Враг был отброшен на 60-100 километров от города — и была полностью снята блокада Ленинграда. Новости с тегом: блокада ленинграда. Историки продолжают развенчивать распространенные мифы о блокаде Ленинграда. Блокады Ленинграда во время Войны не было. Иначе не могли бы работать электростанции на привозном угле, крупнейшие заводы на привозном сырье, и некуда было бы деть многие тысячи танков и орудий, произведённых в блокадные годы. Общество - 8 сентября 2022 - Новости Санкт-Петербурга -
Сад, изуродованный голодом. Скандальная книга Алексис Пери о блокаде Ленинграда
Неизвестная блокада «Лента. Меня там особенно поразил фрагмент из воспоминаний Ольги Берггольц , в 1942 году побывавшей в Москве и обнаружившей, что в столице вообще ничего не знали об ужасах голодающего Ленинграда. Как вы думаете, это была намеренная политика замалчивания или власти сами еще тогда не осознавали масштаб бедствия, постигшего второй город страны? Юлия Кантор Юлия Кантор: Это была совершенно сознательная, продуманная и по-своему логичная политика как местной, так и центральной власти: тому есть документальные подтверждения. Сталин и другие советские руководители имели достаточно полную картину о происходящем в Ленинграде: о смертности в городе, о критической ситуации с продовольствием, о злоупотреблениях при его распределении и о многом другом.
По архивным материалам, связанным с деятельностью ленинградского начальства в том числе уже теперь опубликованным хорошо видно, что советская властная вертикаль категорически не желала говорить об ужасах ленинградской блокады. При этом она отчетливо понимала беспрецедентность происходящего даже на фоне всеобщего кошмара первого года Великой Отечественной. Кольцо вокруг Ленинграда замкнулось в начале сентября 1941 года, но термин «блокада» в официальных источниках появился только в ноябре, когда в городе начался повальный голод. До этого почти три миллиона его жителей не знали о том, что находятся в осаде.
Городская власть и горожане представляли собой два разных мира. За всю историю блокады не было зафиксировано ни одного случая, чтобы кто-то из местного начальства напрямую общался с людьми. Блокада обнажила не только безмерность человеческого страдания и беспримерность мужества горожан, но и ментальную разобщенность жителей и власти, дефицит чиновников, готовых принимать оптимальные решения в экстремальной ситуации. Экстремальная ситуация — это прежде всего голод.
Принято считать, что он так быстро начался из-за того, что в первые дни блокады немцы разбомбили Бадаевские склады. Чудовищный голод во время блокады местные власти потом объясняли именно этим. На Бадаевских складах имелось продовольствия всего на несколько дней по довоенным нормам потребления, это документально подтверждено. Ленинград и до войны питался с колес.
Если рассчитывать по нормам, введенным уже в июле 1941 года, то продовольствия хватало максимум на месяц. Но и этот запас нельзя было держать в одном месте — его следовало рассредоточить по нескольким хранилищам города. Получается, что руководство страны в Москве было в курсе ситуации. Но Берггольц, наверное, говорила и о неведении простых столичных жителей, от которых информацию об истинном положении дел в Ленинграде тщательно скрывали.
То, что скрывали, — это понятно. В Москве обычные люди не знали о происходящем в Ленинграде по вполне прозаической причине: в столице почти не было эвакуированных ленинградцев. А по радио и в газетах ничего о ленинградских реалиях 1941-1942 годов не сообщали. Дорога жизни и смерти Расскажите про эвакуацию.
Насколько я знаю, благодаря вам недавно вышла книга на эту тему. Она вышла благодаря историкам из разных регионов России и других бывших республик СССР, которых я собрала в одну команду. Регионам, принявшим эвакуированных ленинградцев, посвящается». Я — автор идеи и ответственный редактор ну и соавтор, конечно этой коллективной монографии, насчитывающей почти тысячу страниц.
Парадоксально, но факт: в постсоветское время появились научные издания, сборники документов, воспоминания и дневники, посвященные блокаде, но за 75 лет, прошедших со дня ее полного снятия, нет ни одного комплексного, обзорного научного или публицистического исследования, посвященного повседневности и сложным вопросам пребывания ленинградцев в эвакуации. Каким именно? Как встретила Большая земля измученных ленинградцев, нередко находившихся на грани жизни и смерти? Как приняло их местное население, как реагировали региональные власти на повсеместно возникающие проблемы с расселением, трудоустройством, медицинской помощью, необходимой практически всем прибывшим?
Как адаптировались ленинградцы к новым условиям, как находили общий язык с местным населением? В этой книге мы постарались максимально полно ответить на эти и еще многие другие непростые вопросы. К юбилею мы, с участием всего авторского коллектива, решили представить ее в Петербурге, а затем в Берлине. Ведь блокада Ленинграда стала и частью немецкой истории — причем неотъемлемой частью, не имеющей срока давности.
Известно ли, сколько людей погибло за время блокады? К сожалению, мы, вероятно, никогда не узнаем истинное число жертв. Потому что вся информация об этом долго оставалась засекреченной и потому что сводной статистики просто нет. Недавно я нашла документ, подписанный еще в 1970 году Уполномоченным по охране военных и государственных тайн в печати.
Он предписывает не публиковать никаких иных данных о жертвах блокады Ленинграда, кроме цифры в 641 803 человека. Но на самом деле это данные только за период самого страшного и голодного полугодия зимы-весны 1941-1942 годов. Вот потому в советское время любые попытки выяснить точное количество жертв блокады были обречены на провал. Материалы по теме: 2 декабря 2018 Из Ленинграда на Большую землю вывезли как минимум 1,3 миллиона человек.
По другим данным, число эвакуированных достигало 1,5-1,6 миллиона человек. Сколько из них умерло в дороге, сказать невозможно, потому что статистика фрагментарна. Например, в Вологде, одном из крупнейших перевалочных пунктов эвакуации, только в медицинских учреждениях, по официальным данным, умерли девять тысяч ленинградцев. Когда в города назначения прибывали поезда с эвакуированными ленинградцами, сначала из вагонов выносили трупы.
Кто их считал? А сколько трупов снимали из эшелонов на промежуточных станциях по пути следования!
