Сочинение 30 1 Мама и Серёжа долго спорили. Текст мама и Сережа долго спорили текст ЕГЭ. Введение единого государственного экзамена позволяет. Тексты сочинений 9.3 Цыбулько вариант 1. Вариант 2 ЕГЭ по русскому 2023 Цыбулько текст сочинения. Сочинение ЕГЭ мама и Серёжа долго спорили по тексту Сологуба Решение и ответы на задачи на официальном сайте источника онлайн. 2. Размышляя над поставленным вопросом, автор вводит нас в напряженный спор Сережи и его мамы.
Сочинение к варианту №30 ЕГЭ-2024 по русскому языку
Мама и Сережа долго спорили на тему того, как лучше провести выходные. Главная» Новости» Фипи сочинения егэ 2024. Серёжа пытается переубедить мать, не позволяет ей пожертвовать обручальное кольцо в пользу раненых. Сочинение по русскому ЕГЭ 2022 вариант 23 про тетю Гильдегарду. Образец и пример сочинения ЕГЭ на тему: Мама и Серёжа долго спорили Мини сочинение с планом.
Сочинение ЕГЭ мама и Серёжа долго спорили по тексту Сологуба
Он не лишен был остроумия и находчивости, и хотя говорил ей иногда дерзости, но всегда готов был услужить, тогда как любезный и веселый Бубенчиков был эгоист, и от оказания услуг часто увиливал. Впрочем, порою оба юноши казались Лизе скучноватыми. И казалось даже ей, что и живут они не по-настоящему, а так, между прочим, до окончания курса, — а настоящая жизнь их начнется потом, когда они выдержат свои государственные экзамены и пристроятся более или менее хорошо. Но Лизе уже хотелось кого-то любить. Такой уж возраст. И потому на пляже она почти каждый день, сбросив юбочку и сандалии, танцевала дунканские танцы то для одного, то для другого, то для обоих вместе. Лиза, как водится, училась на каких-то драматических курсах. Она была очаровательна в милых своих танцах, стройная, тонкая, весело-загорелая, легкая над гладью мелкого, серовато-золотистого песка. Был еще и третий, склонный ухаживать за Лизою усерднее и самоотверженнее первых двух. Это был местный, Пауль Сепп, но для Лизы он был пока только комическим элементом. Паулю Сеппу было двадцать восемь лет.
Он был красивый, высокий, сильный, широкоплечий, очень сдержанный человек, добродушный и немного мешковатый. У него были ясные голубые глаза и светлые волосы. Он не пил водки, не курил. Не знал никакого разврата. Кончил какое-то сельскохозяйственное училище. Много читал, по-русски и по-немецки. Очень любип литературу и философию. Играл на рояли. Пел баритоном. Две его сестры, молоденькие девушки, недавно кончили учиться в гимназии.
С весны он был влюблен в Лизу Старкину, — с первого же раза, как увидел ее на обрыве над морем, в тунике, веселую, белую, еще не успевшую загореть. Но он бып простой крестьянин, эстонец, и сам работал на своем поле, вместе со своими двумя сестрами. У него было тридцать десятин земли, и летом жило несколько работников и работниц. Он был еще холост и непорочен, как мальчик. Зимою он мечтал о далеких красавицах. Каждое лето он влюблялся в русскую барышню, — теперь влюбился в Лизу. В немок он почему-то не влюблялся ни разу. И вот было трое влюбленных в одну Лизу. Лиза никогда еще в жизни не чувствовала себя такою гордою и счастливою. Лиза и Пауля Сеппа не совсем отвергала на страх двум другим.
Поддразнивая их, она говорила: Захочу и выйду за эстонца. И всех трех вышучивала, весело и мило, как все, что она делала. Анна Сергеевна очень сердилась, когда Лиза говорила с нею об эстонце. Она восклицала: Лиза! Твой отец — капитан первого ранга, а ты говоришь о простом эстонце. Лиза хохотала. Говорила: Мы с Паулем будем косить траву, сеять хлеб, пасти свои стада, и разговаривать о Шиллере и о Канте. Ужас, ужас! Лиза продолжала дразнить мать: Я буду доить коров и каждое утро носить для тебя парное молоко. Ты увидишь, какое оно будет вкусное, густое и чистое.
Анна Сергеевна затыкала уши пальцами и уходила. Лиза с мамою, Бубенчиков и Козовалов гуляли в парке. Парк принадлежал остзейскому барону, и на входе туда надобно было брать билеты. За билетами приходилось ходить к управляющему, чистенькому немцу из Риги. Любовались на великолепный, белый, вознесенный над силлурийским обрывом, дом барона. Один только Козовалов упрямо говорил, что дом ему не нравится, что он годится разве только для устройства в нем музея дурного вкуса. С ним спорили. Но он был, конечно, прав. У него был хороший вкус, и эта дурно-слаженная постройка, совсем не гармонировавшая с местностью, не могла его удовлетворить. Когда уже видно было синее море, Козовалов сказал, указывая на отдельно стоящее громадное дерево: Вот то самое дерево.
Козовалов мрачно улыбнулся и промолчал. У него был в эту минуту таинственный и значительный вид. Лиза вдруг зажглась любопытством. Бубенчиков рассказал: На этом дереве весною повесился баронский конюх. Он выстегнул кнутом глаз одной лошади. Управляющий ему сказал, что взыщет триста рублей и посадит в тюрьму. Ну, он пошел сюда ночью и повесился. Утром нашли. Молоденький был совсем, очень скромный, и у него была невеста, здешняя эстонка Эльза, — она живет в горничных у Левенштейна. Анна Сергеевна заахала: Ах, какой ужас!
Зачем вы нас здесь повели! Мне этот эстонец ночью будет сниться. И зачем вы это рассказали! Лиза сказала досадливо: Мама, как же ему не рассказать, когда его об этом просят! Лизу всегда утомляла деланная экспансивность и кокетливость ее матери. Бубенчиков говорил оживленно, как что-то радостное: Многие теперь боятся ходить в парк вечером. Да и днем жутко, — сказала Анна Сергеевна. Ну, я бы и сама взяла, — отвечала Лиза. Козовалов сказал злорадно: И молодая баронесса не приехала нынче летом. Боится, что эстонцы разозлятся и станут мстить, — объяснил Козовалов.
Вовсе не потому, — заспорила Лиза, — прежде всех пускали, так подходили к самому замку и все цветы обрывали. Ну, уж ты, спорщица! Вечером, встретившись с Паулем Сеппом, Лиза спросила его: Почему повесился этот конюх? Неужели из-за какой-то баронской лошади? Да, из-за лошади, — отвечал Пауль Сепп. Но неужели же это правда? Ведь мы же не во времена крепостного права живем! Пауль Сепп спокойно отвечал: Ну так что же? Немцы народ аккуратный, не простит, — сказал Пауль Сепп. И ясные глаза его зажглись мгновенною злостью.
Как-то совсем неожиданно стали говорить, что скоро будет война. С жадностью читали газеты. Злое нападение Австрии на Сербию и явное потворство ей со стороны Германии раздражали многих. Возрастало негодование против Германии. Припоминали, что Германия держала уже много лет всю Европу в состоянии неуверенности в завтрашнем дне и заставляла всех делать чрезмерные усилия для вооружений. Вскрылась нараставшая в течение долгих лет вражда к надменным и заносчивым пруссакам. Уже и местные нотабли, аптекарь и булочник он же содержатель пансиона объявили, что они — не немцы, а эстонцы; до сих пор они это тщательно скрывали. Появились указы о мобилизации, сначала частичной, а потом и общей. Дачники читали расклеенные объявления и толковали их, кто как умел. Вот и война объявлена.
В газетах, которые пришли вечером, было напечатано о германском наглом ультиматуме России. А к ночи Бубенчиков, съездив на велосипеде на станцию, привез важные новости. Он вошел торопливо на закрытую стеклянную террасу дачи Старкиных, где сидели за чайным столом Лиза, Анна Сергеевна и Козовалов со своею матерью. Здороваясь, он объявил испуганно и радостно: Германия объявила нам войну. Франц-Иосиф умер. Анна Сергеевна всплеснула руками и воскликнула: Ну вот, дождались, досидели! Немцы, может быть, здесь высадятся, — говорил Бубенчиков, — здесь крепости нет, и флота у нас нет, они сюда и пойдут, и отсюда на Петербург. Говорил это, как что-то радостное. Козовалов говорил: Нет, немцы придут с юга и разрушат железную дорогу. А что с нами будет, это покрыто мраком неизвестности.
