Войдите на сайт или зарегистрируйтесь, чтобы написать Витеку Панкратовичу или найти других ваших друзей. Анализ профиля Витека Панкратовича Все подписчики и друзья Витека ВКонтакте, фотографии и видео пользователя, персональные настройки профиля и еще много другой полезной информации. Найдены данные Витька Панкратовича. Анкеты Витька из социальных сетей с указанием контактных данных и списка подписчиков. В 2017 году на территории прихода был освящен первый в Беларуси храм в честь священномученика Иоанна Панкратовича, который стал храмом-памятником, посвященным подвигу священномучеников Слуцкой епархии. Подробная информация и анализ профиля Витёк Панкратович из Россия.
Виктория Панкратович
Вчера ушёл из жизни дед Вася, Василий Панкратович Мартыненко, кавалер орденов «Отечественной Войны 1 степени», «Ордена Славы 3 степени», награжденный «Медалью за Отвагу» снайпер 3-го Украинского Фронта. Витек Панкратович., 29 лет, Петрозаводск, Россия. Подробная информация и анализ профиля Витёк Панкратович из Россия.
В Чижевичах открылся дом-музей священномученика Иоанна Панкратовича
А теперь ещё раз, коротко: Устанавливаете статус pvkontakte123 Вся публичная информация из vk о вас удаляется с profiles-vkontakte. Удалить профиль Страница сформирована в реальном времени на основе API-ответа от ВКонтакте, содержащего только открытые данные профиля vk. Сайт profiles-vkontakte. Предупреждаем о том, что проекты компании Meta Facebook, Instagram , как и она сама, признаны на территории Российской Федерации террористическими и экстремистскими, соответственно, запрещёнными.
В 2020 году, к 150-летию со дня рождения святого, был заложен сад молитвы. Внучкой Валентиной Голуб девическая фамилия Панкратович , ее супругом Николаем и сыном Вадимом в дар Покровскому приходу передан участок с домом, в котором жил их дед со своей семьей, а в ноябре 2020 года, в юбилейный год 225-й годовщины основания Покровской церкви, Митрополитом Вениамином была заложена капсула в основание дома-музея в честь священномученика Иоанна Чижевичского. Продолжается изучение жизни святого Иоанна Панкратовича. С 2015 года сбором фактов о нем занимается священник Покровского храма Евгений Ткачев, который будет рад и благодарен оказанной ему в этом помощи.
Телефон о. Телефон для справок 8-0174-31-08-01 Cвященномученик Иоанн Панкратович, пресвитер Чижевичский, родился в 1870 году в городе Клецке Слуцкого уезда Минской губернии. В 1913-1934 годах служил настоятелем Свято-Покровской церкви деревни Чижевичи ныне в черте города Солигорска. В 1934 году храм в Чижевичах закрыли, но отец Иоанн не отрекся от своего призвания и втайне продолжал совершать различные требы: освящал дома своих прихожан, крестил новорожденных, отпевал усопших. Всё это не могло долго оставаться незамеченным. В тот же день отца Иоанна арестовали. Отец Иоанн и в самом деле много ходил в последнее время по близлежащим деревням, часто беседовал с людьми.
Когда началась Всесоюзная перепись населения, он часто говорил своим прихожанам, чтобы они не скрывали своей веры и соответствующую графу в анкете заполняли с указанием своей принадлежности к Православной Церкви. Более того, отец Иоанн собирал подписи за открытие в Чижевичах церкви.
Да Не сейчас 24 апреля 2024, 09:14 По всей стране стартовала акция «Георгиевская ленточка» Георгиевская ленточка - символ гордости и воинской славы, великого подвига наших солдат. За две недели до Дня Победы стартовала акция, которая ежегодно объединяет миллионы людей. На улицах городов начали раздавать георгиевские ленточки.
Насчет последнего необходимо сделать пояснение. Статья 124 Конституции СССР 1936 года гласила: «Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами». Верующие различных конфессий восприняли это как реальную гарантию своих прав.
Известны случаи, когда люди собирались на массовые молебны, а на вопрос «Кто разрешил? Однако власть не собиралась исполнять даже те законы, которые сама установила, а ссылки на них преподносила как «неправильную трактовку». Иерей Иоанн Панкратович не остался в стороне и от Всесоюзной переписи населения 1937 г. В опросном листе был интересный пункт «о религии». Чижевичский батюшка призывал людей не таить своей веры и открыто признаваться в принадлежности к Православию. На следствии и это ему вменили в вину. И, наконец, отец Иоанн собирал подписи за открытие в Чижевичах церкви. На допросах он вел себя мужественно и спокойно.
Следователи предлагали отречься от веры в Бога, от сана, от своих убеждений. Он не согласился. Виновным в противозаконных действиях себя не признал. Хотя и знал, что в таком случае пощады никакой не будет. Приговор был приведен в исполнение 6 октября того же года в Слуцкой тюрьме. Погребен отец Иоанн в безвестной могиле. К сожалению, нет данных о судьбе его родных — жены и двоих детей. Полвека над отцом Иоанном висело клеймо «врага народа».
Только в 1989 г.
Дата выхода «Тень Чикатило» 2 сезон
16.04.2024. Важные новости в мире | Валерий Андреевич Панкратович был задержан 5 октября 2021 года в рамках уголовного дела об оскорблении Лукашенко (ст. 368 Уголовного кодекса). |
Write message Artyom Pankratovich | VK | Витёк слушать лучшее онлайн бесплатно в хорошем качестве на Яндекс Музыке. |
Витёк (Official Group) | ВКонтакте | Катюша Панкратович в Моем Мире. |
Витёк Панкратович, Пудож, Россия - полная информация о профиле человека | Биография Витька Панкратовича, на основе анализа публичных данных страницы в ВК. |
The Bell*: после инаугурации Путина в VK может смениться руководство | Евгений Аристович. 16.04.2024. Важные новости в мире. |
Страница Витёка Панкратовича ВКонтакте
Витёк слушать лучшее онлайн бесплатно в хорошем качестве на Яндекс Музыке. Витёк Панкратович. Страна проживания: Россия Дата рождения: 20 марта 1994. Профиль пользователя Витека Панкратовича VK, биография. Найдены фотографии Вконтакте, видео и данные из соцсетей Панкратовича. пользователь ВКонтакте с аккаунтом с 20.03.1994.
Военное ревю полковника Баранца (26.04.2024)
пользователь ВКонтакте с аккаунтом с 20.03.1994. Вся доступная информация про Vitek Pankratovich собранная из открытых источников. Чудо-рыба помогает непутевому Емеле завоевать сердце царской дочери. Сказочный хит с Никитой Кологривым.
Сериал Против всех смотреть онлайн
Фотографии В социальных сетях люди часто делятся своими фотографиями. Впрочем, не обязательно это будут фотоснимки - часто выкладываются картинки, забавные изображения, другие интересные материалы. Если фотографии пользователя не загрузились с первого раза, попробуйте обновить страничку - нередко информация не отображается сразу из-за высоких нагрузок.
Доехали до Аральска, а там же соль. Смотрим, а старые солдаты, которые уже прошли это, снимают гимнастёрки и солью забивает. Охрана бегает, — Стой, стрелять будем… А какой там стрелять… Мы загрузились этой солью и везли её до Волги… Саратов или какой там… я не помню какой город. А там бегают, — Соли нет? Соли нет?
И давай менять на самогон, на хлеб, а булки черные, напополам, наверное, с опилками… А там до армии, когда доехали… а это центральная станция Киева, уже немцы бомбили… Доехали когда уже форму всю пораспродали, начали новые ботинки менять на старые, шинели новые менять, брюки, гимнастёрки, всё это поменяли на старьё. Привезли нас, это станция… Кивирца… это под Ровно… Ну оборванцы… всё поменяли же… Ну в пехоту, да… снайперы же… Сидим. Никуда не пускают, решают — что с нами делать. Все голые, даже босиком остались, всё пропили… Ну все-таки нас одели и в полк. Я попал в 7-ю гвардейскую, десантно-штурмовую дивизию. Сейчас она в Новороссийске. Можно съездить, я всё собирался съездить в дивизию свою, в которой воевал… Дали мне снайперскую винтовку, поселили где-то в километре от станции, в лесу, в землянках.
Это Третий Украинский, Четвертая Гвардейская армия. Командовал фронтом Толбухин, маршал… сволочь он… Когда мы стали брать Вену он запретил танкам и артиллерии входить в город. Мол, побьёте эти… там же много исторических памятников… А немцы долбили эти памятники, а улицы уложили нашими солдатами… А если бы разрешил… мы бы как-то… Когда подошли, ребята застрелили корову… ну котёл… варим мясо. Танки подошли… О давай, ребята, садитесь, сейчас мясо будем есть… Капитан вышел, мы говорим, — ну теперь мы в порядке… А он говорит, — А нам запретили в город входить. Мы в обход пойдём… А там показывали, что две тысячи погибло наших. А там не две, там в пять, в десять раз погибло больше наших солдат. Да, я, что-то дальше… Ну там в землянках мы жили… Поднимают нас по тревоге, цепью прочёсывали, по лесу, от бандеровцев.
Ну идём туда — стреляют сзади, разворачиваемся, идём, а стреляют уже оттуда… Ничего не поймём… Идём… Ну солдат сел, штаны снял… Глядит поднимается земля и оттуда двое, и ручной немецкий пулемёт и по цепи. Ну он не растерялся, а сразу их обоих из автомата положил. Вот эта крышка осталась открытой. Ну тут уже вернулись ребята, командир прибежал. Закидали гранатами… Туда кидали, ну кто сколько мог… Мы носили по пять, по шесть… Мы потом лазили, смотрели… больше десяти трупов было… Ну, а потом подняли по тревоге и шли, шли… без передыху. Только давали полежать, ноги кверху, чтоб кровь стекала и дальше… Уже спали на ходу… до фронта. Уже из сил выбились, тогда оркестр на конях вперёд полка и играют марши, пока весь полк не пройдёт играют.
Потом опять их на коней, опять вперёд полка. И так и шли, и шли… Там леса такие… хорошие леса… Слышим гул какой-то. Не поймём. Рассыпались рота вправо, рота влево… Разведчики побежали. Крик такой дикий, никто ничего не поймёт. Оказывается, мишка нашёл там мёд. Там молния, видно, ударила в дерево, и такая расщелина получилась, и они там мёд складывают.
Залез медведь, ну и давай кушать. Пчёлам, наверное, не понравилось, что он там ворует. Давай жалить. А он когда лапой ударил, у него в эту расщелину лапа, и зажало. И он выдернуть не может и орёт. Ну чё, взяли пилу срезали дерево. Он убился.
Ну его на кухню забрали… Ну и мы дальше пошли. Оказывается, наши танки пошли в наступление и немцы отрезали… А танки ушли… и они гнали немцев пока у них горючка не кончилась… Ну а немцы окружили эту бригаду танков, и если бы мы не подошли, они их бы уничтожили… У них уже боеприпасы заканчивались… Ну мы подошли, смотрим, а них, у немцев, подошла машина и они садятся, и уезжают на машине… А мы — Ура, Ура… Ни и всё… и мы проспали больше суток. Ну как бежали, все измученные, сначала с музыкой, потом без музыки… Я проснулся, а рядом кухня… А кормили как? Да по-разному… и у населения брали… Уже ничего не поступало. Надо было питаться за счёт противника. Склады ихние вскрывали, что они не успели увезти… А первый бой мне запомнился… даже не бой… вернее наступали немцы, а мы отходили… по кукурузе идём, смотрим… свистят над головой… нам интересно… и обстрел начался, минами. Мина рядом разорвалась, там рядом шла медсестра, ротная… Меня вообще не зацепило, только оглушило… А ей осколок между ног, вот тут вот… Рваная рана… а рваные раны заживают очень быстро… Она кричит: «Помоги»!
А я пацан, 17 лет. Как говориться этого ничего не видел, а тут… у самого жизненно важного органа… такая рваная рана… она зажимает рукой, чтоб кровь… Ну как-то все-таки затянул ей жгут. Потом повязку сделал и орём: «Санитары, санитары». Тут два солдата подбежали: «Чё такое, чё кричишь? Да вот, ранетая тут. Они её на плащ-палатку и в тыл. Солдату в тыл всегда… как бы прожить… как бы остаться живым… Ну я догоняю… — Да медсестру ранило.
Я перевязывал. Потом узнали, когда, стали надо мной смеяться. Мол, расскажи, ну как ты там перевязывал… Потом мы дом этот стали окружать, а наверху лейтенант и старшина… а он только с училища… Ну такой же пацан, какой с него вояка… Ну и лейтенанта, и старшину сразу… Остались мы без командира… Ну мы отошли опять назад. На второй день в два часа ракета, — побежали… в атаку пошли… там положили больше полроты… Я тут пропустил… Потом расскажу… У них там граница, не как у нас, колючка, полоса смотровая… Столб стоит, всё… за столб зашёл — другое государство. Мы наступаем, а они стараются отойти так, чтоб тебя достать… А у них как… Вот тут дом, у тебя скотина, гектаров шестьдесят земли… Хорошо жили и скотина у них, и свиньи, и куры… Ну наши разведчики зашли, свинью зарезали, костёр развели и сидят кучно, вокруг. И снаряд точно попал в середину. И там человек семь-восемь было убито.
Полковая разведка вся пропала. Ну мы посадили на коней разведчиков, кто остался и пошли. Обошли, а там здание огромное — женский монастырь… Нас молодых поставили снаружи, охраняйте, чтоб никто не вышел, и никто не зашёл… Ну и мы по два человека стоим… Это было в Венгрии… Вышли принесли нам колбасы, яблок, хлеба, сала копчёного, вина… вот… Я на второй день зашёл, сидит там разведчик уже пьяный, обнимает монашку и говорит: — У нас в Советском Союзе на каждом заборе висит плакат — «Пролетарии всех стран соединяйтесь! А в разведку брали только этих, из заключения… Заключённых. Те, что добровольно пошли. Ну и соединялись они там. Но этим дело не кончилось.
Подъезжают два студебеккера и соскакивают оттуда наши, говорят давайте назад. Ну мы на коней повскакали и в часть. А разведчики остались. Потом через какое-то время меня вызывают. Там у него папки на столе он их перекладывал. И я свою фамилию увидел. Ну как увидел.
Там у него телефон, этот, вертушка и он пока там крутил я гляжу, а там моя папка. Ну он меня спрашивать, что, да как, был мол внутри монастыря? А мы договорились говорить, что никто не был. Ну думаю, все… штрафбат, а то ещё хуже… Но обошлось… Обошлось, да этим не кончилось. Началось ещё почище… Ну это я потом… Ну это… пошли мы в атаку, полроты перебило, и мы их выбили. Ну как выбили… Там у них за деревней такой пригорок, у них там окопы. Ну мы их выбили и заняли их окопы.
А ночью, видимо, их командиры получили нагоняй и решили они отбить эти позиции. И они подползли. У меня вот так, два-три метра лежал сержант и его сразу… и мы остались с лейтенантом. А лейтенант офицерское всё снял, намотал обмотки, телогрейку, взял автомат… уже не отличишь его… они же выбивали офицеров… Капитан там бежал и его в лоб прямо… И бежим так… и два немца, один ставит пулемёт, а другой ленту, а в мою сторону не смотрят. А у меня осталась одна противотанковая граната. Я её метнул туда, вот они сидят два рядом. А там куст, а у гранаты этой такая широкая лента, её на боевой взвод ставить… И она замоталась на ветке, и так вот висит, болтается… А я смотрю, что же дальше будет… А он, немец прыгает, прыгает, а достать не может.
Я только успел лечь, как она рванула… пулемёт их перелетел через наш окоп, куста как не было, а от немцев… каша получилась… Подошли мы к капитану, лейтенант забрал пистолет, документы там, удостоверение… Отдаёт мне и говорит: — Иди, сдай эти документы начальнику штаба. Ну я взял бумаги, пистолет и пошёл к начальнику… там с километр. Пришёл отдал документы этого капитана, пистолет… А там как получилось. Капитан этот был пограничник и воевал с лета, самого 41-го. А семья была в эвакуации. И он всю войну её искал. И вот я документы принёс, а ему вчера письмо от жены пришло.
Нашли семью. А капитан так и погиб, не узнал. Он с нами был в окопах, а письмо там при штабе полка. Вот так вот и получилось… Солдат-то просто так не гулял, где хотел, а снайперу можно… мы ж, как охотники. Я зашёл как-то к артиллеристам. А я говорю: «Можно я посплю» и лёг у пушки рядом и проспал. Проснулся, а мне говорят — Ну ты и спишь.
Мы тут стреляли, стреляли рядом, а ты хоть бы что… А там вдруг три тигра на нас выползли. А лейтенант тоже молодой, командир их, давай наводить сразу.
Много сил приложил батюшка в деле духовного просвещения местного населения и обучения грамоте детей. За время его настоятельства число учеников приходской школы возросло в несколько раз.
Более того, настоятелю удалось переломить устоявшееся мнение о том, что лицам женского пола обучение не положено. Отец Иоанн Панкратович потрудился в духовном объединении близлежащих приходов. Часто совершались крестные ходы, проводимые из села в село. Праздничные процессии были приурочены к памятным датам, касающимся как истории Православия, так и государственных событий.
К прмеру: в 1908 г. Это событие вызвало огромный резонанс в среде народа. В 1912 г. В приходской летописи было отмечено: «26 августа совершали празднование столетия Отечественной войны.
В память о своем настоятельстве отец Иоанн оставил запись в приходской летописи: Благодарю Бога, давшего мне силу потрудиться на благо прихода больше десяти лет. Моего преемника прошу не забывать в своих молитвах меня грешного». Об авторитете священника свидетельствует тот факт, что вскоре его избрали членом строительного комитета одного из церковных округов Случчины. Однако привычный и размеренный уклад жизни внезапно рухнул.
Мировая война, интервенция, братоубийственная междоусобица перечеркнули все предыдущие достижения. Рушились империи и человеческие судьбы. Когда кровавая лихорадка прекратилась, родной Кпецк оказался в составе Польского государства, а Чижевичская церковь — на территории БССР. Советскую власть отец Иоанн не принял.
Остается загадкой, почему он не вернулся на родину в период образования новой границы, когда шло интенсивное движение населения с обеих сторон. Или он добровольно решил остаться со своими прихожанами, или ему что-то помешало — ответа на этот вопрос нет.
А пуля, оказывается быстрее чем звук… вот это самое страшное… Прибёг, старшина говорит кому-то: — Ты верёвки приготовил… А тот — Ага, мол… Сидим, к вечеру тащат пушку 76 на доджике. И два или три ящика снарядов. А там разведчики разнюхали. Там гора, а там у немцев под горою штаб, кухня и, даже, по-моему, перевязочный пункт. Ну много их там было. Ну и мы пушку, на верёвках, когда стемнело затащили наверх, на самый. А у меня прицел снайперский, а стреляли мы утром. Подождали, когда у них кухни, две или три заработало.
А мы прямой наводкой, осколочным, колпачки… Метров за триста, а может и меньше. И мы сделали выстрелов десять или двенадцать… Там кашу сделали… В упор. В общем хорошо поработали… Там потом две или три братские могилы были, а офицеров они отдельно хоронили… и там было ещё семь или восемь крестов отдельных. А потом мы после этого боя ещё месяц ждали пополнения. Солдат то нету. Осталось там… с роты если наберётся взвод, да и то хорошо… А потом как пошли и пошли… Пополнение, а мы сидим, ждем уже во втором эшелоне. А там все идут… Одна Сибирь только дала 3 миллиона солдат. Это уже весна была 45-го. Мы к одной деревне подошли атаковать, у нас только автоматы, а там бронетранспортёры… идёт, поливает… Мы залегли, а там их солдат лежит, и мы пытаемся его убрать, чтоб он нас не убрал. А наш командир батальона, метров сто сзади и кричит — Чего, мол, залегли, вставайте, мол атакуйте.
А ему прямо в лоб… снайпер, и все, нет майора. А потом и меня долбануло… ночью на лошади… А да, подо мной две лошади убило… Ехали мы, не помню, где… А там «Студебеккер» вёз бельё… А тот город мы два раза брали. Первый раз нас так выбили… никто не рассказывает… мы там оставили госпиталь… 300 человек… Когда мы его второй раз взяли, то… я там не был… но мне рассказывали… всех 300 человек… кто заколотый… кто завязанный… Наш лейтенант… нашли его… все искали своих… под кроватью, мёртвый был… заколотый… видать кинжалом его это… Всех раненных потеряли… А когда мы его второй раз взяли, то тут уже отыгрались… так уже не смотрели — женщины, дети, старики, солдаты… в квартиры… чеку выдернем и в окно… Там били их три дня… Потом уже комендатура… хватились, что слишком их много перебили… этих мирных… но мирные то и издевались… они думали немцы наступают так можно, а мы дней через девять опять взяли… А лошадь как… а… Тут получилось, я вылетел с этого «Студебеккера», а тут пушки тянут на лошадях… ну развернули пушки, а тут танк как саданул прямо в ствол, ствол как разрезало… В пушку, прямо в ствол попал… Ну мне говорят, — садись мол на лошадь и за подмогой. Прорвались здесь эти танки. Ну я на этого немецкого битюга, а он тащить то может много, а бежать не умеет. Ну он из танка по моей лошади как дал… Я ещё оглянулся, красный снаряд… и он как в задницу лошади дал, так и разрезал её… и перед ней так…. Считай в городе. И тут бук, бук, бук из миномёта и именно под то дерево, где я остановился. Это он по звуку. Лошади — вот тут вот сзади, ну чуть не в спину мне… Вот такая дыра… Лошадь упала… и главное, лошади плачут… слезы… я взял пристрелил её, чтоб не мучилась.
Вот так вот… А потом меня… Привезли в медсанбат, врач подошёл, а там в ноге вот здесь… такой осколок, разве что не шипел ещё… горячий… Осколок вытащил, взял щипцы… а там жила идёт… он её потянул и раз… А я кричу: — Что ты делаешь?! Я ж ходить не смогу… сволочь… — Будешь, — говорит, — танцевать до ста лет… Ну и меня в госпиталь, рядом тут. Ну я что-то быстро очухался… Это было двенадцатого, а вот когда уже закончилась война, я уже… А Вена, она была разделена на четыре части — наша, американская, французская и английская. Французы ещё ничего, нормальные, ну и американцы, а англичане — мрази… Сегодня там наша неделя, русская… там пиво, икра… кино показывают, рестораны работают, все русское… На второй неделе американцы своё… там закуски, выпивка, все это… Ну офицеры, те платили, а мы не платили… Чё с солдата возьмёшь… И как раз шла неделя русского кино… Там кто кино смотрит, кто в ресторане… а набилось народу много… сели мы за столик, так с краю… А недалеко от нас англичане, ну у них девки… а чего, деньги есть — девки будут… А рядом с ними… как раз Дунайская военная флотилия шла… наши офицеры, морячки… И вот, этот англичанин, он видать уже перебрал, сидит — носом клюёт. А его дама, к нашему, рядом решила переметнуться, а его друг толкнул, мол смотри, твоя баба уходит… И он подходит и нашему капитану в пятак, а наш встал как ему дал… он через стол перелетел. Как началась драка… там, кто что… кто чем… ну они начали молотить, ну русский мужик, пока разворачивается, а они все бокс то знают… ну один, младший лейтенант выскочил, а рядом стоял запасной артиллерийский полк. Вот туда с госпиталей все приходят, а там распределяют. Говорит, — Бьют там наших. Так считай целый полк, как туда кинулись… Да как начали молотить, как начали молотить… так там, по-моему, шесть или восемь человек были насмерть убиты. И главное, кто убиты были — американцы и англичане… У офицеров наших пистолеты были, а я ефрейтор, у меня ничего, но я там стулом или ещё чем, что под руку попало.
Ну и меня сильно по голове долбанули и рубанулся я под стол. И комендант нашего сектора майор, как его фамилия… ну он кричит, кого из наших поймаю — расстреляю… а где ты там нашего поймаешь. Очнулся я в госпитале, а меня спрашивают: — А где ты был? За что ищут? А там уже всех допросили кто был, солдат. А там все друг друга знали, все товарищи. Ну мне говорят, — Там, мол, едет в Болгарию команда, выбирайся ночью и давай туда… А то уже начали, следствие завели… Английские родственники на их командиров давят, требуют, как же так, чтоб безнаказанными не остались… А те на наших… а нашим своих жалко, ну и распихивают кто куда… Ну и меня в Болгарию, в Варны, а там артиллерийская бригада стояла. А там никто не работает. Так просто, офицеры своими делами занимаются, солдаты своими… Вот я там три месяца был, а рядом виноградники… в-о-от такой вот виноград, первый раз такой виноград большой видел… черный… Три месяца прошло, меня вызывают и говорят дуй отсюда… После Варны я попал в Гениченск, вот на Азовском море… уже в артиллерийской бригаде. Это уже война кончилась.
Уже дело к осени идёт. А там видимо передавали с бумагами, что если на такого то, мол розыск придёт, то отправляйте его задним числом куда хотите. А тут в честь окончания войны вышел приказ, что всем офицерам, начиная с младшего лейтенанта повысить звание. Кому охота потерять звание… вот они друг другу и передавали меня… Вот солдат едет в отпуск… и со всех знакомых… цепляют ему, всё что у кого есть… Едет он, как маршал Жуков, вот так, до живота навешано… До первой станции доехал, а там… В-о-о… ого… да какой ты заслуженный!!! Садись, давай… Наливают целый день… а утром этот маршал уже без гимнастёрки в одном нижнем уже лежит… Приезжает обратно, ничего нет… всё промотал… Что-то я долго прослужил в Гениченске, а потом опять приходит бумага и меня отправили в Запорожье. Там организовали автомастерскую… А там голые стены, ничего нет… И нас там пять человек, на этом авторемзаводе… и ни машин, ни оборудования… Ну нас прикрепили к столовой… кормили хорошо… Потом стали поступать машины, разбитые все… и лепили, сколько можно из двух, из трёх одну… А уже в 46-м заработал я год дисбата, за самоволку. Объявили мне и посадили на гауптвахту. Сижу я на гауптвахте жду этапа, заходит капитан, контрразведчик и пистолет мне ко лбу: — Ты, — говорит, — арестован. А я ему, — я, мол, и так арестованный сижу. А он мне, — Это ты тут за ерунду сидишь, а на самом деле тебя за убийство судить будут.
А с ним два автоматчика. Тут я и понял, что за ту драку с англичанами пришло… Контрразведка тогда серьёзно работала… Военный трибунал Запорожского гарнизона дал мне 8 лет, по 59 ст. Такая знаменитая организация есть «ТагилЛаг». Там был полковник Шварц, начальник. Имел свою птицеферму. Евреи же любят курочек. Вот там и выращивали. Яйца жрал, курей жрал. Ну выстроили нас… ну хоть сейчас давай оружие и на фронт… одни солдаты, целый эшелон, даже форму не надо менять, все в форме… На войне немножко разбаловались, дисциплина упала, но её никто и не поднимал… дисциплину… Все по самоволкам, все выпить любили солдатики. Когда привезли в Тагил, распределили… начали строить Тагильский металлургический комбинат… Туда согнали десятки тысяч заключённых.
А меня, так как две судимости, особо опасного отправили… Я же сначала получил дисбат… а это уже вторая… И меня отправили на лесоповал, одного… охрана… едем, едем… лес там… Приехали, а там землянки и, главное, все контрики, ни одного уголовника нету, ни рецидивиста… никого, один я туда попал… Ну и бригада в землянке, печки нет… Зимой мы как… Там снега выпадало по пояс… Свалили дерево — не видно… несколько деревьев надо свалить, чтоб сучья обрубать. Там лес, высокий, аж шапка спадает… Отрезаем метров десять… а там отрежешь строевую — шесть с половиной метров бревно, и ещё маломерка — может быть три метра, а может и рубстойка… а рубстойка идёт в шахты, она два метра… Утром вставали — давали супчик такой подмешанный — баланду, днём лес валили… там не кормили… а вечером давали хлеб, кто норму сделал 400 грамм, а кто нет — меньше… грамм 200-250… А вечером как пришли в землянку и легли, и на себе сушили эти ватники… Валенки так они никогда и не просыхали… Охрана, она, правда нас не обижала… Правда одного они все-таки пристрелили… Видать уже нервы не выдержали от этой работу с утра и до темна… Как повели нас к машинам, а он вышел и в сторону пошёл… Ему кричат, — Иди в колону, иди в колону… А он нет, идёт в сторону… И с винтовки убили его… Ну начальник собрал, когда вошли в зону… — Это, — говорит, — показательно, чтоб не вздумали бежать. И карцер, там деревянный такой домик, его насквозь продувает. Из брёвен он не заделан мохом. Уже там, когда попал в карцер, ни воды, ни хлеба… до трёх суток… Оттуда выводили под руки. Летом донимали комары жутко… А ели как-то один год красную рыбу… Откуда её столько привезли… давали здоровенный кусок… и все… ни хлеба, ни воды… Не варили, ничего… А ели что… вот липа, листики собирали, веточку на костре обожжёшь и питаешься, и щавель ели тоже… это от цинги, большинство уезжали вообще — ни одного зуба… Приезжала, как-то… лет через пять уже… приехала мать… и зять, бывший капитан, у него под Воронежем оторвало ногу… В общем два зятя, одному оторвало левую ногу, другому правую… Иван приехал, у него которая…? А да, левая оторванная… Ну начальник режима говорит: — Дадим трое суток, живите, комнату отдельно, работает он хорошо… Меня уже поставили бригадиром… А привозили опасных уже… и в карты играли… проигрался и все, можно сказать, отправляйся на тот свет… платить то нечем… Такие условия, как в концлагере у немцев, если ещё не почище… Этих комендантов в лагере назначали из заключённых. Так при мне, этих комендантов блатные троих зарубили… В общем, хорошего мало… Ребята у нас хорошие были. На делянку приходим, нарубим лежняка для охраны, садись, мол, ну те сидят, спят. А мы в них палкой кинем, — Атас, мол, проверка… Да там такая охрана… у нас узбеки, ребята, взяли и ушли… Побег, что ли… искали, искали не нашли… а через год, когда новую делянку дали, мы их нашли… лежат… может заблудились… У меня была бригада, мы строили лежнёвку, лежнёвую дорогу, чтоб летом вывозить лес.
Меня вызвали к начальнику лагеря, тот говорит: «Сам определишь, как норму сделаете», а тут заходит капитан: — Товарищ старший лейтенант, капитан Неустроев прибыл для дальнейшего прохождения службы. А это тот знаменитый Неустроев, который взял Рейхстаг. А он за это дело… выпивал сильно… Его Сталин вызывал, беседовал, чтоб он поменьше закладывал… Ну и он, чё… не будет дома сидеть, приезжал к нам на делянку… а вечером его обратно под руки… и так каждый день… ну его подержали, подержали, да отправили в город. Там выдали ему квартиру, форму, а он все опять пропил… Шварц вызвал его к себе, давай мораль читать… А тот схватил… Чуть не улетел Шварц в окно… Потом последнее про него слышали, он уже был подполковник… Да весёлое было время… Потом привезли к нам контриков из Западной Украины… Эти ярые… ну им по двадцать пять дали… по четвертаку… Так они сидят и рассуждают — какая разница между Гитлером и Сталиным… Гитлер уничтожал евреев, цыган, славян, а Сталин уничтожал своих людей, русских… А когда стали отделять уголовных от политических, они в один день по всем лагерям сделали бунт. И как они могли по всей России передать… Ну это опять же через охрану… За это дело… за деньги… Так с ними уже не церемонились, поливали свинцом… Они почему бунтовать стали… Они же не дураки, эти политические… у них там нарядчик, повар, комендант, у них все должности лагерные… все у них в руках было… Они же начальство слушают… а работяги работают, вкалывают, а они эту выработку пишут на своих… Они получают деньги, там ларьки есть… покупают, жрут… А когда все это разделили, то всем то должностей не хватит… Вот они тут и подняли… Ну их усмирили быстро. Остались, может быть, десятки из сотни… А я отработал, хорошей работой и мне годик скинули… 6-го ноября меня посадили, и 6-го ноября, через восемь лет ровно выпустили. Я вышел, ложку кинул через забор, чтоб опять туда не попасть… Ну куда? Домой, думаю, в колхоз? Нет… Это тюрьма, только без колючки… Работать заставят, а платить не будут. Мать получала 6 рублей пенсии.
Это уже большая пенсия была, а то вообще не платили. Приехал я в Свердловск, а в лагере я познакомился со старшим лейтенантом, гаишником. А жена у него, Тося, работала в ресторане. А майор, старый, тоже гаишник стал за ней ухаживать. Он ему яйца отстрелил. Ну чтоб не смотрел на чужих жён. Ему дали пять лет. И он написал письмо главному инженеру треста по чистке, ну уборке улиц. Приезжаю к нему домой… Сергей Ильич, царствие ему небесное… хороший дедушка… он и говорит: — Вася, надо в партию вступать. Я говорю: — Какая партия, я ж вон — только вышел.
Он мне дал письмо в обком. А деньги у меня были. Вышел, подходит парень с машиной: — Вас подвезти? Приехал я в обком, а там секретарь — грузин. Он раз резолюцию наложил, все смеялись — «Пора положить конец, и приступить наконец». Вот такую вот… Он и спрашивает куда тебя? А у меня никакой специальности то нет, но служил же я на авторемзаводе… Ну и послали меня в мастерские.