Новости крестятся с права на лево

Openarmenia News. Главная» Новости» Как крестят уходящего человека в спину. Поэтому крестясь справа налево православные показывают победу светлых ангельских сил над тьмой ада.

Маргарита Симоньян опять вынуждена объяснять, почему крестится слева направо

Города у них нет, а живут они в маленьких хижинах в лесах. Их государь и большая часть людей были убиты в Германии. Именно Татары вели их вместе с собою до вступления в Германию, поэтому Моксель очень одобряет Германцев, надеясь, что при их посредстве они еще освободятся от рабства Татар. Если к ним прибудет купец, то тому, у кого он впервые пристанет, надлежит заботиться о нем все время, пока тот пожелает пробыть в их среде. Если кто спит с женой другого, тот не печалится об этом, если не увидит собственными глазами; отсюда они не ревнивы. В изобилии имеются у них свиньи, мед и воск, драгоценные меха и соколы. За ними находится Этилия. Итак, эти две реки, Танаид и Этилия, отстоят друг от друга в направлении к северным странам, через которые мы проезжали, только на десять дневных переходов, а к югу они очень удалены друг от друга. Именно Танаид впадает в море Понта, а Этилия образует вышеназванное море или озеро, вместе со многими другими реками, которые впадают в него из Персии.

К югу у нас были величайшие горы, на которых живут по бокам, в направлении к пустыне, Черкисы Cherkis и Аланы, или Аас, которые исповедуют христианскую веру и все еще борются против Татар. За ними, вблизи моря или озера Этилии, находятся некие Саррацины, именуемые Лесгами, которые равным образом не подчинены [Татарам]. Наш проводник обратился к некоему несторианцу по имени Койяку, который считается одним из старших при дворе. Тот заставил нас идти очень далеко к господину, который именуется Ямъям. Так называют того, на котором лежит обязанность принимать послов. Вечером упомянутый Койяк приказал нам прийти к нему. Тогда наш проводник начал спрашивать, что мы ему поднесем, и пришел в великое негодование, когда увидел, что мы не готовим ничего поднести ему. Мы стали пред Койяком, и он сидел во славе своей и заставлял играть на гитаре и плясать в его присутствии.

Тогда я ему сказал вышесказанные слова, как мы прибыли к его господину, и просил его помочь, чтобы господин его увидел нашу грамоту. Тогда он ответил довольно милостиво, что я хорошо делаю, если с тех пор, как стал монахом, соблюдаю свой обет, и что он не нуждается в нашем имуществе, а скорее даст нам из своего имущества, если мы станем нуждаться. И он приказал нам сесть и выпить его молока, а спустя немного попросил произнести для него благословение, что мы и сделали. Он спросил также, кто наибольший государь среди Франков. Я сказал: "Император, если бы он держал свою землю в мире". Ибо он слышал про вас от господина Балдуина Гэно. Я нашел там также одного из товарищей Давида, который был на Кипре; он рассказал все, что видел. Затем мы вернулись в свое помещение.

На следующий день я послал Койяку бутылку мускатного вина, которое очень хорошо сохранилось, несмотря на столь продолжительный путь, и корзину, полную сухарей, что ему было весьма приятно; и в тот вечер он удержал при себе наших служителей. На другой день он поручил мне, чтобы я явился ко двору и принес с собою грамоту короля, церковную утварь и книги, так как его господин хотел видеть это; мы это и сделали, нагрузив одну повозку книгами и утварью, а другую хлебом, вином и плодами. Тогда он приказал развернуть все книги и одеяния, и нас окружали на конях много Татар, христиан и Саррацинов. Рассмотрев это, он спросил, желаю ли я отдать все это господину. Услышав это, я оробел, и его слово мне не понравилось. Однако, скрывая [свое неудовольствие], я ответил: "Господин, мы просим, чтобы ваш господин соблаговолил принять этот хлеб, вино и плоды не в качестве подарка, так как это нечто незначительное, а в качестве благословения, дабы мы не являлись пред его лицо с пустыми руками. А он сам увидит грамоту господина короля и из нее узнает, по какой причине мы прибыли к нему, и тогда мы будем состоять в его распоряжении, как сами, так и все наше имущество. А одежды эти священные, и к ним можно прикасаться только священникам".

Тогда он указал нам облачиться пред отправлением пред лицо его господина, что мы и сделали. Я же, облачившись в более драгоценные одежды, взял на грудь подушку, которая была очень красива, и Библию, которую вы дали мне, а также очень красивый псалтырь, который дала мне госпожа королева и в котором были очень красивые картинки. Мой товарищ взял служебник и крест. Причетник, одетый в стихарь, взял курильницу. В таком виде мы явились пред домом Сартаха, и они подняли войлок, висевший пред входом, чтобы господин мог видеть нас. Затем они заставили причетника и толмача преклонить колена, а от нас этого не потребовали. Затем мы вошли с пением: "Salve, regina" "Радуйся, Царица". При входе же в дверь стояла скамья с кумысом и чашами; тут были все жены его, и сами Моалы, войдя с нами, теснили нас.

Упомянутый Койяк подал Сартаху курильницу с благовонием, которую тот рассмотрел, бережно держа в руке. После Койяк поднес ему псалтырь, который тот усердно рассматривал, равно как и жена его, сидевшая рядом с ним. Затем Койяк принес Библию, и тот сам спросил, есть ли там Евангелие. Я оказал, что там есть [не только Евангелие, а] даже все священное Писание. Он взял также себе в руку крест и спросил про изображение, Христа ли оно изображает. Я ответил утвердительно. Сами несториане и армяне никогда не делают на своих крестах изображения Христа; поэтому, кажется, они плохо понимают о страстях или стыдятся их. После того Сартах приказал удалиться окружавшим нас, чтобы иметь возможность полнее рассмотреть наши облачения.

Тогда я подал ему вашу грамоту с переводом по-арабски и сирийски. Ибо я приказал переложить ее в Аконе на оба языка и письмена; и при дворе Сартаха были армянские Hermeni священники, которые знали по-турецки и по-арабски, и упомянутый товарищ Давида, который знал по-сирийски, по-турецки и по-арабски. Затем мы вышли и сняли наши облачения, и пришли писцы и упомянутый Койяк и заставили перевести грамоту. Выслушав ее, он приказал принять хлеб, вино и плоды, а облачения и книги приказал нам отнести в наше помещение. Это случилось в день поклонения веригам Vincula святого Петра. В вечерние часы Койяк позвал и сказал нам: "Господин король написал хорошие слова моему господину, но среди них есть некоторые трудноисполнимые, касательно которых он не смеет ничего сделать без совета своего отца; поэтому вам надлежит отправиться к его отцу. И две повозки, которые вы привезли вчера с облачениями и книгами, вы оставите мне, так как господин мой желает тщательно рассмотреть это". Я сказал ему, что этого никоим образом не может быть, но мы оставим ему все.

Тогда он спросил, желаем ли мы остаться надолго в этой земле. Я сказал: "Если вы хорошо поняли грамоту господина короля, то можете знать, что это так". Тогда он сказал, что нам надлежит быть очень терпеливыми и смиренными. Так расстались мы с ним в тот вечер. На следующее утро он прислал одного несторианского священника за повозками, и мы привезли все четыре. Этот же священник отнял их у нас силой, говоря: "Как, ты принес их Сартаху, а теперь хочешь отнести Бату! Тогда мне необходимо было запастись терпением, так как доступ к Сартаху нам был прегражден, и не было никого, кто мог бы оказать нам правосудие. Я боялся также и насчет толмача, не передал ли он чего-нибудь иначе, чем я сказал ему, так как он очень желал, чтобы я отдал все в подарок.

Единственным утешением мне служило то, что, предчувствуя их алчность, я извлек из книг Библию, правила и другие книги, которые я больше любил. Псалтырь госпожи королевы я не посмел извлечь, так как он был слишком заметен по своим золоченым картинкам. Таким образом, стало быть, вернулись мы с двумя оставшимися повозками в свое помещение. Затем пришел тот, кто должен был провожать нас к Бату, и выразил желание пуститься в путь немедленно. Я ему сказал, что ни под каким видом не возьму повозку; он доложил это Койяку. Тогда Койяк распорядился оставить их у него, но уже с нашим служителем, что мы и сделали. Таким образом, стало быть, мы направились к Бату, держа путь прямо на восток, и на третий день добрались до Этилии; увидев ее воды, я удивился, откуда с севера могло спуститься столько воды. Ибо Татары были другим народом, о котором я узнал следующее.

Происхождение Чингиса и Татар Именно, в то время, когда Франки взяли Антиохию, единовластие в упомянутых северных странах принадлежало одному лицу, по имени Кон-хан. Всех прорицателей они называют хан. Отсюда их государи называются хан, так как в их власти находится управление народом путем прорицания. Поэтому в истории Антиохии читаем, что Турки послали за помощью против Франков к королю Кон-хану. Ибо из этих стран явились все Турки. Этот Кон был Каракатай. И это они говорят для различения их от Катаев, живущих на востоке над океаном, о которых я скажу вам впоследствии. Эти Катаи жили на неких горах, через которые я переправлялся, а на одной равнине между этих гор жил некий несторианин пастух pastor , человек могущественный и владычествующий над народом, именуемым Найман Naiman и принадлежавшим к христианам-несторианам.

Именно так поступают несториане, прибывающие из тех стран: именно из ничего они создают большие разговоры, поэтому они распространили и про Сартаха, будто он христианин; то же говорили они про Мангу-хана и про Кен-хана и потому только, что те оказывают христианам большее уважение, чем другим народам; и однако на самом деле они не христиане. Таким-то образом распространилась громкая слава и об упомянутом короле Иоанне; и я проехал по его пастбищам; никто не знал ничего о нем, кроме немногих несториан. На его пастбищах живет Кен-хан, при дворе которого был брат Андрей, и я также проезжал той дорогой при возвращении. У этого Иоанна был брат, также могущественный пастух, по имени Унк; он жил за горами Каракатаев, на три недели пути от своего брата, и был властелином некоего городка, по имени Каракарум; под его властью находился народ, именовавшийся Крит и Меркит и принадлежавший к христианам-несторианам. А сам властелин их, оставив почитание Христа, следовал идолам, имея при себе идольских жрецов, которые все принадлежат к вызывателям демонов и к колдунам. За его пастбищами, в расстоянии на 10 или 15 дневных переходов, были пастбища Моалов; это были очень бедные люди, без главы и без закона, за исключением веры в колдовство и прорицания, чему преданы все в тех странах. И рядом с Моалами были другие бедняки, по имени Тартары Тarcar. Король Иоанн умер без наследника, и брат его Унк обогатился и приказывал именовать себя ханом; крупные и мелкие стада его ходили до пределов Моалов.

В то время в народе Моалов был некий ремесленник Чингис; он воровал, что мог, из животных Унк-хана, так что пастухи Унка пожаловались своему господину. Тогда тот собрал войско и поехал в землю Моалов, ища самого Чингиса, а тот убежал к Татарам и там спрятался. Тогда Унк, взяв добычу от Моалов и от Татар, вернулся. Тогда Чингис обратился к Татарам и Моалам со следующими словами: "Так как у нас нет вождя, наши соседи теснят нас". И Татары, и Моалы сделали его вождем и главою. Тогда, собрав тайком войско, он ринулся на самого Унка и победил его; тот убежал в Катайю. Там попала в плен его дочь, которую Чингис отдал в жены одному из своих сыновей; от него зачала она ныне царствующего Мангу. Затем Чингис повсюду посылал вперед Татар, и отсюда распространилось их имя, так как везде кричали: "Вот идут Татары".

Но в недавних частых войнах почти все они были перебиты. Отсюда упомянутые Моалы ныне хотят уничтожить это название и возвысить свое. Та земля, в которой они были сперва и где находится еще двор Чингис-хана, называется Онанкеруле. Знаю только, что христианином он не хочет называться, а скорее, как мне кажется, осмеивает христиан. Именно он живет на пути христиан, тo есть Русских, Валахов Blacorum , Булгаров Малой Булгарии, Солдайнов, Керкисов и Аланов, которые все проезжают через его область, когда едут ко двору отца его, привозя ему подарки; отсюда он тем более ценит христиан. Однако, если бы явились Саррацины и привезли больше, их отправили бы скорее. Он имеет также около себя священников несториан, которые ударяют в доску и поют свою службу. У Бату есть еще брат, по имени Берка Jerra , пастбища которого находятся в направлении к Железным Воротам, где лежит путь всех Саррацинов, едущих из Персии и из Турции; они, направляясь к Бату и проезжая через владения Берки, привозят ему дары.

Берка выдает себя за Саррацина и не позволяет есть при своем дворе свиное мясо. Тогда, при нашем возвращении, Бату приказал ему, чтобы он передвинулся с того места за Этилию к востоку, не желая, чтобы послы Саррацинов проезжали через его владения, так как это казалось Бату убыточным. В те же четыре дня, когда мы были при дворе Сартаха, о нашей пище вовсе не заботились, кроме того, что раз дали нам немного кумысу. А на пути между ним и его отцом мы ощущали сильный страх: именно Русские, Венгры и Аланы, рабы их Татар? Днем они скрываются, а когда лошади их утомляются, они подбираются ночью к табунам лошадей на пастбищах, обменивают лошадей, а одну или двух уводят с собою, чтобы в случае нужды съесть. Наш проводник сильно боялся такой встречи. Во время этого пути мы умерли бы с голоду, если бы не взяли с собой немного сухарей. Итак мы добрались до Этилии, весьма большой реки.

А Исидор называет его Каспийским морем. К югу от него находятся Каспийские горы и Персия, а к востоку горы Мулигек, то есть Человекоубийц Axasinorum , которые соприкасаются с Каспийскими горами, к северу же от него находится та пустыня, в которой ныне живут Татары. Прежде же там были некие Команы, называвшиеся Кангле. С этой-то стороны море принимает Этилию, которая летом увеличивается, как Египетский Нил. Стало быть, это море с трех сторон окружено горами, а с северной стороны к нему прилегает равнина. Исидор говорит про нее, что там водятся собаки такие большие и такие свирепые, что они хватают волов и умерщвляют львов. Это верно, судя по тому, что я узнал от рассказывавших, как там, в направлении к северу, собаки, в силу своей величины и крепости, тянут повозки, как быки. Итак в том месте, где мы остановились на берегу Этилии, есть новый поселок, который Татары устроили вперемешку из Русских и Саррацинов, перевозящих послов, как направляющихся ко двору Бату, так и возвращающихся оттуда, потому что Бату находится на другом берегу в восточном направлении, и он не проходит через это место, где мы остановились, когда поднимается летом, а он уже начинал спускаться.

Именно с января до августа он сам и все другие поднимаются к холодным странам, а в августе начинают возвращаться. Итак, мы спустились на корабле от этого поселка до двора Бату, и от этого места до городов Великой Булгарии к северу считается пять дней пути. И я удивляюсь, какой дьявол занес сюда закон Магомета. Итак, когда я увидел двор Бату, я оробел, потому что собственно дома его казались как бы каким-то большим городом, протянувшимся в длину и отовсюду окруженным народами на расстоянии трех или четырех лье. И как в Израильском народе каждый знал, с какой стороны скинии должен он раскидывать палатки, так и они знают, с какого бока двора должны они размещаться, когда они снимают свои дома [с повозок]. Отсюда двор на их языке называется ордой, что значит середина, так как он всегда находится по середине их людей, за исключением того, что прямо к югу не помещается никто, так как с этой стороны отворяются ворота двора. Но справа и слева они располагаются, как хотят, насколько позволяет местность, лишь бы только не попасть прямо пред двором или напротив двора. Итак, нас отвели сперва к одному Саррацину, который не позаботился для нас ни о какой пище.

