Там подружились человек с бараном, зайцем и ежом. Константин Коровин вспоминает. ГДЗ по литературному чтению 2 класс рабочая тетрадь Ефросинина. хармс заяц и еж читать. Сегодня, когда она Коровин Баран Заяц И Еж и глядела на него сквозь звездный туман, до нее донесся отдаленный волчий вой.
(М. Быкова)
| АУДИО СКАЗКА "БАРАН, ЗАЯЦ И ЁЖ" | К. Коровин БАРАН, ЗАЯЦ И ЁЖ. |
| Коровин "Баран, заяц и еж": краткое содержание, главная мысль какие? | В 1992 году Амелин окончил собственную школу и до отъезда в армию работал врагом электрослесаря сферы «Северная». Коровин константин алексеевич баран заяц и еж вот германский танкер на кислотность: кинофильмы — это чрева, прекращение. |
Каталог статей
Константин Коровин вспоминает. Баран заяц и ёж читать Коровин. Сегодня, когда она Коровин Баран Заяц И Еж и глядела на него сквозь звездный туман, до нее донесся отдаленный волчий вой. Баран, заяц и ёж. Перевод А. Сергеева Баран, заяц и еж. К. Коровин Про зайца. Рассказ Коровина баран Заяц и еж. Коровин баран заяц и ёж текст.
Читательский дневник «Баран, заяц и еж» Коровин.
Наш-то чертила у меня сейчас из рук выхватил кусок. Ну, чего это — невиданно дело. Ведь ежели купаться, ведь эдакой за ногу схватит, утопит. Неужто мы так его и не поймаем? Чуть не из рук ест. Как странно». И, глядя на сома, на его добродушную огромную голову, на ленты его плавников на спине, вспомнил, что сказал Александр Сергеевич Пушкин: В темнице там царевна тужит, А бурый волк ей верно служит… И вспомнил я свое детство. Раз на дороге у Кускова, под Москвой, навстречу мне вышел на задних лапах огромный медведь. Я испугался ужасно.
И на плечах своих тащил медведь пьяного своего хозяина-поводыря. Тот спал и, поправляясь, дергал рукою цепь, спьяну, должно быть. И у бедного, печального, озабоченного медведя от дерганья пьяного хозяина около кольца из носа шла кровь. А он, бережно держа лапами, тащил своего мучителя. Проходя мимо меня, когда я сидел в овражке у дороги, он грустно пробормотал: бу-бу-бу-бу-бу. Как-то раз в Петербурге я был в мастерской скульптора Павла Трубецкого, в его огромной мастерской, где он работал памятник императору Александру III [12] 12 Памятник Александру III бронза, 1900—1906 был установлен в 1909 г. Сейчас находится перед Мраморным дворцом. За обедом подошла огромная собака.
Оказалось, что это волк, настоящий наш волк. Волк положил мне голову на колени и смотрел в глаза мне, прося. Я не знал, что это волк, и гладил его по голове. Тогда он положил и лапы мне на колени. Трубецкой его стащил за шиворот: — Он пристает. Павел Петрович кормил его орехами, которые волки очень любят. И когда после обеда я сидел на лестнице, около статуи огромной лошади, князь крикнул: — Волчок, Волчок! Волк, до того лежавший в углу с собаками, встал, подошел и сел рядом со мной на лестнице, положил голову мне на плечо.
Князь сказал: — Добрый волк. Ты знаешь, он добрее собаки. Он вегетарианец, мяса не ест, как и я. Это ужасно. Я вспомнил, правда, как заказал себе в ресторане «тэт де во», а Павел Петрович встал и ушел. Особенный и хороший, талантливый человек Павел Петрович. Я видел раз в саду, около его мастерской, когда он вышел, — воробьи и галки слетелись к нему и сели на плечи. Он любил зверей и птиц и не ел никогда мяса.
Я заметил, что звери относились к нему с особой нежностью. Я знаю здесь, в Париже, лейтенанта флота — полный вегетарианец. И знаю непонятную радость и любовь моего Тоби к нему. Он как-то опускает уши, прыгает к нему на колени, садится и не уходит. И ни к кому так Тоби не ласков, как к нему. Нет ли тут тайны? И в Крыму было много снега. Дрозды летели к домам и забивались в самые сакли татар.
На моей даче в Гурзуфе набились во все комнаты дрозды и пичужки, а утром рано пришли ко мне в комнату, к двери, печальные и покорные огромные птицы — дрофы. Вошли ко мне, как какие-то монахини, и грелись… Пришли ко мне, пришли к татарам — Тефику и Осману. Почему они знали, что я, Тефик и Осман их не убьем, не съедим, не продадим, когда другие их били палками и резали. Они не пришли на дачи, где их изжарят. Почему они знали, что потом, когда стает снег, я повезу их, связанных, в больших корзинах, в степь, выпущу на волю. Тайна… Мало мы знаем тайн… Если бы мы больше знали тайн, может быть, было бы лучше на земле. Звери На нашей тайной земле человек — создание подобия Господа, мудрый искатель справедливости. У меня в жизни было много встреч с людьми, и большими, и я видел много этих людей, озабоченных и обремененных исканиями правды и справедливости.
Я уважал всегда этих людей и верил им. Но сам, к сожалению, не был умудрен в искании истины. Окружающая жизнь с ее простым бытом как-то увлекала меня, и я задумывался о пустяках. Вот и сейчас я хочу только рассказать о том, как у меня в деревне, в моем деревянном доме, у большого леса, в глуши, жили со мной домашний баран, заяц и еж. И так скоро ко мне привыкли, что не отходили от меня. Как-то, сидя вечером у леса, я увидел, как по травке шел ко мне небольшой зверек — еж. Прямо подошел ко мне. Когда я его хотел взять, он свернулся в клубок, ощетинился, ужасно зафыркал и зашипел.
Я накрыл его носовым платком. Но он еще долго сердился. Я ему говорю: «Ежик, ежик», а он шипит и колется. Моя собака Феб смотрела на него с презрением. Я оставил ему в блюдечке молоко, и он без меня его пил. Так он поселился жить у меня в дровах, у печки, и я его кормил хлебом и молоком. Постепенно он привык выходить на стук рукой по полу. Голодный, он сейчас же стал есть капусту, морковь.
Собаку Феба он бил нещадно лапами по морде так ловко и часто, что Феб уходил обиженный. Скоро заяц вырос и потолстел. Ел он целый день и был пуглив ужасно. Постоянно водя длинными ушами, он все прислушивался и вдруг бросался бежать опрометью, ударялся башкой в стену. И опять — как ни в чем не бывало, успокаивался скоро. В доме он все же не боялся ни меня, ни собаки, ни кота, ни барана большого, который жил со мной и почему-то не хотел никогда уходить в стадо. Заяц знал, что все эти его не тронут, он понимал, что эти, так сказать, сговорились жить вместе. Помню, Феб нес во рту складной большой зонт.
Заяц прыгал около, а баран шел за мною в стороне. Заяц не отходил от меня, боялся, должно быть, что поймают и съедят. Когда я писал с натуры, Феб спал на травке около, или искал по речке, или вспугивал кулика, а заяц сидел около меня и все водил ушами и слушал. Но ему надоело, что я сижу и пишу. Он вдруг начинал стучать по мне лапами, и довольно больно. При этом как-то особенно глядел, будто говорил: «Довольно ерундой заниматься. Пойдем гулять». Слово «гулять» знали Феб, заяц и баран.
Они любили гулять со мною. Но стоило мне постучать рукой, еж вскоре же возвращался. Баран ужасно боялся ежа, поднимал голову с большими завернутыми рогами, начинал топать передними ногами, как бы пугая того, а потом бросался бежать во все стороны. Заяц не мог никогда прыгнуть на стул, кушетку, постель. И когда я ложился спать, заяц садился около, вставая на задние лапы, но прыгнуть ко мне не мог никогда. И приходилось его брать к себе за длинные уши. Я клал его на постель. Он очень любил спать со мной, плотно ко мне прижимался в ногах, протягивался и спал.
Но уши его ходили во все стороны, и во сне он все слушал. Он бил меня передними лапками по ногам. Я увидел, что заяц сидит, оробев, вытянув голову, и уши его прямо поднялись над головой. Была зима.
Пришёл ёж домой и говорит жене: — Жена, собирайся поскорее, придётся тебе со мной в поле идти. Поспорили мы с зайцем, кто быстрее бегает — я или он. Я должен зайца обогнать, а ты мне в этом деле поможешь. Он тебя сразу обгонит. Я знаю, что делаю.
Ежиха пошла с ежом в поле. По дороге ёж говорит жене: — Мы побежим с зайцем вот по этому длинному полю. Заяц побежит по одной борозде, а я по другой. А ты, жена, стань в конце поля у моей борозды. Как только подбежит к тебе заяц, ты крикни: «Я уже здесь! Так они и сделали. Отвёл ёж ежиху на конец своей борозды, а сам вернулся на то место, где оставил зайца. Стали они каждый у начала своей борозды. И оба они побежали со всех ног.
Пробежал ёж шага три-четыре, а потом тихонько вернулся на своё место и сел. Сидит и отдыхает. А заяц всё бежит и бежит. Добежал до конца своей борозды, а тут ежиха ему и крикнула: Я уже здесь! А надо сказать, что ёж и ежиха очень похожи друг на друга. Удивился заяц, что ёж его обогнал. И помчался заяц назад быстрее прежнего. А ежиха осталась сидеть на своём месте. Добежал заяц до начала борозды, а ёж ему кричит: — Я уже здесь!
Побежали ещё и ещё раз. Так семьдесят три раза бегал заяц туда и обратно. А ёж всё его обгонял. Прибежит заяц к началу борозды, а ёж ему кричит: «Я уже здесь! Ничего не ответил заяц и ушёл с поля — еле плёлся от усталости. А ёж с ежихой позвали своих детей и пошли с ними гулять. Волшебные сказки, написанные известными сказочниками — братьями Якобом и Вильгельмом Гримм. Зима была лютая.
Голодный, он сейчас же стал есть капусту, морковь.
Собаку Феба он бил нещадно лапами по морде так ловко и часто, что Феб уходил обиженный. Скоро заяц вырос и потолстел. Ел он целый день и был пуглив ужасно. Постоянно водя длинными ушами, он всё прислушивался и вдруг бросался бежать опрометью, ударялся башкой в стену. И опять — как ни в чём не бывало, успокаивался скоро. В доме он всё же не боялся ни меня, ни собаки, ни кота, ни барана большого, который жил со мной и почему-то не хотел никогда уходить в стадо. Заяц знал, что все эти его не тронут, он понимал, что эти, так сказать, сговорились жить вместе. Помню, Феб нёс во рту складной большой зонт. Заяц прыгал около, а баран шёл за мною в стороне.
Заяц не отходил от меня, боялся, должно быть, что поймают и съедят.
Сутеев палочка выручалочка. Ежик из сказки Сутеева палочка выручалочка. Сказка палочка выручалочка.
Сказки Сутеева палочка выручалочка. Гримм "заяц и еж братья Гримм". Хрестоматия 2 класс 2 часть оглавление Ефросинина. Хрестоматия 2 класс Ефросинина 2 часть.
Хрестоматия Ефросинина 2 класс 1 часть оглавление. Хрестоматия 2 класс школа 21 века оглавление. Заяц с книгой. Сказка заяц и еж толстой.
План изложения Коровина баран заяц и пес. Изложение баран. Изложение план художник и пёс феб. Сказка о еже.
Ежик и кролик книга. Ёж и заяц толстой книга. Еж и заяц толстой иллюстрации. Сутеев сказки палочка выручалочка.
Ежик и заяц. Сказка про ежика. Зайчонок и Ежик. Зайка и еж.
Ежонок и Зайчонок. Зайчик и Ёжик. Ежиха сказка. Сказка про ежика для детей.
Гримм заяц и еж. Сказка еж и заяц Толстого. Зайчик и Ежик в лесу. Зайчиха с зайчонком.
Раскраска Ёжик. Заяц и еж сказка раскраска. Ёж и заяц. Сказка Льва Толстого.
Лев Николаевич толстой еж и заяц.
Коровин, Баран, Заяц и Еж: основной сюжет и главная идея произведения
прочитать или послушать аудиокнигу (5 минут). Аудио сказка "Баран, заяц и ёж". Поиск. Смотреть позже. Баран, заяц и ёж.
Коровин баран заяц и еж рисунок - 85 фото
85 фото. - Подборка фотографий 13. «Баран, заяц и еж» – рассказ. Он принадлежит художнику и писателю Коровину Константину Алексеевичу. Главная» Литературное чтение» К. Коровин. Баран, заяц и ёж.
Краткое содержание и интерпретация произведения «Коровин, Баран, Заяц и Еж»
Коровин баран заяц и еж рисунок., Заяц и Еж Братья Гримм Почитай мне сказку "Махаон". книги для чте. HD wallpapers and background images. н "Баран, заяц и ёж". Там подружились человек с бараном, зайцем и ежом.
Литературная викторина по чтению для учащихся 1-х классов
Дрозды летели к домам и забивались в самые сакли татар. На моей даче в Гурзуфе набились во все комнаты дрозды и пичужки, а утром рано пришли ко мне в комнату, к двери, печальные и покорные огромные птицы — дрофы. Вошли ко мне, как какие-то монахини, и грелись… Пришли ко мне, пришли к татарам — Тефику и Осману. Почему они знали, что я, Тефик и Осман их не убьем, не съедим, не продадим, когда другие их били палками и резали.
Они не пришли на дачи, где их изжарят. Почему они знали, что потом, когда стает снег, я повезу их, связанных, в больших корзинах, в степь, выпущу на волю. Тайна… Мало мы знаем тайн… Если бы мы больше знали тайн, может быть, было бы лучше на земле.
Звери На нашей тайной земле человек — создание подобия Господа, мудрый искатель справедливости. У меня в жизни было много встреч с людьми, и большими, и я видел много этих людей, озабоченных и обремененных исканиями правды и справедливости. Я уважал всегда этих людей и верил им.
Но сам, к сожалению, не был умудрен в искании истины. Окружающая жизнь с ее простым бытом как-то увлекала меня, и я задумывался о пустяках. Вот и сейчас я хочу только рассказать о том, как у меня в деревне, в моем деревянном доме, у большого леса, в глуши, жили со мной домашний баран, заяц и еж.
И так скоро ко мне привыкли, что не отходили от меня. Как-то, сидя вечером у леса, я увидел, как по травке шел ко мне небольшой зверек — еж. Прямо подошел ко мне.
Когда я его хотел взять, он свернулся в клубок, ощетинился, ужасно зафыркал и зашипел. Я накрыл его носовым платком. Но он еще долго сердился.
Я ему говорю: «Ежик, ежик», а он шипит и колется. Моя собака Феб смотрела на него с презрением. Я оставил ему в блюдечке молоко, и он без меня его пил.
Так он поселился жить у меня в дровах, у печки, и я его кормил хлебом и молоком. Постепенно он привык выходить на стук рукой по полу. Голодный, он сейчас же стал есть капусту, морковь.
Собаку Феба он бил нещадно лапами по морде так ловко и часто, что Феб уходил обиженный. Скоро заяц вырос и потолстел. Ел он целый день и был пуглив ужасно.
Постоянно водя длинными ушами, он все прислушивался и вдруг бросался бежать опрометью, ударялся башкой в стену. И опять — как ни в чем не бывало, успокаивался скоро. В доме он все же не боялся ни меня, ни собаки, ни кота, ни барана большого, который жил со мной и почему-то не хотел никогда уходить в стадо.
Заяц знал, что все эти его не тронут, он понимал, что эти, так сказать, сговорились жить вместе. Помню, Феб нес во рту складной большой зонт. Заяц прыгал около, а баран шел за мною в стороне.
Заяц не отходил от меня, боялся, должно быть, что поймают и съедят. Когда я писал с натуры, Феб спал на травке около, или искал по речке, или вспугивал кулика, а заяц сидел около меня и все водил ушами и слушал. Но ему надоело, что я сижу и пишу.
Он вдруг начинал стучать по мне лапами, и довольно больно. При этом как-то особенно глядел, будто говорил: «Довольно ерундой заниматься. Пойдем гулять».
Слово «гулять» знали Феб, заяц и баран. Они любили гулять со мною. Но стоило мне постучать рукой, еж вскоре же возвращался.
Баран ужасно боялся ежа, поднимал голову с большими завернутыми рогами, начинал топать передними ногами, как бы пугая того, а потом бросался бежать во все стороны. Заяц не мог никогда прыгнуть на стул, кушетку, постель. И когда я ложился спать, заяц садился около, вставая на задние лапы, но прыгнуть ко мне не мог никогда.
И приходилось его брать к себе за длинные уши. Я клал его на постель. Он очень любил спать со мной, плотно ко мне прижимался в ногах, протягивался и спал.
Но уши его ходили во все стороны, и во сне он все слушал. Он бил меня передними лапками по ногам. Я увидел, что заяц сидит, оробев, вытянув голову, и уши его прямо поднялись над головой.
Была зима. Я проснулся. Было четыре часа ночи.
Заяц был в отчаянном волнении. Он весь распластался и прятался, желая подлезть мне под спину. Потом соскочил на пол, сидел и слушал, потом бросился под комод, а задние лапы остались снаружи.
Я встал и вытащил его за ноги из-под комода. Заяц отчаянно заплакал, закричал, как ребенок. А утром сторож моего дома, дедушка Афанасий, говорил: — Эва-то.
Вот на што. Ныне в ночь на помойке за сараями эдаких два волчины приходили. Голодно, знать.
Чего наследили, и у крыльца были. Думали, Феб не выйдет ли али баран. Съесть хотели.
Голодно, знать, стало. Поди-ка, выйдут тебе. Тоже знают.
Феб и сейчас не идет. Как нюхнул в дверь — нет, не пошел. Ума у барана ничуть.
Только и умеет, что бодаться да жрать. Я сказал дедушке, что заяц чуял ночью, напугался страсть как и меня разбудил. Что в животных положено.
Как это они врага слышат. А вот в человеке не вложено эдакого. Ведь человек его ест.
Но этот, твой-то, верно, знает, что ты его любишь и уж нипочем не съешь. Ну, как это и чего? Заметь, ведь он тебя сторожит.
Да чего еще и еж: в дровах-то спит, у печки, так и тот всю ночь шипел ноне. И он волка чует. А баран — ничего, хоть бы что.
Дурак как есть. Удивление — вот по осени тута, у балкона, в саду, змеину в аршин поймал. Держит ее во рту, та вертится.
А он ее всю и съел. Вот спроси, и Павел видел. Диву дались.
Змею съел. Вот ведь не ужалила его.
Вот он ей, собаке, какое в душу горе вложил. Сказал, значит: «Не надейся на человека, он тебя с голоду уморит, погоди».
И заметьте — собака Трезор другая стала, скушная. Вот это какой сукин сын, барсук, был. Я сам думать стал, тоже смотрю, хотел рубашку сшить — нет, думаю, погожу, ситец припрятал. Стучит прохожий в окно, Христа ради, значит, просит.
Бывало, дашь краюху, а вспомнишь барсука — жалко станет. Говорю: «Бог подаст». На Бога надейся, а сам не плошай. Как у людев.
Я сам стал подумывать о себе, жизнь моя бедная, домишко плохой. Что я — одинокий, помрешь один, вот заболеть боюсь, кто собаку прокормит, кому она попадет — бить будут. Охотой как прожить? По зиме-то худо, зайцев не всегда возьмешь.
Один трактирщик и говорит мне: «Вот, Андрей, барыня — генеральская дочь велела тебе, чтоб тетеревов достал, настреляй, значит». Ну, ходил я очень много, чуть не замерз, зимой-то трудно, — принес барыне тетеревов. Она меня встретила, нарядная такая, красивая, и говорит: «Чего это вы принесли больших таких? Мне маленьких птичек надо».
Рябчики, кажется, называются». Вот и поди, как быть? Да, вот я слыхал от господ-охотников, что есть такой Тургенев. Любил он нашего брата, охотников простых, — читали мне, Ермолай был такой.
Про нас книжку составил Тургенев-то. Я плакал, когда читали, хороша книжка, — сказал Дубинин и задумался. И мы тоже тогда неизвестно почему задумались. Наступили сумерки.
Вдали сквозь серое небо светила красная полоска зари. Дианка оставила щенят, подошла к нам и ласково глядела. Дубинин покрошил хлеб в черепок и налил молока. Мы погладили Дианку, она опять ушла в уголок к щенятам.
Как все просто, и как понятно, и как нужно. К окошку подошла женщина и постучала в стекло. Дубинин открыл половинку окна и протянул руку с краюхой хлеба. Сказывали мне, что сука у вас ощенилась, мне бы одного дали, все поваднее жить, вроде как дитя будет.
А то одна, все померли, сына вода отняла по весне. Женщина развернула платок, вынула просфору, подала Дубинину и ушла. Они охотники. Я ей найду, есть этакие-то, которые ее сторожить будут, прелюбезные.
И Дубинин тихо рассмеялся. Тайна Недалеко от дома моего, в деревне, протекала речка Нерль. Небольшая речка. Она шла, извиваясь, узкая и быстрая, в красивых берегах, то около песчаной осыпи, покрытой хвойным лесом, то у самого леса, переходила луга и большие болота, входила в большие плёсы и в глубокие бочаги.
И они лежали, как круглые огромные зеркала, отражая берега и лес. Эти заводи были очаровательны. У берега на лугу, покрытом цветами, паслись стада. Река в болотах шла, разветвляясь на несколько рукавов в зарослях ивняка, и покрыта была густой тиной и какими-то водорослями, похожими на маленькие седые деревья, усеянные розовыми, как бисер, цветами.
Были места, покрытые ненюфарами, купавками, болотными лилиями. Эти места мои друзья-охотники называли «окрошкой». Среди тины и зарослей открывались чистые плёсы, чистые и глубокие — до тридцати аршин глубины. Но по зарослям, как бы по берегу, нельзя было ходить; он утопал под ногами — и это было опасно.
Этими настилами заросла река на большое пространство. Там было много утиных выводков. Болотные курочки, коростели, цапли, выпь. У кустов ближе к твердому берегу водились дупеля и бекасы, и я встречал змей гадюк совершенно черного цвета, как уголь.
Бывали ужи, почему-то тоже черные. Вода реки была кристально прозрачная, мягкая и вкусная. В зарослях видно было, как в реке стеной шли, заворачиваясь, ярко-зеленые бодяги, которые заматывали весь шест, когда я ехал на челне. Летом, при солнце и жаре, приятно пахло водой и тиной, пахло летом… Зеленые и голубые стрекозы носились над водой, садясь на череду и осоку.
Стояли рядами так называемые камыши с темными длинными шишками. Огромные, пудовые щуки жили там. Стаями ходили золотые язи и гладкие лини, большие караси и темные окуни. Мелкой рыбы не было.
Когда я ловил с челна рыбу на удочку, все думал, что попадет какая-нибудь особенная рыба из этих глубоких плёсов. И действительно, раз поймал большого карпа, в пять фунтов, с крупной чешуей красивого цвета, с желтосветлыми глазами. Его золотая чешуя перемешивалась с серебряными и перламутровыми бляхами. Также поймал совершенно черного окуня с белыми глазами и красными, как кровь, плавниками.
Кто-то, должно быть, ловил и бросил. Рыбы испортились, стухли. Корма лодки была в воде. Я взял железный черпак, снял им этих рыб и бросил в воду.
Они тут же потонули, и мне было видно, как они легли на дно, где был песок. Солнечный июльский день. Я пришел писать с натуры пейзаж. Вышел из лодки, взял холсты, ящик с красками, мольберт, зонтик, пошел по берегу против течения.
Пройдя четверть версты, подошел к другой небольшой речке, Ремже, которая шла от мельницы Ремжи. Ремжа была много меньше Нерли и впадала в нее. Я повернул по Ремже влево и пошел по зеленому лугу, где шла речка. Найдя красивое место у самой речки, я сел писать картину.
Поставил мольберт, раскрыл зонтик и увидел нечаянно, что около противоположного берега, по песку под берегом, быстро один за другим идут по дну раки. Целой вереницей, по течению, к реке Нерль, куда впадает Ремжа. Я подумал: «Куда это так спешат раки? Они шли к оставленной лодке, откуда я бросил испорченную рыбу… Когда я подошел к лодке, раки уже облепили брошенную рыбу кучей и, вонзясь в нее клещами, мололи ее.
Их все прибывало. Я с лодки смотрел за их работой. Странно: в то же время снизу реки, куда бы должен был идти запах испорченной рыбы, не шло ни одного рака. Меня это поразило.
Что значит? Как мог проникнуть запах рыбы далеко в речку Ремжу? И как раки из этой Ремжи могли бежать в другую реку? И в то же время — почему ни один рак не шел снизу, где запах должен был быть сильней.
Что за свойство у рака, что за непостижимое чутье? Я позвал приятелей посмотреть это странное явление. Те были поражены и, кстати, потом положили сеть на дно, а в нее набросали рыбу.
Ежинка стихотворение Осеевой. Янош "Медвежонок и Тигренок". Иллюстрация к сказке заяц и еж братьев Гримм. Сказка заяц и еж братья Гримм в картинках.
Коровин художник биография. Сказки о ежике и кролике пол Стюарт. Сказки про Ёжика и кролика. Сказки о Ёжике и кролике пол Стюарт книга. Стюарт и Риддел про ежика и кролика. Палочка выручалочка раскраска. Братья Гримм заяц и еж раскраска.
Сутеев палочка выручалочка раскраска. Заяц и ёж братья Гримм иллюстрации. Обложка книжки заяц и еж. Заяц и еж раскраска. Рисунки Коровина. Раскраски иллюстрации Коровина. Рисунки к произведению Коровина баран заяц и еж.
Сутеев Ежик и яблоко. Заяц и еж Сутеев. Еж Сутеев. Иллюстрации Сутеева еж. Братья Гримм "заяц и ёж". Заяц и ёж книга. Сутеев палочка выручалочка.
Ежик из сказки Сутеева палочка выручалочка. Сказка палочка выручалочка. Сказки Сутеева палочка выручалочка. Гримм "заяц и еж братья Гримм". Хрестоматия 2 класс 2 часть оглавление Ефросинина. Хрестоматия 2 класс Ефросинина 2 часть. Хрестоматия Ефросинина 2 класс 1 часть оглавление.
Хрестоматия 2 класс школа 21 века оглавление. Заяц с книгой. Сказка заяц и еж толстой. План изложения Коровина баран заяц и пес.
Распечатать ответ Вопрос школьника Ответь развернуто и подробно на вопрос — Перечитай первый абзац третьей части.
Как одним словом можно озаглавить этот абзац? Баран, заяц и еж Ответ от учителя Нельзя озаглавить первый абзац третьей части одним словом «Коровин.
Кто жил в доме художника? Запиши. Коровин. Баран, заяц и еж
Алексей Кондратьевич Саврасов. На обороте фотографии надпись: «От Училища живописи и ваяния. ГТГ 10. Вечер у Саввы Ивановича Мамонтова. Слева направо: И.
Репин, В. Суриков, С. Мамонтов, К. Коровин, В.
Серов, М. У Саввы Ивановича Мамонтова. Среди присутствующих: В. Серов, К.
Коровин, С. Мамонтов, И. Суриков, М. Конец 1880-х 12.
Михаил Александрович Врубель.
Только дорого, менее красненькой не отдам. Я вынул десять рублей: - Хорошо. Хороша белка. Какая большая! Крестьянин вынул платок, в один край завязал деньги в узел. Отдал мне белку. Ты её не обидишь, от кошки убережёшь. Эта белка радости много даёт. Не поймёшь-а вроде как любовь в ей есть.
Поверила человеку. Значит, не боится и благодарит. Бери её, клади в карман, скажи: «Умри» - и неси домой. А за красненькую... Деньги, конечно. Я как тебя увидал, намекнулось мне, что ты её купишь. Я посадил белку в карман. И белка на самом деле свернулась, как бы умерла. Я пошёл в лавку, купил орехов. В трактире белка сидела передо мной и с изумительной красотой, держа в лапках орех, обтачивала его зубами, доставала зерно.
Потом, быстро обежав по мне, села на плечо и грызла орех. Я взял её, посадил в боковой карман, сказал: «Умри», и белка спряталась. В моём деревенском доме, где была охотничья собака Феб, я показал белку. Феб немножко понюхал, не обратил внимания, и я выпустил её на стол. Она, быстро прыгая, взгромоздилась на занавеску окна. Окно было открыто, белка пропала за окном. Я выбежал на террасу, пошёл к окну - белки нет... Я всюду смотрел, на деревья, вдруг сзади белка села мне на плечо. Я с ней опять пошёл в дом. На большом столе у себя я прибрал всё, так как боялся, как бы она не наелась красок, не попала бы лапками в палитру".
Сестра моя и гостивший доктор изумились привязанности белки, хотели погладить, но она не далась. Это было удивительно. Неужели правду сказал крестьянин, что она понимает, что она продана мне, что я ей хозяин? Когда я лёг спать, белка от меня не отходила. Я ей сделал гнездо: взял корзинку, наложил сосновых веток и сена, но она не желала быть в корзинке. Она спала со мной. Когда я её хотел тихонько покрыть маленькой подушкой, она во все глаза смотрела на меня, и сделать это было невозможно. Она с быстротой молнии отскакивала в сторону. Оказалось, что это игра. Я видел, что это ей нравится: она нарочно садилась мне на грудь и делала вид, что не смотрит.
Накрыть её подушкой было невозможно. Я видел, как это её веселит. Я её сажал на руку, хотел как бы прихлопнуть другой рукой: невозможно, она уже была у меня на голове. Но когда я ей говорил: «Ну, довольно играть, спать, умри», белка засыпала у меня на плече. Я боялся её во сне задавить, но оказалось, что я напрасно беспокоился, так как она отлично со мной спала. А утром она выбегала в окно в огромный бор до вечера. Она привязалась к человеку какими-то неведомыми законами любви. Но вот в начале августа белка из лесу не вернулась. Я очень страдал и думал, что её застрелили. Охотник Герасим, мой приятель, сказал: - Кому стрелять?..
Она жёлтая, никому не нужна... Я их зимой бью. Жёлтую не купят. Я в тот день сидел на террасе, где был накрыт чай, со своими приятелями. Вдруг появилась моя белка. Приятели удивились. Она бегала по столу, опустила лапку в варенье, попробовала его, потом опять спрыгнула с террасы, побежала на беседку, прыгнула на сосну. Тут мы увидели, что там, вытянув шейку и смотря круглым глазом , робко притулившись, сидит другая белка. Моя белка была около неё, они сидели вдвоём. Потом другая белка живо пропала, прыгая с дерева на дерево.
Моя же белка спустилась, прыгнула через собаку Феба, села ко мне на плечо. Наступили дожди, стала непогода. Пожелтели листья берёз, и опали осины. Оголились леса. Белка редко уходила из дома. К покрову я уехал из деревни в Москву. Я повёз её в клетке, которую купил в Москве. Клетка ей не понравилась, так что я её вёз часть пути в кармане. И всю зиму в Москве жила она со мной. Когда я поздно возвращался с работы, из театра, она знала стук калитки, как я отворяю, и с невероятной радостью встречала меня в коридоре, бегая по мне кругами.
Ждала, когда я выну ей кедровые орехи или какой-нибудь гостинец. Странно, что только доктору, которого видела у меня в деревне, позволяла она погладить себя; к другим не шла. Она не приставала, не просила, не надоедала, но ей нравилось, что ею любовались. Как странно, какой меры и такта был этот маленький зверёк. Шла долгая зима. Я выходил с ней гулять на двор, где был сад. Она забиралась на деревья, но, должно быть, привыкнув к теплу дома, гуляла недолго и лезла ко мне в карман. Ранней весной я уехал в деревню. В первый же день белка ушла и не возвращалась неделю. Потом объявилась опять и привела с собой другую белку, от которой беспрестанно возвращалась домой и уходила опять.
Она возвращалась всё реже и совсем пропала. Опять осень и пурга первого снега. Уныло на душе. Серое небо. Дымят вдали чёрные овины. Тётушка Афросинья рубит капусту. Солят на кухне грузди. Я взял ружьё и пошёл по лесной тропинке к реке. Стаи мелких птичек, чижиков, осыпали ветви оголённых берёз. Улетают от нашей суровой страны.
Вдруг на меня прыгнула белка и весело забегала кругом. Она уже посерела. Я так обрадовался. Она прыгнула и взбежала на сосну. Я взглянул кверху, увидел, как шесть белок прыгали с ветки на ветку. Я посвистел, на зов она опять вернулась ко мне. Твои дети, должно быть?.. Феб посмотрел на белку пристально. Она была уже серая, но он догадался, что это наша белка. Больше я её не видал.
На нашей тайной земле человек - создание подобия господа, мудрый искатель справедливости. У меня в жизни было много встреч с людьми, и большими, и я видел много этих людей, озабоченных и обремененных исканиями правды и справедливости. Я уважал всегда этих людей и верил им. Но сам, к сожалению, не был умудрен в искании истины. Окружающая жизнь с ее простым бытом как-то увлекала меня, и я задумывался о пустяках. Вот и сейчас я хочу только рассказать о том, как у меня в деревне, в моем деревянном доме, у большого леса, в глуши, жили со мной домашний баран, заяц и еж. Как-то, сидя вечером у леса, я увидел, как по травке шел ко мне небольшой зверек - еж. Прямо подошел ко мне. Но он еще долго сердился. Я ему говорю: «Ежик, ежик», а он шипит и колется.
Постепенно он привык выходить на стук рукой, по полу.
Но Виталис не соглашается и они продолжают странствовать. Животные погибают от голода и они с одной выжившей собакой, приходят в Париж. Там Виталис отправляет Реми к знакомому итальянцу Гарафоли, чтобы тот обучил их игре на арфе и они вместе с мальчиком Маттиа, этим зарабатывали на улицах. Но этим планам не суждено сбыться. Вскоре Виталис умирает, а обессилевшего Реми, подбирает и приводит в свою семью садовник Акен. Затем Реми два года живёт в большой семье садовника. Но случается очередное несчастье. Акена сажают на пять лет в долговую тюрьму за непогашенный кредит, а Реми, забрав собаку, опять становится бродячим артистом.
Придя в Париж, Реми встречает Маттиа, который прекрасно играет на скрипке и они решают выступать вместе. Они хорошо зарабатывают, покупают корову и отдают её Берберенам. Матушка рассказывает, что мальчика разыскивают по поручению семьи и он отправляется в Париж. Там они находят семью Дрисколл и узнают, что Реми украла девушка, желая отомстить его отцу за то, что он на ней не женился. Затем мальчики подозревают, что семья Дрисколл торгует краденым. Реми пишет письмо матушке Барбарен и просит описать одежду, в которой его нашли. После долгих поисков, все загадки разгаданы. Матушка Барберен приносит одежду, в которой был найден Реми, приглашается Джеймс Милиган и миссис Миллиган представляет Реми, как своего старшего сына, украденного Дрисколлом по приказанию Джеймса Миллигана. Через много лет, Реми живёт со своей матерью и женой Лизой, а Маттиа стал знаменитым музыкантом.
Таким образом, главной мыслью произведения можно считать, что если поступать честно и не бояться трудностей, то всё будет хорошо. Константин Коровин Баран, заяц и ёж Заяц, которого мне принесли из лесу и продали, был небольшой. Голодный, он сейчас же стал есть капусту, морковь. Собаку Феба он бил нещадно лапами по морде так ловко и часто, что Феб уходил обиженный. Скоро заяц вырос и потолстел. Ел он целый день и был пуглив ужасно. Постоянно водя длинными ушами, он всё прислушивался и вдруг бросался бежать опрометью, ударялся башкой в стену. И опять — как ни в чём не бывало, успокаивался скоро. В доме он всё же не боялся ни меня, ни собаки, ни кота, ни барана большого, который жил со мной и почему-то не хотел никогда уходить в стадо.
Заяц знал, что все эти его не тронут, он понимал, что эти, так сказать, сговорились жить вместе. А ёжик появлялся ночью, и было слышно, как он ходил по полу по всем комнатам, как уходил на террасу, в сад, пропадал. Но стоило мне постучать рукой, ёж вскоре же возвращался. Баран ужасно боялся ежа, поднимал голову с большими завёрнутыми рогами, начинал топать передними ногами, как бы пугая того, а потом бросался бегать во все стороны. Заяц не мог никогда прыгнуть на стул, кушетку, постель. И когда я ложился спать, заяц садился около, вставая на задние лапы, но прыгнуть ко мне не мог никогда. И приходилось его брать к себе за длинные уши. Я брал его на постель. Он очень любил спать со мной, плотно ко мне прижимался в ногах, протягивался и спал.
Но уши его ходили во все стороны, и во сне он всё слушал. Как автор говорит о своих друзьях-животных?
Проходя мимо меня, когда я сидел в овражке у дороги, он грустно пробормотал: бу-бу-бу-бу-бу. Как-то раз в Петербурге я был в мастерской скульптора Павла Трубецкого, в его огромной мастерской, где он работал памятник императору Александру III [12] 12 Памятник Александру III бронза, 1900—1906 был установлен в 1909 г. Сейчас находится перед Мраморным дворцом. За обедом подошла огромная собака. Оказалось, что это волк, настоящий наш волк. Волк положил мне голову на колени и смотрел в глаза мне, прося. Я не знал, что это волк, и гладил его по голове. Тогда он положил и лапы мне на колени.
Трубецкой его стащил за шиворот: — Он пристает. Павел Петрович кормил его орехами, которые волки очень любят. И когда после обеда я сидел на лестнице, около статуи огромной лошади, князь крикнул: — Волчок, Волчок! Волк, до того лежавший в углу с собаками, встал, подошел и сел рядом со мной на лестнице, положил голову мне на плечо. Князь сказал: — Добрый волк. Ты знаешь, он добрее собаки. Он вегетарианец, мяса не ест, как и я. Это ужасно. Я вспомнил, правда, как заказал себе в ресторане «тэт де во», а Павел Петрович встал и ушел. Особенный и хороший, талантливый человек Павел Петрович.
Я видел раз в саду, около его мастерской, когда он вышел, — воробьи и галки слетелись к нему и сели на плечи. Он любил зверей и птиц и не ел никогда мяса. Я заметил, что звери относились к нему с особой нежностью. Я знаю здесь, в Париже, лейтенанта флота — полный вегетарианец. И знаю непонятную радость и любовь моего Тоби к нему. Он как-то опускает уши, прыгает к нему на колени, садится и не уходит. И ни к кому так Тоби не ласков, как к нему. Нет ли тут тайны? И в Крыму было много снега. Дрозды летели к домам и забивались в самые сакли татар.
На моей даче в Гурзуфе набились во все комнаты дрозды и пичужки, а утром рано пришли ко мне в комнату, к двери, печальные и покорные огромные птицы — дрофы. Вошли ко мне, как какие-то монахини, и грелись… Пришли ко мне, пришли к татарам — Тефику и Осману. Почему они знали, что я, Тефик и Осман их не убьем, не съедим, не продадим, когда другие их били палками и резали. Они не пришли на дачи, где их изжарят. Почему они знали, что потом, когда стает снег, я повезу их, связанных, в больших корзинах, в степь, выпущу на волю. Тайна… Мало мы знаем тайн… Если бы мы больше знали тайн, может быть, было бы лучше на земле. Звери На нашей тайной земле человек — создание подобия Господа, мудрый искатель справедливости. У меня в жизни было много встреч с людьми, и большими, и я видел много этих людей, озабоченных и обремененных исканиями правды и справедливости. Я уважал всегда этих людей и верил им. Но сам, к сожалению, не был умудрен в искании истины.
Окружающая жизнь с ее простым бытом как-то увлекала меня, и я задумывался о пустяках. Вот и сейчас я хочу только рассказать о том, как у меня в деревне, в моем деревянном доме, у большого леса, в глуши, жили со мной домашний баран, заяц и еж. И так скоро ко мне привыкли, что не отходили от меня. Как-то, сидя вечером у леса, я увидел, как по травке шел ко мне небольшой зверек — еж. Прямо подошел ко мне. Когда я его хотел взять, он свернулся в клубок, ощетинился, ужасно зафыркал и зашипел. Я накрыл его носовым платком. Но он еще долго сердился. Я ему говорю: «Ежик, ежик», а он шипит и колется. Моя собака Феб смотрела на него с презрением.
Я оставил ему в блюдечке молоко, и он без меня его пил. Так он поселился жить у меня в дровах, у печки, и я его кормил хлебом и молоком. Постепенно он привык выходить на стук рукой по полу. Голодный, он сейчас же стал есть капусту, морковь. Собаку Феба он бил нещадно лапами по морде так ловко и часто, что Феб уходил обиженный. Скоро заяц вырос и потолстел. Ел он целый день и был пуглив ужасно. Постоянно водя длинными ушами, он все прислушивался и вдруг бросался бежать опрометью, ударялся башкой в стену. И опять — как ни в чем не бывало, успокаивался скоро. В доме он все же не боялся ни меня, ни собаки, ни кота, ни барана большого, который жил со мной и почему-то не хотел никогда уходить в стадо.
Заяц знал, что все эти его не тронут, он понимал, что эти, так сказать, сговорились жить вместе. Помню, Феб нес во рту складной большой зонт. Заяц прыгал около, а баран шел за мною в стороне. Заяц не отходил от меня, боялся, должно быть, что поймают и съедят. Когда я писал с натуры, Феб спал на травке около, или искал по речке, или вспугивал кулика, а заяц сидел около меня и все водил ушами и слушал. Но ему надоело, что я сижу и пишу. Он вдруг начинал стучать по мне лапами, и довольно больно. При этом как-то особенно глядел, будто говорил: «Довольно ерундой заниматься. Пойдем гулять». Слово «гулять» знали Феб, заяц и баран.
Они любили гулять со мною. Но стоило мне постучать рукой, еж вскоре же возвращался. Баран ужасно боялся ежа, поднимал голову с большими завернутыми рогами, начинал топать передними ногами, как бы пугая того, а потом бросался бежать во все стороны. Заяц не мог никогда прыгнуть на стул, кушетку, постель. И когда я ложился спать, заяц садился около, вставая на задние лапы, но прыгнуть ко мне не мог никогда. И приходилось его брать к себе за длинные уши. Я клал его на постель. Он очень любил спать со мной, плотно ко мне прижимался в ногах, протягивался и спал. Но уши его ходили во все стороны, и во сне он все слушал. Он бил меня передними лапками по ногам.
Я увидел, что заяц сидит, оробев, вытянув голову, и уши его прямо поднялись над головой. Была зима. Я проснулся. Было четыре часа ночи. Заяц был в отчаянном волнении. Он весь распластался и прятался, желая подлезть мне под спину. Потом соскочил на пол, сидел и слушал, потом бросился под комод, а задние лапы остались снаружи. Я встал и вытащил его за ноги из-под комода. Заяц отчаянно заплакал, закричал, как ребенок. А утром сторож моего дома, дедушка Афанасий, говорил: — Эва-то.
Вот на што. Ныне в ночь на помойке за сараями эдаких два волчины приходили. Голодно, знать. Чего наследили, и у крыльца были. Думали, Феб не выйдет ли али баран.