А война то и мир имеют продолжение. Фанфик написан по мотивам фильма "Значит, война". А вы читали роман «Война и Мир» в 30 лет?
«Война и мир» на новый лад
Скачать книги бесплатно c » Проза» Война и мир в твиттере. Эмма Лорд «Война и мир в твиттере» скачать в формате epub, fb2, doc (rtf), txt или читайте онлайн на сайте. Существует легенда, что Лев Толстой переписывал много раз роман "Война и мир". Cкачать Война и мир в твиттере бесплатно в epub, fb2, pdf, txt без регистрации. не отрываясь от газеты и чашки кофе, попросил Фугаку. Крупнейший архив фанфиков и других фанатских работ по миру Гарри Поттера.
фанфики ребята
А теперь позвольте представить вам Джека. Когда он не пытается выбраться из тени более успешного брата-близнеца, то работает в гастрономии своей семьи. Однажды известная бургерная крадет их фамильный рецепт сырных тостов, и Джек понимает, что сделает все что угодно, чтобы отомстить. И сделает он это твит за твитом.
Или, хуже того, загубить и обесчестить её? Ну и конечно, Михаил Юрьевич Лермонтов. Спектакль "От первого лица" по "Герою нашего времени" я смотрела в одном театре четыре раза.
Наташе, конечно, крупно повезло. Она состоялась в жизни как жена и мать, но какое право Наташа имеет кого-то обзывать? Тем более что она хорошо знала Соню. Сама забыла, что ли, про свои ошибки и шишки, про побег с Анатолем Курагиным, гибель Андрея Болконского? Если это злорадство и очередная попытка поставить "выскочку" на место, то, честное слово, никак не вяжется данная картина с образом чистой как слеза и почти святой героини какой её нам показывает Толстой. Не знаю, возможно, автор любил прототип Наташи Ростовой и ненавидел прототип Сони?
Кстати, я сама пишу и современное, и историческое. В исторических вещах у меня есть и балы, и приёмы, и рауты, и дуэли. И главные герои очень положительные. Хотя и злодеи тоже есть, без них не интересно. Но и в современных вещах герои не менее благородные, честные и порядочные люди. Для меня это главное и определяющее в моих сюжетах - слово честь всегда должно быть на первом и главном месте.
Но я его не всегда понимаю а может и не надо? Например, я сломала себе голову, почему Чехов назвал "Вишневый сад" комедией и хотел, чтобы эту пьесу ставили как комедию. Там только от последней сцены, когда Фирс ложится умирать в запертом доме, можно зареветь в голос. Да и судьба остальных персонажей невесела, разве что Аня немного внушает надежды, но сбудутся ли они? А что касается Паустовского - трепетно люблю его с детства, когда еще читала его небольшие рассказы из детской книги о лете в Мещерском крае. И какой у него "вкусный" русский язык!
Очень люблю его "Золотую розу" о писательском мастерстве. Когда прочитала ее ,то поняла, что писателем мне не стать никогда - нет того, о чем писал в этой прекрасной книге Паустовский. Не то, чтобы я хотела стать писателем, нет. Но были какие-то юные порывы, казалось, что это легко - сел и написал. Спасибо уважаемому Константину Георгиевичу за то, что избавил меня от ненужных иллюзий Еще очень люблю у него "Мещерскую сторону" и "Ильинский омут", а над "Телеграммой" даже при первом прочтении прослезилась - настолько этот маленький шедевр прекрасен и трогателен. Я думаю, что Татьяна это понимала умом, недаром говорила потом "вы были правы предо мной, я благодарна всей душой".
Но это умом, а сердцу не прикажешь... Потом только поняла и сказала, что благодарна. И конечно, она правильно сделала, что прогнала его потом, когда он захотел соблазнить ее уже в статусе богатой и знатной княгини. Я не верю в любовь Онегина в конце романа, и Татьяна правильно называет его чувство "мелким". Я с нею полностью согласна. Кейт Уолкер писал а : Наташе, конечно, крупно повезло.
Тут даже дело не в самом обзывательстве, но в том, как Толстой устами Наташи подает образ Сони. Ведь Наташа называет Соню не просто пустоцветом, она говорит еще более ужасные слова: "Она пустоцвет, знаешь, как на клубнике? Иногда мне ее жалко, а иногда я думаю, что она не чувствует этого, как чувствовали бы мы". То есть получается, что Соня - вялая и бесчувственная. Она не стоически терпит боль одиночества и загубленной жизни, а просто по сути своей неспособна почувствовать боль - настолько она ущербна! Вот в чем подлость слов Наташи!
Но я с ней не согласна и с Толстым несогласна категорически! Соня просто сдержанная. Да, у нее другой темперамент, не такой как у Наташи. Наташа ведь холерик. Она с первой страницы буквально фонтанирует эмоциями. Это часть ее очарования, которая так нравилась Толстому.
Но почему он при этом уверен, что человек более мирного темперамента не чувствует боли? Чувствует, просто держит в себе. Наташа, если бы ее оставить безмужней и бездетной, сошла бы с ума и свела бы с ума всех окружающих вспышками своего невостребованного темперамента. Она это знает про себя, понимает. И если видит, что Соня не безумствует и не срывается на всех, то почему-то уверена, что Соня бесчувственная! Да нет, Соня чувствует боль, просто она переживает свою боль глубоко внутри, а не выплескивает ее на окружающих.