На следующий день нас отвели ко двору, и Бату приказал раскинуть большую палатку, так как дом его не мог вместить столько мужчин и столько женщин, сколько их собралось. Наш проводник внушил нам, чтобы мы ничего не говорили, пока не прикажет Бату, а тогда говорили бы кратко. Он спросил также, отправляли ли вы к ним послов. Затем он отвел нас к шатру [павильону, papilionern], и мы получили внушение не касаться веревок палатки, которые они рассматривают как порог дома. Мы стояли там в нашем одеянии босиком с непокрытыми головами, представляя и в собственных глазах великое зрелище. Там был брат Иоанн де Поликарпо, но он переменил платье, чтобы не подвергнуться презрению, так как был послом Господина Папы. Тогда нас провели до середины палатки и не просили оказать какое-либо уважение преклонением колен, как обычно делают послы. Итак мы стояли перед ним столько времени, во сколько можно произнести "Помилуй мя, Боже", и все пребывали в глубочайшем безмолвии.

Сам же он сидел на длинном троне, широком, как ложе, и целиком позолоченном; на трон этот поднимались по трем ступеням; рядом с Бату сидела одна госпожа. Скамья же с кумысом и большими золотыми и серебряными чашами, украшенными драгоценными камнями, стояла при входе в палатку. Итак Бату внимательно осмотрел нас, а мы его; и по росту, показалось мне, он похож на господина Жана де Бомон, да почиет в мире его душа. Лицо Бату было тогда покрыто красноватыми пятнами. Наконец он приказал нам говорить. Тогда наш проводник приказал нам преклонить колена и говорить. Я преклонил одно колено, как перед человеком. Тогда Бату сделал мне знак преклонить оба, что я и сделал, не желая спорить из-за этого.

Тогда он приказал мне говорить, и я, вообразя, что молюсь Богу, так как преклонил оба колена, начал речь с молитвы, говоря: "Государь, мы молим Бога, от которого исходят все блага и который дал вам сии земные, чтобы после этого он даровал вам небесные, так как первые без последних ничтожны". Он внимательно выслушал, и я прибавил: "Знайте за верное, что не получите небесных благ, если не станете христианином. Ибо сказал Бог: "Кто уверует и крестится, спасен будет. Кто же не поверит, будет осужден". При этом слове он скромно улыбнулся, а другие Моалы начали хлопать в ладоши, осмеивая нас, и мой толмач оцепенел, так что надо было ободрить его, чтобы он не боялся. Он сам послал меня сюда к вам. Вы должны знать, по какой причине". Тогда он приказал мне встать и спросил об имени вашем, моем, моего товарища и толмача и приказал все записать; так как он знал, что вы вышли из вашей земли с войском, то спросил также, против кого ведете вы войну.

Я ответил: "Против Саррацинов, оскорбляющих дом Божий в Иерусалиме". Он спросил также, отправляли ли вы когда-нибудь к нему послов. Тогда он приказал нам сесть и дать выпить молока; это они считают очень важным, когда кто-нибудь пьет с ним кумыс в его доме. И так как я, сидя, смотрел в землю, то он приказал мне поднять лицо, желая еще больше рассмотреть нас или, может быть, от суеверия, потому что они считают за дурное знамение или признак, или за дурное предзнаменование, когда кто-нибудь сидит перед ними, наклонив лицо, как бы печальный, особенно если он опирается на руку щекой или подбородком. Затем мы вышли, и спустя немного к нам пришел наш проводник и, отведя нас в назначенное помещение, сказал мне: "Господин король просит, чтобы ты остался в этой земле, а этого Бату не может сделать без ведома Мангу-хана. Отсюда следует, чтобы ты и твой толмач отправились к Мангу-хану; а твой товарищ и другой человек вернутся ко двору Сартаха, ожидая там, пока ты не вернешься". И я сказал, что не могу отправиться без товарища, прибавив, что мы очень нуждаемся в двух служителях, так как если кому случится захворать, то другой не может оставаться одиноким. Тогда он, вернувшись ко двору, передал эти слова Бату.

Тогда тот приказал: "Пусть отправляются два священника и толмач, а причетник пусть вернется к Сартаху"! Проводник, вернувшись, сообщил нам это решение, а когда я хотел говорить в защиту причетника, чтобы тот ехал с нами, проводник сказал: "Не рассуждайте больше, так как Бату решил, и я не смею больше возвращаться ко двору". Из вашей благостыни у причетника Госсета было 26 иперперов, не больше; 10 из них он удержал для себя и для служителя, а 16 отдал Божьему человеку для нас, и так мы расстались друг с другом со слезами: он вернулся к Сартаху, а мы остались там. Меж тем нас отвели к другому хозяину, который должен был заботиться для нас о помещении, пище и конях. Но так как у нас не было, что дать ему, то он делал все плохо. И мы ехали с Бату, спускаясь возле Волги, в течение 5 недель. Иногда мой товарищ ощущал столь сильный голод, что говорил мне почти со слезами: "Мне кажется, что я никогда не получу есть". Рынок всегда следует за двором Бату, но этот базар был так далек от нас, что мы не могли пойти туда.

Ибо нам приходилось, за недостатком лошадей, идти пешком. Наконец, нас нашли некие Венгры, которые некогда были причетниками; один из них умел еще многое петь наизусть, и другие Венгры считали его как бы за священника, призывая его для погребения умерших соотечественников; а другой был достаточно сведущ в грамматике, так как понимал все то, что мы говорили ему по буквам, но не умел отвечать; они доставили нам большое утешение, принося кумысу для питья, а иногда и мяса для еды. Они попросили у нас каких-нибудь книг, а у меня не было, что я мог бы дать, ибо у меня не было никаких книг, кроме Библии и служебника, поэтому я сильно опечалился. Затем я сказал им: "Принесите нам бумаги, и я напишу вам, пока мы будем здесь". Однажды днем к нам подошел некий Коман, сказавший нам привет латинской речью: "Здравствуйте, господа! Он сказал также, что Бату много спрашивал у него про нас и что он рассказал ему правила нашего ордена. Я видел Бату разъезжавшим с своим отрядом, и все главы семейств ездят с ним. По моему расчету, их было менее пятисот человек.

Смотрите, сможете ли вы выдержать". Я ответил ему: "Надеюсь на милость Божию, что мы выдержим то, что могут выдерживать другие люди". Тогда он сказал: "Если не сможете выдержать, я оставлю вас на дороге". Я ответил ему: "Это было бы несправедливо, так как мы отправились не по своей воле, а только посланы вашим государем, поэтому с тех пор, как мы вам доверились, вы не должны нас покидать". Тогда он сказал: "Все будет хорошо". После этого он приказал нам показать ему все наши платья и, что ему казалось менее необходимым, велел оставить под охраной нашего хозяина. На следующий день каждому из нас принесли по овечьей шубе с длинной шерстью, штаны из того же меха, сапоги или полусапожки согласно их обычаю, а также войлочные башмаки и меховые шапки согласно их обычаю. На второй день после Воздвижения Святого Креста мы выехали, причем у нас троих было две вьючные лошади, и мы ехали, не переставая, в восточном направлении вплоть до дня праздника Всех Святых.

И по всей той земле, и еще дальше жили Канглы, какие-то родственники Команов. К северу от нас была Великая Булгария, а к югу вышеупомянутое Каспийское море. От этой земли к востоку, по упомянутой северной стороне, нет более никакого города. И Исидор говорит, что на быстрых конях они переправились через преграды Александра, удерживавшие дикие народы скалами Кавказа, так что им платили дань вплоть до Египта. С ними боролись Валахи, Булгары и Вандалы. Ибо те Булгары, которые живут за Дунаем вблизи Константинополя, вышли из упомянутой Великой Булгарии. И вблизи Паскатир живут Иллак, что значит то же, что Блак, но Татары не умеют произносить Б; от них произошли те, кто живет в земле Ассана. Ибо обоих, как тех, так и этих, именуют Иллак.

Язык Русских, Поляков, Чехов Boemorum и Славян один и тот же с языком Вандалов, отряд которых всех вместе был с Гуннами, а теперь по большей части с Татарами, которых Бог поднял из более отдаленных стран, не народ и племя несмысленное, по словам Господним: "Я вызову их, то есть не хранящих своего закона, чрез того, кто не народ, и раздражу их племенем несмысленным".

Креститься в православном храме — и вообще везде, где это уместно, — можно только так. Любое изменение канона может означать насмешку над верой и в некотором роде даже приверженность врагу человеческому, Сатане. В православной традиции крещение справа налево означает благословение, исходящее от Бога к человеку. Интересно, что в католицизме — который также является христианством — принято креститься наоборот: слева направо. При этом верующие складывают вместе либо все пальцы, либо только 2 из них: первый и четвертый или указательный и средний в разных ответвлениях католицизма по-разному. Крестное знамение накладывается на тело слева направо в знак движения от человека к Богу, от греха — к спасению.

В некоторых парафиях разрешается креститься любым из описанных способов. Эта правило было широко распространено вплоть до XVI столетия.

Католики обычно крестятся всеми пятью пальцами в знак «язв на теле Господа Иисуса Христа» — две на руках, две на ногах, одна от копья. В православии после реформы Никона принято троеперстие: три пальца сложены вместе символика Троицы , два пальца прижимают к ладони две природы Христа — божественная и человеческая. В чем разница между католиками и православными? Для православных достаточно разделять одну веру и таинства, католики в добавление к этому видят необходимость в едином главе Церкви — Папе;...

Православная Церковь исповедует Духа Святого, исходящего только от Отца. Как правильно креститься в Католической церкви? Почему армяне крестятся с права на лево? При таком перемещении руки крестное знамение, согласно христианской символике, считается исходящим от человека, который обращается к Богу. Интересные материалы:.

Христиане не имеют этой «точки отсчета», поскольку у наших предков-солнцепоклонников она была «точкой» восхода солнца и его движение происходило с правой стороны. Путь Прави — это светлый путь Сва животворящего, про явленного лика Всевышнего, который идет путем Прави, и православные славяне прославляют этот путь на протяжении всей своей жизни. В момент крещения православных движение двух перстов справа на лево означает победу света Сва над тьмой, Правды над Кривдой. Русская христианская церковь- это ортодоксальная церковь, а не православная, и это хорошо известно церковникам, которые, издавая библии на русском языке, прямо пишут об этом в исходных данных. Есть много других признаний, где они не лукавят перед своими «овцами» из числа славян — из гоев.

Об отношении наших предков к христианским попам известно из сказок Пушкина А. Мифы, поверья и суеверия славян, т. О существовании сословия ведунов-наставников среди русских староверов говорят и зарубежные исследователи. Причем речь идет не о каком-то 17 веке, а близких к нам временах. Например, «В 1931 г.

Такого рода примеры могут быть умножены». Успенский Б. Крестное знамение и сакральное пространство: Почему православные крестятся справа налево, а католики — слева направо? При анализе духовных истоков Ведического Православия и сущности «реформы» Никона следует делать различия между староверами и старообрядцами. Наступление на староверов, организованное патриархом Никоном в 17 веке, коснулось и представителей христианской ортодоксальной церкви, выступивших за сохранение древнего двуперстного знамения.

На протяжении веков в рамках русской ортодоксальной христианской церкви росло недовольство церковной иерархией, которая, по представлению богослова Феодосия Васильева и протопопа Аввакума, погрязла в «грехах» и «кривде». В «Увещании…» 1701 г. Подобный «раскол» христиан случался и в католической церкви. Например, баптисты от греч. Однако принципиальное различие староверов и старообрядцев не лежит в плоскости христианской «догмы» или христианского учения.

Светлый облик Иисуса Христа как «мученика за человечество» привлекал православных староверов, но сами христианские попы долго воспринимались как «Прах Отцов Предавшие ПОПы», как из гои , принявшие чуждую иудейскую веру и насаждавшие христианство «огнем и мечом» христианских князей и бояр. Если для христиан «символом веры» являлся сам Иисус Христос, то для православных староверов «символом веры» являлся и является древний равносторонний крест. Изначально его обозначали в «солярном» круге. Такой символ креста и круга встречается на древних мегалитических сооружениях дольменах и в наскальных рисунках IV тыс. Он заметен в кромлехах, изображающих «солярные» круги, на гробницах и жертвенниках, на посуде и одежде наших далеких предков.

Отличие этого православного креста в том, что он обозначал путь Прави Правды , которая имела символическую Правую сторону. Наше дело — Правое! Так говорили православные староверы, а двуперстие староверов — это выражение двуединого креста и богочеловечества. Что же считалось точкой отсчета «правой» стороны? Этот вопрос не относится к вопросам формальной логики.

В понятиях «правое» и «левое» существует абсолютный аксиологический и относительный физический смысл этого противопоставления. Изначальной «точкой отсчета» правой стороны наши предки считали момент восхода солнца. Сакральный смысл этого «момента» раскроем в другом месте нашего исследования. Момент появления солнца из мира Нави Горнего мира в мир Яви отражался в сознании наших предков единым символом креста и круга. Крест по сути своей многозначен, поскольку показывает дуальность мира, обозначает мир Нави и Яви, Бога и Человека, Неба и Земли, но он ограничен кругом, как символом «точки отсчета».

Почему крестятся католики с лева напрво а християны с права на лево!!!

Священник Листовой объяснил, нужно ли креститься при виде храма » Актуальные новости	Главная» Новости» Зачем перекрещивают в спину.
1/667 "Фантастика 2023-99". Компиляция. Книги 1-12 | Ридли	Когда возникло различие в способе перекреститься от левого плеча к правому (современные католики, протестанты, армянская православная церковь и др.) и от правого к левому (наша церковь). Неужели наши предки попросту зеркально отразили то, что увидели в византийских.
Как и для чего люди крестятся?	Таким образом, крещение с право на лево стало символическим актом принятия веры и присоединения к православной церкви.
Журналистка Симоньян объяснила, почему крестится слева направо | Живая Кубань	По этой причине крестное знамение справа налево расценивается как победа божественного начала над дьявольским.

Кто крестится слева направо? Про крестное знамение

Отвечает священник Афанасий Гумеров, насельник Сретенского монастыря: Религиозные обряды в том числе и способ совершения крестного знамения от правого плеча к левому православные люди на Руси приняли из Византии. Первый митрополит Киевский св. Михаил был греком. Из Византии прибыли в нашу страну и первые священники. От них русские переняли византийские церковные традиции.

Традиция крещения с лева на право В Русской Православной Церкви существует древняя и уникальная традиция крещения с лева на право. Этот обряд во многом отличает Православную Церковь от других христианских конфессий. Русская Православная Церковь придерживается установленных традиций и ритуалов, которые имеют глубокий и символический смысл. Крещение с лева на право является одной из таких древних практик. Лево-правое направление крещения символизирует перемещение из будущего в прошлое. Таким образом, человек, крестящийся, открывается Богу и принимает Божественную благодать, смотря в прошлое и призвание своего рода. Это также символизирует перемещение из мира грехов и зла, представляемых слева, в мир праведности и благостного, представляемых справа.

Справедливости ради, некоторые христианские церкви, течения и секты поклонение кресту отрицают. К таким, например, относятся мормоны, катары, толстовцы, богомолы, молокане, Свидетели Иеговы вместо креста почитают столб, на котором казнили Христа и еще некоторые другие. На католических распятиях ноги прибиты. Если же говорить о крупнейших конфессиях христианства — православии и католицизме, то в них крест признается в качестве одного из главных символов неизменно на протяжении столетий со времен Древнего Рима. В западной церкви все предельно просто. Там со времен Рима будущие католики использовали латинский крест с удлиненной нижней жердью. При этом если речь идет не просто о кресте, а о распятии с изображением Христа, то согласно западной традиции ноги Иисуса прибиты к столбу гвоздями… В православии ноги дополнительно стоят на полке. В восточной традиции первоначально использовался так называемый греческий крест с равносторонними жердями.

