлисты, любимые треки онлайн и многое другое. Но мы знаем один чудодейственный рецепт против утренней хандры — веселые, зажигательные и мотивирующие песни, в которых заложен очень важных смысл — быть счастливыми здесь и сейчас, любить и быть любимыми, несмотря на все тягости жизни. Очень смешная и немного грустная лента. Я собрала для тебя 28 самых веселых, интересных и увлекательных игр для крутой вечеринки Выбирай, играй и делись впечатлениями!
Выберите страну или регион
Но мы знаем один чудодейственный рецепт против утренней хандры — веселые, зажигательные и мотивирующие песни, в которых заложен очень важных смысл — быть счастливыми здесь и сейчас, любить и быть любимыми, несмотря на все тягости жизни. Соловей очень смешно топорщится, садится на крылышки и смотрит, как огорошенный. Быстрое скачивание, список новых песен, большой выбор жанров.
Зажигательные Песни 2023 - Бесплатно скачать Mp3
Слушать веселая зажигательная онлайн, музыка в хорошем качестве (MP3 треков: 284 шт.). Скачать бесплатно: веселая фуга веселая фуга и shortы весёлая и другие песни 2024 года без регистрации на. Это очень веселая игра, которая предполагает участие 2 команд по 5 человек в каждой. Слушай онлайн музыку жанра Танцевальная бесплатно и без регистрации Скачивай популярные хиты лучших групп и исполнителей в отличном качестве всего в 2 клика! 20 лучших песен про свадьбу: романтичная история «Белого платья» и случайность, предопределившая судьбу «Невесты».
28 классных игр для зажигательной вечеринки 🎉
И он придумывает великолепный план, как избавиться от мамаши. Все очень просто — он убьет бывшую жену учителя, а тот, в свою очередь, поможет ему избавиться от смертельно надоевшей родительницы. На большой вечернике четверо друзей решают во что бы то ни стало расстаться с девственностью до поступления в колледж, однако времени остается совсем мало, ведь скоро выпускной. И пусть многие из шуток кажутся вторичными, некоторые сцены и повороты сюжета заслуживают включения в золотой фонд комедийного жанра. Еще одна комедия «на два ведра» от Дэвида Цукера с Лесли Нильсеном в главной роли рассказ о лейтенанте Фрэнке Дребине, которому приходится расследовать…международный заговор против королевы Великобритании. Все выглядит как «перевернутая» повесть о Джеймсе Бонде, а накал абсурда заставляет усомниться в умственном здоровье сценариста.
Вершина цинизма и пародии была достигнута за счет «деконструкции» легенд о короле Артуре и рыцарях круглого стола, причем Терри Гиллиам и Терри Джонс обошлись смешным по любым меркам бюджетом. И создали картину, на которой учились все современные комедийные режиссеры Британии. Почти все фильмы с его участием пользовались успехом, и особенно здорово актеру удавались образы брутальных жуликов. Поэтому «Блеф» — одна из лучших криминальных комедий в киноистории Европы. Она сочетает в себе увлекательный сюжет, романтическую линию и даже немного фантастики.
И невзирая на то, что в Советском Союзе лента прокатывалась в урезанном виде, лишний билетик начинали спрашивать еще у метро. В небольшом кафе, где освободившиеся из тюрьмы сокамерники собираются отметить первый день на воле, происходит завязка сюжета — на сцене появляются неверная содержанка и выигрышный лотерейный билет. Позже к ним присоединяются футляр от контрабаса, труп в нем, а также продающий скелеты студентам дядюшка. Слегка абсурдный сюжет, а также язвительные и яркие диалоги от Мишеля Одьяра, превращают просмотр фильма в изысканное удовольствие. И точно так же, как и герой Малколея Калкина, в самой изощренной форме издеваться над незадачливыми грабителями, одного из которых сыграл великолепный Джо Пеши, решившими воспользоваться отсутствием хозяев.
Конечно, свой вклад в него внесли и прекрасные актеры — Брэдли Купер, Эд Хелмс, Зак Галифианакис — но всю интригу сделала именно идея безумной попойки в Вегасе, после которой ребята обнаруживают младенца в шкафу и тигра в ванной. Попытки восстановить хронологию событий и понять, что же произошло, выливаются в искрометное «расследование», которое уже получило два продолжения. Итак, отличник полицейской службы, которого сыграл Пегг, утомил своим перфекционизмом и рвением на работе не только свою девушку, но и коллег, и начальство. В итоге его отправляют в ссылку в заброшенный полицейский участок в сонном английском городишке, где самые ужасные преступления, это выпившие пива подростки и сбежавшие гуси. Однако это только так кажется, бравый служака раскопает и заговор, и тайное общество.
Один из них играет успешного английского адвоката, в жизнь которого врывается несколько американских аферистов, провернувших опасное и выгодное дельце, но желающих подставить друг друга и заполучить всю добычу целиком. Однако между героем Клиза и одной из мошенниц — ее сыграла Джейми Ли Кертис — возникает взаимная симпатия, и выстроенные каждым из бандитов хитроумные планы идут прахом. Иван Васильевич меняет профессию 1973 Если за дело берется настоящий мастер комедии, то из социальной сатиры Булгакова получается невероятно смешной и легкий фильм про жизнь Москвы 1970-х годов. Как и большинство картин Гайдая, комедия была растащена на цитаты, а блестящий актерский ансамбль играл с явным наслаждением. А знаменитую сцену царского пира, на которую режиссер выбил дополнительный бюджет, чтобы вся еда на нем была настоящей, пришлось снимать дважды.
Кто-то забыл на столе бутылку с минеральной водой… 19. Все действие комеди вращается вокруг английского зоопарка, который случайно приобретает крупная американская корпорация в рамках большой сделки по поглощению. И «эффективный» менеджмент ставит перед его работниками сложную задачу — сделать зоопарк прибыльным. Для этого, по мнению новых владельцев, необходимо избавиться от всех животных, кроме самых свирепых хищников… 18. Итак, если весь город сидит без работы, а жить на что-то надо, что остается делать настоящим мужикам-сталеварам?