По словам Никиты Ломагина, это обстоятельство связано с простыми сплетнями, свойственными всем людям, особенно в тяжелые времена. В блокадных дневниках, которые дошли до наших дней, факт каннибализма упоминается мельком, как свидетельство того, что голод свирепствует. Многие боялись отпускать детей на улицу, лишь однажды, краем уха услышав про людоедство. Это вполне естественно, потому что сплетни необходимы людям, чтобы поддерживать сознание в здоровом состоянии. Где что можно достать, кого сместили с поста, какие появились надежды, какие опасности — все это сразу же обсуждалось», — говорит ученый. В июле 1942 года правительство Ленинграда издало указ о наказании за распространение ложных слухов, которые вызывают тревогу среди населения. За такие неподтвержденные сплетни полагалось три года тюрьмы.
После этого указа разговоры о каннибализме сошли на нет. Отдельные редкие преступления фиксировались до прорыва блокады, но эти разовые расстройства психики уже не напоминали «опасное поветрие». Обсуждения возобновились в 60-х годах, когда о каннибализме в Ленинграде впервые открыто написал американский журналист Гаррисон Солсбери. Он посещал город в период войны и брал интервью у горожан и руководства города, которое в мирное время было репрессировано, поэтому у историков в дальнейшем не было возможности задать ему те же вопросы. Журналист не врал и приводил в своей работе реальные, подтвержденные цифры. Тем не менее, книга вызвала бурную реакцию и споры в стиле «было — не было», «правда — неправда». Правду всегда знали только те, кто прошел через блокаду, а после обнародования блокадных документов тему можно считать закрытой.
Я иду через мост, впереди медленно, шатаясь идет высокий мужчина.
Шаг, другой — и он падает. Я тупо прохожу мимо него, мертвого, — мне все равно. Навсегда перед моими глазами сохранилась сцена, когда старый обросший мужчина, качающийся от дистрофии, с обезумевшими глазами, схватил с весов кусочек чужого хлеба и запихнул его в рот. Он его не жевал, а глотал. Толпа молча била его, но он ел чужой хлеб, хлеб того, кто где-то тоже умирал". Привязала меня к себе и вошла в воду. Это было в конце сентября, вода была уже очень холодная, я стала сильно кричать, маме стало жаль меня, и она вышла из воды, и решила: будь, что будет". Я поглядела на него и подумала, что он скоро умрет.
Не знаю, может, он карточки потерял, может, ему просто не хватало, но он уже дошел до такого". Таточке одиннадцать месяцев, Льву шесть лет. Кто из них будет жить? Вот так был поставлен вопрос. И Таточку отправили в детский дом, где она через месяц умерла. Был январь 1942-го, самый трудный месяц года. Плохо было очень — страшные морозы, ни света, ни воды…" "Однажды один из ребят рассказал другу свою заветную мечту — это бочка с супом. Мама услышала и отвела его на кухню, попросив повариху придумать что-нибудь.
Повариха разрыдалась и сказала маме: "Не води сюда больше никого... В кастрюле одна вода". От голода умерли многие дети в нашем саду — из 35 нас осталось только 11". Но, как ни старались это делать, не получалось. Шести- и семилетние детишки, как только просыпались, начинали перечислять, что им варила мама, и как было вкусно". А я маленькая, худенькая, бывало, чтобы снаряд поднять, сначала укладывала его на живот, потом вставала на цыпочки, на фрезерный станок ставила, потом заверну, проработаю, потом опять на живот и обратно. Норма за смену была 240 снарядов". Помню, как женщина там ходила и просила за бриллиантовое ожерелье буханку хлеба".
И рассказывать правду о блокаде, о том, как она подорвала наше здоровье, о том, как блокада исковеркала наши судьбы. Ни один из нас не может даже сегодня, спустя 60 лет, спокойно говорить о блокаде, мы все плачем".
Свет давали керосиновые лампы, а тепло — самодельные печки, поиск топлива для которых становился дополнительной тяжелой задачей для ленинградцев. Вырубались деревья, в ход шли макулатура, книги, мебель. Спасением был разбор деревянных домов, но массовым этот процесс стал лишь летом 1942-го, перед второй блокадной зимой.
В домах, подвалах, на черных лестницах, в опустевших квартирах лежало множество тел погибших блокадников. Люди умирали от истощения не только на улице, но и в собственных квартирах. Иногда у их родственников просто не было физических сил доставить тело на кладбище, иногда они желали использовать продуктовые карточки умершего для своего собственного выживания. Мертвые кормили живых, а морозы позволяли устраивать в дальних закоулках коммунальных квартир импровизированные «морги». Эту страшную проблему, как и вывоз забытых покойников с улиц города, стали решать лишь с наступлением весны, когда потепление и разложение десятков тысяч тел могли привести к масштабным эпидемиям.
В конце зимы 1942 года городские власти наконец начали пытаться навести в городе порядок. Специальные комсомольские бытовые отряды расчищали улицы и дома Ленинграда. Погибших отправляли на кладбища, где их хоронили в братских могилах или кремировали в печах кирпичного завода. Весенняя «уборка» была страшной. Первые этажи закрыты этой грязью.
Стоять там было нельзя, от запаха тошнило. Чего только ни находили в этих грудах нечистот! Находили детские трупы, находили трупы взрослых… В канализационных люках находили отдельные части человеческих трупов». Обнаружение «отдельных частей» было, увы, связано и с установленными фактами каннибализма. Массовый голод приводил, кроме прочего, и к таким преступлениям.
Единичные случаи людоедства начиная с января 1942 года, самого тяжелого времени в Ленинграде, стали фиксироваться все чаще. В феврале за каннибализм было задержано 612 человек рекордная цифра , в марте — 399, в апреле — 300, а в мае — 326. Можно только догадываться, сколько эпизодов поедания людей не было зафиксировано. Не углубляясь в отвратительные подробности обстоятельств этих арестов, остается только отметить, что летом 1942 года одновременно с улучшением снабжения Ленинграда продуктами произошло и резкое снижение количества подобных преступлений. Голод, холод, транспортный паралич, отсутствие света, воды, тепла и канализации сопровождались и масштабными обстрелами.