Креститься пентаграмма. Как правильноткреститься. Как правильноереститьсч. Какправильнл креститься. Крестное Знамение у православных как правильно. Крестное Знамение двуперстие и троеперстие. Как правильно коестььсч. Как правильнокрестится. КВК правильно ерестится. Как правильно кремтиьч. Как крестятся католики и православные. Крестное Знамение в православии и католичестве. Крестные знамения. Как правильно креститься христианам. КВК правельно кретится. Православные креститься пальцы. Слева направо. Слева направо справа налево. Справа направо. Слева справа направо. Правильно наложить крестное Знамение. Крестное Знамение у православных в храме. Люди в церкви. Люди в православном храме. Православные люди. Крестное Знамение Перуница. Крестное Знамение в католицизме. Крестное Знамение у православных как правильно креститься. О крестном знамении. Троеперстное крестное Знамение. Крестного знамения тремя перстами. Как правильно креститься схема. Как правильно креститься в храме. Кто крестится двумя пальцами. Старообрядческое крестное Знамение. Крестное Знамение у старообрядцев. Крестное Знамение тремя пальцами. Как правильно креститься пальцами. Крестное Знамение благословение священника. Благословение священника рука. КПК првтльно кремтиться. Крестное Знамение детей. Осенение крестным знамением. Крестное Знамение у православных и католиков различия. Крестное Знамение в католической церкви. Католическое крестное Знамение. Слева как пишется. Справа как пишется.

Вторая жизнь Арсения Коренева [Геннадий Борисович Марченко] (fb2) читать онлайн

Вера стояла перед открытыми дверцами шкафа, сосредоточенно осматривая полки. Куда она её дела? С некоторых пор Вера не любила носить юбки. В брюках она чувствовала себя намного комфортнее. Кроме того, юбка — это такой предмет одежды, который, по мнению Веры, непременно предполагал наличие туфель, пусть даже не на большом каблуке. Брюки же, особенно если это были джинсы, выдерживали сочетание и с ботинками, и с туфлями. Хоть кеды надень — будет хорошо. Если уж непременно нужна была юбка, то пусть это будет платье - искренне считала Вера. Упрямая Светлана всё равно покупала дочери юбки, которые потом приходилось передаривать или отдавать.

Юбка была довольно длинной, почти «макси», с разрезом на боку и сидела на девушке отлично. Вот её и разыскивала сейчас Вера с маниакальным упорством. Хорошо, что весна была прохладной, поэтому лёгкий берет вполне мог сыграть роль платка. Главное, что в церкви нельзя было находиться с непокрытой головой, это она хорошо запомнила с самого детства, но ведь какая разница, чем прикрыты волосы - платком или беретом? Их же в любом случае будет не видно. Наконец, юбка была найдена на одной из полок шкафа. Теперь она полностью готова. Девушка влезла в юбку, аккуратно застегнула молнию, продела в хлястик большую, блестящую, словно кристалл, чёрную пуговицу.

Посмотрела на себя в зеркало. Без какой-либо косметики, её лицо выглядело сейчас слегка бледным, но живым и выразительным. Вера умела пользоваться предметами косметички, не профессионально, конечно, но вполне достаточно для того, чтобы немного изменять свой образ. Она вспомнила, как однажды мама призналась ей, что в молодости не могла выйти из дома, не накрасив глаза. Я рисовала их заточенной спичкой, используя черный карандаш из набора, который так и назывался: «Косметика». Капала каплю воды туда, где был стержень. От постоянного использования спички карандаш постепенно становился пустым, и его нужно было укорачивать ножом, - рассказывала Светлана дочери. У меня была «Дзинтарс», отличная помада, доложу я тебе!..

Посмотрев в зеркало ещё раз, Вера решила, что выглядит правильно для похода в такое место, как церковь. Встретив Снежану на автобусной остановке, она заметила, как внимательно та её оглядела. Или в монастырь собралась? Неужели так трудно запомнить… Снежана примирительно заглянула ей в глаза. Это само вырвалось, больше не буду. Кажется, это так называется. Ещё не монашка, но уже готовишься ею стать. Она посмотрела на Снежану.

Девушка хорошо выглядела. В лёгком пальто и модном берете, из-под которого рассыпались рыжеватые волосы, закрученные в крупные завитки, Снежана слегка улыбалась. Лёгкий макияж умело подчеркивал достоинства, устраняя недостатки: «стрелки» визуально делали глаза слегка миндалевидными, а помада придавала пухлость довольно узким губам. Снежана уже не злоупотребляла косметикой, как раньше. Вера подумала, что этот «Центр», куда стала ходить приятельница, в этом подействовал на неё в правильном русле. Похоже, Снежане самой нравилось, как она теперь выглядит, потому что она достала из сумочки небольшое зеркальце и тщательно осмотрела своё лицо. Недавно купила, кстати, нравится? Она повернулась к Вере.

В крайнем случае, у меня есть салфетки, просто вытру помаду, и всё. Ехать было недалеко, всего три остановки. Выйдя из автобуса, девушки осмотрелись. Сейчас кирпич был оштукатурен. Выкрашенный в бледно-желтый цвет храм, блестя наличниками окон, покрашенными белой краской, с зеркально отмытыми стёклами, выглядел намного веселее. Девушки нерешительно остановились перед массивной дверью, переминаясь с ноги на ногу. Позади них стояла старушка с лицом, испещрённым морщинами. Лицо было очень строгое, а взгляд — учительский.

Старушка, не отвечая, легко открыла дверь и скользнула внутрь. Девушки вошли в притвор. Обращаться к настоятелю храма», - прочла Снежана негромко и обернулась к Вере. Ты не передумала? Я же Галине Львовне обещание дала. Нужно выполнять. Вера дернула дверь, и девушки оказались в полумраке. Небольшие окна пропускали мало света, зато ярко горели восковые свечи в больших, круглых подсвечниках.

В нос сразу ударил знакомый, но полузабытый запах: пахло воском и, особенно остро - ладаном. Правая рука привычно сложилась в щепоть: Вера даже не заметила, как перекрестилась, слегка поклонившись образу Богородицы в деревянном напольном киоте, покрытом причудливой деревянной резьбой. Они со Снежаной тихо прошли в правую сторону храма и встали почти у самого окна. Вера, осмотревшись, решила положить только что купленные газеты на подоконник, чтобы не мешали. Снежана быстро и мелко перекрестилась. В церковь заходили люди, в основном это были пожилые женщины. Некоторые из них с любопытством посматривали в их сторону. Наконец, одна из женщин, с совершенно седыми волосами, выбивающимися из-под чёрного платка, подошла к ним.

Из 20 или 30 лошадей у нас всегда были худшие, так как мы были чужестранцами. Ибо все, ехавшие раньше нас, брали лучших лошадей. Для меня всегда сохраняли крепкого коня, так как я был очень дороден, но я не смел предлагать вопрос о том, хорошо ли идет конь, или нет, не смел я также жаловаться, если он имел не рысистый шаг, но каждому надлежало терпеть свою участь. Пищу они дают только вечером. Утром дают что-нибудь выпить или проглотить пшена. Когда у нас было мясного супа досыта, мы отлично подкреплялись, и он казался мне весьма вкусным напитком и весьма питательным. В пятницу я пребывал в посте до ночи, не делая ни глотка, а затем мне надлежало с печалью и скорбью вкушать мясо. Иногда, когда мы попадали на ночлег с наступлением уже темноты, нам приходилось есть мясо полусваренное или почти сырое вследствие недостатка пищи для огня, так как тогда мы не могли набрать достаточно бычачьего или конского навозу.

Другую пищу для огня мы находили редко, разве только кое-где какой-нибудь терновник. Также по берегам некоторых рек растут кое-где леса, но это бывает редко. Вначале наш проводник очень презирал нас и чувствовал отвращение, провожая столь низких людей. Впоследствии, однако, когда он начал нас лучше узнавать, он провожал нас через дворы богатых Моалов, и нам надлежало молиться за них. Поэтому, будь у меня хороший толмач, я имел бы удачный случай посеять много добра. У упомянутого Чингиса, первого хана, было четыре сына, от которых произошли многие; все они имеют теперь большие дворы и ежедневно множатся и распространяются по пустыне, обширной, как море. Итак, через владения многих из них вез нас наш проводник. И они удивлялись превыше меры, почему мы не хотели брать золото, серебро и драгоценные одежды.

Они спрашивали также о великом Папе, так ли он стар, как они слышали. Именно они слышали, что ему пятьсот лет. Спрашивали они о наших землях, водится ли там много овец, быков и коней. О море-океане они не могли понять, что оно беспредельно или безбрежно. Накануне дня Всех Святых мы оставили дорогу на восток, так как Татары уже значительно спустились к югу, и направили, через какие-то горы, путь прямо на юг, в течение 8 дней подряд. На седьмой день к югу нам стали видны очень высокие горы, и мы въехали на равнину, которая орошалась, как сад, и нашли возделанные земли. Через неделю после праздника Всех Святых мы въехали в некий Саррацинский город, по имени Кинчат. Глава его выехал навстречу нашему проводнику с пивом и чашами.

Ибо у них существует такой обычай, что изо всех городов, им подчиненных, послов Бату и Мангу-хана встречают с пищей и питьем. В то время там ходили по льду, и еще раньше, начиная с праздника святого Михаила, в степи стояли морозы. Я спросил о названии этой области; так как мы были уже на другой территории, они не умели мне сказать иначе, как по имени города, который был очень мал. И с гор спускалась большая река, которая орошала всю страну, так как они проводили от нее воду, куда им было угодно; эта река не впадала в какое-нибудь море, а поглощалась землею, образуя также много болот. Я видел там лозы и дважды пил вино. Тут также узнал я, что мы уже проехали вышеупомянутое море, в которое втекает Этилия. Я спросил также o городе Талас, в котором были Немцы, рабы Бури, про которых говорил брат Андрей и про которых я также много спрашивал при дворе Сартаха и Бату. Я не мог узнать ничего, кроме того, что Бури, господин их, был убит по такому случаю: он не имел хороших пастбищ и однажды, когда был пьян, стал так рассуждать со своими людьми: "Разве я не из рода Чингис-хана, как Бату а он был племянником или братом Бату?

Почему и мне, как Бату, не идти на берег Этилии, чтобы там пасти стада? Тогда Бату написал его людям, чтобы они привели к нему господина их связанным, что те и сделали. Тогда Бату спросил у него, говорил ли он подобные речи, и тот сознался. Однако он извинился тем, что был пьян, так как они обычно прощают пьяных. И Бату ответил: "Как ты смел называть меня в своем опьянении? Когда я прибыл ко двору Мангу-хана, то узнал, что сам Мангу перевел их, с позволения Бату, к востоку на расстояние месяца пути от Таласа, в некий город, по имени Болат, где они копают золото и делают оружие; поэтому я не мог попасть в их страну в оба мои проезда, туда и обратно. Однако я проехал на пути туда довольно близко, может быть, всего на три дня пути, от этого города. Но я не знал этого, да и не мог также отклониться от дороги, если бы и хорошо знал ее.

От упомянутого поселка мы направились к востоку прямо к вышеупомянутым горам, и с того времени мы въехали в среду людей Мангу-хана, которые везде пели и рукоплескали пред лицом нашего проводника, так как он был послом Бату. Этот почет они оказывают друг другу взаимно, так что люди Мангу принимают вышеупомянутым способом послов Бату и равным образом люди Бату послов Мангу-хана. Однако люди Бату стоят выше и не исполняют этого так тщательно. Через несколько дней после этого мы въехали в горы, на которых обычно живут Каракатаи, и нашли там большую реку, через которую нам надлежало переправиться на судне. После этого мы въехали в одну долину, где увидели какой-то разрушенный замок, стены которого были только из глины, и земля там была возделана. После этого мы нашли некий хороший город по имени Эквиус, в котором жили Саррацины, говорящие по-персидски, хотя они были очень далеко от Персии. На следующий день, переправившись через те горы, которые составляли отроги больших гор, находившихся к югу, мы въехали на очень красивую равнину, имеющую справа высокие горы, а слева некое море или озеро, тянущееся на 25 дней пути в окружности. И эта равнина вся прекрасно орошена стекающими с гор водами, которые все впадают в упомянутое море.

Летом мы возвращались с северного бока этого моря, где равным образом были большие горы. На вышеупомянутой равнине прежде находилось много городков, но по большей части они были разрушены Татарами, чтобы иметь возможность пасти там свои стада, так как там были наилучшие пастбища. Мы нашли там большой город по имени Кайлак, в котором был базар, и его посещали многие купцы. В нем мы отдыхали 12 дней, ожидая одного секретаря Бату, который должен был быть товарищем нашего проводника в устроении дел при дворе Мангу. Земля эта прежде называлась Органум, и жители ее имели собственный язык и собственные письмена. Но теперь она была вся занята Туркоманами. Там впервые видел я идолопоклонников, имеющих, как вы узнаете, многочисленные секты на Востоке. В вышеупомянутом городе Кайлаке они имели три кумирни; в две из них я заходил, чтобы увидеть эти безумия.

Поэтому я спросил у него: "Почему же вы не имеете здесь креста и изображения Иисуса Христа? Отсюда я поверил, что они христиане, но пренебрегают этим по недостатку образования. Все же я там видел за сундуком, служащим им вместо алтаря, на который они ставят светильники и жертвы oblationes , какое-то изображение, имевшее крылья как у святого Михаила, и другие изображения вроде епископов, державших пальцы как бы для благословения. В тот вечер я не мог узнать ничего другого, так как Саррацины настолько избегают их, что даже не желают о них и говорить. Отсюда, когда я спрашивал у Саррацинов об обрядах Югуров, они оскорблялись. На следующий день было первое число и пасха Саррацинов, и я переменил помещение, так что меня поселили рядом с другой кумирней. Ибо тамошние люди принимают послов [поочередно] каждый по степени своего могущества и по своим средствам. Войдя тогда в упомянутую кумирню, я нашел там жрецов идольских.

Именно первого числа они отворяют свои храмы, и жрецы облачаются, возносят фимиам, поднимают светильники и возносят жертвы народа, состоящие из хлеба и плодов. Итак, прежде всего я опишу вам все обряды всех идолопоклонников, а после того тех Югуров, которые являются как бы сектой, отделенной от других. Все они молятся на север, хлопая в ладоши и простираясь на землю на согнутых коленях, причем челом опираются на руки. Идолопоклонники ставят свои храмы в направлении с востока на запад и в северной стороне устраивают комнату, выступающую наподобие клироса corum , а иногда, если дом четырехугольный, эта комната бывает в середине дома. С северного бока они делают углубление на месте клироса. Там они помещают сундук, длинный и широкий, как стол. И за этим сундуком, к югу, ставят они главный идол, который я видел в Каракаруме такой же величины, как рисуют блаженного Христофора. Один несторианский священник, прибывший из Катайи, говорил мне, что в этой земле есть идол такой большой, что его можно видеть издали за два дня пути.

Кругом ставят они другие идолы; все они очень красиво позолочены. На этом сундуке, который напоминает собою стол, они ставят светильники и жертвы. Все двери храмов отворяются на юг противоположно обычаю Саррацинов. Точно так же у идолопоклонников, как и у нас, есть большие колокола; поэтому, думаю я, восточные христиане не пожелали иметь их. У Русских, однако, и у Греков в Газарии они имеются. В те дни, когда они входят в храм, они ставят две скамьи и сидят в направлении клироса, но против него, на земле, держа в руках книги, которые иногда кладут на упомянутые скамейки, и, пока они в храме, головы их открыты; они читают в молчании и сохраняют молчание. Отсюда, когда я в Каракаруме вошел в один храм их и застал их так сидящими, я на разные лады пробовал вызвать их на разговор и никоим образом не мог. Куда бы они ни шли, они имеют также постоянно в руках какую-то веревочку со стами или двумястами ядрышками, как мы носим четки, и повторяют постоянно следующие слова: "on mani baccam", то есть "Господи, ты веси", как один из них перевел мне это, и он столько раз ожидает благодарности от бога, сколько раз, говоря это, вспоминает о боге.

