К кому нужно обращаться "ваше превосходительство" и к кому "ваше сиятельство", где можно посмотреть табель о рангах? Ответ на вопрос "ваше " — официальное обращение в Российской империи к чиновникам 4-3-го классов, генерал-майорам и генерал-лейтенантам, контр-адмиралам и вице-адмиралам, в слове 18 букв: Превосходительство. Обращения ваше превосходительство, ваше высокоблагородие, ваше священство, ваше преосвященство, ваше сиятельство и прочее говорились только в служебной обстановке или тогда, когда чин, к кому обращались, был точно известен. Ответ на вопрос "ваше " — официальное обращение в Российской империи к чиновникам 4-3-го классов, генерал-майорам и генерал-лейтенантам, контр-адмиралам и вице-адмиралам, в слове 18 букв: Превосходительство. Необходимо, однако, отметить, что использующий обращение «мадам» сознательно как бы ставит себя ниже того, к кому обращается.
Значение слова «превосходительство»
Свободное общение свободных людей!Ишим, новости, форум, блоги, фотографии Книга Судного Дня. Превосходительство — (Ваше, Его, Их и т. д.) Превосходительство (калька лат. excellentia) — почётный титул и обращение к аристократам или лицам исключительно высокого положения. Ответ на вопрос "ваше " — официальное обращение в Российской империи к чиновникам 4-3-го классов, генерал-майорам и генерал-лейтенантам, контр-адмиралам и вице-адмиралам, в слове 18 букв: Превосходительство. В письме обращение может быть: министру – господин Министр, Ваше Превосходительство; послу – господин Посол, Ваше Превосходительство. «Ваше превосходительство» — к лицам в чинах 3-го и 4-го классов. Подобное обращение было прокомментировано в «Новостях» на радио РДВ как «курьез».
Правила титулования официальных лиц
Вы же не знаете как другие написали. И может у вас слог хороший, это плюсом будет. Или, кхм, преподаватель и сам не знает как там в авторском тексте. Или еще что-то.
Члены кабинета Членов кабинета министров обычно называют «мистер или мадам министр», но если присутствует несколько высших руководителей ведомств исполнительной власти, можно указать, какое именно из них он или она возглавляет, чтобы избежать путаницы, например: «Мистер министр иностранных дел» или «Мадам министр труда».
Члены Верховного Суда К члену Верховного Суда, как правило, обращаются, называя его «судья Ренквист», а не «мистер или миссис судья Льюин». Точно так же к председателю Верховного Суда обращаются «председатель Верховного Суда Берджер», а не «мистер или миссис председатель Верховного Суда Браун». Церковные иерархии Обращаясь к кардиналу, принято говорить так: «Ваше высокопреосвященство в Англии - «Ваша милость» , позвольте представить вам миссис Николози». Католик при этом опускается на правое колено, правую руку ладонью вниз подставляет под протянутую руку кардинала и целует его перстень.
Представляемые, исповедующие другую веру, слегка кланяются. Священнослужителям женщин представляют всегда. Миссис Николози в этой ситуации должна будет сказать епископу: «Здравствуйте, Ваше Превосходительство», а монсеньеру - «Здравствуйте, монсеньор Райан». Рядового священника она назовет «отец Келли» либо просто «отец».
Таким образом думают иные дамы. Каждая дама дала себе внутренний обет быть как можно очаровательней в танцах и показать во всем блеске превосходство того, что у нее было самого превосходного. Почтмейстерша, вальсируя, с такой томностию опустила набок голову, что слышалось в самом деле что-то неземное. Одна очень любезная дама, — которая приехала вовсе не с тем чтобы танцевать, по причине приключившегося, как сама выразилась, небольшого инкомодите в виде горошинки на правой ноге, вследствие чего должна была даже надеть плисовые сапоги, — не вытерпела, однако же, и сделала несколько кругов в плисовых сапогах, для того именно, чтобы почтмейстерша не забрала в самом деле слишком много себе в голову. Но все это никак не произвело предполагаемого действия на Чичикова. Он даже не смотрел на круги, производимые дамами, но беспрестанно подымался на цыпочки выглядывать поверх голов, куда бы могла забраться занимательная блондинка; приседал и вниз тоже, высматривая промеж плечей и спин, наконец доискался и увидел ее, сидящую вместе с матерью, над которою величаво колебалась какая-то восточная чалма с пером. Казалось, как будто он хотел взять их приступом; весеннее ли расположение подействовало на него, или толкал его кто сзади, только он протеснялся решительно вперед, несмотря ни на что; откупщик получил от него такой толчок, что пошатнулся и чуть-чуть удержался на одной ноге, не то бы, конечно, повалил за собою целый ряд; почтмейстер тоже отступился и посмотрел на него с изумлением, смешанным с довольно тонкой иронией, но он на них не поглядел; он видел только вдали блондинку, надевавшую длинную перчатку и, без сомнения, сгоравшую желанием пуститься летать по паркету. А уж там в стороне четыре пары откалывали мазурку; каблуки ломали пол, и армейский штабс-капитан работал и душою и телом, и руками и ногами, отвертывая такие па, какие и во сне никому не случалось отвертывать. Чичиков прошмыгнул мимо мазурки почти по самым каблукам и прямо к тому месту, где сидела губернаторша с дочкой.
Однако ж он подступил к ним очень робко, не семенил так бойко и франтовски ногами, даже несколько замялся, и во всех движениях оказалась какая-то неловкость. Нельзя сказать наверно, точно ли пробудилось в нашем герое чувство любви, — даже сомнительно, чтобы господа такого рода, то есть не так чтобы толстые, однако ж и не то чтобы тонкие, способны были к любви; но при всем том здесь было что-то такое странное, что-то в таком роде, чего он сам не мог себе объяснить: ему показалось, как сам он потом сознавался, что весь бал, со всем своим говором и шумом, стал на несколько минут как будто где-то вдали; скрыпки и трубы нарезывали где-то за горами, и все подернулось туманом, похожим на небрежно замалеванное поле на картине. И из этого мглистого, кое-как набросанного поля выходили ясно и оконченно только одни тонкие черты увлекательной блондинки: ее овально-круглившееся личико, ее тоненький, тоненький стан, какой бывает у институтки в первые месяцы после выпуска, ее белое, почти простое платьице, легко и ловко обхватившее во всех местах молоденькие стройные члены, которые означались в каких-то чистых линиях. Казалось, она вся походила на какую-то игрушку, отчетливо выточенную из слоновой кости; она только одна белела и выходила прозрачною и светлою из мутной и непрозрачной толпы. Видно, так уж бывает на свете; видно, и Чичиковы на несколько минут в жизни обращаются в поэтов; но слово «поэт» будет уже слишком. По крайней мере он почувствовал себя совершенно чем-то вроде молодого человека, чуть-чуть не гусаром. Увидевши возле них пустой стул, он тотчас его занял. Разговор сначала не клеился, но после дело пошло, и он начал даже получать форс, но... Как они делают, Бог их ведает: кажется, и не очень мудреные вещи говорят, а девица то и дело качается на стуле от смеха; статский же советник Бог знает что расскажет: или поведет речь о том, что Россия очень пространное государство, или отпустит комплимент, который, конечно, выдуман не без остроумия, но от него ужасно пахнет книгою; если же скажет что-нибудь смешное, то сам несравненно больше смеется, чем та, которая его слушает.
