«Застава Ильича» — советский художественный фильм Марлена Хуциева, лирическая киноповесть о поколении, которое начало сознательную жизнь после ХХ съезда партии.

Сегодня мы знаем этот фильм под названием «Застава Ильича». Наша столица в картине, по мнению москвоведа Татьяны Воронцовой, играет столь же важную роль, что и актеры. Застава Ильича (Первоначальное название восстановленное в 1988 году)или Мне двадцать лет, 1964 — пост пикабушника svetlyis. В 1964 году Андрей Кончаловский снялся в эпизодической роли в фильме «Застава Ильича» режиссера Марлена Хуциева.

Застава Ильича

Или не очень хорошие. Момент со знакомством на Первомае — трогательный до невозможности. Разговор двух поколений в ремонтируемой квартире о «трудно жить», протесте и «что вам надо? И грустно, даже трагично — не то, что поколение главных героев не понимает старших — а из кого оно само состоит. Там же уже презирают «успешных» журналистов. А молодой начальник с «нам без этого нельзя»?

А разговор про репу?

Роль Иосифа Виссарионовича досталась грузинскому актеру Бухути Закариадзе. Многих критиков не устроил выбор режиссера, так как, по их мнению, не было портретного сходства с вождем, но Бухути сыграл роль превосходно, создав образ человека, под руководством которого была выиграна одна из самых кровопролитных войн в истории. У Озерова даже не было сомнений, кого пригласить на роль Гитлера в фильме 1971 "Освобождение: Направление главного удара" - актера из Германии Фрица Дица. Фриц долго не соглашался, так как уже устал от этой роли, несколько раз сыгранной им в театре и в кино. Потребовалось вмешательство на уровне руководителей государств, чтобы получить согласие артиста. Диц считал, что эта роль просто преследует его всю жизнь. Кстати, сам Фриц Диц был антифашистом. Известный клоун и дрессировщик Юрий Дуров получил роль Черчилля. Это не первая его работа в кино, в 1968 году он снялся в фильме "Парад-алле" в роли дрессировщика.

Дуров играл Черчилля дважды: в эпопее "Освобождение" и в фильме 1993 года "Трагедия века". Роль Жукова исполнил уже популярный к тому времени актер Михаил Ульянов. Ульянов вначале отказался от роли наотрез, и только после заверения режиссера, что его кандидатура одобрена самим маршалом, решил сниматься.

Ильичёв одобрил «намерение продолжить работу над картиной». Хуциев был вынужден внести в неё ряд поправок: Поправок в фильме было много. Я уже устал что-то доказывать, переснимать. Ведь я не делал заплатки, а переснимал заново целые сцены. Наиболее существенные изменения претерпели следующие эпизоды: вечер поэтов в Политехническом музее, разговор Сергея с отцом Ани и финальный разговор Сергея с погибшим на фронте отцом, который в новом варианте прощался с сыном такими словами: «Я тебе завещаю Родину, и моя совесть до конца чиста перед тобой». В тот год его посмотрели 8,8 миллионов зрителей. Только в конце 1980-х, в перестроечное время, фильм был восстановлен. Из решения Комиссии по конфликтным творческим вопросам при Союзе кинематографистов СССР: В связи с тем, что «Застава Ильича» бесспорно является ключевым произведением экрана начала 60-х годов, комиссия находит настоятельную необходимость провести работу по восстановлению авторской версии картины. Комиссия рекомендовала также провести юбилейный сеанс картины в связи с 25-летием со времени её завершения, показав именно авторскую версию. Включить эту версию в ретроспективы и архивные показы вместо фильма «Мне двадцать лет». Первоначальная версия фильма под оригинальным названием «Застава Ильича» была показана в Доме кино 29 января 1988 года. Библиография Хуциев М. Деменок А. Хлоплянкина Т.

И это в наше время развернутого строительства коммунизма, освещенное идеями Программы Коммунистической партии! Хорхе Луис Борхес В самом деле: стоило Сергею просто увидеть Аню в московском автобусе, как их словно метнуло друг к другу: в городской гуще встретились родственные души — так и бывает, когда люди созданы друг для друга, и это проникновенно и точно показано в фильме. На протяжении огромной ленты Сергей и Аня становятся, казалось, все ближе друг к другу, и во второй половине второй серии с совершенной естественностью показано, как он спокойно и основательно собирается на ее день рождения, — как вдруг на самом этом празднике Сергей и Аня сняты так, словно они еле знакомые и даже абсолютно чужие люди. Странно — стоило так тщательно собираться к любимой девушке, чтобы при встрече с ней демонстрировать ту степень отчужденности, что пришлась бы впору героям Антониони? Поэтому, вероятно, в литературе о фильме не часто уточняется, что действие этой сцены вообще происходит на Анином дне рождения — Сергей и Аня настолько далеки в ней друг от друга, что проще писать о некоей рядовой вечеринке. Разрыв отношений? Но с чего бы? В обычной психологической драме были бы прописаны и рационально обоснованы все его стадии: сначала между героями пробегала бы легкая трещинка, возникшая как бы из ничего, из пустячной причины; она катастрофически расползалась бы от эпизода к эпизоду, разрастаясь до пропасти. Так, скажем, выстроена сцена с Черноусовым, сослуживцем Николая.