Около своего храма они всегда устрояют красивый притвор, который замыкают крепкой стеной, и к югу устрояют большие ворота, в которых садятся для разговоров. Это обще всем идолопоклонникам. Итак, когда я вошел в упомянутую кумирню, я застал жрецов сидящими у наружных ворот. Те, кого я видел, казались мне Франками по своим бритым бородам. На головах у них были татарские тиары. Жрецы этих Югуров имеют следующее одеяние: куда бы они ни шли, они постоянно носят желтые рубашки, довольно узкие; подпоясаны они вверху прямо, как Франки; плащ они носят на левом плече; он, спускаясь, покрывает грудь и спину до правого бока, как облачение у дьякона во время четыредесятницы. Татары приняли их письмена. Они начинают писать сверху и ведут строку вниз; таким же образом они читают и продолжают строки слева направо.

Они усиленно пользуются для волшебства бумагой и буквами, откуда храмы их наполнены висящими краткими изречениями brevibus. И Мангу-хан посылает вам грамоту на языке Моалов, но письменами Югуров. Они сожигают своих умерших по старинному обряду и сохраняют прах на вершине пирамиды. Итак, когда, войдя в их храм и осмотрев много их идолов, как больших, так и малых, я сел рядом с вышеупомянутыми жрецами, то спросил их, как они веруют в Бога. Они ответили: "Мы веруем только в единого Бога". И я спросил: "Веруете ли вы, что Он дух или нечто телесное? Тогда я спросил: "Веруете ли вы, что Он никогда не принимал человеческой природы? Тогда я спросил: "Раз вы веруете, что Он только един и дух, почему вы делаете для Него телесные изображения и в таком количестве?

Сверх того, раз вы не веруете, что Он стал человеком, почему вы делаете для Него предпочтительнее изображения людей, а не другого животного? Я сказал им: "Тогда, стало быть, вы делаете это только ради лести людям". Затем они спросили у меня как бы в насмешку: "Где находится Бог? Я спросил их: "Разве она не находится повсюду в вашем теле и не управляет им всем, а все-таки невидима? Так и Бог находится повсюду и всем распоряжается, однако Он невидим, так как Он разумение и мудрость". Затем, когда я хотел дальше рассуждать с ними, мой толмач, утомившись и не желая переводить разговор, заставил меня замолчать. К этим повозкам никто не смеет касаться, и они находятся под охраной их прорицателей, которые являются их жрецами, о которых я после расскажу вам. Эти прорицатели находятся всегда пред двором самого Мангу и других богачей.

Ибо у бедных их нет, за исключением принадлежащих к роду Чингиса. И, когда они должны ехать, эти прорицатели предшествуют им, как облачный столб сынам Израиля, и они выбирают место, где разбить лагерь, и затем первые снимают свои дома, а за ними весь двор. И затем, если наступает праздничный день или первое число месяца, они извлекают вышеупомянутые изображения и ставят их в порядке вокруг в своем доме. Затем приходят сами Моалы и вступают в тот дом, кланяются этим изображениям и чтут их. И в этот дом нельзя входить ни одному чужестранцу. Один раз я хотел войти, но меня очень жестоко выбранили. Они жили в городах, которые сперва повиновались Чингис-хану, и оттуда он отдал в жены их царю свою дочь. И самый Каракарум стоит как бы на их территории, и вся земля короля или Пресвитера Иоанна и его брата, Унка, находится вокруг их земель.

Но эти последние живут на пастбищах к северу, а Югуры среди гор к югу. От этого вышло, что Моалы заимствовали их письмена, и Югуры являются главными писцами среди них, и почти все несториане знают их письмена. За ними к востоку, среди упомянутых гор, живут Тангуты, очень храбрые люди, которые пленили на войне самого Чингиса; по заключении мира он был ими отпущен, а впоследствии покорил их. У них водятся очень сильные быки, с хвостами, полными волос, как у лошадей; также и брюхо, и спина их богаты волосами. В ногах они ниже других быков, но гораздо сильнее их. Эти быки тянут большие дома Моалов и имеют рога тонкие, длинные, изогнутые и очень острые, так что верхушки их всегда надлежит отрезать. Корова не дает себя доить, если пред нею не начать петь. Эти быки по своей природе имеют то сходство с буйволом, что если они видят человека, одетого в красный цвет, то бросаются на него, желая умертвить.

Теперь, однако, они это оставили, так как стали возбуждать отвращение у всех народов. Однако они все еще делают красивые чаши из голов родителей, чтобы при питье из этих чаш вспоминать о родителях во время своего наслаждения. Это рассказал мне очевидец. В земле их имеется много золота, поэтому кто нуждается в золоте, копает, пока не найдет его, и берет, когда нуждается, скрывая остальное в землю. Ибо если он станет прятать золото в сокровищницу или сундук, то верует, что Бог отнимет у него другое, которое находится в земле. Среди этих людей я видел очень безобразных личностей. Среди Тангутов я видел людей больших, но смуглых. Югуры роста среднего, как наши соотечественники.

У Югуров заключается источник и корень турецкого и команского наречия. За Тибетанцами живут Лонга и Соланга, послов которых я видел при дворе; они привели более десяти повозок, каждую из которых тянули шесть быков. Эти люди маленького роста и смуглые, как Испанцы. Они носят рубашки, такие же, как облачение supertunicale у диакона, с немного более тесными рукавами, а на голове имеют митру, как епископы, но передняя часть ее немного ниже, чем задняя, и она оканчивается не одним углом, а вверху четырехугольна. Митры эти сделаны из крепкого черного холста и до такой степени выглажены, что при солнечных лучах блестят, как зеркало или хорошо отполированный шлем; вокруг висков они носят длинные ленты из такой же материи и пришитые к самой митре, которые развеваются на ветре, как два рога, выходящие из висков, и, когда ветер сильно волнует эти ленты, их складывают посредине митры сверху от виска к виску, так что они лежат поперек головы, как круг; это очень красивое украшение для головы. Главный посол их всегда, когда приходил ко двору, имел дощечку из слоновой кости, длиною в локоть, а шириною в ладонь, очень гладкую. И когда он говорил с самим ханом или с каким-нибудь важным человеком, он всегда глядел на эту дощечку, как будто находя в ней то, что он говорил; он не глядел при этом ни направо, ни налево, ни в лицо того, с кем говорил. И, приходя пред лицо государя и уходя от него, он не смотрит никуда, кроме своей дощечки.

За этими народами, как я узнал, наверное, живут еще люди, по имени Мук; у них есть города, но они не берут себе в частную собственность никаких животных. И если посол или какой-нибудь иностранец прибывает в ту страну, они, до окончания его дела, запирают его в доме, доставляя все необходимое, так как если бы иностранец поехал по стране, животные разбежались бы от его запаха и стали бы дикими. Далее находится великая Катайя, жители которой, как я полагаю, в древности назывались Серами Seres. Ибо от них прибывают самые лучшие шелковые ткани, называемые по-латыни по имени этого народа serici, а народ называется Серами от некоего их города. Я достоверно узнал, что в этой стране есть город с серебряными стенами и золотыми башнями. В этой земле есть много областей, большинство которых еще не повинуется Моалам, и между ними [Серами? Эти Катай люди маленького роста, при разговоре они усиленно дышат ноздрями; у всех жителей Востока то общее, что они имеют небольшое отверстие для глаз. Катай отличные работники во всяком ремесле, и их медики очень хорошо знают действие трав и отлично рассуждают о пульсе, а мочегонных средств они не употребляют, да и вообще о моче ничего не знают.

Я это заметил. Многие из них живут в Каракаруме, и у них всегда существует обычай, чтобы все сыновья занимались тем же искусством, каким занимается отец. И потому они платят столь большую дань, именно они отдают Моалам ежедневно тысячу пятьсот иаскотов, или космос; иаскот есть кусок серебра, весящий десять марок. Таким образом они платят всякий день 15 тысяч марок, помимо шелковых тканей и съестных припасов, которые берут оттуда Моалы, и других услуг, оказываемых им Катаями. Все эти племена живут среди гор Кавказа, но у северных склонов этих гор, вплоть до восточного океана, с южной стороны Скифии, которую населяют пастухи Моалы; все племена платят им дань и все преданы идолопоклонству и рассказывают басни про множество богов, про некоторых обоготворенных людей и про родословную богов, как поступают и наши поэты. Между ними, в качестве пришельцев, примешаны вплоть до Катайи несториане и Саррацины. В 15 городах Катайи живут несториане и имеют там епископа в городе по имени Сегин, а дальше находятся чистые идолопоклонники. Жрецы идолов названных племен все носят широкие желтые капюшоны.

Есть также среди них, как я узнал, в лесах и горах какие-то пустынники удивительной жизни и строгости. Несториане там ничего не знают. Они произносят свою службу и имеют священные книги на Сирийском языке, которого не знают, отсюда они поют, как у нас монахи, совершенно не знающие грамоты, и отсюда они совершенно развращены. Входя в церковь, они подобно Саррацинам, моют себе нижние части тела, в пятницу едят мясо и, по Саррацинскому обычаю, устраивают в этот день попойки. Редко бывает в этих странах епископ, может быть, едва один раз в пятьдесят лет. И после этого они женятся, что совершенно противно учению святых отцов, и бывают двоеженцами, так как и священники, по смерти первой жены, берут другую. Все они преданы симонии, не исполняя даром ни одного таинства. Они озабочены судьбою своих жен и малюток, почему стараются не о расширении веры, а о наживе.

Отсюда случается, что, когда некоторые из них воспитывают каких-нибудь сыновей знатных Моалов, то, хотя и учат их Евангелию и вере, однако своей дурной жизнью и страстями скорее удаляют их от закона христианского, так как жизнь самих Моалов и даже Туинов, то есть идолопоклонников, более невинна, чем жизнь этих священников. Войдя в церковь их, мы пропели с радостью, как только могли громко: "Радуйся, Царица", так как уже давно не видали церкви. Отправившись отсюда, через три дня мы добрались до столицы этой области, в начале in capite вышеназванного моря, которое казалось нам столь бурным, как океан. И мы видели на нем большой остров. Мой товарищ приблизился к его берегу и помочил в нем льняную ткань, чтобы отведать вкус воды; она была солоновата, но все же пригодна для питья. Среди больших гор в юго-восточном направлении тянулась долина, а затем между горами было еще какое-то большое море, и через эту долину от первого моря до второго протекала река; в этой долине почти беспрестанно дует столь сильный ветер, что люди проезжают с великим опасением, как бы ветер не унес их в море. Поэтому в праздник святого Николая мы стали сильно ускорять путь, так как уже не находили никаких людей, а только ям, то есть лиц, расставленных от одного дневного перехода к другому для приема послов, потому что во многих местах среди гор дорога тесна и пастбищ немного. Таким образом, между днем и ночью мы проезжали расстояние между двумя ямами, делая из двух дневных переходов один, и ехали больше ночью, чем днем.

Там стояла сильнейшая стужа, поэтому они одолжили нам козьи шубы мехом наружу. Во вторую субботу Рождественского поста вечером мы проезжали через одно место среди очень страшных скал, и проводник наш прислал просить меня произнести какие-нибудь молитвенные bona слова, чтобы ими можно было обратить в бегство демонов, так как на этом переходе демоны обычно внезапно уносили людей. И неизвестно было, что с ними делалось. Иногда демоны похищали лошадь, оставив человека; иногда они извлекали у человека внутренности, оставив на коне его телесную оболочку busto , и многое тому подобное часто совершалось там. Тогда мы запели громким голосом: "Верую во единого Бога", и, по милости Божией, проехали невредимо со всеми спутниками. С того времени они стали меня просить, чтобы я написал им бумаги, дабы они могли носить их над головами своими, и я говорил им: "Я научу вас слову, которое вы будете носить в сердце вашем и через которое спасутся души ваши и тела ваши навеки". И всегда, когда я хотел их учить, мой толмач был не способен для этого. Однако я написал им "Верую во единого Бога" и "Отче наш", говоря: "Здесь написано то, чему человек должен верить о Боге, и молитва, в которой просят у Бога о всем том, что необходимо для человека; поэтому твердо веруйте в то, что здесь написано, хотя вы и не можете понять это, и просите у Бога, чтобы Он сделал для вас то, что содержится в написанной здесь молитве, которой Он сам собственными устами научил своих друзей, и я надеюсь, что Он спасет вас".

Другого я не мог сделать, так как произносить учительные слова при посредстве подобного толмача было очень опасно, даже невозможно, потому что он сам не знал их. Эта земля прежде принадлежала Найманам, которые были собственно подданными Пресвитера Иоанна. Все-таки здесь я расскажу вам, что случилось с родством Кен-хана, его сыном и женами. По смерти Кен-хана Бату пожелал, чтобы Мангу был ханом. О смерти же самого Кена я не мог узнать ничего достоверного. Брат Андрей говорил мне, что Кен умер от одного врачебного средства, данному ему, и подозревал, что это средство приказал приготовить Бату. Однако я слышал другое. Именно Кен сам позвал Бату, чтобы тот пришел поклониться ему, и Бату пустился в путь с великой пышностью.

Однако он сам и его люди сильно опасались, и он послал вперед своего брата, по имени Стикана, который, прибыв к Кену, должен был подать ему чашу за столом, но в это время возникла ссора между ними, и они убили друг друга. Вдова этого Стикана удержала нас на один день, прося войти в ее дом и благословить ее, то есть помолиться за нее. Итак, по смерти Кена, был по желанию Бату избран Мангу, и он был уже избран, когда брат Андрей был там. У Кена был брат, по имени Сиремон, который, по совету жены Кена и его вассалов, выступил с большою пышностью по направлению к Мангу, как бы собираясь поклониться ему. Однако на самом деле он намеревался убить его и уничтожить весь его двор. И, когда он был уже вблизи Мангу, на расстоянии одного или двух дневных переходов, одна из повозок его сломалась и остановилась на дороге, и, пока кучер трудился над ее починкой, прибыл нечаянно один из людей Мангу, который оказал ему помощь. И он столько расспрашивал об их пути, что упомянутый кучер открыл ему то, что намеревался сделать Сиремон. Тогда человек Мангу, удаляясь и как бы не обратив внимания на сообщение, пошел к табуну лошадей и взял наиболее сильную лошадь, какую только мог выбрать.

Скача ночь и день, он с поспешностью прибыл ко двору Мангу и сообщил ему то, что услышал. Тогда Мангу, созвав быстро всех своих людей, приказал окружить свой двор 4 кругами вооруженных людей, чтобы никто не мог войти.

Например, «В 1931 г. Такого рода примеры могут быть умножены». Успенский Б. Крестное знамение и сакральное пространство: Почему православные крестятся справа налево, а католики — слева направо?

При анализе духовных истоков Ведического Православия и сущности «реформы» Никона следует делать различия между староверами и старообрядцами. Наступление на староверов, организованное патриархом Никоном в 17 веке, коснулось и представителей христианской ортодоксальной церкви, выступивших за сохранение древнего двуперстного знамения. На протяжении веков в рамках русской ортодоксальной христианской церкви росло недовольство церковной иерархией, которая, по представлению богослова Феодосия Васильева и протопопа Аввакума, погрязла в «грехах» и «кривде». В «Увещании…» 1701 г. Подобный «раскол» христиан случался и в католической церкви. Например, баптисты от греч.

