Скачать книгу «Мост через вечность» Баха Ричарда Дэвиса в форматах fb2, epub, pdf, txt, rtf или читать онлайн. Мы — мост через вечность, возвышающийся над морем времени, где мы радуемся приключениям, забавляемся живыми тайнами, выбираем себе катастрофы, триумфы, сверше. — Мост через вечность (Ричард Бах). «Мы — мост через вечность, возвышающийся над морем времени, где мы радуемся приключениям, забавляемся живыми тайнами, выбираем себе катастрофы, триумфы, свершения, невообразимые происшествия, проверяя себя снова и снова, обучаясь любви. Мы — мост через вечность, возвышающийся над морем времени, где мы радуемся приключениям, забавляемся живыми тайнами, выбираем себе катастрофы, триумфы, сверше.
"Мост через вечность" Ричарда Баха: отзыв о книге, цитаты и фото. Автобиографическая книга «Мост через вечность» американского летчика, популярного писателя и философа Ричарда Баха стала настоящим подарком для каждого, кто искал в этом мире свою родственную душу. Описание: «Мост через вечность» — история встречи родных душ, нашедших друг друга через века и миры. парусами, самолетами, идеями - и неудержимый магический поток прокладывает нам путь, вперед, низводя до нуля значительность правил, здравый смысл и разногласия, перенося.
Ричард Бах, "Мост через вечность". Высшей формой отношений между людьми является дружба, а когда появляется любовь, дружбе приходит конец. РИЧАРД БАХ "Мост через вечность"3 размером 51.12 MB. В этом томе избранных сочинений Ричарда Баха "София"предлагает вниманию читателей удивительную книгу"Мост через вечность", тесно связанную сюжетом с "Единственной". Скачать книгу «Мост через вечность» Баха Ричарда Дэвиса в форматах fb2, epub, pdf, txt, rtf или читать онлайн. Автобиографическая книга «Мост через вечность» американского летчика, популярного писателя и философа Ричарда Баха стала настоящим подарком для каждого, кто искал в этом мире свою родственную душу. Ричард Бах Мост через вечность.
Бах Ричард. Мост через вечность.
Мост через вечность» (Ричард Бах) от издательства София, ее ISBN: 978-5-906791-15-3. Все книги в наличии, доставка по Москве и всей России в короткие сроки. до примитивизма и полного отсутствия фантазии. Ричард Дэвис Бах в своей книге «Мост через вечность» тоже обратился к этой теме и сделал это весьма оригинально. Читать полную книгу «Мост через вечность» автора Ричард Бах онлайн бесплатно и без регистрации в электронной библиотеке.
Восемь книг Ричарда Баха, меняющих сознание
история встречи родных душ, нашедших друг друга через века и миры. Мост через вечность — купить сегодня c доставкой и гарантией по выгодной цене. Мост через вечность (пер. Инна Лазаревна Старых) 1154K (читать) - Ричард Бах. "Мост через вечность" Ричарда Баха: отзыв о книге, цитаты и фото.
Ричард Бах «Мост через вечность». Мысли и цитаты из книги
«Мы — мост через вечность, возвышающийся над морем времени, где мы радуемся приключениям, забавляемся живыми тайнами, выбираем себе катастрофы, триумфы, свершения, невообразимые происшествия, проверяя себя снова и снова, обучаясь любви. Ричард Бах, "Мост через вечность". Смотрите все цитаты на тему. Мы — МОСТ ЧЕРЕЗ ВЕЧНОСТЬ, возвышающийся над морем времени, где мы радуемся приключениям, забавляемся живыми тайнами, выбираем себе катастрофы, триумфы, свершения, невообразимые происшествия, проверяя себя снова и снова, обучаясь любви. Ричард БАХ. Мост через вечность. Порой нам кажется, что не осталось на земле ни одного дракона. На данной странице представлены цитаты из книги " Мост через вечность " (Бах Ричард): афоризмы, крылатые выражения, знаменитые мудрые фразы из произведения.
Ричард Бах. "Мост через вечность". Цитаты
Что-теперь, что-теперь, что-теперь? Я прошел милю до аэропорта, купил билет на ближайший рейс, как можно короче описал в рапорте происшедшее, объяснил аварийщикам куда стаскивать обломки безнадежно искореженной машины. В этот момент, когда я писал для них свой адрес, сидя за столом в ангаре, мне припомнилась, мелодия, которая бубнила в моей голове с момента аварии. Ш-бум, ш-бум… и множество йя-т-та, йя-т-та. Почему я напеваю чту песню? Через двадцать лет, почему бы и нет? Песне не было дела до что-то, она продолжала звучать: жизнь только сон! И я возьму тебя в рай выше всех!
Ш-бу-ум… Эта песня! Это пел призрак Мустанга, со всеми соответствующими звуковыми эффектами. Жизнь — это только сон, любовь моя… Конечно жизнь — это сон, ты, жестяное помело! И ты чуть не забрал меня в свой рай выше всех! Ш-бу-ум; ты, разворованный на куски увалень! Нет ничего такого, что, появившись в нашем уме, не имело бы смысла. Этот самолет, я никогда не принимал его всерьез.
Рейсовый самолет выруливал на взлетную полосу мимо полыни. Я наблюдал со своего места через иллюминатор. Залитое пеной тело Мустанга возлежало на платформе, как на ложе, кран поднимал кусок крыла. Ты захотел поиграть, самолет? Тебе нравилось, что-нибудь, ломать при каждом полете, теперь ты захотел и вовсе пойти против моей воли? Ты проиграл! Может, ты и найдешь, кого-нибудь, кто забудет твое прошлое и сколотит тебя когда-нибудь, лет через сто после сегодняшнею дня.
Может, ты вспомнишь этот день и будешь в нему добр! Клянусь тебе, машина, — сколачивать тебя буду не я. Сначала случай с парашютом, теперь еще и авиакатасторофа. Я думал об этом, улетая на Запад, и через какое-то время решил, что меня вели Свыше, и я вышел невредимым из ситуации, которая оказалась немного более опасной, чем я мог предположить. Кто-нибудь другой мог бы увидеть в этом что-то иное. Катастрофа не была проявлением моей защиты в действии, этот случай был скорее свидетельством того, что она иногда бывает ненадежной. Десять Мы загорали на палубе.
Донна и я, вдвоем, на моей спокойной яхте, дрейфующей вместе с течением в трехстах милях севернее Ки Ужт. Это для меня очень важно. Я обещаю: никаких посягательств на меня — никакой ревности с моей стороны. У нее были короткие черные волосы, карие глаза прикрыты от солнца. Она загорела до цвета покрытого лаком тикового дерева, за годы лета, приобретенного благодаря разводу с далеким севером. Я живу как хочу. Я остаюсь, если я захочу.
И я уйду, если не захочу. Это тебя не пугает? Она передвинула бретельки бикини, чтобы загар был сплошным. Это меня утешает! Никаких цепей, или канатов, или узлов, никаких дискуссий, никакой скуки. Сердечный подарок: я здесь, не потому, что должен быть, здесь, или потому, что меня заманили в ловушку, но лишь потому, что мне лучше быть, с тобой, чем где-нибудь еще и мире. Вода мягко плескалась о борта.
Вместо теней по кораблю разбегались яркие солнечные пятна. Я очень чувствителен. Если вдруг я только коснусь тебя, склоняя к тому, чего тебе скорее не хотелось бы делать, тебе достаточно еле слышно прошептать «нет». Я не выношу вторжения и покушения на личное. Тебе достаточно мне намекнуть, и я буду уже готов, — до того, как ты закончишь свой намек. Она перекатилась на бок, головой на руку, и открыла глаза. В моем случае одного замужества вполне хватило.
Некоторым людям это нужно, мне — нет. Я кое-что рассказал ей про брак, к чему я пришел, о счастливых годах, которые могут превращаться в тягостные и мрачные. Я внимательно изучил и те уроки, которые получила она. Я нарушил хрупкую стеклянную гладь залива рябью. Море было ровным, как теплый лед. Мы дрейфовали еще час перед тем, как ветер поймал паруса и яхта рванулась вперед. Через какое-то время мы снова ступили на сушу, уже хорошими знакомыми, крепко обнялись на прощание, пообещав друг другу увидеться на днях.