Здесь это замечено для того, чтобы читатели видели, почему блондинка стала зевать во время рассказов нашего героя. Герой, однако же, совсем этого не замечал, рассказывая множество приятных вещей, которые уже случалось ему произносить в подобных случаях в разных местах: именно в Симбирской губернии у Софрона Ивановича Беспечного, где были тогда дочь его Аделаида Софроновна с тремя золовками: Марьей Гавриловной, Александрой Гавриловной и Адельгейдой Гавриловной; у Федора Федоровича Перекроева в Рязанской губернии; у Фрола Васильевича Победоносного в Пензенской губернии и у брата его Петра Васильевича, где были свояченица его Катерина Михайловна и внучатные сестры ее Роза Федоровна и Эмилия Федоровна; в Вятской губернии у Петра Варсонофьевича, где была сестра невестки его Пелагея Егоровна с племянницей Софьей Ростиславной и двумя сводными сестрами — Софией Александровной и Маклатурой Александровной. Всем дамам совершенно не понравилось такое обхождение Чичикова. Одна из них нарочно прошла мимо его, чтобы дать ему это заметить, и даже задела блондинку довольно небрежно толстым руло своего платья, а шарфом, который порхал вокруг плеч ее, распорядилась так, что он махнул концом своим ее по самому лицу; в то же самое время позади его из одних дамских уст изнеслось вместе с запахом фиалок довольно колкое и язвительное замечание. Но, или он не услышал в самом деле, или прикинулся, что не услышал, только это было нехорошо, ибо мнением дам нужно дорожить: в этом он и раскаялся, но уже после, стало быть поздно. Негодование, во всех отношениях справедливое, изобразилось во многих лицах. Как ни велик был в обществе вес Чичикова, хотя он и миллионщик и в лице его выражалось величие и даже что-то марсовское и военное, но есть вещи, которых дамы не простят никому, будь он кто бы ни было, и тогда прямо пиши пропало! Есть случаи, где женщина, как ни слаба и бессильна характером в сравнении с мужчиною, но становится вдруг тверже не только мужчины, но и всего что ни есть на свете. Пренебрежение, оказанное Чичиковым, почти неумышленное, восстановило между дамами даже согласие, бывшее было на краю погибели по случаю завладения стулом.
В произнесенных им невзначай каких-то сухих и обыкновенных словах нашли колкие намеки. В довершение бед какой-то из молодых людей сочинил тут же сатирические стихи на танцевавшее общество, без чего, как известно, никогда почти не обходится на губернских балах. Эти стихи были приписаны тут же Чичикову. Негодованье росло, и дамы стали говорить о нем в разных углах самым неблагоприятным образом; а бедная институтка была уничтожена совершенно, и приговор ее уже был подписан. А между тем герою нашему готовилась пренеприятнейшая неожиданность: в то время, когда блондинка зевала, а он рассказывал ей кое-какие в разные времена случившиеся историйки, и даже коснулся было греческого философа Диогена, показался из последней комнаты Ноздрев. Из буфета ли он вырвался, или из небольшой зеленой гостиной, где производилась игра посильнее, чем в обыкновенный вист, своей ли волею, или вытолкали его, только он явился веселый, радостный, ухвативши под руку прокурора, которого, вероятно, уже таскал несколько времени, потому что бедный прокурор поворачивал на все стороны свои густые брови, как бы придумывая средство выбраться из этого дружеского подручного путешествия. В самом деле, оно было невыносимо. Ноздрев, захлебнув куражу в двух чашках чаю, конечно не без рома, врал немилосердно. Завидев еще издали его, Чичиков решился даже на пожертвование, то есть оставить свое завидное место и сколько можно поспешнее удалиться: ничего хорошего не предвещала ему эта встреча.
Но, как на беду, в это время подвернулся губернатор, изъявивший необыкновенную радость, что нашел Павла Ивановича, и остановил его, прося быть судиею в споре его с двумя дамами насчет того, продолжительна ли женская любовь, или нет; а между тем Ноздрев уже увидал его и шел прямо навстречу. Ведь вы не знаете, ваше превосходительство, — горланил он тут же, обратившись к губернатору, — он торгует мертвыми душами! Послушай, Чичиков! Чичиков просто не знал, где сидел. Приезжаю сюда, мне говорят, что накупил на три миллиона крестьян на вывод: каких на вывод! Послушай, Чичиков, да ты скотина, ей-Богу скотина, вот и его превосходительство здесь, не правда ли, прокурор? Но прокурор, и Чичиков, и сам губернатор пришли в такое замешательство, что не нашлись совершенно, что отвечать, а между тем Ноздрев, нимало не обращая внимания, нес полутрезвую речь: — Уж ты, брат, ты, ты... Послушай, Чичиков, ведь тебе, право, стыдно, у тебя, ты сам знаешь, нет лучшего друга, как я. Вот и его превосходительство здесь, не правда ли, прокурор?
Вы не верите, ваше превосходительство, как мы друг к другу привязаны, то есть, просто если бы вы сказали, вот, я тут стою, а вы бы сказали: «Ноздрев! Позволь, душа, я тебе влеплю один безе. Уж вы позвольте, ваше превосходительство, поцеловать мне его. Да, Чичиков, уж ты не противься, одну безешку позволь напечатлеть тебе в белоснежную щеку твою! Ноздрев был так оттолкнут с своими безе, что чуть не полетел на землю: от него все отступились и не слушали больше; но все же слова его о покупке мертвых душ были произнесены во всю глотку и сопровождены таким громким смехом, что привлекли внимание даже тех, которые находились в самых дальних углах комнаты. Эта новость так показалась странною, что все остановились с каким-то деревянным, глупо-вопросительным выражением. Чичиков заметил, что многие дамы перемигнулись между собою с какою-то злобною, едкою усмешкою и в выражении некоторых лиц показалось что-то такое двусмысленное, которое еще более увеличило это смущение. Что Ноздрев лгун отъявленный, это было известно всем, и вовсе не было в диковинку слышать от него решительную бессмыслицу; но смертный, право, трудно даже понять, как устроен этот смертный: как бы ни была пошла новость, но лишь бы она была новость, он непременно сообщит ее другому смертному, хотя бы именно для того только, чтобы сказать: «Посмотрите, какую ложь распустили! Это вздорное, по-видимому, происшествие заметно расстроило нашего героя.
Как ни глупы слова дурака, а иногда бывают они достаточны, чтобы смутить умного человека. Он стал чувствовать себя неловко, неладно: точь-в-точь как будто прекрасно вычищенным сапогом вступил вдруг в грязную, вонючую лужу; словом, нехорошо, совсем нехорошо! Он пробовал об этом не думать, старался рассеяться, развлечься, присел в вист, но все пошло как кривое колесо: два раза сходил он в чужую масть и, позабыв, что по третьей не бьют, размахнулся со всей руки и хватил сдуру свою же. Председатель никак не мог понять, как Павел Иванович, так хорошо и, можно сказать, тонко разумевший игру, мог сделать подобные ошибки и подвел даже под обух его пикового короля, на которого он, по собственному выражению, надеялся, как на Бога. Конечно, почтмейстер и председатель и даже сам полицеймейстер, как водится, подшучивали над нашим героем, что уж не влюблен ли он и что мы знаем, дескать, что у Павла Ивановича сердечишко прихрамывает, знаем, кем и подстрелено; но все это никак его не утешало, как он ни пробовал усмехаться и отшучиваться. За ужином тоже он никак не был в состоянии развернуться, несмотря на то что общество за столом было приятное и что Ноздрева давно уже вывели; ибо сами даже дамы наконец заметили, что поведение его чересчур становилось скандалезно. Посреди котильона он сел на пол и стал хватать за полы танцующих, что было уже ни на что не похоже, по выражению дам. Ужин был очень весел, все лица, мелькавшие перед тройными подсвечниками, цветами, конфектами и бутылками, были озарены самым непринужденным довольством. Офицеры, дамы, фраки — все сделалось любезно, даже до приторности.
Мужчины вскакивали со стульев и бежали отнимать у слуг блюда, чтобы с необыкновенною ловкостию предложить их дамам. Один полковник подал даме тарелку с соусом на конце обнаженной шпаги. Мужчины почтенных лет, между которыми сидел Чичиков, спорили громко, заедая дельное слово рыбой или говядиной, обмакнутой нещадным образом в горчицу, и спорили о тех предметах, в которых он даже всегда принимал участие; но он был похож на какого-то человека, уставшего или разбитого дальней дорогой, которому ничто не лезет на ум и который не в силах войти ни во что. Даже не дождался он окончания ужина и уехал к себе несравненно ранее, чем имел обыкновение уезжать.
