Главная» Новости» Ширвиндт александр новости.
Самое популярное
- Александр Ширвиндт о возрасте! Ой, ну как же здорово написано!
- Популярные материалы
- Читайте также:
- Report Page
- Александр Ширвиндт о возрасте. Замечательная история!
Александр Ширвиндт о возрасте! Ой, ну как же здорово написано!
Ковры, огромный кабинет. По стенам благодарственные грамоты от Наполеона, от Петра I, от Навуходоносора… И сидит академик в золотых очках. Когда он увидел мою папку анализов, взмахнул руками: «Умоляю, уберите». Мне это уже понравилось. Заглядывать в досье не стал. Что еще? Я тоже. В нашем возрасте так и должно быть. И я успокоился. Раз уж академик медицины чувствует себя так же, как и я, то о чем тогда говорить?
На прощание я сказал, что бросил курить. Он посмотрел на меня через золотые очки: — Дорогой мой, зачем? В нашем возрасте ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать. Доживаем как есть.
Сейчас я вспоминаю, с каким ужасом взирал на это Николай Павлович Акимов.
Прошло сто лет. Теперь я сижу в качестве такого же старика и сам читаю в глазах у молодых: «Доколе? Сбрасывали же в древние времена стариков: пожил — уступи место другому… Но скал под рукой нет, а сбросить с крыльца — сломать шейку бедра, это лишняя головная боль для молодых и никакой радости. Говорят, мол, пожилые люди всё помнят, всё знают, прошли довольно сложную, разнообразную жизнь, у них колоссальный опыт. Так оно и есть.
Были дипломатические ходы, были яркие поступки типа сжигания партбилета, но не было глобального вранья в их биографии. Поэтому в пасьянсе современной жизни такие вот крупицы стариков нужны… Они хоть как-то сдерживают моду — погоню за сиюсекундными радостями. Главное — попасть в рейтинг, не упустить роль, даже если предложили сниматься в рекламе прокладок и перхоти. В любви не признаются, только говорят: «Созвонимся». И этот мобильный перезвон заглушает всё вокруг.
Сегодня под стать времени Ромео и Джульетту в первоначальном варианте мало где встретишь. Обязательно нужно, чтобы Джульетта разделась, а Ромео признался, что он гей. Вы вообще как к этим запретам относитесь? Материться запретили, пить надо осторожно, курить нельзя. Я практически глухонемой, курящий под подушкой.
А под подушкой трубку курить трудно. То есть обрезали все последние старческие перья. На сцене мат можно отменить, но как ты запретишь его в среде автомобилистов или, скажем, военных? Куда все это деть? Законодатели ответа на этот вопрос так и не дали.
Правда, насколько я понял, пока отменили только четыре понятия, а все остальное вроде бы можно. Будем материться тем, что осталось. Так же и с курением.
И я успокоился. Раз уж академик медицины чувствует себя так же, как и я, то о чем тогда говорить? На прощание я сказал, что бросил курить. Он посмотрел на меня через золотые очки: — Дорогой мой, зачем? В нашем возрасте ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать. Доживаем как есть. Я поцеловал его в грамоты и ушел.
По мере того, как я старел, я стал более дружелюбным и менее критичным к себе. У меня есть право на беспорядок и экстравагантность. Я видел, как многие дорогие друзья покинули этот мир слишком рано, прежде, чем осознали великую свободу старения… Кто будет винить меня, если я решу читать или играть на своем компьютере до четырех и спать до полудня?.. Кто сделает меня счастливее, если я буду в постели или перед телевизором столько, сколько захочу?.. Я буду танцевать под эти чудесные хиты 70-х и 80-х, и в то же время мне захочется плакать о потерянной любви… Если я захочу, я пойду по пляжу в шортах, слишком натянутых на дряблом теле, и самозабвенно нырну в волны, несмотря на осуждающие взгляды других… Они тоже постареют.
Где они прячутся? Должны быть оазисы, просветы. Жизнь-то одна… Так что внутри любого кошмара надо пытаться искать позитивные эмоции. Книги обязательно надо читать.