Немцы выпустили по городу десятки тысяч снарядов, сбросили на него десятки тысяч авиабомб. Масштабы потерь были, конечно, меньше, чем смертей от недостатка пищи, но все равно гибель могла поджидать горожан в любую минуту. Надписи «Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна», отдельные из которых были восстановлены после войны, стали настоящим символом стойкости города во время блокады. В конце марта 1942 года в Ленинград прибыл партизанский обоз с продовольствием для города, немало воодушевивший блокадников.
Летом снабжение города значительно улучшилось, да и сами ленинградцы стали разбивать огороды капуста выращивалась даже на Исаакиевской площади , пытаясь хотя бы подобным образом подготовиться к следующей зимовке. Активизировалась доставка продуктов и по существующим каналам воздушным путем и через Ладожское озеро. В обратном направлении эвакуировались люди. С сентября 1941 года по апрель 1942-го в основном по «Дороге жизни», проложенной зимой по льду Ладоги, на «Большую землю» вглубь Советского Союза было отправлено 660 тыс. Вместе с массовой зимней гибелью от голода это привело к тому, что город опустел.
За лето 1942 года из Ленинграда вывезли еще 400 тыс. На фоне пережитого весна 1942-го была куда больше наполнена оптимизмом.
Комментарии
- Экономисты и историки объяснили, почему ленинградская блокада это геноцид // Новости НТВ
- «Вернувшиеся в Ленинград никогда не простили себе того, что они выжили в блокаде» -
- Рассказы о блокадном Ленинграде
- Редкие фото блокадного Ленинграда и воспоминания его жителей о страшном времени |
«Быт, который уносится с собой в могилу»: как выживали и от чего умирали в блокадном Ленинграде
Первое резонансное послевоенное дело против интеллигенции неслучайно возникло именно в Ленинграде. Уже в 1946 году появилось печально известное постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград», главными мишенями которого были Ахматова и Зощенко. Досталось и Берггольц — за то, что не «проявила бдительность» и не предала Ахматову. Это стало сигналом к публичной «порке» всей ленинградской интеллигенции. А в 1949 году пришел черед партийного руководства города, уничтоженного по «Ленинградскому делу» — оно-де слишком «противопоставило» себя Москве. Тогда же разгромили музей обороны Ленинграда, созданный сразу после снятия блокады в 1944 году.
Советский плакат 1944 года. Изображение: propagandahistory. Кому мешал этот музей? Судя по сохранившемуся первому путеводителю и немногим фото экспозиций, по своему содержанию и с точки зрения идеологии подачи материала он был абсолютно советским. Но через всю его экспозицию красной нитью проходила тема ленинградской блокады и повседневного мужества горожан.
Именно это сильно раздражало власти. После посещения музея с инспекцией Маленков устроил разнос за то, что «создали миф об особой блокадной судьбе Ленинграда». В результате музей закрыли, а многих его сотрудников репрессировали. Почти 80 процентов его фондов уничтожили, а уцелевшие бесценные экспонаты спасли работники музея истории Ленинграда и музея Октябрьской революции. Когда память о пережитой городом катастрофе стала постепенно возвращаться в публичное пространство?
День Победы все-таки стали отмечать уже при Брежневе, а вот День снятия блокады стал городским праздником только на самом закате советского времени, на рубеже 1980-1990-х. Учреждение Дня снятия блокады Ленинграда, появление статуса «Житель блокадного Ленинграда», предоставление льгот и надбавок людям, пережившим блокаду, произошло уже при Собчаке. Разве еще в советское время не было реабилитации памяти о блокаде Ленинграда, когда при Брежневе ему присвоили почетное звание города-героя, сняли фильм-эпопею «Блокада» и часто вспоминали про дневник Тани Савичевой? Да, о трагедии Ленинграда тогда хоть как-то заговорили, но исключительно в контексте официальной советской версии истории Великой Отечественной: город-герой, единство фронта и тыла, руководящая роль партии и правительства в Победе, и тому подобное. Это имело мало общего с народной, личной памятью о блокаде.
Уникальная блокадная судьба Ленинграда, противостоявшего врагу на протяжении 871 дня, гуманитарная катастрофа его жителей, их отношения с властью — все это замалчивалось. Кто первым в послевоенные годы поднял вопрос о сохранении памяти о блокадном Ленинграде? Например, о подвиге героев Брестской крепости мы во многом знаем благодаря историку и писателю Сергею Смирнову , отцу и деду режиссеров Андрея Смирнова и Авдотьи Смирновой. Первым об этом заговорил Алесь Адамович, предложивший Даниилу Гранину записывать воспоминания блокадников. Так родилась «Блокадная книга».
В полном объеме она вышла только в 2014 году, а тогда ее с большим трудом удалось опубликовать с купюрами, да и то в Москве. Норма хлеба в первые месяцы блокады. Фото: Wikimedia Почему в Москве, а не в Ленинграде? Потому что в годы брежневского застоя Ленинградом управлял Григорий Романов — человек, с которым закономерно ассоциируется самая цементная серость ленинградского застоя. Он был жестко против честной и просто любой человеческой памяти о блокаде.
Именно он запретил хоронить Ольгу Берггольц на Пискаревском кладбище, несмотря на ее желание и многочисленные просьбы ленинградцев. Кстати, Романов и в постсоветское время настаивал на своем, негативно отзываясь о Гранине. Именно из-за Романова разгромленный при Сталине музей обороны Ленинграда не открыли даже при Брежневе? Не только. Память о блокадном Ленинграде плохо вписывалась в каноническую советскую концепцию истории Великой Отечественной — битва за Москву, затем Сталинградская битва и Курская дуга, а потом взятие Берлина.
Тема ленинградской блокады была слишком сложна и непонятна, чтобы о ней говорить отдельно. Музей обороны Ленинграда вновь открылся только во время перестройки, в 1989 году. Представляете, он не работал целых сорок лет! Этот факт красноречиво свидетельствует о том, как на самом деле в СССР относились к теме блокады. Юбилей без музея Сейчас этот музей вновь закрыт, но уже на реконструкцию.