Ну началось! Так что начинаем учить подзабытые правила титулования. Виды титулирования в России Титулирование при обращении к лицам Императорской Семьи или дворянского происхождения В России существовали титулы, употреблявшиеся при обращении к членам Императорского дома Романовых и лицам дворянского происхождения: «Ваше Императорское Величество» — император, императрица и вдовствующая императрица; «Ваше Императорское Высочество» — великий князь дети и внуки императора, а в 1797—1886 годах и правнуки и праправнуки императора ; «Ваше Высочество» — князья императорской крови; «Ваша Светлость» — младшие дети правнуков императора и их мужским потомкам, а также светлейшие князья по пожалованию; «Ваше Сиятельство» — князья, графы, герцоги; «Ваше Благородие» — бароны, маркизы и все остальные дворяне. Титулирование при обращении к лицам, имеющим чины в соответствии с «Табелью о рангах» При обращении к лицам, имевшим те или иные чины, в соответствие с Табелью о рангах, лица равные по чину или нижестоящие были обязаны употреблять следующие титулы в зависимости от класса : «Ваше высокопревосходительство» — чин 1 и 2 классов; «Ваше превосходительство» — чин 3 и 4 классов; «Ваше высокородие» — чин 5 класса; «Ваше высокоблагородие» — чин 6-8 классов; «Ваше благородие» — к чин 9-14 классов.
Титулование при обращении к лицам, имеющим духовный сан При обращении к лицам, имеющим духовный сан, в России употребляются и поныне следующие титулования: «Ваше Святейшество» — к Патриарху «Ваше Высокопреосвященство» — к митрополитам и архиепископам; «Ваше Преосвященство» — к епископам; «Ваше Высокопреподобие» — к архимандритам и игуменам монастырей, протоиереям и иереям; «Ваше Преподобие» — к протодиаконам и диаконам. Титулирование лиц, имеющих одновременно титул, сан, чин В Российской империи распространенной была практика, когда лица дворянского происхождения состояли на царской службе. В данном случае, они имели и титул и чин. С другой стороны, нередкими были случаи, когда дворяне шли на духовную службу и получали сан. В этих случаях имело место доминирование одного вида титулирования над другим.
Знатоки русского языка!Помогите!
| Белая Россия - Титулы, применявшиеся при обращении в Российской Империи | (Ваше, Его, Их и т. д.) Превосходительство (калька лат. excellentia) — почётный титул и обращение к аристократам или лицам исключительно высокого положения. |
| Знатоки русского языка!Помогите! | к лицам, имевшим чин 3 или 4 класса, в частности гражданские чины - тайный советник (3), действительный статский советник (4); военные - генерал-лейтенант (3), генерал-майор (4), морские - вице-адмирал (3), контр-адмирал (4); придворные - камергер. |
К кому обращаются "Ваше Превосходительство"?
| Как раньше было принято обращаться к собеседнику? | Превосходительство — Ваше превосходительство официальное обращение в Российской империи к чиновникам 4 3 го классов, генерал майорам и генерал лейтенантам, контр адмиралам и вице адмиралам. |
| Лукашенко написал генсеку ООН план по Украине: "Ваше Превосходительство..." - МК | В Европе к руководителям некоторых государств, послам, членам кабинета министров, высшим церковным иерархам обращаются «Ваше превосходительство», и письма адресуются так: «Его превосходительству Джанкарло Отесси послу республики Италия» или. |
| Кому могли быть адресованы до 1917-го года эти обращения? | («Ваше превосходительство»), официальное обращение в Российской империи к. Вместо всех существовавших в России обращений, начиная с 1917–1918 гг. Воинское звание. |
| Значение слова «превосходительство» | Лидер КНДР Ким Чен Ын неоднократно обращался в письмах к президенту США Дональду Трампу «ваше превосходительство», а также сравнивал их «особую дружбу» с «волшебной силой», сообщает телеканал CNN. |
Ваше превосходительство к кому обращение
| Как раньше было принято обращаться к собеседнику? | Титулы «превосходительства» и «светлости» также будут применяться к народным депутатам, членам Совфеда и членам семей наиболее высокопоставленных чиновников. |
| Форма обращения в Русской Императорской армии | 7) Равным образом отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т. п. — и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т. д. |
| Иерархия, титулы и обращения Российской Империи до 1917 года. (3 часть) / Ольга Ануфриева | В официальных документах корректно: Его Императорское Величество, Ваша Светлость и т. п. В остальных случаях корректно: его величество, ваша светлость, их превосходительства. |
| Правила вежливого обращения к человеку | Странная оговорка И почему обращение к Путину "Ваше превосходительство"? Из Википедии: Ваше, Его, Их и т. д.) Превосходительство (калька лат. excellentia) — почётный титул и обращение к аристократам или лицам исключительно высокого положения. |
В.Жириновский предложил изменить обращение к президенту на «Ваше Величество»
Осмелюсь доложить вашему превосходительству. Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир.
Так заслужил я прозвище,ношу я имя "Черного" Ношу "решетку"черную,с ступенчатым крестом Левей его,на боковой,фигура льва трехногого А по вершине полоса с грозящим всем перстом!
Девиз семьи оставил я,здесь нету нарушения Per aspera ad astra-знать нет для нас преград За род свой,нынче преданный,не зная поражения Сотру с земли предателей,назад верну свой град!
Аудио-книги Закрыть Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки Конфигурации обращения в русской императорской армии Формы обращения в русской императорской армии Солдат должен был обращаться на «вы» уже начиная с унтер-офицеров и сообщать «господин ефрейтор» , «господин унтер-офицер» , «господин фельдфебель». К офицерам, от прапорщика до капитана включительно, обращались со словами «ваше благородие» , к подполковникам и полковникам — «ваше высокоблагородие» , к генерал-майорам и генерал-лейтенантам — «ваше превосходительство» , к целым генералам от инфантерии, артиллерии, кавалерии, инженерных войск — «ваше высокопревосходительство».
Офицеры к унтер-офицерскому составу обращались на «ты» и по фамилии, нередко не упоминая звания; если же упоминали звание, то без фамилии. Форма обращения унтер-офицерского состава к офицерам и генералам была такая же, как у рядовых. Ни бойцам, ни унтер-офицерам офицеры генералы тем более руки не подавали.
Остальные — не товарищи, значит, враги. Таким образом, слово приобрело идеологический смысл, стало социально значимым. После распада СССР и краха советской культуры система этикета оказалась дестабилизированной.
В современной России История повторяется. Как в 20-30-х годах господин и товарищ имели социальную окраску, так и в 90-х годах они вновь вступили в противостояние друг другу. Параллельно с этим на встречах представителей власти, политических деятелей с народом, а также на митингах выступающие с речью стали использовать обращения россияне, сограждане, соотечественники. Трудности возникают в том случае, если директор, профессор — женщина. Как в таком случае обратиться: господин профессор или госпожа профессор? Следует заметить, что при одновременном обращении к мужчинам и женщинам часто говорят дамы и господа.
Это неудачная калька с английского Ladies and Gentlemens. По-русски слово господа в равной степени соотносится с формами единственного числа господин и госпожа, а последняя входит в число «господ». Обращение товарищ продолжают использовать военные и члены партий коммунистического направления. Ученые, преподаватели, врачи, юристы отдают предпочтение словам коллеги, друзья. Слова женщина, мужчина, получившие распространение в последнее время в роли обращения, нарушают норму речевого этикета, свидетельствуют о недостаточной культуре говорящего. В таком случае предпочтительнее начинать разговор без обращений, используя этикетные формулы: будьте любезны, будьте добры, извините, простите.
Таким образом, проблема общеупотребительного обращения в неофициальной обстановке остается открытой. Она будет решена только тогда, когда каждый наш соотечественник станет уважать себя и с уважением относиться к другим, когда научится защищать свою честь и достоинство, когда станет личностью, когда неважно будет, какую должность он занимает, каков его статус. Важно, что он гражданин России. Только тогда никто не будет чувствовать неловкость и смущение, если его назовут или он кого-то назовет господином, госпожой.
Обращение к должностным лицам
Его превосходительству, Ваше превосходительство. Словами "Ваше превосходительство" обращились к чиновникам 3-го и 4-го класса/ранга. К генералам офицеры обращались, титулуя их «ваше превосходительство» или «ваше высокопревосходительство». одна из форм устного обращения к титулованным лицам в Дореволюционной России. Ведь вы не знаете, ваше превосходительство, — горланил он тут же, обратившись к губернатору, — он торгует мертвыми душами!
Как теперь следует обращаться к полицейскому?
Беседа с герольдом. Задание 2 Рыцарский Турнир 5 Армен Аванесов Для рыцаря геральдика-наука из важнейших Ведь каждый посвященный ей должен овладеть Неважно из каких ты-простых или светлейших Прочесть что на чужом гербе стоит обязан ты уметь! Наш род известный издревле,покрыт всегда был славою Стоять поближе к трону честь нам даровал король Хранили клятву крепко мы,гордилися державою И в битвах нескончаемых свою сыграли роль!
С появлением Табели о рангах сложилась система титулования лиц, имеющих чины. После Октябрьской революции 1917 года все титулы были упразднены вместе с сословиями, а правила титулования — отменены. В современном мире понятие «титулование» получило второе значение в рамках этики межличностных отношений в деловых, научных и профессиональных кругах [1]. В этом случае титулование используется в соответствии с занимаемой должностью либо учёной степенью лица, к которому обращаются.
В то же время титулование используется в своём первоначальном понятии в ряде стран, в которых сохранилась монархия в целом либо дворянско-сословные общества в частности к примеру, Великобритания или дворянское общество России.
Например: «Капитан крикнул на Сучкова: «Стой как следует! Это ты вчера на суп жаловался? Капитан топнул ногой и грозно крикнул: «Как ты смеешь так отвечать начальству?! Спроси у взводного, как нужно отвечать? Например обращение фейерверкера к капитану Тушину: «- Что прикажете, ваше благородие? Первоначально в официальной переписке употреблялась несколько иная форма последнего приведённого общего титула - «благородный господин».
Затем появилась как обязательная формула «ваше благородие». Включённое в неё местоимение второго лица употреблялось из почтительности во множественном числе «ваше благородие» и «их благородие» , постепенно оно трансформировалось в вежливую форму второго лица единственного числа «ваше благородие», но «его благородию». Общим титулом всех дворян - «ваше благородие» - выражалось благородное происхождение потомственного дворянина, его принадлежность к роду, чьи заслуги перед отечеством официально были признаны. В 1832 г. Обратим внимание на некоторые словообразовательные и лексические особенности приведенных формул. Титул 5 класса по своим компонентам оказывается менее «почётным», чем титул 6-8 классов высокородие и высокоблагородие. В Германии обращение Благородие!
Титулом Высокопревосходительство! Во всех случаях обращения к вышестоящему по службе или по общественному положению использование общего титула было обязательным. Применение общего титула в сочетании с частными титулами наименованиями чина и должности зависело от ситуации общения устное или письменное общение, служебное или частное. Наиболее церемонным было официальное письменное адресование низших должностных лиц и просителей к высшим. До середины XIX в. Причём первый использовался и по должности, и по чину и следовал за вторым его превосходительство товарищ министра финансов тайный советник N. При личном обращении употреблялся только общий титул чаще всего без имени.
Употребление общего титула также, безусловно, зависело от ситуации общения. Это подтверждает следующий пример: «- Извините меня, ваше превосходительство, - начал он Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально , хотя я не согласен с господином... Частое употребление формул титулования делало живую речь тяжеловесной и труднопонимаемой. Это подтверждает пример из «Капитанской дочки» А. Когда Гринёв спрашивает вахмистра о причинах своего ареста, тот отвечает: «Не могу знать, ваше благородие. Только его высокоблагородие приказал ваше благородие отвезти в острог, а её благородие приказано привести к его высокоблагородию, ваше благородие» А. Капитанская дочка.
Обратим внимание, что по форме высказывание составлено правильно. Кроме общих титулов, при обращении употреблялись частные титулы. Примерно равные между собой должностные лица обращались друг к другу либо как к высшим, либо по чину, добавляя слово «господин» например, Господин капитан! Мы отвечаем за жизнь людей А. Пётр Первый. Прикажи выбивать стрелы? Передать унтер-офицерам.
Передать солдатам. Генерал подъехал к Свято-Николаевскому полку, бывшему у самой горы: «Господин полковник! Подполковника, штабс-капитана, штабс-ротмистра и подпоручика при этом называли полковником, капитаном, ротмистром и поручиком. Нижние чины офицеров именовали Ваше благородие! Ваше высокоблагородие! Нижних чинов называли просто по фамилии и только старших боцманов и кондукторов именовали по званию и фамилии Старший боцман Петров! От чинов следует отличать звания, так как они являлись только почетными наименованиями, обычно связанными с предоставлением лицу, их имеющему, определенных прав и преимуществ в частности, прав на соответствующий мундир, участие в придворных церемониях.
Это были особого рода частные титулы, своего рода награды. Звания не предусматривались «Табелью о рангах» и не относились формально к какому-либо её классу, хотя определённое соответствие между чином и званием подразумевалось вели происхождение от одноимённых должностей. Появление нескольких гражданских почётных званий относится к первой половине XIX в. Шепелёв1999, с. К лицам в том числе и к дамам , не имевшим чинов, но обладавшим почетным званием, обращались соответственно классу чина, к которому оно приравнивалось. Женам и дочерям сообщался титул мужа или отца, вдовы сохраняли титул умершего мужа. Соблюдение принципа старшинства и чинопочитания считалось обязательным при всех официальных и торжественных церемониях: при дворе, во время парадных обедов, при бракосочетаниях, крещениях, погребениях и даже в церкви при богослужениях.
Почитание лиц по рангам не касалось лишь тех случаев, «когда некоторые, яко добрые друзья и соседи, съедутся или в публичных ассамблеях» Табель о рангах 1963, с. Теперь обратимся к членам императорской фамилии. Кроме титулов царь, которое стало использоваться с XV века в связи с падением Византийской империи, и великий князь, глава российского государства имел частный титул императора. Императорский титул принял Петр I в 1721 г. Согласно специальному законоположению, императорская фамилия: император, императрица жена , императрица мать. Члены императорской фамилии и все великие князья включая наследника с их жёнами обладали исключительным правом официально именоваться частным титулом со словом «государь» или «государыня» например, Государь император! В длительной беседе к императору и императрице могло использоваться обращение Государь!
Например: «Иной боярин, наберясь смелости, затрясёт бородой и крикнет дрожащим голосом: - Казни, государь, за правду, стар я молчать, - стыдно глядеть, срамно, небывало... В функции обращения также употреблялся общий титул Ваше Императорское Величество, при обращении к наследнику и другим великим князьям - Ваше Императорское Высочество слово «императорское» в обоих случаях при устном общении могло опускаться , к князьям императорской крови - Ваше высочество. Но князя могли царским указом повелевать титуловать «светлейшим» «пожаловать светлостью , и тогда его именовали Ваша светлость! По закону этот титул присваивался младшим детям правнуков императора и их потомству в мужском поколении. Пожалование титулом Светлейшего князя наследственных князей стало практиковаться только во второй четверти XIX в. Приведём примеры: - Я и так, ваше сиятельство, просрочил; причиною тому большие метели» Л. Мы рассмотрели систему официально принятых обращений.