Впрочем, кто уцелеет от неприятельских снарядов, тому, надо полагать, немцы ничего особенно плохого не сделают: народ культурный. Лиза не верила ни в десант, ни в разрушение железной дороги. У нее было спокойное и смелое сердце чисто русской девушки. Она любила Россию и потому верила, что Россия победит. Она говорила: Немцам здесь не дадут высадиться. И до нашей железной дороги им не дойти. Мать спорила: Как же не дойдут, Лизочка, если из Восточной Пруссии на нас три армии двигаются! Ведь это во всех газетах написано! Лиза спокойно возражала: Да ведь и наши армии есть! Ну, где же нашим!
Бубенчиков говорил: Немцы быстротой возьмут. Наши не успеют опомниться, как уже немцы подойдут к Петербургу. Не даром же вокруг Петербурга окопы роют и все деревья рубят. Так-таки все? Ну, это по военным соображениям, — сказал Бубенчиков. Надо нашим сказать и Лихутиным. Бубенчиков наскоро попрощался со всеми и побежал по дорожке темного сада. Бубенчиков обошел всех своих знакомых.
Толстой знакомит нас с большим количеством разнообразных героев и раскрывает их образы, в том числе, через призму поведения на войне. Так, например, на страницах романа мы можем видеть множество настоящих патриотов, отдельных личностей и, в целом, примеры народного патриотизма.
Истинным патриотом, например, является Михаил Кутузов, выдающийся полководец, символ народного духа и самый главный выразитель идей патриотизма в романе. Герой был назначен на должность вопреки воле царя, однако Кутузов ни на секунду не заставил нас усомниться в правильности такого решения. Этот полководец был нужен России тех времен, потому что он, как истинный патриот, жил интересами своего народа, верил в своих солдат и вселял в них уверенность в собственные силы. Однако, что примечательно, Кутузов старался лишний раз, если была такая возможность, не рисковать жизнью ни одного солдата. В противовес Кутузову Л. Толстой приводит атмосферу салона Анны Павловны Шерер. В то время, когда сотни людей ежедневно гибли, ценой своей жизни защищая страну он Наполеона, светское лжепатриотическое общество живет по-старому: те же театры, балы и выходы в свет. Лишь изредка они упоминают в своих разговорах войну как что-то совершенно их не касающееся. В повести «Сотников» В. Быков, описывая героизм и патриотизм одного героя, противопоставляет ему лжепатриотизм другого.
По сюжету два партизана, Рыбак и Сотников, идут на риск, отправляясь искать пропитание для отряда. Рыбак был здоров полностью, а Сотников мучился от сильного кашля. Быков подводит нас к мысли о том, что даже при таких условиях, более отважным, более смелым оказывается больной и хилый Сотников, готовый на все ради выполнения своего нравственного долга. Рыбак же с самого начала не готов жертвовать своей жизнью. Он, как истинный лжепатриот, внутренне готов предать своего товарища — что в истоке и происходит. В заключение хотелось бы отметить что нет ничего хуже личностей, идущих в разрез с тем образом, который они пытаются на себя натягивать. Проблема ложного патриотизма заключается именно в том, что само по себе это словосочетание дискредитирует образ истинного патриота как такового. Лиза остановила Сеппа: Милая, милая! Бубенчиков передразнивал походку Пауля Сеппа. Анна Сергеевна нашла, что очень похоже и очень смешно, и засмеялась.
Козовалов сардонически улыбался. Мама, поди сюда! Лиза говорила с гордостью: Он - защитник отечества. Анна Сергеевна растерянно смотрела то на Пауля, то на Лизу. Не знала, что сказать. Придумала наконец: Такое ли теперь время? Об этом ли ему надо думать? Бубенчиков и Козовалов насмешливо улыбались. Пауль горделиво выпрямился и сказал: Анна Сергеевна, я не хочу пользоваться минутным порывом вашей дочери. Она свободна, но я никогда в моей жизни не забуду этой минуты.
Нет, нет, - закричала Лиза, - милый Пауль, я люблю тебя, я хочу быть твоею! Она бросилась к нему на шею, обняла его крепко и зарыдала. Анна Сергеевна восклицала: Ужас, ужас! Но ведь это же - чистая психопатия! Обручальное Мама и Сережа долго спорили: Все наши знакомые дамы так сделали, - говорила мама. Нет, мама, - возражал Сережа, - ты так не должна делать. Почему я не должна, если другие делают? Они не хорошо делают, - спорил Сережа, - и я не хочу, чтобы ты это сделала. Да это - не твое дело, Сережа! Тогда Сережа принимался плакать.
Мама стыдила: Четырнадцатилетний мальчик, а плачешь, как совсем маленький. И так продолжалось несколько дней, - все из-за кольца обручального. Мама хотела его пожертвовать в пользу раненых. Говорила Сереже: Так все делают. Из этого большие деньги можно собрать. Сережа настойчиво требовал, чтобы его мама так не делала. Папа сражается, а ты его кольцо отдашь! Пойми, для раненых, - уговаривала мать. Отдай что-нибудь другое, а не кольцо обручальное, - говорил Сережа. Мать пожимала плечами.
Сережа, ты знаешь, у нас не так много денег. Штабс-капитанское жалованье, - на него не раскутишься. Не покупай яблоков, накопишь побольше, чем за колечко дадут; да и мало ли на чем можно сберечь! Спорили, спорили. Мама почему-то не решалась сделать по-своему, отдать кольцо, - уж очень горящими глазами смотрел на нее Сережа, когда об этом заходила речь. Каждый раз, когда мама уходила, Сережа решительно говорил ей: Мама, без кольца не смей приходить. Наконец, решили написать отцу, - как он скажет, так и сделать. Мама написала, а Сережа в своем письме отцу ничего о кольце не писал: что-то скажет сам папа? Перестали спорить. Но Сережа все посматривал на мамины руки.
Из гимназии придет, - к маме: блестит колечко? Мама откуда-нибудь вернется, Сережа бежит к ней навстречу, нетерпеливо смотрит, как мама снимает перчатки: блестит колечко?
Дошли до леска за деревнею. Дачницы стали возвращаться.
Призываемые рассаживались на экипажи. Набегали тучки. Стало небо хмуриться. Серенькие вихри завивались и бежали по дороге, маня и дразня кого-то.
Анна Сергеевна сказала: Пойдем, Лиза, домой. Уж дождь накрапывает. Лиза тихо ответила: Подожди, мама. Ну чего там ждать!
Пусть останутся одни, поплачут, может быть, все-таки легче будет. Лиза засмеялась и сказала весело: Нет, мама, они не заплачут. Они не думают о смерти. А если и думают, — так на миру и смерть красна.
Лиза остановила Сеппа: Послушайте, Пауль, подойдите ко мне на минутку. Пауль отошел на боковую тропинку. Он шел рядом с Лизою. Походка его была решительная и твердая, и глаза смело глядели вперед.
Казалось, что в душе его ритмично бились торжественные звуки воинственной музыки. Лиза смотрела на него влюбленными глазами. Он сказал: Ничего не бойтесь, Лиза. Пока мы живы, мы немцев далеко не пустим.
А кто войдет в Россию, тот не обрадуется нашему приему. Чем больше их войдет, тем меньше их вернется в Германию. Вдруг Лиза очень покраснела и сказала: Пауль, в эти дни я вас полюбила. Я поеду за вами.
Меня возьмут в сестры милосердия. При первой возможности мы повенчаемся. Пауль вспыхнул. Он наклонился, поцеловал Лизину руку и повторял: Милая, милая!
И когда он опять посмотрел в ее лицо, его ясные глаза были влажны. Анна Сергеевна шла на несколько шагов сзади и роптала: Какие нежности с эстонцем! Он Бог знает что о себе вообразит. Можете представить, — целует руку, точно рыцарь своей даме!
Бубенчиков передразнивал походку Пауля Сеппа. Анна Сергеевна нашла, что очень похоже и очень смешно, и засмеялась. Козовалов сардонически улыбался. Лиза обернулась к матери и крикнула: Мама, поди сюда!
Она и Пауль Сепп остановились у края дороги. У обоих были счастливые, сияющие лица. Вмести с Анною Сергеевною подошли Козовалов и Бубенчиков. Козовалов сказал на ухо Анне Сергеевне: А нашему эстонцу очень к лицу воинственное воодушевление.
