новости города Иваново и Ивановской области. Сегодня в Москве попрощаются со Львом Рубинштейном.
Родился благодаря Сталину и писал «стихи на карточках»: чем запомнился поэт Лев Рубинштейн
При использовании материалов сайта «Парламентской газеты» активная ссылка на pnp. В рубрике «Деловая экспертиза» публикуются материалы на правах рекламы.
Поэт Лев Рубинштейн называл свою жену «первым и строгим читателем» Источник: из личного архива семьи О личной жизни Рубинштейн говорил крайне редко. Известно, что еще в 70-х годах Лев Семенович женился на девушке по имени Ирина Головинская. Ирина разделила с ним не только жизнь, но и профессию: она тоже работала с текстом, занималась редактурой и была журналистом.
В 1977 году Лев и Ирина устраивали у себя дома семинары — по воспоминаниям участников, Ирина была гостеприимной хозяйкой квартиры и поддерживала мужа в его начинании. В 80-м году у творческой пары родилась дочь Мария, которая также пошла по стопам родителей и стала заниматься литературой, несмотря на то, что родителям не нравилось ее увлечение.
Местный писатель, доцент кафедры литературы ИвГУ Дмитрий Лакербай написал гневный пост о том, что не понимает, зачем ему вести студентов на какого-то Рубинштейна. Кончилось тем, что Лакербай свой пост удалил, послушать «какого-то» собралась толпа молодых людей онлайн-регистрацию открыли и почти сразу закрыли, потому что зал в музейном центре не резиновый , а на встречу с местным доцентом литературы пришло «три калеки». Впрочем, история, взбудоражившая Иваново, прошла мимо известного поэта. По касательной.
До 40 с лишним лет я жил в Советском Союзе. Для меня ничего сенсационного в этом случае нет. На каком-то уровне мы возвращаемся в СССР. Это шокирует молодых людей, но не меня, — флегматично прокомментировал он инцидент. На самом деле встреч должно было быть две. Одна стояла в программе в музейном центре, вторая — в университете.
Но она должна была быть своего рода бонусом, вне программы. Вообще я люблю общаться со студентами, они в итоге пришли в музейный центр в большом количестве. Я просто читаю стихи. Я читал поэзию и прозу, в том числе смешные. Развлек зал. Какие вопросы вам сейчас задают?
Я увидел замечательную, читающую, осведомленную аудиторию. Студенты, конечно, наивные в силу возраста, но прекрасные. Там они ищут отдушину. Какую книгу последней прочитали вы? Не помню, что лично я последнее прочел. Знаете, меня однажды спросили, когда я впервые увидел живого поэта.
И я пошутил: в зеркале. Это, разумеется, не так. Вообще с некоторых пор, довольно давних, я не читаю, а перечитываю. Совсем недавно перечитал «Хаджи Мурата». И всем советую. Там очень много такого, что объясняет наше время.
Вообще Лев Толстой очень актуален. У Толстого я нахожу импонирующий мне последовательный пацифизм.
До последнего времени Лев Семенович был активным участником литературной жизни Москвы. Его часто можно было встретить в творческих клубах на поэтических вечерах. Он охотно общался с поэтами и прозаиками молодого поколения. При этом разница в возрасте не чувствовалась — чувствовалась преемственность поколений. Теперь эта живая нить, ведущая в историю русского литературного андеграунда середины ХХ века, увы, прервалась… «НГ».
Оглавление
- Комментарии
- Лев Рубинштейн остается в реанимации в крайне тяжелом состоянии
- Интересное
- «Моя память о детстве — моя самая большая драгоценность»
Родился благодаря Сталину и писал «стихи на карточках»: чем запомнился поэт Лев Рубинштейн
Второе: всегда важна интонация. Что бы ни писал Рубинштейн, стихи в самом начале или поздние его тексты, все они были сделаны в структуре стихотворения. Для меня он прежде всего поэт, хотя он был блестящим эссеистом и публицистом. Я почитаю его любимые стихи. Те, которые он иногда, сидя в зале, просил меня почитать. У нас разница с ним была в двадцать дней.
Я старше, и он был для меня абсолютным пацаном. В чём его потрясающая уникальность? Я нашёл двух авторов, которым очень легко подражать: Хармс и Рубинштейн. Не детские гениальные стихи Хармса, а его взрослая чушь, как «Арефьев и Петухов». У Арефьева не получалось играть на скрипке.
У Петухова не получалось играть на фортепиано. За это они не любили друг друга. Лёве тоже можно подражать. Брать из жизненного сора любые факты и ставить их друг за другом. Он первый увидел, что с языком можно обращаться таким образом, находить смыслы в подобных построениях.
Лёва сделал это открытие, показал, что можно так мыслить в литературе. И не надо второй раз открывать Америку. Спасибо этому ехидному и доброму человеку, который частенько гостил у меня на даче в Крючково. Необходимо обладать сверхслухом. Поэт прочёл стихотворение Льва Рубинштейна «Событие без наименования» 1980 года.
Абсолютно невозможно. Никак невозможно. Может быть, когда-нибудь. Ещё нет. Не сейчас.
Но я перестаю бояться. Потому что Лев Семенович. Он садится рядом. И поглядывает на меня всю ту нашу встречу. И на его взгляд, тихий, спокойный, ласковый, бесконечно мужественный, бесконечно поддерживающий, опираюсь все долгие два часа. Он говорил о том, что в их время сказать о написанном тексте, что такое и напечатать можно, значило обругать его. Что была создана вторая культура, в которой все они и существовали.
И нет, не пытались выстраивать диалог. Но это все даже не так важно. Теплый, человеческий, сочувствующий. Лев Семенович, спасибо, что светили столько лет. Ваш уход пока невозможно ни осознать, ни принять. Евгений Асс Мне еще трудно принять утрату Левы. Еще не получается складно выразить свое понимание этого грандиозного явления: Лев Рубинштейн.
Уже ясно, что без него мир не полон и будет нелегко возвращаться в Москву и жить там, где его нет. Мы были знакомы с середины 1980-х, сблизились в 2000-е, но в последние годы, начиная с ковида, продолженные смертью моей жены, а потом и войной, Лева стал самым дорогим и самым нужным мне человеком. Я как сейчас слышу в ответ на мои жалобы, сомнения и тревоги его резкое утвердительное «понимаю», и сам факт его понимания становился для меня утешением и решением. Он вообще все понимал. Может быть, благодаря этому всеобъемлющему пониманию, маленький и хрупкий, он оказался самой надежной опорой в нашем шатающемся мире. И не только для меня, но еще для многих людей. Не помню, чтобы чья-то смерть вызывала такое всеобщее слитное горе и признание в любви.
Борис Гройс Хорошо помню, как был впечатлен первым услышанным мною чтением Льва Рубинштейна. Мне, разумеется, и до того доводилось достаточно часто слушать поэтов, читающих свои стихи. Лева выбрал противоположный путь. Он читал с карточек и каждый раз, прочтя карточку, клал ее на стол. Удар карточек о стол отбивал монотонный ритм. Это был нейтральный, деловой, холодный ритм, напоминающий ритм метронома, отмеривающий ход времени. Текст на каждой карточке был романтичен, поэтичен, но краток.
Чтение казалось испытанием поэзии на прочность — выдержит ли она конфронтацию с реальностью времени и пространства, в которое событие поэзии оказалось помещено, или исчезнет в них. Соответственными были поза поэта и выражение его лица. Лева был абсолютно сосредоточен, стопроцентно сконцентрирован на процессе чтения — было такое впечатление, что он проводит операцию, от которой зависит жизнь пациента. Недавно я видел видео, на котором видно, как Лева читает свои карточки. Но поскольку дело происходило на экране компьютера, а не в одном помещении со зрителями, впечатление сосредоточенности и напряжения терялось. Конечно, потерялась и новизна приема. И все же… Сейчас, после смерти Левы, много пишут о том, каким он был очаровательным человеком и обаятельным другом.
Это, конечно, так. Все, кто знал Леву, могут это засвидетельствовать. Но все же, когда я думаю о Леве, мне прежде всего вспоминается то выражение внутренней сосредоточенности, которое так поразило меня в тот первый раз — и которое я позже время от времени видел на его лице. Сосредоточенности на чем? Этого, как кажется, нельзя узнать со стороны. И все же, когда я вспоминаю его чтение, я думаю: наверное, сосредоточенности на ходе времени. У Левы есть замечательный текст с рефреном: время идет.
На поверхности жизни происходит и то и это — а время идет. Жаль, конечно, но время идет. Даниил Да Представляю, что сказал бы Лев Семенович, читая собственные некрологи: посмеялся бы над банальностями, тут же выхватил бы парочку заезженных фраз и, обкатывая, несколько раз произнес бы их вслух, голосом кого-то из политбюро: «После тяжелой продолжительной болезни... А уж ситуация с преждевременным объявлением о кончине, думаю, и вовсе бы его насмешила. Ничего пафосного, лживого и официального Лев Семенович не терпел, чуял этот коктейль за версту и мудачеств не прощал. Так получилось, что несколько лет мы провели в одном кабинете, на соседних стульях в редакции «Граней» — Лев Семенович писал на древнем компьютере свои колонки, я трудился новостником. В обед он выходил на кухню, оттуда слышался скрип дверцы холодильника, треск пластиковых контейнеров со снедью, потом тонко звенела бутылочка.
На столе между рюмочек лежали мармеладки ядовито-розового цвета, и ЛС, показывая на них рукой, многозначительно замечал: «Созданы самой природой! В лифте, например, он часто делал вид, что нажимает кнопку вызова, а потом строгим голосом говорил в динамик: «Диспетчер! Одолжи п... Однажды я так же в шутку попросил Льва Семеновича написать блерб для моей книжки, сказав, что размещу его не сзади, а на первой обложке, вместо имени автора, чтобы лучше продавалась. ЛС посмеялся, а потом все же прислал текст. В середине 1970-х режиссер Вернер Херцог, узнав, что его знакомая Лотте Айснер тяжело заболела, провел личный ритуал, пройдя пешком из Мюнхена в Париж, решив, что, если он осилит маршрут и дойдет до конца, Айснер выживет. Всю эту неделю я пытался найти свой личный ход, и схожим, не сговариваясь, занимались все, кто любил ЛС: постили его стихи и фотографии, вспоминали, надеялись.
Похожий на не очень крупную птичку, состоящий будто из легких жил и костей, ЛС был хрупким и прочным одновременно. Если вы когда-нибудь держали в руках птицу, то должны помнить это ощущение: легкости и в то же время — силы. Отчасти от этого в произошедшее не верится вовсе: на этом злополучном переходе будто столкнулось неживое с живым, тяжелое — с воздушным, бессмысленное — с ясным. Бессмысленное в этот раз, увы, победило. Но и над банальностью этой фразы Лев Семенович тоже бы, думаю, посмеялся.
Сайт функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации. Ответственность за содержание любых рекламных материалов, размещенных на портале, несет рекламодатель. Новости, аналитика, прогнозы и другие материалы, представленные на данном сайте, не являются офертой или рекомендацией к покупке или продаже каких-либо активов.
Задача нынешнего художника — переосмысливать, переназывать. И назвать важнее, чем сделать. В известной степени это номинативное искусство». Занимается литературой с конца 60-х. После окончания ВУЗа работал в библиотеке, библиографические карточки помогли к 1974 году выработать собственный жанр — «стихи на карточках», «жанр картотеки», в стилистике минимализма. Автор отмечает, что находясь в то время «отчасти под влиянием американского поп-арта, отчасти — творчества авангардиста Джона Кейджа», он стремился «преодолеть инерцию и тяготение плоского листа». Подчиняясь «памяти жанра», любой фрагмент текста или текст целиком в читательском восприятии ассоциируется с традиционными жанрами. Текст, таким образом, читается то как бытовой роман, то как драматическая пьеса, то как лирическое стихотворение и т. Этот жанр является, в сущности, интержанром, соединяя в себе черты поэзии, прозы, драмы, визуальных искусств и перформанса. Каждая карточка понимается мною как универсальная единица ритма, выравнивающая любой речевой жест, будь то стихотворная строка, фрагмент уличного разговора, наукообразный афоризм, сценическая ремарка, междометие или же молчание — чистая карточка...
Лев Рубинштейн остается в реанимации в крайне тяжелом состоянии
Шолохова , работал библиотекарем в институтской библиотеке, после чего создал собственный оригинальный жанр — жанр картотеки, существующий на границе вербальных, изобразительных и перформативных искусств. Эти карточки легли в основу его книг и других публикаций. Лев Рубинштейн был участником множества поэтических и музыкальных фестивалей, художественных выставок и акций. Его первые публикации появились на Западе — как на русском языке, так и в переводах — в конце 1970-х годов. Первые публикации в России — в конце 1980-х. Французский славист Режис Гейро сравнивал поэзию Рубинштейна с поэзией русского футуризма.
О смерти эссеиста и автора поэтических произведений сообщила его дочь. Информация была опубликована в блоге женщины в воскресенье, 14 января. Мой папа, Лев Рубинштейн, умер сегодня, - приводит МИА « Россия сегодня » сообщение, опубликованное в блоге дочери поэта. Фото: скриншот В начале недели литератора сбил автомобиль.
Товстоногова Санкт-Петербург состоялась премьера камерной оперы "52" по произведению Льва Рубинштейна "Все дальше и дальше". В 2023 году вместе с поэтом Львом Обориным был автором и ведущим подкаста "Левлев". Он записывался по мотивам книги Рубинштейна "Целый год. Мой календарь". Признание Лауреат премии Андрея Белого 1999 , премии "Новая словесность" 2013, за книгу "Знаки внимания".
Прежняя ситуация, в которой размывались границы между правым — левым, верхом — низом и даже между прилагательным и существительным, сменилась восстановлением этих границ, навсегда, казалось бы, похеренных постмодернистской эпохой. Рубинштейн: Понимаю, понимаю. Лев Рубинштейн и Дмитрий Пригов З. Абдуллаева: Твоя книжка «Словарный запас» — по жанру двухголосные, трехголосные инвенции. Голос зощенковского сказчика — растерянного обывателя — сосуществует с голосом не растерянного необывателя. В этом промежутке находится нерв относительно новых твоих сочинений. Постмодернизму, ставшему попсой, мейнстримом и т. Рубинштейн: Пускай. Я не против. Абдуллаева: Подобно тому как зощенковский сказчик боролся с мещанством и с прочими, условно говоря, фольклорными напастями, твой рассказчик — столь же изящно изобличает ксенофобию, державность и прочее. Твой рассказчик — простодушный носитель собачьего языка улицы или власти. Но вдруг из-за угла в том же тексте вполне и прямо высовывается или, если угодно, высказывается Лев Рубинштейн. Рубинштейн: Это не вопрос, а твое соображение, которое мне глубоко лестно. Ты про границы сказала, а мне эта тема всегда интересна. Потому что здесь как раз существенное различие между культурой и искусством. Вроде бы считается, что одно часть другого, но это неправда. Это две разные функции. Роль культуры эти границы устанавливать и обозначать. Человек, занимающийся искусством, об этих границах четко знает, он знает, что туда не надо заходить, но туда заходит, зная, что этого нельзя делать. То есть культура устанавливает границы, искусство их нарушает. Но тем оно конструктивнее нарушает, чем в большей степени эти границы осознает. Знает, что нарушает. Чего, мне кажется, очень не хватает в том, условно говоря, новом окружающем нас искусстве: там границы нарушаются, потому что никто не знает, где эти границы. Как коровы, которые заходят на чужую территорию поесть травы, не зная, что существуют границы. А человек знает. Поэтому нет той энергии. Нарушение границы — это акт, это серьезный акт, который способен породить какую-то художественную энергию. Все самое интересное в культуре и искусстве происходит, на мой взгляд, на границах. Абдуллаева: «То ли забыв, то ли, наоборот, вспомнив о том, как…» — в твоей прозе нон-фикшн возникает постоянный рефрен таких двузначных фраз, порождающих не столько разночтения, сколько ясную неразрешимость, а не двойственность, если так можно сказать. Это и есть состояние промежутка. Так или не так? Рубинштейн: Дай бог, если так. Я по-прежнему ориентируюсь только на хорошего читателя. Хотя в отличие от своих поэтических занятий, а я, надеюсь, человек вменяемый, понимаю: это жанр другой, и я, конечно же, уважительно учитываю, что в тексте, опубликованном в Интернете, который может прочитать большое число людей, я, повторяю, уважительно выстраиваю некоторые уровни, которые человек способен воспринять, не будучи способным воспринять другие уровни. В стихах я этим пренебрегаю. Там мой адресат только конгениальный читатель, которому я ничего объяснять не собираюсь, и он сам будет очень удивлен, если я буду объяснять. А вот здесь немножко другое. Это можно назвать, скажем, некоторым уровнем демократизма, в чем я ничего плохого не вижу. Абдуллаева: Я в этом вижу и реальный, и обманчивый демократизм, подобный образу юмориста Зощенко — самого трагического писателя прошлого века. Рубинштейн: При этом его тексты читали с эстрады. Абдуллаева: При этом Мандельштам говорил, что учить его тексты надо наизусть, как стихи. Твой демократизм не отменяет воздушные мосты между цитатой из какого-нибудь, например, документа, мемуаром и голосом сказчика. Рубинштейн: Плохо, если он заменяет. Абдуллаева: Ты этому демократическому голосу выдаешь в каждом тексте анекдот, который он рассказывает, но этот анекдот оказывается философической эмблемой уже твоего сюжета. В «Случаях из языка» есть случай про мальчика, который боялся Ленина. Я все хотела спросить, имел ли ты в виду «Рассказы о Ленине» Зощенко, в которых маленький Ленин ничего не боялся, в то время как страх вообще-то наполнял эти рассказы и охватывал до удушья других персонажей? Рубинштейн: Если и связано, то бессознательно. Абдуллаева: Меня интересует твоя фиксация, но и преображение мифологии повседневности. В спектаклях латышского режиссера Херманиса актеры читают тексты, записанные с голоса реальных латышей водителя автобуса, например, или воспитательницы детского сада, солдата , но при этом очень тонко работают на переключении первого и третьего лица. А в твоих инвенциях разные голоса обывателя, скажем, или пьяницы, или попрошайки определяются интонацией. То есть ты работаешь в том числе и на границе письменной — устной речи. Рубинштейн: Интонация, технически выраженная в порядке слов в предложении, для меня самое главное. Абдуллаева: Таким образом, встреча языковых пластов, миров искрит во встрече слуха и взгляда, памяти и представления. Рубинштейн: Годится, но мне трудно на эти вопросы отвечать, потому что моя задача сводится к тому, чтобы написать. Ты же выступаешь в роли интерпретатора, на мой взгляд, очень тонкого. Абдуллаева: Ты пишешь в «Словарном запасе», что, «как ни странно, вновь актуальным становится соц-арт». Я думала, что это проеханное. Что ты имел в виду? Социальное искусство, по старинке травестирующее новые идеологические знаки, символы и т. Рубинштейн: Соц-арт как оперирование общественно-политическими знаками, которые проявляют свою полость — в смысле пустоту, требующую от художника дооформления. Вообще, художника волнуют эти пустые вещи. Ему надо это голое во что-то одеть. Соц-арт середины — конца 70-х годов был сначала в подвале, потом… З. Потом стал просачиваться в журналы вроде «ДИ» «Декоративное искусство СССР» , потом он стал более или менее общественно воспринимаемым, поскольку он такой яркий, смешной. В позднюю перестройку он быстро спустился до повседневного дизайна. Помнишь, все носили значочки Ленина, что было знаком не ленинизма, а совсем наоборот. Таким образом, соц-арт как высокое искусство травестировался. Он вошел в профанный мир и исчез. Вместо него появился постмодерн, который тоже совершенно в игровом смысле как бы отвергал разницу между верхом — низом, правым — левым и утверждал относительность иерархий, ориентиров. И это было важно в то время. Потому что эти ориентиры мешали человеку двигаться. Но в наши дни постмодерн вошел даже не в социальный дизайн, а в социальную практику. Политическую практику. И язык нынешнего агитпропа находится абсолютно внутри эстетики постмодернизма. Они вот это самое неразличение верха — низа, добра — зла поняли буквально. И сейчас практикуют низовой постмодернизм. Они его присвоили, потому что все эти политтехнологи — профессиональные провокаторы — полуобразованцы. Они где-то что-то слышали, читали и сейчас любят употреблять слово «смыслы» во множественном числе, как когда-то французские постструктуралисты. Они сидят и, как им кажется, «порождают смыслы» за большие деньги. Пилят «смыслы» с утра до вечера. Таким образом, постмодернизм как высокое искусство, естественно, исчез. Лев Рубинштейн, «Большая картотека» З. Абдуллаева: В «Словарном запасе» есть рассказ о том, как ты был в математической школе и мальчик-очкарик попросил в двух словах определить, что такое постмодернизм. Ты ответил: если в двух словах, то уже ничего. А что «чего»? Я думаю, что движение от постмодернистского искусства, ставшего попсой и победившего в схватке с как бы реальностью, к искусству, апеллирующему к реальности без кавычек, не пустое и не тухлое. Рубинштейн: Все зависит от персонального темперамента художника. Ироническое — вещь обоюдонаправленная. И тут, мне кажется, выступает на сцену такое странное понятие, как вкус. Я понимаю, что вкус в дискуссионном пространстве понятие запретное, потому что человек, произносящий слово «вкус», предполагает, что хороший вкус у него. Я говорю не о художественном вкусе или о вкусе, с которым человек одевается. Или воспринимает какие-то красивые или некрасивые вещи. Под вкусом я понимаю вкус поведенческий, вкус социальный. Синонимом может быть слово «вменяемость». Постмодернизм был живым организмом, но живой организм выдает и экскременты, и эти экскременты сейчас взял на вооружение властный дискурс. Постмодернизм действительно закончился, и поэтому, мне кажется, для художника чувствительного и современного сейчас снова важно — необязательно горячо артикулируя — иметь некоторую, не побоюсь этого слова, гражданскую позицию. Абдуллаева: В постдокументализме важнейшей составляющей является именно этический взгляд. Как бы ты попытался описать или назвать время после постмодерна? Рубинштейн: Я себя не считаю философом или исследователем. А назвать нужно, потому что пока явление не названо, его нет. Это правда. Мы ведь были когда-то концептуалистами, но ведь это тоже не самоназвание. Кто-то придумал.
Л. С. Рубинштейн и В. В. Путин. Кто больше Матери-Истории ценен?
Илья Гинзбург сообщил , что сейчас поэт находится в НИИ скорой помощи имени Склифосовского с переломами и черепно-мозговой травмой. Попал под машину. Переломы, черепно-мозговая травма. Т-т-т…» — говорится в посте.
Мария, как говорил Лев в одном из интервью, в отрочестве «уходила» в чтение, и супругам приходилось уговаривать девушку выйти погулять с подругами. Лев Семенович с женой были против ее выбора профессии, но в итоге сдались. Сейчас Мария занимается преподаванием английского языка и переводами. Лев Семенович называл супругу Ирину своим строгим критиком. В 2012 году Рубинштейн признался, что перестал покупать книги, поскольку был «зажат в угол» библиотеками родителей, жены и дочери — вот настолько творческая атмосфера была в семье поэта.
Или тексты ленинградского андеграундного писателя Леона Богданова, сверстанные из метеосводок, газетных новостей, сплетен и философских размышлений протагониста. В этом ряду Лев Рубинштейн наряду с Дмитрием А. Приговым был несомненно одним из главных летописцев эпохи, вернее, двух больших эпох: позднесоветской и постсоветской. Но это была не государственническая агиография «великих мужей» и их деяний, а уловленный и запечатленный голос частного человека, укорененного в повседневности и спасающегося в ней от беспощадного медного всадника истории. Внезапная и ошеломившая всех смерть Льва Семеновича породила в интернете лавину откликов, воспоминаний, искренних переживаний. И все же меня не оставляет чувство, что мы все с нашими речевыми потоками остаемся персонажами его художественной вселенной, которую он выстроил в духе борхесовской библиотеки.
Ему было 76 лет. Он получил множественные переломы и ушибы, а также черепно-мозговую травму. После этого Рубинштейн несколько дней находился в коме, подключенный к аппарату искусственной вентиляции легких, в состоянии, которое оценивалось врачами как очень тяжелое. Ему была сделана операция. Шолохова , работал библиотекарем в институтской библиотеке, после чего создал собственный оригинальный жанр — жанр картотеки, существующий на границе вербальных, изобразительных и перформативных искусств. Эти карточки легли в основу его книг и других публикаций.
Прямо на зебре: появились кадры, как машина сбивает знаменитого поэта Рубинштейна
| «Моя память о детстве — моя самая большая драгоценность» | У поэта Льва Рубинштейна практически нет шансов выжить после ДТП в Москве. У журналиста выявили сильную гематому головного мозга в острейшей стадии, раздробление таза, а также переломы скуловой и височной костей. |
| Лев Рубинштейн остается в реанимации в крайне тяжелом состоянии - Парламентская газета | Лев Семенович Рубинштейн — один из самых известных и талантливых поэтов современной России. Родился он в Москве 19 февраля 1947 года. |
| «Одна лишь смерть нас никогда не подведет». Мир согласно Льву Рубинштейну | лев рубинштейн, некролог Лев Рубинштейн писал ироничные и мудрые стихи. |
Выбрать муниципалитет
Лев Рубинштейн начал заниматься литературой в 1960-х годах. В ДК «Рассвет», где Лев Семенович читал свои стихи, на прощании собралось более тысячи человек. Поэт Лев Рубинштейн переходил дорогу через улицу Образцова в районе Марьиной Рощи, на северо-востоке Москвы, когда на него наехал автомобиль. Лев Семенович был доставлен в НИИ им. Склифосовского в тяжелом состоянии. Публицист и поэт Лев Рубинштейн попал под машину прямо на пешеходном переходе в Москве 8 января. Поэт, общественный деятель Лев Рубинштейн попал под машину в Москве, его состояние оценивается как тяжелое, об этом сообщила в соцсети Вероника Любарская, дочь астрофизика Кронида Любарского. Лев Семёнович Рубинштейн — российский поэт, журналист, общественный деятель, библиограф и эссеист, член Союза российских писателей и лауреат литературной премии «НОС-2012». В феврале этого года ему исполнится 77 лет.
Человек с бульвара диссидентов: кем на самом деле был поэт Рубинштейн
Лев Семенович Рубинштейн известен как российский поэт, библиограф и эссеист, обозреватель, общественный деятель, журналист, член Союза российских писателей и Лауреат литературной премии «НОС-2012» за книгу «Знаки внимания». Лев Рубинштейн попал под колеса автомобиля 8 января. ДТП произошло на улице Образцова, когда поэт переходил дорогу по нерегулируемому пешеходному переходу. Рубинштейн был тем, кого на интеллигентском сленге называют «приличным человеком» — со всем богатством значений, стоящих за этим термином. С уходом Льва Семеновича сумма добра и порядочности в нашем обществе ощутимо уменьшилась. Своими картотеками, как бульдозерами, Лев Рубинштейн сдвинул замшелый к середине 70-х мирок отечественной подпольной поэзии, безнадежно опирающийся на кости замордованного большевиками Серебряного века. «Лев Семенович Рубинштейн в Склифосовского. Редакция IN вспоминает его визит в Иваново 8 января был сбит на пешеходном переходе в Москве современный классик литературы и публицистики – Лев Рубинштейн.
Кто такой Лев Рубинштейн, которого сбила машина. Чем он известен
| Л. С. Рубинштейн и В. В. Путин. Кто больше Матери-Истории ценен? | 75-летний юбилей поэта Льва Семеновича Рубинштейна. |
| Умер поэт Лев Рубинштейн: чем был знаменит литератор | Лев Семёнович Рубинштейн (19 февраля 1947[2][3], Москва — 14 января 2024[4][5], Москва[1]) — российский поэт, библиограф и эссеист, обозреватель, общественный деятель, журналист. |
| Лев Семенович Рубинштейн - Бренды России. Навигатор по истории, наследию и культуре РФ | Лев Рубинштейн участвовал во многих поэтических и музыкальных фестивалях, был одним из основоположников и лидеров московского концептуализма. |
| Умер Лев Рубинштейн | Почему Лев Рубинштейн в больнице. |
Знакомые поэта Рубинштейна рассказали о его состоянии после ДТП в Москве
Новости. Проект Familio. Поэт, общественный деятель Лев Рубинштейн попал под машину в Москве, его состояние оценивается как тяжелое, об этом сообщила в соцсети Вероника Любарская, дочь астрофизика Кронида Любарского. На 77-м году жизни умер Лев Рубинштейн.