Охарактеризовали её основные особенности. Кроме данных обращений, существовали обращения, не зафиксированные в законе. Это неофициальные обращения. Данное деление в целом условно. Первая группа - это обращения-родовые титулы. Только княжеский титул существовал в России до начала XVIII века, исключительно как наследственный, обозначавший принадлежность к роду, который в древности пользовался правом княжения государственного управления на определённой территории страны. Чаще всего пожалование родовыми титулами производилось в порядке постепенности: сначала младшими, затем более высокими, которые заменяли прежние.
В частности, княжеские титулы жаловались лицам, уже имевшим графский титул, а титулы светлейших князей - тем, кто имел княжеский. Высшей степенью княжеского титула был титул великий князь, который мог принадлежать лишь членам царской императорской фамилии. Дворянин мог быть пожалован императором, в знак особого расположения или за большие заслуги, несколькими титулами одновременно. При Петре I впервые российские подданные стали получать родовые титулы западных государств, главным образом Священной Римской империи. Это связано с тем, что в Россию приехали иностранцы, обладавшие такими титулами, а также - с тем, что в состав страны вошли территории, где некоторые из этих титулов были распространены. Пожалования производились по просьбам российских императоров императриц и за заслуги перед Россией. Баронский титул в древней Европе был самым важным и почётным.
Это было общее обозначение, как высших государственных чинов, так и феодальных владетелей. В древней Руси этот термин переводился с немецкого как «вольный господин» Шепелёв 1999, с. При Петре I титул барона использовался для высшего слоя дворянства, обычно прибалтийского, немецкого происхождения. В России он наименее ценился, гораздо больше уважали графский титул. Во многих случаях пожалование баронства означало вместе с тем и пожалование дворянства. Но титул барона давался и дворянам. Единственным отличием российских баронов от рядовых дворян была формула обращения: Барон!
Господин барон! Например: «Барон застал её в этом ожидании... При обращении же к дворянам частный титул не использовался.
Обращение товарищ продолжают использовать военные и члены партий коммунистического направления. Ученые, преподаватели, врачи, юристы отдают предпочтение словам коллеги, друзья. Слова женщина, мужчина, получившие распространение в последнее время в роли обращения, нарушают норму речевого этикета, свидетельствуют о недостаточной культуре говорящего.
В таком случае предпочтительнее начинать разговор без обращений, используя этикетные формулы: будьте любезны, будьте добры, извините, простите. Таким образом, проблема общеупотребительного обращения в неофициальной обстановке остается открытой. Она будет решена только тогда, когда каждый наш соотечественник станет уважать себя и с уважением относиться к другим, когда научится защищать свою честь и достоинство, когда станет личностью, когда неважно будет, какую должность он занимает, каков его статус. Важно, что он гражданин России. Только тогда никто не будет чувствовать неловкость и смущение, если его назовут или он кого-то назовет господином, госпожой. В языках разных стран, в отличие от русского, существовали обращения к людям, которые использовались как по отношению к человеку, занимающему высокое положение в обществе, так и к рядовому гражданину: мистер, миссис, мисс Англия, США ; сеньор, сеньора, сеньорита Испания ; синьор, синьора, синьорина Италия ; пан, пани Польша, Чехия, Словакия.
При обращении к незнакомому человеку всегда следует говорить «Вы». На «ты» можно обращаться лишь к близким людям, родным, родственникам, если они моложе вас или если они ваши ровесники, к детям и друзьям. В ряде иностранных языков — в частности, в английском — вообще нет обращения на «ты». В современной России многие чуть ли не в момент знакомства говорят друг другу «ты». Однако следует помнить, что переход на ты происходит при более доверительных отношениях. Если вы уже преодолели подростковый рубеж, то обращаться к малознакомому собеседнику надо только на «Вы».
Причем право выбора между «ты» и «Вы» предоставляется либо человеку, который старше вас по возрасту, либо тому, кто стоит выше вас на служебной иерархической лестнице. Неприлично говорить «ты» обслуживающему персоналу, например, таксисту, официанту или горничной в отеле: таким образом вы подчеркиваете разницу в социальных уровнях. И уж совсем ни к чему какому-нибудь важному господину пытаться установить с прислугой «простые задушевные» отношения, мол, ну их, эти китайские церемонии, давай на «ты».
Ваше превосходительство к кому обращение
Путин Титулование при обращении к лицам, имеющим чины в соответствии с «Табелью о рангах» При обращении к лицам, имевшим те или иные чины, в соответствии с «Табелью о рангах» лица равные по чину или нижестоящие были обязаны употреблять следующие титулы в зависимости от класса : «Ваше высокопревосходительство» — к лицам в чинах 1-го и 2-го классов; «Ваше превосходительство» — к лицам в чинах 3-го и 4-го классов; «Ваше высокородие» — к лицам в чинах 5-го класса; «Ваше высокоблагородие» — к лицам в чинах 6—8-го классов; «Ваше благородие» — к лицам в чинах 9—14-го классов. Show more.
Беседа с герольдом. Задание 2 Рыцарский Турнир 5 Армен Аванесов Для рыцаря геральдика-наука из важнейших Ведь каждый посвященный ей должен овладеть Неважно из каких ты-простых или светлейших Прочесть что на чужом гербе стоит обязан ты уметь!
Наш род известный издревле,покрыт всегда был славою Стоять поближе к трону честь нам даровал король Хранили клятву крепко мы,гордилися державою И в битвах нескончаемых свою сыграли роль!
Дмитрий Мацкевич, заместитель начальника отдела пропаганды безопасности дорожного движения Управления ГИБДД по Нижегородской области: - "Ваше превосходительство" можете называть! А если серьезно, то сейчас у нас много по-настоящему важных проблем и вопросов: как мы будем работать в обновленном качестве, кто останется, а кто нет, как изменится система руководства, какие задачи выдвинуть в приоритет.
Вопрос о том, как нас будут называть мы, конечно, тоже обсуждаем, но он не самый важный. Важно, чтобы после всех изменений и реформ страж порядка, действительно, стал лучше. А что касается обращения к нам, то "товарищ" - уже как-то устарело, "господин" - звучит как-то совсем из другой эпохи, "эй, ты" - тоже не нравится.
В общем, власть придумала наше переименование, значит, придумает и как к нам обращаться. Наше дело - честно свою работу выполнять. Александр Мануйлов, доктор медицинских наук, начальник госпиталя ГУВД Краснодарского края: - Обращение "товарищ", думаю, должно остаться в прошлом вместе с милицией, где труд сотрудников оценивался неподобающе низко.
А новоиспеченным российским полицейским обещают вполне приличное жалование, на "товарища" они теперь могут и не откликнуться. Впрочем, когда стражи правопорядка попадают в наш госпиталь, то все они, независимо от звезд на погонах, становятся больными. Поэтому для нас, медиков, развернувшаяся в обществе дискуссия абсолютно не актуальна.
Николай Украинцев, адвокат, Новосибирск: - Конечно, "гражданин полицейский", не господин же! Равенство граждан у нас гарантируется Конституцией. И если человек служит в полиции, если он облечен какой-то властью, если, грубо говоря, у него есть дубинка, это совершенно не значит, что он надо мной господствует.
Он такой же гражданин, как и я. И если они больше нам не товарищи, будем называть их просто гражданами.
Сам даже Чичиков не мог отчасти не заметить такого необыкновенного внимания. Один раз, возвратясь к себе домой, он нашел на столе у себя письмо; откуда и кто принес его, ничего нельзя было узнать; трактирный слуга отозвался, что принесли-де и не велели сказывать от кого. Письмо начиналось очень решительно, именно так: «Нет, я должна к тебе писать! Что свет? Затем писавшая упоминала, что омочает слезами строки нежной матери, которая, протекло двадцать пять лет, как уже не существует на свете; приглашали Чичикова в пустыню, оставить навсегда город, где люди в душных оградах не пользуются воздухом; окончание письма отзывалось даже решительным отчаяньем и заключалось такими стихами: Две горлицы покажут Воркуя томно, скажут, Что она умерла во слезах. В последней строке не было размера, но это, впрочем, ничего: письмо было написано в духе тогдашнего времени. Никакой подписи тоже не было: ни имени, ни фамилии, ни даже месяца и числа. В postscriptum было только прибавлено, что его собственное сердце должно отгадать писавшую и что на бале у губернатора, имеющем быть завтра, будет присутствовать сам оригинал.