Ответ очевиден — нужно сделать собственное стриптиз-шоу. И вот вместо того, чтобы уехать в поисках лучшей жизни куда подальше, команда шеффилдских безработных решает заработать таким весьма оригинальным способом. Более того, они сообщают о своем намерении всем женщинам города. Но как сделать из безработного сталевара профессионального стриптизера? Причем смех вызывает вовсе не виртуозная ругань, которой в картине предостаточно, а великолепно прописанные персонажи и их диалоги, многие из которых оказались разобранными на цитаты не только в Британии, но и в России.
Пусть сбываются все твои мечты! Теперь же остальные гости дополнят мои пожелания! Если своего объяснения не нашлось, то конкурсант зачитывает, текст на обратной стороне картинки. Следующий участник, прежде чем достать картинку из коробки, опять повторяет начало поздравительной фразы «А я, знаю, что именно ЭТО тебе очень нужно, поэтому и дарю! Так, например, достав картинку с изображением пустыни, участник сначала говорит основную фразу, с которой начинают все, кто тянет картинки: «А я, знаю, что именно ЭТО тебе очень нужно, поэтому и дарю! С обратной стороны, как подсказка, написаны пожелания. Сначала гость, глядя на вытянутую из коробки картинку, пытается выдумать оригинальное пожелание имениннице имениннику , затем смотрит подсказку, написанную на обратной стороне картинки, и присоединяет к своим поздравлениям. Можно добавить и другие картинки, в любом количестве — чем больше картинок и пожеланий, тем интереснее конкурс. Необходимый минимум картинок для проведения конкурса: картинка специальных весов для взвешивания груженых КамАЗов, с обратной стороны написано: «Желаю богатства столько, чтобы невозможно было сосчитать, а только взвесить вот такими весами!
Также есть возможность организации выездных игр. Арт-вечеринка День рождения в формате арт-вечеринки располагает к интересному общению и раскрытию новых талантов. Можно выбрать классический мастер-класс: рисование акварелью или маслом, или выбрать необычные техники: абстрактная живопись акрилом fluid art или эпоксидной смолой resin art. Профессиональный художник-ведущий поможет нарисовать каждому собственный шедевр, который потом можно повесить у себя дома или подарить. Творческий процесс в непринужденной атмосфере с бокалом вина придется по душе всем гостям.
Новочеркасск, Ростовская область: — Впечатления положительные! Ритмичная, танцевальная песня! Юля Попова, г. Великий Новгород: — Вроде, шуточная песня, написанная просто, но она описывает Артек полностью! Очень качает ритм, ребятам нравится танцевать флешмобы под эту музыку! Дети её невероятно обожают. А мне, как вожатой, очень нравится танцевать под эту песню! А Ольга Левина, вожатая "Янтарного", добавила: — Песня очень хорошая! Дети от неё заряжаются! Кстати, многие артековцы до сих пор не знают, как появилась эта песня, кто и когда её написал?
Знакомьтесь — Юлия Томилова, автор сегодняшней нашей песни. Юлия приехала в Артек в августе 2019 года. Она сначала работала воспитателем в "Озёрном" и в "Кипарисном", потом была художественным руководителем "Озёрного" и "Хрустального". Была также педагогом дополнительного образования по театру и танцам и активным участником в течение двух лет практически всех артековских программ на Артек-арене. С сентября 2022 года работает заместителем начальника по педагогической работе в детском лагере "Кипарисный". А теперь чуть подробнее о том, как эта песня появилась... Рассказывает Юлия Томилова: — В октябре 2021 года мы ездили в командировку на форум "Большие смыслы". Это — Всероссийский форум организаторов отдыха и оздоровления детей. Он проходил в ВДЦ "Смена". Там нам поручили как-то творчески представить наш Артек, рассказать о нём всем делегатам форума.
Я предложила такой вариант: найти инструментальную музыку и написать слова, в которых раскрываются важные, на мой взгляд, вещи, наши традиции и основные понятия, близкие всем артековцам.
Русские танцевальные хиты за 2024 год
По вопросам, связанным с использованием контента заявленных выше Правообладателей, просьба обращаться на support advmusic. По вопросам, связанным с использованием контента Правообладателей, не имеющих Лицензионных Договоров с ООО «АдвМьюзик», а также по всем остальным вопросам, просьба обращаться в службу технической поддержки сайта на mail lightaudio.
Радио Ваня Свежий бит Не лихие 90-е Олдскул Весёлый Dance Радио Ваня — очень молодая радиостанция начала вещания в 2007 году , но несмотря на это уже имеет своих поклонников. Формат радиостанции, преимущественно популярно-развлекательный, в эфире веселые, добродушные и зажигательные хиты 90-х , 00-х годов. Как определяют сами создатели концепцию Радио Ваня — «что хотим, то и играем».
Тогда страна была как разбитое корыто, все в нищете, даже олигархи. А тогда страна должна была 160 миллиардов. У них не было денег на выборы. И что?
Известно что. Просто у нас политика такая. Сказали в Кремле: Мавроди — плохой, и все, как попугаи, повторяют. После того как «МММ» 1990-х закончилось, я ходил автографы раздавал, фотографировался. Иногда наивные бабки-дедки даже наезжали. Мужик узнал меня, подошел. Если б я пил, я б спился просто. Там мужики бухают, пиво или еще что-то.
Идешь мимо — они: «О, Леня! Иди бухнем! Сейчас я играю в модном «Театр. Я там сам одну сцену придумал. С Гитлером. Дело в том, что я тусовался с двойниками настоящими, и однажды Гитлер меня пригласил на свадьбу к Ленину. К Котленкову Анатолию Ивановичу. Про кого и сделан спектакль «Профессия Ленин» — он там главный герой, вот.
И Ленин говорит: Гитлер, извини, но я в свидетели возьму Леню Голубкова. Мол, мы хоть и двойники, но нас не поймут. Гитлер в ответ: «Обижусь! А она вставила эту сцену в спектакль. Там Ленин рассказывает: мол, закрутился роман, мы расписались. И тут выхожу я в роли Гитлера и говорю — а свидетелем у него на свадьбе должен был быть я, его друг из Ташкента, Александр Шишкин двойник Гитлера. А ведь мы с ним с детства росли. Плачу и ухожу».