Премьера фильма «Застава Ильича»

Не зря эта плодотворная «накладка» сохранилась и во втором, прокатном варианте ленты, где изрядные куски были пересняты и у Хуциева было время пригладить иные монтажные шероховатости. Ты неправильно решил, неправильно сделал акценты, неправильно расставил свою армию, [... И скажу, почему. Правильно сказал Стасик Ростоцкий.

Но режиссерским зрением Т. Лиознова сразу зацепила нерв сцены: «Когда Тарковский именно он играл здесь ершистого парня, изводившего Сергея своими колкостями. Это делается с такой убедительностью [...

Где-то неверно была расставлена твоя армия». Там же. Сама эта милитаристская лексика — прямо из тех времен, когда идейные ошибки приравнивались к фронтовой измене.

Хуциев, однако, «армию» свою расставил правильно и выстрелил именно «туда» — как бы из-за спины «ревизиониста», оказавшегося не столь уж страшной фигурой, он выводит и словно бы предъявляет Сергею того, перед кем он действительно оказывается бессильным и безоружным. Останься этот герой в рамках социальной типизации — и сразу напомнил бы о той стиляжной «плесени», чьи вертлявые фигурки на стендах «Не проходите мимо! Как и положено гнилому и безыдейному «западнику», он глумится над народным искусством, национальными святынями, атрибутами и фетишами, а протяжная песня «Летят утки...

Народная демонология, однако, утверждает, что непроизвольные гримаски, подергивания, почесывания — внешние черточки одержимых бесами. Инфернальность этого героя, выраженная очень неявно, подсвечивает изнутри самые вроде бы реальные ситуации сцены, снятой к тому же как репортаж. Так, в танцах под лихой джаз он украшает Аню шутовским ожерельем из...

Об этом и вспоминала мать Сергея, когда он собирался на вечеринку, — ее рассказ об испытаниях тех лет обрывается его досадливым: «Черт... Изображая, как бойкие туфельки и остроносые ботинки, ходящие ходуном в танце, словно попирают раскатившуюся по паркету картошку, легко было впасть в ортодоксальное брюзжание: отцы, мол, жизнь за вас отдавали, а вы буги-вуги отплясываете, тем более что в советской мифологии танцы под джаз стали едва ли не главным символом иноземной «антижизни», растленного «того света». Но в кадрах нет пропагандистского привкуса именно потому, что вся образность эпизода сдвинута в сторону более универсальных, чем социальная мифология, воззрений: герой Тарковского словно обращает эти танцы в шабаш с кощунствами, а набрасывая, будто лассо, на точеную шейку Ани связку картошки, он словно «улавливает», уводит за собой саму ее душу, как бы навсегда отбирая у Сергея дорогое для него существо.

Некую мерцающую инфернальность излучают и самые, казалось бы, проходные фразы этого героя, скажем: «А я никогда не праздную дни рождения. Всегда найдется повод выпить просто так». Он что, вечно существует?

Да и не похож этот ухоженный юноша на пьяницу. Прием значимого второго плана, когда важная смысловая реплика забивается другими, случайными и ее нужно выуживать из слитного гомона, после фильма «Мой друг Иван Лапшин» 1984; первый вариант — «Начальник опергруппы», 1982 прочно закреплен у нас за Алексеем Германом. Но уже у Хуциева такой контрапункт из вроде бы случайных, почти налезающих одна на другую реплик рождал в «Заставе...

Так, небрежной скороговоркой и ни к кому не обращаясь, герой Тарковского произносит буквально следующую «басню»: «С фуганком повстречалась фуга. Мораль: им не понять друг друга». Из контекста сцены вполне ясно, куда метило это странное произведение: идейный Сергей — это тот иносказательный «фуганок», нехитрое назначение которого — равнять общую линию, а сам «Тарковский» — разумеется, та своевольная и своенравная «фуга», что не подчиняется и не подчинится никакому обстругиванию, и такое прочтение лишь укрепляется знанием духовного склада и судьбы Тарковского без кавычек.

Немудрено, что столь разным началам друг друга и не понять. В прокатной версии фильма подрывной басни уже нет — пришлось, верно, чуть подработать образ нигилиста, чтобы, как мечталось Лиозновой, обеспечить Сергею идейный перевес. А персонаж Тарковского — не лучше и не хуже его, а просто — другой.

Это — не резонер и не одномерный стиляга-западник, а само органичное воплощение совсем не скепсиса, напротив, мятежного духа и мятущегося сознания. Особая пикантность в том, что непатриотичным поведением бравирует здесь будущий создатель «Андрея Рублева». Этот невольный обертон восприятия, от которого уже никуда не денешься, буквально перерождает фигуру салонного циника, резко укрупняет ее, наполняет объемом и сложными смыслами.