Это очень его заинтересовало. В анониме было так много заманчивого и подстрекающего любопытство, что он перечел и в другой и в третий раз письмо и наконец сказал: «Любопытно бы, однако ж, знать, кто бы такая была писавшая! Немного спустя принесли к нему, точно, приглашенье на бал к губернатору, — дело весьма обыкновенное в губернских городах: где губернатор, там и бал, иначе никак не будет надлежащей любви и уважения со стороны дворянства. Все постороннее было в ту ж минуту оставлено и отстранено прочь, и все было устремлено на приготовление к балу; ибо, точно, было много побудительных и задирающих причин. Зато, может быть, от самого создания света не было употреблено столько времени на туалет. Целый час был посвящен только на одно рассматривание лица в зеркале. Пробовалось сообщить ему множество разных выражений: то важное и степенное, то почтительное, но с некоторою улыбкою, то просто почтительное без улыбки; отпущено было в зеркало несколько поклонов в сопровождении неясных звуков, отчасти похожих на французские, хотя по-французски Чичиков не знал вовсе. Он сделал даже самому себе множество приятных сюрпризов, подмигнул бровью и губами и сделал кое-что даже языком; словом, мало ли чего не делаешь, оставшись один, чувствуя притом, что хорош, да к тому же будучи уверен, что никто не заглядывает в щелку. Наконец он слегка трепнул себя по подбородку, сказавши: «Ах ты мордашка эдакой! Самое довольное расположение сопровождало его во все время одевания: надевая подтяжки или повязывая галстук, он расшаркивался и кланялся с особенною ловкостию и хотя никогда не танцевал, но сделал антраша.
Это антраша произвело маленькое невинное следствие: задрожал комод, и упала со стола щетка. Появление его на бале произвело необыкновенное действие. Все, что ни было, обратилось к нему навстречу, кто с картами в руках, кто на самом интересном пункте разговора произнесши: «а нижний земский суд отвечает на это... Ах Боже мой, Павел Иванович! Любезный Павел Иванович! Почтеннейший Павел Иванович! Душа моя Павел Иванович! Вот вы где, Павел Иванович! Вот он, наш Павел Иванович! Позвольте прижать вас, Павел Иванович!
Давайте-ка его сюда, вот я его поцелую покрепче, моего дорогого Павла Ивановича! Не успел совершенно выкарабкаться из объятий председателя, как очутился уже в объятиях полицеймейстера; полицеймейстер сдал его инспектору врачебной управы; инспектор врачебной управы — откупщику, откупщик — архитектору... Губернатор, который в то время стоял возле дам и держал в одной руке конфектный билет, а в другой болонку, увидя его, бросил на пол и билет и болонку, — только завизжала собачонка; словом, распространил он радость и веселье необыкновенное. Не было лица, на котором бы не выразилось удовольствие или по крайней мере отражение всеобщего удовольствия. Так бывает на лицах чиновников во время осмотра приехавшим начальником вверенных управлению их мест: после того как уже первый страх прошел, они увидели, что многое ему нравится, и он сам изволил наконец пошутить, то есть произнести с приятною усмешкой несколько слов. Смеются вдвое в ответ на это обступившие его приближенные чиновники; смеются от души те, которые, впрочем, несколько плохо услыхали произнесенные им слова, и, наконец, стоящий далеко у дверей у самого выхода какой-нибудь полицейский, отроду не смеявшийся во всю жизнь свою и только что показавший перед тем народу кулак, и тот по неизменным законам отражения выражает на лице своем какую-то улыбку, хотя эта улыбка более похожа на то, как бы кто-нибудь собирался чихнуть после крепкого табаку. Герой наш отвечал всем и каждому и чувствовал какую-то ловкость необыкновенную: раскланивался направо и налево, по обыкновению своему несколько набок, но совершенно свободно, так что очаровал всех. Дамы тут же обступили его блистающею гирляндою и нанесли с собой целые облака всякого рода благоуханий: одна дышала розами, от другой несло весной и фиалками, третья вся насквозь была продушена резедой; Чичиков подымал только нос кверху да нюхал. В нарядах их вкусу было пропасть: муслины, атласы, кисеи были таких бледных модных цветов, каким даже и названья нельзя было прибрать до такой степени дошла тонкость вкуса. Ленточные банты и цветочные букеты порхали там и там по платьям в самом картинном беспорядке, хотя над этим беспорядком трудилась много порядочная голова.
Легкий головной убор держался только на одних ушах, и казалось, говорил: «Эй, улечу, жаль только, что не подыму с собой красавицу! Все было у них придумано и предусмотрено с необыкновенною осмотрительностию; шея, плечи были открыты именно настолько, насколько нужно, и никак не дальше; каждая обнажила свои владения до тех пор, пока чувствовала по собственному убеждению, что они способны погубить человека; остальное все было припрятано с необыкновенным вкусом: или какой-нибудь легонький галстучек из ленты, или шарф легче пирожного, известного под именем «поцелуя», эфирно обнимал шею, или выпущены были из-за плеч, из-под платья, маленькие зубчатые стенки из тонкого батиста, известные под именем «скромностей». Эти «скромности» скрывали напереди и сзади то, что уже не могло нанести гибели человеку, а между тем заставляли подозревать, что там-то именно и была самая погибель. Длинные перчатки были надеты не вплоть до рукавов, но обдуманно оставляли обнаженными возбудительные части рук повыше локтя, которые у многих дышали завидною полнотою; у иных даже лопнули лайковые перчатки, побужденные надвинуться далее, — словом, кажется, как будто на всем было написано: нет, это не губерния, это столица, это сам Париж! Только местами вдруг высовывался какой-нибудь не виданный землею чепец или даже какое-то чуть не павлиное перо в противность всем модам, по собственному вкусу. Но уж без этого нельзя, таково свойство губернского города: где-нибудь уж он непременно оборвется. Чичиков, стоя перед ними, думал: «Которая, однако же, сочинительница письма? Галопад летел во всю пропалую: почтмейстерша, капитан-исправник, дама с голубым пером, дама с белым пером, грузинский князь Чипхайхилидзев, чиновник из Петербурга, чиновник из Москвы, француз Куку, Перхуновский, Беребендовский — все поднялось и понеслось... Везде было заметно такое чуть-чуть обнаруженное, такое неуловимо-тонкое, у! Поди-ка попробуй рассказать или передать все то, что бегает на их лицах, все те излучинки, намеки, — а вот просто ничего не передашь.
Одни глаза их такое бесконечное государство, в которое заехал человек — и поминай как звали! Уж его оттуда ни крючком, ничем не вытащишь. Ну попробуй, например, рассказать один блеск их: влажный, бархатный, сахарный. Бог их знает какого нет еще! Нет, просто не приберешь слова: галантёрная половина человеческого рода, да и ничего больше! Кажется, из уст нашего героя излетело словцо, подмеченное на улице. Что ж делать? Таково на Руси положение писателя! Впрочем, если слово из улицы попало в книгу, не писатель виноват, виноваты читатели, и прежде всего читатели высшего общества: от них первых не услышишь ни одного порядочного русского слова, а французскими, немецкими и английскими они, пожалуй, наделят в таком количестве, что и не захочешь, и наделят даже с сохранением всех возможных произношений: по-французски в нос и картавя, по-английски произнесут, как следует птице, и даже физиономию сделают птичью, и даже посмеются над тем, кто не сумеет сделать птичьей физиономии; а вот только русским ничем не наделят, разве из патриотизма выстроят для себя на даче избу в русском вкусе. Вот каковы читатели высшего сословия, а за ними и все причитающие себя к высшему сословию!
