А члены зарождавшихся тайных обществ в бунте Семёновского полка увидели средство, посредством которого можно воплотить в жизнь их планы по изменению государственного устройства.
Бунт Семеновского полка как репетиция восстания декабристов. Чрезмерная расправа
Восстание лейб-гвардии Семёновского полка Российской императорской гвардии против аракчеевского начальства (так называемая «Семёновская история». 2 ноября 1820 г. царь, в Австрии, подписал указ, коим решалась судьба Семеновского полка. Восстание Семеновского полка и русская жизнь в 1820-х годах. Восстание Семеновского полка произошло в октябре 1820 года.
Бунт Семеновского полка как репетиция восстания декабристов. Чрезмерная расправа
Съехались в Москве. Центральными событиями съезда были два момента. Они задумались о том, что в тайном обществе оказалось достаточно много случайных людей и вообще организация как-то слишком разрослась. Во-вторых , странный демарш во время съезда сделал Михаил Федорович Орлов. Это несколько загадочный поступок, о котором тогда спорили декабристы, а потом довольно много дискутировали исследователи. Михаил Федорович был человек чрезвычайно яркий.
Так вот, Михаил Федорович, явившись на московский съезд, объявил, что у него есть дивизия, он готов к восстанию, о котором так много говорится, и требует немедленно приступать к действию. Остальные участники съезда были совершенно не готовы к такой постановке вопроса, стали с ним спорить и отговаривать. Тогда Орлов сказал, что в таком случае он выходит из тайного общества, и действительно ушел. Больше он в тайных обществах не состоял. Что это было, не понял никто, потому что Михаил Федорович был серьезным человеком и подозревать его в таком безумном авантюризме — мол, ни с того, ни с сего возьму, подниму свою дивизию и начну восстание — было странно и нелепо.
И когда на этом фоне Михаил Орлов объявляет, что готов затеять восстание, исследователей это очень интригует, потому что, с одной стороны, сложно считать, что он кидает пустые слова, а с другой стороны, невозможно считать, что он такой безумный авантюрист. Может быть, так.
Повод для беспокойства был, и какой! Рассматривая портреты русских царей и императоров, обратите внимание, что почти все они облачены в военный мундир. Наука воевать — первая, которую осваивал царь, ни один из них не избежал войны. Ещё в малолетстве царевича приписывали к какому-либо полку и будущий государь а впоследствии император становился шефом этого полка, носил его форму, рос в звании, знал многих своих «сослуживцев» в лицо и по именам.
Так вот, Александр I числился в списках 1-й гренадёрской роты 1-го батальона Семёновского полка, и кто его знает, как отреагирует император на бунт, с кого полетят головы: с солдат или с командиров. Арестованная рота 17 октября в 7 утра рота вновь построилась и потребовала командира батальона. Полковник Вадковский выслушал уже известные ему требования о смене командира полка. На обещание довести требование до начальства и разойтись солдаты уже не отреагировали. В 11 утра Вадковский предложил им пройти к штабу гвардейского корпуса и изложить свою просьбу лично командиру корпуса генералу Васильчикову. Рота в полном составе без оружия в сопровождении барабанщиков прибыла в указанное место, где её уже ожидали вооружённые солдаты лейб-гвардии Павловского полка.
Вышедший к семёновцам Васильчиков объявил роту арестованной и 167 человек под конвоем отправились в Петропавловскую крепость. Верните роту Вечером вернувшиеся в казармы барабанщики принесли в батальон страшную весть: их товарищи, выступившие против изверга-командира, «пострадали за общество». Поднялась 2-я, за ней 3-я и 1-я фузилёрные роты. К полуночи весь 1-й батальон 500 с лишним человек вышел на полковой двор. Посланцы батальона пошли по казармам: «Там государева рота за вас погибает, а вы спите?! Офицеры бегали между солдат и приказами, авторитетом пытались привести солдат к повиновению, но их никто не слушал.
Полковник Шварц, опасаясь расправы, сбежал из части и спрятался на квартире знакомого офицера. Генерал Васильчиков приехал к генерал-губернатору Милорадовичу: «Генерал, солдаты вас любят, если они кого и послушают, то только вас». Вспомнили о любимом солдатами прежнем командире Потёмкине. Однако ни Потемкин, ни Милорадович, не могли погасить недовольство. На все их увещевания солдаты отвечали: «Пока государева рота не вернётся — никуда не уйдём! Пока ещё ни один семёновец не взял в руки оружие, но стоит только одному броситься к оружейке — никакой вооружённый караул не устоит против толпы.
Он наказывал за малейшую неисправность в обмундировании, но времени на чистку и починку его солдатам не оставлял. Все приходило в ветхость. Но Шварц не отпускал солдат и на заработки, как это было раньше.