Главное — не выписывать понравившиеся цитаты. Потом такие цитаты создают ощущение, что это твои мысли. Хотя будущее человека определит генетика. Я уверен, что воспитание, образование — ерунда. Все зависит от того, что в тебе заложено. Лица наших комаров мне приятнее. Несколько лет назад меня все же совратили. В последний момент накрылась моя заводь на Валдае, я в панике дал слабину, и меня повезли отдыхать в Черногорию. Чисто, уютно и бессмысленно.
Как и в Швеции. Однажды дети вывезли меня туда на рыбалку.
Молодежь сильно изменилась
- Актер анонсировал выход откровенной книги мемуаров
- Ширвиндт-ГЕНИАЛЬНО О СТАРОСТИ! - YouTube
- Ширвиндт о своей старости: "Цифры дают грустное ощущение"
- Поиск на BarCaffe
Александр Ширвиндт высказался о своём возрасте: «Грустное ощущение»
87. Он говорит: «К старости вообще половые и национальные признаки как-то рассасываются. В общем, диагноз – «старость средней тяжести». В нашем возрасте (от 75-ти и выше) ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать. Эта история рассказана народным артистом РФ Александром Ширвиндтом, который известен своим превосходным чувством юмора!
Ширвиндт о своей старости: "Цифры дают грустное ощущение"
| "Ничего не знают": Ширвиндт высказал свое мнение о молодом поколении артистов | Для примера Ширвиндт привел такой случай: когда-то к нему в училище пришел Юрий Яковлев по делам. |
| Александр Ширвиндт о своей старости: «Цифры дают грустное ощущение» | Для примера Ширвиндт привел такой случай: когда-то к нему в училище пришел Юрий Яковлев по делам. |
| Александр Ширвиндт возраст. Александр ширвиндт о возрасте. | Психология отношений | Как видите, Александр Анатольевич Ширвиндт был и остаётся весьма острым на язык и ум человеком. |
| Доживаем как есть! Александр Ширвиндт о возрасте | Оригинал взят у karhu53 в Александр Ширвиндт о возрасте В нашем возрасте (от 75-ти и выше) ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать. |
| Доживаем как есть! Александр Ширвиндт о возрасте | Александр Ширвиндт летом 2022 года отметит 88-летие. |
Александр Ширвиндт о возрасте. Замечательная история!
В общем, диагноз – «старость средней тяжести». В нашем возрасте (от 75-ти и выше) ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать. Главная» Новости» Ширвиндт александр новости. Двенадцать остроумных и прекрасных высказываний Александра Ширвиндта, человека которого невозможно не обожать!
19 июля Александру Ширвиндту исполняется 80 лет…
Это было мудро… Когда-то, а сейчас, я вам говорю на собственном опыте: времена стали лететь с такой быстротой, что люди в свое время не успевают умирать. И они вынуждены переползать живьем в следующее время. Потому что нет привычки и опыта: ты привыкаешь к предыдущему времени, и, казалось бы, все, ты живой, а время изменилось. Александр Ширвиндт в окружении коллег и молодых артистов. Фото: пресс-служба театра.
Я, например, большую часть своей жизни провел под лозунгами, воззваниями. В основном бездарными, их было очень много, и ничего не сбылось. Единственное, с чем как-то поосторожничали, — это с коммунизмом. Я вот помню эти лозунги, например: «Коммунизм на горизонте».
А горизонт, вы же знаете, воображаемая линия, которая удаляется по мере приближения. Единственный честный, грамотный лозунг был «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». В чем прелесть? Какое бы поколение ни было… Сквозь смех зала невозможно разобрать, но все понятно.
Что еще? Я тоже. В нашем возрасте так и должно быть». И я успокоился. Раз уж академик медицины чувствует себя так же, как и я, то о чем тогда говорить? На прощание я сказал, что бросил курить.
Он посмотрел на меня через золотые очки: «Дорогой мой, зачем?
Еще люблю плавленые сырки «Дружба»… Я воспитан в спартанских условиях выпивки и посиделок на кухнях. В гараже, на капоте машины, раскладывалась газета, быстро нарезались ливерная колбаса, батон, огурец. И уже сразу хорошо. Когда сегодня я попадаю в фешенебельные рестораны… приносят толстые, в переплете из тисненой кожи меню… у меня сразу начинается изжога. Раньше и в ресторанах было проще: быстро мажешь хлеб горчицей, сверху — сальцо, солью посыпанное, махнешь под стакан — и уже «загрунтовался». Ну а потом заказываешь, что они могут добыть у себя в закромах.