Смотрите, какой красавец, точно рыцарь Парсифаль. Анна Сергеевна с досадою проворчала: Ну уж красавец! Ну что, Лизонька? Лиза сказала, радостно улыбаясь: Анна Сергеевна в ужасе перекрестилась.
Воскликнула: Лиза, побойся Бога! Что ты говоришь! Лиза говорила с гордостью: Он — защитник отечества. Анна Сергеевна растерянно смотрела то на Пауля, то на Лизу.
Не знала, что сказать. Придумала наконец: Такое ли теперь время? Об этом ли ему надо думать? Бубенчиков и Козовалов насмешливо улыбались.
Пауль горделиво выпрямился и сказал: Анна Сергеевна, я не хочу пользоваться минутным порывом вашей дочери. Она свободна, но я никогда в моей жизни не забуду этой минуты. Нет, нет, — закричала Лиза, — милый Пауль, я люблю тебя, я хочу быть твоею! Она бросилась к нему на шею, обняла его крепко и зарыдала.
Анна Сергеевна восклицала: Ужас, ужас! Но ведь это же — чистая психопатия! Сочинение В военные времена защищать честь своего отечества от врагов было внутренней обязанностью каждого. Добровольное желание исполнить свой гражданский долг было отличительным знаком здорового патриотизма, однако не все «патриоты» были готовы жертвовать своим здоровьем.
Об истинном и ложном патриотизме говорит в своем тексте Ф. Рассуждая о проблеме, автор приводит в пример двух молодых людей, которые, узнав об отмене студенческой отсрочки от службы, упали духом, ведь никому из них не хотелось воевать. Эстонец Пауль Сепп, узнав о собственном призыве, наоборот, ободрился, и «глаза его блестели, лицо казалось солнечно-светлым». Автор также делает акцент на том, что, прощаясь со своей возлюбленной, герой обещает сделать все, чтобы не пропустить немцев на свою землю, показывая тем самым свой героический настрой.
Сологуб считает, что истинный патриотизм — это, в первую очередь, искренняя любовь к своему отечеству, сопровождаемая стремлением служить на благо своей страны и защищать её от всякого рода невзгод. А ложный патриотизм — это маска, лишь видимость мнимой любви, ничем не подкрепленная. Я полностью согласна с мнением автора. Действительно, нельзя назвать истинными патриотами тех, кто не готов рисковать собой на благо родины.
Человек, считающий себя «патриотом своей страны», должен иметь внутреннее, исходящее из сердца желание ей помогать, особенно если кто-то совершает попытки нарушить её целостность. В романе-эпопее «Война и мир» Л. Толстой знакомит нас с большим количеством разнообразных героев и раскрывает их образы, в том числе, через призму поведения на войне. Так, например, на страницах романа мы можем видеть множество настоящих патриотов, отдельных личностей и, в целом, примеры народного патриотизма.
Истинным патриотом, например, является Михаил Кутузов, выдающийся полководец, символ народного духа и самый главный выразитель идей патриотизма в романе. Герой был назначен на должность вопреки воле царя, однако Кутузов ни на секунду не заставил нас усомниться в правильности такого решения. Этот полководец был нужен России тех времен, потому что он, как истинный патриот, жил интересами своего народа, верил в своих солдат и вселял в них уверенность в собственные силы. Однако, что примечательно, Кутузов старался лишний раз, если была такая возможность, не рисковать жизнью ни одного солдата.
В противовес Кутузову Л. Толстой приводит атмосферу салона Анны Павловны Шерер. В то время, когда сотни людей ежедневно гибли, ценой своей жизни защищая страну он Наполеона, светское лжепатриотическое общество живет по-старому: те же театры, балы и выходы в свет. Лишь изредка они упоминают в своих разговорах войну как что-то совершенно их не касающееся.
В повести «Сотников» В. Быков, описывая героизм и патриотизм одного героя, противопоставляет ему лжепатриотизм другого. По сюжету два партизана, Рыбак и Сотников, идут на риск, отправляясь искать пропитание для отряда. Рыбак был здоров полностью, а Сотников мучился от сильного кашля.
Быков подводит нас к мысли о том, что даже при таких условиях, более отважным, более смелым оказывается больной и хилый Сотников, готовый на все ради выполнения своего нравственного долга. Рыбак же с самого начала не готов жертвовать своей жизнью. Он, как истинный лжепатриот, внутренне готов предать своего товарища — что в истоке и происходит. В заключение хотелось бы отметить что нет ничего хуже личностей, идущих в разрез с тем образом, который они пытаются на себя натягивать.
Проблема ложного патриотизма заключается именно в том, что само по себе это словосочетание дискредитирует образ истинного патриота как такового. Обручальное Мама и Сережа долго спорили: Все наши знакомые дамы так сделали, — говорила мама. Нет, мама, — возражал Сережа, — ты так не должна делать. Почему я не должна, если другие делают?
Они не хорошо делают, — спорил Сережа, — и я не хочу, чтобы ты это сделала. Да это — не твое дело, Сережа! Тогда Сережа принимался плакать. Мама стыдила: Четырнадцатилетний мальчик, а плачешь, как совсем маленький.
И так продолжалось несколько дней, — все из-за кольца обручального. Мама хотела его пожертвовать в пользу раненых. Говорила Сереже: Так все делают. Из этого большие деньги можно собрать.
Сережа настойчиво требовал, чтобы его мама так не делала. Папа сражается, а ты его кольцо отдашь! Пойми, для раненых, — уговаривала мать. Отдай что-нибудь другое, а не кольцо обручальное, — говорил Сережа.
Мать пожимала плечами. Сережа, ты знаешь, у нас не так много денег. Штабс-капитанское жалованье, — на него не раскутишься. Не покупай яблоков, накопишь побольше, чем за колечко дадут; да и мало ли на чем можно сберечь!
Спорили, спорили. Мама почему-то не решалась сделать по-своему, отдать кольцо, — уж очень горящими глазами смотрел на нее Сережа, когда об этом заходила речь. Каждый раз, когда мама уходила, Сережа решительно говорил ей: Мама, без кольца не смей приходить. Наконец, решили написать отцу, — как он скажет, так и сделать.
Мама написала, а Сережа в своем письме отцу ничего о кольце не писал: что-то скажет сам папа? Перестали спорить. Но Сережа все посматривал на мамины руки. Из гимназии придет, — к маме: блестит колечко?
Мама откуда-нибудь вернется, Сережа бежит к ней навстречу, нетерпеливо смотрит, как мама снимает перчатки: блестит колечко?
Паулю Сеппу было двадцать восемь лет. Он был красивый, высокий, сильный, широкоплечий, очень сдержанный человек, добродушный и немного мешковатый. У него были ясные голубые глаза и светлые волосы. Он не пил водки, не курил. Не знал никакого разврата. Кончил какое-то сельскохозяйственное училище. Много читал, по-русски и по-немецки.
Очень любип литературу и философию. Играл на рояли. Пел баритоном. Две его сестры, молоденькие девушки, недавно кончили учиться в гимназии. С весны он был влюблен в Лизу Старкину, — с первого же раза, как увидел ее на обрыве над морем, в тунике, веселую, белую, еще не успевшую загореть. Но он бып простой крестьянин, эстонец, и сам работал на своем поле, вместе со своими двумя сестрами. У него было тридцать десятин земли, и летом жило несколько работников и работниц. Он был еще холост и непорочен, как мальчик.
Зимою он мечтал о далеких красавицах. Каждое лето он влюблялся в русскую барышню, — теперь влюбился в Лизу. В немок он почему-то не влюблялся ни разу. И вот было трое влюбленных в одну Лизу. Лиза никогда еще в жизни не чувствовала себя такою гордою и счастливою. Лиза и Пауля Сеппа не совсем отвергала на страх двум другим. Поддразнивая их, она говорила: Захочу и выйду за эстонца. И всех трех вышучивала, весело и мило, как все, что она делала.
Анна Сергеевна очень сердилась, когда Лиза говорила с нею об эстонце. Она восклицала: Лиза! Твой отец — капитан первого ранга, а ты говоришь о простом эстонце. Лиза хохотала. Говорила: Мы с Паулем будем косить траву, сеять хлеб, пасти свои стада, и разговаривать о Шиллере и о Канте. Ужас, ужас! Лиза продолжала дразнить мать: Я буду доить коров и каждое утро носить для тебя парное молоко. Ты увидишь, какое оно будет вкусное, густое и чистое.
