В 1820 году Семёновский полк прославился первым в России осмысленным массовым выступлением солдат. Все это подготовило такое настроение Александра, при котором бунт Семеновского полка произвел на него чрезвычайно острое впечатление, которое было тем больнее, что Семеновским полком он когда-то сам командовал и полк этот был его любимым полком.
Бунт семеновского полка 1820
Что такое СЕМЁНОВСКОГО ПОЛКА ВОССТАНИЕ 1820? первое крупное выступление в царской армии против крепостного угнетения. В 1820 г. произошло восстание Семеновского полка. Просвещенные офицеры установили в этом полку сравнительно гуманные порядки. лишь как проявление стихийного протеста солдат против жестокости своего полкового командира, представителя ненавистной. лишь как проявление стихийного протеста солдат против жестокости своего полкового командира, представителя ненавистной.
Карательная экспедиция лейб-гвардии Семеновского полка, 1905 год
Вероятно, ратующие за подобный путь участники, или реально смотрели на окружающую действительность для успешных изменений в большой стране требуется много времени или же втайне надеялись, что им самим действовать уже не придется. Более радикально настроенные участники заговора планировали выступление летом 1826, утверждая, что лучшим временем будет междуцарствие. Исходя из этого, можно предположить, что междуцарствие в нужное время мог организовать только террористический акт — цареубийство. Но неожиданная смерть Александра I в ноябре 1825 года в Таганроге спутала все планы заговорщиков. Императором должен был стать Константин — второй сын Павла I, но в Польше он вступил в морганатический брак и неоднократно говорил братьям Александру и Михаилу, что не намерен принимать корону. Его отречение лежало вместе с завещанием Александра в Успенском соборе Московского кремля, а три его копии — в Сенате, Синоде и в Государственном Совете в Петербурге. Николай узнал о том от матери Марии Федоровны, получившей известие о неизбежной кончине Александра.
Тем не менее, генерал Милорадович убеждает его присягнуть Константину. Константин шлет частные письма матери и брату, подтверждая отказ от престола, отказываясь приехать и заявить публично о своих намерениях, или же прислать официальный манифест, как просит Николай. В этой напряженной ситуации мятежники решаются на открытое выступление, сочтя момент достаточно удачным. По предположению руководителей Северного общества в их распоряжении был Гвардейский флотский экипаж с пушками, Измайловский полк, Конносаперский эскадрон, Московский полк, Егерский полк, Гренадерский полк с артиллерией, Финляндский полк и, возможно, Кавалергардский и Семеновский полки. С подобными силами можно было вполне убедительно объяснить Сенату губительность переприсяги Николаю и необходимость принятия всех пунктов Манифеста Трубецкого, назначенного диктатором восстания особенно, если генерал-губернатор Петербурга А. Милорадович также будет бездействовать, со своими 60000 штыками; кроме того есть вероятность присоединения генерала К.
Бистрома — начальника Оболенского, затянувшего присягу Егерского полка. Командование войсками при занятии Зимнего дворца было поручено капитану А. Захватить Петропавловскую крепость поручено было полковнику А. Поручик П. Каховский должен был убить Николая. Уже утром 14 декабря стало ясно, что диспозиция рухнула.
Лучшие офицеры, личная гвардия государя сказала свое «нет» творящемуся в стране. Несмотря на то, что полк находился в заточении под усиленной охраной, весь Санкт-Петербург пребывал в изрядной тревоге. Аракчеев и его помощники понимали, что пока они легко отделались.
Ведь возьми семёновцы оружие в руки, столица утонула бы в крови. И даже безоружных арестантов царские сановники боялись, как огня. А вдруг те чего удумают и захотят вырваться на свободу?
Город буквально кишел войсками и полицией, донесения из крепости доставлялись аракчеевским генералам каждые полчаса специальными нарочными. По сути, российская столица пребывала на военном положении. Хотя гвардейцы Семёновского полка, воспитанные в духе либерализма, изначально даже и не думали браться за оружие.
Поэтому в истории мятеж этого воинского подразделения называют одним из самых бескровных, но одновременно и самых громких антицарских выступлений того времени. После «бури» Когда Александр Первый, находившийся тогда за границей, узнал о восстании Семёновского полка, то был в ярости. И несмотря на трепетное отношение к своему «детищу», дал Аракчееву так называемый «карт-бланш» в наказании бунтовщиков.
Тут уже Аракчеев отыгрался на семёновцах, как мог. Большинство зачинщиков мятежа прогнали сквозь строй или били кнутами, а затем отправили на каторгу. Многих рядовых солдат направили служить в другие полки без права отставки даже по окончании срока службы.
Часть передовых и перспективных офицеров, по сути, сослали в отдалённые гарнизоны на самых окраинах страны так же без права на отставку и даже отпуск. Был даже наложен запрет представлять их к наградам, несмотря ни на какие героические действия. Помимо этого, за сосланными офицерами был установлен секретный полицейский надзор, а четверо самых активных участников бунта были преданы военному суду.
Причем личность Шварца описывается в самом благоприятном свете. Утверждается, что его беспокоило презрение офицеров среди которых не далеко не все имели военный опыт, как, например, будущий декабрист М. Бестужев-Рюмин неуважение и откровенная дерзость солдат, что, в результате и вынудило его наказать одного унтер-офицера. Как бы то ни было, но одна из рот самовольно вышла на плац и подала жалобу на полкового командира. Взбунтовавшуюся роту отправили в крепость, но остальная часть полка поддержала бунтовщиков. Восстание было быстро подавлено, виновных прогнали через строй, сам полк расформирован. Восстание на Сенатской площади Так как в среде заговорщиков не было единства, то и планов было множество. Более умеренные предполагали переворот к 1840 годам, чтобы успеть подготовить общественное мнение, разработать единую программу, то есть подготовиться наилучшим образом. Вероятно, ратующие за подобный путь участники, или реально смотрели на окружающую действительность для успешных изменений в большой стране требуется много времени или же втайне надеялись, что им самим действовать уже не придется. Более радикально настроенные участники заговора планировали выступление летом 1826, утверждая, что лучшим временем будет междуцарствие.
Исходя из этого, можно предположить, что междуцарствие в нужное время мог организовать только террористический акт — цареубийство. Но неожиданная смерть Александра I в ноябре 1825 года в Таганроге спутала все планы заговорщиков. Императором должен был стать Константин — второй сын Павла I, но в Польше он вступил в морганатический брак и неоднократно говорил братьям Александру и Михаилу, что не намерен принимать корону. Его отречение лежало вместе с завещанием Александра в Успенском соборе Московского кремля, а три его копии — в Сенате, Синоде и в Государственном Совете в Петербурге. Николай узнал о том от матери Марии Федоровны, получившей известие о неизбежной кончине Александра. Тем не менее, генерал Милорадович убеждает его присягнуть Константину. Константин шлет частные письма матери и брату, подтверждая отказ от престола, отказываясь приехать и заявить публично о своих намерениях, или же прислать официальный манифест, как просит Николай. В этой напряженной ситуации мятежники решаются на открытое выступление, сочтя момент достаточно удачным. По предположению руководителей Северного общества в их распоряжении был Гвардейский флотский экипаж с пушками, Измайловский полк, Конносаперский эскадрон, Московский полк, Егерский полк, Гренадерский полк с артиллерией, Финляндский полк и, возможно, Кавалергардский и Семеновский полки.
Однако планы... Читать далее 27 апреля 1908 года фигурное кат... Фигурное катание Figure skating по праву считается одним из самых красивых и зрелищных олимпийских видов спорта. Читать далее 27 апреля 1961 года основан Сове...
Немного обо всём
- Причины бунта
- Восстание Семеновского полка / - Мозаика Истории
- Восстание Семёновского полка — Википедия
- Бунт семеновского полка 1820 (С множеством фото!) -
- Мятеж без единого выстрела
Немного обо всём
- Мода на революцию
- Последствия бунта
- Бунт семеновского полка
- Восстание Семеновского полка
- Карательная экспедиция лейб-гвардии Семеновского полка, 1905 год: foto_history — LiveJournal
Восстание Семеновского полка
Он наказывал за малейшую неисправность в обмундировании, но времени на чистку и починку его солдатам не оставлял. Все приходило в ветхость. Но Шварц не отпускал солдат и на заработки, как это было раньше. Амуниция была неудобная - толстые ремни целый день сдавливали грудь, а твердые, как дерево, краги - ноги. Даже бывалые солдаты с трудом переносили долгие учения в парадной форме. Ротные и взводные офицеры пытались помочь солдатам, но мало что могли сделать.
Командир полка имел неограниченную власть. И вот разразилась катастрофа. Однажды во время краткой передышки солдаты разошлись было, но вдруг раздалась команда строиться: неожиданно появился Шварц. Один солдат, отходивший по нужде, не успел застегнуть мундира и так встал в строй. Шварц подбежал к нему, плюнул ему в лицо, взял за руку и повел перед строем, приказывая всем также плевать ему в лицо.
В этот же день он отдал приказ о наказании награжденных орденами солдат-ветеранов, даже по уставу не подлежащих телесным наказаниям. Вечером первая - "государева" - рота заявила ротному командиру от имени всего полка, что не будет больше служить под командой Шварца. Вся эта рота была арестована и отправлена в Петропавловскую крепость. Утром взволновался весь полк. Шварц, испугавшись за свою жизнь, скрылся из полка и больше там не показывался.
Командование не знало, что делать, так как другие гвардейские полки могли отказаться подавлять семеновцев. Петербургский генерал-губернатор Милорадович приехал уговаривать солдат повиноваться, но семеновцы упорно отказывались от Шварца. Никакого вооруженного сопротивления они не оказывали. Мало того, узнав, что первая рота сидит в крепости, остальные роты добровольно двинулись туда же: "Где голова - там и ноги".
Генерал-губернатор Санкт-Петербурга Михаил Андреевич Милорадович Генерал-губернатор Санкт-Петербурга Михаил Андреевич Милорадович Император не стал разбираться в причинах солдатского бунта — ему мерещился заговор видимо, вспомнил день убийства своего отца. Ведь тогда семеновцы стояли на карауле в Михайловском замке. Он просто приказал примерно наказать бунтовщиков. Наказание семеновцев 2 ноября 1820 года императором был подписан Указ, на основании которого был создан специальный комитет под председательством генерал-губернатора Санкт-Петербурга Михаила Андреевича Милорадовича. Весь личный состав Семеновского полка подлежал полной замене. Других солдат выпороли кнутами и разослали по разным гарнизонам: в Сибирь, Оренбург, на Кавказ. Те, кто не участвовал, были распределены по разным полкам в других местностях. Наказание солдата Наказание солдата Были наказаны и офицеры полка, чья «вина» состояла в том, что они пытались донести до армейского руководства истинное положение дел в полку. Четыре офицера были признаны Военным судом виновными в ненадлежащем исполнении своих обязанностей. Это: полковник И. Вадковский, капитан Н. Кашкаров, майор И. Щербатов и отставной полковник Д. Они также били обвинены в участии в «тайном обществе», приговорены к лишению чинов, конфискации имущества и смертной казни. Смертную казнь заменили на заключение в крепости, где они провели несколько лет. Был предан военному суду и полковник Шварц. Но судили его не за жестокое обращение с подчиненными, а за то, что не смог «…держать полк в должном повиновении». Он всего лишь был отправлен в отставку, и то ненадолго. В 1823 году он был опять определён на службу и даже дослужился до генерал-майора. А в 1850 году был по решению военного суда исключен со службы «…за злоупотребление властью, обнаруженное жестоким наказанием и истязанием нижних чинов». Новый Семёновский полк был сформирован «с нуля» из офицеров и нижних чинов трех гренадерских дивизий. Офицеров выбирал Аракчеев — под стать себе. Результат Семеновского восстания Большинство не только офицеров, но и знатных дворян считало расправу над Семёновским полком чрезмерно жестокой. Офицерам, принявшим полк, была устроена массовая обструкция, так как своим согласием они поддержали творившееся беззаконие. Кроме того, выступление Семёновского полка, а особенно столь жестокая расправа, привели к тому, что количество тайных обществ в Российской империи, стало расти. То, чего так боялся Александр I, свершилось, и он сам это подтолкнул. А члены уже существующих обществ «Союз благоденствия» и «Северное общество» приступили к разработке плана вооружённого восстания. Шварц был приговорен к смертной казни, замененной увольнением со службы без содержания и правом проживания в столицах.
Читать далее 27 апреля 1965 года в США запате... Читать далее 27 апреля родились Апр 27 весь день См. Читать далее.
Михаил Павлович считал, что Шварц "выбьет дурь" и из семеновцев, устранив этим опасность возможного солдатского восстания. Но вышло как раз наоборот - именно Шварц и вызвал восстание. Он явно перестарался. Заслуженных солдат, героев Отечественной войны, этот "пришлец иноплеменный" на русской службе лишил всякого отдыха и принялся тиранить с зверским ожесточением, проявляя сноровку профессионального палача. С мая по октябрь семеновские солдаты получили в совокупности 14 250 палочных ударов. Шварц изобретал новые наказания, например, пытку под видом учения - смотры "десятками", вызывая к себе солдат на квартиру, где учил их "тонкостям" шагистики, заставлял часами стоять неподвижно, связывал им ноги в лубки и т. Он наказывал за малейшую неисправность в обмундировании, но времени на чистку и починку его солдатам не оставлял. Все приходило в ветхость. Но Шварц не отпускал солдат и на заработки, как это было раньше. Амуниция была неудобная - толстые ремни целый день сдавливали грудь, а твердые, как дерево, краги - ноги. Даже бывалые солдаты с трудом переносили долгие учения в парадной форме. Ротные и взводные офицеры пытались помочь солдатам, но мало что могли сделать. Командир полка имел неограниченную власть. И вот разразилась катастрофа. Однажды во время краткой передышки солдаты разошлись было, но вдруг раздалась команда строиться: неожиданно появился Шварц. Один солдат, отходивший по нужде, не успел застегнуть мундира и так встал в строй. Шварц подбежал к нему, плюнул ему в лицо, взял за руку и повел перед строем, приказывая всем также плевать ему в лицо. В этот же день он отдал приказ о наказании награжденных орденами солдат-ветеранов, даже по уставу не подлежащих телесным наказаниям. Вечером первая - "государева" - рота заявила ротному командиру от имени всего полка, что не будет больше служить под командой Шварца. Вся эта рота была арестована и отправлена в Петропавловскую крепость.
Восстание Семеновского полка
Насмерть стояли под Кульмом и Лейпцигом! Вам сдался Париж! Но сегодня вы изменники и бунтовщики! Вернитесь в казармы!
Помните присягу! Но стоявшие солдаты угрюмо молчали. Это молчание и было их ответом: они никуда не уйдут.
А на соседних улицах строились для атаки конногвардейцы, артиллеристы разворачивали и наводили пушки. Это не Сенатская площадь 14 декабря 1825 года, это 18 октября 1820 года, казармы Семёновского полка, Санкт-Петербург. Семёновцы и преображенцы были ударной силой русской армии в Северной войне, принимали участие в Полтавском сражении.
К 1820 году рядовыми в полку служили уже не дворяне, а как и во всей русской армии рекруты. Но этот полк отличался от всех прочих. Офицерами в полку служили родовитые дворяне, обладавшие огромными состояниями.
Среди них не принято было курить табак, сквернословить, посещать сомнительные заведения. В полку не применялись телесные наказания, зато обучали солдат грамоте и всячески культивировали среди них понятие о чести и личном достоинстве. Однако при дворе это рассматривалось как падение дисциплины.
В апреле 1820 года командир полка генерал Потёмкин получил под начало гвардейскую бригаду, а полк принял полковник Шварц, боевой офицер, водивший солдат в штыковую при Бородино. Однако худшей кандидатуры нельзя было сыскать. Он был неродовит.
Он был беден.
В уставе Союза, разработанном Пестелем и Трубецким, намечалось установление в России конституционной монархии. Обсуждалось и цареубийство, однако большинство членов тайного общества его отвергло. В связи с известием о подготовке царем конституции и отмены крпостного права Союз спасения был преобразован в 1818 г.
Деятельностью Союза благоденствия руководила так называемая "коренная управа". Союз выработал устав - "Зеленую книгу". Целями союза провозглашались совершенствование нравов, распространение гуманных взглядов и просвещения. Члены союза обязаны были бороться против жестокого обращения с крепостными и солдатами.
Более откровенно о целях тайного общества говорилось во второй части "Зеленой книги", которая, однако не была принята в качестве формального устава и оставалась известна лишь наиболее проверенным членам общества.
Освобожденный из-под ареста, он возглавил восстание вместе с М. В начале января полк был окружен правительственными войсками и разбит. Следствие и суд над декабристами К следствию было привлечено 579 человек. Почти все они, за редким исключением, дали откровенные показания, считая, что тем самым внушат императору, сколь благородны были цели тайного общества.
Пять декабристов П. Пестель, С. Муравьев-Апостол, М. Бестужев-Рюмин, К. Рылеев и П.
Каховский были повешены. Восстание декабристов внушило власти страх перед революцией, боязнь преобразований. Стремясь не допустить подобного впредь, царь усилил репрессивный аппарат, постарался установить контроль не только за действиями, но и за помыслами подданных. В обществе воцарились подозрительность и раболепие. С другой стороны, расправа над декабристами окончательно отвратила от режима свободомыслящих людей.
Герцен писал: "Казнь декабристов разбудила ребяческий сон моей души". Южное и Северное общества декабристов. Общество соединенных славян Переход царя к консервативной политике заставил декабристов отказаться от надежд на реформы. Наиболее решительные члены Союза благоденствия стали склоняться к республиканским взглядам. В пользу республики высказался съезд Коренной управы.
В 1950-х годах сторонники мира из разных стран подписали Первое Стокгольмское воззвание «О запрете применения атомного оружия», которое было направлено на сохранение мира на Земле. Многие советские люди стали присылать пожертвования... Читать далее 27 апреля 1965 года в США запате... Читать далее 27 апреля родились Апр 27 весь день См.
[BadComedian] - Союз Спасения (ПРОТЕСТ НА КОЛЕНЯХ)
Главная» Новости» Выступление семеновского полка аракчеевщина. А члены зарождавшихся тайных обществ в бунте Семёновского полка увидели средство, посредством которого можно воплотить в жизнь их планы по изменению государственного устройства. Восстание лейб-гвардии Семёновского полка Российской императорской гвардии против аракчеевского начальства (так называемая «Семёновская история») произошло в 1820 году в Санкт-Петербурге и закончилось раскассированием (переформированием) полка.
СЕМЁНОВСКОГО ПОЛКА́ ВЫСТУПЛЕ́НИЕ 1820
Восстание Семеновского полка в 1820 году. Восстание солдат в Гвардейском Семеновском полку. Бунт Семёновского полка (генеральная репетиция восстания на Сенатской площади). Все это подготовило такое настроение Александра, при котором бунт Семеновского полка произвел на него чрезвычайно острое впечатление, которое было тем больнее, что Семеновским полком он когда-то сам командовал и полк этот был его любимым полком.
Семеновский полк: история части от Петра Первого до наших дней
Шварц, испугавшись за свою жизнь, скрылся из полка и больше там не показывался. Командование не знало, что делать, так как другие гвардейские полки могли отказаться подавлять семеновцев. Петербургский генерал-губернатор Милорадович приехал уговаривать солдат повиноваться, но семеновцы упорно отказывались от Шварца. Никакого вооруженного сопротивления они не оказывали. Мало того, узнав, что первая рота сидит в крепости, остальные роты добровольно двинулись туда же: "Где голова - там и ноги". В Петербурге только и было разговору, что о семеновца". Все осуждали Шварца, жалели солдат, которые вели себя в этой истории с удивительной выдержкой и благородством. Благодаря настоянию Аракчеева Семеновский полк был раскассирован - все солдаты и все офицеры были разосланы по провинциальным полкам. Был набран целиком новый Семеновский полк, с которым другие гвардейские полки долго не могли примириться.
Александр I в эти дни писал Аракчееву нечто совсем другое: "Никто на свете меня не убедит, чтобы сие происшествие было вымышлено солдатами или происходило единственно, как показывают, от жестокого обращения с оными полковника Шварца. Он был всегда известен за хорошего и исправного офицера... Отчего же вдруг сделаться ему варваром?.. По моему убеждению, тут кроются другие причины. Внушение, кажется, было не военное, ибо военный умел бы их заставить взяться за ружья, чего никто из них не сделал, даже тесака не взял... Признаюсь, что я его приписываю тайным обществам, которые, по доказательствам, которые мы имеем, в сообщениях между собою и коим весьма неприятно наше соединение и работа в Троппау". Это поистине удивительное признание: бунт полка в Петербурге царь приписывает козням международной тайной революционной организации, ветви которой, как ему кажется, есть и в России. Дело, как ему казалось, шло к подрыву единения европейских монархов, а потом...
Александр I ошибался. Сейчас точно установлено, что ни один офицер, включая будущих декабристов, во время возмущения полка не был помощником солдатам. Русские тайные общества еще не созрели для открытого выступления против старого порядка.
Полковник гвардии не поленился слезть с коня, подошёл к солдату и плюнул ему в лицо. Затем взял рядового за рукав шинели и повёл вдоль строя, требуя, чтобы каждый солдат шеренги плюнул в солдата. Это видел весь батальон. Вечером солдаты 1-й гренадёрской роты построились в коридоре и потребовали командира.
Явившемуся капитану Кашкарову солдаты заявили, что сил их больше нет, и «что хотите делайте, а больше мы под Шварцем служить не будем! Солдаты отправились спать, а капитан отправился к командиру батальона, чтобы доложить о ЧП. Тот немедленно поехал к Шварцу, который несмотря на ночь поехал к Великому князю Михаилу Павловичу. Повод для беспокойства был, и какой! Рассматривая портреты русских царей и императоров, обратите внимание, что почти все они облачены в военный мундир. Наука воевать — первая, которую осваивал царь, ни один из них не избежал войны. Ещё в малолетстве царевича приписывали к какому-либо полку и будущий государь а впоследствии император становился шефом этого полка, носил его форму, рос в звании, знал многих своих «сослуживцев» в лицо и по именам.
Так вот, Александр I числился в списках 1-й гренадёрской роты 1-го батальона Семёновского полка, и кто его знает, как отреагирует император на бунт, с кого полетят головы: с солдат или с командиров. Полковник Вадковский выслушал уже известные ему требования о смене командира полка. На обещание довести требование до начальства и разойтись солдаты уже не отреагировали. В 11 утра Вадковский предложил им пройти к штабу гвардейского корпуса и изложить свою просьбу лично командиру корпуса генералу Васильчикову. Рота в полном составе без оружия в сопровождении барабанщиков прибыла в указанное место, где её уже ожидали вооружённые солдаты лейб-гвардии Павловского полка. Вышедший к семёновцам Васильчиков объявил роту арестованной и 167 человек под конвоем отправились в Петропавловскую крепость. Вечером вернувшиеся в казармы барабанщики принесли в батальон страшную весть: их товарищи, выступившие против изверга-командира, «пострадали за общество».
Поднялась 2-я, за ней 3-я и 1-я фузилёрные роты. К полуночи весь 1-й батальон 500 с лишним человек вышел на полковой двор.
За это Кошкарев приговорен к «лишению чести, имения и живота».
Васильчикова о событиях 17-20 октября не согласны с строгой справедливостью. Казни эти не были совершены, но Вадковский, Ермолаев, Кошкарев и Щербатов содержались в заключении в Витебске, где они томились до 1826 года, когда Николай I приказал Щербатова и Ермолаева разжаловать в рядовые и сослать на Кавказ, а остальных отправить туда же без лишения чинов. Все эти 6 лет власти безуспешно пытались вытянуть у заключенных офицеров признания об участии офицеров-членов тайных обществ в подготовке восстания семеновцев, причем им обещаны были за доносы разные милости.
Семевским, справедливо полагающим, что офицеры Семеновского полка имели серьезные основания для тайных сношений с восставшими солдатами и что возможность условиться с последними относительно их показаний на допросах, не была для этих офицеров исключена. Семеновцы солдаты держали себя на допросах с достоинством, не называли имен, из их показаний нельзя было ничего установить во вред офицерам. Военно-судная комиссия признала виновными: трех рядовых второй роты и одного первой роты в подстрекательстве нижних чинов к неповиновению начальству и в ослушании, выразившемся словами и действием; 164 рядовых первой роты и 52 рядовых второй роты, не возвратившихся в казарму после выхода роты, в подании примера общего беспорядка; 172 человека роты его величества комиссия нашла виновными в нарущении порядка службы и неповиновении фельдфебелю; 147 рядовых фузелерной роты признаны виновными в следовании примеру других рот.
В виду этого комиссия постановила: 220 солдат считать подлежащими смертной казни, а всех остальных выписать в армию. Приговор этот поступил на рассмотрение начальника гвардейской дивизии барона Розена, дежурного генерала главного штаба Закревского и командира гвардейского корпуса ген. Первые двое согласились, хотя и не во всем, с решением комиссии, Васильчиков нашел, что суд был очень снисходителен к солдатам.
Не требуя смертной казни для солдат, он предлагал усилить им наказание. Васильчиков «мнением полагал» наказать нескольких рядовых кнутом до 50 раз, других — щпицрутенами по 2 000 раз, иных —плетьми до 50 раз, около четырех сот человек «в уважение участия в сражениях и получения ран» — только прогнать через батальон сквозь строй шпицрутенов до трех раз и т. Остальных он великодушно предлагал разослать в армейские полки.
Раздав так щедро солдатам тысячи палок и сотни кнутов, Васильчиков относительно Шварца полагал «вместо приговоренной ему судом казни, в уважение прежней отличной службы, лишить его штаб-офицерских чинов т. Комиссия Орлова нашла Шварца виновным в том, что он занимался во время церковных парадов обучением; не искал любви подчиненных и потому потерял доверенность офицеров и нижних чинов; в унижении привилегий, установленных в память военных действий, т. В виду этого комиссия признала Шварца подлежащим смертной казни.
Но царь нашел его только виновным «в несообразном выборе времени для учений и в нерешительности лично принять должные меры для прекращения неповиновения во вверенном ему полку» и велел отставить Шварца, от службы с тем, чтобы впредь никуда его не определять. Однако, Аракчеев через 2 года принял Щварца с чином полковника в корпус военных поселений, где нужны были командиры, умевшие доводить людей учением до смерти или до восстаний, кончавшихся массовыми расстрелами. В начале 1826 года Шварц получил отставку по прошению, а через год вел.
Розен сообщает в своих записках, что Шварц все-таки дослужился до чина генерал-лейтенанта. В заключении своего «мнения» Васильчиков указывал на незакономерную снисходительность комиссии, судившей семеновских солдат, и на поведение семеновских офицеров, «обративших негодование своих солдат на полкового своего командира». Дело перешло в другое судилище, где решено было из 802 привлеченных солдат наказать около 6оо человек шпицрутенами в том числе из 216 солдат — десятого по жребию и плетьми.
Резолюцией царя, писанной рукою Аракчеева, было приказано: восемь солдат прогнать по 6 раз сквозь строй через батальон и отослать на работу в рудники; всех остальных разослать в армию, примем они должны присутствовать при наказании товарищей, наказании, представлявшем худший вид смертной казни. Этим не ограничилось правительство в своей мести семеновским офицерам и солдатам за дело 17 октября. О злопамятности Александра пишут все современники, расценивавшие его мстительность и жестокость хуже отцовской.
Переведенных в армию всячески преследовали. Офицерам не давали отпусков и не позволяли выйти в отставку. Так, М.
Бестужеву-Рюмину позднее деятельный участник заговора 1825 года на юге не позволили поехать домой для свидания с отцом в виду смерти матери. Тютчев признавался впоследствии, что, «просивщись в отставку и получив на все отказ, в отчаянии решился, чего бы ни стоило, выйти из сего положения». Через 5?
Каховский в письме к Николаю I из Петропавловской крепости говорил о мстительности правительства по отношению к семеновским офицерам, указывая на то, что по переводе офицеров в армию «тайно отняты у них права, данные дворянской грамотой, и те, которые просили себе отставку, отставлены от службы по неспособности и по слабости ума». Что касается солдат, то, по удостоверению официального историка семеновского восстания, генерала М. Богдановича, — «судьба нижних чинов, переведенных в армию, была горестна.
Там смотрели на них, как на людей, совершивших самое важное преступление, и столь уважаемое прежде имя семеновцев, для некоторых из новых их командиров, сделалось однозначущим с именем мятежников. Малейшие их проступки были непростительны в глазах начальников, усердных не по разуму, либо думавших, преувеличенною, взыскательностью, угодить государю». В июле 1821 г.
Еще раньше велено было детей бывших семеновцев, отданных в кантонисты, никуда на службу не назначать, иметь за ними особенный присмотр, о каждом их проступке доносить инспекторскому департаменту. В связи с семеновской историей Васильчиков придумал учредить в гвардии тайную полицию для наблюдения за поведением и образом мыслей солдат и офицеров. Волконскому, — есть, по моему мнению, вещь необходимая.
Я не считаю нужным высказывать вам, как подобная мера мне противна, но теперь таковы обстоятельства, что надо заставить молчать свои предубеждения и удвоить бдительность надзора». Через несколько недель он снова писал Волконскому, что «ежедневно чувствует необходимость учреждения» в гвардии «хорошо организованной тайной полиции», которая сумеет предупредить злонамеренную агитацию таких «болтунов», как Пестель и др. При этом, он сам заявлял, что «все тревожные сведения полиции вызываются жадностью агентов, которые, чтобы поддержать свое достоинство и добыть денег, выдумывают, что им вздумается».
В конце концов, тайная полиция при гвардии была учреждена и начальником «мерзавцев» был назначен некий Грибовский, усердно взявшийся лично наблюдать за настроением офицеров и насадивший своих шпионов для наблюдения за солдатами всюду, где они бывают, вплоть до бань. Следить было за чем. Не успело еще начальство опомниться от событий 17—19 октября, как было повергнуто в ужас другим происшествием.
В конце октября 1820 года на дворе Преображенских казарм была найдена прокламация следующего, очень интересного содержания: «Божиим благоволением приношу жалобу от Семеновского полка Преображенскому полку за притеснение оных начальниками. Господа воины Преображенского полка. Вы почитаетесь первый полк Российский, потому вся Российская Армия должна повиноваться вам.
Смотрите на горестное наше положение! Ужасная обида начальников довела весь полк до такой степени, что все принуждены оставить орудие и отдаться на жертву злобе сих тиранов, в надежде, что всякий из воинов, увидя невинность, защитит нас от бессильных и гордых дворян. Они давно уже изнуряют Россию чрез общее наше слепое к ним повиновение.
Ни венского князя, ни всех вельмож не могли упросить, чтоб выдали в руки тирана своего начальника, для отомщения за его жестокие обиды; из такового поступка наших дворян мы, все российские войска, можем познать явно, сколь много дворяне сожалеют о воинах и сберегают тех, которые им служат; за одного подлого тирана заступились начальники и весь полк променяли на него. Вот полная награда за наше к ним послушание! Истина: тиран тирана защищает!
У многих солдат от побоев переломаны кости, а многие и померли от сего! Но за таковое мучение ни один дворянин не вступился. Скажите, что должно ожидать от царя, разве того, чтобы он нас заставил друг с друга кожу сдирать!
Поймите всеобщую нашу глупость и сами себя спросите: кому вверяете себя и целое отечество и достоин ли сей человек, чтоб вручить ему силы свои, да и какая его послуга могла доказать, что он достоин звания царя? И если рассмотрите дела своего царя, то совершенно не вытерпите, чтобы публично не наказать его! Александр восстановлен на престол тиранами, теми, которые удавили отца его Павла.
Войско, или вы, в то время были в таких же варварских руках, в каких и ныне находится. Граждан гоняли к присяге в признании государя Александра, но присяга сия не вольная, а потому Бог от народа оную не принимает, ибо всякий гражданин и солдат для избежания смерти обязан принять присягу! Следственно, царь никто иной, значит, как сильный разбойник.
Он не спрашивает народа, что желают ли его признать царем, или не желают; а военную силу побуждает называть себя царем, — поныне берет в жертву наши головы и угнетает отечество; точно так как разбойник поступает со встретившимся путешественником. Он его грабит, и великая милость, если ограбленного оставит живого! Неужели и вы, господа воины, должны просить царя, как разбойника, о помиловании себя тогда, когда он без вашей силы не в состоянии обидеть вас?
Страшитесь, чтоб он не приказал вам самих себя пересечь кнутом. Не напрасно дворяне почитают воинов скотами, ибо воины себя не спасают от несчастия, а сами себе соделывают оное! Удивительное заблуждение наше!
У государя много войска, но это вы сами и есть, а потому вы составляете силу государя, без вашего же к нему послушания он должен быть пастухом. Потому войско должно себя почитать в лице царя, ибо оно ограждает своими силами отечество, а не царь. Царь же значит приставник или сторож всеобщего имущества и спокойствия; но вы, воины, почитаете его не только полным владетелем имущества, но и в жизни вашей хозяином.
Жалуйтесь, что солдатская жизнь несносная; но жалуйтесь себе и на себя, ибо от самих вас бедствие происходит. Беспечность и слабость к царю навлекла на вас великое несчастие: если и еще продолжите не радеть о своем благе, то сделаетесь виною своей погибели. Бесчестно Российскому войску содержать своими силами царя.
Вы гвардейские воины, противу напольных полков имеете двойное продовольствие, но хотя бы имели весьма хорошую жизнь, то и тогда должны несчастным подать руку помощи. Нет христианской веры там, где друг другу помощи не творят. Лестно истребить тирана и вместо его определить человека великодушного, который бы всю силу бедности народов мог ощущать своим сердцем и доставлять средства к общему благу.
Бедные воины! Посмотрите глазами на Отечество, увидите, что люди всякого сословия подавлены дворянами. В судебных местах ни малого дет правосудия для бедняка.
Законы выданы для грабежа судейского, а не для соблюдения правосудия. Чудная слепота народов! Хлебопашцы угнетены податъми: многие дворяне своих крестьян гоняют на барщину шесть дней в неделю.
Скажите, можно ли таких крестьян выключить из числа каторжных? Дети сих несчастных отцов остаются без науки, но оная всякому безотменно нужна; семейство терпит великие недостатки; а вы, будучи в такой великой силе, смотрите хладнокровно на подлого правителя и не спросите его, для какой выгоды дает волю дворянам торговать подобными нам людьми, разорять их и вас содержать в таком худом положении. Для счастья целого отечества возвратите Семеновский полк, он разослан — вам , неизвестно куда.
Они бедные безвинно избиты, изнурены. Подумайте, если бы вы были на их месте и вышедши из терпения, брося оружие, у кого бы стали искать помощи, как не у войска. Спасите от разбойников своего брата и отечество.
Яков Алексеевич Потёмкин. Джордж Доу Яков Алексеевич Потёмкин. Джордж Доу Александр I к тому времени уже распростился со многими либеральными идеями своей юности, зато был обеспокоен вопросами обеспечения государственной безопасности. В армии назрела военная реформа, и ее проведение император доверил генералу Аракчееву, имевшему влияние на императора. Он был сторонником строгой дисциплины и муштры, считая, что это лучшее средство против вольнодумства.
Совместно с великим князем Михаилом Павловичем он убедил императора, что генерал Потёмкин, «по излишнему мягкосердию» не способен командовать полком. Поэтому в апреле 1820 года Я. Потёмкин получил новое назначение - в гвардейскую бригаду в Рязани, а Семеновский полк принял полковник Шварц. Худшая кандидатура для семеновцев Фёдор Ефимович Шварц был храбрый офицер. Он водил солдат в штыковую атаку при Бородино, но худшей кандидатуры для командования элитным гвардейским полком отыскать было трудно.
И дело было даже не в том, что он был неродовит и в чине полковника, хотя в полку отдельными батальонами командовали генералы. Это был ограниченный, мало образованный человек. Видимо, чувствуя свою ущербность, он пытался возвыситься за счет унижения других. Он требовал от подчиненных беспрекословного выполнения всех его распоряжений, ввел строгую муштру и вернул телесные наказания, с презрением относился к чувствам личного достоинства других и совершенно не умел выстраивать отношения с подчиненными. Муштра в полку Муштра в полку С первых же дней он возобновил телесные наказания.
Героев Отечественной войны опять начали сечь. А отмеченных наградами, которых по Уставу нельзя было подвергать телесным наказаниям, Шварц унизительно щипал за нос, дёргал за усы. Каждый день — смотры, муштра. За малейшие недочеты — телесные наказания. За 7 месяцев 44 человека в общей сложности получили 14 250 шпицрутенов, это в среднем по 300 ударов.
В полку даже появились дезертиры, а ведь раньше такого никогда не было. Генерал от инфантерии и военный писатель Павел Петрович Карцов писал: «Шварц в минуту запальчивости никогда не мог удержать своих порывов и обыкновенно, вместо того, чтобы приказать взыскать с виновного, производил наказание сам, на месте проступка. Впрочем, не столько мера, сколько форма его наказаний была предосудительна; она-то и была главной причиной общего в полку негодования, день ото дня возраставшего. Например, Ф. Шварц мог провести провинившегося солдата перед строем, приказав всем сослуживцам плевать ему в лицо.
И подобные унизительные наказания он придумывал регулярно, что не добавляло ему симпатий. Измучив солдат постоянными военными смотрами, репетициями парадов и бессмысленными упражнениями на плацу, командир полка сам спровоцировал бунт». Полковник Ф.
Семеновский полк: история части от Петра Первого до наших дней
Ещё в малолетстве царевича приписывали к какому-либо полку и будущий государь а впоследствии император становился шефом этого полка, носил его форму, рос в звании, знал многих своих «сослуживцев» в лицо и по именам. Так вот, Александр I числился в списках 1-й гренадёрской роты 1-го батальона Семёновского полка, и кто его знает, как отреагирует император на бунт, с кого полетят головы: с солдат или с командиров. Полковник Вадковский выслушал уже известные ему требования о смене командира полка. На обещание довести требование до начальства и разойтись солдаты уже не отреагировали.
В 11 утра Вадковский предложил им пройти к штабу гвардейского корпуса и изложить свою просьбу лично командиру корпуса генералу Васильчикову. Рота в полном составе без оружия в сопровождении барабанщиков прибыла в указанное место, где её уже ожидали вооружённые солдаты лейб-гвардии Павловского полка. Вышедший к семёновцам Васильчиков объявил роту арестованной и 167 человек под конвоем отправились в Петропавловскую крепость.
Вечером вернувшиеся в казармы барабанщики принесли в батальон страшную весть: их товарищи, выступившие против изверга-командира, «пострадали за общество». Поднялась 2-я, за ней 3-я и 1-я фузилёрные роты. К полуночи весь 1-й батальон 500 с лишним человек вышел на полковой двор.
Посланцы батальона пошли по казармам: «Там государева рота за вас погибает, а вы спите?! Офицеры бегали между солдат и приказами, авторитетом пытались привести солдат к повиновению, но их никто не слушал. Полковник Шварц, опасаясь расправы, сбежал из части и спрятался на квартире знакомого офицера.
Генерал Васильчиков приехал к генерал-губернатору Милорадовичу: «Генерал, солдаты вас любят, если они кого и послушают, то только вас». Вспомнили о любимом солдатами прежнем командире Потёмкине. Однако ни Потемкин, ни Милорадович, не могли погасить недовольство.
На все их увещевания солдаты отвечали: «Пока государева рота не вернётся — никуда не уйдём! Пока ещё ни один семёновец не взял в руки оружие, но стоит только одному броситься к оружейке — никакой вооружённый караул не устоит против толпы. Почти 2,5 тыс.
Солдаты, прошедшие войну а многие и не одну.
Начальство обнаруживало необычайную трусливость перед безоружными людьми, опасаясь взрыва народного сочувствия к ним. Боялись, что солдаты откажутся идти без первой роты, и хотели картечью присудить их повиноваться. Рассказав, как высшее начальство ухаживало за ним и льстило ему при отправке из Петербурга, И. Вадковский пишет: «Вот каким образом 19 октября, сопутствуемый ветром и дождем, я поплыл из Санктпетербурга, предводительствуя восемьюстами в ветхих шинелях одетых людей, из коих половинное число было почти без обуви. В Кронштадт приехал я весьма поздно; людей, обмокших и целый день не евших, в самый город не впустили, а поместили на военный корабль «Память Евстахия». Оный стоял на рейде в самом жалком положении, без окошек, без рам, без бортов и налитый водою. На корабле, по малой помощи, данной мне начальством, едва мог я устроить между подчиненными какой-либо порядок касательно их пищи.
Если я счастливо доплыл до Свеаборга, то я это приписываю не попечению и не старанию начальников, но единственно Провидению, избавившему от гибели суда, которые, по ветхости своей, нисколько не казались способными к дальнему пути. Морозы, ветры, снега и дожди беспокоили нас во всю переправу, что тем тягостнее было, что люди почти никакой одежды не имели». После целого ряда невольных остановок в пути и других приключений семеновцы были доставлены к месту назначения. В числе приключений была история в Пскове, где вследствие грубой придирчивости к семеновцам местного начальства едва не возник бунт. При этом несколько высланных из столицы солдат были «нещадно наказаны» розгами, якобы за буйство и обиды жителям города, хотя губернатор доносил в Петербург, что семеновцы «обывателям стеснения не делали». Выяснилось еще, что солдат в пути морили голодом и что бывшие их офицеры устроили складчину для облегчения участи высланных. Вадковскому же был сделан выговор за раздачу солдатам денег вопреки приказанию начальства. Такова была расправа со вторым и третьим батальонами, впредь до решения дальнейшей участи всего полка, а над первым батальоном был наряжен военный суд под председательством ген.
Это был милый, светский офицер, «душа общества», любимец царя и его братьев, свитский генерал и командир гвардейских гусар. Под внешним лоском аристократа и культурного представителя высшего общества в этом выхоленном господине жила душа аракчеевца, пред которым грубый, необразованный армеец Шварц должен считаться образцом человечности. Муравьев-Апостол передает про него в своих воспоминаниях такой случай. Однажды в Царском Селе Левашев приказывает вахмистру собрать на другой день в манеж его эскадрон, а сам отправляется в Петербург. Вахмистр сообщил об этом эскадронному начальнику полк. Злотвицкому, который обращает внимание вахмистра на то, что «завтра — великий церковный праздник», и, не дав ему более определенных указаний, также уезжает в Петербург. Вахмистр заключил из этого, что эскадрона собирать не надо. Вернулся Левашев, узнал обо всем и, ничего не говоря вахмистру, посылает за розгами.
В это время генералу подали обед и он садится за стол, приказав наказать вахмистра и крича из столовой несколько раз: «не слышу ударов! А когда любимец царя наелся, старого, заслуженного вахмистра унесли в госпиталь, где он через пару дней умер. Для Левашева это дело имело только приятные последствия: его продолжали осыпать наградами. И надо сказать, что Левашев был не из худших представителей тогдашнего правящего класса. Такова была среда, в которой, по замечанию М. Муравьева-Апостола, «жестокость и грубость, заведенные Павлом, не искоренялись, а поддерживались и высоко ценились». Пока наряжался суд, Васильчиков посылал царю донесения о событиях одно из них послано было с известным другом Пушкина П. Чаадаевым , рисуя Александру поведение офицеров и солдат в мрачных красках.
Он велел распределить всех солдат-семеновцев и офицеров по разным армейским полкам и образовать новый Семеновский полк из состава других полков. Приказав предать Шварца суду за неумение удержать полк в должном повиновении, царь одновременно писал Аракчееву, что никто на свете не убедит его, «чтобы сие происшествие было вымышлено солдатами, или происходило единственно от жестокого обращения с оными полк. Он был всегда известен за хорошего и исправного офицера и командовал с честью полком, отчего же вдруг сделаться ему варваром? И хотя царь писал Аракчееву, что «если бы с первою гренадерскою ротою поступлено было приличнее при самом начале, ничего другого важного не было бы», он раскассировал свой «любимый» полк, раскассировал даже вопреки советам Васильчикова, который указывал, что это «произведет слишком много шуму и представит дело более серьезным, нежели оно есть». При этом царю хотелось скрыть от Европы всю историю. Он как бы стыдился восстания гвардии и ареста целого полка. По рассказу Чаадаева, первый вопрос Александра при приеме его был следующий: — Иностранные посланники смотрели с балконов, когда увозили Семеновский полк в Финляндию? Затем царь спросил, Чаадаева,, где он остановился в Лайбахе, и узнав, что у князя А.
Меншикова, начальника канцелярии главного штаба при царе, сказал: — Будь осторожен с ним, не говори о случившемся с Семеновским полком. Меньшиков был известен как салонный балагур, и царь опасался только, что начальник канцелярии его штаба, ведавшего все военные тайны государства, разболтает о волнении нескольких тысяч человек, происходившем в столице в течение нескольких дней на глазах всех жителей. Между тем европейские дипломаты доносили из Петербурга своим правительствам, что «негодование против Шварца всеобщее; раздаются общие жалобы против гибельной мании всей императорской фамилии, особенно вел. Разослав мятежных семеновцев в разные армейские полки, царь предписал соответственным начальствующим лицам иметь за ними неослабный, надзор как для предотвращения их тлетворного влияния на других офицеров и солдат, так и для выпытывания подробностей восстания, особенно причин его. В начале января 1821 года кн. Волконский писал из Лайбаха главнокомандующему первой армии ген. Сакену, что царю «угодно», чтобы генерал дал «секретное предписание всем полковым командирам под начальство которых поступили б. Сверх того, было «государю угодно, чтобы через ротных командиров или через нижних же чинов стараться во всех полках через разговоры с поступившими нижними чинами выведывать из них о настоящем начале происшествия, бывшего в Семеновском полку, что подало повод оному, не были ли они к сему подучаемы и кем именно, и о таковых разговорах каждого чина немедленно доносили бы».
Аракчееву Волконский писал, что «необходимо нужно дойти до источника сего возмущения», ибо он уверен, что «оное произошло не от нижних чинов». В письме к ген. Дибичу он также высказывал уверенность в том, что «подстрекателями смуты» были офицеры, которых можно найти, если расположить солдат к болтливости». Через полгода после этого, в мае 1821 года, Сакен еще предписывал своим генералам доставить ему для сообщения царю сведения: «каково ныне ведут себя как офицеры, так и нижние чины, поступившие из Семеновского полка» в армию. Царь и его приближенные не ошибались в своих предположениях, что в семеновской истории без влияния офицеров дело не обошлась. Клейнмихель уже через 4 дня после первого волнения в полку , писал Аракчееву, что он «в душе своей уверен, что заговор сей происходит не от солдат; к сему делу есть наставники, и хотя пишут, что офицеры в оном не участвуют, но верить сему мудрено». Закревский высказывал в письме к царю сомнение в том, чтобы солдаты сами решились на возмущение, «если бы не были кем-нибудь особенно к тому подучены и даже руководимы. Зачинщики и руководители, вероятно, окажутся не из нижних чинов сего полка...
Офицера доказали свою неспособность командовать и даже не заслуживают звания ими носимого. По одной разве молодости и неопытности извинительно иметь к ним некоторое снисхождение. По тем же причинам могли они быть завлечены к неуважению начальства нынешними событиями в Европе, событиями, произведенными вольнодумством и т. Закревский признает, что «сия зараза гнездится, между офицерами и других полков... Офицеры-семеновцы, многие из которых впоследствии приняли видное участие в декабрьском восстании 1825 года, — почти все были в 1820 г. Правда, они не стремились использовать восстание 17 октября в революционных целях и даже старались успокоить волнующихся солдат, не дать бунту разростись, хотя это было возможно, если бы офицеры проявили только безучастность к движению. Тургенев говорил в те дни члену тайного общества, будущему видному участнику заговора И. Пущину, служившему тогда в гвардейской артиллерии: «что же вы не в рядах восстания Семеновского полка?
Глинка говорил в день восстания члену тайного общества Перетцу: «у нас начинается революция». Но либеральные гвардейские офицеры не участвовали в восстании потому, что считали солдат еще недостаточно созревшими для серьезного политического выступления и опасались печальных последствий неизбежной в таком случае анархии. В самой офицерской среде не была еще в 1820 году так широко и глубоко распространена идея революции, как спустя 4-5 лет, хотя многие потом высказывали сожаление, что упустили случай с Семеновским восстанием и полагали, что «впредь не должно повторить ошибок». Рылеев писал в 1822 году, что «офицеры не только не старались остановить солдат, но еще внутренно радовались сему движению. Хотя из осторожности никто из них не принимал деятельного участия, но чувства каждого, вырываясь невольно, более и более воспламеняли угнетенных страдальцев. Все кипели к волновались». В самый разгар событий, 18—19 октября 1820 г. Ермолаев, сообщая находившемуся в отпуску однополчанину своему, капитану князю И.
Щербатову, о волнениях 17 октября, не побоялся писать ему в сочувственном для солдат тоне. Известный впоследствии участник революции 1825 года С. Муравьев-Апостол в том же письме Щербатову говорил: «Что будет, чем все кончится, неизвестно. Жаль, что для одного человека, подобного Шварцу, должны теперь погибнуть столько хороших людей... Мы остались здесь. Участь наша неизвестна... Впрочем, что бы ни было, совесть наша чиста; мы не могли остановить зло, и кто бы его остановил? Он же посылал своего кучера на Охтенский пороховой завод, чтобы завязать сношения с арестованными там солдатами, и пытался лично видеться с ними.
Муравьев-Апостол послал каптенармуса своей роты Бобровского человека грамотного в Петропавловскую крепость, чтобы завязать сношения с находившимися там в заключении семеновцами. Для этого он переодел Бобровского в мундир другой воинской части, и Бобровский беседовал в крепости со своими бывшими сослуживцами. Они говорили посланному Муравьева, что никуда не пойдут из крепости добровольно без знамени, и без своего шефа государя , причем старики добавляли, что они уже вообще выслужили срок и считают себя свободными, от воинской повинности. Бобровский неосторожно проговорился о посещении крепости одному случайному знакомому, который оказался доносчиком. Возникло дело. Бобровского арестовали, и он вынужден был сознаться, что его посылал в крепость Муравьев-Апостол, но будто бы затем, чтобы проверить провиант в роте. При этом он добавил, что заключенные в крепости семеновцы уже несколько дней не получают казенного хлеба и кормятся за счет ротной экономии. Был привлечен к делу и Муравьев-Апостол, который подтвердил ссылку Бобровского на посещение последним заключенных товарищей исключительно в целях проверки провианта.
О происшедшем сообщено было царю, который приказал посадить Муравьева-Апостола под арест на трое суток за то, что он «осмелился» посылать Бобровского в крепость «утайкою», тогда как мог сделать это открыто с позволения начальства. Бобровский был отослан в одну из крепостных частей, а начальству Петропавловской крепости строго приказано было следить, чтобы к заключенным не проникли люди с воли и не вели с ними «посторонних разговоров». Полковнику Ермолаеву за сношения с восставшими солдатами, пришлось пострадать более серьезно. Дело о нём было соединено с делами полк.
Ежели бунтом назвать неповиновение законам, то первый бунтовщик — Шварц, потому что он поступал против законов; но нарушенье законов солдатами было природным следствием "поступков Шварца. Если-б вздумалось Шварцу приказать разграбить дворец, вероятно, что и самые страстные охотники дисциплины скажут, что полк имел право не слушаться его и представить его повеленье на вид высшему начальству, не для того, что дворец тут замешан, но потому, что поступок сей противозаконный, а высшее начальство не терпит нарушенья законов. Тут случай подобный. Шварц учинил в непозволительное время, не соблюдал праздников, бил солдат за ученье, и за всякие безделицы наказывал строжайшим образом, чем преступил законы не только здравого смысла и человеколюбия, но и законы военного устава, где подобные поступки именно запрещаются.
Следовательно, полк, упираясь на существующий устав и предполагая, что и высшее начальство сего терпеть, не может, решился принесть прописанную выше жалобу на нарушителей законов; а тот не бунтует тем, что выставляет беззаконные поступки бунтовщика. Пусть один здравый смысл разберет и решит, кого тут обвинять надобно? Солдат-ли, которые, не в состоянии будучи более сносить все несправедливые истязания начальника, пришли сказать прямо, законным порядком, потому что рота во всякое время может говорить с своим капитаном, — или тех, которые дали им начальника неспособного управлять ими? Всякий бунт предполагает насилие. Они угроз не употребляли, ружья оставили в казармах и добровольно пошли в крепость. Сей поступков мог повредить их делу, но вины им не придал. По всему, кажется, что все сие можно было кончить, не упоминая слова бунт, и никому не показав, что бунтовать можно. На другой день Васильчиков 1-й, из предосторожности, положил полк разделить на части и разослать по разным городам.
Для сего снова все генералы съехались в крепость уговаривать солдат разделиться. Они долго не соглашались, наконец, просьбы и уверения Милорадовича подействовали. Еще полагаясь на высшее правосудие, они покорились судьбе своей. Приняв сии меры, Васильчиков 1-й успокоил жителей, но сам покоен не был. Он чувствовал себя виновным, по крайней мере, в неблагоразумии и знал, что Милорадович не преминет довести до сведения императора все происшествие в истинном его виде. Первое потому, что граф, всегдашний защитник невинных, особенно воинов, свидетелей и сподвижников его славы и потому еще, что Милорадович личный соперник Васильчиков 1-йу, который своими происками успел заступить его место в начальстве гвардии. Васильчиков 1-й знал, что граф писал уже к императору и решился попробовать пожертвовать всеми, чтоб оправдать только себя. Странно показаться может, что в президенты суда избран человек, который никогда не отличался глубокими сведениями и еще более справедливостью.
Но вот причины. После сего послал он с адъютантом своим, ротмистром Чаадаевым , государю полное донесение всего случившегося. В сей любопытной бумаге он, обвинив всех — Шварца в неумении командовать, солдат в нехотении повиноваться и офицеров, как не оказавших должной твердости, в подобных обстоятельствах — кончил наказать всех строжайшим образом. В ожидании ответа, довольный уверенностью — пострадать не один, заперся дома и никому не показывался под предлогом болезни. Их в Кронштадте не приняли, потому что повеленье было тотчас отправить батальон в путь; но как мореплаванье уже кончилось и готовых судов не было, многие перемерли от простуды, другие от духоты, некоторые от недостатка пособий. Наконец ужасные три дня кончились; солдат посадили на поспевшие три фрегата и отправили в Свеаборг. Поднявшаяся буря разделила корабли и отбросила один в Ревель, а о другом долго не знали, где он. Причина, заставившая Васильчиков 1-йа поступить столь жестоким образом с людьми, которых он, если не в бумаге к императору, то в душе еще более признавал невинными, было одно желание оправдать себя, показав государю их бунтовщиками, которых опасно в городе держать.
Не мог он сказать, что поступает, таким образом, для примера, потому что, по словам сей же бумаги, пример ослушанья Семеновского полка имел более хорошее, чем дурное влияние на прочие войска. Если он не достиг цели, то но крайней мере нельзя сказать, чтоб его остановил выбор средств. В столице между тем уныние и ропот был всеобщий. Гвардейские полки грозили вступиться за товарищей. Находили подброшенные прокламации. Люди, одни тронутые бедственным положением солдат, другие по одному желанию перемены, поджигали неудовольствие. Жители опасались возмущения. Полки переведены были?
Полиция скакала с обыкновенною деятельностью и разгоняла толпы народные. Семеновские казармы опустели и затихли; одни жены и дети, которые останавливали толпы прохожих со слезами и спрашивали, не знают-ли чего об участи мужей и отцов, рассказывали жестокости Шварца в подробности происшествия, как будто утешаясь известностью в наказании несправедливости. Крепость, в которой томились несчастные остатки прекраснейшего полка, наводила мрачный ужас и содроганье за узников; страшились всего, что может выдумать мщение и сокрыть мрак. Родственники отправленных офицеров, не имея об них никакого известия и почитая их погибшими, в извинительной горести обвиняли Васильчиков 1-йа. Милорадович везде говорил, что в ногах у государя будет просить его выслушать, доказывал всем известную невинность семеновцев и поджигал общее справедливое негодование на корпусного командира. Все общество разделилось. Большая часть поддерживала Милорадовича; меньшая — защищала Васильчиков 1-йа; некоторые заступались даже за Шварца, которого уже на третий день отыскали. Положение всех было нерешительное и затруднительное.
Никто не знал мнения государя, и все ожидали его с равным нетерпением, потому что уже всякий объявил свое. Неизвестность, присутствие шпионов раздражали ожидание в обществе. Его намерение жениться на знатной и богатой девушке сего требовало. Васильчиков 1-й был, или сказывался больным. Вдруг указ императора решил неизвестность, прекратил споры и суд, наложил молчание на мнения и удивил всех скоростью и неожиданностью приговора. Сим указом повелено: всех нижних чинов в полки раскассировать, офицеров перевесть обыкновенными порядком в армейские полки, а 1-й батальон и Шварца предать военному суду См. Вот письма императора Александра I-го, при которых быть отправлен известный приказ его по армии о беспорядках в Семеновском полку: Господину московскому военному генерал-губернатору, генералу от кавалерии князю Голицыну. Вы легко можете судить с каким прискорбием принял я известие о неслыханном никогда в российской армии происшествии, случившемся лейб-гвардии в Семеновском полку.
Из прилагаемого при сем в копии отданного мною по армии приказа и повеления командующему гвардейским корпусом, усмотрите вы какие меры посему взяты мною. Препровождаю сие для сведения вашего, и соображения в нужных случаях ваших по оному отзывов. Командующему гвардейским корпусом генерал-адъютанту Васильчикову 1-му. С душевным прискорбием получил я рапорт ваш от 19-го октября о неслыханном и постыдном происшествии случившемся Лейб-Гвардия в Семеновском полку. Из прилагаемой при сем копии с отданного мною по армии приказа усмотрите вы суждeниe мое о сем приключении и сделанное на счет полка сего мое распоряжение. Сердечно больно было мне расстаться с прежними моими сослуживцами, но сего требовала честь российской армии, российского мундира. Полки оную составляющие должны внушать справедливо полную доверенность; кольми паче носящие имя российской гвардии. Нынешний состав лейб-гвардии Семеновского полка, после случившегося в оном своевольства, потерял таковую доверенность, и посему не мог уже более существовать в нынешнем его положении.
Честь имени сего полка, по всей справедливости, следует сохранить; на укомплектование коего достаточно отличных воинов в Российской армии. При объявлении прилагаемого приказа повелеваю вам внушить всему гвардейскому корпусу важность преступления нижних чинов лейб-гвардии Семеновского полка, и наказания им понeсeнного, которое да послужит примером прочим к удержанию их навсегда в должном порядке. Письма эти в копиях сообщены нам П. Указ немедленно был разослан по батальонам Семеновского полка. Как громом пораженные, слушали семеновцы его чтение; некоторое время самым себе не верили, — наконец, после продолжительного окаменелого молчания, зарыдали, облились слезами, обнимали друг друга, прощались на веки, как будто шли на верную смерть и с негодованием укора показывали на многочисленные свои раны, как будто желая сказать: того ли мы за них ожидали?... И люди, которые смыкались тем теснее, чем убийственнее был огонь, и от одного слова против воли рассеялись по земле.
В 11 утра Вадковский предложил им пройти к штабу гвардейского корпуса и изложить свою просьбу лично командиру корпуса генералу Васильчикову.
Рота в полном составе без оружия в сопровождении барабанщиков прибыла в указанное место, где её уже ожидали вооружённые солдаты лейб-гвардии Павловского полка. Вышедший к семёновцам Васильчиков объявил роту арестованной и 167 человек под конвоем отправились в Петропавловскую крепость. Верните роту Вечером вернувшиеся в казармы барабанщики принесли в батальон страшную весть: их товарищи, выступившие против изверга-командира, «пострадали за общество». Поднялась 2-я, за ней 3-я и 1-я фузилёрные роты. К полуночи весь 1-й батальон 500 с лишним человек вышел на полковой двор. Посланцы батальона пошли по казармам: «Там государева рота за вас погибает, а вы спите?! Офицеры бегали между солдат и приказами, авторитетом пытались привести солдат к повиновению, но их никто не слушал.
Полковник Шварц, опасаясь расправы, сбежал из части и спрятался на квартире знакомого офицера. Генерал Васильчиков приехал к генерал-губернатору Милорадовичу: «Генерал, солдаты вас любят, если они кого и послушают, то только вас». Вспомнили о любимом солдатами прежнем командире Потёмкине. Однако ни Потемкин, ни Милорадович, не могли погасить недовольство. На все их увещевания солдаты отвечали: «Пока государева рота не вернётся — никуда не уйдём! Пока ещё ни один семёновец не взял в руки оружие, но стоит только одному броситься к оружейке — никакой вооружённый караул не устоит против толпы. Почти 2,5 тыс.
Солдаты, прошедшие войну а многие и не одну. Было от чего прийти в ужас. Гарнизон столицы подняли по тревоге. Два батальона лейб-гвардии гренадёрского полка усилили гарнизон Петропавловской крепости на случай, если семёновцы пойдут выручать товарищей. Лейб-егеря, павловцы и Конная гвардия заняли позиции недалеко от казарм Семёновского полка. Лейб-гвардии казачий полк занял позиции у Михайловского замка. С грохотом по булыжной мостовой промчалась конная артиллерия.
Восстание Семёновского полка
В 1820 г. произошло восстание Семеновского полка. В 1820 г. произошло восстание Семеновского полка. Бунт Семёновского полка (генеральная репетиция восстания на Сенатской площади). Посмотреть еще слова.