Краткое содержание произведения М. А. Булгакова "Мастер и Маргарита" по главам: самые главные события из книги, изложенные кратко, понятно и точно. Варенуха прятался сейчас в кабинете у финдиректора от контрамарочников, которые отравляли ему жизнь, в особенности в дни перемены программы.
ПЕШЕХОДНЫЕ ЭКСКУРСИИ
Варенуха, отойдя от афиши, наброшенной им на макет, полюбовался на нее и приказал капельдинеру немедленно пустить все экземпляры в расклейку. «Мастер и Маргарита», краткое содержание которого не будет полным без представления героини, продолжает сцена знакомства Маргариты с одним из спутников Воланда Азазелло. Тут же появляется мастер в больничном одеянии, и Маргарита, посовещавшись с ним, просит Воланда вернуть их в маленький домик на Арбате, где они были счастливы. Чиновники Новосибирска как персонажи сериала «Мастер и Маргарита».
Римский и Варенуха решают отнести телеграммы в НКВД. Мастер и Маргарита (2005)
Коровьев, который, разумеется, не мог не знать правильного отчества Варенухи, путает его намеренно, дурача таким образом собеседника. Воланд решает все проблемы: Мастер и Маргарита отправляются в свою каморку. Варенуха немедленно соединился с интуристским бюро и, к полному удивлению Римского, сообщил, что Воланд остановился в квартире Лиходеева.
Булгаковская нечисть: кто есть кто в свите Воланда
И еще один персонаж романа, пострадавший от черной магии, мечется в районе Садовой. Это буфетчик Варьете Соков, продававший осетрину «второй свежести». После визита в «нехорошую квартиру» и знакомства с Коровьевым и Геллой он с расцарапанной головой «вырвавшись из подворотни, диковато оглянулся, как будто чего-то ища... До строительства большого дома с гостиницей «Пекин», занимающего целый квартал, на углу улицы Красина бывш.
Живодерка и Большой Садовой аптека бывшего владельца Рубановского. Из нее перевязанный буфетчик попал напротив, через двор, в особнячок профессора Кузьмина, где также произошла фантасмагория с участием фокстротирующего под «Аллилуйю» воробышка. Интересно, что профессор В.
Кузьмин, хирург и специалист внутренним болезням, находился тоже очень близко от этого района по адресу: Садовая-Кудринская, 28, квартира тоже 2. Было ли это совпадением или написано автором специально, остается одной из загадок романа. Зато достаточно прозрачно определены Булгаковым несколько московских адресов, связанных с персонажами других служащих Варьете.
Городской филиал Комиссии зрелищ и увеселений облегченного типа, бухгалтер Ласточкин услышал слаженное хоровое пение «Славного моря... Бывший Ваганьковский, или Староваганьковский, переулок, где дом 17 соответствует описанному в романе. По этому адресу никогда не было напоминающих «зрелищную комиссию» учреждений.
Автор высмотрел дом, когда ходил в библиотеку Румянцевского музея в знаменитом доме Пашкова, на крыше-балюстраде которого он развернул одну из финальных сцен романа, и был корреспондентом журнала «Голос работника просвещения»; именно здесь живут герои опубликованного там очерка «Птицы в мансарде». Героя, едва ли не единственного, которому симпатизирует автор, служащего Варьете, бухгалтера Ласточкина ожидают после сеанса черной магии многие переживания. Сначала с таксистом, пострадавшим от фальшивых денег.
Там ждала его жуткая сцена с пустым костюмом Прохора Прохоровича и с рыдающей секретарше Анной Ричардовной. Затем в Ваганьковском переулке, нам уже известном, и наконец, в «финзрелищном секторе» об адресе которого можно только догадываться , где злосчастного бухгалтера арестовали... Эпилог романа определяет судьбы не только его главных героев — Мастера и Маргариты.
В нем рассказано, что случилось с другими героями, в том числе с работника Варьете. Варенуха остался, а Римский перешел работать! Театр детских кукол в Замоскворечье.
Подобный театр в том районе столицы действительно существовал. Конечно, без Римского. Под названием «Московский передвижной кукольный театр» он находился вблизи Ордынки, во 2-м Казачьем переулке, дом 11.
Степа Лиходеев с московской Садовой был переброшен в Ростов заведующим большим гастрономическим магазином. Думается, что южный город выбран Булгаковым неспроста.
Лишь только начинал звенеть телефон, Варенуха брал трубку и лгал в нее: — Кого? Его нету. Вышел из театра.
Администратор театра, отравляет ответ, что Лиходеев в Москве, но следом доставляют еще одну телеграмму — Степа утверждает, что Воланд при помощи гипноза переместил его в Ялту. Варенуха звонит в квартиру Лиходеева, но на телефон никто не отвечает, а среди гудков послышались строки «Голые скалы — мой приют» из мрачного романса Франца Шуберта «Приют» в конце рома Шуберт упоминается в сцене отправления Мастера и Маргариты в место их вечного приюта : «Варенуха немедленно соединился с интуристским бюро и, к полному удивлению Римского, сообщил, что Воланд остановился в квартире Лиходеева. Набрав после этого номер Лиходеевской квартиры, Варенуха долго слушал, как густо гудит в трубке. Варенуха еще раз звонит на квартиру директора, и ему очень приветливо отвечает Коровьев, утверждающий, что Лиходеев уехал «за город кататься на машине». Варенуха предполагает, что Лиходеев пьян, и телеграфирует из чебуречной «Ялта», что в Пушкино под Москвой: «Тут администратор подпрыгнул и закричал так, что Римский вздрогнул: — Вспомнил!
Все понятно! Поехал туда, напился и теперь оттуда телеграфирует! Гнусавый голос Азазелло дал указание никому не показывать телеграммы, но Варенуха не послушал его и стал угрожать «шутнику»: — Иван Савельевич? Телеграммы эти никуда не носите и никому не показывайте. Вас сейчас же обнаружат!
Ваш номер? Не носи никуда телеграммы. Поплатитесь вы за это, — он еще прокричал какую-то угрозу, но замолчал, потому что почувствовал, что в трубке его никто уже не слушает. Варенуха вздрогнул, обернулся и увидел за собою какого-то небольшого толстяка, как показалось, с кошачьей физиономией.
Это один из работников театра Варьете в Москве. В этой статье представлен цитатный образ и характеристика Варенухи в романе "Мастер и Маргарита".
Иван Васильевич? Дело в том, что Булгаков не окончил роман, поэтому в романе есть подобные неточности Варенуха работает администратором театра Варьете в Москве: "... Известный всей решительно Москве знаменитый театральный администратор канул как в воду... За двадцать лет своей деятельности в театрах Варенуха видал всякие виды...
Однако неожиданно возле него столкнулись две женщины, и одна из них, востроносая и простоволосая, закричала над самым ухом поэта другой женщине так: — Аннушка, наша Аннушка! С садовой! Это ее работа! Взяла она в бакалее подсолнечного масла, да литровку-то о вертушку и разбей! Всю юбку изгадила...
Уж она ругалась, ругалась! А он-то, бедный, стало быть, поскользнулся да и поехал на рельсы... Из всего выкрикнутого женщиной в расстроенный мозг Ивана Николевича вцепилось одно слово: «Аннушка»... К слову «Аннушка» привязались слова «подсолнечное масло», а затем почему-то «Понтий Пилат». Пилата поэт отринул и стал вязать цепочку, начиная со слова «Аннушка». И цепочка эта связалась очень быстро и тотчас привела к сумасшедшему профессору. Да ведь он же сказал, что заседание не состоится, потому что Аннушка разлила масло. И, будьте любезны, оно не состоится! Этого мало: он прямо сказал, что Берлиозу отрежет голову женщина?!
Да, да, да! Ведь вожатая была женщина?! Что же это такое? Не оставалось даже зерна сомнения в том, что таинственный консультант точно знал заранее всю картину ужасной смерти Берлиоза. Тут две мысли пронизали мозг поэта. Первая: «Он отнюдь не сумасшедший! Все это глупости! Это мы узнаем! Сделав над собой великое усилие, Иван Николаевич поднялся со скамьи и бросился назад, туда, где разговаривал с профессором.
И оказалось, что тот, к счастью, еще не ушел. На Бронной уже зажглись фонари, а над Патриаршими светила золотая луна, и в лунном, всегда обманчивом, свете Ивану Николаевичу показалось, что тот стоит, держа под мышкою не трость, а шпагу. Отставной втируша-регент сидел на том самом месте, где сидел еще недавно сам Иван Николаевич. Теперь регент нацепил себе на нос явно не нужное пенсне, в котором одного стекла вовсе не было, а другое треснуло. От этого клетчатый гражданин стал еще гаже, чем был тогда, когда указывал Берлиозу путь на рельсы. С холодеющим сердцем Иван приблизился к профессору и, взглянув ему в лицо, убедился в том, что никаких признаков сумасшествия нет и не было. Иностранец насупился, глянул так, как будто впервые видит поэта, и ответил неприязненно: — Не понимай... Вы не немец и не профессор! Вы — убийца и шпион!
Загадочный профессор брезгливо скривил и без того кривой рот и пожал плечами. За это с вас строжайше спросится! Иван почувствовал, что теряется. Задыхаясь, он обратился к регенту: — Эй, гражданин, помогите задержать преступника! Вы обязаны это сделать! Регент чрезвычайно оживился, вскочил и заорал: — Где твой преступник? Где он? Иностранный преступник? Ежели он преступник, то первым долгом следует кричать: «Караул!
А ну, давайте вместе! Растерявшийся Иван послушался шуткаря-регента и крикнул «караул! Одинокий, хриплый крик Ивана хороших результатов не принес. Две каких-то девицы шарахнулись от него в сторону, и он услышал слово «пьяный». Иван кинулся вправо, и регент — тоже вправо! Иван — влево, и тот мерзавец туда же. Иван сделал попытку ухватить негодяя за рукав, но промахнулся и ровно ничего не поймал. Регент как сквозь землю провалился. Иван ахнул, глянул вдаль и увидел ненавистного неизвестного.
Тот был уже у выхода в Патриарший переулок, и притом не один. Более чем сомнительный регент успел присоединиться к нему. Но это еще не все: третьим в этой компании оказался неизвестно откуда взявшийся кот, громадный, как боров, черный, как сажа или грач, и с отчаянными кавалерийскими усами. Тройка двинулась в Патриарший, причем кот тронулся на задних лапах. Иван устремился за злодеями вслед и тотчас убедился, что догнать их будет очень трудно. Тройка мигом проскочила по переулку и оказалась на Cпиридоновке. Сколько Иван не прибавлял шагу, расстояние между преследуемыми и им ничуть не сокращалось. И не успел поэт опомниться, как после тихой Cпиридоновки очутился у Никитских ворот, где положение его ухудшилось. Тут уж была толчея, Иван налетел на кой-кого из прохожих, был обруган.
Злодейская же шайка к тому же здесь решила применить излюбленный бандитский прием — уходить врассыпную. Регент с великой ловкостью на ходу ввинтился в автобус, летящий к Арбатской площади, и ускользнул. Потеряв одного из преследуемых, Иван сосредоточил свое внимание на коте и видел, как этот странный кот подошел к подножке моторного вагона «А», стоящего на остановке, нагло отсадил взвизгнувшую женщину, уцепился за поручень и даже сделал попытку всучить кондукторше гривенник через открытое по случаю духоты окно. Поведение кота настолько поразило Ивана, что он в неподвижности застыл у бакалейного магазина на углу и тут вторично, но гораздо сильнее, был поражен поведением кондукторши. Та, лишь только увидела кота, лезущего в трамвай, со злобой, от которой даже тряслась, закричала: — Котам нельзя! С котами нельзя! Слезай, а то милицию позову! Ни кондукторшу, ни пассажиров не поразила самая суть дела: не то, что кот лезет в трамвай, в чем было бы еще полбеды, а то, что он собирается платить! Кот оказался не только платежеспособным, но и дисциплинированным зверем.