Анна Сергеевна затыкала уши пальцами и уходила. Лиза с мамою, Бубенчиков и Козовалов гуляли в парке. Парк принадлежал остзейскому барону, и на входе туда надобно было брать билеты. За билетами приходилось ходить к управляющему, чистенькому немцу из Риги. Любовались на великолепный, белый, вознесенный над силлурийским обрывом, дом барона. Один только Козовалов упрямо говорил, что дом ему не нравится, что он годится разве только для устройства в нем музея дурного вкуса. С ним спорили. Но он был, конечно, прав.
У него был хороший вкус, и эта дурно-слаженная постройка, совсем не гармонировавшая с местностью, не могла его удовлетворить. Когда уже видно было синее море, Козовалов сказал, указывая на отдельно стоящее громадное дерево: Вот то самое дерево. Козовалов мрачно улыбнулся и промолчал. У него был в эту минуту таинственный и значительный вид. Лиза вдруг зажглась любопытством. Бубенчиков рассказал: На этом дереве весною повесился баронский конюх. Он выстегнул кнутом глаз одной лошади. Управляющий ему сказал, что взыщет триста рублей и посадит в тюрьму.
Ну, он пошел сюда ночью и повесился. Утром нашли. Молоденький был совсем, очень скромный, и у него была невеста, здешняя эстонка Эльза, — она живет в горничных у Левенштейна. Анна Сергеевна заахала: Ах, какой ужас! Зачем вы нас здесь повели! Мне этот эстонец ночью будет сниться. И зачем вы это рассказали! Лиза сказала досадливо: Мама, как же ему не рассказать, когда его об этом просят!
Лизу всегда утомляла деланная экспансивность и кокетливость ее матери. Бубенчиков говорил оживленно, как что-то радостное: Многие теперь боятся ходить в парк вечером. Да и днем жутко, — сказала Анна Сергеевна. Ну, я бы и сама взяла, — отвечала Лиза. Козовалов сказал злорадно: И молодая баронесса не приехала нынче летом. Боится, что эстонцы разозлятся и станут мстить, — объяснил Козовалов. Вовсе не потому, — заспорила Лиза, — прежде всех пускали, так подходили к самому замку и все цветы обрывали. Ну, уж ты, спорщица!
Вечером, встретившись с Паулем Сеппом, Лиза спросила его: Почему повесился этот конюх? Неужели из-за какой-то баронской лошади? Да, из-за лошади, — отвечал Пауль Сепп. Но неужели же это правда? Ведь мы же не во времена крепостного права живем! Пауль Сепп спокойно отвечал: Ну так что же? Немцы народ аккуратный, не простит, — сказал Пауль Сепп. И ясные глаза его зажглись мгновенною злостью.
Как-то совсем неожиданно стали говорить, что скоро будет война. С жадностью читали газеты. Злое нападение Австрии на Сербию и явное потворство ей со стороны Германии раздражали многих. Возрастало негодование против Германии. Припоминали, что Германия держала уже много лет всю Европу в состоянии неуверенности в завтрашнем дне и заставляла всех делать чрезмерные усилия для вооружений. Вскрылась нараставшая в течение долгих лет вражда к надменным и заносчивым пруссакам. Уже и местные нотабли, аптекарь и булочник он же содержатель пансиона объявили, что они — не немцы, а эстонцы; до сих пор они это тщательно скрывали. Появились указы о мобилизации, сначала частичной, а потом и общей.
Дачники читали расклеенные объявления и толковали их, кто как умел. Вот и война объявлена. В газетах, которые пришли вечером, было напечатано о германском наглом ультиматуме России. А к ночи Бубенчиков, съездив на велосипеде на станцию, привез важные новости. Он вошел торопливо на закрытую стеклянную террасу дачи Старкиных, где сидели за чайным столом Лиза, Анна Сергеевна и Козовалов со своею матерью. Здороваясь, он объявил испуганно и радостно: Германия объявила нам войну. Франц-Иосиф умер. Анна Сергеевна всплеснула руками и воскликнула: Ну вот, дождались, досидели!
Немцы, может быть, здесь высадятся, — говорил Бубенчиков, — здесь крепости нет, и флота у нас нет, они сюда и пойдут, и отсюда на Петербург. Говорил это, как что-то радостное. Козовалов говорил: Нет, немцы придут с юга и разрушат железную дорогу. А что с нами будет, это покрыто мраком неизвестности. Впрочем, кто уцелеет от неприятельских снарядов, тому, надо полагать, немцы ничего особенно плохого не сделают: народ культурный. Лиза не верила ни в десант, ни в разрушение железной дороги. У нее было спокойное и смелое сердце чисто русской девушки. Она любила Россию и потому верила, что Россия победит.
Она говорила: Немцам здесь не дадут высадиться. И до нашей железной дороги им не дойти. Мать спорила: Как же не дойдут, Лизочка, если из Восточной Пруссии на нас три армии двигаются! Ведь это во всех газетах написано! Лиза спокойно возражала: Да ведь и наши армии есть! Ну, где же нашим! Бубенчиков говорил: Немцы быстротой возьмут. Наши не успеют опомниться, как уже немцы подойдут к Петербургу.
Не даром же вокруг Петербурга окопы роют и все деревья рубят. Так-таки все? Ну, это по военным соображениям, — сказал Бубенчиков. Надо нашим сказать и Лихутиным. Бубенчиков наскоро попрощался со всеми и побежал по дорожке темного сада. Бубенчиков обошел всех своих знакомых. Дачники заволновались. До утра ходили по деревне и сообщали друг другу невесть откуда пришедшие слухи, один другого невероятнее.
На другой день с утра Анна Сергеевна говорила о том, что надобно поскорее уехать в Петербург. Лизе не хотелось. Она говорила: Такая хорошая погода! Что мы будем делать в Петербурге? Нет, нет, укладываться и уезжать! А если сейчас поедем, так успеем еще, даст Бог, и из Петербурга уехать. Лиза досадливо спрашивала: Куда же еще ехать, мама? Анна Сергеевна отвечала: Что же, ты думаешь, они и в Москву придут?
Специальные программы
- Сережа и мама долго спорили сочинение егэ
- Мама и Серёжа долго спорили Школа и ВУЗ Народный портал 2023-2024 год
- Подготовка к сочинению-рассуждению в формате егэ. Правда сердца V.Формулирование проблемы текста
- Проблема влияния войны на жизнь людей
Выбор подходящей темы
- Сережа и мама долго спорили сочинение егэ
- Леонов сочинение егэ
- Ключевые моменты написания сочинения на тему Мама и Серёжа долго спорили
- Любые данные
Специальные программы
- Предварительный просмотр:
- Сочинение ЕГЭ мама и Серёжа долго спорили по тексту Сологуба
- Telegram: Contact @uunefedova_russ
- Сочинение к варианту №30 ЕГЭ-2024 по русскому языку
- «Ассоциация эгофутуризма» и поэзоконцерты
Проблема проявления патриотизма в годы войны. По Ф. К. Сологубу...
| Подготовка к сочинению-рассуждению в формате егэ. Правда сердца V.Формулирование проблемы текста | Пример сочинения по тексту ба: Мама и Серёжа долго спорили? |
| Сочинение егэ по русскому белов | Мама и Сережа долго спорили на тему, как провести выходной день. |
| Сочинение к варианту №30 ЕГЭ-2024 по русскому языку | Я никогда не называл свою мать матерью мамой сочинение ЕГЭ. |
| Сочинение по тексту сологуба мама и сережа долго спорили | Сочинение 30 1 Мама и Серёжа долго спорили. Сочинение 31 1 Анна Павловна, прикрыв одной рукой глаза от солнца, другой указывала сыну попеременно на каждый предмет. |
| Текст сологуба егэ сочинение про кольцо проблема | Сочинение на едином государственном экзамене по русскому языку — самое объемное и самое ответственное задание. |
Мама и сережа долго спорили егэ
Мама и серёжа долго спорили сочинение ЕГЭ. Сочинение ЕГЭ по русскому Федор Кузьмич мама и Сережа долго спорили. Сочинение в формате ЕГЭ по тексту «Мама и Серёжа долго спорили». В отличие от сочинения в ЕГЭ по литературе, на обязательном экзамене по русскому языку выбор темы не предусмотрен — в задании дается только один текст, по нему и нужно писать сочинение. 2. Размышляя над поставленным вопросом, автор вводит нас в напряженный спор Сережи и его мамы. Главная» Новости» Мама и серёжа долго спорили сочинение егэ проблема.