Насколько мне известно, совсем недавно обсуждались планы размещения музея в новом здании на набережной Невы при сохранении экспозиции в нынешних помещениях в Соляном переулке. Как сейчас с этим обстоят дела? В 1989 году музей снова открыли в том же историческом здании в Соляном переулке, что и в 1944 году. Но ему предоставили лишь два небольших зала, в которых он ютится и по сей день. Остальную часть здания занимают структуры Министерства обороны , которые категорически не желают съезжать оттуда.
Хотя и в 1989 году, и позже, городские власти неоднократно обещали решить этот вопрос. В 2014 году местные власти после сигнала из Москвы наконец решили построить для музея новое здание. Потом это тихо трансформировалось в идею строительства некоего «музейно-выставочного центра», посвященного блокаде. Прошел международный конкурс на строительство под него здания, был объявлен его победитель. Что вас тут смущает?
Любимец в семье. Зимой 41-го мама его унесла куда-то. Сказала, что в приют, мол, там его будут рыбкой кормить, мы-то не можем... Вечером мама приготовила что-то наподобие котлет. Тогда я удивилась, откуда у нас мясо? Ничего не поняла... Только потом... Получается, что благодаря Ваське мы выжили ту зиму...
Одним из таких счастливчиков стал кот Максим, о котором потом узнала вся страна. Мы с мамой, когда уходили из дома, запирали Максима на ключ в маленькой комнате. Жил у нас еще попугай Жак. В хорошие времена Жаконя наш пел, разговаривал. А тут с голоду весь облез и притих.
Причем, обязательно о том, что во всём виноваты проклятые большевики. Как правило, люди эти ничего конкретного не знают, знать не желают и хотят только одного — подтверждения их правоты.
И, первый из таких вопросов, а почему вы ничего не рассказываете о том, как власти довели ленинградцев до каннибализма. Отвечаем на этот вопрос. Во-первых, писать о таких вещах в книге для детей просто нельзя. Люди, которые всерьез спрашивают, почему мы не написали об этом в книге для детей, вызывают серьезное беспокойство и им стоит обратить внимание на своё психическое здоровье. Во-вторых — да, безусловно, после замыкания кольца блокады поздней осенью 1941 года в Ленинграде разразился страшный голод, который продолжался фактически до конца весны 1942 года. Голод не только убивает людей, но и сводит их с ума. Одним из проявлений такого голодного безумия и является людоедство.
Это — неизбежный спутник голода. Каннибализм не является чем-то уникальным именно для блокады Ленинграда. Во все времена находились люди, мораль которых была настолько слаба, что в какой-то момент они переходили барьер, который отличает человека от нелюди. Увы, были такие и в Ленинграде. Но, если изучить вопрос, окажется, что тех, кто потерял человеческий облик и переступил черту, оказалось очень мало, а руководство города, да и обычные ленинградцы делали всё, чтобы их не было вовсе.
Правда, Валентина Чебыкина, чудом выжившая в осажденном городе, ее не дождалась. Как и своего юбилея, 90 лет. Блокадницу похоронили на кладбище для безродных. А до этого 89-летнюю старушку годами держал взаперти собственный сын, он был не в себе.
Кормил или нет, еще вопрос. По факту, бабушке-блокаднице устроили новую блокаду.
Ужасы блокадного Ленинграда. Людоеды
Вместе с тем, учитывая, что подавляющее большинство указанного выше вида преступлений касалось поедания трупного мяса, прокуратура г. Ленинграда, руководствуясь тем, что по своему характеру эти преступления являются особо опасными против порядка управления, квалифицировала их по аналогии с бандитизмом по ст. Приравнивание к бандитизму означало для людоедов, которые убивали людей, только одно: безжалостное преследование и смерть. Похитителей трупов приговаривали к различным срокам заключения, но вряд ли они выжили в блокадных тюрьмах. Между прочим, в ряде документов каннибализм значился как «бандитизм особая категория ». Так что, очевидно — руководство Ленинграда боролось с этим, и очень жёстко.
И на цифры стоит обратить внимание — сравните с общим количеством людей в огромном городе. Отдельно заметим, что руководство города приняло совершенно правильное решение — не упоминать о случаях людоедства, чтобы не провоцировать население и не усугублять и без того тяжелую обстановку. Но, конечно, слухи были. Сейчас многие недобросовестные писаки пытаются выдать эти слухи за свидетельства очевидцев, «воспоминания блокадников». В реальности известно следующее.
С ноября 1941 по декабрь 1942 гг. К марту 1942 года "всего за людоедство арестовано 1171 человек". К сентябрю 1942 года, когда снабжение ленинградцев наладилось, и их питание стало уже более-менее нормальным, случаи каннибализма почти не фиксировались, а в марте 1943 года вообще не было отмечено убийств с целью употребления в пищу человеческого мяса.
Имеющиеся же средства к тому времени ушли на черные рынки и исчезли из городского оборота. Имея карточки, люди попросту не могли их использовать.
Что уж говорить о беженцах, которым даже нечего было продать или обменять. Тем не менее, подавляющее большинство выживших ленинградцев прошли через кошмарный период с честью, оставшись людьми и всеми силами защищая своих близких. А исключения — сошедшие с ума и потерявшие надежду — существовали в любой непростой исторический период и в любой стране. Откуда же тогда взялось столько споров и обсуждений вокруг ленинградского каннибализма? По словам Никиты Ломагина, это обстоятельство связано с простыми сплетнями, свойственными всем людям, особенно в тяжелые времена.
В блокадных дневниках, которые дошли до наших дней, факт каннибализма упоминается мельком, как свидетельство того, что голод свирепствует. Многие боялись отпускать детей на улицу, лишь однажды, краем уха услышав про людоедство. Это вполне естественно, потому что сплетни необходимы людям, чтобы поддерживать сознание в здоровом состоянии. Где что можно достать, кого сместили с поста, какие появились надежды, какие опасности — все это сразу же обсуждалось», — говорит ученый. В июле 1942 года правительство Ленинграда издало указ о наказании за распространение ложных слухов, которые вызывают тревогу среди населения.
За такие неподтвержденные сплетни полагалось три года тюрьмы. После этого указа разговоры о каннибализме сошли на нет.
Акция памяти начнется в 10 утра и продлится до 19:00. Следите за самым важным и интересным в Telegram-канале Татмедиа Нравится.
Следственный комитет Российской Федерации 1 779 подписчиков Подписаться Восьмое сентября. В этот день в 1941 году началась Блокада Ленинграда…Подробности мрачных событий, происходивших на берегах Невы в середине прошлого века, сегодня известны не только из учебников истории, но и по рассказам самих блокадников. Многие из них были эвакуированы из гиблого окружения, другие прошли через суровые испытания судьбы.
СМИ в соцсетях
С захватом Шлиссельбурга 8 сентября всё левобережье Невы от реки Тосны до Ладожского озера оказалось в руках немцев. Немцы надеялись, что финны, наступая, дойдут до правого берега Невы и соединятся с ними, а Ленинград попадёт в полное кольцо блокады.
Просыхали волосы покойников и шевелились на весеннем ветру. А истощенные дистрофики тянулись туда, поближе к бомбам, к линии фронта, к Колпино. Под обстрелом рыться в картофельных полях, ища гнилую случайную картошку. Надвигалась катастрофа эпидемий.
До наступления тепла трупы было необходимо кремировать во избежание эпидемий. Город успешно справился с этой задачей, и к лету 1942 года непогребенные тела уже практически в городе не встречались. Отдельные случаи массового скопления трупов все же имели место. После эвакуации Эрмитажа в подвалах здания было обнаружено 109 тел. Это были умершие сотрудники Эрмитажа, которых администрация складывала в подвалы музея.
Гуляя по роскошным залам и любуясь совершенством сокровищ Эрмитажа, помните об этих подвалах. Вот такой жуткий факт приводится в документе: «особо серьезное внимание при проведении летних работ следует обратить на провалы братских могил. Санврачи города предполагают, что из траншей могут забить фонтаны массы разлагающихся тел». Подобного опыту Ленинграда массового захоронения не знала история. Никогда и нигде в мире.
Работники коммунальных служб проявляли героизм, сопоставимый только с подвигами на поле боя. Город избежал эпидемий. Многие могильщики умирали на дне выкопанных ими траншей и могил. Не имея сил опустить покойника в могилу, они падали туда сами и умирали. Где мой 4 полк НКВД?
Кто из вас дожил до лета? Никто к таким размерам смертности и молниеносности ее роста не был подготовлен и никто никогда не способен был помыслить о чем-то подобном. Только благодаря самоотверженности могильщиков город не пал жертвой повальной эпидемии.
Найденные судьбы и имена: самый крупный портал о блокадном Ленинграде опубликовал новые данные о 239 тыс. Работа по поиску информации и архивных документов во всех регионах России, куда в годы Великой Отечественной войны эвакуировали ленинградцев, продолжается.
Жизнь — учебные воздушные тревоги как в «Золотом телёнке», точная копия. В общем, психологически мы были готовы. Теперь о «декорациях», в которых началась война для меня.
Мы живем на улице Жуковского дом 23, кв. Вход с улицы, 2-й этаж. Ближайшие соседи общая первая прихожая — еврейская семья: мама, папа и разжиревшая 3-х летняя дочка. Не дружим, иногда ругаемся. Папа как-то раз обозвал соседку жидовкой. На площадке еще одна квартира. Их квартира уходит в 2-этажный флигель и переходит общим коридором к другой квартире, где живут супруги Маховы. Кузьма Ильич, крепкий мужик, воевал в «гражданку» с басмачами.
Жена, волоокая армянка и сын Илья, мой друг. Этажом выше коммунальная квартира, две русских и одна еврейская семья. Во дворе шесть русских, одна армянская и одна татарская семья. Живём ребята дружно, иногда дерёмся, играем в лапту, штандер, «12 палочек», «дочки-матери», «казаки-разбойники». Мама домохозяйничает, папа работает главбухом в 104-м отделении связи на ул. Некрасова, почти рядом с домом. Женя учится, потом не знаю причину стала работать на том же заводе Егорова, где работал отец, обивщицей мебель обивала. У Жени ухажёр — выпускник училища Фрунзе, отделение подводников, Геннадий Пупков.
Рослый парень из Сибири. Встречаются, в гости приходит. А я кончил 5-й класс. Школа у меня прекрасная, бывшее что-то для кого-то Восстания, 10? Два зала, Белый и Голубой, широкие коридоры, большие классы, хорошие учителя, нянечки сопли подтирают и пуговки застегивают. Папа очень любил наш город. Мне думается, он-то в нескольких поколениях здесь продолжался. Таскал меня по всем музеям, просто по улицам, где знал историю всех интересных домов.
В воскресенье 22 июня 1941 года мы вдвоём поплыли в Петергоф, на речном трамвайчике. День был тёплый, солнечный. В Петергофе я был не в первый раз, но папа умел каждый раз рассказать что-то новое. По парку развешаны громкоговорители, такие четырехгранные трубы. Народ что-то притих, сгруппировался возле этих труб. Начала не слышал, конец чётко: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами», — речь Молотова. Люди стали расходиться, мы пошли к пристани. Обратный рейс не отменили, пошли к городу.
На морском канале, недалеко от Кронштадта, увидел стоящее торчком, как поплавок, кормой вверх судно. Уже после войны, случайно наткнувшись на статью о работе ЭПРОН экспедиция подводных работ я прочитал, что немецкие торговые суда, ушедшие из города в ночь на 22 июня, накидали в фарватер мины, и на одной из них подорвался наш сухогруз. В городе внешне ничего не изменилось. Я очень искал признаки начавшейся войны, и увидел — по улице шагали солдаты, держа за верёвки зеленые надутые баллоны метров по десять длиной и метра два в поперечнике. Настала некоторая напряжёнка с продуктами. Помню, идём мы с мамой по Маяковской, с лотка что-то продают. Небольшая очередь. Мама говорит: «Давай постоим».
Я говорю: «Мама, ну что стоять, война скоро кончится и всё будет». Уговорил, дурак. В июле — карточная система, но открылись коммерческие магазины, по более высоким ценам. Пришёл с работы папа, говорит: «Меня взяли в армию, добровольцем». Возраст у него был уже не вполне призывной, но по линии МВД организовывали войска для борьбы с предполагаемыми диверсантами-парашютистами. И стал папа бойцом пятого истребительного батальона. Ему объяснили, что время трудное и возьмут всё равно, а доброволец будет получать почти всю свою зарплату. Это было 500 рублей.
