Завершающим актом революционных событий 1917 г. стало низложение Временного правительства и захват власти большевиками 25 октября (7 ноября) 1917 г., что знаменовало начало нового этапа российской истории.
12 вопросов об Октябрьской революции
Представители партии большевиков сосредоточились как раз на тех вопросах, которые волновали людей начала XX века сильнее всего. Один только лозунг, раскрытый в их декретах, давал надежду на решение сразу всех основных проблем: «Власть — Советам! Мир — народам! Земля — крестьянам!
Фабрики — рабочим! Партия большевиков во главе с В. Лениным давала народу именно то, что ему было так нужно в этот период, — четкие ответы и надежду на лучшее будущее.
И если поначалу тезисы представителей партии казались слишком радикальными, то к осени 1917 года мысль о том, что власть может перейти в руки большевиков, уже никому не казалась такой странной. Наоборот, многие были бы рады увидеть в правительстве тех, кто обещал отдать земли крестьянам, а фабрики — рабочим. Основные события и ход революции Как мы уже успели увидеть, обстановка в стране еще с начала 1917 года оставляла желать лучшего — и чем ближе была пора листопадов, тем сильнее ощущались царившие в стране анархия, хаос и общественное недовольство.
Люди больше не верили в то, что Временное правительство способно решить проблемы, которые, словно гора посуды в раковине, копились в обществе того времени. Манифесты и массовые недовольства распространялись на все большее количество городов России — а большевики умело и уверенно пользовались сложившейся ситуацией. Кстати, за период времени от февральской революции до октябрьской численность партии увеличилась, ни много ни мало, больше чем в 10 раз.
Давай посмотрим более детально, как развивались события перед революцией. Сентябрь 1917 года. Проходят выборы в Петроградский совет.
Большинство голосов набирает партия большевиков, и кресло председателя занимает Л.
Цари стали прикреплять крестьян к земле. И только Екатерина II закрепостила крестьян «по-настоящему». Екатерина передала используемые по факту дворянами земли в частную собственность. Практически она передала им в частную собственность и проживающих на этой земле крестьян. К этому она добавила «в подарок» дворянам еще значительную часть государственной земли и около миллиона крестьян. И вот этого-то крестьяне царям из романовской династии и не простили. А русское крестьянство, как любая бесписьменная культура, имело очень долгую и злую память. В течение всего столетия, прошедшего с «екатерининской приватизации» до освобождения крестьян, крестьяне так и не признали права собственности дворян на себя и на землю. Все это усугубилось тем, как было проведено освобождение в 1861 году.
Мало того, что крестьянам выделили меньше половины земли, которой они по традиционному обычаю пользовались столетиями. Власть еще обязала их к выплате выкупных платежей. Что это такое? Государство выплатило дворянам компенсацию за утерю при освобождении крестьян части земли и за утерю выгод, связанных с эксплуатацией крестьян как крепостных. Фактически это была компенсация не только за землю, но и за потерю «частной собственности на крестьян». А потом государство обязало крестьян выплатить себе средства, которые оно выплатило дворянам. То есть крестьян заставили платить за то, что они перестали быть «частной собственностью дворян» и за землю, которая, по мнению крестьян, принадлежала дворянам не по праву. И платежи эти были отменены только во время революции 1905 года. К тому же, то, что крестьяне были вынуждены платить налоги государству, выкупные платежи и арендную плату дворянам за землю, поскольку собственной земли крестьянам для того, чтобы прокормить себя не хватало, все это приводило крестьян к бедности на грани нищеты. А когда современная медицина на рубеже XX века привела к понижению детской смертности, и, соответственно, к росту населения, нищета стала среди крестьян почти всеобщей.
При этом все полтора столетия, прошедшие между екатерининской приватизацией и революцией 1917 года, крестьяне упорно придерживались своих взглядов на справедливое устройство общества. На то, что «земля — Божья!
Почитайте Ремарка, Хемингуэя. Самогон гнали, поэтому ввели продовольственные карточки. Остальные продукты продавались без всяких проблем.
В Австро-Венгрии и Германии взрослый немец в тылу получал 220 граммов хлеба в день — это меньше, чем в блокадном Ленинграде. А в России к семнадцатому году тоже начались проблемы с продовольствием. Вот как газета «Коммерсантъ» за 7 февраля 1917 года описывает продовольственные проблемы в Петрограде: «Лимонов на рынке совсем нет. В крайне ограниченном количестве имеется на рынке мороженый лимон, причем цены за 330 штук — 65 рублей. Отсутствуют ананасы».
Вот с этой проблемой в том числе столкнулся город Петербург. Но была проблема и посерьезнее. На короткое время государство не смогло обеспечить правильный подвоз хлеба. Хлеба в городе было полно. Но поскольку начались снежные заторы на железной дороге, пошли слухи о том, что скоро настанет голод.
И хозяйки бросились закупать хлеб. Вообще тогда слухи — это была особая вещь. Даже наш замечательный историк Солоневич сказал: «Слухи сгубили Россию». Сейчас мы поймем — почему. Слухам верили на сто процентов: «Все, хлеба больше не будет, умрем от голода».
Хозяйки выстраиваются в длинные хвосты, как их тогда стали называть, очереди, и скупают как можно больше хлеба. Хлеб не подвозят. В каких-то булочных уже проблемы. Тогда генерал Хабалов, начальник Петроградского гарнизона, выбрасывает хлеб из запасов. Хлеб вновь оказывается в булочных, но паника посеяна, уже поздно.
И 8 марта, в Международный женский день 23 февраля по старому стилю , женщины выходят на улицы организованно, с детьми. А мы помним слова Рузвельта: «В политике ничего не происходит случайно. Если что-то случилось, это было задумано». Выводят женщин и детей на улицы, и они начинают громить полные хлеба магазины с воплями: «Хлеба! И тут же происходят вообще странные вещи.
Путиловский завод самый обеспеченный военными заказами, элита рабочего класса, самые высокие заработные платы — небольшой конфликт с администрацией, они просят повышения зарплаты, администрация начинает с ними вести переговоры… И вдруг, как по приказу, увольняет всех петроградских рабочих на всякий случай: это военное предприятие, военное время , и 36 тысяч человек, здоровых мужчин, оказываются без работы на улице и без брони. Их берут в армию, сейчас их повезут на фронт. Вслед за ними бастуют практически все военные заводы Петрограда — представляете, что это надо сделать: военные заводы в военное время. Кстати сказать, многие историки называют Февральскую революцию революцией сытых. Ну не было проблем реально с голодом.
Были перебои какие-то и так далее, но тем, кто чуть больше чем через двадцать лет будет жить в блокадном Ленинграде, да уже и в восемнадцатом году, когда Временное правительство вводит карточки и наступает реальный голод, эти капризы зимы семнадцатого года покажутся просто смехотворными. Как бы то ни было, вскоре уже сотни тысяч рабочих выходят на демонстрации. Кто был в этом заинтересован? Вот пишет Троцкий, например: «23 февраля был Международным женским днем. Его предполагалось в социал-демократических кругах отметить в общем порядке: собраниями, речами, листовками.
Накануне никому и в голову не приходило, что женский день может стать первым днем революции. Ни одна из организаций не призывала к стачкам». Но число демонстрантов уже превышает 300 тысяч человек. А никто не организовывает. Разве бывает так?
Так было задумано». Французский резидент — мы будем сейчас ссылаться на его донесения в Париж, во французскую разведку — описывает это цитата , «как люди, бывшие на службе в английской разведке, раздавали деньги рабочим, которые выходили на демонстрации; платили за то, чтобы они не выходили на работу». И таких примеров можно привести достаточно много. Вот одна женщина, Татьяна Боткина, современница этих событий, пишет: «Рабочие бастовали, ходили толпами по улицам, ломали трамваи, фонарные столбы, убивали городовых — причем убивали зверски, и, как ни поразительно, женщины расправлялись с этими служителями порядка. Причины этих беспорядков никому не были ясны.
Пойманных забастовщиков усердно расспрашивали, почему они начали всю эту переделку. Нам надавали трешниц и говорят: бей трамваи и городовых. И таких свидетельств множество. К забастовщикам присоединился петроградский гарнизон, который был расквартирован в городе и представлял собой не военных, уже повоевавших, а новобранцев. Причем многие из них были матросами — это самая революционная часть армии.
Матросы и солдаты. В основном, конечно, это были солдаты, которые совершенно не хотели воевать и уже были разагитированы и большевиками, и эсерами, и другими силами, занимавшимися этой пропагандой. И наконец, унтер-офицер Кирпичников первый застрелил своего офицера в спину — и начался солдатский бунт. Я рассказываю коротко. Николай Александрович, узнав о случившемся в Питере, повелевает жестко прекратить бунт, это была его обязанность как царя.
Генерал Хабалов не преуспевает в этом, тогда Николай Александрович сам выезжает из ставки в Могилеве, но в это время заговорщики — а это государство Государственной думы, армейский высший генералитет — делают все, чтобы принудить своего царя, которому они давали присягу, отречься от престола. Для чего? Какая у них была цель? Заменить Николая Александровича на другого, более сговорчивого, покорного их воле человека — руководителя государства. Михаил был отважный человек, он и стал как бы последним русским императором, в пользу которого отрекся Николай II.
Михаил лично руководил «Дикой дивизией» — мужественный человек. Но политиком он был никаким, и волевые качества у него были тоже весьма и весьма сомнительны, кроме качеств армейских. На это как раз и рассчитывали. У них все получилось. Армия в лице своих высших военачальников генерала Алексеева, начальника Генерального штаба, командующих фронтами вела интриги, о которых мы еще сейчас скажем.
Эту интригу заварил генерал Алексеев, начальник Генштаба, с помощью тех людей, которые его направляли, в частности Александра Гучкова, богатейшего человека России Родзянко. Они составили такую телеграмму командующим фронтами, что представили положение абсолютно безвыходным, а выход из положения обрисовали только один — отречение императора Николая II. И вот армия, в верность которой свято верил Николай, которую он вел к победе, которую поднял из страшного упадка и оружейного, и снарядного, из упадка отступления перевел в настоящее наступление , эти генералы, которых он выпестовал сам за двадцать один год своего правления из майоров, подполковников, полковников, сделав их военачальниками, — все они прислали ему телеграммы: «Умоляем, Ваше Величество, отречься, потому что только если Вы отречетесь, не начнется гражданская война. Вы — камень преткновения. Из-за Вас все это страшное происходит...
И наконец 2 марта было отречение, а 1 марта все союзники: Англия, Франция и наш будущий союзник Соединенные Штаты Америки, — признали Временное правительство. При живом императоре, не отрекшемся еще, — 1 марта признали Временное правительство законным представителем Российской империи. Видя это, он понимает: или он оказывает сопротивление — и начинается гражданская война и разваливается фронт, либо он отходит и говорит: ну, если все против меня, то давайте действуйте, не буду вам мешать. И он поступает именно так. Не нам его судить.
Это необычайный человек, и клевета и ложь, когда о нем говорят как о человеке слабом. У него были ошибки, страшные ошибки, мы о них еще скажем, но так, как он действовал в феврале-марте 1917 года, так он и должен был действовать, как здесь ни анализируй. Что же произошло потом? Второго марта Временное правительство, получив отречение Николая II, взяло власть в свои руки. Какой же был восторг Петрограда, всей прогрессивной думающей России!
Сейчас я вам зачитаю только некоторые высказывания. Один из поэтов писал: Тогда у блаженного входа В последнем и радостном сне Я вспомню — Россия, Свобода, Керенский на белом коне. Не отставала, к сожалению, и наша Церковь. Замечательный иерарх, который поплатился ссылками, тюрьмами, преждевременной кончиной, архиепископ Арсений Стадницкий писал: «Наконец-то Церковь свободна, какое счастье! Но уже сделать ничего нельзя.
Помните, есть такая песенка, казалось бы, легкомысленная, а на самом деле очень глубокая. Был у нас такой замечательный поэт Леонид Дербенев. Песня «Этот мир придуман не нами». Легонькая такая песенка, но какие там глубокие слова: А мир устроен так, Что все возможно в нем, Но после ничего исправить нельзя. Вот это как раз и произошло.
Натворили, а потом уже ничего сделать нельзя. Это как раз то, что произошло с Россией. Восторги были безудержными. И Временное правительство, о котором мечтала вся русская интеллигенция, все прогрессивное общество, что, собственно, требовали от Николая II? Вот у нас есть лучшие люди России — тогдашняя оппозиция.
Мы их видим: Гучков, Львов, Керенский. Поставьте их, и они спасут Россию, они выведут вперед страну». И наконец-то эти лучшие люди, поддерживаемые самой лучшей, самой свободной в мире Думой, стали руководить страной. Пятого марта одним росчерком пера новое Временное правительство, эти «гении» управления, упразднили всю русскую администрацию: губернаторов, вице-губернаторов. Это во время войны.
Будущее принадлежит народу, явившему в эти настоящие дни свой гений. Какое великое счастье — жить в эти дни! Началось сумасшествие по выборам. Стали выдвигать одних, других, третьих, пятых, десятых. Все развалилось.
Экономика встала. К июню Россия экономически реально рухнула. Я уж не говорю — к октябрю и что там дальше. Всё, понеслось. Страна стала неуправляемой.
Выпустили всех уголовников. Выпустили всех террористов, которые сидели. Вытащили из-за границы в пломбированных и неопломбированных вагонах всех террористов, которых выслали, и они стали брать власть по полной программе. А какие «гениальные» решения были приняты в армии? Так называемый приказ номер один, который поддержан и издан Советами?
Помните: двоевластие. Потом его поддержало и Временное правительство, да еще и развило. Отменить субординацию в армии. Теперь должны руководить не офицеры, образованные, кадровые, а должны руководить Советы солдатских депутатов. Рухнула вся дисциплина в армии.
Рухнул фронт, той победы, трагической, тяжелой, но необходимой для страны победы, которая была вот-вот перед глазами, просто не стало. Немцы стали наступать со страшной силой, они поняли, что добились своего: армия рухнула, дисциплины не было, стали стрелять офицеров. На флоте перестреляли огромное количество морских офицеров и адмиралов. Что же происходило? Уже задолго до февральских событий было принято решение о том, что Николая Александровича надо менять — слишком несговорчив.
Это решение было принято и нашими западными партнерами, и немецким генеральным штабом, которые пытались найти пути к сепаратному миру между Германией и Россией. Слишком далеко зашла война, но Николай Александрович был непоколебим, как бы на него ни клеветали. Немцы через такую одиозную фигуру, как Парвус, который был первым покровителем наших большевиков в то время, стали вести антигосударственную пропаганду в Российской империи. Понятно, что им было нужно: разложить Россию изнутри. Об этом, не стесняясь, в открытую, как о главной своей цели говорил генеральный штаб Второго рейха.
Россия непобедима во внешней войне, единственный путь — разрушить ее изнутри, а дальше мы все сделаем, дальше мы ее победим. Они оказались совершенно правы. Фон Клаузевиц, который был автором этой идеи, прозорливый человек, говорил абсолютно правильно. Но еще тяжелее было с нашими союзниками. Мы помним: в 1944—1945 годах, когда начинается наступление советских войск на Западном уже фронте, что только ни делали наши союзники, чтобы оттеснить нас от германской территории, чтобы мы как можно меньше захватили в Западной Европе, в Восточной Европе и так далее.
Была та же самая ситуация, англичане прекрасно понимали: сейчас Россия займет главенствующее положение. Представляете, 15 миллионов русского войска окажется в Берлине, Вене и Константинополе — это был страшный сон для всех: и для немцев, и для наших партнеров и союзников. Вот что писал человек, которого мы все очень хорошо знаем, один из самых любимых англичан в России, в двадцатом году, немного попозже, Конан Дойл в своей публицистической статье в «Daily Telegraph»: «Даже если бы Россия победила и осталась империей, разве не являлась бы она для нас, в отсутствие германского противовеса, источником новой страшной угрозы? Сравнительно незадолго до этого английский премьер лорд Пальмерстон говорил: «Как трудно жить на свете, когда с Россией никто не воюет». Ну, откровенней даже ничего и не скажешь...
Руководитель и гений военной немецкой доктрины, руководитель генерального германского штаба фон Клаузевиц писал: «Россия может быть побеждена только собственной слабостью и действием внутренних раздоров». Так вот, именно на это была направлена и деятельность германской разведки, и деятельность разведки британской. Они с ужасом думали, что наши войска окажутся в Вене, Берлине и Константинополе, — и тогда проблемы будут громадными. И они стали поощрять тех, кого, собственно, особо и поощрять не следовало, тех честолюбивых представителей русской элиты, которые были убеждены, что они намного лучше, чем Николай Александрович, будут рулить страной, управлять великой русской империей. Они и стали руководителями Временного правительства.
Они и развалили страну за несколько месяцев. Оказалось, что управлять Россией — очень сложная задача. И даже великие популисты, такие как Керенский, Гучков, Родзянко, все встали во главе страны и оказались абсолютно неспособными. Вот почему император Николай II не шел даже на диалог с обществом, когда ему говорили, чтобы он поставил руководителями вот этих вот людей, будущих февральских министров. Он прекрасно знал, чего они стоят, знал их как облупленных.
И контрразведка ему доносила, и лично он их прекрасно знал, что они ни на что не способны. А именно их и прочили в руководители. На что же надеялся Николай Александрович? Он надеялся на армию, он был убежден, что, как ни бурчит Дума, как ни интригуют его ближайшие родственники-аристократы, как ни оппозиционирует русская интеллигенция, армия его не подведет. Он говорил своим близким: «Вот дойдем до Берлина: сентябрь, октябрь, ноябрь — самое позднее.
С победой вернемся и тогда дадим и конституцию... Он хотел это сделать уже с позиции силы, понимая, что тогда он как опытный государственный деятель расставит новое правительство — и все. Нельзя ничего менять во время войны — это аксиома любой политической деятельности во время войны. Но генералы его подвели, они предали. Для кого-то было важно, чтобы именно они: генерал Алексеев, генерал Рузский, генерал Эверт, Сахаров, Брусилов, который был обижен на императора, — вошли победителями в Берлин, Вену и Константинополь.
Кстати, два слова о Константинополе. Иногда представляют, что наши грезы о Константинополе — это какой-то великодержавный идиотизм. Ничего подобного. Вспомните, совсем недавно, относительно 1917 года, была гражданская война и нас заперли в Черном море. А это и безопасность, и торговые пути, и прочее.
Второй раз мы такого себе позволить не могли. И то, что говорил Достоевский: «Тот не русский, кто не мечтает о Константинополе», — это абсолютно второстепенно. Главное, была военная и экономическая безопасность страны. Главным для политика, для императора Николая II были чисто прагматические задачи. Поэтому именно договор Сайкса — Пико был, с одной стороны, победой Николая Александровича, а с другой стороны, подпись под этим договором была и подписью под приговором ему… И мы понимаем, что у англичан, американцев, французов, турок, русских свои политические интересы.
До событий Октябрьской революции страной управляло Временное правительство под руководством князя Георгия Львова. Однако этому аппарату не суждено было просуществовать долго. Октябрьская революция 1917 года — кратко Власть либералов была сильно ограничена в условиях новых политических свобод, которые получили широкие слои населения. Параллельно с Временным правительством в стране функционировали советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, с мнениями которых также приходилось считаться. Росло влияние социалистических партий — в частности, популярность среди населения завоевали идеи большевиков. Уставшие россияне требовали выхода из войны, в то время как Временное правительство опиралось на силы, заинтересованные в ее продолжении. Открыто против власти либерального правительства выступил лидер большевиков Владимир Ленин Ульянов , выразив вотум недоверия.
Еще в августе Советы начали подготовку к вооруженному восстанию. И 18 октября Петроградский гарнизон отказался подчиниться Временному правительству, его члены вскоре заявили о переходе на сторону Петроградского совета и признании его единственным представителем законной власти в стране. Кульминация событий пришлась на 24 октября — мосты, вокзалы, телеграфы, банки, электростанции и типографии были захвачены Военно-революционным комитетом ВРК.
Февральская революция
По итогу, в октябре 1917 года случилась вторая за год революция, когда красноармейцы, практически без сопротивления, взяли Зимний дворец. Историки по-разному оценивают причины Октябрьской революции 1917 года. Историки по-разному оценивают причины Октябрьской революции 1917 года.
Статья рассказывает о революции 1917 года в России, опираясь на предпосылки, февральское и октябрьское восстания, власть большевиков, гражданскую войну и. Главной причиной революции 1917 года были – экономическая нестабильность после Первой мировой войны, большие военные потери, крестьянский вопрос и высокая организованность партии большевиков. Глава 8 РЕВОЛЮЦИЯ 1917 В ранних главах моего повествования я указывал причины медленного совершенствования Муромцев.
Основные причины революции 1917 г
Сайт «Парламентской газеты» - это оперативные новости и достоверная информация о принимаемых в стране законах и деятельности депутатов и сенаторов. При использовании материалов сайта «Парламентской газеты» активная ссылка на pnp. В рубрике «Деловая экспертиза» публикуются материалы на правах рекламы.
Он хотел это сделать уже с позиции силы, понимая, что тогда он как опытный государственный деятель расставит новое правительство — и все. Нельзя ничего менять во время войны — это аксиома любой политической деятельности во время войны. Но генералы его подвели, они предали. Для кого-то было важно, чтобы именно они: генерал Алексеев, генерал Рузский, генерал Эверт, Сахаров, Брусилов, который был обижен на императора, — вошли победителями в Берлин, Вену и Константинополь.
Кстати, два слова о Константинополе. Иногда представляют, что наши грезы о Константинополе — это какой-то великодержавный идиотизм. Ничего подобного. Вспомните, совсем недавно, относительно 1917 года, была гражданская война и нас заперли в Черном море. А это и безопасность, и торговые пути, и прочее. Второй раз мы такого себе позволить не могли.
И то, что говорил Достоевский: «Тот не русский, кто не мечтает о Константинополе», — это абсолютно второстепенно. Главное, была военная и экономическая безопасность страны. Главным для политика, для императора Николая II были чисто прагматические задачи. Поэтому именно договор Сайкса — Пико был, с одной стороны, победой Николая Александровича, а с другой стороны, подпись под этим договором была и подписью под приговором ему… И мы понимаем, что у англичан, американцев, французов, турок, русских свои политические интересы. Нас обыграли в очередной раз, с нашей собственной помощью. Эти генералы, которые написали страшные телеграммы императору, потом страшно каялись.
Алексеев писал: «Никогда не прощу себе, что я поверил, что отречение государя-императора Николая II повлечет за собой благо России». Генерал Эверт рыдал, когда узнал о гибели Николая II, и говорил своей жене в ее записках это описывается : «Что бы ни говорили, а мы предатели, предатели присяги, и мы виноваты во всем этом». Все эти генералы. Мы их не судим: они уже поплатились из-за этого. Алексеев с запоздалым раскаянием организовал белое движение и преждевременно умер в Екатеринодаре от воспаления легких. Генерала Рузского, жестокого человека, жестоко унижавшего Николая II в часы отречения, самонадеянного человека, большевики зарезали как заложника в Пятигорске.
Генерала Эверта, о котором мы сейчас говорили, в 1918 году пристрелил красный конвой в Можайске. Генерал Сахаров, который написал государю: на коленях умоляю отречься и прочее, — расстрелян анархистами в Крыму в 1920 году. Генерал Брусилов знаменитый Брусиловский прорыв, который идеализировали и в советское время тоже подписал это письмо, перешел на службу в Красную армию, дожил до 72 лет на службе у большевиков, но внутренне таил к ним совершенно лютую ненависть, которая посмертно выявилась в его тайных мемуарах. Он был ненавидимый всем белым движением и эмиграцией за то, что служил большевикам. Лев Троцкий злорадно, но, к сожалению, справедливо впоследствии писал: «Среди командного состава не нашлось никого, кто вступился бы за своего царя. Все торопились пересесть на корабль революции в твердом расчете найти там уютные каюты.
Генералы и адмиралы снимали царские вензеля и надевали красные банты. Каждый спасался как мог». Влияние западных партнеров и союзников было огромным. Можно перечислить множество цитат, в которых рассказывается о том, как в первую очередь английский посол Джордж Бьюкенен вовлекал русскую аристократию в заговор против своего собственного императора. Задача была одна — сменить Николая Александровича, поставить кого-то сговорчивого или какое-то иное правительство. О смене монархии многие тогда не помышляли.
Были силы из Америки, которые включились потом, уже в самом конце февральских событий. А вначале говорили так: сменим Николая, поставим кого-нибудь более сговорчивого, все будет в порядке. И англичане, и французы тоже ставили себе эту задачу. Ленин в 1917 году пишет: весь ход событий февральско-мартовской революции показывает ясно, что английское и французское посольства, с их агентами и «связями», непосредственно стремились к смещению Николая Романова. Именно в это время Милюков, министр иностранных дел в первом Временном правительстве Львова, откровенно свидетельствовал: «Вы знаете, что твердое решение воспользоваться войной для производства переворота было предпринято нами вскоре после начала этой войны. Заметьте также, что знать больше мы не могли, ибо знали, что в конце апреля или начале мая наша армия должна была перейти в наступление, в результате коего сразу в корне прекратились бы всякие намеки на недовольство и что вызвало бы в стране взрыв патриотизма и ликования».
Откровенные слова, сказанные им в письме Иосифу Ревенко в январе 1918 года. Да, были и английские интересы, были и французские интересы, были и германские интересы, были и наши элиты, которые стремились к полной власти, к смене императора, но в первую очередь двигателем всей этой революции, всего этого беззакония, обрушившегося на нас, было в целом российское общество. Был один человек, современник тех событий, который лучше всех, с моей точки зрения, разобрался в том, что происходило тогда. Вот что он сказал о нас и что всем нам на все времена очень важно понять и запомнить. Вот его вывод о русском народе: «Ни один народ не поддается так легко влиянию и внушению, как народ русский». Повторю еще раз: «Ни один народ не поддается так легко влиянию и внушению, как народ русский».
У других народов тоже, мы знаем, всякое происходит в истории, но нас интересуем мы сами. Вот это влияние и внушения, которые системно были применены к русскому обществу, возымели действие. Россия в начале царствования Николая Александровича, в 1894 году, представляла собой развивающуюся страну с огромным количеством проблем, главной из которых было противоречие между властью и обществом. Власть не могла найти общий язык с обществом, а общество категорически не хотело находить этот общий язык. Такое поведение характеризует период развития человека, каких сейчас современным языком называют тинэйджеры. Негативизм, противление, подростковый период: «Вот я не хочу никаких авторитетов, не хочу никакой власти, вот я хочу сбросить власть моих родителей».
Вот это подростковое сознание в нашей великой русской интеллигенции — болезнь неизбывная до сих пор, и это надо понимать. Ни в одной стране мира не было такой прослойки образованного общества, которая так бы принципиально, постоянно противилась любому действию своего государства в лице государственных властей. Этот подростковый комплекс — одна из важнейших проблем русской жизни. Один из тогдашних лозунгов во время Первой мировой войны: «Пусть победят немцы, только бы не Романовы! Собственно, что особенного им сделали Романовы? Это потом они будут оплакивать в Парижах, в Белградах, за березки хвататься, слезы лить, а тогда… Один пример.
У меня есть очень близкий друг — Зураб Михайлович Чавчавадзе, князь Чавчавадзе из семьи русской элиты, русской в широком, правильном смысле слова. Деникин говорил: «Тот русский, кто любит Россию». Так вот, его мама, которой в 1917 году было около семнадцати лет, рассказывает, что они жили в Царском Селе; русская аристократия, семья Казем-Бек — Чавчавадзе, восточные российские дворяне. К ним пришла на чай одна соседка, тоже аристократка из великосветского общества. И во время беседы ее мама Марии Львовны Чавчавадзе, родительницы Зураба, тогда семнадцатилетней девочки вдруг услышала от своей гостьи такие слова: «Ну когда же эти отвратительные мерзавцы освободят нас от своего присутствия? Тогда хозяйка дома поднялась и сказала: «Я прошу Вас оставить мой дом и больше ко мне никогда не приходить».
Это была такая действительно монархическая семья, правильная. Эта монархическая семья стала изгоем в Царском Селе, им объявили бойкот, с ними перестали здороваться. Мы говорили уже о высказывании Солоневича, замечательного русского философа, публициста, о том, что Россию сгубили сплетни. Цензура была отменена в 1906 году, и вдруг пресса и тогда, и позже, и во время войны наводняется огромным количеством совершенно жутких сплетен. Почему мы понимаем, что это сплетни? Во время войны это были сплетни о том, что императрица, которая была немка по происхождению, — немецкий шпион, что телеграф из Царского Села проложен прямо в ставку Вильгельма, все военные тайны она выпытывает у императора, передает в ставку, именно поэтому наше отступление происходит; Россией управляет грязный, пошлый, развратный мужик Распутин, который через императрицу, слепо ему верящую и являющуюся его любовницей, диктует Николаю Александровичу свою волю, и так далее, и так далее.
Если поверить в это, то жить в России будет просто невыносимо. И страна в это поверила; и в лице своей элиты. Даже великая княгиня, святая Елизавета Федоровна, когда убили Распутина, только приветствовала это, даже на фронтах этому верили. Но вот происходит революция, февраль 1917 года по новому стилю — март , и сразу после революции организовывается первая «чрезвычайка», ЧК — Чрезвычайная следственная комиссия. Первая ЧК была организована именно Временным правительством не Дзержинским , в задачу которой входило в первую очередь изучение, разбор и подготовка к общенародному суду тех преступников, которые привели страну к кризису: царская семья, их приспешники и так называемые «темные силы». Тогда все понимали: «темные силы» — царица, Распутин, Вырубова и так далее.
Секретарем ЧК был назначен Александр Блок, наш великий поэт. Естественно, к этим следственным действиям были привлечены самые лучшие следователи, самые принципиальные, революционно и антимонархически настроенные. И что произошло? Через несколько месяцев работы заключение этой комиссии имеется в архивах в открытом доступе, это может посмотреть каждый они не нашли ничего компрометирующего ни на императрицу, ни на царскую семью, ни даже во многом на Распутина, к которому мы еще вернемся. Ужасно, когда начинают ни с того ни с сего, самочинно кого-то делать святым, но если мы посмотрим документы, то все совсем не так просто. Так вот, был такой исследователь Ольденбург, обнаруживший семнадцать писем Александры Федоровны вся переписка была, естественно, изъята , в которых она либо сама давала советы своему мужу во время войны, либо передавала советы «нашего друга», то есть Распутина.
Действительно, эти советы были. Ни один совет император в жизнь не претворял, и это было доказано Чрезвычайной следственной комиссией. Я вам скажу по секрету, лучше бы он послушался. Говорят: «Подкаблучник был... У него была некая фаталистическая внутренняя мысль, что он, облеченный некой особой харизмой что отчасти так и было, а отчасти нет — это сложный вопрос , должен сам, самодержавно править. Так он был воспитан, так он и думал, здесь был элемент фатализма, который, в общем-то, во многом и погубил всю страну, всю ситуацию и его самого.
Но уж послушником Александры Федоровны и Распутина он и близко не был. Да лучше бы был! Она пишет ему после Брусиловского прорыва, на самом подъеме: «Закрой Думу на время, там чистый рассадник революции мы все это видим , арестуй Гучкова, который ездил по всем фронтам и агитировал военных на переворот, арестуй Рузского, останови их, иначе все будет совсем плохо». Николай Александрович принципиально ее не слушал. А это была очень мудрая, очень образованная и прагматичная немецкая женщина: русская женщина немецкого и английского воспитания. Ее бабушка — королева Виктория, она воспитывала ее в Англии.
Лучше бы он ее слушал. Были крайне дельные советы, очень интересные. Что касается Распутина, то это была особая фигура. Почитайте замечательную книгу нашего прекрасного писателя и ректора нынешнего Литературного института Алексея Варламова. Он написал толстое, солидное исследование на эту тему, это необычайно авторитетный человек. Для меня очень лестно, что эпиграфом к этой своей книге он взял мои когда-то высказывания относительно Распутина.
Конечно, это был человек, несомненно, оболганный, это был один из инструментов по расшатыванию государственного строя, по дискредитации императора и императрицы. Конечно, никаких любовников у него в царской семье не было. Вполне возможно, есть на это какие-то свидетельства, что, уехав с Урала, попав в великосветское окружение, как говорил один из наших великих святых, он пал и вел крайне неприглядный образ жизни, все это было, но его просто использовали. Но вот смотрите. Есть такое знаменитое письмо Дурново, где он предупреждает императора в 1914 году обо всех тех последствиях, которые будут в России, если Россия вступит в войну. Надо сказать, что некоторые историки не признают это письмо аутентичным, считают, что это подделка.
Есть историки, которые говорят, что это письмо документальное, действительное. Не буду сейчас вступать в этот спор, хотя более склоняюсь к тому, что это было действительно удивительное прозрение этого потрясающе мудрого политика. Но вот письмо задокументированное, от 1914 года, написанное накануне войны Распутиным. Послушайте, какие удивительные, прекрасные слова. Это до войны. Горя много темного и просвету нет.
Слез-то море и меры нет, а крови это еще не пролито ни капли крови... Что скажу? Слов нет, неописуемый ужас. Знаю, все от тебя войны хотят; и, верно, не зная, что ради гибели хотят. Тяжко Божие наказание, когда ум отнят. Тут начало конца.
Ты царь, отец народа. Не попусти безумным торжествовать и погубить себя и народ. Вот Германию победят, а Россия? Подумать, так воистину не было больше страдалицы, вся тонет в крови, велика погибель, печаль без конца». Накануне войны, 1914 год, Распутин, письмо Николаю Александровичу. Что тут сказать?
Пошляк, развратник, обманщик? И ни один историк не скажет, что это не документ. Зафиксировано, в архивах лежит. И таких примеров немало. Нельзя судить опрометчиво, надо разбираться. Это загадочная, удивительная фигура в нашей истории.
Мы не знаем всего, а может быть, и не узнаем до конца нашей жизни; может быть, узнаем только на Суде Божием, что это был за человек. Есть свидетельства негативные? Есть, к сожалению. Но и это мы не понимаем: верить на слово таким свидетельствам или нет? В том числе и Всероссийская чрезвычайная комиссия с секретарем Александром Блоком не нашла никакого компромата на Распутина, хотя копали так, что, как сейчас говорят, мало не покажется. Русское общество, интеллигентное, думающее, находящееся до сих пор в подростковом периоде, поддалось на жуткие обманы, которое само разоблачило потом, но создало атмосферу тотального и полного неприятия несчастного человека Николая Александровича, государя-императора, святого страстотерпца, который уже потом ничего не смог сделать — все были против него.
Он отошел, креативное общество взяло власть в свои руки и сгубило страну просто мгновенно. Потом мы опомнились, потом, после ленинского террора, после террора тридцатых годов, русский народ отчасти пришел в себя и с невиданным энтузиазмом стал создавать то, на что единственное в государственном масштабе он способен, — стал создавать новую империю. Ни на что другое мы не способны. И с энтузиазмом мы создали красную, советскую империю. Это та форма, в которой мы, собственно говоря, исторически можем существовать. Нравится кому- то это или не нравится, могут пошутить, поиронизировать, но вы посмотрите на историю и скажите, что мы еще создавали.
Ничего другого. Не нравится? Говорят: «Давайте разрушим Россию, тогда не будет никаких империй». У нас имперское сознание. Это не значит захватническое. Почитайте справочник, что такое империя.
Это страна многих народов, объединенная единым языком, единым экономическим, политическим пространством, которая стремится к единству своих целей. Посмотрите, все это точнее узнаете по справочникам. Никто лучше не сказал об этом времени, как великий князь Александр Михайлович Романов, уже в тридцатые годы, находясь в эмиграции. Сандро — любя называл его государь Николай Александрович. Вот что он пишет: «Трон Романовых пал не под напором предтеч советов или же юношей-бомбистов, но носителей аристократических фамилий, придворных званий, банкиров, издателей, аристократов, профессоров и других общественных деятелей, живущих щедротами империи кстати сказать, половина всех будущих террористов-бомбистов финансировалась либо русской прессой, либо русским правительством. Царь сумел бы удовлетворить нужды русских рабочих и крестьян, полиция справилась бы с террористами, но было совершенно напрасным трудом пытаться угодить многочисленным претендентам в министры, революционерам, записанным в книгу самых знатных дворянских родов, оппозиционным бюрократам, воспитанным в русских университетах.
Как надо было поступить с теми великосветскими русскими дамами, которые по целым дням ездили из дома в дом и распространяли самые гнусные слухи про царя и царицу? Как надо было поступить в отношении тех двух отпрысков стариннейшего рода князей Долгоруких, которые присоединились к врагам монархии? Что надо было сделать с ректором Московского университета, который превратил это старейшее русское высшее учебное заведение в рассадник революционеров? Что следовало сделать с графом Витте, председателем Совета министров в 1905—1906 годах, специальностью которого было снабжать газетных репортеров скандальными историями, дискредитирующими царскую семью? Что следовало сделать с нашими газетами, которые встречали ликованием наши неудачи на японском фронте? Как надо было поступить с членами Государственной думы, которые с радостными лицами слушали сплетни клеветников, клявшихся, что между Царским Селом и ставкой Гинденбурга существует беспроволочный телеграф?
Что следовало сделать с теми командующими, вверенными царем армии, которые интересовались нарастанием антимонархических стремлений в тылу армии более, чем победой над немцами на фронте? Описание противоправительственной деятельности русской аристократии и интеллигенции могло бы составить толстый том, который следовало бы посвятить эмигрантам, оплакивающим на улицах европейских городов доброе старое время». Но не только общество было виновато. Государь Николай Александрович был самодержец, мы почитаем его как святого за его удивительную христианскую жизнь, особенно в период заточения, в том числе здесь, на том месте, где мы с вами находимся. Это действительно был удивительный человек, но он не был «Римским папой» в кавычках , он не был безгрешен. И сейчас мы, оборачиваясь на тот период, понимаем, что нам обязательно надо посмотреть и на работу над ошибками.
А что же было неправильно сделано царским правительством? Где они упустили? В феврале-марте 1917 года он действовал абсолютно верно, ситуационно, тактически. Но что он не смог сделать? Что не смогло сделать его правительство заранее, еще за годы, в 1912—1914 годах? Английское общество было сплоченным, в основном единым.
Были, конечно, какие-то оппозиционеры, какие-то противники государственного строя, особенно в те моменты, когда обострялись государственные, общественные противоречия в стране, но в целом, а особенно в период Первой мировой войны, и государство, и руководство государством Великобритания были едины.
Из районов движутся по улицам вооруженные отряды, звонят у ворот или открывают их без звонка и занимают одно учреждение за другим. О начавшемся восстании ни слова. Правительство по-прежнему заседало в Зимнем дворце, но оно уже стало только тенью самого себя. Политически оно уже не существовало. Зимний дворец в течение 25 октября постепенно оцеплялся нашими войсками со всех сторон. В час дня я докладывал Петроградскому Совету о положении вещей.
Вот как изображает этот доклад газетный отчет: «От имени Военно-Революционного Комитета объявляю, что Временного правительства больше не существует. Отдельные министры подвергнуты аресту. Революционный гарнизон, состоящий в распоряжении Военно-Революционного Комитета , распустил собрание Предпарламента. Шумные аплодисменты. Мы здесь бодрствовали ночью и по телефонной проволоке следили, как отряды революционных солдат и рабочей гвардии бесшумно исполняли свое дело. Обыватель мирно спал и не знал, что в это время одна власть сменяется другой. Вокзалы, почта, телеграф, Петроградское Телеграфное Агентство, Государственный банк заняты.
Львов и М. Терещенко, кадеты П. Милюков, Н.
Некрасов, А. Мануйлов, А. Шингарев, Д.
Шаховской, октябристы А. Гучков и И. Годнев, прогрессист А.
Коновалов, центрист В. Львов, трудовик А. Глава первого состава Временного правительства князь Георгий Евгеньевич Львов 1-е коалиционное 2-3 мая — 2 июля : Г.
Львов, кадеты А. Мануйлов, Н. Шингарев и Д.
Шаховской, октябрист И. Львов, эсер А. Керенский, трудовик П.
Переверзев, меньшевики М. Скобелев и И. Церетели, народный социалист А.
Пешехонов, беспартийный М. Керенский, Н. Авксентьев и В.
Чернов, народные социалисты А. Зарудный и А. Пешехонов, меньшевики А.
Никитин и М. Скобелев, «внефракционный социал-демократ» С. Прокопович, кадеты А.
Карташов, Ф. Кокошкин, Н. Некрасов, С.
Ольденбург и П. Юренев, радикал-демократ И. Ефремов, беспартийный М.
Терещенко; Директория 1 — 25 сентября : эсер А. Керенский, меньшевик А. Никитин, беспартийные М.
Терещенко, генерал А. Верховский и адмирал Д. Керенский и С.
Февральская революция 1917 — причины, ход и итоги революции
Историки по-разному оценивают причины Октябрьской революции 1917 года. Октябрьская революция 1917 года в России: причины, события, итоги. В результате Октябрьской революции 1917 года изменился государственно-политический, идеологический и общественно-экономический строй страны. Распад империи и революции 1917 года. В результате Октябрьской революции 1917 года изменился государственно-политический, идеологический и общественно-экономический строй страны. Всего во время февральских протестов 1917 года погибло более 1300 человек[6]. Историографические причины революции были самыми разными.