Проблема проявления патриотизма в годы войны. По Ф. К. Сологубу...
Лиза сердилась и спорила. Она говорила с досадою: Мама, ты - жена военного, а рассуждаешь совсем как ничего не понимающая. Ты много понимаешь! Ну, этого я ни у кого не видела, - отвечала Лиза.
Вечером опять сошлись у Старкиных. Говорили только о войне. Кто-то пустил слух, что призыв новобранцев в этом году будет раньше обыкновенного, к восемнадцатому августу; и что отсрочки студентам будут отменены.
Поэтому Бубенчиков и Козовалов были угнетены, - если это верно, то им придется отбывать воинскую повинность не через два года, а нынче. Воевать молодым людям не хотелось, - Бубенчиков слишком любил свою молодую и, казалось ему, ценную и прекрасную жизнь, а Козовалов не любил, чтобы что бы то ни было вокруг него становилось слишком серьезным. Козовалов говорил уныло: Я уеду в Африку.
Там не будет войны. А я во Францию, - говорил Бубенчиков, - и перейду во французское подданство. Лиза досадливо вспыхнула.
Закричала: И вам не стыдно! Вы должны защищать нас, а думаете сами, где спрятаться. И вы думаете, что во Франции вас не заставят воевать?
Да, и правда! Мать Козовалова, полная, веселая дама, сказала добродушно: Это они нарочно так говорят. А если их позовут, так и они покажут себя героями.
Не хуже других будут сражаться. Гримасничая и ломаясь, по обыкновению, Бубенчиков спрашивал Лизу: Так вы не советуете мне ехать во Францию? Лиза отвечала сердито: Да, не советую.
Вас по дороге могут взять в плен и расстрелять. За что же? Анна Сергеевна сказала сердито: Им еще надо учиться, поддерживать своих матерей.
На войне им нечего делать. Бубенчиков, обрадовавшись поддержке, нахмурился и сказал важно: Я о войне и говорить больше не хочу. Я хочу заниматься своими делами, и этого с меня достаточно.
Да мы в герои и не просимся, - сказал Козовалов. И отчего это женщин на войну не берут! Была и у нас девица-кавалерист Дурова, - сказала Козовалова.
Анна Сергеевна с кислою усмешечкою посмотрела на Лизу и сказала: Она у меня патриоткой оказалась! Слова ее были, как порицание. Козовалова засмеялась и сказала: Сегодня утром в теплых ваннах я говорю банщице: «Смотрите, Марта, когда придут немцы, так вы с ними не очень любезничайте».
Она как рассердится, бросила шайку, говорит: «Да что вы, барыня! Да я их кипятком ошпарю! Из Орго призвали шестнадцать запасных.
Был призван и ухаживающий за Лизою эстонец, Пауль Сепп. Когда Лиза узнала об этом, ей вдруг стало как-то неловко, почти стыдно того, что она посмеивалась над ним. Ей вспомнились его ясные, детски-чистые глаза.
Она вдруг ясно представила себе далекое поле битвы, - и он, большой, сильный, упадет, сраженный вражескою пулею. Бережная, жалостливая нежность к этому, уходящему, поднялась в ее душе. С боязливым удивлением она думала: «Он меня любит.
Прыгала, как обезьянка, и смеялась. Он пойдет сражаться. Может быть, умрет.
И, когда будет ему тяжело, кого он вспомнит, кому шепнет: "Прощай, милая"? Вспомнит русскую барышню, чужую, далекую». И так грустно стало Лизе, - плакать хотелось.
В тот день, когда запасным надобно было идти, утром Пауль Сепп пришел к Лизе прощаться. Лиза смотрела на него с жалостливым любопытством. Но глаза его были ясны и смелы.
Она спросила: Пауль, страшно идти на войну? Пауль улыбнулся и сказал: Все великое страшно. Но умереть - не страшно.
Было бы страшно, если бы я знал, что буду бояться в решительную минуту. Но этого не будет, я знаю. Как вы можете это знать?
Я себя знаю, - сказал Пауль. Лиза спросила: Но ведь вы, эстонцы, не хотите войны? Пауль Сепп спокойно отвечал: Кто же ее хочет?
Но если нас вызвали, мы будем воевать. И мы победим. Россия не может не победить.
Лиза хотела сказать: Но не решилась или не успела. Пауль, как бы угадывая ее мысль, сказал: Мы, эстонцы, очень не любим немцев. Это - наследственное.
Много они здесь делали жестокостей. Лиза говорила: Да ведь это были здешние немцы а не германские. А германские что же вам сделали?
И ведь вы же любите Бетховена и Гете? Они все одинаковые - жестокие, хитрые, коварные, - сказал Пауль. И уж как будто это не тот народ, из которого вышли Бетховен и Гете.
Возьмите хоть то, что нигде на всем свете, кроме Германии, нет закона о двойном подданстве. Лиза не знала, что такое двойное подданство. Пауль Сепп растолковал.
Лиза слушала с удивлением. Но ведь это - подлый обман! Пауль Сепп пожал плечами.
Это - германский закон, - сказал он. Нам непонятна их правда, и кажется нам она ложью. Будем надеяться, что среди них найдутся люди, - писатели, рабочие, - которые возвысят свой голос против германского безумия.
Призванных провожали торжественно. Собралась вся деревня. Говорили речи.
Играл местный любительский оркестр. И дачники почти все пришли. Дачницы принарядились.
Пауль шел впереди и пел. Глаза его блестели, лицо казалось солнечно-светлым, - он держал шляпу в руке, - и легкий ветерок развевал его светлые кудри. Его обычная мешковатость исчезла, и он казался очень красивым.
Так выходили некогда в поход викинги и ушкуйники. Он пел. Эстонцы с одушевлением повторяли слова народного гимна.
Общество не имеет сумм на то, чтобы покупать сетку. С нашей дачи, - говорил веселый студент Бубенчиков, - вы уже взыскали три рубля. А с нашей, - говорил мрачный Козовалов, - даже пять.
Аптекарь объяснял: Ну так это же за доставку корреспонденции, - вы же сами знаете, что в нашей местности нет почтового отделения. А мы хлопочем, и в будущем году мы будем иметь почтово-телеграфное отделение. Чего же вы хотите?
Это нам все равно, - говорили молодые люди, - нельзя же платить без конца. Долго пререкались. Наконец аптекарь сетку снял, а около теннис-гроунда вывесил на столбе записку с надписью: «Игра без разрешения правления общества благоустройства запрещается».
В отместку за это легкомысленные молодые люди в следующую же ночь прибили на дверях аптеки записку: «Ходить в аптеку без рецепта врача строго воспрещается». Многие дачники, запасшись старыми сигнатурками, нарочно заходили в аптеку справиться, почему вход без рецепта воспрещен. В аптеку дачники ходили, как водится, не столько за лекарствами, сколько за открытками с видами местности, за фонариками для иллюминаций, за мылом и одеколоном, и за прочими разнообразными вещами.
Аптекарь возмущался, уверял, что можно ходить и без рецепта, и, отпуская свои товары, жаловался всем на молодых людей. Раза два-три в лето устраивались любительские спектакли и балы в помещении местного пожарного общества, - вот и все веселье. Приходилось в остальное время довольствоваться домашними развлечениями, а днем гулять и любоваться видами - занятие, молодости мало свойственное.
Лиза Старкина, юная дочь морского офицера, плавающего где-то в далеком море, была в нерешительности, на ком из двух молодых людей остановить ей свое внимание. Бубенчиков и Козовалов, два студента, юрист и математик, оба были очаровательны, каждый в своем роде. Лизина мать, Анна Сергеевна, предпочитала любезного и веселого Бубенчикова.
Лиза тоже оценивала его превосходные качества, но и в мрачном Козовалове, были свои очарования. Он не лишен был остроумия и находчивости, и хотя говорил ей иногда дерзости, но всегда готов был услужить, тогда как любезный и веселый Бубенчиков был эгоист, и от оказания услуг часто увиливал. Впрочем, порою оба юноши казались Лизе скучноватыми.
И казалось даже ей, что и живут они не по-настоящему, а так, между прочим, до окончания курса, - а настоящая жизнь их начнется потом, когда они выдержат свои государственные экзамены и пристроятся более или менее хорошо. Но Лизе уже хотелось кого-то любить. Такой уж возраст.
