Основные события России и мира сегодня: новости, статьи, аналитика, интервью и комментарии, фотографии и видео. Одесситка Галина Андреева завоевала титул второй «Вице-мисс Украина».
Жалостливый человек
Так Виктор попал в рабство: каждый день его отвозили к разным точкам и выдавали таблички с жалостливыми надписями. «Традиционно наша сборная показывает блестящие результаты и завоевывает лидирующие позиции на международных соревнованиях. Норвежская биатлонистка Тириль Экхофф прокомментировала завоевание бронзы в гонке преследования на Олимпиаде в Пекине. Жалостливый охотник — пост пикабушника 0xOTHuk. Настойчивый отец не отступает и преследует Жанну, используя жалостливые приемы и шутки, чтобы завоевать её доверие и нормально попрощаться. ВФокусе : актуальные события в России и мире. Тренды и новости политики, экономики и бизнеса: комментарии аналитиков, статьи, фотографии и видео.
Предложения со словом «Жалостливый»
Одесситка Галина Андреева завоевала титул второй «Вице-мисс Украина». 1) Был очень жалостлив и даже баловник, что отчасти было, вероятно, известно директору, но не всё: водились и такие вещи. Жалостливая и другие mp3 песни этого артиста и похожие треки жанров bard, singer-songwriter, folk, russian. Способ второй: «Жалостливый». Простой способ, который отлично работает с крутыми и «пафосными» девушками.
Жалостливый человек
Завоевать. Grechanik. 2019 русская поп-музыка. Истории о армии: 111: Я слышал, в секретных подразделениях есть такой экзамен. Бросают человека в яму с волком, и волка его же хвостом. А для дознавателя получить от волка. сегодня у меня был жалостливый друг. и -ЧИВ- (производных от -ИВ-) пишется буква и, намереваться —. запомнить: в этом глаголе суффикс -ева.
Жалостливый грабитель поделился с жертвой добычей
завоевать жалостливый. перевод "жалостливый" с русского на английский от PROMT, compassionate, транскрипция, произношение, примеры перевода, грамматика, онлайн-переводчик и словарь Как переводится «жалостливый» с русского на английский: переводы с транскрипцией, произношением и примерами в онлайн-словаре. и -ЧИВ- (производных от -ИВ-) пишется буква и, намереваться — запомнить: в этом глаголе суффикс -ева.
Завоевать жалостливый притчевый рассказ
Смотреть онлайн или скачать видео МНОГИЕ МУЖЧИНЫ ПЫТАЮТСЯ ЗАВОЕВАТЬ ЕЕ СЕРДЦЕ, НО ПОКОРИТЬ ЭТУ ЖЕНЩИНУ НЕПРОСТО | Страсти по Зинаиде в MP3, 3GP. Последние новости Израиля. Стало известно о бегстве ВСУ на авдеевском направлении. Как переводится «жалостливый» с русского на английский: переводы с транскрипцией, произношением и примерами в онлайн-словаре. Норвежская биатлонистка Тириль Экхофф прокомментировала завоевание бронзы в гонке преследования на Олимпиаде в Пекине. Каждый день его отвозили к разным точкам и заставляли там стоять до позднего вечера с жалостливыми надписями на табличках.
Москва во второй раз завоевала Гран-при премии «Умный город» — Сергей Собянин
Гонец поклонился и побежал к конюшим… «Вручил Англию Богу… — подумал про себя Гильом, теребя подбородок. Как это похоже на отца! Его вечные манеры ставить всех в тупик своими решениями и поступками. Я сам возьму то, что мне полагается по праву рождения! Он плюнул на землю. Я совсем забыл, что Робер среди нас — старший! Неужели, все достанется ему? Скорее в Англию!
Надо успеть захватить казну и привлечь саксов, недорезанных моим покойным родителем. Пусть, простофили, помогут мне, надеясь на восстановление былых законов…» Он поспешил к кораблю, возле которого собрались рыцари его эскорта: — Вперед! На Англию! Гильом резко взбежал по трапу на борт корабля. Рыцари поспешили за ним. Капитан судна — фламандский наемник что-то крикнул на своем языке, гребцы веслами оттолкнули судно от причала и стали ставить парус. Ветер, словно нехотя, стал раздувать треугольный парус, все сильнее и сильнее наполняя его.
Судно, с небольшим креном на левый борт, развернулось, и вышла из устья Сены навстречу морскому простору и неизвестности. Молодой принц стоял на баке судна, широко расставив ноги, и смотрел вдаль. Ноздри его широко раздувались, вдыхая свежий морской бриз, легкий ветер трепал его огненно-рыжие волосы. Солнце закатывалось на западе где-то далеко за горизонтом, словно умирало вслед за великим герцогом Нормандии. Принц смотрел в лицо судьбе и неизвестности, его стального цвета глаза безотрывно смотрели на север, мечтая поскорее увидеть берег вожделенной Англии… Замок Арк. Готье де Кутанс, несмотря на свои преклонные годы — ему было почти пятьдесят лет, гнал коня к замку Арк. Свита — пятеро крепких и проверенных рыцарей, еле успевали на своих горячих конях за ним.
Несколько часов продолжалась бешеная скачка, уже два раза они меняли коней в придорожных замках и селениях, крича: — Свита герцога! Свежих коней! Только к вечерней зорьке показался замок Арк. Он высился на отвесной скале, к которой вела только одна извилистая дорожка. Быстро преодолев передовые заставы, группа всадников влетела во внутренний двор замка, выбивая искры из камней, которыми был замощен внутренний дворик. Готье быстро спрыгнул с коня и, бросив поводья выскочившим конюшим, спросил у одного из них: — Где Его светлость Робер? Готье де Кутанс кивнул и поднялся по винтовой лестнице маршевой башенки кубического донжона на второй этаж.
Граф Робер сидел в кресле и смотрел на огонь, игравший в камине. Робер был надет добротный пурпуэн, проклепанный металлическими бляхами. Вязаные штаны были заправлены в высокие сапоги из рыжей кожи с золочеными шпорами. Пояс, богато украшенный золотым позументом, охватывал тонкую талию старшего сына Гильома Завоевателя. Кинжал в богатых ножнах был единственным оружием Робера, он висел на поясе. Когда Готье де Кутанс с шумом и скрипом открыл крепкую дубовую дверь, Робер оторвался от раздумий и созерцания огня, повернул голову и посмотрел на вошедшего сеньора. Робер молча опустил голову на грудь, тяжело вздохнул и, произнес: — Как он умер, Готье?
Снял свое проклятие? Готье замялся, переступая с ноги на ногу. Робер понял, что Готье немного устал и сказал: — Присядьте, мессир Готье. Вы, должно быть, устали с дороги… — Спасибо, сир. Робер подошел к огню, протянул к нему руки, словно согревая их, и произнес: — Отец снял с меня свое проклятие? Король-герцог Гильом Нормандский перед смертью официально передал вам герцогство в вечное и наследственное владение! Робер протянул руку для целования.
Готье припал к ней губами. Робер произнес, поднимая за плечи Готье де Кутанс: — Мы, Робер Нормандский, сын Гильома Завоевателя, принимаем тебя, Готье де Кутанс, граф и рыцарь, в свои вассалы от земель, которыми ты владеешь от моих предков! Мы не забудем твою верность и преданность… Готье де Кутанс низко поклонился и сказал: — Сир! Англия не принадлежит никому! Робер Куртгёз удивленно посмотрел на него: — Что за шутки, Готье? Ваш отец, умирая, поручил Англию и корону Эдуарда Исповедника Богу. Умоляем, сир, примите корону Англии!
Объедините под своей благородной и могучей дланью земли вашего великого родителя! Не допустите анархии и произвола, который может учинить ваш брат Гильом Рыжий! Большинство знатных нормандских сеньоров хотят признать вас нашим единым монархом и сюзереном! Но, это же — междоусобная война! Если мы начнем действовать быстро и без раздумий, мы можем избежать войны! Надо немедленно принять оммаж от ваших верных нормандцев и, как можно быстрее, отправиться в Англию! Ваш брат пока в неведении, ведь он находится в Глостере!
Я приказал своим людям и союзникам перекрыть все порты и не выпускать ни одного судна или лодки в море в течение десяти дней! Робер рассмеялся, с удовольствием потирая руки. Он похлопал Готье де Кутанс по плечу, сказав: — Вы — очень разумный и дальновидный вассал, мессир Готье! Думаю, что мы попытаемся управиться с клятвами и сборами армии за неделю! Я согласен принять короны Англии и Нормандии!.. Они еще не знали, что Гильом Рыжий уже знает о смерти отца и, именно сейчас, плывет к берегам Англии за ее вожделенной короной. Гильом Рыжий высадился ночью 13 сентября на берег Англии в порту Дувра, где его уже ожидали пятьдесят рыцарей мессиров Гуго де Биго и Жиля де Люси.
Мессир Жан де Монтгомери прибыл к Гильому только под утро с большим отрядом английских лучников и двадцатью рыцарями. Учитывая, что на корабле с Гильомом прибыли пятьдесят нормандских рыцарей, его отряд стал насчитывать уже сто двадцать конных рыцарей и двести английских лучников. Сил маловато даже для «рывка» на Лондон и Кентербери, — скривился Гильом Рыжий, пересчитав свою армию. Он обучался военному ремеслу, тактике боя, правилам осад и защиты замков на практике, наблюдая за действиями своего отца. Одиннадцать лет назад, в 1076 году, когда восстали по всей Англии и Нормандии сеньоры, требующие послабления налогов и податей от Гильома Завоевателя, они с братом командовали отрядами в северных графствах Англии. Рыцари прекрасно отзывались о способностях Гильома Рыжего, имевшего прекрасный дар полководца и хитрость политика. Вот и сейчас, Гильом решился на крайне рискованный поступок — захват казны его покойного отца, хранящейся в донжоне замка Винчестер.
Внезапно, Гильома Рыжего привлекли громкие разговоры и ругань, раздавшиеся среди его знатных нормандцев. Он прислушался и, воспрянул духом! Нормандские сеньоры пытались прогнать нескольких знатных англосаксов, прибывших со своими отрядами для поклона молодому принцу. Это были части английского ополчения «фирд», которое его благоразумный отец не запретил иметь местным сеньорам из числа туземного населения. Он пошел быстрыми шагами, буквально побежал к ним. Нормандцы расступились, не ожидая такого поступка от принца. Они, хотя прошло уже более тридцати лет после завоевания страны, привыкли с опаской и недоверием смотреть на местных людей, тем более, если они знатные саксы, сохранившие свои земли.
Саксы поклонились Гильому Рыжему. Из их рядов вышел крепкий светловолосый мужчина пятидесяти лет. Его голову опоясывал золотой обруч эрла земель Корнуолла. Гильом подошел к нему и, положив руку на его плечо, сказал: — Эрл Седрик Корнуоллский, я очень рад и признателен вам, что вы смогли прибыть по моему зову. Мои слова признательности касаются и вас, благородные саксы. Саксы поклонились. Седрик, преклонив колено перед принцем, сказал: — Милорд Гильом!
Мы, поначалу, отнеслись с большим подозрением и сомнениями к письму, которое доставил мне гонец от Гуго де Биго — эрла Норфорлка, — Седрик по старинке называл графов эрлами. Гильом улыбнулся, кивнул сочувствующе Седрику и сказал: — Милорды саксы! То, что вы поверили моему письму, и прибыли по моему зову — я не забуду! Сегодня же, от вас и ваших людей, от расторопности, верности и преданности, но, главное — от четкости исполнения моих приказов будет зависеть многое в Англии! В том числе — возврат и законодательное закрепление части английских вольниц, и послабление лесного кодекса короля Гильома Завоевателя — моего покойного отца! Саксы громко вздохнули, настолько неожиданным для них было известие о смерти их грозного повелителя. Гильом Рыжий, в волю насладившись реакцией саксов на неожиданное известие и свои обещания, продолжил: — Вам, эрл Седрик, надлежит собрать «Витенагемот» знатных саксов и всех свободных держателей, срочно собрать ополчение «фирд» и выступить к Лондону!
Сроку вам — неделя! Собирайте фирд от Эссекса, Корнуолла, Кента и Норфолка! Седрик недоуменно посмотрел на Гильома. Гуго де Биго, эрл Норфолка, не будет против ваших действий на его землях. Седрик успокоено поклонился. Саксы, прибывшие с ним, волновались. Гильом сурово взглянул на них и произнес: — Не надо бояться, благородные и свободные саксы!
Я вам гарантирую, что мы справимся… После этого, Гильом быстро переговорил с каждым из прибывших саксов, что-то объясняя каждому из них. Саксы кланялись и разъезжались каждый по тем районам, которые указал им Гильом. Робер де Клэр соскочил с лошади и преклонил колено перед Гильомом Рыжим, произнеся: — Сир! Мы с нетерпением ждем вас! Мои люди готовы выступить по первому вашему приказу. Для вас — особое задание… Робер поклонился: — Слушаю вас, милорд. Гильом скривился, он не очень любил английское слово «милорд» в общении между нормандцами: — От тебя, Робер, зависит многое, практически все!
Ты должен, нет, обязан намертво закрыть берега и порты Англии! Так, чтобы ни один корабль, ни одна лодка не смогли отплыть без твоего позволения в течение недели, максимум — десяти дней! Робер пожал плечами: Гильом засмеялся, похлопав его по плечу: — Вот! Совсем другое дело! А то — милорд!.. У меня есть серьезные опасения, что многие из наших нормандских сеньоров могут стать на сторону вашего старшего брата Робера Куртгёза, когда узнают о смерти вашего батюшки и нашего повелителя… — Ну, что же поделаешь! Стало быть, в том их судьба!
Кто не с нами — тот против нас! По-другому не бывает, дорогой мой Жан… Жан де Монтгомери изобразил грустную гримасу на лице: — Сир! Очень, знаете ли, не хотелось скрестить с ними мечи… — Ой! Что я слышу! Мой храбрый Монтгомери стал побаиваться смутьянов?! Жан покраснел, его ноздри стали широко раздуваться. Гильом хлопнул его по плечу и сказал: — Ерунда!
Они не знают, пока, что мой покойный отец не снял с Робера своего проклятия! А, когда они узнают об этом, им придется хорошенько призадуматься, на чью сторону стать… Жан успокоился немного: — Сир. Так, что выходит, ваш батюшка так и не простил на смертном одре Робера? Это же меняет дело! Это и меняет дело! Ну, ладно, хватит о пустяках. Сейчас мы движемся на Винчестер.
Наша задача — сходу или обманом, но захватить королевскую казну. Мои верные люди уже ждут нас возле замка. Их мало — человек десять, но они там служат в одной из смен стражи. Друг мой и верный вассал. Слетай, не в службу, а в дружбу, к мессиру де Клэр. Я забыл ему передать, чтобы он обеспечил торжественную встречу и надежный эскорт для монсеньора Ланфранка — архиепископа Кентербери. Он приедет, это точно.
Причем, в ближайшие дни! Он мне нужен до зарезу! Монтгомери побежал догонять де Клэра, чтобы передать распоряжения Гильома относительно архиепископа Ланфранка. Принц не стал дожидаться его возвращения и приказал выступать к Винчестеру. Ему нужна была королевская казна… Монтгомери нагнал их быстро и, с его прибытием, отряд поскакал во весь опор своих коней к замку. Прибыли они только под утро 15 сентября. Ворота замка были закрыты, подъемный мост поднят.
Гильом решил рискнуть и, подъехав к воротам Винчестера, громко протрубил в рог. Через мгновение из бойницы раздался голос стражника: — Чего надо в такую рань?! Я — Гильом Второй Нормандский, сын и наследник короля-герцога! Срочно открывай ворота и зови коменданта замка! Измена и война! Стражник исчез, оставив Гильома в полном неведении. Конь Гильома, несмотря на быструю скачку, все еще не отошел от темпа и перебирал ногами, стуча копытами по бревнам моста.
Минуты ожидания тянулись медленно, словно сама вечность остановила время. Он даже вспотел от переживаний и ожидания ответа. Внезапно, подъемный мост вздрогнул и стал опускаться на канатах, издавая неприятный скрежет. Не могут смазать салом канаты подъемника… — усмехнулся Гильом, радуясь неожиданной победе. Мост опустился, открылась створка ворот. Перед принцем показался заспанный комендант. Это, похоже, ему удалось.
Комендант замка Винчестер, рыцарь Готье де Ла Бюр, так испугался грозного крика Гильома Рыжего, что, от неожиданности, упал на колени: — Ваше высочество! Не казните! Не узнал вас в спешке. Гарнизон и замок Винчестер всегда открыт для принца крови. Простите меня, старика… Гильом решил, что сейчас нужно сыграть в милосердие. Он спрыгнул с коня и подошел к коменданту: — Встаньте, верный комендант! Мы не желаем наказывать своих верных слуг.
Коменданта чуть не хватил сердечный удар. Он, стоя на коленях, зашатался и, чуть было не упал, но Гильом подхватил старика, добавив: — Надеюсь, казна в порядке? Простите меня, сир! Казна Англии ожидает вас, Ваше королевское величество! Гильом улыбнулся и поднял старика рыцаря: — Служи мне верно! Кроме меня — никому ворота замка не открывать! Даже, если приедут с моим приказом или письмом!
И, не забудь ворота закрыть! Казна Англии была в руках Гильома Рыжего. Оставалось только ждать. Это, пожалуй, было, самым невыносимым испытанием для импульсивной натуры сына покойного Завоевателя. Гильом только к вечерней молитве закончил проверку казны, хранящейся в башне Винчестера. Он сильно устал. От блеска золотых и серебряных монет и слитков рябило в глазах, голова разболелась так сильно, словно сразу же за глазами была одна сплошная болячка.
Гильом коснулся пальцем глазницы, упираясь в заднюю стенку глаза, ноющая боль ощущалась каждой клеточкой его мозга. Голова, словно котелок, налитый густым киселем, словно колыхалась при каждом движении. Устал…» — решил Гильом и поднялся на террасу башни. Свежий вечерний ветерок, казалось, немного освежил Гильома, приятно проникая в вырезы его пурпуэна, еле заметно шевеля волосы на его голове. Осень в этом году была по-особенному приятной. На удивление, совсем не было дождей, которыми славилась Англия в это время года. Лето, упорно упираясь, не хотело сдавать свои позиции дождливой и промозглой английской осени без боя.
Гильом сел на широкую и удобную дубовую скамью, так любимую его покойным отцом, вытянул свои длинные ноги, обутые в высокие сапоги крепкой испанской кожи. Глубокий вдох свежего вечернего воздуха немного освежил Гильома, отогнав на мгновение головную боль. Он поднял голову и стал смотреть на вечернее небо, с его розоватым закатом и облачками, подернутыми закатом солнечных лучей. Где-то неподалеку от замка в рощице пела птица, высоко в небе вились быстрыми стайками, скользя словно тени, ласточки. Гильом вздохнул и закрыл глаза. Как я устал… — сказал Гильом сам себе. Он редко показывал на людях свои чувства и переживания, стараясь изображать ледяную статую.
А, ведь это — только первый шаг к короне…» От раздумий его отвлек рыцарь, заглянувший из-за двери башни: — Сир! Прибыл гонец из Лондона!.. Гильом молча махнул рукой, чтобы гонца пропустили к нему. Вошедший, судя по одежде и цвету волос — сакс, услужливо поклонился и произнес: — Великий Витенагемот Английского королевства принял единодушное решение поддержать вас на престоле Эдуарда исповедника при согласии возврата старинных английских вольниц. Фирд собирается в Лондоне, Дувре и Йорке! Передай Витенагемоту, знатным и свободным саксам, что Гильом Рыжий принимает условия и исполнит обещанное. Я выеду в Лондон завтра, пусть встречают меня… Руан.
Герцог Робер Куртгёз закончил принятие оммажа от нормандских сеньоров, бывших на своих землях и присутствовавших на похоронах его отца. Он немного утомился от этой повторяющейся, раз за разом, процедуры целования и повторения слов клятвы сюзерена: «Принимаем тебя,… в число наших людей за земли и держания, коими ты и твои предки держат от нас и наших предков, герцогов Нормандии…» Робер вышел на балкон дворца Руана и посмотрел на широкую Сену, вяло несущую свои воды к Английскому каналу. Река делала широкий изгиб, словно демонстрируя городу и герцогу свою природную мощь и спокойствие, непоколебимое веками. Робер взмахнул несколько раз руками, разминая затекшие плечи и спину, улыбнулся широкой открытой улыбкой и потянулся, было, за кубком вина, стоявшим рядом на столике. Наконец-то…» — сладко зевнул Робер, потягиваясь. Он уже явственно представил себя, стоящим на носу корабля, пристающего к Гастингсу. Именно, к Гастингсу!
Ему непременно хотелось вступить на берега Англии именно в Гастингсе, пройтись с армией мимо поля, на котором его отец мечом добыл себе вожделенную корону английских королей. Внезапно, сильный переполох, шум и невнятные разговоры отвлекли его от сладостных мыслей. На балкон вбежал Готье де Кутанс, его расстроенное и испуганное выражение лица озадачили Робера: — Готье, что стряслось? Поймали, наконец, Гильома?! Готье, тяжело дыша, ответил: Робер удивленно посмотрел на него, потянувшись за кубком вина: — Присядь. Выпей, переведи дух… Готье подошел к столику, налил себе до краев вина, расплескав часть его на стол, залпом выпил, и произнес: — Беда. Гильом уже в Англии… Робер опешил, уронив кубок на плиты балкона: — Как?
Готье де Кутанс кивнул: — Точно так, сир. Именно, предатели. Они предупредили Гильома о последних минутах жизни вашего батюшки и всех его словах. Думаю, что это, скорее всего, мессир великий коннетабль Англии! Робер удивленно вытаращил глаза: — Нет! Ты ошибаешься, Готье. Мессир Гуго — наш преданный и верный союзник, его помощь неоценима!
Посмотри, с какой тщательностью и пышностью он организовал присягу баронов и рыцарей герцогства! Готье не унимался, продолжая гнуть своё: — Именно! Он так «постарался», что вы потеряли уйму времени! К тому же, большинство знатных владетелей, непонятно почему, находятся сейчас в Англии! Скорее всего, они уже переметнулись к Гильому! Робер скривился: — Ой! Готье, вечно, тебе мерещатся всякие происки и подвохи!
У большинства нормандских сеньоров есть владения в Англии, которыми их наделил мой отец после завоевания страны. Может, у них там дела какие-нибудь! Они ведь не знают еще, что умер мой отец, кто стал новым герцогом, когда ему приносить вассальную клятву и так далее! Один мой человек, переодевшись монахом и рискуя жизнью, тайно выехал из Англии и прибыл сегодня в Руан! И, что же? Англия ждет меня? Англия вас не ждет, за исключением части верных баронов в западных графствах, вся Англия подчинилась Гильому Рыжему — вашему брату!
Мало того! Казна Винчестера в руках вашего брата! Лондон и Тауэр в руках Гильома! Робер почесал затылок, подумал и спросил с неуверенностью в голосе: — А Витенагемот свободных саксов? Готье махнул рукой, опустив голову с вздохом отчаяния: — Витенагемот поддержал избрание Гильома на престол Эдуарда Исповедника! Они потребовали восстановление былых английских вольниц, старых кутюмов и смягчения лесного кодекса! И, что же Гильом?
Робер расхохотался, хлопнув себя по коленям: — Самоубийца! Нормандцы теперь его разорвут! Половина их вилланов теперь будет неподвластна их праву суда! Англия скоро сама приползет ко мне, подталкиваемая копьями нормандских и французских сеньоров, обобранных Гильомом в пользу саксов!
COM - образовательный портал Наш сайт это площадка для образовательных консультаций, вопросов и ответов для школьников и студентов.
Наша доска вопросов и ответов в первую очередь ориентирована на школьников и студентов из России и стран СНГ, а также носителей русского языка в других странах.
Ушел к Жанне с одним чемоданом. Сказал, что заработает новые деньги. Жанна задумалась. Если он такой благородный и жалостливый, почему о себе не подумал?
Ему уже не 20 лет. Здоровья не хватит на новую квартиру пахать. Кроме того, ему нужны деньги на лечение и на кредиты, которая оформляла жена. Подруги говорят, что Савва — неподходящий вариант.
Гражданин Белоруссии рассказал, что когда он приехал, то в жилье Натальи были еще 5-6 человек, которые также работали на злоумышленницу. Паспорт у нового «сотрудника» сразу же забрали, а вместо него дали табличку «умерла дочь, осталось двое внучат». Для достоверности легенды ему также предоставили удостоверение мертвой женщины и документы на детей: мальчика 11 лет и девочки 14 лет, которых он никогда не видел.
Молодая девушка делает лицо жалости.
Деньги чужие жалко всегда. Сразу понятно, что жалостливая дама деньгами распоряжаться умеет. Ужас какой! Да позвонили бы мне - я бы вам такой же притащила с помойки, притом бесплатно".
Чужих детей жалко. Злыдни-матери конфеты детишкам не дают каждый день есть. Лишают детства!
А еще сосульки грызть не разрешают да в сугробе валяться. Ну и что, что морозно и ветрено? От пневмонии еще никто не умирал!
Чужих, совершенно посторонних людей эти милым женщинам тоже жалко. Живут неправильно: не с теми, не так, как нужно.
Ведь под угрозой не только его право на частную собственность, но и счастливые воспоминания. Если его дед сохранил дом во время Отечественной войны, то и Захар так просто не отступит — это дело принципа! Даже если придется вступить в неравную схватку.
Есть во время работы было нельзя: Наталья постоянно пугала историей одного мужчины, которого сильно избили, за то, что он поел во время «работы».
О побеге Виктор и другие мужчины даже не думали — не знали, где находятся паспорта. Спасла мужчину прохожая, обратившаяся к волонтерам движения против рабства «Альтернатива». В квартиру к Наталье волонтеры пришли вместе с полицией. Трясущаяся Наталья называла себя «беженкой с Украины», долго не хотела выдавать паспорта и уверяла, что ни в чем не виновата. В полиции приняли заявление Виктора.
Его шедевр получил самый лестный отзыв от жюри. Но тут, по негласному сговору конкурентов возникла тягостная остановка. Жалостливый взгляд одного из соперников сменился яростным сопротивлением. Он схватил кулинарный шедевр и безнадёжно его испортил.
Также в «Главные новости»
- жалостливый человек - Russian definition, grammar, pronunciation, synonyms and examples | Glosbe
- жалостливый человек - Russian definition, grammar, pronunciation, synonyms and examples | Glosbe
- Дата выхода
- ЕГЭ Задание 11 — Teletype
- В Подмосковье волонтеры спасли из рабства граждан Белоруссии
- Русский язык (Вариант 6)
Способ второй: «Жалостливый»
Итак, для лексики научного стиля характерно: - наличие терминов: инвариант, визуальный, виртуальный, дискурс, презумпция невиновности, ингредиенты, культурология и др. Основными чертами морфологии научного стиля можно считать: - использование единственного числа в значении множественного: русский глагол претерпел значительное историческое изменение; - преобладание глаголов несовершенного вида 3-го лица настоящего времени: ученые исследуют, рассматривают; наука подтверждает, решает; - частое употребление причастий и деепричастий: анализируя факты, сопоставляя различные точки зрения; происходящие события, рассматриваемые теории; - использование сложных предлогов и союзов: в заключение, в продолжение, благодаря тому что; ввиду того что, несмотря ни на что. Итак, для синтаксиса научного стиля характерно: - наличие прямого порядка слов; - преобладание сложных предложений; - широкое использование вводных слов и выражений: безусловно, бесспорно, в сущности, во-первых, во-вторых, если можно так выразиться, точнее сказать, с одной стороны, с другой стороны, само собой разумеется.
В настоящее время проводится расследование обстоятельств преступления.
Задержанным предъявлены обвинения в убийстве и покушении на изнасилование. Им грозит до 20 лет лишения свободы или пожизненное заключение. Ранее мы писали о том, что на Солдатском озере з авершены поиски Завершены поиски останков Татьяны БрысенковойФрагменты тела и личные вещи погибшей смолянки подняты со дна Солдатского озера останков Татьяны Брысенковой.
Как же я глубоко заблуждался в своей жизни, пренебрегая простыми и прекрасными вещами, отрицая обычную простоту и радость жизни…» — Как вы себя чувствуете, сир? Гильом Завоеватель скривился в ответ. Ланфранк, преданный ему священник, родом из Италии, обязанный Гильому всем и верный, как собака, стал молиться за здоровье короля-герцога. Гильом повел глазами, которые еще застилал туман слабости, и увидел своего сводного брата Эда — епископа Байе.
Мы все, денно и нощно, молимся о вашем скорейшем выздоровлении. Эд отошел от тела короля-герцога и украдкой перекрестил его. К телу короля приблизились остальные придворные, среди которых Гильом узнал великого коннетабля Англии Гуго де Биго, коннетабля Нормандии де Оммэ, графов Нортумберленда, Уорика, Варенна. Уже собираются возле моего тела.
Я еще…» Острая и резкая боль пронзила тело короля, выгнув его судорогой. Придворные зашептались. Гильом приподнял голову и произнес: — Сеньоры и сановники королевства. Я, Божьей милостью, король Англии и герцог Нормандии Гильом, повелеваю… Сознание снова покинуло короля.
Он бессильно раскинулся на подушках. Придворные испуганно смотрели на умирающего монарха. Они ждали его последнюю волю. Гильом снова пришел в сознание.
Он позвал своего дядю, архиепископа Руана, своих кузенов — епископов Лизьё и Авранша и Эда епископа Байе, которым стал диктовать свою последнюю волю. Все они были нормандцами, его ближайшие родичи, верные и преданные короне люди. Гильом долго перечислял дарения и милости различным монастырям, аббатствам и святым местам, которые тут же фиксировали трое молчаливых писцов-монахов. Наконец, Гильом дошел до самого главного и основного вопроса — определение наследника.
Многие сеньоры и прелаты склонялись к старшему сыну герцога — мессиру Роберу Коротконогому, или Куртгёзу, как его называли на французский манер. Простой, открытый и благородный Робер Куртгёз, казалось, целиком и полностью олицетворял идеалы рыцарского поведения. Но, Робер недавно поднял мятеж против своего отца, требуя себе Нормандию как можно скорее. После нескольких стычек, осады нескольких замков Гильом Завоеватель проклял своего старшего сына, чем сильно перепугал местную нормандскую знать.
Кому вы желаете передать трон и земли, собранные вашей могучей дланью? Гуго де Биго удивился. Робер Куртгёз, простодушный, доверчивый и чересчур наивный был просто идеальной фигурой для знати, надеявшейся на сильное послабление в налогах и повинностях, которые ввел Гильом Завоеватель. Надежда на восстановление «былых вольниц», с их частными войнами и правом чеканки монеты прельщала многих баронов Нормандии.
Но, на самом деле, Гуго де Биго, как и большинство баронов королевства, мечтали об анархии и возможности «половить в мутной воде рыбки». Поэтому, Гуго, в надежде на возможность обогащения с нескольких сторон, «поставил» на обоих братьев, тайно поддержав Гильома Рыжего и выслав ему в помощь пятьдесят проверенных рыцарей. Эти воины служили для обеспечения безопасности принца, но, на самом деле, просто присматривали за его действиями. Вы снимете с него отеческое проклятие и дадите свое благословение, сир?
Ваши слова можно понимать, таким образом, сир? Гильом приподнялся на подушках, его лицо налилось кровью и сделалось пунцовым: — Нет! Я не прощаю Робера!.. Гуго посмотрел на знатных сеньоров, стоявших неподалеку, сделав вид, что сильно расстроен.
Графы Нортумберленд, Уорик, Варенн, де Омаль и Готье де Кутанс стоявшие неподалеку, незаметно кивнули ему, что поняли все слова короля. Готье де Кутанс незаметно покинул короля и тайно отправился в замок Арк, где прятался Робер Куртгёз. Монсеньор Ланфранк, архиепископ Кентерберийский, на правах высшего прелата королевства задал вопрос Гильому: — Сир! Король и герцог наш!
Назовите, кого вы желаете видеть нашим верховным сюзереном! Гильом застонал. Он перевел взгляд на Ланфранка и тихо произнес: — Вверяю Англию Господу… Ланфранк и остальные священники приблизились к королю: — Сир! Повторите еще раз, если можно — громче.
Мы милостиво просим вас назвать вашего преемника на престоле Эдуарда Исповедника, сир. Сеньор Годфруа де Жиффар переглянулся с графом де Мандевилем и графом де Богуном. Граф де Мандевиль незаметно кивнул одному из своих слуг, который тотчас покинул комнату и поспешил в порт. Эти бароны поддерживали среднего сына герцога Гильома — Гильома Рыжего, надеясь на обогащение в случае прихода Гильома Рыжего к власти.
Архиепископ Кентерберийский еще раз попытался спросить короля об Англии, но Гильом прервал его, сказав: — Вручаем Генриху, нашему младшему сыну, пять тысяч фунтов… серебром и мои замки Норвич, Торнхейм, Мальборо… с правом суда… — Сир! Скажите вашу волю относительно Англии, умоляем вас! Можно ли считать, что Англию и Нормандию должен наследовать ваш старший сын Робер? Англию мы вверяем Господу!
Еще… Священники столпились над королем Англии. В гневе или в спокойствии, но обидели. Городу Мант-на-Сене, пострадавшему в ходе последней, — Гильом усмехнулся, ему нечего было больше бояться произносить это «запретное слово». Так вот, городу я завещаю три тысячи марок стерлингов серебром на восстановление церквей, храмов, зданий и стен… Все.
Все… — Гуго… — тихим голосом позвал де Биго Гильом Завоеватель. Я здесь и слушаю вас. Гуго, помнишь? Как он врубился в укрепленный палисад на коне и со своим большим мечом-бастардом, где укрывались хускарлы личной стражи короля Гарольда Несчастного, царствие ему Небесное?
Да, как же мы все смеялись потом! Мы были с тобой молоды, полны сил, надежд. Мы были… счастливы тогда. Просто счастливы и всё… — Да, сир.
И, это — всё? Он удивился, не почувствовав боли, мешавшей ему нормально дышать до этого. Тело короля, тучное и тяжелое, вдруг показалось Гильому пушинкой. Боль отступила, просветлив голову и мысли короля.
Гильом вдруг нахмурил лоб, вспомнив слова старинного пророчества. Оно сбывалось, точно и правильно… Море. Эти три слова дали Гильому все. Дали власть, славу, богатства.
Дали Гильому Англию, богатые луга и города которой безраздельно и безропотно подчинились его железной воле. Гильом вздохнул. Три «запретных слова»! Будь ты проклята, судьба!
Ты ухватила меня, словно волк кабана, своими жуткими «клыками Рока»! Внезапно, Гильом вскрикнул, вспомнив об окончании пророчества! Его род, его семя погибнет после него! Он пошел на «запретный» Юг!
Смерть и гибель его рода на Юге, оттуда же и придут новые хозяева Англии и Нормандии?! Боже мой, что же, я наделал! Прости меня, Господи, раба неразумного и грешного!.. Голова короля безжизненно упала на подушки.
Гильом Завоеватель, потомок величайшего проходимца и авантюриста средневековья Роллона Датского, незаконнорожденное дитя любви герцога Робера «Дьявола», скончался во дворце Руана 10 сентября 1087 года. Ясное осеннее небо, словно в плаче над умершим герцогом, вдруг резко затянулось свинцовыми тучами и на головы людей упало буквально море воды. Природа плакала над телом великого человека, сильной личности, железной хватки которого боялась вся Европа. Вместе со смертью этого великого человека, полного страстей, жившего среди крови, подлости и предательств, по Европе, со скоростью вестников распространилась загадочная история.
Многие искажали и переиначивали ее, добавляя что-то свое и от себя. Некоторые детали стерлись, но, смысл ее сохранился. Герцог дерзнул поспорить с грозной судьбой, за что и поплатился. Напрасно старались нормандские сеньоры и двор короля Англии замять и замолчать последнюю часть пророчества друида.
Эти три вещи погубят тебя и твой род, герцог Гильом» — гласила ее вторая часть. Даже дворцом трудно было назвать это небольшое, наполовину каменное здание, приютившееся в дальнем углу внутреннего двора замка. Большой донжон, нависающий над дворцом и господствующий над замком, был мрачным, сложенным из каких-то серо-бурых камней, сооружением. Он жутко и уродливо загромождал небольшое пространство цитадели, своим внешним видом подавляя округу.
Филипп втайне гордился своим новым донжоном и замком, хотя, и это было правдой, многие знатные владетели уже отстроили более высокие и более грозные башни. Даже его вассалы из семейства Рошфоров умудрились отстроить грозную и высокую башню Монлери, постоянно плачась и жалуясь на отсутствие денег и средств. Филиппу исполнилось недавно тридцать четыре года. Он располнел и абсолютно не желал следить за своим здоровьем, кривясь в ответ на все советы и пожелания придворных лекарей, окружавших его.
Напротив, Филипп чувствовал себя прекрасно. Его крепкий характер и железная психика делали его, как бы, неуязвимым и толстокожим, защищая от врагов. А врагов у короля Франции было предостаточно. Мало того, власть королей так ослабла за последние сто лет, что даже в пределах своего фамильного королевского домена он не ощущал себя в полной безопасности.
Замки, башни и укрепленные частоколами холмы, тут и там, воздвигались на его землях. В этих «вороньих гнездах» сидели рыцари и прочие родовитые сеньоры, грабившие купцов и прохожих, совершая наглые выходки в отношении церквей и монастырей, третировали и истязали население и монахов. Мало ли чего он «натворил», зато его отряд постоянно, по первому зову прибывает для моих нужд. Действительно, Филиппу, при всей его кажущейся медлительности, апатии к делам и лени, удалось многое.
Филипп, пожалуй, единственный из третьей династии франкских королей, не разбазаривал свой домен, как это делали его предшественники. Его отец и дед, привлекая на свою сторону знать провинций, бездумно ослаблял себя, выдавая владения, титулы и привилегии. Именно его предки, так глупо и бездарно утратили влияние вдоль Луары, своими руками создав будущее могущество графов Анжу. Им, первым королям из династии Капета, не хватило кругозора и взгляда в будущее, иначе, они бы не создали грозных графов из Блуа-Шампанского дома, которые быстро «освоились» и утвердились на землях Гуго Великого.
Филипп, которого все называли «обжора, сластолюбец, великий ленивец», тихо и незаметно округлял свои разрозненные владения. Где — лаской, подкупом и обманом, где — силой и хитростью, но Филипп действительно стал «первым собирателем земель» в длинной череде последующих за ним королей Франции. Но, об этом позднее, и не в этой книге. Хитрый король Франции не любил спорить и, даже, как-то сроднился с образом лентяя и грешника, который приписывали ему окружающие сеньоры и монахи.
Мне же легче… Так, прикидываясь простачком и лодырем, наплевавшим на заботы о церквях и нуждах страждущих, Филипп медленно, но уверенно развивал и укреплял свой домен, увеличивая доходы от него. У Филиппа, как, пожалуй, у любого из королей того времени, было крайне мало друзей. К тому же, у «бедного» короля их вообще может и не быть. Все же, Филипп был «богат».
Богат я, прежде всего, своими верными и преданными людьми, хотя, порой, и среди них находились проходимцы и сребролюбцы. Его двор составляли, в основной своей массе, рыцари мелкого или среднего достатка, жившие в его домене и владевшие ленами из рук короля. Но, те, которые были с Филиппом практически с самого посвящения его в рыцари, оставались, верны и преданы ему. Мишель де Немур входил в ближний и самый доверенный круг друзей.
С ним король охотно и часто откровенничал, позволяя себе, иной раз, вслух произносить секреты и тайны, огласка которых могла стоить ему головы. Филипп частенько вспоминал свое детство, те недолгие годы, когда он, молодой и беззаботный мальчик был, по-настоящему счастлив. Всего несколько лет. Сущая малость в потоке мерзких, безликих и гадких последующих лет правления.
Детство, а, вместе с ним и счастье, быстро закончилось со смертью его отца, несчастного короля Генриха, внука Робера Благочестивого. Его мать — русская княжна Анна Киевская, мало уделяла внимания своему сынишке, почему-то невзлюбив свое дитя. Скорее всего, так она пыталась мстить своему нелюбимому, угрюмому и невезучему супругу Генриху, которого, словно в насмешку, позднее прозвали «Благочестивым». Все его благочестие сводилось, пожалуй, к мягкому и пугливому обращению с католическими священниками, которые стали именно с его правления позволять себя многое, в том числе и право, лезть в личную жизнь монарха.
Филипп с шести лет был уже помазан на царство в соборе Реймса. Через два года умер его несчастный отец. Умер тот, которого Филипп любил больше всех на свете. Умер его любимый отец, которым он дорожил и которому он, в последствии, будет сочувствовать… Мальчик рано, слишком рано, повзрослел.
Жизнь, перемалывая и переламывая юного Филиппа, ускоренными темпами заставляла его взрослеть. Король Франции прекрасно усвоил одну истину: «молчать о своих мыслях». Клише, пришитое ему матерью, звавшей его за глаза «дурачком» или «плодом пьяной ночи», стало служить ему хорошей защитой. Прекрасная, емкая и цепкая память короля была запрятана глубоко в недра его сознания.
Наверх же, для всеобщего обзора и успокоения, Филипп извлек и надел маску «слабой памяти» и «несуразности». Это, не раз спасало и выручало Филиппа, открывая перед ним действительные лица и предполагаемые поступки его врагов, не опасавшихся юного «полудурка» Филиппа. Вдовствующая королева Анна Киевская, практически сразу, вышла замуж за пожилого, но крайне знатного и богатого сеньора де Валуа. Формальным опекуном молодого принца и короля Филиппа стал граф Бодуэн V Фландрский, его дядя.
Бодуэн V был натурой увлекающейся, непостоянной и, можно сказать, творческой, если это слово уместно для того времени. Несмотря на склонность к фламандскому авантюризму и различного рода приключениям, граф Бодуэн честно исполнил свой долг опекуна, сохранив жизнь, здоровье молодого короля Франции, не допустил разворовывания его маленького и разбросанного по всему северо-востоку королевства домена. Он пошел «дальше», женив юного Филиппа на своей дочке Берте Голландской. Молва также приписывала графу Бодуэну V первые «амурные уроки» юного короля, которые так понравились подростку, что, со временем стали, чем-то похожим на хобби.
Но это — не самое главное… Главным же было то, что Филипп научился править страной. Да, внешне это выглядело, словно худая копия с великолепной картины, если сравнивать с правлением его злейшего врага — герцога Нормандии и короля Англии Гильома Завоевателя. Но, был один, и очень большой, нюанс, облегчавший жизнь Филиппа. Он был король, помазанник Божий на царство, освященный елеем короля Хлодвига, хранящимся в Реймсе.
Филипп был и оставался верховным сюзереном для всех без исключения сеньоров королевства Франции. Могущественные герцоги Нормандии, Аквитании и Бургундии являлись его вассалами и подданными, приносившими коленопреклоненные вассальные клятвы — оммажи. Герцоги Бургундии, ко всему прочему, были его кузенами, ибо происходили от его дяди Робера, брата его покойного отца Генриха. Так, день за днем, из года в год, прикидываясь и изворачиваясь, Филипп взрослел, мужал и крепчал.
Он провел несколько военных кампаний против своих могущественных соседей. Досталось от него и его тестю — графу Фландрии, что позволило Филиппу немного округлить земли вокруг своего северного кастелянства Монтрейль-сюр-Мер. Сожалел король только об одном. Глупость его покойного отца, вздумавшего на старо-франкский манер разделить земли между сыновьями, не давала покоя Филиппу.
Его младшему брату, Гуго, досталось богатое и обширное графство Вермандуа, которое, в одночасье стало независимым, и часто беспокоившем корону, владением. Гуго де Вермандуа, который прикрепил себе прозвище «Великий», был в действительности тем, кем любила обзывать Анна Киевская юного Филиппа. Он был слабоумный, доверчивый, но, как это часто случается, вспыльчивый и заносчивый граф. Филиппу стоило больших трудов, нервов и множества седых волос удержание Гуго де Вермандуа и всего графства в «орбите» своей политики.
Белесый, с невзрачным взглядом голубых, несколько водянистых, глаз, Филипп уступал харизматическим и фактурным соседям. Герцоги Нормандии и Аквитании были, словно написаны с портрета «идеального» монарха. Их стать, красота и поступки говорили сами за себя, чего нельзя было сказать о Филиппе Французском. Но, именно Филипп Французский в те смутные времена увеличивал свои владения.
Кроме него, большими темпами и объемами, увеличивал свое могущество только один человек — герцог Гильом Нормандский. Но, теперь он был уже мертв. За годы своего «тихого», незаметного и «ленивого» правления Филипп сделал многое. Он сумел поднять торговлю в своем домене, что существенно обогатило его казну.
В 1068 году, Филипп, используя свое незыблемое право сюзерена, ввел во владение графством Анжу нового владельца, графа Годфруа де Гатинэ, женатого на дочери покойного графа Фулька III Черного. К своей выгоде, Филипп ввел во владение зятя покойного, получив взамен — графство Гатинэ, вклинившееся между Орлеаннэ и землями Санса. Филипп существенно округлил южные границы своего домена, обезопасив подступы к Орлеану и Парижу с юга. В 1071 году, вспомнив о своих туманных правах исходя из старинных брачных кутюмов королевства, король Филипп присоединил небольшое, но очень важное в стратегическом смысле, графство Корбей южнее Парижа, чем еще сильнее сплотил южный рубеж обороны домена.
Но, как это часто случается, увеличив свои земли, король Франции был вынужден тут же раздать их своим вассалам, многие из которых практически стразу стали грабить и задирать соседей, купцов и священников, сея смуту, анархию и произвол. Филипп, до поры до времени, смотрел на все их «проделки» сквозь пальцы. Но, когда его интересы затрагивались или ущемлялись неспокойными сеньорами, король резко и сурово наказывал их, демонстрируя, «кто в доме хозяин». Даже, если некоторые из его военных акций и не заканчивались сожжением замка или неудачей, как это произошло в Гатинэ, при осаде замка сира Гуго де Пюизе, подданные видели и понимали, что король имеет право и обладает возможностью созвать всех своих вассалов для наказания провинившегося сеньора.
В 1077 году Филипп исхитрился, путем интриг и обманов, завладеть графством Вексен, вклинивающимся в земли Нормандии, словно меч. Это, вообще, детективная история, достойная отдельного рассказа. Они жили счастливо, Анна умело «лепила» рога на голове незадачливого супруга, наслаждаясь волей, жизнью и красотами Франции. Супруг — рогоносец, как это частенько случается, в один из прекрасных дней отдал Богу душу, оставив Анну дважды вдовой.
Наследство покойного Симона мгновенно растащили соседи, прикрываясь родственными узами. Не оказался в стороне и Филипп Французский. Единственный наследник покойного графа Симона, тоже Симон, которого впоследствии канонизируют, как Святого Симона, ушел в монастырь. Симон отказался принять наследство, вступить в брак и завести потомство.
Филипп, по праву сюзерена, быстро и четко для дурачка это просто невероятно захватил графство Вексен. Оно было ближе всех к его домену, нежели остальные земли Валуа, он было стратегически важным и выгодным приобретением короны. Когда же он понял, что соседи сцепились между собой из-за нескольких спорных замков, Филипп резко привлек брата и графа Гуго де Вермандуа, с которым они на пару разорвали графство Валуа. Я ему и отдал их, а остальные земли забрал себе, поставив верных кастелянов и прево управлять владениями покойного Симона…» Филипп, сам того не понимая, создавал плацдарм для будущих завоеваний Нормандии его правнуками… Вернемся же к друзьям и доверенным лицам Филиппа.
Вторым, не менее значимым человеком в окружении Филиппа Грешника, был епископ Парижа монсеньор Годфруа де Булонь. Именно его, а не архиепископа Реймсского, король назначил архиканцлером, доверив казну и налоги в его верные, честные и грамотные руки. Были еще люди, и немало, но, о них позднее… Сегодня же, Филипп не был настроен на работу. Известие о кончине его злейшего врага повергло в ступор короля Франции.
Эх, Гильом, Гильом. С тобой рядом, я жил и дышал «полной грудью», ты не давал мне в конец облениться и замереть. Царствие тебе Небесное. Господи, отпусти грехи несчастного раба Божия Гильома Нормандского, прости все его прегрешения.
И, меня прости, неразумного…» Филипп позвал слуг: — Бездельники! Живо позовите ко мне епископа Парижского и мессира де Немура! Да, не забудьте накрыть стол! Ваш король голоден, бездельники!
Уморить голодом меня решили?! Слуги радостно зашевелились, исполняя приказания короля. Их радовало хорошее настроение монарха. Когда король ругается, что его «желают уморить голодом» — это, хороший знак!
Стол был быстро накрыт и Филипп, не дожидаясь прихода советников, решил перекусить. Отличное мясо, клянусь Святым Симоном! Это, просто правильно и хорошо, что я повелел раздать земли и пустоши вилланам для хлебов и виноградников». В это время в комнату вошли епископ Парижа и советник де Немур.
Филипп кивнул им, приглашая за стол без излишних церемоний. В близком кругу он не очень любил и жаловал манерность придворных этикетов. Епископ и де Немур сели и налили себе вина. Епископ — высокий и крепкий мужчина лет сорока, внешне походил больше на рыцаря, нежели на священника.
Вот, и сегодня, он был одет несколько на военный манер. Из-под пол его сутаны, богато расшитой золотом и драгоценностями, выглядывала кольчуга, кинжал. Правда, отметил Филипп, кольчуга была очень искусной и тонкой, вероятно — итальянской, работы. Он повернул голову к Мишелю де Немуру, жующему большой кусок мяса, и сказал.
Не правда ли, монсеньор Годфруа? Они в этом квартале увеличили поступления, перекрыв показатели сборов за прошлый квартал на тысячу триста шестнадцать ливров, не считая мелочи… — ответил епископ, ведавший поступлениями в казну королевства. Я могу сейчас послать людей за счетными книгами… — Нет надобности, сегодня, заниматься счетами, Годфруа. Ты лучше расскажи нам об этой нашумевшей легенде.
Или, как там её — о пророчестве старого друида! Мишель де Немур с интересом посмотрел на короля и епископа. Ему давно хотелось подробнее услышать эту легенду, связанную с герцогом Гильомом Нормандским. Очень, понимаешь, интересно!
Но, вы ведь знаете, какой из меня рассказчик! Мне, куда сподручнее заехать кому-нибудь булавой по шлему, чем слагать истории… — попытался, было, отказаться епископ, который из-за обета не проливать кровь мечом и секирой, пользовался в боях здоровенной булавой. Вообще-то, это ваша работа! Вам, как блюстителю веры нашей святой католической церкви, — Филипп сделал такое лицо, что де Немур прыснул от смеха, — надлежит знать все, что касается происков еретиков и прочих идолопоклонников!
Делать было нечего, и епископ, как мог и умел, рассказал всю легенду и пророчество, не упустив ни малейшей детали. Королю понравилась занимательная и поучительная история, особенно та ее часть, где запрещалось воевать в Францией. Именно то, что нам и нужно! Необходимо, ребята, чтобы до всех было доведено, что воевать с королями Франции, особенно — их вассалам, равносильно смерти и проклятию!
Мишель молча кивнул, продолжая кушать. Король повернулся к епископу: — Так. Теперь, к тебе! Именно твоя работа, как священника и епископа парижской епархии, довести до всех наших благородных и знатных «остолопов» главную идею!
Ты, пожалуйста, не обижайся. Но, право, какой же ты тугодум! А еще гордишься своим происхождением от Карла Великого!
Женщина по имени Наталья забрала у мужчин паспорта и под угрозой избиения заставляла выходить на улицу с разными жалостливыми табличками, на которые реагировали прохожие и давали милостыню. В среднем доход одного человека составлял от 5 до 10 тысяч рублей.
Гражданин Белоруссии рассказал, что когда он приехал, то в жилье Натальи были еще 5-6 человек, которые также работали на злоумышленницу.