Цезарь Самойлович Вольпе Род деятельности: литературовед и критик Дата рождения: 1904 год(1904). Цезарь Самойлович Вольпе. Replace this image Цезарь Самойлович Вольпе (17 октября 1904 — осень 1941) — советский литературовед и критик. Так случилось, что в начале 21 века литературоведа Цезаря Вольпе помнят лишь немногие специалисты, широкому же кругу он известен в основном как первый муж Лидии Чуковской и отец ее дочери Елены Чуковской. Цезарь Вольпе окончил Бакинский университет, посещал семинар, где преподавал поэт-символист Вячеслав Иванов[1]. Был большим знатоком и классической русской поэзии (первая половина XIX века), и современной ему литературы.
Похожие авторы
- Вольпе Цезарь Самойлович — OurBaku
- Вольпе, Цезарь Самойлович — Что такое Вольпе, Цезарь Самойлович
- Цезарь Самойлович Вольпе - биография и семья
- Рекомендации:
- Фото материалы
- Отзывы читателей
Цезарь Самойлович Вольпе
Вольпе Цезарь Самойлович. Вступительное слово, посвященное характеристике творчества педагога-писателя, произнес известный литературовед Цезарь Самойлович Вольпе (1904–1941). В. А. Жуковский в портретах и иллюстрациях [Текст].
Дополнительная информация
- Лидия Корнеевна Чуковская
- Может заинтересовать
- о полете 99-летней летчицы: belkafoto — LiveJournal
- Содержание
- Вольпе, Цезарь Самойлович
- Цезарь Самойлович Вольпе р. 17 октябрь 1904 ум. 1941
Цезарь Вольпе
В 1948 году поступила на химический факультет МГУ. В студенческие годы начала помогать Корнею Ивановичу Чуковскому в его работе над альманахом "Чукоккала". Вот что писал об их совместной работе с внучкой в своем дневнике Корней Чуковский: "... После окончания Университета в 1954 году и до 1987 года работала в НИИ элементоорганических соединений. С 1962 года - кандидат химических наук. С начала 1960-х годов и вплоть до высылки из СССР самоотверженно, с риском для собственной жизни помогала А.
Солженицыну в его подпольной работе. После смерти К. Чуковского в 1969 году она вместе с матерью унаследовала права на его архив и произведения. В своем последнем письме к Лидии Корнеевне Корней Чуковский пишет: "... Многие годы Елена Цезаревна боролась за публикацию рукописного альманаха Корнея Чуковского - "Чукоккалы", - его первое издание со значительными купюрами вышло только в 1979 году.
В 1999 году "Чукоккала" переиздана в полном объеме. Непосвященному человеку невозможно объяснить, что такое "Чукоккала". Мировых аналогов этому альманаху нет. Больше того - придумать его в той полной версии, в какой он существует, было бы невозможно. Корней Чуковский и не придумал этот альманах.
Он был создан самой эпохой, началом ХХ века, когда круг гениев был настолько тесен, что они могли постоянно оказываться рядом с тетрадкой, пухнувшей день ото дня, с которой Чуковский, вскоре сообразивший, что он на самом деле затеял, уже старался не расставаться. Личность Корнея Ивановича, человека необыкновенно умного, талантливого и, что в данном случае очень важно, подвижного и общительного, плюс особенности эпохи - вот, что создало этот неповторимый альманах. В значительной мере благодаря усилиям Елены Цезаревны сохранен и действует дом-музей К. Чуковского в Переделкино. Она и секретарь К.
Чуковского Клара Израилевна Лозовская были первыми экскурсоводами в этом музее. Коня на скаку остановит, В горящую избу войдет! И это еще не характеристика". В 1996 году после смерти Лидии Чуковской Елена Цезаревна продолжила вместе с ее многолетней помощницей Ж. Хавкиной работу над изучением ее архива и опубликованием произведений.
Печаталась с 1974 года, наиболее известные публикации "Вернуть Солженицыну гражданство СССР" "Книжное обозрение", 5 августа 1988 года и воспоминания о Б. Она была автором многочисленных комментариев и статей, посвященных творчеству деда и матери. Ее стараниями впервые увидели свет "Прочерк" и "Дом Поэта" Л.
Кашель, дым. Папироса зажигается одна о другую. Сложил свои листки. Самуил Яковлевич глядит на него бережно, ласково — я-то уж понимаю: значит, опять не то! Тут я хватаюсь за карандаш.
Мне необходимо понять, в чем же, собственно, опять неудача? А мне только что казалось, что все тут последовательно, логично, толково. Так оно и было: последовательно, со знанием дела, логично, толково, без беллетристических потуг, с доверием к науке и к читателю. Но всего лишь толково. Всего лишь последовательно. Всего лишь логично. Читатель, уже прежде заинтересованный в истории открытия новых газов, таким текстом был бы вполне удовлетворен. Он нашел бы ответ на давно уже занимавшие его вопросы.
Читатель же, никогда не слыхавший о каких-то там особенных газах и спектрах, не перевернул бы и одной страницы. Его надобно было увлечь, заарканить с первой строки, а Митя преподносил ему лекцию — весьма полезную для человека заинтересованного, но человека равнодушного оставляющую равнодушным. Черновики первой детской книги Бронштейна не сохранились. По ним можно было бы проследить, как развивался и рос в ученом, в открывателе нового, в ученом, авторе популярных статей — художник. Как менялось его отношение к работе над словом. Как изменился словарь: из узенького, специфически профессионального, изобилующего «измами», звуковой какофонией, превращался он в общерусский: общерусский располагает неисчерпаемым словесным запасом. Как проникали в книгу интонации живой, разговорной речи: то удивленной, то восхищающейся, то опечаленной. Как мысль начинала развертываться, подчиняясь не одной лишь логике, но и воображению: не лекция, а драма.
Как мысль накалялась эмоциями. Как, сохраняя хронологию событий, повествование обретало сюжет и подчинялось повелителю всякого художества — ритму. Как книга строго научная приобретала содержание этическое. Книга о спектральном анализе оборачивалась книгой о великом единении ученых. О единении людей, отделенных друг от друга пространством и временем и, случается, даже не знающих о существовании друг друга — но связанных один с другим: каждый — звено незримой цепи. Черновики Митиной книги, повторяю, не сохранились. Но чтобы показать, откуда он шел к первой своей книжке для детей и какой проделал путь, приведу отрывок из его статьи для взрослых до встречи с Маршаком. Из статьи научно-популярной.
Вот образчик: «В своем докладе на Конференции Ф. Перрен упомянул о гипотезе, предложенной его отцом, знаменитым французским физиком Жаном Перреном. Согласно этой гипотезе, основными элементарными частицами ядра являются [4] не протоны и электроны, а нейтроны и позитроны, и сам протон по этой гипотезе, тоже является сложной частицей, а именно комбинацией из нейтрона и позитрона. Преимуществом этой гипотезы является то, что нет никаких затруднений с механическими и магнитными моментами ядер, так как моменты нейтрона и позитрона еще не были измерены, а потому им можно приписать такие значения моментов, чтобы объяснить экспериментальные величины моментов ядер. Перрен предложил поэтому считать, что позитрон имеет механический момент нуль и подчиняется статистике Бозе». Значение этого пассажа для неподготовленного читателя, для читателя-профана — тоже нуль. Тот, к кому обращался М. Ни ему самому, ни его близким еще неизвестно: гуманитарий он в будущем или математик?
Неискушенный подросток берет в руки книгу об открытии гелия — а что это за гелий? Мне бы интересную книжечку! Хорошо выполненная детская книга, книга не от ремесла, а от искусства, всегда интересна не только ребенку, но и взрослому. Маршак называл детскую книгу сестрой книги общенародной. И был прав: его же строка «рассеянный с улицы Бассейной» ушла в толщу народа, сделалась народной поговоркой. Когда первая детская книжка Бронштейна вышла в свет, ее с увлечением прочли дети, а за ними взрослые. Читают те и другие и в наши дни. Совершать открытия в науке — трудно.
В литературе — тоже. В своих научно-популярных статьях, что греха таить, Митя не чуждался оборотов, изобилующих отглагольными существительными, не чуждался протокольного, бюрократического стиля. Это производилось посредством погружения в воду специально сконструированных электрометров или же посредством опускания самого наблюдателя под воду в подводной лодке». Это язык казенного протокола. Не сразу, далеко не сразу вынырнул Митя из-под всех безобразных несообразностей канцелярского слога на простор складной и ладной живой русской речи. Не сразу избавился он от рокового предрассудка: если сказать «люди в специальной лодке опустили приборы под воду» — это будет ненаучно, а вот если «совершили опускание прибора под воду» — о! Трудных наук нет, есть только трудные изложения, т. Вы правы, отвечу я, но не следует к изначальной трудности прибавлять синтаксическую.
Толстой утверждал, что нет такой сложной мысли, которую не мог бы объяснить образованный человек необразованному на общепринятом языке, если объясняющий действительно понимает предмет. От того и оказался в конце концов победителем. Ему следовало только отучить себя писать для одних лишь специфически образованных, принимая канцелярский язык за научный. Обернуться к существам первозданным: к детям. К людям-неучам, у кого и самому есть чему поучиться: например, воображению, способности конкретизировать отвлеченное, мыслить образами. Толстой сформулировал задачу на удивление точно. Ты, Лидочка, пожалуйста, не сердись и не огорчайся. Ты сделала все, что могла.
Ты отучила меня от бюрократических отглагольных существительных, от нагромождения «которых» и «является», от бесконечных деепричастий. Ну и хорошо. Но писать для двенадцатилетних — это, видимо, выше моих сил. Пожалуйста, не огорчайся. У меня докторская на носу. Я не сердилась, но огорчалась очень. И корила себя. Митя с такою охотой, с такой жадностью готов был одолевать любое свое неумение — и вот!
До того мы довели его своим редактированием, что отбили охоту писать! Сколько он истратил уже времени и труда на эту несчастную книжку! Втянула-то его в это безнадежное предприятие — я. Как же мне было не огорчаться? Кроме научного, писательского и педагогического труда, Митя взвалил себе на плечи хлопоты о нашем совместном жилье. Об обмене. Он хотел, чтобы съехались мы поскорее. Его прекрасная комната в коммунальной квартире и моя убогая, но все же отдельная двухкомнатная квартира давали нам надежду на трехкомнатную.
Митя торопился, я — нет. В том, что нам будет хорошо вместе, я не сомневалась. Но мне жаль было Митиной свободы. Митиного хоть и напряженного, хоть и трудового, а все же приволья. Шутка ли: жена, ребенок, семья, быт. Да и комнату его мне было жаль. Я успела ее полюбить. Комната и вправду необыкновенная.
Вместо передней стены — сплошное окно, словно в студии живописца. За окном покатые крыши и стада труб. Трубы уходят вдаль: дом семиэтажный, самый высокий на Скороходовой. Прозрачность стекла весною сливается с прозрачностью зеленоватого ленинградского неба. Прозрачность, просторность. Второй такой бескрайней комнаты ему уже никогда не найти. Но утомительно было с Петроградской каждый день ездить не только в Университет или Физико-технический институт, а и ко мне на Литейный. Расставаться же Митя не хотел ни на день.
Одни его книги жили уже у меня, на Литейном, другие оставались еще на Скороходовой. Разрозненность вещей и книг вносила в нашу совместную жизнь неурядицу. Митя усиленно следил за объявлениями и ездил смотреть предлагаемые квартиры. Когда бы он ни ложился, он ежевечерне ставил будильник на 7 часов утра. Работа — научная, популяризаторская, переводческая, преподавательская — не давала ему отдыха. А тут еще навалилась ему на плечи эта детская книга! Он рассчитывал, что напишет ее за какой-нибудь месяц, а вот прошли уже два и не удавалось одолеть даже первую главу. Начал он писать, когда мы жили еще врозь, продолжал, когда мы уже съехались.
Общее наше жилье — у Пяти Углов. Адрес: Загородный, дом 11, квартира 4. Окна на улицу Рубинштейна бывшую Троицкую , подъезд — на Загородный, прямиком на трамвайную остановку. Район этот для меня родной в самом буквальном смысле слова: тут где-то неподалеку родился Корней Иванович — кажется, на Разъезжей, — а на Коломенской, в двух шагах, родилась я. По соседству, на Загородном, 9, если верить легенде, жила некогда Анна Петровна Керн — значит ли это, что здесь бывал Пушкин? Люша и няня Ида проводили по 5—6 часов ежедневно в том самом скверике у Владимирской церкви, где любил посидеть в свободные минуты Федор Михайлович. Вот в какой географической близости к моему младенчеству и к русской литературе мы оказались! И радостно, и смешно.
Митя купил себе огромный, со многими ящиками, стол, а мне в день переезда подарил старинное, XVIII века, бюро, купленное у хозяйки на Скороходовой. Оно осталось для меня навсегда надгробьем над его неизвестной могилой, памятником его короткой жизни и — и нашей совместной работы. Когда мы съехались, Митя заказал столяру книжные полки на обе стены новой комнаты, а заодно и лестничку, чтобы доставать томы из-под потолка. Столяр не торопился. Пока Митина комната стояла голая, неустроенная, без занавесок, без книг, без письменного стола, Митя предпочитал работать у меня, за тем же своим привычным бюро. Тут он писал диссертацию, тут и детскую книгу. Я любила смотреть, как он, с пером в руке, подняв голову над откинутой доской и листом, — думает. Недвижность, застылость — лица, глаз.
А, вот он что-то ухватил: да, вот движение зрачков. Значит, приближается движение руки. Вот уже и рука побежала: «И пальцы просятся к перу, перо к бумаге», и рука едва поспевает угнаться за мыслью. Лицо у него сейчас другое, чем за велосипедным рулем. Одухотворенное, творящее. Одну — но не более. Я кивнула. Меня мучила совесть.
Мы вошли в кабинет. Сизый дым висел от пола до потолка, окурки дымились из глубины пепельницы, безжалостно приподнимая крышку. По-видимому, предыдущий посетитель курил не хуже хозяина. Самуил Яковлевич поздоровался с нами, и в особенности с Митей, весьма сердечно. Он несколько раз повторял мне при наших встречах в редакции или разговорах по телефону: «Вы не представляете себе, Лида, какой это благородный человек. Благородство — основная черта». Так оно и было. Но откуда он знал?..
Благородный Митя опустился в гостеприимное кресло и начал читать. Маршак — слушал. Он шумно дышал, курил, кашлял, задыхался от дыма, зажигал одну папиросу о другую, а окурки, вместо пепельницы, засовывал в чернильницу, ничего этого не замечая. Он был погружен в слушанье глубоко, как погружаются в сон. Напряжение заразительно, слух и у меня обострялся. Странным образом я начинала слышать и понимать слышимое по-другому, чувствуя уже не только слова, но и каждый слог. Обычно Самуил Яковлевич не прерывал ни свой слушающий сон, ни чужое чтение. Разговоры начинались обычно только тогда, когда кончались листки.
А тут вдруг, положив Мите на колено свою маленькую, короткопалую, но энергическую и сильную руку, Самуил Яковлевич перебил чтение. Повторите, пожалуйста. Митя удивился и перечел конец странички. Речь здесь шла о весе разных газов — сколько весят неон, аргон, гелий. Оканчивалась страница скобками: « Гелий, — объяснял Митя в скобках, — был назван так в честь Солнца: ведь по-гречески Гелиос значит Солнце; а гелий был найден учеными сначала на Солнце и только потом на Земле ». Что-то не понимаю я ничего в ваших скобках! Митя терпеливо объяснил: речь идет о том, как ученые открывали один за другим «ленивые», инертные газы. Среди них и гелий.
В скобках дано разъяснение: гелий, в отличие от других, найден был сначала на Солнце, а потом на Земле. Потому и назван в честь Солнца. Раньше на Солнце, потом на Земле. Да чего стоят все ваши подробности — какие-то там горелки, и пробирки, и опыты! Я не знаю?
В частности, перебои возникли с препаратами «Амоксиклав», «Аугментин», «Экоклав» и «Панклав».
По мнению экспертов, причина нехватки — в росте спроса. Так, в Сети часто встречается совет взять с собой «Амоксиклав» мобилизованным. Также сыграл роль сезонный спрос на антибиотики, повышающийся к осени. Позже, 7 декабря, Минздрав России опроверг сообщения о дефиците вакцин от ветряной оспы, сообщив, что в 2023 году в гражданский оборот было введено 203 280 упаковок вакцины «Варилрикс».
Лидия had 3 siblings: Николай Корнеевич Чуковский and 2 other siblings.
Лидия married Цезарь Самойлович Вольпе in 1929, at age 22. Цезарь was born in 1904, in birth place. They had one daughter: Елена Цезаревна Чуковская. They divorced in 1933. Лидия then married Матвей Петрович Бронштейн.
Еврейские гитлеровские коллаборационисты.
Брат — Абрам Самойлович Вольпе (1894—1941, расстрелян), возглавлял финансовую группу Госплана Азербайджанской ССР. Цезарь Самойлович Вольпе (1904-1941) — советский литературовед и критик. 19 апреля 2023 года сотрудники Самарского зоопарка сообщили трагическую новость – Цезарь скончался в 16-летнем возрасте. Дочь Лидии Корнеевны Чуковской и литературоведа Цезаря Самойловича Вольпе, она родилась 6 августа 1931 года в Ленинграде. Цезарь Вольпе окончил Бакинский Государственный Университет, где учился у поэта-символиста Вячеслава Иванова.
Лидия Чуковская - биография, новости, личная жизнь
Так случилось, что в начале 21 века литературоведа Цезаря Вольпе помнят лишь немногие специалисты, широкому же кругу он известен в основном как первый муж Лидии Чуковской и отец ее дочери Елены Чуковской. Все книги автора Вольпе Цезарь Самойлович в библиотеке Readli. физика Бронштейна. Цезарь Самойлович Вольпе (1904—1941) — литературовед и критик. Был первым мужем Лидии Корнеевны Чуковской и отцом Елены Цезаревны Чуковской.
Авторизация
- Подписка на рассылку
- Смотрите также
- В Самарском зоопарке умер лев Цезарь
- Лидия Чуковская. Прочерк
- Отзывы читателей
- Вольпе, Цезарь Самойлович
Лидия Чуковская - биография, новости, личная жизнь
Родила дочь, которая жива до настоящего времени, носит имя Ивонна Майсль и крайне отрицательно относится к своей матери. Стелла Кюблер была арестована советскими спецслужбами в октябре 1945 года и приговорена к 10 годам заключения. После этого вернулась в Западный Берлин, где также была приговорена к 10-летнему сроку, однако не отбывала его ввиду ранее отбытого наказания. Характерно, что Стелла повторно вышла замуж за бывшего нациста. В возрасте 72 лет совершила самоубийство.
Интересная была еврейская коллаборационистская организация в Варшаве «Жагев» «Факел». Это были евреи, сотрудничающие с гестапо, её состояла в том, чтобы выявлять поляков, которые укрывали евреев за пределами гетто. В организации состояло до 1000 агентов гестапо, евреев по происхождению. Некоторым из агентов даже разрешалось владеть огнестрельным оружием.
Под одноименным названием издавалась газета редактор — Шайн , содержавшая провокационные левацкие лозунги, даже призывы к восстанию. Во время восстания варшавского гетто многие из членов «Жагева» были убиты членами еврейскими подпольщиками, другие — самими немцами. Так 59 из 60 сотрудников газеты «Жагев» были убиты подпольщиками в дни восстания. В Варшавском гетто в составе «юденрата» находился агент Абвера со стажем — Альфред Носсиг.
Был очень старым родился в 1864 году и образованным человеком имел ученые степени по юриспруденции, медицине, философии, писал пьесы, статьи, делал скульптуры. Был сионистом, мечтал о еврейском государстве. Поэтому он и стал активно сотрудничать с нацистами, в гетто он видел объединение евреев. Глава варшавского «юденрата» уже в конце 1940 года получил приказ включить в состав «юденрата» Носсига, что настораживало.
Почтенный Носсиг постоянно слал в гестапо свои рапорты. Был застрелен у себя дома подпольщиками в 1943 году. По мнению ряда современников, еврей смог поучаствовать даже в т. Речь идёт о неком загадочном Мелентии Александровиче Зыкове, человеке с ярко выраженными еврейскими чертами лица.
В общем, если оставить в стороне огромное число исторических источников, проштудированных Зощенко для работы над «Голубой книгой», то влияние оказывается не столько литературным, сколько «металитературным». Зощенко «пародирует» — а на общепонятном в читающем мире 1920—30-х языке формалистской филологии «пародия» была не только юмористическим или сатирическим приёмом, но, шире, способом построения диалога. Наконец, с чисто структурной точки зрения «Голубую книгу» можно возвести к знаменитым средневековым и ренессансным собраниям анекдотов и новелл — от «Римских деяний» Сборник легенд о жизни римских правителей с нравоучительными комментариями, составленный в конце XIII — начале XIV века. Написан на латинском языке, предположительно Петром Берхориусом. Максим Горький. С конца 1934-го по июнь 1935 года переработанные Зощенко старые рассказы и вновь написанные исторические экскурсы публиковались в журнале «Красная новь» Первый толстый литературный журнал, появившийся после революции. Издавался в Москве с 1921 по 1941 год. Его первым редактором был критик и прозаик Александр Воронский, объединивший в журнале писателей-«попутчиков». В 1927 году Воронского сняли с должности по обвинению в троцкизме, а в 1937-м — расстреляли. В 1941 году редакция журнала была эвакуирована, летом 1942-го издание было закрыто.
В том же 1935 году книга выходит из печати отдельным изданием. Публикация тяжело проходила через цензуру. Главлитом Главное управление по делам литературы и издательств. Существовало с 1922 по 1991 год. Цензор полагал, что она, «являющаяся сама по себе крайне бессодержательной болтовнёй развязного мещанина, в своей последней 5-й части, кроме того, содержит в себе ряд политически вредных рассуждений и заметок. Вся книга состоит из мелких, не связанных между собой случайных хроникальных заметок из истории и литературы и не печатавшихся ранее мелких рассказцев Зощенко. В 5-й части Зощенко, как на подбор, приводит факты героизма террористов: Балмашёва Степан Валерьянович Балмашёв 1881—1902 — революционер. В 1900 году участвовал в студенческих забастовках в Киеве, был приговорён к трём месяцам тюремного заключения. После освобождения сблизился с социал-демократами и социалистами-революционерами. В 1902 году убил министра внутренних дел Дмитрия Сипягина.
Был приговорён к смертной казни через повешение. С 1898 года был членом «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». За участие в студенческой забастовке был выслан в Екатеринослав. При попытке провезти через германо-австрийскую границу нелегальные русские издания был выдан российским властям и опять сослан, на этот раз в Ярославль. В 1903 году выехал в Женеву. Год спустя участвовал в покушении на министра внутренних дел Вячеслава Плеве. В 1905 году попытался убить великого князя Сергея Александровича, но не смог бросить бомбу в карету, поскольку с князем находились жена и племянники. Совершил убийство князя два дня спустя. Был казнён через повешение. С 1877 года сблизился с членами общества «Земля и воля».
Спустя год был арестован за революционную агитацию. После освобождения совершил неудачное покушение на шефа жандармов генерала Александра Дрентельна. Мирский был приговорён к смертной казни, но затем приговор был заменён на бессрочную каторгу находясь в тюрьме, Мирский выдал тюремной администрации план побега революционера Сергея Нечаева. Во время революции 1905 года издавал газету «Верхнеудинский листок», за что был ещё раз арестован и приговорён к смертной казни. Приговор был опять заменён на каторгу. Умер в Верхнеудинске. Сблизился с социалистами во время учёбы в университете. После отчисления стал членом революционного кружка Феликса Волховского. В 1875—1877 годах участвовал в «хождении в народ». Был арестован, но затем оправдан.
В 1879 году Желябов стал членом «Земли и воли», а после раскола организации — «Народной воли». Участвовал в неудавшемся покушении на Александра II и организации взрыва в Зимнем дворце. В 1881 году был арестован за два дня до повторного покушения на Александра II, на этот раз закончившегося смертью императора. Был повешен. Сблизился с народниками во время пребывания за границей. После возвращения был арестован и помещён под полицейский надзор. В 1877 году стал одним из организаторов революционного общества «Земля и воля». Через год был арестован и приговорён к смертной казни через повешение. В длинных рассуждениях Зощенко проповедует христианское непротивление злу, по-обывательски призывает к мирной жизни, к прекращению борьбы с инакомыслящими». Не устраивало цензуру и формальное отношение Зощенко к Ленину: «В мелкой хронике, наряду с пышными восхвалениями террористов, Зощенко ограничивается лишь следующими беспредметными строчками о Ленине: «17 апреля 1917 г.
Закономерный финал: «Сейчас листы с материалом Зощенко изымаются из журнала. Советская цензура в эпоху тотального террора.
Данные о количестве её жертв колеблются между точно доказанными 600 евреев до предположительно 3000 евреев. Были также уничтожены её родители, и муж, ради которых она и согласилась на предательство. Но и после их смерти красотка продолжала сдавать евреев нацистам. За то она смогла спасти несколько своих бывших одноклассников и знакомых. И, конечно, себя, любимую... Интересная была еврейская коллаборационистская организация в Варшаве «Жагев» польск.
Zagiew - «Факел». Это были евреи, сотрудничающие с гестапо, её состояла в том, чтобы выявлять поляков, которые укрывали евреев за пределами гетто. В организации состояло до 1000 агентов гестапо, евреев по происхождению. Некоторым из агентов даже разрешалось владеть огнестрельным оружием. Под одноименным названием издавалась газета редактор - Шайн , содержавшая провокационные левацкие лозунги, даже призывы к восстанию. Во время восстания варшавского гетто многие из членов «Жагева» были убиты членами еврейскими подпольщиками, другие - самими немцами. По мнению ряда исследователей, еврей смог поучаствовать даже в т. Речь идёт о неком загадочном Мелентии Александровиче Зыкове, человеке с ярко выраженными еврейскими чертами лица судите по фото.
Немцы большие специалисты в деле выявления евреев его не уличили в этом, но это ничего не значит. Дело в том, что нацисты человека полуеврея отец или мать евреи считали т. Некоторые считают, что настоящая фамилия этого человека Мосивич или же Цезарь Самойлович Вольпе. Своё еврейство он скрывал, о прошлом говорил путаницу, сначала представился с отчеством Евлампиевич, то есть пытался прикинуться выходцем из православной среды, не пользовался общей баней и др. По словам самого Зыкова, во время гражданской войны он был политкомиссаром. Позже стал литературным критиком, преподавал в Москве в Институте им. Зыков также говорил, что в качестве журналиста сотрудничал в «Известиях» с Бухарином, был женат на дочери наркома просвещения Бубнова, что был вроде бы партийным журналистом, вращался в высших партийных сферах. По его словам, когда Бухарин был исключен из партии, он сам был арестован и отправлен в концлагерь на Магадан.
Когда разразилась война, его выпустили на фронт, где он стал комиссаром батальона. Зыков-Вольпе Многое из его рассказов, по мнению историков, «святая» ложь, чтобы «набить себе цену» у немцев, скрыть свою собственную биографию. Есть серьёзные подозрения, что документы на имя погибшего Зыкова присвоил именно еврей - литературный критик Вольпе. Этим и объясняется его писательский талант при Власове. В плен сдался под Батайском, в Ростовской области в 1942 году. В лагере он попытался выслужиться любой ценой. Там он написал меморандум о политическом аспекте военных действий, который произвёл большое впечатление на офицера разведки группы армий «Юг» фон Фрейтаг-Лорингхофена, который назначил его в «Вермахт Пропаганда». По назначении туда он написал детальный технический доклад о состоянии советской экономики.
Он был назван «Неминуемый крах советской экономики», который Зыков написал в течение всего нескольких дней после прибытия в Отдел «Вермахт Пропаганда» без пособий, без справочника, от первого до последнего слова по памяти. Правда… прогнозы его потом не сбылись, но он оправдывался, что он не смог предвидеть размеров американской помощи Советскому Союзу. Забавно, но другой «добрый человек» - пленный генерал-лейтенант А. Власов совсем по-другому говорил немцам. На допросе в июле 1942 года он так говорил об американской помощи: «В газетах сильно раздуты поставки из Англии и Америки. Согласно сообщениям газет якобы поступает оружие, боеприпасы, танки, самолёты, а также и продукты питания в большом количестве. У него в армии были только телефонные аппараты американского изготовления. Иностранного оружия в своей армии он вообще не видел».
И краха советской экономики Власов не видел: «В Кузнецкой индустриальной области, на юго-восточном Урале возникла значительная оборонная промышленность, которая теперь усилена эвакуированной индустрией из оккупированных областей. Все главные виды сырья здесь налицо: уголь, руда, металл, однако нефти нет. В Сибири имеются до сих пор мало использованные месторождения нефти… Этой индустрии в Кузнецкой области будет достаточно для обеспечения до некоторой степени нужд Красной Армии в тяжёлом вооружении, даже при потере Донецкой области. Полностью нельзя будет обойтись без украинского зерна, однако в Сибири имеются значительные вновь освоенные площади». По мнению автора статьи, Зыков-Вольпе немцам «навешал лапши на уши», со страху сначала назвался большим авторитетом, а потом по ходу придумывал-импровизировал, сам реально ничего не зная… Зыкова затем использовали в департаменте «Вермахт Пропаганда», отчасти под начальством полковника Мартина, а отчасти - главы русского Отдела капитана фон Гроте. Считается, что еврей Зыков участвовал в составлении некоторых ключевых документов «Русского Освободительного движения». Власов очень ценил его.
Последнее время он будто бы работал директором одной из текстильных фабрик и в марте 1942 г. Когда я отказался сотрудничать в газете и изменять своей родине, Зыков пытался запугать меня будущим, стремился доказать, что он мне делает услугу и т. Оставим за скобками содержание разговора… но обратим внимание на дату. Середина августа — это никак не начало сентября, о котором рассказывает Поздняков. А ведь в его версии Зыков только прилетел в Берлин. Мог Чугунов напутать с датой, сознательно или случайно? Теоретически да. Но о лете говорит и А. Он происходил из семьи интеллигентов, социал-демократов по убеждениям, его отец любил политические дебаты и в целом придерживался либеральных взглядов. Истории о его приключениях во время гражданской войны, которые он любил рассказывать, выпив, казались мне сомнительными. Потом он стал журналистом и преподавал в институте Герцена. Его отправили в Магадан. Когда он вернулся, разразилась война, и он попал на фронт младшим политруком. Удивительно, что в отличие от множества писем его письмо произвело немедленный эффект. На Шлиффенуфер, 7 в Берлине располагался спецлагерь для военнопленных всех национальностей, представлявших интерес для ОКВ. Именно там я встретил Зыкова в июле или августе 1942 г.