И потому на пляже она почти каждый день, сбросив юбочку и сандалии, танцевала дунканские танцы то для одного, то для другого, то для обоих вместе. Лиза, как водится, училась на каких-то драматических курсах. Она была очаровательна в милых своих танцах, стройная, тонкая, весело-загорелая, легкая над гладью мелкого, серовато-золотистого песка.
Был еще и третий, склонный ухаживать за Лизою усерднее и самоотверженнее первых двух. Это был местный, Пауль Сепп, но для Лизы он был пока только комическим элементом. Паулю Сеппу было двадцать восемь лет.
Он был красивый, высокий, сильный, широкоплечий, очень сдержанный человек, добродушный и немного мешковатый. У него были ясные голубые глаза и светлые волосы. Он не пил водки, не курил.
Не знал никакого разврата. Кончил какое-то сельскохозяйственное училище. Много читал, по-русски и по-немецки.
Очень любип литературу и философию. Играл на рояли. Пел баритоном.
Две его сестры, молоденькие девушки, недавно кончили учиться в гимназии. С весны он был влюблен в Лизу Старкину, - с первого же раза, как увидел ее на обрыве над морем, в тунике, веселую, белую, еще не успевшую загореть. Но он бып простой крестьянин, эстонец, и сам работал на своем поле, вместе со своими двумя сестрами.
У него было тридцать десятин земли, и летом жило несколько работников и работниц. Он был еще холост и непорочен, как мальчик. Зимою он мечтал о далеких красавицах.
Каждое лето он влюблялся в русскую барышню, - теперь влюбился в Лизу. В немок он почему-то не влюблялся ни разу. И вот было трое влюбленных в одну Лизу.
Лиза никогда еще в жизни не чувствовала себя такою гордою и счастливою. Лиза и Пауля Сеппа не совсем отвергала на страх двум другим. Поддразнивая их, она говорила: Захочу и выйду за эстонца.
И всех трех вышучивала, весело и мило, как все, что она делала. Анна Сергеевна очень сердилась, когда Лиза говорила с нею об эстонце. Она восклицала: Лиза!
Твой отец - капитан первого ранга, а ты говоришь о простом эстонце. Лиза хохотала. Говорила: Мы с Паулем будем косить траву, сеять хлеб, пасти свои стада, и разговаривать о Шиллере и о Канте.
Ужас, ужас! Лиза продолжала дразнить мать: Я буду доить коров и каждое утро носить для тебя парное молоко. Ты увидишь, какое оно будет вкусное, густое и чистое.
Анна Сергеевна затыкала уши пальцами и уходила. Лиза с мамою, Бубенчиков и Козовалов гуляли в парке. Парк принадлежал остзейскому барону, и на входе туда надобно было брать билеты.
За билетами приходилось ходить к управляющему, чистенькому немцу из Риги. Любовались на великолепный, белый, вознесенный над силлурийским обрывом, дом барона. Один только Козовалов упрямо говорил, что дом ему не нравится, что он годится разве только для устройства в нем музея дурного вкуса.
С ним спорили. Но он был, конечно, прав. У него был хороший вкус, и эта дурно-слаженная постройка, совсем не гармонировавшая с местностью, не могла его удовлетворить.
Когда уже видно было синее море, Козовалов сказал, указывая на отдельно стоящее громадное дерево: Вот то самое дерево. Козовалов мрачно улыбнулся и промолчал. У него был в эту минуту таинственный и значительный вид.
Лиза вдруг зажглась любопытством. Бубенчиков рассказал: На этом дереве весною повесился баронский конюх. Он выстегнул кнутом глаз одной лошади.
Управляющий ему сказал, что взыщет триста рублей и посадит в тюрьму. Ну, он пошел сюда ночью и повесился. Утром нашли.
Молоденький был совсем, очень скромный, и у него была невеста, здешняя эстонка Эльза, - она живет в горничных у Левенштейна. Анна Сергеевна заахала: Ах, какой ужас! Зачем вы нас здесь повели!
Мне этот эстонец ночью будет сниться. И зачем вы это рассказали! Лиза сказала досадливо: Мама, как же ему не рассказать, когда его об этом просят!
Лизу всегда утомляла деланная экспансивность и кокетливость ее матери. Бубенчиков говорил оживленно, как что-то радостное: Многие теперь боятся ходить в парк вечером. Да и днем жутко, - сказала Анна Сергеевна.
Ну, я бы и сама взяла, - отвечала Лиза. Козовалов сказал злорадно: И молодая баронесса не приехала нынче летом. Боится, что эстонцы разозлятся и станут мстить, - объяснил Козовалов.
Вовсе не потому, - заспорила Лиза, - прежде всех пускали, так подходили к самому замку и все цветы обрывали. Ну, уж ты, спорщица! Вечером, встретившись с Паулем Сеппом, Лиза спросила его: Почему повесился этот конюх?
Неужели из-за какой-то баронской лошади?
ЗО Серёжа своё письмо распечатал, а читать не может: сердце бьётся от нетерпения узнать, что в том письме написано, которое мама читает. ЗЗ Покраснел Серёжа, стоит потупясь. Сологубу Показать текст целиком Какую роль в жизни человека играют семейные ценности? Именно такую проблему поднимает в предложенном для анализа тексте известный русский писатель Ф.
Не менее важной является взаимосвязь между семейными и народными святынями. Серёжа понимает: если всё станет ерундой, условностью, то в душе человека не останется и великих ценностей. Он восклицает: "Если в каждом доме нет святого, заветного, так как же оно для всего народа вырастет, из чего? Данные примеры дополняют друг друга: оберегать семейные ценности нужно не только ради укрепления отношений между близкими людьми, но и для сохранения всеобщих нравственных ценностей. Автор убеждён: забота о сохранении семейных ценностей помогает поддержать любовь и гармонию в отношениях.
Также именно в семье формируются высокие идеалы и крепкие убеждения человека, любовь к родине и своему народу, верность и готовность пожертвовать собой на благо Отчизны. Нельзя не согласиться с мнением автора. Действительно, без способности сохранять семейные ценности человек не обретёт личного счастья, утратит нравственные идеалы. Эту взаимосвязь можно разглядеть в истории семьи Курагиных из романа-эпопеи Л. Толстого "Война и мир". Красавица Элен выходит замуж за Пьера Безухова по расчёту. Ей неважны чувства супруга, она не готова разделять его ценности, не хранит ему верность. Такое поведение героини объясняется полученным воспитанием: князь Василий Курагин не испытывал к детям душевной теплоты, слыл плохим отцом. Родители не передали ни Элен, ни Анатолю нравственных идеалов, потому и брак блестящей красавицы, и вся её жизнь рушатся. Во время Отечественной войны с французами Курагины демонстративно говорят о своём патриотизме, но всё, что сделал князь — обеспечил сыну должность адъютанта главнокомандующего.
Холодный расчёт, сосредоточенность на собственных интересах распространились и за пределы семейных отношений этого дворянского рода, для представителей которого нет ничего святого.
Сочинение мама и сережа долго спорили егэ
Сологуб уверен, что даже в тяжелые времена должно быть что-то сокровенное и неприкосновенное, и речь здесь идет именно о семейных ценностях. В его тексте мальчик Сережа яро выступает против того, чтобы мама заложила обручальное кольцо ради помощи нуждающимся. Он готов отказаться от новых ботинок, экономить даже на покупке хлеба — все ради сохранения символа любви его родителей. Мне близка позиция автора, ведь никакие тяготы жизни не могут заставить человека отдать самое ценное. Безусловно, деньги, вырученные от продажи кольца, могли бы помочь многим людям, но ведь это нечто большее, чем просто украшение. Обручальное кольцо является символом единства семьи, и пока оно остается на руке женщины, ее супруг знает и помнит, что дома его ждут любимые жена и сын. Для подтверждения собственной точки зрения мне хочется привести пример из жизни.
Будущий поэт окончил четыре класса Череповецкого реального училища. В 1904 году уехал к отцу в Манчжурию в город Дальний, также, некоторое время жил в Порт-Артуре Люйшунь. Накануне Русско-японской войны вернулся в Петербург, к матери, с которой проживал в доме сводной сестры Зои, урожденной Домонотович Средняя Подьяческая, 5. Регулярно публиковаться начал с 1904 года: «К предстоящему выходу Порт-Артурской эскадры. Однако, днем начала литературной деятельности считал публикацию в Повременном издании для солдат и народа «Досуг и дело», которое редактировал генерал-лейтенант С. Зыков в феврале 1905 года и ежегодно отмечал дату, начиная с 1925 года. В 1925 году в Тарту Эстония вышли два романа в стихах «Колокола собора чувств», «Роса оранжевого часа» , приуроченных к 20-й годовщине со дня начала литературной деятельности. В марте 1940 года в Таллинне событие отмечалось в последний раз. Всего поэт издал за свой счет 35 брошюр, которые предполагал позже объединить в «Полное собрание поэз».