Я абсолютный говноед. Единственное, чего не могу есть, — это чеснок. Не выношу холодец, студень и все, что дрожит. Если где-то пахнет чесноком, начинаю задыхаться. Но зная, что я не переношу его запах, чем-то сверху пшикали. И получается еще страшнее, когда целуешься с ними… Чем ближе к финалу, тем меньше можно пить молока. Вообще сколько я всего уже отпил: водку отпил, коньяк отпил, кофе тоже.
Не отпил только какой-то зеленый чай… Про «выпить-закусить У меня вкусы остались прежние: больше всего люблю «Анисовую»… Когда-то я был на юбилее Георгия Шенгелая. А в Грузии тогда еще принимали по-настоящему, и за столом сидело человек 300… И у каждого стояло то вино, которое этот человек любит. И только возле моего прибора стояла «пол-литра». Я пью давно и много. Удар держал всегда… Теперь же включается что-то вроде ограничителя на спидометре: зашкаливает, пора тормознуть. Но с гордостью могу сказать: хотя пару раз меня под белы ручки… нет, не будем вдаваться в подробности, но полной отключки у меня никогда не было. О театре Педагогика — это вампиризм чистой воды.
По себе сужу. Приходишь после всех профессиональных мук к этим молодым щенкам, видишь их длинные ноги и выпученные глаза и поневоле начинаешь от них питаться глупостью и наивностью. К ним прикипаешь. После четырех лет обучения начинается продажа. Как на птичьем рынке: сидит в ящике большая старая сука, вокруг 12 щенков, их брезгливо щупают: брать — не брать? Так и здесь после четырех лет «инкубатора» приходят брезгливые худруки, смотрят зубы, ноги… И ты еще уговариваешь: «Возьмите моего ребенка». Я случайно попал в кресло руководителя — меня уговорили.
Плучек тогда уже болел, несколько лет не появлялся в театре… Мы были ближайшими соседями Захаровых по даче в Красновидово и после ужина садились играть в покер… А играли на деньги и на следующий день их пропивали… Там, на даче, при лучине, Марк Анатольевич стал меня уговаривать возглавить театр. Мои близкие были против, говорили, что я больной, сумасшедший, маразматик и параноик. Жена даже не выдержала: «А если я поставлю условие: я или театр? И как раз через день мы поехали в Казань на гастроли. А он поехал вперед, как это бывало всегда, чтобы «заделать гастроли». Обычно прибывает поезд — на перроне пионеры, цветы, духовой оркестр… Потом артистов расселяют по квартирам или в гостиницы. Приезжаем — никого!
Какая-то несчастная местная администраторша с одним цветком. Он говорит: «Так, цветоув нет, номероув нет, зрителев нет». Это он «заделал гастроли». Осталось на века. О гастролях Летели мы в Днепропетровск… Вылет — где-то в 11 утра, а вечером спектакль. Снег шел хлопьями… Нет вылета и нет. Кто-то из них не мог, ввелась Любочка Полищук… И вот мы сидим в аэропорту.
На это Ширвиндт из кресла в барской позе благосклонно ответствовал: — Ребята, когда я увидел на фронтоне театра иконостас с моими лицами аплодисменты , я немножко испугался, а потом подумал: «А вдруг это искренне? Знаете, есть такой замечательный поэт Игорь Иртеньев, ему и тридцати не было, когда он написал стишок, который я вспомнил в связи с этой жуткой моей датой. Как он это высчитал вперед на пятьдесят лет — до сих пор не понимаю. Сейчас прочту. Меня зовут Иван Иваныч, Я брюки не снимаю на ночь И не тушу в сортире свет. Смех, аплодисменты. Так что все сходится. Объясняю: чтобы снять брюки, надо быть уверенным, что кто-то утром их на тебя наденет. Это проблематично.
А не тушишь свет, потому что потом думаешь: «Зачем ты туда ходил? Хорошо бы на следующий юбилей прийти с такими же шутками. Дело в том, что жизнь проскочила незаметно. Другой неплохой поэт написал: «Времена не выбирают, в них живут и умирают».