А между тем какая взыскательность! Хотят непременно, чтобы все было написано языком самым строгим, очищенным и благородным, — словом, хотят, чтобы русский язык сам собою опустился вдруг с облаков, обработанный как следует, и сел бы им прямо на язык, а им бы больше ничего, как только разинуть рты да выставить его. Конечно, мудрена женская половина человеческого рода; но почтенные читатели, надо признаться, бывают еще мудренее. А Чичиков приходил между тем в совершенное недоумение решить, которая из дам была сочинительница письма. Попробовавши устремить внимательнее взор, он увидел, что с дамской стороны тоже выражалось что-то такое, ниспосылающее вместе и надежду, и сладкие муки в сердце бедного смертного, что он наконец сказал: «Нет, никак нельзя угадать! Он непринужденно и ловко разменялся с некоторыми из дам приятными словами, подходил к той и другой дробным, мелким шагом, или, как говорят, семенил ножками, как обыкновенно делают маленькие старички щеголи на высоких каблуках, называемые мышиными жеребчиками, забегающие весьма проворно около дам. Посеменивши с довольно ловкими поворотами направо и налево, он подшаркнул тут же ножкой в виде коротенького хвостика или наподобие запятой. Дамы были очень довольны и не только отыскали в нем кучу приятностей и любезностей, но даже стали находить величественное выражение в лице, что-то даже марсовское и военное, что, как известно, очень нравится женщинам. Даже из-за него уже начинали несколько ссориться: заметивши, что он становился обыкновенно около дверей, некоторые наперерыв спешили занять стул поближе к дверям, и когда одной посчастливилось сделать это прежде, то едва не произошла пренеприятная история, и многим, желавшим себе сделать то же, показалась уже чересчур отвратительною подобная наглость.
Превосходительство
В допетровской России титулы имели только цари и наследники удельных князей, являвшихся, по сути, монархами в удельных княжествах. Пётр I начал жаловать титулы графа и барона, вместе с ними появились соответствующие титулования: « сиятельство » и « светлость ». Последнее позже сохранилось лишь в некоторых княжеских родах светлейшие князья. С появлением Табели о рангах сложилась система титулования лиц, имеющих чины. После Октябрьской революции 1917 года все титулы были упразднены вместе с сословиями, а правила титулования — отменены.
Но председатель сказал, что можно и за три тысячи сыскать.
Но управляющий сказал: «Где же вы его сыщете? На это полицеймейстер заметил, что бунта нечего опасаться, что в отвращение его существует власть капитана-исправника, что капитан-исправник хоть сам и не езди, а пошли только на место себя один картуз свой, то один этот картуз погонит крестьян до самого места их жительства. Многие предложили свои мнения насчет того, как искоренить буйный дух, обуревавший крестьян Чичикова. Мнения были всякого рода: были такие, которые уже чересчур отзывались военною жестокостью и строгостию, едва ли не излишнею; были, однако же, и такие, которые дышали кротостию. Почтмейстер заметил, что Чичикову предстоит священная обязанность, что он может сделаться среди своих крестьян некоторого рода отцом, по его выражению, ввести даже благодетельное просвещение, и при этом случае отозвался с большою похвалою об Ланкастеровой школе взаимного обученья.
Таким образом рассуждали и говорили в городе, и многие, побуждаемые участием, сообщили даже Чичикову лично некоторые из сих советов, предлагали даже конвой для безопасного препровожденья крестьян до места жительства. За советы Чичиков благодарил, говоря, что при случае не преминет ими воспользоваться, а от конвоя отказался решительно, говоря, что он совершенно не нужен, что купленные им крестьяне отменно смирного характера, чувствуют сами добровольное расположение к переселению и что бунта ни в каком случае между ними быть не может. Все эти толки и рассуждения произвели, однако ж, самые благоприятные следствия, каких только мог ожидать Чичиков. Именно, пронесли слухи, что он не более не менее как миллионщик. Жители города и без того, как уже мы видели в первой главе, душевно полюбили Чичикова, а теперь, после таких слухов, полюбили еще душевнее.
Впрочем, если сказать правду, они всё были народ добрый, жили между собою в ладу, обращались совершенно по-приятельски, и беседы их носили печать какого-то особенного простодушия и короткости: «Любезный друг Илья Ильич», «Послушай, брат, Антипатор Захарьевич! Многие были не без образования: председатель палаты знал наизусть «Людмилу» Жуковского, которая еще была тогда непростывшею новостию, и мастерски читал многие места, особенно: «Бор заснул, долина спит», и словно «чу! Почтмейстер вдался более в философию и читал весьма прилежно, даже по ночам, Юнговы «Ночи» и «Ключ к таинствам натуры» Эккартсгаузена, из которых делал весьма длинные выписки, но какого рода они были, это никому не было известно; впрочем, он был остряк, цветист в словах и любил, как сам выражался, уснастить речь. А уснащивал он речь множеством разных частиц, как-то: «сударь ты мой, эдакой какой-нибудь, знаете, понимаете, можете себе представить, относительно так сказать, некоторым образом», и прочими, которые сыпал он мешками; уснащивал он речь тоже довольно удачно подмаргиванием, прищуриванием одного глаза, что все придавало весьма едкое выражение многим его сатирическим намекам. Прочие тоже были более или менее люди просвещенные: кто читал Карамзина, кто «Московские Ведомости», кто даже и совсем ничего не читал.
Кто был то, что называют тюрюк, то есть человек, которого нужно было подымать пинком на что-нибудь; кто был просто байбак, лежавший, как говорится, весь век на боку, которого даже напрасно было подымать: не встанет ни в каком случае. Насчет благовидности уже известно, все они были люди надежные, чахоточного между ними никого не было. Все были такого рода, которым жены в нежных разговорах, происходящих в уединении, давали названия: кубышки, толстунчика, пузантика, чернушки, кики, жужу и проч. Но вообще они были народ добрый, полны гостеприимства, и человек, вкусивший с ними хлеба-соли или просидевший вечер за вистом, уже становился чем-то близким, тем более Чичиков с своими обворожительными качествами и приемами, знавший в самом деле великую тайну нравиться. Они так полюбили его, что он не видел средств, как вырваться из города; только и слышал он: «Ну, недельку, еще одну недельку поживите с нами, Павел Иванович!
Но несравненно замечательнее было впечатление совершенный предмет изумления! Чтоб это сколько-нибудь изъяснить, следовало бы сказать многое о самих дамах, об их обществе, описать, как говорится, живыми красками их душевные качества; но для автора это очень трудно. С одной стороны, останавливает его неограниченное почтение к супругам сановников, а с другой стороны... Дамы города N были... В дамах города N больше всего замечательно было то...
Даже странно, совсем не подымается перо, точно будто свинец какой-нибудь сидит в нем. Так и быть: о характерах их, видно, нужно предоставить сказать тому, у которого поживее краски и побольше их на палитре, а нам придется разве слова два о наружности да о том, что поповерхностней. Дамы города N были то, что называют презентабельны, и в этом отношении их можно было смело поставить в пример всем другим. Что до того, как вести себя, соблюсти тон, поддержать этикет, множество приличий самых тонких, а особенно наблюсти моду в самых последних мелочах, то в этом они опередили даже дам петербургских и московских. Одевались они с большим вкусом, разъезжали по городу в колясках, как предписывала последняя мода, сзади покачивался лакей, и ливрея в золотых позументах.
Визитная карточка, будь она писака хоть на трефовой двойке или бубновом тузе, но вещь была очень священная. Из-за нее две дамы, большие приятельницы и даже родственницы, перессорились совершенно, именно за то, что одна из них как-то манкировала контрвизитом. И уж как ни старались потом мужья и родственники примирить их, но нет, оказалось, что все можно сделать на свете, одного только нельзя: примирить двух дам, поссорившихся за манкировку визита. Так обе дамы и остались во взаимном нерасположении, по выражению городского света. Насчет занятия первых мест происходило тоже множество весьма сильных сцен, внушавших мужьям иногда совершенно рыцарские, великодушные понятия о заступничестве.