Однако принципиальное различие староверов и старообрядцев не лежит в плоскости христианской «догмы» или христианского учения. Светлый облик Иисуса Христа как «мученика за человечество» привлекал православных староверов, но сами христианские попы долго воспринимались как «Прах Отцов Предавшие ПОПы», как из гои , принявшие чуждую иудейскую веру и насаждавшие христианство «огнем и мечом» христианских князей и бояр. Если для христиан «символом веры» являлся сам Иисус Христос, то для православных староверов «символом веры» являлся и является древний равносторонний крест. Изначально его обозначали в «солярном» круге. Такой символ креста и круга встречается на древних мегалитических сооружениях дольменах и в наскальных рисунках IV тыс. Он заметен в кромлехах, изображающих «солярные» круги, на гробницах и жертвенниках, на посуде и одежде наших далеких предков.

Отличие этого православного креста в том, что он обозначал путь Прави Правды , которая имела символическую Правую сторону. Наше дело — Правое! Так говорили православные староверы, а двуперстие староверов — это выражение двуединого креста и богочеловечества. Что же считалось точкой отсчета «правой» стороны? Этот вопрос не относится к вопросам формальной логики. В понятиях «правое» и «левое» существует абсолютный аксиологический и относительный физический смысл этого противопоставления.

Изначальной «точкой отсчета» правой стороны наши предки считали момент восхода солнца. Сакральный смысл этого «момента» раскроем в другом месте нашего исследования. Момент появления солнца из мира Нави Горнего мира в мир Яви отражался в сознании наших предков единым символом креста и круга. Крест по сути своей многозначен, поскольку показывает дуальность мира, обозначает мир Нави и Яви, Бога и Человека, Неба и Земли, но он ограничен кругом, как символом «точки отсчета». Без этой «точки отсчета» постоянно можно путаться, где правая и левая сторона, где находятся «Правда» и «Кривда» человеческого Сознания и Бытия. Кроме того, в символике «солярного» круга обозначалось все первичное, нечетное и правое.

Об этой особенности древнего Ведического мировоззрения писал еще Платон в Законах. В Православной традиции нечетные числа обозначали не только Правду во всех ее про явлениях , но и Свет Жизни. Поэтому на Руси было принято на дни рождения и по праздникам дарить нечетное число цветов, а четное — только для усопших, лишенных Жизни. Счастливыми числами считались 1,3,5,7, 9, 11 и так до 21, когда получалось «очко», или «солярный» круг мистической «троицы», известной на древнем языке «солнца»- сан скрите как «тримурти». Православные староверы особое значение придавали из всех нечетных чисел числам 3,7 и 11, что было известно любителю русской «старины» и гениальному поэту Пушкину А. Эта и другие «мистические» стороны его деятельности до сих пор не поняты «исследователями» его творчества, а отношение Пушкина А.

Следует заметить, что сегодня, говоря о различиях православных старообрядцев от современных христиан, исследователи сводят эти различия, как правило, к двуперстию и троеперстию крестного знамения.

Без мамы, без друзей... В такое трудное время. Вожатая говорила, что в трудную минуту пионер должен брать пример с мужественных советских людей. И, глотая слёзы, Лара стала перебирать в памяти женщин-героев. Она очень уважает смелых лётчиц Гризодубову и Осипенко, но штурман Марина Раскова 1 Лётчицы Валентина Гризодубова, Полина Осипенко и штурман Марина Раскова в 1938 году на самолёте "Родина" совершили самый дальний для женщин беспосадочный перелёт. Им, первым из женщин, было присвоено звание Героя Советского Союза. Может, потому, что на фотографии, напечатанной в газете, у Расковой тоже были тёмные глаза. Решено: она выбирает Раскову.

Теперь надо представить её себе как можно яснее. Не в славе, с Золотой Звездой Героя, а в трудную минуту, в беде. Вот Раскова в лесу. Самолёт потерпел аварию, и его экипаж - три молодые женщины - очутился в дремучей тайге. Есть им нечего. Даже воды нет. Раскова ищет лесные ягоды. Её одежда изорвана в клочья. Ей приходится спать на голой земле.

Но она не сдаётся. Раскова верит, что помощь придёт. Надо верить. И она, Лара, хочет верить, она будет верить. Она согласна спать на земле и питаться лесными ягодами, но пусть у неё будет подруга. У Расковой их было две - Полина и Валентина, а Ларе хотя бы одну. Загремела железная цепь. Дружок вылез из будки, посучил ногами, понюхал темноту. На усадьбе был кто-то чужой.

Чужой, но не враг, потому что собака приветливо махала хвостом. За кустом сирени притаились два светлых пятнышка. Они шептались: - Скажи лучше ты! Ну, Рая... Ты принесла, ты и говори. Одно пятнышко отделилось от куста и стало приближаться к крыльцу. Теперь Ларе хорошо были видны белые волосы и круглые щёки девочки-колобка. Только гляди не пролей. В руках у Лары очутилась ещё чуть тёплая крынка с парным молоком, а девочка, освободившись от ноши, хотела снова нырнуть в тень.

Ты куда? Может, это к ней пришла та самая подруга, которой ей так не хватало? И она уходит! Надо что-то придумать, чтобы остановить её. Ведь я ещё спасибо тебе не сказала. Я даже не знаю, как тебя зовут. Девочка застенчиво поглаживала пяткой скрипучую, росную траву. Мы на том краю деревни живём. Когда отца взяли в армию, мы с Пустошки сюда переехали и корову с собой привели.

Насчёт молока не сомневайся: хорошее. Ой, да ты плачешь! Это Рая подошла к крыльцу. Но ты не думай, что я за тебя не переживаю. Я даже очень переживаю. Хочешь, мы часок с тобой посидим? И три девочки уселись рядышком на тесном крыльце. Надо было спать, и Лара старалась уснуть. Она, как учила мама, лежала на правом боку, закрыв глаза.

Но то ли в баньке сны вообще не водились, то ли они попрятались по углам, Лара никак не могла заснуть, всё думала о своих новых подругах. Фрося такая добрая! Они даже не были знакомы, а она всё равно молоко принесла... А Рая такая умная! Ещё бы, на два года старше. Может уже вступить в комсомол. Рая говорит, что завтра они с бабушкой должны идти в сельсовет. Лучше всего вместе с тимоновским учителем Николаем Максимовичем Синицыным. С ним считаются, он очень уважаемый человек.

Это посоветовала Рая, подруга. Подруга - как хорошо! Надо будет завтра рассказать Рае и Фросе про Марину Раскову и её верных подруг. Или наоборот, как они захотят. Завтра она их об этом спросит. Или нет. Она просто им скажет: "Рая, Фрося! Давайте дружить на всю жизнь... Среди ночи вдруг рассвело.

На окне был стакан, из которого бабушка пила воду. Теперь у него стало жёлтое стекло. А небо за окном было совсем оранжевое, как будто горячее. Из кустов сирени выпорхнула птица. Её разбудил свет. Птица промчалась по оранжевому небу, словно чёрная стрела, словно крохотный самолёт. И Лара подумала, что именно в ту сторону, где сейчас полыхает зарево, летели немецкие самолёты. К рассвету зарево стало тускнеть, и усталая девочка уснула. Проснулась она поздно.

Бабушкина постель была пуста. Бабушка встала уже давно. Она раздобыла хворосту, проковыряла в траве ямку для костра, поставила на таганок чайник. Он был курносый, чумазый и горластый. Когда вода закипала, он начинал громко свистеть. А сама бабушка, сидя под деревом, крошила в свою большую кружку какие-то корешки. Значит, собралась лечиться. Утренняя, вся в солнечных дырках тень дерева лежала на плечах у бабушки, словно кружевной чёрный платок. Ты, случайно, не знаешь, где мой пионерский галстук?

Вчера вечером он лежал на окне. Бабушка как-то странно посмотрела на Лару: - Может, и лежал. Зачем он тебе? Сейчас не время его носить. Без пионерского галстука даже неудобно идти в сельсовет. А мы туда сегодня идём. Вместе с тобой, баб. Там за нас обязательно заступятся. Не дадут в обиду.

В деревне немцы. Не может этого быть! Лара бежала по улице под хриплый лай собак. Бабушка плохо видит. Не разглядела бабушка. В Печенёве опять красноармейцы, а вовсе не немцы. Не может этого быть!.. Лара завернула за угол, но тут, загораживая путь, перед ней выросла мужская фигура - солдат с автоматом в руках. И девочка замерла.

Это был не наш солдат. Это был немец. До сих пор Лара видела фашистов только на карикатурах и считала, что каждый из них чудище, урод. А у этого солдата было, пожалуй, даже красивое лицо. И всё же смотреть на него было гадко и страшно. Потому что он чужой. Всё у него было чужое. И пуговица на куцей шинели чужая. И злые, холодные глаза.

И голос, когда он выкрикнул чужое, непонятное слово: - Цурюк! Но ведь она здесь живёт. Она всегда ходила по этой улице. Почему же она теперь не может пройти? Значит, если она ослушается, этот фашист её убьёт. Значит, теперь ничего нельзя. Нельзя свободно ходить по деревне. Нельзя запеть советскую песню. Нельзя жить, как привыкла.

Теперь, что бы она ни делала, куда бы она ни пошла, на пути встанет солдат в куцей шинели и будет цурюкать на неё своим немецким голосом. Теперь он здесь командует. Он - враг. Куда от него убежать, куда кинуться?.. Девочка растерянно огляделась. Только сейчас она заметила, что чуть поодаль, на противоположной стороне улицы, толпится народ. Там были Фрося и Рая. И боком-боком - а вдруг и сюда нельзя, вдруг немец выстрелит! Все смотрели на остановившуюся возле колодца немецкую машину.

Её окружили солдаты в куцых шинелях. Но посреди круга перед немецким офицером понуро стоял человек в пиджаке. Лара узнала его сразу: это был дядя Родион. И сразу же девочка забыла, что дядя выгнал её из дома. Какие могут быть счёты, какие обиды, если человек у фашистов в плену! Она хотела рвануться на помощь, но Раины пальцы вцепились в её плечо. Кого пожалела, кого выручать собралась? Да он немцам, гадюка, продался. Он теперь староста у нас.

А другой голос, постарше, добавил: - Чего хорошего ждать от человека, который выгнал из дома родную мать... Дядя Родион вытянул шею, прислушиваясь.

Всегда крестилась справа на лево, но недавно узнала, что Армяне крестятся слева на право.

Сетевое издание «МК в Новосибирске» novos. Новосибирск, ул.

В этом и вся сущность тебе подобных верующих, у которых религия - это в первую очередь понт, а поход в храм - показуха. Ответить Мария Мария 06.

Я не умоляю ваших достоинств. Это всё прекрасно. И не отрицаю что я обычный грешный человек.

Потоптали бабушкины травы, потоптали жизнь… Шёпот затих. Под одеялом ничего не видно. Но девочка чувствует, что бабушка наклонилась над ней.

Нельзя отвечать — бабушка разговорится. А нужно, чтобы она уснула скорей. У Кондруненко уже, наверное, все в сборе и ждут. И вот в баньке стало совсем тихо. Не скрипит лавка. Замолк сверчок.

Ровно, чуть всхлипывая, дышит бабушка. Лара встаёт и бесшумно подходит к ней. В темноте не различишь бабушкино лицо. Только смутно белеет платок, которым бабушка на ночь повязывает голову. Девочка нежно кивает этому платку: «Баб! Прости, что я тебя оставляю, но иначе я не могу».

Лара вылезает в окно, чтобы не открывать скрипучую дверь. Из будки навстречу девочке выбегает Дружок. Он машет лохматым хвостом, он лижет Ларину руку. Но он не визжит. Он умный. Он понимает, что беглянке нужна тишина.

Весенняя ночь пахнет прудом, берёзовым листом, распаханной землёй. Всё небо в звёздах. Они одни и те же, что над Ленинградом, что над Печенёвом. И можно поговорить с мамой, глядя вон на ту звезду: «Мама! Я ухожу. Ухожу воевать!

Ты понимаешь меня, мама? Она как бы передаёт мамин ответ: «Да, доченька, да! Дух захватывает — до чего же огромен сияющий звёздный простор! И какой маленькой-маленькой кажется Ларе отсюда бабушкина избушка. Почему это так? Может, ночью всё по-другому, а может, сама девочка выросла за эту ночь?

Прощай, детство! Бабушка, дорогая, любимая, родненькая, прощай! Партизанский край начинался за озером Язно. По одну сторону озера — фашисты, по другую — Советская власть. Переправу через озеро день и ночь охраняли партизанские часовые. Попасть на паром мог только тот, кому был известен пароль.

За озером, то упираясь макушками в небо, то проваливаясь в болота, тянулись леса. Перед каждой деревней — живой, зелёный заслон. Штаб 6-й Калининской бригады майора Рындина стоял в деревне Кривицы. Жили партизаны тесно: в одних избах с мирным населением. Только у разведчиков была своя отдельная изба. В это утро в избе разведчиков шло совещание.

Говорил сухощавый, невысокого роста, смуглый человек — начальник бригадной разведки Котляров. Все разведчики понимали, что под «орехом» начальник подразумевал деревню Орехово. Вчера стало известно, что в Орехово немцы согнали крестьянский скот. Ограбили крестьян, лишили их коров-кормилиц. Отряд Карпенкова вызвался отбить у грабителей их добычу. Но ему нужны были данные: где расположены немецкие орудия, где расставлены посты.

А достать эти сведения — «разгрызть орех» — было трудной задачей: Орехово усиленно охранялось. Его любили в разведке и за смелость, и за весёлые шутки. Напялить юбку вместо штанов? Разведчики захохотали. Шутка шуткой, но в Фединой шутке была и правда. В военное время в деревне на счету каждый парень.

Чужого узнают сразу. Девушке легче пройти. Но девушки-разведчицы сейчас на заданиях и вернутся через два-три дня. А медлить с Ореховом нельзя. Все с интересом ждали, что ответит на Федииу шутку начальник. Но в дверь просунулся ординарец Сараев и сказал, что командир бригады срочно вызывает Котлярова в штаб.

Штабная изба помещалась на самом краю деревни. Она была новая и светлая: в горнице четыре окна. На улице перед штабной избой топтался голубоглазый паренёк. Он было приподнялся на цыпочки, чтобы заглянуть в окошко, но, увидев Котлярова, сконфуженно отошёл в сторону. Самая мелочь. На заставе, дожидаясь проводника, они знаете что делали?

В камешки играли! А тоже в партизаны хотят. Лара сразу узнала комбрига: голубые глаза, русые волосы, нос с горбинкой, высокий лоб… «А это я, которую вы посылали в Тимоново. Ну, вспомните же меня, пожалуйста, вспомните! Но комбрига больше интересовала лежавшая на столе карта. Я им объяснял, что принять их в бригаду не можем: возраст не тот.

А они своё твердят: «Всё равно партизанами будем». В разведку просятся. Знают местность. Что скажешь? Разведка по твоей части. Котляров оглядел девочек: ну до чего же тощие!

У старшей упрямый подбородок. Вот кто первая заводила среди подруг. Девочка справа — сестра Кондруненко. Те же голубые добрые глаза. А эта, кудрявая, видимо, сирота. Новое платье ей справить некому.

Старое платье, из которого девочка выросла, надставлено куском другого цвета. Наверно, выкроили этот кусок из бабкиной юбки. Лара покраснела. Откуда он это узнал? Ведь она выше Фроси, хотя и на год моложе. К счастью, ей не пришлось отвечать.

Дверь распахнулась, и в избу вошёл Карпенков. Чтобы немец перерезал всех коров? Это сказала Рая. Она чуть-чуть подалась вперёд и радостно повторила: — А у меня есть тётя в Орехове! Что ж! Видно, судьба.