Александр Ширвиндт о своей старости: «Цифры дают грустное ощущение»
| Александр Ширвиндт: «В моем возрасте начинать творческий поиск почти неприлично» 09.08.2021 | Рассказывает Александр Ширвиндт: Ой, ну как же здорово написано! |
| Александру Ширвиндту — 87 | «В нашем возрасте (от 75-ти и выше) ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать. |
| Александр Ширвиндт о возрасте: "Доктор, я стал быстро уставать" | За десятилетия своей работы Ширвиндт примерил на себя множество профессий — актера, режиссера, телеведущего, юмориста, сценариста. |
| Гениальные слова Александра Ширвиндта о возрасте | Александр Ширвиндт летом 2022 года отметит 88-летие. |
| Доживаем как есть! Александр Ширвиндт о возрасте | Александр Ширвиндт о возрасте, самочувствии и переменах в жизни: «В нашем возрасте (от 75-ти и выше) ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать. |
Александр Ширвиндт : старость средней тяжести. Как с ней бороться?
Смеяться нельзя только над идиотизмом: когда человек поглощен какой-то идиотической идеей — его не сдвинешь. Он может лишь злиться, отбиваться. В шутке же, в иронии все-таки есть надежда, что предмет иронии это услышит. Я очень надеюсь на кризис. Мне кажется, он ближе нашему менталитету, чем достаток. Когда настроили плечо в плечо эти особнячки, наставили у подъездов «хаммеров» — Россия потеряла лицо. А сейчас надо потихонечку возвращаться к частику в томате и сырку «Дружба»... Ведь это было не так давно.
И вкусно. Артисты драмы, лишь бы засветиться, ломают ноги на фигурном катании, дискредитируя этот великий вид спорта. Те, кто физически не может встать на коньки, надевают боксерские перчатки и бьют друг другу морды, забывая, что морды их кормят. А те, кто вообще ничего не умеет и всего боится, шинкуют вялый салат по всем телеканалам под пристальным вниманием дилетантов от кулинарии. Дилетантизм шагает по планете. Александр Ширвиндт о возрасте «В нашем возрасте от 75-ти и выше ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать. Я столько раз бросал курить, но ни к чему хорошему это не привело.
Возвращался обратно к этому пороку, пока сын, которого я очень слушаюсь и боюсь, не сказал: «Всё, хватит». А потом меня навели на замечательного академика, предупредив, что он никого не принимает, но меня откуда-то знает и готов побеседовать. Я собрал полное собрание сочинений анализов мочи и поехал куда-то в конец шоссе Энтузиастов. Особняк, тишина, ходят милые кривоногие дамы в пластмассовых халатах. Ковры, огромный кабинет.
Меня кто-то когда-то научил, и я привык. И чувствую, что сделал зарядку.
Но что значит — нецензурно? Законодательно отменили четыре слова, ты напечатать их сейчас не сможешь. Но что касается слова «жопа» — это семечки. В России вообще не материться сложно. Куда деть тогда Пушкина, Баркова, Козьму Пруткова?! Тут главное — интонация и степень необходимости. Страшно, конечно.
Помнишь, в аэропортах были такие накопители? Минут за сорок до отлета самолета пассажиров накапливали в таком жутком предбаннике, в тесноте, духоте. Так вот, эти Дома ветеранов — как накопители перед выходом в небеса. Есть такая картина Лактионова «Обеспеченная старость», которую он нарисовал в Доме ветеранов сцены. Стол, сидят вокруг благостные бывшие артисты, божьи одуванчики. Так вот, пока ходить умею… Другое дело, что нужно соизмерять походку с тем, что ты делаешь на сцене. Великий Михаил Царев играл в Малом театре Чацкого до упора.
Все хихикали, ему уже было в районе 60 лет тогда. В первой сцене он вбегал на сцену. Сидела совершенно прелестная молодая актриса Юдина, игравшая Софью. Он шлепался на колени: «Чуть свет уж на ногах, и я у ваших ног…» А потом шептал: «Поднимите меня». И Софья дрожащими руками поднимала Чацкого. В этом, конечно, есть странность. А вот выползать старым клоуном и говорить, что мне уже 400 лет, — это не стыдно.
Но выползти мало — надо еще и уползти. Мы собирались на кухнях, в Доме актера, ходили на бега, а под одеялом говорили: доколе? Занавес подняли, и оказалось, что кошмар везде. Сейчас у меня ощущение, что планета находится в очень плохом состоянии: тайфуны, землетрясения, наводнения участились со страшной силой.
В буфете были только чипсы и коньяк. В шесть часов вечера стало ясно, что уже точно никуда не успеваем.
Ко мне подходит Любка и говорит: «Разреши». Я говорю: «Рано». Целый день сидим». В семь часов я дал отмашку к алкоголизму. А ближе к девяти часам вечера, после чипсов и коньяка, объявляют посадку. Мы прилетаем в Днепропетровск в одиннадцатом часу в полном разборе.
Смотрим в иллюминаторы: весь аэродром в машинах — «скорые помощи», мигалки, милиции навалом. Нас выуживают из самолета, мы плюхаемся в машины и за двадцать минут доезжаем до театра. Полный зал. Зрители отказались уходить. И выходит совершенно разобранная, как бы это сказать поинтеллигентнее… братия. Начали играть.
Зрители понимают, в каком мы состоянии… Мы понимаем, что они понимают, и все время извиняемся: «Ну, мы так долго летели…» А так как Любочка выходила на сцену через два часа после начала спектакля, она созрела окончательно. Играли мы в оперном театре. А там между занавесом и оркестровой ямой — почти ничего нет. Выходит Михал Михалыч, выводит Любочку, а она не ожидала, что там так мало для нее места. Михал Михалыч представляет ее: «А вот…» Она делает шаг: «Ё…..! Державин не может ее удержать и начинает падать в оркестровую яму.
И тут Любочка совершенно грациозно хватает Михал Михалыча за шкирку и вытаскивает его из оркестровой ямы на рабочее место. Любочка была очень сильный человек, замечательная актриса, чудная, баба и удивительный товарищ. Про халтуру и Миронова Мы с Мироновым или Державиным проводили так называемые творческие вечера. Переводя на русский… халтуры. Роли распределялись так: Миронов — большой артист и художник, а я — рвач и администратор. Замечательная контора, где, как муравьи, ползают сонмища женщин.
И мы в этой конторе были, условно говоря, в прошлом году на 8 Марта. И вот опять звонят: «Мы мечтаем на 8 Марта снова видеть вас…» Андрюша машет на меня руками: «Нет, ни в коем случае, отказывайся». Мы должны что-то показать…». Положи, положи трубку! Не разговаривай с ними! Я передаю ему трубку.
Андрей начинает: «Ну, дорогие, но мы артисты академического театра… Ну, не можем мы просто выходить и улыбаться…» На том конце провода огорчаются: «Ну как же? А мы так надеялись. У нас есть 500 рублей». Андрей: «Так, адрес! К примеру, однажды зимой мы с Андрюшей Мироновым должны были лететь в Новосибирск на суд над администратором концертных площадок, куда нас вызывали в качестве свидетелей… Андрей заехал за мной на такси, поднялся, а я все никак не мог решить, какую взять с собой трубку. Мы уже опаздывали на самолет, Андрюша стал торопить… Трубка была наконец найдена, мы спустились к такси.
И, когда я в него влез, у меня сзади по шву лопнули брюки. Надо возвращаться домой. Я поднялся, но из-за суеверия и без того поездка не из приятных , порог квартиры не переступил.
Я собрал полное собрание сочинений анализов мочи и поехал куда-то в конец шоссе энтузиастов. Особняк, тишина, ходят милые кривоногие дамы в пластмассовых халатах.
Ковры, огромный кабинет. По стенам благодарственные грамоты от Наполеона, от Петра I, от навуходоносора …. И сидит академик в золотых очках. Когда он увидел мою папку анализов, взмахнул руками: "Умоляю, Уберите". Мне это уже понравилось.
Лента новостей
- Александр Ширвиндт: В нашем возрасте ничего нельзя менять и ничего
- Александр Ширвиндт высказался о своём возрасте: «Грустное ощущение»
- 19 июля Александру Ширвиндту исполняется 80 лет…
- Ширвиндт: «Старость — это не когда забываешь, а когда забываешь, где записал, чтобы не забыть»
Александр Ширвиндт о возрасте…
87. Он говорит: «К старости вообще половые и национальные признаки как-то рассасываются. Шура Ширвиндт себе не изменяет. Фактрум публикует классную историю, рассказанную народным артистом РФ Александром Ширвиндтом, известным своим превосходным чувством юмора!
Ширвиндт гениально высказался про возраст: он определяется не датами
Страшно выглядеть идиотом. Теперь отношусь к происходящему вокруг с багажом опыта, иронично. Чушь полная! Невольно начинаешь думать, что Всевышний всерьез нацелился собрать труппу из лучших исполнителей для небесного театра теней. Может, и мне там какая-нибудь роль припасена. По обыкновению — второго плана. Никому не известно, когда уйдешь. Главное, не впадать в депрессию. Не допустить, чтобы тебя жалели. Чтобы не было как у Пушкина: «…но, боже мой, какая скука с больным сидеть и день и ночь, не отходя ни шагу прочь… Вздыхать и думать про себя: когда же черт возьмет тебя! Можешь представить, чтобы Ширвиндт начал бегать с пистолетом?
Я уже не добегу. Да и зачем?! С голоду не подыхаю. Это очень тонкий момент. Что касается меня, я обожаю импровизацию и в жизни, и на сцене. Стараюсь привить это своим ученикам. Но, знаешь, импровизация очень опасная вещь. Есть люди, которые имеют право и умеют импровизировать, а есть — кто обожает это делать, но не умеет, и тогда получается бог знает что. Я отдаю себе отчет в том, что нужно не делать резких, скандальных движений. Ведь бывает, кто-то возьмет и решит на старости лет: «Скажу всю правду!
Нам нужно знать, что Лермонтов ходил с грязными воротничками, а Пушкин переспал со всем женским населением Псковской области? Не нужно. Поэтому удивлять себя и окружающих какими-то не присущими мне творческими марш-бросками или писать разоблачительные мемуары я не буду. Буду идти по своей дорожке с теми, кого я люблю и кто меня любит. Я, кстати, очень люблю людей, которые меня любят. Мне порой говорят: «Как ты можешь общаться с этим говном?
Матерюсь профессионально и обаятельно, пью профессионально и этнически точно, с женщинами умозрительно возбужден, с коллегами вяло соревновательно тщеславен. Но умиротворения нет… Времени, отпущенного на жизнь, оказалось мало. Смерти я не боюсь… Боюсь выглядеть старым. Боюсь умирания постепенного, когда придется хвататься за что-то и за кого-то… Я красивый старик, боящийся стать беспомощным. В общем, диагноз — «старость средней тяжести». В нашем возрасте от 75 и выше ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать. Я столько раз бросал курить, но ни к чему хорошему это не привело. Возвращался обратно к этому пороку, пока сын, которого я очень слушаюсь и боюсь, не сказал: «Всё, хватит». А потом меня навели на замечательного академика, предупредив, что он никого не принимает, но меня откуда-то знает и готов побеседовать. Я собрал полное собрание сочинений анализов мочи и поехал куда-то в конец шоссе Энтузиастов. Особняк, тишина, ходят милые кривоногие дамы в пластмассовых халатах. Ковры, огромный кабинет. По стенам благодарственные грамоты от Наполеона, от Петра I, от Навуходоносора… И сидит академик в золотых очках. Когда он увидел мою папку анализов, взмахнул руками: «Умоляю, уберите».
Переводя на русский… халтуры. Роли распределялись так: Миронов — большой артист и художник, а я — рвач и администратор. Замечательная контора, где, как муравьи, ползают сонмища женщин. И мы в этой конторе были, условно говоря, в прошлом году на 8 Марта. И вот опять звонят: «Мы мечтаем на 8 Марта снова видеть вас…» Андрюша машет на меня руками: «Нет, ни в коем случае, отказывайся». Мы должны что-то показать…». Положи, положи трубку! Не разговаривай с ними! Я передаю ему трубку. Андрей начинает: «Ну, дорогие, но мы артисты академического театра… Ну, не можем мы просто выходить и улыбаться…» На том конце провода огорчаются: «Ну как же? А мы так надеялись. У нас есть 500 рублей». Андрей: «Так, адрес! К примеру, однажды зимой мы с Андрюшей Мироновым должны были лететь в Новосибирск на суд над администратором концертных площадок, куда нас вызывали в качестве свидетелей… Андрей заехал за мной на такси, поднялся, а я все никак не мог решить, какую взять с собой трубку. Мы уже опаздывали на самолет, Андрюша стал торопить… Трубка была наконец найдена, мы спустились к такси. И, когда я в него влез, у меня сзади по шву лопнули брюки. Надо возвращаться домой. Я поднялся, но из-за суеверия и без того поездка не из приятных , порог квартиры не переступил. Жена вынесла на лестничную площадку газетку, расстелила на полу, я встал, стянул штаны, натянул другие, но они мне чем-то не понравились, и я решил надеть третьи. Снимаю те, и в этот момент хлопает входная дверь, в подъезд входит Андрюша, видит меня на лестничной площадке без штанов и ласково спрашивает: — Шура, у тебя какие планы? О Люсе Гурченко: При всем моем вялом характере и при ее упертости и максимализме мы умудрились с ней за 52 года общения ни разу не поссориться… Когда мы снимались в Питере в фильме «Аплодисменты, аплодисменты», ей не понравилось, что у меня не голливудские зубы, и она заставила меня поехать на «Мосфильм», где мне дней пять делали бутафорскую челюсть. В итоге мне воткнули эту страшную белозубую пасть, я, несчастный, приехал в Питер. Она: «Но как красиво! Что крас-сиво? Про наш абсурд: Когда погружаешься в наши СМИ, создается впечатление, что население страны состоит из лиц Первого канала, лиц второго и лиц кавказской национальности… Недавно милый ведущий в телевизоре говорит: «Совершен очередной теракт. К счастью, погибли всего три человека». К счастью! Сейчас все обо всех в курсе дела. Ума не приложу, как актрисы осмеливаются играть что-то серьезное. Она выходит на сцену, и ползала знает о ней досконально все: в каких колготках, в каких прокладках, с кем спала вчера и кому дала отставку на прошлой неделе. А некоторые даже на себя наговаривают. Куда лучше было раньше, когда актера окружал флер таинственности… Про технику: Компьютеры даже не знаю, с какой стороны втыкают и куда… Когда за компьютером играли мои маленькие внуки, я глубокомысленно им кивал, даже не соображая, о чем речь. До сих пор компьютерная мышка для меня — нечто живое и страшное, как крыса, а слово «сайт» ассоциируется с чем-то мочеиспускательным. Поэтому, когда надо на сайт зайти, меня сажают перед экраном, как куклу, и показывают. Иногда натыкаешься на что-то неожиданное. На форуме одного из интернет-сайтов общаются мои поклонницы Nika, Esta, Рондо, Дама, приятная во всех отношениях… О рыбалке: На Валдае рыба стала клевать хуже. Поэтому, если вынешь леща на килограмм, целуешь его, фотографируешь. А рядом Рязанов — с лицензией на две сети. Когда он вытаскивает судаков и щук, хочется его убить. Самая оптимальная насадка — отечественный навозный червяк. Он должен быть средней руки, темно-коричневый и свежий.
Вот, что действительно пугает больше, чем морщины, негибкое тело и седые волосы. И с этим не поспоришь. Лежа я сначала сучу ножками для поясницы. Потом с трудом, кряхтя, сажусь на кровати и делаю вращательное движение на скрипучей шее пять раз туда, пять раз назад. И потом плечиками 10 раз. И чувствую, что сделал зарядку, а заодно придумал название книги. Так как большинству московских худруков театров от 70 до 90 лет, то новая книга должна называться «Климакс-контроль». Лишь в прошлом году Александр Анатольевич оставил пост худрука Театра Сатиры, которым руководил больше 20 лет. В книге «Проходные дворы», Ширвиндт рассказывал: родные, узнав о его согласии возглавить театр, называли его «больной, сумасшедший, маразматик и параноик». Ведь театр переживал нелегкие времена. Ни новых постановок, ни былых аншлагов, ни сборов. Многие актеры, прославившие эту сцену: Миронов, Папанов, Пельтцер ушли из жизни, а многих талантливых режиссеров беззастенчиво выжил Плучек. Взяв театр с таким приданым, Александр Ширвиндт 20 лет удерживал его на плаву, служа верой и правдой, закрывая репертуарные дыры собственными выступлениями.