Вот такое мое мнение. Кроме того, надо понимать, как воспитывалась Соня и как воспитывалась Наташа. Наташа - родная дочь, более того, любимица родителей. Ей прощаются любые шалости и выходки. Соне же на каждом шагу напоминали, что она живет в доме Ростовых на птичьих правах. Что любой кусок, который она съела, и любое платье, которое она надела - это ей не принадлежит.
Это милостыня, за которую она должна кланяться в ноги до конца своей жизни всем Ростовым. Соне это постоянно напоминали. Делали это Вера и старая графиня. Если бы Соня вздумала так шалить и капризничать, как позволяла себе Наташа, то ей бы не улыбались и не поощряли, а строго наказывали. Так что неудивительно, что Наташа выросла просто фонтаном эмоций, а Соня - гораздо более сдержанной. Кстати, об этом будут у меня свои рассуждения в фанфике.
А о прототипах - особый разговор. Фокус заключается в том, что Толстой любил и прототип Наташи, и прототип Сони. Но в угоду своей художественной концепции наставил на образе Сони много клякс, вроде того же "пустоцвета". Я об этом имею свое мнение, но пока еще не готова его выложить. Выложу как-нибудь в ходе выкладки всего фанфика. Просто пока материал не готов.
Кейт Уолкер: У Константина Георгиевича Паустовского я читала много всего разного: "Мещерскую сторону" любимое - этюд "Мой дом" , "Кот-ворюга", "Жильцы старого дома", "Корзина с еловыми шишками", "Приточная трава", "Первый снег", "Последний чёрт", "Скрипучие половицы" про Чайковского. Вот где буквально всё дышало молодостью, свежестью и надеждой. Смотрела также спектакль в Малом Театре, но там всё слишком мрачно. Также помню спектакль вероятно, уже легендарный с Натальей Гундаревой в роли Дуняши и с Виталием Соломиным в роли Яши. И вот там, как я поняла, Лопахин влюблён в Раневскую, и обесчестил Варю. Вроде бы внешне всё благополучно и спокойно, а внутри кипят нешуточные страсти.
Кстати, насчёт "Героя нашего времени" Михаила Юрьевича Лермонтова. Печорин мне по спектаклю и сериалу показался гораздо благороднее, чем Грушницкий. В спектакле нет ни черкасской княжны Бэллы, ни контрабандистов. Только княжна Мэри и Вера, но для сюжета и этого более чем достаточно. В сериале мне казалось, что Печорин влюблён в Мэри там, кстати, Бэлле уделено очень мало внимания, её почти и нет в сюжете. Если так подумать - дуэль была оправдана, Печорин защищал честь и Мэри, и Веры одновременно.
А Грушницкий показал себя самым настоящим подлецом в данной трудной ситуации. Помню, как в театре народ буквально дождаться не мог, по рядам прошёл гул: "Когда уже застрелят Грушницкого? Ну, если речь о хвостике клубники, то вообще-то именно на нём вся ягода держится. Если бы его не было, клубника вообще бы не выросла. Но, конечно, людям, которые и в глаза огород не видели и всегда жили в роскоши, это кажется очень умным и важным наблюдением. Кейт Уолкер писал а : Лопахин влюблён в Раневскую, и обесчестил Варю.
Про влюбленность Лопахина в Раневскую писали многие исследователи творчества Чехова. Я думаю, действительно что-то было. Влюбился в нее еще подростком, в 15 лет, когда она помогала ему разбитое в кровь отцом лицо отмывать. А вот что касаемо обесчещенной Вари, то это уже дань современным нравам, мне так кажется Кейт Уолкер писал а : Думаю, Наташа втайне злорадствовала и испытывала глубокое удовлетворение, что эта "выскочка" Соня, как она считала, получила строго по заслугам. Думаю, у Наташи была еще дополнительная причина ненавидеть Соню. Я имею в виду неудавшийся побег с Курагиным.
Ведь это Соня его предотвратила. А Наташа ей этого не простила. До попытки этого побега Наташа хорошо относилась к Соне. Но после того, как Соня помешала ей, Наташа возненавидела ее. Помните, как кричала Наташа Соне, когда поняла, что Соня не одобряет ее побега с Курагиным? И ты мой враг навсегда!
Сгоряча - возможно. Но не забылось. И ненависть к Соне жгла Наташу до конца. Я встречала разные дискуссии на тему: кого Наташа любила больше - князя Андрея или Пьера? Всегда про себя удивлялась этой постановке вопроса, потому что с первого прочтения романа и до сих пор уверена в другом. Самая великая, но нереализованная до конца любовь и страсть Наташи - это Анатоль Курагин.
Вон что она вытворяла, когда поняла, что лишена шансов соединиться с ним: пыталась убить себя. По умершему князю Андрею она и вполовину так не убивалась и уж тем более не пыталась покончить с собой. А все дело в том, что Наташа - самка. Это и Толстой пишет. Смысл ее жизни - секс с мужчиной и рождение детей от него. В Анатоле она рефлексом самки угадала самого распутного, самого раскрепощенного в постели самца, который выпустит на волю и удовлетворит все ее самые темные сексуальные фантазии.
Ничего подобного суховатый и сдержанный князь Андрей и флегматичный толстяк Пьер ей не дали бы: скорее всего, их пределом был классический секс в миссионерской позе. Анатоль же познакомил бы ее со всеми видами постельных удовольствий. И эта вечно голодная самка в Наташе хотела получить от него свое максимальное сексуальное удовлетворение. А виновата во всем Соня, которая предотвратила побег с Анатолем. Отсюда и непреходящяя ненависть к Соне со стороны самки-Наташи. Внешне, конечно, Наташа была благодарна.
Та часть Наташи, которую можно назвать "благовоспитанная барышня", понимала, что Соня спасла ее репутацию. Но глубоко запрятанная часть Наташи под названием "самка" именно этого спасения Соне не простила. Соня лишила ее шанса соединиться с самым желанным самцом и потому эта самка в душе и теле Наташи возненавидела Соню навсегда. Долохов 1806 год - продолжение Утром Долохов решил, что, выждав для приличия небольшой срок, он снова поедет к Ростовым. К счастью, добродушный и хлебосольный граф Илья Андреевич пригласил друга сына бывать у них запросто, и это давало Долохову свободу действий. Он еле-еле пережил пару дней и, наконец, решился на ещё один визит.
Подгадал время как раз к обеду. Граф снова принял его радушно и оправдал надежды Долохова, опять пригласив его пообедать вместе с семьёй. Перед обедом его привели в гостиную рядом со столовой, где уже собрались все члены семьи в ожидании трапезы, и тут у него перехватило дыхание. На небольшом диване рядом с Наташей сидела она.
В одном интервью Джоан Роулинг извинилась перед поклонниками за то, что сделала парой Рона и Гермиону, а не Гермиону и Гарри. В фанфике все происходит по желаемому сценарию и герои меняются ролями: Поттер и Грейнджер влюблены друг в друга. Но совсем ненадолго — в последней битве за Хогвартс девушка погибает. Уже после похорон Гарри находит дневник Гермионы и узнает о двух важных вещах. Волшебница пишет, что Хогвартс — это ловушка, которая высасывает жизненную энергию из маглорожденных и отдает ее чистокровным волшебникам. А второе: Грейнджер все еще можно спасти, волшебница оставила на страницах дневника подробный план — на случай своей смерти. В этом фанфике рассматривается будущее поколение, а если точнее сыновья Гарри Поттера и Драко Малфоя — Альбус и Скорпиус. Дети из абсолютно противоположных семей становятся друзьями в этом рассказе, со временем их связь становятся еще теснее. Фанфик рассказывает о сложных отношениях волшебников и о том, как они пытаются сохранить их в тайне от всего Хогвартса. Эротический фанфик о романе двух взрослых и крайне привлекательных работниках Министерства магии — Гермионе Грейнджер и Драко Малфое.
Веду курсы компьютерной диагностики. Дополнительно: лектор-международник, научный атеизм, основы психологии. На Ваш взгляд, будет ли повторение событий в субботу, 24 июня, когда отряды ЧВК "Вагнер" возглавляемые Пригожиным, пытались провести мятеж?
Отзывы, вопросы и статьи
- «Война и мир» на новый лад - Год Литературы
- «Я, Рейван» – очередной фанфик по «Звездным войнам» от наших фантастов
- Сообщество Империал: Война и Мир - Сообщество Империал
- Подписаться на рассылку
- Популярное вчера
«Я, Рейван» – очередной фанфик по «Звездным войнам» от наших фантастов
А вы читали роман «Война и Мир» в 30 лет? Но Гермиона непреклонна — она проходила войну, боролась за себя, за близких, и за весь мир не для того, чтобы покидать его. «‹ ›» Эмма Лорд. Война и мир в твиттере. Моим любимым писателям – маме и папе.
Фанфики ВРИ — 65 книг
Со временем перепалка «Высшей лиги бургеров» и «Маминых тостов» превращается в настоящую виртуальную войну. А вы читали роман «Война и Мир» в 30 лет? А вы читали роман «Война и Мир» в 30 лет? «Война и мир» а-ля рюс! Обложка произведения Война и миръ. война и мир сериал 2016: 8 тыс изображений найдено в ках Фотография, Халат, Beautiful, Кино.
Война и Мир - официальная группа
Вот вот приедет И правда, к воротам подьехал тот же броневик. Открылась передняя дверь и из нее выглянул пожилой лет сорока мужик в фуражке -Сына, ты идешь-крикнул он -Иду пап, иду-крикнул Илья-кстати, знакомься-мои новые школьные друзья-Диппер и Мэйбл -В первый день уже друзей завел?
Ну, сам Гарри всё смеётся, что это…ну…коллекцию Мародёров, а у нас так поговаривают, что они там скоро второй орден Феникса укомплектуют… - продолжал рассказывать Хагрид, весь светясь от радости и гордости, как будто рассказывал о собственных детях. Ну, я так думаю, что это потому, что у него семьи не было, и теперь он как бы навёрстывает…а Джинни, значит, хочет близнецов. Мечтает прямо…говорит, что назовёт Фредом и Джорджем…чтобы они…эта…всегда вместе… И никогда чтобы…- Хагрид грустно умолк, вспомнив о бедняге Джордже. У него-то хоть по-прежнему двое? Или он тоже не захотел уронить честь семейства Уизли? Гермионе вдруг вспомнилось, как в Хогвартсе Драко называл семейство Уизли «масонским орденом», говорил, что, дескать, ещё немного — и куда там Волдеморту! Мир захватят Уизли. Он сказал своей жене, что, мол, больше двоих — только через его труп! Натерпелся, значит, в детстве от братьев… Ну, так вот, Роза Уизли на одном курсе с Альбусом, но только в Когтевране.
Спокойная такая… - На Падму похожа, да? Смуглая такая, волосы тёмные… - Да, порода Уизли вырождается, - хмыкнула Гермиона не без злорадства. Вот новости! А Рон в курсе? Небось, весь Хогвартс в курсе, а наш Ронни и в ус не дует! Просмеявшись, она продолжила выспрашивать: - Ну, а Хьюго? Он-то что? Невилл нахвалиться на него не может: он у него в любимчиках. Рон, как узнал, что его сынок-то в Пуффендуй угодил, чуть с инфарктом не слёг: Падме потом целый год приходилось волшебством менять себе почерк и приписывать в письмах несколько строк, вроде как от Рона. Рон-то ходил и всё кричал, что Хьюго на порог, мол, не пустит, мол, запятнал его честь… Но Падма всё-таки его уломала потом, хотя, сдаётся мне, Хьюго всё равно несладко живётся, - сочувственно вздохнул Хагрид.
Потом, помолчав, он сказал: - Что-то я совсем разболтался, а ты только сидишь, слушаешь… Ну-ка рассказывай, как ты там в своей Франции жила и что это у тебя за муж такой объявился. Я как услышал, что, мол, Гермиона наша выходит замуж, так прямо не поверил сначала: как же так? Давай лучше рассказывай. Гермиона, чувствуя себя неловко, встала и, попрощавшись, вышла. Солнце стояло уже довольно высоко, но ощущения светлого дня не было, всё казалось каким-то нереальным и неживым. Наверное, сказывалась скорая осень: природа как будто уже умерла и даже начала уже разлагаться, слегка попахивая прелыми листьями, но пряталась и маскировалась зеленью, птичьим пением и разными летними запахами, как румянами и белилами. Гермиона мимоходом подумала, что так притворяться природа планирует, по крайней мере, до октября, а значит, полтора месяца все будут вынуждены терпеть этот маскарад и как-то жить с тошнотворным осознанием на духовном уровне какого-то глобального вранья. Перед глазами у неё плясали какие-то чёрные пятна, которые остаются под веками, если некоторое время смотреть на солнце. Голова болела, и немного тошнило от крепкого чая на пустой желудок, выпитого у Хагрида. Слава Мерлину, Хогвартс остался неизменным.
До встречи с Хагридом Гермиону вдруг начали мучить сомнения. Она подумала о том, что Хогвартс вот уже много лет как перестал быть ей домом, что это уже давно не символ её детства, а символ уже чьего-то другого, совсем чужого и, вероятнее всего, ей не знакомого детства. Она вспомнила, что её друзья и знакомые давно выпустились и живут Мерлин знает где, с кем и как, и она столько лет уже их не видела, что, скорее всего, они уже перестали быть её друзьями и знакомыми… И даже профессора, скорее всего, сменились… Но есть Хагрид. Который, правда, скорее всего, обиделся на неё за нежелание откровенничать, но он ведь всегда обладал мягким и незлобивым характером — скоро отойдёт и поймёт. Есть профессор МакГонагалл… Прочитав её письмо, Гермиона, после недоумения, испытала к ней какую-то странную нежность. Сердце её инстинктивно тянулось к Хогвартсу, как к дому, к убежищу, а МакГонагалл как-то очень резко в её душе из строгой и глубоко уважаемой учительницы превратилась в какое-то дорогое, родное и даже родственное существо. Правда, теперь, после встречи с ней, это ощущение несколько притупилось. Чувство исступлённой нежности сменилось чем-то более спокойным. Они теперь были как бы на равных… «Может быть, мы когда-нибудь станем настоящими подругами…» - подумала Гермиона с улыбкой. Надо же!
Есть ведь ещё кое-что… Улыбаясь, совершенно счастливая своей мыслью, забыв об усталости и головной боли, Гермиона поспешила в библиотеку. Запах книг и пыли на секунду оглушил и опьянил её. Прислонившись к косяку и счастливо улыбаясь, она вспоминала, как сидела тут часами, готовясь к занятиям или ища в книгах совета для того, чтобы Гарри в очередной раз пошёл и всех спас. Гермиона посмотрела на те книжные стеллажи, до которых могла дотянуться взглядом, и с глубоким удовлетворением убедилась, что большинство так и стоят в том порядке, в каком она их помнит. Многие она узнавала в лицо — то бишь, в корешок — как старых знакомых… - Мисс Грейнджер? Гермиона испуганно оглянулась. На неё смотрела строгая библиотекарша миссис Пиннс. Удивительно, что вы меня узнали, - улыбнулась Гермиона. Думаете, я не помню, как вас приходилось выгонять отсюда силой? Но, мисс Грейнджер, даже для вас было бы слишком вернуться сюда для того, чтобы повторить курс обучения в Хогвартсе.
Что вас привело сюда? Полагаю, какая-то научная работа? Тогда необходимо разрешение на выдачу книг. Преподавать трансфигурацию. Я только что прибыла, на самом деле, всего пару часов назад. Ремус, кажется, тоже смутился и произнёс почти жалобно: - Ну, какой я тебе профессор теперь… Не валяй дурака, зови меня Ремусом и на ты… Альма, пожалуйста, можно мне взять эти книги? Я вот уже семь лет как преподаю историю магии. Как вы сумели…Он же призрак, что могло с ним случиться?! Гермиона поняла, что он темнит, но лицо Ремуса приняло такое болезненное выражение, как будто его, по меньшей мере, пытали Круциатусом, и она почла за лучшее не расспрашивать. Неужели Снейп, наконец, дорвался?
Ни за что не догадаешься!.. Такого даже при Гарри не было! Мол, что бы ни случилось, а Хогвартс по-прежнему будет стоять, и в нём Снейп будет по-прежнему снимать с Гриффиндора баллы… Тебе не кажется это очень утешительным? Гермиона напряглась. Впрочем, у Ремуса это, кажется, хроническое». Ремус действительно выглядел неважно. Несмотря на то, что Гермиона, наверное, в первый раз в жизни увидела его в добротной и вроде бы даже нигде не заштопанной одежде. Она с удовольствием подумала, что у Ремуса, наконец-то, есть постоянная работа, и его мытарства закончены. Он не выглядел больше совсем уж заморенным, явно нормально питался, но еда словно не шла ему впрок. Он по-прежнему был усталым, словно вообще не спал, сохранил мешки и тени под глазами.
Гермиона подумала, что полнолуние было полторы недели назад, и поэтому рационально объяснить состояние Ремуса его болезнью не представлялось возможным. К тому же, он очень постарел и выглядел ровно на столько, сколько ему было. Кожа на щеках и под подбородком обвисла, морщины на лбу и две характерные складки у рта, заметные и раньше, совсем углубились, вокруг глаз была целая сетка. Но Гермиона всё-таки испытала глубокое удовлетворение, почувствовав, что, несмотря ни на что, внутренне Ремус почти не изменился. К тому же, ей понравилось, что он не лысеет: у него была сильно заметна седина, но волосы по-прежнему были густые. Это нормально! Люпин, между тем, проводил её до комнаты, и они тепло распрощались. Глава 3. В конце концов, надо было за две недели, оставшиеся до приезда будущих студентов, перелопатить кипы материала. В Хогвартсе, кроме неё, осталось на лето не так уж много народа: МакГонагалл, Хагрид, Ремус, мадам Пиннс и эта старая алкоголичка Треллони.
Остальные учителя разъехались, кто куда: в отпуск, в гости к родственникам и так далее. Гермиона была удивлена, что даже Снейп отсутствовал. Где он, в самом деле, мог пропадать? Родственников у него не было, а отпуск… Гермиона честно пыталась представить Снейпа на каком-нибудь курорте, на пляже, загорающего, купающегося в море и клеящегося к загорающим по соседству девушкам в открытых купальниках, но её разобрал такой хохот при мысли о профессоре зельеварения в плавках, с коронно-брезгливым выражением лица мажущегося кремом для загара, что она чуть не захлебнулась тыквенным соком дело было за завтраком. Впрочем, МакГонагалл что-то намекнула ей о какой-то научной работе, и Гермиона успокоилась. Вот подходящие каникулы для Снейпа! Над котлом, с красными от хронического недосыпа глазами. Некоторое время она думала, что нашла, наконец, покой и сможет вылечиться от страшной усталости и меланхолии. Виды Хогвартса должны были смягчить её одиночество и прогнать хандру. Она любила приходить на берег озера и сидеть в тени деревьев с книгой, как в детстве.
Правда, всё чаще она ловила себя на том, что, вместо того, чтобы читать, смотрит в страницы невидящим взглядом — и умирает от желания перевести уставшие глаза на успокаивающую зелень окрестных деревьев. Одиночество её не прошло. Несмотря на то, что она почти каждый вечер приходила в кабинет Ремуса, чтобы выпить с ним несколько чашек чая с шоколадом — оборотень всё ещё оставался страшным сластёной, — или в хижину к Хагриду, или в библиотеку к мадам Пиннс, или к МакГонагалл, она всё ещё чувствовала себя потерянной. Хогвартс казался пустым без учеников. Даже портреты со стен глядели сонно и бессмысленно, как в маггловских галереях, и почти не шевелились, а двигающиеся лестницы ползли, как черепахи. Глаза у её старых друзей были потерянные, и иногда она подкарауливала в их взглядах такую безысходность, какой не было даже во времена Волдеморта. Она поняла, что ещё несколько таких же бесконечных дней — и она вновь начнёт чувствовать себя больной и несчастной. Места, где она была когда-то так счастлива и беззаботна со своими друзьями, вызывали только раздражение и глухую тоску по прошлому. Не сентиментальную, не светлую ностальгию, а чёрную и безысходную, и как будто разъедающую изнутри. Поэтому-то она, не выдержав однажды, и решила написать письмо.
Думаю, ты удивишься, получив от меня письмо, так как я не писала тебе уже Мерлин знает сколько времени. Может, с моей стороны это нехорошо, но ты же знаешь мои обстоятельства: мне так хотелось всё бросить, что я уехала во Францию с Дэном не то, что почти без вещей, ничего не взяв с собой, но и друзей, знакомства, связи оставив в Англии… Так вот, я вернулась. Не спрашивай ни о чём, в особенности, о Дэне. Он остался там. Я снова поступила так, как уже поступала: бросила ту жизнь, со всеми вещами, друзьями, бросила работу, мужа — и с размаху плюхнулась обратно в эту. Я пойму, если ты скажешь мне, что эта жизнь не стоит на месте и глупо с моей стороны пытаться начать всё опять с того места, на котором я всё бросила, или вообще не ответишь мне на письмо. Но мне стыдно за то, что я делала, и я не понимаю, наверное, что делаю сейчас. Я теперь работаю в Хогвартсе и скоро буду учить твоих детей трансфигурации. Странно, правда?.. Я никак не пойму, что тут происходит.
Вроде всё по-прежнему, но, может, мне только хочется так думать… Однако все ходят грустные и несчастные. Все вокруг несчастны. Сильнее, чем раньше…чем тогда… Мы думали, что, наплакавшись о потерях, будем счастливыми, но как будто все до сих пор не наплакались. И что-то происходит, а я не знаю, что. Всё никак не могу попасть в ногу. И мне как никогда сейчас снова нужна твоя дружба. С любовью, Гермиона, от шестнадцатого августа». Была очень счастлива получить своё письмо, сначала даже глазам своим не поверила! Ну, ты даёшь! Вернуться в Англию, да ещё так неожиданно!
Устроиться преподавать в Хогвартс! Забудь всё. Что было, то прошло. Я ничуть на тебя не сержусь, и Гарри тоже. Главное, что ты вернулась. Воображаю, каково тебе сейчас! Чувствую, что ты зарылась в свои книги и зубришь трансфигурацию, чтобы мучить ей несчастных детей. Знаешь, что? До начала учебного года почти две недели, так что бросай срочно свои книжки и добро пожаловать к нам в гости. Никаких возражений не хочу слушать!
Милости просим. Адрес нашего камина: «Дом Поттеров, Стефан Стрит», завтра ждём к полудню!!! С любовью, Джинни и Гарри». Слава Мерлину, Гермиона! Как же я соскучилась! И как счастлива тебя видеть! С возрастом Джинни становилась всё более похожа на свою мать. Она заметно пополнела чему, конечно, способствовала ещё и её беременность, которая, правда, пока была не очень заметна , размягчела и округлилась. И стала такой же тёплой и добродушной, как Молли Уизли. Волосы её, всё такие же огненно-рыжие, были аккуратно убраны на затылке, глаза искрились смехом, довольством и искренней радостью от встречи, а улыбка была доброй и спокойной.
Гермиона вдруг почувствовала то же, что когда-то почувствовал Гарри, прибыв в «Нору»: как будто тому, кто всю жизнь считал себя сиротой, вернули вдруг сразу весь его дом, с родителями, братьями, сёстрами, многочисленными дядюшками и тётушками, бабушками и дедушками, собаками и геранями, вязанием и сладкими пирожками, жмурками и салочками, и домиком на дереве на заднем дворе. У неё даже дыхание перехватило хотя, возможно, это от того, что миссис Поттер слишком крепко сжала её в объятиях. Она нашла то, чего не смогла найти в Хогвартсе. Она дома. Джинни засмеялась сквозь слёзы умиления. Настоящая мать семейства. Впрочем, я всегда знала, что ты такой и будешь! Тут она почувствовала, что дышать вдруг стало ещё труднее и, вынырнув из своих мыслей, поняла, что их обеих крепко обнял Гарри. Гарри тоже изменился. Он ещё больше вытянулся, но уже не был таким худым: под свободной домашней одеждой намечалось брюшко, и Гермиона подумала, что домашняя кухня миссис Поттер идёт ему впрок.
На лбу его появились небольшие залысины. Впрочем, увидев, что волосы его по-прежнему стоят торчком, как будто их в великом волнении основательно взъерошили, а очки держатся на честном слове и заклинании, она поняла, что даже семейная жизнь не затронула некоторых основ его характера. Ведь это так ей подходит. Гермиона, ты стала ещё больше похожа на МакГонагалл, я чувствую себя провинившимся школьником. И потом, нам ещё нужно познакомить тебя с детьми! Джинни, обняв, повела её к столу. Дом у четы Поттеров был большой, двухэтажный, очень просторный и оформленный в современном стиле, в отличие от внутреннего дизайна «Норы». Джинни, хоть и похожа была на свою мать, видимо, за время своего детства устала от беспорядочного нагромождения вещей и разнообразных пошловатых атрибутов домашнего уюта типа вазочек и салфеточек. Её дом был обставлен очень строго, в нём не было ничего лишнего, но при этом каким-то образом чувствовался и домашний уют, и присутствие детей. Дети, кстати, уже сидели за столом.
При их приближении два старших мальчика встали, а два младших кинулись к матери, но в смущении остановились, увидев, что мать ведёт незнакомку. Гермиона через силу улыбнулась, успокаивающе положив Джинни руку на плечо и представилась сама: - Гермиона Грейнджер. Я с этого года буду преподавать в Хогвартсе трансфигурацию. Что проку, что папа учился с профессором Долгопупсом, если травологию может сдать любой дурак? О методах преподавания профессора Лавгуд я вообще умолчу… - Джеймс! У меня всегда были проблемы с трансфигурацией. Гарри, ухмыляясь и явно страшно гордясь сыном, наклонился к Гермионе и шепнул ей на ухо: - Кажется, ты ему понравилась. Прямо-таки из кожи вон лезет… Гермиона, улыбнувшись, ответила Джеймсу: - В таком случае, я сделаю всё, от меня зависящее, чтобы больше у вас не было с ней проблем. Джеймс вскрикнул радостно, Джинни — возмущённо. Молчаливый и нескладный мальчик, немного ниже ростом, чем Джеймс, предупредительно отодвинул для неё стул, попутно угодив локтём в салат.
Когда все уселись, Джинни, раскладывая еду по тарелкам Гермиона с улыбкой заметила, как она, возможно, бессознательно копирует манеры миссис Уизли , продолжала знакомство: - Гермиона, этот наглец — мой старший сын, Джеймс. Джеймс одарил Гермиону лучезарной улыбкой, и она не смогла не улыбнуться в ответ, хотя мальчик явно и безобразно с ней заигрывал. Он был высок и крепок, как молодое дерево, с фигурой спортсмена и отточенными скупыми движениями, очень похожий на Гарри в юности, но уже сейчас чуть ли не на полголовы его выше и заметно шире в плечах. Впрочем, чёрные волосы его были такими же густыми и взъерошенными, а улыбка, хотя так же обаятельна, но куда более беззаботна: мальчик вполне сознавал свою привлекательность и, кажется, был совершенно свободен от всяческих комплексов. Да и глаза у него были карие, как у Джинни, и близорукостью он не страдал. Гермиона подумала, что Хагрид прав, и мальчик похож, скорее, даже не на своего отца, а на дедушку по отцовской линии, в честь которого его и назвали. Впрочем, примерно такой же фигурой обладал и Билл Уизли. Второй мальчик, отодвинувший для Гермионы стул, предсказуемо оказался Альбусом Северусом. Он был ростом примерно с Гарри и унаследовал отцовское сложение: Гарри в юности был таким же худым, нескладным и нелепым. Мальчик заметно сутулился и носил очки.
Глаза у него тоже были карие, даже почти чёрные, лицо худое и строгое, немного похожее на лицо Перси Уизли, но это было не высокомерие Перси, а, скорее, благородная невозмутимость. Гермионе почему-то вдруг вспомнилось, что Поттеры — старинное чистокровное семейство. А когда Альбус, услышав очередную шутку Джеймса, едва заметно поморщился, скривив губы, по спине у Гермионы пробежали мурашки. Следующей Джинни представила Лили. Гермиона, посмотрев на неё, улыбнулась. Девочка была вылитой Джинни в юности, хотя, если подумать, ещё она была ужасно похожа на мать Гарри. Гермиона впервые с удивлением подумала, что Гарри, должно быть, сознательно или бессознательно выбрал себе жену, похожую на его мать. Лили была очень мила. Невысокая и крепкая, с бледной кожей, характерной для её цвета волос, которые прямо-таки полыхали рыжим, с веснушками на щеках и на маленьком, высоко вздёрнутом носу, и с ярко-зелёными глазами Гарри, смотревшими взглядом юной Джинни: смело и гордо. Наверное, подумала Гермиона, и мать Гарри когда-то смотрела так же.
Ещё были черноволосый, подвижный, горячий, словно порох, Сириус, который, хотя имел не синие, а светло-карие глаза, когда-нибудь в будущем обещал стать таким же красавцем, как тот, в чью честь он был назван, и маленький рыжик Ремус с сонной и застенчивой улыбкой. Гермиона через силу улыбнулась в ответ, досадуя на себя за то, что почувствовала желание покраснеть и опустить глаза. Прежде, чем Джинни успела возмутиться нетактичности сына, она спокойно ответила: - Я была замужем. Мой муж остался во Франции. Она посмотрела на мальчика таким спокойным и пристальным взглядом, что даже Джеймс что-то понял, смешался, вспыхнул ушами, решил не выспрашивать подробности, хотя, очевидно, собирался, и уткнулся в свой обед. Одновременно ей было стыдно за то, что она позволила ему себя смутить. Она поймала себя на мысли, что совсем не ощущает себя взрослой, и почувствовала себя почему-то виноватой из-за этого. Разговор за обедом тёк неспешно. В основном, об общих знакомых. Джинни иногда пристально поглядывала на Гермиону, и та понимала её взгляд: «Извини, что не спрашиваю о тебе и говорю о пустяках.
Когда мы останемся одни и не при детях, тогда и поговорим о важном». Гермиона не поняла, что в словах подруги натолкнуло её на эту мысль, но она спросила её: - А что, старший Малфой выкрутился, как всегда? Его не посадили в Азкабан даже теперь? Гермиона с удивлением перехватила, как Джинни и Гарри вздрогнули и растерянно и испуганно переглянулись. Дети, особенно трое старших, напряглись: Лили забыла во рту вилку, Альбус, бледный, как смерть, бросил выразительный взгляд на Джеймса, который сидел, выпрямившись, с горящими глазами, и жадно ловил каждое движение родителей. Все взгляды немедленно обратились к ней. Джинни глядела умоляюще и кусала губы, Гарри выглядел настороженным, Джеймс — возбуждённым. Лили смотрела широко распахнутыми глазами. Альбус, опустивший было голову, как будто от стыда, изучающе смотрел исподлобья, и даже Сириус и Рем, которые вряд ли понимали, что происходит, прониклись торжественностью мига и не сводили глаз с Гермионы. От неловкости Гермиона не удержала в пальцах вилку, и та со звоном упала на тарелку.
Она поморщилась и пробормотала: — Конечно…конечно, этот самый случай. Гермиона перевела дыхание. Напряжение немного спало, но Джинни едва удерживалась от слёз, Альбус пытался смотреть как можно равнодушнее, а Джеймс уставился на Гермиону с какой-то торжествующей ненавистью. У неё окончательно пропал аппетит. Джеймс, как будто ждавший этого вопроса, ещё более торжествующе вскинул голову и вызывающе улыбнулся матери: - Да, мама. Вернувшись, Джеймс отвесил всем издевательский поклон, обращаясь преимущественно к Гермионе по крайней мере, ей так показалось , и удалился. Почти сразу же встал Альбус и, поблагодарив мать, ушёл вслед за братом. Потихоньку расползлись и остальные дети: сонного Рема Гарри на руках унёс наверх. Гермиона, невзирая на протесты Джинни, помогла той собрать посуду и на кухне с улыбкой наблюдала, как подруга умело пользуется бытовой магией: посуда была перемыта в два взмаха палочкой, насухо вытерта и расставлена по местам. Бытовая магия была чуть ли не единственным видом магии, который Гермионе удавался неважно.
К своему стыду, она предпочитала вручную мыть посуду, вытирать и ставить на полки, как последняя маггла. Джинни, случайно уронив вилку, медленно нагнулась за ней. Когда она нагибалась, её положение стало заметнее. Распрямившись, она улыбнулась Гермионе. На последнем триместре я всегда только и делаю, что «Акцио» колдую. Тошнит всё время. А потом ещё толкаться начнёт, и ходить будет трудно, и я буду нервная, - пожаловалась Джинни, широко улыбаясь. Глядя на её цветущий вид, Гермиона не могла поверить в то, что Джинни ей говорила. Подруги рассмеялись. Раньше я всё ужасалась: семь детей мне казалось непомерно большим количеством.
Особенно после того, как родила Джеймса. Думала: всё, больше никогда, ни за что, да чтоб я ещё раз…я не понимала, зачем вообще столько. А сейчас… Всё так хорошо! И так правильно. И так всегда само собой происходит… - Джинни слегка покраснела. А потом добавила, не сдержавшись, тихо и неприятно: - Мне не понять. Ну, это так же, как влюблённые не могут ни о чём говорить, кроме как о своей влюблённости, так и я ни о чём не могу говорить, кроме своей беременности. Извини меня. Гермиона, по любопытному взгляду Джинни, поняла, что той до смерти хочется задать ей вопрос, который она сама же считает бестактным. Чтобы облегчить муки подруги, она сказала: - У меня, наверное, уже никогда не будет детей.
Детей, мне кажется, всегда надо заводить с кем-то. У тебя есть Гарри… - Но у тебя же Дэн, - возразила Джинни. Бутафорный у меня был какой-то муж. От него могли быть бутафорные дети. А бутафорные дети — это как-то совсем грустно. Взглянув на подругу, Гермиона наткнулась на сочувствующий взгляд. Джинни повела подругу наверх, комната оказалась небольшой, уютной, с мягкой кроватью, застеленной белоснежным покрывалом, и прикроватной тумбочкой. С лукавой гордостью Джинни продемонстрировала Гермионе книжный шкаф. Гермиона, поблагодарив Джинни, подумала, что дом Поттеров из таких, в которых всегда есть свободная комната для гостей. Гермиона с удовольствием растянулась на чистых простынях и тут же заснула.
Проснулась она от деликатного стука в дверь и хрипловатым со сна голосом, морщась от кисловатого привкуса во рту, произнесла: - Входите. А, это ты, Джинни.
Но спустя 2 года,власти решили заключить мирный договор и показать всем людям,что все страны находятся в мире.
Для этого они власти придумали,что-то типо конференции. С каждой страны выбирают,с помощью бюлетени одного человека и тому,кого выбираю выпадает честь поехать в Америку и представить свою страну.
Примечательно, что сюжет этого произведения чем-то напоминает "Мастера и Маргариту"... Кстати, по нему также был снят фильм, который я посмотрю в скором времени Please open Telegram to view this post.