А что вы, девочки, скажете, если вас спросят, почему именно сейчас вы надумали навестить свою тётю? Подождите пока на улице. Фросе надо было о многом поговорить с братом. У Раи и здесь нашлись знакомые. К ней подскочили два молодых партизана. Раиса, неужели не признаёшь?

Мы раньше тоже в тимоновскую школу ходили. Лара деликатно отошла в сторону, оперлась о забор. На огороде, как и в любой деревне, лежала борона. К её зубьям прилипла свежая земля. Но на этом же огороде девочка заметила пулемёт, замаскированный лапником. Здесь не только пахали землю, но и воевали за эту землю.

Какой-то паренёк с большой охапкой моха подошёл к одному из деревенских домиков и крикнул: — Принимайте лесные медикаменты! Партизанская вата прибыла! В окно выглянул человек с забинтованной головой. Должно быть, в этой избе помещался партизанский госпиталь и мох заменял при перевязках недостающую вату. Да, это была необычная деревня. От обычной она отличалась ещё и тишиной.

Кто шумит на деревенской улице? А в партизанской деревне не видно было детей. Поэтому Лара и удивилась и обрадовалась, когда мимо неё на вороном коне проскакал мальчишка. Штаны у него были в заплатках, но на голове красовалась военная фуражка, надетая козырьком назад. Подскакав к штабу, он ловко спрыгнул на землю и с важностью, как заправский наездник, похлопал коня по потной шее: — Запарился, Грачик… А это что за девчонка? Грачик, это не наша.

Мы не знаем таких. Конечно, знаю. Я самого командира бригады адъютант. Чем ты докажешь? Лара тоже считала, что человек, который носит красную звёздочку, не может солгать, но ей не хотелось признать его превосходство. А я буду разведчицей.

Не доросла. Мальчик отвернулся. Он молча гладил лошадь по глянцевитой, словно ваксой смазанной шерсти. Где вы тут, печенёвские? Лара сделала несколько шагов и остановилась. Голос у неё был такой кроткий и ласковый, что мальчик доверчиво оглянулся.

И тут же пожалел об этом. Озорница показывала ему язык. Ну то-то. Ещё никогда начальник разведки так не волновался. Девочкам было время вернуться. Почему же их нет?

Может, забыли пароль? Котляров снова заглянул в штаб. На полу у порога, обхватив руками коленки, сидел белоголовый мальчик Мишка. Тот самый, с которым поспорила Лара. Он стерёг сон командира. Командир спал, положив голову на стол.

Мальчик сердито и жалобно взглянул на Котлярова. Он словно просил: «Если не так срочно, то не буди! Можно от усталости уснуть даже на ходу. Спишь, но идёшь по лесу. Вернее, не идёшь, а плывёшь по чёрной реке темноты, пока не споткнёшься о дерево. Мальчик молча кивнул.

Спустя несколько минут до него донёсся конский топот. И всё из-за этой девчонки. Кому доверили! Что она умеет? Только показывать язык…» Когда всадник подъехал к озеру, садилось солнце. Котляров спешился, привязал коня и стал спускаться по тропинке, путавшейся в прибрежных кустах.

Тропинка то спотыкалась о корни, то мчалась вперёд, огибая розовые стволы. В этот закатный час всё было розовым: земля, небо, кусты ивняка. Ивняк протяжно шумел, но сквозь этот вечерний розовый шум Котляров уловил и другие звуки: тугие, длинные всплески воды. Кусты поредели. Сквозь ветки блеснуло озеро. По перепутанной ветром сердитой воде осторожно двигался плот.

Позади перевозчика, прижавшись друг к другу, стояли две девочки. Разве можно разглашать военную тайну! Пока шли по берегу, подружки перешёптывались, оглядываясь на перевозчика. Но вот перевозчик скрылся из виду. Лара взяла прутик и, присев на корточки, провела по песку длинную черту. Рая развязала платочек.

Из платочка на землю градом посыпались огородные семена: свёкла, тыква, бобы, горох… — Ну, знаете!.. Их ждут в штабе, а они что затеяли? Ведь посылали-то их в Орехово не за горохом. Но рядом с первой чертой Лара провела вторую, получилась дорожка. По обе её стороны девочка нарисовала квадратики. Котляров понял: дорожка — это деревенская улица, а квадратики — дома.

Тыквенное семечко будет пушка. Тут она. Вот за этим домом. А бобы — видите, где я их кладу? Начальник разведки вынул из полевой сумки бумагу и карандаш и стал перерисовывать план. Глава III Мишка адъютант раньше у девочки были мама и бабушка, теперь её семья — партизанский отряд.

А изба разведчиков, где по вечерам чадит коптилка, заправленная бараньим салом, — это теперь девочкин дом. В этом доме спят на полу, по-походному, не раздеваясь, чтоб вскочить сразу же, как позовут. В этом доме надо забыть детские капризные слова: «Не хочу! Нужно для Родины. Для победы над врагом. Нужно разведать, какие немецкие поезда и с каким грузом приходят в Пустошку.

Девочку посылают к бывшему железнодорожнику — старику Гультяеву. Из окна его домика железнодорожная станция как на ладони. Он ведёт нужный подсчёт. Но старику не верится, что босоногая девочка, сказавшая ему пароль, действительно посланец партизан. Скрывшись за занавеской, он шепчется с женой. Сидит на лавке, ногами болтает.

Поболтает и уйдёт. Тут ошибиться нельзя — дело серьёзное. Промахнёшься — пропал. Щёки у девочки горят от стыда и досады, но она не собирается уходить. От скуки она начинает рыться в ящике со слесарными инструментами. Такой точно ящик был у её отца.

Вот этот маленький лёгкий напильник, который, как бархат, доводит работу до блеска, папа называл «бархатным». А это рашпиль — напильник погрубее. Старик выходит из-за занавески. Он сконфуженно кашляет. Потеплели его строгие глаза. Чего же ты сразу мне не сказала, что ты наша, рабочая косточка, слесарева дочь!..

Нужно разведать расположение орудий в деревне Могильное. И девочка идёт туда вместе со своими подружками. Девочка стучится в незнакомую дверь: — Тётенька! Мы сироты, беженцы… Пустите переночевать. Хозяйка пожалела, пустила. Вечером «сиротки» играют в салки с хозяйскими детьми.

И девочка всё норовит прошмыгнуть мимо замаскированных орудий. И часовой отворачивается: какой с дурочки спрос. А ведь девочка нарочно прикинулась дурочкой, чтобы выведать то, что нужно для партизан. Нужно разведать, какие немецкие части двинутся по большаку Идрица — Пустошка. И девочка нанимается в няньки в деревню Луги, которая стоит на большаке. Хозяин Антон Кравцов очень доволен девочкой.

Всем хвастается, что нянька попалась культурная, учёная: и песни поёт, и сказки знает, и носит гулять ребёнка в поле, где воздух здоровей. Но если бы видел Антон, что делает в поле его малыш! Ребёнок жуёт стебли, ползает на четвереньках по траве. Лицо у него пегое от грязи и слюней. Малыш пищит: его спину щекочет забравшийся под рубашонку жук. Учёная нянька ничего не замечает.

Лёжа на животе, она зарисовывает оленей, медведей, тигров — опознавательные знаки немецких машин. Не прошло недели, и нянька пропала. Напрасно по всей деревне ищет её Антон. Сизые от пыли нянькины пятки уже мелькают по просёлочной дороге. Надо скорей доставить партизанам разрисованный знаками листок. Листок одобрен, и девочку посылают наблюдать за другой дорогой.

Она целый день сидит одна в засаде в лесу. Губы её запеклись, во рту пересохло — нигде поблизости нет воды. И вдруг девочка видит ещё не успевшую высохнуть лужу. В луже плавает бурый березовый листок. На грязи следы чьих-то лапок. Может, заяц приходил сюда на водопой.

Встав на колени, девочка пьёт из заячьей лужи. Ей даже кажется вкусной эта вода. И снова идут по дороге маленькие ноги, загрубевшие от частой ходьбы босиком. Вот ночь застигает в пути трёх подружек. Они возвращаются из дальней разведки. Дорога грязная, вязкая.

У девочек уже нет сил. Лара скользит и падает. На Лару спотыкается Фрося, на Фросю Рая. Им так хочется спать, что они засыпают здесь же, на дороге, как котята, сбившись в клубок. На рассвете Лару будит холод. Она пробует встать и не может: что-то её держит.

Ночью ударил заморозок, и мокрое платье оледенело, примёрзло к земле. Очень часто девочке бывает трудно.

Это зависит от того в какой ты церкви крестилась и по каким канонам, в этом нет ничего страшного, но настоятели церквей на этом настаивают. Различные ветви христианства, по различным канонам держат пальцы, когда крестятся. Как у тебя вообще язык повернулся назвать церковные и духовные обычаии, которые люди сохраняют веками "бредом"? Даже я, окончивший духовную семинарию и помазанный архиепископом, но отрекшийся от церковного лика в связи с желанием поступить в аспирантуру и поддаться в науку, не позволяю себе так отзываться. В этом и вся сущность тебе подобных верующих, у которых религия - это в первую очередь понт, а поход в храм - показуха.

Почему крестятся справа налево?

И это они говорят для различения их от Катаев, живущих на востоке над океаном, о которых я скажу вам впоследствии. Эти Катаи жили на неких горах, через которые я переправлялся, а на одной равнине между этих гор жил некий несторианин пастух pastor , человек могущественный и владычествующий над народом, именуемым Найман Naiman и принадлежавшим к христианам-несторианам. Именно так поступают несториане, прибывающие из тех стран: именно из ничего они создают большие разговоры, поэтому они распространили и про Сартаха, будто он христианин; то же говорили они про Мангу-хана и про Кен-хана и потому только, что те оказывают христианам большее уважение, чем другим народам; и однако на самом деле они не христиане. Таким-то образом распространилась громкая слава и об упомянутом короле Иоанне; и я проехал по его пастбищам; никто не знал ничего о нем, кроме немногих несториан. На его пастбищах живет Кен-хан, при дворе которого был брат Андрей, и я также проезжал той дорогой при возвращении. У этого Иоанна был брат, также могущественный пастух, по имени Унк; он жил за горами Каракатаев, на три недели пути от своего брата, и был властелином некоего городка, по имени Каракарум; под его властью находился народ, именовавшийся Крит и Меркит и принадлежавший к христианам-несторианам. А сам властелин их, оставив почитание Христа, следовал идолам, имея при себе идольских жрецов, которые все принадлежат к вызывателям демонов и к колдунам. За его пастбищами, в расстоянии на 10 или 15 дневных переходов, были пастбища Моалов; это были очень бедные люди, без главы и без закона, за исключением веры в колдовство и прорицания, чему преданы все в тех странах.

И рядом с Моалами были другие бедняки, по имени Тартары Тarcar. Король Иоанн умер без наследника, и брат его Унк обогатился и приказывал именовать себя ханом; крупные и мелкие стада его ходили до пределов Моалов. В то время в народе Моалов был некий ремесленник Чингис; он воровал, что мог, из животных Унк-хана, так что пастухи Унка пожаловались своему господину. Тогда тот собрал войско и поехал в землю Моалов, ища самого Чингиса, а тот убежал к Татарам и там спрятался. Тогда Унк, взяв добычу от Моалов и от Татар, вернулся. Тогда Чингис обратился к Татарам и Моалам со следующими словами: "Так как у нас нет вождя, наши соседи теснят нас". И Татары, и Моалы сделали его вождем и главою.

Тогда, собрав тайком войско, он ринулся на самого Унка и победил его; тот убежал в Катайю. Там попала в плен его дочь, которую Чингис отдал в жены одному из своих сыновей; от него зачала она ныне царствующего Мангу. Затем Чингис повсюду посылал вперед Татар, и отсюда распространилось их имя, так как везде кричали: "Вот идут Татары". Но в недавних частых войнах почти все они были перебиты. Отсюда упомянутые Моалы ныне хотят уничтожить это название и возвысить свое. Та земля, в которой они были сперва и где находится еще двор Чингис-хана, называется Онанкеруле. Знаю только, что христианином он не хочет называться, а скорее, как мне кажется, осмеивает христиан.

Именно он живет на пути христиан, тo есть Русских, Валахов Blacorum , Булгаров Малой Булгарии, Солдайнов, Керкисов и Аланов, которые все проезжают через его область, когда едут ко двору отца его, привозя ему подарки; отсюда он тем более ценит христиан. Однако, если бы явились Саррацины и привезли больше, их отправили бы скорее. Он имеет также около себя священников несториан, которые ударяют в доску и поют свою службу. У Бату есть еще брат, по имени Берка Jerra , пастбища которого находятся в направлении к Железным Воротам, где лежит путь всех Саррацинов, едущих из Персии и из Турции; они, направляясь к Бату и проезжая через владения Берки, привозят ему дары. Берка выдает себя за Саррацина и не позволяет есть при своем дворе свиное мясо. Тогда, при нашем возвращении, Бату приказал ему, чтобы он передвинулся с того места за Этилию к востоку, не желая, чтобы послы Саррацинов проезжали через его владения, так как это казалось Бату убыточным. В те же четыре дня, когда мы были при дворе Сартаха, о нашей пище вовсе не заботились, кроме того, что раз дали нам немного кумысу.

А на пути между ним и его отцом мы ощущали сильный страх: именно Русские, Венгры и Аланы, рабы их Татар? Днем они скрываются, а когда лошади их утомляются, они подбираются ночью к табунам лошадей на пастбищах, обменивают лошадей, а одну или двух уводят с собою, чтобы в случае нужды съесть. Наш проводник сильно боялся такой встречи. Во время этого пути мы умерли бы с голоду, если бы не взяли с собой немного сухарей. Итак мы добрались до Этилии, весьма большой реки. А Исидор называет его Каспийским морем. К югу от него находятся Каспийские горы и Персия, а к востоку горы Мулигек, то есть Человекоубийц Axasinorum , которые соприкасаются с Каспийскими горами, к северу же от него находится та пустыня, в которой ныне живут Татары.

Прежде же там были некие Команы, называвшиеся Кангле. С этой-то стороны море принимает Этилию, которая летом увеличивается, как Египетский Нил. Стало быть, это море с трех сторон окружено горами, а с северной стороны к нему прилегает равнина. Исидор говорит про нее, что там водятся собаки такие большие и такие свирепые, что они хватают волов и умерщвляют львов. Это верно, судя по тому, что я узнал от рассказывавших, как там, в направлении к северу, собаки, в силу своей величины и крепости, тянут повозки, как быки. Итак в том месте, где мы остановились на берегу Этилии, есть новый поселок, который Татары устроили вперемешку из Русских и Саррацинов, перевозящих послов, как направляющихся ко двору Бату, так и возвращающихся оттуда, потому что Бату находится на другом берегу в восточном направлении, и он не проходит через это место, где мы остановились, когда поднимается летом, а он уже начинал спускаться. Именно с января до августа он сам и все другие поднимаются к холодным странам, а в августе начинают возвращаться.

Итак, мы спустились на корабле от этого поселка до двора Бату, и от этого места до городов Великой Булгарии к северу считается пять дней пути. И я удивляюсь, какой дьявол занес сюда закон Магомета. Итак, когда я увидел двор Бату, я оробел, потому что собственно дома его казались как бы каким-то большим городом, протянувшимся в длину и отовсюду окруженным народами на расстоянии трех или четырех лье. И как в Израильском народе каждый знал, с какой стороны скинии должен он раскидывать палатки, так и они знают, с какого бока двора должны они размещаться, когда они снимают свои дома [с повозок]. Отсюда двор на их языке называется ордой, что значит середина, так как он всегда находится по середине их людей, за исключением того, что прямо к югу не помещается никто, так как с этой стороны отворяются ворота двора. Но справа и слева они располагаются, как хотят, насколько позволяет местность, лишь бы только не попасть прямо пред двором или напротив двора. Итак, нас отвели сперва к одному Саррацину, который не позаботился для нас ни о какой пище.

На следующий день нас отвели ко двору, и Бату приказал раскинуть большую палатку, так как дом его не мог вместить столько мужчин и столько женщин, сколько их собралось. Наш проводник внушил нам, чтобы мы ничего не говорили, пока не прикажет Бату, а тогда говорили бы кратко. Он спросил также, отправляли ли вы к ним послов. Затем он отвел нас к шатру [павильону, papilionern], и мы получили внушение не касаться веревок палатки, которые они рассматривают как порог дома. Мы стояли там в нашем одеянии босиком с непокрытыми головами, представляя и в собственных глазах великое зрелище. Там был брат Иоанн де Поликарпо, но он переменил платье, чтобы не подвергнуться презрению, так как был послом Господина Папы. Тогда нас провели до середины палатки и не просили оказать какое-либо уважение преклонением колен, как обычно делают послы.

Итак мы стояли перед ним столько времени, во сколько можно произнести "Помилуй мя, Боже", и все пребывали в глубочайшем безмолвии. Сам же он сидел на длинном троне, широком, как ложе, и целиком позолоченном; на трон этот поднимались по трем ступеням; рядом с Бату сидела одна госпожа. Скамья же с кумысом и большими золотыми и серебряными чашами, украшенными драгоценными камнями, стояла при входе в палатку. Итак Бату внимательно осмотрел нас, а мы его; и по росту, показалось мне, он похож на господина Жана де Бомон, да почиет в мире его душа. Лицо Бату было тогда покрыто красноватыми пятнами. Наконец он приказал нам говорить. Тогда наш проводник приказал нам преклонить колена и говорить.

Я преклонил одно колено, как перед человеком. Тогда Бату сделал мне знак преклонить оба, что я и сделал, не желая спорить из-за этого. Тогда он приказал мне говорить, и я, вообразя, что молюсь Богу, так как преклонил оба колена, начал речь с молитвы, говоря: "Государь, мы молим Бога, от которого исходят все блага и который дал вам сии земные, чтобы после этого он даровал вам небесные, так как первые без последних ничтожны". Он внимательно выслушал, и я прибавил: "Знайте за верное, что не получите небесных благ, если не станете христианином. Ибо сказал Бог: "Кто уверует и крестится, спасен будет. Кто же не поверит, будет осужден". При этом слове он скромно улыбнулся, а другие Моалы начали хлопать в ладоши, осмеивая нас, и мой толмач оцепенел, так что надо было ободрить его, чтобы он не боялся.

Он сам послал меня сюда к вам. Вы должны знать, по какой причине". Тогда он приказал мне встать и спросил об имени вашем, моем, моего товарища и толмача и приказал все записать; так как он знал, что вы вышли из вашей земли с войском, то спросил также, против кого ведете вы войну. Я ответил: "Против Саррацинов, оскорбляющих дом Божий в Иерусалиме". Он спросил также, отправляли ли вы когда-нибудь к нему послов. Тогда он приказал нам сесть и дать выпить молока; это они считают очень важным, когда кто-нибудь пьет с ним кумыс в его доме. И так как я, сидя, смотрел в землю, то он приказал мне поднять лицо, желая еще больше рассмотреть нас или, может быть, от суеверия, потому что они считают за дурное знамение или признак, или за дурное предзнаменование, когда кто-нибудь сидит перед ними, наклонив лицо, как бы печальный, особенно если он опирается на руку щекой или подбородком.

Затем мы вышли, и спустя немного к нам пришел наш проводник и, отведя нас в назначенное помещение, сказал мне: "Господин король просит, чтобы ты остался в этой земле, а этого Бату не может сделать без ведома Мангу-хана. Отсюда следует, чтобы ты и твой толмач отправились к Мангу-хану; а твой товарищ и другой человек вернутся ко двору Сартаха, ожидая там, пока ты не вернешься". И я сказал, что не могу отправиться без товарища, прибавив, что мы очень нуждаемся в двух служителях, так как если кому случится захворать, то другой не может оставаться одиноким. Тогда он, вернувшись ко двору, передал эти слова Бату. Тогда тот приказал: "Пусть отправляются два священника и толмач, а причетник пусть вернется к Сартаху"! Проводник, вернувшись, сообщил нам это решение, а когда я хотел говорить в защиту причетника, чтобы тот ехал с нами, проводник сказал: "Не рассуждайте больше, так как Бату решил, и я не смею больше возвращаться ко двору". Из вашей благостыни у причетника Госсета было 26 иперперов, не больше; 10 из них он удержал для себя и для служителя, а 16 отдал Божьему человеку для нас, и так мы расстались друг с другом со слезами: он вернулся к Сартаху, а мы остались там.

Меж тем нас отвели к другому хозяину, который должен был заботиться для нас о помещении, пище и конях. Но так как у нас не было, что дать ему, то он делал все плохо. И мы ехали с Бату, спускаясь возле Волги, в течение 5 недель. Иногда мой товарищ ощущал столь сильный голод, что говорил мне почти со слезами: "Мне кажется, что я никогда не получу есть". Рынок всегда следует за двором Бату, но этот базар был так далек от нас, что мы не могли пойти туда. Ибо нам приходилось, за недостатком лошадей, идти пешком. Наконец, нас нашли некие Венгры, которые некогда были причетниками; один из них умел еще многое петь наизусть, и другие Венгры считали его как бы за священника, призывая его для погребения умерших соотечественников; а другой был достаточно сведущ в грамматике, так как понимал все то, что мы говорили ему по буквам, но не умел отвечать; они доставили нам большое утешение, принося кумысу для питья, а иногда и мяса для еды.

Они попросили у нас каких-нибудь книг, а у меня не было, что я мог бы дать, ибо у меня не было никаких книг, кроме Библии и служебника, поэтому я сильно опечалился. Затем я сказал им: "Принесите нам бумаги, и я напишу вам, пока мы будем здесь". Однажды днем к нам подошел некий Коман, сказавший нам привет латинской речью: "Здравствуйте, господа! Он сказал также, что Бату много спрашивал у него про нас и что он рассказал ему правила нашего ордена. Я видел Бату разъезжавшим с своим отрядом, и все главы семейств ездят с ним. По моему расчету, их было менее пятисот человек. Смотрите, сможете ли вы выдержать".

Я ответил ему: "Надеюсь на милость Божию, что мы выдержим то, что могут выдерживать другие люди". Тогда он сказал: "Если не сможете выдержать, я оставлю вас на дороге". Я ответил ему: "Это было бы несправедливо, так как мы отправились не по своей воле, а только посланы вашим государем, поэтому с тех пор, как мы вам доверились, вы не должны нас покидать". Тогда он сказал: "Все будет хорошо". После этого он приказал нам показать ему все наши платья и, что ему казалось менее необходимым, велел оставить под охраной нашего хозяина. На следующий день каждому из нас принесли по овечьей шубе с длинной шерстью, штаны из того же меха, сапоги или полусапожки согласно их обычаю, а также войлочные башмаки и меховые шапки согласно их обычаю. На второй день после Воздвижения Святого Креста мы выехали, причем у нас троих было две вьючные лошади, и мы ехали, не переставая, в восточном направлении вплоть до дня праздника Всех Святых.

И по всей той земле, и еще дальше жили Канглы, какие-то родственники Команов. К северу от нас была Великая Булгария, а к югу вышеупомянутое Каспийское море. От этой земли к востоку, по упомянутой северной стороне, нет более никакого города. И Исидор говорит, что на быстрых конях они переправились через преграды Александра, удерживавшие дикие народы скалами Кавказа, так что им платили дань вплоть до Египта. С ними боролись Валахи, Булгары и Вандалы. Ибо те Булгары, которые живут за Дунаем вблизи Константинополя, вышли из упомянутой Великой Булгарии. И вблизи Паскатир живут Иллак, что значит то же, что Блак, но Татары не умеют произносить Б; от них произошли те, кто живет в земле Ассана.

Ибо обоих, как тех, так и этих, именуют Иллак. Язык Русских, Поляков, Чехов Boemorum и Славян один и тот же с языком Вандалов, отряд которых всех вместе был с Гуннами, а теперь по большей части с Татарами, которых Бог поднял из более отдаленных стран, не народ и племя несмысленное, по словам Господним: "Я вызову их, то есть не хранящих своего закона, чрез того, кто не народ, и раздражу их племенем несмысленным". Это исполняется буквально над всеми народами, не хранящими закона Христова. То, что я сказал о земле Паскатир, я знаю через братьев проповедников, которые ходили туда до прибытия Татар, и с того времени жители ее были покорены соседними Булгарами и Саррацинами, и многие из них стали Саррацинами. Другое можно узнать из летописей, так как известно, что области за Константинополем, именуемые ныне Булгарией, Валахией и Склавонией, были областями Греков. Венгрия таким образом была Паннонией. Итак, мы ехали через землю Кангле от праздника Святого Креста до праздника Всех Святых, причем почти всякий день, как я мог рассчитать, делали такое расстояние, как от Парижа до Орлеана, а иногда и больше, смотря по тому, какое у нас было количество лошадей.

Именно иногда мы меняли лошадей дважды или трижды в день, а иногда ехали без перемены два или три дня, потому что не встречали народа, и тогда приходилось ехать медленнее. Из 20 или 30 лошадей у нас всегда были худшие, так как мы были чужестранцами. Ибо все, ехавшие раньше нас, брали лучших лошадей. Для меня всегда сохраняли крепкого коня, так как я был очень дороден, но я не смел предлагать вопрос о том, хорошо ли идет конь, или нет, не смел я также жаловаться, если он имел не рысистый шаг, но каждому надлежало терпеть свою участь. Пищу они дают только вечером. Утром дают что-нибудь выпить или проглотить пшена. Когда у нас было мясного супа досыта, мы отлично подкреплялись, и он казался мне весьма вкусным напитком и весьма питательным.

В пятницу я пребывал в посте до ночи, не делая ни глотка, а затем мне надлежало с печалью и скорбью вкушать мясо. Иногда, когда мы попадали на ночлег с наступлением уже темноты, нам приходилось есть мясо полусваренное или почти сырое вследствие недостатка пищи для огня, так как тогда мы не могли набрать достаточно бычачьего или конского навозу. Другую пищу для огня мы находили редко, разве только кое-где какой-нибудь терновник. Также по берегам некоторых рек растут кое-где леса, но это бывает редко. Вначале наш проводник очень презирал нас и чувствовал отвращение, провожая столь низких людей. Впоследствии, однако, когда он начал нас лучше узнавать, он провожал нас через дворы богатых Моалов, и нам надлежало молиться за них. Поэтому, будь у меня хороший толмач, я имел бы удачный случай посеять много добра.

У упомянутого Чингиса, первого хана, было четыре сына, от которых произошли многие; все они имеют теперь большие дворы и ежедневно множатся и распространяются по пустыне, обширной, как море. Итак, через владения многих из них вез нас наш проводник. И они удивлялись превыше меры, почему мы не хотели брать золото, серебро и драгоценные одежды. Они спрашивали также о великом Папе, так ли он стар, как они слышали. Именно они слышали, что ему пятьсот лет. Спрашивали они о наших землях, водится ли там много овец, быков и коней. О море-океане они не могли понять, что оно беспредельно или безбрежно.

Накануне дня Всех Святых мы оставили дорогу на восток, так как Татары уже значительно спустились к югу, и направили, через какие-то горы, путь прямо на юг, в течение 8 дней подряд. На седьмой день к югу нам стали видны очень высокие горы, и мы въехали на равнину, которая орошалась, как сад, и нашли возделанные земли. Через неделю после праздника Всех Святых мы въехали в некий Саррацинский город, по имени Кинчат. Глава его выехал навстречу нашему проводнику с пивом и чашами. Ибо у них существует такой обычай, что изо всех городов, им подчиненных, послов Бату и Мангу-хана встречают с пищей и питьем. В то время там ходили по льду, и еще раньше, начиная с праздника святого Михаила, в степи стояли морозы. Я спросил о названии этой области; так как мы были уже на другой территории, они не умели мне сказать иначе, как по имени города, который был очень мал.

И с гор спускалась большая река, которая орошала всю страну, так как они проводили от нее воду, куда им было угодно; эта река не впадала в какое-нибудь море, а поглощалась землею, образуя также много болот. Я видел там лозы и дважды пил вино. Тут также узнал я, что мы уже проехали вышеупомянутое море, в которое втекает Этилия. Я спросил также o городе Талас, в котором были Немцы, рабы Бури, про которых говорил брат Андрей и про которых я также много спрашивал при дворе Сартаха и Бату. Я не мог узнать ничего, кроме того, что Бури, господин их, был убит по такому случаю: он не имел хороших пастбищ и однажды, когда был пьян, стал так рассуждать со своими людьми: "Разве я не из рода Чингис-хана, как Бату а он был племянником или братом Бату? Почему и мне, как Бату, не идти на берег Этилии, чтобы там пасти стада? Тогда Бату написал его людям, чтобы они привели к нему господина их связанным, что те и сделали.

Тогда Бату спросил у него, говорил ли он подобные речи, и тот сознался. Однако он извинился тем, что был пьян, так как они обычно прощают пьяных. И Бату ответил: "Как ты смел называть меня в своем опьянении? Когда я прибыл ко двору Мангу-хана, то узнал, что сам Мангу перевел их, с позволения Бату, к востоку на расстояние месяца пути от Таласа, в некий город, по имени Болат, где они копают золото и делают оружие; поэтому я не мог попасть в их страну в оба мои проезда, туда и обратно. Однако я проехал на пути туда довольно близко, может быть, всего на три дня пути, от этого города. Но я не знал этого, да и не мог также отклониться от дороги, если бы и хорошо знал ее. От упомянутого поселка мы направились к востоку прямо к вышеупомянутым горам, и с того времени мы въехали в среду людей Мангу-хана, которые везде пели и рукоплескали пред лицом нашего проводника, так как он был послом Бату.

Этот почет они оказывают друг другу взаимно, так что люди Мангу принимают вышеупомянутым способом послов Бату и равным образом люди Бату послов Мангу-хана. Однако люди Бату стоят выше и не исполняют этого так тщательно. Через несколько дней после этого мы въехали в горы, на которых обычно живут Каракатаи, и нашли там большую реку, через которую нам надлежало переправиться на судне. После этого мы въехали в одну долину, где увидели какой-то разрушенный замок, стены которого были только из глины, и земля там была возделана. После этого мы нашли некий хороший город по имени Эквиус, в котором жили Саррацины, говорящие по-персидски, хотя они были очень далеко от Персии. На следующий день, переправившись через те горы, которые составляли отроги больших гор, находившихся к югу, мы въехали на очень красивую равнину, имеющую справа высокие горы, а слева некое море или озеро, тянущееся на 25 дней пути в окружности. И эта равнина вся прекрасно орошена стекающими с гор водами, которые все впадают в упомянутое море.

Летом мы возвращались с северного бока этого моря, где равным образом были большие горы. На вышеупомянутой равнине прежде находилось много городков, но по большей части они были разрушены Татарами, чтобы иметь возможность пасти там свои стада, так как там были наилучшие пастбища. Мы нашли там большой город по имени Кайлак, в котором был базар, и его посещали многие купцы. В нем мы отдыхали 12 дней, ожидая одного секретаря Бату, который должен был быть товарищем нашего проводника в устроении дел при дворе Мангу. Земля эта прежде называлась Органум, и жители ее имели собственный язык и собственные письмена. Но теперь она была вся занята Туркоманами. Там впервые видел я идолопоклонников, имеющих, как вы узнаете, многочисленные секты на Востоке.

В вышеупомянутом городе Кайлаке они имели три кумирни; в две из них я заходил, чтобы увидеть эти безумия. Поэтому я спросил у него: "Почему же вы не имеете здесь креста и изображения Иисуса Христа? Отсюда я поверил, что они христиане, но пренебрегают этим по недостатку образования. Все же я там видел за сундуком, служащим им вместо алтаря, на который они ставят светильники и жертвы oblationes , какое-то изображение, имевшее крылья как у святого Михаила, и другие изображения вроде епископов, державших пальцы как бы для благословения. В тот вечер я не мог узнать ничего другого, так как Саррацины настолько избегают их, что даже не желают о них и говорить. Отсюда, когда я спрашивал у Саррацинов об обрядах Югуров, они оскорблялись. На следующий день было первое число и пасха Саррацинов, и я переменил помещение, так что меня поселили рядом с другой кумирней.

Ибо тамошние люди принимают послов [поочередно] каждый по степени своего могущества и по своим средствам. Войдя тогда в упомянутую кумирню, я нашел там жрецов идольских. Именно первого числа они отворяют свои храмы, и жрецы облачаются, возносят фимиам, поднимают светильники и возносят жертвы народа, состоящие из хлеба и плодов. Итак, прежде всего я опишу вам все обряды всех идолопоклонников, а после того тех Югуров, которые являются как бы сектой, отделенной от других. Все они молятся на север, хлопая в ладоши и простираясь на землю на согнутых коленях, причем челом опираются на руки. Идолопоклонники ставят свои храмы в направлении с востока на запад и в северной стороне устраивают комнату, выступающую наподобие клироса corum , а иногда, если дом четырехугольный, эта комната бывает в середине дома. С северного бока они делают углубление на месте клироса.

Там они помещают сундук, длинный и широкий, как стол. И за этим сундуком, к югу, ставят они главный идол, который я видел в Каракаруме такой же величины, как рисуют блаженного Христофора. Один несторианский священник, прибывший из Катайи, говорил мне, что в этой земле есть идол такой большой, что его можно видеть издали за два дня пути. Кругом ставят они другие идолы; все они очень красиво позолочены.

То, что принятым перстосложением у православных греков было двоеперстие, явствует из ряда источников: свидетельство несторианского митрополита Дамаска Илии Гевери 893—905 ; прения на соборе 1029 года патриарха Алексия Студита с яковитским патриархом Иоанном VIII Абдоном; сочинения Петра Дамаскина около 1157 года , прения с армянами учёного греческого монаха Феориана, посланного для этой цели императором Мануилом Комнином в 1172 году [25]. В конце X века киевский князь Владимир при Крещении Руси принял двоеперстие, которое в то время было в общем употреблении у греков [26].

В изданиях Киевской митрополии XVI-1-й половины XVII веков «Максима инока, како подобает знаменоватися крестным знамением» 1584 , «Азбука» 1596 , «Книга о образех» 1602 , «Книга о вере» 1620 и другие также содержатся статьи посвящённые двоеперстию [37]. Двуперстие было официально осуждено в Русской церкви на Московском соборе в 1656 году. В полемике со старообрядцами православные называли двуперстие выдумкой московских книжников XV века Николай Субботин , а также латинским или армянским заимствованием. С критикой двуперстия как противного святым уставам выступал Серафим Саровский [39] , но слова, которые подписаны именем Серафима, появились в книге позднего происхождения, которую редактировал Николай Елагин , известный любовью к произвольным вставкам.

Решено: она выбирает Раскову. Теперь надо представить её себе как можно яснее. Не в славе, с Золотой Звездой Героя, а в трудную минуту, в беде.

Вот Раскова в лесу. Самолёт потерпел аварию, и его экипаж - три молодые женщины - очутился в дремучей тайге. Есть им нечего. Даже воды нет. Раскова ищет лесные ягоды. Её одежда изорвана в клочья. Ей приходится спать на голой земле.

Но она не сдаётся. Раскова верит, что помощь придёт. Надо верить. И она, Лара, хочет верить, она будет верить. Она согласна спать на земле и питаться лесными ягодами, но пусть у неё будет подруга. У Расковой их было две - Полина и Валентина, а Ларе хотя бы одну. Загремела железная цепь.

Дружок вылез из будки, посучил ногами, понюхал темноту. На усадьбе был кто-то чужой. Чужой, но не враг, потому что собака приветливо махала хвостом. За кустом сирени притаились два светлых пятнышка. Они шептались: - Скажи лучше ты! Ну, Рая... Ты принесла, ты и говори.

Одно пятнышко отделилось от куста и стало приближаться к крыльцу. Теперь Ларе хорошо были видны белые волосы и круглые щёки девочки-колобка. Только гляди не пролей. В руках у Лары очутилась ещё чуть тёплая крынка с парным молоком, а девочка, освободившись от ноши, хотела снова нырнуть в тень. Ты куда? Может, это к ней пришла та самая подруга, которой ей так не хватало? И она уходит!

Надо что-то придумать, чтобы остановить её. Ведь я ещё спасибо тебе не сказала. Я даже не знаю, как тебя зовут. Девочка застенчиво поглаживала пяткой скрипучую, росную траву. Мы на том краю деревни живём. Когда отца взяли в армию, мы с Пустошки сюда переехали и корову с собой привели. Насчёт молока не сомневайся: хорошее.

Ой, да ты плачешь! Это Рая подошла к крыльцу. Но ты не думай, что я за тебя не переживаю. Я даже очень переживаю. Хочешь, мы часок с тобой посидим? И три девочки уселись рядышком на тесном крыльце. Надо было спать, и Лара старалась уснуть.

Она, как учила мама, лежала на правом боку, закрыв глаза. Но то ли в баньке сны вообще не водились, то ли они попрятались по углам, Лара никак не могла заснуть, всё думала о своих новых подругах. Фрося такая добрая! Они даже не были знакомы, а она всё равно молоко принесла... А Рая такая умная! Ещё бы, на два года старше. Может уже вступить в комсомол.

Рая говорит, что завтра они с бабушкой должны идти в сельсовет. Лучше всего вместе с тимоновским учителем Николаем Максимовичем Синицыным. С ним считаются, он очень уважаемый человек. Это посоветовала Рая, подруга. Подруга - как хорошо! Надо будет завтра рассказать Рае и Фросе про Марину Раскову и её верных подруг. Или наоборот, как они захотят.

Завтра она их об этом спросит. Или нет. Она просто им скажет: "Рая, Фрося! Давайте дружить на всю жизнь... Среди ночи вдруг рассвело. На окне был стакан, из которого бабушка пила воду. Теперь у него стало жёлтое стекло.

А небо за окном было совсем оранжевое, как будто горячее. Из кустов сирени выпорхнула птица. Её разбудил свет. Птица промчалась по оранжевому небу, словно чёрная стрела, словно крохотный самолёт. И Лара подумала, что именно в ту сторону, где сейчас полыхает зарево, летели немецкие самолёты. К рассвету зарево стало тускнеть, и усталая девочка уснула. Проснулась она поздно.

Бабушкина постель была пуста. Бабушка встала уже давно. Она раздобыла хворосту, проковыряла в траве ямку для костра, поставила на таганок чайник. Он был курносый, чумазый и горластый. Когда вода закипала, он начинал громко свистеть. А сама бабушка, сидя под деревом, крошила в свою большую кружку какие-то корешки. Значит, собралась лечиться.

Утренняя, вся в солнечных дырках тень дерева лежала на плечах у бабушки, словно кружевной чёрный платок. Ты, случайно, не знаешь, где мой пионерский галстук? Вчера вечером он лежал на окне. Бабушка как-то странно посмотрела на Лару: - Может, и лежал. Зачем он тебе? Сейчас не время его носить. Без пионерского галстука даже неудобно идти в сельсовет.

А мы туда сегодня идём. Вместе с тобой, баб. Там за нас обязательно заступятся. Не дадут в обиду. В деревне немцы. Не может этого быть! Лара бежала по улице под хриплый лай собак.

Бабушка плохо видит. Не разглядела бабушка. В Печенёве опять красноармейцы, а вовсе не немцы. Не может этого быть!.. Лара завернула за угол, но тут, загораживая путь, перед ней выросла мужская фигура - солдат с автоматом в руках. И девочка замерла. Это был не наш солдат.

Это был немец. До сих пор Лара видела фашистов только на карикатурах и считала, что каждый из них чудище, урод. А у этого солдата было, пожалуй, даже красивое лицо. И всё же смотреть на него было гадко и страшно. Потому что он чужой. Всё у него было чужое. И пуговица на куцей шинели чужая.

И злые, холодные глаза. И голос, когда он выкрикнул чужое, непонятное слово: - Цурюк! Но ведь она здесь живёт. Она всегда ходила по этой улице. Почему же она теперь не может пройти? Значит, если она ослушается, этот фашист её убьёт. Значит, теперь ничего нельзя.

Нельзя свободно ходить по деревне. Нельзя запеть советскую песню. Нельзя жить, как привыкла. Теперь, что бы она ни делала, куда бы она ни пошла, на пути встанет солдат в куцей шинели и будет цурюкать на неё своим немецким голосом. Теперь он здесь командует. Он - враг. Куда от него убежать, куда кинуться?..

Девочка растерянно огляделась. Только сейчас она заметила, что чуть поодаль, на противоположной стороне улицы, толпится народ. Там были Фрося и Рая. И боком-боком - а вдруг и сюда нельзя, вдруг немец выстрелит! Все смотрели на остановившуюся возле колодца немецкую машину. Её окружили солдаты в куцых шинелях. Но посреди круга перед немецким офицером понуро стоял человек в пиджаке.

Лара узнала его сразу: это был дядя Родион. И сразу же девочка забыла, что дядя выгнал её из дома. Какие могут быть счёты, какие обиды, если человек у фашистов в плену! Она хотела рвануться на помощь, но Раины пальцы вцепились в её плечо. Кого пожалела, кого выручать собралась? Да он немцам, гадюка, продался. Он теперь староста у нас.

А другой голос, постарше, добавил: - Чего хорошего ждать от человека, который выгнал из дома родную мать... Дядя Родион вытянул шею, прислушиваясь. Обернулся и немецкий офицер. Он заметил выступившую из толпы большеглазую, кудрявую девочку. Её каштановые волосы отливали на солнце рыжинкой. Будто искорки вспыхивали на завитках. Ком гер, медхен!

Но девочка уже исчезла в толпе. Подружки втолкнули её в калитку.

Не о возникновении иудейского народа — как в сюжете "Гостеприимство Авраама". О другом. О чём? Мир снова погрузился во тьму — снова воцарились алчность, зависть, похоть, насилие. Прежде в таких случаях ветхозаветный Бог уничтожал погрязших во грехе людей Всемирный Потоп; Содом и Гоморра.

Помогало не надолго. Что делать на этот раз? Предвидение великого и страшного будущего происходит на иконе "Троица". Бог-отец, Дух Святой и Христос словно ведут беззвучную беседу, решая, как по-новому, не уничтожая людей, искупить грехи человеческие? Бог Отец и Святой Дух обращаются к Христу с немым вопросом. Вот почему чаша на новозаветной "Троице" — не просто посуда, из которой ели усталые путники, гости Авраама. Это символ самопожертвования Христа, перекликающийся с молением о чаше в Гефсиманском саду "Отче Мой!

Вот почему на некоторых иконах у жертвенного тельца человеческое лицо. Вы спросите — а кто есть кто на иконе? Существуют разные интерпретации расположения фигур. Согласно наиболее распространённой, в центре Христос христиане считают Христа главным воплощением Триединого Бога , слева Отец, справа Святой Дух. Существуют также интерпретации, помещающие Сына справа, а Святого Духа посередине и наоборот. Остался "неразгаданным" последний символ на иконе Рублёва — гора в верхнем левом углу. Дело в том, что явления Бога и божественной сути Христа людям всегда происходили на какой-либо возвышенности.

Не случайно на торжественном поэтическом и богослужебном языке "высший" звучит как "горний" — "горный". Одежды его стали белоснежными, и сам он вознёсся в воздух. Голгофа местонахождение неизвестно; данное фото сделано в Крыму И наконец, на горе Елеонской Масличной случилось вознесение Христа — завершение его земной миссии и возвращение к Отцу. Елеонская гора Духовная высота происходящего события — вот что означает гора на рублёвской иконе. Повторим, что на ней происходит.

Как и для чего люди крестятся?

справа налево, в то время как итальянцы в большинстве своем католики и крестятся слева направо. Как правильно крестить человека в спину, с права на лево или наоборот? О том, как крестятся православные, старообрядцы (староверы) и католики, что означает крестное знамение и о многом другом расскажет эта статья. Традиция креститься, то есть осенять себя спасительным знаком святого креста, была перенята из Византии. Как правильно крестить человека в спину, с права на лево или наоборот? Зачем креститься – еще раз о крестном знамении | Православиум. Бедный папа читает мне бывало свою Хаггаду[468] справа налево, водит пальцем по строчкам, Пессах.

Таблица сочетаний клавиш

Двоепе́рстие, или двупе́рстие — принятое в средневековом православии (Церкви на востоке) и доныне среди старообрядцев и единоверцев сложение пальцев. Ctrl слева + Shift Ctrl справа + Shift. Изменение направления чтения текста для языков с письмом справа налево. Крестят так, как крестят себя, никаких изменений и зеркального отражения. Крестятся сами справа налево и других также крестят. Все православные крестятся справа налево, а энта наоборот. И кто же тебя, девочка, по-басурмански креститься учил? ПРАВИЛЬНО КРЕСТИТЬСЯ СПРАВА НАЛЕВО а не наоборот. ПОТОМУ ЧТО чем отличается КРЕСТ ЖИВОЙ(КОТОРЫЙ НА ТЕЛО НАКЛАДЫВАЮТ ПРИ ПЕРЕКРЕСТИТЬСЯ) ОТ КРЕСТА ПОСМЕРТНОГО, КОТОРЫЙ НА КЛАДБИЩЕ В НОГИ УМЕРШИХ ЧЕЛО. Есть несколько основных правил, как правильно креститься православным (справа налево или слева направо) и как производить данное действо.

Как и для чего люди крестятся?

Священник Листовой объяснил, нужно ли креститься при виде храма » Актуальные новости	Крещение справа налево — это вторая особенность Ведического ПравоСлавия, которая была сохранена в 17 веке Никоном и не пошла под нож «реформы».
почему русские крестятся с право на лево, а американцы с лева на право? — Спрашивалка	ПРАВИЛЬНО КРЕСТИТЬСЯ СПРАВА НАЛЕВО а не наоборот. ПОТОМУ ЧТО чем отличается КРЕСТ ЖИВОЙ(КОТОРЫЙ НА ТЕЛО НАКЛАДЫВАЮТ ПРИ ПЕРЕКРЕСТИТЬСЯ) ОТ КРЕСТА ПОСМЕРТНОГО, КОТОРЫЙ НА КЛАДБИЩЕ В НОГИ УМЕРШИХ ЧЕЛО.
Именем братвы. Девятая серия	Новости Пикабу Помощь Кодекс Пикабу Реклама О компании.

Веды славянские часть 1

Католики крестятся слева направо, православные справа налево, так кто из христиан правильно крестится? Сначала требуется приложить их ко лбу, затем к животу в районе солнечного сплетения, а после последовательно к правому и левому плечу. То есть православные крестятся справа налево. Традиция креститься, то есть осенять себя спасительным знаком святого креста, была перенята из Византии. Новости. Знакомства. По православному канону креститься нужно справа налево. Openarmenia News.

Похожие новости: