Новости ольга чегодаева капабланка

Лот №131 Ольга Чегодаева-Капабланка-Кларк – русская княжна, жена шахматиста Х. Р. Капабланки. Ольга Чегодаева-Капабланка-Кларк: русская княгиня, "солнечная девочка" 39.

Жены великих людей

Хосе Рауль Капабланка и Ольга Чегодаева. Русская княгиня и кубинский шахматный король, Ольга Чегодаева и Хосе Рауль Капабланка были самой эффектной парой на бесчисленных дипломатических приемах и балах, которые Ольга называла партиями. Статьи к созданию и доработке. Княгиня ольга чегодаева и шахматный король хосе рауль капабланка, дюфи рауль книга. Он сменил собой ученый кол, который устарел патриархально.

Жены великих людей

В 1927 году уверенно победил на международном турнире в Нью-Йорке, опередив второго призера Александра Алехина на 3,5 очка. Поражение заставило Капабланку вновь серьезно заняться аналитической работой. Он активно участвовал в соревнованиях: в 1928-1931 годах сыграл в 10 турнирах, в семи из них заняв первое место. Последние годы жизни. Нового, и последнего, взлета достиг в 1936 году, победив вместе с Михаилом Ботвинником на третьем Московском и знаменитом Ноттингемском международных турнирах; создал классический "Учебник шахматной игры" 1936. Много сделал для популяризации и развития шахмат в СССР, благодаря своим гастролям в 1925, 1935, 1936 годах и многочисленным выступлениям в советской шахматной периодике.

Его второй женой была русская княгиня Ольга Чегодаева, родственница поэта Сергея Городецкого, впоследствии ставшая женой героя Америки, адмирала Ж. Кларка и выпустившая книгу "Памяти любимых неживых" 1992, Буэнос-Айрес.

Однако матч в Гаване показал кто есть кто и после пяти проигранных партий серб признал свое поражение. Ласкера на очный поединок. Яркая игра претендента, заставила соперника взять время на раздумье. Пауза затянулась на 9 лет. Только в 1920 году, при посредничестве Голландской федерации, была достигнута договоренность о матче.

Но спустя полгода Ласкер сам отказался от игры, мотивировав свое решение выдающимся мастерством соперника. Он прошел в 1921 году в Гаване. Интересно, что даже перед встречей Ласкер не отозвал свое отречение. К тому времени кубинец был впереди 9:5, этот счет и стал финальным, так как немецкий шахматист отказался продолжить борьбу. Среди причин фиаско, кроме игрового превосходства Капабланки, называют непривычный для Ласкера жаркий климат, возраст он на 20 лет старше соперника и отсутствие активной игровой практики на протяжении 4 лет. Так, Капабланка был объявлен III чемпионом мира. После чемпионства Находясь в ранге сильнейшего шахматиста, Капабланка играл в среднем по одному турниру в год.

До встречи против Алехина, он совершил большое турне по США 1922 с сеансами одновременной игры, а также сыграл в Лондоне 1922, 1-е место , в Москве 1925, 3-е место и дважды в Нью-Йорке 1924 и 1927, 2-е и 1-е места. Матч против Алехина 1927 года за звание чемпиона проходил на основе условий Лондонского протокола, инициированного в 1922 году самим кубинцем. Капабланка не уделил должного внимания своей подготовке к борьбе с сильным противником и поплатился за это уступив со счетом 15,5:18,5. Александр Алехин и Хосе Рауль Капабланка Аргентина, 1927 Потеря статуса сильнейшего шахматиста, подвигла Капабланку на новые подвиги, и он с головой окунулся в турнирную борьбу. В 1928-1931 годы он сыграл в 11 турнирах, одержав ряд блестящих побед в Берлине 1928 , Барселоне 1929 , Будапеште 1928 и 1929 , Гастингсе 1930. Правда, состав большинства этих соревнований трудно назвать впечатляющим. В это время кубинец настойчиво добивается матча-реванша, изрядно испортив отношения с Алехиным, но безрезультатно.

В 1932-1934 годы он ограничился выступлениями в Манхеттенском клубе, а затем вновь проявил себя. В 1936 году Капабланка выиграл представительный турнир в Москве, обойдя по его итогам Михаила Ботвинника. Чуть позже он разделил первенство с молодым советским шахматистом в Ноттингеме. Оба этих турнира оказались единственными, в которых Капабланка в турнирной таблице оказался выше Э. Последние гастроли В конце жизни, шахматные дела у Хосе Рауля шли не лучшим образом. Он все еще мечтал вернуть себе корону и надеялся сыграть против победителя матча Алехин-Эйве, но этого так и не случилось. В 1938 году он выигрывает второразрядный турнир в Париже, а годом ранее делит 3-4 места на соревновании в австрийском Земмеринге.

Самый большой провал был на знаменитом АВРО-турнире 1938 года, проходившем в Голландии с участием 8 сильнейших шахматистов. Капабланка занял только 7 место, уступив победителю Кересу 2,5 очка. Зато в 1939 году, он сыграл на всемирной шахматной Олимпиаде за сборную Кубы и показал лучший результат на первой доске. Незадолго до смерти, Хосе Рауль в очередной раз вызвал на поединок Алехина, но тот отказался, объяснив свой отказ необходимостью воевать во французской армии. И хотя чуть позже он согласился приехать в Гавану, уже кубинское правительство отказалось профинансировать встречу. Хосе Рауль Капабланка скончался 8 марта 1942 года в Нью-Йорке от кровоизлияния в мозг. Похоронен на кладбище им.

Христофора Колумба в Гаване. В официальных встречах, проведенных на высшем уровне, с 1909 года уступил лишь в 34 партиях. В период с 1916 по 1924 годы установил феноменальное достижение, ни разу не проиграв. За всю карьеру, он выиграл около 20 турниров, некоторые из которых были очень крупными и представительными. Капабланка был непревзойденным шахматным практиком. Он решал сложнейшие позиционные задачи, пользуясь своей интуицией. Такие ходы давались ему внешне легко и просто, да и в глубокие раздумья он вдаваться не любил.

Поэтому все отмечали феноменальную скорость его игры. Сильными сторонами Хосе Рауля были позиционное мастерство и великолепная игровая техника. Она позволяла ему царить на доске используя короткую тактику, из которой он так искусно ткал полотно победы. Личная жизнь Первой супругой великого шахматиста стала кубинка Глория Бетанкур. В браке с ней родились сын и дочь, названные по именам родителей. Частые отлучения из дома и мимолетные увлечения, не способствовали укреплению семьи и вскоре пара рассталась. Капабланка с первой женой и детьми Гавана, 1927 Капабланка и Ольга Чегодаева На одном из дипломатических приемов, состоявшихся в Нью-Йорке в 1934 году, Капабланка подошел к грустившей княгине Ольге Чегодаевой и ошеломил ее своим заявлением об их скорой свадьбе.

Оторопевшая от таких слов женщина не знала, что сказать в ответ, ведь она, будучи далекой от шахмат, совершенно не знала этого импозантного красавца и была удивлена такой настойчивости. Он в ответ сказал, что их совместную жизнь ему подсказала интуиция. И действительно, вскоре они поженились. Хотя брак Капабланки и Чегодаевой был недолог, они провели несколько по-настоящему счастливых лет. Интересные факты Капабланка был невероятно популярен у женщин и никогда не страдал от недостатка их внимания. Во время турниров его поджидали стайки поклонниц, готовых наброситься на своего кумира. Нередко все это заканчивалось оторванными пуговицами и лацканами пиджаков.

У Хосе-Рауля было множество почитателей, но одним из самых преданных и верных был русский шахматист Александр Алехин. Интересно, что именно он низвергнет с мирового трона чемпиона Капабланку. Несмотря на свою огромную популярность, Капабланка был напрочь лишен звездной болезни и держался на публике легко и непринужденно. Его отличала доброжелательность и некая аристократическая вежливость. В 1929 году, Капабланка предложил реформировать древнюю игру, увеличив количество клеток на шахматной доске до 100 и введя по 4 новых фигуры для белых и черных: две пешки и две фигуры, ходившие как конь и слон, а также как конь и ладья. В 1925 году, Хосе Рауль снялся в роли самого себя в советском комедийном фильме «Шахматная горячка» режиссер В. Любовь и ненависть».

Новоиндийская защита Буэнос-Айрес, 1927 Капабланка — Алехин партия 7. Ферзевый гамбит. Кембридж-спрингский вариант Буэнос-Айрес, 1927 Капабланка — Алехин партия 29. Кембридж-спрингский вариант Буэнос-Айрес, 1927 Лучшие партии В подборку вошли лучшие партии Капабланки сыгранные в период с 1909 по 1939 годы. Nf3 Nc6 3. Bb5 f5 4. Nc3 Nf6 5.

Qe2 Nd4 6. Nxd4 exd4 7. Ne4 O-O 9. O-O d5 11. Bd3 c5 12. Qh5 Qc7 13. Bd2 Qe2 19.

Rae1 Qxd2 20. Rxe7 Be8 21. Qxh6 gxh6 23. Rfe1 Bxa4 24. Rxb7 Rae8 25. Rxe8 Rxe8 26. Rxa7 Bd1 27.

Rc7 Rb8 32. Nc3 Nf6 4. Bg5 Be7 5. Bxe7 Qxe7 7. Bd3 7. Qb3 7... Nxc3 8.

Nf3 O-O 10. Qc2 h6 11. O-O 11. Rfe1 dxc4 13. Bxc4 b6 14. Bd3 Nf6 16. Qf4 16.

Bb7 17. Qg3 Bxe4 22... Rxe3 23. Qxe3 Ng4 23... Qg3 Qxg5 25. Qc7 Rc8 26. Qxb7 Rc1 27.

Qg7 26. Qc7 Rxd4 27. Kh7 28. Rxd4 Bxb1 30. Qxa7 Nxe5 31. Rf4 Be4 32. Kg2 f5 34.

Kh2 35. Qxe6 Be4 38. Qb5 45. Qb5 Qe5 47. Kg6 46. Qd4 47. Qa4 49.

Kh3 Bd5 52. Droht ein kurzzьgiges Matt. Bb5 d6 4. Nbd2 Nf6 7. O-O O-O 8. Re1 h6 9. Nf1 Nh7 10.

Ne3 Bh5 11. Nf5 h5 13. Nxg5 Nxg5 16. Kg2 d5 17. Qe2 Re8 18. Rh1 Re6 19. Qe3 f6 20.

Ba4 Ne7 21. Bb3 c6 22. Qg3 a5 23. Be3 b6 25. Rh4 Kf8 26. Rah1 Ng8 27. Qf3 Bxf5 28.

Qh5 Ra7 30. Qg6 Nfh6 31. Rxh6 gxh6 32. Bf8 Qxh7 37. O-O a6 5. Nxd4 Bd7 8. Re1 c5 9.

Nf3 Be7 10. Nc3 c6 11. Bf4 Be6 12. Qd3 Nf6 13. Rad1 d5 14. Ng5 d4 15. Nxe6 fxe6 16.

Na4 Qa5 17. Nb2 Nh5 19. Be5 O-O 20. Nc4 Qb4 21. Qh3 g6 22. Kh1 Qc3 26. Re3 Qxc2 27.

Red3 Qe2 28. Nd6 Rxd6 29. Bxd6 Be1 30. Bc4 Bc5 5. Bg5 Be6 7. Bb5 h6 8. Bh4 Bb4 9.

O-O Bxc3 11. Bg3 Nxe4 13. Bxc6 Bxc6 14. Bxe5 Qxd1 16. Raxd1 f6 17. Bd4 Kf7 18. Nd2 Rhe8 19.

Rxd2 Rad8 21. Rb1 Ba6 23. Rbd1 Re2 24. Rxe2 Bxe2 25. Re1 Bxf3 26. Rf1 c5 27. Bxf6 Rd1 28.

Kxf1 Bxg4 30. Bb8 a5 32. Ke1 Kd5 33. Kd2 Bd7 34. Bc7 Kc6 35. Bd8 b6 36. Kc3 Bxa4 38.

Kb2 Bd7 39. Kb3 Be6 40. Kc3 a4 41. Kd3 Kc6 42. Kc3 g4 43. Bh4 h5 44. Bg3 a3 45.

Kxa3 b5 47. Bf2 Be2 49. Kb2 Kc4 51. Kc1 Bf3 52. Kd2 b4 53. Bh4 Be4 55. Bf6 Bg6 56.

Bh4 b3 57. Bf6 h4 58. Ke3 g3 59. Kf2 Bf5 61. Kg3 Kd3 63. Kh2 Kc2 64. Bb5 a6 4.

Ba4 Nf6 5. O-O Be7 6. Re1 b5 7. Bb3 d6 8. Bc2 c5 10. Nbd2 O-O 13. Nf1 cxd4 14.

Ne3 Rac8 16. Bd2 Nc4 17. Nxc4 Qxc4 18. Rc1 b3 19. Bb1 Qxa4 20. Nxe5 Rxc1 22. Bxc1 Rd8 23.

Qe2 h6 24. Bf4 Nd7 26. Rd1 Bb6 27. Nf3 Bc4 28. Qe1 Nc5 29. Bd6 Nd3 30. Bxd3 Rxd6 31.

Ra1 Qb5 32. Bxc4 Qxc4 33. Rc1 Qc2 34. Kh2 Qxb2 35. Qf1 Rg6 37. Rf8 Qc2 39. Rxf7 b2 40.

Rb7 Bb6 41. Nd2 Qxd2 42. Nf3 e6 5. Nbd2 Nbd7 6. Bd3 Be7 7. Qc2 dxc4 9. Nxc4 c5 10.

Nce5 cxd4 11. Ng5 g6 13. Ngf3 Kg7 14. Bg5 Nbd5 15. Rac1 Bd7 16. Qd2 Ng8 17. Bxe7 Qxe7 18.

Be4 Bb5 19.

В 1927 году Капабланка уверенно победил на международном турнире в Нью-Йорке, опередив второго призера А. Алехина на 3,5 очка.

Поражение заставило Капабланку вновь серьезно заняться аналитической работой. Он активно участвовал в соревнованиях: в 1928-1931 гг. Нового, и последнего, взлета Капабланка достиг в 1936 году, победив вместе с М.

Ботвинником на третьем Московском и знаменитом Ноттингемском международных турнирах, а также создал классический «Учебник шахматной игры» 1936. Капабланка много сделал для популяризации и развития шахмат в СССР, благодаря своим гастролям в 1925, 1935, 1936 гг. Его второй женой была русская княгиня Ольга Чегодаева, родственница поэта Сергея Городецкого, впоследствии ставшая женой героя Америки, адмирала Ж.

Кларка и выпустившая книгу «Памяти любимых неживых» 1992 г.

Но нам отказали. Эльза Триоле и Луи Арагон похоронены там же, на вилле, где мы у них гостили.

Мне так радостно и так грустно вспоминать время, проведенное с ними. В те времена при встречах великого чилийского поэта в московском аэропорту «товарищи» в пальто и в шляпах предупреждали: «В гостиницу не ехать, домой не приглашать, туда-то и туда-то не ходить…». Уже при мне у Неруды был юбилей — 65 лет, и Кирсанов летал к нему в Чили.

В подарок он отвез ему дивные литые медные дверные ручки, которые я обменяла у какого-то типа на бутылку за 2,87. Это были ручки от порушенного старинного особняка на Пятницкой. Какие они были тяжелые, эти ручки!

Я с трудом дотащила их до квартиры. Галина Серебрякова: она воспела женщин Французской революции Преданный партии «Враг народа» Писательница Галина Иосифовна Серебрякова родилась 7 декабря 1905 года в Киеве, умерла 30 июня 1980 года в Москве. Участница Гражданской войны.

В 1919 году вступила в партию большевиков. В 1923 году вышла замуж за партийного работника Леонида Серебрякова, вскоре они расстались. В 1925 окончила медицинский факультет МГУ.

В этом же году вышла замуж за наркома финансов Г. Начала печататься с 1925 года. Одна из первых в советской литературе обратилась к созданию образа Карла Маркса.

В сентябре 1936 года мужа арестовали, за членами семьи установили слежку. Галину Иосифовну исключили из партии «за потерю бдительности и связь с врагом народа». После того как она написала письмо Сталину и Ежову, ее трижды вызывали на Лубянку для перекрестных допросов.

Требовали дать ложные показания против мужа, отца и других деятелей государства, якобы организовавших заговор против Сталина. Попыталась совершить самоубийство и была помещена в психиатрическую больницу имени Кащенко. Книги писательницы изъяли из библиотек.

По легенде, в тюрьме кто-то заметил, увидев ее: «Умели враги народа выбирать себе баб». В 1939 году ей было предъявлено обвинение по статье 58 пп. Серебрякова виновной себя не признала.

Серебрякову этапировали в Красноярск, где она работала в лагере на лесоповале. В августе 1956 года решением бюро Джамбульского обкома Галину Иосифовну восстановили в партии, преданность которой она сохранила и после реабилитации. На собраниях писателей в 60-е активно выступала против либеральных тенденций.

В тот момент в НКВД действовало личное распоряжение Сталина о полной ответственности детей с 15 лет за родителей. В 1945 году Зоря получила разрешение жить в Москве, поступила в МГУ, а в 1949 году была вновь арестована, ее муж получил 25 лет за «антисоветскую агитацию». Сына отправили в детский дом.

Зорю Серебрякову освободили при Хрущеве. Среди произведений Галины Серебряковой — «Женщины эпохи Французской революции» 1929 , трилогия «Прометей» «Юность Маркса», 1933—1934; «Похищение огня», 1951; «Вершины жизни», 1962 , «Странствия по минувшим годам» 1962—1963 , «Предшествие» 1965, о Ф. Энгельсе , «О других и о себе» 1968.

Последнее интервью — Это правда, что у вас есть книга с автографом Бернарда Шоу? Она исчезла из моей библиотеки в середине 30-х годов. Я очень жалела этот уникальный экземпляр гранок пьесы «Плохо, но правда», который Шоу специально для меня «одел» в красную кожу с тисненым советским гербом и моими инициалами.

Он вручил мне свой подарок, когда я навсегда покидала Англию, и в привычном для него шутливо-игривом тоне сделал надпись: «Галине Серебряковой ввиду ее отъезда из несчастной Англии. Бернард Шоу. И вот лет восемь-десять назад Константин Симонов однажды мне сказал, что эта книга находится у него.

Как несказанно я обрадовалась, когда он вручил ее мне. Вручил торжественно и в то же время с долей грусти: «Жаль мне с ней расставаться, не помню, по какому случаю я приобрел ее, но вот решил наконец вернуть книгу истинному владельцу». Я считаю, что так мог поступить только человек щедрой души.

А при каких обстоятельствах вы познакомились с Шоу? Тогда я познакомилась и с Гербертом Уэллсом. В ту первую встречу великий драматург много расспрашивал меня о Советском Союзе.

Его интересовала организация у нас народного образования, жизнь писателей, книгоиздательское дело. Мы подружились. Было ей тогда чуть больше двадцати лет.

Книга имела необыкновенный успех, ее хвалили в печати, перевели на иностранные языки. Молодую писательницу поддержал Горький. Я попыталась возразить, но Горький заговорил о том, что надо изучать сегодняшнюю жизнь, что знание истории, конечно, важно и необходимо а я тогда уже работала над книгой «Юность Маркса» , но писателю надо быть впереди крупнейших дел и событий своего времени, что надо читателя вести за собой, и посоветовал мне после окончания работы взяться за книгу очерков о современной жизни.

Позднее я поняла правоту Горького, действительно, писать надо только о том, что прочувствовал сам. Вместо квартиры-музея Маркса меня привезли в меховой магазин «Маркс» — Как же можно было «прочувствовать» время Маркса молодой советской женщине, выросшей в иной стране, в иных жизненных обстоятельствах? А это время казалось мне не таким уж далеким.

Чуточку воображения, и можно было представить, как Энгельс, к примеру, спускается в лондонскую подземку. А в Москве тогда, в 30-е годы, появилось метро. Но главное, пожалуй, в том, что я объездила всю Европу и побывала там, где жили два великих друга.

Многое из тех поездок осталось в памяти до мельчайших подробностей. Как во сне, как в сказке. Именно тогда Маркс стал для меня живым человеком, а не бронзовым монументом.

В Лондоне я побывала в доме, где он жил какое-то время. Я нашла прачечную на первом этаже, которая функционировала при его жизни. Когда я поднялась в его бывшую квартиру, то меня поразил едкий запах стирки.

Значит, эти запахи ощущал и он, значит, этот осколочек лондонского быта окружал великого человека. Да, думала я, он вдыхал этот запах, хотя прошло с той поры почти сто лет. И я словно услышала его голос, его смех, мне показалось, что он вот-вот войдет.

Побывала я и на родине Маркса, в Трире. На вокзале взяла такси и обрадовалась тому, что при одном упоминании Маркса меня повезли туда, куда мне нужно, однако через десять минут я «получила холодный душ»: таксист привез меня в меховой магазин «Маркс». Меня поразило, что даже на его родине величайшего из людей знали далеко не все.

На кладбище в Лондоне я с трудом нашла его могилу. Она мне показалась полузаброшенной. И я с еще большим упорством продолжала собирать материалы для новой книги.

Мне хотелось поведать о счастливых и трагических моментах в судьбе Карла Маркса всему миру. Как же вы все-таки решились на такую огромную и такую ответственную работу? И потом, молодость… Казалось, что я смогу все, что преград в жизни нет.

Я ведь в партию вступила в 14 лет. Мне не стыдно было дарить их своим старшим товарищам, в том числе Марии Ильиничне Ульяновой. Книги, подаренные сестре Ленина, до сих пор стоят в том самом шкафу в кремлевской квартире, куда их поставила Мария Ильинична.

Вот почему в эту теперь уже квартиру-музей я прихожу, как в свой родной дом. Снова возвращаемся к разговору о любви к книгам, об этой высокой страсти, которую Галина Иосифовна пронесла через всю свою трудную жизнь. Без книги я не представляю себя ни человеком, ни писателем.

Всегда находясь рядом с замечательными людьми своего времени — писателями, художниками, дипломатами, партийными деятелями, я то и дело слышала от них вопрос: «Что вы сейчас читаете? И я отвечала, что, по совету Бабеля и Всеволода Иванова, в данный момент изучаю античную литературу, что Горький «приказал» мне штудировать историков Французской буржуазной революции Мишле и Тьера, что сама я безо всякой подсказки тянулась к русским былинам, к поэзии Востока, к финскому эпосу «Калевала». Да, книги прошлого, книги о прошлом были моими друзьями, моими помощниками, маяками.

Они как бы переносили меня в те давние времена и помогали быть современницей тех событий. Однажды от Горького услышала упрек в том, что я, изучая Маркса, взялась за безумно трудную тему, что дело это мужское, мужской воли, мужских знаний, мужского таланта. Но слова его меня только взбодрили.

Я чувствовала, читая их, что женщина тоже может стать интересным писателем. К моменту окончания работы над книгой «Юность Маркса» моя библиотека насчитывала более трех тысяч томов. С уверенностью могу сказать, что почти все книги были прочитаны, изучены.

Этот роман обрел для меня почти мистическое значение своеобразного талисмана, выручающего в трудную минуту. Открываешь страницу, прочитываешь первые строки и ощущаешь легкость души, жизнь наполняется солнечным светом. Заговорили о друзьях писательницы, их у нее много: от безызвестных книголюбов где-нибудь в Караганде или Муроме до выдающихся деятелей литературы и искусства.

И я вспомнил слова, сказанные одним из друзей Галины Серебряковой казахским ученым Т. Какишевым: «Меня привлекает мужество этой женщины и верность в дружбе. Если она однажды удостоверится, что человек, которого она встретила, хороший, она уже не переменит мнения о нем.

Какие бы неприятности ни сулила ей дружба с этим человеком, она не изменит этой дружбе». Прекрасные слова! Галина Иосифовна рассказывала о дружбе с Н.

Жуковым, Е. Вучетичем, Г. Рошалем, Е.

Тарле, А. Манфредом, В. Матвеевым… О многих она написала воспоминания, о некоторых собиралась написать.

Радостно оттого, что в обширной переписке с читателями мы обсуждаем вопросы воспитания молодежи и всегда сходимся в суждениях на одном: молодые люди нашего времени в ответ на вопрос «делать жизнь с кого? Галина Иосифовна показывает мне книгу карманного формата в мягкой обложке. Вышло в Японии.

С гордостью могу сказать, что его тираж — пять миллионов экземпляров. Представляете, романы о Марксе и Энгельсе в Японии читают миллионы людей! Они стали, как говорят на Западе, бестселлером, но хорошим бестселлером!

Японские издатели поразили и другим: они сумели раздобыть в качестве иллюстрации портрет одной из героинь книги «Женщины эпохи Французской революции» Мэри Вунлстонкрафт, хотя считалось, что изображения ее не сохранилось. В ее коллекции было четыреста фигурок трубочистов Я обращаю внимание хозяйки дома на ее портрет, висящий над рабочим столом. Портрет принадлежит Третьяковской галерее, но, пока я жива, он будет находиться здесь.

Мне он очень нравится, он напоминает о далекой счастливой молодости. Спускаемся со второго этажа, где находится рабочий кабинет писательницы, вниз, в домашний музей. Он создан по инициативе близких Галины Серебряковой: целая комната книг, фотографий, всевозможных подарков со всех концов света.

Здесь же коллекция фигурок трубочистов, их более четырехсот, — предмет страстного собирательства. Фотография Д. Жукова, подаренные Галине Иосифовне; шкаф с ее книгами, изданными за рубежом, бюст писательницы работы Л.

А через неделю — вечерний телефонный звонок: не стало Галины Иосифовны Серебряковой, прекрасного писателя, мужественного человека. Переделкино — Москва, 1980 Глава 10. Татьяна Ройзман: хозяйка шкафа с «прижизненным Есениным» В поисках литературных соратников Сергея Есенина В 1970—80-е годы слава Есенина, если можно так сказать, достигла самого пика: выходили собрания его сочинений, постоянно переиздавалось «Избранное», в творческих клубах столицы, во дворцах культуры проходили памятные вечера, на которых выступали есениноведы, поэты, ну и, конечно же, те, кто мог рассказать о Есенине «из первых уст».

Ведь были еще живы сестра Есенина и его дети, а также некоторые литераторы есенинского круга. Пресса и телевидение постоянно говорили о сложном творческом пути скандального пиита. Но советская цензура в угоду идеологии жестко ограждала читателей от разного рода «разночтений» в отношении и самой поэзии Есенина, и его драматической судьбы.

Я многое читал о Есенине из выходившего в те годы, и, чувствуя некую недосказанность, уход от подлинной его биографии, всегда стремился приблизиться «к оригиналу», приглашая на литературные вечера, которые вел в разных столичных клубах, людей, лично знавших поэта или глубоко изучивших его биографию. Я обнаружил в Москве некоего Лазаря Борисовича Фридмана, который в 20—30-х годах занимался издательской деятельностью и был знаком с Есениным. Почему «обнаружил»?

Лазарь Борисович всю жизнь никому не рассказывал о близости с «опальными» литераторами 20-х годов. Считал: меньше болтаешь — крепче спишь… Времена были «скользкие». Но мне удалось его разговорить.

Показал он и свои сокровища, разложив передо мной, точно алмазные россыпи, прижизненные сборники Есенина и его соратников, на некоторых из них стояли дарственные надписи. Об этих редкостях я написал заметку и принес ее заведующему отделом литературы журнала «Огонек» Владимиру Петровичу Енишерлову. Материал опубликовали, и я стал постоянным автором популярного издания, а вскоре и его штатным сотрудником.

Однажды мой тогдашний начальник по работе в издательстве «Советский писатель» Борис Яковлевич Шиперович он был завотделом библиографии и пропаганды книги, а я редактором этого отдела на каком-то книжном вечере в Центральном доме работников искусств познакомил меня с легендарной тогда персоной в столичных литературных кругах — Ильей Ильичом Шнейдером. Судьба Шнейдера яркая и трагическая. В 20-е годы по направлению Луначарского он работал секретарем у Айседоры Дункан, сопровождал ее в гастрольных поездках.

Целых три года волей-неволей был свидетелем горького романа Дункан и Есенина. С 1922 по 1946 руководил школой, студией, а потом и Московским театром имени А. Валил лес, грузил щебень, чистил общежития.

В лагере начал записывать свои воспоминания и после реабилитации в 56-м, закончив их, издал знаменитую книгу «Встречи с Есениным». Воспоминания имели колоссальный успех. По слухам, Шнейдер, живший после возвращения из лагеря на Пушечной улице, спал на развалюхе-диване, замечательном тем, что его хозяин якобы много лет назад предоставлял его для свиданий поэта и танцовщицы.

Если это не плоды его старческой фантазии, то я, бывая в гостях у Ильи Ильича и расспрашивая его о былом, сам сиживал на этом «раритете». Так вот, однажды он назвал имя Матвея Ройзмана, которое мне было знакомо по книге воспоминаний «Все, что помню о Есенине». Илья Ильич добавил, что Матвей Давыдович умер несколько лет назад, но жива его вдова — Татьяна Лазаревна.

Рукописный первоисточник рассказов о мятежной молодости …Дверь квартиры на третьем этаже дома 1а по Козицкому переулку открыла довольно приятная большеглазая дама. Я сразу понял, что еще в недалеком прошлом, скажем, лет двадцать назад, она была весьма и весьма привлекательна. И не ошибся: когда мы подружились, она подарила свою фотографию — на ней красивая, чувственная женщина, по которой наверняка воздыхали мужчины.

Темные густые волосы, едва заметная еврейская горбоносость, пронизывающий, но теплый взгляд выдавали неравнодушную к мужскому вниманию особу, мягкий приветливый голос волей-неволей звал к ответным, естественным знакам внимания собеседника противоположного пола. Очень рада. Проходите вначале сюда, на кухню.

Я угощу вас чаем с малиновым вареньем. Так началось мое общение, переросшее в теплую, искреннюю дружбу с вдовой близкого Есенину человека, его литературного соратника. Когда Татьяна Лазаревна повела меня по квартире и я еще в коридоре увидел полки, уставленные книгами с пола до потолка — собраниями сочинений в твердых кожаных переплетах конца XIX века; изданиями, вышедшими до революции и ставшими раритетами, ибо почти все были уничтожены как не вписавшиеся в советскую идеологию; прижизненными томами Толстого, Чехова, Амфитеатрова, Бунина, Мережковского, Андреева, Достоевского; книгами по пресловутому еврейскому вопросу, специально переплетенными, видимо, с целью спрятать корешки с названиями, и многими-многими другими, привлекшими мой библиоманский взгляд, — я задрожал, как осиновый лист в бурю.

Но это было только начало — другая сторона коридора о боже! Думаю, что их было не меньше тридцати-сорока. Но самое главное, самое потрясающее ждало меня впереди!

В дальней комнате я не мог не обратить внимания на старинный резной шкаф, заполненный тоненькими, изящными книжечками я мгновенно понял, что здесь хранится самое сокровенное — прижизненными изданиями Есенина, а также альманахами символистов, имажинистов и акмеистов, мемуарами первых послереволюционных лет, папками с какими-то документами… Но до поры до времени я сдерживался, как мог. Исчерпав темы наших разговоров, касающиеся моего интереса к Матвею Ройзману как близкому Есенину человеку, я почувствовал, что меня тянет в этот дом уже другое — охотничий инстинкт библиофила. И в одну из встреч я решил раскрыться… — Не хотели бы вы, дорогая Татьяна Лазаревна, расстаться с какой-нибудь из книг?

Но этой книги у нее нет. Неожиданно Татьяна Лазаревна произнесла: — Ну, покопайтесь в этом шкафу, может быть, найдете… Несмотря на свою занятость в журнале «Огонек», регулярные командировки, я старался при любой возможности попасть в дом, примыкающий к знаменитому дворцу княгини Волконской на улице Горького, давно уже занимаемый легендарным Елисеевским магазином. Что греха таить, приходил я сюда не только из-за приглашений гостеприимной хозяйки квартиры попить чайку с малиновым вареньем, но и по библиофильскому влечению.

Иногда я, ориентированный в книжном рынке намного лучше, чем она, поправлял ее и, не жадничая, давал истинную цену редкого издания. Но бывало и такое: «Я дарю вам эту книгу, — радушно-искренне восклицала Татьяна Лазаревна, — вижу, как вы в нее вцепились…» Приходил я в дом на Козицком с цветами или с бутылкой шампанского, и мы подолгу, иногда часами, вели светские беседы. Хозяйка с удовольствием рассказывала о своем муже, о его дружбе с Сергеем Есениным и другими литераторами 20—30-х годов.

Я расспрашивал вдову писателя и о ее судьбе, о том, что помнит она о литературно-театрально-элитной Москве прошлых десятилетий. Она называла имена московских красавиц, подруг, любовниц писателей и актеров, вспоминала громкие вечера в Центральном доме актера, по соседству с которым жила. Я расспрашивал ее о трагической судьбе Зинаиды Райх, одной из жен Есенина, о возлюбленной Колчака Анне Тимиревой, о Лиле Брик, о Зое Федоровой… Меня интересовала реакция ее мужа, видного московского культурного деятеля, на партийные решения по Ахматовой и Зощенко, на письмо Булгакова Сталину и, конечно же, то, как он выжил в страшные сталинские годы.

Одним словом, я все чаще рвался в квартиру, где витал в самом прямом смысле книжный дух прежних легендарных эпох, дух Есенина, имажинистских скандалов, любовных историй и драм. Ведь о многом я узнавал прямо из первоисточника — из толстенного, специально переплетенного фолианта, заполненного записями Матвея Давыдовича о давних временах, о друзьях-товарищах, о своей мятежной литературной молодости. Записи, казавшиеся мне особенно любопытными, я наговаривал на диктофон.

Иногда Татьяна Лазаревна меняла тему и рассказывала о своем сыне Вениамине, который занимался наукой и, что ей было очень приятно, с большим уважением относился к отцу, его творчеству. Сейчас мне трудно сказать, кто первым из нас звонил друг другу: я — Татьяне Лазаревне или она — мне. Но помню, мне начинало казаться, что Татьяна Лазаревна, встречаясь со мной, приглашая меня в свой дом и заводя беседы на отвлеченные от книг и литературы темы, скажем, о том, что женщина должна как можно дольше сохранять свою женскую сущность и притягательную силу, пыталась, возможно, хоть на самую малость вернуть себя в былые романтические года.

Недаром она оглядывалась на примеры Любови Орловой или Татьяны Окуневской, которые как будто совсем не старели… В один из вечеров после нашей долгой беседы на разные темы она протянула мне нашумевшую книгу Матвея Давыдовича «Все, что помню о Есенине», вышедшую в 1973 году, за несколько месяцев до его смерти, и произнесла: «Это вам на память о нашем знакомстве». Дома, перелистывая книгу, я обнаружил небольшой листок бумаги, на котором рукой Татьяны Лазаревны были написаны четыре стихотворные строчки. Прочитав их, я смутился: это было почти признание в любви.

Оно привело меня в замешательство. Как теперь вести себя с Татьяной Лазаревной? Говорить ли ей о своей находке или промолчать?

Я решил промолчать. Вскоре я узнал о ее смерти. Ко мне в гости пришли известный литератор, написавший исследование о гибели поэта в гостинице «Англетер», актриса, декламировавшая «Персидские мотивы», журналист, раскопавший неизвестные данные об Айседоре Дункан.

Могла бы участвовать в передаче и Татьяна Лазаревна, но, увы… Однажды раздался телефонный звонок. Звонил Вениамин Матвеевич Ройзман. Он попросил меня прийти к нему поговорить по важному делу.

Может, наследник библиотеки хочет расстаться с какими-то книгами? Время-то на дворе голодное. Я знал, что он работал в техническом институте научным сотрудником, а наука в нашем государстве особо не кормит.

Вениамин Матвеевич принял меня на кухне. По его настроению я сразу почувствовал: что-то случилось. Моя жизнь резко меняется.

Я уезжаю в Америку. Вы же видите, что здесь происходит… Он тяжело вздохнул и решительно проговорил: — Вы не могли бы купить эту квартиру? Несмотря на то что Ройзман увидел в моих глазах легкую растерянность и ощутил, что я без особого энтузиазма реагирую на его предложение, он добавил: — Моя ситуация требует срочного разрешения.

Так вышло. Выездные документы уже готовы. Надо сказать, что наш семейный бюджет испытывал явный недостаток, и, если честно, я должен был сразу отвергнуть эту абсолютно нереальную для меня сделку.

Но некий азарт обуял меня в те минуты. Часть архива, правда, сдана мною в литературный музей. Этот, выражаясь современным языком, бонус, предложенный хозяином квартиры, меня добил.

Я окаменел. Мне показалось, что я схожу с ума. На мгновение я представил себе содержимое старинных шкафов, стоящие на полках книжные раритеты, автографы знаменитых писателей и поэтов, украшавшие длинный просторный коридор.

Но в те же секунды я понял, что эти сокровища никогда не станут моими. Названная Ройзманом сумма была по тем временам начало 90-х огромной и для меня неподъемной. Наверное, в тот вечер я постарел на несколько лет.

Эта драматическая история кончилась банально: для приличия взяв на раздумье какое-то время, через пару дней я позвонил и отказался от волшебного предложения сына незабвенной Татьяны Лазаревны. Что стало с квартирой в Козицком переулке, кому достались библиофильские сокровища друга Есенина, не знаю. Но сегодня, спустя много лет после тех событий, я решил рассказать о семье, пережившей многое из того, чем был богат и беден XX век.

О дружбе с прекрасной большеглазой женщиной, загадочно не чувствовавшей своего возраста. Глава 11. Но раз просят — напишу.

И сейчас, чтобы получить полагающиеся мне деньги в размере двухмесячного оклада отца, я почему-то должна доказывать, что я дочь своих родителей. А поскольку не сохранилась ни у меня, ни в архивах загса моя метрика, я должна привести в суд двух свидетелей, которые сказали бы, что я это я, а не Иисус Христос. До бумаг ли мне было там?

Поэтому мне остается признаться, что я самозванка, из чисто познавательных побуждений отправилась в восемнадцатилетнем возрасте в ссылку, где и пробыла 13 лет, а в промежутке между ссылками отхватила еще десять лет лагерей». Завязан круто, жестко, своенравно. Такого в жизни навидалась, вытерпела, что на мякине ее не проведешь.

В первый наш разговор весной 1988 года она и по перестройке «пальнула». Правда, к тому времени еще не был реабилитирован ее отец Карл Радек, и она имела к перестройке личные претензии. А после сообщения о реабилитации сказала: «Да, конечно, это радостное событие, но ведь это надо было сделать тридцать лет назад».

А тут еще эта история с компенсацией. Положено так положено. Зачем унижать уже униженных и оскорбленных?

От политических речей ей скучно. Предпочитает лирику. Много стихов знает наизусть.

Запомнила еще с лагеря. Переписанная ее рукой книжечка стихов Агнивцева навечно пригвоздила эпоху к позорному столбу штампом: «Проверено цензурой». А иначе отобрали бы при освобождении.

Показывает сочинения отца, его фотографии, газетные вырезки, еще не так давно этого ничего не было. Ведь все, что связано с именем Карла Радека, «заговорщика, шпиона всех разведок, наймита всех империалистов» и прочая, и прочая, и прочая, уничтожалось, преследовалось. Добрые и, надо сказать, смелые люди что-то сумели уберечь.

Низко кланяюсь ей, что сохранила такую «крамолу», — говорит моя собеседница. А вот книги о Радеке и издания его трудов в разных странах, вышедшие в последние годы.

Похожие книги

  • Время выбрало его в свои любимчики
  • Капабланка. Шахматный король и его королева, Видео, Смотреть онлайн
  • Хосе Рауль и княгиня Ольга
  • Видео - Творчество |
  • Мои Великие Старухи Феликс Медведев слушать аудиокнигу онлайн

Глава 21. Ольга Чегодаева-Капабланка-Кларк: русская княгиня, «солнечная девочка»

Судьба русской княгини Ольги Чегодаевой, ставшей женой гениального гроссмейстера Капабланки |. Ольга говорит, что Капабланка предсказывал чемпионство Михаила Ботвинника. Это был Капабланка."Рауль и Ольга поженились, не расставались никогда: жена присутствовала на всех турнирах мужа, оберегала его от лишних эмоций и нервотрепок.

Кто из шахматных королей женился на русской княгине?

Княгиня ольга чегодаева и шахматный король хосе рауль капабланка, в акте «Berenice» (Береника) приверженец-шипун Эгей проникся ироничной моделью, что он должен обладать полными ограничениями своей умирающей обезьяны Береники, и выламывает их, совершая. Хосе Рауль и княгиня Ольга (воспоминания Ольги Капабланка - Чагодаевой) - бесплатно полную версию (целиком). Хосе Рауль Капабланка и Ольга Чегодаева. Хосе Рауль Капабланка и Ольга Чегодаева.

Русские музы знаменитых людей

Капабланка умер от инсульта в 54 года. Через некоторое время Ольга вышла замуж за всеобщего американского любимца — адмирала Ж. Русская княгиня пережила шахматного короля более чем на полвека. В память о своих любимых мужчинах написала книгу «Памяти любимых неживых»Т.

Да-да, я шахматист. Пожалуйста, напишите мне свой номер телефона! На следующий день он позвонил и спросил адрес: "Я буду ровно в шесть! В романе А. Котова "Белые и черные" есть такие строки: "…пышная прическа светлых волос, огромные голубые глаза, выразительные тонкие черты красивого лица. Черное панбархатное платье, закрытое спереди, обтягивало ее стройную фигуру. Сзади платье имело глубокий вырез, открывая ровную, красивую спину… Мадам Ольга Чегодаева… Ольга, русская княгиня". Ольга была урожденной княжной Чубаровой.

Родилась она в Тбилиси, в семье царского полковника Евгения Чубарова. Ольга выросла в Петербурге. Поэт Константин Бальмонт называл ее "солнечной девочкой". Она познакомилась с ним в Тифлисе, куда он приезжал вместе с Сергеем Городецким, ее родственником. В детстве Ольга писала неплохие стихи. Но Бальмонт и Городецкий накинулись на не из-за того, что в одной строчке было три "у" подряд. Уроки Бальмонта и Городецкого прояснили ей главное: поэзия - это внутренняя музыка слова, это ритм. Стихи она писала всю жизнь, но поэтессой себя не считала. Ольга бежала из революционной России с семьей через Константинополь.

Отец, воевавший в Белой армии, к тому времени был убит. В дни революционных боев погибли почти все ее родственники - честные, благородные люди, служившие Отечеству. В Константинополе девушка познакомилась и вышла замуж за офицера Белой гвардии Чегодаева, который вскоре погиб. Уезжая из России, она забыла свои бриллианты в коробке из-под конфет. Когда она прибыла в Америку, в ее кармане было почти пусто. Девушка оказалась в чужой стране без средств. Но не погибла. Красивая, восхитительная, манкая, она первые свои деньги она заработала в качестве модели. Потом Ольга снималась в кино.

Ольга Чегодаева Ольга Чегодаева Капабланка был сражен ослепительной красотой русской княгини и добился того, что она стала его женой. И вот теперь Капа уставился на русский самовар, подарок друга. Он подошел полюбоваться и отразился в тусклом , желтоватом искажающем блеске: сплющенный, неимоверно толстый человечек с носом-клювом, похожий на птицу... Глаза у птицы были какие-то ошалелые, чужие. Ольга потянула его за рукав: принесли торт, который она заранее заказала. Неисправимый сладкоежка, он даже не почувствовал его вкуса. А торт был отменный - в виде черно-бело шахматной доски с двумя одинокими фигурками короля и королевы. Это он и она. Отныне вместе и навсегда.

Ольга постаралась. Еще шампанского? Да, пожалуй, надо расслабиться. На пароходе, везущем молодоженов в Голландию, Капа сидел на палубе закутанный в клетчатый плед.

Генерал Батиста, президент Кубы, взял на себя организацию похорон, и Хосе Рауль Капабланка был похоронен со всеми почестями в Гаване. Прошло время, и Ольга Капабланка вышла замуж в третий раз — за олимпийского чемпиона по гребле, мужчину, который был намного младше ее. В 1967 году она стала женой Джозефа Джеймса «Джоко» Кларка. В 1953 году Кларк уволился из Военно-морского флота США в звании полного адмирала и теперь возглавлял крупную нью-йоркскую строительную и инвестиционную компанию. У Ольги Чубаровой была сестра Мария. Судьба также занесла ее в Нью-Йорк. И примерно в то же время, когда Ольга вышла замуж за отставного адмирала Кларка, ее сестра, Мэри Блэктон, стала второй женой Гамильтона Фиша Третьего, потомка знаменитого американского государственного деятеля. Фиш был бывшим конгрессменом от Нью-Йорка и членом старой и богатой нью-йоркской семьи. Кларк и Фиш приобрели резиденцию на Парк-авеню, в боро Манхэттен. Она состояла из двух квартир, разделенных общим коридором.

Супруга освободила гроссмейстера от всех хлопот. Она всегда была рядом с мужем - и на сборах, и на соревнованиях. Существенно, что Рона Яковлевна была единственной чемпионской женой, которая неплохо разбиралась в шахматах. В юности у нее был разряд, и познакомилась она с Петросяном на шахматном турнире. В отличие от других жен, оценивавщих ситуацию на доске по выражению лица супруга, Рона Яковлевна хорошо понимала, что происходит, и это позволяло ей быть и шахматным психологом, незаменимым для своего мужа. Друзья шутили, что она стоит целой команды помощников. Надо признать, она играла активную роль и во всем советском шахматном процессе, поскольку имела влияние на спортивных чиновников. Один известный гроссмейстер рассказывал мне, не знаю, в шутку или всерьез, что в годы петросяновского чемпионства от Роны Яковлевны часто зависело, на какой турнир отправится тот или иной шахматист - в Болгарию или во Францию. Десятый шахматный король Борис Спасский первый раз женился в двадцать с небольшим, жена Зинаида родила ему дочку Татьяну. Но этот брак оказался непрочным и через два или три года распался. Второй женой гроссмейстера стала Лариса, которая была лет на пять моложе Спасского, у них родился сын Василий. Интересно, что обе жены жили в Ленинграде в одном и том же доме, причем Спасский был знаком с Ларисой до свадьбы с Зиной. Видимо, он не сразу сделал правильный выбор, а может быть, таким своеобразным образом ждал, пока Лариса повзрослеет. Ее отец, между прочим, был заметным человеком в городе - начальником Ленгоргаза. Со второй женой Спасский счастливо прожил около 13 лет: с 63-го по 75-й. Когда он обосновался в Москве, Лариса с сыном перебрались в столицу. Была она рядом с мужем и во время обоих матчей с Петросяном, и в Рейкьявике на поединке Спасский-Фишер. Однако после этого матча, как считает сам Спасский, у него все пошло наперекосяк, наступил кризис в семейной жизни. И как раз в это время он познакомился с Мариной Щербачевой, русской по происхождению, но французской подданной. Вскоре Лариса и Спасский расстались. Этот период был тяжелым в жизни шахматного короля - помимо всего прочего его, человека независимого, буквально замучили партийные идеологи и непреклонные функционеры. Кстати, всячески препятствовали его женитьбе на Марине: брак с иностранкой в то время почти приравнивался к диссидентству. Но Марина Щербачева проявила необычайную энергию в борьбе за свое женское счастье. И сумела достать приглашение на прием, который Брежнев давал в честь Жоржа Помпиду, приехавшего тогда в Москву. В Кремле ему задавали разные вопросы, обратилась к нему и Марина: - Господин Помпиду, а как вы относитесь к любви? Президент даже просиял. Как мог ответить француз на такой вопрос? Тут же президент Франции обратился к Брежневу разумеется, через переводчика и весьма озадачил его. Генсеку не оставалось ничего другого, как признать, что это недоразумение. На следующий день Бориса вместе с невестой-француженкой вызвали в загс, и брак был мгновенно зарегистрирован. Так что по крайней мере одно доброе дело за Леонидом Ильичем, безусловно, числится. Надо полагать, что Марина - последняя жена Спасского ведь никто из чемпионов мира не женился более трех раз! Она на шесть лет моложе мужа, как уже говорилось, русская по происхождению. Бабушка ее была богатой женщиной, но в 18-м году, покинув Россию, потеряла все состояние. Двадцать лет назад Спасский с женой уехали во Францию, где и обосновались. В 80-м у них родился сын Борис. Похоже, Спасский был последней советской знаменитостью, кроме Иосифа Бродского, который после перестройки долго не появлялся на родине. Из шахматистов его опередили Корчной, Гулько, Камский... А ведь Борис Васильевич, надо заметить, очень русский человек, настоящий патриот, в умеренной степени даже националист, российские проблемы и сейчас беспокоят его более всего. В 1992-м году после второго матча с Фишером он, даже проиграв его, сильно разбогател. Это позволило ему купить в Ленинграде сразу две квартиры - дочери Татьяне и сестре Ирине Спасской, кстати, известной в прошлом шашистке. Конечно, улучшил он и собственные условия: расширил апартаменты в Париже, построил особняк в Ницце, где его семейству досталась земля от отца Марины, наконец, поставил маленький, но уютный домик в Гренобле, причем сам активно участвовал в строительных работах. По-прежнему они держат мелкую фирму по продаже спортивного и шахматного инвентаря. При ее создании использовалось имя Спасского, но всеми делами ведает Марина. Правда, после матча с Фишером особой нужды во владении этой фирмой уже нет - так, из спортивного интереса. Весну и осень Спасский с женой проводят, в основном, в Париже, летом отправляются в Ниццу, а зимой - в Гренобль, тем более, что с юности одно из любимейших занятий Спасского - горные лыжи. Мать Марины жива, а отец трагически погиб во время матча Спасский - Фишер в 92-м. Через неделю после начала поединка он отправился на собственной машине поболеть за своего зятя, но по дороге бесследно исчез. Значительно позже его тело было найдено в горах Швейцарии, видимо, он попал в какой-то снежный занос. Так получилось, что в 1997 году, когда Спасский посетил, наконец, родину и заехал на три дня из Санкт-Петербурга в Москву, автор этих строк был единственным, кто встретил его на вокзале. Я отвез Спасского и Марину домой, где они не были двадцать лет, и сделал исторический снимок. Одиннадцатого чемпиона мира Роберта Фишера, вечного холостяка, мы, по понятным причинам, в своем рассказе опускаем. Впрочем, один занятный диалог заслуживает внимания. Они прогуливались по набережной, и бывший король задавал будущему самые разные вопросы, последним из которых был такой: - Бобби, тебе уже девятнадцать, не подумываешь ли ты о женитьбе? Фишеру не нравились американки по его мнению, они слишком много времени проводят в парикмахерских , привлекали экзотические девушки - с Тайваня и из Гонконга. Подержанная машина стоила долларов семьсот, во столько же обошлись бы и дорожные расходы, если бы невесту в случае чего пришлось отправлять обратно домой. Так что у Бобби действительно был трудный выбор. Осталось сказать, что с тех пор минуло 35 лет, но Фишер так и не женился. Итак, остались последние два чемпиона - Анатолий Карпов и Гарри Каспаров. Хотя эти исторические противники являются антиподами почти во всем, их личная жизнь, как ни странно, очень схожа. Первые их браки распались примерно через пять лет, вторые, похоже, вполне благополучны. Первая жена Карпова, Ирина Куимова, родила ему сына, которого в честь чемпиона назвали Анатолием. Недавно он закончил школу и теперь мечтает получить серьезное компьютерное образование. Забавно, что долгое время ходили упорные слухи, будто Ирина - дочь то ли первого секретаря Ленинградского обкома Романова, то ли космонавта Севастьянова. На самом деле, она была скромной девушкой из семьи военного.

Похожие новости:

Оцените статью
Добавить комментарий