Читать стих поэта Маргарита Агашина — Второе февраля на сайте РуСтих: лучшие, красивые стихотворения русских и зарубежных поэтов классиков о любви, природе, жизни, Родине для детей и взрослых. Второе февраля — Агашина Маргарита, читать стих на сайте [HOST]. Маргарита Константиновна Агашина (1924 -1999) – поэт не только нашей родной волгоградской земли, но и необъятной России. Стихотворение Маргариты Агашиной "Горит на земле Волгограда" — Анастасия Дмитриевна, Волжский, Волгоградская область. 1975 [1] Парнишка, сочиняющий стихи Бывают в жизни глупые обиды: не спишь из-за какой-то чепухи.
Маргарита Агашина
Агашина даже написала стихи «Не уезжай, Пономаренко» (как бы привлекая за образец старинное «Не уезжай ты, мой голубчик»). МАРГАРИТА АГАШИНА ВТОРОЕ ФЕВРАЛЯ В свой срок – не поздно и не рано – придёт зима, замрёт земля. на суд людской! МАРГАРИТА АГАШИНА ВТОРОЕ ФЕВРАЛЯ В свой срок – не поздно и не рано – придёт зима, замрёт земля. Стихи Маргариты Агашиной пропитывает ярчайшая эмоциональная окраска, в каждую из строк поэтесса вкладывает свои ощущения и видение мира. Поэтесса Маргарита Агашина, которой «повезло» родиться 29 февраля.
Поэтическая минутка с Маргаритой Агашиной
Автор: Администратор, размещено в: Новости, комментарии: 0. Маргарита Агашина Второе февраля. Эта жизненная позиция, на которой стоит лирическая героиня Маргариты Агашиной, приносит неизменный успех ее творчеству, вызывает чувство сопереживания читателя, без которого поэзия просто-напросто не может жить. Агашина даже написала стихи «Не уезжай, Пономаренко» (как бы привлекая за образец старинное «Не уезжай ты, мой голубчик»). Но опять от края и до края встал народ за Родину стеной; не в стихах, а в битвах повторяя быль, сейчас рассказанную мной.
В 80-е Маргарита Агашина посвятила «ВП» стихи
Любой стих можно распечатать. Читайте известные произведения поэта, оставляйте отзыв и голосуйте за лучшие стихи Маргариты Агашиной.
Памяти Маргариты Агашиной Годы жизни: 29. Маргарита Константиновна снята среди изумрудных майских березок в сквере над рекой Царицей. Маленькая и грустная — выглядит она на портрете очень трогательно. Десяток других ее снимков перебираю время от времени, когда и самой взгрустнется, остро захочется пожалковать о жизни, посоветоваться с ней… Фотографическая Маргарита Агашина откликается и сочувствует мне, как и при жизни — без слов, без ахов-охов, — одними глазами.
Но есть фотография, щелкнутая, кстати, тем же Колей Антимоновым, на которой мы с Агашиной наспех втиснуты в одно рыхлое бордовое кресло, стоящее в главном кабинете Дома литераторов — во времена моих первых лет службы ответственным секретарем писательской организации. Фотография не просто смешная, но нелепая: сдавленные круглыми боковинами кресла, обе какие-то деформированные, абсолютно серые в будних своих одеждах, плохо причесанные, очень несовместимые… Смысл изображения прочитывается не слишком весело: провинциальные поэтессы, принужденные теснить друг друга, непохожие во всем, разновеликие не только внешне, но и по жребию судьбы. Одна другую не отторгает, но и не принимает до конца. Этот снимок мучает меня, я никому его не показываю, но и порвать, естественно, не могу. Прячу фотографию в самый конец альбома, но почему-то чаще всего натыкаюсь именно на нее. Дело не в снимках, конечно… И речь не обо мне.
Но фотография эта странным образом проецируется на момент моего знакомства с Маргаритой Константиновной, когда, придирчиво окинув меня взглядом с ног до головы, она насмешливо произнесла: «Разве бывают такие поэтессы? Потепление шло медленно, и мы подружились наконец. Тем не менее холодок отчуждения пробегал между нами иногда. Собственно, долгие рассуждения о снимке и сводились к этому. Наши отношения я бы назвала осторожной дружбой, а если совсем честно, то степень ее осторожности была существенно значительнее моей. Маргарита Константиновна имела на это право.
Так получилось, что несколько раз я сочиняла на Агашину служебные характеристики. Ее часто награждали, представляли, избирали, посылали в командировки — характеристик требовалось много, причем в определенной казенной стилистике: умная, честная, принципиальная, морально-устойчивая, патриотически-настроенная и так далее. Сегодня, как ни странно, точнее этих дежурных определений ее человеческой сути подобрать трудно. Помимо редкой поэтической одаренности она была человеком высокого достоинства, которого никогда не теряла. Спокойная уверенность в себе не имела ничего общего с самоуверенностью, и людям рядом с ней становилось теплее, появлялось чувство защищенности, чего так не хватает ранимым поэтическим душам. Но и строга была на редкость — на дух не переносила хамскую агрессивную графоманию, да и униженную тоже.
Во главе жизненных и творческих принципов для нее всегда оставалась нравственная чистота. В страшном сне не могло присниться, чтобы Агашина использовала чужую строку, скопировала чью-то интонацию, подсмотрела и украла чужой образ. Такое мелкое литературное хулиганство свойственно, да и простительно, лишь безликим стихотворцам с пустенькой душой и блудливой натурой. При всей ее певучей пластичности, думается мне, стихи Агашина писала будто землю пахала, снопы вязала, жито молотила. Капельки пота на лице, сбитые в кровь руки, горькая бабья припевка для поддержки духа — все просто, ясно, красиво, мудро. Более чем за пятидесятилетний творческий путь в двадцати ее книжках есть, конечно, и неудачи, и повторы, и минутная взгальность, и упрямое отстаивание ложных истин.
Но, боже мой, упрекнешь ли в этом женщину-труженицу с судьбой, стрекающей, как крапива, хлебнувшую с лихвой и обид и предательств? Она не стеснялась быть несчастной, некрасивой, брошеной, умела произносить в стихах собственное «я», не прячась за спиной лирической героини. Впервые стихи Маргариты Агашиной я прочитала задолго до знакомства с ней. Книжка называлась «Платок», и все в ней было другой жизнью, не моей. Строгая исповедь материнского мира — никаких рецептов любви, ничего суматошно-романтического, ни тебе заломленных рук, ни кружевных нарядов — суровая жизнь человека-женщины! А мне все еще хотелось кружевного, праздничного, с бантиками и бабочками, чтобы не жизнь, а субботние танцы!
Познакомившись с Маргаритой Константиновной, вникнув в ее поэтический мир, я стала учиться быть взрослой. И она это оценила со временем. Еще не слишком близко её зная, я полагала, что в быту, в семье, в своем личном женском устрое Маргарита Константиновна по заслугам счастлива, благополучна. Оказалось, что жизнь ее буквально распята на крайних полюсах судьбы со знаками «плюс» и «минус»: огромная народная любовь, почтительное признание властями и душевное одиночество, хорошая квартира на Аллее Героев, дети, внуки и страдание вечно предаваемой женщины, хранящей верность человеку, которого им мужем-то назвать было преувеличением; творческая успешность, востребованность и вечная нехватка денег, особенно в последние годы жизни… Жаловаться она не любила, хвастаться успехами — тем более. Да и быт свой не прятала за семью дверями, хотя приглашение в дом к Агашиной мы считали чуть ли не наградой. Доводилось и мне гостевать в ее трехкомнатной квартире, вкушая на кухне так считалось интимнее, доверительнее изумительные пирожки и вкуснейший крестьянский холодец с «лажей».
Назвал ее так сын Маргариты Константиновны Витя Агашин. С тех пор в нашем обиходе домашняя аджика зовется «лажей», добавляя еще теплинку воспоминания о ней. В качестве фирменного напитка Маргарита Константиновна неизменно ставила на стол хрустальный графин с водкой, настоенной на апельсиновых корочках. Доверительно говорила: «Урин любил, чтобы к его приезду была запасена «апельсиновая водочка» именно в этом графине». На пятидесятилетие Василия Макеева Агашина подарила свой заветный графин мне со словами: «Таня, я хочу, чтобы графин был в вашем доме и чтобы он не пустовал к Васиной радости».
Жили люди на Стрелке просто и дружно, много работали, собирались все вместе в праздники 1 Мая, 7 ноября, в День Красной Армии. Прошло много лет. Но я все помню и твердо знаю, что там, на Стрелке, я впервые была счастлива оттого, что все были вместе! И еще было у поэтессы — среди прочих — одно качество, которое тоже настраивает нелицедействующего читателя на одну волну с ней.
Его некогда отметил Николай Мизин. Агашину как человека? Более чем за двадцать лет знакомства и дружбы с Маргаритой Константиновной не помню случая, чтобы она покривила душой. В любых обстоятельствах, невзирая на лица, она без обиняков скажет свое мнение о чем бы и о ком бы то ни было, в крайнем случае — красноречиво промолчит. Жила Маргарита Агашина на Аллее Героев. Там, где у Вечного огня, с автоматами на груди, еще недавно стояли мальчишки Волгограда. И в первую очередь — к тому, чтобы сверять свою жизнь с высокими заветами тех, во имя которых горит этот Вечный огонь. К тому, чтобы отблеск этого огня не угасал ни в душе поэта, ни на страницах его произведений.
И первый снег летит навстречу, совсем как первая любовь. Какой он был? Он был весёлый. В последний год перед войной он только-только кончил школу и только встретился со мной. Он был весёлый, тёмно-русый, Он в бой пошёл под Старой Руссой и не вернётся никогда. Но всё равно — по переулкам и возле дома моего и все — похожи на него. Идут, поют, равняя плечи.
Маргарита Агашина. Любимые стихи ( 8 )
4 августа 1999) - известная российская поэтесса, автор текста многих известных песен. И стайки стихотворений, Вспорхнувших с последних страниц. Ты, помня всечасно о главном. "Второе февраля"В свой срок - не поздно и не рано - придёт зима, замрёт земля. Маргарита Агашина попала в Волгоград, в общем-то, случайно, что называется, по семейным обстоятельствам. Стихи Маргариты Агашиной пропитывает ярчайшая эмоциональная окраска, в каждую из строк поэтесса вкладывает свои ощущения и видение мира. МАРГАРИТА АГАШИНА ВТОРОЕ ФЕВРАЛЯ В свой срок – не поздно и не рано – придёт зима, замрёт земля.
Откройте свой Мир!
Главное её качество — безграничная любовь к человеку, будь он просто сосед по дому, ребёнок, или любимый. С самого первого прикосновения к стихам Маргариты Константиновны меня как будто омыло свежей родниковой водой: Мальчишка мой, мальчишка мой, Поймай мне майского жука!.. Её глубокие, проникновенные строки в стихах «Варя», «Юрка», в поэме «Моё слово» заставляли думать о жизни не однолинейно, а сложно, что в наши былые годы не поощрялось. Она подлинный народный поэт, и не случайно песни «Что было, то было», «Подари мне платок», «Растёт в Волгограде берёзка» люди поют, зачастую не зная, кто автор. Поют до сих пор. Как женщину меня восхищает её способность любить — любовью абсолютной, не знающей претензий и компромиссов: Ни о чём не спрошу, ничего не скажу — на дарёном платке узелок завяжу… «Любовь — достоинство того, кто любит», - сказал уругвайский писатель прошлого века Хосе Энрике Родо. И, в этом смысле, достоинство Агашиной безгранично. В живом общении она была очень скромным человеком — ей не свойственно было жить напоказ. Она была истинна и прекрасна.
Больше всего я люблю её стихотворение «Журавли» и часто его цитирую. Заканчивается оно строчками: Они всю жизнь летают рядом. А это больше, чем любовь. Усвоить бы нам всем этот урок. Летайте рядом. Любите друг друга. Оставаясь с глазу на глаз, мы с ней выкладывали друг другу свои материнские радости и горести: дети у нас росли погодками. Но это уже попозже, когда они вырастали, - и возрастала наша тревога за них, заслоняя собой другие проблемы.
А смолоду всё было иначе, и, конечно, — прекрасно… …Я приходила к ней, в её маленькую кухонку, — и она доставала какую-нибудь особенную настойку, делать которые была большая мастерица. Или просто пили чаёк с чем-нибудь необыкновенным. И разговаривали. А ещё — пели на два голоса нежные протяжные песни — «Летят утки…», «Вот кто-то с горочки спустился…». А то ещё частушки всякие — она их множество знала: Самолёт летит — всё кругом, кругом, А мне понравился - да с золотым зубом! С золотым зубом — коронка медная, А я влюбилася, девчонка бедная… Или эту: Ничего, что мала, как горошинка, А зато мила да хорошенька! Каждая вещица в её доме имела свою биографию, которую Рита бережно хранила в памяти.
Больше всего я люблю её стихотворение «Журавли» и часто его цитирую. Заканчивается оно строчками:Они всю жизнь летают рядом.
А это больше, чем любовь. Усвоить бы нам всем этот урок. Летайте рядом. Любите друг друга. Оставаясь с глазу на глаз, мы с ней выкладывали друг другу свои материнские радости и горести: дети у нас росли погодками. Но это уже попозже, когда они вырастали, - и возрастала наша тревога за них, заслоняя собой другие проблемы. А смолоду всё было иначе, и, конечно, — прекрасно……Я приходила к ней, в её маленькую кухонку, — и она доставала какую-нибудь особенную настойку, делать которые была большая мастерица. Или просто пили чаёк с чем-нибудь необыкновенным. И разговаривали.
А ещё — пели на два голоса нежные протяжные песни — «Летят утки…», «Вот кто-то с горочки спустился…». А то ещё частушки всякие — она их множество знала:Самолёт летит — всё кругом, кругом,А мне понравился - да с золотым зубом! С золотым зубом — коронка медная,А я влюбилася, девчонка бедная…Или эту:Ничего, что мала, как горошинка,А зато мила да хорошенька! Каждая вещица в её доме имела свою биографию, которую Рита бережно хранила в памяти. Может быть, поэтому мы с Павловским так любили придумывать ей нестандартные подарки. Уж кто-кто, а Маргарита и оценит, и поймёт, и будет рада какому-никакому трогательному пустячку — колокольчику из тыквы со шнурком-«ослиным хвостом» и надписью «Прашу падёргать, эсли не аткрывают! Деревянная пиала, на крышечке которой нарисована рябина, - из Кореи, ракушка — с Тихого океана. И даже коробка от духов «Белая сирень» с агашинскими строчками:…И опять не с Вами я, именинница моя. Мне бы с Вами посидеть, выпить с Вами чаю…А за качество духов и за качество стихов —я не отвечаю!
Думаю, она оставила множество таких россыпей — друзей у неё было не счесть. На мой день рождения, в ледяном декабре, Агашина приносила в мастерскую тщательно укутанный, горячий — только что из духовочки! Последний такой был на нашу с Мишей золотую свадьбу. Так и остался мне на память шерстяной, в голубую с синим клетку, старенький платок, в который пирог был завёрнут. Мы подолгу могли не видеться. Но время от времени — через незначительные, как будто бы, предметы — посылали друг другу знак. Когда у меня родилась вторая дочь, Агашина принесла в роддом хохломскую вазочку. Она у меня до сих пор хранится в мастерской. В вазе этой были васильки и ромашки: «Пусть растет в такой же простой красоте», - написала Рита.
А тем летом, когда Марине уже исполнилось четыре, и мы жили в дачном домике за Волгой, на Бакалде, - придумала и осуществила сверхнеобычное поздравление. С утра мы с дочкой ушли гулять, а когда вернулись, на пороге нас поджидали четыре резиновые надувные зверушки — по тем временам, редкость и радость. Догадаться, кто её нам доставил, было нетрудно. И ей в подобных случаях не требовалась подсказка. Как-то мы были в очередной размолвке, и в день рождения Маргариты я оставила один-единственный цветок в ручке входной двери её квартиры на Аллее Героев. Вечером она звонит: «Я поняла, Надя, - это ты…»Вспоминаю, как мы с ней впервые встретились. Только что открылся книжный магазин на улице Мира — первый в Сталинграде роскошный магазин, где можно купить любую книгу бешеный бум собирательства личных библиотек и книжный дефицит только предстояли! Реденькой цепочкой стоит очередь в кассу, а по всему залу гулко бегает девчонка лет трех, и мать — это была Маргарита - никак не может ее урезонить. Познакомилась мы чуть позже — и на всю жизнь.
В первой её сталинградской квартире — на улице Советской — собирались интересные люди. И сама Агашина была искуснейшей рассказчицей — слушали её, как заворожённые. Она умела обыграть любую деталь, ярко преподнести эпизод, спародировать общих знакомых. По существу, её устные рассказы были шедеврами, и ей все говорили: записывай то, что ты так легко рассыпаешь вокруг! Не знаю, может быть, она и писала такую книгу. Работала — ночью. И это не случайно. Её творческое начало было спрятано ото всех глубоко внутри. Втроём они составляли замечательный групповой портрет, как бы дополняя друг друга: Окунев, витающий где-то в заоблачных высях, Сухов — отрешённый, с иконописными глазами, и Агашина — совсем непростая, но такая земная, своя.
Как-то я ей написала: «Белла Ахмадулина — ах-ах-ах! Софья Губайдулина — о-о-о! Похожее чувство выразила и актриса Юля Фридман, оставившая на подаренной Маргарите книге такую надпись: «Ни в стихах, ни в жизни не накрашенной Маргарите Константиновне Агашиной! Году в 58-м Маргарита перевезла к себе из костромской деревни родителей и бабушку, которую у них было принято называть - бабок, бабочек. И хочется мне о ней сказать особо. Прожила бабок до 99 лет. Была одноглаза, и в семье существовало предание-убеждённость, что глаза она лишилась во искупление греха своего мужа сама-то была — ангел! Будучи на службе в царской армии, Ритин дед выбил глаз подчинённому солдату, который предрёк: за око — потеряешь два ока. Так оно и вышло.
Бабочек лишилась глаза, когда колола дрова, — лучина отлетела, а позже потерял глаз и её сын… Каким ласковым светом была она в этой семье!
Но Варя всё сидела с мужем рядом, на всех смотрела просто и светло, таким спокойным, всё простившим взглядом, как будто впрямь: что было - то прошло. Как будто за окном не воет ветер, ломая молодые деревца... А у неё, у той, остались дети, как Варины когда-то, без отца. А он - отец - сидит спиной к комоду, с гостями шутит, чокается, ест. И Варя, может, год или полгода ему на этот раз не надоест.
Основная часть творчества Маргариты Константиновны посвящена нашему городу, его славной истории. Однажды она написала: "Я люблю тебя, как человека, праздник мой — город мой, Волгоград! Агашиной — боец, патриот, труженик. Это город с великой историей и замечательным современным миром.
Волгоград стал её "малой" родиной, слился в сознании с образом Отчизны, она с любовью называла его "Болдино моё". Патриотические песни, написанные на стихи М. Агашиной — визитная карточка нашего города. Образ города неразрывно связан с природой.
Волгоградская березка — символ города. Много стихотворений М. Агашина посвятила любимой теме-теме Сталинграда, теме героизма в годы Великой Отечественной войны. В её стихах мы видим Мамаев Курган, Дом Павлова, Аллею героев, ветеранов войны, вдов, погибших солдат.
СТИХОТВОРЕНИЕ ДНЯ - МАРГАРИТА АГАШИНА
А потому, что он давно когда-то ушёл от Вари к женщине другой. Я всё ждала, что Варя гордо встанет, по-царски сложит руки на груди, сверкнёт глазами, прямо в душу глянет и, как чужому, скажет: Но Варя всё сидела с мужем рядом, на всех смотрела просто и светло, таким спокойным, всё простившим взглядом, как будто впрямь: что было — то прошло. И танцевала, стулья раздвигая, как будто и не плакала она, как в этот вечер плачет та, другая, вторая надоевшая жена. Как будто за окном не воет ветер, ломая молодые деревца… А у неё, у той, остались дети, как Варины когда-то, без отца. А он — отец — сидит спиной к комоду, с гостями шутит, чокается, ест.
Уж не знаю как чувствовал себя дядя впоследствии, но в списке успевающих учеников, который подготовили к выпускному вечеру, Пушкин был вторым с конца. Пушкина Первая дуэль А. Пушкина случилась в лицее, а вообще его вызывали на дуэль больше 90 раз. Сам Пушкин предлагал стреляться больше полутора сотен раз.
Причина могла не стоить выеденного яйца — например, в обычном споре о пустяках Пушкин мог неожиданно обозвать кого-нибудь подлецом, и, конечно, это заканчивалось стрельбой.
Ах, как тебе светло бывает с нею! И как она печальна и нежна! Но знаешь ты: она другим нужнее. И выпускаешь песню из окна.
Людей, конечно, будет маловато: стихи! Не понимают нипочём!.. Завод гудел. Дышал единым духом. Вздымались трубы в огненной пыли.
А он всё шёл и всё бубнил над ухом, что «люди до стихов не доросли», что «молодёжь и в клубе-то нечасто», что «ей бы лишь плевать бы в потолок»… Мы, наконец, приходим на участок и смотрим: полон красный уголок! Сидят ребята - парни и девчонки - от сцены до последнего ряда! Попутчик мой в восторге снял кепчонку и, подмигнув, сказал: - Вот это да! Зал был со мной. Но в зале было двое, колдующих над шахматной доской. Я понимала: время перерыва, у них обед и им не до меня. И вот один из них неторопливо берёт за гриву белого коня. Что ж, обижаться тут не полагалось, но и сдаваться мне не по нутру. Как я старалась, как я добивалась, чтобы ребята бросили игру! Уже в блокноте зримо и весомо, моим успехом удовлетворён, поставил птичку деятель завкома, такую же бескрылую, как он.
Уже девчонка на скамейке левой платок искала, мелочью звеня. А те, как пешкой, крутят королевой и всё равно не смотрят на меня. По клеткам кони скачут угловато и царственно шагают короли. И я одна на свете виновата, что двое до стихов не доросли! Меня упрямой называли с детства, но не упрямство вспыхнуло в крови, напомнив мне испытанное средство… И я читаю только о любви. Не знаю, может, правда столько было в стихах любви, и счастья, и тоски, а может, просто - я тебя любила… Но парни оторвались от доски! Неужто скажут завтра в книготорге: - Стихи! Не покупают нипочем! Пусть знаю только я одна, как трудно пишется она, и сколько вложено в неё. Но в ней - бессмертие моё.
У этой книжки сто дорог, и километры светлых строк, и человечные слова, и бесконечные права! Я эту книжку не пишу - я на руках ее ношу, над ней пою, над ней молчу, её молчать и петь учу. Но не молчит она - поёт! И мне работать не даёт. Она болит - опять терпи. Она зовёт - опять не спи! Опять не спать до петухов! Опять - увы! Что мало песен написала, что не боролась, а ждала, что не жила, а угасала, что не горела, а жила. Что я сама себя сгубила, сама себя не сберегла… А я жила - тебя любила!
А я - счастливая жила! Я не хочу начать сначала, ни изменить, ни повторить! И разве это так уж мало: все время ждать, всю жизнь любить? А возле нас жила чужая, на все способная молва. Бывало так: беда случалась. Работа вдруг не получалась. Молва всегда бывала там - самозабвенно возмущалась и шла за нами по пятам. Бывало горько. Я молчала. Молва вздыхала и ворчала вокруг молчанья моего: «Она глупа - она прощает…» «Она умна - не замечает…» Я все на свете замечала и не прощала ничего.
А мы все вместе! Век ли, миг ли, или пятнадцать лет подряд! А мы молчим и знаем оба - какого стоило труда, чтобы вот так: любовь до гроба, а не привычка навсегда. Мизиным Зима, как говорится, злится! Но где-то там, ещё вдали, летят серебряные птицы, седые птицы - журавли. Они летят дорогой длинной, путём, не знающим конца. Упрямым клином журавлиным они врезаются в сердца. И кличем, полным вешней новью, и каждой жилочкой в крыле, и той безудержной любовью, которой тесно на земле! Они прошли такие дали, они летели столько дней! Они, наверное, так устали, что и не думают о ней.
Они встречали снег и слякоть, туманов липнущую сеть. Они поют - чтоб не заплакать. Они летят - чтоб долететь. И вдруг один вздохнул устало и начал падать тяжело. Но где-то рядом трепетало родное серое крыло. И он схватил последним взглядом цепочку вытянутых тел а то крыло всё билось рядом! И - долетел. Их треугольники косые весь белый свет пересекли. И перед первым снегопадом в тугую синь взовьются вновь. Они всю жизнь летают рядом, а это - больше, чем любовь.
По странной какой-то причине, которой ему не понять, за лето его приучили к короткому: - Не с кем гулять! И вот он, в чулках наизнанку, качает себе без конца пластмассовую обезьянку - давнишний подарок отца. А всё получилось нежданно - он тихо сидел, рисовал, а папа собрал чемоданы и долго его целовал. А мама уткнулась в подушки. С ним тоже бывало не раз: когда разбивались игрушки, он плакал, как мама сейчас… Зимою снежок осыпался, весной шелестели дожди. А он засыпал, просыпался, прижав обезьянку к груди. Вот так он однажды проснулся, прижался затылком к стене, разжал кулачки, потянулся и - папу увидел в окне! Обрадовался, засмеялся, к окну побежал и упал… А папа всё шел, улыбался, мороженое покупал! Сейчас он поднимется к двери и ключиком щёлкнет в замке. А папа прошёл через скверик и - сразу пропал вдалеке.
Сын даже не понял сначала, как стало ему тяжело, как что-то внутри застучало, и что-то из глаз потекло. Но, хлюпая носом по-детски, он вдруг поступил по-мужски: задернул в окне занавески, упруго привстав на носки, поправил чулки наизнанку и, вытерев слёзы с лица, швырнул за диван обезьянку - давнишний подарок отца. Вот опять о том, что ты - хороший, дочери рассказываю я. Дочка рада! Дочка смотрит в оба. Ловит слово каждое моё. Видно, ей давно хотелось, чтобы был отец хороший у неё. Только вдруг, как могут только дети, говорит без страха и стыда: - Если папа лучше всех на свете, почему ты грустная всегда?.. То ли больно, то ли горько стало. Что я дальше ей сказать должна?
Я сказала: - Просто я устала, потому что я всегда одна. Дочка брови сдвинула упрямо, на косичках дрогнули банты. Подошла ко мне. Лучше всех на свете только ты. Синельниковой И зимой, и осенью, и летом, и сегодня так же, как вчера, к бабе Тоне ходят за советом женщины огромного двора. Я у ней бываю зачастую.
В 80-е Маргарита Агашина посвятила «ВП» стихи
Учила в ней меня не отступать перед препятствиями, неудачами, которые всегда бывают в жизни. Для меня это было тогда очень важно. Агашина была для нас, молодых волгоградских литераторов, тем маяком, которого нам следовало держаться. Были у нас и перехлесты, споры.
Я не могу сказать, что Маргарита Константиновна была абсолютно миролюбивым человеком. У нее были также резкие, но справедливые замечания по творчеству некоторых членов нашей писательской организации. Но атмосфера при этом у нас с ней всегда сохранялась дружеской.
Мы хорошо понимали друг друга». Стела, конверт и многое другое Собравшиеся литераторы обсудили план мероприятий, которые будут проведены в Волгограде и области в честь 100-летнего юбилея Маргариты Агашиной. Так, например, отреставрируют стелу, установленную в ее честь в поселке Горная Поляна, на улице, носящей имя поэтессы.
Писательская организация Волгоградской области запланировала также провести в связи с юбилейной датой Маргариты Агашиной читательскую конференцию. Состоится и ряд творческих встреч. Одна из них пройдет в том самом книжном магазине в центре Волгограда, где в свое время, в начале 50-х годов минувшего века, молодая еще Маргарита Агашина представляла сталинградцам первую в своей жизни книгу стихов.
Агашину как человека? Более чем за двадцать лет знакомства и дружбы с Маргаритой Константиновной не помню случая, чтобы она покривила душой. В любых обстоятельствах, невзирая на лица, она без обиняков скажет свое мнение о чем бы и о ком бы то ни было, в крайнем случае — красноречиво промолчит. Жила Маргарита Агашина на Аллее Героев. Там, где у Вечного огня, с автоматами на груди, еще недавно стояли мальчишки Волгограда. И в первую очередь — к тому, чтобы сверять свою жизнь с высокими заветами тех, во имя которых горит этот Вечный огонь. К тому, чтобы отблеск этого огня не угасал ни в душе поэта, ни на страницах его произведений. К тому, чтобы пронести до конца жизни в нетленности идеал Правды, Добра, Достоинства, Чести. Не верьте тем, кто скажет надо мною Высокие надгробные слова!
Какой была — а я была иною — Сама скажу, покуда я жива. А я — как все: и плакала и пела, Стыдилась плакать и любила петь. А я гораздо больше не успела, Чем было мне доверено успеть.
Жили люди на Стрелке просто и дружно, много работали, собирались все вместе в праздники 1 Мая, 7 ноября, в День Красной Армии. Прошло много лет. Но я все помню и твердо знаю, что там, на Стрелке, я впервые была счастлива оттого, что все были вместе!
И еще было у поэтессы — среди прочих — одно качество, которое тоже настраивает нелицедействующего читателя на одну волну с ней. Его некогда отметил Николай Мизин. Агашину как человека? Более чем за двадцать лет знакомства и дружбы с Маргаритой Константиновной не помню случая, чтобы она покривила душой. В любых обстоятельствах, невзирая на лица, она без обиняков скажет свое мнение о чем бы и о ком бы то ни было, в крайнем случае — красноречиво промолчит. Жила Маргарита Агашина на Аллее Героев.
Там, где у Вечного огня, с автоматами на груди, еще недавно стояли мальчишки Волгограда. И в первую очередь — к тому, чтобы сверять свою жизнь с высокими заветами тех, во имя которых горит этот Вечный огонь. К тому, чтобы отблеск этого огня не угасал ни в душе поэта, ни на страницах его произведений.
Припомнит всё, что было дорогого в те давние счастливые года. И всем вокруг покажется, что снова в семье у Вари - счастье, как тогда. И муж решит: «Забыла про обиду! Что ж, она у всех в крови... Не знаю, может быть, она вернётся, любовь, которой Варя так ждала.
«ВОЛГОГРАДСКАЯ БЕРЁЗКА»
| Настоящая поэзия. Маргарита Агашина. | Годы жизни знаменитой Маргариты Агашиной пропали в центре Волгограда. |
| «ВОЛГОГРАДСКАЯ БЕРЁЗКА» - Журнал Отчий Край Волгоград | Маргарита Агашина — У смерти тоже есть свои порядки: Стих. 02. |
| Маргарита Агашина - Все Стихи | Маргарита Агашина, Стихи про февраль: В свой срок – не поздно и не рано – придёт зима, замрёт земля. |
| Маргарита Агашина — стихи | Эта жизненная позиция, на которой стоит лирическая героиня Маргариты Агашиной, приносит неизменный успех ее творчеству, вызывает чувство сопереживания читателя, без которого поэзия просто-напросто не может жить. |
| Стихи Маргариты Агашиной — читать лучшие стихи поэта | Стихи и рассказы в алфавитном порядке от Маргариты Агашиной (@margarita-agashina) на Ryfma Маргарита Константиновна Агашина (29 февраля 1924, Ярославль. |
Маргарита Агашина «Второе февраля»
Платок: стихи. Цель: знакомство с историческим прошлым края, более углубленное знакомство с некоторыми историко-краеведческими аспектами, заочная пешеходная экскурсия по городу «Храмы Царицына» и пр. Узнают о «Культуре Волгоградской области в начале III тысячелетия: традиции и новаторство», слушают песни волгоградских композиторов, знакомятся с поэтическим творчеством М. Интерактивная часть занятия — конкурс авторского рисунка — это пробуждение творческой активности подростковой аудитории. А чтение стихов, анализ музыкальных отрывков, беседы и рассуждения на темы культуры различных народов - подразумевают «обратную связь», проявление собственных знаний учащихся, полученных в процессе обращения к данной теме.
Климова на ст. Культура нашего Нижневолжского региона чрезвычайно разнообразна. Ее истоки — в историческом прошлом нашего края, богатом различными событиями. Здесь и пребывание на нашей территории сарматских племен, с самобытной культурой.
Частично заимствованной из античности, частично представляющей собою языческие верования кочевых племен. Затем — долговременное нахождение в составе Золотоордынского государства. Русские пришли в наш край относительно недавно — в середине XVI века.
Отзвучал последний куплет песни о волгоградской березке, но боль стихов и музыки меня все волнует и тревожит... Внизу под видеоклипом на экране высвечиваются комментарии. Первый сразу эмоционально провозглашает: «В Волгограде конкурс объявили на гимн городу… Вот же он! Весной сорок третьего года на выжженной огнем земле Мамаева кургана не взошла даже трава. Он оставался голым, глинистым и в 1965-ом -- юбилейном. Тогда по волгоградскому телевидению выступила пожилая женщина, инженер с тракторного завода Лидия Пластикова. Она призвала земляков-волгоградцев в честь двадцатого года Победы выйти на Мамаев курган и посадить на главной высоте России деревья в память о родных людях, погибших в годы войны.
Вместе с сотнями сталинградцев пришел и сталевар завода «Красный Октябрь» Федор Рыкунов. Четверо из шестерых его братьев погибли на фронте. В память о них и решил Федор Иванович посадить у подножия кургана четыре березки. Он выбрал уже саженцы. Но желающих было слишком много, и три из них Федор Иванович раздал. Посадил всего одну березку. Возле нее укрепил табличку с надписью: «Смертью храбрых погибли в 1941 — 1945 гг. От брата Федора Ивановича». И поднялась, зашумела березка листвой, вместе со множеством своих ровесников — деревьев, посаженных в те дни... Целая аллея создалась..
Гуляла как-то по ней М. Увидев эту самую березку, она испытала потрясение. Вскоре Маргарита Константиновна выплеснула нахлынувшие чувства на бумагу в стихотворении «Растет в Волгограде березка». Григорий Пономаренко переложил его на музыку. Композитор в письмах к поэтессе признавался, что песню с любовью «вынашивал … у самого сердца». Он восторженно сообщал из Москвы о премьере в Колонном зале Дома Союзов: «Зал слушал стоя, женщина, сидевшая рядом со мной, заплакала». А в Волгоградском Дворце Спорта в 1995 году пели ее вместе с Зыкиной все присутствующие на концерте. Она стала лирическим гимном, «визитной» карточкой города. Знают ее теперь по всему свету. Песня берет за душу, она бередит память участников Сталинградской битвы, хоронивших боевых друзей на волжских берегах.
Тем, у кого близкий человек пропал без вести, а последние его письма приходили со Сталинградского фронта, в светлой печали виделось, будто наша березка плачет, горюя, и над их павшим бойцом. Потянулись незримо к ней со дня рождения песни сердца людские, припадая, как к подножию обелиска… Стихотворение в основе музыкального памятника Героям Сталинграда стало знаковым. По словам писателя Н. Мизина из статьи «Живет в Волгограде поэтесса… творческий портрет », «если бы даже поэтесса ничего больше не сказала о городе-герое, она исполнила бы свой писательский долг перед ним». В автобиографии она напишет: «…Его судьба, его люди, его матери и вдовы, его стройки, дороги, его необъятные, нелегкие поля — все это учило и учит меня жить, быть там, где все, горевать и радоваться вместе со всеми…» Сразу поверила поэтессе, «стала первой трибуной» для нее газета «Сталинградская правда». О чем бы ни писала Маргарита Константиновна, шло из глубины сердца. Она старалась как можно больше увидеть, услышать… И о том, что взволновало, спешила рассказать читателям. Стихи Агашиной — документ Времени, с его ценностями, с его дыханием, живой душой. На первый взгляд, неброские детали-черточки, чаще обычные повседневные дела составляют в ее творчестве облик Города.
Прочтение стихотворения «То ли буря, то ли вьюга». Творчество[ править править код ] Первое опубликованное стихотворение 16-летней Маргариты Агашиной, навеянное событиями финской войны 1939—1940 гг. Печаталась как поэт с 1949 года. Основная часть творчества поэтессы посвящена Волгограду , его славной истории. О городе она написала: Я люблю тебя, как человека, Праздник мой — город мой, Волгоград! Всего поэтесса выпустила 37 сборников стихов в издательствах Москвы и Волгограда. Многие стихи были положены на музыку и стали известными песнями. Все сборники Маргариты Агашиной в хронологическом порядке: Моё слово.
А у неё, у той, остались дети, как Варины когда-то, без отца. А он - отец - сидит спиной к комоду, с гостями шутит, чокается, ест. И Варя, может, год или полгода ему на этот раз не надоест. Она по старой, памятной привычке, худой носок натянет на грибок, а под подушку мужа сунет спички и папирос дешёвых коробок. Припомнит всё, что было дорогого в те давние счастливые года.