Для неработающей семьи — неплохо. Батальон базировался на Марсовом поле Площадь Жертв революции , в здании теперешнего Ленэнерго. На площади их обучали искусству ходить строем. Однажды папа пришел в своей одежде, но перекрещённый пулемётными лентами с патронами , с заграничной винтовкой с подсумком и двумя гранатами РГД на ремне. Мама возмущалась: «Ты грознее палки ничего в руках не держал, а тут вырядился». По другим свидетельствам родственников,- Леонтий Дмитриевий и родной отец моего папы вместе воевали на Первой Мировой войне: там и познакомились. Папа поцеловал нас молча, и пошёл воевать. Батальон сразу бросили под Невскую Дубровку.
А Женя пошла в сандружину боец МПВО, местной противо-воздушной обороны , на казарменное положение, дома бывала редко. Её жениха, Геннадия, выпустили из училища с дипломом, званием лейтенанта и двумя выпускными чемоданами — форма, белье. Пришёл к нам с чемоданами, а Жени нет, на службе. Дал поиграть с кортиком, пистолетом, потом пошли в «Колизей». Только сели, — тревога, нас попросили выйти, успели забежать рядом в мороженицу. Под вой сирен только налопался мороженого и отбой воздушной тревоги, пошли домой. Воздушные тревоги объявляли часто, народ загоняли в бомбоубежища или в подворотни. Ребятам было интересно.
Когда объявляли тревогу, мы мчались в домконтору. Там стояла сирена — металлическая трость, сверху барабан с ручкой, внизу гнездо для ноги. Счастливец выбегал на середину двора и крутил ручку. Из барабана нёсся пронзительный вой. Умельцы меняли тональность, с разной скоростью крутя рукоятку. Получались впечатляющие завывания, даже при не включённой трансляции. Потом бежали в следующий двор и повторяли «концерт». Конец июля, тревоги пока звуковые.
Коммерческие магазины еще работают. Немцы всё ближе, но явного беспокойства пока еще нет, никто не громит магазины, нет митингов протеста. Ходил с мамой в Большой дом получать папину зарплату 500 руб. Зашли в коммерческий магазин, там почти пусто. Купили банку чёрной икры 500 граммов. Последняя покупка вне карточек. Потом началась эвакуация. Вызвали маму в школу, сказали, что все учащиеся эвакуируются с преподавателями, имеющими детей.
Назначен день, дан перечень вещей. Мама собрала рюкзачок самодельный , «вечная» ручка, купили электрический фонарик, которому я очень обрадовался. Чувствую себя самостоятельным. В скверике у школы толпятся ребята, мамы. Моя мама где-то побегала, выяснила, что дети многих учителей не уезжают, и вообще неизвестно, куда нас повезут. Сказала: «Боря, пойдём домой». Я был разочарован. Маму вызывали, но она сказала, что она только опекунша и поэтому...
Их повезли, кажется, куда-то под Лугу, прямо под наступление немцев. Я так никогда и не встретил никого из ребят того эшелона. Август прошёл как-то незаметно. Мою школу сделали госпиталем, меня определили в 206-ю школу — во дворе кинотеатра «Колизей». Стал учиться в шестом классе. Ребят было мало. Воздушная тревога, обычная. В чистом небе появились самолёты.
Шли ровно, рядами. Вокруг зарявкали зенитки, между самолётными рядами расползались пушистые облачка разрывов. Понял, что это немцы, удивлялся, что все целы и идут ровно, как на прогулке. Ближе к вечеру в районе Лавры в небо поднялось огромное чёрное облако. Слух прошёл — горят Бадаевские склады, где чуть ли не всё наше продовольствие. Я не ходил, но люди, слышал, сгребали ручьи из сгоревшего сахара. С первых дней войны в домохозяйстве был создан медпункт. Домохозяйство — три дома: 21, 23, 25.
Угол первого этажа до войны был «красным уголком». Это такое помещение, куда жильцы домов могли придти, почитать газеты, послушать радио которое было тогда не у всех или лекцию типа «Есть ли жизнь на Марсе» или про нехороших буржуев, шпионов, голодающих зарубежных наших братьев по классу. Это помещение и было отдано под медпункт. В большой комнате с зеркальными «магазинными» окнами, выходящими на Жуковскую и Маяковскую, поставили несколько застеленных кроватей, повесили шкафчик с предметами первой помощи — йод, бинты, таблетки и пр. Маму, как неработающую домохозяйку, назначили начальником этой санитарной части. По тревоге она уходила в медпункт, ждать пациентов. Мама пошла на свой пост, я улёгся в кровать. Война по-настоящему подошла к нашему дому.
Грохот зениток, тяжёлые взрывы фугасных бомб, дом потряхивает. Прибежала мама, сказала, чтобы я шёл в бомбоубежище. В доме 21, дворовом флигеле, была типография с полом из железобетонных плит. В подвале под ней оборудовали бомбоубежище — поставили нары, бачок с водой, керосиновые лампы, аптечку. Я оделся. Мама ждала. И в уши ударил нарастающий вой, почти скрежет. Мы прижались к стене, я смотрел на окно.
Окна у нас были большие, высокие, занавешенные плотными зелёными шторами из тонкого картона. Дальнейшее я видел, как в замедленном показе фильма. Медленно рвётся на куски светомаскировочная штора, влетают в комнату осколки оконных стёкол, всё это на фоне багрового зарева. Кажется, самого взрыва я не слышал, просто вжался в стену. И какой-то миг звенящей тишины. Выбежали с мамой на лестницу. Коридор первого этажа, ведущий к парадной, искорёжен выдавленной внутренней стеной. Вышли на улицу.
Первое — яркая лунная ночь, по всей улице в домах ярко светящиеся окна у всех вылетели стёкла и маскировка. Справа наискосок какие-то фантастические в лунном свете развалины, в них мелькают огни фонарей, слышатся крики. Пошли в бомбоубежище, под ногами хрустит стекло. К утру, после отбоя, вернулись домой. Стёкла все выбиты, неуют. Во дворе лёгкая суматоха — жильцы обмениваются впечатлениями. Наш дворник дядя Ваня вполне «старорежимный». Вечером запирает и парадную, и ворота.