Сама духовная структура Андрея Тарковского поддерживает восприятие образа этого искусителя как падшего ангела, воплощающего дух познания, а не слепой веры, подпитывающей социальное мифотворчество. Стоит Сергею проникновенно заговорить о картошке, как этот насмешник с некоей ядовитой интонацией напоминает ему о репе — за что, собственно, и получает размашистую неумелую оплеуху от угловатой, глазастой и застенчивой девушки, сыгранной Ольгой Гобзевой. В настырности, с которой он высовывается с этой злосчастной репой, всем видится невероятный цинизм: как можно какую-то дурацкую репу, которую и не пробовал-то никто, равнять с нашей родимой картошкой!

Даже «ревизионист» выговаривает ему за произнесенную «гадость». Никто из собравшихся, кажется, даже не понимает, что, собственно, он хотел сказать, влезая в идейные споры с какой-то якобы издевательской репой. Можно, однако, предположить, что этот эрудированный юноша в столь ироничной форме хотел напомнить иным не шибко просвещенным патриотам, что Русь искони ела именно репу, а не картошку, завезенную из Америки.

Не зря Лиознова так переживала за правильного и правоверного Сергея, оказавшегося на удивление бессильным, столкнувшись не столько с нигилистом, сколько с некоей иноприродной, неподвластной и непонятной ему духовной материей. Оспаривать можно идеи — с иной духовной фактурой не поспоришь, и Сергей ретировался с вечеринки, сдал, так сказать, идейный плацдарм без особого боя, если выражаться в духе Лиозновой. Если бы в бытовой ленте в гости к герою запросто завернул вполне натуральный, а не приснившийся ему призрак — это, мягко говоря, удивило бы.

Когда же в «Заставе... Жилище это вообще-то трудно назвать квартирой Сергея — кажется, что здесь нет ни одной его вещи, как нет, скажем, уголка его матери или сестры, и не представить даже, чтобы все они собирались здесь за шумным семейным столом. Оно словно навсегда осталось квартирой его отца и уже обрело черты некоего интимного мемориала, где не столько живут, сколько исключительно чтят память того, чьи книги, вплоть до старых справочников и допотопных учебников, благоговейно не сдвигаются со своих мест с тех пор, как ушел на фронт их хозяин.

В интерьере квартиры размещены и главные путеводные символы ее обитателей: скромное фото молодого отца в пилотке и массивное изваяние Ленина, гладко отполированная голова которого как-то угрожающе выступает из куска словно неотесанного мрамора, — шестидесятники могли бы держать дома и более элегантное изображение Ильича. Этот громоздкий знак верности его заветам и призвана «уравновесить» неброская солдатская карточка, но сама эта какая-то расползающаяся склейка разнородных фактур выражает неловкую искусственность совмещения казенной мифологии с неким интимным человеческим лицом: видно, как отторгают друг друга эти материи. Пересматривая ленту, не избавиться от ощущения, что отец Сергея никуда отсюда и не уходил: в ее ткань искусно вправлены знаки его незримого присутствия в этой квартире — вроде того странного крупного плана в сцене прихода Сергея из армии, где пустые, без костюма, плечики раскачиваются на вешалке как бы сами по себе, или в сцене разговора именно о погибшем отце — та стопка книг, что рушится с грохотом ни с того ни с сего и так, словно кто-то незримый ее задел.

Эти знаки становятся все менее двусмысленными, пока не случается то, к чему уже подготовило нас их подсознательное воздействие: фигура отца как бы материализуется из самого воздуха этой квартиры. От сцены к сцене его приближение все сильнее ощущалось Сергеем, и, если бы почти в финале первой серии уже готовое предстать перед ним видение не спугнула Аня — совсем в духе тех девушек из произведений романтизма, которые самоотверженно вырывали возлюбленного из-под власти потусторонних сил, — тут фильм бы и кончился, ибо его внутренний сюжет и вел к встрече Сергея с погибшим отцом. А когда же еще предстать перед сыном призраку фронтовика, как не в ночь на 22 июня?

Ее приход снят значительно и подробно, со странными длиннотами и плавными панорамами, и чувство, что вот-вот случится что-то необычное и главное, становится прямо физиологически томительным. Ощущение, что сам дух отца, как и положено духу, через раскрытое окно вплывает в комнату, где беспокойно ворочается во сне Сергей, передано с невероятным изяществом. Мать говорит ему: «Ложись и ты...

Но камера, медленно отъезжая от темного фасада, совсем неожиданно оказывается в комнате спящего Сергея и как бы повисает над ним, словно разглядывая его впервые. Монтажный ход — какой-то странный, сбивающий «правильное» восприятие фрагмента. Но авторы тонко моделируют здесь как бы точку зрения и сам маршрут призрака: кадр безотчетно воспринимается так, будто само это освещенное окно с каких-то надмирных высей увидел тоскующий по дому отец Сергея и его бесплотная тень тихо вплыла в комнату, застывая у сыновнего изголовья.