Так, как было с Донной, было и с другими женщинами в моем жизни. Уважение к отдельности, к личностному, к полной независимости. Вежливые связи от одиночества, они были холодным подобием любовных отношений без любви. Некоторые из моих подруг так никогда и не были замужем, но в большинстве все они были в разводе. Едва уцелевшие после несчастливых отношений, покалеченные грубыми мужчинами, доведенные постоянным стрессом до бесконечной депрессии. Для них любовь была чем-то вроде трагического недоразумения, любовь была пустой оболочкой, из которой вышибли смысл все эти супруг-как-владыка-любовник-становится-ревнивцем. Если б я заставил себя мысленно просмотреть пройденный путь, я должен был бы обнаружить, головоломку: любовь между мужчиной и женщиной — это слово, которое больше не работает.
Но, Ричард, разве в этом суть? Я не собирался получить ответ. Летели месяцы, и так как я потерял интерес к любви, есть она там или нет, то потерял интерес и к родственной душе. Львиная доля ее места была отдана различным идеям разбогатеть, идеям настолько рациональным и безупречным, насколько они опирались на представление, что мои деловые отношения никогда не изменятся. Если совершенный партнер, — думал я, — это тот, кто всегда принимает все твои пожелания, и если одно из твоих пожеланий безумно по своей природе, следовательно, никто никогда не может быть совершенным партнером. Единственная истинно родственная душа может быть собрана из многих людей. Моя совершенная женщина обладает интеллектом и яркостью этой подруги; она обладает красотой, разбивающей сердца, — такой, как у другой, частично — черт-знает-какими достоинствами третьей.
Если ни одна из этих женщин не в состоянии отвечать этим требованиям на сегодняшний день, стало быть моя родная душа искрится в других телах, где-нибудь еще; быть замечательной — не означает быть несуществующей. Она не сработает! Если бы тот, что внутри меня, выкрикнул это, то я точно заткнул бы ему рот кляпом. И делай это, не прибегая к словам любовь, брак, единение. Сделай это решительно и ошеломляюще, пока я не заорал во все горло, что лучше тебя знаю, как я должен управлять своей жизнью! Что ты знаешь? Совершенная женщина-во-многих-женщинах, — решено, она победила, — и закончим дискуссию.
Неограниченное количество денег. Самолетов столько, сколько я хочу. Моя совершенная женщина. Это счастье! Одиннадцать Ошибок не бывает. События, которые а нашу жизнь, какими бы неприятными для нас они ни были, необходимы для того, чтобы мы научились, тому, чему должны научиться. Каким бы ни был наш следующий шаг, он нужен для того, чтобы достичь того места, куда мы выбрали идти.
Я лежал на полу, развалившись на толстом светло-коричневого цвета ковре, и думал обо всем этом. Эти три года не были ошибкой. Принимая миллионы решений, каждый год я тщательно наполнил аэропланами, журналами, встречами, кораблями, путешествиями, фильмами, деловой деятельностью, лекциями, телешоу, рукописями, банковскими счетами и мечтами о сияющем будущем. Дневной свет являет мне новый маленький самолет, а ночь дарит беседы и прикосновения многих женщин, каждая из которых привлекательна, но ни одна из них не была ею. Я был убежден, что она не существует, но ее образ по-прежнему преследовал меня. Была ли она так же уверена в том, что и меня не существует? Беспокоит ли мой призрак ее убеждения?
Существует ли где-нибудь, женщина, которая сейчас лежит на плюшевом ковре в доме, построенном на кругом берегу, рядом с которым находится ангар с пятью аэропланами, еще три стоят под открытым небом и, пришвартованный у самого берега, покачивается на воде гидросамолет? Я сомневался, что это возможно. Но разве не может где-то жить, одинокая женщина среди новых книг, телевизионных программ, чувствующая тоску среди любовников и всего, что можно приобрести за деньги, окружающая неискренними примелькавшимися приятелями, агентами, юристами, менеджерами и счетоводами? Это вполне могло быть. Ее ковер может быть другого цвета, но все остальное… она могла бы оказаться по другую сторону моего зеркала, ведущая поиск совершенного мужчины в пятидесяти любовниках, но по-прежнему одинокая. Я посмеялся над собой. Как трудно умирает старый мир о единственной любви!
Мотор аэроплана завелся внизу на поляне. Это, наверное, Слим, который собирается полетать на Твин Чессне. Компрессор протекает с правой сторон. Эти компрессоры старого oбpaзцa всегда портятся, думал я. Зачем их только вставляют в отличные современные моторы! Рэпид и моторный планер приземлялись, где-то там, поднимая за собой пыль. Рэпид вскоре потребует переоборудования, и это будет очень трудоемкая работа для биплана с кабиной такого размера.
Лучше продать его. Я не очень много летаю на нем. Я вообще не очень много летаю и на других самолетах. Они стали чужды мне, как и все остальное в моей жизни. Чему я сейчас научиться научиться? Тому, что чем дальше, тем больше машины начинают овладевать нами? Нет, думал я, вот чему я учусь: получить много денег — это то же самое, что получить острием вперед стеклянный меч.
Будьте очень, осторожны в обращении с ним, сэр, не спешите, пока не знаете точно, зачем он вам. Загудел другой мотор. Наземная проверка, должно быть, закончилась успешно, и он решил подняться в воздух и проверить его в полете. Ветер волнами доносил гул, когда он выезжал на взлетную полосу, а затем, когда он начал разгон, милый моему сердцу рокот моторов стал удаляться. Чему еще я научился? Тому, что став известным, я больше не могу полностью оставаться самим собой. Я бы никогда раньше не поверил, что каждый сможет удовлетворить свое любопытство и узнать, что я думаю и говорю, как я выгляжу, где живу, как использую свое время и деньги.
Или что все это будет оказывать, на меня такое влияние, толкая меня назад в сторону пещерной жизни. Те, кто попадает в камеру или начинает публиковаться, думал я, не выбирают легкий путь. Сознательно или нет, но они предлагают себя в качестве примера для остальных, чего-то вроде образца для подражания. У одного жизнь складывается замечательно, а у другого — полный крах и необходимость начинать все сначала. Одна женщина встречается с опасностью лицом к лицу, отвергает посягательства на свой талант и проявляет мудрую рассудительность; другая становится истеричкой. Одному суждено умереть, другому — смеяться. Каждый день знаменитости оказываются перед лицом испытаний, и мы, как зачарованные, наблюдаем за ними, не отводя глаз.
Они привлекают наше внимание потому, что наши кумиры проходят те же испытания, какие предстоят нам всем. Они любят, вступают в брак, обучаются, разоряются, уходят и возвращаются вновь. Они влияют на нас своим поведением на экране и своими словами на бумаге, а мы в свою очередь воздействуем на них. Единственное испытание, с которым сталкиваются только они, — это испытание самой известностью. И даже это нам интересно. Мы думаем, что когда-нибудь тоже окажемся в центре внимания, и примеры такого рода всегда интересуют нас. Что же случилось, думал я, с пилотом аэроплана, летавшим над просторами Среднего Запада?
Неужели он так быстро из простого летчика превратился расфуфыренного плейбоя? Я встал, прошел через пустые комнаты своего дома на кухню и нашел там пакет с постепенно теряющими свежесть кукурузными чипсами. Вернувшись назад и развалившись в роскошном кресле возле фигурного окна, я посмотрел на озеро. Я стал плейбоем? Это смешно. Внутренне я не изменился, ни капельки не изменился. А может быть, все современные плейбои говорят так, Ричард?
Затем разворот и возвращение обратно на взлет. Известность научила меня прятаться, строить, вокруг себя стены. У каждого есть железная броня и ряды острых шипов там, где он говорит: это только до тех пор, пока нам по пути. Вначале популярность забавляет. Вы не возражаете против телекамер, за этими линзами — целый круг очень милых и приятных людей. Я могу быть милым с ними до тех пор, пока они милы со мной, и еще две минуты потом. Таковой была высота моих стен тогда во Флориде.
Большинство из тех, кто знал меня из телепрограмм, по журнальным обложкам или случайной газетной заметке, были людьми, которые даже не догадывались, как я признателен им за их учтивость и уважение моего права на личную жизнь. Меня очень радовала почта, приходившая на мой адрес. Мне было приятно, что существует множество читателей, для которых те странные идеи, которые я любил, имели смысл. В мире существовало много людей из разных стран, мужчин и женщин любого возраста и любой профессии, которые искали и обучались, новому. Этот круг был больше, чем я когда-либо раньше мог себе вообразить. Вместе с восторженными письмами иногда приходили несколько посланий другого типа: используйте мою идею, помогите мне напечататься, дайте мне денег, или вас ждут адские муки. По отношению к своим почитателям я ощущал теплую симпатию и посылал им в ответ открытки, а против других возводил новые тяжелые железные стены и ковал мечи, убирал на время гостеприимный коврик у своей двери.
Я был более скрытным, чем когда-либо раньше мог предположить. Я просто плохо знал себя раньше, или изменился? Все чаще и чаще в те дни, месяцы и годы я предпочитал оставаться дома в одиночестве. Обремененный своим большим домом, десятью аэропланами и целой паутиной предрассудков, я мог так никогда и не проснуться. Я посмотрел с пола на фотографии на стене. Это были изображения аэропланов, которые значили для меня все. Там не было ни одного человека, — ни одного.
Что случилось со мной? Раньше я нравился себе. Почему же я так не нравлюсь себе сейчас? Я спустился по лестнице в ангар, толчком открыл крышку кабины и вскочил в нее. Летая в этом аэроплане, я встретил Кэти, подумал я. Привязные ремни для плеч, ремни сиденья, открыть смеситель. Не выполнила моих условий и пытается заставить меня жениться.
Будто бы я никогда не объяснял ей всех отрицательных сторон вступления в брак и не показывал, что я только частично похож на того мужчину, который бы идеально соответствовал ей. Через полминуты после взлета я быстро набрал высоту, поднимаясь на две тысячи футов в минуту, а ветер бил по моему шлему и перчаткам. Как я люблю это! Очень медленный переворот за ним другой, и так до шестнадцати. Небо чисто? Вот это да! Зеленая равнинная местность во Флориде.
Озера и болота величественно поднимаются справа от меня, становятся огромными и широкими над головой и исчезают из виду слева. Горизонтальный полет. Затем — РАЗ! Вытягиваю самолет вверх до полной остановки, нажимаю на левую педаль, ныряю отвесно вниз, тогда как ветер завывает в тросах между пластинчатыми крыльями. Затем отвожу рычаг вперед и лечу вверх ногами, пока скорость не достигнет 160 миль в час. Я откидываю голову назад и смотрю вверх на землю. Резко отвожу рычаг назад, сильно жму на правую педаль, и биплан начинает переворачиваться обратно.
Его правое крыло замедляется, он дважды оборачивается вокруг своей оси, а зеленое небо и голубая земля делают двойное сальдо. Рычаг вперед, левая педаль и — ФИТЬ! В течение доли секунды пять земных тяжестей вдавливают меня в сидение. Панорама передо мной сужается до маленькой светлой точки на сером фоне, я ныряю вниз до высоты ста футов над летным полем, а затем после набора высоты снова перехожу на горизонтальный парадный полет. Это проясняет ум. Зеленые мхи, с ревом приближающиеся к лобовому стеклу, и болото, заросшее кипарисами и кишащее аллигаторами, вращающееся со скоростью один оборот в секунду вокруг головы. Но сердце по-прежнему одиноко.
Двенадцать Некоторое время мы играли, не проронив ни слова. Лесли Парриш спокойно сидела со своей стороны орехово-сосновой шахматной доски, я — со своей. На протяжении девяти ходов в захватывающем дух миттельшпиле в комнате стаяла тишина, нарушаемая лишь, тихим звуком передвигаемых с места на место коня или ферзя да изредка — приглушенно-резким «гм» или «эх», когда, делая ход фигурами, шахматисты рисуют собственный портрет. Г-жа Парриш не блефовала и не была обманута сама. Она играла прямо и открыто и была сильным шахматистом. Я украдкой наблюдал за ней и улыбался, хотя она как раз захватила моего слона и грозилась на следующем ходу взять коня, — такую потерю я вряд ли мог себе позволить. Я впервые увидел это лицо за много лет до того, как мы встретились — самым важным из способов.
После секундной паузы дверь с грохотом закрылась. Серо-голубые глаза ответили мне благодарным взглядом. Я встретил этот взгляд, задержавшись не более чем на четверть секунды, говоря этим, что мне было приятно подождать, затем вежливо отвел глаза. Проклятая вежливость, подумал я. Какое прекрасное лицо! Где я видел ее — в кино, по телевизору? Я не осмеливался спросить.
Мы поднимались молча. Она была мне по плечо; золотые волосы вьются и подобраны под шапку цвета корицы. Одета не как кинозвезда: выцветшая рабочая блуза под курткой от военно-морской формы, голубые джинсы, кожаные ботинки. Какое милое лицо! Она здесь на натурных съемках, подумал я. Может, она — в составе съемочной группы. Какое это было бы удовольствие — познакомиться с нею.
Но она так далека… Разве это не интересно, Ричард, как бесконечно она далека? Вы стоите, разделяемые тридцатью дюймами, но нет способа преодолеть пропасть и сказать: «привет». Если б только мы могли изобрести способ, думал я, если бы только это был мир, в котором незнакомые люди могли бы сказать друг другу: «Ты мне нравишься» и «Я бы хотел знать, кто ты». С кодом: «Нет, спасибо», если симпатия не окажется обоюдной. Но такой мир еще не создан. Полуминутный подъем завершился в молчании. С тихим шумом дверь открылась.
Поспешно, почти бегом, она прошла по холлу к своему номеру, открыла дверь, вошла, закрыла ее за собой, оставив меня в коридоре одного. Мне бы так хотелось, чтобы ты не уходила, думал я, заходя в свой номер, через две двери от нее. Мне бы так хотелось, чтобы тебе не нужно было убегать. Делая ход конем, я мог изменить направление угрозы на Доске, смягчить ее атаку. Преимущество было у нее, но она не выиграла, — пока еще. Конечно, думал я. Угроза NxP, NxR!
Я сделал ход и снова наблюдал за ее глазами, любуясь красотой, удивительно невозмутимой перед моей контратакой. Через год после нашей встречи в лифте я предъявил иск режиссеру фильма по поводу сделанных им без моего одобрения изменений в сценарии. Хотя суд потребовал от него убрать некоторые худшие изменения, я едва мог удержаться, чтобы не крушить мебель, когда обсуждал с ним этот вопрос. Необходимо было найти посредника, через которого каждый из нас мог бы говорить. Посредником оказалась актриса Лесли Парриш, женщина, которая поднималась вместе со мной из вестибюля на третий этаж. Рейдж таял, разговаривая с ней. Она была спокойна и рассудительна, — я ей сразу доверился.
На сей раз в Голливуде хотели экранизировать мою последнюю книгу. Я поклялся, что скорее готов увидеть повесть сожженной, чем позволить исковеркать ее в экранном варианте. Если это должно было осуществиться, то не будет ли лучше сделать это моей собственной компании? Лесли была единственным человеком, которому я доверял в Голливуде, и я вылетел в Лос-Анжелес переговорить с нею еще раз. На приставном столике в ее офисе стояла шахматная доска. Шахматы для офиса — это чаще всего каприз дизайнеров, — созданные прихотливой фантазией ферзи, слоны, пешки разбросаны наобум по доске. Это были деревянные шахматы с 3,5-дюймовым королем на 14-дюймовой доске, развернутой углом к правой руке игрока, и с обращенными вперед фигурами коней.