Бахыт Килибаев режиссер «В 1990-м я приехал в Москву организовывать прокат фильма «Катарсис», и был у меня друг близкий — Леша Саморядов, известный драматург. Он приехал в гостиницу, где я жил, мы выпили, он мне рассказал историю, которая потом стала фильмом «Гонгофер». Мы разъехались, и через две недели я осознал, что эта история не выходит у меня из головы и что она очень хорошо подходит для сценария. Но на то, чтобы это снять, надо было найти деньги. Я пришел, все им рассказал, они подумали — ну и Сергей Пантелеевич сказал: типа да, я согласен. Я думаю — ну да, согласен он, а что это значит? И как-то выдавил из себя, что если уж он согласен, надо бы уже начинать финансирование, пленку вот купить. Отвечаю: «Двадцать тысяч».
Рублей, тех еще. Он выходит из комнаты молча и вскоре возвращается с пакетом — а в пакете два брикета красных червонцев, перевязанных банковскими лентами, — и протягивает мне. Мы сидим с продюсером, переглядываемся, говорим — надо, наверное, расписку какую-то написать? Сергей Пантелеевич спрашивает: «А вы что, сбегать собрались? Тогда идите, потом напишешь, как истратишь». Доверие, которое он нам оказал, безусловно, обязало и меня к такой же форме доверия. Вы не представляете, что тогда было.
У нас их много, к прибыли — говорят. Проснешься ночью, и видно при лампадке — ползает чернослив как будто. Ловят их в таз на хлеб, а старая Домнушка жалеет. Увидит — и скажет ласково, как цыпляткам: «ну, ну… шши! Соловьев выкупали и накормили. Насыпали яичек муравьиных, дали по таракашке скворцу и дроздику, и Горкин вытряхивает из банки в форточку: свежие приползут. И вот, я вижу — по лестнице подымается Денис, из кухни. Отец слушает, как трещит скворец, видит Дениса и поднимает зачем-то руку. А Денис идет и идет, доходит, — и ставит у ног ведро. Прикажете на кухню? Отец не находит слова, потом кричит, что Денис мошенник, потом запускает руку в ведро с ледышками и вытягивает черного налима. Налим вьется, словно хвостом виляет, синеватое его брюхо лоснится. И еще там ведерко, с белью больше, есть и налимчишки на подвар, щуренки, головлишки… Лицо у Дениса вздутое, глаза красные, — видно, всю ночь ловил. Выдай ему, Панкратыч, на чай целковый. Ну, марш, лешая голова, мошенник! Постой, как с водой? В прибыли шибко, за ночь вершков осьмнадцать. А так весело, ничего… Теперь не беспокойтесь, уж доглядим. А я дергаю Горкина и шепчу: «это ты сказал, я слышал, про рыбку! Тебя Бог в рай возьмет! И отец смеется. А налим — прыг из оставленного ведра, и запрыгал по лестнице, — держи его! Мы идем от обедни. Горкин идет важно, осторожно: медаль у него на шее, из Синода! Сегодня пришла с бумагой, и батюшка преподнес, при всем приходе, — «за доброусердие при ктиторе». Горкин растрогался, поцеловал обе руки у батюшки, и с отцом крепко расцеловался, и с многими. Стоял за свечным ящиком и тыкал в глаза платочком. Отец смеется: «и в ошейнике ходит, а не лает! Третья уже медаль, а две — «за хоругви присланы». Но эта — дороже всех: «за доброусердие ко Храму Божию». Лавочники завидуют, разглядывают медаль. Горкин показывает охотно, осторожно, и все целует, как показать. Ему говорят: «скоро и почетное тебе гражданство выйдет! У лавки стоит низенький Трифоныч, в сереньком армячке, седой. Я вижу одним глазком: прячет он что-то сзади. Я знаю что: сейчас поднесет мне кругленькую коробочку из жести, фруктовое монпансье «ландрин». Я даже слышу — новенькой жестью пахнет и даже краской. И почему-то стыдно идти к нему. А он все манит меня, присаживается на корточки и говорит так часто: — Имею честь поздравить с высокорадостным днем Благовещения, и пожалуйте пальчик, — он цепляет мизинчик за мизинчик, подергает и всегда что-нибудь смешное скажет: — От Трифоныча-Юрцова, господина Скворцова, ото всего сердца, зато без перца… — и сунет в руку коробочку. А во дворе сидит на крылечке Солодовкин с вязанкой клеток под черным коленкором. Он в отрепанном пальтеце, кажется — очень бедный. Но говорит, как важный, и здоровается с отцом за руку. Солодовкин жмет руку Горкину, смотрит медаль и хвалит. Слыхал ты его у Егорова в Охотном, облюбовал. Сделаем ему лепетицию. Солодовкин запускает руку под коленкор, там начинается трепыхня, и в руке Солодовкина я вижу птичку. Держи — не мни… — говорит он строго. Так, молодец. А — «Вчера я растворил темницу воздушной пленницы моей»? Надо обязательно знать, как можно! Теперь сам будешь, на практике. В небо гляди, как она запоет, улетая. Я до того рад, что даже не вижу птичку, — серенькое и тепленькое у меня в руках. Я разжимаю пальцы и слышу — пырхх… — но ничего не вижу. Вторую я уже вижу, на воробья похожа. Я даже ее целую и слышу, как пахнет курочкой. И вот, она упорхнула вкось, вымахнула к сараю, села… — и нет ее! Мне дают и еще, еще. Это такая радость! Пускают и отец, и Горкин. А Солодовкин все еще достаёт под коленкором. Старый кучер Антип подходит, и ему дают выпустить. В сторонке Денис покуривает трубку и сплевывает в лужу. Отец зовет: «иди, садовая голова! Въезжает наша новая пролетка, вылезают наши и тоже выпускают. Проходит Василь-Василич, очень парадный, в сияющих сапогах — в калошах, грызет подсолнушки. Достает серебряный гривенник и дает Солодовкину — «ну-ка, продай для воли! Солодовкин швыряет гривенник, говорит: «для общего удовольствия пускай! Одни теперь тенора остались, — говорит Солодовкин, — пойдем к тебе чай пить с пирогами. Господина Усатова посмотрим. Какого — «господина Усатова»? Отец говорит, что есть такой в театре певец. Усатов, как соловей. Кричат на крыше. Это Горкин. Он машет шестиком с тряпкой и кричит — шиш!.. Гоняет голубков, я знаю. С осени не гонял. Мы останавливаемся и смотрим. Белая стая забирает выше, делает круги шире… вертится турманок. Это — чистяки Горкина, его «слабость». Где-то он их меняет, прикупает и в свободное время любит возиться на чердаке, где голубятня. Часто зовет меня, — как праздник! У него есть «монашек», «галочка», «шилохвостый», «козырные», «дутики», «путы-ноги», «турманок», «паленый», «бронзовые», «трубачи», — всего и не упомнишь, но он хорошо всех знает. Сегодня радостный день, и он выпускает голубков — «по воле». Мы глядим, или, пожалуй, слышим, как «галочка-то забирает», как «турманок винтится». От стаи — белый, снежистый блеск, когда она начинает «накрываться» или «идти вертушкой». Нам объясняет Солодовкин. Он кричит Горкину — «галочку подопри, а то накроют! Отец удерживает — «старик, сорвешься! Я вижу и Василь-Василича на крыше, и Дениса, и кучера Гаврилу, который бросил распрягать лошадь в ползет по пожарной лестнице. Василь-Василич хватает у него гонялку и так наяривает, что стая опять взмывает, забирает над «галочкой», турманок валится на нее, «головку ей крутит лихо», и «галочка» опять в стае — «освоилась». Мясникова стая пролетает на стороне — «утерлась»! Горкин грозит кулаком куда-то, начинает вытирать лысину. Поблескивая, стайка садится ниже, завинчивая полет. Горкин, я вижу, крестится: рад, что прибилась «галочка». Все чистяки на крыше, сидят рядком. Горкин цапается за гребешки, сползает задом. Лужи и слуховые окна пускают зайчиков: кажется, что и солнце играет с нами, веселое, как на Пасху. Такая и Пасха будет! Пахнет рыбными пирогами с луком. Кулебяка с вязигой — называется «благовещенская», на четыре угла: с грибами, с семгой, с налимьей печенкой и с судачьей икрой, под рисом, — положена к обеду, а пока — первые пироги. Звенят вперебойку канарейки, нащелкивает скворец, но соловьи что-то не распеваются, — может быть, перекормлены? И «Усатов» не хочет петь: «стыдится, пока не обвисится». Юркий и востроносый Солодовкин, похожий на синичку, — так говорит отец, — пьет чай вприкуску, с миндальным молоком и пирогами, и все говорит о соловьях. У него их за сотню, по всем трактирам первой руки. Наезжают из Санкт-Петербурга даже, всякие — и поставленные, и графы, и… Зовут в Санкт-Петербург к министрам, да туда надобно в сюртуке-параде… А, не стоит! А в Питере я всех охотников знаю — плень-плень да трень-трень, да фитьюканье, а россыпи тонкой или там перещелка и не проси. Четыре медали за моих да аттестаты. А у Бакастова в Таганке висит мой полноголосый, протодьяконом его кличут… так — скажешь — с ворону будет, а ме-ленький, чисто кенарь. Охота моя, а барышей нет. А «Усатов», как Спасские часы, без пробоя. Вешайте со скворцами — не развратится. Сурьезный соловей сразу нипочем не распоется, знайте это за правило, как равно хорошая собака. Отец говорит ему, что жавороночек-то… запел! Солодовкин делает в себя, глухо, — ага! Отец вынимает за проспор, подвигает к Солодовкину беленькую бумажку, но тот, не глядя, отодвигает: «товар по цене, цена — по слову». До Николы бы не запел, деньги назад бы отдал, а жавороночка на волю выпустил, как из училища выгоняют, — только бы и всего. Потом показывает на дудочках, как поет самонастоящий жаворонок. И вот, мы слышим — звонко журчит из кабинета, будто звенят по стеклышкам. Все сидят очень тихо. Солодовкин слушает на руке, глаза у него закрыты. Канарейки мешают только… Вечер золотистый, тихий. Небо до того чистое, зеленовато-голубое, — самое Богородичкино небо. Отец с Горкиным и Василь-Василичем объезжали Москва-реку: порядок, везде — на месте. Мы только что вернулись из-под Новинского, где большой птичий рынок, купили белочку в колесе и чучелок. Вечернее солнце золотом заливает залу, и канарейки в столовой льются на все лады. Но соловьи что-то не распелись. Светлое Благовещенье отходит. Скоро и ужинать. Отец отдыхает в кабинете, я слоняюсь у белочки, кормлю орешками. В форточку у ворот слышно, как кто-то влетает вскачь. Кричат, бегут… Кричит Горкин, как дребезжит: «робят подымай-буди! На дворе крик стоит. Отец кричит в форточку из кабинета — «эй, запрягать полки, грузить еще якорей, канатов! На отце высокие сапоги, кургузка, круглая шапочка, револьвер и плетка. Из верхних сеней я вижу, как бежит Горкин, на бегу надевая полушубок, стоят толпою рабочие, многие босиком; поужинали только, спать собирались лечь. Отец верхом, на взбрыкивающей под ним Кавказке, отдает приказания; одни — под Симонов, с Горкиным, другие — под Краснохолмский, с Васильем-Косым, третьи, самые крепыши и побойчей, пока с Денисом, под Крымский мост, а позже и он подъедет, забросные якоря метать — подтягивать. И отец проскакал за ворота. Я понимаю, что далеко где-то срезало наши барки, и теперь-то они плывут. Водолив с Ильинского проскакал пять часов, — такой-то везде разлив, чуть было не утоп под Сетунькой! Полный ледоход от верху, катится вода — за час по четверти. Орут — «эй, топорики-ломики забирай, айда! Нагружают полки канатами и якорями, — и никого уже на дворе, как вымерло. Отец поскакал на Кунцево через Воробьевы Горы. Денис, уводя партию, окрикнул: «эй, по две пары чтобы рукавиц… сожгет! Все сбились в детскую, все в тревоге. Сидят и шепчутся. Слышу — жавороночек опять поет, иду на цыпочках к кабинету и слушаю. Думаю о большой реке, где теперь отец, о Горкине, — под Симоновом где-то… Едва светает, и меня пробуждают голоса. Веселые голоса, в передней! Я вспоминаю вчерашнее, выбегаю в одной рубашке. Отец, бледный, покрытый грязью до самых плеч, и Горкин, тоже весь грязный и зазябший, пьют чай в передней. Василь-Василич приткнулся к стене, ни на кого не похож, пьет из стакана стоя. Голова у него обвязана. У отца на руке повязка — ожгло канатом. Валит из самовара пар, валит и изо ртов, клубами: хлопают кипяток. Отец макает бараночку, Горкин потягивает с блюдца, почмокивает сладко. Денис-молодчик на все якорьки накинул и развернул… знаешь Дениса-разбойника, солдата? И Горка наш, старина, и Василь-Косой… все! Кланяйся им, да ниже!.. Порадовали, чер… молодчики! Сколько, скажешь, давать ребятам, а? И тормошит-тормошит меня. Ведра четыре робятам надо бы… Пя-ать?!. Ну, Господь сам видал чего было. Отец дает мне из своего стакана, Горкин сует бараночку. Уже совсем светло, и чижик постукивает в клетке, сейчас заведет про паголенки. Горкин спит на руке, похрапывает. Отец берет его за плечи и укладывает в столовой на диване. Василь-Василича уже нет. Отец потирает лоб, потягивается сладко и говорит, зевая: — А иди-ка ты, чижик, спать?.. Пасха Пост уже на исходе, идет весна. Прошумели скворцы над садом, — слыхал их кучер, — а на Сорок Мучеников прилетели и жаворонки. Каждое утро вижу я их в столовой: глядят из сухарницы востроносые головки с изюминками в глазках, а румяные крылышки заплетены на спинке. Жалко их есть, так они хороши, и я начинаю с хвостика. Отпекли на Крестопоклонной маковые «кресты», — и вот уж опять она, огромная лужа на дворе. Бывало, отец увидит, как плаваю я по ней на двери, гоняюсь с палкой за утками, заморщится и крикнет: — Косого сюда позвать!.. Василь-Василич бежит опасливо, стреляя по луже глазом. Я знаю, о чем он думает: «ну, ругайтесь… и в прошлом году ругались, а с ней все равно не справиться! Опять у тебя она? Барки по ней гонять?!. Всосет — и еще пуще станет. Из-под себя, что ли, напущает?.. Спокон веку она такая, топлая… Да оно ничего-с, к лету пообсохнет, и уткам природа есть… Отец поглядит на лужу, махнет рукой. Кончили возку льда. Зеленые его глыбы лежали у сараев, сияли на солнце радугой, синели к ночи. Веяло от них морозом. Ссаживая коленки, я взбирался по ним до крыши сгрызать сосульки. Ловкие молодцы, с обернутыми в мешок ногами, — а то сапоги изгадишь! До самой весны не встанет. Им поднесли по шкалику, они покрякали: — Хороша-а… Крепше ледок скипится. Прошел квартальный, велел: мостовую к Пасхе сколоть, под пыль! Тукают в лед кирками, долбят ломами — до камушка. А вот уж и первая пролетка. Бережливо пошатываясь на ледяной канавке, сияя лаком, съезжает она на мостовую. Щеголь-извозчик крестится под новинку, поправляет свою поярку и бойко катит по камушкам с первым веселым стуком. В кухне под лестницей сидит гусыня-злюка. Когда я пробегаю, она шипит по-змеиному и изгибает шею — хочет меня уклюнуть. Скоро Пасха! Принесли из амбара «паука», круглую щетку на шестике, — обметать потолки для Пасхи. У Егорова в магазине сняли с окна коробки и поставили карусель с яичками. Я подолгу любуюсь ими: кружатся тихо-тихо, одно за другим, как сон. На золотых колечках, на алых ленточках. Сахарные, атласные… В булочных — белые колпачки на окнах с буковками — X. Даже и наш Воронин, у которого «крысы в квашне ночуют», и тот выставил грязную картонку: «принимаются заказы на куличи и пасхи и греческие бабы»! И почему-то греческие! Василь-Василич принес целое ведро живой рыбы — пескариков, налимов, — сам наловил наметкой. Отец на реке с народом. Как-то пришел веселый, поднял меня за плечи до соловьиной клетки и покачал. Плоты погнали!.. И покрутил за щечку. Василь-Василич стоит в кабинете на порожке. На нем сапоги в грязи. Говорит хриплым голосом, глаза заплыли. Сейчас прямо из… — Из кабака? Тридцать гонок березняку, двадцать сосны и елки, на крылах летят-с!.. И барки с лесом, и… А у Паленова семнадцать гонок вдрызг расколотило, вроссыпь! А при моем глазе… у меня робята природные, жиздринцы! Отец доволен: Пасха будет спокойная. В прошлом году заутреню на реке встречали. Сала на заливку куплено. Лиминацию в три дни облепортуем-с. А как в приходе прикажете-с? Прихожане летось обижались, лиминации не было. На лодках народ спасали под Доргомиловом… не до лиминации!.. Говорят про щиты, и звезды, про кубастики, шкалики, про плошки… про какие-то «смолянки» и зажигательные нитки. Приман к нашему приходу-с. Возьмешь от квартального, записку на дозволение. Сколько там надо… понимаешь? Высоконько только?.. Да для Божьего дела-с… воздаст-с! Как говорится, у Бога всего много. Пьяного только не пускай, еще сорвется. Да он, будь-п-койны-с, себя уберегет. В кумполе лючок слуховой, под яблочком… он, стало быть, за яблочко причепится, захлестнется за шейку, подберется, ко кресту вздрочится, за крест зачепится-захлестнется, в петельке сядет — и качай! Новые веревки дам. А с вами-то мы, бывало… на Христе-Спасителе у самых крестов качали, уберег Господь. Прошла «верба». Вороха роз пасхальных, на иконы и куличи, лежат под бумагой в зале. Страстные дни. Я еще не говею, но болтаться теперь грешно, и меня сажают читать Евангелие. Прочтешь страничку, с «морским жителем» поиграешь, с вербы, в окно засмотришься. Горкин пасочницы как будто делает! Я кричу ему в форточку, он мне машет. На дворе самая веселая работа: сколачивают щиты и звезды, тешут планочки для — X. На приступке сарая, на солнышке, сидит в полушубке Горкин, рукава у него съежены гармоньей. Называют его — «филёнщик», за чистую работу. Он уже не работает, а так, при доме. Отец любит с ним говорить и всегда при себе сажает. Горкин поправляет пасочницы.
