Новости кто написал братья карамазовы

Братья Карамазовы.

Краткое содержание романа «Братья Карамазовы»

Братья Карамазовы. Роман «Братья Карамазовы» осуждает распущенность, порочность, корысть, двуличность и ненависть между людьми. не просто последнее произве-дение Достоевского, но произведение, о котором он знал, что оно будет последним. И Смердяков, незаконнорождённый брат их, покончивший с жизнью своей, словно покарав сам себя за убийство Фёдора Павловича Карамазова. Братья Карамазовы: Роман в четырёх частях с эпилогом автор Фёдор Михайлович Достоевский.

Читать книгу: «Братья Карамазовы»

Отдельным двухтомным изданием «Братья Карамазовы» вышли в Петербурге в декабре 1880 года (на титульном листе 1881), успех был феноменальным – половина трехтысячного тиража была раскуплена за несколько дней. «Братья Карамазовы» — последний роман Федора Достоевского, поэтому его называют итогом, осмыслением всей жизни писателя. Современники Достоевского так зафиксировали замысел автора о второй части Братьев Карамазовых «Федор Михайлович сказал, что напишет роман, где героем будет Алеша Карамазов.

Братья Карамазовы

Девушки как-то спросили Фёдора Михайловича, почему он не попытается вылечиться от эпилепсии. И при этом до конца жизни страшно казнил себя, что невольно послужил причиной смерти своего любимого сына Алёши. Потерю детей - и дочки Софьи, и Алёши - переживал чудовищно тяжело. Но если Сонечка скончалась от простуды, то Алёша-то умер от эпилепсии!

Поэтому к тяжести потери добавилась ещё и тяжесть греха - что он передал по наследству сыну свою болезнь. Ведь Достоевскому самому предрекали смерть от эпилептического припадка, а умер он совсем от другого. Однако именно после смерти Алёши он закончил «Карамазовых», которые до этого достаточно долго существовали в виде набросков, идей.

И одного из братьев назвал Алёшей в честь умершего сына. Роковая ручка После «Братьев Карамазовых» он прожил всего полгода… Его смерть - что это было? Вы знаете, от чего он умер?

Достоевский любил сам набивать себе папироски, утрамбовывая табак черенком ручки. Как-то он набивал себе очередную папироску, и у него выпала ручка. Выпала - и закатилась под тумбочку.

Фёдор Михайлович полез доставать ручку, начал двигать тумбочку, от усилий у него горлом пошла кровь… Через некоторое время его не стало. И в былые годы, и сегодня нет-нет да и возникнут дискуссии - может ли Достоевский стать лекарством для общества, не дать ему скатиться в пропасть? Но - для одной, конкретной, души.

Той, что, как и писатель, мучается вопросом: а для чего всё это? Для чего мы пришли на этот свет?

Большим разочарованием для верующих становится факт гниения старца. Этим обстоятельством спешит воспользоваться Ферапонт, праведность и святость которого уже ни у кого не вызывает сомнений. Такая минутка Для Алеши день смерти Зосимы становится «одним из самых тягостных и роковых дней» в его жизни. В подавленном состоянии Алешу находит его приятель Ракитин и уговаривает отправиться к Грушеньке.

Луковка Грушенька ласково встречает молодых людей. Особенно она рада Алеше и бессовестно запрыгивает к нему «на колени, как ласкающаяся кошечка». Однако Алеша никак не реагирует на заигрывания Грушеньки — «великое горе души его поглощало все ощущения». Кана Галилейская Тем временем Алеша возвращается в скит, где засыпает у гроба Зосимы. Ему снится старец: он счастлив и весел и просит не бояться смерти, не бояться Господа. Книга восьмая.

Митя В попытке отыскать нужную сумму, Дмитрий Федорович обращается за советом «к купцу Самсонову, покровителю Грушеньки». Тот, в свою очередь, хочет подшутить над горе-ухажером и советует ему продать рощицу скупщику леса по прозвищу Лягавый. Лягавый После долгих утомительных поисков Митя все же находит Лягавого. После разговора Митя осознает, что над ним жестоко подшутили. Беспрестанные мысли о Грушеньке гонят его обратно в город. Золотые прииски Дмитрий Федорович отправляется к госпоже Хохлаковой в надежде занять у нее три тысячи рублей.

Помещица обещает ему «больше, бесконечно больше, чем три тысячи» — совет заняться золотыми приисками. В темноте Терзаемый лютой ревностью, Митя отправляется к отцу. Григорий замечает убегающего Митю и преследует его до самого забора. Недолго думая, Митя наносит старику сильный удар медным пестиком, который он взял у Грушеньки. Внезапное решение Дмитрий, весь перепачканный кровью, врывается к чиновнику Перхотину, которому ранее закладывал свои пистолеты. Он выкупает оружие и отправляется на поиски Грушеньки в соседнее село Мокрое.

Сам еду!

Заботу о младенце берет на себя Алеша Карамазов, которому Лиза так и не раскрыла, кто отец ребенка. Повзрослевший Коля Красоткин, который в романе сразил школьных товарищей тем, что не побоялся лечь между рельсами под поезд, у японского профессора становится народовольцем и отправляется в Сибирь за попытку покушения на Александра П.

Коля вместе с приятелем Карташовым хотел взорвать поезд, на котором царь приехал в Нижний Новгород. Красоткин получил 8 лет каторги, а Карташова приговорили к виселице. Такую сенсационную популярность Икуо Камэяма объясняет тем, что в Японии "наступила вторая волна русской классической литературы".

Кошмар Ивана Федоровича». Встреча Ивана с Лизой была включена в план уже во время работы над десятой книгой и должна была, по замыслу писателя, способствовать раскрытию карамазовской плотоядности. В предварительном плане книги первые два посещения Смердякова были отделены от третьего рядом эпизодов, однако, обдумывая посещения персонажами Дмитрия Карамазова, Достоевский пришел к окончательному расположению глав. Особое внимание уделялось психологическим мотивам каждого посещения. Изначально Иван задавался вопросом, на самом деле ли он хотел убийства отца, после второго посещения, но позже писатель сделал это сомнение причиной второго визита к Смердякову. По поводу причины третьего визита Ивана Достоевский писал в заметках: « Когда дошел до своего звонка.

Ревность к Кате. И то, что трус. Была и ещё причина сатана. У звонка причина свидания, — что говорил Алеша » [75]. Изначально Достоевский не планировал посещение Ивана чёртом, описанное в девятой главе «Черт. Однако, задумав эту главу, писатель стремился к реалистичности, отметив 15 июня в письме: «…фантастическое в искусстве имеет предел и правила.

Фантастическое должно до того соприкасаться с реальным, что Вы должны почти поверить ему». В черновых заметках отражено стремление писателя подчеркнуть реалистичность черта при помощи мелких прозаических штрихов в описании; неправдоподобные эпизоды автор отбрасывал [76]. В письме к Любимову Достоевский подчёркивает, что чёрт является порождением безверия Ивана: «Мой герой, конечно, видит и галлюцинации, но смешивает их и со своими кошмарами. Тут не только физическая болезненная черта, когда человек начинает временами терять различие между реальным и призрачным что почти с каждым человеком хоть раз в жизни случалось , но и душевная, совпадающая с характером героя: отрицая реальность призрака, он, когда исчез призрак, стоит за его реальность. Мучимый безверием, он бессознательно желает в то же время, чтобы призрак был не фантазия, а нечто в самом деле» [74]. Книга двенадцатая.

Судебная ошибка. Я же и вообще-то работаю нервно, с мукой и заботой. Когда я усиленно работаю — то болен даже физически. Теперь же подводится итог тому, что 3 года обдумывалось, составлялось, записывалось. Надо сделать хорошо, то есть по крайней мере сколько я в состоянии. Я работы из-за денег на почтовых — не понимаю.

Но пришло время, что все-таки надо кончить и кончить не оттягивая. Верите ли, несмотря, что уже три года записывалось, иную главу напишу да и забракую, вновь напишу и вновь напишу. Только вдохновенные места и выходят зараз, залпом, а остальное всё претяжелая работа — Из письма к И.

БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ

Федор Михайлович Достоевский всегда открыта к чтению онлайн. Братья Карамазовы. не просто последнее произве-дение Достоевского, но произведение, о котором он знал, что оно будет последним. Отдельным двухтомным изданием «Братья Карамазовы» вышли в начале декабря 1880 года, успех был феноменальным — половина трёхтысячного тиража была раскуплена за несколько дней. Начиная жизнеописание героя моего, Алексея Федоровича Карамазова, нахожусь в некотором недоумении. Из жития в бозе преставившегося иеросхимонаха старца Зосимы, составлено с собственных слов его Алексеем Федоровичем Карамазовым.

Достоевский Федор Михайлович: Братья Карамазовы

Что же до меня, то я давно уже положил не думать о том: человек ли создал Бога или Бог человека? Не стану я, разумеется, тоже перебирать на этот счет все современные аксиомы русских мальчиков, все сплошь выведенные из европейских гипотез; потому что, что там гипотеза, то у русского мальчика тотчас же аксиома, и не только у мальчиков, но пожалуй и у ихних профессоров, потому что и профессора русские весьма часто у нас теперь те же русские мальчики». И тот же Иван спрашивает: может ли человеческий разум принять мир, созданный Богом, и поверить в предустановленную гармонию, если при этом сохраняются несправедливость, зло и страдания невинных людей? Вольтер в предустановленную гармонию не верил, а Достоевский верил, но считал, что достигается она как раз через страдания. С другой стороны, Достоевский считал, что человек должен уменьшать существующее в мире зло, и отказывался принять мировую гармонию, если в ее основе — слезинка невинного ребенка. Писатель тяжело переживал утрату и долгое время не мог работать.

Отсюда, вероятно, пришло и имя любимого героя последнего романа — Алеша. Достоевская, — я упросила Вл. Соловьева, посещавшего нас в эти дни нашей скорби, уговорить Федора Михайловича поехать с ним в Оптину пустынь, куда Соловьев собирался ехать этим летом. Посещение Оптиной пустыни было давнишнею мечтою Федора Михайловича…» 18 июня 1878 года Достоевский выехал с Владимиром Соловьевым из Петербурга в Москву, а оттуда через четыре дня в Оптину пустынь. Поездка длилась семь дней.

Первые книги «Братьев Карамазовых» были написаны под впечатлением увиденного в этом монастыре. В подготовительных материалах к роману Достоевский писал о старце Зосиме: «И. Были в монастыре и враждебные Старцу монахи, но их было немного. Молчали, затаив злобу, хотя важные лица. Один постник, другой полуюродивый.

Но большинство стояло, были фанатики до того, что, предвидя близкую смерть, многие честно считали за святого, не один Алеша, ждали смерти, будет святой. Молчаливое ожидание. Красота пустыни, пение, вернее же всего, Старец. Честность поколения. Герой из нового поколения… Он Алеша уверовал как реалист.

Такой коли раз уверует, то уверует совсем, бесповоротно. Мечтатель уверует с условиями, по-лютерански. Этакого же не только не смутит чудо, но он сам захочет чуда. Он понял, что знание и вера — разное и противуположное, но он понял — постиг, по крайней мере, или почувствовал даже только, — что если есть другие миры и если правда, что человек бессмертен, то есть и сам из других миров, то, стало быть, есть и все, есть связь с другими мирами. Есть и чудо.

И он жаждал чуда. В мире много необъяснимого, если не чудеса. Почему же и не быть чудесам? Но тут Старец… Ждал чудес и даже уже видел их… Действительный клад внутри себя, но какая-то внешность, чудо. Как будто ждавший чуда.

Старца святым. И хотя бы он хотел, но все же боялся. Которая себя не нашла в себе — Фома. Высшая красота не снаружи, а изнутри см. Кутеж в городе.

Помещик желает после кельи отслужить молебен. Ильинский рассчитывает еще что-нибудь получить наследства. Главное, ему поскорее нужны 3000, потому что он задержал невестины. Вечером, в 1-й части, после сцены в келье, Ильинский затем является к отцу с Идиотом, чтоб предложить мировую на 3000 тысячах. И тут драка.

Преклонился… Революция, кроме конца любви, ни к чему не приводила права лучше. Воскресение предков зависит от нас. О родственных обязанностях. Старец говорит, что Бог дал родных, чтоб учиться на них любви. Общечеловеки ненавидят лиц в частности.

План романа-дилогии потребовал приурочить действие первой части к 1866 году, ко времени вскоре после введения в России нового судебного устава, гласного судопроизводства, адвокатуры и института присяжных заседателей. Друг Достоевского, обер-прокурор Священного синода К. Победоносцев, говорил, что своего Зосиму тот писал по его совету. Достоевская полагала, что отец не случайно назвал Чермашней деревню, куда старик Карамазов посылает своего сына Ивана накануне своей смерти, поскольку Чермашней называлась одна из двух деревень, принадлежащих родителям Достоевского. Добавлю, что отец Достоевского тоже был не чужд разврату, по крайней мере в последний период своей жизни в деревне, из-за чего, как кажется, и погиб.

И здесь мы подходим к очень интересной теме связи героев Достоевского и самого Федора Михайловича с такой значительной и в то же время одиозной личностью, как маркиз де Сад. Донасьен Альфонс Франсуа граф де Сад, в литературе выступавший под именем маркиза де Сада, долгие годы был известен лишь как порнографический писатель, эстетизировавший насилие и объяснявший разного рода половые извращения. Но при ближайшем рассмотрении многие идеи великих романов Достоевского предстают в новом свете при обращении к творчеству маркиза. Мне было более двадцати пяти лет, когда в Париже я впервые прочитал его книгу. Де Сад стал предтечей многих философских и эстетических течений XX века, от сюрреализма до концептуализма и постмодернизма.

Колючие ветки Маркизовых зарослей цепко хватают путников. Дурманящие цветы и травы вызывают психические расстройства». После страшного опыта XX века Сад видится провидцем, а его произведения — своеобразным сильнодействующим лекарством, помогающим пережить жуткую реальность. Вспомним, что в нацистских и советских лагерях люди, никогда не читавшие маркиза де Сада, с избытком претворяли в жизнь все его самые страшные фантазии. Маркиз обнажил перед нами все самое низменное, что присутствует в человеческой душе.

Бабенко подчеркивает, что де Сад, «будучи фактически сексуальным маньяком, он вошел в историю титаном нравственной стойкости». Но на самом деле дальше легкой флагелляции порки по отношению к своим жертвам маркиз никогда не шел. И питался, из-за болезни желудка, вполне диетически, хотя и качественно. Это доказывает сохранившееся меню его тюремных обедов и ужинов. А вот свободу и ценность человеческой личности ставил, пожалуй, выше, чем вожди Великой французской революции, чуть не отправившие маркиза на гильотину за протест против смертной казни.

Это было в разгар террора, когда в Медоне организовали выделку человеческих кож. Не Сад был маньяком, а сам дух времени был пропитан садизмом. Теперь во Франции выпускают шампанское «Маркиз де Сад», широко отмечаются его юбилеи, он признан великим французским писателем. Что нового внес де Сад в литературу и философию? Маркиз одним из первых в мировой литературе сформулировал постулат о зле как одном из способов делать добро, отразившийся потом в «Фаусте» Гете и «Саде Эпикура» Анатоля Франса и оттуда перешедший к булгаковскому Воланду.

Но самое любопытное то, что писатель, в честь которого были названы такие веселенькие явления, как «садизм» и «садомазохизм», был довольно несчастным человеком, большую часть жизни провел в заключении в Бастилии и в психиатрической лечебнице «карательная психиатрия» была и при Наполеоне.

Однако при работе над текстом Достоевский вынес этот фрагмент в отдельную главу. Из-за переноса «Сговора» также претерпел изменения диалог персонажей, вследствие того что Алёша между посещениями дома Хохлаковой знакомится со Снегирёвым [50]. Изначально в главе «Смердяков с гитарой» присутствовала история романа Смердякова с дочерью соседки Карамазовых Марьей Николаевной. Присутствовало подробное описание внешности Марьи и её знакомства со Смердяковым, что в целом, дополняло художественный портрет Смердякова в романе.

Однако Достоевский, опасаясь, что развитие действия романа замедлится, исключил эпизод из произведения [51]. Главы «Братья знакомятся», «Бунт» и «Великий инквизитор» стали той самой кульминацией, о которой писал автор. Изначально в заметках присутствовал только «бунт» Ивана против созданного богом мира, после чего братья покидали трактир. Позже была добавлена поэма о Великом инквизиторе , которая в итоге заняла столько места, что опровержение слов Ивана уже не поместилось в пятую книгу, а саму книгу для печати пришлось разделить на две части [50]. Мысль её, как Вы уже увидите из посланного текста, есть изображение крайнего богохульства и зерна идеи разрушения нашего времени в России, в среде оторвавшейся от действительности молодежи, и рядом с богохульством и с анархизмом — опровержение их, которое и приготовляется мною теперь в последних словах умирающего старца Зосимы…» [50] [52].

В черновиках писателя поэма Ивана «Великий инквизитор» сначала чередовалась с записями для главы «Бунт», но позже была преобразована к итоговому печатному виду. В главе «Великий инквизитор» затрагивались «историко-философские и идейно-нравственные основы» жизни всего европейского человечества. В предварительных заметках Достоевского особенно заметна работа над тезисом Ивана: «…истины нет, бога, то есть того бога, которого Христос проповедовал». Также выделяются мыли о несовершенстве мира: страдания детей бессмысленны, а значит вся историческая действительность абсурдна. В черновике богохульство Ивана было показано Достоевским с большей резкостью: «Я бы желал совершенно уничтожить идею Бога» [50] [53].

После этого Достоевский проработал встречу Ивана со Смердяковым в главе «С умным человеком и поговорить любопытно», заметки к которой, кроме последующих ночных раздумий Ивана, полностью вошли в печатный текст. В опущенном тексте раздумий Иван прямо предполагает, что Смердяков хочет убить Фёдора Карамазова, в тексте только упоминается ощущение вины героя при отъезде. Современный отрицатель, из самых ярых, прямо объявляет себя за то, что советует дьявол, и утверждает, что это вернее для счастья людей, чем Христос» [54] [55]. Книга шестая. Русский инок.

В письме к Победоносцеву Достоевский обозначил, что «Русский инок» был задуман, как теодицея. Писатель отказывается от схоластических доказательств бытия Божия, противопоставляя логической аргументации Ивана Карамазова религиозное мировоззрение старца Зосимы [57]. Работа над книгой затянулась, и писатель в письме попросил перенести печать с июля на август. Также Достоевский наметил дальнейший план работы: на сентябрьский и октябрьский номера журнала написать седьмую книгу, после чего сделать перерыв в издании до следующего года, продолжив печатать роман с января. Автор заранее попросил прощения и обещал написать письмо к читателю, в котором собирался объяснить, что «Русский вестник» в задержке не виноват.

Одной из причин задержки в работе стала болезнь Достоевского, из-за которой он во второй половине июля отправился на лечение в Эмс , где тем не менее, продолжал работу над «Братьями Карамазовыми» [56]. В черновых заметках Достоевский сначала планировал, что все свои поучения Зосима записывал сам. Позже автор изменил своё решение, и поучения были написаны Алёшей со слов Старца и его ранних записей. Исходя из этого письма и предварительных записок, исследователи полагают, что проблема социального быта в России изначально планировалась к рассмотрению в шестой книге; это частично нашло отражение в теме социального неравенства, затронутой в главе «Нечто о господах и слугах и о том, возможно ли господам и слугам стать взаимно по духу братьями» печатной версии книги. Достоевский весьма резко отзывается об общем состоянии русского общества в этих заметках: «Что же, нельзя не сознаться, в России мерзко».

Несмотря на планы показать возможность существования идеального монаха, в черновых записях писатель резко отзывается также и о священнослужителях: «…никто не исполнен такого материализма, как духовное сословие» [58]. В поучениях Зосимы содержатся отдельные истории, которых в черновых материалах было больше, чем вошло в изданный роман. Так, исследователями упоминается история гордой девушки-утопленницы, мораль которой записана Достоевским: «Кто же, как не город, виноват? Кажется, так. Но город — значит, другие.

Кто же, как не ты, виноват — вот где правда»; а также история про солдата: «Умирающий солдат. Ходил просить прощения к одной женщине» [59]. Не знаю только, удалось ли мне. В письме к Любимову писатель отметил, что изобразил действительность, но выразил далеко не всё, что хотел. Образ русского инока не был принят ни либеральной критикой, ни почитателями древних иноков и святителей; был отвергнут также и оптинскими старцами [59] [61].

Книга седьмая. Если не удастся, то моя вина как художника» — писал автор. При этом половиной в этом письме назывались события романа, составившие впоследствии всю седьмую книгу, так как по замыслу автора книга «Грушенька» должна была состоять из двух отдельных повестей. По мнению исследователей, этими повестями стали «Алёша» и «Митя» — седьмая и восьмая книги романа [60]. Из черновиков следует, что писатель неоднократно менял порядок эпизодов и реплики героев в книге, тем не менее в итоге использовав почти все заметки.

Только характеристика Ракитина не получила развития из заметок, в которых персонаж являлся побратимом Алёши, раскрывая популярную тему «истребить народ»: «Главное, Ракитину досадно было, что Алеша молчит и с ним не спорит. Крестами поменялись» [62]. Вернувшись в Старую Руссу, Достоевский 8 сентября написал в редакцию, что так как был сильно «изломан дорогой», то опаздывает с написанием, но надеется прислать первую часть седьмой книги до 20 сентября, чтобы успеть напечатать в сентябрьском номере журнала. С 8 по 16 сентября определился размер седьмой книги, в которую вошла только одна из двух задуманных повестей. Название книги сменилось на «Алёша» из-за того, что в этот момент писатель решил посвятить каждому брату отдельную главу [64].

