Смотрите онлайн видео Оружие будущего: гиперзвуковые ракеты — Неизвестная история. Утверждается, что Украина впервые применила ATACMS против российской цели рано утром 17 апреля. Ракеты были включены в пакет военной помощи Украине на $300 млн, который президент США Джо Байден одобрил 12 марта. Telegram-канал опубликовал «» кадры с ракетным ударом российской армии по эшелону Вооруженных сил Украины (ВСУ). Первое издание (США). Автор. Райан Холидей. (Не)впервые мне приходилось видеть ракеты.
Фигурное катание
Мэр Николаева Александр Сенкевич заявил, что российские войска ударили по городу неизвестными ракетами. Так увидела свет первая установка на базе шасси М2 «Брэдли», в итоге и ставшая базовой для нынешнего колёсного «Хаймарса». Шойгу проверил военный космодром Плесецк и комплекс для запуска ракет «Ангара».
Военные сняли на видео запуск межконтинентальной ракеты в Архангельской области
Британские учёные исследовали остатки русской ракеты. И увидели то, чего никак не ожидали. Сообщается, что британские учёные исследовали остатки высокоточной русской ракеты. Одноклассники. ВКонтакте. Новости. 13. Необходимо указать предложение, в котором НЕ с наречием пишется раздельно: а) Звали его Баскаковым, он происходил из богатой и родовитой семьи, был умен, талантлив и, следовательно, мог жить (не)хуже, если (не)лучше, многих. + б) Зелёная ракета (не). Не впервые мне приходилось видеть ракеты. слитно. Всей семьей щенка выходили, он быстро окреп и как-то незаметно вырос.
Эрго 2. Нулевой мир (СИ) [Алексей Губарев] (fb2) читать онлайн
| Горбачев Николай. Ракеты и подснежники (стр. 2) - | "Они развертывают управляемые ракеты, которые очень точны и обладают очень большим радиусом действия до такой степени, что их дальняя авиация теперь может не покидать российское воздушное пространство и использовать обычные ядерные боеголовки против. |
| Шойгу проверил военный космодром Плесецк и комплекс для запуска ракет «Ангара» | Слева на снимке видны следы горящего топлива от падающей ракеты, а в центре кадра световое пятно (восьмиугольник) от диафрагмы фотоаппарата. |
| Задание 13 ЕГЭ по русскому языку | По сообщению Минобороны России, десять крылатых ракет были выпущены со стороны Украины по Севастополю утром 13 сентября. |
| Испытания модернизированной ракеты-носителя «Рокот» начнутся в декабре | Вероятно, первая настоящая гиперзвуковая ракета в мире. Первая и самая мощная из существующих. Базовых задач у этой ракеты две: в неядерном исполнении топить западные крейсеры, авианосцы и эсминцы, в ядерном — гарантированно уничтожать руководство. |
Уроки выживания от Ирана
Астроном Железнов: над Хабаровском видели часть ракеты или астероид. Накануне украинская армия нанесла удар ракетой по пятиэтажному жилому дому в Запорожской области, а также по автобусу в Брянской, который следовал из города Стародуб в село Курковичи. Мэр Николаева Александр Сенкевич заявил, что российские войска ударили по городу неизвестными ракетами. Вероятно, первая настоящая гиперзвуковая ракета в мире. Первая и самая мощная из существующих. Базовых задач у этой ракеты две: в неядерном исполнении топить западные крейсеры, авианосцы и эсминцы, в ядерном — гарантированно уничтожать руководство. Старт ракеты с первым пилотируемым космическим кораблем "Восток" под управлением космонавта Юрия Гагарина на космодроме Байконур.
Тайное окончательно стало явным: группу Дятлова погубила баллистическая ракета
Однако немногие знают, что в Ульяновске был «Космонавт номер ноль». Невероятные пейзажи Якутии не уступают марсианским. История ее появления в качестве памятника носит отчасти анекдотический характер. В Перми рассказали о «космических фактах» почему-то ускользнули от внимания многих. Анна Кикина — единственная девушка в российском отряде космонавтов. А вот история из Владивостока о том, как военный сделал первый снимок Гагарина на Земле. Хоть космодрома в Питере и нет, но космоса в городе предостаточно. Ставропольский космонавт Олег Скрипочка трижды летал на МКС и трижды выходил в открытый космос, где провел суммарно 16 часов 39 минут.
Он рассказал много интересного. И про инопланетян тоже! Немногие знают, что есть те, кто родился в Оренбурге и также покорил космос. Рассказываем, чей путь к звездам проходил через степную столицу России. А вы бы хотели полететь к звездам? Хотите научиться здороваться или прощаться с коренным жителем Крайнего Севера?
Спустя примерно 8,5 минут после запуска B1078 совершила посадку на морскую платформу Just Read the Instructions в Атлантическом океане.
В общей сложности на JRTI выполнили 79 посадок, а вообще на плавучие платформы — 233. Астрофизик Джонатан Макдауэлл заявил, что 23 спутника Starlink, доставленные в ходе последнего полёта, присоединятся к созвездию из 5851 аппаратов на орбите.
На всём небе ни облачка. Какие только мысли не приходили в голову! Мардарий Аполлоныч Стегунов ни в чём не походил на Хвалынского. Он едва ли где-нибудь служил и никогда красавцем не почитался.
Как ни хорошо мне жилось в дедушкином саду, я не мог не ощущать потери, лишившись Ванькиного общества. Как ни прозрачна стеклянная крыша, но она не ясное небо. Нигде не было ни единого огня, ни одной живой души. Какое бы ни было лето, всё равно кажется, что ему не будет конца. Где бы ни служил Даль, вокруг него всегда создавалась филологическая атмосфера. И ныне ни фильм, ни спектакль не могут заменить книгу.
А я на этот раз не взял с собой ни еды, ни спичек и, главное, не захватил компаса. Я старый охотник, не раз ночевал в лесу, а главное, со мной надёжный спутник — ружьё.
Их проведут после модернизации пусковой площадки. Шойгу проинспектировал ход строительства и модернизации инфраструктуры космодрома. В текущем году планируется осуществить ещё три запуска ракет-носителей данного класса.
США тайно отправили Украине ракеты большой дальности ATACMS: Боеприпасы уже применили
Физика, как говорится, есть, а лирики нет. Так, что ли? Старая волынка... Гляди, сам, Селезнев, начнешь писать стихи: вдруг откроется талант. Времени-то будет много -- удовлетворяй свои духовные потребности! Когда-нибудь увидим: Василий Селезнев -- "Как я был ракетчиком".
Солдаты оживились, заулыбались, а я с опаской поглядывал на Молозова, -- сощурив глаза, он смотрел на спорщиков -- и думал: влетит мне за это. Но, к удивлению моему, Молозов в перерыве сердечно сказал: -- Ишь ты: "Ракетчик, а не знаешь! Это мерка, колодка. И непринужденные споры -- хорошо. А вот свернули зря, -- замполит вопросительно поднял на меня брови.
В спорах выявляется истина. Хоть не оригинальное утверждение, зато верное. Так, Константин Иванович? После второго посещения он на очередном инструктивном семинаре групповодов поставил меня в пример и с тех пор всячески выказывал мне свое расположение, И теперешний его приход, конечно, не случаен: ко всем, кого уважал, Молозов проявлял это отношение прямо и открыто. Повернувшись к Наташе, он провел рукой по волосам, хмурое выражение сбежало с лица.
Народ -- лучше самого благородного металла, со сложной техникой имеет дело. Рабочий день -- строго семичасовой. Тут не все с нами могут потягаться! Супруг же ваш, Константин Иванович, один из уважаемых офицеров. Очень важный и нужный для учебных целей прибор объективного контроля делает.
А вас милости просим участвовать в самодеятельности. Пока своими концертами обходимся: дорога треклятая мешает развернуться... Наташка робко покосилась на меня: -- Никогда не занималась этим... Таланта, наверное, нет. Как вы, Константин Иванович, смотрите?
А то ведь мужья иногда поперек дороги встают. Молозов оглядел комнату цепким, острым взглядом. Сырости нет? Когда думаете за мебелью ехать? Он, оказывается, помнил наш недавний разговор.
А ковер? Надо подумать. Он ушел, пожелав Наташе уже в дверях: -- Обживайтесь, осваивайтесь. Я непроизвольно взглянул на свои руки. Нет, они были сейчас чистыми, хотя и в ссадинах, ожогах от паяльника.
Обнял ее: -- Чудачка, он только с позиции. Наверное, вместе с солдатами работал у пусковой установки. Ты бы посмотрела, какие они были у меня три дня назад, когда разбирали аппаратуру, делали регламенты! Она промолчала. В этот день я так и не ходил на позицию: еще накануне подполковник Андронов разрешил мне заниматься устройством домашних дел.
К вечеру Наташка окончательно отошла, попросила показать ей городок. Когда мы вышли из домика, солнце закатывалось -- холодное, желтое, словно отштампованное из бронзы, оно остановилось, напоровшись на верхушки темных высоких елей. Гарнизон наш, зажатый тайгой, походил скорее на строительную площадку: штабеля досок, кучи шифера, разбросанные мотки колючей проволоки, земля, развороченная гусеницами тягачей и колесами машин. Свежий морозец успел прихватить хрустящей корочкой грязь, светлые льдистые лучики побежали по мутной воде, заполнявшей глубокие колеи. Сразу за офицерскими домиками в сумеречной тишине векового ельника стыл смерзшийся синеватый снег, будто тощие бурты слежавшейся соли.
Перед домиками тянулся, отливая желтизной свежих досок, сарай с десятком дверец. Чуть дальше --казарма; в стороне, перед складом, высилась недостроенная водонапорная башня. Крышу ее точно срубили одним взмахом сабли -- красная, островерхая, она валялась у подножия башни. Казалось, тайга не очень охотно уступила людям эту небольшую площадку длиной в полкилометра, а шириной и того меньше -- дальше деревья встали неприступной стеной... Я водил Наташку по городку, рассказывал ей обо всем я невольно старался приукрасить неказистую картину.
Офицеры, изредка проходившие к домикам, солдаты, толпившиеся у казармы, с любопытством поглядывали в нашу сторону. Наташка в своих белых ботиках, полосатом пальто, в модной шляпке выглядела необычно для "медвежьей берлоги": жены офицеров здесь одеваются проще, практичнее. Мы вышли к редкому молодому осиннику, за ним открылась наша позиция. Над головой уже разливалась ровная вечерняя синева. Молчаливая, пугающая и вместе с тем какая-то неспокойная тишина окутала в сотне метров тайгу, ее сырое, зябкое дыхание пощипывало лицо.
Наташка неожиданно остановилась, оторопело прижалась ко мне: -- Костя, что это такое? Они стрелять будут? Сейчас и я увидел стремительно вздыбленные в небо ракеты. Открытые, без чехлов, они медленно, будто с сознанием своей силы, поднимались на невидимых, скрытых в окопах установках. В вечернем свете вытянутые тела ракет с дымчато-темным отливом казались вычеканенными из серебра.
С тем же спокойствием, возвышаясь над их острыми носами, вращалась антенна станции. Она походила на перевернутую набок букву "Т". Меня развеселил Наташкин испуг. Она, видно, не поверила. Не впервые мне приходилось видеть ракеты.
Они для меня были привычными, как привычны для человека постоянно окружающие его вещи. Но и я остановился, завороженный внушительным зрелищем. На миг даже почудилось: вот сейчас они с дымом, пламенем и грохотом сорвутся с установок, взмоют в вечернее небо... Наташка застыла в молчании, рука ее, лежавшая в моей, вздрогнула. Возможно, и ее воображение нарисовало ту же картину.
Очень хорошо, что она увидела ракеты, пусть поймет, что они значат, какую силу таят в себе; она должна смотреть на них твоими глазами, Перваков! Когда я обернулся к ней, она посмотрела на меня с оттенком ревности, тихо сказала: -- А ты влюблен, Костя, в свое чудо без остатка... На обратном пути от осинника к домикам она молчала, потом спросила: -- Уже наслышалась, Костя: ПВО, операторы, станция -- голова кругом идет! А что все это значит? Что значит...
Начинать надо было с азов, и я принялся рассказывать ей о противовоздушной обороне, об охране неба, которая не прекращается ни на час, ни на минуту. Когда я сказал, что весь пятый океан над нашей страной разделен на невидимые участки, зоны, которые непрерывно просматриваются и проверяются -- нет ли там воздушного врага, Наташка искренне усомнилась: -- Так уж и все небо? Представь себе нашу страну, ее территорию. В Москве или в Минске сейчас лишь на исходе день, а во Владивостоке, на Камчатке уже ночь. Там спят, работают в ночных сменах, кто-то, как мы с тобой, гуляет, а небо над ними просматривают, прощупывают радиолокационные станции.
У экранов этих локаторов не спят солдаты и офицеры. Появится воздушный враг, они немедленно дадут информацию, оповестят о нем. И тогда-то, Наташа, вступим в работу мы -- ракетчики... Но чтобы наверняка, чисто отправить на тот свет непрошеных гостей, мы учимся, тренируемся, выполняем регламенты -периодически подстраиваем аппаратуру, поддерживаем ее в постоянной боевой готовности. Наташка, опустив голову, ковыряет ботиком грязь.
Я просто уморил тебя сегодня. Возле домиков мы поравнялись с железной бочкой, стоявшей на подставках-козлах. С конца деревянной пробки вода торопливо скатывалась шустрыми каплями в растекшуюся на земле лужу. В бочке нам ежедневно привозили из поселка лесорубов воду. Бочка была закопченная, с вмятинами и следами ударов.
Зимой по утрам, чтобы умыться, нам приходилось сначала отбивать в ней лед, а потом растапливать его: намоченную в керосине тряпку обматывали вокруг бочки и поджигали. Наташка остановилась, с прямодушным недоумением спросила: -- Это пожарная бочка, Костя? Я не успел ответить -- услышал внезапно позади себя: -- Из этой бочки мы пьем. Как вам после столицы такое нравится? В двух шагах стоял Буланкин, ухмыляясь, заложив руки в карманы шинели.
Нагловатый взгляд, стеклянный блеск глаз... Значит, приложился к бутылке. Чего доброго, еще ляпнет, как вчера на позиции. Сжав кулаки, глядя в широко поставленные глаза, я сдержанно сказал: -- Шел бы ты, Буланкин, своей дорогой. Лучше будет.
Он повернулся все с той же ухмылкой, лениво заковылял к домам. Наташка, спрятав подбородок в воротник пальто, рассеянно смотрела ему вслед. Не хочет служить и безобразничает. Наташка посмотрела на меня, потом повела взглядом вокруг --растерянность отразилась на лице. Кажется, я понял ее в эту минуту.
Непролазная грязь, четыре офицерских домика, прижавшиеся друг к другу, казарма, водонапорная башня, лес кругом... И как далеко от Москвы! Целый день в дивизионе работала комиссия из штаба полка -- проверяла состояние техники, умение вести боевую работу на ней; всем без исключения -- солдатам и офицерам -- члены комиссии устроили настоящий экзамен. Техники, операторы заглядывали в кабины возбужденные, взволнованные. А мне задал вопрос -- попотел!
И потом, какое у них право к операторам предъявлять те же требования, что и к техникам? Такого еще не было! Всякий раз нам казалось, что очередная комиссия была строже, придирчивее всех предыдущих. Собираясь в курилке, офицеры разбирали "коньки" проверяющих, заковыристые вопросы, поругивали, перемывали косточки особенно дотошным, въедливым членам комиссии. Поди и спроси своего проверяющего.
Он задавал вопрос-то. Мол, будьте любезны, обернитесь на минутку из члена комиссии в доброго ангела... Давно жареным не пахло -- отбивная будет! Орехов наконец понимает иронию, густо краснеет. Вот нас, стартовиков, гоняют!
Одной секунды расчет не дотянул в переводе ракеты -- и тройка... Но в конце концов страсти улеглись: комиссия признала, что к боевому дежурству мы готовы. А вечером на позиции перед строем объявляли приказ. Майор Климцов читал его медленно, с ударением и расстановкой. Басистый голос адъютанта разносился над застывшим строем, над ракетами, лежавшими под чехлами на установках.
Рядом с ним стояли подполковник Андронов и члены комиссии. Дивизиону заступить на боевое дежурство по охране воздушного пространства Союза Советских Социалистических Республик... Эхо отозвалось в тайге. Потом офицеры выходили из строя, ставили свои подписи в журнале. Боевое дежурство...
Это значит, что все сидят прикованные к городку. Выезжать нам никуда не разрешается. Офицеры знают в такие дни три места: позиция, казарма, домики. А там, на позиции, в кабинах станции, у пусковых установок, с этого момента беспрерывно дежурит смена. Она всегда на своих местах, всегда настороже, точно недремлющее око.
И только два-три человека выбираются по утрам за пределы временного, в один кол, забора из колючей проволоки: нужны вода, продукты, без чего невозможна жизнь даже в нашем маленьком лесном городке. А дела, мысли остального коллектива наполняет, держит одно емкое слово -- "готовность". Что бы ты ни делал, где бы ни был: в казарме, на занятиях, на позиции -- ты должен быть готов через считанные минуты занять свое место у аппаратуры на станции, у пусковой установки и произвести, если потребуется, свою частицу той общей работы, которая именуется "выполнением боевой задачи". Но тот, кто со стороны посмотрел бы на нашу жизнь в эти дни, пожалуй, не заметил бы в ней разницы по сравнению с другими. Каждый день в ней совершается один и тот же неизменный круговорот.
Рано утром солдат в казарме отрывает от постелей высокий голос дневального: "Подъем! Оживают офицерские домики. Первыми просыпаются жены. Вот одна, накинув пальто, перебегает к сараям, скрывается за дощатой скрипнувшей дверью, выносит охапку поленьев. Вскоре сизый дымок реденьким столбиком вырастает над первой трубой, потом -- над второй...
Позднее выскакивают на крыльцо крайнего домика офицеры-холостяки, застегивая на ходу шинели. Тропинка, протоптанная ими напрямую к казарме, перепахана, изуродована машинами и тягачами, и офицеры перепрыгивают через колеи, балансируя руками. Они торопятся в солдатскую столовую. Там в одной из служебных комнат стоят два столика, накрытые скатертями -- солдатскими простынями, -- предмет особой заботы старшины Филипчука. Здесь-то холостяки, обжигаясь алюминиевыми ложками, наскоро проглатывали завтрак, поданный из общего солдатского котла, выпивали чай...
Минут на двадцать позднее из домов появляются "женатики". Идут степеннее, на утренний развод они не опаздывают: солдаты только еще выходят на построение, толпятся перед казармой, на площадке. Она расчищена от снега, утрамбована сапогами. Посередине уже высится крупная фигура адъютанта Климцова. Пуговицы его шинели ярко начищены, ремень с портупеей ловко перетягивает талию, и майор -- широкий, плечистый -- выглядит глыбой.
Утренний морозец. Воздух густо-терпкий, смолистый. Солнце только поднялось за домиками, подпалило верхушки елей, они схватились бездымным белым пламенем, и кажется, сейчас тайга займется, загудит лесным пожаром. Климцов медленно обходит фронт строя, заложив руки за спину, пристальный взгляд его серых прищуренных глаз скользит по лицам офицеров и солдат. Вам -- выйти из строя, почистить сапоги.
Не бриты. На первый раз предупреждаю, -- кидает он на ходу. В строю вокруг меня знакомые лица офицеров, их я вижу каждый день, каждый час: Юрка Пономарев, Орехов, Стрепетов... Даже Ивашкин сегодня стрит через одного от меня, и лицо его, в пятнах конопатин, свежее, кажется симпатичнее. Сквозь ряды офицеров в трех метрах от правофланговой шеренги виднеется приземистая, плотная фигура замполита.
Распахивается дверь казармы. Мельком взглянув на высокого, чуть сутуловатого подполковника Андронова, появившегося на ступеньках, адъютант выпрямляется, набирает в легкие воздуха и густо бросает: -- Ррравняйсь! И четко, красиво повернувшись, майор легко идет, печатая шаг, навстречу Андронову. Каждый из нас в строю замер, слушая слова рапорта. Потом Андронов останавливается посередине, здоровается.
На несколько секунд утреннюю тишину взрывает ответ, слитый в едином порыве: -- Здравия желаем, товарищ подполковник! Андронов говорит о занятиях, боевой готовности, о технике, к которой надо относиться, "как к самому себе", о дисциплине, и голос его, негромкий, ровный, спокойно плывет над строем. Есть основания предполагать, что нам выпадет эта доля. Пока сообщаю предварительно, чтоб каждый знал перспективу... Он еще говорит минуты две о порядке в казарме, уборке территории.
Развод заканчивается. Строй поворачивается, бьет первый четкий шаг, вытягивается, уходит за угол казармы на дорожку, убегающую через молодую поросль осинника к позиции. Над строем взметывается песня: А для тебя, родная, есть почта полевая... Сейчас начнутся занятия. Потом все потечет, сменяясь в заведенной последовательности: обед, еще час занятий, чистка техники, ужин, свободное время...
И так изо дня в день, из месяца в месяц. Справа от меня в строю вышагивает Юрка Пономарев. Размахивая руками, он поет, устремив вперед взгляд, будто выполняет какую-то серьезную и необходимую обязанность. О чем он думает? Может, о важном сообщении Андронова, об учении?
И в голове секретаря уже рождаются "комсомольские меры обеспечения". Или он тоже думает, как и я, об этом круговороте, и ему видится в нем -- простом и обычном на первый взгляд -- глубокий смысл? Каждодневная учеба, тренировки, боевое дежурство... Все это вызвано суровой и жестокой необходимостью. Потому что газеты приносят неспокойные, тревожные вести: западные державы противятся мирным советским предложениям о разоружении.
Усиливаются военные приготовления в Западной Германии. Бундесвер получает базы в Голландии и Дании, Зловещие атомные грибы встают над Атлантикой. Весь месяц будут продолжаться учения войск НАТО. Дивизии занимают исходные положения, военные корабли выходят из портов, самолеты с атомными бомбами выруливают на стартовые дорожки... И мы идем на позицию, к ракетам, которые сейчас должны молчать, но быть готовыми, как говорит Молозов, сказать, если понадобится, свое веское слово.
Здесь у старшины Филипчука хранятся на стеллажах всевозможные банки, канистры, в углах громоздятся кучи ветоши и пакли. Вдоль стены на досках -- обломки ракеты: рваные погнутые листы дюралюминиевого корпуса, узлы и блоки. Они-то и интересовали меня. Все это привезено с полигона после стрельб и предназначалось для оборудования учебного класса. Только по указанию подполковника мне разрешалось пользоваться всем этим для работы над прибором.
Я перебирал ворох лома, откусывал кусачками детали. Рядом на доске уже лежала кучка сопротивлений --зеленых стекловидных цилиндриков и плоских, как карамельки, емкостей. Собрав детали и распихав их по карманам, я заспешил на позицию: как там тренировка операторов? Кроме того, Скиба должен проверить работу одного из участков схемы прибора, который паяли с ним накануне приезда Наташки. День занимался робкий: солнце пряталось за мглистой полоской на горизонте; земля, промерзшая и еще не нагретая, дышала морозцем.
Утопал, растворялся в белесой дымке лес. И пусть в общем-то это не очень яркий день, он еще не брызжет всем соцветием веселых волнующих красок весны, но для меня он -- радостный и счастливый, потому что рядом со мной Наташка, моя жена. В жизни будто все встало на свое место -- смело шагай к заветной цели!.. В кабине горел единственный плафон под потолком. В полумраке операторы, сидя на железных с пружинными спинками стульях, приникли к голубоватым мерцающим экранам.
Над ними склонилась голова плечистого сержанта Коняева. После холодного наружного воздуха дохнуло теплом разогретой аппаратуры: ею плотно заставлена кабина по бокам. В шкафах, словно соты в улье, блоки тускло отсвечивали черными муаровыми панелями. Тонко, чуть слышно жужжали вентиляторы. Пахло сладковатым ароматом спирта, краски, ацетона, горячей резины.
Разогнув спину, сержант Коняев доложил о тренировке. В полутемноте на груди его блеснули значки. У противоположного выхода из кабины возле осциллографа сидел на корточках Скиба. На его спине пузырем вздулась гимнастерка. В простенке, прислоненный к шкафу, сиротливо стоял ажурный каркас будущего прибора.
На нем видны два точных вольтметра, вделанные заподлицо с дюралюминиевой плоскостью. Мимо операторов я направился к Скибе, однако почувствовал -- Коняев следует за мной. Коняев оправил гимнастерку, с сумрачным видом сказал: -- Решать с ним надо, товарищ лейтенант. С другими операторами сопровождение цели отрабатываем, а у него, -- Коняев махнул рукой, -- еще со штурвалом не получается... Вы же сами видели!
И не пойму, чудной какой-то: сядет за индикатор, весь загорится, а штурвал рвет, дергает, да и только! По-всякому пробовал. Отличное отделение, а двойки ни за понюх табаку будем хватать... Видимо, надо все же принимать решение о переводе Демушкина к стартовикам. Но меня сейчас занимал прибор.
Проверка схемы, вероятно, не дала результатов, иначе бы Скиба не выдержал, доложил. Будто три дня не кормлен. Сала ему... Скиба вообще отличался невозмутимым спокойствием, непосредственностью. Но сейчас его благодушное настроение взорвало меня.
Как-то еще с месяц назад к нам нагрянула очередная комиссия. Работу операторов проверял невысокий лысый майор. На всяких проверяющих пришлось насмотреться -- и на добрых, и на крутых. Комиссии часто навещают нас. А этот был с непроницаемым, бесстрастным, как у евнуха, лицом, на котором выделялись черные кавказские усики, тонкие стиснутые губы.
За все время майор не произнес ни звука, поглядывал на бесшумно светившиеся экраны, на беспокойно мельтешащие, точно от мороза, стрелки приборов и что-то заносил в блокнот. И только в конце проверки майор разжал губы, кивнул на значки Скибы: -- Что же это вы -- классный оператор, а цель сопровождаете с большими ошибками? Скиба поднялся со стула -- плечистый, широкогрудый, закрыв собой невысокого майора, -- и спокойно, с украинским акцентом возразил: -- Никак нет, товарищ майор, добре сопровождал! Как всегда сопровождал. Майора, видно, покоробила такая смелость и невозмутимость солдата, губы нетерпеливо передернулись: -- Про черное говорите -- белое, товарищ рядовой, а я смотрю на контрольный прибор.
Он сделал движение, собираясь уходить, но Скиба по-прежнему спокойно, не меняя тона, ответил: -- Этот прибор неточный, грубый. А сопровождал я хорошо, товарищ майор, -- видел по экрану -- так, как на боевых стрельбах. Тогда "отлично" получили. В душе у меня против майора поднимался протест. Действительно, оценка по прибору грубая -- не может же он не знать азбучной истины!
Николай Андреевич Горбачев -- инженер-подполковник, в прошлом служил в Ракетных войсках. Почти два месяца бесполезного труда... В конце концов пора, лейтенант Перваков, выбирать из двух зол меньшее!.. Разогнув натруженную спину, я смотрел на коротко подстриженный затылок оператора Демушкина, смутно маячивший в застилающем глаза желтом дыму. Битый час втолковывал, показывал солдату, как сопровождать отметку от цели. Напряженно застыв у шкафа, оператор по-прежнему рвал и дергал штурвал --белое пятно отметки на экране то и дело выплывало из перекрестия линий-меток.
Возможно сознавая вину, солдат низко пригнулся на железном стуле перед шкафом. Там попроще. Понимаете, оператора из вас... Я не докончил фразу: дверь кабины распахнулась, и в проеме вырос наш почтальон. Я не сразу понял, что ему от меня нужно. Наконец в протянутой руке солдата глаза мои различили белый квадратик.
От Наташки!.. Тряслись пальцы, когда разрывал узкую полоску, скреплявшую бланк телеграммы. Тут только я увидел, что он был весь забрызган грязью: на шинели, шапке, на осунувшемся, небритом лице -- засохшие потеки. Ну, конечно, утром подполковник Андронов сокрушался: посланная накануне в штаб полка машина застряла где-то на середине дороги между городом и дивизионом. Утром приезжает. В счастливом замешательстве я совал телеграмму в карман, вытаскивал снова, перекладывал в другой.
Наконец понял: надо идти отпрашиваться у начальства, готовиться к встрече. Каждая жилка во мне, кажется, пела а плясала. Забыл и о Демушкине, и о своем раздражении.
Дальнейшие исследования специалистов CAR внезапно показали, что эти чипы имели некоторые странности в конструкции корпуса, несвойственные стандартным американским серийным чипам. Кроме того, несмотря на американскую маркировку вполне конкретного высокопроизводительного чипа Core i9-13900KS, который исследователи встретили внутри бортового компьютера ракеты, его разводка принципиально отличалась от всего того, что было известно исследователям CAR ранее. Тогда специалисты CAR решили вскрыть чип и изучить его внутренности на предмет их идентичности внутренностям оригинального американского процессора. Каково же было их изумление, когда они увидели совершенно иную картину, чем они предполагали увидеть изначально. Вместо ожидаемых 24 ядер у Core i9-13900KS на чипе явно прослеживались 32 крупных ядра блоки ядер обведены красными рамками. Никакой похожести на топологию Core i9-13900KS не было обнаружено вообще: Тогда сотрудники CAR провели исследования техпроцесса, чтобы определить фабрику, на которой был изготовлен чип.
Она достаточно крупная и долетает далеко», — сказал Железнов. По словам специалиста, в небе могли наблюдать пролёт какого-то обломка этой кометы, но точно не её саму. За объектом тянулся горящий шлейф и распадался на мелкие фрагменты.
Откройте свой Мир!
Два первых единичных слота я сразу отсеял, несмотря на низкую стоимость — слишком плохой процент общего состояния, ниже пятидесяти. Утверждается, что Украина впервые применила ATACMS против российской цели рано утром 17 апреля. Ракеты были включены в пакет военной помощи Украине на $300 млн, который президент США Джо Байден одобрил 12 марта. Новости. Смотрите на Первом. Telegram-канал опубликовал «» кадры с ракетным ударом российской армии по эшелону Вооруженных сил Украины (ВСУ). Глава Министерства обороны России Сергей Шойгу анонсировал запуск ещё трёх ракет-носителей «Ангара» на космодроме Плесецк в 2024 году.