Дуэли, конечно, между ними не происходило, потому что все были гражданские чиновники, но зато один другому старался напакостить, где было можно, что, как известно, подчас бывает тяжелее всякой дуэли. В нравах дамы города N были строги, исполнены благородного негодования противу всего порочного и всяких соблазнов, казнили без всякой пощады всякие слабости. Если же между ими и происходило какое-нибудь то, что называют другое-третье, то оно происходило втайне, так что не было подаваемо никакого вида, что происходило; сохранялось все достоинство, и самый муж так был приготовлен, что если и видел другое-третье или слышал о нем, то отвечал коротко и благоразумно пословицею: «Кому какое дело, что кума с кумом сидела». Еще нужно сказать, что дамы города N отличались, подобно многим дамам петербургским, необыкновенною осторожностью и приличием в словах и выражениях. Никогда не говорили они: «я высморкалась», «я вспотела», «я плюнула», а говорили: «я облегчила себе нос», «я обошлась посредством платка».
Ни в каком случае нельзя было сказать: «этот стакан или эта тарелка воняет». И даже нельзя было сказать ничего такого, что бы подало намек на это, а говорили вместо того: «этот стакан нехорошо ведет себя» — или что-нибудь вроде этого. Чтоб еще более облагородить русский язык, половина почти слов была выброшена вовсе из разговора, и потому весьма часто было нужно прибегать к французскому языку, зато уж там, по-французски, другое дело: там позволялись такие слова, которые были гораздо пожестче упомянутых. Итак, вот что можно сказать о дамах города N, говоря поповерхностней. Но если заглянуть поглубже, то, конечно, откроется много иных вещей; но весьма опасно заглядывать поглубже в дамские сердца.
Итак, ограничась поверхностью, будем продолжать. До сих пор все дамы как-то мало говорили о Чичикове, отдавая, впрочем, ему полную справедливость в приятности светского обращения; но с тех пор как пронеслись слухи об его миллионстве, отыскались и другие качества. Впрочем, дамы были вовсе не интересанки; виною всему слово «миллионщик», — не сам миллионщик, а именно одно слово; ибо в одном звуке этого слова, мимо всякого денежного мешка, заключается что-то такое, которое действует и на людей подлецов, и на людей ни се ни то, и на людей хороших, — словом, на всех действует. Миллионщик имеет ту выгоду, что может видеть подлость, совершенно бескорыстную, чистую подлость, не основанную ни на каких расчетах: многие очень хорошо знают, что ничего не получат от него и не имеют никакого права получить, но непременно хоть забегут ему вперед, хоть засмеются, хоть снимут шляпу, хоть напросятся насильно на тот обед, куда узнают, что приглашен миллионщик. Нельзя сказать, чтобы это нежное расположение к подлости было почувствовано дамами; однако же в многих гостиных стали говорить, что, конечно, Чичиков не первый красавец, но зато таков, как следует быть мужчине, что будь он немного толще или полнее, уж это было бы нехорошо.
При этом было сказано как-то даже несколько обидно насчет тоненького мужчины: что он больше ничего, как что-то вроде зубочистки, а не человека. В дамских нарядах оказались многие разные прибавления. В гостином дворе сделалась толкотня, чуть не давка; образовалось даже гулянье, до такой степени наехало экипажей. Купцы изумились, увидя, как несколько кусков материй, привезенных ими с ярмарки и не сходивших с рук по причине цены, показавшейся высокою, пошли вдруг в ход и были раскуплены нарасхват. Во время обедни у одной из дам заметили внизу платья такое руло, которое растопырило его на полцеркви, так что частный пристав, находившийся тут же, дал приказание подвинуться народу подалее, то есть поближе к паперти, чтоб как-нибудь не измялся туалет ее высокоблагородия.
Сам даже Чичиков не мог отчасти не заметить такого необыкновенного внимания. Один раз, возвратясь к себе домой, он нашел на столе у себя письмо; откуда и кто принес его, ничего нельзя было узнать; трактирный слуга отозвался, что принесли-де и не велели сказывать от кого. Письмо начиналось очень решительно, именно так: «Нет, я должна к тебе писать! Что свет? Затем писавшая упоминала, что омочает слезами строки нежной матери, которая, протекло двадцать пять лет, как уже не существует на свете; приглашали Чичикова в пустыню, оставить навсегда город, где люди в душных оградах не пользуются воздухом; окончание письма отзывалось даже решительным отчаяньем и заключалось такими стихами: Две горлицы покажут Воркуя томно, скажут, Что она умерла во слезах.
В последней строке не было размера, но это, впрочем, ничего: письмо было написано в духе тогдашнего времени. Никакой подписи тоже не было: ни имени, ни фамилии, ни даже месяца и числа. В postscriptum было только прибавлено, что его собственное сердце должно отгадать писавшую и что на бале у губернатора, имеющем быть завтра, будет присутствовать сам оригинал. Это очень его заинтересовало. В анониме было так много заманчивого и подстрекающего любопытство, что он перечел и в другой и в третий раз письмо и наконец сказал: «Любопытно бы, однако ж, знать, кто бы такая была писавшая!
Немного спустя принесли к нему, точно, приглашенье на бал к губернатору, — дело весьма обыкновенное в губернских городах: где губернатор, там и бал, иначе никак не будет надлежащей любви и уважения со стороны дворянства.
А вот штабс-капитаны гвардии из этого ряда уже выпадали — они пользовались штаб-офицерским титулованием «Ваше Высокоблагородие». Надо сказать, что солдаты обращались к офицерам обычно скороговоркой, так что вместо «Ваше Благородие» получалось что-то вроде «Вашбродь», а вместо «Ваше Высокоблагородие» — «Вашсокбродь». Обращение «Ваше Высокородие» в армии не существовало с 1798 года, когда был упразднен промежуточный между полковником и генерал-майором чин бригадира. В начале XX века так обращались только к обладателю гражданского чина «статский советник». Заметим, что если офицер был князем или графом, его все равно полагалось именовать по чину, а не по титулу. А вот к светлейшему князю, будь он хоть подпоручиком, уже полагалось обращаться «Ваша Светлость». Естественно, если офицер был членом императорской фамилии, он пользовался положенным ему титулованием князь императорской крови, то есть правнук императора — «Ваше Высочество», великий князь брат, сын или внук императора — «Ваше Императорское Высочество».
Друг друга старшие и младшие офицеры именовали по чину, с прибавлением слова «господин»: господин прапорщик, господин подполковник. Старшие по чину, обращаясь к младшим в служебной обстановке, называли их по чину, фамилии, а при наличии титула — и по титулу «Поручик Н». В официальных бумагах всегда использовалась полная титулатура.
По отношению к гражданским чиновникам введут аналогичную систему на основании Табели о рангах, устанавливающей соответствие между статскими и военными рангами. Титулы «превосходительства» и «светлости» также будут применяться к народным депутатам, членам Совфеда и членам семей наиболее высокопоставленных чиновников. Употребление титулов учтивости станет обязательным в официальной переписке и личном общении в стенах ведомства, либо в любом другом месте, если на сотруднике надета униформа.
Как обращаются к графу
Ведь вы не знаете, ваше превосходительство, — горланил он тут же, обратившись к губернатору, — он торгует мертвыми душами! К кому обращались «ваше благородие», «ваше высокоблагородие», «ваше превосходительство»? Обращение: Ваше Преосвященство, Милорд, Кардинал Господин Кардинал или Высокопреподобный. «Ваша Светлость» — к младшим детям правнуков императора и их мужским потомкам, а также к светлейшим князьям по пожалованию. Ведь вы не знаете, ваше превосходительство, — горланил он тут же, обратившись к губернатору, — он торгует мертвыми душами! Энциклопедический словарь превосходительство "Ваше превосходительство", официальное обращение в Российской империи к чиновникам 4-3-го классов, генерал-майорам и генерал-лейтенантам, контр-адмиралам и вице-адмиралам.