Чайлдфри (свободные от детей) — люди, которые не хотят иметь детей, сознательно отказались от деторождения и не страдают от этого. Discover videos related to Не Люблю Людей on TikTok. Этим термином принято обозначать страх и неприязнь по отношению к любым «другим» людям, которые не похожи на нас, а их образ жизни, ценности и установки непонятны или просто неизвестны. И пусть русские люди редко улыбаются, они угрюмы и кажутся суровыми, но они обязательно помогут, даже если их об этом не просят. Во втором подчеркивается маргинальное положение мизантропа — на периферии общества, вдали от людей.
Кто такой интроверт
- «Унижение всё время». Проблемы мигрантов
- Добро пожаловать!
- Мизантропия: что это и можно ли с ней бороться
- Люди, которые не любят лето
- Почему в «Яндекс» работают люди, которые не любят Россию
- Психолог объяснил, почему россияне стали злее и агрессивнее - Российская газета
Почему русскоязычное комьюнити токсично? Разговор с психологом-социологом.
А порою, чтобы ее преодолеть, приходится оставить в стороне почести и регалии, которые так долго зарабатывал и которые так мешают быть свободным, быть человеком. По мнению большинства, человек, который не смотрит новости — это будто бы некий отшельник, оторванный от действительности и живущий в каком-то своём мирке. Я не люблю людей» на канале «Вопросы и ответы в зеркале» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 22 апреля 2024 года в 4:53, длительностью 00:02:14, на видеохостинге RUTUBE. Вы никогда не увидите заголовок новостей, который гласит: «6 миллиардов человек продолжают жить в условиях относительного мира и процветания».
Уединяйтесь, но ненадолго
- Отношение к депрессии в России
- МИЗАНТРОПЫ. КТО ЭТО? | Пикабу
- Отношение к депрессии в России
- «Личные опросы постепенно превращаются в экзотику»
- Психолог Лабковский назвал 3 главных страха людей, которые не любят быть одни | DOCTORPITER
Политликбез по шизофрении
Разбираемся в чем основные причины неприязни к модным, нестандартно мыслящим личностям и можно ли исключить из своей жизни синдром провинциальной бледности. Мода на «сереньких» и неприметных Конечно, влюбленному в свой город молодому организму иногда хочется следовать популярной пословице: «Где родился, там и пригодился». Хочется, но, к сожалению, сделать это практически невозможно. В особо маленьких и отдаленных от центрального региона городах люди со смехом смотрят на любое проявление человека хоть как-то выделиться из толпы — начиная от попытки пройтись по улице в яркой шляпе и заканчивая выбором творческой профессии, в рамках которой молодой организм хочет развиваться в своем городе. Вся неприязнь общества к любому проявлению своей уникальности объясняется несколькими причинами: во-первых, огромной неуверенностью в себе, которая вызывает сопутствующие размышления «этот человек делает что-то лучше меня, значит непременно стоит его осудить» , во-вторых, человеческой ленью, ведь зачем что-то делать и развивать, мы же не продвинутая Москва или культурный Питер, которые обязаны соответствовать мировым тенденциям, и, в-третьих, страх, подпитанный общественным мнением — вдруг я что-то попытаюсь сделать, а окружающие меня неправильно поймут. Именно из-за этих проблем формируется мода на людей "второго сорта" — тихих, спокойных и абсолютно безыдейных. Такие люди не нарушают привычный покой провинциальной жизни, вовремя приходят на работу, проводят свой досуг в одних и тех же местах и с одинаковой компанией и во всех своих действиях, прежде всего, стремятся к спокойствию, которое так необходимо маленькому городу. Почему больше всего страдает провинция Всему виной маленькое пространство, на котором инициативный человек пытается развернуть свою деятельность и, конечно же, сила сарафанного радио — в небольшом городе сплетни о неудачах и фиаско распространяются за долю секунды. Представьте, что у вас есть творческая мечта, которую вы хотите воплотить в жизнь в пределах своего города. Вы начинаете работать, продумывать детали своего проекта, набираете команду и усердно готовитесь к открытию маленького, но очень важного для вас дела, однако, когда наконец наступает финальная стадия, вы терпите поражение.