Первые 8 брошюр девятая брошюра «Сражение при Цусиме» получила цензурное разрешение, но не была напечатана автор предполагал объединить в цикл «Морская война». Первые 15 изданий подписаны гражданским именем поэта, последующие 20 псевдонимом «Игорь-Северянин». Появление псевдонима связано со знакомством и последующей дружбой с поэтом старшего поколения Константином Михайловичем Фофановым в ноябре 1907 года в Гатчине. Авторская версия псевдонима без разделения на имя и фамилию — «Игорь-Северянин» это акт инициации рождение «поэта» , оберег и мифологема. Сложный псевдоним является фактом культурного и литературного процесса в России в начале XX века. Комментарий писателя о стихотворении «Хабанера II» Наживин предал огласке в прессе: «Чем занимаются, чем занимаются… И это — литература? Вокруг — виселицы, полчища безработных, убийства, невероятное пьянство, а у них — упругость пробки…» От эгофутуризма до «короля поэтов». Возникновение течения связывают с брошюрой Игоря-Северянина «Пролог эго-футуризма. Апофеозная тетрадь 3-го тома.
Брошюра 32-я». СПб, «Ego», 1911, 100 экз. Грааль-Арельский писал в статье «Эго-поэзия в поэзии»: «Страх перед смертью, так неожиданно обрывающей нить жизни, желание чем-нибудь продлить свое кратковременное существование, заставил человека создать религию и искусство. Смерть создала поэзию. В своих действиях и поступках мы должны руководствоваться только Ею. Она вложила в нас эгоизм, мы должны развивать его. Эгоизм объединяет всех, потому что все эгоисты». Игорь-Северянин покинул группу эго-футуристов менее чем через год, пояснив, что задачу «Я — в будущем» он выполнил. Расставание с эго-футуристами было ознаменовано скандалом: «Константин Олимпов в печати оклеветал меня.
Я прощаю его: мое творчество доказательно. Теперь, когда для меня миновала надобность в доктрине: «я в будущем», и, находя миссию моего Эго-Футуризма выполненной, я желаю быть одиноким, считаю себя только поэтом, и этому я солнечно рад. Предисловие к сборнику написал Фёдор Сологуб: «Одно из сладчайших утешений жизни — поэзия свободная, лёгкий, радостный дар небес. Появление поэта радует, и когда возникает новый поэт, душа бывает взволнована, как взволнована бывает она приходом весны». В сквозной нумерации поэта сборник получил статус первого тома. К 1918 году поэт принял участие в 48 концертах и 87 дал лично всего 135. В ноябре 1913 года Игорь-Северянин и Владимир Маяковский дважды выступают вместе: 16 ноября на вечеринке вологодского землячества в зале Высших Петербургских женских курсов и 29 ноября на вечере в зале «Соляного городка». Эстонский поэт Вальмар Адамс, близко знавший Игоря-Северянина, заметил у того была великолепная музыкальная память, позволявшая ему на слух воспроизводить даже самые сложные оперные партии: «А голос у него был концертный — стены дрожали! Поэт-экспрессионист Сергей Спасский в марте 1913 года был на концерте Ф.
Сологуба, о котором вспоминал, что во время выступления Игоря-Северянина в Тифлисе публика хохотала до слез над его манерой чтения стихов: «…он вышел нераскрашенный и одетый в благопристойный сюртук, Был аккуратно приглажен. Удлинённое лицо интернационального сноба. В руке лилия на длинном стебле. Встретили его полным молчанием. Он откровенно запел на определённый отчётливый мотив. Это показалось необыкновенно смешным. Вероятно, действовала полная неожиданность такой манеры. Все это соединялось с презрительной невозмутимостью долговязой фигуры, со взглядом, устремлённым поверх слушателей, с ленивым помахиванием лилией, раскачивающейся в такт словам. Зал хохотал безудержно и вызывающе.
Люди хватались за головы. Некоторые, измученные хохотом, с красными лицами бросались из рядов в коридор. Такого оглушительного смеха я впоследствии ни на одном поэтическом вечере не слыхал. И страннее всего, что через полтора-два года такая жe публика будет слушать те же стихи, так же исполняющиеся, в безмолвном настороженном восторге. Константин Паустовский вспоминал одно из поздних российских выступлений Игоря-Северянина: «…на эстраду вышел мой пассажир в чёрном сюртуке, прислонился к стене и, опустив глаза, долго ждал, пока не затихнут восторженные выкрики и аплодисменты. К его ногам бросали цветы — тёмные розы. Но он стоял все так же неподвижно и не поднял ни одного цветка. Потом он сделал шаг вперёд, зал затих, и я услышал чуть картавое пение очень салонных и музыкальных стихов: «Шампанское — в лилию, в шампанское — лилию! Её целомудрием святеет оно!
Миньон с Эскамильо, Миньон с Эскамильо! Шампанское в лилии — святое вино! Язык существовал только как музыка. Больше от него ничего не требовалось. Человеческая мысль превращалась в поблескивание стекляруса, шуршание надушенного шелка, в страусовые перья вееров и пену шампанского». В январе 1918 года Игорь-Северянин уезжает из Петрограда в Эстонию, где поселяется в посёлке Тойла вместе со своей гражданской женой Марией Волнянской Домбровской. В феврале, выполняя обязательства перед антрепренёром Фёдором Долидзе, Игорь-Северянин едет в Москву, где принимает участие в «выборах короля поэтов», который состоялся 27 февраля 1918 года в Большой аудитории московского Политехнического музея. Будущий советский литературовед Яков Черняк вспоминал: «В Москве в конце февраля 1918 года были назначены выборы короля поэтов. Выборы должны были состояться в Политехническом музее, в Большой аудитории.
Ряд поэтов, объявленных в афише, не приехал — например, К. Стихи петербургских поэтов читали артисты. Среди многих выступающих на этом своеобразном вечере были Маяковский и Игорь Северянин. Страстные споры, крики и свистки то и дело возникали в аудитории, а в перерыве дело дошло чуть не до драки между сторонниками Северянина и Маяковского. Маяковский читал замечательно. Он читал начало «Облака» и только что сработанный «Наш марш»… Королём был избран Северянин — за ним по количеству голосов следовал Маяковский. Кажется, голосов тридцать или сорок решили эту ошибку публики. Из ближайшего похоронного бюро был заранее доставлен взятый на прокат огромный миртовый венок. Он был возложен на шею тощего, длинного, в долгополом чёрном сюртуке Северянина, который должен был в венке ещё прочитать стихи.
Венок свисал до колен. Он заложил руки за спину, вытянулся и запел что-то из северянинской «классики». Такая же процедура должна была быть проделана с Маяковским, избранным вице-королем. Но Маяковский резким жестом отстранил и венок и людей, пытавшихся на него надеть венок, и с возгласом: «Не позволю! В аудитории творилось нечто невообразимое. Крики, свистки, аплодисменты смешались в сплошной грохот…» После выборов был издан специальный альманах «Поэзоконцерт. Избранные поэзы для публичного чтения». В первых числах марта 1918 года Игорь-Северянин возвращается в Эстонию, которая после заключения Брестского мира оккупирована Германией. В Тойле он попадает через карантин в Нарве и фильтрационный лагерь в Таллине.
Больше в Россию он уже никогда не попадёт. Для него началась вынужденная эмиграция. В эмиграции в Эстонии 1918-1941 Эмиграция оказалась для поэта неожиданностью. В Тойлу он приехал со своей гражданской женой Марией Васильевной Волнянской — исполнительницей цыганских романсов, матерью Наталией Степановной Лотарёвой, няней Марией Неупокоевой Дур-Маша , бывшей гражданской женой Еленой Семёновой и дочерью Валерией. Распространена версия о том, что поэт ещё до революции приобрёл дачу в местечке Тойла, однако это не так: в 1918 году он снимал полдома, принадлежавшего местному плотнику Михкелю Крууту. Какое-то время многочисленное семейство существовало за счёт гонорара за участие «в выборах короля поэтов» и заработков М. Концертную деятельность в Эстонии поэт начинает 22 марта 1919 года с концерта в Ревеле в Русском театре: в первом отделении выступают Стелла Арбенина, Г. Рахматов и В. Владимиров, во втором отделении — Игорь Северянин.