При первом же окрике кондукторши он прекратил наступление, снялся с подножки и сел на остановке, потирая гривенником усы. Но лишь кондукторша рванула веревку и трамвай тронулся, кот поступил как всякий, кого изгоняют из трамвая, но которому все-таки ехать-то надо. Пропустив мимо себя все три вагона, кот вскочил на заднюю дугу последнего, лапой вцепился в какую-то кишку, выходящую из стенки, и укатил, сэкономив, таким образом, гривенник. Занявшись паскудным котом, Иван едва не потерял самого главного из трех — профессора. Но, по счастью, тот не успел улизнуть. Иван увидел серый берет в гуще в начале Большой Никитской, или Герцена. В мгновение ока Иван и сам оказался там. Однако удачи не было. Поэт и шагу прибавлял, и рысцой начинал бежать, толкая прохожих, и ни на сантиметр не приблизился к профессору.
Как ни был расстроен Иван, все же его поражала та сверхъестественная скорость, с которой происходила погоня. И двадцати секунд не прошло, как после Никитских ворот Иван Николаевич был уже ослеплен огнями на Арбатской площади. Еще несколько секунд, и вот какой-то темный переулок с покосившимися тротуарами, где Иван Николаевич грохнулся и разбил колено. Опять освещенная магистраль — улица Кропоткина, потом переулок, потом Остоженка и еще переулок, унылый, гадкий и скупо освещенный. И вот здесь-то Иван Николаевич окончательно потерял того, кто был ему так нужен. Профессор исчез. Иван Николаевич смутился, но ненадолго, потому что вдруг сообразил, что профессор непременно должен оказаться в доме N 13 и обязательно в квартире 47. Ворвавшись в подъезд, Иван Николаевич взлетел на второй этаж, немедленно нашел эту квартиру и позвонил нетерпеливо. Ждать пришлось недолго: открыла Ивану дверь какая-то девочка лет пяти и, ни о чем не справляясь у пришедшего, немедленно ушла куда-то.
В громадной, до крайности запущенной передней, слабо освещенной малюсенькой угольной лампочкой под высоким, черным от грязи потолком, на стене висел велосипед без шин, стоял громадный ларь, обитый железом, а на полке над вешалкой лежала зимняя шапка, и длинные ее уши свешивались вниз. За одной из дверей гулкий мужской голос в радиоаппарате сердито кричал что-то стихами. Иван Николаевич ничуть не растерялся в незнакомой обстановке и прямо устремился в коридор, рассуждая так: «Он, конечно, спрятался в ванной». В коридоре было темно. Потыкавшись в стены, Иван увидел слабенькую полоску света внизу под дверью, нашарил ручку и несильно рванул ее. Крючок отскочил, и Иван оказался именно в ванной и подумал о том, что ему повезло. Однако повезло не так уж, как бы нужно было! На Ивана пахнуло влажным, теплом и, при свете углей, тлеющих в колонке, он разглядел большие корыта, висящие на стене, и ванну, всю в черных страшных пятнах от сбитой эмали. Так вот, в этой ванне стояла голая гражданка, вся в мыле и с мочалкой в руках.
Она близоруко прищурилась на ворвавшегося Ивана и, очевидно, обознавшись в адском освещении, сказала тихо и весело: — Кирюшка! Бросьте трепаться! Что вы, с ума сошли?.. Федор Иваныч сейчас вернется. Вон отсюда сейчас же! Недоразумение было налицо, и повинен в нем был, конечно, Иван Николаевич. Но признаться в этом он не пожелал и, воскликнув укоризненно: «Ах, развратница!.. В ней никого не оказалось, и на плите в полумраке стояло безмолвно около десятка потухших примусов. Один лунный луч, просочившись сквозь пыльное, годами не вытираемое окно, скупо освещал тот угол, где в пыли и паутине висела забытая икона, из-за киота которой высовывались концы двух венчальных свечей.
Под большой иконой висела пришпиленная маленькая — бумажная. Никому не известно, какая тут мысль овладела Иваном, но только, прежде чем выбежать на черный ход, он присвоил одну из этих свечей, а также и бумажную иконку. Вместе с этими предметами он покинул неизвестную квартиру, что-то бормоча, конфузясь при мысли о том, что он только что пережил в ванной, невольно стараясь угадать, кто бы был этот наглый Кирюшка и не ему ли принадлежит противная шапка с ушами. В пустынном безотрадном переулке поэт оглянулся, ища беглеца, но того нигде не было. Тогда Иван твердо сказал самому себе: — Ну конечно, он на Москве-реке! Следовало бы, пожалуй, спросить Ивана Николаевича, почему он полагает, что профессор именно на Москве-реке, а не где-нибудь в другом месте. Да горе в том, что спросить-то было некому. Омерзительный переулок был совершенно пуст. Через самое короткое время можно было увидеть Ивана Николаевича на гранитных ступенях амфитеатра Москвы-реки.
Сняв с себя одежду, Иван поручил ее какому-то приятному бородачу, курящему самокрутку возле рваной белой толстовки и расшнурованных стоптанных ботинок. Помахав руками, чтобы остыть, Иван ласточкой кинулся в воду. Дух перехватило у него, до того была холодна вода, и мелькнула даже мысль, что не удастся, пожалуй, выскочить на поверхность. Однако выскочить удалось, и, отдуваясь и фыркая, с круглыми от ужаса глазами, Иван Николаевич начал плавать в пахнущей нефтью черной воде меж изломанных зигзагов береговых фонарей. Когда мокрый Иван приплясал по ступеням к тому месту, где осталось под охраной бородача его платье, выяснилось, что похищено не только второе, но и первый, то есть сам бородач. Точно на том месте, где была груда платья, остались полосатые кальсоны, рваная толстовка, свеча, иконка и коробка спичек. Погрозив в бессильной злобе кому-то вдаль кулаком, Иван облачился в то, что было оставлено. Тут его стали беспокоить два соображения: первое, это то, что исчезло удостоверение МАССОЛИТа, с которым он никогда не расставался, и, второе, удастся ли ему в таком виде беспрепятственно пройти по Москве? Все-таки в кальсонах...
Правда, кому какое дело, а все же не случилось бы какой-нибудь придирки или задержки. Иван оборвал пуговицы с кальсон там, где те застегивались у щиколотки, в расчете на то, что, может быть, в таком виде они сойдут за летние брюки, забрал иконку, свечу и спички и тронулся, сказав самому себе: — К Грибоедову! Вне всяких сомнений, он там. Город уже жил вечерней жизнью. В пыли пролетали, бряцая цепями, грузовики, на платформах коих, на мешках, раскинувшись животами кверху, лежали какие-то мужчины. Все окна были открыты. В каждом из этих окон горел огонь под оранжевым абажуром, и из всех окон, из всех дверей, из всех подворотен, с крыш и чердаков, из подвалов и дворов вырывался хриплый рев полонеза из оперы «Евгений Онегин». Опасения Ивана Николаевича полностью оправдались: прохожие обращали на него внимание и оборачивались. Вследствие этого он решил покинуть большие улицы и пробираться переулочками, где не так назойливы люди, где меньше шансов, что пристанут к босому человеку, изводя его расспросами о кальсонах, которые упорно не пожелали стать похожими на брюки.
Иван так и сделал и углубился в таинственную сеть Арбатских переулков и начал пробираться под стенками, пугливо косясь, ежеминутно оглядываясь, по временам прячась в подъездах и избегая перекрестков со светофорами, шикарных дверей посольских особняков. И на всем его трудном пути невыразимо почему-то мучил вездесущий оркестр, под аккомпанемент которого тяжелый бас пел о своей любви к Татьяне. Глава 5. Было дело в Грибоедове Старинный двухэтажный дом кремового цвета помещался на бульварном кольце в глубине чахлого сада, отделенного от тротуара кольца резною чугунною решеткой. Небольшая площадка перед домом была заасфальтирована, и в зимнее время на ней возвышался сугроб с лопатой, а в летнее время она превращалась в великолепнейшее отделение летнего ресторана под парусиновым тентом. Дом назывался «домом Грибоедова» на том основании, что будто бы некогда им владела тетка писателя — Александра Сергеевича Грибоедова. Ну владела или не владела — мы того не знаем. Помнится даже, что, кажется, никакой тетки-домовладелицы у Грибоедова не было... Однако дом так называли.
Более того, один московский врун рассказывал, что якобы вот во втором этаже, в круглом зале с колоннами, знаменитый писатель читал отрывки из «Горя от ума» этой самой тетке, раскинувшейся на софе, а впрочем, черт его знает, может быть, и читал, не важно это! Или: «Пойди к Берлиозу, он сегодня от четырех до пяти принимает в Грибоедове... Всякий, входящий в Грибоедова, прежде всего знакомился невольно с извещениями разных спортивных кружков и с групповыми, а также индивидуальными фотографиями членов МАССОЛИТа, которыми фотографиями были увешаны стены лестницы, ведущей во второй этаж. На дверях первой же комнаты в этом верхнем этаже виднелась крупная надпись «Рыбно-дачная секция», и тут же был изображен карась, попавшийся на уду. На дверях комнаты N 2 было написано что-то не совсем понятное: «Однодневная творческая путевка. Обращаться к М. Следующая дверь несла на себе краткую, но уже вовсе непонятную надпись: «Перелыгино». Потом у случайного посетителя Грибоедова начинали разбегаться глаза от надписей, пестревших на ореховых теткиных дверях: «Запись в очередь на бумагу у Поклевкиной», «Касса», «Личные расчеты скетчистов»... Прорезав длиннейшую очередь, начинавшуюся уже внизу в швейцарской, можно было видеть надпись на двери, в которую ежесекундно ломился народ: «Квартирный вопрос».
За квартирным вопросом открывался роскошный плакат, на котором изображена была скала, а по гребню ее ехал всадник в бурке и с винтовкой за плечами. Пониже — пальмы и балкон, на балконе — сидящий молодой человек с хохолком, глядящий куда-то ввысь очень-очень бойкими глазами и держащий в руке самопишущее перо. Подпись: «Полнообъемные творческие отпуска от двух недель рассказ-новелла до одного года роман, трилогия. У этой двери также была очередь, но не чрезмерная, человек в полтораста. Всякий посетитель, если он, конечно, был не вовсе тупицей, попав в Грибоедова, сразу же соображал, насколько хорошо живется счастливцам — членам МАССОЛИТа, и черная зависть начинала немедленно терзать его. И немедленно же он обращал к небу горькие укоризны за то, что оно не наградило его при рождении литературным талантом, без чего, естественно, нечего было и мечтать овладеть членским МАССОЛИТским билетом, коричневым, пахнущим дорогой кожей, с золотой широкой каймой, — известным всей Москве билетом. Кто скажет что-нибудь в защиту зависти? Это чувство дрянной категории, но все же надо войти и в положение посетителя. Ведь то, что он видел в верхнем этаже, было не все и далеко еще не все.
Весь нижний этаж теткиного дома был занят рестораном, и каким рестораном! По справедливости он считался самым лучшим в Москве. И не только потому, что размещался он в двух больших залах со сводчатыми потолками, расписанными лиловыми лошадьми с ассирийскими гривами, не только потому, что на каждом столике помещалась лампа, накрытая шалью, не только потому, что туда не мог проникнуть первый попавшийся человек с улицы, а еще и потому, что качеством своей провизии Грибоедов бил любой ресторан в Москве, как хотел, и что эту провизию отпускали по самой сходной, отнюдь не обременительной цене. Поэтому нет ничего удивительного в таком хотя бы разговоре, который однажды слышал автор этих правдивейших строк у чугунной решетки Грибоедова: — Ты где сегодня ужинаешь, Амвросий? Арчибальд Арчибальдович шепнул мне сегодня, что будут порционные судачки а натюрель. Виртуозная штука! Ты хочешь сказать, Фока, что судачки можно встретить и в «Колизее». Но в «Колизее» порция судачков стоит тринадцать рублей пятнадцать копеек, а у нас — пять пятьдесят! Кроме того, в «Колизее» судачки третьедневочные, и, кроме того, еще у тебя нет гарантии, что ты не получишь в «Колизее» виноградной кистью по морде от первого попавшего молодого человека, ворвавшегося с театрального проезда.
Нет, я категорически против «Колизея», — гремел на весь бульвар гастроном Амвросий. Оревуар, Фока! Да, было, было!.. Помнят московские старожилы знаменитого Грибоедова! Что отварные порционные судачки! Дешевка это, милый Амвросий! А стерлядь, стерлядь в серебристой кастрюльке, стерлядь кусками, переложенными раковыми шейками и свежей икрой? А яйца-кокотт с шампиньоновым пюре в чашечках? А филейчики из дроздов вам не нравились?
С трюфелями? Перепела по-генуэзски? Десять с полтиной! Да джаз, да вежливая услуга! А в июле, когда вся семья на даче, а вас неотложные литературные дела держат в городе, — на веранде, в тени вьющегося винограда, в золотом пятне на чистейшей скатерти тарелочка супа-прентаньер? Помните, Амвросий? Ну что же спрашивать! По губам вашим вижу, что помните. Что ваши сижки, судачки!
А дупеля, гаршнепы, бекасы, вальдшнепы по сезону, перепела, кулики? Шипящий в горле нарзан?! Но довольно, ты отвлекаешься, читатель! За мной!.. В половине одиннадцатого часа того вечера, когда Берлиоз погиб на Патриарших, в Грибоедове наверху была освещена только одна комната, и в ней томились двенадцать литераторов, собравшихся на заседание и ожидавших Михаила Александровича. Ни одна свежая струя не проникала в открытые окна. Москва отдавала накопленный за день в асфальте жар, и ясно было, что ночь не принесет облегчения. Пахло луком из подвала теткиного дома, где работала ресторанная кухня, и всем хотелось пить, все нервничали и сердились. Беллетрист Бескудников — тихий, прилично одетый человек с внимательными и в то же время неуловимыми глазами — вынул часы.
Стрелка ползла к одиннадцати. Бескудников стукнул пальцем по циферблату, показал его соседу, поэту Двубратскому, сидящему на столе и от тоски болтающему ногами, обутыми в желтые туфли на резиновом ходу. Ведь заседание-то назначено в десять? Мне всегда как-то лучше работается за городом, в особенности весной. Радость загорелась в маленьких глазках Штурман Жоржа, и она сказала, смягчая свое контральто: — Не надо, товарищи, завидовать. Естественно, что дачи получили наиболее талантливые из нас... Бескудников, искусственно зевнув, вышел из комнаты. Начался шум, назревало что-то вроде бунта. Стали звонить в ненавистное Перелыгино, попали не в ту дачу, к Лавровичу, узнали, что Лаврович ушел на реку, и совершенно от этого расстроились.
Наобум позвонили в комиссию изящной словесности по добавочному N 930 и, конечно, никого там не нашли. Ах, кричали они напрасно: не мог Михаил Александрович позвонить никуда. Далеко, далеко от Грибоедова, в громадном зале, освещенном тысячесвечовыми лампами, на трех цинковых столах лежало то, что еще недавно было Михаилом Александровичем. На первом — обнаженное, в засохшей крови, тело с перебитой рукой и раздавленной грудной клеткой, на другом — голова с выбитыми передними зубами, с помутневшими открытыми глазами, которые не пугал резчайший свет, а на третьем — груда заскорузлых тряпок. Возле обезглавленного стояли: профессор судебной медицины, патологоанатом и его прозектор, представители следствия и вызванный по телефону от больной жены заместитель Михаила Александровича Берлиоза по МАССОЛИТу — литератор Желдыбин. Машина заехала за Желдыбиным и, первым долгом, вместе со следствием, отвезла его около полуночи это было на квартиру убитого, где было произведено опечатание его бумаг, а затем уж все поехали в морг. Вот теперь стоящие у останков покойного совещались, как лучше сделать: пришить ли отрезанную голову к шее или выставить тело в Грибоедовском зале, просто закрыв погибшего наглухо до подбородка черным платком? Да, Михаил Александрович никуда не мог позвонить, и совершенно напрасно возмущались и кричали Денискин, Глухарев и Квант с Бескудниковым. Ровно в полночь все двенадцать литераторов покинули верхний этаж и спустились в ресторан.
Тут опять про себя недобрым словом помянули Михаила Александровича: все столики на веранде, натурально, оказались уже занятыми, и пришлось оставаться ужинать в этих красивых, но душных залах. И ровно в полночь в первом из них что-то грохнуло, зазвенело, посыпалось, запрыгало. И тотчас тоненький мужской голос отчаянно закричал под музыку: «Аллилуйя!! Покрытые испариной лица как будто засветились, показалось, что ожили на потолке нарисованные лошади, в лампах как будто прибавили свету, и вдруг, как бы сорвавшись с цепи, заплясали оба зала, а за ними заплясала и веранда. Заплясал Глухарев с поэтессой Тамарой Полумесяц, заплясал Квант, заплясал Жуколов-романист с какой-то киноактрисой в желтом платье. Плясали: Драгунский, Чердакчи, маленький Денискин с гигантской Штурман Джоржем, плясала красавица архитектор Семейкина-Галл, крепко схваченная неизвестным в белых рогожных брюках. Плясали свои и приглашенные гости, московские и приезжие, писатель Иоганн из Кронштадта, какой-то Витя Куфтик из Ростова, кажется, режиссер, с лиловым лишаем во всю щеку, плясали виднейшие представители поэтического подраздела МАССОЛИТа, то есть Павианов, Богохульский, Сладкий, Шпичкин и Адельфина Буздяк, плясали неизвестной профессии молодые люди в стрижке боксом, с подбитыми ватой плечами, плясал какой-то очень пожилой с бородой, в которой застряло перышко зеленого лука, плясала с ним пожилая, доедаемая малокровием девушка в оранжевом шелковом измятом платьице. Оплывая потом, официанты несли над головами запотевшие кружки с пивом, хрипло и с ненавистью кричали: «Виноват, гражданин! Зубрик два!
Фляки господарские!! Грохот золотых тарелок в джазе иногда покрывал грохот посуды, которую судомойки по наклонной плоскости спускали в кухню. Словом, ад. И было в полночь видение в аду. Вышел на веранду черноглазый красавец с кинжальной бородой, во фраке и царственным взором окинул свои владения. Говорили, говорили мистики, что было время, когда красавец не носил фрака, а был опоясан широким кожаным поясом, из-за которого торчали рукояти пистолетов, а его волосы воронова крыла были повязаны алым шелком, и плыл в Караибском море под его командой бриг под черным гробовым флагом с адамовой головой. Но нет, нет! Лгут обольстители-мистики, никаких Караибских морей нет на свете, и не плывут в них отчаянные флибустьеры, и не гонится за ними корвет, не стелется над волною пушечный дым. Нет ничего, и ничего и не было!
Вон чахлая липа есть, есть чугунная решетка и за ней бульвар... И плавится лед в вазочке, и видны за соседним столиком налитые кровью чьи-то бычьи глаза, и страшно, страшно... О боги, боги мои, яду мне, яду!.. И вдруг за столиком вспорхнуло слово: «Берлиоз!! И пошли вскакивать, пошли вскакивать. Да, взметнулась волна горя при страшном известии о Михаиле Александровиче. Кто-то суетился, кричал, что необходимо сейчас же, тут же, не сходя с места, составить какую-то коллективную телеграмму и немедленно послать ее. Но какую телеграмму, спросим мы, и куда? И зачем ее посылать?
В самом деле, куда? И на что нужна какая бы то ни было телеграмма тому, чей расплющенный затылок сдавлен сейчас в резиновых руках прозектора, чью шею сейчас колет кривыми иглами профессор? Погиб он, и не нужна ему никакая телеграмма. Все кончено, не будем больше загружать телеграф. Да, погиб, погиб... Но мы то ведь живы! Да, взметнулась волна горя, но подержалась, подержалась и стала спадать, и кой-кто уже вернулся к своему столику и — сперва украдкой, а потом и в открытую — выпил водочки и закусил. В самом деле, не пропадать же куриным котлетам де-воляй? Чем мы поможем Михаилу Александровичу?
Тем, что голодными останемся? Да ведь мы-то живы! Натурально, рояль закрыли на ключ, джаз разошелся, несколько журналистов уехали в свои редакции писать некрологи.
Мастер и Маргарита - краткое содержание
С Мастером и Маргаритой поскучнее. Варенуха молча подал ему, телеграмму и финдиректор увидел в ней слова: "Умоляю верить брошен Ялту гипнозом Воланда молнируйте угрозыску подтверждение личности Лиходеев". Легче всего прогнулась под Сатану Маргарита и как раз Мастер, оба безвольно, не возмущаясь принимали все уродливые предложения, включая купание в чьейто крови. Маргарита поднялась с кресла, потянулась и только теперь ощутила, как изломано ее тело и как хочет она спать.
Варенуха (Мастер и Маргарита)
Они недоумевают, куда пропал Лиходеев. В это время на имя Варенухи приходит срочная телеграмма из Ялты — в местный угрозыск явился некто, утверждающий, что он Степан Лиходеев, и нужно подтверждение его личности. Администратор и финдиректор решают, что это розыгрыш: Лиходеев звонил четыре часа назад из своей квартиры, обещая вскоре приехать в театр, и с тех пор никак не мог из Москвы переместиться в Крым. Варенуха дозванивается до квартиры Степы, где ему сообщают, что тот уехал за город кататься на машине. Новая версия : «Ялта» — чебуречная, где Лиходеев напился вместе с местным телеграфистом и развлекается, посылая на работу телеграммы. Римский велит Варенухе отнести телеграммы в милицию.
Незнакомый гнусавый голос по телефону приказывает администратору телеграмм никуда не носить, но тот все же отправляется в отделение. По пути на него нападают толстяк, похожий на кота, и низенький клыкастый субъект. Они доставляют свою жертву в квартиру Лиходеева. Последнее, что видит Варенуха — нагая рыжая девица с горящими глазами, которая приближается к нему. Глава 11.
Раздвоение Ивана Иван Бездомный в лечебнице пытается составить заявление в милицию, но ему никак не удается внятно изложить случившееся. Вдобавок к этому его беспокоит гроза за окном. После успокаивающего укола поэт лежит и разговаривает «в уме» сам с собой. Один из внутренних «собеседников» продолжает волноваться по поводу трагедии с Берлиозом, другой уверен, что вместо паники и погони нужно было вежливо расспросить консультанта подробнее о Пилате и узнать продолжение истории. Внезапно на балконе за окном палаты Бездомного появляется незнакомый человек.
Глава 12. Черная магия и ее разоблачение Финдиректор Варьете Римский гадает, куда пропал Варенуха. Он хочет позвонить насчет этого в милицию, но все телефоны в театре оказываются сломаны. В Варьете прибывает Воланд в сопровождении Коровьева и кота. Конферансье Бенгальский представляет Воланда публике, заявляя, что никакой черной магии, конечно же, не существует, а артист — лишь фокусник-виртуоз.
Бенгальский объясняет залу, что иностранный артист восхищен Москвой и москвичами, но артисты тут же возражают, что ничего такого не говорили. Коровьев-Фагот показывает фокус с колодой карт, которая обнаруживается в бумажнике одного из зрителей. Скептик, решивший, что этот зритель в сговоре с фокусником, находит в собственном кармане пачку денег. После этого червонцы начинают падать с потолка, и люди ловят их. Конферансье называет происходящее «массовым гипнозом» и уверяет зал, что бумажки ненастоящие, но артисты снова опровергают его слова.
Фагот заявляет, что Бенгальский ему надоел, и спрашивает у зрителей, что бы сделать с этим лжецом. Из зала слышно предложение: «Голову ему оторвать! Зрители жалеют конферансье, Воланд рассуждает вслух, что люди, в общем, остаются прежними, «квартирный вопрос только испортил их» , и велит приставить голову обратно. Бенгальский покидает сцену, и его увозит скорая помощь. На сцене появляются витрины, зеркала и ряды одежды, и начинается обмен старых платьев зрительниц на новые.
Когда магазин исчезает, голос из зала требует обещанного разоблачения. В ответ Фагот разоблачает его обладателя — что вчера он был вовсе не на работе, а у любовницы. Сеанс завершается скандалом. Глава 13. Явление героя Незнакомец с балкона входит в палату Ивана.
Это тоже пациент. При себе у него связка ключей, украденных у фельдшера, но на вопрос, почему он, имея их, не сбежит из лечебницы, гость отвечает, что удирать ему некуда. Он сообщает Бездомному о новом больном, все время твердящем про валюту в вентиляции, и интересуется у поэта, как он сам попал сюда. Узнав, что «из-за Понтия Пилата», требует подробностей и говорит Ивану, что на Патриарших прудах тот встретился с сатаной. Незнакомца в лечебницу тоже привел Понтий Пилат — гость Ивана написал о нем роман.
Он представляется Бездомному «мастером» и в доказательство предъявляет шапочку с буквой М, которую сшила для него некая «она». Далее мастер рассказывает поэту свою историю — как однажды выиграл сто тысяч рублей, бросил работу в музее, снял квартирку в подвале и стал писать роман, а вскоре встретил свою возлюбленную: «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож! Так же, как самого мастера, его тайная жена полюбила его роман, говоря, что в нем вся ее жизнь. Однако в печать книгу не взяли, а когда отрывок все же был опубликован, рецензии в газетах оказались провальными — критики называли роман «пилатчиной», а автора клеймили «богомазом» и «воинствующим старообрядцем».
Особенно усердствовал некто Латунский, которого любимая мастера обещала убить. Вскоре после этого мастер подружился с поклонником литературы по имени Алоизий Могарыч, который очень не понравился его возлюбленной. Рецензии между тем продолжали выходить, и мастер начал сходить с ума. Он сжег в печи свой роман — вошедшая женщина успела спасти лишь несколько обгоревших листов, — а в ту же ночь его выселили и он попал в лечебницу. Возлюбленную мастер с тех пор не видел.
В соседнюю палату помещают пациента, который жалуется на якобы оторванную голову. Когда шум стихает, Иван спрашивает собеседника, отчего он не дал любимой знать о себе, и тот отвечает, что не хочет сделать ее несчастной: «Бедная женщина. Впрочем, у меня есть надежда, что она забыла меня! Глава 14. Слава петуху!
Финдиректор Варьете Римский из окна видит нескольких дам, с которых посреди улицы вдруг пропала одежда — это незадачливые клиентки магазина Фагота. Он должен сделать несколько звонков по поводу сегодняшних скандалов, но ему запрещает это «развратный женский голос» по телефону. К полуночи Римский остается в театре один, и тут появляется Варенуха с рассказом о Лиходееве. По его словам, Степа действительно напился в чебуречной «Ялта» с телеграфистом и устроил розыгрыш с телеграммами, а также учинил множество безобразных выходок, оказавшись в итоге в вытрезвителе. Римский начинает замечать, что администратор ведет себя подозрительно — прикрывается от лампы газетой, приобрел привычку причмокивать, странно побледнел, а на шее у него шарф, несмотря на жару.
И наконец финдиректор видит, что Варенуха не отбрасывает тени. Разоблаченный вампир закрывает дверь кабинета изнутри, а через окно проникает рыжая нагая девица. Однако расправиться с Римским эти двое не успевают — раздается петушиный крик. Чудом спасшийся финдиректор, поседевший в одночасье, спешно уезжает в Ленинград. Глава 15.
Сон Никанора Ивановича Никанор Иванович Босой на все вопросы правоохранителей насчет валюты твердит про нечистую силу, негодяя-переводчика и свою полную непричастность к долларам, найденным у него в вентиляционной системе. Он признаётся: «Брал, но брал нашими советскими! Его передают психиатрам. В лечебнице Никанор Иванович видит сон — его опять допрашивают про доллары, но происходит это в помещении какого-то странного театра, в котором параллельно с концертной программой от зрителей требуют сдавать валюту. Он кричит во сне, его успокаивает фельдшерица.
Крики Босого разбудили его соседей по лечебнице. Когда Иван Бездомный засыпает снова, ему начинает сниться продолжение истории про Пилата. Глава 16. Казнь На Лысую гору везут приговоренных к смертной казни, в том числе Иешуа. Место распятия оцеплено: прокуратор опасается, что осужденных попытаются отбить у служителей закона.
Вскоре после распятия зрители покидают гору, не выдержав зноя. Солдаты остаются и страдают от жары. Но на горе притаился еще один человек — это ученик Иешуа, бывший ершалаимский сборщик податей Левий Матвей. Когда смертников везли к месту казни, он хотел добраться до Га-Ноцри и заколоть его украденным в хлебной лавке ножом, избавив от мучительной смерти, но ему это не удалось. Он винит в случившемся с Иешуа себя — оставил учителя одного, не вовремя заболел, — и просит у Господа подарить Га-Ноцри смерть.
Однако всевышний не спешит исполнять просьбу, и тогда Левий Матвей начинает роптать и проклинать его. Словно в ответ на богохульства собирается гроза, солдаты покидают холм, а навстречу им на гору поднимается командир когорты в багряной хламиде. По его приказу страдальцев на столбах убивают уколом копья в сердце, велев им славить великодушного прокуратора. Начинается гроза, холм пустеет. Левий Матвей приближается к столбам и снимает с них все три трупа, после чего похищает тело Иешуа.
Глава 17. Беспокойный день Бухгалтер Варьете Ласточкин, оставшийся в театре за главного, понятия не имеет, как ему реагировать на слухи, которыми полнится Москва, и что делать с непрекращающимися телефонными звонками и следователями с собакой, которые пришли искать пропавшего Римского. Собака, кстати, ведет себя странно — одновременно злится, боится и воет, как на нечистую силу — и никакой пользы розыску не приносит. Выясняется, что все документы о Воланде в Варьете исчезли — даже афиш не осталось. Ласточкин отправляется с докладом в комиссию зрелищ и увеселений.
Там он обнаруживает, что в кабинете председателя вместо человека сидит пустой костюм и подписывает бумаги. По словам заплаканной секретарши, у ее начальника побывал толстяк, похожий на кота. Бухгалтер решает посетить филиал комиссии — но там некий клетчатый тип в разбитом пенсне организовал кружок хорового пения, сам исчез, а певцы все никак не могут замолчать. Наконец Ласточкин приезжает в финзрелищный сектор, желая сдать выручку от вчерашнего спектакля. Однако вместо рублей в его портфеле оказывается валюта.
Бухгалтера арестовывают. Глава 18. Ему пришла странная телеграмма о смерти родственника, подписанная именем самого Берлиоза. Поплавский хочет претендовать на наследство — жилье в столице. В квартире племянника Поплавский встречается с Коровьевым, который рыдает и в красках описывает гибель Берлиоза.
С Поплавским заговаривает кот, сообщает, что это он дал телеграмму, и требует у гостя паспорт, а затем сообщает ему, что его присутствие на похоронах отменяется. Азазелло выдворяет Поплавского вон, велев ему и не мечтать о квартире в Москве. Сразу за Поплавским в «нехорошую» квартиру приходит буфетчик Варьете Соков. Воланд озвучивает ему ряд претензий к его работе — брынза зеленая, осетрина «второй свежести», чай «похож на помои». Соков, в свою очередь, жалуется, что червонцы в кассе превратились в резаную бумагу.
Воланд и его свита сочувствуют ему и попутно — предрекают гибель от рака печени через девять месяцев, а когда Соков хочет показать им бывшие деньги, бумага снова оказывается червонцами. Буфетчик мчится к доктору и умоляет его излечить болезнь. Платит за визит он все теми же червонцами, и после его ухода они превращаются в винные этикетки. Часть вторая Глава 19. Маргарита Возлюбленная мастера, Маргарита Николаевна, вовсе не забыла его, и обеспеченная жизнь в особняке мужа ей не мила.
В день странных событий с буфетчиком и Поплавским она просыпается с ощущением, что что-то произойдет. Впервые за время разлуки мастер приснился ей, и она идет перебирать связанные с ним реликвии — это его фотопортрет, засушенные розовые лепестки, сберкнижка с остатками его выигрыша и обгорелые страницы романа. Гуляя по Москве, Маргарита видит похороны Берлиоза. Рядом с ней присаживается маленький, рыжий и с торчащим клыком гражданин и рассказывает ей про украденную кем-то голову покойника, после чего, назвав её по имени, приглашает в гости «к одному очень знатному иностранцу». Маргарита хочет уйти, но Азазелло цитирует ей вслед строки из романа мастера и намекает, что, согласившись, она может узнать о возлюбленном.
Женщина соглашается, и Азазелло вручает ей некий волшебный крем и дает инструкции. Глава 20. Крем Азазелло Намазавшись кремом, Маргарита молодеет, хорошеет и приобретает способность летать. Я тебя покидаю навек. Не ищи меня, это бесполезно.
Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня. Мне пора. Прощай» , — пишет она мужу. Входит ее горничная Наташа, видит ее и узнает про волшебный крем. Маргарите звонит Азазелло и говорит, что пора вылетать — и в комнату врывается ожившая половая щетка.
Оседлав ее, Маргарита на глазах у Наташи и соседа снизу Николая Ивановича улетает в окно. Глава 21. Полет Маргарита становится невидимой и, летя по ночной Москве, развлекается мелкими шалостями, пугая людей. Но тут она видит роскошный дом, в котором живут литераторы, а среди них — критик Латунский, погубивший мастера. Маргарита через окно проникает в его квартиру и устраивает там погром.
Когда она продолжает полет, ее догоняет Наташа верхом на борове. Выясняется, что домработница натерлась остатками волшебного крема и им же мазнула соседа Николая Ивановича, в результате чего она стала ведьмой, а он — боровом. Искупавшись в ночной реке, Маргарита отправляется назад в Москву на поданном ей летающем автомобиле. Глава 22. При свечах В Москве Коровьев провожает Маргариту в «нехорошую» квартиру и рассказывает про ежегодный бал сатаны, на котором она будет королевой, упоминая, что в самой Маргарите течет королевская кровь.
Непостижимым образом внутри квартиры помещаются бальные залы, и Коровьев объясняет это использованием пятого измерения. Воланд лежит в спальне, играя с котом Бегемотом в шахматы, и Гелла натирает мазью его больное колено. Маргарита сменяет Геллу, Воланд расспрашивает гостью, не страдает ли и она чем-нибудь: «Быть может, у вас есть какая-нибудь печаль, отравляющая душу, тоска? До полуночи осталось немного, и ее уводят готовиться к балу. Глава 23.
Великий бал у сатаны Маргариту купают в крови и розовом масле, надевают на нее регалии королевы и ведут ее к лестнице встречать гостей — давно погибших, но ради бала воскресших на одну ночь преступников: отравителей, сводников, фальшивомонетчиков, убийц, изменников. Среди них — молодая женщина по имени Фрида, чью историю Маргарите рассказывает Коровьев: «Когда она служила в кафе, хозяин как-то ее зазвал в кладовую, а через девять месяцев она родила мальчика, унесла его в лес и засунула ему в рот платок, а потом закопала мальчика в земле.
Приезд иностранного артиста подействовал нафиндиректора еще более удручающе. Между тем все, кто был за кулисами, ждут от сеанса чего-то особо интересного, потому что уже видели, как кот в кабинете вытащил лапой пробку из графина и налил себе воды в стакан. Публика также в нетерпении. Конферансье Жорж Бенгальский представляет Воланда и говорит, что никакой черной магии, естественно, не существует и иностранный артист затем объяснит технику своих виртуозных фокусов. Воланд сидит на сцене в кресле. Он говорит Коровьеву, которого называет Фаготом, что Москва и ее жители сильно изменились внешне, но главный вопрос заключается в том, стали ли они другими внутренне.
Бенгальский, комментируя это, поясняет залу, что иностранный артист восхищается Москвой и москвичами. Фагот на вопрос Воланда, говорил ли он что- либо подобное, отвечает, что мессир никакого восхищения не выражал. В публике и за кулисами не- доумение, и артисты начинают показыватъ фокусы. Фагот играет с колодой карт, которая оказывается в итоге у одного из зрителей рядом с судебной повесткой в связи с неуплатой алиментов, что и сообщает публике Коровьев, Кто-то выкрикивает, что это обман и что зритель в сговоре с фокусником, но тут же находит у себя пачку купюр. Все хотят, чтобы с ними тоже сыграли в такую игру, и с потолка начинают падать деньги. Публика, не стесняясь, ловит их, некоторые ползают в проходе, кто-то при этом даже дает другому оплеуху. Бенгальский объясняет это «массовым гипнозом», уверяя, что деньги ненастоящие. Это очень не нравится публике.
Это я что-то не догнала, или это Булгаков перепутал отчество своего персонажа? Скорее всего, что последнее, но мне интересно, сколько читателей заметили это Лучший ответ Сергей Смолицкий Искусственный Интеллект 232239 4 года назад Я не думаю, что Булгаков в данном случае что-то спутал. Дело в том, что неправильно называть имя и отчество собеседника - признак либо плохого тона человек не берет на себя труд запомнить имя правильно , либо, особенно когда собеседника называют несколько раз по-разному, это делается намеренно, чтобы выказать пренебрежение, "щелкнуть по носу".
Коровьев, который, разумеется, не мог не знать правильного отчества Варенухи, путает его намеренно, дурача таким образом собеседника.
Лишь только он явился туда, куда был отправлен финдиректором, его немедленно приняли и выслушали внимательнейшим образом. Никто, конечно, и мысли не допустил о том, что Степа может быть в Ялте. Все сейчас же согласились с предположением Варенухи, что Лиходеев, конечно, в пушкинской "Ялте". Где же он сейчас? Ну, где ж ему быть, - ответил, криво ухмыльнувшись, администратор, - натурально, в вытрезвителе. Ну, ну! Ай, спасибо! А Варенуха продолжал свое повествование.
И чем больше он повествовал, тем ярче перед финдиректором разворачивалась длиннейшая цепь Лиходеевских хамств и безобразий, и всякое последующее звено в этой цепи было хуже предыдущего. Чего стоила хотя бы пьяная пляска в обнимку с телеграфистом на лужайке перед пушкинским телеграфом под звуки какой-то праздношатающейся гармоники! Гонка за какими-то гражданками, визжащими от ужаса! Попытка подраться с буфетчиком в самой "Ялте"! Разбрасывание зеленого лука по полу той же "Ялты". Разбитие восьми бутылок белого сухого "Ай-Даниля". Поломка счетчика у шофера такси, не пожелавшего подать Степе машину. Угроза арестовать граждан, пытавшихся прекратить Степины паскудства. Словом, темный ужас.
Степа был широко известен в театральных кругах Москвы, и все знали, что человек этот - не подарочек. Но все-таки то, что рассказывал администратор про него, даже и для Степы было чересчур. Да, чересчур. Даже очень чересчур... Колючие глаза Римского через стол врезались в лицо администратора, и чем дальше тот говорил, тем мрачнее становились эти глаза. Чем жизненнее и красочнее становились те гнусные подробности, которыми уснащал свою повесть администратор... Когда же Варенуха сообщил, что Степа распоясался до того, что пытался оказать сопротивление тем, кто приехал за ним, чтобы вернуть его в Москву, финдиректор уже твердо знал, что все, что рассказывает ему вернувшийся в полночь администратор, все - ложь! Ложь от первого до последнего слова. Варенуха не ездил в Пушкино, и самого Степы в Пушкине тоже не было.
Не было пьяного телеграфиста, не было разбитого стекла в трактире, Степу не вязали веревками... Лишь только финдиректор утвердился в мысли, что администратор ему лжет, страх пополз по его телу, начиная с ног, и дважды опять-таки почудилось финдиректору, что потянуло по полу гнилой малярийной сыростью. Ни на мгновение не сводя глаз с администратора, как-то странно корчившегося в кресле, все время стремящегося не выходить из-под голубой тени настольной лампы, как-то удивительно прикрывавшегося якобы от мешающего ему света лампочки газетой, - финдиректор думал только об одном, что же значит все это? Зачем так нагло лжет ему в пустынном и молчащем здании слишком поздно вернувшийся к нему администратор? И сознание опасности, неизвестной, но грозной опасности, начало томить душу финдиректора. Делая вид, что не замечает уверток администратора и фокусов его с газетой, финдиректор рассматривал его лицо, почти уже не слушая того, что плел Варенуха. Было кое-что, что представлялось еще более необъяснимым, чем неизвестно зачем выдуманный клеветнический рассказ о похождениях в Пушкине, и это что-то было изменением во внешности и в манерах администратора. Как тот ни натягивал утиный козырек кепки на глаза, чтобы бросить тень на лицо, как ни вертел газетным листом, - финдиректору удалось рассмотреть громадный синяк с правой стороны лица у самого носа. Кроме того, полнокровный обычно администратор был теперь бледен меловой нездоровою бледностью, а на шее у него в душную ночь зачем-то было наверчено старенькое полосатое кашне.
Если же к этому прибавить появившуюся у администратора за время его отсутствия отвратительную манеру присасывать и причмокивать, резкое изменение голоса, ставшего глухим и грубым, вороватость и трусливость в глазах, - можно было смело сказать, что Иван Савельевич Варенуха стал неузнаваем. Что-то еще жгуче беспокоило финдиректора, но что именно, он не мог понять, как ни напрягал воспаленный мозг, сколько ни всматривался в Варенуху. Одно он мог утверждать, что было что-то невиданное, неестественное в этом соединении администратора с хорошо знакомым креслом. Ну, одолели наконец, погрузили в машину, - гудел Варенуха, выглядывая из-за листа и ладонью прикрывая синяк. Римский вдруг протянул руку и как бы машинально ладонью, в то же время поигрывая пальцами по столу, нажал пуговку электрического звонка и обмер. В пустом здании непременно был бы слышен резкий сигнал. Но сигнала не последовало, и пуговка безжизненно погрузилась в доску стола. Пуговка была мертва, звонок испорчен. Хитрость финдиректора не ускользнула от Варенухи, который спросил, передернувшись, причем в глазах его мелькнул явно злобный огонь: Ты чего звонишь?
Машинально, - глухо ответил финдиректор, отдернул руку и, в свою очередь, нетвердым голосом спросил: - Что это у тебя на лице? Машину занесло, ударился об ручку двери, - ответил Варенуха, отводя глаза. И тут вдруг его глаза округлились и стали совершенно безумными, и он уставился в спинку кресла. Сзади кресла, на полу, лежали две перекрещенные тени, одна погуще и почернее, другая слабая и серая. Отчетливо была видна на полу теневая спинка кресла и его заостренные ножки, но над спинкою на полу не было теневой головы Варенухи, равно как под ножками не было ног администратора. Его ударила дрожь. Варенуха воровато оглянулся, следуя безумному взору Римского, за спинку кресла и понял, что он открыт. Он поднялся с кресла то же сделал и финдиректор и отступил от стола на шаг, сжимая в руках портфель. Догадался, проклятый!
Всегда был смышлен, - злобно ухмыльнувшись совершенно в лицо финдиректору, проговорил Варенуха, неожиданно отпрыгнул от кресла к двери и быстро двинул вниз пуговку английского замка. Финдиректор отчаянно оглянулся, отступая к окну, ведущему в сад, и в этом окне, заливаемом луною, увидел прильнувшее к стеклу лицо голой девицы и ее голую руку, просунувшуюся в форточку и старающуюся открыть нижнюю задвижку. Верхняя уже была открыта. Римскому показалось, что свет в настольной лампе гаснет и что письменный стол наклоняется. Римского окатило ледяной волной, но, к счастью для себя, он превозмог себя и не упал. Остатка сил хватило на то, чтобы шепнуть, но не крикнуть: Помогите... Варенуха, карауля дверь, подпрыгивал возле нее, подолгу застревая в воздухе и качаясь в нем. Скрюченными пальцами он махал в сторону Римского, шипел и чмокал, подмигивая девице в окне. Та заспешила, всунула рыжую голову в форточку, вытянула сколько могла руку, ногтями начала царапать нижний шпингалет и потрясать раму.
Рука ее стала удлиняться, как резиновая, и покрылась трупной зеленью. Наконец зеленые пальцы мертвой обхватили головку шпингалета, повернули ее, и рама стала открываться. Римский слабо вскрикнул, прислонился к стене и портфель выставил вперед, как щит. Он понимал, что пришла его гибель. Рама широко распахнулась, но вместо ночной свежести и аромата лип в комнату ворвался запах погреба. Покойница вступила на подоконник. Римский отчетливо видел пятна тления на ее груди. И в это время радостный неожиданный крик петуха долетел из сада, из того низкого здания за тиром, где содержались птицы, участвовавшие в программах. Горластый дрессированный петух трубил, возвещая, что к Москве с востока катится рассвет.
Дикая ярость исказила лицо девицы, она испустила хриплое ругательство, а Варенуха у дверей взвизгнул и обрушился из воздуха на пол. Крик петуха повторился, девица щелкнула зубами, и рыжие ее волосы поднялись дыбом.
Краткое содержание Мастер и Маргарита М. А. Булгакова. Пересказ романа за 15 минут
В тексте также встречается вариант "Иван Васильевич". Дело в том, что Булгаков не окончил роман, поэтому в романе есть подобные неточности. Marry MaryПрофи 602 4 года назад Спасибо с:.
Доктор Стравинский утверждал, что Бездомный сильно опечален смертью товарища, и ему надо отдохнуть. Иван согласился пожить в палате, куда ему приносили еду. Глава 9. Вымотанный этими людьми мужчина отправился в злополучную квартиру, где в запечатанной комнате встретил человека в клетчатом, который назвался Коровьевым, переводчиком иностранца, который жил в этой квартире.
При этом он посоветовал Никонору Ивановичу посмотреть письмо от Лиходеева, которое находилось в его сумке. В нём Степан писал, что уезжает в Ялту, и просит временно прописать Воланда в его квартиру. После взятки в пять тысяч рублей и расписки, дело было решено, и председатель ушёл. Воланд изъявил желание больше не видеть Босого. Коровьев позвонил и сообщил, что Никонор Иванович наживается на валюте. К Босому пришли с проверкой и нашли у мужчины доллары, а договор исчез вместе с паспортом Воланда, который председатель взял для оформления документов. Глава 10.
Вести из Ялты Степан Лиходеев пошёл в угрозыск Ялты, откуда отправил телеграмму в Варьете для подтверждения личности. Римский и его товарищ-администратор Варенуха приняли её за шутку, ведь ещё несколько часов назад директор звонил им по домашнему телефону и говорил, что собирается ехать на работу. Мужчины перезвонили Степану домой, и Коровьев сказал, что тот отправился загород на автопрогулку. Варенуха почувствовал неладное и собрался идти в милицию. Зазвонил телефон, по которому велели никуда не ходить. Варенуха не послушал. От этого мужчина лишился чувств.
Глава 11. Раздвоение Ивана От волнения Иван Бездомный не мог написать связный текст о произошедшем. К тому же, мешала гроза за окном. Поэт плакал от бессилия, чем обеспокоил фельдшерицу Прасковью Фёдоровну, которая закрыла окно шторами и носила ему карандаши. После уколов Иван стал приходить в себя и решил, что не стоило так волноваться из-за смерти Берлиоза, ведь тот ему даже не родственник. Иван думал и мысленно общался сам с собой. Когда он уже готов был заснуть, у него на окне появился человек, который сказал: «Тсс».
Глава 12. Чёрная магия и её разоблачение Финансовый директор Варьете Римский не понимал, где Варенуха. Начальник хотел позвонить в милицию, но ни один телефон в театре почему-то не работал. К ним прибыл Воланд с мужчиной в клетчатом и большим котом. Конферансье Жорж Бенгальский представил консультанта, сказав, что колдовства не бывает, а выступающий — мастер фокусного дела. Воланд начал сеанс со слов о людях. По его мнению, они стали совершенно другими внешне, и заинтересовался, произошли ли изменения внутри.
Маг наколдовал дождь из денег, которые москвичи стали ловить, толкаясь и ругаясь. Жорж Бенгальский сообщил публике, что это всего лишь фокусы, и деньги сейчас исчезнут. Кто-то из публики сказал оторвать Жоржу голову. Кот Бегемот тут же это сделал. Из шеи захлестала кровь. Потом кот простил конферансье, приделал голову обратно и отпустил. Затем Воланд наколдовал на сцене магазин иностранной одежды, где можно было обменять свои вещи на новые модные и дорогие предметы одежды.
Дамы тут же отправились туда. Тут один из руководителей Аркадий Семплеяров гневно потребовал разоблачения. Коровьев сообщил зрителям, что этот человек накануне ходил к любовнице. Его жена, сидевшая рядом, закатила скандал. Вскоре Воланд со свитой исчезли. Глава 13. Явление героя Вошедший в палату Ивана человек назвался мастером и сказал, что у него есть доступ к балкону, потому что он утащил ключи.
Он мог бы бежать из больницы, но ему было некуда. Когда Бездомный сказал, что пишет стихи, гость поморщился и признался, что не любит поэзии. Иван пообещал больше не писать. Пришелец сообщил, что в одну из палат привезли мужчину, который говорил без умолку про валюту в вентиляции и нечистую силу. Когда Иван сказал гостю, что оказался в больнице из-за Понтия Пилата, тот сразу оживился и попросил подробностей. По окончании рассказа, мастер сообщил, что поэт виделся с сатаной. Незнакомый мужчина рассказал о себе.
Он писал роман о прокураторе Иудеи. Позднее мастер встретил любимую женщину. Она была замужем, но брак был несчастным. Когда роман был написан, его не приняли в издательстве, напечатали только маленький кусочек, за которым последовала жёсткая критическая статья. Особенно плохо о романе высказывался критик Латунский. Мастер сжёг свое детище. Женщина сказала, что убьёт Латунского.
Также у мастера был друг Алозий Могарыч, который читал его роман. Когда женщина пошла к мужу, чтобы разорвать с ним отношения, в дверь писателя постучали. Его выселили из квартиры, и он отправился жить в психиатрическую лечебницу. Любимой он ничего не сказал, чтобы не втягивать в свои проблемы. Иван попросил мастера рассказать содержание романа, но тот отказался и ушёл. Глава 14. Слава Петуху!
Римский сидел у себя на работе и разглядывал деньги, упавшие с потолка по воле Воланда. Он услышал милицейскую трель и увидел за окном полуголых женщин. Новая одежда, на которую они обменяли старую, исчезла. Мужчины смеялись над дамами. Римский хотел позвонить и сообщить о случившемся, но тут телефон сам зазвенел и из трубки женский голос сказал не делать этого, а то худо будет. Через некоторое время пришёл Варенуха. Он сказал, что Степан не был ни в какой Ялте, а напился в Пушкине с телеграфистом и стал посылать шуточные телеграммы.
Римский решил, что снимет провинившегося с должности. Однако чем больше рассказывал Варенуха, тем меньше финдиректор ему верил. В конце Римский понял, что всё это ложь, а ещё заметил, что администратор не отбрасывает тени. Римский нажал на тревожную кнопку, но она не сработала. Варенуха закрыл дверь. Потом, после трёх криков петуха, он вылетел в окно вместе с обнажённой девицей, которая внезапно появилась. Вскоре поседевший Римский ехал на поезде в Ленинград.
Глава 15. Жилище проверили, но там оказалось всё в порядке.
Заметим, в описании пребывания доведенного до невменяемости финдиректора в Ленинграде Булгаков использует автобиографические подробности. Он сам всегда останавливался именно в гостинице «Астория», причем указанный в романе 412-й номер «с серо-голубой мебелью с золотом и прекрасным ванным отделением» был один из постоянно занимаемых писателем. И еще один персонаж романа, пострадавший от черной магии, мечется в районе Садовой. Это буфетчик Варьете Соков, продававший осетрину «второй свежести». После визита в «нехорошую квартиру» и знакомства с Коровьевым и Геллой он с расцарапанной головой «вырвавшись из подворотни, диковато оглянулся, как будто чего-то ища... До строительства большого дома с гостиницей «Пекин», занимающего целый квартал, на углу улицы Красина бывш. Живодерка и Большой Садовой аптека бывшего владельца Рубановского.
Из нее перевязанный буфетчик попал напротив, через двор, в особнячок профессора Кузьмина, где также произошла фантасмагория с участием фокстротирующего под «Аллилуйю» воробышка. Интересно, что профессор В. Кузьмин, хирург и специалист внутренним болезням, находился тоже очень близко от этого района по адресу: Садовая-Кудринская, 28, квартира тоже 2. Было ли это совпадением или написано автором специально, остается одной из загадок романа. Зато достаточно прозрачно определены Булгаковым несколько московских адресов, связанных с персонажами других служащих Варьете. Городской филиал Комиссии зрелищ и увеселений облегченного типа, бухгалтер Ласточкин услышал слаженное хоровое пение «Славного моря... Бывший Ваганьковский, или Староваганьковский, переулок, где дом 17 соответствует описанному в романе. По этому адресу никогда не было напоминающих «зрелищную комиссию» учреждений. Автор высмотрел дом, когда ходил в библиотеку Румянцевского музея в знаменитом доме Пашкова, на крыше-балюстраде которого он развернул одну из финальных сцен романа, и был корреспондентом журнала «Голос работника просвещения»; именно здесь живут герои опубликованного там очерка «Птицы в мансарде».
Героя, едва ли не единственного, которому симпатизирует автор, служащего Варьете, бухгалтера Ласточкина ожидают после сеанса черной магии многие переживания. Сначала с таксистом, пострадавшим от фальшивых денег. Там ждала его жуткая сцена с пустым костюмом Прохора Прохоровича и с рыдающей секретарше Анной Ричардовной. Затем в Ваганьковском переулке, нам уже известном, и наконец, в «финзрелищном секторе» об адресе которого можно только догадываться , где злосчастного бухгалтера арестовали... Эпилог романа определяет судьбы не только его главных героев — Мастера и Маргариты. В нем рассказано, что случилось с другими героями, в том числе с работника Варьете. Варенуха остался, а Римский перешел работать! Театр детских кукол в Замоскворечье. Подобный театр в том районе столицы действительно существовал.
Конечно, без Римского. Под названием «Московский передвижной кукольный театр» он находился вблизи Ордынки, во 2-м Казачьем переулке, дом 11.
Ему пришлось присутствовать на балу у Сатаны, и только после этих событий герой смог обратиться к своему Господину, чтобы попросить прощения. Тот, оценив искренность измученного Варенухи, дарует ему свободу, возвращает на старое место. Он обещает Азазелло больше никогда не лгать и не хамить по телефону. Раскаяние героя После бала Сатаны прощённый персонаж становится таким, как раньше — обычным человеком.
Он больше не вампир, странноватый вид и привычки оставляют его. Естественно, что герой страдает от своей доброты и отзывчивости, но обещание данное нечистой силе он не нарушает.
"Мастер и Маргарита", часть 11
Варенуха — довольно-таки энергичный, подвижный человек, каким и должен быть администратор театра. Вместе с Римским он принимает живейшее участие в розысках неизвестно куда пропавшего директора Лиходеева. Иван Савельевич без размышлений отправляется с полученными из Ялты телеграммами в ОГПУ, соглашаясь с утверждением финдиректора: «Пусть там разбирают». В необъяснимых ситуациях он всецело полагается на сотрудников спецорганов. Также вполне вероятно, что Варенуха разделяет резкую неприязнь Римского к Лиходееву и с радостью готов передать компрометирующую информацию о директоре «куда следует». В результате встречи с нечистой силой происходит полное преображение Варенухи. После «поцелуя» Геллы он становится вампиром и изменяется как внешне, так и внутренне. Администратор обладает всеми «классическими вампирскими» чертами: мертвенная бледность, «глухой и грубый» голос, отсутствие тени. Роль героя в произведении Сериал «Мастер и Маргарита». Финдиректора спасает возвещающий о рассвете крик петуха.
Каждую главу романа открывает шикарная иллюстрация а в некоторых главах встречается даже и не одна. И вот наконец-то я публикую на сайте полное собрание этих чудесных работ. Кстати, в интернете вы можете найти и купить подарочное издание романа с этими иллюстрациями.
Появление Ивана в странном наряде прервало дискуссию. Он кинулся под столы в поисках пропавшего профессора, бормоча под нос фразы непонятные никому. Попытка привести парня в чувство не удалась. Он бросился в драку. Официантами была вызвана бригада психиатрической службы. Спеленав его словно ребенка, поэта погрузили в машину. Шизофрения, как и было сказано Врачи слушали Ивана с неподдельным интересом. Бездомный был рад слушателям. Хоть кто-то отнесся к нему серьезно. Он выложил все с момента первой встречи с профессором и заканчивая смертью близкого друга. Во всех бедах виня тех двоих, несших бред про нечистую силу и сыгравших роковую роль в гибели Берлиоза подтолкнув его на рельсы. Иван ринулся к телефонному автомату, набрать в милицию и рассказать все, что знал. По пути его перехватили медработники, всадив в руку успокоительное и отправив обратно в палату, где лежали такие же шизофреники, как новый пациент. Нехорошая квартира Жуткое похмелье заставило Степана Лиходеева подняться с кровати в столь ранний час. Здесь они жили на пару с Берлиозом. Квартира нехорошая. Все жильцы бесследно исчезали, не оставляя сведений о себе. Михаила он прождал зря, тот не появился. Вместо него нарисовался незнакомец, одетый в черное. Это был Воланд. Профессор черной магии. На днях они подписали контракт на несколько выступлений, но Степан не помнил деталей. Пока уточнялись детали, гостей прибавилось. Черный кот, умевший говорить и противный рыжеволосый субъект, обладатель мерзкого голоса, называющий себя Азазелло. Они вели себя по-хозяйски, давая понять, что в ближайшее время не уйдут. Лиходеев был лишним. Чтобы мужчина не путался под ногами, черная свита решила отправить его подальше от Москвы, в Ялту. Поединок между профессором и поэтом На этот раз к Ивану в палату пожаловал доктор Стравинский. Он попросил в подробностях рассказать, что произошло на самом деле, без прикрас и домыслов. После услышанного светило медицинской науки поинтересовался, что Иван бы сделал, отпусти его сейчас на волю из стен медицинского учреждения. Бездомному пришлось повториться и объяснить, что первым делом он пойдет в милицию и изложит свою версию происшедшего. Время идет, а преступник на свободе. Это неправильно. Зло должно быть наказано. Стравинский предложил ему в письменной форме сформулировать мысли, вместо похода в милицейский участок, но при условии, что он хорошенько отдохнет и придет в себя после смерти друга. Иван соглашается. Коровьевские штучки После смерти Берлиоза на его жилплощадь нашлись претенденты. Босой, занимаемый должность председателя жилищного кооператива решил наведаться туда лично, для оценки ситуации. Кабинет был запечатан. Сорвав пломбу и войдя, он застает неизвестного гражданина, представившегося Коровьевым. Заморочив голову Никанору Ивановичу о том, что он находится здесь на законных правах, с разрешения хозяина, предлагает денежное вознаграждение в качестве арендной платы. Воланд не горел желанием еще раз увидеть его на пороге квартиры. Он решает подставить Босого. По одному звонку в соответствующие органы в дом к Никанору пожаловали с обыском. Крупная сумма в долларах, подкинутая Коровьевым сыграла с ним злую шутку. Он был арестован, чего и добивался Воланд. Дело было сделано. Вести из Ялты Исчезновение администратора вызвало определенное беспокойство в театре. Афиши пестрели о выступлении мага. Пока в ход шли разные версии, из органов милиции поступает телеграмма, что к ним заявился человек, называющий себя Лиходеевым. Необходимо выяснить, кто этот самозванец. Варенуха решил позвонить Степану, но вместо его голоса, услышал новость, что хозяин квартиры уехал на прогулку за город. Не поверив ни единому слову, он решает пойти в полицию и показать телеграмму, полученную из Ялты. По пути его перехватывает котоподобное существо с клыком, торчащим из пасти и хватая за руки тащит его в злополучную квартиру. Сюрпризы продолжались. При виде обнаженной девушки, встретившей его поцелуем, он теряет сознание. Раздвоение Ивана Сколько не пытался Иван описать происходящее на бумаге, результата ноль. Разразившаяся гроза довела его до слез. Он лежал, плача от бессилия и невозможности изменить положение. Пришлось сделать укол, чтобы парень успокоился. Теперь он абсолютно спокоен, не понимая, чего переживал. Все смертны. Все уходят, не прощаясь. Вот и Миши нет, но это не повод убиваться. Может, он зря наезжал на иностранца, обвиняя в смертных грехах. Размышления прервались появлением незнакомца. Он стоял на балконе, смотря прямо на Ивана. Взгляд чужака не понравился поэту. Черная магия и ее разоблачение Размышления Римского о пропаже Варенухи прервались с появлением Воланда в сопровождении свиты в виде черного кота и Коровьева. Скоро их выход и представлять профессора на сцене должен Бенгальский, местный конферансье. В финале выступления должно произойти разоблачение самозванцев. Именно об этом было заявлено на афише. Программа была насыщенной. Фокус сменялся фокусом, более изощренным и интересным. Публика была в восторге. Каждый номер Бенгальский пытался разоблачить, но безрезультатно. Последнее, что запомнилось присутствующим выстрел и исчезновение кота вместе с Фаготом, словно и не было ничего на сцене. Явление героя Незнакомец с балкона, представился Ивану Мастером. Он тоже писатель. В свое время написал роман о Понтии Пилате. Он сразу понял, что события, происшедшие с Иваном дело рук нечистой силы. Его история была довольно интересной. Выигрыш в лотерею, увольнение с работы, начало писательской деятельности, любовь, перевернувшая жизнь. Встреча на улице была случайной. Два одиноких человека, будучи в браке, были несчастны. Став друг для друга спасением, они тонули в омуте любовных страстей. Книгу он дописал. Сдал в издательство, но получил отказ. С этого момента на его голову стали сыпаться неприятности. Рецензии, гадости, критики с ядовитыми жалами. Лишь любимая оставалась в восторге от произведения. Его все достало.
Попал в клинику для душевнобольных, также первый познакомился с Мастером. Потом излечился, перестал заниматься поэзией и стал профессором Института истории и философии Босой Никанор Иванович Председатель жилтоварищества на Садовой улице, где поселился Воланд на время пребывания в Москве. Жаден, накануне совершил хищение средств из кассы жилтоварищества. Коровьев заключил с ним договор на временный наём жилья и дал взятку, которая, как впоследствии утверждал председатель, «сама вползла к нему в портфель». Потом Коровьев по приказу Воланда превратил переданные рубли в доллары и от имени одного из соседей сообщил о спрятанной валюте в НКВД.
«Мастер и Маргарита»: анализ произведения
- Иллюстрации к «Мастеру и Маргарите»: Графика Павла Оринянского
- «Мастер и Маргарита»: краткое содержание и анализ
- «Мастер и Маргарита»: краткое содержание и анализ
- Краткое содержание «Мастер и Маргарита» Булгаков М. А.
«Снобизм и кривляние. И ноль философии». Сеть оценила «Мастера и Маргариту»
Узнав о трагической гибели Берлиоза, они скорбят, но недолго: «Да, погиб, погиб… Но мы то ведь живы! В ресторане появляется Иван Бездомный — босой, в кальсонах, с иконкой и свечой — и начинает искать под столами консультанта, которого обвиняет в смерти Берлиоза. Коллеги пытаются его успокоить, но Иван приходит в бешенство, устраивает драку, официанты связывают его полотенцами, и поэта везут в психиатрическую лечебницу. Глава 6.
Шизофрения, как и было сказано С Иваном Бездомным беседует доктор. Поэт очень рад, что его наконец-то готовы выслушать, и излагает ему свою фантастическую историю о консультанте, который знаком с нечистой силой, «пристроил» Берлиоза под трамвай и лично знаком с Понтием Пилатом. Посреди рассказа Бездомный вспоминает, что необходимо позвонить в милицию, но там не слушают поэта из сумасшедшего дома.
Иван пытается бежать из лечебницы, выбив окно, но специальное стекло выдерживает, и Бездомного помещают в палату с диагнозом «шизофрения». Глава 7. Нехорошая квартирка Директор московского театра Варьете Степа Лиходеев просыпается с похмелья в своей квартире, которую делит с покойным Берлиозом.
У квартиры дурная слава — ходят слухи, что прежние жильцы ее бесследно исчезли и к этому якобы причастна нечистая сила. Степа видит незнакомца в черном, который утверждает, что Лиходеев назначил ему встречу. Он называет себя профессором черной магии Воландом и желает уточнить детали по заключенному и уже оплаченному контракту на выступления в Варьете, о котором Степа ничего не помнит.
Позвонив в театр и подтвердив слова гостя, Лиходеев обнаруживает его уже не одного, а с клетчатым типом в пенсне и огромным говорящим черным котом, который пьет водку. Воланд объявляет Степе, что он в квартире лишний, и вышедший из зеркала низенький рыжеволосый клыкастый субъект по имени Азазелло предлагает «выкинуть его ко всем чертям из Москвы». Степа оказывается на берегу моря в незнакомом городе и узнает у прохожего, что это Ялта.
Глава 8. Поединок между профессором и поэтом К Ивану Бездомному в лечебнице приходят медики во главе с доктором Стравинским. Тот просит Ивана еще раз повторить свою историю и интересуется, что он будет делать, если его отпустят сейчас из лечебницы.
Бездомный отвечает, что отправится прямо в милицию докладывать о проклятом консультанте. Стравинский убеждает поэта, что тот слишком расстроен смертью Берлиоза, чтобы вести себя адекватно, и поэтому ему не поверят и сразу вернут в лечебницу. Доктор предлагает Ивану отдохнуть в комфортной палате, а заявление в милицию сформулировать письменно.
Поэт соглашается. Глава 9. Коровьевские штуки Никанора Ивановича Босого, председателя жилтоварищества в доме на Садовой, где жил Берлиоз, осаждают претенденты на освободившуюся площадь покойного.
Босой наведывается в квартиру сам. В запечатанном кабинете Берлиоза сидит субъект, который представляется Коровьевым, переводчиком иностранного артиста Воланда, живущего у Лиходеева по разрешению уехавшего в Ялту хозяина. Он предлагает Босому сдать артисту апартаменты Берлиоза и тут же вручает ему квартплату и взятку.
Никанор Иванович уходит, и Воланд высказывает пожелание, чтобы он больше не появлялся. Коровьев звонит по телефону и сообщает, что председатель жилтоварищества незаконно хранит дома валюту. К Босому приходят с обыском и вместо рублей, которые дал ему Коровьев, находят доллары.
Босой арестован. Глава 10. Вести из Ялты В кабинете финансового директора Варьете Римского сидят он сам и администратор Варенуха.
Они недоумевают, куда пропал Лиходеев. В это время на имя Варенухи приходит срочная телеграмма из Ялты — в местный угрозыск явился некто, утверждающий, что он Степан Лиходеев, и нужно подтверждение его личности. Администратор и финдиректор решают, что это розыгрыш: Лиходеев звонил четыре часа назад из своей квартиры, обещая вскоре приехать в театр, и с тех пор никак не мог из Москвы переместиться в Крым.
Варенуха дозванивается до квартиры Степы, где ему сообщают, что тот уехал за город кататься на машине. Новая версия: «Ялта» — чебуречная, где Лиходеев напился вместе с местным телеграфистом и развлекается, посылая на работу телеграммы. Римский велит Варенухе отнести телеграммы в милицию.
Незнакомый гнусавый голос по телефону приказывает администратору телеграмм никуда не носить, но тот все же отправляется в отделение. По пути на него нападают толстяк, похожий на кота, и низенький клыкастый субъект. Они доставляют свою жертву в квартиру Лиходеева.
Последнее, что видит Варенуха — нагая рыжая девица с горящими глазами, которая приближается к нему. Глава 11. Раздвоение Ивана Иван Бездомный в лечебнице пытается составить заявление в милицию, но ему никак не удается внятно изложить случившееся.
Вдобавок к этому его беспокоит гроза за окном. После успокаивающего укола поэт лежит и разговаривает «в уме» сам с собой. Один из внутренних «собеседников» продолжает волноваться по поводу трагедии с Берлиозом, другой уверен, что вместо паники и погони нужно было вежливо расспросить консультанта подробнее о Пилате и узнать продолжение истории.
Внезапно на балконе за окном палаты Бездомного появляется незнакомый человек. Глава 12. Черная магия и ее разоблачение Финдиректор Варьете Римский гадает, куда пропал Варенуха.
Он хочет позвонить насчет этого в милицию, но все телефоны в театре оказываются сломаны. В Варьете прибывает Воланд в сопровождении Коровьева и кота. Конферансье Бенгальский представляет Воланда публике, заявляя, что никакой черной магии, конечно же, не существует, а артист — лишь фокусник-виртуоз.
Бенгальский объясняет залу, что иностранный артист восхищен Москвой и москвичами, но артисты тут же возражают, что ничего такого не говорили. Коровьев-Фагот показывает фокус с колодой карт, которая обнаруживается в бумажнике одного из зрителей. Скептик, решивший, что этот зритель в сговоре с фокусником, находит в собственном кармане пачку денег.
После этого червонцы начинают падать с потолка, и люди ловят их. Конферансье называет происходящее «массовым гипнозом» и уверяет зал, что бумажки ненастоящие, но артисты снова опровергают его слова. Фагот заявляет, что Бенгальский ему надоел, и спрашивает у зрителей, что бы сделать с этим лжецом.
Из зала слышно предложение: «Голову ему оторвать! Зрители жалеют конферансье, Воланд рассуждает вслух, что люди, в общем, остаются прежними, «квартирный вопрос только испортил их», и велит приставить голову обратно. Бенгальский покидает сцену, и его увозит скорая помощь.
На сцене появляются витрины, зеркала и ряды одежды, и начинается обмен старых платьев зрительниц на новые. Когда магазин исчезает, голос из зала требует обещанного разоблачения. В ответ Фагот разоблачает его обладателя — что вчера он был вовсе не на работе, а у любовницы.
Сеанс завершается скандалом. Глава 13. Явление героя Незнакомец с балкона входит в палату Ивана.
Это тоже пациент. При себе у него связка ключей, украденных у фельдшера, но на вопрос, почему он, имея их, не сбежит из лечебницы, гость отвечает, что удирать ему некуда. Он сообщает Бездомному о новом больном, все время твердящем про валюту в вентиляции, и интересуется у поэта, как он сам попал сюда.
Узнав, что «из-за Понтия Пилата», требует подробностей и говорит Ивану, что на Патриарших прудах тот встретился с сатаной. Незнакомца в лечебницу тоже привел Понтий Пилат — гость Ивана написал о нем роман. Он представляется Бездомному «мастером» и в доказательство предъявляет шапочку с буквой М, которую сшила для него некая «она».
Далее мастер рассказывает поэту свою историю — как однажды выиграл сто тысяч рублей, бросил работу в музее, снял квартирку в подвале и стал писать роман, а вскоре встретил свою возлюбленную: «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож! Так же, как самого мастера, его тайная жена полюбила его роман, говоря, что в нем вся ее жизнь.
Однако в печать книгу не взяли, а когда отрывок все же был опубликован, рецензии в газетах оказались провальными — критики называли роман «пилатчиной», а автора клеймили «богомазом» и «воинствующим старообрядцем». Особенно усердствовал некто Латунский, которого любимая мастера обещала убить. Вскоре после этого мастер подружился с поклонником литературы по имени Алоизий Могарыч, который очень не понравился его возлюбленной.
Рецензии между тем продолжали выходить, и мастер начал сходить с ума. Он сжег в печи свой роман — вошедшая женщина успела спасти лишь несколько обгоревших листов, — а в ту же ночь его выселили и он попал в лечебницу. Возлюбленную мастер с тех пор не видел.
В соседнюю палату помещают пациента, который жалуется на якобы оторванную голову. Когда шум стихает, Иван спрашивает собеседника, отчего он не дал любимой знать о себе, и тот отвечает, что не хочет сделать ее несчастной: «Бедная женщина.
Спасибо вам огромное! У вас гениальный руководитель.... В этом спектакле на меня произвела неизгладимое впечатление Анастасия Стебнева.... Наталья Красильщикова Смотрела предпремьерный показ летом, премьеру 19 и 20 октября и могу с уверенностью сказать, что этот спектакль пойду смотреть еще раз! Потрясающая игра актеров, как точно переданы образы, созданные Булгаковым! Спектакль смотрится на одном дыхании, каждая сцена - шедевр! Просто смотреть не получается. Или смеешься в голос Бегемот, Коровьев, Аннушка, патологоанатом, Лиходеев, Варенуха с Римским, литераторы , или невозможно сдержать слез, или дух захватывает от красоты, происходящей на сцене хрупкая фигурка Маргариты в лучах лунного света - это что то невообразимо прекрасное.
Читая роман, никогда не придавала особого значения Левию Матвею. Никогда бы не подумала, что этого героя можно ТАК сыграть! Так раскрыть и передать страдание! Лучшая постановка Мастера и Маргариты! Юлия Первым делом хочу выразить свое восхищение театром: с тех пор, как открыла для себя год назад "Мастерскую" никак не могу хоть чуть-чуть "прикрыть ее обратно", , - хочется ходить и смотреть все, и многое по нескольку раз.. Касаемо "Мастера и Маргариты": несомненно талантливый курс, очень яркая работа режиссера, Браво! Из персонажей больше всех порадовали Коровьев и Воланд - вот ничего лишнего, обе роли идеально исполненные. Замечательный обаяшка Бегемот; небольшая, но запоминающаяся и отлично сыгранная роль Геллы.. Вообще именно дьявольская шайка-лейка максимально органично смотрелась на сцене Много интересных параллелей с современными шутками, неожиданных находок телерепортажи, к примеру , при этом достаточно близко к оригинальному тексту, который невероятно сложен для полноценной передачи на сцене. Не могу не отметить и минусы.
На мой взгляд, не хватает некоторых моментов у очень важных персонажей: 1. Этот книжный образ ну никак не соотносится у меня с тем несерьезным и подхихикивающим персонажем, который я увидела на сцене. Мастер - творец с болеющей душой, израненным сердцем. Человек с глубокими мыслями, задумчивый, самый "несмешной" если можно так выразиться персонаж книги. Артист же выглядел суетливо, нервное хихиканье после каждый фразы вызывало недоумение... Показалось, что Пилата и Мастера играл один человек возможно ошибаюсь, и они просто похожи? Я смотрела 1 часть в августе , а 2ю в сентября, не знаю состав пофамильно. Манера игры что у Мастера. Как это ни странно - Маргарита Т. Сама игра еще более-менее, местами даже очень неплохо...
Ребята, ну зачем же так Она же может говорить как-то иначе, чуть более натурально.. Да, и небольшие замечания по поводу 1го акта: сцены с Пилатом и Иешуа показались несколько затянутыми, местами люди открыто зевали, пытаясь не уснуть. Сильно выбивались эти сцены из общего ряда динамичного и не дающего скучать действия. Критика на этом закончена В остальном сплошное восхищение. Если подправить 3 образа - спектакль вообще был бы конфетка. Обязательно посмотрю еще через полгодика, после "обкатки". Спасибо Вам за все, что вы делаете, замечательный и самый любимый мой театр! Ольга Театр мастерская мой самый любимый театр. Постановка не классическая, а значит ты не знаешь чего ожидать в ту или иную минуту ребята зал держат- молодцы! Она ее не чувствует, не проживает - она ее просто играет.
Как бы сказал Станиславский - не верю. Им уже надо отдать должное - держать зал в течение 2-х вечеров - большой труд и талант. Идти или нет в мастерскую - идти однозначно, конечно, всегда! Пожалейте мою семью и ее бюджет- три поклонника "Мастерской " в одной семье это уже слишком! А спектакль и правда.... Два вечера, семь часов! И почти ни одной мысли что "не верю". Ох, какая Маргарита - Кристина Куца - воздушная, красивая, что глаз не оторвать и ,мне лично, голос ,который явно не принадлежит актрисе в реальной жизни, очень лег на роль. Воланд со свитой- тут никто не сможет остаться равнодушным! Хороши все!
А сценография в монохромных тонах "Мастерской" с добавлением красного- это то, что надо, не отвлекает, создаёт настроение! Художник- постановщик создаёт что-то очень "особенно ваше ", уже брендовое. Ох все, плакала моя спокойная жизнь среднестатистической женщины средних лет, хочу драйва, эмоций и танцев после ваших постановок: А еще читать и перечитывать! Евгения Два вечера в театре на спектакле "Мастер и Маргарита" стали подарком мне на день рождения от сыновей.
Все сейчас же согласились с предположением Варенухи, что Лиходеев, конечно, в пушкинской "Ялте". Ай, спасибо! А Варенуха продолжал свое повествование. И чем больше он повествовал, тем ярче перед финдиректором разворачивалась длиннейшая цепь Лиходеевских хамств и безобразий, и всякое последующее звено в этой цепи было хуже предыдущего. Чего стоила хотя бы пьяная пляска в обнимку с телеграфистом на лужайке перед пушкинским телеграфом под звуки какой-то праздношатающейся гармоники!
Гонка за какими-то гражданками, визжащими от ужаса! Попытка подраться с буфетчиком в самой "Ялте"! Разбрасывание зеленого лука по полу той же "Ялты". Разбитие восьми бутылок белого сухого "Ай-Даниля". Поломка счетчика у шофера такси, не пожелавшего подать Степе машину. Угроза арестовать граждан, пытавшихся прекратить Степины паскудства. Словом, темный ужас. Степа был широко известен в театральных кругах Москвы, и все знали, что человек этот - не подарочек. Но все-таки то, что рассказывал администратор про него, даже и для Степы было чересчур.
Да, чересчур. Даже очень чересчур... Колючие глаза Римского через стол врезались в лицо администратора, и чем дальше тот говорил, тем мрачнее становились эти глаза. Чем жизненнее и красочнее становились те гнусные подробности, которыми уснащал свою повесть администратор... Когда же Варенуха сообщил, что Степа распоясался до того, что пытался оказать сопротивление тем, кто приехал за ним, чтобы вернуть его в Москву, финдиректор уже твердо знал, что все, что рассказывает ему вернувшийся в полночь администратор, все - ложь! Ложь от первого до последнего слова. Варенуха не ездил в Пушкино, и самого Степы в Пушкине тоже не было. Не было пьяного телеграфиста, не было разбитого стекла в трактире, Степу не вязали веревками... Лишь только финдиректор утвердился в мысли, что администратор ему лжет, страх пополз по его телу, начиная с ног, и дважды опять-таки почудилось финдиректору, что потянуло по полу гнилой малярийной сыростью.
Ни на мгновение не сводя глаз с администратора, как-то странно корчившегося в кресле, все время стремящегося не выходить из-под голубой тени настольной лампы, как-то удивительно прикрывавшегося якобы от мешающего ему света лампочки газетой, - финдиректор думал только об одном, что же значит все это? Зачем так нагло лжет ему в пустынном и молчащем здании слишком поздно вернувшийся к нему администратор? И сознание опасности, неизвестной, но грозной опасности, начало томить душу финдиректора. Делая вид, что не замечает уверток администратора и фокусов его с газетой, финдиректор рассматривал его лицо, почти уже не слушая того, что плел Варенуха. Было кое-что, что представлялось еще более необъяснимым, чем неизвестно зачем выдуманный клеветнический рассказ о похождениях в Пушкине, и это что-то было изменением во внешности и в манерах администратора. Как тот ни натягивал утиный козырек кепки на глаза, чтобы бросить тень на лицо, как ни вертел газетным листом, - финдиректору удалось рассмотреть громадный синяк с правой стороны лица у самого носа. Кроме того, полнокровный обычно администратор был теперь бледен меловой нездоровою бледностью, а на шее у него в душную ночь зачем-то было наверчено старенькое полосатое кашне. Если же к этому прибавить появившуюся у администратора за время его отсутствия отвратительную манеру присасывать и причмокивать, резкое изменение голоса, ставшего глухим и грубым, вороватость и трусливость в глазах, - можно было смело сказать, что Иван Савельевич Варенуха стал неузнаваем. Что-то еще жгуче беспокоило финдиректора, но что именно, он не мог понять, как ни напрягал воспаленный мозг, сколько ни всматривался в Варенуху.
Одно он мог утверждать, что было что-то невиданное, неестественное в этом соединении администратора с хорошо знакомым креслом. Римский вдруг протянул руку и как бы машинально ладонью, в то же время поигрывая пальцами по столу, нажал пуговку электрического звонка и обмер. В пустом здании непременно был бы слышен резкий сигнал. Но сигнала не последовало, и пуговка безжизненно погрузилась в доску стола. Пуговка была мертва, звонок испорчен. Хитрость финдиректора не ускользнула от Варенухи, который спросил, передернувшись, причем в глазах его мелькнул явно злобный огонь: - Ты чего звонишь? И тут вдруг его глаза округлились и стали совершенно безумными, и он уставился в спинку кресла. Сзади кресла, на полу, лежали две перекрещенные тени, одна погуще и почернее, другая слабая и серая. Отчетливо была видна на полу теневая спинка кресла и его заостренные ножки, но над спинкою на полу не было теневой головы Варенухи, равно как под ножками не было ног администратора.
Тогда Варенуха лишился чувств и поцелуя не ощутил. Иллюстрация Геннадия Калиновского Нападение на Римского Уже после скандального выступления Воланда, после полуночи Варенуха приходит в кабинет финдиректора, сопровождаемый запохом «гниловатой сырости». Варенуха убеждает Римского в том, что Лиходеев действительно напился в ресторане «Ялта» вместе с телеграфистом, и шлют телеграммы оттуда: — Какая там, к черту, Ялта! Напоил пушкинского телеграфиста, и начали оба безобразничать, в том числе посылать телеграммы с пометкой «Ялта».
Чем жизненнее и красочнее становились те гнусные подробности, которыми уснащал свою повесть администратор… тем менее верил рассказчику финдиректор. Римский продолжает слушать его рассказ, но замечает, что «что-то было изменением во внешности и в манерах администратора»: «Как тот ни натягивал утиный козырек кепки на глаза, чтобы бросить тень на лицо, как ни вертел газетным листом, — финдиректору удалось рассмотреть громадный синяк с правой стороны лица у самого носа. Кроме того, полнокровный обычно администратор был теперь бледен меловой нездоровою бледностью, а на шее у него в душную ночь зачем-то было наверчено старенькое полосатое кашне. Если же к этому прибавить появившуюся у администратора за время его отсутствия отвратительную манеру присасывать и причмокивать, резкое изменение голоса, ставшего глухим и грубым, вороватость и трусливость в глазах, — можно было смело сказать, что Иван Савельевич Варенуха стал неузнаваем.
Его ударила дрожь. Варенуха воровато оглянулся, следуя безумному взору Римского, за спинку кресла и понял, что он открыт. Всегда был смышлен, — злобно ухмыльнувшись совершенно в лицо финдиректору, проговорил Варенуха, неожиданно отпрыгнул от кресла к двери и быстро двинул вниз пуговку английского замка. Финдиректор отчаянно оглянулся, отступая к окну, ведущему в сад, и в этом окне, заливаемом луною, увидел прильнувшее к стеклу лицо голой девицы и ее голую руку, просунувшуюся в форточку и старающуюся открыть нижнюю задвижку.
Верхняя уже была открыта. Варенуха и Гелла улетают прочь, оставив поседевшего финдиректора в кабинете одного: «Крик петуха повторился, девица щелкнула зубами, и рыжие ее волосы поднялись дыбом. С третьим криком петуха она повернулась и вылетела вон. И вслед за нею, подпрыгнув и вытянувшись горизонтально в воздухе, напоминая летящего купидона, выплыл медленно в окно через письменный стол Варенуха.
Азазелло берет с администратора обещание больше не врать и не хамить, и Варенуха превращается в человека: «Варенуха повесил голову, вздохнул и тихо сказал: — Отпустите обратно.