ТОП-100 РУССКИХ ТАНЦЕВАЛЬНЫХ ХИТОВ
Все песни были найдены в свободном доступе сети интернет, а файлы с произведениями не хранятся и не загружаются на наш сервер. Если Вы являетесь правообладателем или лицом, представляющим правообладателя, и не хотите чтобы страница с произведением, нарушающие Ваши права, присутствовала на сайте, воспользуйтесь данной формой DMCA.
Приман к нашему приходу-с. Возьмешь от квартального, записку на дозволение. Сколько там надо… понимаешь? Высоконько только?.. Да для Божьего дела-с… воздаст-с! Как говорится, у Бога всего много. Пьяного только не пускай, еще сорвется. Да он, будь-п-койны-с, себя уберегет.
В кумполе лючок слуховой, под яблочком… он, стало быть, за яблочко причепится, захлестнется за шейку, подберется, ко кресту вздрочится, за крест зачепится-захлестнется, в петельке сядет — и качай! Новые веревки дам. А с вами-то мы, бывало… на Христе-Спасителе у самых крестов качали, уберег Господь. Прошла «верба». Вороха роз пасхальных, на иконы и куличи, лежат под бумагой в зале. Страстные дни. Я еще не говею, но болтаться теперь грешно, и меня сажают читать Евангелие. Прочтешь страничку, с «морским жителем» поиграешь, с вербы, в окно засмотришься. Горкин пасочницы как будто делает!
Я кричу ему в форточку, он мне машет. На дворе самая веселая работа: сколачивают щиты и звезды, тешут планочки для — X. На приступке сарая, на солнышке, сидит в полушубке Горкин, рукава у него съежены гармоньей. Называют его — «филёнщик», за чистую работу. Он уже не работает, а так, при доме. Отец любит с ним говорить и всегда при себе сажает. Горкин поправляет пасочницы. Я смотрю, как он режет кривым резачком дощечку. Пока жив, учись.
Гляди вот, винограды сейчас пойдут… Он ковыряет на дощечке, и появляется виноград! Потом вырезает «священный крест», иродово копье и лесенку — на небо! Потом удивительную птичку, потом буковки — X. Замирая от радости, я смотрю. Старенькие у него руки, в жилках. Это голубок, Дух-Свят. Я тебе, погоди, заветную вырежу пасочку. Будешь Горкина поминать. И ложечку тебе вырежу… Станешь щи хлебать — глядишь, и вспомнишь.
Вот и вспомнил. И все-то они ушли… Я несу от Евангелий страстную свечку, смотрю на мерцающий огонек: он святой. Тихая ночь, но я очень боюсь: погаснет! Донесу — доживу до будущего года. Старая кухарка рада, что я донес. Она вымывает руки, берет святой огонек, зажигает свою лампадку, и мы идем выжигать кресты. Выжигаем над дверью кухни, потом на погребице, в коровнике… — Он теперь никак при хресте не может. Спаси Христос… — крестясь, говорит она и крестит корову свечкой. Корова смотрит задумчиво и жует.
Ходит и Горкин с нами. Берет у кухарки свечку и выжигает крестик над изголовьем в своей каморке. Много там крестиков, с прежних еще годов. Кажется мне, что на нашем дворе Христос. И в коровнике, и в конюшнях, и на погребице, и везде. В черном крестике от моей свечки — пришел Христос. И все — для Него, что делаем. Двор чисто выметен, и все уголки подчищены, и под навесом даже, где был навоз. Необыкновенные эти дни — страстные, Христовы дни.
Мне теперь ничего не страшно: прохожу темными сенями — и ничего, потому что везде Христос. У Воронина на погребице мнут в широкой кадушке творог. Толстый Воронин и пекаря, засучив руки, тычут красными кулаками в творог, сыплют в него изюму и сахарку и проворно вминают в пасочницы. Дают попробовать мне на пальце: ну, как? Кисло, но я из вежливости хвалю. У нас в столовой толкут миндаль, по всему дому слышно. Я помогаю тереть творог на решетке. Золотистые червячки падают на блюдо, — совсем живые! Протирают все, в пять решет; пасох нам надо много.
Для нас — самая настоящая, пахнет Пасхой. Потом — для гостей, парадная, еще «маленькая» пасха, две людям, и еще — бедным родственникам. Для народа, человек на двести, делает Воронин под присмотром Василь-Василича, и плотники помогают делать. Печет Воронин и куличи народу. Василь-Василич и здесь, и там. Ездит на дрожках к церкви, где Ганька-маляр висит — ладит крестовый щит. Пойду к Плащанице и увижу. На дворе заливают стаканчики. Из амбара носят в больших корзинах шкалики, плошки, лампионы, шары, кубастики — всех цветов.
У лужи горит костер, варят в котле заливку. Василь-Василич мешает палкой, кладет огарки и комья сала, которого «мышь не ест». Стаканчики стоят на досках, в гнездышках, рядками, и похожи на разноцветных птичек. Шары и лампионы висят на проволках. Главная заливка идет в Кремле, где отец с народом. А здесь — пустяки, стаканчиков тысячка, не больше. Я тоже помогаю, — огарки ношу из ящика, кладу фитили на плошки. И до чего красиво! На новых досках, рядочками, пунцовые, зеленые, голубые, золотые, белые с молочком… Покачиваясь, звенят друг в дружку большие стеклянные шары, и солнце пускает зайчики, плющится на бочках, на луже.
Ударяют печально, к Плащанице. Путается во мне и грусть, и радость: Спаситель сейчас умрет… и веселые стаканчики, и миндаль в кармашке, и яйца красить… и запахи ванили и ветчины, которую нынче запекли, и грустная молитва, которую напевает Горкин, — «Иуда нечести-и-вый… си-рибром помрачи-и-ися…» Он в новом казакинчике, помазал сапоги дегтем, идет в церковь. Перед Казанской толпа, на купол смотрят. У креста качается на веревке черненькое, как галка. Это Ганька, отчаянный. Толкнется ногой — и стукнется. Дух захватывает смотреть. Слышу: картуз швырнул! Мушкой летит картуз и шлепает через улицу в аптеку.
Василь-Василич кричит: — Эй, не дури… ты! Стаканчики примай!.. Даже и квартальный смотрит. Подкатывает отец на дрожках. В Кремле нехватка… — торопит он и быстро взбирается на кровлю. Лестница составная, зыбкая. Лезет и Василь-Василич. Он тяжелей отца, и лестница прогибается дугою. Поднимают корзины на веревках.
Отец бегает по карнизу, указывает, где ставить кресты на крыльях. Ганька бросает конец веревки, кричит — давай! Ему подвязывают кубастики в плетушке, и он подтягивает к кресту. Сидя в петле перед крестом, он уставляет кубастики. Поблескивает стеклом. Теперь самое трудное: прогнать зажигательную нитку. Спорят: не сделать одной рукой, держаться надо! Ганька привязывает себя к кресту. У меня кружится голова, мне тошно… — Готовааа!..
Принимай нитку-у..! Сверкнул от креста комочек. Говорят — видно нитку по куполу! Ганька скользит из петли, ползет по «яблоку» под крестом, ныряет в дырку на куполе. Покачивается пустая петля. Ганька уже на крыше, отец хлопает его по плечу. Ганька вытирает лицо рубахой и быстро спускается на землю. Его окружают, и он показывает бумажку: — Как трешницы-то охватывают! Глядит на петлю, которая все качается.
Он очень бледный, идет, пошатываясь. В церкви выносят Плащаницу. Мне грустно: Спаситель умер. Но уже бьется радость: воскреснет, завтра! Золотой гроб, святой. Смерть — это только так: все воскреснут. Я сегодня читал в Евангелии, что гробы отверзлись и многие телеса усопших святых воскресли. И мне хочется стать святым, — навертываются даже слезы. Горкин ведет прикладываться.
Плащаница увита розами. Под кисеей, с золотыми херувимами, лежит Спаситель, зеленовато-бледный, с пронзенными руками. Пахнет священно розами. С притаившейся радостью, которая смешалась с грустью, я выхожу из церкви. По ограде навешены кресты и звезды, блестят стаканчики. Отец и Василь-Василич укатили на дрожках в Кремль, прихватили с собой и Ганьку. Горкин говорит мне, что там лиминация ответственная, будет глядеть сам генерал-и-губернатор Долгоруков. А Ганьку «на отчаянное дело взяли». У нас пахнет мастикой, пасхой и ветчиной.
Полы натерты, но ковров еще не постелили. Мне дают красить яйца. Смотрю на образ, и все во мне связывается с Христом: иллюминация, свечки, вертящиеся яички, молитвы, Ганька, старичок Горкин, который, пожалуй, умрет скоро… Но он воскреснет! И я когда-то умру, и все. И потом встретимся все… и Васька, который умер зимой от скарлатины, и сапожник Зола, певший с мальчишками про волхвов, — все мы встретимся там. И Горкин будет вырезывать винограды на пасочках, но какой-то другой, светлый, как беленькие души, которые я видел в поминаньи. Стоит Плащаница в Церкви, одна, горят лампады. Он теперь сошел в ад и всех выводит из огненной геенны. И это для Него Ганька полез на крест, и отец в Кремле лазит на колокольню, и Василь-Василич, и все наши ребята, — все для Него это!
Барки брошены на реке, на якорях, там только по сторожу осталось. И плоты вчера подошли. Скучно им на темной реке, одним. Но и с ними Христос, везде… Кружатся в окне у Егорова яички. Я вижу жирного червячка с черной головкой с бусинками-глазами, с язычком из алого суконца… дрожит в яичке. Большое сахарное яйцо я вижу — и в нем Христос. Великая Суббота, вечер. В доме тихо, все прилегли перед заутреней. Я пробираюсь в зал — посмотреть, что на улице.
Народу мало, несут пасхи и куличи в картонках. В зале обои розовые — от солнца, оно заходит. В комнатах — пунцовые лампадки, пасхальные: в Рождество были голубые?.. Постлали пасхальный ковер в гостиной, с пунцовыми букетами. Сняли серые чехлы с бордовых кресел. На образах веночки из розочек. В зале и в коридорах — новые красные «дорожки». В столовой на окошках — крашеные яйца в корзинах, пунцовые: завтра отец будет христосоваться с народом. В передней — зеленые четверти с вином: подносить.
На пуховых подушках, в столовой на диване, — чтобы не провалились! Пахнет от них сладким теплом душистым. Тихо на улице. Со двора поехала мохнатая телега, — повезли в церковь можжевельник. Совсем темно. Вспугивает меня нежданный шепот: — Ты чего это не спишь, бродишь?.. Это отец. Он только что вернулся. Я не знаю, что мне сказать: нравится мне ходить в тишине по комнатам и смотреть, и слушать, — другое все!
Отец надевает летний пиджак и начинает оправлять лампадки. Это он всегда сам: другие не так умеют. Он ходит с ними по комнатам и напевает вполголоса: «Воскресение Твое Христе Спасе… Ангели поют на небеси…» И я хожу с ним. На душе у меня радостное и тихое, и хочется отчего-то плакать. Смотрю на него, как становится он на стул, к иконе, и почему-то приходит в мысли: неужели и он умрет!.. Он ставит рядком лампадки на жестяном подносе и зажигает, напевая священное. Их очень много, и все, кроме одной, пунцовые. Малиновые огоньки спят — не шелохнутся. И только одна, из детской, — розовая, с белыми глазками, — ситцевая будто.
Ну, до чего красиво! Смотрю на сонные огоньки и думаю: а это святая иллюминация, Боженькина. Я прижимаюсь к отцу, к ноге. Он теребит меня за щеку. От его пальцев пахнет душистым, афонским, маслом. От сдерживаемой ли радости, от усталости этих дней, или от подобравшейся с чего-то грусти, — я начинаю плакать, прижимаюсь к нему, что-то хочу сказать, не знаю… Он подымает меня к самому потолку, где сидит в клетке скворушка, смеется зубами из-под усов. Потом достает из стола… золотое яичко на цепочке! А ну, открой-ка… Я с трудом открываю ноготочком. Хруп, — пунцовое там и золотое.
В серединке сияет золотой, тяжелый; в боковых кармашках — новенькие серебряные. Чудесный кошелечек! Я целую ласковую руку, пахнущую деревянным маслом. Он берет меня на колени, гладит… — И устал же я, братец… а все дела. Сосни-ка, лучше, поди, и я подремлю немножко. О, незабвенный вечер, гаснущий свет за окнами… И теперь еще слышу медленные шаги, с лампадкой, поющий в раздумьи голос — Ангели поют на не-бе-си-и… Таинственный свет, святой. В зале лампадка только. На большом подносе — на нем я могу улечься — темнеют куличи, белеют пасхи. Розы на куличах и красные яйца кажутся черными.
Входят на носках двое, высокие молодцы в поддевках, и бережно выносят обвязанный скатертью поднос. Им говорят тревожно: «Ради Бога, не опрокиньте как! Понесли святить в церковь. Идем в молчаньи по тихой улице, в темноте. Звезды, теплая ночь, навозцем пахнет. Слышны шаги в темноте, белеют узелочки. В ограде парусинная палатка, с приступочками. Пасхи и куличи, в цветах, — утыканы изюмом. Редкие свечечки.
Пахнет можжевельником священно. Горкин берет меня за руку. А сам с Василичем в Кремле, после и к нам приедет. А здесь командую я с тобой. Он ведет меня в церковь, где еще темновато, прикладывает к малой Плащанице на столике: большую, на Гробе, унесли. Образа в розанах. На мерцающих в полутьме паникадилах висят зажигательные нитки. В ногах возится можжевельник. Священник уносит Плащаницу на голове.
Горкин в новой поддевке, на шее у него розовый платочек, под бородкой. Свечка у него красная, обвита золотцем. Едва пробираемся в народе. Пасочная палатка — золотая от огоньков, розовое там, снежное. Горкин наказывает нашим: — Жди моего голосу! Как показался ход, скричу — вали! Ты, Степа… Аким, Гриша… Нитку я подожгу, давай мне зажигальник! Четвертая — с колокольни. Митя, тама ты?!.
Как в большой ударишь разов пяток, сейчас на красный-согласный переходи, с перезвону на трезвон, без задержки… верти и верти во все! Опосля сам залезу. По-нашему, по-ростовски! Ну, дай Господи… У него дрожит голос. Мы стоим с зажигальником у нитки. С паперти подают — идет! Уже слышно — …Ангели по-ют на небеси-и..! Полыхнули «смолянки», и огненный змей запрыгал во всех концах, роняя пылающие хлопья. Огненный змей взметнулся, разорвался на много змей, взлетел по куполу до креста… и там растаял.
В черном небе алым Крестом воздвиглось! Сияют кресты на крыльях, у карнизов. На белой церкви светятся мягко, как молочком, матово-белые кубастики, розовые кресты меж ними, зеленые и голубые звезды. Сияет — X. На пасочной палатке тоже пунцовый крестик. Вспыхивают бенгальские огни, бросают на стены тени — кресты, хоругви, шапку архиерея, его трикирий. И все накрыло великим гулом, чудесным звоном из серебра и меди. Хрис-тос воскре-се из ме-ртвых… — Ну, Христос Воскресе… — нагибается ко мне радостный, милый Горкин. Трижды целует и ведет к нашим в церковь.
Священно пахнет горячим воском и можжевельником. Звон в рассвете, неумолкаемый. В солнце и звоне утро. Пасха, красная. И в Кремле удалось на славу. Сам Владимир Андреич Долгоруков благодарил! Василь-Василич рассказывает: — Говорит — удружили. К медалям приставлю, говорит. Такая была… поддевку прожег!
Показывает: руки вытянуты вперед. Когда говорится «морковка», кисти рук опускаются вниз, когда говорится «капуста», поднимаются вверх. Главное — не поддаться на «провокации» ведущего и правильно показывать «капусту» и «морковку». Ведущий предлагает выполнять его команды только в том случае, если он произнесет обращение «ребята». Например: «Ребята, хлопните в ладоши», — все должны хлопнуть. Полиглот Ведущий предлагает детям поговорить на разных языках.
На самом деле это очень просто: выбирается любая песня, которая известна всем например, «Жили у бабуси…» , и все гласные в этой песне заменяются одной, например, «а». Получается: «Жала а бабаса…» Так поется 1 куплет, и этот язык можно назвать английским. А теперь споем по-французски: «Жулу у бубусу…» И т. Вожатый повторяет с группами фразы, чтобы они запомнили.
Играть можно безлимитно до 6 утра! Действуют специальные цены для школьников, студентов и семей. Никакой почасовой оплаты — экономим ваши деньги и продлеваем удовольствие от игры!
веселая зажигательная (найдено 80 песен)
| Танцевальная поп-музыка - музыка - каталог треков | Жанр Танцевальная музыка: ONEIL, Jaxomy, Agatino Romero и другие. |
| Русская дискотека 2023-2024 | Танцевальная музыка имеет множество ритмов, которые помогают создать веселую, позитивную атмосферу. |
| Лучшая танцевальная музыка listen online | Бесплатно скачать Весёлые Зажигательные Танцевальные Песни в mp3. Мы нашли 20 песен для скачивания, рекомендуем загрузить первый файл САМАЯ ЗАВОДНАЯ и ЗАЖИГАТЕЛЬНАЯ ДИСКОТЕКА 2018 / ТАНЦЕВАЛЬНЫЕ 3 размером 205.11 MB. |
| Энергичная фоновая музыка без слов скачать и слушать онлайн | Смешные (242 шт.). |
зажигательная дискотека (найдено 25 песен)
| Весёлая музыка для видео без ап | Выбор Kaitana: любимые песни от бой-бендов. |
| 25 треков, которые спасут любую вечеринку • ТНТ MUSIC — Здесь твоя музыка | У нас можно прослушать онлайн и скачать сборник Весёлые песни 2023 бесплатно в хорошем качестве 320/Кбс. |