Дальше — еще страннее: на фоне панорамы Москвы звучит невесть откуда взявшийся голос Ани, настойчиво повторяющей: «Сергей!.. Кажется, что не только она, но и весь город будит Сергея, вырывая его не столько из сна, сколько из-под власти некоего подступающего морока. Интересно, что этот зов незримой Ани из-за своей откровенной мистичности был удален из прокатной версии фильма.

Сергей бормочет: «Сейчас... Как, не сговариваясь, уверенно встретились они в этом огромном городе? Образность фильма, однако, отменяет столь праздные вопросы — главные противостояния, выраженные ею, пролегают в бытийных сферах.

Голос Ани и зов отца словно борются за то, «отдавать» ли Сергея стихиям мира реального или же идеального, по сути, ирреального и потустороннего. И в лице Ани сама Москва словно высылает навстречу Сергею свою душу, чтобы спасти от воздействия иных материй. Временная победа остается за Аней: сама пленительная реальность словно защищает героя от морока потусторонних встреч и запредельных видений.

Встреча с «потусторонним» гостем откладывается до тех пор, пока чары Ани не ослабевают, что и происходит после вечеринки, когда Сергей встречается наконец с явившимся ему из небытия отцом, а квартира его превращается на время в натуральный блиндаж со спящими вповалку солдатами. Ирреальное и иррациональное одерживает здесь окончательную победу над реальностью. Хуциевские «три товарища», как и положено в романе, да еще лирическом, раскрываются и в личных отношениях.

Славка — примерный семьянин, Колька — гулена, Сергей — весь в поисках не только жизненной цели, но и девушки, которая бы его высокому идеалу соответствовала. В фильме он примеривается к трем таким кандидаткам. Тусклая, невыносимо добропорядочная и искренне влюбившаяся в него Наташа становится постылой после первой же ночи.

Наш герой жаждет идеального, а ее постное, никакое, стертое обыденностью личико даже не запомнить. И связь с ней какая-то тоскливая и нечистая — не потому, что случайная, а оттого, что само ее гнездышко уже столь пропитано тленом обывательской затхлости, что из него так и тянет на воздух, и, словно вырываясь из западни, Сергей сбегает по лестнице и на улице все никак не может надышаться острым, прочищающим легкие запахом первого снега. Наташа отметена сразу: он бросает ее без сожаления и не откликается на ее настойчивые звонки.

Для идеалиста она — плоская и приземленная, с ней он обречен на унылое и безыдеальное супружество. Аня же — вся порыв, каприз, стихия и свобода, словом, сама реальность с ее красотой, органикой, непредсказуемостью. Но и этому чуду он не торопится вручить символическое яблоко.

С чего бы?..

Актеры в фильме Подбор актеров на роли в фильме "Освобождение: Направление главного удара" 1971 оказался делом непростым, ведь все прототипы героев были живы, для них было важно, как они будут выглядеть на экране. От режиссера требовалось не только найти актера на главную роль, но и получить согласие от прототипа на то, чтобы этот актер сыграл его в киноэпопее.

Но тем не менее в фильме "Освобождение: Направление главного удара" 1971 актеры подобраны превосходно, а роли великолепно сыграны. В массовых и батальных сценах принимали участие войска Белорусского военного округа, группа советских войск в Германии, Балтийского флота и войска Польского. Реальные исторические персонажи в фильме В фильме "Освобождение: Направление главного удара" присутствует 28 реальных исторических персонажей.

Начнем с главных героев - со Сталина и Гитлера. Роль Иосифа Виссарионовича досталась грузинскому актеру Бухути Закариадзе. Многих критиков не устроил выбор режиссера, так как, по их мнению, не было портретного сходства с вождем, но Бухути сыграл роль превосходно, создав образ человека, под руководством которого была выиграна одна из самых кровопролитных войн в истории.

У Озерова даже не было сомнений, кого пригласить на роль Гитлера в фильме 1971 "Освобождение: Направление главного удара" - актера из Германии Фрица Дица. Фриц долго не соглашался, так как уже устал от этой роли, несколько раз сыгранной им в театре и в кино. Потребовалось вмешательство на уровне руководителей государств, чтобы получить согласие артиста.

Диц считал, что эта роль просто преследует его всю жизнь.

Еще не был закончен монтаж картины, а по Москве уже поползли слухи, что молодые кинематографисты сняли очень смелое, местами дерзкое, а в чем-то даже революционное кино. Невероятно, но кто-то из маститых режиссеров даже написал на Марлена Хуциева донос: якобы он своим фильмом подрывает коммунистическую идеологию. Почему же у безобидного легкого романтичного фильма такая непростая судьба? Что крамольного Никита Хрущев увидел в этой картине?

И он выходит.

Каждый хотел поспорить в умной компании и уйти, оставив шлейф трагизма. Каждый из нас мечтал идти по осеннему парку и тихо грустить о своём. Каждый из нас мечтал танцевать с возлюбленной и, медленно уходя, в темноту говорить: - А ты меня любишь? Это фильм об эпохе. Знаете, нельзя, конечно, ворчать «раньше трава была зеленее». Особенно если это «раньше» ты и не застал А всё равно!