Возвращающимся после полуночи после звонка в дворницкую отпирает, получает в благодарность рубль. В праздники обходит всех жильцов с поздравлениями, выполняет мелкие ремонты — замок починить, стекло вставить... Мама к нему: «Ваня, вставь стёкла! Немцы в Лигово, завтра здесь будут, а вы — стёкла! Взял, принёс домой. Окорок оказался женским. С воплем выбежал во двор, созвал людей, чтобы убедились, что окорок вполне замороженный, не его работа. А в начале 1942 года подъехал грузовик, нагрузили с верхом всякого скарба, и дядя Ваня отъехал в эвакуацию, через Ладогу.
Не знаю, доехал ли. Вернусь к теме. С того первого дня блокады тревоги были каждый день, вернее — вечер. С немецкой педантичностью в 20. С небольшими передыхами тревоги продолжались до полуночи, потом, наверное, все шли отдыхать. Народ как-то узнавал, где, как и сколько. После первой бомбежки мы узнали: в тот вечер были сброшены четыре тысячекилограммовых фугасных бомбы, одна из них попала в 5-этажный жилой дом на Маяковского. Разворотила полдома до низа и снесла полностью двухэтажное угловое здание — общежитие ИЗОРАМ Изобразительная студия рабочей молодежи — примерно.
Погибло около 600 человек — в домах и убиты взрывной волной на улицах и в подъездах. Наш «медпункт» разбило начисто, если бы мама не пошла за мной я остался бы один. Погиших дома родственники не дотаскивали до штабеля и оставляли на улице, вдоль ограды. Поссле начались будни блокады. Утром я шёл в школу. Ребят с каждым днем ходило меньше. В ноябре уже ходили из-за тарелки супа. Суп становился всё бледнее.
Помню последний школьный суп — тёплая водичка, замутненная мукой. Заплатил 4 копейки.
Ужасы блокадного Ленинграда. Людоеды
Бурцева Нина, 1940 г. Другая публикация про этот Дом малютки — мама этого, как мы надеемся, выжившего малыша обороняла Ленинград в рядах Красной Армии. Адреса нет. Но написано, что родители в РККА, то есть, в армии. Я, к сожалению, не могу однозначно точно прокомментировать, почему через месяц после рождения Гали родители отдали ее в дом малютки, а ее мама осталась в армии. Но есть такая догадка.
В Ленинграде и вокруг него было множество воинских частей, где служили женщины. В статье «Беременность на фронте» от 15. Женщины-офицеры из армии не увольнялись, а получали отпуск по беременности, а потом снова возвращались в строй. Отпуска по беременности и родам предоставлялись в соответствии со ст. Таким образом, отпуск в случаях беременности и родов предоставлялся на 35 календарных дней до родов и на 28 календарных дней после родов с выдачей за этот период пособия за государственный счет».
Вот и получается вывод, что мама Гали была офицером и после родов, как раз по истечении отпуска она вернулась в армию, отдав девочку в Дом малютки. Родственников либо не было, либо они были за пределами блокадного кольца. Даже если они и были в городе, в блокадном городе условия в Доме малютки для младенцев часто были лучше, чем в семьях, к тому же никто бы не дал работающим родственникам отпуск по уходу за ребенком. Остается только предполагать, что было дальше, встретились ли родители и дочь после Победы». Работа из последних сил — единственный шанс выжить «Ниточки историй пересекаются.
И ко второй публикации о блокадном совхозе Красная Заря мне удалось найти адрес, где жила его работник, а также установить ее имя. Автор — К. Никитин, в блокаду управляющий Трестом пригородного сельского хозяйства Ленинградского горсовета народных депутатов. Помнится, что большинство принимаемых рабочих были тяжелобольными, опухшими от голода, страдающими дистрофией и цингой... На детских саночках привезли в совхоз для поступления на работу сухонькую старушку, закутанную в платки и одеяла.
Эта старушка полулежала на саночках с закрытыми глазами, с сильно опухшим лицом. Казалось, что ее ничто не интересует — такое безразличие к окружающему выражало ее лицо. Принимать такую на работу или нет? По документам оказалось, что она вовсе не старушка, а 32-летняя женщина — З. Износкова, инженер-гидролог.
На работу ее приняли. Свежий воздух, тепло в общежитии, забота товарищей по работе, молодость и относительно хорошее питание сравнительно быстро восстановили ее силы и здоровье. Впоследствии З. Износкова хорошо освоила агротехнику и до конца войны успешно работала в совхозе бригадиром…». Эта информация из сборника воспоминаний «В осажденном Ленинграде», год выпуска 1972.
Тогда работники пищевой промышленности и сельского хозяйства написали очерки о блокаде. Более они никогда не переиздавались, однако Эттлер удалось установить прямую связь авторов воспоминаний с адресами в базах. Геноцид голодом и спасение в виде съедобных елочных игрушек Эти материалы, хранящиеся в Президентской библиотеке — 4 машинописных листа с ошибками автора, которая к моменту их написания почти ослепла — получили подтверждение в базах. Галина Аркадьевна Завинская пережила блокаду ребенком и дожила до 2019 года. Она стала геофизиком, всю жизнь проработала по специальности: «Ванная комната не менее 10 кв.
Были два туалета — темный для прислуги и с окном в кафеле для господ. Этот туалет был больше некоторых современных кухонь.
Из директивы по экономической политике стало известно о том, что на нечерноземных территориях СССР немцами планировался массовый голод. Ленинград был частью этого плана.
Историк подчеркнул, что такое решение было принято еще до начала войны. Также результатами своей работы поделилась доктор медицинских наук Лидия Хорошинина. Профессор опросила более 600 пациентов-блокадников , которые родились с 1927 по 1943 год. В результате стало известно, что дети переживших блокаду не пострадали, а вот у внуков различные заболевания появлялись в два раза чаще.
По данным суда, причиненный блокадой ущерб на сегодняшний день составляет 35,3 триллиона рублей. Также исследование архивных документов позволило установить, что, помимо физического уничтожения населения Ленинграда, захватчики и их союзники осуществляли культурный геноцид города, разрушая исторические объекты. Отмечается, что нацисты хотели искоренить историческую и культурную идентичность народов СССР.
Как Шаламов нас учит, что в лагерном опыте нет ничего хорошего, так и здесь. Но истории того, как люди боролись за своих, — это невероятные примеры человечности, конечно же. И хотя все это очень страшно читать, просто невыносимо, ты при этом узнаешь о человеке такое хорошее, что очень многое становится выносимым. Есть дневник, есть человек, есть его кот, есть его дом Дневник школьницы Тани Савичевой, которая с начала блокады Ленинграда начала вести записи.
Почти вся семья Тани погибла в период с декабря 1941 по май 1942 года. В ее дневнике девять страниц, на шести из которых даты смерти близких людей — матери, бабушки, сестры, брата и двух дядей. Сама Таня умерла уже в эвакуации 1 июля 1944 года. Как появились данные? Может быть, в связи с тем, как они распорядились ресурсами вполне бездарно. Никто этих вопросов не хотел, вопросов об ответственности в первую очередь. И я думаю, что с этим было связано долгое молчание о блокаде.
Это сложный вопрос — почему память о войне в сталинском государстве подавлялась. Это история громадных катастроф, неподготовленности советского оружия, это история невероятного подвига. Но также это история про то, как за эту самую победу за ценой не постояли. Более двадцати миллионов людей заплатили жизнью за эту победу, что несравнимо ни с какой другой страной. Еще одна книга, не блокадная, но для меня бесконечно важная, — это воспоминания Николая Никулина, эрмитажника, человека, который ушел на фронт ленинградским дистрофиком из Ленинграда в 18 лет. Он дошел до Берлина, выжил, стал блестящим искусствоведом, возглавил отдел голландской живописи Эрмитажа. Он всю жизнь потом писал книгу о своих впечатлениях, в частности, о так называемом Ленинградском фронте.
Для меня это центральная книга о том, сколько именно стоила победа и как она была сделана. И, наверное, главный вывод для меня, совершенно невыносимый вывод, связан с тем, что человеческая жизнь, одна-единственная жизнь, в этой истории зачастую не имела никакой цены. Но это вообще о философии советского эксперимента. Коллектив, родина, народ, общность — об этом могла идти речь. А вот одна индивидуальная жизнь, человек — хрупкий, слабый, смешной, нелепый, он как бы не считается. Мы начали разговор с того, что мы не знаем, сколько людей погибло в блокаде, никогда не узнаем. Мы не знаем, сколько людей погибло в советской войне.
И этому можно противопоставлять идею индивидуального, дневникового. Вот есть дневник, есть человек, есть его кот, есть его дом, есть его книги, есть его страх, есть его сила… для меня это основа того, почему я эти 15 лет занимаюсь блокадой и продолжаю заниматься. Эта история про то, что одна-единственная человеческая жизнь всегда важнее всего остального. Моя надежда заключается в том, что когда-нибудь мы будем говорить о блокаде с точки зрения индивидуальных историй, тогда и мифы перестанут быть мифами. О Франк известно все: имена тех, кто их предал, имена соседей, известно, как она жила, кем какие-то члены ее семьи стали после войны. Все это есть часть знания. О Тане Савичевой широко не известно почти ничего: не говорится о том, что она бесконечно долго умирала уже в эвакуации, что это была одинокая, тоскливая, не рассказанная жизнь.
Жизнь после блокадной травмы, о которой мы тоже очень мало знаем. Как город приходил в себя? Как город вообще может прийти в себя после такого? Один из ваших вопросов связан с тем, как блокада повлияла на Петербург. Мы не знаем этого. Мы этого всерьез не изучали, мы не задавали эти вопросы тем, кто остался в городе. Как люди, пережившие блокаду, жили дальше, как это на них повлияло?
У нас есть какие-то письма, дневники, но мы можем только воссоздавать. И меня, как ученого, конечно, такие лакуны знания оскорбляют, расстраивают именно потому, что так исчезают и теряются жизни.
Выставка, посвящённая истории блокады Ленинграда, открылась в Нижнем Новгороде
одна из самых трагических страниц в истории Второй мировой войны «Люди стали другими». Враг был отброшен на 60-100 километров от города — и была полностью снята блокада Ленинграда. Кто-то вопреки всем ужасам блокады, смог сохранить жизнь, не покидая Ленинграда. продолжает разговор Никита Ломагин.
Геноцид в блокадном городе
О том, почему Ленинград оказался в блокаде, как её пытались прорвать, как жили люди в голоде и под обстрелами, а также как будут праздновать снятие блокады в 2024 году, — в материале 78. В 1944-м после полного снятия блокады Ленинграда они вместе разминировали усыпанные немецкими снарядами и минами пригороды. Всего за период блокады по Ленинграду было выпущено около 150 тысяч снарядов и сброшено свыше 107 тысяч зажигательных и фугасных бомб. Фронтовики, воевавшие под Ленинградом, говорят, что чувствовали подмогу молчаливого, застывшего города, и она была не меньше, чем помощь живой силой, орудиями и боеприпасами.
«Блокадный дневник»: петербуржцы поделились своими воспоминаниями о тех страшных 900 днях
- Пережившие ужасы блокадного Ленинграда делятся воспоминаниями. Новости. Первый канал
- Продовольственные талоны и хлебные карточки
- Экономисты и историки объяснили, почему ленинградская блокада это геноцид
- Жительница блокадного Ленинграда рассказала об ужасах войны
- «На грани жизни и смерти». Блокада глазами победивших голод и отчаяние | АиФ Санкт-Петербург
- Читайте также:
Неизвестная блокада
Петербургский суд признал блокаду Ленинграда геноцидом и военным преступлением. Память о событиях блокады Ленинграда хранят не только архивы. Рассказы детей войны, как удалось выстоять, не теряя надежды и воли к жизни. Тема каннибализма в блокадном Ленинграде долгое время замалчивалась и даже категорически отрицалась официальной историографией. В актовом зале состоялась встреча-беседа с Ириной Михайловной Лебедевой – историком, педагогом и жителем блокадного Ленинграда. Сегодня 78-я годовщина снятия блокады Ленинграда – одного из самых страшных эпизодов не только Второй мировой войны, но всей человеческой истории.