СОЧИНЕНИЕ ЕГЭ 2021 (автор — Иванова Полина).
Ночь выдалась парной теплой. Сочинение егэ
| Ночь была особенно тяжелой сочинение егэ | После тяжелого сталинградского сражения загорелся немецкий госпиталь, где находилось много раненых. |
| Ответы : Какова основная проблема текста? Помогите с 27 номером ЕГЭ. | По тексту Д. Гранина «Ночью было видно, как горел Ленинград.». |
Итоговое сочинение
Полный текст(1)Ночь была особенно тяжёлой. По тексту С. А. Пророковой «Ночь была особенно тяжёлой. Больной страдал. Сердце так болело, что казалось будто сквозь него протягивают такие верёвки». Сочинение на ЕГЭ по русскому Текст(1)То была первая тихая ночь в разбитом Сталинграде. (2)Поднялась тихая луна над руинами, над заснеженн. Ночь была особенно тяжёлой.
О какая странная была эта ночь сочинение егэ
Его не принимают одноклассники, потому что он сильно отличается от них. Великий классик поднимает актуальную проблему: «Чем обусловлено подростковое одиночество? Он чувствует себя «белой вороной» среди одноклассников. Их интересы и взгляды кажутся ему глупыми, циничными. Как говорит писатель: «Товарищи встретили меня злобными и безжалостными насмешками за то, что я ни на кого из них не был похож. Но я не мог насмешек переносить; я не мог так дёшево уживаться, как они уживались друг с другом». Рассказчик считает одноклассников ниже себя, потому что они не интересовались науками, которые он изучал помимо обязательной школьной программы. Они не читали книг, которые любил главный герой.
Граница столетий часто ощущается людьми как время глобальных перемен, время коренного изменения жизни. Автор задумывается о том, что ждет Россию в двадцатом веке. Этап перехода в новое время кажется Бунину суровым и трудным. Недаром в отрывке появляется образ «маленьких людей в маленьких хижинах», которые, скорее всего, боятся перемен, не пытаются противостоять трудностям, могут стать жертвами грядущих катаклизмов. Вопрос: Какие сквозные образы рассказа имеют в отрывке переносное значение? Ночь, туман, буря как несчастья, встречающиеся на жизненном пути любого человека. Посчитываем набранные баллы. Отчаяние прошло. На этот раз герой — победитель. Но, глядя в будущее, он испытывает противоречивое чувство, понимает, что его торжество над стихией временно. Но вопрос звучит как утверждение. Трагический мотив подчеркивает метафора «мертвый сон» и противопоставления: «тепло-холодно», жизнь «обрадует — обманет». Жизнь человека коротка, лишь « голые и от века пустые горы» вечны. Индивидуальные задания по рассказам из сборника «Темные аллеи» Источник «Перевал», анализ рассказа Бунина Одно из лучших ранних произведений И. Бунина, рассказ «Перевал» был написан в 1899 году. Сам автор поставил эту лирическую миниатюру эпиграфом к своему творчеству. По жанру рассказ является лирико-созерцательной новеллой. Она бесфабульна, а в центре композиции стоит авторское «я». Описание природы в рассказе смешивается с размышлениями о собственной судьбе бредущего по горам к перевалу путника лирического героя. Слово «перевал» в рассказе наряду со своим прямым значением имеет также переносное значение. Перевал — это жизненные трудности, которые приходится преодолевать каждому человеку: «горести, страдания, болезни, измены любимых и горькие обиды дружбы». Написанное на рубеже столетий произведение отражает тревогу Бунина за судьбу России в XX веке, писатель предвидит суровый и трудный переход в новое время. В «Перевале» ярко воплощается принцип субъективности, выраженный в напряженном философском раздумье о жизни и предназначении человека. Рассказ написан от первого лица, а лексический и фразеологический строй повествования близок к прямой авторской речи. В сложной системе параллелизма с чередованием лексем «солнце-туман», «день-ночь» Бунин рассматривает философскую концепцию «загадочной противоречивости жизни». В «Перевале» Бунин мастерски отразил тончайшие нюансы настроения и сокровенные душевные переживания героя. Писатель передает всю гамму чувств, охватывающих путника на пути к перевалу. Бредя по горам, герой ощущает усталость и напряжение, сменяющиеся жутью от таинственной окружающей обстановки. Страх уступает место отчаянию от осознания своего одиночества и безнадежности Будет ли конец этим мучениям? На смену этим чувствам приходят злобная решимость сопротивляться трудностям и спокойная покорность всему тому, что придется вынести на пути. При достижении цели, на перевале путника охватывает безразличие: «Вот наконец и перевал. Но мне уже все равно». Произведение насыщено тропами: эпитетами «голый, пустынный подъем», «гомеровские хижины», «хмурая глубина пропастей» , метафорами «таинственная ночь», «темнеющая долина» , сравнениями «темные холмы, похожие на спящих медведей», «одинокие камни-памятники» , оксюморонами «сладостна безнадежность», радует «злобный укор». Особое внимание Бунин уделил олицетворениям, связанным с образом тумана: «он уже задымил лес…», «Он срывался с плоскогорья, которое укутывал гигантской рыхлой грядой…». В миниатюре отчетливо проявляются характерные для бунинского творчества мотивы одиночества и беспомощности перед хаосом мироздания и жизненными бурями. Образ дороги в «Перевале» воплощает жизненный путь человека, полный случайных встреч, различных впечатлений и рожденными ими размышлений. Ценность пути — в нем самом, в том, какой мир он открывает перед человеком, и как сам человек воспринимает этот мир. Настоящий мастер философской и пейзажной лирики, Бунин в миниатюре «Перевал» превратил единичный эпизод в горах в метафору человеческого бытия. Анализ рассказа «Легкое дыхание» «Темные аллеи», анализ рассказа Бунина Краткое содержание произведения Бунина «Кавказ» «Солнечный удар», анализ рассказа Бунина «Кукушка», краткое содержание произведения Бунина «Вечер», анализ стихотворения Бунина «Чистый Понедельник», краткое содержание рассказа Бунина «Лапти», краткое содержание рассказа Бунина «Цифры», краткое содержание рассказа Бунина «Антоновские яблоки», анализ рассказа Бунина «Грамматика любви», анализ рассказа Бунина «Деревня», анализ повести Бунина «Красавица», анализ рассказа Бунина, сочинение «Листопад», анализ стихотворения Бунина По писателю: Бунин Иван Перевал Ночь давно, а я все еще бреду по горам к перевалу, бреду под ветром, среди холодного тумана, и безнадежно, но покорно идет за мной в поводу мокрая, усталая лошадь, звякая пустыми стременами. В сумерки, отдыхая у подножия сосновых лесов, за которыми начинается этот голый, пустынный подъем, я смотрел в необъятную глубину подо мною с тем особым чувством гордости и силы, с которым всегда смотришь с большой высоты. Еще можно было различить огоньки в темнеющей долине далеко внизу, на прибрежье тесного залива, который, уходя к востоку, все расширялся и, поднимаясь туманно-голубой стеной, обнимал полнеба. Но в горах уже наступала ночь. Темнело быстро, я шел, приближался к лесам — и горы вырастали все мрачней и величавее, а в пролеты между их отрогами с бурной стремительностью валился косыми, длинными облаками густой туман, гонимый бурей сверху. Он срывался с плоскогорья, которое окутывал гигантской рыхлой грядой, и своим падением как бы увеличивал хмурую глубину пропастей между горами. Он уже задымил лес, надвигаясь на меня вместе с глухим, глубоким и нелюдимым гулом сосен. Повеяло зимней свежестью, понесло снегом и ветром… Наступила ночь, и я долго шел под темными, гудящими в тумане сводами горного бора, склонив голову от ветра.
Находясь при смерти, великий живописец просит своего брата сжечь все письма, бумаги, в которых содержалась личная информация. Более ста писем уничтожил огонь. Данный эпизод показывает, что великий человек имеет полное право на то, чтобы сохранить свои тайны. Но если письма были сожжены , то оставался ещё брат, который многое знал о Левитане. Но он, поселившись в Ялте, вёл замкнутый образ и "молчал стойко и хладнокровно". Никому и ничего брат Левитана не рассказывал о художнике и унёс все тайны в могилу. Этот поступок, несомненно, говорит о человеке как о порядочном и верном своему слову. Второй пример дополняет первый и свидетельствует о необходимости хранить интимные тайны от общественной огласки. Автор подводит к мысли о том, что главное в великом человеке - это его талант, его творения, в которых душа самого творца, а вовсе не личная жизнь. Я полностью согласна с автором. Действительно, художникам, композиторам, писателям ничто человеческое не чуждо, но не надо копаться в чужом белье, а нужно ценить их за талантливые произведения, которые они оставили нам.
Я и жен декабристов, ушедших за ними в Сибирь, в каторгу, не мог никогда вообразить старыми хотя известно, что некоторые из них дожили до старости , наивно объясняя себе это тем, что на известных мне портретах они изображены молодыми. Я и юных героинь Тургенева при всем старании фантазии не мог увидеть старухами, объясняя это силой таланта писателя, очарованного их женственностью. Но нет, дело не в собирательном образе, не в мощи писательского мастерства Тургенева. Это я понял потом, тогда, когда назвавшая себя бестужевкой старая-старая женщина, которая передо мной сидела в тот яркий летний день, уже умерла. Она умерла, разговаривая по телефону с подругой — тоже бестужевкой, тоже восьмидесятилетней; они обсуждали, как лучше, разумнее сократить том воспоминаний бестужевок. Издательство потребовало уменьшить объем с двадцати до пятнадцати листов, и надо было чем-то пожертвовать, а жертвовать не хотелось ничем. Когда Амалия думала, она посреди разговора умолкала, уходила в себя. Амалия молчала, потому что умерла с телефонной трубкой в руке, с полураскрытым в разговоре ртом — остановилось сердце. Я поблагодарил, обещал быть. Меня это, положа руку на сердце, тревожило. Что испытаю в обществе этих старух? Один телесно одряхлевший человек может быть душевно молод и обаятелен, но тридцать, сорок?! Я часто бывал в больницах и в разного рода пансионатах и домах, где лечатся, живут, угасают старые люди, и сердце при одном воспоминании о скорбной жизни в тех стенах печалилось и болело. Конечно, на вечере бестужевок не будет больничного духа, больничного страха перед небытием, успокаивал я себя, но три тысячи лет! За три тысячи лет менялись очертания океанов, рождались и умирали пустыни, вымирали целые виды животных. Это возраст европейской цивилизации. Если соединить, составить жизни сегодняшних бестужевок, устремится сквозь столетия дорога, у начала которой вырисовывается в утреннем тумане лицо Нефертити. Мысль о том, что лишь тридцать или сорок человеческих жизней, умещающихся — подумать! Современный человек ощущает с особой остротой бег минут, часов, дней, быстролетность человеческой жизни, изменчивость мира. Даже начало нашего века с его синематографом, аэропланом, «незнакомками» кажется сквозь водопад лет размытым, странным, неправдоподобным. А это их, последних бестужевок, молодость. Мне нелегко вообразить, что это было в нашем веке. А это было в их жизни. Что это — человеческая жизнь? Сегодняшний человек никогда не сопоставил бы — даже в песне — ритм жизни с волнами, ибо волны совсем не быстры: их бег замедленно величав. И мы сегодня с особым наслаждением отдыхаем у моря именно потому, что «дни нашей жизни» быстрее волн. Не потому ли море, которое некогда волновало, сейчас успокаивает? Мы возвращаемся к ритму космоса. Но дни и нашей жизни можно сопоставить с волнами, потому что на детский вопрос: «Куда уходят дни? Никогда еще чувство общности волны с морем — человеческой жизни с человеческой историей — не было полнее, чем сейчас. Несмотря на быстролетность минут и дней и ошеломляющую изменчивость мира. А может быть, именно из-за изменчивости и быстролетности. Я вошел в зал с накрытыми для чаепития столами, когда оно уже началось. Я опоздал, не рассчитывал, что они начнут минута в минуту, полагая, что будет именно чаепитие: старые люди, сидя, пьют чай и негромко беседуют. А они начали, видимо, абсолютно точно, и чаепитие их, как я понял, было особым. В России траур. Студенты и курсистки отменили лекции…» Наступила тишина; я стоял растерянно на пороге. Я быстро и неловко занял место рядом с ней. Завтра на курсах сходка в десять часов утра…» Она опустила листки, посмотрела на собравшихся. Никто не ел, и никто не пил. Женщины сидели не шелохнувшись, с выражением величайшей серьезности, Особенно серьезна, даже торжественна была сама читавшая. Сегодня в шесть утра умер Л. Все влюблялись. Но, собственно, о любви я не услышал. Женщина, сообщившая о кончине Толстого как о самом последнем, величайшей важности событии — теперь уже не торжественно и строго, а с какой-то веселой искрой в голосе, — читала о посещениях Мариинского театра, операх с участием Шаляпина, литературных вечерах, загородных экскурсиях и пикниках. Она называла имена Юрия, Аркадия, Петра рядом с женскими именами, и по какой-то еле уловимой печали, темнившей лица бестужевок, я догадывался, что и Юрий, и Аркадий, и Петр давно умерли. Они остались в той жизни, где пели Собинов и Шаляпин. А женщины, чьи имена назывались рядом с их именами, сейчас, через бездну лет, сидят за этим столом — это тоже было ясно по взглядам, которые устремлялись то туда, то сюда. И я вдруг ощутил, что самая реальная вещь в мире — чувства. И чувства — самая юная, единственно юная вещь в мире. Стареют пирамиды, горы, земля и небо; чувства не стареют. И я вдруг почувствовал, что в этом зале со столом, уставленным скромным угощением, нет старости. Играли в шарады, — расхохоталась Амалия. И та вдруг, застеснявшись, — не меня ли? Та посерьезнела, видимо забыв ключ в шараде — забавный ответ. И Амалия думала, сощурившись лукаво, думала, молчала. Три тысячи лет веселились, печалились, думали, три тысячи лет пили чай, уминали бутерброды; время сгустилось и улыбалось, время шутило и не старело. Время отступило, отхлынуло, как океанская волна, оставив на песке нечто совершенно бесценное, чему названия нет в человеческом языке, а если бы нашлось, то вопрос о смысле жизни был бы, вероятно, решен. О чем я думал, возвращаясь с традиционного вечера бестужевок? Нет, нет, о чем я думаю сейчас, через десять лет, при воспоминании об этом вечере? Потому что тогда я, в сущности, не думал ни о чем и думал обо всем в мире: о мимолетности и фантастической емкости человеческой жизни, о том, что и человеку, и человечеству часто кажется: что-то кончилось, ушел первоначальный восторг перед жизнью, или умерли великие страсти, или померкла духовность, а на самом деле это не кончается никогда, это уходит и возвращается, как уходит и возвращается солнце. Я уходил с вечера бестужевок с переполненным сердцем: мои чувства можно было бы назвать мыслями, мои мысли можно было бы назвать чувствами. Я и не хотел разбираться в них тщательно, я радовался им. А сегодня думаю об историческом времени. Историческое время? Останавливаясь на минуту перед особняком, где жил некогда Пушкин, или идя мимо дома, в котором умер Гоголь, мы переносимся в эпоху, когда они писали, любили, шутили, путешествовали, и старые стены вызывают в нашем сердце чувство не менее сложное и волнующее, чем в детстве, — занавес в театре при медленно потухающей люстре… Мы, сами не осознавая того, переживаем большие, важные минуты, наша душа наслаждается особым богатством; она живет одновременно в двух веках — сегодняшнем и минувшем. Она вошла в историческое время — совершенно особое, потому что в нем мы становимся вездесущими и бессмертными, как античные боги. Мы можем услышать живой голос Пушкина и увидеть живую улыбку Гоголя и можем пережить ни с чем не сравнимое чувство освобождения от остросегодняшнего, сиюминутного, чтобы потом, вернувшись к нему, по-новому его увидеть, понять и новым смыслом наполнить. Историческое время — это сегодня плюс века, плюс тысячелетия; это я плюс миллионы людей, которые до меня жили. Было бы наивно утверждать, что этих чувств люди не испытывали раньше, что историческое время стало доступным лишь человеку второй половины XX столетия. Конечно, во все века сердце человека хотело вобрать в себя больше, чем отпущено на одну человеческую жизнь. Но, кажется мне, именно сегодня, когда рождается переживание истории человечества как чего-то личного и сама история делается живой человеческой общностью, развивается в человеке совершенно новое чувство, которое можно назвать историческим, — именно сегодня мы входим в историческое время, как входят в море… Я пишу эти строки на берегу Балтийского моря, недавно было оно покрыто льдом, и не верилось, что это море, думалось: белое холмистое поле. Но вот утром к вышел на балкон, и меня ослепило резко-синее, живое. За одну ночь южный ветер съел лед — море раскрылось. А через несколько дней в старых соснах, на берегу, пели соловьи. На вечере бестужевок, когда уже все собрались расходиться и говорили стоя самое последнее, кто-то из женщин рассказал, что ее родственница училась в гимназии с дочерью Анны Керн и она видела ее — дочь возлюбленной Пушкина — летом на даче сидели за одним столом на веранде, пили из самовара чай… Это мимолетное и, в сущности, малозначительное воспоминание поразило меня не меньше, чем если бы я увидел человека, стоящего рядом с Лаурой, воспетой Петраркой, в Авиньонской церкви. Меня оно поразило потому, что я подумал, ощутил: если дотронусь сейчас до руки старой бестужевки, то почувствую тепло руки Пушкина. Я с каким-то суеверным чувством дотронулся, коснулся. И почувствовал в самом деле тепло пушкинской ладони. Мне хотелось бы рассказать в этом эссе о стихах Баратынского и Третьяковской галерее, о переулках старого Арбата и о том, как шумит дождь летом в яснополянском лесу, потому что все это имеет, по-моему, самое непосредственное отношение к историческому времени. С особой силой наслаждаешься им на родной, национальной почве. Тот, кто не испытал особого чувства при виде старинной тургеневской усадьбы на Орловщине, ничего особенного не ощутит и в готическом соборе. Когда я ощутил нежное, сухое тепло руки Пушкина, коснувшись старой-старой руки руки у них, у бестужевок, одряхлели больше лиц , я подумал, что бессмертие не выдумано философами и поэтами. Иногда достаточно легко, почти неслышно дотронуться до чьей-то ладони, чтобы утвердиться в его реальности. Текст 11 Сочинение 1 Как и когда родилась моя страсть к путешествиям, любовь к природе, к своей земле? Описанные в книге, волновали меня необычайно. Через поле битвы я гордо возвращался в заветный свой уголок. Иван Сергеевич Соколов-Микитов. Текст 12 В это время я стал писать из тщеславия, корыстолюбия и гордости. В писаниях своих я делал то же самое, что и в жизни. Для того чтобы иметь славу и деньги, для которых я писал, надо было скрывать хорошее и выказывать дурное. Я так и делал. Сколько раз я ухитрялся скрывать в писаниях своих, под видом равнодушия и даже легкой насмешливости, те мои стремления к добру, которые составляли смысл моей жизни. И я достигал этого: меня хвалили. Двадцати шести лет я приехал после войны в Петербург и сошелся с писателями. Меня приняли как своего, льстили мне. И не успел я оглянуться, как сословные писательские взгляды на жизнь тех людей, с которыми я сошелся, усвоились мною и уже совершенно изгладили во мне все мои прежние попытки сделаться лучше. Взгляды эти под распущенность моей жизни подставили теорию, которая ее оправдывала. Взгляд на жизнь этих людей, моих сотоварищей по писанию, состоял в том, что жизнь вообще идет развиваясь и что в этом развитии главное участие принимаем мы, люди мысли, а из людей мысли главное влияние имеем мы — художники, поэты. Наше призвание — учить людей. Для того же, чтобы не представился тот естественный вопрос самому себе: что я знаю и чему мне учить, — в теории этой было выяснено, что этого и не нужно знать, а что художник и поэт бессознательно учит. Я считался чудесным художником и поэтом, и потому мне очень естественно было усвоить эту теорию. Я — художник, поэт — писал, учил, сам не зная чему. Мне за это платили деньги, у меня было прекрасное кушанье, помещение, женщины, общество, у меня была слава. Стало быть, то, чему я учил, было очень хорошо. Быть жрецом ее было очень выгодно и приятно. И я довольно долго жил в этой вере, не сомневаясь в ее истинности. Но на второй и в особенности на третий год такой жизни я стал сомневаться в непогрешимости этой веры и стал ее исследовать. Первым поводом к сомнению было то, что я стал замечать, что жрецы этой веры не все были согласны между собою. Одни говорили: мы — самые хорошие и полезные учители, мы учим тому, что нужно, а другие учат неправильно. А другие говорили: нет, мы — настоящие, а вы учите неправильно. И они спорили, ссорились, бранились, обманывали, плутовали друг против друга. Кроме того, было много между нами людей и не заботящихся о том, кто прав, кто не прав, а просто достигающих своих корыстных целей с помощью этой нашей деятельности. Всё это заставило меня усомниться в истинности нашей веры. Кроме того, усомнившись в истинности самой веры писательской, я стал внимательнее наблюдать жрецов ее и убедился, что почти все жрецы этой веры, писатели, были люди безнравственные и, в большинстве, люди плохие, ничтожные по характерам — много ниже тех людей, которых я встречал в моей прежней разгульной и военной жизни — но самоуверенные и довольные собой, как только могут быть довольны люди совсем святые или такие, которые и не знают, что такое святость. Люди мне опротивели, и сам себе я опротивел, и я понял, что вера эта — обман. Но странно то, что хотя всю эту ложь веры я понял скоро и отрекся от нее, но от чина, данного мне этими людьми, — от чина художника, поэта, учителя, — я не отрекся. Я наивно воображал, что я — поэт, художник, и могу учить всех, сам не зная, чему я учу. Из сближения с этими людьми я вынес новый порок — до болезненности развившуюся гордость и сумасшедшую уверенность в том, что я призван учить людей, сам не зная чему. Теперь, вспоминая об этом времени, о своем настроении тогда и настроении тех людей таких, впрочем, и теперь тысячи , мне и жалко, и страшно, и смешно, — возникает именно то самое чувство, которое испытываешь в доме сумасшедших. И тысячи нас, отрицая, ругая один другого, все печатали, писали, поучая других. И, не замечая того, что мы ничего не знаем, что на самый простой вопрос жизни: что хорошо, что дурно, — мы не знаем, что ответить, мы все, не слушая друг друга, все враз говорили, иногда потакая друг другу и восхваляя друг друга с тем, чтоб и мне потакали и меня похвалили, иногда же раздражаясь и перекрикивая друг друга, точно так, как в сумасшедшем доме. Тысячи работников дни и ночи из последних сил работали, набирали, печатали миллионы слов, и почта развозила их по всей России, а мы всё еще больше и больше учили, учили и учили и никак не успевали всему научить, и всё сердились, что нас мало слушают. Ужасно странно, но теперь мне понятно. Настоящим, задушевным рассуждением нашим было то, что мы хотим как можно больше получать денег и похвал. Для достижения этой цели мы ничего другого не умели делать, как только писать книжки и газеты. Мы это и делали. Но для того, чтобы нам делать столь бесполезное дело и иметь уверенность, что мы — очень важные люди, нам надо было еще рассуждение, которое бы оправдывало нашу деятельность. И вот у нас было придумано следующее: всё, что существует, то разумно. Всё же, что существует, всё развивается. Развивается же всё посредством просвещения. Просвещение же измеряется распространением книг, газет. А нам платят деньги и нас уважают за то, что мы пишем книги и газеты, и потому мы — самые полезные и хорошие люди. Рассуждение это было бы очень хорошо, если бы мы все были согласны; но так как на каждую мысль, высказываемую одним, являлась всегда мысль, диаметрально противоположная, высказываемая другим, то это должно бы было заставить нас одуматься. Но мы этого не замечали. Нам платили деньги, и люди нашей партии нас хвалили, — стало быть, мы, каждый из нас, считали себя правыми. Теперь мне ясно, что разницы с сумасшедшим домом никакой не было; тогда же я только смутно подозревал это, и то только, как и все сумасшедшие, — называл всех сумасшедшими, кроме себя. Текст 13 Сочинение Андрей родился и рос в Калуге. На окраине стоял бревенчатый просторный дом. Запах смолы не выветривался, не уходил из него, хотя бревна, из которых он был сложен, были очень старые. Когда приходила весна, весь дом наполнялся запахами земли, листвы, сада. Комнаты были прохладные, полы крашеные, чисто вымытые, а в раскрытые окна бежал ветер. И теперь, когда Андрей стал взрослым, каждая новая весна несла ему эти незабываемые запахи его детства — земли, травы, ветра. Окна в их доме распахивались рано, гораздо раньше, чем у других. В кабинете отца стоял массивный письменный стол, резной, огромный, и глубокое кожаное кресло. По стенам стояли шкафы — очень старые, полные старинных медицинских книг. Их читал еще прадед Андрея, он и положил начало этой библиотеке. Отец — Николай Петрович — редко снимал их с полки, но дорожил ими. И все вместе — стол, кресло, книжные шкафы — уважительно называлось «папина библиотека». В папиной библиотеке всегда было чисто, прохладно и чуть сумрачно: окна выходили на север, да еще у самых окон росли кусты бузины. У мамы тоже была своя комната и свои книги. Но у мамы все было другое. Ее комнату заливал яркий свет, и в окна заглядывала сирень. Солнце кочевало от одного окна к другому. Тут не было штор, только легкие светлые занавески. И казалось, что комната вплывает прямо в сад. На мамином кресле всегда лежала какая-нибудь книга, а любила она книги, которые в детстве казались Андрею скучными: Чехов, Гончаров, Ибсен и Гамсун. Все в мире открывала Андрею мать. И он понял, что тишину можно слушать. Однажды поздней осенью они шли по лесу, по желтым лесным дорожкам. Только выпал первый снег — тонкий, редкий, словно не снег, а изморось. И вдруг мама сказала: — Посмотри, березовые листья как золотые пятаки на снегу. А кленовые — как будто след птичьей лапки. А вот дубовый, распластанный — погляди. Мать ответила радостным смехом: — Да, да! Как будто медведь прошел! Да, видеть это, радоваться этому тоже научила его она. Он не мог бы рассказать, как она воспитывала его, он и не знал, что его «воспитывают». Однажды, вернувшись из школы, он сказал: — Мама, Елена Федоровна говорит: «Москвин, ты ведешь себя примерно, я поручаю тебе после уроков приносить мне фамилии ребят, которые плохо ведут себя на перемене». Что же мне делать? Не стану я записывать Мать ответила: — Отчего же? Да только всегда одну фамилию — спою собственную. Андрею стало весело — в самом деле, как хорошо и просто она придумала. А в другой раз было так. Мать работала в саду — она сама выращивала цветы: ранней весной — незабудки, анютины глазки, летом — розы и флоксы, осенью — астры и георгины. Вернувшись из городского сада, где он играл с ребятами в казаки-разбойники, Андрей стоял и задумчиво глядел, как, сидя на корточках, она копается в земле. Оба молчали И вдруг, вскинув на него глаза, она спросила с мягкой насмешкой: — А ты не устал стоять? Ему было тогда лет семь. Пожалуй, никакой самый беспощадный укор не запечатлелся бы в его памяти так глубоко, как эти насмешливые слова. Всю домашнюю работу они делали вдвоем: мыли полы, летом белили стены мать не признавала маляров. Когда она стирала, Андрей приносил из колодца воду. А полоскать ходили на речку. Они вместе несли корзину с бельем, и по дороге он мог спрашивать обо всем на свете. Она никогда не отвечала: «Тебе это рано знать» или: «Ты этого не поймешь». Однажды она рассказала Андрею историю английского капитана Скотта, который открыл Южный полюс на пятнадцать дней позже норвежца Амундсена. Андрея долго не оставляла мысль о том, как они шли обратно — пятеро друзей по снежной пустыне на отяжелевших лыжах, обманутые в своей надежде, в своей мечте. Подумать только — опоздать на пятнадцать дней! Он видел капитана, который, лежа в палатке, окоченевшей рукой выводил на бумаге последние слова друзьям и родным. Их нашли мертвыми. Кажется, через год. Они лежали так, как их застала смерть, — обманутые, обессиленные, но не сдавшиеся. Тогда не было самолетов, — думал Андрей. Я бы сел на самолет и полетел бы к ним. Я приземлился бы и — вот она, палатка, я бегу, бегу туда, ноги вязнут в снегу… — Капитан Скотт, — говорил он дрогнувшим голосом, — вы спасены! Я советский летчик! Я прилетел за вами! Этот ответ казался Андрею легкомысленным, он ожидал Слов более высоких, красивых, торжественных, а все же он радовался, что она так быстро, так легко вошла в игру, не придирается, не говорит: «Тогда еще не было советских летчиков», — нет, ей ничего не надо объяснять. Да, да! Именно так должен был отвечать капитан! Пер Вое его слово не о себе — о друзьях! И Андрей поил отважных исследователей вином, давал им лекарства, сажал их в самолет, и они летели высоко над бескрайней снежной равниной. Проснувшись утром, Андрей слышал: — Здравствуй, милый! Так говорила она и проводила рукой по его щеке. И звук этого голоса он вызывал в своей памяти всякий раз, когда ему бывало трудно, уже много времени спустя после ее смерти. И сейчас, уже взрослым, увидев чашку с молоком, он вспоминал ту, белую в красных горошинах чашку, которая ждала его когда-то на кухонном столе. Придя из школы, он останавливался у порога и переобувался, чтобы не наследить в комнатах. И горячая плита, и потрескиванье дров, и чашка с молоком, и простое слово «Здравствуй! Главным человеком в доме была она. Андрей вырос с этим чувством и не понимал, как может быть иначе. В их доме все комнаты постоянно — даже поздней осенью — были полны цветов. Цветы стояли в банках, кувшинах, ведрах. Они стояли повсюду и часто мешали отцу, но он никогда не забывал сказать, разводя большими руками: — Какая прелесть твои цветы, Анюта! Когда мать играла на старом пианино, где «до-диез» не откликалось вообще, а «фа» простужено дребезжало, отец слушал задумчиво и благоговейно. Он был старше матери, и Андрей с детства помнил его сутулым, с седыми висками, в очках. Даже на детской фотографии Николай Петрович походил на себя взрослого — сутулый подросток в очках. И так было странно, что его когда-то называли Колей. Мама хоть и говорила ему «ты», но называла Николай Петрович. А отец говорил ей Анюта или «дитя мое». И Андрею это нисколько не казалось смешным. Появились у матери седые волосы и морщины прорезали высокий, чистый лоб, а отец все говорил «дитя мое». Фрида Вигдорова. Это естественное и — в сущности — очень скромное желание, незаметно выросло у меня в неодолимую потребность и, со всей энергией юности, я стал настойчиво обременять знакомых «детскими» вопросами. Одни искренно не понимали меня, предлагая книги Ляйэля и Леббока; другие, тяжело высмеивая, находили, что я занимаюсь «ерундой»; кто-то дал «Историю философии» Льюиса; эта книга показалась мне скучной, — я не стал читать ее. Среди знакомых моих появился странного вида студент в изношенной шинели, в короткой синей рубахе, которую ему приходилось часто одергивать сзади, дабы скрыть некоторый пробел в нижней части костюма. Близорукий, в очках, с маленькой, раздвоенной бородкой, он носил длинные волосы «нигилиста»; удивительно густые, рыжеватого цвета, они опускались до плеч его прямыми, жесткими прядями. В лице этого человека было что-то общее с иконой «Нерукотворенного Спаса». Двигался он медленно, неохотно, как бы против воли; на вопросы, обращенные к нему, отвечал кратко и не то угрюмо, не то — насмешливо. Я заметил, что он, как Сократ, говорит вопросами. К нему относились неприязненно. Я познакомился с ним, и, хотя он был старше меня года на четыре, мы быстро, дружески сошлись. Звали его Николай Захарович Васильев, по специальности он был химик. Помни то, что уж чувствуешь: свобода мысли — единственная и самая ценная свобода, доступная человеку. Ею обладает только тот, кто, ничего не принимая на веру, все исследует, кто хорошо понял непрерывность развития жизни, ее неустанное движение, бесконечную смену явлений действительности. Он встал, обошел вокруг стола и сел рядом со мною. Я не хочу вбивать мои мнения в твой мозг; я вообще никого и ничему не могу учить, кроме математики, впрочем. Я особенно не хочу именно тебя учить, понимаешь. Я — рассказываю. А делать кого-то другого похожим на меня, это, брат, по-моему, свинство. Я особенно не хочу, чтобы ты думал похоже на меня, это совершенно не годится тебе, потому что, брат, я думаю плохо. Он бросил папиросу на землю, растоптав ее двумя слишком сильными ударами ноги. Но тотчас закурил другую папиросу и, нагревая на огне спички ноготь большого пальца, продолжал, усмехаясь невесело: — Вот, например, я думаю, что человечество до конца дней своих будет описывать факты и создавать из этих описаний более или менее неудачные догадки о существе истины или же, не считаясь с фактами — творить фантазии. В стороне от этого — под, над этим — Бог. Но — Бог — это для меня неприемлемо. Может быть, он и существует, но — я его не хочу. Видишь — как нехорошо я думаю. Да, брат… Есть люди, которые считают идеализм и материализм совершенно равноценными заблуждениями разума. Они — в положении чертей, которым надоел грязный ад, но не хочется и скучной гармонии рая. Он вздохнул, прислушался к пению виолончели. Ищи сам… Я был глубоко взволнован его речью, — я понял в ней столько, сколько надо было понять для того, чтоб почувствовать боль души Николая. Взяв друг друга за руки, мы с минуту стояли молча. Хорошая минута!
Сочинение по тексту В. Тендрякова
Жители Сталинграда могли наконец-то отдохнуть от постоянной угрозы смерти и насладиться моментом мира. Они могли забыть о войне и наслаждаться прекрасной ночью. Но это была только первая тихая ночь в разбитом Сталинграде. Война продолжалась, и жители города продолжали жить в постоянном страхе.
Шолохова «Судьба человека» потрясает драматизмом жизни простого русского мужика, на которого свалилось все: и война, и ранение, и плен, и гибель семьи. После войны он остается совершенно одиноким, работает шофером, но чувствует бесцельность и пустоту, потому что нет рядом близкого человека.
Но столько в нем нерастраченной любви, доброты, сострадания, что он усыновляет беспризорника, потерявшего родителей в этой страшной мясорубке, не щадившей никого. Он живет ради этого мальчика, Ванюшки, отдает ему все самое хорошее, что есть в душе. Другим примером сохранения в себе и достоинства, и доброты, и человечности может стать герой рассказа А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Находясь в лагере, этот человек не только приспособился к нечеловеческим условиям лагерного быта, но остался добрым, уважающим себя и других человеком, с чувством собственного достоинства.
Он с радостью работает, потому что вся его жизнь — это труд, когда он трудится, он забывает о плохом, он хочет как можно лучше выполнить свою работу. Он с сочувствием относится к тем, кому очень тяжело, помогает им, делится своим скудным запасом пищи. Он не озлобился на весь мир, на людей, он не ропщет, а живет.
Находясь на пароходе в путешествии, герой наблюдал одну из обычных и привычных ночей, когда туман делает её похожим на мистическое видение. Когда герой стоял на пароходе, ему казалось, что тишина, царящая вокруг, — тайна, часть того, что за пределами познаваемого. Околдованный тишиной ночи, герой испытывал невыразимое спокойствие великой и безнадёжной печали, которое овладело им.
Пароход, на котором путешествовал герой, считался среди пассажиров кораблём-привидением, оцепеневшим на этой бледно освещённой прогалине среди тумана. Утром под влиянием ночного созерцания природы герой испытывал чувство бессознательной радости жизни и благодарность за прекрасные моменты. Какие из перечисленных утверждений являются верными? В предложении 3 представлено рассуждение. Предложения 16-18 поясняют содержание предложения 15. Предложение 19 включает описание.
В предложении 20 представлено повествование. Предложения 9-11 содержат рассуждение. Среди предложений 5—12 найдите такое -ие , которое -ые связано -ы с предыдущим при помощи личного местоимения. Правда ли, что природа может оказывать воздействие на душевный мир человека, влиять на его чувства, ощущения? Именно над этой проблемой предлагает задуматься Иван Бунин — глубокий знаток поэзии, писатель, горячо любивший Россию, посвятивший ей немало проникновеннейших строк. Изумленно - созерцательное, восторженно-пытливое отношение к миру сопутствовало Бунину всю жизнь.
Рассказчик делится воспоминаниями о том, как он посетил родного брата в его имении. Он увидел картину, которая удручающе подействовала на его душу и привела к нравственной перемене. Помещик гордился тем, что в его усадьбе созрел собственный, а не купленный крыжовник. Он с наслаждением ел кислую и жёсткую ягоду, заявляя, что очень вкусно, имея вид ребёнка, который наконец получил любимую игрушку. Из этого следует, что человек, поставивший перед собой низкую цель, добившийся её и испытывающий довольство и счастье, вызывает сожаление и даже неприятие, тяжёлое чувство, близкое к отчаянию. Рассказчик размышляет о том, что в мире много довольных, счастливых людей, тогда как вокруг «наглость и праздность сильных, невежество и скотоподобие слабых, кругом бедность невозможная, теснота, вырождение, пьянство, лицемерие, враньё». Жизнь устроена ненормально, и нет «за дверью каждого довольного, счастливого человека» кого-нибудь, кто стоял бы «с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные». Этот пример говорит о том, что человек не может быть счастлив, замыкаясь в личном пространстве, когда рядом страдают бедняки. Оба примера связаны по принципу частного и общего, вытекают один из другого.
Проблема наличия выбора
Больше всего на свете я любил музыку больше всех в ней скрябина сочинение егэ 11 класс. (7)Наступила ночь, и я долго шёл под тёмными, гудящими в тумане сводами горного бора, склонив голову от ветра. На форуме сайта завершена работа над сочинениями по сборнику текстов ЕГЭ 2020 года под редакцией ой. Сочинение можно использовать как пример сочинения ЕГЭ 2019.
Задача по теме: "Сочинения из сборника 2023"
Наши эксперты могут проверить Ваше сочинение по критериям ЕГЭ. СОЧИНЕНИЕ ЕГЭ 2021 (автор — Иванова Полина). по картинам Лучшие сочинения Примеры сочинений Сочинения ЕГЭ — Итоговое сочинение ЕГЭ — Аргументы к сочинению ЕГЭ — Историческое сочинение Анализ произведения ЕГЭ по обществознанию Топики по английскому — Эссе по английскому.
Текст и сочинение ЕГЭ я хочу вам рассказать какая перемена произошла во мне
В чём состоит смысл и цель жизни? Текст А. Чехова для сочинения ЕГЭ Я хочу вам рассказать, какая перемена произошла во мне в те немногие часы, пока я был в усадьбе брата. З Это был не купленный, а собственный крыжовник, собранный в первый раз с тех пор, как были посажены кусты. ЗЗ Меня угнетают тишина и спокойствие, я боюсь смотреть на окна, так как для меня теперь нет более тяжёлого зрелища, как счастливое семейство, сидящее вокруг стола и пьющее чай. Чехову Антон Павлович Чехов 1860-1904 — русский писатель, прозаик, драматург, публицист, врач, общественный деятель. Сочинение ЕГЭ по тексту Испокон веков люди задумывались о том, в чём заключается смысл жизни.
Однако всеобщего рецепта, помогающего всех сделать счастливыми, не существует. В предложенном тексте А. Чехов поднимает проблему понимания смысла и цели жизни. Писатель размышляет о людях, которые проживают день за днём абсолютно одинаково, даже не задумываясь о своём предназначении. Многие из нас следуют заведённому порядку и боятся любых отступлений от него. Они «ходят на рынок, днём едят, ночью спят, женятся, старятся, благодушно тащат на кладбище своих покойников» и при этом абсолютно довольны своей жизнью.
Однако такое существование без какой-либо цели и смысла в конечном счёте приведёт к вырождению.
Зубов считал, что именно в удалённых от берега местах Антарктический ледниковый покров способен таять под собственным огромным весом, несмотря на очень низкую температуру воздуха и поверхности ледника. В 1961 году исследователь льда И.
Зотиков установил, что часть тепла, поступающего к основанию ледникового покрова из недр Земли, постоянно затрачивается на таяние придонного льда, невзирая на царящий на поверхности холод. В углублениях подлёдного ложа возникают резервуары воды — озёра. Значение таких реликтовых озёр невозможно переоценить — их воды несут в себе информацию о древней атмосфере планеты, масштабах вулканической деятельности в отдалённом прошлом Земли, в них сохранились бактериальные формы жизни, возраст которых, возможно, исчисляется сотнями тысяч лет.
Ещё через некоторое время на картине, полученной со спутника, обозначилась крупная необычная форма рельефа в районе станции «Восток» — это на ледниковом щите проступали очертания огромного водоёма. Благодаря исследованию учёных, в самом сердце студёного шестого континента, где зимой царит буквально космический холод, под многокилометровой ледяной толщей будет обнаружен уникальный реликтовый водоём — крупнейшее в Антарктиде озеро, названное впоследствии Восток. К каждому заданию А1—А7 даны 4 варианта ответа, из которых только один правильный.
Номер этого ответа обведите кружком. Бунину А1. Какое из высказываний, приведённых ниже, содержит ответ на вопрос: «О чём думал рассказчик ночью на палубе парохода, когда полностью «отдался» во власть тишины?
Автор думал о сути мироздания и о Боге. Он думал о потустороннем мире. О мощи и тяжести корабля.
Почему рассказчик, говоря о пережитой ночи, воскликнул: «О, какая странная была эта ночь! В эту туманную ночь свет низкого месяца наводил на размышления. Море было неспокойно, и туман таил в себе опасность.
Это была абсолютно тёмная, непроглядная ночь. Как характеризует чувства и состояние автора информация, заключённая в предложениях 13—20? Автор пугался видений кораблей-призраков и русалок.
Он боялся морской стихии. Автор пытался выловить в полной тишине какие-либо звуки. Укажите, в каком значении употребляется в тексте слово «прогалина» предложение 13.
Оплатите один раз, чтобы читать целиком более 6000 сочинений сразу по всем предметам. Доступ будет предоставлен бессрочно, навсегда. Как природа влияет на человека? Возможно ли гармоничное отношение между природой и человеком? Какова душа человека, когда он в единении с окружающим миром? Над этими вопросами задумываешься, когда читаешь текст Ивана Бунина.
Автор повествует о мужчине, который путешествовал на пароходе. Описывая состояние героя, Бунин рассказывает, что было что-то неземное, апокалиптическое в окружающем мире. И тогда, ночь, "спокойствие великой и безнадежной печали овладело" рассказчиком. И утром герой снова был полон бессознательной радости жизни, чувствовал благодарность за всё, что дарил окружающий мир. Бунин убеждает нас в том, что природа оказывает огромное влияние на человека. Человек - это часть природы, и его состояние всегда связано с тем, что происходит в окружающем мире.
Я полностью согласна с мнением автора и тоже считаю, что гармоничное существование человека с природой помогает ему быть лучше, видеть всю красоту окружающего мира. Особенно в наше время, время научно-технического прогресса, человек должен уделять больше внимания природе, ведь без нее не будет и нас. В русской литературе немало примеров, когда человек находится в единении с природой.
Соглашаясь в этом с А.
Чеховым, хочется отметить, что мы должны не только знать о несчастных, но и помогать им, то есть проявлять человеколюбие. В правильности такой точки зрения меня убеждает отечественная литература. Вспомним повесть В. Тендрякова «Расплата».
Мне особенно запомнился эпизод с горящим немецким госпиталем. Главный герой Аркадий Кириллович, тогда еще гвардии капитан, стоял и наблюдал за пожаром вместе с толпой. Капитан испытывал чувство радости, потому что он находился под мирным небом, ведь «это была первая ночь в освобожденном Сталинграде». А рядом с Аркадием Кирилловичем стоял успевший спастись из пламени немец, который съёжился от холода.
И главный герой накрыл немца своим полушубком, проявив человеколюбие. Он, будучи счастливым, не забыл и о несчастном. Говоря о человеколюбии, невозможно не вспомнить Сашку из одноименной повести В. Главный герой испытывал огромное чувство радости, когда взял в плен немца, а особенно — когда вел пленного в соседнюю часть на допрос.
Но после приказа «пустить немца в расход» главный герой испытывал мучения, медлил: в нем говорило человеколюбие, ведь в тот момент немец был не враг, а просто человек. И время, потраченное Сашкой на раздумья, спасло жизнь немцу: командир передумал и успел отменить приказ. Жизнь — это череда потерь и приобретений. Одни грустят об утрате, другие радуются приобретениям.
Так давайте же для того, чтобы в мире хоть что-то обстояло благополучнее, будем, радуясь за себя, не забывать помогать несчастным! Чехов — один из замечательных мастеров художественного слова. Его произведение воспитывает в нас трепетное отношение к человеку. В данном тексте автор поднимает проблему человеческого счастья.
Почему каждый счастливый человек должен знать о том, что есть несчастные? Затронутая автором проблема актуальна во все времена. Чтобы привлечь внимание читателей к данной проблеме, автор повествует о том, что Николай Иваныч, увидя крыжовник, очень обрадовался, как будто получил «свою любимую игрушку «. Чехов отмечает, что герой-рассказчик Говорит о том, что, помимо счастливых людей, есть немало и несчастных, хотя первым абсолютно неинтересно, как живут люди, у которых сложилось не все так сладко, как у них.
Автор подводит читателя к мысли о том, что возле каждого счастливого человека должен стоять кто — нибудь с молоточком и напоминать стуком, что вокруг есть и несчастные люди, на месте которых может оказаться любой счастливый человек. В правоте авторских оценок не приходится сомневаться. Возмущение автора, безусловно, понятно, так как многие люди живут беззаботно, не замечая рядом с собой страдающих. Особенно остро это проблема поставлена в поэме Н.
Некрасова «Кому на Руси жить хорошо «. Однако, с точки зрения современного читателя, в ней нет ни одного по — настоящему счастливого человека, хотя немало героев претендуют на это. И вряд ли можно согласиться с поэтом, что революционер Гриша Добросклонов, признанный, по мнению народа, счастливцем, может быть таковым в полном смысле этого слова. Этот текст ещё раз убеждает меня в том, что нужно замечать тех людей, которые находятся вокруг нас.
Именно на этот вопрос ищет ответ автор текста А. Люди довольны своей жизнью, у них нет какой-либо цели. И именно такое существование приводит к вырождению. Продолжая поиски ответа, писатель также рассуждает о своем счастье.
Но он понимает, что мыслящий человек не может довольствоваться малым, комфорт угнетает наше сознание. Значит, жизнь нечто большее чем уют и комфорт. Оба эти примера, дополняя друг друга, помогают нам понять, что смысл жизни заключается в доброте, в жизни во имя добра. Я не могу не согласиться с мнением автора.
Действительно, в основе жизни лежит человечность и доброта. Так, в романе Л. Но в конце концов пришел к выводу о том, смысл жизни — это любовь и доброта. Таким образом, подводя итог, хочется сказать, что смысл нашей жизни в существовании во имя добра.
Именно этот вопрос наиболее важен в отрывке из рассказа «Крыжовник» известного русского писателя, общественного деятеля и врача Антона Павловича Чехова.
Егэ сочинение по тексту тендрякова то была первая тихая ночь
С армией? Ясное дело, что фронт наш прорван на широком участке. Немцы висят на хвосте, только вчера оторвались от них и все топаем, и, когда упремся, неизвестно. Ведь это же тоска — вот так идти и не знать ничего!
А какими глазами провожают нас жители? С ума сойти можно! Николай скрипнул зубами и отвернулся.
С минуту он молчал, справляясь с охватившим его волнением, потом заговорил уже спокойнее и тише: — Ото всего этого душа с телом расстается, а ты проповедуешь — живой, мол, ну и радуйся, солнце, кувшинки плавают… Иди ты к черту со своими кувшинками, мне на них смотреть — то тошно! Ты вроде такого дешевого бодрячка из плохой пьески, ты даже ухитрился вон в медсанбат сходить… Лопахин с хрустом потянулся, сказал: — Жалко, что ты со мной не пошел. Там, Коля, есть одна такая докторша третьего ранга, что посмотришь на нее — и хоть сразу в бой, чтобы немедленно тебя ранили.
Не докторша, а восклицательный знак, ей — богу! При таких достоинствах женщина, при такой красоте, что просто ужас! Не докторша, а шестиствольный миномет, даже опаснее для нашего брата солдата, не говоря уже про командиров.
Николай молча, угрюмо смотрел на отражение белого облачка в воде, и тогда Лопахин сдержанно и зло заговорил: — А я не вижу оснований, чтобы мне по собачьему обычаю хвост между ног зажимать, понятно тебе? Бьют нас? Значит, поделом бьют.
Воюйте лучше, сукины сыны! Цепляйтесь за каждую кочку на своей земле, учитесь врага бить так, чтобы заикал он смертной икотой. А если не умеете, — не обижайтесь, что вам морду в кровь бьют и что жители на вас неласково смотрят.
Чего ради они будут нас с хлебом — солью встречать? Говори спасибо, что хоть в глаза не плюют, и то хорошо. Вот ты, не бодрячок, объясни мне: почему немец сядет в какой-нибудь деревушке, и деревушка — то с чирей величиной, а выковыриваешь его оттуда с великим трудом, а мы иной раз города почти без боя сдаем, мелкой рысью уходим?
Брать — то их нам же придется или дядя за нас возьмет? А происходит это потому, что воевать мы с тобой, мистер, как следует еще не научились и злости настоящей в нас маловато. А вот когда научимся да когда в бой будем идти так, чтобы от ярости пена на губах кипела, — тогда и повернется немец задом на восток, понятно?
Я, например, уже дошел до такого градуса злости, что плюнь на меня — шипеть слюна будет, потому и бодрый я, потому и хвост держу трубой, что злой ужасно! А ты и хвост поджал, и слезой облился: «Ах, полк наш разбили!
Рассказчик побывал у него как раз тогда, когда эта заветная мечта осуществилась. Детально описывая наслаждение брата от поедания крыжовника, он недоумевает, как можно чувствовать себя счастливым от этого — ведь крыжовник-то кислый, а брат всё время повторяет: «Ах, как вкусно! Ты попробуй! Такое понимание счастья отражает точку зрения обывателя. А далее автор подробно описывает размышления рассказчика, вызванные увиденными в брате изменениями. Понимая, что счастье, связанное с осуществлением цели владеть какой-то собственностью, мелко, ничтожно и эгоистично, он вспоминает, что где-то рядом есть «наглость и праздность сильных, невежество и скотоподобие слабых, бедность невозможная, теснота, вырождение, пьянство, лицемерие, враньё…». Этим, по его мнению, нужно возмущаться, об этом надо громко кричать, но, к сожалению, «мы не видим и не слышим тех, которые страдают». Вывод для рассказчика очевиден: своё личное счастье нужно соотносить с положением окружающих.
Невозможно быть довольным жизнью среди тех, кто страдает и плачет. Надо отдать им часть своей радости, помочь, изменить их положение к лучшему. Первый пример конкретен, он связан с личным опытом рассказчика, второй является своеобразным обобщением обычной жизненной ситуации и основан на размышлениях. Противопоставляя счастливого человека и несчастных людей, живущих вокруг него, писатель помогает читателям почувствовать глубину проблемы. Позиция автора совпадает с мнением рассказчика: не может быть счастья лично для себя даже при осуществлении сокровенной мечты, если кругом обездоленные и страдающие люди. Категория счастья связана с общественной жизнью. Действительно, эгоистично чувствовать себя счастливым среди горя и невзгод. Нужно стараться помогать нуждающимся. Так понимал счастье и сам автор. Антон Павлович Чехов во время путешествия на Сахалин составил отчёт о состоянии здоровья местных жителей и ходатайствовал перед правительством об оказании им помощи.
Писатель-врач лечил бесплатно крестьян из окрестных деревень, открыл на свои средства публичную библиотеку в Таганроге, организовал помощь голодающим, сажал деревья. Таким образом, данный для анализа текст помогает современным читателям задуматься о том, что такое счастье. Конечно, счастье — это радость, удовлетворение от жизни, но порядочный человек испытывает такие чувства только тогда, когда делает добро, помогая другим людям, делая и их счастливыми. Какие цели должен ставить перед собой человек? Именно эти вопросы возникают при чтении текста А. Раскрывая проблему цели и смысла жизни, автор ведёт повествование от первого лица. Рассказчик делится воспоминаниями о том, как он посетил родного брата в его имении. Он увидел картину, которая удручающе подействовала на его душу и привела к нравственной перемене. Помещик гордился тем, что в его усадьбе созрел собственный, а не купленный крыжовник. Он с наслаждением ел кислую и жёсткую ягоду, заявляя, что очень вкусно, имея вид ребёнка, который наконец получил любимую игрушку.
Из этого следует, что человек, поставивший перед собой низкую цель, добившийся её и испытывающий довольство и счастье, вызывает сожаление и даже неприятие, тяжёлое чувство, близкое к отчаянию. Рассказчик размышляет о том, что в мире много довольных, счастливых людей, тогда как вокруг «наглость и праздность сильных, невежество и скотоподобие слабых, кругом бедность невозможная, теснота, вырождение, пьянство, лицемерие, враньё». Жизнь устроена ненормально, и нет «за дверью каждого довольного, счастливого человека» кого-нибудь, кто стоял бы «с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные». Этот пример говорит о том, что человек не может быть счастлив, замыкаясь в личном пространстве, когда рядом страдают бедняки. Оба примера связаны по принципу частного и общего, вытекают один из другого. Увидев довольного своим существованием брата, рассказчик приходит выводу, что его брат не одинок, вокруг много сытых и довольных людей, которые проявляют равнодушие к бедам и несчастьям окружающих. Авторская позиция заключается в следующем: цель и смысл жизни заключаются не в личном счастье, а в чём-то более разумном и великом, поэтому он призывает делать добро, пока мы молоды, сильны и бодры. Мне близка позиция автора. Действительно, целью жизни не может быть стремление к материальным благам, так как оно унижает личность, ведёт к духовной деградации. Нужно ставить перед собой высокие цели.
Приведу пример из другого рассказа А. Чехова «Ионыч». Земский доктор Дмитрий Ионыч Старцев разочаровался в любви, когда Катерина Ивановна Туркина отказала ему, решив, что должна стать великой пианисткой. Целью жизни его стало накопительство. По вечерам он доставал из кармана деньги, заработанные частной практикой, и с удовольствием их пересчитывал. Он скупал на аукционе дома. Богатея, губернский врач утратил живые движения души, превратился в бездушного идола, получил в обществе прозвище «надутый поляк». В заключение хочу подчеркнуть, что человек должен ставить перед собой высокие и благородные цели, которые совершенствуют его личность и обогащают духовно.
Тендрякова Автор: ученик Дата публикации: 10. Тендрякова Введение: Жизненный путь всегда труден. Человек проходит множество испытаний, подвергается опасности, попадает в экстремальные ситуации, но самое главное в этих ситуациях — несмотря ни на что остаться человеком. Проблема: В предложенном для анализа тексте русский писатель Владимир Федорович Тендряков поднимает проблему человечности. Так не говорят. Одна из самых распространенных ошибок. Никогда не пишите о выводах автора в иллюстрации. Сам пример неплохой, но слово «вывод» нужно заменить Позиция: Свою позицию В. Тендряков выразил в мыслях героя отрывка Аркадия Кирилловича: «Ни вывихи истории, ни ожесточенные идеи сбесившихся маньяков, ни эпидемические безумия — ничто не вытравит в людях человеческое.
Последняя воля брата заключалась не только в сжигании переписок. Покойному было важно, чтобы двери в его личную жизнь были плотно закрыты. Левитан на все обращения людей, хотевших описать бытие И. Левитана, отвечал отказом. Он стоял на своём и желание брата не нарушил. Действительно, умирающий, зная что после него останутся друзья, родственники, бывает просит их о молчании на какие-то щепетильные темы вроде личной жизни. Данные примеры тесно взаимосвязаны, так как каждый из них отвечает на поставленные вопросы. Последняя воля — это то, что просит выполнить и о чём думает перед смертью человек. На смертном одре личность размышляет о действительно важных вещах, имеющих значение после того как, как она лишится мирских забот. Приведённые примеры доказывают истинность этих высказываний.