Книга восьмая. Однако к 8 октября Достоевский пришёл к выводу, что к октябрьскому номеру успеет проработать только половину восьмой книги, так как «во всей этой 8-й книге появилось вдруг много совсем новых лиц, и хоть мельком, но каждое надо было очертить в возможной полноте, а потому книга эта вышла больше». Вторую половину восьмой книги автор рассчитывал напечатать в ноябрьском номере журнала [65]. Старика Карамазова убил слуга Смердяков. Все подробности будут выяснены в дальнейшем ходе романа.

Иван Федорович участвовал в убийстве лишь косвенно и отдаленно, единственно тем, что удержался с намерением образумить Смердякова во время разговора с ним перед своим отбытием в Москву и высказать ему ясно и категорически свое отвращение к замышляемому им злодеянию что видел и предчувствовал Иван Федорович ясно и таким образом как бы позволил Смердякову совершить это злодейство. Позволение же Смердякову было необходимо, впоследствии опять-таки объяснится почему. Дмитрий Федорович в убийстве отца совсем невинен — Из письма к читательнице от 8 ноября 1879 года [66] В заметках к этой книге нет предварительного чёткого разбиения по главам, а некоторые из них использовались позже при написании девятой книги. Наиболее полно в черновиках сохранилась третья глава «Золотые прииски». Гостинчик приготовлен.

Книга девятая. Предварительное следствие. При этом уже имеется в виду третья часть, так как автор замечает, что вторая часть слишком выросла в размере: «Я первоначально действительно хотел сделать лишь в 3-х частях. Но так как пишу книгами, то забыл или пренебрег поправить то, что давно замыслил. А потому и пришлю при письме в редакцию и приписку, чтоб эту вторую часть считать за две части, то есть за 2-ю и 3-ю, а в будущем году напечатана будет, стало быть, лишь последняя, четвёртая часть».

В ходе работы над книгой её размер вырос в несколько раз, поэтому к назначенному сроку писатель не успел. Увеличение объёма некоторые исследователи объясняют как добавлением незапланированных эпизодов, так и более детальным изображением намеченных ранее глав. В частности, важность книги объясняется изображением начала процесса нравственного очищения Мити. Работу над девятой книгой Достоевский начал в конце ноября 1879 года. В первой главе планировалось разместить события перед допросом, в результате чего её пришлось разделить на две: «Начало карьеры чиновника Перхотина» и «Тревога».

Некоторые эпизоды, наоборот, были убраны из окончательного варианта, как, например, разговор должностных лиц после предварительного следствия, в котором разоблачался государственный суд. Книга в целом построена на контрастных сопоставлениях внешних и внутренних скрытых свойств участников следствия и описании внутреннего перерождения Дмитрия Карамазова.

Они стали полагать, что можно изо дня в день, прагматически, заниматься и наукой, и общественной и даже революционной деятельностью, не решая основных вопросов всякого философствования. Они посеяли раздвоенность, и не только в слабых душах. Ленин дал только что приведенную оценку идеологической жизни русской интеллигенции 70-х годов, тогда как выход из блужданий был уже найден в марксизме. Ленин твердо стоял на новом берегу, Нужно лишь помнить, что слово новой истины первоначально произносится одиночками, — много ли было человек в возглавленной Плехановым группе «Освобождение труда»? Достоевский писал свой роман в смутное и зыбкое философское время, тревожившее и волновавшее его теоретическую совесть, не дававшее ясного выхода ни ему самому, ни тем более его героям.

Уже в «Преступлении и наказании» Достоевский высмеивал популярные в России позитивистские книги — «Физиологию обыденной жизни» Д. Льюиса и сборник «Общий вывод положительного метода». Собственный опыт убеждал Достоевского, что «новый факт» оживления неопределенных позитивистских взглядов не удовлетворит добросовестные и ищущие, жаждущие полноты и цельности умы. И не потому, что их опровергали… о, нет, — просто потому, что они никого не удовлетворяли…» 12. Роман «Братья Карамазовы» философский, самый философский роман Достоевского, но не в том смысле, что в нем обсуждаются» академические философские системы, доказываются или опровергаются определенные философские тезисы. Его действующие лица не являются образами идей, и его персонажи не представительствуют философские категории, вступающие через их посредство в диалог или спор. Действующие персонажи «Братьев Карамазовых» — типы, но в их типообразующие начала входят «переваренные» по-своему философские идеи данного времени, и проверяются они не логически, а в жизненных судьбах — в жизненных конфликтах и жизненных финалах.

Достоевский, Письма, т. IV, М. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте. IV, СПб. Виндельбанд, История новой философии в ее связи с общей культурой и отдельными науками, т. Исследования о природе общественных идеалов, т. Михайловский, Полн.

I, СПб. Достоевский, Полн. Гроту от 13 октября 1887 года и к Н. Страхову от 16 октября того же года Полн. Юбилейное , т. Лишь после своего духовного переворота Толстой стал считать «Критику чистого разума»»лесами» для возведения здания «Критики практического разума», а вещь в себе свел к свободной воле. Но и тут полностью не совпал с Кантом.

Подчеркнутые мною слова не совпадают с трактовкой Канта. Видеть всю заслугу Канта в «Критике чистого разума», продолжал Толстой, это видеть «только расчищенное место, весьма удобное для философских. Ленин, Полн. Достоевского», М. Подпишитесь на полный доступ к архиву. Уже подписаны? Авторизуйтесь для доступа к полному тексту.

Цитировать Кирпотин, В.

Действие романа происходит в провинциальной дворянской семье Карамазовых, членов которой не связывали никакие теплые узы, причем старших сыновей удерживала при отчем доме лишь надежда получить свою долю наследства. Не любовь, но вражда царила между отцом семейства Федором Павловичем и его тремя законными Дмитрием, Иваном и Алексеем и одним незаконным Смердяковым сыновьями. Смердяков ненавидел не только своих родных, но и «всю Россию», весь русский народ, который, по его мнению, «надо пороть-с». Однако и Иван был не лучше его, называя отца и Дмитрия «гадами», да и сам отец был готов пустить по миру своих сыновей.

Герои сами поставили диагноз своей семье, зараженной тяжелой духовной болезнью — «карамазовщиной», отрицающей все святыни и презирающей своего кормильца — русского мужика. По сути, рассматривая семью Карамазовых как Россию в миниатюре, писатель утверждал, что и все общество поражено этой болезнью. Главным носителем «карамазовщины» был Федор Павлович, сладострастно втаптывавший в грязь все высшие ценности жизни во имя безумного самоутверждения. Не желая давать деньги Дмитрию, он не только прилюдно отказал ему в скиту старца Зосимы, но и устроил в святом месте скандал. Не желал батюшка делиться с сыном и «прелестницей», сведшей их обоих с ума, — Грушенькой. На этот случай сладострастник припас 3 000 рублей, которые, по его мнению, должны были сыграть решающую роль в выборе его «цыпленочка» между ним и Дмитрием.

Они и сыграли таковую — но роковую роль. Зосима, встревоженный неблагополучием в семье Карамазовых и грядущими несчастьями в ней, благословил Алешу на великое послушание в миру, наказав ему быть рядом с братьями. Следуя его наставлению, Алеша направился к отцу и братьям. Встретив Дмитрия, он выслушал исповедь брата о его жизни, в которой перемешалось великое и ничтожное, любовь и разврат, идеал Мадонны и идеал содомский. Рассказал Дмитрий и о своих сложных отношениях с невестой Катериной Ивановной, отца которой он спас от позора, ссудив его недостающими для отчета деньгами. Катерина Ивановна готова была в благодарность принести себя ему в жертву, но он благородно не воспользовался этим, чем привязал к себе гордую и самолюбивую женщину.

Увлекшись Грушенькой и прокутив с ней три тысячи, данные ему Катериной Ивановной для отсылки сестре, Дмитрий во что бы то ни стало хотел вернуть невесте эту сумму. Катерину же Ивановну заботила не только ущемленная гордость, но и скрываемая ото всех ее любовь к Ивану и его к ней. После того, как Дмитрий в приступе безумной ревности ворвался в дом и избил отца, Алеша стал свидетелем, как Катерина Ивановна зачем-то объясняла Ивану, что она будет верна Дмитрию. Иван, не желая больше участвовать в этой комедии и наблюдать, как любимая женщина разрывается между чувством к нему и долгом к брату, заявил о том, что уезжает. Перед отъездом Иван в трактире затеял с Алешей разговор о Боге и бессмертии, о неприятии им Божьего мира, наполненного человеческими страданиями, и мировой гармонии, в основании которой есть хоть одна слезинка ребенка. Апофеозом беседы стал его пересказ своей поэмы «Великий инквизитор».

В XVI в. Великий инквизитор, глава испанской католической церкви отдал приказ арестовать Богочеловека и заточить в одиночную камеру. Девяностолетний кардинал посетил Заключенного и изложил Ему свой взгляд на человечество, недостойное, по его мнению, «духовного хлеба» — свободы. Начав с упреков Христу в том, что Тот совершил ошибку, когда отверг искушения дьявола — хлеб земной, чудо и авторитет земного вождя, инквизитор стал утверждать хотя и не было уверенности в его словах , что не должен слабый человек пребывать постоянно в муках, выбирая между добром и злом. Человека надо лишить свободы, а всех людей превратить в послушное стадо, ведомое вождем. Кесарем же готов выступить и фактически уже выступал он сам — но не в Царстве духа, а в крепком государстве.

Всех непокорных покорить, убеждал кардинал, всех покорных приласкать и накормить. Таким образом, инквизитор, по своему любящий людей, но и ожесточенно бичующий их за жалкость и слабость и, по сути, отвергающий их, отверг и самого Бога.

«Братья Карамазовы»: Достоевский в одном романе

Да, у Достоевского снова нет благородных рыцарей и прекрасных дев — вернее есть они, и те, и другие, но с таким количеством «дополнений», что вот он — привет Королю Ужасов. Однако если в «Бесах» действительно трудно назвать хоть одного хотя одного-то я называл героя полноценно положительным, то БК ближе в этом отношении к другому роману ФМД — «Идиоту», ибо и тут положительное большинство персонажей все-таки преимущественно «добрые люди», которым, однако это не мешает творить порой ужасные дела. И вот на этом самом месте «включается» ключевая черта романов Достоевского — психологизм. Повторюсь, полтораста лет прошло без малого, нравы в обществе изменились очень даже, поэтому некоторые нюансы, особенно касающиеся общественных приличий, вот так «с наскоку» не понять, отчего иногда поступки героев кажутся странными и необоснованными, хоть это и не совсем так. В любом случае отмечу чрезвычайную экспансивность всех без исключения: герои только и делают, что всплескивают руками, вскрикивают, бросаются друг на друга, льют слезы... Театральщина, скажете вы, и, собственно, именно так оно порой и видится нам, для современников же, вероятно, было это обычным делом.

Судить не возьмусь. Но давайте сделаем скидку на солидный относительно возраст произведения. Кроме того, большая часть несуразностей в поведении героев впоследствии так или иначе объясняется. Каюсь, особенно часто я не мог понять мотивы женских персонажей — Грушенька и Катерина буквально вгоняли меня в ступор, кульминацией, пожалуй, будут их выступления в суде. И если в душу Катерины пробраться можно — болезненная гордость, нездоровая тяга к самопожертвованию, да и некое все-таки чувство к Ивану, то с Грушенькой хуже — до суда, казалось бы — разобрались, поняли, сопережили, и — снова здравствуйте.

Хотя натура у нее такая же «бешеная», как у Мити, чей образ вышел чрезвычайно колоритным и несколько умилительным. Однако в главах допроса его поведение — сплошной «фейспалм». И если Митя — ураган, буйство чувств и желаний, то Иван — скала, твердыня, однако целостности, как позже выяснится, ему и не хватает. Зато какой кладезь идей, мыслей и сомнений! Можно очень много рассуждать о том, что вложил ФМД от себя в героев, но это уже давным-давно сделано другими, поэтому касательно Ивана от себя добавлю — ни одному молодому человеку, независимо от пола, в пору взросления не миновать стадии бытности хоть чуточку таким вот Иваном.

Разве что герой наш — мыслитель и ответы для него — жизненная необходимость. Добавьте глубокое разочарование и, пусть и спрятанные, но оттого — еще более страшные порывы чувств, вплоть до безумия, и получите портрет среднего брата. Это ведь антиутопия своего рода, и какая — постмодернизм любит обыгрывать библейские темы, да вот беда — постмодернист представил бы Инквизитора жаждущим власти безумцем, а тут — такое. Алеша, младший — связующее звено пусть не всегда между нами, читателями, и, собственно, сюжетом, а также — меж героями. Алексей слушает, но Алексей и действует.

И несмотря на некоторое сходство оного с князем Мышкиным, персонажи они очень разные. Пусть оба светлые, добрые, понимающие люди, но Мышкин — явно не от мира сего, тогда как Алеша, как отметил сам ФМД в предисловии «Ибо не только чудак «не всегда» частность и обособление, а напротив, бывает так, что он-то, пожалуй, и носит в себе иной раз сердцевину целого, а остальные люди его эпохи — все, каким-нибудь наплывным ветром, на время почему-то от него оторвались... Впрочем, принцип — не совсем то. Младший Карамазов следует не столько установленным кодексам и правилам, сколько велениям сердца, и — удивительное дело — оказывается на порядок более зрячим, нежели другие. Да, в споре с Иваном он где-то соглашался, в чем-то противостоял брату, однако за кем все-таки правда, сам ФМД так и не утвердил.

Думается мне, обе точки зрения — суть различные взгляды на жизнь самого автора. И еще пара слов об Алеше — насколько проста и насколько же сердечна речь его у камня в эпилоге: порыв души — сентиментальный, трогательный, но — верное и искреннее напутствие. И, заметьте, оптимистичное. Всего-то на паре страниц ему удалось выразить больше, чем во всех «откровениях старца Зосимы». Об остальных вкратце: старик Карамазов — пренеприятнейший тип, как, впрочем, те же Ракитин и Смердяков.

Хотя последний весьма получился — его лепет большую часть книги раздражает, но в последних главах так или иначе проникаешься трагедией героя; Хохлаковы — безумно эксцентричны, а Lise, вдобавок, частенько просто невозможно понять. Последнее ее свидание с Алексеем — это что-то. И пусть, пусть она нужна в романе как инструмент, раскрывающий личность Алеши, в такие моменты в ней ощущается некая искуственность. С другой же стороны, подобные непостоянство и метания кажутся вполне натуральными; Монастырская братия, всевозможные чиновники, слуги, второстепенные и третьестепенные лица не отличаются особенно характерами. Да, столичного доктора не спутать с Перхотиным, например, но раскрыты они ровно настолько, насколько им выделено места в романе.

И чуть не забыл — Снегиревы! Вот она — «достоевщина» во всей красе. Униженные, оскорбленные, жалкие, нищие, больные. И как же они — в хорошем смысле — мучают душу читателя! А сцена похорон — да, уж в отношении надрывов ФМД силен как никто.

Очень хорошо вышли ребята, особенно Илюша и Коля Красоткин — образ говорящий и перспективный. В итоге получаем не столько роман с разбросанными по нему философскими вопросами, сколько несколько действительно «сильных» вопросов, вокруг которых обернут сюжет. Иногда это очень заметно, однако именно за глубину вопросов и надрывы поставить что-то меньше «десятки» не могу в принципе. С другой стороны, сам факт того, что большая часть поднятых тем так или иначе касается православия, если не отпугнет, то может быть не понята целой прослойкой читателей, а жаль. Могу посоветовать то же, что и всегда, если речь касается произведений, затрагивающих какую-либо религию: рассматривайте данные вопросы не в рамках конкретного течения, а как нравственные и общечеловеческие.

Все-таки Достоевский, я думаю, размышлял не только в одной плоскости. И задумайтесь тогда сами, стоит или нет Высшая Гармония той самой, пресловутой, слезинки. У каждого уважающего себя автора должен быть свой magnum opus. Стыдно признаться, но все эти годы главного романа Федора Михайловича я-то и не читал. Но теперь несоответствие закрыто.

Мне есть чем поделиться. То, что Достоевский отлично разбирается в психике человека и рисует его во всех метаниях, порывах и проявлениях общеизвестно. Но, как оказалось, и его политические, социальные, религиозные построения не устарели ничуть.

И почему роман совсем не дает адекватных рассказам Ивана картин? Достоевский очень тонко показывает здесь, что реальность совсем не такова, какой ее представляют в тенденциозных подборках «фактов». Она гораздо сложнее, многограннее, в ней невозможно поделить человечество на две группы: обиженных и обидевших — и расстрелять обидевших, усовершенствовав тем самым человечество, как пытается заставить признать Алешу Иван. И Ивану не автору! А вот у Достоевского в романе при том, что он весь — протест против детских страданий каждый обиженный оказывается еще и обидчиком.

Илюша — безусловный страдалец романа, на чьей мученической смерти созидается новое братство, но он же и Колю Красоткина ножичком в бок ткнул, и Алеше палец до кости прокусил, и в других детей камнями кидал, и собаку Жучку убил, накормив хлебом с булавкой. Достоевский показывает не разделяющую, а связующую нас вину друг перед другом, потому что вина и обида — последнее, что нас ощутимо связывает, если мы-таки почти достигли своей цели и уединились друг от друга. Как Достоевский раскрывает глубинные смыслы самых жутких рассказанных историй про детишек Ивановой, о затравленном собаками мальчике, и Лизиной, о распятом мальчике , как в глубине каждого страдающего образа неизменно появляется образ Христов — и для чего Достоевский это делает с читателем, — об этом я писала подробно в книге «Священное в повседневном», она есть в сети , а в кратком интервью это в полноте пересказать невозможно, конечно. Он подчеркивает: антропология Достоевского — исключительно мужская антропология, а «женщина может быть интересна лишь как стихия и атмосфера, в которой протекает судьба мужчины, судьба личности по преимуществу». Согласны ли вы с этим утверждением философа? Взгляд Достоевского сосредоточен на мужчине потому, что мужчина у него — становящаяся личность, в то время как женщина — изначально личность состоявшаяся, совершенная. Женщина изначально находится там, куда мужчина поднимается с великим усилием. Женщина у Достоевского — божество и место присутствия божества, она часто раненое и поруганное божество Соня в «Преступлении и наказании» , но таков и есть Бог в христианстве — Тот, Кто пришел все отдать и был за это опущен на самое дно иерархии тогдашнего мира.

Заметим, что роман начинается с того, что все свадьбы Федора Павловича Карамазова совершались «увозом», а центральная романная сцена — увоз Грушеньки в Мокрое обманным женихом и опознание ею там жениха истинного. То есть женщина у Достоевского — дыхание, сердце и объятие божества в жизни мужчины, маркирующая момент его приближения к нуминозному, оказывающемуся так страшно разоблачительным именно потому, что оно все отдает с полной любовью и не защищается — хотя издалека представляется высоким и недоступным. Митя Карамазов — удивительный герой, дважды оказавшийся способным увидеть божественное в незащищающейся любви — и преклониться. И, одновременно, женщина — та, что, увидев истинного жениха, самим узнаванием пробуждает и закрепляет в нем лик Христов, как это происходит и с Митей, которого полюбила Грушенька, и даже с Иваном, которого полюбила Катя Христос — истинный жених человечества на пире в Кане и пришедший жених-спаситель в «Великом инквизиторе», где инквизитор пытается умыкнуть у Него невесту-человечество — и даже произносит Ему в лицо торжествующую речь о том, что ему это удалось. Опять-таки, подробнее о сказанном здесь можно посмотреть в моей книге «Священное в повседневном». Младший же, Алеша, который был заявлен автором в предисловии как главный герой, занимает на шкале читательского интереса промежуточное положение. Почему же Алеша, который прямо назывался Достоевским главным героем, на главного героя не очень-то и похож? Мы называем главным героем того, кто первый в рассказе, кто в центре конкретной истории.

Но мы все — протагонисты нашей собственной жизни, мы все — главные герои своих историй. Таким образом, не это нас выделяет в человечестве. Став протагонистом, мы всего лишь становимся одним из всех, таким же, как каждый. А что выделяет, что увеличивает наш вес, наше значение, чем проявляется наше величие в общей истории? Оказывается, единственное, что нас может выделить среди всех протагонистов — это количество историй, в которых у нас была роль второго, того, кто помог, поддержал, послужил, сказал что-то, что, может, через сто лет повлияло и направило кого-то в его истории, — словом, стал не женихом — а другом жениха. Собственно, именно об этом говорит Христос в непонятных словах: «кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою» Мк. Это не непонятное и противоестественное моральное наставление, а очень техничная рекомендация, абсолютно естественная и единственно возможная, если мы правильно увидели наше положение в человечестве: другого способа войти во множество историй человечества у нас просто нет. Поэтому у Достоевского главный герой — это тот, кто входит как второй, как помогающий, как служащий во все истории романа, проживая в то же время и свою захватывающую историю преображения.

Подробнее о том, как Достоевский переворачивает наше представление о том, кто есть первый, можно посмотреть здесь. Но, к сожалению, Достоевский умер через два месяца после издания романа, и как в дальнейшем сложились бы судьбы героев, нам остается только гадать. Среди прочих версий выдвигалась и следующая: главный герой романа, молодой послушник Алеша Карамазов, повзрослев, станет революционером, совершит политическое преступление кто-то даже уточняет — цареубийство и будет впоследствии казнен. Насколько эта версия состоятельна? И что было бы с Алешей, напиши Достоевский вторую часть романа? Если посмотреть его письма последнего периода, то видно, насколько хорошо он понимает свое положение и как мучается тем, что оставляет семью почти без средств — и как для него еще и поэтому важно дописать «Братьев Карамазовых» так, чтобы это был бесспорный успех.

Но, наверное, правы те, кто считает, что ни одна, даже самая талантливая, постановка не в силах передать всей глубины этой прозы.

Потому что на слуху, но понятия не имел о чем книга.

Тем интереснее было. В книге очень много психологизма персонажей, религиозных рассуждений. И все это на фоне прям такой детективной истории. Интересно все-таки, это именно Достоевский описывал так персонажей с такими надрывами, истериками, самоистязаниями, самопожертвованиями, философскими рассуждениями, или он делал их такими искусственно, чтоб было не скучно, или в то время действительно люди себя так вели? Как-то не очень правдоподобно. Ну а эпизод с мальчиком и собакой довел практически до слез. Оценка: 7 Мах Асаматман , 3 марта 2021 г. Повторюсь — не так страшен Великий и Ужасный, как принято считать, вот на рисунках первоклашек «мамы» — гораздо более жуткие, хе-хе. А теперь серьезно.

Почерк узнается с первых же строк, стиль, построение глав, персонажи! Отдельно хочется отметить очень уж бедно описанный провинциальный городок и — внезапно — какой-то оптимизм в настроении книги. Манера повествования, безусловно, иная, «бытописательство» конкретно здесь практически отсутствует, да и вообще скупостью начертания окружения роман больше напоминает пьесу, но вот герои... Да, у Достоевского снова нет благородных рыцарей и прекрасных дев — вернее есть они, и те, и другие, но с таким количеством «дополнений», что вот он — привет Королю Ужасов. Однако если в «Бесах» действительно трудно назвать хоть одного хотя одного-то я называл героя полноценно положительным, то БК ближе в этом отношении к другому роману ФМД — «Идиоту», ибо и тут положительное большинство персонажей все-таки преимущественно «добрые люди», которым, однако это не мешает творить порой ужасные дела. И вот на этом самом месте «включается» ключевая черта романов Достоевского — психологизм. Повторюсь, полтораста лет прошло без малого, нравы в обществе изменились очень даже, поэтому некоторые нюансы, особенно касающиеся общественных приличий, вот так «с наскоку» не понять, отчего иногда поступки героев кажутся странными и необоснованными, хоть это и не совсем так. В любом случае отмечу чрезвычайную экспансивность всех без исключения: герои только и делают, что всплескивают руками, вскрикивают, бросаются друг на друга, льют слезы... Театральщина, скажете вы, и, собственно, именно так оно порой и видится нам, для современников же, вероятно, было это обычным делом.

Судить не возьмусь. Но давайте сделаем скидку на солидный относительно возраст произведения. Кроме того, большая часть несуразностей в поведении героев впоследствии так или иначе объясняется. Каюсь, особенно часто я не мог понять мотивы женских персонажей — Грушенька и Катерина буквально вгоняли меня в ступор, кульминацией, пожалуй, будут их выступления в суде. И если в душу Катерины пробраться можно — болезненная гордость, нездоровая тяга к самопожертвованию, да и некое все-таки чувство к Ивану, то с Грушенькой хуже — до суда, казалось бы — разобрались, поняли, сопережили, и — снова здравствуйте. Хотя натура у нее такая же «бешеная», как у Мити, чей образ вышел чрезвычайно колоритным и несколько умилительным. Однако в главах допроса его поведение — сплошной «фейспалм». И если Митя — ураган, буйство чувств и желаний, то Иван — скала, твердыня, однако целостности, как позже выяснится, ему и не хватает. Зато какой кладезь идей, мыслей и сомнений!

Можно очень много рассуждать о том, что вложил ФМД от себя в героев, но это уже давным-давно сделано другими, поэтому касательно Ивана от себя добавлю — ни одному молодому человеку, независимо от пола, в пору взросления не миновать стадии бытности хоть чуточку таким вот Иваном. Разве что герой наш — мыслитель и ответы для него — жизненная необходимость. Добавьте глубокое разочарование и, пусть и спрятанные, но оттого — еще более страшные порывы чувств, вплоть до безумия, и получите портрет среднего брата. Это ведь антиутопия своего рода, и какая — постмодернизм любит обыгрывать библейские темы, да вот беда — постмодернист представил бы Инквизитора жаждущим власти безумцем, а тут — такое. Алеша, младший — связующее звено пусть не всегда между нами, читателями, и, собственно, сюжетом, а также — меж героями. Алексей слушает, но Алексей и действует. И несмотря на некоторое сходство оного с князем Мышкиным, персонажи они очень разные. Пусть оба светлые, добрые, понимающие люди, но Мышкин — явно не от мира сего, тогда как Алеша, как отметил сам ФМД в предисловии «Ибо не только чудак «не всегда» частность и обособление, а напротив, бывает так, что он-то, пожалуй, и носит в себе иной раз сердцевину целого, а остальные люди его эпохи — все, каким-нибудь наплывным ветром, на время почему-то от него оторвались... Впрочем, принцип — не совсем то.

Младший Карамазов следует не столько установленным кодексам и правилам, сколько велениям сердца, и — удивительное дело — оказывается на порядок более зрячим, нежели другие. Да, в споре с Иваном он где-то соглашался, в чем-то противостоял брату, однако за кем все-таки правда, сам ФМД так и не утвердил. Думается мне, обе точки зрения — суть различные взгляды на жизнь самого автора. И еще пара слов об Алеше — насколько проста и насколько же сердечна речь его у камня в эпилоге: порыв души — сентиментальный, трогательный, но — верное и искреннее напутствие. И, заметьте, оптимистичное. Всего-то на паре страниц ему удалось выразить больше, чем во всех «откровениях старца Зосимы». Об остальных вкратце: старик Карамазов — пренеприятнейший тип, как, впрочем, те же Ракитин и Смердяков. Хотя последний весьма получился — его лепет большую часть книги раздражает, но в последних главах так или иначе проникаешься трагедией героя; Хохлаковы — безумно эксцентричны, а Lise, вдобавок, частенько просто невозможно понять. Последнее ее свидание с Алексеем — это что-то.

И пусть, пусть она нужна в романе как инструмент, раскрывающий личность Алеши, в такие моменты в ней ощущается некая искуственность. С другой же стороны, подобные непостоянство и метания кажутся вполне натуральными; Монастырская братия, всевозможные чиновники, слуги, второстепенные и третьестепенные лица не отличаются особенно характерами. Да, столичного доктора не спутать с Перхотиным, например, но раскрыты они ровно настолько, насколько им выделено места в романе. И чуть не забыл — Снегиревы! Вот она — «достоевщина» во всей красе. Униженные, оскорбленные, жалкие, нищие, больные. И как же они — в хорошем смысле — мучают душу читателя! А сцена похорон — да, уж в отношении надрывов ФМД силен как никто.

Братья Карамазовы

Все произведения русской и зарубежной классики, которые необходимо изучить согласно обновлённому государственному образовательному стандарту, найдутся среди толстых красных корешков! Серия «Читаем по школьной программе» — это продолжение книжных серий «Читаем до школы» и «Книги для внеклассного чтения». Красные корешки — гарантия отличных оценок по литературе! Издание в твёрдом переплёте.

Когда его смотришь- не успеваешь отдышаться! Фильм безусловно очень качественный с выдающимися актерскими работами, особенно... К которым писатель испытывал самые страстные чувства...

Они говорят о том, что Михаил ЗНАЕТ что-то такое, что должно вот-вот произойти и что будет проверкой даровитости и честности братьев Карамазовых. Но такое событие в романе только одно — преступление против старика Карамазова. Знать об этом Ракитин может только в двух случаях: — либо Михаил пророк, причём пророк более сильный, чем старец Зосима, так как старец только смутно предполагает, что произойдёт несчастье, а по злому шёпоту Ракитина видно, что он точно знает, какое событие и с кем произойдёт. Но на тот момент, когда Михаил высказывает свои пророческие мысли, старец Зосима уже мёртв.

Получается, что Достоевский выносит на суд читателей идею, что на смену старым пророкам, которые по монастырям сидят и пескариков кушают выражение Фёдора Павловича Карамазова , приходят новые пророки с мыслями о «любви к свободе, к равенству, братству» основная идея Михаила Ракитина. Мне трудно представить, что Достоевского могла интересовать подобная тема; — либо Ракитин основной виновник случившегося на страницах романа преступления, и он просто проговаривается о том, что ему уже известно, какое событие должно произойти этой ночью. Вероятность этого ответа — сто процентов. К сожалению, исследователи романа уже сто сорок лет не слышат этого шёпота, не видят прямого доказательства виновности семинариста. Есть и ещё причины видеть в Ракитине организатора преступления. Если при обсуждении невиновности Смердякова статья «Чем мы лучше жителей Женевы? Вспомните, в беседе со старцем Зосимой — с беседы в келье у старца, фактически, начинается повествование — участвуют, с одной стороны, наиболее близкие Зосиме монахи, а с другой стороны, Карамазовы или близкие к ним люди. Что же делать Ракитину в келье у старца в момент семейного разговора? Такой разговор — личное дело семьи Карамазовых, и посторонние должны быть удалены. Но Достоевский даёт возможность Ракитину слушать и наблюдать всё то, что происходит в завязке романа.

Видел ли эту неточность Фёдор Михайлович? Ведь Миусов, родственник Фёдора Павловича Карамазова, просит помещика Максимова, который увязался с компанией Карамазовых, оставить их и не ходить с ними в скит именно на основании того, что предстоит семейный разговор, а чужой человек во время такого разговора присутствовать не должен. То есть помещика Максимова, как постороннего, Достоевский в келью не допускает, и у читателя откладывается мысль, что «чужих» при разговоре не будет. Эта уловка, даёт Фёдору Михайловичу возможность оставить Ракитина — чужого для семейства Карамазовых человека — в келье у старца Зосимы. Ведь автору необходимо, чтобы Михаил видел и слышал весь разговор в келье у старца, слышал слова Ивана о вседозволенности и реакцию на них Мити, видел земной поклон старца Дмитрию Карамазову. По законам литературных произведений, только своими глазами наблюдая завязку повествования, в голове Ракитина мог сложиться план преступления. И писатель, несмотря на психологическую неточность, строго следует этим законам не забывая при этом обмануть читателя, что посторонних при разговоре, якобы, нет. Добавим к этому следующее: именно Ракитину пришла мысль связать земной поклон старца Дмитрию с возможной уголовщиной в семействе Карамазовых, и об этом он прямо говорит Алёше: «Мудрёного тут, конечно, нет ничего, одни бы, кажись, всегдашние благоглупости. Но фокус был проделан нарочно. Вот и заговорят все святоши в городе и по губернии разнесут: «Что, дескать, сей сон означает?

И далее ещё одно «пророчество» Михаила: «Случится она между твоими братцами и твоим богатеньким батюшкой. Вот отец Зосима и стукнулся лбом на всякий будущий случай». С этого момента цель Ракитина — подстроить всё так, чтобы взаимоотношения в семействе Карамазовых дошли до уголовного преступления. И сделать это для семинариста не составляло труда. Итак, что же мы имеем? Ракитин: — случайно во время даже не семейного разговора, а, фактически, семейного скандала находится в келье у старца Зосимы, слышит высказывание Ивана Карамазова о вседозволенности; видит земной поклон старца Дмитрию. Не слишком ли много у Фёдора Михайловича этого «случайно»? А может, здесь более подходит другое слово — «закономерно»? Мы нашли главную «изюминку» детективного сюжета, вокруг которой и должно было строиться всё произведение, состоящее из двух романов. Эта «изюминка» в том, что планировались два преступления, но цель у них была одна — убийство старика.