Всего за годы жизни в Эстонии он дал более 40 концертов. Последнее публичное выступление состоялось в зале Братства Черноголовых 14 марта 1940 — юбилейный вечер по случаю 35-летия литературной деятельности. В 1921 году изменяется семейное положение поэта: он расстаётся с М. Волнянской и в Успенском соборе в Юрьеве венчается с дочерью домовладельца Фелиссой Круут, в замужестве Лотарёвой, которая вскоре родила сына, крещёного Вакхом. Ради замужества Фелисса перешла из лютеранства в православие и стала единственной законной женой поэта. До марта 1935 года Фелисса была ангелом-хранителем поэта, ей мы обязаны тем, что литературное творчество Игоря-Северянина не угасло в эмиграции, а получило развитие: стих приобрёл ясность и классическую простоту. Делая выбор между «стилическим выкрутасом и безвыкрутасной поэмой» Игорь-Северянин «простотой идёт va banque» Автобиографический роман в стихах «Колокола собора чувств». Предваряя роман в строфах «Рояль Леандра. Lugne », поэт заявляет: «Не из задора, не для славы Пишу онегинской строфой Непритязательные главы Где дух поэзии живой».
В годы эмиграции поэт издал новые сборники стихов: «Вервэна» Юрьев, 1920 , «Менестрель» 1921 , «Миррэлия» Берлин, 1922 , «Соловей» Берлин, 1923 , «Классические розы» Белград, 1931 , и другие. Им создано четыре автобиографических романа в стихах: «Роса оранжевого часа» детство , «Падучая стремнина» юность , «Колокола собора чувств» турне 1914 года с Маяковским и Баяном , «Рояль Леандра. Lugne » панорама художественной жизни С. Особое место занимает утопия «Солнечный дикарь» 1924. Игорь-Северянин стал первым крупным переводчиком эстонской поэзии на русский язык. Огни, 1940 и сборник стихов поэтессы Марие Ундер «Предцветенье» Tallinn, 1937. Несомненный интерес представляет сборник «Медальоны» Белград, 1934 , составленный из 100 сонетов — характеристик, посвящённых поэтам, писателям и композиторам. В каждом сонете обыграны названия произведений персонажа. Интерес представляют также исследование «Теория версификации.
Стилистика поэтики» и воспоминания «Мое о Маяковском» 1940. В декабре 1930 года через Ригу поэт с женой отправляется в Югославию, где Державная комиссия для русских беженцев организует ему турне по русским кадетским корпусам и женским институтам. В феврале 1931 года поэт добирается до Парижа, где стараниями князя Феликса Юсупова ему организуют два выступления в залах Debussi 12 февраля и Chopin 27 февраля , оба зала на Rue Daru, 8. На втором выступлении присутствовала Марина Цветаева: «Единственная радость не считая русского чтения Мура, Алиных рисовальных удач и моих стихотворений — за все это время — долгие месяцы — вечер Игоря Северянина. Он больше чем: остался поэтом, он — стал им. На эстраде стояло двадцатилетие. Стар до обмирания сердца: морщин как у трехсотлетнего, но — занесёт голову — все ушло — соловей! Не поёт! Тот словарь ушёл.
Потом будет турне по Болгарии с ноября по декабрь 1931 года и турне длиной почти в год, начавшееся в Румынии в марте 1933, через Болгарию и Югославию оно закончится в апреле 1934 года в Кишинёве, это будет уже последняя заграничная поездка. Последняя гражданская жена поэта Вера Коренди утверждала, что после 1935 года несколько раз была с поэтом в Риге, но других подтверждений этих поездок нет. Женщины в жизни и творчестве Игоря-Северянина занимали особое место. Роману «Колокола собора чувств» он предпошлёт «виденья введенья»: В душистом сумраке собора, Под тихий, мерный перезвон, Лампады нежности у взора Глубокочтимых мной икон. Но прежде, чем иконным ликом Отпечатлеться на стене, Живущая встречала криком Любви меня и шла ко мне Доверчиво, порывно, прямо, Всё отдавая, ничего Взамен не требуя. Для храма Она отныне — божество. Мои возлюбленные — ныне В соборе вечных чувств моих Почили в мире, как богини. И перед ликами святых Клоню благоговейно стих И поклоняюсь их святыне. И чем звучней беззвучный шопот, И чем незлобивей слова, Тем тяжелее мне мой опыт Уничтоженья божества… Так называемый «донжуанский список поэта» невелик, но примечателен последовательными романами с несколькими сёстрами: Евгения Гуцан Злата и Елизавета Гуцан Мисс Лиль , Елена Новикова Мадлэна и кузина Тиана Татьяна Шенфельд , Дина Г.
Сборники «Громокипящий кубок», «Златолира», «Ананасы в шампанском», «Поэзоантракт» полны стихотворений, посвящённых Евгении Гуцан — знаменитой Злате. Их легко узнать по схожим сюжетам. Наиболее знаменитое «Её монолог»: «Не может быть!
Данная иллюстрация даёт понять, что семейные ценности — самое дорогое, что есть у человека, и при любых обстоятельствах их нужно беречь. Анализируя связь примеров-иллюстраций, можно заметить, что они дополняют друг друга и приведены таким образом, чтобы от одного к другому прояснялась важность семейных ценностей. Трудно не согласиться с мнением автора. Действительно, семейные ценности имеют существенное значение в человеческой жизни, и их необходимо всегда хранить и беречь. В этой связи вспоминается произведение Л. Лев Николаевич рассказ о семьях многих героев: семье Болконских, Ростовых, Долоховых, в которых он описал традиции, передаваемые из поколения в поколение и помогающие героям преодолевать жизненные трудности… Подводя итог, можно сказать, что ценности семьи — самое дорогое, что есть у человека, и нужно хранить их для будущих поколений.
Конфликт «отцов» и «детей» остаётся актуальным и важным во все времена. Старшее поколение далеко не всегда понимает младшее, и между ними возникает серьёзная дистанция. Однако нужно учиться находить компромисс и стремиться к взаимопониманию. В предложенном тексте Ф. Сологуба поднимается проблема взаимоотношений детей и родителей. Изначально сын не понимает маму, которая собирается продать обручальное кольцо, чтобы помочь раненым солдатам. По мнению Серёжи, это семейная святыня, и ей ни в коем случае нельзя жертвовать. Именно поэтому мальчик советует маме дать нуждающимся деньги и на всякий случай написать отцу. Согласие родителя показалось мальчику неискренним, и он продолжает убеждать маму отказаться от её идеи: «Если в каждом доме нет святого, заветного, так как же оно для всего народа вырастет, из чего?
Однако героям удаётся достичь желанного согласия.
Для подтверждения этой мысли приведу пример из романа Л. Толстого «Война а и мир». В 1812 году войска Наполеона переправляются через Неман и нарушают границы Российской империи. На Дворянском собрании, где присутствовал и сам император Александр I, богатые купцы, откупщики и дворяне жертвуют средствами для создания многочисленного ополчения.
Граф Мамонов жертвует полк, а Безухов, самый богаты в то время человек в России, отдаёт в ополчение тысячу человек и средства на их содержание. Люди действуют в едином патриотическом порыве и готовы жертвовать всем для защиты Родины. В заключение подчеркну, что патриотизм проявляется в действиях и поступках.
Сочинение егэ с детства со школьной
| Федор сологуб обручальное сочинение | Сочинение 30 1 Мама и Серёжа долго спорили. |
| Сочинение егэ сологуб мама и сережа | В его тексте мальчик Сережа яро выступает против того, чтобы мама заложила обручальное кольцо ради помощи нуждающимся. |
| Проблема долга перед родиной федор сологуб. Федор сологуб правда сердца анализ произведения | Сережа долго не мог забыть свою одноклассницу: « такое острое, щемящее беспокойство, будто все прошедшие годы только и готовился к этой встрече». |
| Мама и сережа долго спорили сочинение егэ | Сережа долго не мог забыть свою одноклассницу: « такое острое, щемящее беспокойство, будто все прошедшие годы только и готовился к этой встрече». |
Сочинение егэ сологуб мама и сережа
Главная» Новости» Цыбулько егэ 7 вариант 2024. Главная» Новости» Пример сочинения егэ по русскому 2024. Сочинение 30 1 Мама и Серёжа долго спорили.