И вроде бы правильнее собрать оставшиеся силы и попробовать начать все заново, несмотря на глупое фиаско, но любую, даже самую малейшую, мотивацию перекрывает общественное осуждение — о вашем поражении знает уже весь город, и из-за нелепых слухов становится невозможным начать что-то заново. Так что обиженному маленькому человеку остается два выхода: либо становиться частью неактивного и ленивого общества, либо, этот вариант происходит в лучшем случае, уезжать в динамичный и развивающийся город и пробовать свои силы в других масштабах.
Новая личность будет какая-то однобокая, дисгармоничная.
И нормально взаимодействовать с ней все равно не удастся. А иногда у шизофреников на этом этапе могут проявиться даже какие-то весьма положительные качества. Например, большой альтруизм.
У меня, например, был знакомый шизофреник, который за себестоимость продавал чай: брал на складе и всем продавал за ту же цену. Тем, кто чай у него покупал, это было, конечно, выгодно. Но у него самого средств к существованию не было, поэтому он сидел на шее у родных.
Так что и альтруизм тоже должен быть разумным, а не шизофренически-нелепым. Но главное, подобные случаи положительного выхода из болезни — довольно большая редкость. У него возникает неадекватное представление о значимости собственной личности, не подтвержденное никакими объективными параметрами.
Максимум, на что способен человек в таком состоянии, это смотреть телевизор, да? Пока у него будет хватать энергии, он может ходить куда-то выступать, пропагандировать свои шизофренические идеи. В том числе идеи спасения Отечества или реформирования религии.
Но постепенно пассивность, депрессия будут нарастать, и дело, скорее всего, кончится возбуждением в пределах постели, лежа на которой он будет мнить себя выдающимся человеком. Если такую модель растиражировать, это будет некое виртуальное общество, где все мнят себя Наполеонами, Цезарями, Мэрилин Монро, но при этом не смывают за собой в туалете. Квинтэссенцией такого парафренного отношения к реальности является, на мой взгляд, популярный нынче лозунг: «Я этого достоин!
Я — такая великая фигура, что достоин самого лучшего. Хотя почему, спрашивается, именно ты? Чем ты это заслужил?
Как мы помним, русская педагогика традиционно внушала ребенку прямо противоположную, альтруистическую модель поведения: «Прежде всего думай о других. Порой эти тенденции заходили так далеко, что правящий класс, дворянство, даже отказывалось говорить на родном языке. Во времена Пушкина русская элита усиленно подражала французам.
Но если бы наши дворяне действительно приняли в себя другую личность, действительно стали бы французами, они должны были радостно приветствовать наполеоновскую экспансию. Им же так хотелось, чтобы здесь было как в Европе! И вот пришла великая личность, которая могла окончательно превратить Россию в «милую Францию»!
Однако Наполеона встретили не хлебом и солью, а залпами орудий. Наши дворяне не уподобились маленькому шизофренику из психиатрического теста и не солидаризировались с агрессором. Окончательной шизофренизации не произошло.
Как Вам кажется, почему? Вы, наверное, размышляли об этом, ведь дворянство и его судьбы для Вас не абстракция. Наши читатели еще не знают, что Вы из знаменитого рода Голицыных, член Дворянского собрания… — Мне кажется, тут уместно вспомнить идеи Л.
Гумилева, который считал наш этнос довольно молодым, развивающимся. Если посмотреть на русскую жизнь начала XIX века с этих позиций, то мы увидим, что в России уже сложилась какая-то культурно-историческая база, которую дворянство чтило, а с другой стороны, общество находилось в развитии и живом взаимодействии с окружающим миром. Интерес к другим нациям — это вообще как бы «изюминка» России.
Мы всегда интересовались другими культурами, и в этом увлечении был элемент игры. Как бывает у человека в юности, когда он примеривает на себя различные маски, ищет свой образ. Однако при этом сохранялось здоровое отношение к государству, к этнической целостности.
И в минуту опасности эта детская игра, детское фантазирование уходили, уступая место взрослому, ответственному отношению к судьбе страны. При всем при этом оставались какие-то неприкосновенные ценности. Скажем, дворянская честь.
К ней относились очень серьезно и берегли ее больше жизни. Вспомним, как отстаивал свое достоинство тот же Пушкин… — Кодекс дворянской чести был неким якорем в этой игровой стихии. Это он не позволял окончательно утратить адекватность и уйти в социальную шизофрению настолько, чтобы объявить патриотизм предрассудком и стать предателями?
Дворянство могло играть во французов, но когда эти игры запахли потерей чести, с ними было покончено. Это не достоинство, а до небес раздутая гордыня и патологический эгоизм, когда «я» настолько важнее всего остального, что человек ничем своим не хочет поступаться. В критический момент эти качества могут привести не просто к какой-то подлости, а к полной потере человеческого достоинства.
Нормальный мужчина с неповрежденным чувством собственного достоинства, естественно, будет защищать жену и детей, не думая о том, что сам при этом может пострадать. А человек, находящийся в болезненно-эгоцентрическом состоянии, все отдаст, лишь бы не трогали его. И даже может подвести под свою трусость некую рационально-оправдательную базу.
Скажет, что нападавший по-своему прав. И вообще не беда, если женой немного попользуются… От нее что, убудет? В историческом масштабе прошло не так уж много времени — меньше двух столетий.
Однако установки элиты поменялись кардинально. Трусость и предательство стали подниматься на щит. В перестройку наша творческая интеллигенция, любившая называть себя «четвертой властью», не стеснялась говорить, что лучше бы фашисты нас завоевали, ведь тогда у нас были бы сейчас дешевые немецкие сосиски и отличное, качественное пиво.
Разве не безумие — вести такие речи? Как личности они вовремя не сформировались и потому ищут, где и у кого можно что-то позаимствовать. Это глубокая незрелость, которая вполне может быть связана и с болезненным состоянием психики.
Что совершенно неудивительно, если вспомнить, откуда возникла современная либеральная интеллигенция. Это же, в основном, большевистское наследие, потомки тех, кто в свое время усиленно будоражил общество, создавая революционную ситуацию, заряжая мир энергией недовольства, злобы, отторжения реальности. Эти люди не приняли существовавшую до революции русскую культуру, пытались ее смести.
Революционный пафос развеялся как дым и теперь мы видим пепелище. Судя по всему, и прадеды нынешних либералов страдали глубинной незрелостью. Их сверхценные идеи, социальный утопизм и поразительная жестокость, бесчувствие к страданиям миллионов людей, которых они с легкостью приносили в жертву своим реформаторским фантазиям, не свидетельствуют в пользу психического здоровья.
Да и подробности биографии многих пламенных революционеров подтверждают патологию. А в их потомках еще больше инфантилизма. Думаю, немалую роль в его усугублении сыграло и то, что уже в третьем поколении новой элиты опять началось отторжение корней.
Внуки большевиков становились диссидентами, антисоветчиками, снова отвергали своих предков и впадали в бессмысленные мудрования. Строить что-то позитивное им было не на чем. Всякий раз брали верх деструктивные идеи и настроения.
Подтверждением слов исследователя можно считать реплику Апеманта — своеобразного двойника Тимона из шекспировской пьесы: Ты сам себя отверг, Еще когда ты был самим собою. Мизантроп как маргинал Отказ от идентификации с человечеством — и от себя самого — делает мизантропа маргиналом. Профессор философии, преподаватель Берлинского университета имени Гумбольдта Михаэль Пауэн определяет таких людей как фриков, одиночек, которые не чувствуют себя принадлежащими к обществу, но лишь используют социум, чтобы от него отгородиться. Этому можно найти по крайней мере два объяснения. С одной стороны, сама позиция мизантропа заставляет установить дистанцию между ним и теми, кто приносит ему страдание. С другой, на периферию жизни человеконенавистников, наученных горьким опытом взаимодействия с людьми, выталкивает их сознательный отказ от участия в игре, которую на протяжении тысячелетий ведет большинство мыслителей — носителей оптимистического мировосприятия. Мизантропы в наивно стремящемся к счастью обществе становятся аутсайдерами. Пессимистически настроенные мыслители, оспаривающие утверждение «бытие прекрасно», — маргинализированная группа. В книге «Пессимизм.
История философии и метафизика от Ницше до Шпенглера» Михаэль Пауэн утверждает, что восходящая к Лейбницу установка «мы живем в лучшем из возможных миров» превращается в легитимированную ложь, ведь в этом случае индивидуальное страдание неизбежно обесценивается и игнорируется. Сама ситуация, когда от нас ждут любви к людям и добродетели, а оптимистический взгляд на вещи и вера в прогресс должны удовлетворять и успокаивать, может стать триггером для человеконенавистнических импульсов. С подобными раздражителями мы постоянно сталкиваемся в повседневности: социальные сети создают иллюзию тотального счастья и благоденствия, которые сулит нам общество потребления. Созерцание культивируемых удовольствий зачастую приводит к депрессии и человеконенавистничеству — у одних не получается соответствовать негласным стандартам успешности, другие просто не желают участвовать в сеансе коллективного гипноза. Читайте также: Цифровая гигиена: как пользоваться соцсетями, не давая им использовать вас Платон: ненависть к людям — психологическая проблема Тенденция к стигматизированию мизантропии намечается еще в диалоге «Федон» Платона. Философ, знакомый с античными трагедиями, анализирует историю Тимона с поразительной психологической точностью: «Ненависть к людям проникает в нашу душу тогда, когда мы слишком кому-нибудь доверяем без достаточных оснований и… спустя некоторое время находим его злым и вероломным, и точно также потом — другого. Если бы это испытал кто-нибудь много раз… такой человек… обманувшись, кончил бы тем, что возненавидел бы всех людей вообще…» Но отдельные частные случаи не дают нам права заключить, что природа человека дурна и порочна. Потому мизантроп у Платона предстает ограниченным, чересчур наивным при выборе друзей: «Не постыдно ли это… и не очевидно ли, что такой человек входит в общение с людьми, не обладая пониманием того, что относится к делам человеческим… что число людей вполне хороших или дурных, — то и другое невелико, а люди, занимающие середину между одними и другими, — многочисленны». Обобщения, сделанные на основе негативного опыта, действительно страшный грех в философии и логике, но психологическая подоплека этой старой, как диалоги Платона, проблемы ясна: травма, полученная в результате сближения с другим, может лечь в основу ненависти к людям.
Цицерон: ненависть к людям — психическое расстройство Точку зрения Платона, объяснявшего мизантропию не дурной природой человека, а его неспособностью разбираться в людях, развивает Марк Туллий Цицерон в философском трактате «Тускуланские беседы. Книга IV. О страстях». Римский мыслитель патологизирует эту черту, интерпретируя ее как своеобразный психический дефект: «…болезни возникают от страха — таково женоненавистничество… таково и человеконенавистничество вообще, которое нам известно по Тимону-мизантропу, таково негостеприимство, — все эти болезни души рождаются из некоего страха перед вещами, которые человек ненавидит и которых избегает». Называя мизантропию «болезнью души», в другом своем произведении, философском трактате «О дружбе Лелий », Цицерон утверждает, что только ненормальные, потерявшие внутреннее равновесие, ненавидят людей. Их поведение вызывает лишь негодование и оказывается, таким образом, за пределами категории социально приемлемого. С легкой руки римского оратора мизантропия переходит из философской плоскости в психопатологическую — так возникает третья линия интерпретации этого феномена. Мизантропия — дьявольское наваждение Христианское Средневековье идет еще дальше по намеченному Цицероном пути, считая мизантропию дьявольским наваждением. Любовь — единственное чувство, допустимое по отношению к человеку, творению Божьему.
А ненависть к людям — от лукавого. Мир создан милосердным Богом, а значит, и чада Его добры по своей природе — эта установка лежит в основе оптимистического мировосприятия в целом. А все, кто думает иначе, пытаются оспорить фундаментальную религиозную предпосылку. И должны гореть на костре.
Школа боролась с семейным насилием, имела рычаги. Результат — 1960-е годы были действительно годами социального оптимизма.
А сейчас мы видим неблагополучие, люди реагируют на него. Между прочим, у американских полицейских долгое время была мифологема, что больше всего их сослуживцев гибнет во время вызовов на семейные разборки. Хотя статистика показывала, что смертность полицейских гораздо выше при уличных разборках, они все равно не хотели ехать на домашнее насилие, потому что говорили: «Меня эти два урода пристрелят». Должно ли общество вмешиваться, как и когда? Не обязательно лезть в частную жизнь ваших соседей или друзей или действовать по финскому сценарию: шлепнул ребенка по попе — лишился родительских прав. Что детей бить нехорошо — это должно из всех репродукторов нестись, весь интернет должен это излучать.
Что жену или мужа бить нельзя — тоже. А этого, к сожалению, нету. Мы живем в другом фоне, в котором проявлению агрессии всегда легко и просто найти оправдание. Почему я так поступил с этим человеком? Да потому что он сам напросился. Сторонний наблюдатель говорит, что мне повода не давали, но я же увидел повод, значит, он был.
В знаменитом тюремном эксперименте Филиппа Зимбардо многие из выполнявших роль тюремщиков говорили, что применяли насилие к игравшим роль заключенных, потому что те как-то не так смотрели на пищу. Если общество мне говорит, что драться нехорошо, я должен придумать более изощренное объяснение, чем просто «Они сами напросились». А общество ничего такого не говорит. Считалось, что пара, в которой один человек бьет другого или оба друг друга колотят, — замечательная и счастливая садомазохистическая семья. Ну и, к сожалению, есть женщины, которые воспринимают как элемент страсти и любви если не побои, то агрессивную ревность. Понимаете, есть только три повода проявлять агрессию.
Первый — это защита своего «я», второй — это поиск козла отпущения, более слабого существа, на котором можно сорвать злость. И третий — это повод выразить некую эмоцию, когда нет другого способа в репертуаре для ее выражения. Но со временем большинство из них научилось иначе выражать свои чувства. Но, понимаете, мы знаем, что не все одинаково хорошо усваивают математику или русский язык. Есть люди, которые до глубокой старости делают элементарные ошибки. В поведении то же самое.
Если у меня больший репертуар — я вам буду оказывать галантные знаки внимания, лапши на уши навешаю. А если маленький — буду на пятки наступать и по заднице хлопать. Людей нужно учить говорить и выражать свои мысли и чувства. Нет, это влияние порционное, по мелочам. Вот мы щелкаем кнопками пульта, по всем каналам нам показывают разные кадры одного и того же убийства. Какое у нас ощущение?
Вокруг одни трупы. Страна в ужасе. Рождается ощущение угрозы. Второй вид влияния — это сценарность. Если вы смотрите фильмы со сценами насилия, вы не становитесь злым, но у вас появляется некая модель поведения. Вы видели в кино, как нападают и грабят в подворотнях, и уже знаете, что если идете по темному переулку, надо быть начеку, держать наготове ключи или газовый баллон.
Но воруют чаще в хорошо освещенном месте, когда жертва расслаблена. Другое проявление сценарности: вы видели, как герои реагируют на те или иные обстоятельства. Например, в ответ на хамство сразу бьют в морду, и у вас рождается аналогичный поведенческий паттерн. И еще одна важная вещь — постепенно у вас возникает ощущение, что жертва не мучается. От насилия нас удерживает будущее страдание жертвы, если мы не садисты. Но я десять раз видел в кино, как человек бьет врага гаечным ключом по колену, а тот бежит и догоняет автобус, значит, ему не особенно больно.
У меня снижается эмпатия. Причем это не обвинение, нет, позитивное влияние СМИ тоже есть, и большое. Мы посмотрели кино и знаем, как вести себя на рауте, как с иностранцами. Но нужно понимать, в каком мире мы живем, и детей воспитывать в соответствии с этим. Западные СМИ осознают ответственность, поэтому у них есть огромное количество правил — как рассказывать о самоубийствах, как рассказывать о терактах.
Почему в «Яндекс» работают люди, которые не любят Россию
Агентство новостей «Между строк». Мизантроп — нелюдимый человек, он избегает общества и презирает большинство людей за добровольный отказ от своей индивидуальности. Просто потрясающая новость: человек, глумившийся над мученической смертью антифашистов, будет ставить спектакль в Петербурге, в Александринском театре.
Мизантропия: что это и можно ли с ней бороться
Почему люди не могут не читать новости, рассказала психотерапевт Жанна Русина. Боб Блэк, основатель антирабочего движения: «По мере усложнения общества работа становится тяжелее, а люди работают дольше. Еще одна причина, почему местные не любят приезжих, — понаехи, по их словам, слишком высокомерны и не уважают тех, кто жил тут изначально. Человек перестает пытаться повлиять на тревожащую его ситуацию, если понимает, что ничего не в силах изменить. Оказалось, что молодые люди с тяжелыми формами акне, лица которых покрыты прыщами и гнойничками, подвергаются систематической дискриминации.
"Бороться за каждого, кто уехал"
- НЕГРУСТИ.ПРО - – Новости, которые поднимают настроение )
- Психолог объяснил, почему россияне стали злее и агрессивнее - Российская газета
- Страна переживает моральное бездорожье
- Пользователи Reddit — о социальных тенденциях, от которых у них дергается глаз.
- Мизантропия: что это и можно ли с ней бороться
Путин заявил, что в его окружении нет людей, которые не верят в Россию
Почему люди не могут не читать новости, рассказала психотерапевт Жанна Русина: — Читать новости необходимо, потому что от этого зависит сейчас в принципе наша жизнь, наше понимание, видение. Но не делать это из тревоги и фанатично. То есть, допустим, решить: вот есть время, когда я читаю новости, или, допустим, какие-то каналы для себя выбрать. Лучше те, где нет эмоционального нагнетания. Потому что чем больше нагнетания, тем сложнее человеку себя удерживать. Она считает, что объявленная в России частичная мобилизация заставила каждого включить ответственность за себя. Поэтому люди начинают смотреть по сторонам и определять свое место в ситуации — а для этого нужна информация, которую они почерпывают из новостей. Трудно не интересоваться новостями. Приходится со всех сторон отталкивать от себя фейки, которыми просто засыпают иностранные СМИ. Здесь оставаться равнодушным очень сложно, — отметила Екатерина Пластеева.
Скроллим стресс?
Вроде того, что если он окажется неправ даже здесь, в малом, то и вся его картина мира и система приспособлений не отвечает той реальности, в которой он живет. То есть, все, чего человек не знает, что-то новое, непривычное, является для него угрозой, от которой необходимо защищаться. Только здесь есть нюанс: огромные потоки разноречивой информации о ковиде при отсутствии единого мерила корректности этих данных вызвали полярное отношение к проблеме. Поэтому одни люди воспринимают как опасность болезнь и агрессивно реагируют на нарушителей предписанных правил ее профилактики, другие же считают опасной именно реакцию властей на COVID-19 и пытаются защищаться от введенных ограничительных мер. Но базовая причина этих, казалось бы, противоположных реакций остается неизменной: человек воспринимает сигналы из внешней среды как покушение на свои витальные функции и включается инстинкт самосохранения. Недаром практически все философские трактаты о человеческой природе и нравственности сходятся в одной мысли: понять — это значит простить. Посмотрите, ведь причиной многих агрессивных реакций человека является его неуверенность, слабость, страх перед непонятным. Но когда индивидууму известны причины и следствия явления — это порождает глубокую уверенность. Понимание формирует приятие, а приятие — высшую толерантность.
Не политкорректность, дошедшую в некоторых странах до абсурда, а именно приятие с любовью. Мужчина бомжеватого вида зашел в магазин, украл с витрины кусок мяса, оттолкнул пытавшуюся ему помешать продавщицу и убежал. Это картинка, которую записали камеры наблюдения. Ведь данный человек — преступник? И мы на ее основе однозначно маркируем его как нехорошего человека, достойного общественного порицания и уголовного преследования. Но теперь давайте попробуем «расширить» наше знание ситуации. Допустим, этот человек — академик, разрабатывавший сложнейшие приборы, но в связи с тем, что данное направление признано бесперспективным, он лишился работы. У него умерла жена, и остались на воспитании четверо детей, один из которых болен туберкулезом, а другой — рахитом. Ручным трудом он в силу разных причин заниматься не может, а на другую работу его не берут в силу возраста. Но дети просят есть!
Думскроллинг, или думсерфинг — болезненное погружение в новостную ленту, где преобладают плохие вести, феномен траты чрезмерного количества экранного времени, посвященного поглощению негативных новостей. Образовано от английских слов doom — судьба, рок и scrolling — прокрутка. Читать или не читать? Казалось бы, всё просто: хочешь сохранить психику здоровой, а разум ясным, не читай по утрам онлайн-газет, не смотри телевизор и не слушай в машине новостные выпуски. Нет негативной информации — нет стресса, но не всё так просто.
Порой трудно выпасть из текущей ситуации, особенно если она будоражит всё общество, и отгородиться от происходящего розовыми очками. Почему люди не могут не читать новости, рассказала психотерапевт Жанна Русина: — Читать новости необходимо, потому что от этого зависит сейчас в принципе наша жизнь, наше понимание, видение. Но не делать это из тревоги и фанатично. То есть, допустим, решить: вот есть время, когда я читаю новости, или, допустим, какие-то каналы для себя выбрать. Лучше те, где нет эмоционального нагнетания.
Потому что чем больше нагнетания, тем сложнее человеку себя удерживать.
Двое из трех опрошенных готовы в перспективе оказывать посильную помощь в 2010 году настроенных на такую волну было менее половины. Красота против рака, домики от детей и особый театр. Три истории о людях, меняющих мир Какая же это помощь? В первую очередь, материальная: сегодня для многих стало уже обычной практикой перечислять деньги в надежные благотворительные фонды или помогать конкретным нуждающимся напрямую.
Многие говорят, что готовы к прямому контакту: помогать физически, а также общаться, проводить вместе с детьми-инвалидами свободное время, играть. И почти три четверти респондентов, имеющих несовершеннолетних детей, хотели бы, чтобы их ребенок участвовал в оказании помощи детям-инвалидам. Все это свидетельствует о сокращении символического расстояния между "мы" и "они", о росте в обществе такой сплоченности, которая основана на стремлении делать благие дела. Именно так иногда определяют гражданское общество — это не только некоммерческие организации или социальные движения, а взаимная помощь добродетельных людей.