Я не был лучшим игроком в городе, но не был и плохим. Я играл с семи лет и был довольно самонадеян за шахматной доской. Она взглянула на часы. Ее победа ошеломила меня. То, как она выиграла, рисунок ее мыслей на шахматном доске вновь и вновь очаровывали меня. Во время следующей встречи мы играли на две лучшие партии из трех. В следующем месяце мы создали корпорацию.
Она усадила меня за решение вопроса о том, как сделать фильм с наименьшей вероятностью провала, и мы сыграли на шесть лучших партий из одиннадцати. После этого не требовалось встреч. Я бы примчался в своем новоприобретенном самолете, 8-тонном реактивном, бывшей собственностью ВВС, из Флориды в Лос-Анжелес, чтобы провести с Лесли день за игрой в шахматы. Наши партой стали менее состязательными, допускался разговор, на столе — печенье и молоко. На ее части доски ситуация была угрожающей.
Сорок девять Скачать или читать онлайн книгу Мост через вечность На этой странице свободной электронной библиотеки fb2. Книга написана автором Ричард Бах, относится к жанру Философия, добавлена в библиотеку 19. С произведением «Мост через вечность» , занимающим объем 310 печатных страниц, вы наверняка проведете не один увлекательный вечер.
Важно не то, проиграем ли мы в игре, важно, как мы проиграем и как мы благодаря этому изменимся, что нового внесем для себя, как сможем применить это в других играх. Действуйте согласно своим убеждениям, неважно — каким; если вы верите в супружество, живите в нем честно. В том, что мы слышим, очень многое определяется тем, что мы ожидаем услышать, отсеивая все остальное. Там, где отсутствуем душевная близость, идеального секса быть не может.
Тогда я съем твою РУКУ! Не прошла и сотая доля секунды, как маленькое создание кубарем кинулось в атаку - иголочки зубов, двадцать маленьких когтей тут же были брошены на поединок с новым врагом котят. Почти все из того, что я понял без слов, успело обезопасить себя с помощью чернил. В тот же миг у Долли появилась новая цель для выслеживания и налета. Я начал читать из блокнота то, что только что записал туда, - предложения, перескакивающие одно через другое, как газели через высокие заборы. Через минуту я закончил и взглянул не нее, отрывая глаза от бумаги. Если бы только мы могли передать ЭТО тем детям, которыми мы были! И эта встреча была бы не той, что теперь или пять лет назад... Вот ее телефонный номер: си-рествью 6-29-93... Лесли тогда была уже звездой! Мужчины видели ее в фильмах и влюблялись в нее! Как ты думаешь, она пригласила бы на ленч этого мальчишку, который собирался убегать из колледжа, не закончив и первого курса? Я вздохнул. Ему нужно сначала поступить в армию и летать на боевых самолетах, жениться и развестись, а потом только уже постепенно разбираться, кем он становится и что он знает. Ей тоже нужно вступить в брак и покончить с ним, самостоятельно учиться бизнесу, политике и способности постоять за себя. Всегда - это значит, что... Я взглянул на нее, едва ли начав говорить, и замер от проблеска понимания. Картины забытых снов, фрагменты жизней, затерявшихся в прошлом и будущем, засияли как цветные слайды перед моими глазами, щелк, щелк, щелк... Женщина, которая находится сейчас на кровати рядом со мной, та, к которой я могу прямо сейчас протянуть руку, чьего лица я могу коснуться, - это она погибла вместе со мной в резне в колониальной Пенсильвании. Это та же самая женщина. Она - то дорогое мне смертное существо, к которой я устремлялся десятки раз, следуя невидимому повелению, и которая была повелителем для меня. Она - это ива, чьи ветви переплелись с моими; показывая клыки, бесчисленное число раз вступает в кровавую грызню с волками, спасая от них своих детенышей; она - это чайка, которая повела меня за собой в небо; она - светящийся призрак на дороге в Александрию; она - серебряное воплощение Беллатрикской Пятерки; инженер космического корабля, которого я буду любить в своем отдаленном будущем; богиня цветов из мост удаленного прошлого. Почему я так очарован и испытываю такую радость лишь от ее поворота мысли, лишь от очертания ее лица или груди, лишь от веселого света в ее глазах, когда она смеется? Потому что эти уникальные очертания и сияние, Ричард, мы несем с собой из жизни в жизнь. Это наши отличительные знаки, скрытые в глубине нашего сознания под всем тем, во что мы верим, и, ничего не зная о них, мы вспоминаем их, когда встречаемся снова! Она посмотрела с тревогой на мое лицо. Что с тобой? Я схватился за бумагу и начал быстро писать слова. Ну и утро! Снова и снова и снова мы тянемся друг к другу, потому что нам есть чему научиться вместе - это могут быть тяжелые уроки, а могут быть и счастливые. Как я могу это знать, почему я так непоколебимо убежден, что смерть не разлучает нас с теми, кого мы любим? Потому что ты, кого я люблю сегодня, потому что она и я умирали уже миллионы раз до этого, и вот мы снова в эту секунду, в эту минуту, в этой жизни снова вместе! Смерть не более разлучает нас, чем жизнь! Глубоко внутри души каждый из нас знает вечные законы, и один из них состоит в том, что мы всегда будем возвращаться в объятия того, кого мы любим, независимо от того, расстаемся ли мы в конце дня или и конце жизни. Я должен это записать... Единственное, что не заканчивается, - это любовь! Слова вырывались так быстро, что чернила едва поспевали за ними. Перед возникновением вселенной... До Большого взрыва были мы! До всех Больших Взрывов во все времена и кроме того, как эхо последнего из них затихнет, есть Мы. Мы танцуем во всех феноменах, отражениях, везде, мы - причина пространства, творцы времени. Я оторвал ручку от бумаги, сел не дыша на кровати и посмотрел на свою жену. Ее глаза сверкали. Некоторое время царило молчание, пока она не заговорила вновь: - Я прекратила искать тебя, - сказала она. Мне нравилось жить одной. Я думала, что так будет до конца моей жизни. Как мы могли ощущать отсутствие того, чего никогда не имели? Когда ты был одинок, разве не было иногда таких мгновений, когда независимо от того, есть ли рядом другие, ты чувствовал такую печаль, что мог бы заплакать, будто ты - единственный человек во всем мире? Она протянула руку и коснулась моего лица.
Бах Ричард. Мост через вечность.
Если б только он знал, если бы не лег в полночь, если бы не проснулся так поздно, если бы заранее не освободил себе этот день, если бы не жил один, если бы послушал радио, он не пришел бы сюда и не находился бы сейчас в церкви — впервые с тех пор, как он вышел из сиротского приюта, — и не торчал бы как чучело на этой дурацкой свадьбе, в то время как там, за стенами, неожиданно развязалась игра, в которой решается его участь. Здесь же вокруг него лишь удрученные лица да кривые усмешки. Всех этих Гарсиа и Пачеко — от силы человек десять из них Мануэль знает по имени — он тысячами видел на митингах, где они, пылая праведным гневом, выступали «за» или «против» него… Страницы.
Нахмурившись, произнес, обращаясь к самому себе: — Дурость какая — искать ее здесь. Недельной давности булочку с корицей я наколол на хворостинку и поджарил над языками пламени. Да, странствующий пилот на старом биплане — полет сквозь семидесятые годы двадцатого века.
Вроде бы, приключение. Раньше оно было приправлено множеством вопросительных знаков. Теперь же все стало таким же знакомым и безопасным, как фотографии в семейном альбоме. После сотого урагана я мог делать их с закрытыми глазами. А после того, как я в тысячный раз обшарил глазами толпу, у меня возникают сомнения: может ли родная душа явиться мне среди скошенных полей.
Денег достаточно. Катая пассажиров, мне вряд ли когда-нибудь придется голодать. Но я не узнаю ничего нового, я просто болтаюсь без толку. В последний раз я по-настоящему учился два лета тому назад. Когдa я увидел сверху бело-золотистый биплан «Тревл Эйр», припаркованный среди полей.
Приземлившись, я познакомился с его пилотом — Дональдом Шимодой, Мессией в отставке, экс-Спасителем Мира. Мы подружились, и в те последние месяцы его жизни он передал мне некоторые секреты своего странного призвания. Дневник, который я тогда вел, превратился в книгу, я отослал ее издателю. Не так давно она вышла из печати. Большинство его уроков я усвоил хорошо, так что новые испытания попадались действительно крайне редко.
Но вот решить проблему с родной душой не удавалось никак. Где-то возле хвоста Флита послышался тихий шорох — крадущиеся шаги по сухой траве. Я повернул голову, прислушиваясь к этому звуку. Шорох стих. Потом появился опять, как если бы кто-то стал медленно подкрадываться ко мне.
Я напряженно вглядывался в темноту: — Кто там? Только не в Айове, их в Айове не встречали уже… Еще один осторожный шаг по ночной траве. Как бы это ни был… Лесной волк! Я бросился к ящику с инструментом, судорожно пытаясь ухватить нож, большой гаечный ключ, но было уже слишком поздно. В это мгновение возле колеса самолета возникла черно-белая бандитская маска, изучающий взгляд ярко блестевших глазок, нос, с сопением принюхивающийся к запаху коробки с продуктами.
He лесной волк. Я рассмеялся: так сильно колотилось сердце. Я сделал вид, что убираю ключ прочь. Осиротевших крошек-енотов на Среднем Западе часто берут в дом и выращивают в домашних условиях. Когда им исполняется год, их отпускают на волю, но они на всю жизнь остаются домашними.
А что тут плохого? Разве нельзя шуршать себе по полю, в темноте на огонек заглянуть — а вдруг у того, кто разложил костер, найдется что-нибудь, вкусненькое — погрызть, коротая ночь? Хорошо бы чего-нибудь сладенького — кусочек шоколадки… можно зефира немного, — все сойдет. Енот постоял немного на задних лапках, морща носик и изучая воздух в поисках запаха съестного. Остатки зефира — если, конечно, ты сам на них не претендуешь — вполне сойдет.
Я вытащил кулек из ящика и высыпал кучку мягких шариков в сахарной пудре на подстилку. Отдавая должное зефиру, он с довольным чавканьем набил им полный рот. От лепешки моего изготовления он отказался, едва надкусив ее, прикончил зефир, умял почти весь мой запас медовой воздушной пшеницы и вылакал мисочку воды, которую я ему налил. Немного посидел глядя на огонь, фыркнул: пора двигаться дальше. Исполненный важности взгляд черных бусин.
Благодарю за угощение. А ты вполне приличное человеческое существо. Ну, ладно, до завтра, вечером увидимся. Лепешки у тебя отвратительные. И пушистое создание двинулось прочь.
Полосатый хвост растворился в тенях, шорох шагов в траве слышен все слабее и слабее. И я остался наедине со своими мыслями и мечтой обрести даму сердца. Каждый раз все неизменно возвращается к ней. Интересно, что сказал бы Дональд Шимода, сидя здесь, под крылом, сегодня, если бы узнал, что я до сих пор так и не нашел ее? Что-нибудь само собой разумеющееся, это уж точно.
Странное свойство всех его секретов — они были предельно просты. А если бы я сообщил ему, что потерпел фиаско в поисках ее? Для вдохновения он покрутил бы в руках свою булочку с корицей, внимательно ее изучая, потом запустил бы пальцы в черную шевелюру и сказал: — Послушай Ричард, а тебе не приходило в голову, что летать с ветром от одного города к другому — верный способ не отыскать ее, но утратить?
И невзирая на все то, что заставляет нас страдать, с этим человеком мы чувствуем благополучие как в раю. Родная душа - это тот, кто разделяет наши глубочайшие устремления, избранное нами направление движения.
Если мы вдвоем подобно воздушным шарикам движемся вверх, очень велика вероятность того, что мы нашли друг в друге нужного человека. Родная душа - это тот, благодаря кому вы начинаете жить подлинной жизнью. Но в жизни, когда на том конце вешают трубку, телефон просто хранит тишину. Жуткую тишину. Мы стоим там и слушаем ее долгое время.
Со своим чемоданом я уселся на сидение рядом с ней. Как случилось так, что твои дела позволили тебе выкроить время? Лесли ездила в пушисто-бархатной роскошной машине песочного цвета. После того, как мы посмотрели фильм, в котором был вуки, эта машина получила новое имя Банта, которое было дано ей в честь пушистого, похожего на мамонта животного песочного цвета из этого же фильма. Машина плавно отделилась от тротуара и вынесла нас в реку разноцветных Бант, которые сновали туда-сюда но улице. Сейчас мне обязательно нужно забрать некоторые вещи в Академии, а затем я свободна. Где бы ты хотел со мной позавтракать? В «Волшебной сковородке», например, если там нет толпы.
Там есть зал для некурящих. Помнишь, ты когда-то мне об этом сказала? Ты освободилась от работы ради меня на целый день? Ты даже не представляешь, как много это значит. Но на этот раз без хот-фаджа, печенья и прочих гадостей! Если ты хочешь, можешь есть все эти нехорошие лакомства, но я возвращаюсь на диету, чтобы искупить свои грехи! Пока мы ехали, я рассказал ей о своих удивительных предчувствиях этим утром, о моей мысленной проверке самолета и его готовности к полету, о тех странных случаях в прошлом, когда результаты оказывались удивительно точными. Она вежливо и внимательно слушала меня.
Так было всегда, когда я рассказывал о чем-то сверхъестественном. Я чувствовал при этом, что за ее вежливостью по отношению ко мне в такие минуты, стоит желание найти калейдоскоп событий и интересных случайностей, которые она не осмеливалась рассматривать раньше. Она слушала так, будто я был каким-то ее знакомым Лефом Эриксоном, вернувшимся из путешествия со снимками тех мест, о которых она слышала, но которых никогда не исследовала. Припарковав машину возле здания, где располагалась администрация Кинематографической Академии, она сказала: — Я буду там не больше минуты. Пойдешь со мной или останешься? Не спеши. Я смотрел на нее из машины и видел, как она идет в толпе по освещенному солнцем тротуару. Она была скромно одета — белая летняя блузка поверх белой юбки, — но, Боже мой, как поворачивались головы прохожих!
Бах Р.: Мост через вечность
В одном из них Ричард и Лесли не встретились, в другом они - единое целое, волшебная и всемогущая женщина Пай, в третьем Лесли гибнет и Ричард ищет смерти, в четвертом Ричард - военный летчик, который должен сбросить атомную бомбу на Киев, в пятом. Ветвятся и множатся под их гидропланом световые дорожки, ведущие в новые пространства, - как им вернуться домой? Получил известность в качестве писателя, чьей главной темой стала любовь к небу и авиации. Красиво оформленная книга, иллюстрации полностраничные и по тексту. Красная строка оформлена как - Ранее, в древних рукописях первая буква в первом абзаце писалась очень большой, по особому стилизованной, выглядела красивой, имела завитки и узоры. В продаже:.
Сорок девять Скачать или читать онлайн книгу Мост через вечность На этой странице свободной электронной библиотеки fb2. Книга написана автором Ричард Бах, относится к жанру Философия, добавлена в библиотеку 19. С произведением «Мост через вечность» , занимающим объем 310 печатных страниц, вы наверняка проведете не один увлекательный вечер.
Тогда нас любят такими, какими мы есть, а не такими, какими мы стараемся быть.
Каждый открывает лучшие стороны другого. И невзирая на все то, что заставляет нас страдать, с этим человеком мы чувствуем благополучие как в раю.
Лесли научила его понимать значение общественной жизни: они возглавили движение против вырубки леса и победили. Вместе они писали книги, читали лекции, путешествовали, изучали растения пустыни и распознавали змей по справочнику. И Ричард смеялся вместе с ней.
Они рискнули и выиграли. Тысячи людей во всем мире радовались за них, и думали: «получилось у них — получится и у нас». Ричарду было 63 года, когда он женился снова, и, кажется, он и сейчас счастлив со своей молодой женой. А читатели изводили Баха бесконечными комментариями на его сайте: «Как вы посмели расстаться?! Мы поверили вам, когда вы сказали, что любите друг друга, но своим разводом вы вдребезги разбили мир наших самых светлых чувств и мечтаний!
Твои книги когда-то были для нас Истиной, но теперь они сплошная ложь! Мы больше никогда не поверим в любовь!
Читать онлайн Мост через вечность бесплатно
И споткнувшись за кулисами сцены в этом вселенском театре, я в течение одной наносекунды увидел свою собственную реальность и чуть было не превратился в пар от потрясения. Я проснулся сидя в Банте, мое сердце стучало, а по лицу текли слезы. Такая сильная! Если бы она была зеленой, она бы оказалась такой зеленой, такой невообразимо зеленой, что даже Идея о Зеленом не могла бы ее вообразить: это подобно тому, как стоишь на огромном шаре: как стоишь на солнце, хотя это было не солнце, у него не было краев, не было горизонта.
По сравнению с этим светом весь этот мир, идея о жизни и смерти кажется просто неуместной. Я сидел в машине, моргая глазами и задыхаясь. Мне понадобилось десять минут, чтобы снова научиться дышать.
Что: почему: Ну и ну! Вдали на тротуаре внезапно промелькнула улыбающаяся блондинка, и все головы в толпе повернулись, чтобы разглядывать ее. Через некоторое время Лесли открыла дверцу, бросила на сидение кучу конвертов и села за руль.
Там полно народу. Ты здесь не умер от скуки? Самое удивительное: только что случилось.
Я сразу же начал рассказывать без всякой последовательности и замолк только тогда, когда пересказал по частям все, что со мной произошло. Ярче, чем свет, но без мерцания и совсем не причиняющий боли. Я никогда раньше не думал, что она такова.
Это слова, но тогда не было слов и даже идей. Что-то подобное когда-нибудь: тебе это знакомо? И после продолжительной паузы, которая ей потребовалась для того, чтобы вспомнить, она продолжила.
Единство с жизнью, со вселенной, которая столь прекрасна, и такая всепоглощающая любовь — все это заставило меня рыдать от радости! Я просто собирался чуть-чуть вздремнуть, воспользовавшись самогипнозом, Я это делал раньше сотню раз! А теперь, РАЗ!
Ты можешь представить себе такую радость, которую ты просишь прекратить, потому что не в силах выносить ее? Затем она завела Банту, и мы затерялись среди городского транспорта, радуясь тому, что снова оказались вместе.
Цитата: «Каждый поворот, которого ты боишься, — лишь пустота, которая прикидывается неодолимой преисподней». Любой может делать это, ведь дар летать есть у каждого. Нужно лишь раскопать его глубоко в себе. О свободе, которая раскрепощает наши мысли и раздвигает границы сознания, заставляя поверить в собственные силы и желания. Или о том, что, если что-то происходит в нашей жизни — это не просто так и инструменты, чтобы с этим разобраться, приходят вместе с событиями: нужно лишь ими правильно воспользоваться.
Или же что человек в принципе способен на невозможное. Каждый здесь найдёт что-то своё, что откликнется именно сейчас. Восемь культовых книг, по которым снято восемь культовых фильмов Когда и книга, и ее экранизация по-настоящему стоят друг друга. Её интересно читать в любом возрасте и она, так или иначе, ответит на ваши вопросы, терзающие вас здесь и сейчас. Цитата: «Каждая мечта тебе даётся вместе с силами, необходимыми для её осуществления. Однако тебе, возможно, придётся ради этого потрудиться». Актриса стала одной из главных героинь всех трёх книг наряду с Ричардом Бахом.
Снова мы видим размышления о жизни и смерти, спасении, выборе, который совершает каждый из нас. Но добавляется ещё и поиск вечной любви. В «Единственной» Ричард Бах затрагивает теорию мультивселенной, где множество миров существуют параллельно и в каком из них человек окажется, зависит только от его решений. Здесь Лесли и Ричард проживают несколько альтернативных вариантов и, в конце концов, возвращаются домой. В этой книге писатель поднимает множество вопросов, которыми мы время от времени задаёмся. Что такое счастье? Как его достичь и возможно ли это?
Каким нужно следовать правилам, чтобы желаемое стала действительностью?
Тамара любила деньги. В своем роде она была просто ослепительна - женщина вполне достойная высокой цены. Лицо натурщицы, ум, просчитывавший все даже тогда, когда она смеялась. Хорошо начитанная, много путешествовавшая, владеющая множеством языков.
Ее бывший муж был биржевым брокером, и Тамара теперь хотела открыть собственную брокерскую контору. На то, чтобы поднять свой бизнес, ей хватило бы ста тысяч долларов. Всего сто тысяч, Ричард, ты мне не поможешь? Но дело в том, что лицо Шарлен было неотделимо от ее страхов, а тело Лиэнн - от проблем Лиэн. Каждая новая встреча была интригующей, но проходили дни, и цвета тускнели, загадочность, заблудившись, исчезала в лесу идей, которые мы не разделяли.
Мы все были друг для друга ломтями пирога, неполными и незавершенными. Неужели не существует женщины, - подумал я наконец, - которая не способна в первый же день доказать, что она - не та, кого я ищу? У большинства тех, кого я встречал, было трудное прошлое, большинству нужно было больше денег, чем у них было. Мы были готовы принять уловки и недостатки друг друга, и, едва познакомившись, тут же начинали называть себя друзьями. Это был бесцветный калейдоскоп, и в нем каждый был настолько же изменчивым и серым, насколько шумным.
К тому времени, когда на телевидении от меня устали, я купил короткокрылый биплан с мощным двигателем, который составил компанию Мотыльку. Я очень много тренировался и через некоторое время начал за плату давать шоу по высшему пилотажу. На летных авиационных представлениях собираются многотысячные толпы, и если я не могу найти ее на телевидении, я, наверное, найду ее на летном празднике. С Кэтрин я познакомился после своего третьего выступления. Это было в Лэйк Уэльс, Флорида.
Она возникла из толпы, собравшейся вокруг самолета, словно была старой знакомой. Улыбнувшись нежной интимной улыбкой, прохладной и одновременно близкой, насколько это было возможно. Неизменно спокойный взгляд, даже в сиянии яркого полудня. Длинные темные волосы, темно-зеленые глаза. Чем темнее глаза, тем, говорят, легче переносить яркое солнце.
Вы катаете пассажиров или только выступаете? Немного катаю. Если поверишь, что не вывалишься из самолета, то даже приятно так носиться. Она невинно улыбнулась, - Пожалуйста? Оставшуюся часть дня она постоянно крутилась поблизости, время от времени исчезала в толпе, опять появлялась, улыбаясь и делая заговорщицкие знаки.
Когда солнце уже почти зашло, возле аэроплана не осталось никого, кроме нее. Я помог ей забраться в передний кокпит маленькой машины. Я рассказал ей, как пользоваться парашютом, если придется прыгать, подтянул мягкие ремни, чтобы они плотно облегали ее плечи и пристегнул их внизу замком, укрепленным на втором ремне безопасности. У вас красивая грудь. Я чуть было не сказал это в качестве комплимента.
Но вместо этого произнес: - Нужно всегда проверять - все должно быть, затянуто как можно туже. Когда аэроплан перевернется вверх колесами, вам покажется, что все ремни держат намного слабее, чем сейчас. Она усмехнулась мне с таким видом, будто я остановил свой выбор на комплименте. Гул двигателя - кособокое солнце пылает на краю мира, вверх колесами над облаками - невесомость тройной петли между небом и землей. Она была прирожденным летчиком, она была в восхищении от полета.
Я привязал аэроплан к кабелям, протянувшимся в траве. Она настояла на том, чтобы мы поужинали за ее счет в уплату за полет. Она рассказала мне, что разведена и работает старшей официанткой в ресторане неподалеку от домика на сваях, который я купил. Заработок и алименты - денег ей вполне хватало. Она теперь подумывала о том, чтобы вернуться в институт изучать, физику...
А что привело вас к физике, расскажоите... Такая притягательная личность - положительная, прямая, с "царем в голове". Ее вопрос меня ошарашил. Но мой собственный ответ - вообще лишил дара речи: - Что вы, конечно не возражаю. Она закурила и принялась рассуждать о физике, не замечая, какой кавардак творился по ее милости в моем уме.
ТЫ ЧТО? Ты знаешь, о чем это говорит? Каковы ее ценности и ее будущее в твоей жизни? Это говорит о том, что путь закрыт, о том... Яркая личность, не похожа на других, прекрасна, как зеленоглазая молния, ее приятно слушать, она прелестна, тепла, возбуждает, а я так устал думать, в одиночестве и спать с хорошенькими чужими.
Потом когда-нибудь, я поговорю с ней насчет курения. Но не сегодня. Мои принципы исчезли так быстро, что я даже испугался. Я пожалею? Дым вился и тянулся, как и положено любому табачному дыму, прямо ко мне.
Я выставил против него ментальный экран стеклянной мыслеформы, и тут же обрел над собой контроль. Тогда мне придется плать только за обучение, а не за аренду аэроплана с инструктором. При длительном обучении так будет дешевле? Вам не кажется, что это - мудро? Мы поговорили об этом и через некоторое время я предложил ей время от времени летать со мной на одном из моих самолетов.
Через два часа я уже растянулся на кровати, представляя себе, как она будет выглядеть, когда я встречусь с ней в следующий раз. Долго ждать мне не пришлось. Она была восхитительна - гибкое загорелое тело, прикрытое махровой тканью. Потом полотенце упало, она скользула под одеяло и прильнула ко мне в поцелуе. Но это не был поцелуй, говаривший: Я-знаю-кто-ты-и-я-тебя-люблю.
Он означал: давай займемся любовью сегодня, а там будет видно. Как приятно было просто наслаждаться, а не желать кого-то, кого невозможно отыскать! Семь - Ты бы лучше не курила в доме, Кэти. Она удивленно взглянула на меня, зажигалка замерла в дюйме от сигареты. Я поставил тарелки в мойку, прошелся губкой по кухонной стойке.
Снаружи было уже тепло, только немного белых пушистых клочьев в утренней вышине. Редкие облака на высоте шесть тысяч футов, видимость - пятнадцата, миль в легкой дымке. Никакого ветра... Она была так же притягательна, как и день назад. Мне хотелось бы узнать ее получше.
Неужели из-за сигарет мне придется прогнать женщину, к которой я могу прикасаться и с которой я могу разговаривать больше минуты? Времени у меня было предостаточно, и я объяснил. Умирай, если хочешь, а я буду курить! Это не то, что нужно делать для людей, которые тебе нравятся. Вместо того, чтобы в раздражении гордо хлопнуть дверью, она еще и добавила: - Ужасная привычка.
Я знаю. Мне нужно подумать, как с ней разделаться. Она бросила сигареты и зажигалку в сумочку. В какой-то момент физика себя исчерпала - захотелось прославиться в качестве фотомодели. Потом пение.
У нее был прелестный голос, подобный зову сирен из туманного моря. Но каким-то образом проходя мимо своих желаний, она стала делать карьеру, ее стремление посвятить себя чему-то было утрачено, и она уцепилась за новую мечту. В результате это обратилось уже в мою сторону - не помогу ли я ей открыть маленький модный магазинчик? Кэти была беззаботной и сообразительной, ей нравилась амфибия, она тут же выучилась ею управлять, - и была непоправимо чужой. Как бы ни была она хороша, она была чужеродным телом в моей системе, и система быстренько заработала на то, чтоб вытеснить ее как можно мягче.
Мы никогда не смогли бы быть родственными душами. Мы были двумя кораблями, которые встретились посреди океана. Каждый из них изменил на какое-то время курс и мы пошли в одном направлении по пустынному морю. Различные суда на своем пути в разные порты, - и мы это знали. У меня было странное чувство, что я толкусь на месте, что я жду, чтобы случилось нечто, после чего моя жизнь сможет снова обрести свой странный и прекрасный путь, свою цель и направление.
Пока я - половинка пары, отделенная от своей любви, - думал я, - я должен надеяться, что она пытается делать все, что может без меня, чтобы мы каким-то образом обнаружили друг друга. В то же время, мой ненайденный близнец, ждешь ли от меня того же? Насколько мы можем быть близки, отдавая тепло чужим? Дружба с Кати приятна как нечто временное, но это не должно стать ловушкой, вмешаться, стать на дороге моей любви, когда бы она ни пришла. Это был чувственный, вечно новый поиск замечательной женщины.
Почему так угнетающе это чувство, что зима пришла слишком рано? Не имеет значения, с какой скоростью река времени перекатила через свои скалы и омуты, - мой плот налетел на оснеженные пороги. Это не смертельно - быть остановленным на какое-то время. Несмотря на грохот, я надеюсь, что это не смертельно. Но я выбрал эту планету и это время, чтоб выучить какой-то трансцендентный урок, не знаю какой, встретить женщину, не такую, как все.
Вопреки этой надежде внутренний голос предостерегает, что зима может превратить меня в лед еще до того, как я вырвусь на свободу и найду ее. Девять Я тонул в деньгах. Люди в окружающем мире читали книги, покупали экземпляры книг, которые я написал. Деньги от продажи каждой книги приходили ко мне из издательств. Может ли быть с деньгами авария?
В этом нет проблем. Я могу это сделать, если ты очень хочешь. Он возвышался на дюйм над пятью футами; его волосы и борода переливались от рыжего к седине вокруг глаз, меняющихся от эльфийской озаренности до всезнания Святого. Он был другом из дней моей журналистской работы, возглавлял консалтинговое бюро по вкладам. Мне он понравился сразу после первой же истории с передачей имущества, в которой он мне помог, продемонстрировав спокойное знание бизнеса с первых дней нашей встречи.
Я полностью ему доверял, и ничто из того, что он говорил сегодня, этого доверия не поколебало. И еще бумажная возня, и тарифные налоги. Я в этом ничего не понимаю, мне все это не нравится. Сейчас все в порядке. Финансовый менеджер, - это полностью твои дела, - и я свободен.
Я снова посмотрел на графики инвестиций, которые он контролировал. Все линии шли резко вверх. Но все это от меня так далеко... Большинство людей теряют прибыль по той причине, что у них нет капитала, чтобы покрыть дополнительные расходы, когда рынок двинется на них. Ты - такие как ты - не имеют проблем.
Мы начинаем инвестиционную деятельность осторожно, с большим капиталом в резерве. Если мы начнем зарабатывать деньги по такой системе, то больше выиграем потом. Когда мы пройдемся по тому, что и является основным в получении прибыли, мы сможем пустить в оборот большие деньги и сделать состояние. Но мы не должны нигде задерживаться, множество людей об этом забывают. И поэтому так много денег, количество которых уменьшилось!
Он прикоснулся к графику. Справа ты видишь начальное вложение, выигрыш в том, что настоящая цена завышена вдвое, это прошедший апрель. Мы начинаем продавать фанеру, продавать много фанеры. Прежде, чем цена опустится, мы сможем много купить. Продавать по высоким и покупать по низким - это то же, что покупать по низким и продавать по высоким...
Как мы сможем продавать... Мы разве не покупаем перед тем, как продавать? Мы обещаем продать позже по этой цене, зная, что до того, как настанет момент, когда мы должны продавать, мы уже купим фанеру, - или сахар, или медь, или зерно - по гораздо меньшей цене! И вложим деньги. Офшорные инвестиции.
Неплохая идея - открыть офшорную компанию. Но Чикагская Биржа это только место старта. Я бы предложил купить брокерское место на Восточной Финансовой, чтобы не платить за участие в торгах. Позже, мудрым поступком было бы получить контрольный пакет в какой-нибудь, небольшой компании. Я проведу анализ.
Но с той суммой денег, которой мы располагаем, и при осторожной стратегии на рынке, провал практически исключен. Я возвращался успокоенный. Какая картина! И никоим образом мое финансовое будущее не может не раскрыться, как парашют. Я никогда не сумею так обращаться с деньгами, как Стэн.
Столько терпения, столько мудрости - и у меня не будет никаких финансовых потрясений. Какая мудрость - осознавая собственную слабость в этом вопросе, найти старого надежного друга и отдать свои деньги под его контроль. Восемь Я чувствовал себя в самолете на высоте двух миль так, как будто меня распластали на кухонном столе и затем вышвырнули за дверь. Одно мгновение самолет во всей красе в дюймах от моих пальцев... В следующее мгновение уже поздно, ближайшая вещь, за которую я мог бы ухватиться, - на высоте пятидесяти футов надо мной, улетает со скоростью сто футов в секунду.
Я беспрерывно падаю, падаю вниз. Только стремительный полет вниз. О, Бог мой, - думаю я. Если вы в нем одно мгновение, то свободное падение дает много впечатлений. Но если вы начинаете заботиться о следующем мгновении, они сильно тускнеют.
Я падаю в широком вихре, наблюдая за землей, - какая она большая, какая тяжелая и плоская, и ощущая себя ужасно маленьким. Никакой кабины, не за что ухватиться. Не волнуйся так, Ричард, - подумал я. Существует еще одно запасное кольцо, на случай, если основной парашют подведет. Ты можешь потянуть сейчас, если хочешь, но тогда ты должен откатиться испытать радость свободного падения.
Я взглянул на высотомер на запястье. Восемь тысяч футов, семь тысяч, пять... Дорога внизу на земле была мишенью из белого гравия, в которую я попаду через несколько минут. Но посмотри на все это пустое небо между сейчас и тогда! О, мой...
Какая-то часть в нас всегда является наблюдателем, и не имеет значения, за чем он наблюдает. Следит за нами. Не заботится, счастливы мы или несчастливы, хорошо нам или плохо, живы Мы или мертвы. Его единственная работа - сидеть у нас на плечах и выносить, приговор: стоящие мы человеческие особи или нет. В данный момент наблюдатель уселся на мои резервные доспехи, одетый в свою собственную куртку для прыжков и парашют, и комментирует мое поведение.
Больше нервов, чем следует при такой сцене. Глаза слишком широко раскрыты; слишком учащенное сердцебиение. Приятное возбуждение смешано со слишком большой дозой испуга. Степень качества весьма далекая от прыжка 29: С-минус. Мой наблюдатель оценивает жестко.
Высота пять тысяч двести... Выброшу руки перед собой в штормовой ветер - и я приземлюсь на ноги: руки назад - и я нырну головой в землю. Именно так, должно быть, и летают, - думал я, - без самолета, только нет безнадежного желания подниматься так же быстро, как и спускаться. Лететь вверх было бы чудесно даже на третьей скорости. Витание в облаках во время свободною падения.
Мысли бесцельно блуждают. Изменение качества: Д- плюс. Высота три тысячи семьсот футов. Еще высоко, но моя рука потянулась к кольцу, я подцепил его правым большим пальцем, резко дернул. Фал свободно выскользнул; я слышал дребезжание за спиной, - и это должно было означать, что вытяжной парашютик открылся.
Рано дернул. Слишком рано лезть под купол. Дребезжание продолжалось. Но сейчас я мог получить шок от рывка при открывании основного купола. Вместо этого я безудержно падал.
Без всяких причин мое тело стало вращаться. Я посмотрел через плечо туда, где дребезжание. Вытяжной парашют бился и распластывался, пойманный стропами. Там, где должен быть основной парашют, был узел спутанного нейлона, красное, и голубое, и желтое шумело радостным водоворотом. Шестнадцать секунд - пятнадцать - фиксировать, пока я не ударил землю.
Она, вращаясь, смотрела на меня, а я собирался ударить это сияние оранжевой рощицы. Может, в деревья, но скорее нет. Срезать, - я должен выучиться этому на практике. Меня осенило, что нужно сейчас срезать основной парашют и развернуть резервный из укладки на груди. Хорошо ли это - неудача с парашютом на моем двадцать девятом прыжке?
Не думаю, что это хорошо. Сознание вышло из-под контроля. Никакой дисциплины. Было редкостной удачей, что время шло так медленно. Секунда проходила как минута.
И, вообще, почему это так трудно поднять руки к защелкам и отделаться от развалин купола? Мои руки весили тонны, и я по дюйму, медленно, с невероятными усилиями тянулся к застежкам на плечах. И чего стоит это племя? Они не объяснили мне, как это будет трудно - дотянуться до защелок! В дикой ярости на своих инструкторов я, преодолев последних полдюйма, внезапно ухватился за защелки и, рванув, открыл.
Медленно, медленно. Слишком медленный путь. Я прекратил вращаться, перевернулся спиной вниз, чтобы развернуть резерв, и к своему немалому удивлению обнаружил, что спутанный нейлон остался при мне. Я был стремительно летящей падающей римской свечой, уставшей от яркого горения, падающей материей, горящей ракетой, летящей с неба. Будет что-то вроде вывески парикмахерской, украшенной вымпелами, и это даже не замедлит вашего падения!
Но я действительно сбросил, но вот он - спутанный основной продолжает болтаться на стропах. Мой наблюдатель со своего места фыркнул от отвращения. Теряет рациональность под давлением обстоятельств. Это может привести к поражению. Я почувствовал землю, падающую на меня.
Трава могла бы врезаться мне в шею со скоростью 125 миль в час. Быстрый способ умереть. Почему я не вижу свою жизнь, как тряпку перед глазами, почему я не покинул тело перед тем, как брякнусь, так, как об этом сказано в книге? Действие запоздало. Вопросы не имеют отношения к ответам.
В общем, - жалкое существо. Я дернул аварийное кольцо, и немедленно перед лицом взорвался запасной, вверх из укладки в виде шелковой снежной раковины, выгнутой в небо. Он устремился вверх, мимо тряпки основного; не сомневайтесь, - усталости во мне было на две сгоревшие римские свечки. Потом, как белый оглушительный выстрел, - эта штука открылась, раскрылась полностью, я дернулся, остановившись в воздухе на высоте всего четырехсот футов над оранжевой рощей, поломанная марионетка, в последнюю секунду подхваченная на свою нитку. Время снова сжалось, переключившись на высокую передачу; отхлестанный деревьями, я ударил землю ботинками и оказался на траве не мертвым, а только тяжело дышащим.
Может быть, я уже упал вниз головой и разбился насмерть, думал я, а затем запасной парашют смог оттащить меня во времени на две секунды назад и таким образом спас меня? Мне едва удалось избежать выбора такого альтернативного будущего, где меня ожидала смерть, от удара о землю. И теперь, когда это будущее удалялось от меня, мне захотелось, помахать ему на прощанье. Помахать почти с грустью. В том будущем, которое уже стало для меня альтернативным прошлым, я внезапно получил ответ на давно интересовавший меня вопрос об умирании.
Пережил прыжок. Кое-как справился благодаря удаче и действиям ангелов-хранителей. Ангелы-хранители: А. Ричард: F. Я подтащил к себе резервный парашют, собрал его в аккуратную пышную груду, с признательностью обнял его и положил рядом с основным.
Потом я сидел на земле возле деревьев, снова переживал последние минуты, записывая в карманную записную книжку все, что случилось, все, что я увидел и подумал, все, что сказал маленький наблюдатель, грустное прощание со сменною, все, что я помнил. Когда я писал, рука не дрожала.
Как только мы становимся тюремщиками — наши узники хотят сбежать. Сделав выбор в пользу любви, не избрал ли я при этом жизнь вместо смерти? Родная душа — это тот, у кого есть ключи от наших замков и к чьим замкам подходят наши ключи. Когда мы чувствуем себя настолько в безопасности, что можем открыть наши замки, тогда наши самые подлинные "я" выходят навстречу друг другу и мы можем быть полностью и искренне теми, кто мы есть. Тогда нас любят такими, какими мы есть, а не такими, какими мы стараемся быть.
Каждый открывает лучшие стороны другого.