Как хорошо тогда было. Это некое состояние общества, к которому надо стремиться. Когда единственная проблема у хороших людей — невыносимая лёгкость бытия. А какие люди тогда были! Даже откинув реальность фильма, останется реальность вокруг фильма. Уровень создателей чувствуется сразу.

К сожалению, у многих моих знакомых я сейчас замечаю презрение к советскому кино. И вообще, там о каких-то сорокалетних снимали». И за собой такое замечал. Всё это чепуха. Вещи, высказанные в этом фильме, мучают меня уже давно, и только тут я нашёл друзей по несчастью, а не у Финчера или Германики. Так что всем советую — смотрите.

Про технический уровень не волнуйтесь. Здесь есть диалог минут на 20. Герои просто сидят в комнате. Поставлен он так, что эти минуты просто пролетают. Играет музыка, меняются планы, освещение. Потрясающий разговор перетекает из одной плоскости в другую.

Меняется отношение героев друг к другу. Так сейчас режиссировать мало кто умеет. А звук. Просто потрясающая работа звукорежиссёра. Звуки улиц, закадровые монологи, затихание других голосов. Все эти вещи даже сейчас считаются новаторскими.

Актёры здесь как люди в документальном кино. Камера просто следует за ними, а они живут. А оператор просто снял камеру со штатива и понёс в руках. Получился шедевр операторского искусства.

Актеры и роли фильма «Мне двадцать лет» (1964)

Но отцы и дети в фильме спорят между собой. Тогда, очевидно, не о союзе, а о столкновении? Подобного рода клише в оценках сами по себе свидетельствовали об эстетике официозного искусства. Многое в трудной судьбе картины объяснялось ее нетрадиционностью, сломом стереотипов, необычным подходом к явлениям жизни, когда она, эта жизнь, бралась как бы в первозданной целостности и переносилась на экран вне тематических, возрастных или иных подразделений. Шпаликов и Хуциев привнесли в кинематограф свободную романную форму, способную вместить и личные судьбы героев, и такие крупные события, как первомайская демонстрация или вечер поэтов в Политехническом. Они искали не декларативного, но подлинного союза между восприятием реальности в лирическом ключе и общественным смыслом бытия. Этот поиск представлялся им в виде очень непростого, конфликтного процесса, когда люди уже не могли рассчитывать на готовые ответы и формулы, когда каждый добывал их по-своему, на себе самом проверяя, весьма болезненно, их соотнесенность с большой историей. В этом смысле авторы "Заставы Ильича" раньше других и, может быть, более чутко уловили веяние времени, связанное с "оттепелью", надежду на духовное раскрепощение общества.

И все-таки о чем же повествовала эта картина? О дружбе троих ребят, выросших в одном московском дворе. Они были взяты в момент, когда юность с ее безмятежностью уходит и проклятые вечные вопросы встают со всей остротой и неотвратимостью. Перелом в жизни героев, обусловленный, по-видимому, обычными возрастными изменениями; перелом в общественной жизни - в такой вот своеобразной синхронизации быта и бытия, личностных и гражданских мотивов возникал исторический масштаб картины. А так, по внешнему сюжету, все шло как обычно, как у всех... Один из троих, Сергей Валентин Попов , приходит из армии, его ждут сестра и мать, которая в одиночку подняла их в военное лихолетье. Сергей устраивается на работу, встречает девушку в троллейбусе, потом ее же - в толпе на демонстрации, начинается роман - с долгими прогулками по Москве, с посещением вечеринок; происходит знакомство Сергея с отцом Ани, крупным функционером.

Славка Станислав Любшин - молодой отец. У него свои заботы: бутылочки с молочной смесью для ребенка, постоянный недосып. Жена, вчерашняя девчонка из соседнего подъезда, предъявляет свои претензии, отваживает Славку от друзей: семья прежде всего. Главный заводила и лидер двора - Колька Фокин Николай Губенко. Ухажер, любимец девушек, легкий на слово и на поступок, готовый ради друзей разбиться в лепешку. Коля неожиданно попадает в ситуацию, которая разом обрывает его, казалось бы, бездумное существование: на работе старший по должности тактично, но недвусмысленно пытается завербовать Кольку в осведомители. Сюжетные линии "трех товарищей" стойкий мотив в мировой литературе и в кино пересекаются под острыми углами: любовь, семейные тяготы, нравственный выбор разводят ребят, их встречи становятся все реже, разговоры - труднее.

Назревает ссора, судьбы обособляются. Но недаром речь зашла о "внешнем" сюжете.

Мне кажется — не я по ним иду, А подчиняюсь, двигаю ногами, А улицы ведут меня, ведут, По заданной единожды программе. Вторую послевоенную декаду в искусстве по всему земному шару встречали по-разному.

Итальянцы переносили повествовательный фокус на тяготы простых смертных, немцы боязливо критиковали свой некогда кровавый режим, американцы углублялись в депрессивный нуар, переосмысляя кинематографические техники ранних экспрессионистов, а французы начинали презирать приевшиеся устои «салонного кино». Наши соотечественники, прошедшие через мастерские Игоря Савченко и Михаила Калатозова, взяли курс на трагикомедии, между двумя их общепринятыми разновидностями «в общем, все умерли» и «в общем, всех жалко», отдавая предпочтение последней. История вернувшегося с военной службы Сергея и его весьма натянутых отношений с Москвой времён «оттепели» изучает заложенную в себя эпоху очень комплексно. Не хладнокровно фиксирует, а именно что изучает, кропотливо препарируя реалии хрущевской России.

Сергей в компании закадычных друзей, беспечного балагура и сердцееда Николая да покладистого семьянины Славы, мучительно ищет свой индивидуальный путь в жизни, стихийно подчиняясь диктату повсеместной для той эпохи парадигмы «семья-работа-дети». Герои Хуциева и Шпаликова не застрахованы от разладов и внешнего «агрессора» в виде неумолимого хода времени — их невзгоды не получится устранить взмахом волшебной палочки. Более того, препятствия на пути к личностному становлению не исчезнут из пространства фильма даже после финальных титров — часовые-красноармейцы в очередной раз произведут смену караула близ мавзолея Ленина, знаменуя воинским ритуалом оборот Земли вокруг своей оси, однако завершение картины останется достаточно туманным. Причём открытый финал предстанет таковым не столько для действующих лиц, сколько для молодых советских зрителей, коим и было предначертано сие жизнеутверждающее монохромное послание.

Стоит ли всецело полагаться на опыт наших отцов? Правильно ли мы поступаем, выбирая ранее остепенение? Насколько тяжело оставить позади беззаботную юность, не навредив своему и без того не самому предсказуемому будущему?

Под знаком именно этой сцены над «Заставой Ильича» стали сгущаться тучи. Первые просмотры, первые восторженные отклики сменились поначалу осторожными сомнениями в уместности отдельных сцен и авторских акцентов, пока не разразилась настоящая идеологическая гроза. Почти во всех фильмах Хуциева отсутствует отец. В «Заставе Ильича», впрочем, есть «ложный» отец — отец Анны, сталинист, «ретроград», знающий ответы на все вопросы и вещающий газетными штампами, в чьи уста авторы, однако, вкладывают важную «циничную» реплику, которая коробит юных идеалистов: «Вас сомнут, задавят, не верьте людям, вы никому не нужны… Никто не подумает о вас, если вы не подумаете о себе». Подлинный отец, погибший на войне, возникает как тень, как воображаемый образ. У героя Хуциева и Шпаликова, двадцатилетнего русского Гамлета, есть лишь один эпизод, одна возможность спросить у призрака отца: «Как жить? Ответа нет, потому что вопрос задать некому: погибшие отцы теперь уже младше подросших сыновей.

YouTube Именно эта невинная сцена страшно возмутила очередного «отца нации», устроившего фильму настоящий разгром. Но в каком-то смысле Хрущева можно понять: отсутствие смысла бытия — главное философское «открытие» кинематографа шестидесятников. Его герои в самом деле больше не знают, как жить; они выброшены в бесконечность этого прекрасного и столь поэтичного мира, где нет бога и ясной цели, где единственной опорой являются стихи и друзья, — мира, где, в конце концов, зло будет побеждать добро. В конце 1962 — начале 1963 года состоялись встречи руководителей партии и правительства с художественной интеллигенцией. В политической и культурной жизни страны они ознаменовали собой конец эры «оттепели». По кинематографическому списку главным обвиняемым проходил Марлен Хуциев и его «Застава Ильича».

Три друга, три главных героя — молодые ребята: один из них, Сергей Журавлёв, только вернулся из армии, другой — Слава Костиков, уже успел обзавестись женой и ребёнком, третий — Николай Фокин, живёт в своё удовольствие. У фильма нет стройного сюжета, за что его критиковали на худсоветах при приёмке картины.

Статья «АиФ» нашего экскурсовода Татьяны Воронцовой о съемках фильма «Застава Ильича»

Горького С. Герасимов и С. Ростоцкий выступили за то, чтобы М. Хуциев доработал фильм в соответствии с партийной критикой [13]. Ильичёв одобрил «намерение продолжить работу над картиной» [14]. Хуциев был вынужден внести в неё ряд поправок: Поправок в фильме было много. Я уже устал что-то доказывать, переснимать. Ведь я не делал заплатки, а переснимал заново целые сцены [15]. Наиболее существенные изменения претерпели следующие эпизоды: вечер поэтов в Политехническом музее, разговор Сергея с отцом Ани и финальный разговор Сергея с погибшим на фронте отцом, который в новом варианте прощался с сыном такими словами: «Я тебе завещаю Родину, и моя совесть до конца чиста перед тобой». В тот год его посмотрели 8,8 миллионов зрителей. Только в конце 1980-х , в перестроечное время, фильм был восстановлен.

Из решения Комиссии по конфликтным творческим вопросам при Союзе кинематографистов СССР : В связи с тем, что «Застава Ильича» бесспорно является ключевым произведением экрана начала 60-х годов, комиссия находит настоятельную необходимость провести работу по восстановлению авторской версии картины. Комиссия рекомендовала также провести юбилейный сеанс картины в связи с 25-летием со времени её завершения, показав именно авторскую версию. Включить эту версию в ретроспективы и архивные показы вместо фильма «Мне двадцать лет» [16]. Первоначальная версия фильма под оригинальным названием «Застава Ильича» была показана в Доме кино 29 января 1988 года.

История, вечная как мир: молодежь не может найти свое место в мире, постоянно сталкиваясь с трудностями и непониманием. Три друга, три главных героя — молодые ребята: один из них, Сергей Журавлёв, только вернулся из армии, другой — Слава Костиков, уже успел обзавестись женой и ребёнком, третий — Николай Фокин, живёт в своё удовольствие.

Причем мертвый 21-летний отец, разговаривающий с живым сыном, который старше его на два года. Под названием «Мне двадцать лет» картину показали в 1965 году на Венецианском кинофестивале. В Венеции Хуциева отметили спецпризом за режиссуру, который он разделил с Луисом Бунюэлем, представлявшим «Симеона Столпника». Кадр из фильма. Выпускной бал на Красной площади. Только в конце 80-х «Заставу Ильича» показали в первозданном виде. А до этого вносили поправки по указке Хрущева, потом опять кромсали, как только его сместили и надо было срочно убирать стоящего на Мавзолее Никиту Сергеевича из кадра. История страны прошла через этот многострадальный фильм. А работали над ним весело. Хуциев водил молодежь в шашлычную, подкармливал. Но молодые и сами не терялись. А они по дороге заруливали в гостиничную столовку и предавались радостям жизни. Шпаликов говорил: «Зачем Хуциеву еда? Он все равно худой». Вернувшись на съемочную площадку, каялись. Хуциев прощал, и все опять повторялось. Марлен Хуциев: «Крупный советский кинорежиссер накатал донос на нашу картину» Хуциев всегда любил придумывать на ходу. Случилось одно печальное событие: умер директор «Запорожстали», восстанавливавший завод. У него обнаружили чуть ли не осколок возле сердца. Хоронил директора весь город. А когда мы там снимали, меня поразил сам завод. Я подумал, что следующую картину сниму на металлургическом предприятии. Придумалась история о том, как к директору завода приходит его погибший друг. Еще я хотел делать картину о войне под названием «Поколение» — о молодых ребятах, ушедших на фронт. Но прокатилась волна пацифизма, и на мою заявку на студии Горького ответили: «Нет, о войне не нужно». Марлен Хуциев долго уговаривал друга и однокурсника, сценариста Феликса Миронера, поработать вместе. Но у того были свои планы. Феликс — потрясающий мастер диалога. Мы часто ссорились. Главный конфликт произошел в Доме творчества в Болшеве, уже после того, как мы подали заявку на фильм. Рассорились на сцене, где парень увидел девушку в автобусе и пошел за ней. Я не буду дальше работать и снимаю свою фамилию», — вспоминает Марлен Хуциев. В общем, произошла ерундовая ссора, причем в тот момент, когда уже было написано сорок страниц сценария. Надо было срочно искать замену. Я прочитал его сценарий «Причал». Мы встретились в Доме кино. Парень странно здоровался, держа руки по швам. Он ведь был суворовцем. Генка стал приносить варианты сценария, что-то я переделывал. Он сочинил сцену на выставке молодых художников. Когда произошла история с Хрущевым, Генка встал в позу, изображал из себя человека, который выше этого, отказался делать поправки. Потом я узнал, что он сочинял с Данелия «Я шагаю по Москве». В самый разгар работы Генка мог исчезнуть и так же неожиданно появиться. Спрашиваю: «Что с тобой? Куда ты делся? Он рассказывал, как его поместили в бокс и он не мог оттуда выйти. Я говорю: «У тебя же подкрашенные волосы». И тут он сознался, что ездил в Одессу пробоваться у Пети Тодоровского в фильме «Верность». Теперь Хуциев сожалеет о том, что не оставил имя Феликса Миронера в титрах. А зрители и не подозревают, что он причастен к «Заставе Ильича». Именно Миронер когда-то рассказал Хуциеву о том, что есть такой человек — Булат Окуджава, который пишет замечательные песни, и даже напел одну из них: «Девочка плачет, шарик улетел». Впервые я слышал песню Булата «Я вновь повстречался с надеждой» в исполнении интеллигентов «Магистрали». Они пели хором, потом поднимали бокалы. Все это походило на клятву и произвело на меня огромное впечатление».

«Тебя всегда подминают». Почему Валентин Попов снялся только в одном фильме

Вернувшись из армии, 20-летний Сергей пускается на поиск себя и своей жизненной цели. Он проводит время с друзьями детства — семейным Славой и балагуром Николаем, пытаясь понять, кто же он сам. Он знакомится с Аней, дочерью обеспеченных родителей, но быстро понимает, что не принадлежит к компании «золотой молодежи».

Застава Ильича Марлена Хуциева. Застава Ильича мне двадцать лет.

Марлен Хуциев мне 20 лет. Хуциев застава Ильича. Марлен Хуциев мне двадцать лет. Николай Губенко в фильме застава Ильича.

Николай Губенко актер. Николай Губенко в молодости. Губенко застава Ильича фильм. Марианна Вертинская 1964 застава Ильича.

Застава Ильича фильм. Мне двадцать лет 1964. Мне 20 лет фильм. Вертинская застава Ильича.

Марианна Вертинская в фильме застава Ильича. Застава Ильича фильм Вертинская. Валентин Попов. Валентин Попов актер.

Фильм мне 20 лет актеры Валентин Попов. Фильм застава Ильича Хуциева. Застава Ильича 1965. Застава Ильича актер Попов.

Попов, Валентин Васильевич. М М Хуциев застава Ильича 1965 г. Застава Ильича. Застава Ильича фильм 1965 Гобзевой Тарковскому.

Манера играть Попова настолько соответствовала замыслу режиссера, что тот немедленно пригласил в свой фильм молодого артиста. В поисках персонажей Хуциев ходил и по театрам, скрупулезно посещал все абитуриентские экзамены в театральных вузах и даже специально отправлялся на поиски новых лиц и героев на молодежные вечеринки. На одном из экзаменов Марлен Мартынович заприметил молодого актера Николая Губенко, которому и предложил роль Фокина. Оператором картины должен был стать Петр Тодоровский, который уже работал с Хуциевым на съемках фильма «Весна на Заречной улице», но на тот момент Тодоровский сам занялся режиссурой, поэтому пришлось приглашать мало кому известного оператора Маргариту Пилихину. Особенности съемок Съемки были в основном павильонные, и только первый эпизод снимался 1 мая 1961 года прямо на демонстрации. А сцену вечеринки золотой молодежи шестидесятых Хуциев снимал в Политехническом музее. Для того чтобы сцена получилась максимально правдоподобной, режиссер пригласил туда самую настоящую золотую молодежь того времени, в основном кинорежиссеров, литераторов и поэтов.

Станислав Яськевич, популярный в Польше актер, в фильме 1971 "Освобождение: Направление главного удара" сыграл роль американского президента Рузвельта. Эта же роль досталась ему в ленте 1977 года "Солдаты свободы". Другие актеры и роли Николай Олялин - актер в фильме "Освобождение: Направление главного удара" 1971 , сыгравший роль капитана Цветаева. Это была его первая работа в кино. Роль получилась настолько убедительной, что фронтовики относились к Олялину как к боевому товарищу. Он не просто сыграл роль, а прожил ее на экране. Многим зрителям запомнилась роль Жака, французского летчика из эскадрильи Нормандия-Неман, погибшего в первом воздушном бою. В этой роли снялся Лев Прыгунов, уже известный к тому времени по фильмам "Застава Ильича" и "Иду на грозу". Артист снимается в кино до сих пор. На роль главного заговорщика полковника Штауффенберга, возглавившего операцию "Валькирия", режиссером был приглашен немецкий актер Альфред Штруве. Обо всех рассказать невозможно. Благодаря высокому профессионализму актеров, прекрасному сценарию и талантливой режиссерской и операторской работе эпопея "Освобождение" стала одним из лучших фильмов о войне, не имеющих себе равных в мировом кинематографе.

"Освобождение: Направление главного удара" - фильм (1971). Актеры и роли

Застава Ильича (фильм, 1964). Материал из Все о кино. Актеры фильма Застава Ильича: Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский. трое друзей. Жизнь Сергея, Николая и Славки очень похожа на жизнь многих других их сверстников. «Застава Ильича» — советский художественный фильм Марлена Хуциева, лирическая киноповесть о поколении, вступающем в самостоятельную жизнь в стране, резко изменившейся после XX съезда партии.

Валентин Попов: трагическая судьба актера из фильма «Застава Ильича»

«Застава Ильича» — советский художественный фильм Марлена Хуциева, лирическая киноповесть о поколении, которое начало сознательную жизнь после ХХ съезда партии. Художественно-лирический киноочерк об инфантильном поколении 60-х, воспитанном на лживых протестных идеалах и колониальной нацистской пропаганде "Застава Ильича", в котором сюрреалистичность многих сцен с метафорой войны. «Застава Ильича» — советский художественный фильм Марлена Хуциева, лирическая киноповесть о поколении, которое начало сознательную жизнь после ХХ съезда партии.

История создания фильма

Из Википедии — свободной энциклопедии
«Мне двадцать лет» (1962-1964)
Дорогой Владимир Ильич: Актеры, игравшие Ленина
Валентин Попов: трагическая судьба актера из фильма "Застава Ильича" - РЕТРОspectra

"Освобождение: Направление главного удара" - фильм (1971). Актеры и роли

В киноповести Марлена Хуциева «Застава Ильича» он сыграл главную роль. Судьба же «Заставы Ильича» оказалась трудной. Судьба же «Заставы Ильича» оказалась трудной. В 1964 году Андрей Кончаловский снялся в эпизодической роли в фильме «Застава Ильича» режиссера Марлена Хуциева.

Новости застава ильича актеры и роли