Амуниция была неудобная - толстые ремни целый день сдавливали грудь, а твердые, как дерево, краги - ноги. Даже бывалые солдаты с трудом переносили долгие учения в парадной форме. Ротные и взводные офицеры пытались помочь солдатам, но мало что могли сделать.
Командир полка имел неограниченную власть. И вот разразилась катастрофа. Однажды во время краткой передышки солдаты разошлись было, но вдруг раздалась команда строиться: неожиданно появился Шварц.
Один солдат, отходивший по нужде, не успел застегнуть мундира и так встал в строй. Шварц подбежал к нему, плюнул ему в лицо, взял за руку и повел перед строем, приказывая всем также плевать ему в лицо. В этот же день он отдал приказ о наказании награжденных орденами солдат-ветеранов, даже по уставу не подлежащих телесным наказаниям.
Вечером первая - "государева" - рота заявила ротному командиру от имени всего полка, что не будет больше служить под командой Шварца. Вся эта рота была арестована и отправлена в Петропавловскую крепость. Утром взволновался весь полк.
Шварц, испугавшись за свою жизнь, скрылся из полка и больше там не показывался. Командование не знало, что делать, так как другие гвардейские полки могли отказаться подавлять семеновцев. Петербургский генерал-губернатор Милорадович приехал уговаривать солдат повиноваться, но семеновцы упорно отказывались от Шварца.
Никакого вооруженного сопротивления они не оказывали. Мало того, узнав, что первая рота сидит в крепости, остальные роты добровольно двинулись туда же: "Где голова - там и ноги".
Муравьев-Апостол передает про него в своих воспоминаниях такой случай. Однажды в Царском Селе Левашев приказывает вахмистру собрать на другой день в манеж его эскадрон, а сам отправляется в Петербург, Вахмистр сообщил об этом эскадронному начальнику полк. Злотвицкому, который обращает внимание вахмистра на то, что «завтра — великий церковный праздник», и, не дав ему более определенных указаний, также уезжает в Петербург. Вахмистр заключил из этого, что эскадрона собирать не надо.
Вернулся Левашев, узнал обо всем и, ничего не говоря вахмистру, посылает за розгами. В это время генералу подали обед, и он садится за стол, приказав наказать вахмистра и крича из столовой несколько раз: «не слышу ударов! А когда любимец царя наелся, старого, заслуженного вахмистра унесли и госпиталь, где он через пару дней умер. Для Левашева это дело имело только приятные последствия: его продолжали осыпать наградами. И надо сказать, что Левашев был не из худших представителей тогдашнего правящего класса. Такова была среда, в которой, по замечанию М.
Муравьева-Апостола, «жестокость и грубость, заведенные Павлом, не искоренялись, а поддерживались и высоко ценились». Пока наряжался суд, Васильчиков посылал царю донесения о событиях одно на них послано было с известным другом Пушкина П. Чаадаевым , рисуя Александру поведение офицеров и солдат в мрачных красках. Он велел распределить всех солдат-семеновцев и офицеров по разным армейским полкам и образовать новый Семеновский полк из состава других полков. Приказав предать Шварца суду за неумение удержать полк в должном повиновении, царь одновременно писал Аракчееву, что никто на свете не убедит его, чтобы сие происшествие было вымышлено солдатами, или происходило единственно от жестокого обращения с оными полк. Он был всегда известен за хорошего и исправного офицера и командовал с честью полком, отчего же вдруг сделаться ему варваром?
В то же время прибывшему к нему Чаадаеву царь говорил: «надо признаться, что семеновцы, даже совершая преступление, вели себя отлично хорошо». И хотя царь писал Аракчееву что «если бы с первою гренадерскою ротою поступлено было приличнее при самом начале, ничего другого важного не было бы», он раскассировал свой «любимый» полк, раскассировал даже вопреки советам Васильчикова, который указывал, что это «произведет слишком много шуму и представит дело более серьезным, нежели оно есть». При этом царю хотелось скрыть от Европы всю историю. Он как бы стыдился восстания гвардии и ареста целого полка. По рассказу Чаадаева, первый вопрос Александра при приеме его был следующий: — Иностранные посланники смотрели с балконов, когда увозили Семеновский полк в Финляндию? Затем царь спросил Чаадаева, где он остановился в Лайбахе и узнав, что у князя А.
Меньшикова, начальника канцелярии главного штаба при царе, сказал: — Будь осторожен с ним, не говори о случившемся с Семеновским полком. Меньшиков был известен как салонный балагур, и царь, опасался только, что начальник канцелярии его штаба, ведавшего все военные тайны государства, разболтает о волнении нескольких тысяч человек, происходившем в столице в течение нескольких дней на глазах всех жителей. Между тем, европейские дипломаты доносили из Петербурга своим правительствам, что «негодование против Шварца всеобщее; раздаются общие жалобы против гибельной мании всей императорской фамилии, особенно вел. Разослав мятежных семеновцев в разные армейские полки, царь предписал соответственным начальствующим лицам иметь за ними неослабный надзор как для предотвращения их тлетворного влияния на других офицеров и солдат, так и для выпытывания подробностей восстания, особенно причин его. В начале января 1821 года кн. Волконский писал из Лайбаха главнокомандующему первой армии ген.
Сакену, что царю «угодно», чтобы генерал дал «секретное предписание всем полковым командирам под начальство которых поступили б семеновцы строжайше наблюдать, чтобы штаб и обер-офицеры исправляли службу со всею должною точностью, не позволяя им ни под каким предлогом уклоняться от оной и не принимать от них прошений ни в отставку, ни в отпуск без особого на то разрешения; а за поведением нижних чинов иметь наистрожайший надсмотр». Сверх того, было «государю угодно, чтобы через ротных командиров или через нижних же чинов стараться во всех полках через разговоры с поступившими нижними чинами выведывать из них о настоящем начале происшествия, бывшего в Семеновском полку, что подало повод оному, не были ли они к сему подучаемы и кем именно, и о таковых разговорах каждого чина немедленно доносили бы». Аракчееву Волконский писал, что «необходимо нужно дойти до источника сего возмущения», ибо он уверен, что «оное произошли не от нижних чинов». В письме к ген. Дибичу он также высказывал уверенность в том, что «подстрекателями смуты» были офицеры, которых можно найти, если расположить солдат к болтливости». Через полгода после этого, в мае 1821 года, Сакен еще предписывал своим генералам доставить ему для сообщения царю сведения: «каково ныне ведут себя как офицеры, так и нижние чины, поступившие из Семеновского полка» в армию.
Царь и его приближенные не ошибались в своих предположениях, что в семеновской истории без влияния офицеров дело не обошлось!.. Клейнмихель уже через 4 дня после первого волнения в полку писал Аракчееву, что он «в душе своей уверен, что заговор сей происходит не от солдат; к сему делу есть наставники, и хотя пишут, что офицеры в оном не участвуют, но верить сему мудрено». Закревский высказывал в письме к царю, сомнение в том, чтобы солдаты сами решились на возмущение, «если бы не были кем-нибудь особенно к тому, подучены и даже руководимы. Зачинщики и руководители, вероятно, окажутся не из нижних чинов сего полка... Офицеры доказали свою неспособность командовать и даже не заслуживают звания, ими носимого. По одной разве молодости и неопытности извинительно иметь к ним некоторое снисхождение.
По тем же причинам могли они быть завлечены к неуважению начальства нынешними событиями в Европе, событиями, произведенными вольнодумством и т. Закревский признает, что «сия зараза гнездится между офицерами и других полков... Офицеры-семеновцы, многие из которых впоследствии приняли видное участие в декабрьском восстания 1825 года, — почти все были в 1820 г. Правда, они не стремились использовать восстание 17 октября в революционных целях и даже старались успокоить волнующихся солдат, не дать бунту разрастись, хотя это было возможно, если бы офицеры проявили только безучастность к движению. Флигель-адъютант Бутурлин полагал даже, и высказывал это в письме к царю, что стоило кому-нибудь из гвардейских офицеров стать во главе солдат и побудить их взяться за оружие, и «все пошло бы к черту! Тургенев говорил в те дни члену тайного общества, будущему видному участнику заговора И.
Пущину, служившему тогда в гвардейской артиллерии: «что же вы не в рядах восстания Семеновского полка? А член тайного общества, адъютант генерал-губернатора Ф. Глинка говорил в день восстания члену тайного общества Перетцу: «у нас начинается революция». Но либеральные гвардейские офицеры не участвовали в восстании потому, что считали солдат еще недостаточно созревшими для серьезного политического выступления и опасались печальных последствий неизбежной в таком случае анархии. В самой офицерской среде не была еще в 1820 году так широко и глубоко распространена идея революции, как спустя 4-5 лет, хотя многие потом высказывали сожаление, что упустили случай с Семеновским восстанием и полагали, что «впредь не должно повторить ошибок». Рылеев писал в 1822 году, что «офицеры не только не старались остановить солдат, но еще внутренне радовались сему движению.
Хотя из осторожности никто из них не принимал деятельного участия, но чувства каждого, вырываясь невольно, более и более воспламеняли угнетенных страдальцев. Все кипели и волновались». В самый разгар событий, 18-19 октября 1820 г. Ермолаев, сообщая находившемуся в отпуску однополчанину своему, капитану князю И. Щербатову, о волнениях 17 октября, не побоялся писать ему в сочувственном для солдат тоне. Известный впоследствии участник революции 1825 года С.
Муравьев-Апостол в том же письме Щербатову говорил: «Что будет, чем все кончится неизвестно. Жаль, что для одного человека, подобного Шварцу, должны, теперь погибнуть столько хороших людей... Мы остались здесь. Участь наша неизвестна... Впрочем, что бы ни было, совесть наша чиста; мы не могли остановить зло, и кто бы его остановил? Ермолаев, при отправлении семеновцев в крепость, проявил лихорадочную деятельность и несколько раз успел за это время съездить в казармы, чтобы передать арестованным вещи и деньги от их семей.
Он же посылал своего кучера на Охтенский пороховой завод, чтобы завязать сношения с арестованными там солдатами, и пытался лично видеться с ними. Муравьев-Апостол послал каптенармуса своей роты Бобровского человека грамотного в Петропавловскую крепость, чтобы завязать сношения с находившимися там в заключении семеновцами. Для этого он переодел Бобровского в мундир другой воинской части, и Бобровский беседовал в крепости со своими бывшими сослуживцами. Они говорили посланному Муравьева, что никуда не пойдут из крепости добровольно без знамени и без своего шефа государя , причем старики добавляли, что они уже вообще выслужили срок и считают себя свободными от воинской повинности. Бобровский неосторожно проговорился о посещении крепости одному случайному знакомому, который оказался доносчиком. Возникло дело.
Бобровского арестовали, и он вынужден был сознаться, что его посылал в крепость Муравьев-Апостол, но будто бы затем, чтобы проверить провиант в роте. При этом он добавил, что заключенные в крепости семеновцы уже несколько дней не получают казенного хлеба и кормятся за счет ротной экономии. Был привлечен к делу и Муравьев-Апостол, который подтвердил ссылку Бобровского на посещение последним заключенных товарищей исключительно в целях проверки провианта. О происшедшем сообщено было царю, который приказал посадить Муравьева-Апостола под арест на трое суток за то, что он «осмелился посылать Бобровского в крепость утайкою», тогда как мог сделать это открыто с позволения начальства. Бобровский был отослан в одну из крепостных частей, а начальству Петропавловской крепости строго приказано было следить, чтобы к заключенным не проникли люди с воли и не вели с ними «посторонних разговоров». Полковнику Ермолаеву, за сношения с восставшими солдатами, пришлось пострадать более серьезно.
Дело о нем было соединено с делами полк. Вадковского, кап. Кошкарева и кап. При аресте Ермолаева у него были найдены письма Щербатова, который, например, 30-го октября 1820 года писал: «ты не поверишь, как жалко было мне узнать, что офицеры не остались при солдатах ибо я полагал, что их заперли в казематах , теперь же, так как они, так сказать, живут в крепости, то я вижу, что нашему брату нужно было не отставать в благородной решимости от сих необыкновенно расположенных, хотя некоторым образом преступных людей». Очевидно, как говорит В. Семевский, кн.
Щербатов желал этим сказать, что и офицеры Семеновского полка должны были принять участие в протесте солдат. Позднее, когда кн. Щербатов внук знаменитого историка М. Щербатова был разжалован в рядовые и отправлен для выслуги на Кавказ, он жил и спал вместе с солдатами, ел с ними из артельного котла, стал курить махорку, вообще старался ни в чем не отличаться от своих товарищей солдат. С производством в унтер-офицеры и выше он умер на Кавказе штабс-капитаном в 1929 году кн. Щербатов всегда в образе жизни сообразовался с материальном положением беднейших из своих сослуживцев.
Во время службы своей в Семеновском полку Щербатов делал пожертвования из собственных средств для увеличения солдатских артельных сумм Военно-судная комиссия под председательством A. Орлова признала кн. Щербатова виновным в одобрительном отзыве о благородном поведений семеновских солдат и в том, что позволял в своем присутствии нижним чинам забавляться неприличными шутками насчет полк. Присудили «наказать его на теле», по лишении чинов, дворянства и княжеского достоинства. Любопытно, что офицеры-семеновцы в письмах к Щербатову высказывали уверенность в том, что, если бы он был в середине октября в Петербурге, то своим влиянием предупредил бы волнения солдат и последовавшее затем несчастье всего полка. Полковник Ермолаев, у которого нашли письма от солдат-семеновцев, переведенных в армию, был признан комиссией Орлова виновным в том, что «по выходе в отставку изготовил вчерне оскорбительное письмо» полк.
Мятеж без единого выстрела
- Причины бунта
- Восстание Семеновского полка
- Из Википедии — свободной энциклопедии
- Мятеж Семёновского полка: элита русской армии едва не перевернула историю России
- Бунт Семёновского полка (генеральная репетиция восстания на Сенатской площади)
Последствия бунта
- Бунт семеновского полка
- Мода на революцию
- Возмущение старого Лейб-Гвардии Семеновского полка » Международная военно-историческая ассоциация
- Восстание Семеновского полка
- Бунт Семёновского полка
- Бунт семеновского полка
Содержание
- Бунт семеновского полка
- Восстание Семёновского полка — Рувики
- Бунт Семёновского полка - Википедия
- Карательная экспедиция лейб-гвардии Семеновского полка, 1905 год
- А. Алтаев – Семеновский бунт. Из истории революционного движения 1820 года, скачать djvu
- Карательная экспедиция лейб-гвардии Семеновского полка, 1905 год | Пикабу
Восстание Семеновского полка
| Возмущение старого Лейб-Гвардии Семеновского полка » Международная военно-историческая ассоциация | 2 ноября 1820 г. царь, в Австрии, подписал указ, коим решалась судьба Семеновского полка. |
| Карательная экспедиция лейб-гвардии Семеновского полка, 1905 год | Восстание Семеновского полка и русская жизнь в 1820-х годах. |
| Восстание Семёновского полка | Восстание Семеновского полка в 1820 году. Восстание солдат в Гвардейском Семеновском полку. |
| Бунт семеновского полка | 2 ноября 1820 г. царь в Австрии, подписал указ, коим решалась судьба Семеновского полка. |
Семеновский полк: история части от Петра Первого до наших дней
Эта "новость" не поколебала семеновцев, ответивших, что они "под Бородином и не шесть видели!". После некоторых колебаний князь Васильчиков утром 18 октября 1820 года вынужден донести о бунте Семеновского полка Александру I, и тот срочно отдал распоряжение. С другой стороны, осенью 1820 года произошло восстание Семеновского полка, того самого, офицеры которого создали Союз спасения. 2 ноября 1820 г. царь в Австрии, подписал указ, коим решалась судьба Семеновского полка. В декабре 1905 года Мин во главе Семеновского полка усмиряет Московское восстание. В 1820 году Семёновский полк прославился первым в России осмысленным массовым выступлением солдат.
Мятеж Семёновского полка: элита русской армии едва не перевернула историю России
Читать далее 27 апреля 1961 года основан Сове... В 1950-х годах сторонники мира из разных стран подписали Первое Стокгольмское воззвание «О запрете применения атомного оружия», которое было направлено на сохранение мира на Земле. Многие советские люди стали присылать пожертвования... Читать далее 27 апреля 1965 года в США запате...
В одно время все роты на ногах. Напрасно дежурные офицеры останавливают, грозят, просят, — все тщетно! Весь полк нестройными, но единодушными толпами выбегает на площадь и собирается пред госпиталем. Тут, удивленные и обрадованные неизвестною дотоле им свободою, они предаются вполне своему восхищению: друг друга поздравляют, целуют!
Но заблуждение продолжалось недолго. Вскоре вспомнили они цель своего сборища и стали заниматься способами освободить своих товарищей, или в противном случае разделить их участь, наказать Шварца и не показаться бунтовщиками. Они сначала решались не идти в назначенный на завтрашний день караул, ежели не отдадут им государевой роты, под тем предлогом, что им пристроиться не к чему — головы нет! К тому же они почитали государя обиженным, которого роту без него посадили в крепость! Сею дипломатическою тонкостью, вероятно, надеялись они заслужить милость царя. По сей причине не взяли они и ружей Легко, впрочем, быть может, что они в душе были уверены, что царь не обвинит их, потому что они правы; они же государя, который лично давно ими командовал, любили, думали, что его обманывают и ни единого оскорбительного слова против его лица во все время волненья сказано не было. Потом прехладнокровно отрядили 130 человек убить Шварца, но его не нашли.
Он, как будто желая оправдать всеобщее к себе презрение, спрятался в навоз. В доме ничего не тронули, кроме семеновского мундира, от которого оторвали воротник, говоря, что Шварц недостоин носить его. Мальчик, у него воспитанный и которого почитали его сыном, попался им; они бросили его в воду, но один унтер-офицер его вытащил, говоря, что он невинен. Никакого буйства и излишества не было, хотя некоторые и были пьяны. Хотели-было освободить арестантов, но Преображенского полка офицер, который стоял в карауле, попросил их отойти, и они не покушались более. Все сии несообразности и противоречия их поступков объясняются, когда вникнешь в их положение. Они думали справедливо, что их притесняют против воли и без ведома государя, и не взяли ружей.
Они чувствовали свою справедливость и думали, что им отдадут оную — и ошиблись! Они видели, что Шварц достоин наказанья и хотели его наказать, никак не разбирая, имеют ли на то право. Мщение в сем случае раздраженной толпы превосходило природную доброту человека, которая оказалась на мальчике. Впрочем, в поступках их оказались те-же чувства и мысли, которые замечаются во всяком необразованном, естественном человеке. Действия привычек и мнений, принятых без рассужденья, или управляли. Так они бросились освободить арестантов по какому-то сочувствию, но вспомнив слово: преступник, оставили их в покое; оторвали воротник от мундира по внушенному уважению к лоскуткам. Впрочем, как требовать сообразности и рассудка от тех людей, которые в первый раз в жизни только догадались, что они мыслить и рассуждать могут?
Однако-же со всем основательным страхом не показаться бунтовщиками, они главной цели — спасения товарищей — из виду не теряли. В сем волнении проходит ночь. Полковник Ватковский извещает Великого князя. Полковой адъютант Васильчикова 1-го — Бибиков и прочие офицеры, ничего не зная, готовились в караул, но приехав в казармы, с тем, чтобы взять свои отделенья, очень удивились, найдя полк неодетым и в сборе. Они узнали причину, немногие были опечалены. Солдаты обходились со всегдашним почтением и вообще дисциплина не слишком была нарушена. Генералы, удивленные, встревоженные, но еще более испуганные, вскоре собираются.
Они опасались гнева императора и всякий спешил употребить свое красноречие, которое однако-же успеха не имело, потому что справедливые и резки ответы солдат вскоре заставили замолчать людей, привыкших говорить пред молчаливым строем. Первый приехавший, Закревский, сказал им, "что ему стыдно смотреть на них! Милорадович и великий князь Михаил Павлович приехали за ним. Первого слушали с почтением, но жаловались на притесненья, говоря, что при нем сего не было; второму отвечали прежним молчаньем... Наконец Васильчиков 1-й, который, под предлогом болезни, присылал только повеления, видя тщету оных, решился выехать сам. Его встретили не радостные клики; неизвестно почему, не взирая на его строгий вид и привлекательную наружность, к нему Солдаты никакого почтенья не имели. Приехав верхом, он спросил причину неудовольствия и почему не хотят строиться.
Мы рады служить с вашим превосходительством! Вы своих на работу пускаете! Удивительно было видеть сей полк прежде блестящий, однообразный, одному движению покорный, а теперь превращенный в шумную, нестройную толпу; но еще более удивленья было достойно единомыслие, одушевляющее эту нестройную толпу людей, единомыслие, которым она горела только в часы битвы, предвидимые любимым начальником. Тогда почитали их героями, теперь — бунтовщиками! Тогда они забывали себя для пользы общей, — теперь хотят напомнить о своих страданиях! Благодарность тяжела, мщение легко! Между тем Васильчиков 1-й послал повеление егерскому полку занять семеновский казармы, где находились ружья; приказал вывесть все прочие пехотные полки.
Оба полка кирасирские, гвардейская артиллерия и два загородные полка были приготовлены. Все генералы вместе и по одиночке уговаривали семеновцев повиноваться, идти в караул, — они всякому отвечали с почтением и покорностью, но пребыли, тверды в своем намерении. Потемкину сказал: — Ваше превосходительство! Великий князь ничего от них добиться не мог — молчали. Желая солдат попугать, распустили под рукою слухи, что на них идет конница и готовы 6 пушек. После сего с радостью приняли вызов идти в крепость. Хотели полк вести рядами, но они не пошли, говоря: "мы под арест идем, как, ни идти — лишь бы там там спешили пользоваться минутным облегчением бесполезного и тягостного бремени.
Офицеры пошли с ними. В крепости, сойдясь с государевою ротою, они сказали: "вы вчерась за нас заступались, а мы нынче — за вас! Полки ходили беспрестанно; пушки везли, снаряды готовили, адъютанты скакали, народ толпился, в домах было недоумение, не знали, что придумать и что предпринять, опасаясь бунта, я даже мудрено, как страх никакой опасности не произвел настоящей. Васильчиков 1-й не расчел, что ежели Семеновский полк бунтует от того только, что он недоволен Шварцем, то два взвода достаточно для усмирения безоружной толпы; ежели он предполагал другие причин, то сии семена неудовольствия существовали уже во всех гвардейских полках, и принятые меры могли обратиться во вред, потому что все угнетенные и негодующие были собраны вместе, и одна искра могла воспламенить всеобщий пожар бунта. Но на бунт ничего похожего не было, чего Васильчиков 1-йу нельзя было не знать, если знать только он что-нибудь мог, или хотел. Вероятно, что Васильчиков 1-й всеми этими приготовлениями желал в главах государевых волнения Семеновцев показать бунтом и придать мнимою опасностью важность делу, которое само по себе ничего назначило и до сей даже точки были доведены солдаты только его неосмотрительностью. Посему видно, что неудовольствие государя и сопряженная с ним потеря места, его более ужасали, нежели клятва несчастных и справедливое негодование России.
Еслж-б он знал расположение умов, как счет пуговицам, то легко бы мог предвидеть последствия своей строгости неуместной. Узнавши обстоятельнее о первом движении, он бы увидел в нем не частное неудовольствие одной роты, но справедливое неудовольствие всего полка, равно угнетенного выбранным им самим начальником. Если-б он тогда же назначил инспекторский смотр, вместо того, чтоб сажать солдат в крепость, а на смотру принял бы дельные жалобы и, уважив справедливость оных, отрешил бы Шварца, так как он чрев несколько часов и сделал, то смело можно ручаться, что полк никогда бы не дошел до крайности неповиновения, но еще благословил бы его справедливость, а посторонние похвалили бы его благоразумие. Он неповиновение власти принял за бунт, не рассмотревши не только что законна-ли она, но даже благоразумна-ли и есть-ли способы исполнить ее предписанья. Ежели солдат не должен рассуждать, и так как нет возможности повиноваться безрассудству, то не всякое неповиновение достойно наказания. Васильчиков 1-йу показалось гораздо легче за свою вину казнить других.
Комитет отправил все роты полка кроме государевой, оставленной до времени в крепости в Кронштадт , откуда их развезли в приморские крепости Финляндии. Был установлен секретный полицейский надзор за офицерами полка, солдатам по окончании службы было отказано в отставке. Военному суду были преданы: капитан Н.
Кашкаров , полковник И. Вадковский , майор И. Щербатов , отставной полковник Д. Последствия восстания[ править править код ] Новый Семёновский полк был сформирован 12. Полковой командир Фёдор Шварц и рота Его Величества были преданы военному суду. Шварца обвиняли в том что он вызвал возмущение своим суровым обращением с нижними чинами, поздно водил в церковь, строго наказывал даже имевших знаки отличия, не отпускал нижних чинов на вольные работы, производил слишком частые учения и т. Зачинщики из нижних чинов были наказаны шпицрутенами и сосланы в каторжные работы. Это происшествие способствовало повороту правительства на путь реакции.
Во время Кочубея и Сперанского все были приверженцам и конституции, во время фавора князя А. Голицына все были ханжами, во время Аракчеева все были льстивы». И на солдатской спине больно отзывался этот поворот в настроении правящих кругов. Даже в лучшем расположении духа, в минуты веселости, самые младшие из офицеров обращались со своими подчиненными хуже, чем плохой хозяин обращается с негоднейшей из своих собак. Вот характерный в этом отношении рассказ знаменитого актера М. Щепкина, который сам происходил из крепостных. Однажды находился он в обществе нескольких офицеров, один из которых предлагал другому пари на 500 р. Щепкин, — тем более, что мы знали хозяина как благородного человека… Послали за солдатом. Щепкин обезумел.
Щепкин сообщил о готовящейся варварской потехе полковому командиру, у которого сидели гости. Сообщение это было встречено хохотом, и гости с улыбкой повторяли по адресу затеявших пари: «ах, какие милые шалуны», «вот каков русский солдат»...
А. Алтаев – Семеновский бунт. Из истории революционного движения 1820 года, скачать djvu
Большинство зачинщиков мятежа прогнали сквозь строй или били кнутами, а затем отправили на каторгу. Многих рядовых солдат направили служить в другие полки без права отставки даже по окончании срока службы. Часть передовых и перспективных офицеров, по сути, сослали в отдалённые гарнизоны на самых окраинах страны так же без права на отставку и даже отпуск. Был даже наложен запрет представлять их к наградам, несмотря ни на какие героические действия. Помимо этого, за сосланными офицерами был установлен секретный полицейский надзор, а четверо самых активных участников бунта были преданы военному суду. Фактически Семёновский полк перестал существовать. Тем более уже был издан высочайший приказ по армии о расформировании полка. Один из пособников Аракчеева, князь Меттерних, непосредственно принимавший участие в расформировании, тут же набрал вес в глазах государя, считавшего, что тот спас страну от всероссийского бунта. Князь-реакционист стал влиять на государя не меньше самого Аракчеева. Незадачливый новый командир расформированного Семеновского полка Шварц был от греха подальше отправлен в отставку. Его обвиняли в том, что именно он вызвал возмущение семёновцев, которое вполне могло вызвать и, скорее всего, вызвало революционное брожение в умах многих россиян.
Именно поэтому вернувшийся в Россию царь Александр уже даже не думал ни о каких запланированных ранее реформах и преобразованиях. Подавление любых либеральных настроений, жесточайшая цензура и полицейский надзор за всеми инакомыслящими твёрдо вышли на первое место. Тем более сторонников подобной политики среди влиятельных помощников государя хватало. Когда «волна» репрессий раскидала бывших семёновцев по разным «таёжным» углам России, и чиновники немного успокоились, государь задумался о воссоздании своей личной гвардии. Однако новый Семёновский полк оказался жалким подобием прежнего. В него входило несколько гренадерских подразделений, а офицерский корпус составляли безусые юнцы, только и умевшие, что муштровать солдат. Не зря же полк получил название «молодая гвардия».
Понятно, что все это шевелило мысли солдат, вызывало в них критическое отношение к порядкам отечественного управления и возбуждало стремление к улучшению своего положения. Но особенно значительным было влияние передового офицерства на развитие в солдатах чувства собственного достоинства.
Просветительная деятельность либеральных офицеров, их человечное отношение к подчиненным укрепили в солдатах начала сознательности и были лучшим средством пропаганды для развития свободолюбивых стремлений в солдатской массе. Так, генерал М. Орлов окружил себя группой радикально-настроенных помощников, усердно проводивших в жизнь его программу, устроил в командуемых им частях школы грамоты с весьма обширной программой, решительно запретил применять к провинившимся солдатам телесное наказание и строго преследовал офицеров, нарушавших запрет. Генерал М. Фонвизин совершенно искоренил в своих полках телесные наказания и тратил на улучшение материального положения солдат большие суммы из собственных средств. Офицеры Семеновского полка братья М. Муравьевы-Апостолы, И. Якушкин, П. Чаадаев, кн.
В то время мятежи, в том числе и кровавые, вспыхивали во многих районах России. И, возможно, «тихий бунт» семёновцев вообще остался бы незамеченным, если бы бунтарями не были офицеры и солдаты элитного гвардейского полка. Это тебе уже не крестьяне, насильно одетые в солдатскую форму. Лучшие офицеры, личная гвардия государя сказала свое «нет» творящемуся в стране. Несмотря на то, что полк находился в заточении под усиленной охраной, весь Санкт-Петербург пребывал в изрядной тревоге. Аракчеев и его помощники понимали, что пока они легко отделались. Ведь возьми семёновцы оружие в руки, столица утонула бы в крови. И даже безоружных арестантов царские сановники боялись, как огня. А вдруг те чего удумают и захотят вырваться на свободу? Город буквально кишел войсками и полицией, донесения из крепости доставлялись аракчеевским генералам каждые полчаса специальными нарочными.
По сути, российская столица пребывала на военном положении. Хотя гвардейцы Семёновского полка, воспитанные в духе либерализма, изначально даже и не думали браться за оружие. Поэтому в истории мятеж этого воинского подразделения называют одним из самых бескровных, но одновременно и самых громких антицарских выступлений того времени. После «бури» Когда Александр Первый, находившийся тогда за границей, узнал о восстании Семёновского полка, то был в ярости. И несмотря на трепетное отношение к своему «детищу», дал Аракчееву так называемый «карт-бланш» в наказании бунтовщиков. Тут уже Аракчеев отыгрался на семёновцах, как мог. Большинство зачинщиков мятежа прогнали сквозь строй или били кнутами, а затем отправили на каторгу. Многих рядовых солдат направили служить в другие полки без права отставки даже по окончании срока службы.
Оно составлено было из благовоспитанных молодых людей, принадлежащих к лучшим, известнейшим дворянским фамилиям. Строго соблюдая законы чести, в товарище не потерпели бы они ни малейшего пятна на ней. Сего мало: они не курили табаку, даже между собою не позволяли себе тех отвратительных, непристойных слов, которые сделались принадлежностию военного языка. Если которого из них увидят в Шустерклубе, на балах Крестовского острова или в каком-нибудь другом подозрительном месте, из полку общим приговором был он изринут. Они составляли из себя какой-то рыцарский орден, и все это в подражание венчанному своему шефу. Их пример подействовал и на нижние чины: и простые рядовые возымели высокое мнение о звании телохранителей государевых. Семеновец в обращении с знакомыми между простонародья был несколько надменен и всегда учтив. С такими людьми телесные наказания скоро сделались ненужны. Всё было облагорожено так, что, право, со стороны любо-дорого было смотреть. Развитие событий Весной 1820 года великий князь Михаил Павлович и Аракчеев добились перемещения Потёмкина, представив его Александру I «неспособным, по излишнему мягкосердию, командовать полком». На его место был назначен ставленник Аракчеева по имени Шварц.
А. Алтаев – Семеновский бунт. Из истории революционного движения 1820 года, скачать djvu
| Восстание Семеновского полка в 1820 году - Сообщество Империал | 29 мар 2012. 3 865. Восстание Семеновского полка в 1820 году. Освободительные войны России с Наполеоном в начале XIX века имели огромное значение не только для распространения революционных идей среди офицеров — представителей привилегированных. |
| [BadComedian] - Союз Спасения (ПРОТЕСТ НА КОЛЕНЯХ): ua_katarsis — LiveJournal | Выступление Семёновского полка 1820, первое крупное организованное выступление солдат в истории российской регулярной армии против жестокого. |
| Восстание Семеновского полка в 1820 году. С.Я. Штрайх | Бунт Семеновского полка Подробное описание бунта генерал от инфантерии Павел Петрович Карцов привел в своем историческом сочинении «Событие в лейб-гвардии Семеновском полку в 1820 году», которое было опубликовано в журнале «Русская Старина». |
А. Алтаев – Семеновский бунт. Из истории революционного движения 1820 года, скачать djvu
Восстание лейб-гвардии Семеновского полка в 1820 году и его подавление. Посмотреть еще слова. Семеновский полк был ненавистен младшему сыну Павла I за то, что в этом полку установились несвойственные аракчеевщине нравы. Генерал М.А. Фонвизин совершенно искоренил в своих полках телесные наказания и тратил на улучшение материального положения солдат большие суммы из собственных средств.