И исполнителем в этих двух преступлениях должен был быть один человек — Дмитрий Карамазов. Задуманы они были разными людьми: одно Смердяковым, другое Ракитиным. Эти два персонажа прекрасно видели, что такое карамазовщина и к каким результатам она может привести. Только Смердяков, подталкивая Дмитрия к трагической развязке, спасал себя, так как попал между жерновами карамазовского сладострастия отца и старшего брата, а с Ракитиным всё намного проще: его цели ясны и понятны — месть и деньги в конверте. Павел — слуга Фёдора Павловича, и поэтому не может устраниться от требований барина сделать так, чтобы Грушенька однажды ночью пришла к старику отцу. Но не меньше, чем гнева барина, Павел боится гнева старшего брата Дмитрия. Смердяков прекрасно понимает, что как только Дмитрий узнает, что ночной визит его возлюбленной состоялся, то первым, кого в порыве бешенства убьёт Митя, будет он — Павел. Короче говоря, известная читателям романа мысль Ивана Карамазова, которую он высказывает в разговоре с братом Алёшей: «Один гад съест другую гадину, обоим туда и дорога! Замечу, что тем, кто всё равно будет считать одним из главных виновников разыгравшейся трагедии слабо образованного слугу Смердякова, следует сравнить Павла с высоко образованным выпускником университета Иваном Карамазовым, которому прямое участие в этой драме ничем не грозило, но который, вместо попытки притушить страсти в семье Карамазовых, пожелал взаимного уничтожения родному отцу и старшему брату. Что получилось из планов Смердякова и Ракитина, мы знаем из первого, опубликованного романа.

Но то, что мы знаем, — это не весь сюжет, а только половина из задуманного Ф. Достоевским, вторая половина открылась бы во втором романе. На мой взгляд, вся сюжетная линия второго романа должна была строиться на том, что Достоевский шаг за шагом открывал бы перед читателями невиновность Смердякова в смерти своего отца. И это расследование на страницах второго романа должен был вести Алёша Карамазов. По мере того, как велось бы это расследование, в новых красках прорисовывались бы образы не только трёх братьев — Алексея, Ивана и Дмитрия, — но и ушедшего из жизни четвёртого незаконнорожденного брата — Павла Смердякова. Одновременно с этим, раскрывалась бы главная религиозно-философская идея всего произведения, состоящего из двух романов кратко об этой идее говорится в статье «Чем мы лучше жителей Женевы? А пока добавлю один характерный штрих: и Смердяков, и Ракитин независимо друг от друга считают, что преступление произойдёт в ночь после отъезда Ивана Карамазова из дома. И автор подсказывает читателю, что Ракитин знал об отъезде Ивана, так как на страницах романа именно Ракитин делится этой новостью с Алёшей. Ещё одна «случайность»? Ракитин спрашивает Алексея: «— Кстати, братец твой Иван Фёдорович сегодня днём в Москву уехал, знаешь ты это?

Для чего же понадобилось Фёдору Михайловичу включать этот вопрос в диалог? Почему писателю необходимо сообщить нам, что и Алексей, и Михаил знают об отъезде Ивана и почему это спрашивает именно Ракитин? Просто в этом вопросе и ответе у Достоевского заключён скрытый смысл, который являлся бы основой для второго, ненаписанного романа. Убийца фактически спрашивает у сына жертвы: «Знаешь ли ты, что твой отец остался в доме один и без защиты? Знать-то Алёша знает, но, в стремлении безоглядно связать себя с духовным отцом старцем Зосимой, опасности, которая грозит не только его родному отцу, но и всей семье Карамазовых, не понимает. Один этот факт из жизни главного героя повествования Алёши Карамазова даёт представление о том, до каких психологических глубин собирался дойти Фёдор Михайлович Достоевский при написании продолжения «Братьев Карамазовых». Но вернёмся к Михаилу Ракитину и постараемся разобраться в мотивах, которые толкнули его на преступление. Михаил умный психолог, но поступками его руководит ненависть ко всему семейству Карамазовых. Эта ненависть возникла из-за того оскорбления, которое он от Карамазовых испытал: Иван Карамазов сказал про Ракитина, что он бездарный либеральный мешок, а Алёша добавил, что Ракитин бесчестен. По тем временам это очень серьёзное оскорбление: дворяне после таких слов брали в руки пистолеты.

Михаил не дворянин, но его либеральные взгляды стирают сословные различия в вопросах оскорблённой чести. Ни одно преступление нельзя доказать, если неизвестен мотив. Здесь же мы видим два мотива планируемого Ракитиным преступления: месть за оскорбление от братьев Карамазовых и деньги. То, что Ракитин был оскорблён Карамазовыми, ясно слышится в выступлении этого героя на суде, где он совершенно искренен в своём осуждении карамазовщины. Ракитин не планировал убивать старика, и когда он продумывал преступление, то считал, что проявляет свой либеральный долг, обнажая нравы семейства Карамазовых, при которых сын из ревности готов убить отца. В его выступлении на суде ясно звучит, что карамазовщина, как проявление крепостничества, — одно из тех препятствий, которое стоит на пути развития России. А то, что для торжества его идей должен погибнуть человек, большого значения для него не имеет. Михаил Ракитин — это более глубокое развитие Достоевским темы Петра Верховенского. Для Ракитина даже не деньги было главное. Накануне преступления он считал, что очень большие деньги придут к нему в результате женитьбы на Хохлаковой.

Для него было важно возвысить себя над Карамазовыми, составить подробный отчёт о том жестоком убийстве, режиссёром которого он сам и являлся, и тем создать себе имя в толстых столичных журналах. Как мы знаем из романа, именно в отделе критики литературных журналов видел Иван Карамазов будущее Михаила Ракитина. Для достижения своих целей Ракитину надо совсем немного: нужно подтолкнуть старшего из братьев Карамазовых на убийство отца и самому выступить общественным обвинителем в судебном процессе. Что и было реализовано в событиях первого, написанного романа. А чтобы срежиссировать преступление, вина за которое ляжет на братьев Карамазовых, Ракитину необходимо сделать две вещи: Во-первых, подтолкнуть Дмитрия на убийство. Для этого необходима сущая мелочь: распахнуть ночью калитку в карамазовский сад. Во-вторых, забрать из опустевшего дома деньги. Если для Павла важно, чтобы после убийства старика конверт с деньгами остался в доме, то для Ракитина важно, чтобы деньги не просто пропали, а чтобы было ясно, что их украли. Ведь Дмитрий — даже если бы он убил отца — будет божиться, что не брал деньги, и следствию нужно будет прорабатывать и другие варианты. Поэтому в краже денег будет заподозрен и Алексей Карамазов, который сказал о Ракитине, что он бесчестен.

Очень пришлась по душе Михаилу идея отвести Алёшу к Грушеньке! Но дело здесь не в двадцати пяти рублях. Он потому и пытливо смотрел Алексею в глаза, и говорил робко и искательно, когда предлагал пойти в гости к Грушеньке, что если бы ей удалось соблазнить послушника а в желании Грушеньки сделать это Ракитин не сомневался , то, чтобы обеспечить своё алиби, Алексею необходимо было публично признаться, с кем он провёл ночь. И плакал бы тогда по своей Грушеньке Дмитрий Карамазов, как говорится, горькими слезами: не с отцом, а с младшим любимым братом провела бы ночь дорогая для него женщина. В этом, в частности, и заключался коварный план мести Ракитина семейству Карамазовых, который вместе с убийством Дмитрием отца просто раздавил бы всё семейство. Добавлю, что три тысячи рублей очень большая сумма по тем временам, и оставить их в пустом доме до прихода следователей Михаил Ракитин никак не мог, это противоречит его принципу из всего извлекать выгоду, потому что «был он человек серьёзный и без выгодной для себя цели ничего не предпринимал». Три тысячи рублей на дороге не валяются. Даже двадцать пять рублей, которые ему передаёт Грушенька за то, что он привёл к ней Алёшу, этот герой берёт. Берёт, хотя брать приходится на глазах находящегося в той же комнате Алёши Карамазова, которого он фактически этим предаёт! Понимая, в каком невыгодном свете он предстал перед Алексеем, Ракитин зол и раздражён на себя, но любовь к деньгам сильнее.

Да, Ракитин первоначально не планировал убивать Фёдора Павловича Карамазова, а прятался в саду, чтобы после убийства Митей отца забрать из пустого дома деньги. Но, как это бывает у личностей, готовых на всё ради ИДЕИ, обстоятельства сложились так, что он не удержался и пошёл на убийство, тем более, что это сулило немалые финансовые выгоды. Возможно, определённую роль в этом сыграли злость и раздражение на Грушеньку, которая рассказала Алексею о двадцати пяти рублях, обещанных Ракитину за грехопадение Алёши, а также то, что всё шампанское, которым угощала Грушенька Алексея и Михаила, выпил один Ракитин. Известно, что Достоевский очень ответственно подходил к выбору имён и фамилий для героев.

XII, ст. От автора Начиная жизнеописание героя моего, Алексея Федоровича Карамазова, нахожусь в некотором недоумении. А именно: хотя я и называю Алексея Федоровича моим героем, но, однако, сам знаю, что человек он отнюдь не великий, а посему и предвижу неизбежные вопросы вроде таковых: чем же замечателен ваш Алексей Федорович, что вы выбрали его своим героем? Что сделал он такого? Кому и чем известен? Почему я, читатель, должен тратить время на изучение фактов его жизни? Последний вопрос самый роковой, ибо на него могу лишь ответить: «Может быть, увидите сами из романа». Ну а коль прочтут роман и не увидят, не согласятся с примечательностью моего Алексея Федоровича? Говорю так, потому что с прискорбием это предвижу.

Часть первая

• 3. 047. Федор Михайлович Достоевский, Братья Карам
• Читать бесплатно книгу «Братья Карамазовы» Федора Достоевского полностью онлайн — MyBook
• Кто на самом деле убил Фёдора Павловича Карамазова?
• ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Братья Карамазовы. Роман

Название книги сменилось на «Алёша» из-за того, что в этот момент писатель решил посвятить каждому брату отдельную главу [64]. Книга восьмая. Однако к 8 октября Достоевский пришёл к выводу, что к октябрьскому номеру успеет проработать только половину восьмой книги, так как «во всей этой 8-й книге появилось вдруг много совсем новых лиц, и хоть мельком, но каждое надо было очертить в возможной полноте, а потому книга эта вышла больше». Вторую половину восьмой книги автор рассчитывал напечатать в ноябрьском номере журнала [65]. Старика Карамазова убил слуга Смердяков. Все подробности будут выяснены в дальнейшем ходе романа. Иван Федорович участвовал в убийстве лишь косвенно и отдаленно, единственно тем, что удержался с намерением образумить Смердякова во время разговора с ним перед своим отбытием в Москву и высказать ему ясно и категорически свое отвращение к замышляемому им злодеянию что видел и предчувствовал Иван Федорович ясно и таким образом как бы позволил Смердякову совершить это злодейство. Позволение же Смердякову было необходимо, впоследствии опять-таки объяснится почему. Дмитрий Федорович в убийстве отца совсем невинен — Из письма к читательнице от 8 ноября 1879 года [66] В заметках к этой книге нет предварительного чёткого разбиения по главам, а некоторые из них использовались позже при написании девятой книги. Наиболее полно в черновиках сохранилась третья глава «Золотые прииски».

Гостинчик приготовлен. Книга девятая. Предварительное следствие. При этом уже имеется в виду третья часть, так как автор замечает, что вторая часть слишком выросла в размере: «Я первоначально действительно хотел сделать лишь в 3-х частях. Но так как пишу книгами, то забыл или пренебрег поправить то, что давно замыслил. А потому и пришлю при письме в редакцию и приписку, чтоб эту вторую часть считать за две части, то есть за 2-ю и 3-ю, а в будущем году напечатана будет, стало быть, лишь последняя, четвёртая часть». В ходе работы над книгой её размер вырос в несколько раз, поэтому к назначенному сроку писатель не успел. Увеличение объёма некоторые исследователи объясняют как добавлением незапланированных эпизодов, так и более детальным изображением намеченных ранее глав. В частности, важность книги объясняется изображением начала процесса нравственного очищения Мити.

Работу над девятой книгой Достоевский начал в конце ноября 1879 года. В первой главе планировалось разместить события перед допросом, в результате чего её пришлось разделить на две: «Начало карьеры чиновника Перхотина» и «Тревога». Некоторые эпизоды, наоборот, были убраны из окончательного варианта, как, например, разговор должностных лиц после предварительного следствия, в котором разоблачался государственный суд. Книга в целом построена на контрастных сопоставлениях внешних и внутренних скрытых свойств участников следствия и описании внутреннего перерождения Дмитрия Карамазова. В заметках также содержатся вопросы писателя по процессуальной стороне ведения следствия [70]. Из черновых записей следует, что Достоевский задумывал масштабную критику государственного суда, в духе обличений из романа « Воскресение » Льва Толстого. Позже тема нравственного очищения Дмитрия вышла на первый план, смягчив и заслонив критику судопроизводства [68]. Часть четвёртая [ править править код ] 21 января 1880 года в письме Достоевский написал, что собирается через неделю приступить к работе над последней частью.

Он достает пестик из кармана. Действие прерывается, и Дмитрий внезапно убегает из собственности отца. Слуга Григорий пытается остановить его, крича «Отцеубийство! Дмитрий, думая, что убил старика, пытается залатать рану платком, но сдаётся и убегает. Далее Дмитрий в оцепенении появляется на улице, залитый кровью, с кучей денег в руке. Вскоре он узнает, что бывший суженый Грушеньки вернулся и отвел ее в домик недалеко от того места, где только что был Дмитрий. Узнав об этом, Дмитрий загружает тележку, полную еды и вина, и оплачивает огромную оргию, чтобы, наконец, противостоять Грушеньке в присутствии ее старого пламени, все время намереваясь убить себя на рассвете. Когда его обман раскрывается, он убегает, и Грушенька вскоре показывает Дмитрию, что действительно любит его. Вечеринка продолжается, и когда Дмитрий и Грушенька собираются пожениться, в домик входит полиция и сообщает Дмитрию, что он арестован за убийство своего отца. Книга девятая: Предварительное расследование Книга девятая знакомит с подробностями убийства Федора Павловича и описывает допрос Дмитрия, который категорически заявляет о своей невиновности. Предполагаемый мотив преступления - грабеж. Ранее в тот вечер было известно, что Дмитрий был полностью разорён, но вскоре после убийства отца его внезапно увидели с тысячами рублей. Между тем исчезли три тысячи рублей, которые Федор Павлович отложил для Грушеньки. Дмитрий объясняет, что деньги, которые он потратил в тот вечер, были получены от трех тысяч рублей, которые Катерина Ивановна дала ему для передачи ее сестре. Половину он потратил на первую встречу с Грушенькой - очередную пьяную вакханалию, - а остальное зашил тряпкой, собираясь отдать Катерине Ивановне. Следователей это не убедило. Все свидетельства указывают на Дмитрия; единственным человеком в доме во время убийства, кроме Григория и его жены, был Смердяков, который был выведен из строя из-за эпилептического припадка, перенесенного накануне. В результате наличия неопровержимых доказательств против Дмитрия официально предъявлено обвинение в убийстве, и его отправляют в тюрьму до суда. Книга десятая: Мальчики Мальчики продолжают историю школьников и Илюши, упомянутых в последний раз в четвертой книге. Книга начинается с знакомства с мальчиком Колей Красоткиным. Коля - гениальный мальчик, провозглашающий свои атеизм , социализм и веру в идеи Европы. Достоевский использует убеждения Коли, особенно в разговоре с Алешей, чтобы высмеивать своих западников критиков, вкладывая их слова и убеждения в уста мальчика, который на самом деле непонимает, о чем он говорит. Коле наскучила жизнь, он постоянно мучает маму, подвергая себя опасности. В рамках розыгрыша оказывается между железнодорожными путями, когда проезжает поезд, и становится чем-то вроде легенды об этом подвиге. Все мальчишки восхищаются Колей, особенно Илюша. С тех пор, как повествование оставило Илюшу в четвертой книге, его болезнь прогрессивно плохая, и доктор заявляет, что он не выздоровеет. Коля и Илюша поссорились из-за жестокого обращения Илюши с местной собакой: Илюша по приказу Смердякова накормил ее куском хлеба, в который он вставил булавку. Но благодаря вмешательству Алеши школьники постепенно примирились с Илюшей, и вскоре к ним у его присоединяется Коля. Здесь Коля впервые встречает Алешу и начинает переоценивать свои нигилистические убеждения. Именно в этой книге Иван трижды со Смердяковым, отчаянно пытающимся разгадать загадку убийства и причастен ли к этому Смердяков, и, следовательно, и он сам. На последней встрече Смердяков признается, что инсценировал припадок, убил Федора Павловича и украл деньги, дарит Ивану. Смердяков выражает недоверие явному незнанию и удивлению Ивана. Смердяков утверждает, что Иван был соучастником убийства, сообщив Смердякову, когда тот будет выходить из дома Федора Павловича, и, что более важно, внушив Смердякову веру в то, что в мире без Бога «все дозволено». Книга заканчивается галлюцинацией, в которой его посещает дьявол, который мучает его, олицетворяя и изображая его мысли и идеи в карикатурном виде. Алеша находит Ивана бредущим и сообщает ему, что Смердяков вскоре после их последней встречи, что не сумел завоевать восхищение Ивана своим нигилистическим поступком. Время самоубийства Смердякова означает, что его нельзя допросить об убийстве, что подтверждает подтверждительный приговор Дмитрия. Книга двенадцатая: Судебная ошибка В этой книге подробно описывается суд над Дмитрием Карамазовым за убийство его отца. Судебная драма Достоевского остро высмеивает. Мужчины в толпе представляют обиженными и злобными, а женщины иррационально тянутся к романтике любовного треугольника Дмитрия с Катериной и Грушенькой. Безумие Ивана окончательно овладевает им, и он уносится из зала суда после рассказа о своей последней встрече со Смердяковым и вышеупомянутым признании. Поворотным моментом в судебном процессе стали показания Катерины против Дмитрия. Взволнованная болезнью Ивана, по ее мнению, является результатом ее предполагаемой любви к Дмитрию, она предъявляет пьяное письмо Дмитрия, в котором говорится, что он убьет своего отца. Раздел завершается пространными и страстными заключительными замечаниями прокурора и защитника, также приговором о признании Дмитрия виновным. Книга тринадцатая: Братья Карамазовы Последний раздел открытым обсуждением плана, разработанного для побега Дмитрия из приговора к двадцати годам каторжных работ в Сибири. План так и не описан полностью, но, что Иван и Катерина подкупают охранников. Алеша осторожно одобряет, потому что чувствует, что Дмитрий эмоционально не готов подчиниться такому суровому приговору, и что ни охрана, ни офицеры не пострадают за пособие. Дмитрий и Грушенька будут работать в Америке, а затем вернуться в Россию под вымышленными американскими именами. Дмитрий умоляет Катерину навестить его в больнице, где он лечится от болезни, прежде чем его должны увезти. Когда она это делает, Дмитрий извиняется за то, что причинил боль ей; она, в свою очередь, приносит свои извинения за то, что упомянула о причастности к делу во время суда. Они соглашаются любить друг друга в этот момент и говорят, что они будут любить друг друга вечно, хотя теперь оба любят других людей. Роман завершается похоронами Илюши, на которых школьные друзья Илюши слушают «Речь у камня» Алеши. Алеша обещает помнить Колю, Илюшу и всех мальчиков и хранить их в своем сердце, даже если придется их бросить и, возможно, он не увидит их снова, пока не пройдет много лет. Он умоляет их любить друг друга и всегда помнить Илюшу, и хранить память о нем в своих сердцах, помнить тот момент у камня, когда они все были вместе и все любили друг друга.

Путь Мити — путь выяснения границ добра и зла. Они лишь вначале и издали кажутся герою загадочно-неопределенными из-за неотразимой и таинственной силы красоты, которая отменяет или путает нравственные оценки и, овладевая сердцем, старается сбить с толку ум: «Страшно много тайн! В содоме ли красота? Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей» т. В самом Мите и происходит эта борьба зла и добра, дьявола и Бога, «идеала содомского» с «идеалом Мадонны». Но именно потому, что Мите внятно одно и другое, ему открыт и выбор, а в зависимости от него — мрак или свет, гибель или возрождение. Митя и вместе с ним та «непосредственная» Россия, которую он, по словам прокурора, «как бы изображает» — т. Они с предельной четкостью объяснены благодаря характерам и судьбам его братьев, Ивана и Алеши. По отношению друг к другу эти два брата — полюсы. Это самый сильный из всех бунтарей Достоевского. Карамазовская сила уходит у этого героя в безудерж направленной на отрицание мысли. Иван — философ: религиозные, нравственные, политические вопросы, вопросы существования Бога и смысла жизни человека и человечества для него — самые первые, основные вопросы. Речь Ивана перед младшим братом главы «Бунт» и «Великий инквизитор» является идейным центром романа, и все в нем отдельные ситуации, персонажи, сюжет в целом так или иначе соотнесено с нею. Задетый полемическими выпадами критики против «Братьев Карамазовых», Достоевский для себя записал: «Мерзавцы дразнили меня необразованною и ретроградною верою в Бога. Этим олухам и не снилось такой силы отрицание Бога, какое положено в Инквизиторе и предшествовавшей главе, которому ответом служит весь роман». Иван отрицает Бога. Но это отрицание своеобразно. Согласно логике героя, по сути дела не важно, есть Бог или нет, поскольку если Он есть, то, так сказать, Ему же хуже… И вот почему. В противоположность Мите, начинающему свою исповедь восторженным гимном земле и небу, Иван отрицает как раз творение Бога — мир Божий. И делает это на том основании, что в этом мире страдают ни в чем не повинные дети. Если представить себе Бога такова мысль героя наделенным истинно божественным разумом, бесконечно высокой, нечеловеческой сущности как это и должно быть , то один только факт, что этот разум спокойно допускает страдания детей, уже свидетельствует о его и впрямь нечеловеческой природе, а следовательно, утверждает Иван, он человеку абсолютно чужд и непонятен. Непонятен не столько уму потому что, в конце концов, перед лицом Бога с собственной глупостью можно и смириться , сколько человеческому сердцу: ведь страдания невинных детей возмущают естественное нравственное чувство. Логика Ивана в пределах его речи неопровержима. Неопровержим также уже не только в этой речи, но и в целом романе главный аргумент, направленный героем против Божьего мира в его нынешнем виде: этот мир нельзя принять до тех пор, пока в нем страдает хотя бы один ребенок. Иначе это не мир Божий, а дьявольская «ахинея». Эту мысль героя вполне разделяет Достоевский. Но вот с путями переустройства мира на новых, вполне человеческих началах, которые Иван предлагает в поэме «Великий инквизитор», Достоевский решительно не согласен. Не согласен именно потому, что они чего Иван при всем своем уме не понимает совсем не исключают страдания детей: ведь эти пути предполагают страдания взрослых. Герой Ивановой поэмы, Великий инквизитор, ведет человечество к счастью мечом и властью, основанной на лжи и требующей слепого повиновения. Во имя общего счастья пока не существующей, но в неопределенном будущем ожидаемой гармонии сейчас и реально горят костры, на которых Великий инквизитор, его рабы и «священная» стража сотнями сжигают непослушных еретиков, не сумевших понять в своей ограниченности и «прирожденном бесчинстве» собственного блага. Невозможно допустить, что эти сотни сожженных покинули землю без единого скорбного вздоха. Точно так же невозможно допустить, что ни одна из оставшихся в живых душа ни о ком из них страдальчески не вздохнула. Если так, то среди этих живых были дети, поскольку среди сожженных были, конечно, их отцы. И останься даже большинство детей безучастными к несчастью взрослых, страдание за отца одного только ребенка такого, как Илюшечка Снегирев уже означало бы не шаг к новой, эвклидовски земной и человеческой гармонии, а ту же дьявольскую ахинею. Вот почему черт в кошмаре Ивана так ядовито усмехнулся, припомнив его поэму. Полемизируя со своим героем, Достоевский метил не только в католичество, но и в социализм соединение католичества и социализма подразумевается в поэме самим Иваном , в идею любого насильственного переустройства общества во имя «хлеба» т. Общее счастье на материальных началах, без Христа и вопреки Христу, представлялось писателю самой мрачной, самой неисполнимой утопией. Страдание отцов, которое Иван, несмотря ни на какие оговорки, считает дозволенным ср. Эта важнейшая мысль рассмотрена в романе с разных сторон и с большою подробностью. Она ясно выражена в эпизоде с «мочалкой» история Мити со штабс-капитаном Снегиревым и Илюшечкой , она же повторена сюжетным ходом событий: гибель старика Карамазова отца оборачивается страданиями детей — тяжкой болезнью самого Ивана, мучениями Мити, гибелью Смердякова. Не случайно, конечно, что в происшедшей «катастрофе» хотя в ней так или иначе виновны все братья наиболее виновным оказался Иван: сначала он идейно вдохновил Смердякова на убийство, в затем «разрешил» ему преступление. Иван, правда, думал, что убьет отца Митя, а Смердяков только отойдет в сторону, чтобы ему не мешать именно это, собственно говоря, Иван ему и позволил. Но далеко не все, что Иван думает, соответствует тому, что происходит на самом деле. Смердякову достаточно было уверовать в теорию Ивана «всё дозволено», чтобы при первом же случае это «всё» себе «дозволить». Между теоретическим обоснованием поступка и действием, как между желанием и действием, по мысли Достоевского, нет существенной разницы: тот, кто способен мысленно «созерцать», способен задуманное исполнить. Поэтому автор романа так сурово осуждает Ивана, виновного преимущественно в рассуждениях — больше в словах, чем на деле. Иван не оценил способностей Смердякова. Теория, воспринятая лакеем, оправдывала любое злодейство. Она отменяла как лишнее особые позволения грешить, о которых рассуждает Великий инквизитор. И если для того, чтобы усвоить общий принцип, Смердякову нужно было специальное «руководство», то до конкретных и крайних применений этого принципа он, никого не спрашивая, «своим умом дошел» т. Ни о какой благодарной любви преступника к кому бы то ни было за взятые на себя грехи и готовность принять наказание в данном случае тоже не может быть речи.

Подобные вставки присутствуют практически у всех значимых мастеров детектива. Навскидку, можно вспомнить трусливое обращение Рэтчетта к Пуаро в «Восточном экспрессе» когда он точно также просит собеседника о защите. Опять же, все классические детективщики любят загадки с числительными и нередко украшают ими свои замыслы. В «Братьях Карамазовых» есть глава где сконцентрировано множество загадочных цифр: пять условных дверных стуков, страдающая трижды в год поясница Григория Васильевича, денежная сумма в одиннадцать тысяч, временная отметка в два часа ночи, повторяемость «падучей» Смердякова и др. В конце повествования Федор Михайлович предлагает блистательное объяснение данному обстоятельству наряду с пояснением загадочного смысла разорванного конверта. Да и в целом автор временами весьма тонко играет на таких нюансах, как орудие убийства, свидетельские показания, очередность событий, психологические составляющие и т д. Итого: само собой, изложенные наблюдения лишь малая часть общей канвы великого произведения, о значимости которого много распространяться не буду, так как это хорошо всем известно. Отмечу лишь, что концовка здесь немилосердно затянута, и временами кажется, что автор напрасно надолго оставляет одних персонажей, переходя к второстепенным. Оценка: нет [ 4 ] URRRiy , 2 июля 2022 г. Роман для взрослых людей, способных понять идеи автора, а точнее — четкую правоту этих идей, подтвержденных временем. Безусловно, великолепный слог, стиль и достоверность образов персонажей и событий. У меня мелькала мысль — а не впечатлился ли известный писатель ужасов творчеством Достоевского в плане базовой идеи — описание маленького городка, где персонажи — жители быстро становятся понятными читателю, и создают интерес к сюжету. Конечно, труд прежде всего должен быть интересен и с точки зрения коммерческой реализации, и не только чтением, но и театральными постановками, отсюда множество диалогов, драмы, лирики даже, но и юмора. Хотя вечные идеи относительно веры в бессмертие души, и чем грозит неверие в этот постулат, а также размышления о необходимом качестве правителю России, европейцах, русских людях, да и просто о взаимоотношениях женщины и мужчины можно высекать в камне — не как афоризмы, а как истины, не требующие доказательств. На мой взгляд, эта книга действительно была актуальна в момент написания, актуальна сейчас и будет актуальна до тех пор, пока человек останется человеком. Оценка: 10 [ 13 ] Asaris , 27 сентября 2018 г. Особенность творчества Достоевского, как по мне, в сравнительной легкости для восприятия читателя его произведений. Правда, для этого читателю неплохо бы настроиться на «волну Достоевского». Иначе читатель рискует уподобиться Сизифу и преодолевая тяжкую скуку, морщась от чрезмерных эмоций в тексте, добывать себе звание «культурного человека, осилившего Федора Михайловича». Или же, с высоты своего интеллекта, «всё понять», получить от этого некоторое моральное удовлетворение и только. Произведение «Братья Карамазовы», как по мне, идеально подходит для знакомства с творчеством Достоевского. Начало произведения, наполненное своеобразным юмором и чрезвычайно колоритными персонажами — хороший «переходной шлюз» в мир творчества Федора Михайловича. Оценка: 10 WoroH , 1 декабря 2023 г. Надрывы Первая моя сознательная книга Достоевского. Там не было времени вникать, лишь бы знать примерно о чем, чтоб какое-нибудь сочинение написать. Не по возрасту Достоевский был. Буду перечитывать потихоньку. Но начал я именно с Братьев Карамазовых. Потому что на слуху, но понятия не имел о чем книга. Тем интереснее было. В книге очень много психологизма персонажей, религиозных рассуждений. И все это на фоне прям такой детективной истории. Интересно все-таки, это именно Достоевский описывал так персонажей с такими надрывами, истериками, самоистязаниями, самопожертвованиями, философскими рассуждениями, или он делал их такими искусственно, чтоб было не скучно, или в то время действительно люди себя так вели? Как-то не очень правдоподобно. Ну а эпизод с мальчиком и собакой довел практически до слез. Оценка: 7 Мах Асаматман , 3 марта 2021 г. Повторюсь — не так страшен Великий и Ужасный, как принято считать, вот на рисунках первоклашек «мамы» — гораздо более жуткие, хе-хе. А теперь серьезно. Почерк узнается с первых же строк, стиль, построение глав, персонажи! Отдельно хочется отметить очень уж бедно описанный провинциальный городок и — внезапно — какой-то оптимизм в настроении книги. Манера повествования, безусловно, иная, «бытописательство» конкретно здесь практически отсутствует, да и вообще скупостью начертания окружения роман больше напоминает пьесу, но вот герои... Да, у Достоевского снова нет благородных рыцарей и прекрасных дев — вернее есть они, и те, и другие, но с таким количеством «дополнений», что вот он — привет Королю Ужасов. Однако если в «Бесах» действительно трудно назвать хоть одного хотя одного-то я называл героя полноценно положительным, то БК ближе в этом отношении к другому роману ФМД — «Идиоту», ибо и тут положительное большинство персонажей все-таки преимущественно «добрые люди», которым, однако это не мешает творить порой ужасные дела. И вот на этом самом месте «включается» ключевая черта романов Достоевского — психологизм. Повторюсь, полтораста лет прошло без малого, нравы в обществе изменились очень даже, поэтому некоторые нюансы, особенно касающиеся общественных приличий, вот так «с наскоку» не понять, отчего иногда поступки героев кажутся странными и необоснованными, хоть это и не совсем так. В любом случае отмечу чрезвычайную экспансивность всех без исключения: герои только и делают, что всплескивают руками, вскрикивают, бросаются друг на друга, льют слезы... Театральщина, скажете вы, и, собственно, именно так оно порой и видится нам, для современников же, вероятно, было это обычным делом. Судить не возьмусь. Но давайте сделаем скидку на солидный относительно возраст произведения. Кроме того, большая часть несуразностей в поведении героев впоследствии так или иначе объясняется. Каюсь, особенно часто я не мог понять мотивы женских персонажей — Грушенька и Катерина буквально вгоняли меня в ступор, кульминацией, пожалуй, будут их выступления в суде. И если в душу Катерины пробраться можно — болезненная гордость, нездоровая тяга к самопожертвованию, да и некое все-таки чувство к Ивану, то с Грушенькой хуже — до суда, казалось бы — разобрались, поняли, сопережили, и — снова здравствуйте. Хотя натура у нее такая же «бешеная», как у Мити, чей образ вышел чрезвычайно колоритным и несколько умилительным. Однако в главах допроса его поведение — сплошной «фейспалм».

Похожие новости: